Преступления против собственности

	Загрузить архив:
	Файл: 077-0002.zip (109kb [zip], Скачиваний: 150) скачать

[1]

Для признания хищения оконченным, не требуется, чтобы виновный фактически воспользовался вещью, начал ее эксплуатировать, извлек из нее какую-то выгоду. Важно, что он получил такую возможность, установив свое господство над вещью. Исключение составляют разбой и вымогательство, вопрос о моменте окончания которых, решается иначе.

Определенные трудности возникают в практике при установления момента окончания хищения с охраняемых объектов и территорий. Верховный Суд РФ в постановлениях указывал, что хищение не может считаться оконченным, пока имущество не вынесено с территории охраняемого объекта, даже если это имуществобыло обособлено и подготовлено для последующего выноса или состоялся сговор с работником охраны.[2] Нельзя также считать оконченным хищение, если вынесена часть имуществапри наличии умысла на хищение целого.[3] Перебрасывание похищенного имущества через забор соучастнику, который тут же был задержан, тоже расценивается как неоконченное хищение, поскольку виновные не получили возможности распоряжаться похищенным.[4]

В определении хищения назван и такой признак объективной стороны, как причинение преступлением ущерба собственнику или иному владельцу похищенного имущества. Ущерб состоит в уменьшении объема наличного имущества потерпевшего. Поэтому размер ущерба определяется стоимостью похищенного

Размер ущерба является одним из оснований для дифференцирования ответственности за хищение путем формулирования соответствующих квалифицирующих признаков.

Включение в законодательное определение хищения указание на причинение ущерба не означает необходимости учитывать субъективное мнение собственника о том, причинен ли ему ущерб и требует ли он в связи с этим привлечения виновного к уголовной ответственности. Пленум Верховного Суда РФ в постановлении от 25 апреля 1995г. «О некоторых вопросов применения законодательства об ответственности за преступление против собственности» указал, что дела о преступлениях против чужой, в том числе и государственной, собственности являются делами публичного обвинения и не требуют для их возбуждения, производства предварительного следствия и судебного разбирательства согласия собственника или законного владельца имущества, ставшего предметом преступного посягательства».

Признак противоправности означает, что хищение осуществляется не только способом, запрещенным законом (объективная противоправность), но и при отсутствии у виновного прав на это имущество (субъективная противоправность). Отсюда следует, что за владение имуществом, на которое субъект имеет право, не является хищением, даже если оно совершено одним из способов, названных в ст. ст. 158-163 УК РФ. Такие действия могут быть расценены как самоуправство.[5]

Безвозмездным считается изъятие имущества без представления взамен эквивалентного (а не произвольно заниженного) возмещения деньгами, другим имуществом, своим трудом и т.д. Если в процессе завладения имуществом собственнику предоставляется соответствующее возмещение, то такие действия нельзя считать хищением, поскольку они не причиняют имущественного ущерба. Сказанное, однако, не распространяется на хищения предметов или являющихся памятниками (и поэтому уникальными) для владельца.

Об отсутствии признака безвозмездности можно говорить лишь при двух условиях: во-первых, предоставление соответствующего возмещения должно происходить одновременно с изъятием имущества (в процессе его изъятия или непосредственно после его изъятия, когда не было намерения уклониться от возмещения); во-вторых, возмещение должно быть полным. Частичное возмещение стоимости изъятого имущества не означает отсутствия состава хищения, но может быть учтено при определении размера хищения.[6]

Среди признаков хищения в законодательном определении прямо названа корыстная цель. Корыстная цель при хищении предполагает стремление обратить похищенное чужое имущество в свою пользу или пользу третьего лица. Корыстная цель в хищении реализуется как получение фактической возможности владеть, пользоваться и распоряжаться похищенным имуществом как своим собственным. Отсутствие корыстной цели исключает квалификацию изъятия чужого имущества как хищения.[7]

Субъектом хищения является вменяемое физическое лицо, достигшее установленного возраста. Возраст, по достижении которого наступает уголовная ответственность, неодинаков для различных форм хищения. Согласно ст.20 ответственность за кражу, грабеж, разбой, вымогательство наступает с четырнадцати лет, аза мошенничество, присвоению и растрату (а так же иные преступления против собственности) – с шестнадцати лет.

[8]

Структура личности преступника, представляет собой сложную систему признаков, которые могут быть интегрированы в соответствующие группы.[9]

Первую группу составляют социально-демографические признаки (пол, возраст, социальное, семейное и должностное положение национальная и профессиональная принадлежность, уровень материальной обеспеченности, признаки, связанные с наличием или отсутствием места жительства, и т.п.)

Анализ статистических данных показывает, что в числе выявленных лиц, совершивших преступления против собственности в России, абсолютное большинство традиционно составляют мужчины. Так, в1993 г.их удельный вес составлял примерно 89,4%, а в 1997г.- 88,75 %, что свидетельствует о росте доли женской преступности. Данные исследований свидетельствуют, что по всем видам преступности женщины более активно стали участвовать в совершении преступлений.

