письменные свидетельства народной латыни
| Загрузить архив: | |
| Файл: .zip (62kb [zip], Скачиваний: 1) скачать |
Содержание
Помня о том, что наука, к сожалению, не располагает прямыми свидетельствами разговорного латинского языка, перечислим те типы памятников, которые могут быть использованы в качестве источников информации о состоянии разговорного латинского языка на различ ных этапах его существования. Разумеется, этим материалом надо пользоваться с постоянным учетом того, что по самой своей природе (письменные документы) он не мог адекватно передавать разговорную латинскую речь, так как всегда в большей или меньшей степени на ходился под влиянием письменной литературной нормы.
Надписи.Этот вид памятников имеет как свои достоинства, так и свои недостатки. Преимущество надписей заключается в том, что в силу специфики материала они — единственный вид памятни ков, дошедший до наших дней в «оригинале», в отличие от всех других, прошедших через руки средневековых переписчиков. К числу досто инств относится и локальная определенность надписей, также обус ловленная материалом,— они делались в основном на различных постройках, надгробиях и т. п. (не считая, конечно, надписей на утвари, украшениях, которые могли менять хозяина, а следовательно,II«место жительства»). Благодаря информативному характеру боль шинства надписей, обычно бывает возможно осуществить их дати ровку, что немаловажно для выявления диахронической картины изменений в народной латыни. В то же время трудность обработки материала, а также относительное однообразие содержания надписей (как правило, фиксирование наиболее важных моментов обществен ной и личной жизни) обусловили «связанность» текста, обращение к традиционным формулам. Это неизбежно затушевывало местные, временные и индивидуальные особенности в языке памятников. Поэтому особый интерес представляют надписи личного, частного ха рактера, менее связанные с определенными традиционными моде лями.
До нас дошли надписи, относящиеся практически ко всем этапам существования латинского языка: архаическому, классическому, позднему. Это обстоятельство очень важно и ценно, так как благодаря ему мы имеем возможность, сравнивая надписи, относящиеся к раз личным хронологическим срезам, наблюдать эволюцию латинского языка от периода его формирования до периода перехода в романские языки. При этом обнаруживается, что ряд явлений, унаследованных романскими языками от разговорного латинского языка, уходит своими корнями в самые ранние этапы его развития. Подобное на блюдение служит убедительным доказательством того, сколь необхо димо для романиста внимательное изучение латинского языка на протяжении всей истории его существования.
Рассмотрим для примера несколько надписей, представляющих различные этапы развития латинского языка. Для начала возьмем несколько строк из эпитафии консула Луция Корнелия Сципиона (IIIв. до н. э.):
Honc oino ploirume cosentiont R (omai)
Duonoro optumo fuise uiro
Luciom Scipione…(CIL, I)
«В Риме многие соглашаются насчет него одного, что он был лучшим из хороших мужей, Луций Сципион...»
Почти во всех словах мы сталкиваемся с отпадением конечногоmи употреблением в конечном слоге о вместоu:oinoвм.unum,cosentionвм.consentiunt,duonoroвм.bonorum,optumoвм.optium,viroвм.virum,Luciomвм.Lucium,Scipioneвм.Scipionem; кроме того, наблюдаются и другие фонетические явления: архаический диф тонг оi(ploirumeвм.plurimi,oinoвм.unum), опущениеnпередs(cosentiontвм.consentiunt), архаическоеdu,перешедшее вIIIв. до н. э. вb(duonoroвм.bonorum), закрытый гласный перед губным согласным, обозначавшийся на письме какu(с серединыIв. до н. э.— какi):ploirume=plurimi,optumo=optimum, наконец,honc= =hunc.
Уникальными в своем роде явились материалы, полученные при раскопках древнего римского города Помпеи, погибшего в резуль тате извержения Везувия в 79 г. н. э. Застывшая лава, закрыв доступ воздуху, спасла для современных исследователей любопытнейшие свидетельства повседневной жизни в то далекое время. Среди них — фрески, служившие для украшения домов, и различная «настенная литература», от афиш и объявлений до счетов в тавернах и даже лич ных оскорблений и насмешек, что, видимо, и дало основание одному из жителей, в свою очередь, написать (кстати, на правильном клас сическом языке, доказывающем образованность пишущего):
Admiror te paries non cecidisse ruinis
Qui tot scriptorum taedia sustineas(СIL, IV, 2487)
«Я удивляюсь, стена, как ты не рухнула, выдерживая пачкотню столь ких писак».
Вот некоторые примеры помпейских надписей:hec(вм.haec)venatiopugnabet(вм.pugnabit)VkSeptembresetFelixad(вм.contra)ursospugnabet(СIL,IV, 1989)— «Это сражение состоится за пять дней до сентябрьских Календ, и Феликс сразится с медведями» (на блюдается упрощение диграфаae, смешение е иiв конечных слогах, замена предлога);Virumvenderenolomeom(СIL,IV, 3061) — «Мужа своего продавать я не хочу» (смешениеuиoв конечном слоге —- тенденция, прослеживавшаяся еще в архаической латыни;Quisquisama(вм.amat)valia(вм.valeat),peria(вм.pereat)quinosci(вм.nescit, изnonscit)amare,bis(t)anti(=tanto)peria(=pereat)quisquisamarevota(вм.vetat) (СIL,IV, 1173) — «Да здравствует всякий, кто любит, да сгинет тот, кто не умеет любить, и дважды пусть сгинет тот, кто запрещает любить» (в этой надписи отмечаем отпадение ко нечногоt,eперед гласным переходит вi, а также зафиксировано ар хаическоеvoпередt).
Помпейские надписи иллюстрируют нам состояние разговорного латинского языка в одной из римских колоний в классический период его развития.
А вот надписи позднего периода латинского языка:Secundinusmulomedicusfecitsibidomumeterna(СIL,VI, 9611, Рим) —«Ветери нар Секундин сделал себе вечный дом» (здесь отмечается отпадение конечногоmи исчезновение дифтонгаae:eternaвм.aeternam).Hic requiscunt menbra ad duus fraters Gallo et Fidencio, qui foerunt fili Magno cl. Etuixeruntinpace(ann.)XVIII. (CIL,XIII, 2483, около Лиона) «Здесь покоятся тела двух братьев Галла и Фиденция, которые были сыновьями светлейшего Магна и жили в мире 18 лет...» (в этой надписи зафиксировано развитие предложных конструкций:adduusfratersвм.duorumfratrum; смешение конечныхuиo:duusвм.duos; исчезновение падежей: именаGallo,Fidericoи Маgnoприводятся как неизменяемые; диссимиляция:menbraвм.membra; стяжение гласных в зиянии:requiscuntвм.requiescunt).
Наиболее полным собранием латинских надписей являетсяCorpusmulomedicusfecitsibidomumeterna, CIL(«Свод латинских надписей»). Это из дание осуществил коллектив крупнейших специалистов Берлинской академии наук в области латинской эпиграфики под руководством видного ученого Теодора Моммзена. В основу классификации над писей был положен территориальный принцип, согласно которому 100 000 надписей сгруппированы в 16 томов, причем эти тома состоят из отдельных частей, выпусков и имеют приложения. В качестве дополнения к изданию было выпущено три альбома, где воспроизведен внешний вид и шрифт надписей.
Однако этот самый полный и авторитетный свод надписей из-за своего большого объема не очень удобен в повседневной работе. Для этих целей более удобно сделанное на высоком научном уровне из дание Германа Дессау (сокращениеDess). Оно состоит из трех томов (пять книг) и включает 9522 важнейшие надписи, сгруппированные не по географическому принципу, а по содержанию и хронологии. Текст надписей сопровождается подробными комментариями, где ука зывается время, место находки и хранения надписи, расшифровка наиболее сложных сокращений.
Художественная литература. Наиболее богатый материал дают тексты начального этапа римской литературы,III—IIвв. до н. э., когда еще окончательно не сложилась норма литературного латинского языка,— драматургическое наследие Плавта и Теренция. Комедии Плавта написаны на разговорном языке образованных римлян того времени. Но, идя навстречу своему простоватому зрителю, Плавт наполняет пьесы пословицами, прибаутками, разными словечками и даже ругательствами, то есть всем арсеналом лексикона римских улиц, благодаря чему язык его персонажей представляет собой пре красный образец разговорной латинской речи и позволяет судить о характерных для этого времени языковых явлениях.
