Творческое исследование к проекту. Роль волшебной сказки в воспитании детей старшего дошкольного возраста

Творческое исследование к проекту
«Роль сказки в воспитании детей старшего дошкольного возраста».

Тема: «Анализ содержания и поэтики волшебных сказок, входящих в круг чтения детей старшего дошкольного возраста».
***
Волшебная сказка – удивительное явление народного искусства, одинаково интересующее и восхищающее и ребенка, и взрослого по сей день. Если взрослый, обладая определенными историческими знаниями, перечитывая сказки, делает для себя все новые и новые открытия, то ребенку сказка помогает почувствовать самобытность своего народа в различные исторические периоды. Уходя корнями в первобытно-общинный строй, она отражает социальную организацию человеческого общества в различные периоды его развития, уклад, представления об окружающем мире, стремления и образ мышления, верования и обычаи. То есть знакомит с историей своего народа.
Сказка, как и все народное искусство, глубоко национальна, хотя большинство сказочных сюжетов встречаются у разных народов.
По разработанной в 19 веке русским ученым А.Н.Афанасьевым классификации на основе времени создания волшебные сказки стоят на втором месте после сказок о животных, более ранних по времени возникновения и представлениям человека о животных (тотемизм, анимизм), но более коротких по объему и простых для понимания ребенком. Поэтому наиболее благоприятный возраст для знакомства с волшебной сказкой, более объемной, с более сложным сюжетом, персонажами, построением, моралью, - это старший дошкольный возраст. Следует помнить, что воспитателю, подбирая сказку для ознакомления с ней детей, необходимо учитывать, что детям не всегда понятны древние обычаи, отраженные в ней. Важно увидеть и донести до понимания ребенка современное воспитательное значение сказки: победа трудолюбия, вера в свои силы, оплата добром за добро и т.п. Об этом в своих работах писал В.Я. Пропп.
Прежде чем перейти к анализу содержания и поэтики волшебных сказок, входящих в круг чтения детей старшего дошкольного возраста, необходимо выяснить, что такое поэтика волшебной сказки вообще.

***
У каждого вида сказки, включая волшебную, есть свои художественные особенности, свой поэтический мир. В то же время есть и нечто общее для всех видов, кроме докучной, что их объединяет и делает сказку сказкой. Это сюжет и архитектоника произведения.
Для сюжета сказки характерно поступательное развитие действия (только вперед, без побочных сюжетных линий). Художественное время и художественное пространство в сказках не имеют конкретных обозначений: «долго ли, коротко ли, некотором царстве, в некотором государстве».
Эстетический план построения также имеет общие для всех видов сказок (кроме докучной) элементы: присказка, зачин, основная часть, представляющая собою трехступенчатое строение сюжета, исход или концовка. Для волшебной сказки, как и для других (кроме докучной) характерными являются также некоторые особенности художественного мира: постоянные стилистические формулы («жили-были», «утро вечера мудренее»), ретардация (три сына, три царства, три пары железных сапог износить и др.), отсутствие портретных описаний героев, их характера и возраста ( «Жил-был зажиточный крестьянин» в сказке «Фенист-Ясный Сокол», «Все один в одного и лицом и статьями» в сказке «Семь Симеонов»), интонация живого рассказа (словесные приемы, создающие иллюзию разговора, присутствия рассказчика, героев, образов).
Наряду со всеми этими признаками существуют и особые, присущие только волшебной сказке. Каждый исследователь определяет свои критерии для выделения этого вида из обширного мира сказок. В.Я. Пропп, наиболее полно исследовавший волшебную сказку, считает основным критерием ее поэтику, «единообразие композиции», наличие функций временной отлучки героя, запрета («Не покидать высока терема с дурными людьми не ватажиться» в сказке «Белая уточка»), нарушения запрета («наконец подумала: по саду походить, не беда, и пошла» в сказке «Белая уточка»), испытания или наказания («Ищи меня за тридевять земель в тридесятом царстве» в сказке «Царевна-лягушка»). Длительные испытания ведут к изменению героя, его награждению. Эти функции взаимосвязаны и играют большую роль в развитии действия волшебной сказки.
В.П.Аникин основным признаком этого вида сказок называет наличие чудесного действия (превращение человека в предмет, зверя или птицу, оживление после смерти и т.д.). Так же общепринятым для волшебных сказок считается наличие волшебного героя (Бабы Яги, Жар-птицы), волшебного помощника (щуки, коня, коровы и т.д.), волшебного предмета (скатерти-самобранки, живой воды и др.), волшебного слова («по щучьему велению, по моему хотению», «избушка, избушка, повернись к лесу задом, ко мне передом»).
Сказочный вымысел, основанный на магии, несмотря на его фантастичность, есть отражение реальной действительности. Известны примеры, когда отсутствие знаний о конкретном реальном явлении делает его в восприятии человека сказочным, необычным, не всякому доступным 1 (свечение сернистого газа на болоте в уральской сказке «Кошачьи уши» из сборника «Малахитовая шкатулка» П.П. Бажова). То, что нам кажется голой выдумкой, простой фантазией ума, на самом деле есть специфическое отражение древних форм социальной жизни. Сказка – искусство дореалистическое и древнее в своей основе. Фантастический мир ее – давно ушедшая реальность, к тому же художественно преобразованная.2
Так, образы девы-богатырши Марьи Моревны, Премудрой Василисы и лесной хозяйки Бабы-Яги, повелевающей зверьми и птицами, отражают тогдашнее социальное положение женщины эпохи матриархата.
Сказочная женитьба героя на царевне, обязательно из другого царства, обусловлена нормами экзогамного брака, при котором невест