Наблюдается опасная тенденция интенсивного омоложения лиц, совершивших преступление против собственности. Так, в 1997г. на долю лиц в возрасте30 лет и старше приходилось 39,8%, а в возрасте 18-29 лет - 42,2%,в 1993 г. эти показатели были ниже, например, доля лиц в возрасте 30 лет и старше составляла 38,7%, в возрасте 18-29 лет - 37,8%. Особое место среди лиц, совершивших преступления против собственности составляют несовершеннолетние.Их удельный весв 1993 г. составил 25,25%, а в 1997г. – 20,49%, что на первый взгляд, указывает на их снижение. Однако, практика показывает, что здесь имеется высокий уровень латентности, а также ряд преступлений против собственности совершается лицами, не достигшими возраста уголовной ответственности. В числе несовершеннолетних преступников, каки из [10] А.Б. Сахаров отмечает: "Низкое образование, недостаточная развитость и культура приводят к значительному снижению и упрощению интересов, к ог­рублению нравов, развитию индивидуалистических тенденций и эгоистических инстинктов, У подобных людей хуже развито чувство коллективизма, сла­бее критика собственного поведения; они обычно не считаются с тем, что их потребности, и желания могут противоречить интересам других лиц, элементарным условиям общественного существования человека. В результате такие люди относительно легко совершают различные посягательства про­тив личности: телесные повреждения, изнасилования, хулиганство, кражи, разбой и т.п[11]

Многие исследования говорят о том, что по возрасту виновные в кражах моложе (иногда значительно) расхитителей, взяточников и представителей других категорий корыстных преступников. Как известно, кражи относятся к числу наиболее распространенных преступлений несовершеннолетних[12]. Более того, по данным, в частности, В.В. Панкратова, М.И. Арсеневой и Н.И. Куличевой, большинство несовершеннолетних еще до совершения преступлений, ставших поводом для возбуждения уголовного дела, совершали множество краж как государственного и общественного, так и личного имущества граждан. На той или иной стадии развития или изменения личности у таких подростков может проявиться «моноклепизм», т.е. совершение краж только определенного вида или краж определенных предметов.

Вообще лица, совершающие кражи, во многом отличаются от расхитителейтем, что нравственная деградация их личности и развитие ее антиобщественной направленности начались задолго до совершения преступления. Так, по результатам исследования личности квартирных воров, проведенного В.А. Кузнецовым, свыше половины их в течение года, предшествующего началу преступной деятельности, совершали мелкие хулиганства или иные нарушения общественного порядка, 45,8 %- вели паразитический образ жизни, 47,6%- систематически употреб­ляли спиртные напитки, 6,5%- доставлялись в мед вытрезвитель, причем многие по два. раза и более. [13]

Перечисленные обстоятельства во многом определяют последующее устой­чивое противоправное поведение лиц, совершающих кражи, и является одной из наиболее существенных причин рецидива, в том числе специального. В тесной связи с этими обстоятельствами следует рассматривать данные об их семейном положении, занятости, уровне квалификации и образовании и т.д., поскольку понятно, что дезадаптированные личности, столь характернее для контингента воров, имеют значительно меньше объективных и субъективных возможностей для ведения социально одобряемого существования.

К третьей группе признаков в структуре личности преступника можно отнести нравственные качества. Ценностные ориентации и стремления личности, ее социальные позиции и связи, интересы, потребности, привычки.

Преступники склонны неверно истолковывать, либо не хотят следовать требованиям, предъявленным обществом к каждому своему члену. Многим из преступников свойственна повышенная чувствительность (и даже ранимость) в сфере межличностных отношений. Однако эти черты проявляются в основном, в отношении собственной личности. Что же касается других людей, то преступники склонны демонстрировать эмоциональную холодность, равнодушие, злобу, агрессивность.

Эти качества не просто соседствуют, а вытекают из общего низкого уровня духовных притязаний лиц, совершающих преступления, их нравственной неразвитости, эгоизма. Отсюда же приверженность к алкоголю, который все чаще становится спутником досуга и «помощником» в преступной деятельности. Статистика свидетельствует, что в числе лиц, выявленных в связи с совершением преступлений против собственности, существенно снизился вес находившихся в состоянии алкогольного опьянения: с 40,6% в 1993 г. до 33,6% в1997 г. Весьма показательны цифры и по отдельным видам преступлений этой группы: грабежам с 11,5% до 9,7%; по фактам присвоения или растраты с 5,3% до 3,7%. Но по таким видам как кража и разбой наблюдается рост, так: кражи с 78,8% до 82%; разбой с 4,5% до 4,8%.

Неразвитость навыков полноценного культурного межличностного общения влечет преувеличение со стороны таких лиц значения алкоголя. На самом же деле происходит нравственное и физическое разрушение человека, что способствует усилению его социальной и психологической деградации, конфликтности, развивает предрасположенность к попаданию в криминогенные ситуации, решению конфликтов с помощью насилия.

Как алкогольные напитки, так и наркотические средства, потребление которых все чаще отмечается у преступников, становится не просто средством, облегчающим контакты, дающим состояние эйфории, но вызывает коренное всей ранее сложившейся системы мотивов и потребностей, а со временем превращается в один из главных стимулов поведения. Неудивительно, что для преступников характерна ненадежность моральных ориентацией, а современная преступность становится все более дерзкой и жестокой.

Дефекты воспитания, антиобщественная направленность личности преступника не способствует наличию у нее всех общественно полезных взаимодействий, характерных для законопослушной личности, соответствующей по возрасту, полу, уровню образования, профессии и т.п. Не получив полноценного воспитания, многие преступники испытывают затруднения в построение собственной семьи, взаимоотношениях с супругом, детьми. Личность лишенная нормальных взаимоотношений, ориентируется на группу  единомышленников, для которых так же характерна антиобщественная ориентация.[14]

К четвертой группе признаков структуры личности преступника можно отнести психические процессы, свойства и состояния личности.