Рассмотрим несколько строк из его «Ослиной комедии» (Asin. 664ss.):
Phil.: Da, meus ocellus, mea rosa, mi anime, rnea voluptas, Leonida,argentum mihi: ne nos diiunge amantis
Leon.:Dic igitur me passerculum, gallinam, coturnicem,
Agnellum, haedillum me tuom dic esse vel vitellum: Praehende auriculis, conpara labella cum labellis
Nimis bella's amabilis
Филения:Дай, мой глазочек, моя роза, душечка, наслаждение,
Леонид, мне денег; не разлучай нас, любящих
Леонид:Тогда скажи, что я воробушек, курочка, перепелка,
Скажи, что я твой ягненочек, козленочек или теленочек, Возьми за ушки, приблизь губки к губкам
Красавица милейшая...
Этот отрывок наглядно иллюстрирует особенности разговорной лексики: мы встречаем целый ряд уменьшительных форм, характер ных для разговорного языка (ocellusвм.oculus,passerculusвм.passer,agnellusвм.agnus(ср.ит.agnello),haedillusвм.haedus,vitellusвм.vitulus(ит.vitello),auriculaвм.auris(ср.ит.orrecchio,фр.orreile,исп.oreja),labellumвм.labrum. Кроме того, вместо зватель ного падежа используется именительный (meusocellus), в конечном безударном слоге употребляется о вместоu(tuomвм.tuum),iвм. е (amantisвм.amantes), происходит рекомпозиция (этимологическая реконструкция) приставки (conparaвм. класс,compara), употреб ляется императив с отрицаниемne(nediiungeвм. класс.Nolidiiungere), в классический период возможный только у. поэтов, а также используется прилагательноеbellus(класс.pulcher).
Встречаем мы у Плавта и характерные для разговорного языка предложные конструкции вместо косвенных падежей (adcarnuficemdabo(Capt. 1019) вм.Carnuficidabo— 'я отдам палачу'), и описа тельные степени сравнения (plusinfesta(Саs. 639) — 'более враждеб ная', ср. класс.infestior), и другие явления разговорной речи.
Горацию язык Плавта не нравился; Цицерон находил его не сколькоархаичным. Зато любитель грубоватой, но выразительно!) народной речи Варрон (Iв. н. э.) повторял, вслед за грамматикою Элием Стилоном, что на языке Плавта заговорили бы сами Музы если бы они спустились на землю.
О Теренции нам известно, что его пьесы регулярно покупались эдилами для всенародных представлений, а комедия «Andria» («Андрианка») несколько раз возобновлялась даже после его смерти, что доказывает их популярность. В прологах своих комедий автор часто обращается к широкой публике. Поэтому, хотя изящный язык пьес Теренция и очень далек от плавтовской речи, очевидно, что и этот драматург ориентировал речь персонажей своих комедий на много численных зрителей, откуда обязательные просторечные обороты, разговорный строй фразы, впоследствии нежелательные в литератур ной норме, например:experspartis…denostrisbonis(Heaut. 653) «лишена части... нашего достояния» (предложная конструкция вместе родительного падежа).
Классический период оставил нам свидетельства живой разговорной речи в поэтических произведениях. Возьмем строки из Катулла (Iв. до н. э.):
Tam belium mihi passerem abstulistis
O facturn male! O miselle passer!
Tua nunc opera meae puellae
Flendo turgiduli rubent ocelli(III,15—18)
«Ты воробушка чудного похитил.
О злодейство! Увы, несчастный птенчик!
Ты виной, что от слез соленых, горьких
Покраснели и вспухли милой глазки»
(пер. А. Пиотровского)
И здесь мы опять сталкиваемся с обилием уменьшительных форм:misseleвм.miser,turgiduliвм.turgidi,ocelliвм.oculi, употреблением разговорного прилагательногоbellusвместо классическогоpulcher. Элизия служит доказательством тенденции языка к устранению зияния.
Интересный материал дает эпистолярное наследие — особенно; письма Цицерона. Наибольший интерес представляет переписка ора тора с его другом Аттиком. Эти письма часто написаны наспех, они ярко передают настроение автора и, благодаря их необработанности, являются достоверным свидетельством повседневного разговорного: языка их автора:Tantumhabeotibipolliceri(Adfam.I, 5) —«Могу только тебе обещать...» (перифраза в значении будущего времени), или …utcertiorfieretquodieinTusculanumessemfutures(AdAtt.XV, 4, 2) — «... сообщить ему, когда я буду в Тускулане» (аккузатив при глаголе состояния указывает на смешение этих глаголов с глаго лами движения).
Очень большой материал дает первый римский роман,SatyraeилиSatyriconlibri(«Сатирикон») Петрония. Отрывок из этого романаCenaTrimalchionis(«Пир Тримальхиона») представляет собой вели колепный образец разговорного языка того времени, сознательно воспроизведенного автором. Это беседы участников пира — разбо гатевшего вольноотпущенника Тримальхиона, человека глупого и невежественного, кичащегося своим богатством, и его гостей, таких же выскочек. Так, объявление на дверях дома Тримальхиона гласит:Nosterforascenat(30) — «Наш обедает вне дома» (forasвм.foriss— смешение аккузатива и аблатива); в другом месте главный герой, бывший гостем на пиру у Тримальхиона, замечает:Allataesttamengustatiovaldelauta(31) — «... между тем подали роскошную закуску» (зафиксирован описательный способ образования превосходной сте пени). В лексике персонажей много слов разговорного стиля, не встречавшихся в классическом языке. Вот, например, несколько фраз, произнесенных одним из гостей Тримальхиона:Homobellus,tambonusChrysanthusanimamebulliit…Minors quam muscae sumus… nos non pluris sumus quam bullae… Planctus est optime… etiam si maligne illum ploravit uxor — «Прекрасныйчеловек,оченьхороший,Хрисанфотдалбогудушу...Мы меньше, чем мухи... Мы не более, чем мыльные пузыри... Прекрасно был он оплакан... даже если жена его оплакивала неискренне». И здесь употреблено разговорное при лагательное Ье11из вместо классическогоpulcher, а также два глагола разговорной лексикиplangereиplorare— 'плакать' вместо класси ческогоflere. И здесь в конечном безударном слогеiсмешивается сe:minoris,plurisвм.minores,plures. Речь героев отражает характерные для разговорного языка этого времени фонетические отступления от литературной нормы:coda'хвост' (класс.cauda),derectum'прямо' (класс.directum). Зафиксированы отклонения в грамматической системе: переход существительных среднего рода в группу мужского рода (fatusвм.fatum'судьба'), развитие предложных конструкций (unusdenobisвм.Unusnostrum'один из нас') и т. д. Много пословиц, чисто разговорных выражений:Sedmulierquaemuliermilvinumgenus'но женщина есть женщина, коршуново племя';habemusaedilemtriumcauniarum'имеем трехгрошового эдила' (стоящего три фиги);maioresmaxillae'обжоры' (буквально: 'огромные пасти', метонимия) и т. д.
Специальная литература.«Специальная литература» — это трактаты по медицине, кулинарии, сельскому хозяйству, архитек туре и другим отраслям знаний.
Авторы этих сочинений, знатоки своего дела, как правило, не искушены в тонкостях литературного языка. Примером может слу жить кулинарная книга известного римского гастрономаIв. н. э. Апиция «Derecoquinaria» («О кулинарном деле»). Ее автор не только воссоздает перед нами картины повседневной жизни Рима того вре мени, благодаря собранным в книге полезным советам,uvaeutdiuserventur«как (букв, чтобы) сохранить виноград»,deliquamineemendando«об улучшении вкуса бульона»,utcarnessinesalequovistemporerecentessint«как долго сохранить мясо свежим, не присаливая его» и т. д.; он непроизвольно дает и любопытный материал для линг виста, демонстрируя разговорный синтаксис:Exmorissuccumbfacito,etcumsapamisce,etinvitreovasecummorismitte,custodiesmultotempore— «Сделай из ежевики сок и смешай с виноградным соком и помести (влей) в стеклянный сосуд с ежевикой, сохранишь в течение долгого времени»; массу слов из ежедневного обихода, чаете заимствованных из других языков: германизмыbeta'свекла',lomentum'ломоть, кусочек', грецизмsinapi'горчица' и т. д. Язык книги очень прост, даже лаконичен, что обусловлено самим ее характером.
