Глава 4. ФОРМЫ УГОЛОВНОГО ПРОИЗВОДСТВА С УСИЛЕННЫМИ ПРОЦЕССУАЛЬНЫМИ ГАРАНТИЯМИ
 
4. 1. Особенности рассмотрения уголовных дел судом присяжных
В правовых системах цивилизованных стран суд присяжных существует около семи веков, а в истории российского правосудия — более полувека — с 1864 по 1922 год.
Французский ученый Ф. Севен отмечал: “Мудрый и гуманный французский закон, построенный на том принципе, что лучше оправдать виновного, чем осудить невиновного, нашел в институте присяжных гарантию правосудия, коему доступно милосердие, человеколюбие и сочувствие, деяния человека он хочет судить по-человечески” ( см. Севен Ф. Законодательство Наполеона I. — СПб, 1870. — С. 17). Суд присяжных, несмотря на жесточайшую критику, утвердился в судебных системах развитых стран как наиболее демократичный и справедливый вариант судопроизводства.
Очень емко о необходимости учреждения суда присяжных сказано в Концепции судебной реформы. Там, где стабильность важнее правды и законность уместнее справедливости, достаточно судей-профессионалов. Но если применение закона окажется большей жестокостью, чем содеянное преступление, если подсудимый верит в собственную невиновность, если общество не может, самоустранившись, доверить решение государству -тут поле деятельности присяжных ( см. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. — М.: Республика, 1992. - С. 80 – 81).
Из изложенного логически следует, что суд присяжных нужен для утверждения в жизни правды и справедливости. Если выразиться более конкретно, то возникновение суда присяжных вызвано необходимостью внедрения в судебную ткань в значительной мере “народного элемента” в лице присяжных заседателей.
Нам могут возразить, что представители общества в лице народных заседателей и так принимают участие в суде. Однако следует признать, что система отбора народных заседателей и их правовой статус превратили их не в судей, а в простых “статистов” и “рядовых наблюдателей”.
Качественное отличие присяжных от народных заседателей заключается в том, что исключена возможность привлечения к суду более удобных, менее справедливых и принципиальных граждан. Суд присяжных — суд представителей государства (профессиональный судья) и представителей народа (присяжные). Хотя обе стороны в конечном итоге в суде решают одну задачу — установление истины, но тем не менее в подготовительной части и в ходе судебного заседания стороны выполняют свою специфическую роль, регламентированную уголовно-процессуальным законодательством.
Присяжные заседатели в отличие от профессионального судьи не зависят от властных структур ни материально, ни юридически и ни психологически.
Количественный компонент (12 присяжных заседателей) и наличие представителей разных социальных групп вносят в судебный процесс чувствительный элемент общественного контроля.
Присяжные возрождают доверие граждан к правосудию, которые начинают видеть в них своих представителей, являющихся гарантом защиты их прав и законных интересов от произвола власти.
В отличие от народных заседателей они не знакомятся с материалами дела, чтобы до начала суда у них не сформировалась предубежденность, чтобы они были максимально объективны и беспристрастны.
Присяжные не имеют права давать оценку юридической стороне совершенного преступления. Они являются, как принято называть, “судьями факта”. Их интересует в суде только три вопроса: доказано ли, что соответствующее деяние имело место, совершил ли деяние именно подсудимый и виновен ли он в этом. Обсуждение перечисленных вопросов они осуществляют в совещательной комнате без посторонних лиц, в том числе профессионального судьи.
При рассмотрении дел судом присяжных адвокат получает реальную возможность состязаться с прокурором.
Еще одно преимущество судов присяжных заключается в том, что они защищают независимость судей. Даже при самых благоприятных обстоятельствах судья, принимающий непопулярное решение, попадает под критику общественности, а иногда и должностных лиц, что может нанести вред ему, его семье и карьере.
Присяжные заседатели, сохраняя после окончания дела анонимность и не будучи известны общественности, являются хорошей организационной формой решения спорных дел, по которым решение, принятое судьей, было сопряжено с трудностями. Не занимая официального положения, никак не будучи связаны с государством и не имея каких-либо политических амбиций, они являются истинно независимыми ( см. Уильям Вернем. Суд присяжных заседателей. — М.: Изд-во Московского независимого института международного права, 1995. — С. 27).
Список преимуществ дополняют надежды на большую ответственность присяжных, чувствующих реальную значимость своего решения, в сравнении с ролью народных заседателей и на превентивные функции подобной формы правосудия ( см. Натахина Е. Рекруты правосудия // Юридический вестник. — 1995. — №25. —С. 7). А. Ф. Кони суд присяжных называл лучшей, благороднейшей, основанной на доверии к народному духу частью судебной реформы ( см. Кони А. Ф. Собр. соч. — Т. 8. — С. 43).
Раскрывая особенности этого суда, один из разработчиков Уставов Д. А. Ровинский указывал, что непосредственное участие граждан в осуществлении правосудия есть школа нравственно-правового развития, в которой народ только и научится правде и перестанет открыто признавать кражу за самое обыкновенное дело ( см. Лоне А. Ф. Отцы и дети судебной реформы. — М., 1915. — С. 27). 25 декабря 1864 г. министр Замятин представил Александру III доклад за первый год деятельности новых судов. “Участие присяжных заседателей, — указано в докладе, — вместе с судом в рассмотрении и разрешении важнейших уголовных дел и сопряженная с этим торжественность отправления правосудия возвысили вообще уважение к судебным установлениям и вместе с тем, сблизили взаимным доверием лиц судебного ведомства со всеми слоями общества”.
Присяжные заседатели, состоящие иногда преимущественно из крестьян, вполне оправдали возложенные на них надежды:
им часто предлагались весьма сложные вопросы, над которыми обыкновенно затрудняются люди, приученные опытом к правильному разрешению уголовных дел, и все эти вопросы, благодаря поразительному вниманию, с которым присяжные заседатели вникают в дело, разрешались в наибольшей части случаев правильно и удовлетворительно ( см. Кони А. Ф. Отцы и дети судебной реформы.— М., 1915. — С. 39).
“Никогда — ни раньше, ни позже, суд не стоял на такой высоте, как в то время, когда он был только реформирован. И его твердое и в то же время гуманное направление отражалось и на всех остальных отраслях судопроизводства. И магистратура, и прокуратура, и следственная часть, и адвокатура, глубоко проникнутые важностью возложенной на них задачи, проявляли редкую солидарность.
На суд смотрели, как на храм правосудия, люди, призванные суд вершить, священнодействовали” ( см. Коалннина Е. И. За полвека 1862 — 1917. Воспоминания, очерки и характеристики. - М., 1913. - С. 109).
Общественная ценность суда присяжных состояла не только в учреждении в России судебной власти, но и в том, что все основные принципы правосудия, выделенные в судопроизводство реформы 1864 г., соединились в деятельности суда присяжных: принципы гласности, устности, состязательности, обеспечения обвиняемому права на защиту, свобода судейского убеждения. Без этих демократических начал правосудия не мог состояться суд присяжных ( см. Радушная Н. В. Зачем нам нужен суд присяжных. — М., 1994. — С. 13).
Следует иметь в виду, что без суда присяжных немыслим независимый суд, а без независимого суда немыслимо торжество законности и уважения к закону ( см. Джаншиев Г., Зарудный С. И. Судебная реформа. — М.,1889. — С. 124 — 125).
Независимость и неприкосновенность присяжного заседателя имеют важное значение для правосудия, однако есть обстоятельство не менее, а может быть, даже более важное: чистота и незамутненность сознания человека, который стал присяжным заседателем.
Целесообразность включения суда присяжных в судебную систему обосновывается не только призрачными надеждами, что в силу своей демократической природы он даст безусловные гарантии от каких-либо судебных ошибок, но и ссылками на то, что для вывода о невиновности лица, привлеченного к уголовной ответственности, достаточно совести и здравого смысла ( см. Чайковская О. Г. Тайны следствия и суд присяжных. — М., 1994. — С. 75).
Деятельность суда присяжных создает большую независимость, которая в значительной степени уменьшает риск злоупотребления и судебных ошибок, в значительной мере развивает состязательность судебного разбирательства, способствуя тем самым активности обвинения и защиты, устранению из суда бюрократического чиновничьего духа, росту социальной активности граждан, поднимает их ответственность за судьбы людей в обществе в целом, доверие к суду народных масс, как к суду справедливому, бескорыстному и объективному ( см. Боботм С. В., Чистяков Н. Ф. Суд присяжных история и современность. — М.: Манускрипт, 1992. — С. 105).
Суд присяжных может надлежащим образом исполнить свою роль лишь при наличии величайшего их престижа в обществе, а исполнение обязанностей представителями общества стало бы высокопрестижной и почетной деятельностью, полностью удовлетворяющей их моральные потребности и не ущемляющей личных интересов (вряд ли согласится фермер или арендатор длительное время работать в суде, хотя и с определенной оплатой за счет местного бюджета, поскольку его отсутствие реально отразится на состоянии хозяйства, особенно в страдную пору). К тому же без искреннего желания участвовать в работе суда не будет инициативного, самостоятельно мыслящего, добросовестно стремящегося разобраться в деле ни присяжного, ни народного заседателя ( см. Бушуев Г. Суд присяжных // Советская юстиция. — 1990. — № 6. — С. 12).
Рассмотрение уголовных дел с участием присяжных заседателей представляет собой принципиально новый вид уголовного судопроизводства Алексеева Л. Б., Вицин С. Е., Михайловская И. Б. Указанная работа. — С. 48).
Особенности разбирательства дела судом присяжных описаны в гл. 37 УПК, которая состоит из 28 статей.
Согласно ст. 420 рассмотрение дел с участием коллегии присяжных заседателей осуществляется в соответствии с правилами, предусмотренными десятым разделом У ПК, а также общими правилами уголовного судопроизводства, если не противоречат положениям этого раздела.
Неординарность этого вида уголовного судопроизводства объясняется тем, что рассмотрение дел производится не иначе как по ходатайству обвиняемого (ст. 423 УПК). Данная форма судоотправления непосредственно связана с волеизъявлением обвиняемого.
Особенностью суда присяжных является раздельное сосуществование в ней “судей права” (юристы-профессионалы) и “судей факта” (жюри присяжных заседателей) ( см. Концепция судебной реформы в Российской Федерации. — М., 1993. -- С. 79).
Несколько антидемократичным, ущемляющим права обвиняемого, представляется указание на то, что он имеет право заявлять ходатайство о рассмотрении его дела судом присяжных при объявлении ему об окончании предварительного следствия и предъявлении для ознакомления всех материалов дела.
В дальнейшем ходатайство обвиняемого о рассмотрении его дела судом присяжных не принимается, так же как и отказ от указанного ходатайства, если оно было подтверждено даже в ходе предварительного слушания.
Законодатель слишком жестко ограничил правомочия обвиняемого по использованию суда присяжных во времени именно периодом объявления ему об окончании предварительного следствия и ознакомления с материалами дела.
Ст. 424 УПК предусматривает такие гарантии обвиняемого, как обязанность следователя разъяснять ему право ходатайствовать о рассмотрении его дела судом присяжных, а также юридические последствия удовлетворения такого ходатайства, включая особенности обжалования и рассмотрения жалоб на приговоры суда присяжных, а также составление протокола, в котором подписываются следователь и обвиняемый. Тем не менее на практике со стороны следственных работников возможны манипуляции, не отвечающие интересам обвиняемого. Важно отметить, что заявление ходатайства является средством позволяющим обвиняемому отстаивать свои права и законные интересы. Любые другие лица правом на заявление такого ходатайства не обладают. Поэтому ходатайства, заявленные другими лицами, например защитником, потерпевшим, государственным обвинителем, юридического значения не имеют.
Исходя из процессуального положения обвиняемого, следует прийти к выводу о том, что данное ходатайство он может выразить как в письменной, так и в устной форме, однако оно должно быть зафиксировано в отдельном протоколе, который подписывают следователь и обвиняемый ( см. Степалин В. Ходатайство обвиняемого как основание рассмотрения дела судом присяжных // Российская юстиция. — 1995. — №3. — С. 2).
Если по делу обвиняются нескольких лиц, то в соответствии со ст. 425 УПК выполняются следующие юридические условия:
1) рассмотрение дела производится лишь при наличии ходатайства каждого из обвиняемых либо при отсутствии возражения других обвиняемых по заявленному ходатайству;
2) обвиняемый, не заявивший ходатайства о рассмотрении дела судом присяжных, должен быть своевременно уведомлен о заявлении его другим обвиняемым;
3) обвиняемый, не заявивший ходатайство о рассмотрении дела судом присяжных, имеет равные права с обвиняемым, заявившим его.
Не указано, фиксируется ли невыражение возражений в протоколе. По нашему убеждению, было бы целесообразно отразить в ст. 425 УПК, что отсутствие возражений обвиняемых по заявленному ходатайству должно быть оформлено протоколом, в котором подписываются они, а также их защитники и законные представители.
Словосочетание “своевременно уведомлен” является неопределенным, поэтому законодателю в ч. 2 ст. 425 следует указать конкретный срок, в течение которого обвиняемый должен быть уведомлен о поступившем ходатайстве о рассмотрении дела судом присяжных, если он сам не заявил о таком ходатайстве.
Относительно этой проблемы значительный интерес представляет разъяснение Пленума Верховного Суда Российской Федерации, в котором говорится, что, если о рассмотрении дела судом присяжных ходатайствует лицо, обвиняемое в особо тяжком преступлении против жизни, за которое предусмотрено наказание в виде смертной казни, такое дело в соответствии с положениями ч. 1 ст. 15 и ч. 2 ст. 20 Конституции Российской Федерации подлежит рассмотрению по правилам десятого раздела Уголовно-процессуального Кодекса, независимо от возражения против такого порядка рассмотрения других обвиняемых ( см. Постановление Пленума Верховного суда Российской Федерации от 20 декабря 1994 года "О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных").
Данное разъяснение противоречит требованиям ст. 425 УПК. Согласно ст. 20 Конституции Российской Федерации каждый, совершивший особо тяжкое преступление против жизни, имеет право на рассмотрение его дела судом присяжных заседателей. Ст. 15 Конституции РФ гласит, что конституционные нормы имеют высшую юридическую силу, и законы, принимаемые в Российской Федерации, не должны им противоречить. При возникновении коллизии между конституционными и отраслевыми нормами права приоритет отдается первым.
Изложенное дает основание законодателю дополнить ст. 425 УПК ч. 4 со следующим текстом: “Если о рассмотрении дела судом присяжных ходатайствует лицо, обвиняемое в совершении особо тяжкого преступления против жизни, за которое предусмотрено наказание в виде смертной казни, оно рассматривается судом присяжных независимо от возражения других обвиняемых против такого порядка рассмотрения”.
В ходе проведенного мониторинга по регионам России были выявлены различия в фактическом применении законодательства по суду присяжных.
Характерно, что из обвиняемых, ходатайствовавших о рассмотрении их дела судом присяжных в Московской и Саратовской областях, брали назад свою просьбу или согласие соответственно 9,7 и 9,6% лиц (в Ростовской области 14,6%, причем отток желающих предстать перед судом присяжных произошел после вынесения по одному из дел об умышленном убийстве смертного приговора).
В регионах же, где медлили с началом по экспертным оценкам судей и следователей, довольно типичным мотивом отказа от суда присяжных там, где такой отказ заявлялся, служила боязнь установленных законом стеснительных условий обжалования приговора, когда возражать можно лишь по формальным основаниям, а не по существу вердикта ( см. Паичш С. Эксперты оценивают эффективность нового судопроизводства // Российская юстиция. — 1995. — №6. — С. 2 — 3).
Характерным свойством суда присяжных является то, что участие защитника обязательно по всем делам, которые могут быть рассмотрены этим судом при объявлении обвиняемому об окончании предварительного следствия и предъявлении для ознакомления всех/материалов дела, на предварительном слушании дела судьей и при разбирательстве дела судом присяжных.
Следователь, прокурор, судья и суд обязаны обеспечить участие защитника в деле и в тех случаях, когда он не был приглашен самим обвиняемым или другими лицами по его поручению (ст. 426 УПК).
Перед практическими работниками возникали следующие вопросы: вправе ли обвиняемый в преступлениях, указанных в ст. 36 УПК, в соответствии со ст. 50 отказаться от защитника (за исключением случаев, указанных в ст. 49)? Вправе ли следователь удовлетворить такое ходатайство? Следует сказать, что участие защитника при ознакомлении с материалами обязательно в любом случае при наличии обвинения в совершении преступлений, перечисленных в ст. 36 УПК.
Иная ситуация может возникнуть в случае обвинения по делу нескольких лиц, но при этом не только в преступлениях, перечисленных в ст. 36 УПК. Встает вопрос: обязательно ли участие защитника для каждого из них?
В данном случае все должно зависеть от самого обвиняемого в преступлениях, не перечисленных в ст. 36 УПК. Следователь обязан первым ознакомить его с материалами дела. Если этот обвиняемый не заявит ходатайство о рассмотрении дела судом присяжных, то другие обвиняемые могут ознакомиться с материалами дела без защитника в установленном законом порядке.
Если же он заявит такое ходатайство, то следователь обязан обеспечить участие защитника при ознакомлении с материалами дела другим обвиняемым, не имеющим права заявлять ходатайство о рассмотрении дела судом присяжных ( см. Татаркин В. Кто заслуживает снисхождения? // Российская юстиция. — 1995). С учетом того что неимущие и малоимущие слои населения материально не в состоянии нанять адвоката, ст. 48 Конституции РФ гарантирует каждому право на получение квалифицированной юридической помощи. Однако, несмотря на то, что согласно ст. 49 и 426 УПК участие защитника в суде присяжных обязательно, возникают вопросы, связанные с оплатой труда адвокатов. В соответствии со ст. 427 УПК эта оплата по постановлению суда производится за счет республиканского бюджета Российской Федерации, но тем не менее адвокаты пытаются уклоняться от таких клиентов или же осуществляют защиту пассивно и инертно.