1 Указано В.П. Аникиным.
2 См.: Пропп В.Я. Исторические корни волшебной сказки. Л., 1986
выбирали за пределами своего рода.
Сказка отразила древнейшие верования, прежде всего тотемизм, и потому в ней люди женятся и выходят замуж за животных: женой Ивана-царевича оказывается лягушка, мужем заблудившейся в лесу девушки становится медведь, и в окошко ясным соколом прилетает жених к невесте.
Широко отразился в сказке культ предков, вера в то, что люди и после смерти оказывают воздействие на жизнь своих сородичей, отсюда умерший отец награждает сына, пришедшего на могилу, чудесным конем Сивкой-Буркой; мать, умирая, оставляет чудесную куколку – родовую святыню, изображающую предков рода, которая во всем будет потом помогать дочери. Чудесным помощником может оказаться мертвое тело.
Сказочные Морозко и Морской царь порождены верой древних в существование «хозяев» у всех явлений природы. Сказочные «три царства» основаны на представлении о смерти и существовании «иного мира», куда уходят предки.
Сказка отразила не только верования, но и основанные на них обряды и обычаи. Значительное влияние на формирование мотивов, сюжетов и даже на структуру волшебной сказки оказал распространенный на стадии родового строя у разных народов обряд инициации, или посвящения юношей в полноправные члены рода. Обряд, совершаемый тайно в лесу, предполагал изоляцию юношей на определенный срок, различные испытания их, затем мнимую временную смерть и новое рождение уже новым человеком - мужчиной. Сказочный лесной дом, где живут 7 либо 12 богатырей, или избушка, куда попадает Иван-Медвежье Ушко со своими спутниками, а также ряд других образов и ситуаций отражают некоторые моменты этого обряда.
Если большинство мотивов волшебной сказки сформировались в период родового строя в рамках мифологии или первобытного фольклора, то «как художественный жанр, как явление искусства сказка порождена не родовым обществом, а его распадом».3
Оформился тип сказочного сюжета: древние мотивы были обрамлены семейной коллизией. Волшебная сказка изображает человека прежде всего в семье. «Жили-были старик со старухой. У них был сын ... », «У царя было три сына ... » - типичная экспозиция волшебной сказки. Если семья неполная, в ней нет детей, это всегда в сказке величайшее горе, и развитию основного действия будет предшествовать рассказ о том, как чудесным образом в семье все же появился ребенок. Если в сказочной семье у детей неродные родители (обычно неродная мать), то это обусловит дальнейшие злоключения падчерицы.
Сказка и кончается всегда созданием новой семьи. «Иван-царевич женился на прекрасной царевне, стали жить-поживать да добра наживать» - таково типичное завершение биографии сказочного героя и предел сказочного времени.
В эпоху разложения родового строя сформировался и тип сказочного героя - «низший» герой: падчерица, младший сын, не подающий надежд дурак. Сказка всегда идеализирует социально обиженного и встает на его защиту. Она обязательно заканчивается торжеством слабого: младший сын, преследуемый старшими, оказывается героем и становится царским зятем, падчерица после всех злоключений выходит замуж за царевича.
В пору оформления волшебной сказки как жанра древнейшие мотивы уже не воспринимались как отражение реальной действительности. «Создатели народной волшебной сказки уже не мыслили мифологически».4 И сказочные персонажи, и события стали восприниматься как невозможные, фантастические, т. е. сформировались