Исследования показывают, что неблагоприятные условия формирования личности преступника обуславливают наличие таких характерных для современного преступника черт его личности, как эмоциональная неустойчивость и недисциплинированность, конфликтность, неадекватное реагирование на внешние раздражители, несовпадение субъективного восприятия и оценки опасностей, исходящих от внешнего окружения, с реальным состоянием;легкая внушаемость, подверженность негативному воздействию как со стороны сверстников, так и старших по возрасту, особенно обладающих близкими по системе ценностей.

В этой связи для таких личностей очень важно самоутверждение как в собственных глазах, так и на социально психологическом уровне (одобрение со стороны членов референт ной группы).[15]

При анализе признаков личности преступника большое значение имеет состояние психики личности. Как показывает исследование, часть преступников страдают психическими аномалиями, тем не менее, не исключающими вменяемости. По данным разных авторов, доля лиц с психическими нарушениями и прошедших судебно-психиатрическую экспертизу, колеблется от 30 до 68,8%. [16]

В этой связи в числе лиц, имеющих психические аномалии, учитываются так же лица, страдающие алкоголизмом; без последних удельный вес преступников с психической патологией составляет около 30%.[17] Развитие этих черт обуславливает закрепление в личности преступника такого качества, как невосприимчивость к любым формам социального контроля.

Лица, совершающие корыстные преступления имеют множество общих черт. Это относится к мотивации и целям корыстных преступных действий, образу жизни таких лиц, значительная часть которых совершает хищения чужого имущества

Подавляющее большинство изученных расхитителей ранее к уголовной от­ветственности не привлекалось. Доля ранее судимых лиц наиболее велика сре­ди расхитителей,  представляющих третью группу, причем в прошлом они под­вергались уголовному наказанию как за совершение корыстных, так и насильственных преступлений и хулиганства. Однако доля многократно судимых лиц среди них весьма невелика. Меньше всего ранее судимых лиц было среди расхитителей, относящихся к первой группе.

Преступная деятельность расхитителей обычно продолжается длительное время - от нескольких месяцев до нескольких лет, причем основная масса преступ­лений совершается в группе /около 70%/. Длительный характер большинства хищений приводит к тому, что в орбиту преступной деятельности втягивают­ся новые лица, в трудовых коллективах создается неблагополучная нравственно-психологическая атмосфера, и конечно, возрастают размеры наносимого этими преступниками материального и морального ущерба.

Немалое число хищений включает в себя 1-2 эпизода, после чего винные были изобличены. Лидерами преступных групп чаще были бывшие руководители и рядовые инженерно-технические работники,. Реже - лица, занятые физическим трудом, как правило, похищали то, к чему имели непосредственный доступ, и то, что производилось с их участием.

Следует остановиться на одной важной особенности, присущей многим рас­хитителям и имеющей непосредственное отношение к объяснению их преступ­ного поведения. Эта особенность заключается в том, что, как показали

беседа с ними, у большинства из них почти полностью отсутствует какой либо самоупрек нравственного характера по поводу совершенного хищения. Боль­шинство опрошенных ни в коей мере не признает, что они совершили аморальные действия и считают себя неспособным   к совершению корыстных преступле­ний. Создается впечатление, что чужое имущество воспринимается ими как некая природная среда, никому в целом не принадлежащая и не имеющая хозяина, из которого поэтому можно брать что и сколько угодно, а единственный ограничителем или препятствием является наказание или страх подвергнуться ему. Особенно это характерно для тех, кто совершал хищения в сельском хозяйстве, на рыбных промыслах и т.д.

Размыванию контуров субъекта собственности в представлении расхитителей способствует и то, что данный предмет, похищаемый данным лицом, был создан его же руками и тем самым субъективно воспринимается как частично принадлежащий ему как производителю. Это их примитивизированноеотношение к по­хищаемому имуществу существенно отличается от отношения к чужому имуществу, лиц, совершающих кражи. В глазах последних такое имущество имеет «хозяина», поскольку, в частности, не создается с приложением их труда. Мы полагаем, что подобное отношение расхитителей к социалистическому имуществу являет­ся следствием серьезных упущений и недостатков в нравственном и правовом воспитании трудящихся, в работе по преодолению чуждой психологии. Именно поэтому многие виновные в хищениях не попинают, в чем их вина и за что их наказали.

Эдвин М.Шур приводит интересные результаты одного исследования, в котором был затронут вопрос о том, что отношение публики к хищению зависит от представления о гипотической организации, против которой направлено прес­тупление. Опрашиваемые говорили, что они меньше всего колебались бы, если бы речь шла о хищении в крупной частной фирме, несколько больше - еслибы перед ними оказалось правительственное ведомство и ещебольше - если бы этобыло мелкое частное заведение.[18] Как мы видим, здесь отношение к преступлению меняется и чисто психологически в зависимости от того, насколько «отчетлив» и «ясен» тот или те, кому принадлежит организация. Больше всего колебанийбыло в отношении мелкого частного заведения, имеющего вполне определенного хозяина.