Более практичным представляется предложение Б. Михайлова о введении института муниципальных адвокатов ( см Михайлов Б. На бюджет неча пенять // Юридический вестник. — 10. Март. — С. 3).
На наш взгляд этот альтернативный вид адвокатуры, учитывая его ориентацию, точнее было бы назвать “социальная адвокатура”.
Защитник — участник процесса, линия поведения которого зависит от позиции обвиняемого в процессе. Его процессуальное положение в суде присяжных имеет свою специфику, заключающуюся в том, что он вместе с подсудимым принимает участие на предварительном слушании, заявляет отводы и ходатайства по согласованию с обвиняемым, требует признания недопустимыми те доказательства, которые добыты незаконным путем, при разбирательстве дела принимает участие в отборе присяжных заседателей, в ходе судебного следствия выступает в прениях без упоминания обстоятельств, не подлежащих рассмотрению с участием присяжных заседателей.
Защитник также участвует в формировании вопросов в вопросном листе. Он вправе заявить возражения в связи с содержанием напутственной речи председательствующего.
После оглашения вердикта, защитнику и подсудимому предоставляется возможность исследовать доказательства, не подлежащие рассмотрению с участием присяжных заседателей, и выступить по вопросам, связанным с юридическими последствиями оглашенного вердикта, в том числе о квалификации содеянного, назначении наказания и разрешении гражданского иска.
Как видно из изложенного, функции защитника в суде присяжных носят разноплановый, многоэтапный характер. На каждой стадии процесса перед ним ставятся разные задачи. Если в обычном судопроизводстве защитные функции ориентированы на председательствующего, то в суде присяжных — на присяжных заседателей. Главная цель защиты — добиться симпатии и расположения присяжных заседателей.
Для дел, рассматриваемых судом присяжных, характерно и то, что участие государственного обвинителя обязательно на предварительном слушании дела и в судебном разбирательстве (ст. 428 УПК), и оно также имеет свою специфику.
Согласно ст. 345 УПК неучастие защитника в рассмотрении дела, где оно обязательно, является существенным нарушением уголовно-процессуального закона, что, безусловно, влечет отмену приговора. Вместе с тем в УПК ничего не сказано о том, что неучастие государственного обвинителя в рассмотрении дел, где оно обязательно (в частности, в суде присяжных), является также существенным нарушением УПЗ.
Ч. 2 ст. 426 УПК обязывает судью и суд обеспечить явку защитника, если он не был привлечен обвиняемым или другими лицами по его поручению к делам, где его участие обязательно. А в ст. 428 УПК почему-то законодатель не ввел право-положение, обязывающее председательствующего обеспечить явку в суд государственного обвинителя, надлежащим образом уведомленного.
Прав Ю. Феофанов, который утверждает, что более чем в половине уголовных процессов государственный обвинитель не участвует. Пусть это не самые громкие дела — суть в том, что отсутствие прокурора отвергает саму состязательность, а обвинительная роль автоматически перекладывается на суд. В сущности без государственного обвинения в нашей системе судопроизводства теряет смысл сам уголовный процесс ( см. Михайлов Б. На бюджет неча пенять // Юридический вестник. — 10. Март. — С. 3) . Данное высказывание касается вообще принципа состязательности судопроизводства, закрепленного в п. 3 ст. 123 Конституции Российской Федерации, который находит наиболее яркое воплощение в суде присяжных (ст. 429 УПК).
Полномочия государственного обвинителя в суде присяжных существенно отличаются от его компетенции в традиционном судопроизводстве. Функции его приобрели динамизм и активность. Если ранее доказательственную процедуру выполнял и председательствующий судья, то в Суде присяжных обязанность по доказыванию вины подсудимого возложена на государственного обвинителя.
В свете проводимого в рамках судебной реформы углубления состязательности процесса освобождения суда от каких бы то ни было обвинительных функций значительно возрастает ответственность прокурора за выполнение лежащей на нем обязанности доказывать предъявленное подсудимому обвинение. Но это не означает, что прокурор может теперь, в том числе и в суде присяжных, отстаивать обвинение во что бы то ни стало или что в суде он утрачивает свою правозащитную функцию. Прокурор должен поддерживать обвинение в суде присяжных со всей энергией, настойчивостью и умением, но делать это только в меру доказанности вины, не упуская из вида факты, свидетельствующие в пользу подсудимого. Прокурор в суде присяжных. Управление по надзору за законностью постановлений по уголовным делам. Научно-исследовательский институт укрепления законности и правопорядка Генеральной Прокуратуры РФ. — М., 1995. — С. 7.
Государственный обвинитель свою деятельность по обвинению начинает с предварительного слушания и оглашения резолютивной части обвинительного заключения. На этой стадии он вправе заявить отводы и ходатайства, отказаться от обвинения. В ходе судебного разбирательства он участвует также в отборе присяжных заседателей. Он отводит присяжных первым, но не более двух, имеет право до приведения присяжных заседателей к присяге объявить их состав тенденциозным.
Судебное следствие начинается в суде присяжных с оглашения государственным обвинителем резолютивной части обвинительного заключения, но без упоминания о фактах судимости и признания его особо опасным рецидивистом. А в обычном судопроизводстве наоборот, на эти негативные обстоятельства делается акцент.
Первый допрос подсудимого учиняется государственным обвинителем. В ходе прений он выступает с речью, может предложить поправки к вопросам, сформулированным председательствующим, и попросить о постановке новых вопросов, вправе заявить возражения напутственным словам председательствующего. После провозглашения вердикта принимает участие в исследовании доказательств, не подлежащих рассмотрению с участием присяжных заседателей, а также выступает с юридической оценкой содеянного подсудимым, касаясь вопросов квалификации и наказания.
Как видно из изложенного, компетенция государственного обвинителя в суде присяжных не характерна для обычного судопроизводства.
Отличительной чертой суда присяжных по сравнению с обычным судопроизводством является наличие института предварительного слушания, где до непосредственного разбирательства дела состоится этот своеобразный мини-процесс. Если исследовать ст. 432 УПК, то в ней можно обнаружить многие атрибуты, свойственные судопроизводству.
Предварительное слушание производится с обязательным участием прокурора, обвиняемого, в нем вправе участвовать и потерпевший. Судья объявляет, какое дело подлежит рассмотрению, кто является государственным обвинителем, защитником, секретарем, выясняет личность обвиняемого, разрешает заявленные отводы. Затем государственный обвинитель оглашает резолютивную часть обвинительного заключения.
Суд выясняет, понятно ли обвиняемому предъявленное обвинение и спрашивает, подтверждает ли свое ходатайство о рассмотрении его дела судом присяжных. Если обвиняемый подтвердил свое ходатайство и никто из других обвиняемых не заявил возражение, судья объявляет о его удовлетворении и переходит к рассмотрению ходатайств государственного обвинителя, потерпевшего, обвиняемого и его защитника, а также имеющихся по делу иных заявленных ходатайств. Судья разрешает ходатайства, выслушав мнения сторон. В случае необходимости могут быть оглашены документы, приобщенные к делу.
По итогам предварительного слушания судья выносит решение о назначении дела, направлении его на доследование или прекращении.
К сожалению, из проекта закона о суде присяжных была исключена норма, позволяющая вызывать на предварительное слушание свидетелей и допрашивать их для проверки законности получения следователем доказательств ( см. Пашни С. Эксперты оценивают эффективность нового судопроизводства // Российская юстиция. — 1995. — № 6. — С. 3). Кроме того, законодатель лишил суды такого важного юридического средства проверки качества доказательств, как допрос свидетелей, особенно понятых. Тем не менее на стадии предварительного слушания судье предоставлены широкие разрешительные и контрольные полномочия.
Все вопросы, рассматриваемые на этапе предварительного слушания, судья разрешает единолично. На наш взгляд, предварительное слушание по своей форме и порядку рассмотрения дел в большей степени напоминает форму упрощенного судопроизводства. Эта стадия крайне необходима для эффективного и справедливого рассмотрения дел судом присяжных.
Профессиональный судья в суде присяжных обладает значительно более широкой компетенцией, чем в обычном судопроизводстве. Он решает вопрос при разбирательстве дела об исключении доказательства, полученного с нарушением закона, а если состоялось исследование доказательств, признает такое доказательство нелигатимным, а его исследование недействительным.Без разрешения председательствующего стороны не вправе упоминать в суде присяжных о существовании исключенных из разбирательства доказательств, опираться на них при аргументации своей позиции. Судья не должен знакомить присяжных заседателей с недопустимыми доказательствами.
Председательствующий судья вправе прекратить дело на любом этапе его разбирательства по основаниям, предусмотренным в пунктах 5, 8 — 10 ст. 5 УПК и ч. 2 ст. 430 УПК.
Как видно, некоторые функции профессионального судьи, перечисленные в ст. 432 и 433 УПК, дублируются в ст. 435 и 436. Так, согласно им, судья по результатам предварительного слушания исключает из разбирательства дела доказательства, полученные с нарушением закона. Такая же обязанность на председательствующего судью возложена в ч. 3 ст. 435 УПК при разбирательстве дела судом присяжных.
На предварительном слушании судья выносит постановление о прекращении дела при наличии оснований, указанных в пунктах 2—5, 8—10 ст. 5 и ч. 2 ст. 430 УПК, об этом говорится в ст. 433 УПК.
Законодатель в ст. 436 УПК предоставил также председательствующему судье право прекращать дело на любой стадии его разбирательства по обстоятельствам, предусмотренным в пунктах 5, 8—10 ст. 5 и ч. 2 ст. 430 УПК.
Из данного сопоставления видно, что председательствующий судья в ходе разбирательства дела судом присяжных лишен права прекращать дело только по пунктам 2 — 4 ст. 5 УПК РФ, хотя законодателем ему такое право предоставлено на этапе предварительного слушания дела.
Правовая роль председательствующего переместилась к центру, он стал занимать равноудаленное положение от обвинения и защиты, его деяния уподобились функциям арбитра.
Статус подсудимого в суде присяжных уникален прежде всего тем, что вопрос о его виновности будут решать 12 присяжных заседателей — представителей общественности без участия профессионального судьи, что, безусловно, уже является гарантией объективного и справедливого рассмотрения дела. При этом, будет ли его дело рассматривать суд присяжных или нет после завершения предварительного следствия решает он сам, а не следователь, прокурор или судья.
Существенной гарантией защиты прав обвиняемого, подсудимого в суде присяжных — обязательность участия защитника в рассмотрении дела. Подсудимый, будучи еще обвиняемым, участвует со своим защитником в предварительном слушании дела, выслушивает обвинение, заявляет отводы и ходатайства. На этой стадии ему предоставлены достаточно широкие полномочия для защиты своей позиции.
Важной гарантией прав подсудимого является то, что законом запрещено оглашать сведения о фактах прошлой судимости и признания его особо опасным рецидивистом в тех стадиях судебного разбирательства, в которых принимают участие присяжные заседатели.
Ему и защитнику предоставляется возможность добиться исключения из разбирательства доказательств, полученных оперативными работниками и следователями незаконным путем.
Активна роль подсудимого и его защитника в процессе отбора присяжных заседателей: они имеют право отвести присяжных заседателей по основаниям, предусмотренным ст. 59 и 60 УПК. Законодатель предоставил им такой эффективный рычаг регулирования состава присяжных заседателей, как безмо-тивный отвод (ст. 439 УПК). Они вправе безмотивно отвести столько присяжных заседателей, чтобы их осталось не менее 14. Кроме того,согласно ст. 441 УПК подсудимый и его защитник до приведения присяжных заседателей к присяге вправе сделать аргументированное заявление об их тенденциозности.
Для подсудимого важно и то, что в суде присяжных разбирательство дела осуществляется по принципу состязательности, председательствующий в судебном заседании не является субъектом обвинения, а становится объективным и справедливым арбитром между обвинением и защитой.
Дополнительной процессуальной гарантией является и то, что перед допросом председательствующий разъясняет подсудимому право давать или не давать показания по существу предъявленного обвинения и других обстоятельств дела.
В этой связи нельзя не упомянуть о том, что в ч. 1 ст. 51 Конституции РФ указано: что “никто не обязан свидетельствовать против самого себя, своего супруга, близких родственников, круг которых определяется федеральным законом”.
Получается, что значительная часть свидетелей (родители, братья, сестры, супруга и дети), ссылаясь на эту конституционную норму, вправе отказаться от дачи показаний против подсудимого, являющегося близким родственником, хотя им известны существенные обстоятельства совершенного преступления. Но они в случае необходимости не лишаются права дать суду показания. Им следует разъяснить, что дача показаний будет способствовать установлению истины по делу.
Указанные правовые нормы укрепляют процессуальное положение подсудимого.
С участием присяжных заседателей не исследуются обстоятельства, связанные с его прежней судимостью. Это правоположение среди процессуалистов вызывает немалые споры. Одни авторы считают правильным положение ст. 446 УПК о том, что присяжным не должно быть известно о фактах предыдущей судимости, так как это может подтолкнуть их к эмоциональному вердикту. Другие, наоборот, утверждают, что присяжные должны располагать до вынесения вердикта как негативными, так и позитивными сведениями о подсудимом. Третьи заявляют, что в определенных случаях в законе следует предусмотреть некоторое отступление от общего правила, допустить оглашение данных о прежних судимостях.
Будет правильнее, если законодательно предусмотреть исключительные моменты оглашения сведений о судимостях судьей, государственным обвинителем, потерпевшим и его защитником и законным представителем в следующих случаях:
1) подсудимый и его защитник дезинформируют присяжных заседателей о личности подсудимого;
2) подсудимый и его защитник в суде сообщают о фактах и обстоятельствах, дискредитирующих потерпевшего;
3) при включении в вопросный лист вопроса о том, заслуживает ли подсудимый снисхождения либо особого снисхождения;
4) подсудимый ранее был осужден за совершение такого же вида преступления.
Упомянутые исключения из общего правила, безусловно, скажутся на качестве выносимого присяжными заседателями вердикта, так как перед удалением в совещательную комнату они будут иметь более сбалансированную и объективную информацию о подсудимом.
Подсудимый и его защитник выступают в прениях с аргументацией своей позиции.
В отличие от прений в общем судопроизводстве, прения в суде присяжных играют ключевую роль, содержание вердикта во многом будет зависеть от того, насколько убедительно, доказательственно, эмоционально, восприимчиво выступят подсудимый и его защитник на финальной стадии процесса. Но их компетенция на этом не завершается. Они вправе предложить поправки к вопросам, сформулированным председательствующим, и просить о постановке новых вопросов, заявить свои возражения по его напутственной речи.
После оглашения вердикта подсудимому и его защитнику предоставляется возможность принять участие в исследовании доказательств, не подлежащих исследованию совместно с присяжными заседателями, привести свои доводы относительно квалификации деяний подсудимого и назначенной меры наказания.
Согласно ст. 459 УПК вердикт присяжных заседателей о невиновности подсудимого обязателен для председательствующего и влечет постановление им оправдательного приговора. Председательствующий квалифицирует содеянное в соответствии с вердиктом, независимо от того, имеется или нет в деяниях подсудимого состав преступления.
В этой связи характерен следующий пример из практики. Приговором Ивановского областного суда от 10 марта 1995 г. в соответствии с вердиктом присяжных заседателей Краскина В. А., 23 марта 1993 г. осужденная по ст. 15 — 103 УК РСФСР с применением ст. 44 УК РСФСР на 5 лет лишения свободы условно с испытательным сроком три года, была оправдана по ст. 102 п.“и”, хотя она вину свою признала. И вот при полной доказанности вины и признании ее подсудимой присяжные заседатели выносят вердикт “не виновна”.
Упреки в глубоком невежестве и полном непонимании судебных порядков тех, кто был возмущен оправдательными вердиктами присяжных при полной доказанности наличия в деяниях подсудимых состава преступления, вряд ли можно считать справедливыми.
Из концепции судебной реформы следует, что суд присяжных в качестве средства разрешения нестандартных ситуаций, где из-за тяжести возможных последствий опаснее погрешить против справедливости, нежели против веления абстрактной правовой нормы. Таким образом, концепция признает за присяжными право при вынесении вердикта руководствоваться собственными представлениями о справедливости ( см. Алексеева Л. Нравственную сторону оправдательного вердикта оставляю в стороне // Российская юстиция. — 1995. — № 8. — С. 6). Потому Краскину В. А. Ивановский областной суд оправдал из-за отсутствия в ее деяниях состава преступления. Но в то же время практика рассмотрения дел показала, что ст. 309 и 459 явно не стыкуются между собой.
Согласно ст. 309 УПК, оправдательный приговор постановляется в случаях, если не установлено событие преступления, в деянии подсудимого нет состава преступления, не доказано его участие в совершении преступления.
Относительно оправданной Красимой: убийство ее мужа имело место, в ее деяниях усматривались признаки преступления, предусмотренные в ст. 102 п.“и” и вина ее в совершении убийства была полностью доказана, но тем не менее на основании вердикта присяжных заседателей состоялся оправдательный приговор.
Чтобы исключить этот юридический парадокс, следует ст. 309 УПК дополнить пунктом 4 следующего содержания: “на основании вердикта присяжных заседателей “не виновен”. В таком случае резолютивная часть приговора звучала бы так:
“Краскину Веру Анатольевну по ст. 102 п.“и” оправдать на основании вердикта присяжных заседателей “не виновна”. Данная формулировка выглядит юридически более безукоризненной.
Анализ полномочий подсудимого в суде присяжных свидетельствует о том, что ему предоставлены достаточно широкие процессуальные права и гарантии для того, чтобы отстоять и защитить свои права и интересы. Не менее важной и нужной является защита прав потерпевшего от преступных деяний.
