Сценарий к литературному вечеру-спектаклю «ХХ ВЕК И ПОЭЗИЯ»

Иванова Людмила Игоревна, учитель русского языка и лит-ры МОШ № 22 им.Маршала Сергеева; Макеевка, ДНР

ХХ ВЕК И ПОЭЗИЯ
Сценарий к вечеру-спектаклю

Тихо звучит «Фантазия до минор» И.С. Баха

I ведущий: Небо чистое-чистое, земля большая-большая, жизнь
бесконечна
По широкой земле, чьи раны едва поросли травой,
идет человек. Ты, я или он – каждый из нас.
Быть или не быть – вот чем вопрос. Быть или не
быть всей земле, всему человечеству, каждому из нас.
И что такое – быть?.. (С. Лесневский)

Чтец: Ну, ладно, -
мы
рождаемся.
Переживаем.
Стараемся.
Увидимся –
расстанемся
Зачем?
Грядущие
и прошлые.
Громадины.
Горошины.
Плохие
и хорошие.
Зачем?
Запои
и работа.
Крестины
и аборты.
Свирели и тромбоны.
Зачем?
В дакронах и сатинах.
В рабах
и господинах
В театрах
и сортирах.
Зачем?
Доносы и баллады.
Дебилы
и таланты.
Пигмеи
и Атланты.
Зачем?
Подонки
и матроны.
На ринге
и на троне.
На вахте
и на стреме.
Зачем?
То – идолы,
то – масса.
То –
пушечное мясо.
До сердца –
как до марса!..
Зачем?
Над щами.
Над миногами.
С авоськами.
С моноклями.
Счастливые.
Минорные.
Зачем?
Трибунные гориллы,
Базары
и корриды,
горланите?
Горите?
Зачем?
Случайно
иль нарочно?
Для дяди?
Для народа?
Для продолженья
рода?
Зачем? (Р. Рождественский)

II ведущий: Веками, тысячелетиями бьются над этим вопросом поэты и философы.
Уже в далеком средневековье терзается над мрачными сводами Эльсинора принц датский Гамлет, мучимый вечным, неразрешимым:
Чтец: «Быть или не быть, вот в чем вопрос.
Достойно ль
Терпеть без ропота позор судьбы
Иль просто оказать сопротивленье,
Встать, вооружиться победить
Или погибнуть?..» (В. Шекспир)

I ведущий: БЫТЬ ИЛИ НЕ БЫТЬ?

Чтец: «В шар земной упираясь ногами,
Солнца шар я держу на руках,
Так стою меж двумя шарами –
Солнечным и земным.
Недра мозга, пласты мозга
Глубоки, словно рудные недра,
Я из низ вырубаю, как уголь
Выплавляю из них как железо,
Корабли, бороздящие море,
Поезда, обвившие сушу,
Продолжение птиц – самолеты
И развитие молний – ракеты.
Это всё я добыл из круглой,
Словно шар земной, головы.
Голова моя – шар солнца,
Излучающий свет и счастье,
Оживляющий всё земное,
Заселяющий землю людьми.» (Э. Межелайтис)

I ведущий: Но кто – я? Я – Человек. Я – властелин и раб
расстилающейся передо мной вечной, великой и прекрасной Земли.

II ведущий: И я – Поэт. Во мне – боль твоя и счастье. Твоя печаль и твоя
ласка. Ибо что такое поэзия? Это – первое откровение и первое
отчаяние. Это облака над степью и пронзительный крик гордого лебедя
перед смертью. Это сине-золотые купола древнерусской церквушки. И
первая, распаханная в апреле, жирная полоса чернозема.

I ведущий: «Поэзия – это прежде всего чудо. Чудо чувства, чудо звука и чудо того «чуть-чуть», без которого искусство немыслимо» (А. Вознесенский)
И ещё: - «Поэзия – это всегда революция». Во все времена она сражалась на баррикадах вместе с прогрессивным человечеством.