3 Мелетинский Е.М. Герой волшебной сказки: Происхождение образа. М., 1958 С. 256.
4 Там же.
основные жанрообразующие признаки - вымысел и занимательность содержания.
Последующие века тоже отразились в сказке, но на уровне антуража: появились в сказке царь, купец, солдат, действие могло переноситься в город и т.п., но нововведения не касались самого сюжета.
Продуктивный период развития жанра волшебной сказки закончился давно. Средневековье уже не дало новых сказочных сюжетов. Но последующая жизнь сказочных сюжетов оказалась исключительно долгой, и, может быть, сказка как классическое наследие будет жить, пока живо человечество. Залог тому - вечные идеалы сказки.
Устремленность в будущее наглядно проявляется в сказочных чудесах, предвосхитивших многие научные достижения будущего. А. М. Горький писал об этом: «Уже в глубокой древности люди мечтали о возможности летать по воздуху,- об этом говорят нам легенды о Фаэтоне, Дедале и сыне его Икаре, а также сказка о "ковре-самолете". Мечтали об ускорении движения по земле сказка о "сапогах-скороходах" ... Мыслили о возможности прясть и ткать в одну ночь огромное количество материи, о возможности построить в одну ночь хорошее жилище ... создали прялку, одно из древнейших орудий труда, примитивный ручной станок для тканья и создали сказку о Василисе Премудрой».
Исходя из вышеизложенного, можно сделать вывод, что волшебная сказка, отражая реальные события, обычаи, явления, преподносит их в форме вымысла. Если отличительная особенность сказки, будь то сказка о животных, бытовая или волшебная, - установка на вымысел, то в волшебной сказке вымысел представлен наиболее ярко. Она создает особый волшебный мир, живущий по своим законам. Сказочный мир населен персонажами, которых нет в реальности. В нем живут Баба-Яга, Кащей Бессмертный, Змей Горыныч, молодцы – невидимки, появляющиеся из кольца и др. Если даже персонажи на первый взгляд реальны, как царь и царевна, Иван-царевич и его братья, звери и птицы: конь, сокол и т.п., - то события, с ними происходящие, в реальном мире невозможны. В сказке человек может возникнуть из снега или полешка дров. Он может умереть и быть разрубленным на части, а затем собранным из кусков и оживлен с помощью воды. В сказке конь скачет ниже облака ходячего, но выше леса стоячего. В ней молодец влезает в ушко коня, а вылезая из другого, совершенно меняет облик; стукнувшись об пол, птицы превращаются в молодцев-богатырей. Не похож на реального и сказочный царь.
Волшебная сказка – высокое искусство. В художественной системе ее все отточено до совершенства. Недаром восхищался Пушкин: «Что за прелесть эти сказки ! Каждая есть поэма ! »5 Проста и стройна в ней система персонажей. В сказке, как и во всем фольклоре, персонажи не индивидуализированы. В ней «есть определенные типы персонажей, но нет характеров».6
В волшебной сказке персонаж раскрывается лишь в действии, а персонажи, выполняющие одну и ту же роль в сюжете, сове6ршают одни и те же действия. «Сказочный Иван-царевич и Иван-крестьянский сын есть один и тот же персонаж для целой серии различных сюжетов».7
В их лице мы видим «высокого» и «низкого» героев. Первый – Иван-царевич, родовитый и красивый. Второй – Иван (Емеля) – дурак, крестьянский сын, замарашка, «на печи сидит, мух ловит, в золе ковыряется».
Иван-царевич ищет деятельности. Иван-дурак бежит от нее. Первый сам ввязывается в конфликт (сжигает кожу лягушки и т.п.), второй инициативы не проявляет и действие всегда вовлекается кем-то: на могилу отца ночью его посылают старшие братья («Сивка-Бурка»), за водой – невестки («По щучьему велению»). Но в развитии сюжета выясняется, что Иван-царевич – двуплановый герой. В одной и той же сказке он может быть и несдержанным нарушителем