Совершенно прав В. Тетерин, утверждающий, что “необходимо сформулировать в качестве принципа уголовного процесса всемерную защиту и восстановление нарушенных преступлением прав потерпевшего, обеспечение ему не просто равных с обвиняемым, но и всех необходимых возможностей для защиты своих прав” ( см. Советский уголовный процесс / Под ред. Д. С.Карева. — М., 1968. — С. 85. Аналогично Шпилев В. И. Участники уголовного процесса. — Минск, 1970. — С. 139; Уголовный процесс / Под ред. Н. С.Алексеева, В. З.Лукашевича, П. С.Элькинда. - М., 1972. - С. 127). Но в то же время никак нельзя согласиться с его позицией о подчинении принципу защиты прав потерпевшего других принципов судопроизводства ( см. Тетерин В. Законопроект не учел мнение юридической общественности // Российская юстиция. — 1994. — №12. — С. 16), так как нельзя одни принципы подчинять другим, потому что их обслуживают определенные процессуальные институты и нормы.
Все принципы для судопроизводства важны и находятся в неразрывной связи, хотя нельзя, конечно, отрицать то, что не все они по своей важности и сути равны. Одни могут быть главными (основными), другие второстепенными.
Правовое положение потерпевшего в суде присяжных, безусловно, усилено, но тем не менее его статус страдает серьезными пробелами, его процессуальные возможности нуждаются в расширении. Например, в ст. 53 УПК следует внести целый ряд гарантий для защиты его прав и интересов.
В практике не так редки случаи, когда потерпевшие под давлением или влиянием угроз координально меняют свои показания, данные на предварительном следствии, уклоняются от участия в суде, под различными благовидными предлогами не являются в суд, что создает непреодолимые препятствия в ходе судебного следствия.
Правы те ученые, которые предлагают вместо представителя потерпевшего в число участников процесса ввести фигуру защитника с такими же правами, как у защитника обвиняемого и подсудимого.
Следует заметить, что было бы желательно по всем делам о насильственных преступлениях обеспечить бесплатное участие защитника на стороне потерпевшего. Между учеными не стихает дискуссия по данному вопросу, который возник из-за того, что до недавнего времени закон в одних случаях содержал альтернативу — процессуальные права имеет потерпевший или его представитель, а в других совершенно определенно устанавливал, что соответствующими правами пользуются и потерпевший, и его представитель.
Было высказано мнение, что эти различия — отнюдь не результат редакционного недосмотра, и “в тех случаях, когда закон представляет соответствующее право потерпевшему или его представителю, они не вправе требовать, чтобы возможность реализации такого права была предоставлена каждому из них”
Процессуальная дееспособность потерпевшего не может быть ограничена фактом появления в деле его представителя.
Ведь по смыслу закона наличие представителя должно усиливать позицию потерпевшего, создавать дополнительные гарантии защиты его законных прав и интересов. Когда же приглашение представителя связывается с утратой его процессуальных прав, то вряд ли это можно расценивать как укрепление правового положения потерпевшего в процессе. Такая позиция поддержана в постановлении Пленума Верховного суда СССР от 1 ноября 1985 г., где говорится о том, что “представители и законные представители могут участвовать в деле как наряду с потерпевшими, так и в его отсутствии”.
Значительный интерес для теоретиков и практиков представляет вопрос участия потерпевшего в судебных прениях. В многочисленных статьях, монографиях, рецензиях приводились веские аргументы за предоставление ему права на участие в судебных прениях по делу, трудно отыскать мотивы, которые оправдали бы запрет человеку, пострадавшему от преступления, изложить суду свое мнение о доказанности обвинения, личности виновного и наказания, которого он заслуживает.
Создается нелепое положение: потерпевший и его представитель имеют право участвовать в исследовании доказательств по делу, представлять доказательства, заявлять отводы и ходатайства, но не могут дать им оценку в судебных прениях. Эта противоречивость еще в 1967 г. была замечена В. Савицким, который писал: “На наш взгляд, было бы целесообразно предоставить потерпевшему право участвовать в судебных прениях по всем уголовным делам” ( см. Савицкий В. Если человек пострадал от преступления. — Т., 1967. — С. 63 — 64).
Ведь по закону он имеет право участвовать с другими субъектами процесса при исследовании доказательств. Так почему же он не может по окончании судебного следствия высказать свою оценку собранным доказательствам, свое мнение относительно доказанности вины подсудимого и мере наказания, как это делает прокурор и защитник? Кроме того, трудно объяснить, почему потерпевший, которому подчинен имущественный вред, вправе выступать в прениях (в качестве гражданского истца), а если ему причинен вред моральный или физический — не вправе. Но и поныне право выступать в прениях потерпевшему дано только в суде присяжных и по делам частного обвинения.
Какими специфическими правами, кроме перечисленных в ст. 53 УПК, наделил потерпевшего законодатель в суде присяжных.
Потерпевший вправе участвовать на предварительном слушании (ст. 432 УПК). Если законодатель государственного обвинителя и обвиняемого обязывает принять участие на предварительном слушании дела, то в отношении потерпевшего решение этого вопроса оставляет на его усмотрение.
В данной норме не сказано о том, может ли представитель потерпевшего принять участие в предварительном слушании. Так как на этой стадии судья единолично рассматривает вопросы, затрагивающие моральные и материальные интересы потерпевшего, то следует обязать потерпевшего и его представителя участвовать в предварительном слушании дела.
В ходе предварительного слушания дела, если имеет место полный или частичный отказ государственного обвинителя от предъявленного обвинения, судья прекращает дело полностью или .частично, без учета мнения потерпевшего и его представителя. Нам предоставляется, что данная правовая норма ущемляет права и интересы потерпевшего.
В этой связи практичной выглядит позиция В. Воскресенского, считающего, что если прокурор отказывается от обвинения, то потерпевшему должна быть предоставлена возможность самому поддерживать обвинение. Такое решение вытекает из ст. 52 Конституции РФ ( см.Воскресенский В. Проблемы доказывания обвинения // Российская юстиция. - 1995. — №4. — С. 4).
По нашему мнению, вообще следует исключить возможность прекращения уголовного дела по нереабилитирующим основаниям в процессе предварительного слушания без письменного согласия потерпевшего.
Уже в процессе судебного следствия в случае отказа прокурора от обвинения уголовное дело прекращается только при отсутствии возражений со стороны потерпевшего (по ст. 430 УПК), но в законе не указано в какой форме должны быть выражены эти возражения. Нам представляется, что они должны быть изложены только в письменном виде.
Законодатель не до конца отработал и вопрос о количестве запасных присяжных заседателях. Нетрудно заметить, что к 12 комплектным присяжным заседателям двух запасных недостаточно. При длительных процессах не исключены и варианты выбытия из коллегии по самым различным причинам более двух присяжных заседателей. В такой ситуации согласно ч. 5 ст. 440 УПК председательствующий объявляет состоявшееся судебное заседание недействительным и возвращает разбирательство к этапу отбора присяжных заседателей в соответствии со ст. 438 УПК. Чтобы исключить из судебной практики эту громоздкую бюрократическую процедуру, целесообразно увеличить число запасных присяжных заседателей до трех.
К сожалению, законодатель не предусмотрел в ст. 440 УПК порядок предложения судопроизводства после замены комплектного присяжного заседателя запасным. Этот пробел устранил Пленум Верховного Суда Российской Федерации. В п. 13 постановления от 20 декабря 1994 г. “О некоторых вопросах применения судами уголовно-процессуальных норм, регламентирующих производство в суде присяжных” говорится: “При замене выбывшего комплектного присяжного заседателя председательствующий судья в соответствии с общими правилами судопроизводства должен выяснить у запасного присяжного заседателя, не требует ли он возобновления судебных действий”. В общих правилах судопроизводства, в частности в ст. 242 УПК, указывается, что, если запасной народный заседатель, вступивший на место выбывшего, не требует возобновления судебных действий, разбирательство дела продолжается.
Таким образом, трактовка замены выбывшего присяжного заседателя, предложенная Пленумом Верховного Суда РФ, не в полной мере стыкуется с процедурой замены народного заседателя, изложенной в общих правилах судопроизводства (ст. 242 УПК). Если из общих правил уголовного процесса следует, что инициатива возобновления судебных действий исходит от запасного народного заседателя (без всякого напоминания со стороны председательствующего), то согласно постановлению Пленума председательствующий судья должен выяснить у запасного присяжного заседателя, не требует ли он возобновления судебных действий.
Наиболее приемлемым представляется вариант замены присяжного заседателя, обозначенный в общих правилах судопроизводства.
Итак, были проанализированы особенные черты суда присяжных, несвойственные обычному судопроизводству, и специфика правового положения некоторых участников правосудия.
Безусловно, были затронуты не все особенности производства в суде присяжных,, но тем не менее была предпринята попытка осветить наиболее существенные особенности этой формы судопроизводства и некоторых ее субъектов.
4. 2. Специфика разбирательства дел о преступлениях несовершеннолетних
Производство по рассматриваемой категории дел имеет специфику, обусловленную особенностями субъекта преступления — его физическим, умственным и психическим развитием. В связи с этим УПК наряду с общими требованиями предъявляет к этой форме судопроизводства дополнительные.
Судебное разбирательство по делам несовершеннолетних предусматривает комплексное изучение взаимосвязанных проблем: причины преступления, процесс формирования преступного поведения, эффективность принудительных и предупредительных мер. Отличие от других форм судопроизводства этой модели судоотправления объясняется особым статусом подсудимого, расширением круга субъектов процесса, процедурной усложненностью, усилением процессуальных прав подсудимого и его законных представителей. Спецификой является и то, что в отличие от других форм правосудия детально исследуется личность подсудимого, среда развития и воспитания, круг членов семьи, друзей и родственников ( см. Викулов Л Уголовно-процессуальные особенности производства по делам несовершеннолетних в суде первой инстанции: Диссертация канд. юрид. наук. — М., 1982. -С. 119).
При рассмотрении дела по обвинению несовершеннолетнего в зал судебного заседания приходят подростки — друзья и знакомые подсудимого. Поэтому прежде всего следует выяснить, нет ли среди них лиц моложе 16 лет, и удалить их из зала, поскольку лица, не достигшие этого возраста, не могут присутствовать на судебном процессе (ст. 262 УПК).
Если при проверке явки в суд (ст. 268 УПК) будет установлено, что находившийся на свободе несовершеннолетний подсудимый по неизвестным причинам отсутствует, не следует во всех случаях прибегать к его аресту. Закон (ст. 247 УПК) предоставляет право подвергнуть не явившегося подсудимого приводу. Эта мера относительно подростка во многих случаях может быть достаточной. Указанная рекомендация не носит категоричного характера. Разумеется, когда суд располагает данными о злостном уклонении от явки в суд, необходимо избрать меру пресечения в виде содержания под стражей.
Участие в судебном разбирательстве защитника по делам несовершеннолетнего обязательно (ст. 49 УПК). Следовательно, неявка в суд защитника требует либо его замены (при согласии на то подсудимого и его законных представителей), либо отложения дела.
В случае неявки прокурора, суд обсуждает вопрос о возможности слушания дела в его отсутствие. Если суд сочтет участие необходимым, слушание дела откладывается (ст. 251 УПК). Закон не содержит исключений для разбирательства дел о преступлениях несовершеннолетних. Однако согласно указаниям Генерального Прокурора РФ прокуроры обязаны участвовать в разбирательстве всех дел данной категории. Это должен учитывать суд при решении вопроса о возможности рассмотрения дела в отсутствии прокурора.
При рассмотрении дел подобной категории в суд должны быть вызваны законные представители подростка или близкие родственники (п. 8 и 9 ст. 34, ст. 399 УПК), чтобы помочь установить контакт с допрашиваемым и обеспечить его законные интересы. Близкие родственники, не являющиеся законными представителями, вызываются лишь при отсутствии последних.
В ст. 159 УПК говорится о законных представителях или иных близких родственниках во множественном числе. Это, однако, не означает, что при допросе допускается присутствие двух из них или более. Это помешало бы правильному ведению допроса. Вопрос о том, кто именно должен присутствовать, решает следователь. Если имеются данные о том, что кто-либо из законных представителей или иных родственников советует несовершеннолетнему дать ложные показания либо находится с ним в отношениях, которые могут стеснить последнего при даче показаний (например, из страха побоев), эти лица вызываться не должны.
При отсутствии или отказе явиться по вызову законных представителей и других близких родственников могут вызываться представители органа опеки и попечительства.
Законному представителю (близкому родственнику) разъясняют обязанности: являться по вызовам, не разглашать данные расследования (ст. 139 УПК), оказывать содействие в получении правдивых показаний. Ему разъясняется также, что он вправе при прочтении протокола сделать замечания о ходе допроса, подлежащие внесению в протокол, и просить об уточнении или дополнении записи показаний (ст. 141, 159 УПК). Сделанные замечания обсуждаются в отсутствие допрашиваемого. При отклонении просьбы о внесении изменений в протокол содержание замечаний фиксируется перед подписью законного представителя (близкого родственника). При отсутствии замечаний перед подписью может быть сделана примерно следующая запись: “Протокол прочитан лично. Содержание протокола соответствует данным показаниям. Замечаний по ходу допроса нет”.
Участникам допроса перед его началом разъясняется, что наводящие вопросы, а равно и те, которые могут нанести ущерб правильному воспитанию несовершеннолетнего, не допускаются. Одновременно выясняются их соображения об особенностях психологии допрашиваемого.
Специальные термины следователь должен объяснять в понятных для допрашиваемого выражениях.
Вводная часть допроса в обсуждении вопросов, не имеющих отношения к делу, но интересующих малолетнего допрашиваемого (чтобы установить контакт), в протоколе не фиксируется ( См.: Научно-практический комментарии УПК РСФСР. - С. 231).
Малолетние точно фиксируют многие детали, но в то же время не всегда могут передать общую картину события, если она выходит за рамки их интересов и представлений. Надо учитывать также их склонность к фантазированию. Поэтому при допросе детей в возрасте 3—7 лет, а во многих случаях и младшего школьного возраста (7—12 лет) вопросы, относящиеся к делу, ставятся после длительных действий по установлению контакта с ними. Существенные вопросы не выделяются из числа других, чтобы не показать заинтересованность в получении ответа на них. Постановка отдельных вопросов может быть поручена педагогу, или родителям в присутствии следователя. При этом правила ч. 3 и 5 ст. 158 УПК (кроме запрета наводящих вопросов) не применяются; сведения, предусмотренные ч. 4, выясняются у родителей или других лиц.
Несовершеннолетние относительно быстро утомляются, у них рассеивается внимание, в связи с чем необходимы перерывы в допросе. Для правильной оценки их показаний целесообразно фиксировать последовательность и содержание заданных вопросов, использовать стенографическую или звуковую запись.
По делам, по которым показания несовершеннолетних или малолетних свидетелей могут играть решающую роль, целесообразно получить консультацию у психолога, специализирующегося в области детской психологии, относительно особенностей методики допроса и учета индивидуальных особенностей психики допрашиваемого.
Существенное значение для полной, объективной и всесторонней оценки таких показаний может иметь назначение психологической экспертизы. Типовой вопрос о способности свидетеля правильно воспринимать определенные обстоятельства и давать о них показания целесообразно детализировать с тем, чтобы выяснить, не могли ли возрастные и индивидуальные особенности личности (повышенная внушаемость, склонность к фантазированию и т. д.) создать неустранимые сомнения в достоверности сообщаемых фактических данных.
В судебной практике существует тенденция, в соответствии с которой перечень лиц, могущих быть вызванными в качестве законных представителей, исчерпывается п. 8 ст. 34 УПК. Однако это требует известной корректировки, так как “если несовершеннолетний не имеет родителей или проживает один или у лица, не признанного надлежащим образом его опекуном или попечителем в качестве законного представителя несовершеннолетнего, суд должен вызвать представителя органа опеки и попечительства” (Сборник постановлений Пленума ВСФ, с. 289). Очевидно, что в таком случае аналогичная обязанность лежит и на следователе.
Если родители или заменяющие их лица, участвующие в деле в качестве законных представителей, не были признаны гражданскими ответчиками на предварительном следствии, хотя по обстоятельствам дела на них может быть возложена имущественная ответственность за ущерб, причиненный преступлением несовершеннолетнего, суд должен признать их гражданскими ответчиками и разъяснить права. Это не противоречит исполнению процессуальных обязанностей законного представителя.
Законный представитель вправе обсуждать с защитником и несовершеннолетним доказательства и их полноту, помогать обвиняемому знакомиться с материалами дела, заявлять ходатайства. Однако участие законного представителя не заменяет участия защитника.
Право, предусмотренное ст. 398 УПК, разъясняет законному представителю в числе других (при допросе, при специальном вызове, путем письменного уведомления). Целесообразно, исходя из ст. 58 УПК, сообщать законному представителю (письменно, по телефону) о месте и времени ознакомления обвиняемого с материалами дела. Если имели место попытки родителей (заменяющих их лиц) помешать установлению истины, участие их в ознакомлении с материалами дела может быть признано нецелесообразным. Об этом выносится мотивированное постановление. Аналогично решается вопрос, если установлено, что законный представитель в ходе ознакомления с делом учиняет такие попытки.
Отдельное от обвиняемого ознакомление законного представителя с материалами дела при окончании следствия не предусмотрено.
По смыслу ст. 325 УПК суды кассационной инстанции должны рассматривать жалобы лиц, допущенных к участию в деле в качестве законных представителей, на общих основаниях. При этом законный представитель вправе занять самостоятельную позицию по сравнению с содержащейся в жалобах обвиняемого и защитника. Последние также не связаны в этом случае позицией законного представителя.
Законное представительство вытекает из обязанности родителей, опекунов, попечителей по защите прав и интересов несовершеннолетних во всех учреждениях, в том числе судебных.
В списках лиц, подлежащих вызову на судебное заседание, обязательно включается законный представитель — один из родителей, опекун или попечитель. Если лицо выполняло эти функции на предварительном следствии, то оно вызывается в этом качестве и на судебное заседание. Суд, однако, вправе возложить эти функции на любого из родителей с учетом их мнения и желая обеспечить защиту законных интересов несовершеннолетнего .