Чтец: «Жандармерия черная скачет,
Усеяв свой путь кострами,
На которых поэзия гибнет,
Стройная и нагая.
Роза из рода Камборьо
Стонет, упав у порога,
Отрезанные груди
Перед ней лежат на подносе
Другие девушки мчатся
И плещут их черные косы
В воздухе, где расцветают
Выстрелы – черные розы.» (Ф.Г.Лорка)

II ведущий: «Черный; черный,» - навязчиво повторяет поэт. «Черный!» В глазах
черно от насилия. Цвет становится символом»(А.Вознесенский)

I ведущий: Гневно звучал и звучит голос Поэзии в годы
неоинквизиторских тюрем. Она, гордая и непокорная, сражалась плечом к плечу с республиканцами у стен Мадрида.
Её победный клич раздавался в великой битве под Сталинградом
Чистый голос её скрашивал страдания узников многочисленных лагерей смерти.

II ведущий: Гневен был голос поэзии и скорбен. Она помнила:

Чтец: «Человек красив.
Он обладает сердцем,
Которое отдает другому,
глазами, в которых отражается
мир звезд и земли,
руками, которые хлеб творят
и творят ласку,
лицом, которое так похоже
на солнце и на луну,
ногами, которые оставляю следы»
И если убивают всё это –
значит, убивают красоту.» (Р. Кутуй)

II ведущий: Но люди гибли. Гибли суровые мужчины. Гибли поэты и мечтатели. Удивленно умирали дети.

Чтец: Памяти жертв фашизма.
Вендмер - 1903.
Сергеев 1934.
Лебедев – 1916.
Бирман – 1938.
Бирман – 1941.

Наших седоков приморозило.
Тишина
Где-то в озере, где-то в озере
Три гектара живого дна.
Гражданин в пиджаке гороховом
Зазывает на славный клев.
То-то кровь на крючке его крохотном,
КРОВЬ
«Не могу, - говорит Володька. –
А по рылу могу?
Это вроде как не укладывается в мозгу.
Я живою водою умоюсь,
Может, чью-то жизнь расплещу,
Может, Машеньку или Мойшу
Я размазываю по лицу.
Ты не трожь воды плоскодонкой,
Уважаемый инвалид.
Ты пощупай её ладонью –
Болит?
Может. так же не чьи-то, давние,
А ладони моей жены,
Плечи, волосы, ожидание
Будут кем-то растворены.
А базарами колоссальными
Барабанит жабрами в жесть,
То. что было теплом, глазами
На колени любила сесть.
Не могу, - говорит Володька, -
Лишь зажмурюсь , в чугунных ночах,
Точно рыбы на сковородках,
Пляшут женщины и кричат.
Третью ночь, как костром бьет
И ночами зовет с обрыва

И к нему является рыба
Чудо-юдо озерных вод.
Рыба, летучая рыба
С гневным лицом мадонны,
С плавниками или крыльями,
Белыми, как свистят паровозы.
Рыба Римма тебя звали, золотая Римма.
Риммка, либо как-нибудь ещё.
С обрывком колючей проволоки
Или рыболовным крючком в верхней губе,
Рыба.
Рыба боли и печали, прости меня,
Прокляни,
Но что-нибудь ответь.
Ничего не отвечает, рыба.
Тихо
Озеро пограничное,
Три сосны.
Изумленнейшее хранилище
Жизни, облака, вершины

Лебедев - 1916.
Бирман - 1941.
Румар - 1902.
Бойко (оба) - 1933.
(А. Вознесенский).

I ведущий: Отгремела война. Прошли годы. Но мы – ПОМНИМ!
Помним о разрушенных храмах. Помним о недописанных стихах. Помним о серых, нераспаханных землях.
И мы повторяем:

Чтец: «Об этом нужно и должно говорить.
И это не анализ былого и прошедшего.
Это призыв
Миллионов и миллионов людей
К миру,
Это сжатые руки,
Это суровое предупреждение,
Пусть никогда
Не преследует людей
Запах крови и пепла.
Пусть всегда цветут и плодоносят
Молодые цветы,
Пусть никогда не ржавеет плуг.»
(С. Марцинкявичюс)
II ведущий: А если случится непоправимое, и люди, ослепленные самомнением, недоверием ко всему в мире, охваченные безотчетной жаждой сокрушать, предавшие забвению и презревшие Любовь, Милосердие, жажду Жизни и даже заглушившие инстинкт Самосохранения, все же ЗАБУДУТ - и прозвучит команда:

Чтецы: - Всем приготовиться! Муляж не муляж – сбиваем!
(диалог) - А если наших?
- Никаких наших! Мы не может рисковать. Сбиваем всех подряд. На то мы – «Последний удар», «Мстящее небо». Последний удар должен быть за нами. Это – главное. 13 EMBED Equation.3 141513 EMBED Equation.3 1415
Как там Земля?
- Черная.
13 EMBED Equation.3 141513 EMBED Equation.3 1415 - Через десять минут начинаю отсчет времени. Последний. Приготовиться к залпу возмездия! Аппарат первый!
- Готов!
- Второй аппарат! Третий!
- Готов! Готов!
- Слава богу, кончилось наше бегство от всех. Начинаем атаку мы. Вступаем в игру.
- Берегитесь, последние жучки и червячки! Наконец-то отзаседались. Ни конгрессов, ни Советов – стерильная планетка. Ещё добавим миллиончик градусов – будет совсем как стеклянная. Стерилизуем по первому классу!
(А.Адамович «Последняя пастораль»)

I ведущий: Что же будет тогда?

Чтецы: - « С природой что-то неладное, непонятное творилось: в судорогах предсмертных она силилась, спешила ещё что-либо породить, произвести, но разлаженный генный механизм выбрасывал из недр своих нелепейшие комбинации, бессмысленные и бредовые, вроде трехголовых крыс, насмерть ранящих, загрызающих самих себя.»
- А знаешь, мне приснилось, что у меня ребеночек с тремя головками, я их целую, глажу, одно личико смеётся, другое хмурится
- По-детски весело и легко говорит, а знала бы, о каких вещах, каких сатанинских! Природа запрятала тяжелые элементы и тайны, опасные для нас, поглубже – вытащили на
свет божий. И забили то на одном, то на другом конце планеты рукотворные вулканы, сея невидимую смерть и уродства. Всё, что будило мысль об истоках жизни, о чистоте истоков (зелень, молоко, дети), теперь существовало в перевернутом виде. Скошенная пахучая лужайка перед музеем: «Интересно, сколько тут миллирентген?» Осеннее свечение берез, пора беспричинной, счастливой грусти: свечение, ИЗЛУЧЕНИЕ, листья по асфальту как искры невидимого зловещего пожара. Девочка несет две бутылки молока: «Кто, кто дал ей эти гранаты?»
- Считалось, что нужно беречь богатства генофонда, разноликость национальных культур, зато социальные структуры каждому хотелось подмять под свою единственную.
- Исчезли последние свидетели собственной трагедии, и она тотчас перестала быть трагедией и стала рутинным физическим процессом превращения, энтропического падения энергии в ничтожно малом уголке Вселенной.
- Свет погас, опустели и сцена и зрительный зал. (А. Адамович)
II ведущий: Чтобы не стал явью такой кошмар, в жизни надо стремиться быть на сцене, надо спасать действие, вмешиваться в него, стараться получить роль Главного Героя, который жаждет главного: торжества Любви и Милосердия. Нельзя отсиживаться в зрительном зале. Ибо праздный зрительный зал поощряет развитие трагедий:

Чтец: «Я публика,
публика,
публика.
Смотрю и чего-то жую.
Я разве какое-то пугало?
Я крови, ей-богу, не пью.
Самой убивать – это слякотно,
И я, оставаясь чиста,
Глазами вбивала по шляпочки
Гвоздочки в ладони Христа.
Я руки убийством не пачкала.
Лишь издали –
не упрекнуть! –
Вгоняла опущенным пальчиком
Мечи гладиаторам в грудь.
Я поросль, на крови созревшая,
И запах её мне родной.
Я, публика,
создана зрелищами,
А зрелища созданы мной.
Я щедро швырялась деньжонками,
мне драться самой не с руки.
Махайте, тореро, шпажонками,
Бодайтесь бодрее, быки!
Бодайтесь, народы и армии!
Знамена зазывней мулет.
Сыграйте в пятнашечки алые
С землей, бандерильи ракет!
Вот будет коррида, -
ни пуговки
На шаре земном! –
благодать!
Да, жаль, не останется публики,
чтоб зрелище посмаковать.» (Е. Евтушенко)