В целом верно мнение, что расхитителям свойственны частноспособственнические устремления, корыстно-потребительские взгляды на жизнь, отношение к государственнойсобственности как к «ничейному», к «казенно-отчужденному» имуществу, что порождает иждивенческие настроения, приводит к игнорированию основополагающего социалистического принципа распределения материальных благ по труду. Эти черты и свойства у разных расхитителей выражены по разному. По степени стойкости среди них можно выделить до 100% лиц, которые наряду с паразитическими отношением к государственной собственности обнаруживают отрицательное отношение к некоторым другим сторонам общественной жизни, весьма циничны, аполитичны, легко приспосабливаются к условиям, способствующим хищениям, и сами создают таковые; в достижении цели весьма активны, инициативны, предприимчивы, изобретательны, используют подкуп, взяточничество, связи, протекционизм.[19]

По многим объективным и субъективным признакам лица, совершающие кражи, составляют весьма социальную запущенную категорию правонарушителей. Они представляют собой одну из наиболее рецидивоопасных, устойчивых в антиобщественных взглядах, привычках и поведении часть преступников, весьма значительную по численности и активную по силе негативного влияния на других, в том числе тех, кто отбывает наказаниев местах лишения свободы.

Преступная деятельность воров начинается раньше, чем у многих других правонарушителей. Следовательно, они уже в более молодом возрасте включаются в соответствующие отношения как с обществом в лице его правоохранительных органов, так и теми, кто также нарушает уголовно-правовые запреты. У них рано накапливается значительный антиобщественный опыт. формируются соответствующие взгляды и представления, склонности и привычки к антисоциальному образу жизни, разрешению возникающих жизненных трудностей противоправным путем. Раннее включение в противоправную деятельность приводит к тому, что воры по сравнению с расхитителями и даже многими насильственными преступниками и хулиганами более дезадаптированы, находятся в большей социально-психологической изоляции: от микросреды, ее ценностей, позитивного общения.

При всей важности всестороннего учета криминогенных качеств личности с их помощью невозможно полностью раскрыть причины совершения, в частности, корыстных преступлений хотя бы по тому, что большинство лиц с низким уровнем образования и культуры вообще не совершает никаких преступлений. Следовательно, надо искать иные возможности объ­яснения, в психологическом анализе, дополняемом сведениями уголовно правового и социологического характера.

Одной из существенных характеристик правонарушителей является наличие или отсутствие у них постоянного места жительства, Этот  фак­тор, как известно, существенно характеризует личность, ее отношения. содержание и направленность потребностей и интересов, уровень культу­ры и социальные притязания. Он непосредственно связан со способом по­лучения средств к существованию. Лица, не имеющие постоянного песта жительства, как правило, дезадаптированы, выключены из сферы нормаль­ных социальных связей и общения, отчуждены от ценностей общества.

Среди лиц , виновных в совершении краж, особенно личного имущества, значительно большечем среди всех других групп преступников    /кроме бродяг/ доля лиц, не имеющих такого жительства, что опять-такисвязано с наличием среди них большого чис­ла рецидивистов и их общей дезаптацией. Это обстоятельство нужно всемерно учитывать как при профилактике краж со стороны таких лиц, так и при подготовке к их освобождению из мест лишения свободы, поскольку их возможности к успешной адаптации в силу указанного фактора серьезно ограничены. С ним связана и другая особенность жизнедеятельности многих воров: среди них весьма велик по сравнению с другими процент тех, ктоне имел определенных занятий, а также специальности. Поэтому совершение имущественных преступлений для большинства. таких преступников как бы компенсировало отсутствие законных источников по­лучения средств к существованию.

          Проявлением антиобщественного образа жизни воров частоеупотребление ими спиртных налитков, более того, как хорошо извес­тно, многие кражи совершаются для получения средств на их приобретение. Лиц, совершивших кражи личного имущества внетрезвом состоянии почти столько же, сколько и тех, кто в подобном состоянии совершил кражи государственного иобщественного имущества, но меньше по сравнению с теми кто признан виновным в убийствах, нанесении, тяжких телесных повре­ждений, изнасилованиях, грабежах и разбоях. Однако среди воров немало лиц, которые нуждаются в принудительном лечении от алкоголизма, что является существенным препятствием их успешной ресоциализации в будущем.

Авторы монографии "Личность преступника" считают, что коры­стным преступникам свойственны гипертрофированные, извращенные, пороч­ные потребности. Расхититель, например: претендует на материальные блага в размерах, не соответствующих его общественно-полезному тру­ду. На данной основе и возникает конфликт между ними и обществом.[20]

Изучение личности корыстного преступника, как и личности преступника, вообще, беспредельно и не беспредметно и всегда должно преследо­вать строго определенные цели. Самой важной целью нам представляется объяснение преступного поведения, в данном случае корыстного. Поэтому, на мой взгляд, проблема преступного поведения, при всей ее значимости не является самостоятельной, а составляет часть более глобальной проб­лемы личности преступника. Это мнение тем более верно, что причины так­ого поведения коренятся в личности. Поэтому мы считаем не только возмож­ным, но и необходимым в данной работе рассмотреть вопросы мотивации ко­рыстных преступлений как их источника.

Проблема личности корыстного преступника должна  включать в себя и изу­чение их образа жизни, поскольку именно с большей полнотой, необходимостью и объективностью, чем в поведении, выражаются их существенные особенности. Познание образа жизни таких преступников дает возможность охватить все многообразие их жизнедеятельности, их активность, обеспе­чить системный анализ этой личности, ее формирования, поведения, связей. Образ жизни - одно из самых многогранные социальных явлений, в котором, как в фокусе, преломляются экономические и общественные, психологические и идеологические, нравственные и иные отношения людей. Подобный подход осо­бенно важен в отношении той весьма значимой части расхитителей иворов, которые длительное время совершают корыстные преступления. Их преступное поведение не просто оказывает влияние, обычно определяющее, на образ жи­зни, но и, как правило, составляет его неотъемлемую часть.