Широко известен трактат «Dearchitectura» («Об архитектуре») Марка Витрувия Поллиона, жившего во времена Юлия Цезаря и Августа (Iв. до н. э.). Витрувий часто использует в своем сочинении различные разговорные обороты, выглядящие с точки зрения лите ратурной нормы просто как ошибки, что понимает и сам автор, ого вариваясь:nonenimarchitectuspotestessegrammaticus«ведь архи тектор не может быть грамматиком».
Следует упомянуть также перевод с греческого ветеринарного пособия, приписываемого Хирону «MulomedicinaChironis» (вторая половинаIVв.), фармацевтический справочник Марцелла Эмпирика «Demedicamentisliber» (Vв.), трактат по кулинарии греческого врача Анфима (первая половинаVIв.) и т. д.
Написанные в форме советов и рекомендаций и преследующие в первую очередь цель быть понятными для любого читателя, тексты этих произведений содержат много разговорных элементов; в них не обнаруживается стремления следовать литературной норме, благодаря чему мы получаем возможность наблюдать живую речь горожан того или иного столетия.
Исторические сочинения.В эту группу памятников входят анналы, хроники. Поскольку авторы, осознавая книжный характер своих трудов, стремились к общепринятой литературной норме, тс материал по народной латыни можно извлечь лишь из поздних тек стов, относящихся к периоду, когда утрачивались литературная и школьная традиции, когда не только разговорный, но и письменный язык даже образованных людей сильно отличался от традиционной литературной нормы. Интересен пример с известным историкомVIв. Григорием Турским. Выходец из знатной галло-римской семьи, впо следствии епископ г. Тура, пользующийся уважением и почетом у франкских королей, он получил наилучшее по тем временам образо вание. Его «HistoriaFrancorum» является важным источником по истории Франкского государства в период правления династии Меровингов. Тем не менее, язык этого сочинения нередко грешит от ступлениями от классической нормы, доказывающими, что для автора эта норма — результат заучивания, а не естественного употребления:SiacriusRomanorumrex…apudcivitatemSexonas…sedemhabebat(НFII, 27) — «Сиагрий, римский наместник (Григорий Турский называет его королем, так как он получил эту должность по наслед ству от своего отца) находился в городе Суассон» (apudcivitatemвм. класс,civitate);QuemChlodovechusreceptumcustodiaemanciparepraecipit;regnoqueeiusacceptum,eumgladioclamferirimandavit(НFII, 27) — «Схватив его (Сиагрия), Хлодвиг велел держать его под стражей; и завладев его королевством, приказал тайно убить его мечом» (regnoque…acceptumвм. Regnoqueaccepto; смешение форм аблатива и аккузатива в оборотеablativusabsolutus).
Употреблениеapudcivitatemвместо класс.Incivitateиллюстрирует характерный для поздней латыни свободный незначимый выбор среди синонимических форм под влиянием механизма неинди видуальной речи — узуса. Особенно широко тенденции на уровне узуса представлены предпочтением падежным именным формам пред ложных, синтетическим глагольным формам перифрастических. Эти более употребительные формы то и дело возникают в тексте, несмотря на стремление автора следовать классической норме.
Аналогичные примеры отклонения от литературной нормы и от бора форм на уровне узуса можно встретить и в других хрониках раннего Средневековья: у готского историкаVIв. Иордана, у образо ваннейшего историка лангобардовVIIIв. Павла Диакона и др.
Еще разительнее и регулярнее нарушения классической нормы в тех случаях, когда составлением этих хроник занимались люди с невысоким образованием (например, хроника Фредегария,VIIв.). Если у Григория Турского отступления от правил классической грам матики наблюдаются от случая к случаю и средневековая принадлеж ность текста определяется, главным образом, по новому «предроманскому» синтаксису, то хроника Фредегария буквально наводнена грамматическими неправильностями. Вот, для сравнения, наиболее понятный отрывок из нее:Consensosenato(вм.Consensus senatus —смешениеконечныхuиoиуподоблениепадежа) et militum elevantus est Justinianus in regnum. Oppraesso (вм. opresso —гиперкоррекция) rege Persarum, cum vinctum tenerit (вм. teneret —смешениеконечныхiие)тcathedram (вм. In cathedra —гиперкоррекциявсвязисосме шениемacc.иabl.иотпадениемконечногоm) quassi honorifice sedere jussit, quaerens ei civitatis (вм. civitates —смешениеконечныхiие) et provincias rei publice (вм. publicae —исчезновениедиграфа)restituendas; fastique, pactionis vinculum firmarit (вм. firmaverit—косвеннаяречь). Et ille respondebat «Non dabo».Justinianus dicebat: «Daras» (вм. dabis) Ob hoc loco illo, ubi haec acta sunt, civetas (вм. civitas —смешениебезударныхiие) nomen (вм. nomine —смеше ниеасc.иabl.) Daras fundata est iusso Justiniano (вм. Iussu Justiniani —смешениеконечныхuиоиуподоблениепадежа) quae usque (вм.Изusque ad) hodiernum diem hoc nomen (вм. Hoc nomine —сме шениеасc.иаbl.) nuncopatur (вм. nuncupatur —смешениебезудар ныхuио) (II, 62).«С согласия сената и воинов на царство взошел Юстиниан. Победив и связав царя персов, он приказал ему сидеть на троне как бы в знак почета, прося у него вернуть города и провинции государства. Если это будет сделано, то он подпишет мир. И тот от вечал: «Не дам». Юстиниан говорил: «Дашь». В том месте, где это происходило, был основан город под названием «Дарас» («Дашь») по приказу Юстиниана, который по сей день носит это имя».