II ведущий: Мир кажется кровавой фиестой. И всё человечество делится на публику и тореадоров. Одни, опьяненные, требуют зрелищ, другие, рассчитывая на лавры, их поставляют.
Публика волнуется и ревет, заряжаясь общим безумием и острой жаждой крови. И в её массе смешиваются воедино Злобный и Безразличный, Несокрушимо Мощный и Хилый. Их объединяет возбуждающее Чувство Чужой Опасности, которое поможет насладиться Собственной Безопасностью в момент, когда разъяренная груда мяса будет мчаться на почти беззащитного тореро
Да только, не временна ли, не мнима ли Безопасность?
В умы вкрадывается сомнение: разве мертвы Совесть, Любовь, Добро?
В воздухе повисает: «На душу наложено вето!» (А. Вознесенский)

I ведущий: И вновь возникает вопрос: «Быть или не быть?» вновь мучит извечное: «Что такое быть? Зачем быть?» Но ответов нет.
И тогда наступает нравственный надлом. И разыгрывается трагедия:

Чтец: «Я знаю, что ночью не то же, что и днем, что всё по-другому, что днем нельзя объяснить ночное, потому что оно тогда не существует, а если человек уже почувствовал одиноким, то ночью одиночество особенно страшно
Когда люди столько мужества приносят в этот мир, мир должен убить их, чтобы сломить, и поэтому он их и убивает. Мир ломает каждого, и многое потом только крепче на изломе. Но тех, кто не хочет сломиться, он убивает. Он убивает самых добрых, и самых нежных, и самых храбрых без разбора. А если ты ни то, ни другое, ни третье, можешь быть уверен, что и тебя убьют, только без особой спешки»
(Эрнест Хэмингуэй)


Чтец: « Я – Мэрлин, Мэрлин.
Я героиня
Самоубийства и героина.
Кому горят мои георгины?
С кем телефоны заговорили?
Кто в костюмерной скрипит лосиной?
Невыносимо,
Невыносимо, что не влюбиться,
Невыносимо без рощ осиновых,
Невыносимо самоубийство,
Но жить гораздо невыносимей!
Продажи. Рожи. Шеф ржет, как мерин.
(Я помню Мэрлин –
Её глядели автомобили
На стометровом киноэкране
В библейском небе,
меж звезд обильных,
Над степью с крохотными рекламами,
Дышала Мэрлин,
Её любили
Изнемогают, хотят машины.
Невыносимо!)
Невыносимо
лицом в сиденьях, пропахших псиной!
Невыносимо, когда насильно,
А добровольно –невыносимей!
Невыносимо прожить, не думая,
Невыносимее – углубиться.
Где наши планы? Нас будто сдунули
Существованье – самоубийство:
Самоубийство – бороться с дрянью,
Самоубийство – бороться с ними,
Невыносимо, когда бездарен,
Когда талантлив – невыносимей!
Мы убиваем себя карьерой,
деньгами, девками загорелыми,
ведь нам, актерам,
жить не с потомками,
а режиссеры – одни подонки.
Мы наших милых в объятьях душим,
и отпечатываются подушки
на юных лицах, как след от шины,
невыносимо!
Ах, мамы, мамы, зачем рожают?
Ведь знала мама – меня раздавят.
О кинозвездное оледененье!
Нам невозможно уединенье
в метро, в троллейбусе,
в магазине.
«Приветик, вот вы!» - глядят разини,
невыносимо, когда раздеты
во всех афишах, во всех газетах,
забыв,
что сердце есть посередке,
в тебя завертывают селедки, -
глаза измяты, лицо разорвано
(как страшно вспомнить во «Франс-Обзёрвере»
свой снимок с мордой самоуверенной
на обороте у мертвой Мэрлин!)
Орет продюсер, пирог уписывая:
«Вы просто Дуся,
ваш лоб – как бисерный!»
А вам известно, ЧЕМ пахнет бисер?!
САМОУБИЙСТВОМ!
Самоубийцы – мотоциклисты,
самоубийцы спешат упиться,
от вспышек блицев бледны министры, -
самоубийцы,
самоубийцы,
идет всемирная Хиросима!
Невыносимо!
Невыносимо всё ждать,
чтоб грянуло,
а главное –
необъяснимо невыносимо,
ну, просто руки разят бензином!

