Презентация Локальная география Сысертского района Свердлоаской области. Флора и фауна.

Меня разбудил дятел с неистовством долбивший по стволу сос-
ны, словно он пытался выбить из немого дерева тайные знания
друидов... .
Я сел на край кровати, нащупывая ногой кеды,... сырые и холод-
ные, как две большие лягушки. Палата была окутана ровным, при-
глушенно-сиреневатым светом раннего утра... Напротив лежал
Вовка с полуоткрытым ртом, заложив руки за голову и свесив ногу
из-под сбившейся простыни. .
- Хомов, ты спишь? - зачем-то спросил я его шепотом. .
- Да! - сразу же четко и громко ответил он. Я даже вздрогнул от
неожиданности. Окинул взглядом палату - не проснулся ли кто...
Нет... Только в углу у двери смачно зачмокали чьи-то губы... .
- Х-о-о-м-о-о-в,... - я склонился к самому его уху и слегка потряс
за плечо. Вот ведь хитрец... Но он явно спал - глаза его быстро дви-
гались под тонкой кожей век - верный признак того, что человек ви-
дит сон. .
Ну ладно... .
Я глянул в окно: ближние полупрозрачные деревья росли пря-
мо из застывшего, густого воздуха, а дальше - сплошное лилово-
безбрежное, безмолвное пространство. Туман... Фантастический
пейзаж манил обещанием чего-то таинственно-волшебного... .
И мне захотелось уйти куда-нибудь,... далеко-далеко, туда, где
светло-рыжий велюр овсяных полей касается голубого ситца небес.
И от этого нежного касания появляются на свет маленькие цветоч-
ные звездочки - васильки... Может там есть что-нибудь такое, отчего
мне станет легче. А то что ж я так маюсь. Разве я для этого жить
родился... .
Тихо одевшись, я приоткрыл створку окна и соскользнул вниз...
Лагерь лежал предо мной в неясных размытых контурах, как
акварельный набросок на влажном листе... .
Я обернулся на закрытое, заплаканное туманом окно ЕЕ пала-
ты... Стоит лишь подняться на выступ... Но я не сделаю этого...
И мне никогда не увидеть... ЕЕ такой, какая, должно быть, ОНА сей-
час - в Царстве Сна, погруженная в эфирные потоки зазеркалья...
И струящиеся волны ЕЕ волос тихо светятся в перламутровом муа-
ре оживающего дня... .
А спящие вокруг девчонки даже и не подозревают о ЕЕ неземном
происхождении. Такие дурочки смешные... .
О, если бы стать бестелесным духом,... проникнуть сквозь холод-
ный кварц стекла, омытый утренними слезами Августа,... и легким
движением воздуха... .
Нет,... все не то... .
Как будто смотришь на огромный, похожий на белый сказочный
замок корабль без капитана, со спущенными флагами, по темной,
неотражающей воде навсегда уходящий в бесконечную, поглощаю-
щую даль, унося с собой все самое близкое и дорогое тебе... То, что
еще вчера, казалось, будет с тобою навечно... И ты еще что-то пыта-
ешься разглядеть на его опустевших, продуваемых соленым ветром
палубах... .
Нет,... не сказать этого. Вяло, пресно, и все время скатываешься
в нарочито-паточную патетику. .
Просто все намного выше, тоньше и... безнадежнее. .
Было прохладно. Я поднял воротник джинсовой куртки и отпра-
вился на поиски того, чего и сам не знал... .
Покинув лагерь, я шел травянистым берегом. Слева от меня сон-
но бормотала невидимая вода на каменистых перекатах. Туман мед-
ленно колыхался под легким свежим ветром, пришедшим с верши-
ны холма и, распадаясь на отдельные лоскуты, постепенно отступал
к реке... .
Справа, из глубины спящего еще Леса, кто-то громко и недоволь-
но крикнул. Судя по голосу, это была крупная птица, но не ворона.
Мне захотелось поглядеть на пернатого нарушителя утреннего спо-
койствия и я вошел в Лес. Поднимаясь по склону, я поскользнулся
на сырой траве и уперся руками в рыхлую почву. Под пальцами по-
чувствовался небольшой твердый предмет... Я поднял его и, осво-
бодив от земляного сора, внимательно рассмотрел. Предмет был
похож на раздавленную какой-то неведомой силой крупную старин-
ную монету. Но разобрать что-то было невозможно. Х-м... Интерес-
но, откуда он здесь взялся... Но что-то странное было в этом дефор-
мированном, отливающим синеватым цветом, кусочке металла, но
что именно... Я подбросил его на открытой ладони и мне показа-
лось,... он падал как-то в несоответствии со своим весом, чуть мед-
леннее. Подкинул еще раз,... да нет, все нормально. Еще немного
повертев находку в руках, я сунул ее в карман и пошел дальше.
Птица больше не выказывала своего присутствия и я решил дойти
до холма перед плотиной, где вчера был так очарован... .
Я тихо поднимался по пологому восточному склону холма, вос-
торгаясь открывающейся картиной: туман почти рассеялся и по-
следние бледные клочки его таяли над извилистым руслом реки.
Набирающее силу солнце выплеснуло на холм целое озеро розо-
вого света. Холм оживал прямо на моих глазах, окрашиваясь сдер-
жанными красками полевых цветов, отдавая дань последним дням
угасающего лета... .
Я упал лицом в цветочную перину Августа, еще в росе и чуть
примятую ночевавшим здесь северным ветром, и долго лежал так,
вдыхая волшебные ароматы трав, поднимающиеся навстречу вос-
ходящему светилу и слушая несмелые голоса просыпающихся на-
секомых... .
Вот, припозднившаяся для Августа месяца божья коровка, несмо-
тря на многочисленные просьбы, так и не улетевшая на небко, где
ее осиротевшие детки кушают конфетки... А вон маленький, цвета
светлого хакки, кузнечик, еще сонный и пытающийся снять с усика
капельку росы... Или та солидная тетя-жужелица, приводящая в по-
рядок свой строгий, черный наряд... .
Неужели всеми этими миниатюрными летающе-ползающими
гражданами планеты Земля движут только лишь элементарные
механизмы выживания и продления рода... Неужто у них нет ника-
ких эмоций... Ни печали, ни радости... Справедливо ли это... Быть
может, они могли бы что-то рассказать мне. Поведать свои малень-
кие тайны скрытой жизни в душистом травяном государстве. .
И кто все это придумал,... такое великое разнообразие сущего...
Солнце стало чувствительно пригревать и, перевернувшись на
спину, я отдался во власть его живительных лучей, наблюдая как из
синевы неба, ветра и солнечного света рождаются легкие,
быстрые облака... .
Ветер на вершине холма был сильней и порывистей. Казалось:
стоит лишь слегка подпрыгнуть, и он подхватит тебя на тугие, сту-
деные крылья, и понесет,... все выше и выше,... к белому хлопку но-
ворожденных облаков... .
Ветер наполнял огромные, прозрачные паруса небес, заставляя
вращаться тяжелую земную твердь. И от этого движения, быть мо-
жет, происходило само Время... .
Что же... Вот я,... и вот целый мир вокруг... И все еще будет... Но
что-то не так в этом мире... Зачем так бесконечно печальна его кра-
сота... .
Но вот ветер донес до меня тихий переливчатый свист,... его под-
хватил другой, такой же негромкий, но выше на пол-тона,... и третий,
чуть слышный... Что это?... .
Я вгляделся в каменистую, поросшую редкой растительностью
почву вершины холма и увидел несколько отдельно стоящих серо-
бурых столбиков... Да это же... Сурки! Должно быть, у них была ут-
ренняя перекличка. Они стояли у своих нор, смешно вытянувшись,
как солдатики, сложив передние лапки на груди, пересвистываясь
и принюхиваясь к движению воздуха... Во мне сразу же проснулся
древний охотничий инстинкт предков и, выбрав крайнего правого, я
стал медленно приближаться к нему со спины, но лишь в те момен-
ты, когда ветер дул от сурка ко мне, дабы он не учуял меня... В ос-
новном направление ветра сопутствовало моей затее, таким обра-
зом, поэтапно, мне удалось подкраcться к грызуну на расстояние не
более полутора метров... .
Но вот сурок дрогнул короткими, подвижными ушами и кожа на
его затылке собралась мелкими складками. Он почуял меня! Конеч-
но,... ветер неожиданно переменился и дул теперь прямо от меня
к сурку. Я замер. Через секунду сурок, издав отчаянный писк, уже
драпал от меня вниз по склону, высоко, как заяц, подбрасывая зад-
нюю часть тела. Опьяненный азартом погони, я бросился за ним,
как коршун, не зная точно, каким образом я схвачу его голыми рука-
ми - это опасно - как и все грызуны, сурки вооружены острыми креп-
кими зубами. По видимому, это было молодое, неопытное живот-
ное: он явно запаниковал, кинувшись в противоположную от нор
сторону, к тому же он не был таким тучным, как его сородичи. На
прямой дистанции я быстро нагнал его, лихорадочно соображая,
что делать дальше, но вдруг, в последний момент, когда я уже почти
наступил на его бесхвостый зад, сурок резко повернул на девяносто
градусов. По инерции я пробежал еще метра три, прежде чем опять
стал настигать трусливого свистуна,... и опять все то же самое -
мгновенный поворот под прямым углом, и... дальнейшая игра в до-
гонялки... .
Так могло бы продолжаться бесконечно, но в тот миг, когда сурок
должен был совершить очередной маневр, во мне что-то сработа-
ло, независимо от моей воли, может, генетическая память забытых
поколений, и я, вдруг, неожиданно для себя заорал страшно, по-зве-
риному - Аааааа-а-а-а-аааа!!! Сурок припал к земле и застыл в та-
ком расплющенном виде. Я мгновенно сорвал с себя куртку, накрыл
ею, как сачком, распластавшегося сурка и, подобрав пустые концы,
туго закрутил их... На все это у меня ушло не больше пары секунд.
Словно я проделывал это не раз и ловля сурков являлась моим из-
любленным повседневным занятием. .
- Попался!!! Ха-ха-ха-а-а-а!!! - захохотал я от нервного возбужде-
ния, каким-то злодейским, киношным смехом. - Уф!!! - удовлетворен-
ный охотничий инстинкт сразу же угас во мне, я опустился на землю
и смотрел на свою добычу в полной растерянности, не представляя,
что мне теперь делать с ней... .
Я не нашел ничего лучшего, как положить куртку с затихшим сур-
ком рядом с собой и ждать, что будет дальше... .
Минут через двадцать, когда мне уже надоело созерцать обла-
ченного в мою одежду грызуна, куртка зашевелилась, сначала мед-
ленно и осторожно... Затем всё настойчивей и динамичней. Концы
рукавов разошлись и освободившийся взъерошенный пленник сло-
мя голову помчался в сторону нор... Перепуганный сурок, очевидно,
принял куртку за комфортабельное отхожее место и от души изга-
дил ее всеми возможными способами. Вот, проклятие... .
Спустившись с холма, я направился туда, где игривая речка об-
разовывала почти замкнутую петлю, огибая горбатый, поросший
ивняком бугор - я приметил там небольшую, сухую песчаную отмель
на правом берегу, в тени густолистного, разросшегося куста чере-
мухи. .
Разувшись и закатав штанины, я перешел русло по скользким,
неустойчивым камням в иссиня-зеленых нитях водорослей и опус-
тился на мягкий, палевый песок. .
Над тихой водой, как легкий дымок, беззвучно вилось множество
микроскопической мошкары, а на гладкой поверхности реки возбуж-
денно крутились целые флотилии угольно-черных жучков-вертячек...
В мелкой прогретой заводи весело кормились подросшие за лето
мальки. Стоило чуть пошевелиться, как они мгновенно собирались
в темную, пугливую тучку и, одновременно блеснув упитанными
брюшками, уносились к середине русла, на глубину... .
Сколько же их много,... но взрослого состояния достигнут лишь
единицы. .
Мне было жаль нарушать местную идиллию природы, но что де-
лать... Не ходить же весь день со следами сурковой неожиданности.
Распугав всех обитателей речного оазиса, я, как мог, выстирал курт-
ку, накинул ее на черемуховые ветви и с удовольствием растянулся
на теплом песчаном одеяле... .
Здесь, у кромки воды, ветер был кротким и заискивающим, поч-
ти ручным. Я недолго сопротивлялся его бархатному опахалу и на
некоторое время вошел в зыбкое пограничное состояние - между
сном и явью... .