5 Пушкин А.С. Полн. собр. соч. М.; Л.Т. XIII. С. 121.
6 Корепова К.Е. Русская волшебная сказка. М.: Высш. шк., 1992.- 525 с.- (Б-ка студента-словесника)
7 Пропп В.Я. Фольклор и действительность // Избранные статьи. М., 1976. С. 99.
запрета, и героем, ставшим на путь исправления тех бед, которые сам же и сотворил. В процессе преодоления испытаний он преображается в «высокого» героя, но теперь уже не по социальному статусу, а по душевным качествам и добрым делам. Сказочный путь «низкого» героя связан с волшебными силами, действующими вместо него и ведущими его к жизненным благам. Е.М.Мелетинский, исследуя образ «низкого» героя, видел в нем типичные черты крестьянства: пассивность и отсталость в сочетании с неизбыточной мечтой о счастье, справедливости и лучшей жизни, изменении социального статуса (в конце сказки Иван становится царским зятем).
Волшебная сказка строится на острейшем конфликте. Положительному герою противостоит отрицательный, враг.
Сказка не знает полутонов, в ней есть лишь белые и черные краски – мир добра и зла. Антагонист героя представляет мир зла. Он всегда персонаж отрицательный. Он вероломен, жесток.
Противник героя – обычно существо мифическое: Баба-Яга, у которой костяная нога, а нос в потолок прирос, Змей Горыныч о трех, шести, девяти и даже двенадцати головах, Кащей Бессмертный, но антагонистом могут быть и мачеха, и старшие братья.
Баба-Яга, олицетворяющая враждебные и злые силы природы и человечества, выступает в сказках, то как воительница («Яга и Заморышек»), то как мстительница за своих сыновей – трех змеев, побежденных героем. Она может быть дарительницей («Василиса Прекрасная»), похитительницей («Баба-Яга»), людоедкой.
Но какие бы формы, в зависимости от возложенных функций, ни принимал этот образ, из сказки в сказку переходят постоянные словесные характеристики этого персонажа. Баба Яга - костяная нога ездит в ступе, «пестом погоняет, помелом след заметает». Появившись и обнюхав все вокруг, кричит: «Фу-фу! Русским духом пахнет! Кто здесь?» Чаще всего она живет в избушке. В глубине леса « стояла избушка Бабы-Яги: забор вокруг избы из человечьих костей, на заборах торчат черепа людские с глазами; вместо дверей у ворот - ноги человечьи, вместо запоров - руки, вместо замка - рот с острыми зубами ... » «Василиса Прекрасная»). Герои, появляющиеся перед избушкой, часто каменеют от ужаса и мысленно расстаются с жизнью. Одна из самых важных функций Бабы-Яги – испытать пришедших к ней. Но иногда Баба-Яга благосклонна к герою и без испытаний одаривает его или позволяет обмануть ее.
По мнению В.Я. Проппа, этот устрашающий образ связан с царством мертвых и восходит к древнему, кровавому обряду инициации. В настоящее время Баба-Яга – это метафора ужаса злых и черных дел.
Положительный герой - главное действующее лицо, вокруг которого группируются другие персонажи, поступки которого движут сюжет, собственно, о делах его и рассказывает сказка.
В зависимости от главного персонажа можно говорить о «мужских» и «женских» сказках. В «мужских» герой – царский или крестьянский сын, обычно Иван – отправляется на поиски суженой, добычу диковинки, поиск похищенной сестры, матери или жены, на розыск того, кто разоряет хозяйство отца: ворует золотые яблочки, топчет посев и т.п. Он всегда персонаж положительный, даже идеализированный. Он добрый сын, заступник за обиженных, мужествен и бесстрашен, он преодолеет все препятствия и окажется победителем. Образ в начале сказки может быть сознательно снижен – герой предстает «ироническим удачником»: Иванушкой-дурачком, глупым Емелей, Незнайкой,- но тем ярче по контрасту раскрываются потом подлинные прекрасные качества его. «Герой фольклора - "дурак", презираемый даже отцом и братьями, всегда оказывается умнее их, всегда - победитель всех житейских невзгод».8