Невыносимо
горят на синем
Твои прощальные апельсины
Я баба слабая
Я разве слажу?
Уж лучше –
с р а з у!»
(А. Вознесенский)
II ведущий: Невыносимо!... Невыносимо
«Невыносимо прожить, не думая,
Невыносимее – углубиться!»
Но есть иной путь, чтобы спастись от наваждения:
« К чему валандаться?
Цивилизация душна!
Вхожу, как в воду с аквалангом,
В тебя, зеленая душа»
I ведущий: Люди, как за соломинку, цепляются за это. Они уходят в себя. И многие, защищая свой внутренний мир, надевают маски циников, готовых разрушить само понятие о святости. Но не защищают маски – трагедия продолжается!

Чтецы: «Лежу, бухой и эпохальный.
Постигаю Мичиган.
Как в губке, время набухает
В моих веснушчатых щеках.
В лице, лохматом, как берлога,
Лежат озябшие зрачки.
Перебираю, как брелоки,
Прохожих, огоньки.
Ракетодромами гремя,
Дождями атомными рея,
Плевало время на меня, -
Плюю на время! ...
Мы - битники! ...
Когда мои джазисты ржут
С опухшей рожей скомороха,
Вы думали - я шут?
Я - суд!
Я - Страшный Суд!
Молись, эпоха!
Мой демонизм, как динамит,
Созрев, тебя испепелит.»
«Бегите – в себя, на Гаити, в костелы, в клозеты,
в Египты –
Бегите!
Нас темные, как Батыи,
Машины поработили.
В судах их клевреты наглые,
Из рюмок дуя бензин,
Вычисляют – кто это в Англии
Вел бунт против машин.
Бежим! ...
А в ночь, поборовши робость,
Создателю своему
Кибернетический робот:
«Отдай, - говорит, - жену!
Имею слабость к брюнеткам, - говорит, люблю на
Тридцати оборотах. Лучше по-хорошему уступите!...»
О хищные вещи века!
На душу наложено вето.
Мы в горы уходим и в бороды,
Ныряем голыми в воду,
Но реки мелеют, либо
В морях умирают рыбы.
От женщин ролс-ройсы родятся. Радиация!
Душа моя, мой звереныш, –
Меж городских кулис
Щенком с обрывком веревки
Ты носишься и скулишь!
А время свистит красиво
Над огненным Тенесси,
Загадочное, как сирин,
С дюралевыми шасси.» (А. Вознесенский)

II ведущий: Мечутся люди в поисках ответов на наболевшие вопросы. Страдают. Мечтают о Светлом Счастье. Верят в Творческие Возможности Человека.

Чтец: «Я был создан землею с тоски,
А в минуты печали земля подарила мне шар головы,
Так похожий на землю и солнце.
Подчинилась земля мне
И я одарил её красотой.
Земля сотворила меня.
Я же землю пересотворил. –
Новой, лучшей, прекрасной – такой
Никогда она не была!
В шар земной упираясь ногами,
Солнца шар я держу на руках.
Я –как мост между землей и солнцем,
И по мне
Солнце сходит на землю,
А земля поднимается к солнцу.
Обращаются вокруг меня
Ярко-пестрою каруселью
Все творения, произведения,
Изваяния рук моих:
Города вокруг меня кружатся,
и громады домов и асфальт площадей,
И мосты, что полны машин и людей.
Самолеты и лайнеры – вкруг меня,
Трактора и станки – вкруг меня,
И ракеты вращаются вкруг меня
Так стою:
Прекрасный, мудрый, твердый»
(Эдуардас Межелайтис)

I ведущий: Приносят утешение такие мысли. Люди хотят быть лучше, чище, тверже. Кажется, что возникает перспектива.
Но – чу! Что это за голоса?