Именно в хронике Фредегария впервые зафиксирована роман ская форма будущего времени (daras= * Юридические документы.Это судебники («правды»; герман цев, поселившихся на бывших римских территориях, написанные на латинском языке; в силу малограмотности писавших, они донесли до нас особенности устной латинской речи того периода, изобиловав шей варваризмами. Видимо, при Хлодвиге, в конце его правления, создается сборник судебных законов франков «LexSalica» («Салическая правда», датируется началомVIв.), где отразился общественный строй франков концаV— началаVIвв. Документ этот был составлен на латинском языке. Приведенные ниже некоторые пункты этого судебника служат иллюстрацией состояния латыни в этот период на территории Франк ского государства:Siquisservoautcaballoveljumentumfuraverit…MCCdinarios,quifaciuntsolidosXXX,culpabilisjudicetur(10, 1)1— «Если кто украдет раба или лошадь, или вьючное животное, присуждается к уплате 1200 динариев, что составляет 30 солидов». Мы видим отпадение конечного т и фонетическое смешение безударныхuи о (классические формы:servum,caballum), чему способ ствует характерное для этого периода смешение аккузатива и абла тива (ср. нижеdinariosвм.denariis), в связи с ломкой всей падежной системы; в том же словеdinariosмы видим в начальном безударном слоге переход е вi, ср.ит.nipote,sicuroизлат.nepote(m),securu(m). КVIв. относится и «LexRibuaria» («Рипуарская правда») —су дебник рипуарских франков, живших на среднем Рейне, чья терри тория во время правления Хлодвига была включена в состав Франк ского королевства. Текст «Рипуарской правды» обнаруживает зна чительное влияние «Салической правды». В языке этого документа также отмечаются многочисленные отступления от классической нормы. Дошел до нас и текст кодекса законов лангобардов «EdictusRothari» (643 г.), составленный в правление короля Ротаря (636—652 гг.), при котором укрепляется политический строй Лангобардского коро левства и лангобарды достигают новых успехов в борьбе с. Византией. Отражая архаические обычаи племени лангобардов, эдикт содержит также ряд установлений, явившихся следствием завоевания Италии и возникновения Лангобардского государства. Написанный на латин ском языке, документ содержит большое количество лексических заимствований, необходимых для передачи понятий германского быта:SiquisinexercitoambularecontempseritautinsculcaditregietducisuosolidosXX(IV, 21) — «Если кто пренебрежет пойти в военный поход или в караул, уплатит королю или своему герцогу 20 солидов». Здесь, наряду с уже знакомым нам смешением падежей, а также переходом е вi(ditвм.det,), встречаем словоsculca— заимствование из германскогоskalka'вахта', 'караул'. Или:Siquisservumalienumbovulcodesalaocciderit,conponatsolidosviginti(IV, 133) — «Кто убьет раба-скотника из господского двора, выплачивает 20 солидов» (sala— германизм, означает 'жилище', 'дом'). На латинском языке составлен и судебный кодекс вестготов «LexRomanaVisigothorum» (V—VIвв.). Литература религиозного содержания.Это понятие охватывает обширный круг сочинений, не однородных по своему характеру. Прежде всего, это переводы библии. Ранние (доIVв.) переводыбиблииизвестны под общим названием «Itala». Они были сделаны с греческого языка (Septuaginta, «Перевод 70 толковников»). Иссле дователи особо отмечают рукописи Италы, известные под названием «Afra» — перевод библии, осуществленный в Африке,— как источник изучения особенностей африканской латыни. В концеIVв. монах Иероним делает новый, адаптированныйadusumvulgi(«для народного пользования») переводбиблиина латинский язык, откуда и его на звание «Vulgata». Будучи сам образованнейшим человеком, владея древнееврей ским, древнегреческим и латинским языками, знаток Цицерона (в силу чего, как сокрушался сам Иероним, язык его перевода получилсяciceronianusnonchristianus), Иероним, тем не менее, убежден, чтоinecclesiasticisrebusnonquaeranturverba,sedsensus(Comm.inEzechiel, РL,XXII, 394) — «в церковных делах надо искать не слова, а смысл». Следовательно, нет нужды в усвоении правильного латинского языка, а знакомство с языческой литературой, дающей образец этого языка, просто вредно:Daemonumcibusestcarminapoetarum,saecularissapientia,rhetoricorumpompaverborum— «Бесовская пища — стихи поэтов, мирское знание, пышность риторических речей». Об разование, в представлении Иеронима, должно строиться на изучении одних только христианских текстов. Язык нового переводабиблии явилсобой новую, достаточно про стую модель латинского языка — новый источник нормы и стили стический образец. Более того, это было «Священное Писание», (SacraScriptura), изменения которого были недопустимы. Другую значительную группу текстов «христианской литературы» составляют сочинения «отцов церкви» — жизнеописания святых, проповеди и т. д.,— ориентированные на широкие народные массы. Если язык литургии застывает, кристаллизуется, то язык проповедей должен был быть максимально гибким и приспосабливаться к речи прихожан, имевшей различную диалектальную окраску в каждом городе и каждой деревне. Это прекрасно понимали «отцы церкви»; так, Иероним писал о латыни, что онаregionibuscotidiemutaturettempore— «постоянно меняется в зависимости от места и времени». Таким образом, чтобы быть понятными народным массам, авторы про поведей и текстов, рассчитанных на широкого читателя или слушателя, вынуждены были все более удаляться не только от далеких моделей классической латыни, но и от современного им образцабиблейскойлатыни. Августинписал: Constuetudo vulgaris utilior est quam integritas litterata (De doctr. christ. XIII, 20) — «Народнаяречьполез нее,чемлитературнаябезупречность».Емужепринадлежатслова: Melius est reprehendant nos grammatici quam non intelligent populi (De doctr. christ., XV, 10) — «Лучшепустьосудятнасграмматики,чемнепойметнарод».АуЦезарияАрльскогонаходимтакоерассуж дение: Quia imperiti et simplices ad scholasticorum altitudinem non possunt ascendere erudite se dignentur ad illorum ignorantiam inclinare(Sermones, LXXXVI) — «Еслипростыеинеобразованные(люди)немогутподнятьсянавысотуученых,пустьобразованныеспустятсянауровеньихневежества».Отсюда — сознательное «упрощение» языка, «подлаживание» под разговорный стиль. И наконец, значительное место в «христианской литературе» занимают описания паломничеств монахов к святым местам, дающие наиболее благодатный материал для исследователя, так как авторы их часто — из простонародья, с очень незначительным образованием. В их сочинениях, несмотря на стремление авторов следовать литера турной норме, в изобилии встречаются разговорные элементы. К тому же все описания паломничеств составлялись в Средневековье, отде ленное уже несколькими столетиями от эпохи господства классиче ской нормы. Особенной популярностью у исследователей народной латыни пользуется «SilviaevelpotiusAetheriaePeregrinatioadlocasancta» («Странствование к святым местам Сильвии, или вернее Этерии»), памятник, называемый также «ItinerariumEgeriae» («Описание путешествия Эгерии»), датируемый предположительноVвеком и представляющий собой путевой дневник испанской монахини, совер шившей паломничество в Иерусалим и другие «святые места» Пале стины и Востока. Следующие примеры из этого текста могут дать представление о языке его автора:Nosergosabbatoseraingressisumusmontem(3, 1) — «Мы в субботу вечером поднялись на гору» (sabbato— лексическое заимствование из древнееврейского);quiaiamseraerat(4, 8) — «... так как уже был вечер» (образование существитель ногоseraна базе прилагательногоserus, а,um);ecclesiavaldepulchraetnovadispositione(19, 3) — «церковь очень красивая и новой кон струкции» (описательная превосходная степень прилагательного);HabebatautemdeeolocoadmontemDeiforsitanquattuormiliatotumpervalleilla,quamdixiingens(1, 2) — «Было же от того места до божьей горы приблизительно всего четыре мили по той долине, кото рую я назвала огромной» (pervalleillaупотреблено вместоpervallemilliam— отпадение конечногоm,поддержанное смешением падежейquamdixiingensвм.Quamdixiingentem— опять смешение падежей, небрежность разговорного языка). Грамматики.