8 Горький А.М. Собр. соч.: В 30 т. Т. 27. С. 305-306.
Другой тип положительного героя - это тип богатыря. Таков в русской сказке Покатигорошек, Иван-Медвежье Ушко, таковы три чудеснорожденных брата (Зорькин, Вечерник, Полуночник) или Иван-Быкович, Иван-Кобылий сын и т.п.
В «женских» сказках героиня - жертва сил зла, она невинно гонимая падчерица, оклеветанная, любящая жена, отправляющаяся на поиски мужа. Есть еще один женский тип - царевна, невеста, на которой в конце концов женится герой.
Женские образы в сказке разнообразнее, чем мужские. Здесь есть могущественные женщины-воительницы, как Марья Моревна, есть мудрые, к тому же владеющие колдовством, как Василиса Премудрая, есть всемогущие чудесные жены, способные повелевать природой, как лягушка-царевна, сотворяющая озера и птиц, езда которой сопровождается громом и молнией. Но есть и кроткие, беззащитные, терпеливые, как Золушка-Замарашка, сестрица Аленушка, падчерица, попадающая к Морозке. Как верно подметила Э. В. Померанцева, разнообразие женских персонажей объясняется тем, что «генетические предпосылки создания каждого из этих образов различны». Однако хотя «различны их характеры, поведение, роль в основном конфликте сказки, но во всех них ... воплотились представления народа об идеальном образе любящей, самоотверженной, верной, трудолюбивой женщины - жены, матери, дочери, сестры».9
Но в эстетике сказки эта помощь осмысливается уже не как бессилие персонажа, а как признание окружающими его высоких человеческих качеств, его заслуг.
В сказке появляется мотив «благодарных помощников», обычно животных. Медведь, сокол, щука помогают Ивану-царевичу добыть яйцо

