Инсценировка по рассказу А.П.Гайдара «Дым в лесу»

Инсценировка по рассказу « Дым в лесу»( отрывок)
(Действующие лица: Володька и летчик Федосеев) Летчик: Эй, чудное виденье, с каких небес по мою душу?
Володька: Это вы?
Летчик: Да, это я. А это... (он ткнул пальцем на опрокинутый самолет) – Это лошадь моя. Дай спички. Народ близко?
Володька : Спичек у меня нет, Василий Семенович, а народу тоже нет никакого.

Летчик: Как нет?! ( И лицо его болезненно перекосилось, потому что он тронул с места укутанную тряпкой ногу). - А где же народ, люди?
Володька: Людей нет, Василий Семенович. Я один, да вот... моя собака.

Летчик: Один? Гм... Собака?.. Ну, у тебя и собака!.. Так что же, скажи на милость, ты здесь один делаешь? Грибы жареные собираешь, золу, уголья?
Володька: Я ничего не делаю, Василий Семенович. Я встал, слышу: брякает. Я и сам думал, что тут люди.

Летчик: Та-ак, люди. А я, значит, уже не "люди"? Отчего это у тебя вся щека в крови? Возьми банку, смажь йодом да кати-ка ты, милый, во весь дух к аэродрому. Скажи там поласковей, чтобы скорей за мной послали. Они меня ищут бог знает где, а я-то совсем рядом. Чу, слышишь? - И он потянул ноздрями, принюхиваясь к сладковато-угарному порыву ветра.
Володька: Это я слышу, Василий Семенович, только я никуда дороги не знаю. Я, видите, и сам заблудился.

Летчик: Вот те на. Ну тогда, как я вижу, дела у нас с тобой плохи, товарищ. Ты в бога веруешь?
Володька: Что вы, что вы! - удивился я. - Да вы меня, Василий Семенович, наверное, не узнали? Я же в вашем дворе живу, в сто двадцать четвертой квартире.

Летчик: Ну, вот! Ты нет, и я нет. Значит, на чудеса нам надеяться нечего. Послушай, ты карту знаешь?
Володька: Знаю, - Москва, Ленинград, Минск, Киев, Тифлис...

Летчик: Эх ты, хватил в каком масштабе. Ты бы еще начал: Европа, Америка, Африка, Азия. Я тебя спрашиваю... если я тебе по карте начерчу дорогу, то ты разберешься?

Володька: Не знаю, Василий Семенович. У нас это по географии проходили... Да я что-то плохо...

Летчик: Эх, голова! То-то "плохо". Ну ладно, раз плохо, тогда лучше и не надо. - И он вытянул руку: - Вот, смотри. Отойди на поляну... дальше.
Повернись лицом к солнцу. Теперь повернись так, чтобы солнце светило тебе как раз на край левого глаза. Это и будет твое направление. Подойди и сядь.
(Володька подошел и сел).

Летчик: Ну, говори, что понял?
Володька: Чтобы солнце сверкало в край левого глаза, - (неуверенно начал он).

Летчик: Не сверкало, а светило. От сверканья глаза ослепнуть могут. И запомни: что бы тебе в голову ни втемяшилось, не вздумай свернуть с этого направления в сторону, а кати все прямо да прямо до тех пор, пока километров через семь-восемь ты не упрешься в берег реки Кальвы. Она тут, и деваться ей некуда. Ну, а на Кальве, у четвертого яра, всегда народ: там рыбаки, плотовщики, косари, охотники. Кого первого встретишь, к тому и кидайся. А что сказать... А что сказать им... ты и сам, я думаю, знаешь.
(Володька вскочил).
Летчик: Постой.
( Он вынул из бокового кармана бумажник, вложил туда какую-то записку и протянул все это мне). Возьмешь с собой.

Володька: Зачем? -

Летчик: Возьми, Я могу заболеть, потеряю. Потом отдашь мне, когда встретимся. А не мне, так моей жене или нашему комиссару.

(Володька положил бумажник за пазуху, затянул покрепче ремень и свистнул Брутика).
- Постой, - Если ты раньше моего увидишь кого-либо из наших или нашего комиссара, то скажи, что в районе пожара, на двадцать четвертом участке, позавчера в девятнадцать тридцать я видел троих человек, думал - охотники; когда я снизился, то с земли они ударили по самолету из винтовок, и одна пуля пробила мне бензиновый бак. Остальное им все будет понятно. А теперь, герой, вперед двигай!