- А ну, пашла-а-а-а! - вдруг донеслось издалека, и вслед за этим,
короткий, как выстрел, щелчок. .
...Наверное,... это местный пастух... управляется со строптивой
скотинкой и, за неимением пряника,... стращает ее длинным кнутом...
- лениво отметил я, с трудом освобождаясь от дремотного плена.
Наверняка, такой же пастух, как и в любой другой деревеньке - всем
известный дядя Боря, Коля... или Вася... Одинокий, неизменно пья-
ненький, но необыкновенной душевной доброты человек... .
Нехотя открыв глаза, я глянул на реку... .
О! Над поверхностью воды, как перископ подводной лодки, пока-
зался и тут же скрылся... чей-то плавник. .
Я мигом сбросил остатки сонливости и осторожно подполз к са-
мой воде... Щука! Матерая хищница! Что ее занесло сюда, в мелкие
воды... Пропуская сквозь жаберные щели слабое течение воды, щу-
ка слегка покачивалась, шевеля розовато-прозрачными плавника-
ми. Крепкая броня плотной чешуи отливала зеленоватым металли-
ческим блеском. Прожорливая, зубастая рыбина была словно оза-
бочена чем-то и не обращла на беспечных мальков никакого вни-
мания. Но вот, двинув лопастями хвоста, пресноводная охотница
быстро ушла вверх по реке, в сторону плотины... Я встал, снял с вет-
вей успевшую высохнуть куртку и, продираясь сквозь заросли ивня-
ка, взошел на крутой берег реки, оказавшись на краю овсяного поля...
И мне вздумалось подняться на высшую точку окружающей террито-
рии - округлый холм с нахлобученной шапкой соснового Леса. .
И я направился сквозь сухие и ломкие стебли овса, по кратчай-
шему до вершины холма пути. .
При каждом шаге во все стороны сыпались сотни разноцветных
мотыльков и мушек, проживающих коммунальным способом в гуще
колосящихся злаков. Иногда, прямо из-под ног выпархивали крик-
ливые, пестрые пташки, очевидно, имеющие обильную пищу посре-
ди солнечного овсяного простора. Вспомнилась библейская притча:
“Посмотрите на птиц небесных: они не сеют, не жнут...“ .
Разгоряченное солнце пекло неистово и било мне прямо в лицо,
приближаясь к своей полуденной позиции на небосклоне... .
Наконец, взмокший и жаждущий я достиг высшей точки и остано-
вился перевести дух... .
Отсюда начинался пологий спуск - ровный и продолжительный,
километра на три - четыре на восток, весь накрытый залитой солн-
цем овсяной скатертью... Слева хорошо просматривался весь не-
высокий лагерный холм и часть футбольного поля, обращенная к
реке. .
Я представил как, наверное, здорово здесь зимой - перед тобой
ослепительная, искрящаяся под низким солнцем декабрьского утра
снежная целина... Встанешь на лыжи, оттолкнешься - и понесешь-
ся без остановки сквозь морозный, колючий воздух, все быстрей и
быстрей,... пока, уже в ночной темноте и в неизвестной местности,
не упрешься во что-нибудь... .
Шапку Леса на вершине холма огибала пыльная грунтовая доро-
га со множеством мелких камешков по обочинам. Я перешел ее и
присел в траву в тени деревьев, отдыхая от долгого подъема. .
Огромное горнило солнца безжалостно выпарило не успевшие
вволю нагуляться утренние облака, оставив одну лишь пустынную,
выгоревшую равнину небес... Обессилевший ветер, устав гонять го-
рячий воздух, улетел ввысь, в предместья холодной стратосферы -
остужать перегретые меха... .
Лес за моей спиной источал густой запах сосновой смолы и тер-
пеливо молчал, ожидая свидания с ночью. Не имея собственной те-
ни, беззащитные поля жались к прокаленной плоскости земли, в
тщетной надежде сохранить последние остатки влаги в тонких по-
лых стеблях... .
Таково было положение в природе, в Августовский полдень, сего,
одна тысяча девятьсот семьдесят третьего года, здесь, на пологих
холмах, в срединной части Уральского хребта, в глубине необъят-
ной страны... .

Откуда-то снизу послышался приближающийся тарахтящий звук...
Через пару минут слева на дороге показалась машина - старенький,
заезженный “москвиченок” неопределенного цвета. Он изо всех сил
карабкался вверх по склону, пыля пробуксовывающими колесами.
Мотор его захлебывался и издавал предсмертные стоны. Но все же
несчастной машинке удалось достичь вершины и, затихший, каза-
лось, навечно, “москвиченок” встал как раз напротив меня... .
Из машины вышли двое: мужчина и женщина. Мужчина выгля-
дел старше женщины, был лысоват, с отвисшим брюшком и с выда-
ющимся сизым носом, торчащим как баклажан на недовольном,
раздраженном лице. Он вытащил папиросу из нагрудного кармана
распахнутой клетчатой рубашки, закурил и открыл капот. Оттуда
клубами повалил предобморочный пар загнанного двигателя. .
- А, черт,... - он вернулся в салон, вытащил инструменты и, попи-
нав колеса, склонился над мотором автомобиля. .
Женщина смотрелась выше мужчины на пол-головы. Может от-
того, что на ее ногах блестели ярко-золотистые босоножки на высо-
ченном каблуке. Пока мужчина ковырялся под капотом, она сняла
босоножки и вытряхнула из них мелкие камешки. Похоже, они уже
не раз останавливались. Затем она села на заднее сиденье и сочно
захрустела большим, краснобоким яблоком. .
Женщина была по-восточному смуглокожей или сильно загоре-
лой. И очень красива, какой-то печально-отцветающей невостребо-
ванной красотой. Ее стройной фигуре очень шло узкое, декольтиро-
ванное платье цвета опавших дубовых листьев. .
Закончив с мотором, мужчина расстелил полосатую тряпицу под
днищем “москвиченка” и, неуклюже барахтаясь, не без труда втис-
нулся меж транспортом и дорогой. Тем временем, женщина вышла
из машины и, защищаясь рукой от яркого полуденного солнца, обо-
зревала окрестности. .
- Ой! Мальчик,... - воскликнула она звонко и удивленно, увидев
меня. С таким выражением, словно я был гриб или вообще неоду-
шевленный предмет, непредусмотрительно забытый кем-то. Она
опять сняла босоножки и, неся их в руках, босиком направилась ко
мне, в тень деревьев... .
- Как хорошо здесь,... - произнесла она по-детски восторженно, по-
дойдя ко мне и оглядевшись. - Мальчик, ты не знаешь, где тут лагерь?
- Да вон он,... - показал я в сторону лагерного холма, - во-о-н фут-
больное поле, видите? .
- М-м-м... Вижу,... вижу... Понятно... .
- Я же говорил тебе - перед плотиной надо было свернуть нале-
во! - ехидно заметил мужчина, выдвинувшись из-под машины на
пол-корпуса. - Вот уж точно - послушай женщину и сделай наоборот!
И снова скрылся под малолитражным средством передвижения. .
- А ты сам то,... не из лагеря? - женщина присела передо мной на
корточки, откровенно разглядывая меня. .
Глубокая невысказанная тоска пряталась в ее выразительных,
больших глазах шоколадно-горчичного цвета... .
- Из лагеря... .
- А что ты здесь делаешь? .
- Так... Гуляю. .
- Послушай, а ты, случайно, Сережу Аникина из четвертого отря-
да не знаешь? .
- Нет,... не знаю. Я из второго... .
Женщина вздохнула и о чем-то задумалась. .
От нее сильно пахло сладкими, терпкими духами. Под гладкой
кожей шеи пульсировала тоненькая змейка вены, а рядом с ней ма-
ленькая рельефная родинка, как прилипшая виноградная косточка.
Чуть ниже поблескивал крупный кулон в виде янтарного сердца.
Над верхней губой чувственного рта темнела узкая полоска пушка
в легкой росе испарины. .
- Жарко,... - она помахала перед собой рукой с тонкими, нервны-
ми пальцами, - ты пить не хочешь? Сейчас, погоди. .
Она сходила к машине и вернулась с начатой бутылкой клубнич-
ной газировки. .
Я сделал несколько глотков - вода была теплой и выдохшейся.
- Спасибо. .
Женщина допила остатки воды, села рядом со мной и стала бо-
сой ногой с крашеными, розовыми ногтями катать пустую бутылку
по траве. .
- Ты чем-то расстроен? .
- Да нет. .
- Ну я же вижу, - она положила мне руку на плечо, - может, расска-
жешь мне по секрету, а? .
Вот пристала... Я молчал. .
- Да можешь не рассказывать, я и так все знаю, - произнесла она
мечтательным, тихим голосом, - девочка, да? .
Мне захотелось немедленно уйти, но почему-то я продолжал си-
деть, угрюмо насупившись. .
- Конечно,... девочка... Что же еще,... - она улыбнулась и загляну-
ла мне прямо в глаза. - Но ты не принимай это так близко к сердцу.
Не переживай. Знаешь, сколько у тебя еще их будет,... девочек...
А эта... Эта останется с тобой до конца... Только не наяву, а по дру-
гому... Ну,... ты сам все поймешь когда-нибудь... .
- Как это,... - женщина прикрыла увлажнившиеся глаза, - не пом-
ню у кого: .

