Презентация по литературе «Любовная лирика Николая Алексеевича Некрасова».

Литературная гостиная Внеклассное мероприятие с обучающимися Самые проникновенные строки продиктованы любовью: к матери, к женщине, к Родине. Любовь к женщине создала такие шедевры лирической поэзии, как «Я вас любил...» и «Мадонна» А.С. Пушкина, «Последняя любовь» и «Я встретил вас...» Ф.И. Тютчева, «Средь шумного бала случай­но...» А.К. Толстого, А.А. Фета «Шепот, робкое дыханье…», « Что за ночь! Прозрачный воздух скован…». В русской поэзии XIX века огромное число образцов любовной лирики. Каждый из наших классиков пережил и сумел, благодаря своему таланту, передать и нам, сегодняшним читателям, неисчислимое множество оттенков любовного чувства; каждый из них по-своему воспринимал дар взаимной любви или любовь несостоявшуюся; каждый в своих стихах создавал неповторимый, особенный образ женщины. Сегодня мы собрались в этом зале, чтобы выразить дань почтения, любви и уважения великому русскому поэту Николаю Алексеевичу Некрасову. "Некрасов... Вершина его гения — рядом с вершинами Пушкина и Лермонтова. Но у некрасовской поэзии своя собственная красота, свое озарение, своя ни на что не похожая песня, своя любовь и ненависть, своя вера и мечта, и доколе будет жить на земле и удивлять людские души пленительное русское слово, не померкнет слава одного из его прекрасных мастеров". А. Т. Твардовский Когда мы произносим имя Николая Алексеевича Некрасова, то на память приходят строки: "Поэтом можешь ты не быть, но гражданином быть обязан", «Я лиру посвятил народу своему», «Доля ты русская, долюшка женская, вряд ли труднее сыскать». Мы знаем Некрасова как поэта-гражданина, демократа, певца униженных и обездоленных. И мало кто знает, что у Николая Алексеевича есть замечательные стихи о любви. «Всё, чем мы в жизни дорожили...» Любовная лирика Николая Алексеевича Некрасова О письма женщины, нам милой!От вас восторгам нет числа,Но в будущем душе унылойГотовите вы больше зла.Когда погаснет пламя страстиИли послушаетесь выБлагоразумья строгой властиИ чувству скажете: увы!Отдайте ей ее посланьяИль не читайте их потом,А то нет хуже наказанья,Чем задним горевать числом.Начнешь с усмешкою ленивой,Как бред невинный и пустой,А кончишь злобою ревнивойИли мучительной тоской...О ты, чьих писем много, многоВ моем портфеле берегу!Подчас на них гляжу я строго,Но бросить в печку не могу.Пускай время мне доказало,Что правды в них и проку мало,Как в праздном лепете детей.Но и теперь они мне милы -Поблекшие цветы с могилыПогибшей юности моей! Некрасов познакомился с Панаевой в начале сороковых годов XIX века, когда он еще только вступал в литературу. Двадцатишестилетняя Авдотья Яковлевна, изящная, черноволосая, гладко причесанная (такой мы знаем ее по известному акварельному портрету), с румянцем на смуглых щеках, слыла одной из первых красавиц Петербурга. Многие из литераторов были тайно или явно к ней неравнодушны. И нет ничего удивительного, что та же участь постигла и Некрасова. Авдотья Яковлевна Панаева произвела большое впечатление на молодого литератора. Её любви поэт добивался долго и упорно. Ей Некрасов посвящает стихи. Как долго ты была сурова,Как ты хотела верить мне,И как ты верила, и колебалась снова,И как поверила вполне!Счастливый день! Его я отличаюВ семье обычных дней;С него я жизнь мою считаю,Я праздную его в душе моей!   