Идейные течения и общественные движения 30-50-х годов XIX в

Загрузить архив:
Файл: ref-10488.zip (15kb [zip], Скачиваний: 85) скачать

Идейные течения и общественные движения

30-50-х годов.

В первой половине XIX в. во всем мире обострилась идейная и об­щественно-политическая борьба. Россия не была исключением. Однако если в ряде стран эта борьба закончилась победой буржуазных револю­ций и национально-освободительных движений, то в России правящая верхушка сумела сохранить существовавший экономический и социаль­но-политический строй.

В царствование Александра I сложилась обстановка, которая способствовала появлению реформаторс­ких проектов и конституционных настроений у передовой и образованной части русского общества, побуждая их к составле­нию радикальных планов государственных преобразований. Это способствовало зарождению деятельности декабристов, что стало значительным событием в русской истории. Однако недостаточная подготовленность общества к преобразованиям, несогласованность действий, выжидательная тактика привели к поражению декабристов.

Новый период русской истории, наступивший после разгрома декабристов, связан с личностью Николая I. Николаевское правительство предприняло ряд мер по укреплению полиции, усилению цензуры. В обществе, терроризированном расправой над декабристами, выискивали малейшие проявления «крамолы». Заведенные дела всячески раздувались, преподносились царю как «Страшный заговор», участники которого получали непомерно тяжелые наказания. Но это не привело к спаду общественного движения. Оно оживилось. Центрами развития общественной мысли стали различные петербургские и московские салоны, кружки офицеров и чиновников, высшие учебные заведения, литературные журналы и т.д. В общественном движении второй четверти XIX века наметились три идейный направления: консервативное (приверженцы правительственной идеологии), либеральное и радикальное (приверженцы революционной идеологии).

Консервативная идеология.

Николаевское правительство пыталось разработать соб­ственную идеологию, внедрить ее в школы, университеты, печать, воспитать преданное самодержавию молодое поколе­ние. Главным идеологом самодержавия стал Уваров. В про­шлом вольнодумец, друживший со многими декабристами, он выдвинул так называемую «теорию официальной народ­ности» («самодержавие, православие и народность»). Смысл ее состоял в противопоставлении дворянско-интеллигентской революционности и пассивности народных масс, наблю­давшейся с конца XVIII в. Освободительные идеи представ­лялись как наносное явление, распространенное только сре­ди «испорченной» части образованного общества. Пассивность же крестьянства, его патриархальная набож­ность, стойкая вера в царя изображались в качестве «искон­ных» и «самобытных» черт народного характера. Другие на­роды, уверял Уваров, «не ведают покоя и слабеют от разно­мыслия», а Россия «крепка единодушием беспримерным — здесь царь любит Отечество в лице народа и правит им, как отец, руководствуясь законами, а народ не умеет отделять Отечество от царя и видит в нем свое счастье, силу и славу».

Социальная задача «официальной народности» заключалась в том, чтобы доказать «исконность» и «законность» крепостничества и монархического правления. Крепостное право объявлялось «нор­мальным» и «естественным» социальным состоянием, одним из важнейших устоев России, «древом, осеняющим церковь и престол». Самодержавие и крепостничество назывались «священ­ными и неприкосновенными». Патриархальная, «спокойная», без социальных бурь, революционных потрясений Россия противопос­тавлялась «мятежному» Западу. В этом духе предписывалось писать литературные и исторические произведения, этими принципами должно было быть пронизано и все воспитание.