Среди миров, в мерцании светил .
Одной звезды я повторяю имя, .
Не потому, что от нее светло, .
А потому,... что мне темно с другими... .

Она опять вздохнула, как-то особенно грустно, поднялась и, по-
тянувшись всем гибким телом, поправила тяжелые волны густых
каштановых волос. .
- А я ведь... тоже была когда-то девочкой,... веришь? Когда это
было... И может,... тоже осталась для кого-то... единственной и не-
повторимой,... - она сорвала длинную травинку и поднесла к своим
полным, четко очерченным губам и стояла так, в тени осины, глядя
в дымчатую даль полей... .
Послышался гул пролетающего самолета,... а по ноге женщины
ползла маленькая, зеленая гусеница... .
И вдруг стало тихо-тихо... Будто вся природа задумалась о са-
мой себе... Даже замерли, находящиеся всегда в движении, осино-
вые листья... .
- Хватит трепаться! Все. Садись. Поехали! Чтоб я тебя еще по-
слушал, стерва! - мужчина резко захлопнул капот, вытер красное,
взмокшее лицо скомканным платком, закурил и выругался с цинич-
ной жестокостью. .
Женщина вздрогнула, повернула ко мне побледневшее лицо и,
не глядя мне в глаза, сказала, как учительница - медленно и с рас-
становкой, как будто самой себе: .
- Все будет хорошо. Все будет хорошо, - и пошла к машине. .
- Ой, босоножки забыла,... - обернулась она ко мне, открывая
дверцу... .
- Вот зараза,... - мужчина снова поднял капот и встал над ним в
замешательстве,... - воды залить надо... Придется к реке сходить...
Он достал из багажника ведро и замер, точно соображая, поче-
му бы не послать туда женщину. .
- А ты сходи, сходи, Витенька. Ну что ты так разошелся из-за ни-
чего, - опередила его женщина, умиротворенно и ласково склонив
голову на его плечо, - куда нам торопиться,... времени еще полно.
Сходи, милый, заодно и искупаешься, а то жарко так, - и протянула
ему вафельное полотенце, как-то кстати оказавшееся у нее в руках.
- Уговорила,... - мужчина прихватил полотенце и с видом челове-
ка, знающего себе цену, которого не проведешь на мякине, стал
спускаться к реке, напрямик, через поле... .
Женщина подошла ко мне как-то танцующе, покачивая бедрами...
Опустилась на колени, высоко подняв край платья. Она вертела в
пальцах янтарное сердце и явно хотела что-то сказать, но, видимо,
не знала как... По ее лбу катилась маленькая капелька пота... Вы-
ражение глаз женщины совершенно изменилось. В них появилось
что-то странное, какой-то мутный, блуждающий блеск,... Я почти
осязал ее текучий, приторно-обволакивающий взгляд,... он словно
потерял осмысленность... .
- Бывает, случается такое,... ни к чему не обязывающее,... пони-
маешь,... ты же уже взрослый мальчик... Это же так просто,... - про-
изнесла она низким, воркующим голосом, приблизив ко мне лицо,
и вдруг медленно провела острым, лакированным ногтем по моим
губам. Потом быстро оглянулась туда, где скрылся ее спутник с вед-
ром, и зашептала горячо, тяжело дыша: .
- Может,... прогуляемся немножко,... ну давай,... - она неожидан-
но сильно сжала мою руку, чуть повыше локтя... .
Я почувствовал, как откуда-то из-под ног наваливается, охватыва-
ет меня темная, неподвластная мне сила. И я понял, что может про-
изойти то, чего я никогда не прощу себе... .
- Нет! Я жду ребят! Они должны подойти скоро! - выкрикнул я
сиплым, простуженным голосом и, вскочив на ноги, отступил назад.
Наверное, это выглядело глупо... .
- Ну смотри, котеночек,... пожалеешь потом,... - почти прошипела
женщина и взглянула на меня с уничтожающей брезгливостью. .
Черты лица ее мгновенно приобрели жесткость и высокомерие.
Она поднялась, одела босоножки и скрылась в машине. .
Гадкое, пакостное чувство растекалось во мне,... как помойная
лужа по белому кафелю... .
Ну почему все так,... неправильно... .
Было такое ощущение, что меня сейчас вырвет... Я прошел в
глубину Леса, опустился в заросли трав, лицом вниз, и с пол-часа
лежал без движения, очищаясь от скверны... .

Я спускался по противоположному, лесистому склону холма, все
более удаляясь от лагеря. Мне захотелось добраться до железной
дороги - минут десять назад, сквозь расступающиеся впереди де-
ревья, до меня долетели отдаленные звуки проходящего поезда. .
Какое-то время в пути меня сопровождали две злобные, исте-
ричные птицы - я таких и не видел никогда - похожие на голубей, но
поменьше, серовато-бежевого цвета и со светлым пятном вокруг
глаз. Они кричали противными кошачьими голосами и поочередно
пикировали, норовя склевать меня живьем. .
За что такое неуважительное отношение? Что я сделал? Может,
прошел в недопустимой близости с их гнездом? Но вообще-то уже
Август - поздновато для взращивания потомства... Или, не спросясь,
нарушил границы их суверенных владений? Какого черта? Непонят-
но... Да пошли они... .
После инцидента на вершине холма я, мягко говоря, был нес-
колько не в себе, и потому не совсем адекватно реагировал на не-
культурное поведение разбушевавшихся летунов... .
Еще немного, и я вышел на небольшую солнечную поляну. Ниже
уровнем пролегала лента железнодорожного полотна, длинной ду-
гой прорезающая сосновую густоту лесного массива. .
Запахи железной дороги вызывали волнующее, грустно-радост-
ное ощущение встреч и расставаний, предчувствия новых впечат-
лений, ожидания чего-то... Каких-то грядущих перемен... Как будто
самое главное должно произойти не здесь, а где-то там, далеко-да-
леко, куда убегают стальные нити рельс... .
А может,... Самое Главное уже произошло в моей жизни... .
Расстелив куртку, я сел на солнцепеке, на заросшей густой корот-
кой травой насыпи, соорудив из рубашки подобие чалмы. .
Обалдевшие от солнца кузнечики безумствовали, соревнуясь в
искусстве музицирования, посредством задних конечностей... .
Не думая ни о чем конкретно, я плыл по течению неясных, рас-
плывчатых мыслей, пребывая в странном беспокойно-мечтатель-
ном состоянии... .
Рядом с моим лицом, в раскаленном воздухе зависла оса - ма-
ленькая летучая зебра, как будто разглядывая меня... Над ее поло-
сатой спинкой едва заметное прозрачное облачко - так быстро дви-
гались крылья насекомого... Я легонько дунул на заинтересовав-
шуюся мной любительницу сладкого - она загудела недовольно и
унеслась прочь - по своим осиным делам... .