Своими объяснениями, ходатайствами, вопросами, показаниями законный представитель способствует выяснению обстоятельств, характеризующих несовершеннолетнего, условий его жизни и воспитания, уровня развития; причин и условий, способствовавших преступлению.
Заинтересованность законного представителя в исходе дела обусловливает необходимость критического отношения к его позиции.
Законный представитель не участвует в судебных прениях. Однако, давая объяснения и заявляя ходатайства, он имеет возможность сообщить свое мнение о доказанности обвинения, причинах и условиях, способствовавших преступлению, о смягчающих обстоятельствах.
Законный представитель, привлеченный одновременно в качестве гражданского ответчика и возместивший соответствующую долю ущерба, не должен рассматриваться как гражданский ответчик за невозмущенную родителями других несовершеннолетних обвиняемых долю ущерба (Бюл. ВС СССР. — 1977. - №10. - С.8 и 9).
Функции потерпевшего и законного представителя несовместимы.
В судебном разбирательстве законный представитель может быть допущен и в качестве защитника (ч. 5 ст. 47 УПК).
Разъяснение прав законному представителю целесообразно производить сразу же после разъяснения прав подсудимому. Если законный представитель одновременно и гражданский ответчик, ему разъясняются и права, предусмотренные в ст. 55 УПК.
Суд должен выяснять мнение законного представителя по возникающим вопросам наряду с мнением других участников судебного разбирательства. При выяснении мнения о полноте судебного следствия целесообразно напомнить требования ст. 392 УПК.
При необходимости допроса законного представителя в качестве свидетеля его предупреждают об ответственности за отказ от дачи показаний и дачу заведомо ложных показаний. Одновременно ему должно быть разъяснено его конституционное право отказа от свидетельствования против самого себя, супруга и близких родственников (ст. 51 Конституции РФ), а также о последствиях его возможных ссылок на личную и семейную тайну.
Поскольку законный представитель, как и потерпевший, не удаляется из зала судебного заседания вместе со свидетелями, то по возможности он допрашивается первым из свидетелей. При оценке его показаний учитывается, что он присутствовал в зале и знакомился с делом. Законный представитель может быть временно удален из зала (например, если подсудимый боится давать показания при родителях). После возвращения в зал ему сообщается,что произошло в его отсутствие.
В определении об устранении законного представителя или ограничении его присутствия должны излагаться конкретные основания для такого решения; суд может поставить этот вопрос на обсуждение участников судебного разбирательства. Заслушать их мнение и огласить определение он может в отсутствие подсудимого (ст. 401 УПК).
Если родители (заменяющие их лица) устранены от участия в деле, может быть вызван представитель органов опеки и попечительства. Он осуществляет функции законного представителя и в случаях, когда несовершеннолетние не имеют родителей и проживают одни или у лиц, не оформленных в качестве опекунов, попечителей.
Если несовершеннолетний воспитывается в детском доме или школе-интернате в связи с сиротством или лишением родителей родительских прав, законным представителем в судебном разбирательстве является представитель воспитательного учреждения.
Законный представитель вправе ознакомиться с протоколом судебного заседания и подать свои замечания.
Законные представители участвуют лишь в делах лиц, не достигших 18 лет к моменту производства соответствующих процессуальных действий, но с момента достижения совершеннолетия их функция прекращается, а следователь и суд ограничиваются допросом родителей, бывших опекунов и попечителей в качестве свидетелей. Функция гражданского ответчика, однако, не прекращается.
Кассационная жалоба законного представителя подлежит рассмотрению и в том случае, если к моменту ее рассмотрения осужденный достиг совершеннолетия.
Законные представители несовершеннолетних подсудимых извещаются о поданных протестах и жалобах и пользуются предусмотренными ст. 327 УПК правами. Они могут быть вызваны при рассмотрении судом ходатайства об освобождении от наказания осужденного, когда исполнение приговора отсрочено, или представления об отмене отсрочки, если на момент рассмотрения осужденный не достиг совершеннолетия.
Устанавливая личность подсудимого в соответствии со ст. 271 УПК, председательствующий должен несколько расширить круг вопросов, предусмотренных ею. Следует выяснить у подростка, не судился ли он ранее, а если да, то когда, за совершение каких преступлений и каков был приговор, а также не рассматривался ли о нем вопрос комиссией по делам несовершеннолетних и каково было решение комиссии, не состоял ли он на учете в инспекции по делам несовершеннолетних, не привлекался ли к административной ответственности.
Исследование доказательств по делам несовершеннолетних в судебном заседании имеют некоторую специфику. Например, кого следует допрашивать первым — подсудимого, потерпевшего или свидетелей? Этот вопрос в зависимости от конкретных обстоятельств дела может быть решен по-разному. Представляется, однако, целесообразным начинать исследование доказательств с допроса лица, наиболее полно освещающего совершенное преступление. В одном случае таким лицом может быть подсудимый, дающий подробные показания, признающий свою вину, называющий участников преступлений и их конкретные действия, в другом — потерпевший. Подсудимый отрицает свою вину или признает ее лишь частично, а потерпевший хорошо запомнил обстоятельства дела, подробно и последовательно излагает события, интересующие суд.
И, наконец, иногда целесообразно исследование доказательств начинать с допроса свидетелей, так как потерпевший ничего не помнит, а обвиняемый отрицает свое участие в совершении преступления.
По многоэпизодньм групповым делам рекомендуется, чтобы председательствующий заранее составлял план судебного следствия, который не обязательно должен совпадать с порядком исследования доказательств, принятым в судебном заседании, но он непременно будет полезен, так как в нем фиксируются основные моменты, требующие выяснения в процессе судебного следствия, в частности при допросах.
Характерным для дел рассматриваемой категории является признание несовершеннолетними своей вины. Большинство подростков признают свою вину как на предварительном следствии, так и в суде. Редко наблюдается отказ подсудимых от показаний, данных на предварительном следствии. Видимо, этим и объясняется то, что, как правило, исследование доказательств начинается с допроса подсудимых ( см. Ароцкер Л. Е. Тактика и этика судебного допроса. — М., 1969. — С. 75).
В большинстве случаев подростки совершают преступления в группах, которые формируются чаще всего не специально для совершения преступлений, а на почве совместного озорства и употребления спиртных напитков. Разоблачаются эти группы, как правило, довольно быстро, после совершения небольшого числа преступлений. Часто преступления носят ситуационный характер, и поэтому суду при рассмотрении дел данной категории обычно не приходится сталкиваться с заранее придуманным распределением ролей между участниками преступной группы, разработанной системой сокрытия следов преступлений, подготовленным алиби и т.д.
При рассмотрении групповых дел рекомендуется допрашивать в первую очередь тех, кто, судя по материалам предварительного следствия, наиболее полно рассказал о совершенном преступлении, больше раскаялся в содеянном.
Но наряду с нестойкими и случайными встречаются преступные группы, существовавшие довольно длительное время и совершившие значительное число преступлений. В таких группах нередко имеется инициатор совершения преступлений. Это обычно юноша, старший по возрасту, имеющий уже некоторый “печальный” жизненный опыт (ранее судился, отбывал наказание в воспитательно-трудовой колонии, находился в специальной школе или спецучилище). Он пользуется авторитетом в группе, иногда остальные члены группы боятся его, и их поведение в суде зависит от его позиции.
При такой ситуации очередность допросов приобретает особое значение. Если он признает свою вину, дает развернутые показания о совершенных преступлениях, не отрицает и своей ведущей роли в преступной группе, то, очевидно, имеет смысл допрашивать его первым. Если же он избрал иную линию поведения, то есть отрицает роль инициатора и организатора преступлений, умаляет или отрицает свое участие в преступной деятельности, то допрашивать его следует последним. В таких случаях иногда возникает необходимость применить ч. 3 ст. 280 УПК и допросить остальных или некоторых членов группы в его отсутствие. Помимо этого, при подобной ситуации председательствующему следует принять и другие меры — обеспечить соответствующую изоляцию подсудимых при доставке в суд и во время перерывов судебного заседания.
Особую осмотрительность нужно проявлять, если в состав преступной группы входили не только несовершеннолетние, но и взрослые. При этом следует проанализировать, что представляют собой взрослые участники группы, какова разница в возрасте между ними и несовершеннолетними, роль их в преступной группе и избранная ими линия поведения на предварительном следствии. В ряде случаев суд вправе и здесь применять ч. 3 ст. 280 УПК, удалив взрослого соучастника на время допроса несовершеннолетнего. Такая необходимость может возникнуть, например, тогда, когда имеются данные, что подросток в присутствии взрослых не будет давать правдивых показаний о их роли в преступной группе и подстрекательской деятельности.
Допрос подсудимого начинается с объяснений по поводу предъявленного обвинения и известных ему обстоятельств дела (ст. 280 УПК). Очевидно, однако, что обстоятельства дела можно толковать несколько шире и включать сюда также вопросы, касающиеся жизни и воспитания подростков, поскольку ст. 68 и 392 УПК относят выяснение к их предмету доказывания по делу. Иногда целесообразно начинать допрос именно с выяснения условий жизни и воспитания подсудимого, а затем допрашивать по существу предъявленного обвинения. Такая последовательность поможет установить необходимые контакты с несовершеннолетним, снимает напряженность, создает атмосферу доверия к суду.
М. Валенский по этому поводу полагает, что для определения степени педагогической запущенности несовершеннолетнего обвиняемого надо привлекать психологов, педагогов. По его мнению, следует определить круг сведений в области педагогики, психологии, криминологии, которыми должны обладать практические работники суда ( см. Валенский М. Актуальные вопросы специализации по делам несовершеннолетних // Советская юстиция. — 1970. — № 12. — С. 16).
Ранее уже обращалось внимание на то, что оказавшись в необычной обстановке, когда допрос производится судом, прокурором и адвокатом, а в зале судебного заседания находятся родственники подростка, знакомые и посторонние лица, он может замкнуться, смутиться. Это отразится на полноте и качестве его показаний. В таких случаях допрашивающему необходимо проявить такт и терпение, не требовать от несовершеннолетнего сразу же исчерпывающих пояснений по каким-либо обстоятельствам, а вернуться к ним позднее, когда подросток уже освоится с обстановкой. Наряду с этим председательствующий обязан немедленно пресекать малейшее проявление развязности, неуважения к суду, которые допускают в силу особенностей своего характера отдельные несовершеннолетние.
Поскольку на скамье подсудимых оказываются наиболее часто не один, а несколько подростков, то при допросах необходимо установить роль каждого из них в совершении преступления. Это достигается четко продуманной системой вопросов, которые задаются подсудимым в определенной последовательности. В таких случаях рекомендуется выяснять обстоятельства, непосредственно предшествовавшие совершению преступления (например, где встретились, что делали, как и у кого возникла мысль совершить преступление, что говорил и делал каждый из них и т. д.).
Если в процессе предварительного следствия составлялись какие-либо планы или схемы, фиксирующие, например, место нахождения отдельных участников во время совершения преступления, рекомендуется пользоваться этими схемами и планами и при допросах в суде. Это помогает наиболее четко уяснить действительную картину происшедшего события, а также определить конкретные преступные действия отдельных участников преступной группы.
Согласно ст. 401 УПК суд, выслушав мнение защитника и законного представителя подсудимого, а также заключение прокурора, вправе своим определением удалить несовершеннолетнего из зала судебного заседания на время исследования обстоятельств, которые могут на него отрицательно повлиять.
Подобные случаи на практике встречаются нечасто. Однако такая необходимость может возникнуть при рассмотрении, например, дел о половых преступлениях.
Хотя несовершеннолетние подсудимые в основном признают свою вину и в суде не изменяют показаний, данных на предварительном следствии, бывают случаи, когда подросток в суде неожиданно изменяет показания и заявляет, что виновным он себя признает лишь частично, или полностью отрицает свою вину. Он утверждает, что преступления не совершал и дал следователю показания, не соответствующие действительности. Как надлежит поступать суду в подобных случаях? Такие заявления необходимо тщательно проверять. При подобной ситуации председательствующему следует обстоятельно выяснить, почему несовершеннолетний давал следователю иные показания. Наиболее часто подросток сообщает, что следователь применял незаконные методы ведения следствия, результатом чего и явились самооговор или показания против других лиц. Такое заявление также нужно детально проверить, выяснить, когда и в чем выражались незаконные методы ведения следствия, почему подросток не обратился ранее по этому поводу с жалобой к прокурору или своему защитнику и т.д.
Иногда подсудимый заявляет, что следователь его не понял и поэтому неправильно записал показания. Такое заявление также необходимо проверить. Если в процессе предварительного следствия применялась звукозапись в суде, желательно прослушать фонограмму с целью проверки показаний подсудимого.
Изменение показаний подсудимого может повлечь за собой различные последствия в зависимости от того, какое значение имеют показания этого лица в системе собранных доказательств. В одном случае доказанность вины подсудимого нисколько не подвергается сомнению от изменения его показаний, в другом — дело приходится возвращать на дополнительное расследование.
Допрос свидетелей и потерпевших по делам рассматриваемой категории также имеет определенную специфику, поскольку ими часто бывают несовершеннолетние.
В соответствии со ст. 285 УПК педагог вызывается при допросе свидетелей в возрасте до 14 лет, а иногда, по усмотрению суда, и в возрасте от 14 до 16 лет.
До начала допроса следователь знакомит педагога с обстоятельствами дела, относящимися к допросу, и с данными о личности несовершеннолетнего. Ему разъясняют, что он должен помочь правильному ведению и протоколированию допроса, установлению контакта с обвиняемым, что он вправе с разрешения следователя задавать вопросы (причем отведенный судом вопрос заносится в протокол), а также делать замечания о ходе допроса, просить о дополнении или внесении поправок в запись показаний. Если следователь сочтет их необоснованными, они фиксируются перед подписью педагога. Обсуждение этих вопросов производится в отсутствии обвиняемого.
Педагогу разъясняют его обязанности и ответственность по ст. 133¹УПК, а также обращают внимание на недопустимость реплик, вопросов и т. п., могущих нанести ущерб воспитанию допрашиваемого и установлению истины (ст. 159 УПК).
Вполне оправданной представляется позиция ученых обосновывающих необходимость участия при допросе несовершеннолетнего в случае необходимости и психолога. По их мнению, педагог и психолог должны иметь право с разрешения следователя задавать вопросы подозреваемому, обвиняемому, а по окончании допроса — знакомиться с протоколом и делать письменные замечания о правильности и полноте зафиксированных в нем записей. Эти права следователь разъясняет педагогу или психологу перед допросом несовершеннолетнего, о чем делается отметка в протоколе допроса.
Разумной является постановка вопроса относительно законных представителей несовершеннолетнего. Специалисты в области права убеждены в том, что законный представитель должен быть допущен к участию в деле постановлением следователя с того момента, когда несовершеннолетнего впервые допрашивают в качестве подозреваемого или обвиняемого.
Законный представитель имеет право знать, в чем подозревается или обвиняется несовершеннолетний, присутствовать при предъявлении обвинения, участвовать в допросе несовершеннолетнего, а также (с разрешения следователя) в иных следственных действиях, производимых с участием несовершеннолетнего обвиняемого (подозреваемого) и его защитника, знакомиться с протоколами следственных действий, в которых он принимал участие, и делать письменные замечания о правильности и полноте сделанных в них записей, заявлять ходатайства и отводы, приносить жалобы на действия и решения следователя и прокурора, представлять доказательства, по окончании расследования знакомиться со всеми материалами дела и выписывать из него любые сведения.
Законный представитель может быть отстранен от участия в деле, если имеются основания считать, что его действия наносят ущерб интересам несовершеннолетнего или направлены на воспрепятствование объективному расследованию. Об этом выносится мотивированное постановление. К участию в деле может быть допущен другой законный представитель.
С учетом физических и психических особенностей несовершеннолетних следует в законодательном порядке установить временные пределы их допроса. Например, продолжительность разового допроса должна быть не более 1—1,5 часа, но не более 3—4 часов в течение дня.
Необходимо обратить внимание на то, что нередко в суд в качестве свидетелей вызываются подростки, совершившие преступление совместно с подсудимыми, но относительно которых дело было прекращено и применены меры воспитательного или общественного воздействия. Эти свидетели бывают более чем кто-либо другой осведомлены о характере и мотивах преступления, о роли каждого участника преступной группы.Поэтому их допрос может быть весьма результативным.
Ключевым обстоятельством при рассмотрении дел данной категории является вопрос установления точного возраста несовершеннолетнего. Поэтому в каждом деле должен фигурировать документ, удостоверяющий его возраст: свидетельство о рождении, паспорт и т. п. В случае утраты документов и невозможности их восстановления назначается судебно-медицинская экспертиза по определению возраста. Поскольку она может установить только год рождения, то днем рождения считается 31 декабря года, указанного в заключении.
Относительно отрицательного поведения несовершеннолетнего в прошлом рекомендуется выяснять следующие обстоятельства: совершал ли он ранее преступления, когда, какие и в каком возрасте; каким наказаниям подвергался; где отбывал наказание; отбыл ли наказание полностью или частично; не был ли приговорен к мерам наказания, не связанным с лишением свободы; не передавался ли на перевоспитание коллективу; находился ли в специальном воспитательном учреждении для несовершеннолетних, а если да, то сколько времени; состоял ли на учете в ИДН; доставлялся ли в медвытрезвитель;
привлекался ли к административной ответственности; обсуждалось ли его поведение комиссией по делам несовершеннолетних.
Выяснение этих обстоятельств в процессе судебного следствия путем допроса подсудимого, его законных представителей, свидетелей, а также ознакомление с различными документами, характеризующими его личность, поможет суду установить условия жизни и воспитания подсудимого и обстоятельства, приведшие его к совершению преступления.
Все материалы, безусловно, нуждаются в тщательной проверке и оценке судом. Однако предварительное знакомство с ними позволяет проводить допросы более целенаправленно, с наименьшей затратой времени, обращая внимание лишь на обстоятельства, имеющие существенное значение для дела.