Изучение преступного поведения и образа жизни корыстных преступников необходимо не только потому, что они являются частью проблемы личнос­ти преступника, но и как источника, участвующего в формировании этой личности. Совершение кражи или хищения, особенно ряда таких преступлений, связанное с этим активное включение в преступную среду, жизнь от одного преступления к другому, постоянная боязнь разоблачения, наконец, нахож­дение под судом и следствием, отбывание наказания в местах лишения сво­боды также влияют на личность корыстного преступника, на ее психологию, часто изменяя личность в нежелательном направлении. Влияние собственного поведения на личность тем сильнее, чем продолжительнее преступая деятельность.

Изучение личности корыстного преступника на эмпирическом уровне должно включать в себя анализ его индивидуальной жизни, условий социализации и воспитания, особенно на ранних этапах развития. Результаты по­добного изучения дают возможность прийти к теоретическим выводам, значимым в плане раскрытия причин дальнейшего преступного поведения. Это, по существу, социолого-психологическое исследование происхождения мотивов и иных субъективных детерминантов корыстных преступлений. Его полезность и целесообразность для науки убедительно продемонстрированы, например Е.Г. Самовичевым при объяснении причин насильственного поведения. Так, он особое внимание уделяет условиям семейного воспитания, отмечая, что формирование личности ребенка, совершившего в будущем на­сильственное преступление, начинается с ситуации неприятия его своими ро­дителями. Это приводит ктому, что его потребности остаются хронически неудовлетворенными, что и влечет за собой постоянную зависимость ребенка от ситуации, в которой он находится.[21]

Непосредственную связь между семенным и школьным воспитанием и преступлением провести трудно. Верно и то, что жизнь вноситкоррективы представления и понятия личности, которые были сформированы в юношеском возрасте. Однако все внешние влияния попадают не напустое место, а на те особенности, которые возникли л развились в детстве. Учитывая же сенситивность, повышенную восприимчивость этого периода в жизни человека,  преуменьшать его значение не следует, тем более, что результаты многих воздействие в детстве носят непреодолимый характер.

Советский психолог П.М. Якобсон, рассматривая мотивы совершения преступлений, обоснованно указывает на то, что для их понимания необхо­димо изучить, например, то, каким было детство человека, его отрочество, юность, какие он получил жизненные впечатления, в чем они были благопри­ятными и неблагоприятными, как они влияли на формирование характера, сдержанности, на представление своем месте среди людей, на представление о своих правах и обязанностях и т.д. "Анализ направлен на то, что происхо­дил процесс формирования личности, мира, чувств, устремлений, помыслов, побуждений, чтобы понять. как он мог по определенным мотивам совершить подобный поступок. В истории его предшествующей жизни заложены причины такого поведения, в ходе его прошлой жизни заключена мотивация теперешнего поступка.[22] Думается, что эти соображения должны учиты­ваться при объяснениилюбых видов преступного поведения, в том числе корыстного.

Изучение личности корыстного преступника позволяет понять те внешние социальные факторы, которые приводят к формированию ее негативных черт /антиобщественной направленности, соответствующих взглядов, представлений, ориентации и т.д./, которые, в свою очередь, становятся непосредственной причиной преступного поведения, взаимодействуя с конк­ретными жизненными ситуациями. Следовательно, поскольку человек не рож­дается, а становится преступником, можно сказать, что уголовно наказуе­мые действия обусловлены прошлыми нежелательнымивлияниями и им могут способствовать актуальные условия. Однако все воздействия среды "проходят" через психику индивида, а поэтому недопустимо рассматривать его поведение лишь как результат такого воздействия ситуативного характера. Вое это дает крайне необходимым изучение как собственно личности, так и социаль­ных условий ее формирования, развития и деятельности. Не менее важен во­прос, почему данные условие породили именно такие ее нравственные и пси­хологические особенности.

Все способствующие корыстным преступлениям благоприятные ситуации действия конкретных лип, различного рода материальные соблазны и т.д. выступают лишь в качестве условий. Основная же причина преступления "находится " в самом субъекте, порождается присущими ему чертами. Даже если он поддается антиобщественным влияниям или ситуации, то де­лает это потому, что такова специфика его личности. Если было бы иначе, корыстные преступления мог бы совершить практически любой человек.

Личность корыстного преступника представляет собой чрезвычайно сложное социальное явление и в качестве такового должно выступать объектом комплексного научногопознания. При всем том, что это явление теснейшим образомсвязано с корыстной преступностью и иными видами преступного поведения, иными социальными факторами, в том числе негативными, оно представляет собой самостоятельную научную проблему. Столь же закономерно  выделение проблемы насильственного преступника и некоторых других типов правонарушителей.

То, что в данной работе основное внимание уделяется психологичес­ким проблемам личности корыстного преступника отнюдь не означает отказа от системного ее познания или преувеличения роли психологических факто­ров. Дело в том, что никакие уголовно-правовые, социально-демографические, биологические, нравственные и иные особенности личности не действу­ют напрямую, минуя психологию личности. Именно психология является той ареной, тем уровнем, на котором происходит взаимодействие всех назван­ных особенностей.