И вдруг, я подумал... о НЕЙ... Не как о юной девушке. Я впервые
подумал о НЕЙ, как о Явлении, ниспосланном мне с необъяснимой,
непознаваемой целью... И что, быть может, мне предстоит жить с
этим долгие годы. .
Но зачем эта внутренняя отягощенность? Куда подевалась та
восторженная беззаботность, что еще год с небольшим назад все-
цело владела мной? .
Во мне произрастало что-то, совершенно отдельное от реаль-
ности, независимое от меня самого, неподвластное хирургическому
вмешательству разума. И это “что-то” возводилось в такую степень,
восходило на такую высоту, что не позволяло действовать соответ-
ственно обстоятельствам, обычным общепринятым методом обще-
ния - самые откровенные, сердечные человеческие слова казались
оскорбительной, неуместной болтовней, напрасным сотрясением
воздуха, убогими пустышками, неспособными выразить ничего... .
Где-то очень глубоко во мне зрела, выкристализовывалась вы-
мученная догма, табу,... что мне нельзя ничего предпринимать, ина-
че будет попрано Волшебство Тайного Замысла, порвутся тончай-
шие связи Невидимого Мира, ибо во всем этом, как мне представля-
лось, присутствовало нечто Большее, Высшее, не имеющее общих
границ с обыденной, земной жизнью, не укладывающееся в тесные
рамки наработанных схем людских взаимоотношений... .
Но всякий запрет вызывает желание преступить его. И я искрен-
не надеялся что-то сделать,... сдвинуться с мертвой точки... Но, мне
просто не хватало духа совершить что-то действительно значитель-
ное, к великому сожалению. Или... к великому счастью. Ведь, быть
может, то, что удерживало меня, то, что заставляло бездействовать,
было не душевной слабостью, не отсутствием решимости, а тем,
что оберегало, хранило меня от... разрушения Чуда. Вело единст-
венно верным, истинным путем... Может, в этом и есть высший
смысл - в вечном стремлении, в недосягаемости, но не в обретении.
В обретении, в обладании желанным есть что-то холодное,... близ-
кое к смерти... Лед завершения... Исход... Умирание мечты... Конеч-
ность... .
Но в то же время меня так безумно влекло к НЕЙ, что, порой, я
грезил о простых, ясных, даже, может быть, в чем-то примитивных
отношениях... Прямых и открытых. Без глубокомысленных раздумий,
без недосказанности и терзаний, без трепета душевного... Но со свет-
лой, каждодневной радостью и с тихим, гарантированным счастьем
совместного бытия... .
Если бы... Но тогда,.. исчезнет Тайна... Погибнет самая Суть Со-
кровенности... Погаснет Сияние Волшебства. И все вокруг окрасит-
ся в обычные, неброские цвета. Будет понятным и предсказуемым.
И ветер станет бескрылым, небо потеряет свои прозрачные паруса,
а утренние слезы тумана окажутся всего лишь водой. Конденсатом
влаги на мутном стекле... И сердце будет биться с выверенной раз-
меренностью отлаженного механизма. .
Но, может быть, так проще и правильнее жить... Видеть все так,
как оно есть, без радужного ореола сказочности. Обладать абра-
зивными свойствами души и получать максимум удовольствия от
жизни в материальном мире... .
Но так ли это на самом деле... Не знаю... И вряд ли узнаю когда-
нибудь. Потому что я не в состоянии, как лампочку в коридоре, вык-
лючить этот... Свет... Я не в силах остановить поток тихого, не по
земному струящегося от НЕЕ Света... .
Это были какие-то уж совсем взрослые мысли, и мне сложно бы-
ло разобраться в них... Понять самого себя. И потом,... в здравом ли
я уме, все ли в порядке у меня с головой. Или через это проходит
каждый? Откуда ж мне знать? Я не имел подобного опыта и варил-
ся в собственном соку переживаний, не желая никого допускать на
территорию своего сердца. .

Cправа на путях показался человек. Он шагал по шпалам с боль-
шой кожаной сумкой через плечо и с длинной железкой в руке, кото-
рой он периодически постукивал по рельсам. .

Господи поми-илуй, Господи спаси! .
В царство вечной жи-изни ты меня пусти! .
Немощен я те-елом и душою слаб, .
И страстей грехо-овных я покорный раб! .