Особое внимание при этом должно быть уделено допросу несовершеннолетнего подсудимого. В результате может быть выявлена подстрекательская роль взрослого, не разоблаченного на предварительном следствии. Изучение дел о совместной преступной деятельности подростков и взрослых показало, что во многих случаях подстрекательская роль взрослых не выяснялась ни на предварительном следствии, ни в суде, в результате чего очень многие из них остались безнаказанными, хотя закон (ст. 392 УПК) указывает на необходимость по каждому делу о преступлении несовершеннолетнего выяснять наличие взрослых подстрекателей и иных соучастников.
Поэтому суд, допрашивая подсудимого, должен выяснить, не был ли он вовлечен в преступную деятельность взрослым. Следственные органы располагают значительно большими возможностями для выяснения их подстрекательской роли, чем суд, однако этот вопрос в стадии расследования дела часто не исследуется, а суд возвращается к нему при рассмотрении дела. Здесь следует обратить внимание на разницу в возрасте несовершеннолетних и взрослых, на характер и продолжительность их знакомства, на прошлое поведение взрослых, и в частности на судимость.
Круг свидетелей, могущих сообщить ценные сведения об условиях жизни и воспитания подростка, достаточно широк. К ним относятся родственники, соседи по квартире, педагоги и воспитатели, товарищи по дому, учебе или работе. Родители или другие родственники несовершеннолетнего, проживающие вместе с ним, могут рассказать о взаимоотношениях, сложившихся в семье, о том, как протекало детство подростка, как он развивался.
Допрос родителей необходимо строить таким образом, чтобы составить себе представление об их внутреннем мире, интересах, как они выполняют свой родительский долг. Из показаний свидетелей нередко можно выявить факторы, сыгравшие отрицательную роль в формировании личности подростка.
Следует помнить о необходимости в ряде случаев применения ст. 401 УПК, позволяющей удалять несовершеннолетнего из зала суда, когда исследуются обстоятельства, могущие отрицательно повлиять на него. Особенно это относительно к допросам родителей, не выполнявших свои родительские обязанности по воспитанию детей, ведущих аморальный образ жизни и т.д.
Соседи по квартире, товарищи подростка по месту жительства часто сообщают суду важные сведения о положении в семье, его поведении, о том, как и с кем он проводит свободное время, каковы его связи и знакомства, нередко помогают выявить всех соучастников преступления. Допросы педагогов и воспитателей позволяют глубже познакомиться с обстановкой в учебном заведении, выяснить характер и наклонности несовершеннолетнего, отношение к учебе и коллективу, определить время, когда его поведение изменилось в худшую сторону.
Если подросток работает, следует допросить его товарищей по работе и лиц, которым он непосредственно подчинен, выяснить условия труда и производственного обучения, характер взаимоотношений с людьми, работающими вместе с ним.
В соответствии со ст. 292 УПК при исследовании на судебном заседании обстоятельств, относящихся к условиям жизни и воспитания несовершеннолетнего подсудимого, рекомендуется оглашать имеющиеся в деле документы, характеризующие его личность: справки, характеристики, акты обследования, копии приговора и др. Такое ознакомление участников процесса с перечисленными документами помогает также более полному выяснению причин, приведших его на скамью подсудимых.
При наличии данных об умственной отсталости несовершеннолетнего, не связанной с душевным заболеванием, должно быть установлено, мог ли он осознавать значение своих действий (ч. 2 ст. 392 УПК). В подобных случаях рекомендуют назначать экспертизу, производство которой поручают специалистам в области детской и юношеской психологии (психолог, педагог, психиатр). С учетом степени умственной отсталости, а также степени и характера общественной опасности совершенного подростком преступления суд может ограничиться относительно его применением принудительных мер воспитательного характера.
Следует заметить, что необходимость в проведении судебно-психологической экспертизы для определения степени умственной отсталости возникает не так часто. Изучение следственной и судебной практики показывает, что чаще всего приходится обращаться к такой экспертизе, когда подросток-правонарушитель страдает дебильностью и судебно-психиатрическая экспертиза ее констатирует, но в то же время признает его вменяемым.
В вопросах назначения несовершеннолетним наказания судам следует проявить особую взвешенность.
По групповому делу следует тщательно дифференцировать вину каждого подростка и в зависимости от этого определять
меру наказания, это следует учитывать, если некоторые подсудимые полностью признают свою вину, раскаиваются в содеянном и честно рассказывают обо всем, что им известно о совершенном преступлении, а другие отрицают вину и стремятся ввести суд в заблуждение. В подобных случаях суд непременно должен учитывать поведение как той, так и другой группы подсудимых и в соответствии с этим определять меры наказания. Только такой приговор может иметь воспитательно-предупредительное значение.
Осторожно нужно подходить к присуждению кратких сроков лишения свободы (до одного года), поскольку значительную часть этого срока подросток проведет в условиях следственного изолятора, что, как правило, пагубно отражается на его дальнейшем поведении. Последующее кратковременное пребывание осужденного в воспитательно-трудовой колонии не обеспечивает приобретения им специальности и не способствует его исправлению и перевоспитанию. Однако это не означает, что несовершеннолетним следует назначать длительные сроки лишения свободы. Наоборот, их назначают лишь при совершении подсудимым тяжких преступлений или в случаях рецидива преступной деятельности, когда принятые ранее меры не привели к исправлению правонарушителя.
При этом всегда надлежит учитывать данные, характеризующие личность несовершеннолетнего (степень педагогической и социальной запущенности и т.д.). На наш взгляд, краткосрочное лишение свободы (до одного года) почти всегда без ущерба может быть заменено условным осуждением. При условном осуждении несовершеннолетних или назначения им меры наказания, не связанной с лишением свободы, в соответствии со ст. 44 УК РФ необходимо привлекать общественность к перевоспитанию осужденных: при наличии ходатайств общественных организаций или коллективов передавать условно осужденного им для перевоспитания и исправления, а при отсутствии таких ходатайств возлагать на определенный коллектив с его согласия обязанность по наблюдению за условно осужденным и проведению с ним воспитательной работы.
Изучение дел показало, что суды лишь в единичных случаях используют свое право указывать в приговоре о необходимости назначения условно осужденным подросткам общественных воспитателей. Подобные указания суда обязательны для исполнения комиссиями по делам несовершеннолетних.
Одной из особенностей производства по делам несовершеннолетних является применение, кроме мер пресечения, предусмотренных ст. 89 У ПК, отдачи несовершеннолетнего под присмотр родителей, опекунов, попечителей, а несовершеннолетних, воспитывающихся в закрытых детских учреждениях -- под надзор администрации этих учреждений (ст. 394 УПК).
В законе не упоминается о необходимости согласия перечисленных лиц, а также администраций детских учреждений на принятие обязательства о присмотре. Думается, что такая мера, как отдача под присмотр родителей, опекуна, попечителя, администрации детского дома или школы-интерната, возможна только по просьбе или с их согласия. Что касается администрации учреждений для несовершеннолетних правонарушителей, то согласие не требуется, так как она не может отказаться от поручения суда (следователя) осуществлять надзор за воспитанником.
При судебном разбирательстве дел о преступлениях несовершеннолетних выносятся частные (особые) определения, направленные на устранение обстоятельств, способствовавших совершению преступлений (ст. 321 УПК).
В частных определениях, направленных на устранение причин, порождающих преступность несовершеннолетних, помимо изложения фабулы дела, должно быть указано, что конкретно способствовало совершению преступления, какие именно нарушения закона и недостатки воспитания данного подростка в семье, школе, предприятии имели место, по чьей вине и кто за это ответственен. Частное определение по усмотрению суда может быть оглашено в судебном заседании сразу же после провозглашения приговора. Но некоторые частные определения, например о недостатках в деятельности органов милиции и расследования и другие, оглашать не рекомендуется, поскольку такого рода определения могут быть неправильно поняты аудиторией. В соответствии с правилами педагогики не следует оглашать частного определения и по поводу недостойного поведения родителей несовершеннолетнего.
Существенным недостатком российской модели судопроизводства по делам несовершеннолетних, совершивших преступление, является ослабление вспомогательных служб, оказывающих суду помощь по их социальной реабилитации. Речь идет об общественных помощниках следователей и прокуроров, общественных воспитателях (институтах, сходных с американской службой пробации, польскими кураторами).
В этой связи нельзя не сказать о создании еще в 1909 году в России “детского” суда. Суды по делам несовершеннолетних в России в период их создания отличали следующие признаки:
— рассмотрение дел несовершеннолетних единоличным судьей;
— избрание судьи по делам несовершеннолетних среди населения, проживающего на территории судебного округа;
— требование знаний судьей детской психологии, поэтому предпочтительны были на эту должность врачи и педагоги;
— отсутствие формального судебного процесс”, формального обвинения в совершении преступления;
— упрощенная судебная процедура, в основном сводившаяся к беседе судьи с подростком при участии попечителя;
— преимущественное применение в качестве меры воздействия попечительского надзора.
Таким образом, в законах царской России содержались нормы, предусматривающие уменьшение объема карательного содержания уголовного наказания, применяемого судами к несовершеннолетним. Однако впоследствии “детские” суды постепенно стали утрачивать свои специфические свойства, приближаясь к судам общей юрисдикции.
В ходе судебной реформы в России вновь остро возник вопрос о создании специальных судов по делам несовершеннолетних как самостоятельной подсистемы правосудия со всеми ее атрибутами.
В настоящее время законодательство о судоустройстве России еще не имеет соответствующих норм, определяющих судебную систему по делам несовершеннолетних, но обнадеживает то, что в Государственной Думе России на стадии рассмотрения находится законопроект “О судах по делам несовершеннолетних и семейных судах” ( см. Уголовная юстиция: проблемы международного сотрудничества. — М.: БСК, 1995. — С. 149).
Законодательства разных стран содержат комплекс специальных норм, учитывающих необходимость ограждения несовершеннолетних от того, чтобы судебная процедура не создавала им условия, ухудшающие их положение по сравнению со взрослыми именно в силу их возрастной неадаптированности к экстремальным жизненным ситуациям. Поэтому модель судопроизводства при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних должна быть максимально гуманизирована.
Глубоко и детально исследовать проблемы правосудия по делам несовершеннолетних в России невозможно, если эту модель судоотправления не изучить в зарубежных странах. Нельзя не заметить, что в большинстве из них, где создавались суды по делам несовершеннолетних, они достаточно быстро начинали получать поддержку официальных властей.
В России, напротив, усилия общественных сил фактически игнорировались царским правительством. Тем не менее прогрессивные русские дореволюционные юристы считали наиболее удачной модель именно русского суда ( см. Люблинский. П. И. Борьба с преступностью... — М., 1969. — С. 166). Этот суд отличали следующие признаки:
рассмотрение дел о несовершеннолетних единоличным судьей;
— избрание его, как и любого мирового судьи, среди населения, проживающего в судебном округе;
— профессиональная подготовка судьи, предполагающая знание детской психологии, поэтому предпочтительны были врачи, педагоги;
— достаточно широкая предметная подсудность суда по делам несовершеннолетних;
— отсутствие гласности судебного разбирательства;
— отсутствие формального судебного процесса;
— отсутствие формального обвинения в совершении преступления и судебной защиты;
— упрощенная судебная процедура, сводившаяся в основном к беседе судьи с подростком при участии попечителя;
— применение в качестве меры воздействия преимущественно попечительского надзора (по данным статистики, такая мера применялась в 70% случаев);
— обжалование решений судов по делам несовершеннолетних в особое отделение съезда мировьтх судей (так называлась апелляционная инстанция на решение мировых судей в России) с соблюдением по возможности особых правил судебной процедуры ( см. Люблинский П. И. Указанная работа. — С. 169).
Созданию первых судов для несовершеннолетних в России предшествовала активизация прогрессивной юридической общественности в поддержку предлагаемых законопроектов. В числе таких акций было проведение первого в России социологического исследования личности малолетних правонарушителей, чтобы представить аргументы в пользу создания особого судопроизводства по делам несовершеннолетних.
Наиболее ярко характер судопроизводства по делам несовершеннолетних как особый судебный процесс выражен в англосаксонской системе. В судах по делам несовершеннолетних в США и Англии не существует обычных правовых понятий обвиняемого, подсудимого, признанного виновным, осужденного. Не требуется составления обвинительного акта, постановления о передаче дела в другую инстанцию, составления приговора. Судопроизводство сводится к двум не очень связанным между собой процессуальным действиям: обсуждению правонарушения и назначению меры наказания. В результате быстроты их проведения фактически основное влияние на подростка и публику (по правилам процесса — в основном на родителей и лиц, их заменяющих) оказывает лишь приговор суда. Это обстоятельство отмечалось В. Н. Кудрявцевым в описании посещения магистратского суда для несовершеннолетних в Лондоне (см.: "Советская юстиция". 1967. — №2) и С. Г. Келиной, специально изучавшей судебную практику Англии (см.: "Советское государство и право". — 1981. — №4).
Простота процесса и его оперативность играют положительную роль в смысле быстроты воздействия на несовершеннолетнего подсудимого. Вместе с тем именно эти особенности всегда чреваты опасностью нарушения прав несовершеннолетнего, а также грозят неполнотой расследования, пробелами в доказательствах, сомнениями относительно источника их получения.
Спецификой правосудия по делам несовершеннолетних в обеих судебных системах является рассмотрение дел о несовершеннолетних при закрытых дверях с запрещением публикации хода процесса и материалов этих дел в прессе. Это общее правило, выдвинутое в числе основных при создании судебной системы по делам несовершеннолетних, сохранилось в большинстве стран и до настоящего времени.
Процедуру в судах по делам несовершеннолетних (если иметь в виду ее наиболее общие правила, абстрагируясь от деталей), можно условно разделить на три стадии.
Первая стадия носит предварительный характер и состоит в вызове несовершеннолетнего к судье, который знакомится с делом, самим правонарушителем и окружающей его средой. В случае необходимости судья может принять неотложные меры, то есть изъять подростка из семьи и поместить его временно в закрытое воспитательное учреждение, решить вопрос о его предварительном заключении, поместить на режим пробации.
Изучение судьей личности несовершеннолетнего правонарушителя производится по правилам так называемого социального исследования. Проведение этого исследования судья поручает чиновнику службы пробации или агенту полиции, которые в ходе исследования могут использовать помощь психологов, психиатров, специалистов в области общего школьного и профессионального образования. В судебном округе имеются специальные социальные службы, постоянно занимающиеся оказанием суду такой помощи.
Социальное исследование является составной и обязательной частью уголовного процесса по делам несовершеннолетних как в англосаксонском, так и в континентальном варианте.
Вторая стадия процедуры по делам несовершеннолетних -это разбирательство в собственном смысле слова. В этой стадии в судах ряда стран, где действует континентальная система (Франция, Италия, Бельгия), участвует прокурор (при суде) и защитник несовершеннолетнего. Такая система предоставляет прокурору достаточно широкие возможности влиять на ход судебного разбирательства. По французскому законодательству прокурор имеет право комплектовать все предварительные материалы дела, позволяющие вести судебное разбирательство, принимать решение о прекращении дела или о передаче его судье. По Закону прокурору можно направить материалы расследования, проведенного судьей по делам детей (магистратом) или следственным судьей, для оценки их полноты.
В ходе судебного разбирательства, проводимого судьей по делам детей в камере (если дело не передано в трибунал), закон уполномочивает прокурора давать замечания на решения судьи и высказывать свое мнение относительно мер, которые должны быть применены к несовершеннолетнему. В трибунале по делам несовершеннолетних функции прокурора состоят в выступлении с обвинительной речью и даче рекомендаций по выбору мер воздействия. В суде присяжных по делам несовершеннолетних прокурор осуществляет и функции стороны в процессе. Их выполняет генеральный прокурор при соответствующем суде (например, генеральный прокурор при трибунале по делам несовершеннолетних г. Парижа) или специальный магистрат прокуратуры, занимающийся делами несовершеннолетних. Эти же задачи могут быть возложены на адвоката общего суда присяжных.
В числе стран континентальной системы следует отметить Швейцарию, по кантональному законодательству которой участие прокурора и адвоката в суде по делам несовершеннолетних не предусматривается, за исключением случаев, когда он не признает себя виновным или когда вызывает сомнение квалификация преступления.
В континентальном процессе по делам несовершеннолетних вторая стадия процесса наиболее четко отражена в деятельности трибуналов и судов присяжных по делам несовершеннолетних. Здесь судебная процедура сходна с процедурой в общем суде. Она включает допрос несовершеннолетнего, его родителей или опекунов и свидетелей, а также заключение представителя прокуратуры и мнение защитника. Приговор формулируется и выносится в публичном заседании в присутствии несовершеннолетнего. В суде присяжных по делам несовершеннолетних проходят прения сторон. Законодательство Франции предусматривает для суда возможность удалить подростка после его допроса на все время дебатов или на часть их (ст. 20 Ордонанса от 23 декабря 1945 г.)
Трибунал по делам несовершеннолетних рассматривает дела подростков до 16 лет, совершивших проступки и преступления, несовершеннолетних соучастников того же возраста, подростков в возрасте 16 и старше, совершивших проступки.
К компетенции судов присяжных по делам несовершеннолетних относятся дела о преступлениях несовершеннолетних в возрасте 16 лет и старше, а также дела о соучастии подростков этой возрастной группы в преступлениях взрослых лиц.
Если в трибунале главным является вопрос о применении к несовершеннолетним правонарушителям исправительно-воспитательньк мер, то суд присяжных всегда решает вопрос об уголовном наказании лица либо признании несовершеннолетия обстоятельством, освобождающим его от уголовной ответственности. В последнем случае применяются меры воздействия, находящиеся в распоряжении трибунала.
Англосаксонская система правосудия для несовершеннолетних не содержит столь четкого деления процедуры по стадиям, поскольку две первые фактически смещаются в одной. Определенная часть тяжких преступлений по этой системе вообще изъята из компетенции суда по делам несовершеннолетних и отнесена к компетенции общих судов.