Чтецы: « - Смотри,
как дышит эта ночь.
Звезда,
уставшая светить,
упала,
обожгла плечо
- Ч о?
- Смотри,
как вкрадчивый туман
прижался к молодой воде
Г д е?
- Он полночью поклялся ей,
Он взял в свидетели луну!...
- Н у?
- Они сейчас уйдут в песок,
туда, где не видать ни зги
- Г ы!
- И ощутив побег реки,
в беспамятстве забьется ёрш!
- В р е ш ь!
- Да нет! Я говорю тебе,
что столько тайн хранит земля,
берёзы, ивы и ольха
- Х а!
- А сколько музыки в степях
в предутреннем дрожанье рос
- Б р о с ь!
- Да погоди!
Почувствуй ночь,
крадущийся полет совы,
сопенье медленных лосих
- П с и х!
- Послушай, разве можно так:
прожить – и не узнать весны,
прожить – и не понять снега?
- А г а!

«А куда нам –
мыслить?
А чего нам –
мыслить?
Это ж самому себе
веревочку
мылить!
Мы же –
непонятливые.
Мы же –
недостойные.
До поры до времени
взираем
из тьмы
Кто из вас
на должности
хозяев истории?
А ведь её хозяева,
извините,
м ы!
М ы –
И не пытавшиеся.
М ы -
и не пытающиеся.
Млекопитающие
И млеконапитавшиеся.
Рядовые.
Жвачные.
Мягкие.
Овальные.
Лица, не охваченные
проф-
образованием.
Скромные.
Ленивые.
Не хитрецы,
не боги.
М ы –
обыкновенные,
как время
само, -
люди-агрегаты
по переработке
всевозможно-всяческой пищи
на дерьмо!
Нет войны –
мы живы.
Есть война –
мы живы.
Пусть вокруг
оракулы
каркают!...
Вы думаете,
это
работают машины?!
А это
наши челюсти
вкалывают!!
Играйте в ваши выборы,
правительства
и партии!
Бунтуйте
Занимайтесь
стихами
и ворьем.
Старайтесь,
идиотики!
На амбразуры
падайте!
Выдумывайте,
пробуйте!
А мы пока
пожрем
Орите!
Надрывайтесь!
Мы посидим в сторонке,
В тени наших коттеджей
Избушек
и юрт
Вы думаете,
это
грохочут
новостройки?!
А это
наши челюсти
жуют!!
Шагайте в диалектику,
Закапывайтесь в мистике, -
пускай кричит философ,
догадкой озарен
Леди и товарищи,
граждане
и мистеры,
стройте
ваше
будущее!
Мы и его сожрем
Подползем,
навалимся
неотвратимым весом
и запросто докажем,
как был задуман мир
Выставкам и выдумкам,
опусам
и эпосам,
физикам
и лирикам –
привет!
Аминь.
Глыбы коллектива,
в завтрашнем раю
Вам не подфартило, –
Общее
«адью!»
На планете,
вместо
светочей ума,
встанут
Эвересты
нашего
дерьма!
Брызнут фейерверком
желтые дымы
Разжиревшим
веком
будем
править
м ы!
М ы –
и не пытавшиеся,
М ы –
и не пытающиеся,
М ы –
млекопитающиеся
И млеконапитавшиеся!» (Р. Рождественский)
II ведущий: Это голоса Наглых и Изворотливых, тех, кто считает, что знает «как устроен мир», тех, кто сытое свое благополучие привык строить за чужой счет.

I ведущий: Приспособленцы и Конформисты, Посредственность и Серость, обманщики различных уровней и рангов во все времена считали, что именно для них, для их комфорта и процветания создано всё в этом мире. Менялись династии. Гремели войны. Сотрясались основы неизменными оставались лишь физиономии Серости и Приспособленца, единственной задачей которых во все времена было уцелеть при любых обстоятельствах, а потом осмотреться - и отхватить от нового пирога кусок посытнее да побольше.

II ведущий: Когда раздаются их голоса, перспективы Умного и Доброго, кажется, бледнеют, ибо они знают, что «всем правит случай», и чаще он подыгрывает Наглому и Ловкому.