- пронеслось-раскатилось по-над Лесом... .
Сначала я принял его за местного деревенского почтальона, но
по мере того как человек приближался, я разглядел в нем... высоко-
го, поджарого старика с военной выправкой, одетого в форму желез-
нодорожного служащего... Обходчик. В нем чувствовалась былая
стать и уверенность человека, знающего свое дело. Под фуражкой
белел короткий ежик совершенно седых, как свежевыпавший снег,
волос. Правый рукав кителя пуст и заправлен в карман. .
Обходчик еще издали отметил мое присутствие и, поравнявшись,
сошел с полотна и встал внизу напротив. Сдвинув фуражку на лоб,
он поглядел на меня с прищуром: .
- А я иду и кумекаю: не диверсант ли засел? - голос его был гром-
ким и с хрипотцой, - хотя, уж повывелись они все давно, - старик за-
ухмылялся и, опираясь на железку, довольно шустро поднялся ко мне.
Прокопченое на солнце лицо его было иссечено глубокими мно-
жественными шрамами, что ни в коей мере не портило, а наоборот,
сообщало облику старика суровую, мужественную романтичность.
Крупный, с горбинкой, орлиный нос, а под ним - густые и жесткие,
аккуратно подстриженные, подкрашенные табачным дымом усы...
И если старость может быть красивой - то, похоже, это как раз тот
случай. Наверное, он неплохо смотрелся бы в роли какого-нибудь
заслуженного рыцаря-ветерана давних эпох или сказочного скан-
динавского короля... При всем при этом, в нем странным образом
сочетались строгая породистость черт и юношеская порывистость
в движениях, горделивая, независимая осанка и проскальзывающая
во взгляде наивная доверчивость... Этакий Дон Кихот Путей Сооб-
щения, если уместна такая метафора. Несмотря на серьезное увечье
и род деятельности, старик был благообразен, чист и опрятен. .
- Я вот смотрю, какой-то ты тусклый,... не зазноба ли твоя от во-
рот поворот дала? А? Что, в точку попал? - вдруг произнес он с вы-
соты своего роста. .
Ну вот, опять... .
- Да ты глаза то не растопорщивай, - тут угадать не сложно – дело
молодое и понятное... А ты что здесь томишься? С поезду что ли от-
стал? - он расстегнул китель и присел рядом со мной, вытянув длин-
ные ноги в высоких яловых сапогах. .
- Нет. Из лагеря я. .
- Из лагеря,... - он как будто слегка помрачнел, - нынче много их,
лагерей то в округе понастроили,... особливо, в сторону Кашино, и
и дальше, вплоть до Верхней Сысерти, там вообще, вашего брата
пионера, как комаров перед дождем - лагеря ваши егозливые сплош-
няком идут... А вот только не пойму я надобности ихней. К чему это
детишек в одно место сгонять, да понуждать строем вышагивать...
- А звать то тебя как, сынок? .
Я назвался. .
- О! Так мы тезки с тобой! И деда моего так звали. Вот человек
был! Один кулак с твою голову! - он протянул мне большую, темную
и жилистую, как старое корневище, левую руку. .
Я слегка растерялся, но все же сообразил тоже подать в ответ
левую... .
Рукопожатие обходчика было коротким и крепким, что выдавало
в нем человека прямого и бесхитростного, но между тем, глубоко в
темно-синих, живых глазах его, под кустистыми, нависающими бро-
вями содержалась постоянно текущая, значительная мысль, точно
он вынашивал какую-то гениальную идею, но до поры до времени,
таил это при себе... .
- А сам то откуда родом будешь? - он снял фуражку и, стряхнув
с нее пыль стальных магистралей, одел на острое правое колено,
козырьком к себе. .
- Из Свердловска. .
- Из Свердловска,... - протянул он уныло, делая ударение на бук-
ве “е”. - А по мне так, как был Екатеринбург, так и остался. Это вот,
к примеру, ежели родился бы ты Еремой, а потом, когда уж в возраст
вошел, тебе бы и говорят: да никакой ты вовсе и не Ерема, а даже
напротив - совсем Фома! - он громко расхохотался, искренне раду-
ясь своему меткому сравнению. Потом подкрутил ус и продолжал:
- Я Екатеринбург то еще царским помню... Вот как раз дед то ме-
ня с собой и возил. На святки это было... Точно! Я тогда еще совсем
мальцом был, лет шести... Приехали мы в город то и встали как раз
вот где Покровский прошпект с Уктусской улицей сходится. А там
церква такая стояла о пяти куполах, Большой Златоуст,... красоты
неописуемой... А снежок такой идет, густой да пушистый... А наро-
ду кругом - тьма. Бабы какие-то расфуфыренные ходят - леденцы
сосут. В воздухе конфектами пахнет. Я и пристал к деду - купи да ку-
пи леденчик. А дед у меня суров был к такому баловству, а тут вдруг
раздобрился и аж целых два мне сунул. Это уж я сейчас понимаю,
что он по дороге где-то успел полушку опрокинуть... .
Ну и говорит мне дед: сиди, мол, здесь, и с телеги ни ногой. Я ско-
ро. Ему по кузнечному делу надобность была в контору зайти. Ну
сижу я, леденцы насасываю, губы слиплись... А сам на купола голо-
ву задрал,... а они так и горят, так и блещут золотом,... глаз не отвес-
ти... У меня аж шапка слетела. Смотрю - что такое? Понять не мо-
гу. Пригляделся - а это вороны... Подлетят к самому кресту, крылья
сложат - и сигают вниз по куполу, как по горке золотой. Катаются,
значит. Завидно мне стало, как бы, думаю, и мне на купол то взоб-
раться да с воронами покататься... Слез я с телеги то, подошел к
храму,... и стою - ворон считаю... Вдруг земля у меня из под ног уш-
ла, и как будто полетел я к воронам то, уж я и руками для верности
взмахнул... Гляжу, а прямо перед моим носом дедова бородища!
А оттуда, из бородищи то: “Ах ты, тудыть тебя растудыть!!!” .
Стало быть,... увели у нас лошадку то вместе с телегой и всем
тем, что дед на продажу вез... Всыпал мне тогда дед по первое чис-
ло, а только что с меня, малолетнего... .
Да,... хорошо там тогда было... .
Да и у нас не хуже жилось... Я ведь сам то с Седельников, с Ма-
лых. Отсюдова меньше часа неторопким шажком. Арамилка в то
время куда ширше и глубже была. Щука и голавль в повсеместном
изобилии водились, а из пруда без всякого труда запросто можно
было голыми руками сома достать, пуда этак на полтора... Про яго-
ды-грибы и говорить нечего - вдоль опушки пройдешься туда-сюда -
и уж не знаешь как корзинки до дому дотащить. .
А вообще места здесь зачарованные... Старики говаривали, буд-
то в незапамятные времена пролетал тут Ангел Господень, да и об-
ронил несколько перышек из крыл своих... И вот, вроде бы с тех пор,
над одним из холмов, с виду неприметном, в иные года, может раз
в двести лет, а может и поболе, открывается... дыра в неб
·есах и,
якобы, обязательно в дождь. И нисходит тогда на человека благо-
дать божья,... ежели оказался он в это время под дырой то,... мече-
ным, стало быть, становится человек. А вот только в чем именно
эта благодать - никто про то уже и не помнит... Вроде, как дар какой
дается... Да и о том, где этот самый холм находится, тоже ничего до-
подлинно неизвестно... Кто его знает... Может что-то и есть такое на
свете, чего и понять нельзя... .
Я вот, будучи человеком железнодорожным, всю жизнь по путям
путешествую, и много чего навидался, но по правде сказать, чего-то
уж такого из ряду вон-несуразно-чудесного не встречал... А может,
не везло мне просто на это дело... .
Обходчик как-то странно поглядел на меня, будто как провинил-
ся в чем: .
- А ведь вру я.... Как есть вру, старый хрыч... Был случай... Да не
случай даже, а прямо целая история с продолжением. Как же... Та-
кое разве забудешь... В августе... Вот в эти же дни... Мне в ту пору
годов тринадцать-четырнадцать минуло... Вот как тебе сейчас, на-
верное... А сам я с девятисотого,... вот и считай - когда это было...
Лето тогда дождливое выдалось. А к августу и вовсе лило нескон-
чаемо. .
Видно было, как заволновался старик, погружаясь в повествова-
ние и предвкушая вновь пережить события минувших дней: .
- Послала меня мать буренку нашу поискать. А коровенка, к слову
сказать, шебутная у нас была, бодливая. Отобъется от стада и ну
бродить по лесам... Так и в этот раз... Иду я, значит, себе, насвисты-
ваю, прутиком головки у цветков сшибаю.... А день выдался, я тебе
скажу - душе отрада. По сию пору две недели слякотно было без
передыху, а тут прямо чистый рай - ни облачка, тепло, ветерок лас-
ковый обдувает... Иду я вдоль речки, а вокруг птички поют, солнышко
к закату клонится. Хорошо! Я про корову и думать забыл. А тут, как
на грех, ребятишек встретил, товарищей своих деревенских. Они с
бережку в речку кувыркались. Ну и я с ними. Наплескались мы
всласть - ребята домой. Тут я про корову то и вспомнил. Может уж
вернулась? Но для проформы решил я пройтись еще чуток. А уж
завечерело основательно... .
Тут старый обходчик поднялся на ноги и заходил вокруг меня, то
снимая, то одевая фуражку: .
- Иду я дальше. Вдруг - тучка набежала. Захолодало сразу, ну и
известное дело - дождичек. Я в лесок. Дай, думаю, подымусь вверх
по склону, полянка там такая есть с сочной травкой, не там ли кор-
милица наша. А дождь то так и зачастил.... Всего чуть-чуть поднялся
то, гляжу,... шагах в десяти передо мной... девушка стоит, к молодой
сосенке прислонившись... Вся из себя ладненькая такая... Волосы
длинные, светлые... и одета не по-нашему,... вся в белом, кружев-
ном, как барышня на выданье... И видать, что в печали она,... огор-
чена чем-то сильно, и смотрит на меня из-под ресниц... И будто свет
от нее... А глаза у ней,... как бы тебе сказать,... ну вот,... прямо в са-
мую душу... Я так и застолбился на месте. Не видал я таких сказоч-
ных девушек отродясь. Кто, думаю, такая, откуда? Да и чудно мне
стало - что это такая прянишная принцесса в сыром лесу на ночь
глядя делает... А у самого под коленками дрожит... А в это время,
словно колокольчик где звякнул. Не коровка ли наша пропащая?
Только головой в сторону повел,... глядь - а девушки то и нет... Подо-
шел я к тому месту, где она только что стояла, а по траве... голубой
пламень кругами расходится,... и сильно так земляникой запахло,...
да ведь только отошла уж она давно,... земляника то... Не по себе
мне стало. Огляделся я, смотрю - а с ветки той сосенки, подле кото-
рой девушка была... свисает что-то. Вроде как медальончик на це-
почке... А смеркается уже, а он блестит как то... сам собою,... и на-
писано что-то на нем закорючками чужими, нерусскими... Хвать я ту
штуковину, а она как кипяток горячая, аж кожа у меня зашипела...
Испугался я дюже, но вещицу не выпустил, а в руке зажал и бе-
гом домой - к мамке. Пока бежал - медальончик остыл, а на ладош-
ке - волдырь с редиску. Прибегаю, а мамка меня и спрашивает, что,
мол, с рукой то. Да так, костром, говорю, ожегся... А сам медальон-
чик тот припрятал надежно. А буренка то наша сама потом пришла,
под утро. Глаза шире рогов, вымя нарастопашку и дрожит вся... .
И стала она после этого тише воды, куда и весь гонор подевался.
А медальончик тот стал я потом на груди носить, вместе с крес-
том нательным... А ежели спрашивал кто о нем, отвечал - нашел,
мол, да и все тут. Даже мамке родной так ничего и не сказал... .
Я слушал историю обходчика, чем-то напоминающую сказы Ба-
жова, с возрастающим вниманием - у меня не было причин не ве-
рить старику - вряд ли он выдумал такое... Маловероятно, что его
простой и открытой натуре свойственны были изощренность ума и
воображения. Да и зачем ему что-то сочинять. Скорее даже наобо-
рот - не вполне владея изложением виденного, он, вероятно, упус-
тил что-то, какие-то незначительные, на его взгляд, подробности,
или запамятовал, по причине почтенного возраста. Хотя, конечно,
в своеобразном красноречии и живости повествования ему опреде-
ленно нельзя было отказать... .
Старик опустился, наконец, на траву, помолчал и добавил: .
- А приключилось это совсем невдалеке от деревеньки нашей,...
километра полтора-два, как по Арамилке вниз идти... Там теперь,
вроде как пионеры обитаются... .
- Да ну?! .
- Вот тебе и ну,... жерди гну... Погодь-ка,... - он строго взглянул на
меня, - да ты ведь, давеча, говорил, из лагеря будешь... Не из этого ли?
- Из него. .
- Ба-а-а... Вот так фокус... Х-м-м,... - старик будто огорчился чему-
то. - Ну и как оно,... житье то ваше коллективное? Не до чудес вам,
бедолагам заорганизованным... Маршируете всё, да в трубки дуди-
те - птиц пугаете. .
- Я в трубки не дужу. Я по барабану стучу. .
- Вот я про то и говорю... .
Обходчик явно расстроился, узнав, что я именно из этого лагеря.
Он с хмурым видом полез в свою сумку и вынул завернутые в газету
отварные картофелины в мундире, черный хлеб, большую, чищен-
ную луковицу и спичечный коробок с крупной, темной солью. .
- Чем богаты.... Не побрезгуй,... - разложил он свое угощенье. .
Я без должного аппетита сжевал пару картошек, запив их кислым
подбродившим квасом домашнего приготовления. Старик же с ви-
димым удовольствием употребил свой дорожный обед, круто пере-
сыпая солью разваристый картофель. .
- Ну вот,... заправились маленько,... - настроение обходчика улуч-
шилось, он мастерски скрутил из обрывка газеты “козью ножку”, ору-
дуя одной рукой, как не каждый двумя, засыпал табаку из кисета и
густо задымил, щурясь на блестевшие под солнцем рельсы: .
- Ты смотри, день то какой сегодня, так и шпарит... Жарища! Щас
бы в речке побултыхаться... Эх-ма!... А давай-ка мы с тобой в тенёк
перебазируемся. .
Мы поднялись и вошли в разморенный зноем Лес, где невдалеке,
под старой, ветвистой сосной, наверное, уже не одно тысячелетие,
покоились могучие, покрытые высохшим мхом камни. .
Я заметил, как с плоского, серого гранита в зеленую траву, живой
стрелой слетела маленькая прыткая ящерка. .
- Ну вот,... испужали животинку то,... не дали, понимаешь, понежи-
ться на теплом камушке,... - пожалел обходчик осторожную лесную
рептилию, усаживаясь на древние останки горной породы. .
Я тоже удобно устроился на щербатой поверхности каменной
глыбы и в нетерпении ожидал продолжения рассказа... Почему-то я
был уверен, что это далеко не конец. .
- Ну хорошо,... слухай дальше,... - повернулся ко мне старик, до-
курив самокрутку и прокашлявшись: .
- Пришло время и дружки мои женихаться стали - с девками по
сеновалам ползать. А я, хоть и видный был парень, и естество мое
в исправном виде содержалось, в ихнюю сторону и не смотрел даже.
Извелся, измаялся я весь - девушка та с ума у меня не шла. Запала
в сердце - и все тут. Как околдовала. Сколько раз за те годы я на
холм тот подымался, все ждал-надеялся - не появится ли... .
Да и сейчас,... уж сколько лет пролетело - а все забыть ее не мо-
гу, глаза ее по сию пору каленым железом меня жгут... .
Он замолчал, пригладил непослушный ершик волос и зачем-то
застегнул китель на все пуговицы. .
День уже давно перевалил на свою вторую половину, но разъя-
ренная звезда, похоже, задумала испечь из Земли гигантский кос-
мический колобок... Здесь, на опушке Леса было не так жарко, но от
духоты не спасала даже плотная тень сосен. .
- Товарняк,... на Егоршино,... - вдруг произнес старик тихо и за-
думчиво,... - и снова умолк... .
И только секунд через пятнадцать до меня донесся слабый звук
со стороны железнодорожного полотна. А минуты через две мимо
нас прогромыхал чумазый локомотив с прицепленной вереницей
вагонов. .
И опять - неподвижные деревья, объятые солнечным огнем, да
звонкий стрёкот кузнечиков... .
- Я ведь семейством так и не обзавелся, - вернулся старик к сво-
ему рассказу, свободно развалившись на широком камне, - так и про-
жил бобылем. Ни детей, ни плетей. Два года назад последнего род-
ного брата схоронил... Женщин, конечно, пользовал, куда ж без них,
окаянных,... живой же я человек. Однако, долго при себе держать я
их не мог - отзыва сердечного в себе не чуял. Сердце то мое, видать,
у той девушки лесной осталось... Навсегда... Вот, стало быть, как...
Ну, да ладно... Пробежало этак годков двадцать - тут и война по-
доспела, Отечественная... На Гражданскую я не ходил - отец тогда
пример, а потом и мать... Я за старшего остался, с тремя братьями
и сестренкой... Голодно тогда было... Ну и надорвался... Болел дол-
го, насилу оклемался... .
Ну и вот, собрался я, значится, с немцем воевать, а мне уж, к то-
му времени, считай, сороковник с привеском стукнул. .
Старичок-доктор, что в военкомате мой организм на годность
проверял, мне и говорит: позвольте, уважаемый, Вашей вещицей
полюбопытствовать, и с медальончика моего глаз не сводит. Отчего
же нет? Снял я вещицу свою и протянул доктору - извольте, мол,
любопытствуйте. .
Долго он медальончик мой разглядывал - всё бровями шевелил.
А потом и говорит: это в высшей степени удивительно, я языков мно-
го знаю, но здесь не язык, а скорее знаки,... и еще какое-то слово на-
звал,... криво,... криво,... - старик увел глаза под лоб, пытаясь вспом-
нить мудреное слово. .
- Может,... криптограммы? - подсказал я. - Тайнопись, значит. .
- Да, точно! Кривограммы! Но я, говорит, ничего подобного никог-
да не видал... .
Отвоевал я почти всю войну - и ни одной царапины! И вот, стало
быть, случился у меня юбилей - сорок пять годочков отжил на свете.
А дело было уже на германской территории, в одной деревеньке их-
ней... .
Дня за два до того, немца мы из этой деревеньки вышибли, но по
щелям еще прятались снайпера - гадюки... А был у нас младший
лейтенант - Ваня Журавушкин. Веселый солдатик, жизнерадостный.
Его на следующий день снайпер то и укокошил. Прямо в глаз уло-
жил. Он и понять ничего не успел. Так и запомнил я его - мертвый
лежит, а улыбается... .
Сидим мы, значит, под яблоней, а на ней уж почки налились, вот-
вот зацветет,... хотя март еще только, а снег уж месяц как сошел...
Сидим мы, байки травим, да шнапс потягиваем - вроде самогон-
ки нашей, только пожиже. А хорошо так вокруг, как у нас в мае,... да
и войне уж скоро конец... .
А Ваня Журавушкин и говорит, сходи-ка, Степаныч, да принеси-
ка нам еще бражки германской. Поскольку ты виновник торжества,
то изволь, говорит, ублажить нас до потери пульса. Ну я и пошел. А
сам то уж прилично выпимши был... А в том дому, где мы квартиро-
вали, подвальчик имелся. Славный такой подвальчик, скажу я тебе...
Каких только напитков для нашего брата, солдата, не припасено...
Спустился я, значит, в подвальчик, спичкой чиркнул и ищу глаза-
ми бадью то со шнапсом... А там в углу бочка здоровенная стояла...
И слышу я, будто шевеленье какое за ней... Ну, думаю, попался,
каналья! Шасть за бочку то, а оттуда как жахнет огнем, и все... не
помню ничего... Очнулся - грудь болит нестерпимо, а надо мной ре-
бята стоят - похохатывают... Ну, говорят, Степаныч, в рубашке ты
родился, и показывают мне медальончик то - а он в лепешку весь...
Пуля то точнехонько в медальон угодила... Оказалось, за бочкой
пацаненок немецкий прятался лет десяти... Ребята говорили, еле
пистолет у него вырвали, а он трясется весь и описался от страху....
Мальчонку того к коменданту потом свели, а у меня синячище на
груди месяц не сходил... .
Старик поднялся, снял китель, повесил его на сук сосны и, остав-
шись в голубой, в тонкую полоску рубашке с завязанным в узел пра-
вым рукавом отошел шагов на пять и, стоя ко мне спиной, сказал
медленно и с грустью: .
- Знаю я, о чем ты спросить меня хочешь - не тот ли это холм был,
над которым дыра в небе открывается. Не знаю... Не думаю... Пото-
му как, кроме тоски по той девушке, никакой благодати я не почувст-
вовал,... да и дара у меня особого не нашлось - всю жизнь обходчи-
ком отшагал, с перерывом на войну. А вот только выходит, что та
девушка лесная от смерти меня спасла... А может, это и есть благо-
дать то... .
Обходчик возвратился на камень и, откинувшись спиной на сос-
новый ствол, произнес в размышлении: .
- Странно... .
- Что? .
- Так ведь не рассказывал я никому об этом... Все при себе дер-
жал. Разве что только одному человеку открылся - Ване Журавуш-
кину. Крепко нас война сдружила, хоть и младше он меня был поря-
дочно. Да и то, тогда мы в окружении были, я и подумал: сгину на-
веки, а никто и не узнает... А ведь вот как обернулось: Ванюшки уж
почти тридцать лет нету, а я - вот он, живехонек. А он мне тогда еще
сказал: вот, мол, закончится война - я в ваши края подамся и девуш-
ку твою расчудесную обязательно разыщу... Вот и разыскал... Да...
- А что с медальоном? .
- А пропал он... .
- Как пропал? .
- Так меня ведь после этого случая два раза контузило, перед
самой Победой. В последний раз буквально из-под земли вырыли...
Какой там медальончик - самому бы целым остаться... Хотя, конеч-
но, жаль мне было расстаться с ним... .
А дело было вот как: уже под Берлином,... городишко там был
такой небольшой, но с высоченной ажурной церковью, с ангелами
на крыше... А внизу, у самого основания, из щели пулеметчик лупит
безостановочно... А мы с ребятами в дому напротив, и надобно нам
на ту сторону прорваться,... а он, падла, так и строчит, так и строчит,
спасу нет, уж четверых наших на тот свет отправил, гад.... .
И вдруг на меня как просветление какое нашло, в голове пусто
стало и сделалось мне все нипочем, вот что хошь со мной делай,
такая звонкая легкость во всем теле,... и мурашки забегали. Встал
во весь рост, рванул гимнастерку и закричал не своим голосом:
“За Расею! За барышню прянишную!!” Выскочил наружу и бегом
на злодея. В одной руке медальончик зажат, а в другой - граната
противотанковая. Бегу я, а сам про себя думаю: ну, Андрюха, вот и
смерть твоя пришла. А только нисколько не страшно почему-то.
Будто я и взаправду умер и на себя со стороны смотрю... А пули так
и свищут... Врешь, не возьмешь! Подбежал я к церкви, вырвал чеку,
да и сунул гранату в щель то, фрицу под нос. А откатиться то не ус-
пел - там железяка гнутая торчала, вот и зацепился рукавом... .
Красно все сразу стало. Только сердце свое слышу, но не в себе,
а вроде как на отдалении... .
Глаза открываю - простыни белые... Надо мной лампочка в пла-
фоне, а на нем муха жирная, ножками сучит... .
А сбоку от меня такой мужчина солидный в возрасте стоит, с бо-
родкой стриженной... и пенсне на носу... Все, говорит, солдат, кончи-
лась для тебя война, а сам глаза в сторону отвел... Собрали, гово-
рит, мы тебя по частям почти что... Как уж ты выжить изловчился -
ума не приложу... Видать, есть у тебя что-то особенное, раз так креп-
ка в тебе жизненная сила. А я еще понять ничего не могу,... и руку
правую ему протягиваю - поздороваться.... А ее и нет... Оттяпали
мне руку то по самое плечо... .
Здесь старик впервые за все время пребывания со мной выру-
гался. Крепко. Но к месту. .
- Поплохело мне сразу... Как же я теперь, думаю, калечный,
с принцессой своей прянишной обниматься буду,... ежели встре-
титься доведется... Повернулся я тогда к стенке и заплакал горю-
чими слезами, поверишь ли, первый раз в жизни... .
Обходчик одел китель, снова скрутил цыгарку, и в полном молча-
нии сосредоточенно выкурил ее, глядя себе под ноги, где среди тра-
вы и шишек копошились большие, чернявые мураши... .
- Странная штука - жизнь,... - старик затушил окурок о камень и
обратил ко мне какое-то растерянно-обиженное лицо. - Когда я был
молод, почки на деревьях весной прямо лопались, а теперь - едва
проклевываются... Пронеслось-прокатилось все,... как вагончики
разноцветные по рельсам... Да... Теперь другой расклад - дороги
нет назад... О! Как завернул то! Ни дать ни взять - стихи из книжки!
Но ты знаешь, внутри себя я все тот же мальчонка, которого мамка
буренку искать послала... Как так... Нескладушки какие-то получают-
ся... .
А самое главное,... верю я,... верю, что найду,... найду свою ба-
рышню прянишную... Может быть не здесь... Не в этой жизни... Ведь
если уж совсем ни во что не верить - то тогда и жить незачем... По-
тому как, все на свете тлен и ржа,... окромя кручины сердечной...
При этих словах старик обронил крупную, одиночную слезу на
синюю материю кителя. .
С сосны на невидимой нити паутины спустился маленький пау-
чишка, прямиком на лежащую на камне фуражку старика... Не най-
дя ничего, заслуживающего его внимания, паучок без задержки за-
спешил обратно наверх. .
- Да,... - обходчик вздохнул и положил тяжелую руку на мое плечо.
- Но и это еще не вся история... .
- Как? .
- В шестидесятые годы появились,... как их,... Да! Следопыты!
И стали они разыскивать по всему свету: кто без вести в войну про-
пал, кто где сгинул или чьи останки безымянные без упокоения ле-
жат. Или кто без награды остался незаслуженно... Благое дело! Пра-
вильно говорится: война не закончена, пока не похоронен послед-
ний погибший солдат. .
И вот, благодаря их стараниям нашла и меня моя медаль “За от-
вагу”, за тот самый городишко с церковью... А в том месте много
тогда наших полегло... .
И приходит мне бумага, а в ней: так мол, и так - просим, дескать,
Вас прибыть на сооружение братской могилы однополчан Ваших
туда то и туда то. .
Выправил я документы да и поехал в тот городок германский,...
где-то название его у меня записано, а так никак запомнить не мо-
гу - уж больно длинно, да заковыристо. .
Прибыл я на место - дивлюсь: как у них все ладно да чисто уст-
роено - ни соринки, ни пылинки! Все кругом до блеска вылизано.
Одно слово - немчура! Чего-чего, а уж аккуратности и порядка у них
не отымешь. Факт! Вот и церковь та, где руки я лишился, как будто
заново отстроенная, и ангелы на крыше вот-вот взлетят... Красота...
Старик затих, прикрыв глаза и склонив голову... Не уснул ли? Ра-
зомлел, видать, старый обходчик... А разбудить неудобно... .
Минут двадцать он оставался недвижим, как вдруг встрепенулся,
прокашлялся и продолжил свой рассказ, похоже, пропустив какую-то
часть повествования: .
- Да... Что ж... Приняли мы, как водится, на грудь, помянули ре-
бят наших. А тут как раз грузовичек, чистенький такой, чернозему
подвез - деревца высадить возле памятника то... .
Поддел я на лопату землицы немецкой, глядь - вроде как блесну-
ло что-то меж комьями... Нагнулся,... глазам не верю!!! Быть того
не может!!! То ж медальончик мой!!! Ну как тут не скажешь - чудо из
чудес! Медальончик мой спустя двадцать с лишним лет сызнова ко
мне вернулся! Вот так да!!! Не диво ли дивное? А?! .
- И правда,... удивительная история,... хоть кино снимай... .
- Так ведь и это не конец! - хлопнул себя по коленке старик, воз-
бужденный своим невероятным рассказом. .
- Да что Вы?! .
- Вот те крест!!! - он истово перекрестился и, выпучив на меня гла-
за, выдержал паузу. Видимо, для пущей убедительности. Затем про-
должил спокойно, как ни в чем ни бывало: .
- Года три после этого прошло, и вот, довелось мне по какому-то
делу через холм тот идти, где девушку я свою лесную повстречал.
А я ведь, как с войны пришел, на него больше не хаживал - что, ду-
маю, понапрасну душу травить. Вот иду я, а пионерия ваша огла-
шенная уже вовсю там горланила... Cчитай, лет двадцать пять с га-
ком там не был, и так на меня накатило вдруг все,... вспомнилось,
ну вот, как вчера было... И захотелось мне сосенку ту отыскать, под-
ле которой барышню я свою увидел. А сосенка та приметная была
- на два ствола... Обыскался весь - нет и все тут! Хоть ты тресни! .
И вдруг на меня подозрение нашло - не попала ли сосенка в за-
гон лагерный... Нашел я дыру в заборе, прошел всего никого - а вот
она, родимая... - в аккурат возле одного барака, в каких вы ночлеж-
ничаете,... и вся земля вокруг нее вытоптана... Только не сосенка это
уже, а целая соснища. Постоял я возле нее, рукой по шершавому
стволу провел и обидно мне стало до слез. Все равно что конфиско-
вали у меня что-то... Ребятня вокруг меня столпилась, вылупилась
- ты, мол, дедушка к кому? К кому, к кому... К Фому... Вот с тех пор я
пионерию то и не жалую. Плюнул я в сердцах и пошел дальше по
своему делу, а сам медальончик рукой нащупываю... А нет его... .
Опешил я... Да что же это... Как от реки подымался - точно - был!
Эх, черт, пере,... - старик внезапно зашелся в долгом мучительном
кашле, пригнув голову к самым коленям... .
И в это время меня точно током ударило, я даже вспотел от мгно-
венной догадки и фантастического совпадения в череде случайных
событий! Сунув руку в карман я судорожно нащупал тот кусочек ме-
талла*, что нашел сегодня ранним утром на склоне лагерного холма,
и крепко зажал его в ладони. .
- Тьфу ты, зараза! Пропади ты пропадом! - старик укротил свой
кашель с помощью очередной самокрутки и, вытирая покрасневшие
глаза, продолжил: .
- Так,... на чем я,... А, да! Хватился я - а нету медальона то! Эх,
думаю, черт! Перетерлась видать, тесемочка то... Кинулся назад,...
да разве найдешь теперь... Эх-ма, думаю, где нашел, там и потерял.
На том и успокоился. Пять лет уж прошло. .
Вот такая, стало быть, история... Вот теперь - конец! .
- А вот и нет! - спрыгнул я с камня, еле дождавшись последних
слов обходчика. - Он?! - и раскрыл мокрую ладонь перед горбатым
носом старика. .
Старик побледнел, и я увидел как у него под щеткой усов мелко
затряслись губы. Он выхватил у меня медальон и, вскочив на ноги,
отбежал в сторону. Вытащил из кармана кителя круглые очки в ро-
говой оправе и принялся разглядывать медальон так и сяк в лучах
солнца. Затем заговорил хрипло и возбужденно, повторяя как за-
клинание: .
- Он! Он, родимый! Слава тебе, Господи! Нашелся! Он! Он, роди-
мый! Нашелся! Слава тебе, Господи! Он! .
Вид у обходчика был совершенно очумевший. .
- Заболтался я тут с тобой, мне на станцию надобно, по службе,
- вдруг забормотал он скороговоркой, не глядя на меня, сбежал вниз
и зашагал по шпалам не по годам быстрой, пружинистой походкой -
ни спасибо, ни до свидания... Мне даже обидно стало... .