9 Померанцева Э.В. Русская устная проза. М., 1985. С. 48.
со смертью Кащея, потому что он раньше пощадил их, проявив великодушие, доброту; сострадание; орел (птица Моголь, Нагай) выносит из подземного царства в благодарность за спасение своих птенцов.
Умерший отец награждает сына Сивкой-Буркой потому, что только он выполнил завет отца и трижды приходил на могилу.
Помощниками оказываются животные: конь, орел, помогающие преодолеть пространство и попасть в тридесятое царство или из него вернуться; медведь, щука, сокол, ворон и т.п.; могут быть помощниками и чудесные умельцы-искусники.
Многообразен в сказке набор чудесных предметов, причем волшебными могут стать обычные предметы крестьянского обихода: полотенце, клубок ниток, гребенка, ковер, сапоги, скатерть, блюдце и т. п. Волшебные предметы генетически связаны с первобытной магией и в то же время, как уже было сказано, отражают в сказке мечту народную о совершенствовании орудий производства, технических возможностях человека.
В структуре сказки главный герой носит, по выражению А. И. Никифорова, функции «так сказать, биографического порядка». В сказке рассказывается о его чудесном рождении, быстром развитии, пробе сил, добывании оружия, коня, помощников, о бое с противником или решении трудных задач, и сказка заканчивается его женитьбой. Функции «вторичных» персонажей «авантюрно-осложняющего порядка: помощь герою или препятствие ему».
Действие в сказке развивается всегда стремительно.
Чудесное рождение и богатырское детство - это предыстория, о которой лишь кратко сообщается, и далеко не во всех сказках чаще повествуется сразу о какой-то беде, и вот уже герой, если это герой-искатель, отправляется из дому, а если герой - жертва, он (или чаще она) из дому изгоняется. Выезд из дому в любой сказке обязателен. События развиваются по ходу движения героя. Он встречает дарителя, получает помощника или волшебное средство. И следует кульминация. Герой выдерживает испытание, решает трудные задачи или побеждает в открытом бою. Конфликт разрешен, следует счастливый конец.
Сказка не знает описаний, в ней нет портретов, пейзажей, замедляющих действие. Даже если в сказке возникает потребность описать портрет героини, чтобы показать ее совершенство, то портрет дается через отказ от описания: красоты такой, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Либо качество показывается через действие. Таково изображение резвости, стремительности или богатырской мощи коня: «Конь бежит - земля дрожит, из ушей дым, из ноздрей пламя пышет». Или показывается, как конь в подземелье, предназначенный судьбой Ивану-царевичу, бьет копытом землю при его приближении, рвет цепи, которыми прикован.
Но для создания занимательности, для поддержания слушателя в напряжении все же необходимо некоторое замедление действия. И в сказке это замедление создается путем повторения динамических элементов, т. е. повторения самого действия: трижды в сказке повторяется один и тот же эпизод, но развитие идет не по кругу, а по спирали: каждый повтор несет усиление, либо два повторяют друг друга, а усиление в третьем, последнем. Добиваясь руки царевны, трижды выполняет герой трудные задания, и каждое новое задание труднее предыдущего: трижды бьется он со змеем, и каждый новый противник сильнее уже побежденного.
Существуют и особые правила словесного оформления волшебной сказки, особая «обрядность» ее рассказывания.10 Она рассказывается

10 О стилевом своеобразии волшебной сказки см.: Аникин В. Русская народная сказка. М., 1984. С. 130-173.
иначе, чем сказка о животных или бытовая. Развитию сюжета здесь может предшествовать присказка, которая как бы настраивает слушателя на особый лад, готовит его к погружению в мир событий невероятных: «Начинается сказка от Сивки, от бурки, от вещей каурки. На море, на океане, на острове Буяне стоит бык печеный, в заду чеснок толченый; с одного боку-то режь, а с другого макай да ешь» (Аф., 295). Иногда присказка заканчивается словами: «Это не сказка, это только присказка, а сказка будет впереди». Соответственно шуточная или ироническая концовка подчеркивает условность рассказанного и возвращает слушателей в реальность: «Я там был, мед-пиво пил, по усам текло, да в рот не попадало»; «Сказка вся, больше врать нельзя» и т.п.
За многие века существования волшебной сказки выработался богатый набор традиционных формул, устойчивых словосочетаний, и сказочники используют их в сходных ситуациях различных сюжетов. «Скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается», - говорят сказочники, чтобы подчеркнуть длительность событий; при подходе к лесной избушке сказочный герой в любой сказке произносит магическую заговорную формулу: «Повернись, избушка, к лесу задом, ко мне передом!»; «Фу-фу, русским духом пахнет!» - встретит героя Баба-Яга.
Формулы не только помогают сказывать сказки, они украшают сказку, придают особую мерность, выделяют из обыденной речи. В формулах используется синтаксический параллелизм, создающий особую ритмику, иногда и рифма: «Стань передо мной, как лист перед травой!», «На тех пирах и я бывал, мед-пиво пивал, сколько ни пил - только усы обмочил» и т.п.11


11 Исследованию формул посвящена специальная монография. См.: Рошияну И. Традиционные формулы сказки. М., 1974.

Сказка испокон веков жила устно, она рассказывалась, а не читалась. Напечатанная, она теряет прелесть живого исполнения: исчезает колорит ситуации ее исполнения, живая интонация звучащего слова, мимика, жесты рассказчика, реакция слушателей. Чтобы хоть частично возместить утраченное, собиратели, записывающие сказку, пытаются словесно передать ту обстановку, в которой она жила и рассказывалась.
***











































































































13PAGE 15


13PAGE 14115




15