Мотивы корыстных преступлений важно знать потоку, что они дают необ­ходимую информацию о том, насколько восприняты и приняты личностью нравственные и правовые нормы, охраняющие государственное, обществен­ное и личное имущество, как оценивается ею соответствующая социальная практика. Следовательно, мотивы в этом смысле представляют собой одну из форм бытия нравственных и правовых норм, способ реализации их как регуляторов человеческого поведения, а также метод самоуправляемости личности через систему устойчивых побуждений, т.е. через мотивы[23]. Моти­вы свою устойчивость проявляют именно в корыстном преступном поведении, которое очень часто продолжается длительное время, невзирая на наказа­ние или угрозу его применения. Иначе говоря, устойчивость мотивов порож­дает повторные имущественные посягательства, их рецидив.

Для современной психологии уже давно стало аксиоматичным положение о том, что «не всегда реальные мотивы осознается субъектом актуаль­но, т.е. при подготовке и выполнении действий; нередко они обнаруживают себя лишь после того, как соответствующее действие уже совершено»[24]. Очень часто мотивы не сознаются и после окончания действий. Особенно часто ускользает от человека личностный смысл планируемых, совершаемых, или уже совершенных действий. «Дело в том, что для самого субъекта осознание и достижение им конкретных целей, ов­ладение средствами и операциями действия есть способ утверждения его жизни, удовлетворения и развития его материальных и духовных, потребнос­тей, опредмеченных и трансформированных в мотивах его деятельности. Безразлично, осознаются или не осознаются субъектов мотивы, сигнализиру­ют ли о себе в форме переживаний интереса, желания или страсти; их функ­ция, взятая со стороны сознания, состоит в той, что они как бы "оцени­вают"   жизненное значение для субъекта объективных обстоятельств, прида­ют им личностный смысл, который прямо не совпадает с понимаемым объективным их значением"[25].

В этом плане не составляют исключения и мотивы многих преступлений, они часто тоже функционируют на бессознательном уровне, что находит сейчас все больнее признание среди криминологов.[26]

Личностный смысл корыстных преступлений часто не осознается, например присовершении карманных краж, иногда хищений чужого имущества, когда субъект уже завладел значительными материальными благами, но про­должает преступную деятельность. Однако бессознательный характер мотивов отнюдь не освобождает его от уголовной ответственности, поскольку он осознает противоправность и наказуемость в уголовном порядке своих прес­тупных действий.

Необходимо отметить, что далеко не каждое корыстное преступление порождается только корыстными побуждениями, если под такими побуждения­ми понимать лишь материальную выгоду. Так авторы "Курса советской криминологи" справедливо считают, что хищения могут совершаться и из ложно понятых интересов производственной, служебной необходимости либо хозяйственной целесообразности.[27]

Личностный смысл как мотив некоторых хищений может заключаться не только в приобретении материальных благ, но и в удовлетворении какой-либо другой жизненно важной потребности. Чаще всего здесь корыстный мотив тоже имеется, однако он, как показывают проведенные психологические ис­следования, действует наряду, параллельно с другими, например, с такими, как завоевание или удержание признания и авторитета в эталонной для дан­ного лица группе.

При совершении корыстных преступлений субъект во всех случаях стремится к удовлетворению личных, хотя и не всегда корыстных потребнос­тей. Я исхожу также из того, что любое преступное поведение внутренне, субъективно детерминировано и закономерно для данного лица, хотя и имеется и другая точка зрения. Так, по мнению А.И. Долговой, существует и иной социальный тип личности – случайный преступник, чье преступное по­ведение определяется решающим воздействием крайне неблагоприятной соци­альной ситуации и которая не имеет существенный стойких личностных от­личий от тех, кто ведет себя правомерно. Отличия, таким образом, в основном касаются ситуаций, в которых оказываются лица, преступившие закон.[28]

Обсудив проблему закономерности для данного человека преступного поведения, в которой он решает свои субъективные задачи, следует отметить, что положение о случайном преступнике, а следовательно, случай­ном совершении преступления порождено тем, что оно оказалось неожидан­ным для окружающих, поскольку до этого не было информации о том, что субъект совершал какие-либо предосудительные действия. Однако личност­ные черты, приведшие к нарушению уголовно-правового запрета, могут быть глубоко скрыты, не осознаваться самим субъектом и не находить поведен­ческого выражения.

Мнение о решающем воздействии крайне неблагоприятной социальной ситуации недостаточно учитывает полученные в последние годы психологические данные о том, что имеется определенный тип личности, характер­ной особенностью которой является попадание в жесткую зависимость от актуальной ситуации. Это поведение избирательно, т. е. субъект попадает в указанную зависимость не от любой ситуации, а только от такой, которая актуализирует его глубинные и наиболее значимые, часто аффективно окрашенные переживания. Криминологией давно установлено, что из любой ситуации не может быть единственный выход в виде преступных действий, но если субъект избрал, пусть даже бессознательно, именно его, то, зна­чит, в его личности имеются черты, детерминирующие именно данное предпочтение. Противоположная точка зрения, хотя и отдаленно, но напоминает известную схему «стимул-реакция», при которой недостаточно учитывается или даже игнорируется личность.