В доме Пана­евых по субботам собирались ли­тераторы. "Ее гостиная или, вернее, столо­вая — двадцать лет была русским Олимпом", — замечает Корней Иванович Чуковский. Важную роль в развитии отношений Некрасова и Панаевой сыграли близость духовных интересов, общее понимание смысла литературы. Панаева — полноправный участник "Современника". Ею написана повесть "Семейство Тальниковых". Она регулярно печатала свои рассказы, вместе с Панаевым с первого же номера вела отдел мод, помогала Некрасову по журналу — читала корректуры, принимала авторов, участвовала во всей жизни кружка, не говоря уже о том, что на ней лежали все хозяйственные заботы, приемы, постоянные редакционные обеды и чаепития. Некрасов нашел соавтора романов "Три страны света" и "Мертвое озеро" в лице Авдотьи Яковлевны. Это был первый случай в русской литературе, когда роман писался вдвоем. Союз Некрасова с Панаевой, длившийся около 16 лет, в лучшие его годы был освещен любовью, дружбой и взаимопониманием. Их отношения отмечены полной гармонией чувств и благотворным влиянием Авдотьи Яковлевны: ее любовь, по мнению современников, "составила самые светлые страницы в мрачной жизни нашего поэта". К этой поре относятся стихи, в которых Некрасов назвал ее "второй Музой". Кажется, не придумать более высокого титула чем тот, каким поэт увенчал свою подругу. «Не знаю я тесней союза,Сходней желаний и страстей —С тобой, моя вторая муза,У музы юности моей!...» Роман с Панаевой был настоящей, большой, но тяжелой любовью Некрасова, любовью, лишавшей покоя, отдыха, сна, любовью, заставлявшей страдать и ревновать, любовью, требующей разлук и расставаний, предельно мучительных для обоих. Когда горит в твоей крови Огонь действительной любви, Когда ты сознаёшь глубоко Свои законные права, — Верь: не убьет тебя молва Своею клеветой жестокой! Постыдных, ненавистных уз Отринь насильственное бремя И заключи — пока есть время Свободный, по сердцу союз. Но если страсть твоя слаба И убежденье не глубоко, Будь мужу вечная раба, Не то — раскаешься жестоко!.. «Письма» Плачь, горько плачь! Их не напишешь вновь, Хоть написать, смеясь, ты обещала… Они навек погибли, как любовь, Которая их сердцу диктовала. Хранились в них души твоей черты, Корыстному волненью непричастной, Поэзии роскошные цветы – Благоуханья молодости ясной! И пусть бы жизнь их ложью назвала – Она давно в них веру колебала, - Нет! Та рука со злобой их сожгла, Которая с любовью их писала! Грядущее опоры лишено, Прошедшее поругано жестоко… Горящие письма Они горят!.. Их не напишешь вновь, Хоть написать, смеясь, ты обещала... Уж не горит ли с ними и любовь, Которая их сердцу диктовала? Их ложью жизнь еще не назвала, Ни правды их еще не доказала... Но та рука со злобой их сожгла, Которая с любовью их писала! Свободно ты решала выбор свой, И не как раб упал я на колени; Но ты идешь по лестнице крутой И дерзко жжешь пройденные ступени!.. Безумный шаг!.. быть может, роковой... ........................................................................ (1855 или 1856,9 февраля 1877) «… Меня очень удивляет постоянная Ваша поспешность в письмах. Верно, Вы очень заняты чем-нибудь. Вы пишите, что кашель Вас беспокоит, но не пишите, какие Вы принимаете меры от него. Советовались ли со своим доктором? Ваша болезнь отнимает у меня последнюю энергию. Будьте осторожны, лежите больше, не думайте ни о чем. Если желаете, я приеду к Вам на будущей неделе… Пишите мне об этом. Я не получила Вашего ответа на мое письмо, где уже говорено было это же самое. Вот Вам ещё приятная литературная новость. Нам и Краевскому позволили политику, то есть, о чем мы хлопотали прошлого года. Это позволение вышло без всяких хлопот со стороны Ивана Ивановича, но его письмо к министру, верно, имело влияние… Время провожу самым разнообразным образом. Утром сижу за работой, после обеда часов