I ведущий: И все же вечно живы юные и прекрасные Вера, Надежда, Любовь. И, конечно, стоит мечтать, что придет то время, когда в человека перестанут торжествовать жадность, злоба, страх за свою шкуру.
И в о т т о г д а:

Чтецы: «Будут тигры –
в клеточку,
А слоны –
в полоску.
И любому ленточку
подберут по росту
Сом
зааплодирует
снегозадержанию.
Осам опротивеет
Незнакомых жалить!..
И – совсем не рады
бою
барабанному –
станут генералы
в цирках
подрабатывать
Захмелев от счастья,
позабыв тоску,
будет плавать
частик
в собственном
соку
В переливах вальса, -
в Гуме и в Высотном, -
будет продаваться
развесное
солнце.
Жаркое,
весеннее!
Много!
Честь по чести
Так что краска серая
навсегда
исчезнет.
(Даже мыши
серые
синими
покажутся
и начнут
рассеянно
с кошками
прохаживаться)
Будет каждый занят
Делом ненарочным.
Плюшевые зайцы
будут есть мороженое.
Дождь, -
не затихая,
час,
а может, два, -
будет лить
духами
«Красная Москва».
И над магазинами
все прочтут
легко:
«Пейте
стрекозиное
мо-
ло-
ко!!!»
Будет море –
берегом.
Будет берег –
морем.
Будет холод –
бережным
А дурак – неможным!
Будут звезды –
ульями.
Будут страхи –
вздорными.
И воскреснут
умные.
И проснутся
добрые.
И планеты
скачущие
ахнут
озадаченно!
А боятся сказочников
Только неудачники!» (Р. Рождественский)

II ведущий: Ах, эти сказочники Добрые души! Они придумывали красивые истории со счастливым концом, не то пытаясь смягчить суровую жизнь, не то вещуя и прорицая но ведь сбываются же сказки!

I ведущий: Шли тысячелетия и сквозь них совершала свой вечный путь удивительно-прекрасная, томящее-печальная Земля
И во все времена властвовали на ней душами кудесники и Поэты

Чтец: Да, я – Поэт Я так же стар, как мир, который расстилается у моих ног.
И «за сотни лет я заработал право, как равный с равными беседовать с людьми».
За долгое своё существованье сумел «понять я метаморфозу древних чувств – печали и любви.»
«И я страдал за человеческий улей, за сонм его несовершенств, за страх его и грех»
Был труден путь мой.
И «Я нырнул на дно души,
В её глубины глянув,
Шел по камням и по корням,
Петляя и кружа,
Через жестокость, через ложь –
И свет в глаза мне грянул –
Через злословья, через мрак –
Очистилась душа» (Э. Межелайтис)
I ведущий: Искусство вечно. Сила его воздействия на умы и сердца – удивительна.
Искусство – непреходяще. Оно живет в нас, рождая чувства щемящее-тревожные, непонятно-прекрасные, светлые.
Чтец: «И тополя уходят –
Но свет их озерный светел.
И тополя уходят –
Но нам оставляют ветер.
И ветер умолкнет ночью,
Обряженный черным крепом.
Но ветер оставит эхо,
Плывущее вниз по рекам.
И мир светляков нахлынет –
И прошлое в нем потонет.
И крохотное сердечко
Раскроется на ладони.» (Ф.Г. Лорка)

I ведущий: В э то м, вероятно, смысл жизни: видеть, слышать, осязать, пить воздух над степью
Потому-то поэт писал:

Чтец: «Если умру я –
Не закрывайте балкона.
Дети едят апельсины
(я это вижу с балкона)
Жницы сажают пшеницу
(я это слышу с балкона).
Если умру я –
Не закрывайте балкона.» (Ф.Г.Лорка)

II ведущий: В ЭТОМ СМЫСЛ ЖИЗНИ
А про себя можно сказать что-то осень простое, самое первое: небо чистое-чистое, земля большая-большая, я люблю тебя, я – Человек (С. Лесневский)

С этого начинается всё








13PAGE 15


13PAGE 141815