Римские грамматики как республиканского периода (от которого сохранились лишь книгиV—Xуже упоминав шегося трактата Марка Теренция Варрона «Delingualatina»), так и периода империи (Квинтилиан, «Institutiooratoria») почти не ука зывали на разговорные и диалектальные явления в латинском языке. Это объясняется тем, что грамматики писали свои труды для школ, ориентируясь только на литературную норму. Труды же грамматиков поздней империи и раннего Средневековья представляют определен ный интерес для романистов: указывая, как надо говорить, авторы исходили из «неправильной» формы, более часто встречавшейся в ежедневном употреблении,—• формы, содержавшей «неправильности» фонетического или морфологического характера. Таковы работы по орфографии Велия Лонга и Теренция Скавра (IIв.), грамматики Доната (IVв.), Присциана (VIв.). Сервий (ок. 400 г. н. э.) сообщает нам об изменении характера латинского ударения (из музыкального в динамическое):accentusineasyllabaest,quaeplussonat(GL,IV, 426) — «Ударение на том слоге, который сильнее звучит». Ценным источником являются труды лексикографов. Среди них выделяются труд Веррия Флакка (августовская эпоха) «Designificatuverborum» («О значении слов»), дошедший до нас отчасти в сокращении Помпея Феста (IIIв. н. э.) и извлечении из Феста Павла Диакона (VIIIв.), лексикографическое сочинение африканского грамматика Нония Мар-целла (III—IVвв.) «Decompendiosadoctrinaadfilium» («Краткое наставление сыну»), «Etymologiae» («Этимологии») Исидора Севиль-ского (570—636 гг.). Примечательна личность Валерия Проба (Iв. н. э.), лингвиста и филолога. В своих изысканиях Проб исходил из концепции языка, постоянно находящегося в движении, обновляющегося, подвержен ного изменениям. Он считал необходимым исследовать язык путем систематического сравнения его прошлого и настоящего состояния — отсюда его интерес к авторам архаической эпохи, единственным сви детелямsermoantiquus. Широта его исследований, устранявшая догматический и нормативный подход к проблеме, позволяет считать Проба в определенной степени историком языка. Не случайно именно Пробу был приписан исследователями и традиционно получил его имя уникальный документ, «AppendixProbi», справочник-приложение к грамматикеIIIв. н. э. Этот словарь-спра вочник представляет собой список из 227 слов, данных параллельно в «правильном» и «неправильном» вариантах. Правая часть каждой из строк этого любопытнейшего документа, содержащая «неправиль ную» форму, и является для нас ценнейшим свидетельством языка своего времени, отражая новую форму говорения. Прежде всего, это указания на различные фонетические изменения, как, например, переход в ударном слогеuв о:columnanoncolomna(20), частичную редукцию гласных в безударных слогах:senatusnonsinatus(64);vulpesnonvulpis(88), синкопу в срединном безударном слоге:calidanoncalda(53),viridisnonvirdis(201), исчезновение дифтонгов:aurisnonoricla(83), стяжение гласных в положении зияния:februariusnonfebrarius(208) или их консонантизацию:vineanonvinia(55), исчезновение в произношении придыхательногоh:hostiaenonostiae(207), а такжеnпередs:mensanonmesa(152). В «Аппендиксе Проба» нашли отражение и изменения в морфологической системе. Так, дляIIIсклонения, где номинатив часто отличался от других падежей, характерно выравнивание основ:pectinnonpectinis(20); уже цити рованное выше по другому поводуaurisnonoricla(75) иллюстрирует также сдвиги в категории рода: формаNom.Pl. среднего родаauricula(здесьoricla) воспринималась уже какNom.Sing. женского рода; ряд примеров указывает на перемещения прилагательных из одной морфологической категории в другую:acrenonacrum(38),paupermuliernonpaupermulier(39). Глоссы и схолии.Глоссы (разъяснения непонятных читателю слов) делались обычно на полях сочинений (маргинальные глоссы) или между строк основного текста (интерлинеарные глоссы), что де лает очевидным сопоставление классической и разговорной форм. Наиболее важны для романиста Рейхенауские глоссы (найдены в Швейцарии, близ г. Рейхенау,VIII—IXвв.). Сборник состоит из двух частей. В первой части — 821 глосса, содержащая толкования слов Вульгаты. Вторая часть (822 — 1163 глоссы) представляет собой алфавитный глоссарий. Ряд примеров из этого памятника дает пред ставление о ценности содержащегося в нем материала для исследо вателя:pulchra—bella'красивая' (предпочтение разговорной лексики),optimum—valdebonum'очень хороший' (замена синтети ческого способа образования степеней сравнения аналитическим),canere—cantare'петь' (вытеснение суффиксальными глаголамиIспря жения обычных),is—ille'тот', 'он' (сокращение числа указательных местоимений, предпочтение местоименияille, из которого позднее развились личное местоимение 3-го л. ед. ч. и определенный артикль)inore—inbucca'во рту' (перенос значения слов на близкие понятия:класс, лат.bucca'щека', здесь 'рот') и т. д. Любопытны Кассельские глоссы (VIII—IXвв.), — первый «разговорник» для германцев, путешествующих в романских странах: TUNDIMEOCAPILLIskirminfahs'постригите меня' RADIMEMEOCOLLIskirminanhals'побрейте мне затылок' RADIMEOPARBA skir minan part 'побрейтемнебороду' Схолии — это комментарии критического, философского, исто рического, а также грамматического и стилистического характера. В целях большей доступности, а также в силу особенностей языка в период их составления они приближались по языку и стилю к раз говорной речи. Это привлекает к схолиям внимание не только исто риков и источниковедов, но и лингвистов. Наиболее известные схо лии — Элия Доната, комментатора Теренция и Вергилия (IVв.) и Мавра Сервия Гонората, также комментатора Вергилия (IVв.). Приемы и методы восстановления народной латыни.Как видно из вышеизложенного, косвенных свидетельств разговорной латыни довольно много на всех этапах существования латинского языка. Особенно же их число увеличивается в поздний период, когда, в связи с постепенной утратой литературной и школьной традиции, вновь происходит сближение письменной и разговорной форм речи. И все же многие особенности разговорной латинской речи оста лись незафиксированными письменно. Поскольку романские языки являются прямым продолжением народной разговорной латыни, то об этих особенностях в ряде случаев можно судить на основании со поставления романских языков. Многие романские слова восходят к общему этимону, который не засвидетельствован в латинских памятниках. В то же время сам факт совпадения слов в романских языках заставляет предположить широкую употребительность этого слова в разговорной латыни. На основании сравнительно-исторических данных, полученных при изу чении истории современных романских языков, восстанавливались не обнаруженные в текстах формы и публиковались со знаком звездочки (астериском). Этот метод получил название сравнительной рекон струкции. Впоследствии, в результате обнаружения этих форм при изучении текстов, у многих восстановленных слов звездочка была снята. Так, например, на основании романских слов:ит.vecchio,рум.vechi,исп.viejo,порт.velho,ст. фр.vieil,пров.vielh,— была реконструирована форма *veclus, при засвидетельствованной в тек стах формеvetulus. Переходtl>clзафиксирован и в других словах:fist(u)la>fiscla'труба, свирель'. Позднее звездочка у *veclusбыла снята, в связи с обнаружением этой формы в «Аппендиксе Проба»vetulusnonveclus(5). Благодаря методу сравнительной реконструкции удалось вос становить вокализм народной латыни, характеризующийся переходом количественных различий в качественные, изменения в словесном ударении, установить наличие диалектных различий в народной латыни. УченыеXIXв. весьма высоко ценили метод сравнительной реконструкции. Г. Грёбер, В. Мейер-Любке придавали этому методу первостепенное значение в вопросе восстановления народной латыни. В то же время злоупотребление этим методом привело в ряде случаев к произвольным и нереальным реконструкциям. Поэтому использовать его следует осторожно, оставляя результаты на уровне гипотезы, до тех пор, пока они не будут засвидетельствованы в пись менных источниках. Самым существенным недостатком метода сравнительной рекон струкции является то, что, пользуясь им, можно восстановить лишь отдельные слова, словоформы, даже отдельные фонетические и грам матические изменения, но отнюдь не этапы развития языка в целом. Поэтому этим методом можно пользоваться лишь как вспомогатель ным приемом, ни в коем случае не подменяя им исследования и изу чения латинских текстов, относящихся к различным хронологическим срезам. Вот почему популярность метода сравнительной реконструк ции в первые десятилетия после его создания сменилась в первой половинеXXв. почти полным забвением со стороны исследователей, отдававших теперь предпочтение скрупулезному филологическому исследованию текстов. К серединеXXв. окончательно была уяснена необходимость применения как сравнительного, так и филологического методов ис следования. Эффективным может быть лишь комплексное изучение источников народной латыни. Анализ текстов подтверждает резуль таты метода сравнительной реконструкции, который, в свою очередь, играет роль ориентира, предлагая возможные пути поисков и помогая правильно понять результаты интерпретации текстов. Лишь объеди нение сведений, полученных при исследовании всех источников, позволяет составить приблизительную картину состояния латинского языка к моменту формирования романских языков. Особенности народной латыни. Для разговорного латинского языка во все периоды его существования характерны много численные отклонения от классической нормы. В поздний период эти отклонения становятся регулярными и приобретают характер тенденций, нашедших свое окончательное развитие во всех романских языках '. Фонетика народной латыни в этот период характеризуется, в пер вую очередь, сменой музыкального ударения динамическим. Гласные утрачивают различия по долготе и краткости. В ударной позиции долгие гласные стали произноситься как закрытые, а краткие — как открытые. При этом произошли некоторые тембровые изменения:i,e> е,u,o> о(лат.minus> ит.rheno,исп.menos,фр.moins'меньше';лат.turremт >ит., исп.torre,фр.tour'башня'). В без ударной позиции изменение ударения и утрата количественных раз личий гласных привели к редукции: частичной (взаимозаменаiи е,uи о в начальных и конечных безударных слогах: ср.