Кроме того, следует отличать случайное совершение, например, краж от эпизодического. Действительно, человек может совершить только одну кражу, и это будет лишьэпизодом в его жизни, в целом нетипичным для него. Однако это отнюдь не свидетельствует о той, что такой посту­пок случаен, даже если он не повторится, т.е. кража представляет собой не случайный эпизод для данного субъекта, поскольку он порожден его лич­ностными особенностями. Но взгляд на преступное поведение как закономер­ное для данного лица отнюдь не означает фатальности и неизбежности та­кого поведения. Речь идет лишь о внутренней готовности к нему, но она может и не стать реальностью.

Вывод о внутренней закономерности совершения преступления конк­ретным лицом может быть сделан лишь на основе его глубокого и всестороннего психологического изучения, знания всего жизненного пути, особенно семейного воспитания на ранних этапах формирования личности. В ходе изучения преступника должны выявляться криминогенные, в том числе латентные черты, которые в действительности привели к преступлению, а не те, которые лежат на поверхности, создавая обманчивую видимость веду­щей криминогенной роли, например ситуации.

Установление мотивов имущественных преступлений на первый взгляд не представляет особой сложности, если ограничиваться суждением, что все они совершаются из корысти, ради удовлетворения материальных потребностей, для приобретения одежды, продуктов питания, спиртных напитков, ведения образа жизни, связанного со свободной тратой денег и т.д. Однако при таком подходе остаются неясными субъективные причины выбора именно корыстных преступлений как способа решения жизненно важных проблем. К точу же, очень существенно, далеко не каждый корыстные человек, пос­тоянно стремящиеся к накоплению материальных благ, способен совершить корыстное преступление и избирает иные пути удовлетворения своих потребностей в этих благах.

Чтобы вскрыть подлинные мотивы совершения рассматриваемых преступлений, необходимо, во-первых, обратиться к анализу жизненного пути преступников, условий их социализации, особенно в детстве, т.е. попытать­ся вскрыть происхождение мотивов корыстного преступного поведения. Во-вторых, нужно вскрыть иные личностные особенности, которые также способ­ны порождать посягательства на государственное, общественное и личное имущество.

Для решения первой задачи может быть предложена мысль о том, что поведение, в том числе преступное, взрослого человека во многое детерминируется неблагоприятными влияниями, которые оказывались на него в детс­тве. Эта гипотеза основывается на доказанном наукой положении, что влияния, оказываемые на личность в детстве, и в первую очередь психологичес­кое приятие родителями или, наоборот, отвергание ее, имеют для нее опре­деляющее значение, а последствия семейныхвоздействий по большей части необратимы. Эмоциональное отвергание ребенка матерью или отцом, а тем более обоими родителями, может самым отрицательным образом сказаться на всей его жизни, если не будут приняты специальные воспитательные меры компенсирующего характера.

Исходя из этого, можно полагать, что преступное доведение как бы воспроизводит содержание раннесемейных отношений, является как бы ответом на них, их продолжением или следствием. Но, по видимому, неблагоприятные условия формирования личности в детстве оказывают весьма существенное влияние на ее дальнейшую жизнедеятельность. Мож­но в связи с этим предположить, что и корыстные мотивы связаны с такими условиями как: дефицит эмоционального общения в детстве, не включение в стойкие эмоциональные контакты, эмоциональная матрица семьи в целом формируют общую неуверенность индивида в жизни, неопределенность его социальных статусов, тревожные ожидания негативного воздействия среды. Эти особенности закрепляются в нем и оказывают существенное влияние на его поведение.

Можно предположить, что совершение многих имущественных прес­туплений, в частности краж, является своеобразной компенсацией эмо­ционального дефицита, порожденного психологическим отчуждением в дет­стве. По-видимому происходит это по тому, что такие преступления предоставляют субъекту материальные средства для того чтобы проч­нее и увереннее ощутить свое место в жизни, тем самым преодолеть состояние неуверенности и тревожных ожиданий, генетически связанных с указанными неблагоприятными условиями раннего развития. Подтвержда­ют это и случаи совершения краж или хищений для приобретения спирт­ных напитков. Давно известно, что их употребление снижает, но лишь временно сказанные состояния. Затем они наступают вновь, опять поро­ждая потребность в алкоголе, и т.д.

Однако эти предположения еще не полностью, раскрывают причины того, почему общая неуверенность преодолевается именно с помощью совершения краж или других имущественных преступлений. Видимо, здесь необходимо иметь в виду следующие обстоятельства. Многие криминологические  исследования показывают, что в очень редких случаях родители непосредственно втягивают детей в преступную деятельность, советуют им совершать преступления и т.д. Их негативное влияние обычно проявляется в том, что они подаютличный пример отрицательного отноше­ния к законам и моральным запретам, ведут антиобщественное существова­ние, совершая правонарушения, что обычно не остается секретом для ребен­ка, юноши и девушки. Однако это не означает, что подросток обязательно воспримет соответствующие нормы и стандарты поведения. Этого не произой­дет, если у него нет необходимых эмоциональных контактов с родителями. Именно поэтому он не воспринимает их как тех, чьим взглядам и поведе­нию нужно следовать.

Чаще же всего родители будущего правонарушителя вообще не совер­шают никаких противозаконных действий. Напротив, они обычно предпринимают необходимые, по их мнению, усилия для нравственного воспитания сво­их детей, или как минимум, пытаются добиться внешне нравственно послуш­ного поведения. Но их усилия в большинстве своем не достигают цели, ес­ли исходят от лиц, с которыми у ребенка /подростка/ нет эмоциональных связей или они существенно ослаблении. Он, если и слушает их, то не слы­шит, так как не воспринимает именно от них нравственные нормы и представ­ления. Социально-психологическая изоляция от семьи, препятствуя развитию адаптационных возможностей и формируя общее отчуждение личности, затруд­няет обучение и воспитание в школе, установление и поддержание там позитивных отношений в формальных и неформальных группах.