Главным «вдохновителем» и «дирижером» теории «официальной народности», несомненно, был сам Николай I, а министр народного просвещения, реакционные профессора и журналисты выступали в роли усердных ее проводников. Основными «толкователями» теории «официальной народности» являлись профессора Москов­ского университета– филолог С.П. Шевыреви историк М.П. По­годин, журналисты Н.И. Греч и Ф.В. Булгарин. Так, Шевырев в своей статье «История русской словесности, преимущественно древней» (1841) высшим идеалом считал смирение и принижение личности. По его утверждению, «тремя коренными чувствами креп­ка наша Русь и верно ее будущее»: это «древнее чувство религиозности»; «чувство ее государственного единства» и «осоз­нание нашей народности» как «мощной преграды» всем «иску­шениям», которые идут с Запада. Погодин доказывал «благоде­тельность» крепостничества, отсутствие в России сословной вражды и, следовательно, отсутствие условий для революционных потря­сений. По его представлению, история России хотя и не имела такого разнообразия крупных событий и блеска, как западная, но она была «богата мудрыми государями», «славными подвигами», «высокими добродетелями». Погодин доказывал исконность в России самодержавия, начиная с Рюрика. По его мнению, Россия, приняв христианство от Византии, установила благодаря этому «истинное просвещение». С Петра Великого Россия должна была многое заимствовать от Запада, но, к сожалению, заимствовала не только полезное, но и «заблуждения». Теперь «пора возвратить ее к истинным началам народности». С установлением этих начал «русская жизнь наконец устроится на истинной стезе преуспеяния, и Россия будет усваивать плоды цивилизации без ее заблуждений».

Теоретики «официальной народности» доказывали, что в России господствует наилучший порядок вещей, согласный с требованиями религии и «политической мудрости». Крепостное право хотя и нуждается в улучшении, но сохраняет много патриархального (т. е. положительного), и хороший помещик лучше охраняет интересы крестьян, чем они смогли бы сделать это сами, а положение русского крестьянина лучше положения западноевропейского рабочего.

Уваровская теория, которая в те времена покоилась, ка­залось, на очень прочных основаниях, имела все же один крупный изъян. У нее не было перспективы. Если существу­ющие в России порядки так хороши, если налицо полная гармония между правительством и народом, то не надо ни­чего изменять, или совершенствовать. Кризис этой теории наступил под влиянием военных неудач в годы Крымской войны, когда несостоятельность николаевской политической системы стала ясна даже ее приверженцам (например, М.П. Погодину, который выступил с критикой этой системы в своих «Историко-политических письмах», адресованных Николаю I, a затем Александру II).

С конца 30-х гг. либеральное направление приняло форму идейных течений западничества и славянофильства. Они не имели своих печатных органов (до 1856 г.), и дискуссии про­ходили в литературных салонах.

Славянофилы - в основном мыслители и публицисты (А.С. Хомяков, И.В. и П.В. Киреевские. И.С. и К.С. Аксаковы, Н.Я. Данилевский) идеализировали допетровскую Русь, настаи­вали на ее самобытности, которую они усматривали в кресть­янской общине, чуждой социальной вражды, и в православии. Эти черты, по их мнению, должны были обеспечить мирный путь общественных преобразований в стране. Россия должна была вернуться к Земским соборам, но без крепостного права.

Западники - преимущественно историки и литераторы (И.С. Тургенев, Т.Н. Грановский, С.М. Соловьев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин, М.Н. Катков) были сторонниками европейского пути развития и выступали за мирный переход к парламент­скому строю.

Однако в главном позиции славянофилов и западников совпадали: они выступали за проведение политических и со­циальных реформ сверху, против революций.

Исходной датой славянофильства как идейного направления в русской общественной мысли следует считать 1839 год, когда два его основоположника, Алексей Хомяков и Иван Киреевский, вы­ступили со статьями: первый– «О старом и новом», второй– «В ответ Хомякову», в которых были сформулированы основные поло­жения славянофильской доктрины. Обе статьи не предназначались для печати, но широко распространялись в списках и оживленно обсуждались. Конечно, и до этих статей различными предс­тавителями русской общественной мысли высказывались славя­нофильские идеи, но они еще тогда не обрели стройной системы. Окончательно же славянофильство сформировалось в 1845 г. ко времени выпуска трех славянофильских книжек журнала «Москвитянин». Журнал не был славянофильским, однако редак­тором его был М.П. Погодин, который охотно предоставлял славя­нофилам возможность печатать в нем свои статьи. В 1839 – 1845 гг. сложился и славянофильский кружок. Душой этого кружка был А.С. Хомяков– «Илья Муромец славянофильства», как его тогда называли, умный, энергичный, блестящий полемист, необыкновен­но даровитый, обладавший феноменальной памятью и огромной эрудицией. Большую роль в кружке играли также братья И.В. и П.В. Ки­реевские. В кружок входили братья К.С. и И.С. Аксаковы, А.И Кошелев, Ю.Ф. Самарин. Позднее в него вошли отец братьев Аксаковых С.Т. Аксаков, известный русский писатель, Ф.В. Чижов и Д.А. Валуев. Славянофилы оставили богатое наследие в философии, литературе, истории, богословии, экономике. Иван и Петр Киреевские считались признанными авторитетами в области богословия, истории и литературы, Алексей Хомяков– в богос­ловии, Константин Аксаков и Дмитрий Валуев занимались русской историей, Юрий Самарин – социально-экономическими и политическими проблемами, Федор Чижов– историей литературы и искусства. Дважды (в 1848 и 1855 гг.) славянофилы пытались создать свои политические программы.