лат.nepotemиит.nipote'племянник',лат.coronaифр.couronne'корона') и полной (синкопа — выпадение срединного безударного гласного:лат.viridem>ит., исп.verde,фр.Vert'зеленый' и апокопа -4 от падение конечного безударного гласного:лат.habere>> исп.haber,фр.avoir'иметь'). По той же причине исчезли и латинские дифтонги. Значительные изменения происходят в консонантизме народной латыни позднего периода. Важнейшие из этих изменений — ряд палатализации: [ke], [ki] > [tse], [tsi](лат.Caelum>ит., исп.cielo,фр.ciel'небо');[tj],[dj] > [ts], [dz],[tf], [dz] (лат.diurnum'дневной' > ит.giorno,исп.jornada,фр.jour'день'); [lj], [nj] > [λ], [η](лат.palea>ит.paglia,исп.paja,фр.paille'солома';лат.vinea> ит.vigna,исп.vina,фр.vigne'виноградник'). Необходимо выделить также ослабление интервокальных согласных: переход глухих в звонкие(лат.pacare'успокаивать' >ит.pagare,исп.pagar,фр.payer'платить'); звонких в фрикативные(лат.habere> >ит.aavere,исп.haber,фр.avoir'иметь'); геминат в простые(лат.catto>исп.gato,фр.chat, ноит.Gatto'кот'). Из других изменений наиболее общий характер носят отпадение конечных согласных(лат.bonum>ит.buono,исп.bueno,фр.bon'хороший'), замолкание аспиратыh(лат.honorem>ит.onore,исп.honor,фр.honneur'честь'), выпадениеnпередs(лат.insula>ит.isola,исп.isla,фр.ile'остров'). Перед сочетанием «s+ согласный» в начале слова по является так называемый «протетический гласный», доVIIв.i,позже е (в итальянском впоследствии не сохранился):лат.studium>ит.studio,исп.estudio,фр.etude'занятие'. В морфологии происходит замена некоторых синтетических форм аналитическими. В системе глагола — это развитие аналитического прошедшего совершенного вида (habeofactum-feci), аналитического будущего (scriberhabeo>ит.scrivero,исп.escribire,фр.j’ecrirai") и будущего в прошедшем, из которого впоследствии разовьется так называемое условное наклонение (cantarehabebamилиhabui>ит.canterei,ит.cantaria,фр.chanterais), аналитического пассива (scriptusest,scriptusfuit). В системе имени — замена падежей предлож ными конструкциями, упрощение системы склонений (сокращение до трех), исчезновение категории среднего рода, у прилагательных —• развитие аналитических степеней сравнения. Тенденция к аналитической передаче грамматических отношений отразилась и на системе местоимений. Регулярным становится упо требление личных местоимений, в связи с чем их парадигма пополня ется местоимением 3-го лицаille,illa, ранее выступавшим в этой роли наряду с другими указательными местоимениями. Регулярным становится и употребление этого местоимения перед существитель ными для передачи общего значения определенности, что является ступенькой к формированию определенного артикля. Синтаксис народной латыни характеризуется прежде всего «пря мым» порядком слов, который начинает выполнять грамматическую функцию, возмещая утрату падежных форм. Устраняются формы сжатой, «вторичной» предикации: оборотыablativesabsolutus,accusativescuminfinitivoзаменяются придаточными предложениями, многие неличные формы глагола либо выходят из употребления (supinum,participiumfuturi,gerundivum, инфинитивы будущего вре мени), либо ограничивают сферу своего употребления (participiumpraesentis,gerundium). Лексический состав языка сильно видоизменяется под действием новообразований и изменения значений слов. Большое распростра нение получает «эмоциональная» лексика (слова с уменьшительным, увеличительным, уничижительным и прочими оттенками значения), от постоянного употребления постепенно теряющая свою стилистиче скую окраску (ср.класс, лат.auris'ухо',нар. лат.auriculum'ушко', затем 'ухо' >ит.orecchio,исп.oreja, фр.oreille'ухо'). С помощью приставок и суффиксов образуется много новых существительных, прилагательных и глаголов с детализованной нюансировкой значений. Многие из этих новообразований не были зарегистрированы в латин ских текстах, но восстанавливаются из романских языков, например:ит.usare,исп.usar,фр.userвосходят клат.*usare'использовать'; .ит.arrivare,фр.arriver— клат.*arripare'прибывать' и т. д. Из менения значений слов происходят благодаря свойственной разго ворной речи метафоре (ср.лат.teasta'горшок' иит.testa, фр.tete'голова'), расширению и ограничению смысла(лат.camera'свод' иит.camera,исп.camara,фр.chambre'комната'), сокращению в устном обиходе описательных выражений(лат.Tempushibernum'зимнее время' иит.inverno,исп.invierno,фр.hiver'зима';лат.Dies dominicaиит.domenica,исп.domingo,фр.dimanche 'воскре сенье').Для большей выразительности широко используют сложные наречия и предлоги(лат.Deretro>ит.dietro,исп.detras,фр.derriere'сзади'). Многочисленны заимствования из языков соседних народов. Все это вместе взятое сильно ви доизменяет лексический облик языка. Как видим, большинство особенностей, характерных для латинской разговорной речи на разных хронологических этапах, прочие закрепились в языке и оказались весьма продуктивными в поздние период, что обеспечило их дальнейшее развитие в романских языках. Крылатые слова «К ней обращенный лицом, устремил он крылатые речи» — «Илиада», 1, 201/. Такова одна из наиболее частых формул, вводящих прямую речь у Гомера: на крыльях слова летит мысль от собеседника к собеседнику. Этот красивый образ приобре тает особую выразительную силу по отношению к тем словам, окрыленность которых не ограничена однократным произнесением и восприятием, словам, которые передаются из уст в уста, делаясь непреходящим достоянием народной речи. Это, прежде всего, пословицы и поговорки. Как для пословиц, так и для поговорок существенным признаком является то, что они возникают в народной устной речи и поэтому не имеют определенного автора, а должны рассматриваться как вид фольклорного словесного творчества, наряду с загадками, обря довыми песнями, сказками, детскими прибаутками. Об этом говорил еще Квинтилиан /«Обучение оратора»,V, 11, 41/: «Что говорится в народе, то, не имея определенного автора, становится как бы общим достоянием, например: «У кого друзья, у того богатство» и «Совесть — тысяча свидетелей»(см.в словаре СошиепНа тШе 1ез1е8). Но существует и другой разряд столь же «окрыленных», т. е. переходящих из уст в уста выражений, которые отличаются от пословиц и поговорок тем, что они являются цитатами, восхо дящими к определенному литературному источнику. Именно для таких выражений название крылатых слов принято в настоящее время не только как образное обозначение, но как специальный термин, позволяющий противопоставить их пословицам и пого воркам. «А Васька слушает да ест» — по своему употреблению в русском языке это выражение вполне сравнимо с теми поговорочными выражениями, о которых мы говорили выше. Однако оно отличается от них тем, что его значение опирается на ситуацию, обрисо ванную в басне Крылова «Кот и Повар», откуда и заимствована эта строка. Можно, конечно, представить себе, что это выражение употребляет, и притом вполне кстати, человек, не знающий вовсе ни басни, ни ее автора: ведь в том и заключается особенность крылатых слов, что они живут в языке самостоятельной жизнью и их общий смысл воспринимается из их употребления наравне со смыслом любого другого фразеологизма. Но полного их понима ния общий смысл еще не дает. На что указывает в приведенном примере противительный союз, с которого начинается фраза? Кто такой Васька? Кого (или что) он слушает? И главное — чем мо тивирована выраженная только интонационно предосудительность его поведения? Ответ на все эти вопросы приходится искать за пределами самой фразы, а именно в том контексте, которому она принадлежит. Вместе с тем возможность стать крылатым сло вом придает цитате — и тем самым сообщает ей художественную ценность — главным образом именно тот более глубокий смысл, который в ней не выражен непосредственно, а только подразу мевается. Имея