Раскрасневшееся солнце пылало уже далеко на западе и, поу-
мерив жар своих лучей, приближалось к волнистой линии горизон-
та, затянутой оранжевато-фиолетовой вечерней дымкой. На абсо-
лютно чистом до сих пор небосклоне появились длинные, тонкие
мазки облаков... .
Я встал с камня и двинулся вдоль опушки обратно, по направле-
нию к лагерю, раздумывая над странной и почти неправдоподобной
историей старого обходчика, в которой и я, поневоле, стал, быть
может, последним звеном... .
Кузнечики стали стихать один за другим, отыграв свои партии в
сегодняшнем концерте... .
Минут через пятнадцать я увидел злополучный холм, где пришлось
мне встретиться с непонятными, дурными людьми из старого “москви-
ченка”. Решив обойти холм справа (так путь был короче), теперь я шел
уже по грунтовой дороге, все также вдоль опушки... .
Вдруг я услышал характерный звук насекомого, доносящийся
с молодой березы, одиноко растущей на краю овсяного поля мет-
рах в ста пятидесяти впереди меня. Спутать этот резкий, насыщен-
ный звук ни с каким другим я не мог - конечно, это была так называ-
емая “кобылка” - особый вид кузнечиков - очень крупных, ярко-зеле-
ного цвета, ведущих обособленный, одиночный образ жизни. В от-
личие от остальных стрекочущих собратьев кобылка предпочитает
петь не в освещенной, прогретой послеполуденным солнцем траве,
а на деревьях, и именно почему-то на молодых березах, в то недол-
гое время преддверия сумерек, когда солнце еще не зашло, но жгу-
чая энергия его уже далеко не так откровенна и напориста и длин-
ные тени деревьев тают в вечерней неге притихших полей... .
Судя по всему экземпляр, облюбовавший эту березу имел весь-
ма внушительный вид - голос его был вызывающе громким и далеко
разносился по холмистым просторам. .
Осторожно подойдя к дереву, я вглядывался в густоту его листвы
и обдумывал как бы скрытно и бесшумно подняться по стволу...
Мне вполне удалось осуществить затеянное - ветви березы рос-
ли довольно удачно для лазанья... .
Видимо, заподозрив неладное, кузнечик умолк, не желая более
услаждать мой слух, и я уже было совсем отчаялся отыскать замас-
кировавшегося в листве насекомого, но в это время низкое солнце,
скрывавшееся в большом кучевом облаке, обнажило нижнюю поло-
вину диска, осветив березу красно-оранжевым сиянием, и я,... вдруг
увидел его... Прямо перед собой, на безлистном сучке, с тонкой по-
лоской колыхающейся бересты. .
В продолговатых каплевидных глазищах кузнечика отражалось
угасающее Августовское солнце. Он тихо шевелил длинными, упру-
гими усами и чуть вздрагивал короткими полупрозрачными крылья-
ми. Полное, сегментированное брюшко его едва заметно двигалось...
Я, конечно, ожидал обнаружить нечто необычное,... но это был
просто монстр,... не кобылка, а прямо зеленая усатая лошадь, сдуру
заскочившая на дерево. Поющий крокодил, отверженный африкан-
скими сородичами за сухопутные замашки и странное пристрастие
к березовым посиделкам. Я поразился невиданным размерам кузне-
чика - почти в половину моей ладони! У меня заколотилось сердце -
я захотел завладеть им сейчас же! .
Опасаясь спугнуть объект вожделения, я медленно, очень мед-
ленно протягивал руку к кузнечику, дабы усыпить его бдительность
и надеясь, что он примет это за движение ветвей. И мне удалось
занести ладонь над узкой спинкой насекомого. Оставалось только
молниеносным движением схватить березового солиста и я, приго-
товившись к решающему моменту, чуть шевельнул правой ногой,
проверяя устойчивость своего положения... .
Громкий хруст ломающейся под ногой ветви, и... я полетел вниз
с пятиметровой высоты. .
Мне повезло - почва под березой была мягкой и изрытой, густо
поросшей сорной полевой травой. Но без потерь не обошлось - ра-
зорванная штанина и сильно пораненная об острый сук лодыжка -
вот плата за посягательство на свободу братьев меньших... .
С помощью сочного, широкого листа подорожника я остановил
кровь и, чуть прихрамывая, двинулся дальше. .