Третья стадия уголовного процесса по делам несовершеннолетних в этих судах — исполнение приговора. Применительно к несовершеннолетним оно определяется более широким понятием обращения, включающим порядок назначения и применения мер воздействия, а также осуществления постпенитенциарного режима в отношении несовершеннолетних правонарушителей. В распоряжении суда имеется довольно большое число мер воздействия. Он может вынести решение о направлении несовершеннолетнего в распоряжение службы социальной помощи, в государственное или частное воспитательное учреждение, предписать ему режим пробации, объявить выговор, передать под надзор родителей, опекунов или других “достойных доверия” лиц. Наконец, с учетом возраста подростка и подсудности может быть применено и уголовное наказание.
Третья стадия процесса по делам несовершеннолетних включает судебный контроль за исполнением наказания, решение судом вопроса об окончании срока уголовного наказания и применения воспитательных мер, которые в большинстве своем неопределенные по сроку, а также наблюдение за осуществлением пробации. Последнее относится к континентальной системе, поскольку англосаксонская (главным образом в США) отделяет от органа суда органы исполнения приговора.
Автономная судебная система по делам несовершеннолетних в ее “классическом” (французском) варианте не предусмотрена ни в одной из восточноевропейских стран. Об этом варианте можно говорить, пожалуй, лишь применительно к истории судебной системы по делам несовершеннолетних в Восточной Европе. Подобная система действовала, например, в Польше на основе положений УПК 1928 г., но было существенно изменена после принятия в 1969 г. нового УПК. Это обстоятельство выдвигает Польшу в число стран, переходящих на модель судов смешанной юрисдикции по делам несовершеннолетних. Такая модернизация, наблюдаемая в судебных системах по делам несовершеннолетних в западных странах, свидетельствует о более глубоких трансформациях того правосудия по делам несовершеннолетних, которое занималось только делами уголовной юрисдикции.
Одним из важных вопросов, определяющих специфику правосудия по делам несовершеннолетних и тесно связанных со степенью сформированности модели автономного суда этой юрисдикции, является вопрос о требованиях, предъявляемых к квалификации судей, уровню их профессиональной подготовки, кругозору и осведомленности в области педагогики, психологии и других дисциплин, связанных с возрастной спецификой данного судебного процесса.
Общее требование к особому образовательному и профессиональному уровню судьи для несовершеннолетних отражено в законодательствах всех стран, где имеются суды по делам несовершеннолетних. Однако в трактовке его имеется значительная дифференциация. Применительно к восточноевропейским странам указанные требования закона выглядят следующим образом.
Венгрия: § 296/3 УПК — “Одним из членов коллегии по делам несовершеннолетних в суде первой инстанции является женщина, одним из народных заседателей — педагог”.
Болгария: ст. 382 (I): “Дела против несовершеннолетних рассматриваются с участием судебных заседателей, избранных среди учителей или воспитателей, имеющих собственных детей”.
Польша: в УПК отсутствуют какие-либо указания на обязательную специальную подготовку судей по делам несовершеннолетних, однако в Законе об устройстве общих судов 1985 г., предусматривающем формирование при общих судах отделов по рассмотрению дел о несовершеннолетних, упомянута необходимость для судей быть осведомленными в вопросах труда и социального обеспечения (ст. 139, § 2). Кроме того, вывод об имеющихся в законе требованиях к специальной квалификации участников правосудия можно сделать из ст. 127, § 1 и § 3 Закона о судоустройстве (отдел V, посвященный деятельности судебных кураторов), в которой определяется объем воспитательных и профилактических функций кураторов и говорится о периодически проводимых квалификационных экзаменах.
Румыния: ст. 483 УПК предусматривает, что народные заседатели при рассмотрении дел о преступлениях несовершеннолетних “... обладают особыми возможностями оценить моральное состояние и развитие несовершеннолетнего и выбрать из числа мер и санкций, предусмотренных законом, наиболее подходящие”. Эта норма предполагает наличие у народных заседателей специальных знаний в области педагогики, психологии юношеского возраста и опыта рассмотрения таких дел.
Освещение этого вопроса подобным образом в большинстве законодательств стран современного мира даже статистически дает доказательства правильности такого формирования состава суда и иных лиц, участвующих в процессе. Поэтому трудно согласиться с позицией некоторых авторов, полагающих, что формирование состава народных заседателей при рассмотрении дел о несовершеннолетних из числа педагогов и иных лиц, имеющих опыт воспитания подростков, недопустимо, ибо это противоречит установленному в законе (ст. 32 Основ уголовного судопроизводства) правилу вызова народных заседателей в порядке очередности. ( См.: Ларин А. М. Уголовный процесс. Структура права и структура законодательства.— М., Наука, 1985. — С. 108; Ветрова Г. И. Производство по делам несовершеннолетних // Проблемы кодификации уголовно-процессуального права.- М.: ИГП АН СССР, 1987. - С. 117).
Подобное препятствие может быть преодолено, если будет составлен список народных заседателей по делам несовершеннолетних (как это и делается в других странах). Во всяком случае, соблюдение очередности вызова народных заседателей не может быть приоритетным, если речь идет о потере полноты к всесторонности исследования обстоятельств дела, которые достигаются при наличии у судей и народных заседателей соответствующих знаний, учитывающих специфику дел о несовершеннолетних.
Вопрос об особенностях подготовки судебного корпуса по делам несовершеннолетних примыкает к более общему, также определяющему специфику правосудия по делам несовершеннолетних. Речь идет о социальной насыщенности этого правосудия и о месте в нем так называемого непрофессионального элемента. Первое определяет объем неюридических компонентов правосудия, второе — его носителей, то есть участников процесса. Эти вопросы должны быть отнесены преимущественно к современным модернизациям судебной системы по делам несовершеннолетних.
Социальная насыщенность процесса предполагает использование вспомогательных методов и форм в уголовном процессе: помещение несовершеннолетних правонарушителей в центры встречи и наблюдения, в клиники для получения данных, необходимых для оценки судом объективных возможностей осознания несовершеннолетними содеянного; проведение социального исследования, требующего неюридических знаний;
педагогическое руководство подростками со стороны агентов пробации и кураторов (естественно, там, где это предусмотрено национальными законами). “Непрофессиональный элемент” включает исполнителей указанных действий, а также жюри присяжных (народных заседателей) — непрофессионалов, экспертов и специалистов, деятельность которых отражает специфику правосудия по делам несовершеннолетних, а также законных представителей несовершеннолетних и всех вызываемых в суд лиц,имеющих отношение к воспитанию подростков.
В числе процессуальных правил охраны несовершеннолетних, отраженных в уголовно-процессуальных законодательствах сравниваемых стран, на первое место выдвигаются участие защиты и иных представителей несовершеннолетнего в судебном процессе и специальные процессуальные правила, охраняющие его личность.
В англосаксонской и континентальной системах применительно к несовершеннолетним функции защитника-адвоката специально не регламентируются в процессуальном законодательстве, и какие-либо преимущества несовершеннолетних относительно вступления защитника в процесс не обеспечиваются. Причина этого заключается в том, что участие защитника в начальной стадии процесса (с момента задержания, открытия процесса в магистратском суде и т.д.) традиционно для европейского уголовного процесса в целом, поэтому в отношении его не требуются специальные предписания в законе, если речь идет о несовершеннолетних обвиняемых.
 
Уголовно-процессуальное законодательство ряда стран имеет процессуальную фигуру “заступника несовершеннолетнего”, назначаемого судом и наделенного не только правами и обязанностями защитника, но также и правом ознакомления с предшествующим развитием и условиями воспитания несовершеннолетнего.
В УПК большинства европейских стран предусмотрено право суда удалить несовершеннолетнего подсудимого из зала во избежание вредного воздействия на него фактов, сообщаемых в ходе судебного разбирательства. Это же относится к правилам рассмотрения дел несовершеннолетних при закрытых дверях (обязательно в любом случае по ст. 485 УПК Румынии; обязательно, но суд может сделать из него изъятия, учитывая общественный интерес, и постановить рассмотрение дела на открытом заседании по ст. 383 УПК Болгарии и §294/3/ УПК Венгрии). В Венгрии (§ 294/3/ УПК) предусмотрен иной принцип рассмотрения дел о преступлениях несовершеннолетних — на открытых судебных заседаниях, а рассмотрение при закрытых дверях — исключение из общего правила. УПК Польши не содержит указаний относительно запретов рассмотрения дел о несовершеннолетних на открытых судебных заседаниях, поэтому общим правилом является судебное разбирательство при открытых дверях. В этом также отличие от общего правила закрытого судебного разбирательства для несовершеннолетних, предусмотренного в западных судах этой юрисдикции. При создании судов по делам несовершеннолетних на Западе требование “закрытых дверей” было одним из главных и объяснялось охранительным характером такого процесса.
В уголовно-процессуальном законодательстве восточноевропейских стран формулируются специальные воспитательные задачи правосудия по делам несовершеннолетних, реализуемые в деятельности соответствующих судов.
§ 294/1/ УПК Венгрии: “Судебное производство должно быть проведено таким образом, чтобы оно способствовало развитию несовершеннолетних в правильном направлении: это следует учитывать и при реализации прав несовершеннолетних” (имеется в виду — в суде).
Статья 382/1/ УПК Болгарии: предусмотрено участие педагогов или воспитателей подростков в качестве народных заседателей по делам несовершеннолетних, а в п. 2 этой же статьи суду дана возможность, “учитывая воспитательное воздействие”, передать для рассмотрения дело несовершеннолетнего в суд по месту работы или по месту жительства его родителей или опекунов. Суд имеет также право вызвать на судебное заседание инспектора по детской педагогической комнате. УПК содержит норму об участии педагогов и психологов в допросах несовершеннолетнего обвиняемого и малолетнего свидетеля.
В § 117 ч. I “Дела против несовершеннолетних” Регламента деятельности воеводских и уездных судов Польши сказано: “По каждому уголовному делу против несовершеннолетнего судья для несовершеннолетних должен вести производство с особой тщательностью и, кроме того, таким образом, чтобы промежуток времени между раскрытием преступления и вынесением постановления был бы как можно более кратким”. Требование оперативности было в числе первых при создании судов по делам несовершеннолетних и отражено в прецедентной практике судов англосаксонской системы. Эти правила судопроизводства можно отнести к охранительно-воспитательным, ибо известно, что эффективность реализации уголовной ответственности и наказания за преступление основывается и на скорости реакции на него правоохранительных органов. Это особенно относится к несовершеннолетним, на которых судебная процедура всегда оказывает большее негативное воздействие, чем на взрослых преступников.
Институты уголовной ответственности и наказания несовершеннолетних имеют в своей основе несколько стабильных, исторически сложившихся юридических признаков, достаточно единообразно отразившихся в национальных законодательствах и воплотившихся в соответствующих обобщенных правовых моделях.
Главные трансформации института уголовной ответственности и его реализации в рамках судебной деятельности происходили преимущественно в буржуазном уголовном и уголовно-процессуальном праве.
Проблема уголовной ответственности несовершеннолетних последовательно связывалась с разными условиями, определяемыми общим понятием несовершеннолетия. Вначале (XVII -XVIII вв.) это был институт “прощения, оправданного несовершеннолетием”, затем — институт “разумения”. В этом состояла суть специальной уголовной ответственности уже в момент образования судов для несовершеннолетних.
Принцип смягчения наказания несовершеннолетнему при его реализации сталкивается с противоположной тенденцией — трансформацией принудительных мер воспитательного характера в сторону увеличения их карательной силы. Тем самым судебная практика в отношении несовершеннолетних (с учетом весьма низкого возрастного барьера применения этих мер, а иногда и его отсутствия) оказывается даже более жесткой, чем в отношении взрослых. Кроме того, в законодательствах многих западных государств есть немало норм, которые, несмотря на декларированные в них гарантии смягчения наказания несовершеннолетнему, ставят его в достаточно незащищенное положение. Обычно это возникает при использовании в суде фактически неюридического понятия молодого делинквента, расширяющего границы судебного вмешательства в поведение несовершеннолетних. В законах многих стран содержится немало оговорок, позволяющих суду отойти от принципа уголовной безответственности несовершеннолетних. Классическим примером могут служить формулировки ст. 66 и 67 УК Франции, которые, хотя и относят уголовное совершеннолетие к 16 годам, однако дают право суду снизить его до 13-летнего возраста с применением к подросткам 13 — 16 лет мер уголовного наказания.
Существенные трудности в оценке уголовно-правового положения несовершеннолетних дают страны англосаксонской системы права и связи с отсутствием в них полной кодификации уголовного права. В США это приводит к большому разноречию в законах штатов, а в Англии — к соединению в традиционных для данной страны законах о детях и молодежи достаточно разнородных по содержанию вопросов уголовной ответственности и юридической защиты подростков. Например, в Законе 1933 г. соединено правовое положение несовершеннолетних правонарушителей и подростков, “нуждающихся в заботе, защите или контроле”. Следует отметить, что это стало принципом судебной охраны несовершеннолетних в Англии и проходит через все законы о детях.
Такие тенденции не свойственны законодательству и судебной практике России и стран Восточной Европы. Уголовный закон здесь не дает суду права перейти границы возраста уголовной ответственности. В уголовное законодательство не включено понятие “молодой делинквент”. При разбирательстве малозначительных проступков несовершеннолетних предпочтение отдается не суду, а органам социальной помощи (воспитания). Следует, однако, указать на некоторые негативные тенденции, например, в практике комиссий по делам несовершеннолетних, а именно: потеря соответствующих гарантий прав личности несовершеннолетних, связанная с дефектами и недостаточной правовой урегулированностью процедуры рассмотрения дел в этих комиссиях.
Исходными пунктами уголовной ответственности в большинстве стран в настоящее время является возраст уголовной ответственности и принцип “разумения”. В отношении первого отмечается большой диапазон колебаний, что особенно типично для США (от 7 до 19 лет в разных штатах). Однако когда речь идет о реализации судом уголовной ответственности и наказания, наибольшие трудности возникают из-за отсутствия в законах многих стран указания на нижнюю возрастную границу применения к несовершеннолетним воспитательных мер воздействия. Следовательно, при реализации другого принципа-замены уголовного наказания воспитательными мерами — в орбиту суда по делам несовершеннолетних включается огромная масса подростков младшего возраста, фактически малолетних.
Например, нижний возрастной барьер применения воспитательных мер имеется в Болгарии, Польше, Румынии, Англии, Италии. Во Франции, где возраст уголовной ответственности установлен в 16 лет, при отсутствии нижней границы применения судом принудительных воспитательных мер судьба несовершеннолетнего сразу становится в зависимость не столько от решения суда для несовершеннолетних, сколько от содержания и карательной силы воспитательной меры, применяемой к нему. А карательная сила этих мер отнюдь не фантазия, но жестокая реальность, влекущая за собой и фактическое лишение свободы, и ущемление гражданских прав, причем нередко во внесудебном порядке (как это происходит при полицейских “контактах” в США).
Если говорить об общей направленности уголовного законодательства в странах англосаксонской и континентальной систем, равно как и в значительном числе восточноевропейских стран, то прослеживается тенденция применения к несовершеннолетним принудительных мер воспитательного характера путем замены ими мер уголовного наказания. В случае применения наказания избирается в целом однотипный режим его исполнения, предусмотренный так называемой “прогрессивной системой” (то есть с постепенным, по мере исполнения наказания, ослаблением карательного содержания режима при наличии явных признаков исправления осужденного). Следовательно, принцип “воспитательного исправления” в отношении несовершеннолетних оказывается профилирующим.
В одной группе стран — Венгрия, Китай, Болгария, Монголия — несовершеннолетие рассматривается как смягчающее ответственность обстоятельство, что дает суду возможность с учетом обстоятельств дела и личности подсудимого снизить наказание либо в пределах санкции, либо даже выйти за ее нижний предел. В других странах (Франция, ФРГ, Италия, Румыния, Швейцария) в законах точно определяется размер снижаемого наказания несовершеннолетнему (наполовину, на треть и т. д.) Именно такое правило отражено в ст. 66 УК Франции — снижение размера наказания наполовину.
Существует общий принцип замены несовершеннолетнему одних мер наказания другими. Обычно это бывает в случаях, когда национальное законодательство не допускает применения смертной казни.
Современный принцип “воспитуемости”, который заменил собой принцип “разумения”, обращен именно к принудительному воспитанию подростков, осуществляемому либо в условиях их обычной (повседневной) жизни, либо в закрытых учреждениях, куда их направляют по решению суда. Контроль за исполнением принудительных мер воспитательного характера в большинстве стран также осуществляет суд.
За последние годы в ряде европейских стран также стали появляться проекты реорганизации судов по делам несовершеннолетних. Так, в Англии появилось несколько проектов, в одном из которых предлагалось ликвидировать суды по делам несовершеннолетних и вместо них создать систему семейных судов с широкой юрисдикцией, включающей гражданско-правовые вопросы, связанные с опекой, попечительством, санкциями в отношении родителей и т.д. В другом проекте было предложено при реорганизации судов по делам несовершеннолетних использовать в качестве модели систему скандинавских комитетов по благополучию детей. В Бельгии в недавно изданном законе о защите молодежи предусматривается создание местных комитетов по защите молодежи, в значительной мере вторгающихся в юрисдикцию судов по делам несовершеннолетних.
Такое положение не случайно. Здесь, видимо, действуют два объективных фактора: быстрый рост преступлений и правонарушений среди подростков и малая эффективность деятельности судов по делам несовершеннолетних. Это и заставляет искать более действенные и гибкие средства в борьбе с растущей преступностью молодежи. Не случаен и выбор — семейный суд или комитет по благополучию, что означает прежде всего отход от судебных форм регулирования поведения подростков, не дающих серьезного воспитательного эффекта. Кроме того, новые организации предусматривают возможность рассмотрения значительно более широкого круга вопросов, касающихся жизни и воспитания подростков, чем суды по делам несовершеннолетних ( см. Мельникова Э. Новое в изучении и предупреждении преступности несовершеннолетних в Бельгии // Социалистическая законность. — 1968. — №4. — С. 85 – 86).