в 7 еду купаться, приезжаю домой, иду ходить в саду, потом сажусь писать повесть, а не то читаю. Никого не вижу, никуда не езжу…» «Давно и нетерпеливо ждала я Вашего письма. Наконец, получила. Что за тон? Что за странные предположения, будто я пишу о деньгах… Бог с Вами! Вы всё дурное, всё низкое приписываете мне, как бы Вашему первому врагу. Вы верно угадали, что Ваше письмо много мне принесет слез и горя. А у меня его так мало, что Вы и не задумались прибавить самой ядовитой горечи… Болезнь Вас сделала жестоким! Но довольно об этом. Я не во власти заставить человека быть деликатным со мной. Всё, что близко ко мне, всё меня презирало и презирает, иначе я не могу ничем многое объяснить себе в жизни. Утешьтесь, не Вы первый меня оскорбляли. Моя мать и сестры с презрением смотрели на меня и так далее, и так далее». Мы с тобой бестолковые люди:Что минута, то вспышка готова!Облегченье взволнованной груди,Неразумное, резкое слово.Говори же, когда ты сердита,Всё, что душу волнует и мучит!Будем, друг мой, сердиться открыто:Легче мир, и скорее наскучит.Если проза в любви неизбежна,Так возьмем и с неё долю счастья:После ссоры так полно, так нежноВозвращенье любви и участья…  Стихи Некрасова — предельно искренний лирический дневник, сохранивший горячие следы сердечной жизни двух людей, их любви, ревности, горьких размолвок и расставаний. Я не люблю иронии твоей. Оставь ее отжившим и не жившим, А нам с тобой, так горячо любившим, Еще  остаток чувства сохранившим — Нам рано предаваться ей! Пока еще застенчиво и нежно Свидание продлить желаешь ты, Пока еще кипят во мне мятежно Ревнивые тревоги и мечты — Не торопи развязки неизбежной! И без того она не далека: Кипим сильней, последней жаждой полны, Но в сердце тайный холод и тоска... Так осенью бурливее река, Но холодней бушующие волны... И все же, несмотря на частые размолвки и расставания, годы совместной жизни с Панаевой благотворно влияли на творчество поэта. В это время, после преодоления многих препятствий, приобретен и начал выходить журнал "Современник", который долго служил русскому обществу. Сотрудники журнала «Современник», фото 1856 года (на фото Гончаров, Тургенев, Дружинин, Островский, Толстой, Григорович). В эти годы Некрасовым написаны "Тройка", "Колыбельная песня", "Еду ли ночью по улице темной", "Саша", "Тишина" и многие другие стихи и поэмы. Тогда же Некрасов стал профессиональным редактором-издателем и довел свой журнал "Современник" до "почти идеального совершенства", как напишет впоследствии М. А. Антонович. Здоровье Некрасова в эти годы было серьёзно подорвано. Его мучила болезнь горла. Самочувствие его было настолько плохо, что Некрасов думал о возможной смерти. Эти мысли отразились и в стихах, обращенных к Панаевой. «…Не говори, что молодость сгубила Ты, ревностью истерзана моей; Не говори!.. близка моя могила, А ты цветка весеннего свежей! Тот день, когда меня ты полюбила И от меня услышала: люблю, - Не проклинай! близка моя могила, Поправлю всё, что смертью искуплю. Не говори, что дни твои унылы, Тюремщиком больного не зови: Передо мной - холодный мрак могилы. Перед тобой - объятия любви! Я знаю: ты другого полюбила, Щадить и ждать наскучило тебе... О, погоди! близка моя могила - Начатое и кончить дай судьбе!..» (отрывок) Тяжелый год - сломил меня недуг,Беда застигла,- счастье изменило,-И не щадит меня ни враг, ни друг,И даже ты не пощадила!Истерзана, озлоблена борьбой,С своими кровными врагами!Страдалица! стоишь ты предо мнойПрекрасным призраком с безумными глазами!Упали волосы до плеч,Уста горят, румянцем рдеют щеки,И необузданная речьСливается в ужасные упреки,Жестокие, неправые... Постой!