литературное происхождение, крылатые слова связаны с определенным языком. Но, с другой стороны, они в своем употреб лении не ограничены только этим языком и его художественной литературой, а, выходя за эти пределы, становятся в той или иной мере международным достоянием, притом не только в переводе на другие языки, но также — и даже преимущественно — в своей исходной форме. Для каждого автора, пользующегося крылатыми словами, лучшим читателем является такой, которому они так же близки и понятны, как и ему самому. Естественно, что во многих случаях таких читателей окажется меньшинство. Этим оправдано существование сборников, в которых крылатые слова — как своеязычные, так и иноязычные — получают необходимое объяс нение. Это объяснение должно заключать в себе две части. Прежде всего, необходимо указать литературный источник крылатого слова, приведя тот текст,вкотором оно возникло, в таком объеме, чтобы был вполне раскрыт смысл, вложенный в него автором. Вторую, не менее важную часть комментария должна составить иллюстра ция самого употребления данного выражения в качестве крылатого слова, т. е. приведение содержащего это крылатое слово цитатного материала. Как показывают многочисленные примеры, жизнен ность крылатых слов проявляется и в том, что они могут обрастать новыми, иногда существенно отличными от первоначальных, зна чениями, могут порождать новые, более или менее самостоятель ные варианты. Понятно, что как в той, так и в другой части наряду с при водимыми текстами во многих случаях могут понадобиться поясни тельные примечания языкового, реального или историко-литератур ного характера. Задача научного комментирования крылатых слов была постав лена немецким филологом Георгом Бюхманом (1822—1884), ко торый в 1864 году издал книгу под названием «Крылатые слова. Сокровищница цитат немецкого народа», впервые употребив соче тание «крылатые слова» как термин. Этот сборник многократ но переиздавался и послужил образцом, а в значительной степени и источником для таких же сборников и на других языках. В книге Бюхмана, как это отражено в ее заглавии, основное внимание уделено крылатым словам, представляющим собой цита ты из немецкой литературы, но наряду с ними рассматриваются также цитаты на других языках, вошедшие в международный фонд крылатых слов. Многоязычный подбор объясняемого цитат ного материала весьма обычен и в других сборниках. Однако среди всего этого многоязычного фонда крылатых слов есть обшир ная группа, заслуживающая специального рассмотрения: это крыла тые выражения на латинском языке. Их особое место определяется тем выдающимся значением, которое принадлежит латинскому языку и литературе в истории европейской культуры. Название «латинский» происходит от названияLatium(Латиум), которое носила небольшая область древней Италии, расположенная по нижнему течению реки Тибра. Древнейшие памятники языка, на котором говорили латины, жители этой области, относятся прибли зительно кVI—Vвв. до н. э. Это несколько кратких надписей на предметах утвари и на камнях. Значительно возрастает численность и объем памятников латинского языка, притом уже не только эпиграфических, но и литературных, начиная сIIIв. до н. э. Это эпоха стремительного усиления экономического и политиче ского центра Латия — города Рима, объединившего под своей властью большую часть Италии. Политическая экспансия Рима сопровождается усиленным проникновением в римскую жизнь эле ментов греческой образованности, дающих толчок к пышному расцвету литературы и языка римлян. Наиболее высокой худо жественной законченности достигает римская литература в различ ных стихотворных и прозаических жанрах вIв. до н. э. Изуче ние произведений выдающихся писателей этого времени становится основным предметом школьного образования и в этой функции на много веков переживает римскую державу. ВI—IIвв. н. э. государственные границы Рима охватывают огромную территорию, пролегающую широкой полосой в Европе, Азии и Африке вокруг Средиземного моря. Вместе с тем постепенно ослабевают внутрен ние связи этого многоплеменного государства, и вVв. н. э. оно прекращает свое существование как единое целое. В разговорном латинском языке, который вытеснил местные языки на большей части европейской территории Римской империи, в эту эпоху уже отчетливо обозначаются диалектные различия, полагающие начало развитию, на общей латинской основе, романских языков — италь янского, испанского, португальского, каталонского, провансаль ского, французского, румынского и других. Однако литературный латинский язык в более или менее постоянных формах сохраняет за собой роль языка художественной и интеллектуальной куль туры Западной Европы, и притом не только в странах романских языков, но и там, где местный язык не был вытеснен латинским — в Германии, Нидерландах, Чехии, Венгрии, Польше, Хорватии, Англии, Ирландии. Только начиная сXIII—XIVвв.— так называе мой эпохи Возрождения — возникают рядом с латинской литерату рой и под ее непосредственным влиянием художественные литера турные произведения на развивающихся национальных языках евро пейских народов. Но за пределами художественной литературы (в основном поэзии) латинский язык всецело сохраняет свои господствующие позиции во всех областях общественной и куль турной жизни, оставаясь языком государства, администрации, меж дународных отношений, науки, церкви, школы. Наследием тех веков, когда латинский язык играл первенствую щую роль в культурной жизни, является не только огромное коли чество латинских слов, вошедших в новые языки, так называемых международных слов (например, «литература», «коллекция», «рес публика», «прогресс»), и не только традиция использования латинского корнеслова — наряду с греческим — для создания во всех областях науки и техники новых терминов, количество которых с каждым годом прогрессивно возрастает, но большое количество латинских слов и выражений, употребляемых в европейских языках в их латинской форме без перевода и составляющих международ ный фонд крылатых слов. Объяснение таких слов и выражений, употребляемых в русской литературе, в произведениях классиков марксизма-ленинизма и в переводах на русский язык произведений мировой литературы, и составляет задачу предлагаемой книги. Основную часть рассмат риваемого латинского материала составляют крылатые слова в ука занном выше терминологическом смысле этого обозначения. Однако практические соображения заставили включить в книгу и некоторые материалы, выходящие за пределы этой основной группы. Сюда относятся: 1) общепринятые латинские выражения, употребляющие ся в библиографических описаниях, библиографических ссылках и т. п., например,sineanno,lococitato,locolaudato,ibidem,notabene2) философские и юридические термины и выражения, употребляющиеся обычно в латинской форме, например,argumentumadhominem,circulusvitiosus,cuibonoи т. п.; 3) латинские поговорочные выражения, имеющие точное соответствие в русских поговорочных выражениях, например,manusmanumlavat«рука руку моет» допускать в подобных случаях генетическую зависи мость нет необходимости, но и помимо того самый факт совпаде ния представляет несомненный интерес. Особую, немногочисленную, но важную группу латинских выра жений, вошедших в русскую литературу, составляют выражения, не имеющие цитатного характера у того русского автора, у кото рого мы их впервые находим, а всецело ему принадлежащие. Обязанность комментатора в этом случае — раскрыть смысл самого обращения автора к латинскому языку. Так, давая своему стихотво рению «Молчи, скрывайся и таи...» латинское заглавие «Silentium», Тютчев преследует цель возвысить «молчание» над кругом привыч ных, обыденных ассоциаций, которые вызывало бы равнозначное русское слово. В то же время само словоsilentiumстановится крылатым, обогащаясь связью с содержанием этого стихотворения. Замечательный пример создания латинского крылатого слова представляет собой заглавие стихотворения Леси Украинкиcontraspemspero(см. объяснение в тексте, с. 141). Обращение автора к латинскому языку здесь вполне оправдано невозможностью сохра нить в переводе остроту заключенной в этих словах антитезы, обусловленную многоплановостью значения латинского слова врез. Давая вVIглаве «Евгения Онегина» характеристику незадачли вого участника кампании двенадцатого года Зарецкого, Пушкин вводит строки, в которых говорится об его превращении из буяна и кутилы в добродетельного сельского хозяина, словамиSedaliatempora. Здесь торжественная латынь имеет шуточный и даже насмешливый характер, отчасти усиленный и тем, что «латынь из моды вышла ныне». И с тем же оттенком мы находим АНа 1етрога во «Временнике Пушкинской комиссии» за 1970 г., с. 75, где это воспринимается уже