 
 
4. 3. Некоторые особенности судопроизводства по делам о лицах, страдающих физическими и психическими недостатками
Дела лиц, страдающих физическими или психическими недостатками, имеют свою специфику, которая объясняется тем, что перед судом предстают люди со специфическим индивидуальным восприятием действительности (глухие, немые, слепые) либо с нарушенными интеллектуальными или эмоционально-волевыми способностями. Физические и психические недостатки порождают такие индивидуальные психофизические особенности человека, которые оказывают тормозящее влияние и неблагоприятное воздействие на формирование личности, ограничивают не только познавательную, но и практическую деятельность человека.
При решении вопроса о назначении дела обвиняемого, страдающего рассматриваемыми недостатками, необходимо выяснить, соблюдены ли органами следствия все гарантии, предусмотренные утоловно-процессуальным законом для этих лиц. В частности, суду необходимо проверить следующее: какими материалами дела подтверждается факт, что обвиняемый имеет физические и психические недостатки, в силу которых он не может самостоятельно осуществлять свое право на защиту (п. 3. ст. 68 УПК); проведено ли по делу предварительное следствие (ч. 2 ст. 126); своевременно ли допущен защитник к участию в деле, присутствовал ли он при предъявлении обвинения и допросе обвиняемого (ч. 2 ст. 47); был ли переводчик при допросе глухих, немых, глухонемых, соблюдены ли при этом правила допроса и удостоверения показаний, установленные в ч. 4 ст. 142, ст. 151; допущены ли законные представители — родители, опекуны, попечители (п. 8 ст. 34); участвовал ли защитник, переводчик, законные представители при ознакомлении обвиняемого с материалами дела, правильно ли разрешены ходатайства (ст. 201 — 204) ( См.: Сборник действующих постановлений Пленума и директивных писем Верховного Суда СССР, 1924-1944 гг. - М„ 1946. - С. 91). Если будет установлено, что органы предварительного следствия не выполнили этих требований, суд в соответствии с п. 2 ст. 232 УПК должен обсудить вопрос о возвращении дела для производства дополнительного расследования.
К сожалению, суды не всегда принимают меры к обеспечению прав лиц страдающих физическими или психическими недостатками. Поскольку глухие, немые, слепые, глухонемые, а также лица, страдающие иными физическими или психическими недостатками, не могут сами защищать свои права, то, разрешая вопросы, указанные в ст. 228 УПК, суд обязан обеспечить участие защитника в судебном заседании, что в соответствии с требованиями ч. 2 ст. 49 УПК является обязательным. Защита по делам этой категории имеет свою специфику, чрезвычайно сложна и требует высокого профессионального мастерства, опыта и знаний. Поэтому если обвиняемый не избрал себе защитника, то суд, назначая его через коллегию адвокатов, должен сообщить в юридическую консультацию, что обвиняемый является глухим, немым, слепым, глухонемым либо лицом, страдающим психическими недостатками, и что следует выделить опытного адвоката.
Необходимо обеспечить вызов и явку в суд переводчиков для допроса глухих, немых, глухонемых. Суд вправе вызвать в судебное заседание любое лицо, понимающее жесто-мимическую или дактильную речь. Однако лучше всего вызвать тех переводчиков, которые участвовали на предварительном следствии: они знают особенности мимической речи данного лица, его способность вести разговорную речь.
В связи с тем что физические и психические недостатки на предварительном следствии выявляются с помощью судебно-психологической, судебно-психиатрической и других экспертиз, в суде необходимо решить вопрос о вызове на судебное заседание эксперта. Без них суд не может исследовать характер и особенности физических или психических недостатков, выяснить правовую и психологическую сущность аномалии подсудимого.
Должен быть также решен вопрос о вызове в судебное заседание законных представителей лиц, страдающих физическими или психическими недостатками, а в необходимых случаях -представителей учебно-производственных предприятий общества глухих и слепых.
Первым среди всех участников процесса приступает к выполнению своих обязанностей переводчик. Сразу же после проверки явки в суд председательствующий должен сообщить участникам процесса, что приглашен переводчик для перевода показаний и заявлений глухих, немых, глухонемых, а также для перевода содержания показаний свидетелей, потерпевших, заявлений и документов, вопросов и ходатайств участников судебного разбирательства, распоряжений председательствующего, решений суда. При этом следует подробно и конкретно разъяснить переводчику его обязанности и выяснить, понятны ли они ему.
Переводчик предупреждается об уголовной ответственности по ст. 307 УК РФ за заведомо неправильный перевод, о чем у него берется подписка. Его необходимо ввести в курс дела, рассказать, какие обстоятельства подлежат выяснению в суде. Суд должен сообщить подсудимому, кто является переводчиком, его специальное образование, где он изучал жесто-мимическую или дактильную речь, стаж работы способность вести обратный перевод, то есть переводить мимику и жесты на обычную разговорную речь.
Глухому, немому, глухонемому подсудимому необходимо дать возможность избрать такого переводчика, которому он полностью доверяет, которого он полностью понимает и с которым свободно общается. Это позволит преодолеть свойственную таким лицам подозрительность и недоверчивость, установить с ними психологический контакт.
Если подсудимый владеет жесто-мимической и дактильной речью, следует пригласить двух переводчиков: одного владеющего дактильной речью, другого — жесто-мимической. С их помощью удастся более последовательно и подробно вести допрос. Там, где речь идет об абстрактных, обобщенных понятиях, применяется дактильная речь, при выяснении практических вопросов достаточно жестов и мимики.
Когда глухие, немые, глухонемые не знают общепринятых жестов и мимики, для участия в деле и для допроса необходимо приглашать лиц, находящихся с ними в постоянном контакте (толмачей), или приглашать специалистов, знающих их психологию.
Суд обязан предупредить переводчика, подсудимого и других участников о недопустимости без разрешения суда обмениваться между собой жестами, мимикой и дактилологией, поскольку таким образом можно передать подсудимому или переводчику скрытую от суда и других участников процесса информацию об обстоятельствах дела ( см. Щерба С. Л. Теоретические основы и особенности уголовного судопроизводства по делам лиц, страдающих физическими и психическими недостатками: Диссертация юрид. наук. — М., 1990. — С. 395).
В. Кочетов и В. Назаров, которые пишут, что “несмотря на трудности перевода и толкования мимики и жестов глухонемых, суд обязан разъяснить переводчику, что он должен придерживаться грамматического строя и не вправе комментировать переводимые им показания, вопросы и документы ( см. Кочетов В., Назаров В. Рассмотрение уголовных дел с участием переводчика // Советская юстиция. — 1975. — №5. — С. 17).
Устанавливая личность подсудимого (ст. 271 УПК), суду следует значительно расширить круг выясняемых сведений, в том числе: какими физическими или психическими недостатками страдает подсудимый, когда он потерял зрение, слух или речь, обучался ли в специальной школе, какой речью — жесто-мимической или дактильной — лучше владеет, способен ли читать с губ, состоит ли членом общества глухих или слепых, где, когда и в каком лечебном учреждении находился по поводу психических недостатков, состоял ли под наблюдением врачей-психиатров.
Суд должен установить, когда подсудимый, страдающий физическими или психическими недостатками, получил документы, перечисленные в ст. 237 УПК, переведены ли они через переводчика, зачитаны ли эти документы вслух или переведены по системе Брайля.
По делам немых, глухих, слепых и других лиц, которые в силу своих физических или психических недостатков не могут сами осуществить свое право на защиту, участие защитника в судебном разбирательстве обязательно. Если защитник не явился на судебное заседание, необходимо решить вопрос об отложении дела или замене защитника с согласия подсудимого либо его законного представителя. Однако следует иметь в виду, что замена в данном случае нежелательна, ибо защитник, вновь вступивший в процесс, как правило, не знает особенностей психологии подсудимого, что делает защиту малоэффективной.
Закон не указывает, обязательно ли участие прокурора при рассмотрении уголовных дел лиц, страдающих физическими или психическими недостатками. Нам представляется, что участие прокурора должно быть признано обязательным. Этого требуют интересы охраны прав личности в уголовном судопроизводстве.
При неявке законных представителей лиц, страдающих физическими или психическими недостатками, суд должен официально решить, возможно ли судебное рассмотрение дела в их отсутствие.
Обвинительное заключение, оглашенное в суде в начале судебного следствия, должно быть переведено глухим, немым и глухонемым подсудимым полностью. Поскольку слепые при восприятии опираются исключительно на слуховые впечатления, обвинительное заключение необходимо оглашать как можно медленнее, чтобы подсудимые могли усвоить и запомнить его содержание и сущность. Иногда следует огласить обвинительное заключение дважды, чтобы слепой глубоко и детально уяснил пункты предъявленного ему обвинения.
Подсудимым, имеющим дефекты памяти или нарушения интеллектуальных способностей, обвинительное заключение следует после оглашения пересказать в доступной форме, четко и внятно. Для того чтобы облегчить восприятие и запоминание всех обстоятельств преступления, всех эпизодов обвинения подсудимым, у которых ослаблены или нарушены интеллектуальные способности, обвинительное заключение желательно оглашать по частям, а после каждой части кратко изложить сущность данного эпизода обвинения и те доказательства, на которых оно основано.
Предоставляя подсудимому возможность мотивировать ответ на вопрос, признает ли он себя виновным, нельзя забывать, что слепые многословны, склонны к рассуждениям, дебилы много внимания уделяют деталям, поэтому свой ответ они могут превратить в объяснение каждого эпизода обвинения, в оценку всех обстоятельств дела, психопаты и лица, страдающие травматической энцелопатией и церебрастенией, а также эпилептики неадекватно реагируют на предъявленное обвинение, приходят в состояние гнева, раздражения, поэтому мотивировка их ответа на вопрос о виновности, как правило, эмоциональна, в ней преобладают чувства, переживания и не содержатся данные, которые могут иметь значение для дела. Во избежание этого председательствующий может напомнить подсудимому, что он додгжен дать суду мотивированный ответ на вопрос о виновности, а не показания по всем обстоятельствам дела.
Порядок исследования доказательств должен строиться с учетом конкретных обстоятельств дела и особенностей психологии подсудимых. Очевидно, что исследование доказательств по таким специфическим делам имеет свои особенности.
По делам глухих, немых, слепых и глухонемых разбирательство дела целесообразно начинать с допроса тех лиц, которые наиболее полно и последовательно могут рассказать об обстоятельствах совершенного преступления. Как отмечалось выше, физические или психические недостатки скрываются при изложении показаний обвиняемым (подсудимым). Глухие, немые, слепые, глухонемые на следствии и в суде, как правило, полностью признают себя виновными, однако их показания по объему сведений об обстоятельствах дела являются неполными и ограниченными. Поэтому допрашивать их целесообразно в конце судебного следствия, после допроса свидетелей и потерпевших. Такой порядок исследования доказательств дает возможность уже в начале следствия более полно установить все обстоятельства преступления и наметить круг вопросов, которые необходимо выяснить при допросе подсудимого.
В ходе допроса необходимо делать паузы и перерывы, так как перевод мимики и жестов в условиях гласного судопроизводства быстро утомляет зрение, затормаживает мышление и ограничивает восприятие, что снижает качество перевода (переведенные неправильно показания могут отличаться от тех, которые получены на предварительном следствии). Даже незначительное отступление от этих правил осложняет понимание обращенной к глухонемым дактильной или жесто-мимической речи и сказывается на достоверности и полноте показаний.
Если глухонемой грамотный, то есть умеет писать, то секретарь может записать на отдельном листе бумаги вопросы и замечания и передать их подсудимому, который изложит свои ответы и заявления в устной или письменной форме. Письменные записи оглашаются в суде секретарем и приобщаются к делу.
При допросе глухих, немых, глухонемых нужно использовать приобщенные к делу вещественные доказательства, фотографии, схемы, планы. Они помогут воскресить в памяти ход событий, детальнее рассказать об обстоятельствах преступления; обвиняемым может быть предоставлена возможность графически изобразить обстановку преступления, расположение свидетелей и потерпевших, местоположение орудий преступления, предметов и т.п.
В связи с тем что подсудимые с недостатками слуха и речи не могут непосредственно воспринимать устные показания свидетелей и потерпевших, после допроса каждого из них суд может предоставить подсудимому и его защитнику (через переводчика) возможность согласовать позицию по отношению к показаниям этих лиц, обсудить вопросы свидетелям и потерпевшим.
При допросе слепых следует неукоснительно соблюдать порядок судебного разбирательства. Поскольку слух слепых улавливает и дифференцирует едва уловимые звуки, то во время их допроса следует запретить всякие хождения и разговоры, исключить любые звуковые помехи, которые рассеивают внимание и снижают эффективность мыслительной деятельности слепых. Суд должен предоставить слепому возможность свободно давать показания по всему обвинению, но это не значит, что он обязан выслушивать все не относящееся к делу.
 
Слепые, склонны к рассуждениям и фантазированию, дают обстоятельные, детализированные показания. От обстоятельств, не относящихся к делу, можно отвлечь их внимание постановкой неожиданных и конкретных вопросов. Однако если слепой дает показания по существу дела, нецелесообразно прерывать его допрос постановкой уточняющих или дополнительных вопросов, которые рассеивают внимание, мешают сообщить все то, что он сам желает рассказать суду.
У слепого подсудимого всегда следует выяснять, желает ли он ответить на те вопросы, которые были затронуты в показаниях свидетелей или потерпевших. Если слепой во время допроса рассказывает об обстоятельствах, недоступных его восприятию, необходимо выяснить, от кого они стали ему известны.
Когда слепые и глухие пытаются восполнить оставшиеся вне восприятия обстоятельства дела путем мысленно-логической интерпретации, суд должен иметь в виду, что делается это не умышленно: таким образом они компенсируют свой недостаток. В этой ситуации суд обязан напомнить подсудимому, что ему следует рассказать о том, что он совершил, что видел или слышал, не подменяя это своими суждениями о вероятных действиях других лиц.
Подсудимых, имеющих патологию эмоционально-волевой сферы (психопатов, энцефалопатов и других), следует допрашивать первыми. Такие лица обладают повышенной раздражительностью, склонны к аффективным вспышкам, неадекватно реагируют на предъявляемые доказательства, изображают себя жертвами стечения обстоятельств, чернят свидетелей и потерпевших. Поэтому необходимо предоставить им возможность давать показания в начале судебного следствия. Такой порядок вызывает у них симпатию и доверие к суду, сглаживает эмоциональную неуравновешенность, располагает к даче показаний. В то же время суд уже в начале следствия сможет пресечь их развязность, предупредить истерические проявления, сгладить эмоциональные переживания.
Участники процесса, задавая вопросы, не должны жестикулировать, гримасничать, занимать неестественные позы, что может быть неправильно истолковано.
Судья вправе задавать вопросы подсудимому в любой момент судебного следствия (ст. 280 УПК). Однако при допросе подсудимого, имеющего психические или физические недостатки, нецелесообразно прерывать его допрос постановкой дополнительных вопросов. Это может помешать ему рассказать то, что он желал сообщить суду. Подобная рекомендация, как представляется, не ограничивает права судей, перечисленные в ст. 243 и 280 УПК.
При ведении дел данной категории председательствующему целесообразно выяснить у подсудимого, не желает ли он дать показания по вопросам, затронутым ранее допрошенным лицом. Соблюдение этой рекомендации в данном случае способствует более полному исследованию обстоятельств дела и установлению истины.
Если у судьи и народного заседателя нет опыта и знаний рассмотрения этой специфической категории уголовных дел, то они могут оказаться в весьма затруднительном положении, поскольку непонятные выражения и термины подавляют их волю, делают их нерешительными, вселяют боязнь показаться смешными и неосведомленными ( см. Бохан В. Ф. Формирование убеждений суда. — Минск, 1973. — С. 81).
Допрос тугоухих вызывает большие трудности. При тугоухости слух понижен настолько, что невозможно свободно и беспрепятственно выяснить у подсудимого обстоятельства дела. Тугоухие плохо различают слова, фразы, они почти не воспринимают быструю или невнятную речь, шепот. При восприятии показаний свидетелей и потерпевших у них образуются слуховые пробелы, и поэтому они часто неправильно воспринимают сказанное. Предпочтительно, чтобы эти лица излагали свои показания в форме свободного рассказа, и лишь затем им следует задавать вопросы, причем спрашивающий должен находиться в непосредственной близости от подсудимого. Тугоухим следует выделить в индивидуальное пользование звукоусиливающий прибор, а при отсутствии такового — установить перед ними микрофоны-усилители.
Значительную трудность представляет допрос заикающихся. Заикание — это не просто дефект речи, а невроз, при котором возникают судороги мышц речевого аппарата. Поэтому в суде к этим лицам необходимо проявлять особую терпеливость, стремиться помочь им преодолеть скованность, эмоциональную неуравновешенность и конфузливость.
Заикающиеся испытывают затруднения при даче показаний, постановке вопросов, заявлении ходатайств. Они недостаточно активны в свободном рассказе, часто ответ вначале проговаривают про себя, а затем произносят вслух. Давая показания по существу обвинения, они думают не над тем, как логически обосновать свою позицию, а как выразить словами свою мысль.
При допросе дебилов, умственно отсталых, эпилептиков необходимо учитывать такие их свойства, как примитивность суждений, бедность абстрактного мышления, подверженность внушению. При допросе желательно создать им такие условия, которые позволили бы получить наиболее последовательные и полные показания.
Лица с дефектами памяти и мышления не могут быстро анализировать факты, ориентироваться в собранных доказательствах, поэтому их нельзя торопить во время допроса, усложняя его вопросами. Прежде чем предоставить такому подсудимому возможность ответить на вопрос любого участника процесса, суд должен выяснить, понятен ли ему вопрос, не нужно ли ему время для того, чтобы сосредоточиться, обдумать ответ. Не следует форсировать темп допроса, создавать излишнее напряжение, вызывать перегрузки в сознании. Например, дебилы, лишенные возможности обсуждать вопрос, как правило, дают противоречивые, непоследовательные, а иногда ложные показания. Подсудимым, у которых не развиты или нарушены интеллектуальные способности, необходимо сосредоточить внимание на главном в допросе, подготовиться к даче показаний. Если они свободно излагают обстоятельства преступления, нельзя их отвлекать вопросами о второстепенных деталях, ибо это парализует их волю и внимание, они не могут быстро осознавать причинно-следственные связи, делать обобщения, что неизбежно приводит к получению неполной и недостоверной информации.