Не я обрек твои младые годыНа жизнь без счастья и свободы,Я друг, я не губитель твой!Но ты не слушаешь. . . .. . . . . . . . . . . . . .1855 или 1856 Писание стихов служило Некрасову как бы отдушиной, прибежищем от душевных бурь. Он сам хорошо сказал об этом, имея в виду все ту же весну 1855 года, полную печальных событий: "Весной нынче столько стихов писал, как никогда, и, признаюсь, в первый раз в жизни сказал "спасибо" судьбе за эту способность: она меня выручила в самое трудное время". Давно - отвергнутый тобою,Я шёл по этим берегамИ, полон думой роковою,Мгновенно кинулся к волнам.Они приветливо яснели.На край обрыва я ступил -Вдруг волны грозно потемнели,И страх меня остановил!Поздней - любви и счастья полны,Ходили часто мы сюда.И ты благословляла волны,Меня отвергшие тогда.Теперь - один, забыт тобою,Чрез много роковых годов,Брожу с убитою душоюОпять у этих берегов.И та же мысль приходит снова -И на обрыве я стою,Но волны не грозят сурово,А манят в глубину свою...(24-25 апреля 1855) Отношения Некрасова с Панаевой были сложными, а их совместная жизнь – нелегкой. В письме к Н.А. Добролюбову Некрасов писал об отношениях с Панаевой: «Я уже четвертый год всё решаюсь, а сознание, что не должно нам вместе жить, когда тянет меня к другим женщинам, во мне постоянно говорило…». В своих стихах Некрасов об этих разладах писал. Прощание Мы разошлись на полпути, Мы разлучились до разлукиИ думали: не будет мукиВ последнем роковом "прости",Но даже плакать нету силы.Пиши - прошу я одного...Мне эти письма будут милыИ святы, как цветы с могилы, -С могилы сердца моего! 1856 Как ты кротка, как ты послушна, Ты рада быть его рабой, Но он внимает равнодушно, Уныл и холоден душой. А прежде... помнишь? Молода, Горда, надменна, и прекрасна, Ты им играла самовластно, Но он любил, любил тогда! Так солнце осени - без туч Стоит, не грея, на лазури, А летом и сквозь сумрак бури Бросает животворный луч... 27 апреля 1855 года Боткин писал: "Некрасов с Панаевой окончательно разошлись. Он так потрясен и сильнее прежнего привязан к ней, но в ней чувства, кажется, решительно изменились. Здоровье его очень плохо". Боткин ошибся: это было не окончательным разрывом. Панаева продолжала принимать участие в жизни поэта: приезжала в Москву, когда Некрасов болел, и тот же Боткин подтвердил: "Она хорошо сделала, что приехала. Разрыв ускорил бы смерть Некрасова..." В 1860 году поэт с горечью писал Добролюбову: "Сколько у меня было души, страсти, характера и нравственной силы — все этой женщине я отдал, все она взяла, не поняв (по крайней мере, в ту пору), что таких вещей даром не берут, — вот теперь и черт знает к чему все привело". А привело это к тому, что в августе 1863 года все усложнявшиеся отношения с Панаевой завершились полным разрывом. «Прости»Прости! Не помни дней паденья,Тоски, унынья, озлобленья,-Не помни бурь, не помни слез,Не помни ревности угроз!Но дни, когда любви светилоНад нами ласково всходилоИ бодро мы свершали путь,-Благослови и не забудь!  Облик этой незаурядной женщины и с годами не тускнел благодарной памяти поэта. Почти через десять лет после разлуки он написал:Всё, чем мы в жизни дорожили,Что было лучшего у нас, - Мы на один алтарь сложили, - И этот пламень не угас!У берегов чужого моря,Вблизи, вдали от ей блеснетВ минуты сиротства и горя,И - верю я – она придет!Придет… И как всегда, стыдлива,Нетерпелива и горда,Потупит очи молчаливо.Тогда… Что я скажу тогда?..Безумец! Для чего тревожишьТы сердце бедное своё?Простить не можешь ты её – И не любить её не можешь!.. СПАСИБО ВСЕМ ЗА ВНИМАНИЕ!