Термин «славянофилы», по существу, случаен. Это название им было дано их идейными оппонентами – западниками в пылу полемики. Сами славянофилы первоначально открещивались от этого названия, считая себя не славянофилами, а «русолюбами» или «русофилами», подчеркивая, что их интересовали преимущественно судьба России, русского народа, а не славян вообще. А.И. Кошелев указывал, что их скорее всего следует именовать «туземниками» или, точнее, «самобытниками», ибо основная их цель состояла в защите самобытности исторической судьбы русского народа не только в сравнении с Западом, но и с Востоком. Для раннего славянофильства (до реформы 1861 г.) не был характерен также и панславизм, присущий уже позднему (пореформенному) славя­нофильству. Славянофильство как идейно-политическое течение русской общественной мысли сходит со сцены примерно к середине 70-х годов XIX в.

Основной тезис славянофилов– доказательство самобытного пути развития России, точнее– требование «идти по этому пути», идеализация «самобытных» учреждений, в первую очередь кресть­янской общины и православной церкви.

Правительство настороженно относилось к славянофилам: им запрещали демонстративное ношение бороды и русского платья, некоторых из славянофилов за резкость высказываний сажали на несколько месяцев в Петропавловскую крепость. Все попытки издания славянофильских газет и журналов немедленно пресе­кались. Славянофилы подвергались гонениям в условиях усиления реакционного политического курса под влиянием западноевро­пейских революций 1848 – 1849 гг. Это заставило их на время свернуть свою деятельность. В конце 50-х– начале 60-х годов А.И. Кошелев, Ю.Ф. Самарин, В.А. Черкасский  – активные участники в подготовке и проведении крестьянской реформы.

Западничество, как и славянофильство, возникло на рубеже 30 – 40-х годов XIX в. Московский кружок западников оформился в 1841 – 1842 гг. Современники трактовали западничество очень широко, включая в число западников вообще всех, кто противостоял в своих идейных спорах славянофилам. В западники наряду с такими умеренными либералами, как П.В. Анненков, В.П. Боткин, Н.Х. Кетчер, В.Ф. Корш, зачислялись В.Г. Белинский, А.И. Герцен, Н.П. Огарев. Впрочем, Белинский и Герцен сами называли себя «западниками» в своих спорах со славянофилами.

По своему социальному происхождению и положению большинство западников, как и славянофилов, относились к дво­рянской интеллигенции. В число западников входили известные профессора Московского университета – историки Т.Н. Гра­новский, С.М. Соловьев, правоведы М.Н. Катков, К.Д. Кавелин, филолог Ф.И. Буслаев, а также видные писатели И.И. Панаев, И.С. Тургенев, И.А. Гончаров, позднее Н.А. Некрасов.

Западники противопоставляли себя славянофилам в спорах о путях развития России. Они доказывали, что Россия хотя и «запоз­дала», но идет по тому же пути исторического развития, что и все западноевропейские страны, ратовали за ее европеизацию.

Западники возвеличивали Петра I, который, как они говорили, «спас Россию». Деятельность Петра они рассматривали как первую фазу обновления страны, вторая должна начаться проведением реформ сверху– они явятся альтернативой пути революционных потрясений. Профессора истории и права (например, С.М. Соловь­ев, К.Д. Кавелин, Б.Н. Чичерин) большое значение придавали роли государственной власти в истории России и стали основопо­ложниками так называемой государственной школы в русской историографии. Здесь они основывались на схеме Гегеля, считав­шего государство творцом развития человеческого общества.