Скоро на моем пути возник лесной полуостров, темным сосно-
вым клином вдающийся в светлое овсяное раздолье. Я захотел
пройти его насквозь, сократив время и расстояние. .
Лес здесь был глухим и замшелым, изобиловал пнями и пова-
ленными деревьями. Пахло сыростью и грибами. Продираясь через
колючие кусты шиповника, я цеплял на себя лохмотья липкой паути-
ны, как вдруг, впереди, за покосившейся елью увидел восседавшую
на пне одинокую худенькую старушку в синей фуфайке и в белом
платке на остроносой голове. .
Вдоволь наслушавшись обходчика, я не желал больше вести бе-
сед, да к тому же теплилась надежда вернуться до отбоя, и я стал
тихонько пробираться в обход бабули... Но, как видно, плохой из
меня оказался лазутчик... .
- Кто здеся?! - гаркнула старуха в тишине вечернего Леса. .
Ну все. Застукали... .
- А ну-ка, поди сюда, мил человек. .
Я вышел из-за кустарника и предстал пред чуткой бабулей. .
- Иди-иди ближее, не Яга я, не укушу. Да и нечем уж кусаться то...
А я, грешным делом, думала, грибник какой из нашенских, глядь -
ан нет, без корзинки ктой-то чужой ходит... Ты чего здесь колобро-
дишь без причины? .
- Да я из лагеря, ну,... там,... рядом с Седельниково... .
- Эвона что... Из лагерю,... - старушка оглядывала меня с головы
до ног маленькими лукавыми глазками. - Эк, тебя занесло,... не за-
плутал ли? .
- Нет, не заплутал. Так себе... Гуляю просто... .
- А портки то где разодрал, бродяжник? .
- Да,... букашек ловил... .
- А вот гляди-ка, чего покажу,... - старуха откинула край выцвет-
шей материи, покрывавшей вместительную, плетеную корзину, сто-
явшую у нее в ногах. Корзина была доверху наполнена крепкими
головастыми опятами. - Каких близнецов-молодцов я сподобилась
добыть! Ай да бабка! Нынче год то ихний, опятошный! Так и прыга-
ют сами в корзинку - успевай только подставлять... А ты, гуляешь,
значится... Знамо дело! Отчего же не погулять то! Оно ведь как бы-
вает: пока можется - ты и ног своих не слышишь. А вот потом погу-
лял бы - а нечем. Исходились-истоптались ноженьки то. А так бы и
побежал, так бы и полетел бы... О-хо-хо... Воля твоя... Прости меня,
грешную... .
Старуха зашептала что-то еле слышно и как будто совсем забы-
ла о моем существовании, но вдруг встрепенулась радостно: .
- Ну-ко-ся, притулись-ка рядышком. Мы с тобой сейчас славно
попируем! У тебя, поди, и маковой росинки во рту не бывало, за
цельный то день... .
Я присел на свободную часть широкого пня, поросшего мелким,
курчавым папоротником. Бабка порылась в котомке и вынула что-то,
завернутое в белую холстину. - На-ка вот, пирожка с картошечкой
отведай, - она протянула мне большой, благоухающий ломоть с под-
жаристой корочкой. .
- Ешь, ешь, не кочевряжься - сама стряпала, еще не простыл да-
же. В лагерях то твоих... таким небось не потчуют. Ум отъешь! .
Пирог оказался действительно удивительно вкусным и пах до-
машней уютной теплотой. .
- А ты, часом,... не того? Не сохнешь ли по ком? - вдруг спросила
старуха ни с того ни с сего, слизывая крошки с увядших губ. .
Пирог застрял у меня в горле и я прямо чуть не слетел с пенька
от такой бабкиной прозорливости: .
- А что, это так видно? Я сегодня уже третий раз это слышу... .
- Да нет,... нет... Издалеча не видать. Не серчай. А только глаза
у тебя,... как пустой колодец - проплаканные насквозь... А ты плюнь
на это. Плюнь, да разотри. Вот и вся недолга. Тебе ведь еще жить
да радоваться. А ты ходишь, как неприкаянный по лесу... Так ведь
прогоришь весь и будешь как сухая головешка - ни богу свечка, ни
черту кочерга... А тебе сколь годков то будет? .
- Четырнадцать уже... .
- Да что ты! Типун тебе на язык! - замахала она крючковатыми
руками, - окстись, родимый! Не гневи бога! Уже! Ты, мил человек,
считай, и не живал еще! Уже! Я вот девятый десяток на свете топ-
чюсь, а и то так не скажу. А ведь у меня... троих сыночков немец
проклятущий забрал... И где они лежат, кровинушки мои,... одному
богу ведомо... .
Старушка опять что-то зашептала и рукавом поношенной фуфай-
ки вытирала обильно побежавшие слезы... .
Через минуту она успокоилась и с удовольствием уминала остат-
ки душистого пирога, хитро поглядывая на меня. .
- Деваха то твоя эта, что,... поди больно красива, а? - опять при-
нялась допытывать она меня, допивая холодный чай из молочной
бутылки. .
- Больно... Вот именно что - больно... .
- Ноет, знать, сердечко то,... - старушка разулыбалась непонятно
чему, зашамкала сморщенным ртом и, поправив платок, засобира-
ла свою котомку. И вдруг запела неожиданно высоким, задорным
голосом: .