как цитата из Пушкина. Очень близок к приведенным примерам использования латин ского языка с определенной художественной целью вне связи с каким-либо готовым латинским образцом тот случай создания латинского крылатого слова, который представлен заглавием Oceanonox, избранным Гюго для своего стихотворения о моря ках, нашедших гибель в океанских глубинах. Эти слова почерпну ты из стиха ВергилияVertiturintereacaelumOceanonox, но, выведенные из своих синтаксических связей в исходном кон тексте, они вступают в новую, внеграмматическую связь (даваемый в соответствующей статье на с. 541 перевод имеет только услов ный характер) и создают мрачновеличавый образ «ночи-океана», гармонирующий с основным образом стихотворения, отнынеOceanonoxкрылатое слово, и как таковое его повторяет Герцен в «Былом и думах». Особый случай использования экспрессивной силы латинских слов мы находим в стихотворении Брюсова Шита ТЬи1е. Заглавие здесь повторяется как рефрен в последней строке каждой из шести строф стихотворения. И своей иноязычностью, создающей впечат ление отчужденности и загадочности, и самим своим унылым зву чанием эти два слова дополняют образ легендарного острова, как бы лежащего на грани реальности и потустороннего мира (см. объяснение в тексте, с. 816). Весьма многочисленны примеры парафразирования общеизвест ных латинских текстов или поговорочных выражений. Так, Пушкин, называя артистку Колосову-старшуюfilaepulchraematerpulchrior(«Мои замечания об русском театре»), имеет в виду первую строку оды ГорацияI, 16 (см. с. 278). Подобным же образом парафразирует молодой Чехов известную поговоркуQuodlicetJovi,nonlicetboviв письме к А. Н. Плещееву. Шутливо упрекая почтенного адресата в том, что он поддался заболеванию бронхитом, что приличествовало бы разве только какому-нибудь дохленькому литератору, а не ему, обладателю ши роких плеч, Чехов меняет в этой поговорке местами Юпитера, т. е. Плещеева, и быка и пишет емуQuodlicetbovi,nonlicetJovi Парафрастическому способу использования латинских крылатых слов — как и поговорочных выражений вообще — противостоит спо соб, который можно назвать эмфатическим от греческого слова «эмфасис» («скрытое указание», «намек»). Цитирующий приводит не полностью то или иное определенное крылатое выражение, а только одно или несколько слов из него, иногда даже не представляющих собой законченной грамматиче ской конструкции и не имеющих законченного смысла, в том предположении, что этого достаточно, чтобы вызвать у собесед ника или читателя по ассоциации представление о том общеиз вестном, витающем у всех на устах выражении, откуда эти слова почерпнуты. Ярким примером такой эмфатической цитаты является гш1 у Тургенева в письме, где он говорит о смерти А. К. Толстого. Весь пафос этого слова заключен в напоминании о вполне опреде ленном стихе Вергилия — «Энеида»,II, 325. Цитируемые у В. Скотта (СС, т 11, с. 321) словаfurensquidfemina(см. с. 290) сами по себе ничего означать не могут. Но в соотнесении с началомVкниги «Энеиды», откуда они извле чены, они должны воссоздать для читателя нарисованную там картину: Эней, уходящий на корабле от покинутого им Карфагена, видит далекое зарево погребального костра Дидоны и смутно до гадывается об ее самоубийстве. Такой же загадкой явятся у Вальтера Скотта бессвязные словаcantabitvacuusдля каждого, кто не припомнит их источника. Но для читателя эпохи Вальтера Скотта, получившего приличное ла тинское образование, это не составляло затруднения: имеется в виду стих Ювеналаcantabitvacuuscoramlatrineviator— «путник, иду щий налегке, может распевать при встрече с грабителем» (см. с. 106). Независимо от намеченных здесь разновидностей в употреблении латинских цитат, они получают различные смысловые и стилисти ческие оттенки по характеру их связи с контекстом, в котором они приводятся. Выше мы привели пример, показывающий, как латинское словоsilentium, употребленное Тютчевым как заглавие одного из наиболее проникновенных стихотворений, отражающих то, что переживает поэт в «час тоски невыразимой», не только служит раскрытию лирической идеи стихотворения, но и в известном смысле повы шает его стилистическую тональность. Иной характер получает это латинское включение в том кон тексте, в котором мы его находим у Ибсена (см. цитату, с. 734). Здесь оно представляет собой иронический призыв в почтительном молчании прислушаться к разглагольствованиям самодовольного пошляка Стювера о том, каким неиссякаемым источником поэти ческого вдохновения была для него любовь к фрекен Шэре вплоть до самой помолвки. Полную ясность в авторские намерения Ибсена здесь вносят уже сами «говорящие имена» жениха и невесты: Стювер — «медный грош» и Шэре — «сорока». Но ироническими оттенками различной интенсивности не огра ничены возможности смыслового варьирования крылатых слов. По самому своему определению они заключают в себе художест венный образ, и именно это придает им семантическую емкость, позволяющую им органически включаться в тексты самого различ ного содержания. Более того, стилистическая ценность всякого кры латого слова, всякого эпиграфа, всякой цитаты в том и состоит, что в каждом конкретном случае своего использования они в той или иной мере обогащаются новым смыслом, почерпнутым из соче тания с данным контекстом и лежащей в его основе ситуацией. Показательным примером наполнения латинской цитаты новым смыслом, с очевидностью вытекающим из контекста, в который вплетает ее цитирующий автор, может послужить использование стихов Вергилия ...et pondus et ipsa Huc illuc vinclorum immense volumnia versat («Энеида», V, 407-408) в статье Вальтера Скотта о «Замке Отранто» Уолпола (см. с. 235). В «Энеиде» речь идет о приготовлениях к кулачному бою на по минальных играх, устраиваемых в годовщину смерти Анхиса: распорядитель игр Эней взвешивает в руках тяжелые боевые ру кавицы («кесты»), принадлежащие одному из участников предстоя щего состязания. У Вальтера Скотта же, как явствует из самого текста статьи, «страшные путы ремней» — образное обозначение за мысловатых реторических способов выражения, с которыми не в силах справиться последователи доктора Джонсона, пытающиеся заимствовать их из латыни. Укажем и на такой пример, как отрывок из предисловия ко второму изданию книги Ф. Ф. Зелинского «Древний мир и мы» — отрывок, все содержание которого подводит к новому осмыслению, применительно к этой книге, часто цитируемых слов древнего латинского грамматика 1еренциана Мавраhabentsuafatalibelli(см. с. 303-304) Превосходным примером углубленного переосмысления кры латых слов в определенном контексте является и само термино логическое употребление выражения «крылатые слова», введенное, как было указано выше, Г. Бюхманом. Таким образом, крылатые слова, и не только иноязычные, но и своеязычные, рассматриваемые как явление живой речи, письмен ной или устной, имеют двоякую семантико-стилистическую направ ленность, определяющуюся их смысловой связью как со своим пер воисточником, так и с тем текстом, в который они вступают в качестве его органического элемента — цитаты. Отсюда и вытекает необходимость возможно более полно иллюстрировать объяснение цитат конкретными примерами их употребления. Должное вни мание на эту сторону их комментирования обратил Н. О. Овруцкий, к сожалению, не успевший довести свое собрание до надле жащей полноты. Все же его труд, вышедший посмертно двумя изданиями*, послужил ценным образцом и одним из основных пособий для авторов настоящей книги. В соответствии со сказанным, предлагаемая книга имеет двоякую направленность. Будучи «словарем латинских цитат», она обращена прежде всего к читателям, не располагающим достаточным знанием латинского языка, чтобы самостоятельно разобраться в основном смысле встречающихся в русской литературе латинских выражений, а тем более — критически отнестись к даваемым в современных изданиях пояснительным примечаниям к ним, часто весьма ненадежным (напр., А. Франс, т.VI, с. 399 или К. Андреев, «Три жизни Жюля Верна», с. 46). Для этих же, очевидно, наиболее много численных читателей предназначен приложенный к словарю очерк латинской графики и основных правил чтения латинских прозаиче ских и стихотворных текстов. Наряду с этим, однако, содержащийся в книге обширный иллюстративный материал, представляющий собой своего рода специализированную хрестоматию, имеет в виду интересы и тех читателей, которые, не довольствуясь разъяснением исходного смысла латинских выражений, пожелают получить представление о жизни этих выражений как крылатых слов — об их художествен ной функции в русской, а отчасти и иностранной литературе, поскольку она представлена русскими переводами. Список использованной литературы PAGE * MERGEFORMAT26