Отсутствие необходимых психологических взаимосвязей в семье и школе, как правило, компенсируются их установлением в неформальных малых груп­пах, также обычно состоящих из лиц, не имеющих прочных связей в семье и школе. Если последние придерживаются антиобщественных ориентации в плане способов приобретения материальных благ, то при стремлении к идентификации с ними, обретению членства в них, постоянному общению с участника­ми таких групп, нормы и ценности которых сравнительно быстро и легко аккумулируются личностью, что и объясняет выбор именно корыстных действий как способа получения таких благ.

Если не лишено оснований предположение что обладание материальны­ми благами придает человеку уверенность, снижает беспокойство по поводу своей социальной определенности, то можно думать, что оно устраняет, час­то лишь временно, и чувство зависти. Он способен испытывать удовлетворение и удовольствие, особенно если с помощью похищенного может приоб­рести какие-либо вещи, в том числе престижные, в лучшую для него сто­рону изменить образ жизни или поддерживать существующий, который представляется ему наиболее предпочтительным, войти в состав эталонной для него группы, завоевать внимание интересующих его лип и т.д., а в целом для утверждения своей личности.

Необходимо иметь в виду и следующее. Многие дети и подростки, как показывают криминологические исследования, в силу невнимания роди­телей, пренебрежения к своим обязанностям, не имеют возможности удовлетворить свои потребности в игрушках, одежде, услугах и т.д. Другие не могут сделать это из-за экономической необеспеченности родителей, причем, что важно подчеркнуть, отсутствие материальных средств не ком­пенсируется ими эмоциональной близостью к ребенку, создание ему необ­ходимого психологического комфорта, переключением его интересов на дру­гое. Но во всех этих случаях неудовлетворенная потребность рождает психологическую потребность, порой жесткую, юношей и девушек от тех вещей или услуг, которые для них оказались не досягаемыми. При этом такая зависимость прочно фиксируется в психике на бессознательном уровне, приобретает характер личностной особенности и не исчезает даже тогда, когда соответствующие потребности начинают удовлетворяться. При неблагоприятном нравственном влиянии на индивида, такие особенности могут иметь криминальные последствия.

Такова, на мой взгляд, общая схема происхождения мотивов корыстных преступлений в индивидуальной жизни субъекта.

[1] Бюллетень ВС РФ №1 1994 г.

[2] Бюллетень ВС РСФСР №8 1987 г., №3 1988 г., №6 1990 г.

[3] Бюллетень ВС РСФСР №5 1990 г.

[4] Бюллетень ВС РСФСР №10 1991 г.

[5] Бюллетень ВС РФ №4 1995 г., Законность №4 1996 г.

[6] Бюллетень ВС РСФСР №6 1979 г.

[7] Бюллетень ВС РСФСР №2 1988 г., №6 1988 г., №8 1989 г., №11 1991 г.

[8] Антонян Ю.М., Блувштейн Ю.Д.«Методы моделирования в изучении преступника и преступного поведения» М. 1974 г.

[9] Антонян Ю.М., Блувштейн Ю.Д.«Методы моделирования в изучении преступника и преступного поведения» М. 1974 г.

[10] Владимиров В.А. «Квалификация похищений личного имущества» М. 1974 г.

[11] Сахаров А.Б. «О личности преступника и причинах преступности в СССР» М. 1961 г.

[12]Панкратов В.В., Арсеньева М.И., Куличева Н.И. «Предупреждение квартирных краж, совершаемых несовершеннолетними// Вопросы борьбы с преступностью» М.1984 г.

[13] Кузнецов В.А. «Личность квартирного вора// Проблемы изучения личности правонарушителя» М.1984 г.

[14] Антонян Ю.М. «Причины преступного поведения» М. 1976 г. (с.94-95)

[15] Побрызгаева Е.В. «Типология лиц, совершающих разбойные нападения»// Криминологические проблемы преступного поведения» М. 1991 г. (с.27)

[16] Антоняе Ю.М., Гульдан В.В. «Криминологическая патопсихология» М. 1983 г. (с.4)

[17] Антонян Ю.М., Бородин С.В. «Преступность и психические аномалии» М. 1987 г. (с.13)

[18] Эдвин М. Шур «Наше преступное общество. Социальные и правовые источники преступности в Америке» М. 1977 г.

[19] «Курс советской криминологии. Предупреждение преступности» М. 1986 г.

[20] «Личность преступника» под ред. Кудрявцева В.Н. М. 1975 г.

[21] Самовичев Е.Г. «Личность насильственного преступника и проблемы преступного насилия» М. 1987 г.

[22] Якобсон П.М. «Психологические проблемы мотивации поведения человека» М. 1969 г.

[23] Игошев К.Е. «Типология личности преступника и мотивация преступного поведения» Горький 1974 г.

[24] Психологический словарь М. 1983 г.

[25] Леонтьев А.Н. «Деятельность. Сознание. Личность.» М. 1977 г.

[26] «Криминальная мотивация» под ред. Кудрявцева В.Н. М.1986 г.

[27] Курс советской криминологии. Предупреждение преступности. М. 1986 г.

[28] Долгова А.И., Кудрявцев В.Н. «Понятия советской криминологии» М. 1985 г.