Помню, я еще молодушкой была-а-а, .
Вечерело, я сидела у ок... .

- но икнула и зачихала, а потом долго и громко сморкалась в
большую цветастую тряпицу. .
- Ну иди, иди с богом,... а то уж засумерничает скоро. Кабы дож-
дя не приключилось, - она подняла остроносую голову кверху, туда,
где окрашенные багровым, закатным светом, наползали друг на
друга тяжелые, рваные облака. - Да и я поплетусь потихоньку... Во-
свояси... Иди,... горемышный,... - махнула она рукой. .

Распрощавшись с бабулей, я вышел на открытую местность, на-
мереваясь пересечь овсяное поле, отделяющее меня от реки. .
Предчувствие старушки оказалось не напрасным - изгнанные
солнцем облака, теперь, в отсутствие светила, в угрюмом молчании
собирались в лохматые, устрашающие тучи, явно замышляя что-то...
Душный, напоенный фитонцидами воздух еще не остыл, но ви-
димое пространство окрасилось в мрачные сизо-зеленоватые тона.
Лес стоял темен и нем, плотно сомкнув деревья. Из заглохших
полей ни звука. Никакого движения вокруг. Только вверху, над моей
головой вздувалось, ворочалось и громоздилось, предвещая скорую
развязку. .
Я остановился в волнении, между Лесом и полем, в ожидании
действа... .
И вот, вздрогнули листья ближней ко мне осины, и обновленный,
посвежевший ветер слетел на землю, неся на крыльях целительную
прохладу, и Лес приветствовал его шумно и радостно. И опаленные
зноем поля распахнулись навстречу затяжелевшему небу, готовые
благодарно принять его бремя... .
И грянул дождь! Дождь, ликующий и щедрый! А там, за холмами,
далеко на востоке уже шествовала гроза в убранстве электроогнен-
ной парчи, торжествуя и властвуя. .
Сквозь шум воды до меня донеслись едва слышные звуки горна...
Отбой. Не успел... Ну что ж теперь... .
По склону насытившегося поля катились ручьи избыточной влаги.
Я с трудом преодолел вязкое овсяное бездорожье и достиг берега
реки. Ночь уже поджидала меня здесь, и черная, шипящая под дож-
дем вода казалась бездонной пропастью. Я вошел в нее не без опас-
ки, но был смущен ее неожиданно ласковым, теплым прикосновени-
ем. Оглянувшись вслед уходящей грозе, я, как был, в одежде (все
равно весь мокрый) лег в мелководье, на мягкое песчаное дно и,
омываемый нежными струями, слушал легкий перестук камней на
перекатах... .
Покинув речную купель, я заторопился вдоль берега, приближа-
ясь к лагерю. Дождь на время ослабел, отдав часть своей силы пе-
ресохшей земле, но резко похолодевший воздух пробирал до костей...
Впереди, за деревьями засветились огни дальних домиков, где
проживал обслуживающий персонал лагеря... Интересно, не потеря-
ли ли меня?... Да нет, вроде все тихо... .
Я подходил к своему корпусу, насквозь мокрый и замерзающий,
с ноющей болью в ноге... .
Окна палат были темны - похоже, все уже спят. .
Вместо того, чтобы скорей забраться в теплую постель, я встал
под сосной напротив ЕЕ окна, точно ожидая чего-то... Затихший бы-
ло дождь, обрел второе дыхание и стекал с сосновых ветвей про-
низывающим холодом мне за шиворот... Ну все, хватит с меня под-
вигов на сегодня. Быстрей спать. .
И вдруг в ЕЕ окне вспыхивает свет!!! Сердце мое подпрыгивает
к самому горлу и рвется выскочить наружу - ОНА!!! От неожиданнос-
ти я вжимаюсь в ствол дерева, боясь быть увиденным. .
Освещенная желтым светом лампы, ОНА стоит посреди палаты,
словно вспоминая что-то... И нет больше ничего - ни дождя, ни холо-
да,... ни усталости, ни боли... Только это окно, посреди пустого ми-
ра... И все... .
Сколько продолжалось это видение?... Не знаю. Я не чувствовал
ни времени, ни пространства... .

Хомов лежал в той же позе, что и утром, точно и не вставал. .
- Вовка, ты спишь или прикидываешься? - тронул я его за ногу.
- Как же,... поспишь тут с тобой,... - заворчал недовольно Хомов
и отвернулся к стене. .
Я развесил мокрую одежду на спинке кровати и залез под одея-
ло. Дождь все более настойчиво барабанил по окнам, словно ему
стало холодно и одиноко литься в безлюдном пространстве, и он
хотел чтобы его впустили в теплый полумрак палаты. .
Какой удивительный день сегодня... Столько всего... И я сразу же
уснул, переполненный событиями... .

Утром выяснилось - меня всё же искали. По причине моего отсут-
ствия на вечерней линейке отряда. А это был крайний срок. Я опоз-
дал где-то на час с лишним. Потом, скорее всего, вожатый или кто-то
другой заглянул в палату и обнаружил меня спящим. Поэтому стро-
гий выговор и хорошую порцию нравоучений я получил сразу же пос-
ле подъема. .
15