При допросе психопатов и лиц с отдаленными последствиями травм черепа следует иметь в виду, что они фиксируют внимание на событиях, вызывающих отрицательные эмоции. Так, любые отклонения от процессуальных норм рассматриваются ими как злоупотребления. Давая показания, они чего-то домогаются, жалуются, кого-то обвиняют, причем разубедить их крайне сложно, в частности, не следует апеллировать к их чувствам и эмоциям. Вместе с тем нельзя забывать, что эти подсудимые не выносят длительного умственного напряжения, становятся слезливыми, а их показания по поводу совершенного могут быть поверхностными.
Психопаты истерического типа во время допроса стремятся противопоставить себя другим участникам процесса, домогаются особых привилегий, требуют повторных допросов свидетелей и потерпевших, отказываются давать показания. В суде можно преодолеть их агрессивные тенденции и расположить к даче показаний, если задать неожиданные вопросы, указать на положительные черты их личности, обратить внимание на заслуги перед обществом.
В суде должны быть тщательно изучены не только социальные данные о личности подсудимого (наличие судимости, отношение к труду, общественному долгу и т.д..), но и все патологические особенности психики или психических недостатков. Эти аномалии порождают у человека различные качества и свойства, которые в своей совокупности характеризуют личность подсудимого.
Как и другие сведения о личности подсудимого, физические или психические недостатки входят в предмет доказывания, и поэтому в суде их необходимо тщательно исследовать и оценить, что должно затем найти отражение в приговоре. Чтобы получить наиболее достоверную информацию о свойствах личности подсудимого, желательно истребовать дополнительные документы (личное дело, протоколы собраний, заключения ВТЭК, истории болезни и т. д.)( см. Ковалев А. Г. Психические основы исправления правонарушителя. — М., 1968. - С. 16). В некоторых случаях (когда характеристика вызывает сомнение в объективности) в суд вызываются лица, составившие характеристику, работающие вместе с подсудимым.
Если в суде будут добыты данные о том, что физические недостатки подсудимого являются лишь внешним проявлением психических аномалий, необходимо назначить и провести судебно-психиатрическую или медико-психологическую экспертизу.
В суде физические или психические недостатки наряду с другими материалами, характеризующими личность подсудимого, как правило, оцениваются в речах прокурора и защитника. Причем выводы об уголовно-правовой значимости конкретных психических недостатков далеко не одинаковы, а иногда прямо противоположны ( см. Лейкина Н. С. Личность преступника и уголовная ответственность. — Л., 1968. — С. 123).
Как показывает практика, прокуроры крайне редко в своих выступлениях раскрывают психопатологические особенности физических или психических недостатков, не дают им материально-правовую характеристику. Так, по всем изученным делам о преступлениях лиц, страдающих психическими недостатками, прокуроры в прениях лишь отмечали вменяемость подсудимого. Более того, в ряде случаев государственные обвинители упрекали подсудимых в том, что они “прикрываются своими недостатками”, “притворяются психически неполноценными”, “ссылаются на свои недостатки, чтобы избежать наказания”. Лишь по единичным делам в обвинительной речи раскрывалась психопатологическая и правовая сущность психических недостатков, указывалось, что наличие психических недостатков у подсудимого должно быть признано обстоятельством, смягчающим ответственность.
Выступая в прениях, защитник дает оценку психическим недостаткам подсудимого, исследует и оценивает их в совокупности со всеми материалами, характеризующими его личность. По некоторым делам защитники пытались установить причинно-следственную зависимость между преступными действиями подсудимого и его психическими недостатками. Почти по всем делам защитники расценивали психические аномалии как обстоятельство, смягчающее ответственность подсудимого.
Безусловно, наличие психических недостатков само по себе не может рассматриваться как основание для смягчения ответственности. Однако вполне правомерно, что наряду с другими социальными и психопатологическими особенностями личности подсудимого они должны учитываться при постановлении приговора.
Как показывает практика, суды при назначении наказания лицам, страдающим психическими недостатками, в качестве обстоятельств, смягчающих ответственность, чаще всего признают следующие аномалии: дебильность, органическое поражение головного мозга, травматическую церебрастению, травматическую энцефалопатию, эпилепсию, психопатию. В то же время по некоторым делам названной категории суды вообще не выясняли и не рассматривали качественное своеобразие психики подсудимого, не раскрывали материально-правовое значение этих недостатков и в приговорах ссылались лишь на то, что подсудимый является вменяемым ( см. Манаев Ю. Мотивировка наказания в обвинительном приговоре // Советская юстиция. - 1965. - №14. - С. 13 – 15).
Теоретическое и практическое исследование этой формы уголовного производства показало ее особенность вследствие специфичности субъекта преступления, что влечет за собой наличие многочисленных процессуальных гарантий. По своему содержанию и форме эта модель уголовного производства несомненно имеет свою индивидуальность и неповторимость и нуждается в более детальном и глубоком научном внимании.
 
4. 4. Заочное разбирательство уголовных дел
Заочное рассмотрение уголовных дел, хотя и представляет немалый теоретический и практический интерес, все же относится к разряду почти неисследованных научных проблем. Убедительной иллюстрацией этому является то, что в УПК регулированию процессуальных отношений, связанных с этой формой разбирательства уголовных дел, посвящена всего лишь ст. 246. В ней обозначены два условия заочного разбирательства: когда подсудимый находится вне пределов государства и уклоняется от явки в суд и когда по делу о преступлении, за которое не может быть назначено наказание в виде лишения свободы, подсудимый ходатайствует о разбирательстве дела в его отсутствие.
Известно, что подсудимый, участвуя в суде, получает возможность осуществлять защиту своих прав и законных интересов; отсутствие его на суде затрудняет, а иногда делает невозможным установление истины по делу. Поэтому явку подсудимого в суд первой инстанции закон признает обязательной по всем уголовным делам, за исключением обстоятельств, указанных в ст. 246 УПК. Как видно из данной статьи, разбирательство дела в отсутствие подсудимого допускается в особых случаях. Упомянутая процессуальная норма максимально ограничивает применение заочной модели правосудия.
Даже сам факт нахождения подсудимого вне пределов государства не является бесспорным основанием для заочного рассмотрения дела; необходимо, чтобы было доказано, что он знал о предстоящем судебном разбирательстве и уклонился от явки в суд. Только совокупность этих двух моментов дает суду основание рассматривать дело в отсутствие подсудимого.
Наиболее распространенным условием заочного разбирательства дела является ходатайство самого подсудимого, совершившего преступление, за которое не предусмотрена такая мера наказания, как лишение свободы. Данное основание приемлемо только в случае письменного ходатайства подсудимого, хотя в п. 2 ч. 2 ст. 246 УПК вид ходатайства не конкретизирован. Письменное согласие на эту форму правосудия должно быть дано самим подсудимым.Просьба защитника рассмотреть дело в отсутствие подсудимого не подлежит удовлетворению, если защитник не был уполномочен подсудимым на заявление такого ходатайства. Анализ ст. 246 УПК показывает, что заочное производство нуждается в усовершенствовании и дальнейшем развитии.
Вообще, нам представляется, что в УПК следует ввести раздел, содержащий нормы, регламентирующие заочное разбирательство дел.
Заметим, что в Уставе Уголовного Судопроизводства 1864 г. данной форме судоотправления посвящены девять статей (834¹, 834², 834³, 834⁴, 834⁵, 834⁶, 834⁷, 834⁸, 834⁹). Более 130 лет назад этот порядок правосудия был разработан более детально, чем в нынешнем УПК, в котором такая важная процессуальная проблема регулируется всего лишь одной статьей.
Для глубокого исследования заочной модели правосудия следует изучить не только российский, но и зарубежный опыт ее применения. Право обвиняемого быть судимым в его присутствии и участвовать в судебном разбирательстве на основании полного равенства предусмотрено различными пунктами ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах и ст. 6 Европейской конвенции о защите прав и основных свобод граждан.
указал, что это еще не свидетельство несогласия заявителя присутствовать на суде, и поэтому действия властей “вряд ли соответствовали тому старанию, с которым договаривающиеся стороны должны действовать для обеспечения эффективного существования прав, гарантированных ст. б ( см. Алексеева Л. Б., Жуйкм Л М., Лукашук И. У. Международные нормы о правах человека и применение их судами Российской Федерации. — М., 1996. — С. 197 –198).
В УПК Франции заочному разбирательству отведен раздел 6 со ст. 487-492; 544 и 545. Как видно, французское уголовно-процессуальное законодательство этой модели судопроизводства уделяет достаточное внимание. Так, согласно ст. 487 судебное разбирательство в отношении любого лица, надлежащим образом вызванного в суд и не явившегося в день и час, установленный в извещении о явке, осуществляется заочно. По ст. 489 заочный приговор считается не имевшим место во всех своих положениях, если подсудимый направляет протест против его исполнения. А в ст. 491 обозначены сроки обжалования заочного приговора, если подсудимый находится на территории Франции; на опротестование приговора дается 10 дней, при проживании за пределами — месяц.
Что особенного во французском заочном разбирательстве?
Во-первых, заочное производство может быть начато в отношении любого лица, надлежащим образом уведомленного, но не явившегося в суд, то есть законодатель не устанавливает никаких ограничений в применении этой формы правосудия.
Во-вторых, заочное производство при обжаловании его со стороны подсудимого теряет свою юридическую значимость, а судебное разбирательство осуществляется в традиционном порядке.
В-третьих, обозначены дифференцированные сроки обжалования заочного приговора в зависимости от места нахождения подсудимого.
Заочное разбирательство в соответствии со ст. 283 УПК Югославии может осуществляться по предложению прокурора, если подсудимый скрылся или по другим причинам недосягаем для государственных органов. Из данной нормы усматривается, что инициатором заочного производства может быть только прокурор и единственным основанием его рассмотрения служит недосягаемость подсудимого для органов власти.
Согласно ст. 231 УПК Болгарии суд может разбирать дело в отсутствие подсудимого в двух случаях: если об этом просит сам подсудимый и суд согласен на это; если доказано, что подсудимый скрывается от суда ( более подробно см.: Уголовно-процессуальное законодательство зарубежных государств. — М.: Госюриздат, 1956; Боботов С. В. Французская уголовная юстиция. — М., 1986.
Как видно из приведенных примеров, в уголовно-процессуальном законодательстве зарубежных стран неодинаково регламентирована эта форма правосудия.
Особое место данное разбирательство дел занимает в системе судоотправления США. Здесь заметное число дел рассматривается заочно не только когда подсудимый скрывается, но и при содержании его под стражей. Подсудимый в суде непосредственно не присутствует, его участие обеспечивается через телевидение: двухсторонняя видеосвязь между помещениями судов и местами содержания подсудимых под стражей, несомненно, является своеобразной специфической формой участия в судоотправлении, хотя по многим параметрам эта модель правосудия, безусловно, относится к заочной форме. Бесспорно, по преступлениям небольшой общественной опасности при достаточной технической оснащенности судов следственных изоляторов — эта форма судопроизводства имеет немало достоинств:
а) экономятся расходы на транспортировку подсудимого в суд;
б) не отвлекается для конвоирования и обеспечения охраны в суде определенное число работников органов внутренних дел;
в) значительно экономится столь необходимое для судей время;
г) подсудимый не будет чувствовать скованно и замкнуто, и как бывает в залах судебного заседания, присутствуют его родственники и знакомые;
д) существенно сокращается промежуток времени между совершением преступления и моментом наказания виновного лица.
К этой практике судоотправления можно предъявить немало претензий, но, бесспорно, то, что на определенной стадии развития уголовного процесса при соответствующей технической модернизации помещений судов и СИЗО внедрение этой модели правосудия будет крайне необходимо и оправдано.
Анализ российского и зарубежного уголовно-процессуального законодательства показывает, что заочное разбирательство дел как специфическая форма правосудия нуждается в детальном исследовании учеными и практиками, а со стороны законодателя всесторонней процессуальной регламентации.
На наш взгляд, с ростом количества малозначительных преступлений и числа разыскиваемых лиц, заочная форма разбирательства дел будет все более актуальной. Она должна осуществляться как по инициативе суда (судьи), так и по письменному ходатайству прокурора, подсудимого, потерпевшего, их защитников и законных представителей с их согласия в случае неявки в суд лица, обвиняемого в совершении преступления, за которое не предусмотрено наказание в виде лишения свободы.
В чем новизна этой трактовки? Крут субъектов, имеющих право ходатайствовать о заочном разбирательстве, увеличится. Таким правом должны обладать подсудимый, судья и прокурор, их защитники и законные представители с согласия подсудимого, но самое главное — потерпевший, чьи права и интересы затронуты совершенным преступлением. Это обстоятельство вызвано тем, что данная модель правосудия единственная, в которой не принимает участие подсудимый, поэтому она входит в противоречие с одним из основополагающих принципов судопроизводства — принципом состязательности. Отсутствие подсудимого в разбирательстве дела, несомненно, должно быть компенсировано участием его защитника и законного представителя, которые в суде будут отстаивать его права и интересы.
Заочное разбирательство может быть осуществлено в отношении незначительного числа дел. Несмотря на то что ст. 246 УПК несколько сужает практику применения этой формы, тем не менее судами РФ в 1996 г. в заочном порядке рассмотрено немалое количество уголовных дел. Сфера применения этой модели правосудия, несомненно, нуждается в расширении, потому необходимо внести изменения и дополнения в действующее уголовно-процессуальное законодательство.
Заочное производство осуществляется в отношении подсудимых, которые, несмотря на надлежащее их уведомление, скрываются от суда либо умышленно уклоняются от явки. Под надлежащим уведомлением имеется ввиду вручение под роспись копии обвинительного заключения и повестки с указанием места и времени явки в суд. В п. 2 ст. 246 УПК законодатель не конкретизировал форму ходатайства подсудимого о рассмотрении дела без его участия.
Нам видится, что в заочном порядке следует разбирать дело, если подсудимый обратился в суд только с письменным заявлением, в котором указывает по каким конкретным весомым причинам не может или не желает принять участие в разбирательстве дела и ходатайствует рассмотреть дело без его участия, соглашаясь с ожидаемой мерой наказания. Какой резон в данном случае настаивать на явке подсудимого в суд, если санкцией, вмененной ему статьи, предусмотрены такие меры наказания, как штраф, исправительные или обязательные работы, и подсудимый в заявлении выражает согласие на любой из перечисленных видов наказаний. В данной ситуации правосудие достигает как правовых, так и нравственно-психологических целей.
Нельзя игнорировать и то, что заочное разбирательство может несколько ускорить возмещаемость морального и материального ущерба потерпевшего. Нерассмотрение дела из-за длительного отсутствия подсудимого, несомненно, существенно затрагивало права и интересы потерпевшего. Поэтому заочное разбирательство, завершенное постановлением приговора, вступившем в законную силу, является немаловажной гарантией компенсации причиненного ему вреда.
Следует иметь в виду, что заочное разбирательство дел не может быть осуществлено относительно лиц, страдающих физическими и психическими недостатками, несовершеннолетних лиц, не владеющих языком, на котором ведется судопроизводство. Это вызвано тем, что глухие, немые, слепые, душевнобольные, несовершеннолетние и другие обвиняемые в силу своих физических, психических и иных особенностей нуждаются в дополнительных процессуальных гарантиях. Невыполнение этого требования может повлечь отмену заочного приговора.
Участие с письменного согласия подсудимого, их защитника и законного представителя безусловно является дополнительной гарантией защиты прав и интересов подсудимого. Учитывая специфику этой формы судоотправления, следует несколько удлинить сроки кассационного обжалования. Если подсудимый проживает в пределах государства, ему для обжалования заочного приговора необходимо представить двухнедельный срок, а в случае его нахождения за границей — месячный.
В законодательном порядке должно быть предусмотрено право подачи отзыва на заочное разбирательство, если подсудимый не будет согласен с заочным приговором. В таком случае заочный приговор теряет юридическую силу и разбирательство дела осуществляется заново, но в обычном порядке.
Указанные положения нацелены в первую очередь на защиту прав и интересов подсудимого по известным причинам отсутствующего при судебном разбирательстве дела.
Исходя из изложенного, следует отметить, что по своей форме и содержанию заочная модель правосудия, по нашему убеждению, также относится к форме судопроизводства с усиленными процессуальными гарантиями, к которым относятся:
1) наличие письменного согласия подсудимого на рассмотрение дела в его отсутствие;
2) надлежащее уведомление подсудимого о месте и времени судебного заседания;
3) неосуществление правосудия в отношении лиц, страдающих физическими и психическими недостатками, не владеющих языком судопроизводства и несовершеннолетних;
4) право защитников и законных представителей с согласия подсудимого участвовать в суде;
5) постановление приговора в рамках ст. 300 — 319 УПК;
6) право подсудимого, потерпевшего, их защитников и законных представителей обжаловать заочный приговор;
7) представление двухнедельного срока в пределах Российской Федерации и месячного срока за ее пределами для кассационного обжалования заочного приговора;
8) право подачи отзыва подсудимым в течение двух недель с момента получения копии заочного приговора.
Нам представляется, что перечисленные гарантии должны быть заложены в соответствующие процессуальные нормы, которые будут регламентировать эту форму разбирательства дел.
Думается, нет необходимости кого-то убеждать в том, что данная модель, так же как и другие, имеет право на существование в рамках концепции дифференциации форм уголовного производства. С учетом идей и предложений, ставших предметом изучения и исследования в настоящей главе, предлагается проект закона “О заочном разбирательстве уголовных дел” в видении автора, который не претендует на бесспорность.