Свои идеи западники пропагандировали с университетских кафедр, в статьях, печатавшихся в «Московском наблюдателе», «Московских ведомостях», «Отечественных записках», позже в «Русском вестнике», «Атенее». Большой общественный резонанс имели читаемые Т.Н. Грановским в 1843 – 1851 гг. циклы публичных лекций по западноевропейской истории, в которых он доказывал общность закономерностей исторического процесса в России и западноевропейских странах, по словам Герцена, «историей делал пропаганду». Западники широко использовали и московские сало­ны, где они «сражались» со славянофилами и куда съезжалась просвещенная элита московского общества, чтобы посмотреть, «кто кого отделает и как отделают его самого». Разгорались жаркие споры. Выступления заранее готовились, писались статьи и трак­таты. Особенно изощрялся в полемическом задоре против славя­нофилов Герцен. Это была отдушина в мертвящей обстановке николаевской России.

Несмотря на различия в воззрениях, славянофилы и западники выросли от одного корня. Почти все они принадлежали к наиболее образованной части дворянской интеллигенции, являясь крупными писателями, учеными, публицистами. Большинство их были воспитанниками Московского университета. Теоретической осно­вой их взглядов была немецкая классическая философия. И тех и других волновали судьбы России, пути ее развития. И те и другие выступали противниками николаевской системы. «Мы, как двуликий Янус, смотрели в разные стороны, но сердце у нас билось одно»,– скажет позднее Герцен.

Надо сказать, что за «народность» выступали все направления русской общественной мысли  –от реакционной до рево­люционной, вкладывая в это понятие совершенно различное содер­жание. Революционное рассматривало «народность» в плане демократизации национальной культуры и просвещения народных масс в духе передовых идей, видело в народных массах социальную опору революционных преобразований.

Революционное направление сформировалось вокруг журна­лов "Современник" и "Отечественные записки", которыми ру­ководил В.Г. Белинский при участии А.И. Герцена и Н.А. Не­красова. Сторонники этого направления также считали, что Россия пойдет по европейскому пути развития, но, в отличие от либералов, полагали, что революционные потрясения неизбежны.

До середины 50-х гг. революция была необходимым усло­вием отмены крепостного права и для А.И. Герцена. Отмеже­вавшись в конце 40-х гг. от западничества, он пришел к идее "русского социализма ", который основывался на свободном разви­тии русской общины и артели в соединении с идеями европей­ского социализма и предполагал самоуправление в общегосудар­ственном масштабе и общественную собственность на землю.

Характерным явлением в русской литературе и публицистике того времени было распространение в списках «крамольных» стихов, политических памфлетов и публицистических «писем», которые в тогдашних цензурных условиях не могли появиться в печати. Среди них особенно выделяется написанное в 1847 г. Белинским «Письмо к Гоголю». Поводом к его написанию явилась публикация в 1846 г. Гоголем религиозно-философского произве­дения «Выбранные места из переписки с друзьями». В опубликованной в «Современнике» рецензии на книгу Белинский в резких тонах писал об измене автора своему творческому наследию, о его религиозно-«смиренных» взглядах, самоуничижении. Гоголь счел себя оскорбленным и направил Белинскому письмо, в котором расценивал его рецензию как проявление личной неприязни к себе. Это и побудило Белинского написать свое знаменитое «Письмо к Гоголю».

В «Письме» острой критике подвергнута система николаевской России, представляющая, по словам Белинского, «ужасное зрелище страны, где люди торгуют людьми... где... нет не только никаких гарантий для личности, чести и собственности, но нет даже и полицейского порядка, а есть только огромные корпорации разных служебных воров и грабителей». Белинский обрушивается и на официальную церковь– прислужницу самодержавия, доказывает «глубокий атеизм» русского народа и ставит под сомнение религиозность церковных пастырей. Не щадит он и знаменитого писателя, называя его «проповедником кнута, апостолом невежес­тва, поборником обскурантизма и мракобесия, панегиристом та­тарских нравов».

Самые ближайшие, насущные задачи, стоявшие тогда перед Россией, Белинский сформулировал так: «Уничтожение крепостно­го права, отменение телесного наказания, введение, по возмож­ности, строгого исполнения хотя тех законов, которые уже есть». Письмо Белинского распространилось в тысячах списков и вызвало большой общественный резонанс.

Самостоятельной фигурой в идейной оппозиции николаев­скому правлению стал П.Я. Чаадаев (1794 - 1856). Выпускник Московского университета, участник Бородинского сражения и "битвы народов" под Лейпцигом, друг декабристов и А.С. Пушкина, он в 1836 г. опубликовал в журнале "Телескоп" первое из своих "Философических писем", которое, по словам Герцена, "потрясло всю мыслящую Россию". Отрицая офици­альную теорию "удивительного" прошлого и "великолепного" настоящего России, Чаадаев дал весьма мрачную оценку исто­рического прошлого России и ее роли в мировой истории; он крайне пессимистически оценивал возможности обществен­ного прогресса в России. Главной причиной отрыва России от европейской исторической традиции Чаадаев считал отказ от католицизма в пользу религии крепостного рабства - право­славия. Правительство расценило "Письмо" как антиправи­тельственное выступление: журнал был закрыт, издатель от­правлен в ссылку, цензор уволен, а Чаадаев объявлен сумасшедшим и отдан под надзор полиции.

Видное место в истории освободительного движения 40-х годов занимает деятельность кружка петрашевцев. Основателем кружка был молодой чиновник Министерства иностранных дел, воспитанник Александровского (Царскосельского) лицея М.В. Буташевич-Петрашевский. Начиная с зимы 1845 г. на его петербур­гской квартире каждую пятницу собирались учителя, литераторы, мелкие чиновники, студенты старших курсов, т. е. в основном молодая интеллигенция. Здесь бывали Ф.М. Достоевский, А.Н. Майков, А.Н. Плещеев, М.Е. Салтыков, А.Г. Рубинштейн, П.П. Семенов. Позже на пятницах Петрашевского стала появляться и передовая военная молодежь.

В первую очередь самого Петрашевского и многих членов его кружка интересовали модные тогда проблемы социализма. Петра­шевский даже предпринял попытку пропагандировать социа­листические и материалистические идеи в печати.

С зимы 1846/47 г. характер кружка стал заметно меняться. От обсуждения литературных и научных новинок члены кружка пере­ходили к обсуждению насущных политических проблем и критике существующего политического строя в России. Наиболее умерен­ные по взглядам члены кружка отходят от него. Но появляются новые люди, более радикальных взглядов, например И.М. Дебу, Н.П. Григорьев, А.И. Пальм, П.Н. Филиппов, Ф.Г. Толь, которые высказывались за насильственные меры («произвести бунт внутри России через восстание крестьян») для свержения самодержавия, освобождение крестьян с землей, введение парламентарной рес­публики со всеобщим избирательным правом, открытого и равного для всех суда, свободу печати, слова, вероисповедания. Группу лиц, разделявших эти идеи, возглавлял Спешнев. Петрашевский занимал более умеренную позицию: конституционная монархия, освобож­дение крестьян сверху с наделением их землей, которой они владели, но без всякого за нее выкупа.

К 1848 г. собрания у Петрашевского принимают уже ярко выраженный политический характер. В кружке обсуждаются буду­щее политическое устройство России и проблема революции. В марте – апреле 1849 г. петрашевцы приступили к созданию тайной организации и даже стали строить планы вооруженного восстания. Н.П. Григорьевым была составлена прокламация к солдатам  –«Солдатская беседа». Для тайной типографии приобрели печатный станок. На этом деятельность кружка была прервана правительст­венными репрессиями. Министерство внутренних дел уже несколь­ко месяцев следило за петрашевцами через засланного к ним агента, который давал подробнейшие письменные отчеты обо всем, что говорилось на очередной «пятнице».

В апреле 1849 г. наиболее активные члены кружка были арестованы, их намерения были расценены следственной ко­миссией как опаснейший "заговор идей", и военный суд приговорил 21 петрашевца (среди них Ф.М. Достоевского) к смертной казни. В последний момент приговоренным было объявлено о замене смертной казни каторгой, арестантскими ротами и ссылкой на поселение.

Период, названный Герценом "эпохой возбужденности ум­ственных интересов", продолжался до 1848 г. В России насту­пила реакция, уехал за границу Герцен, умер Белинский.

Новое оживление наступило лишь в 1856 г.