Презентация классного часа У войны не женское лицо…

Учитель географии Курасова М.Г.2014У войны не женское лицо…Да разве ж об этом расскажешь –В какие ты годы жила!Какая безмерная тяжестьНа женские плечи легла!..(М. Исаковский. “Русской женщине”.1945) http://www.youtube.com/watch?v=eVvfXDDrKT0 По комсомольскому призыву в начале 1942 года в ряды Красной Армии пришло свыше 550 тысяч женщин -добровольцев. Более 1 миллиона 200 тысяч женщин служило в рядах Советской Армиив период Великой Отечественной войны. Из них более 300 тысяч в войсках ПВО страны. В массовом партизанском движении участвовало более 100 тысяч женщин. Качается рожь несжатая.Шагают бойцы по ней.Шагаем и мы - девчата,Похожие на парней.Нет, это горят не хаты – То юность моя в огне…Идут по войне девчата,Похожие на парней. Когда, упав на поле боя –И не в стихах, а наяву, -Я вдруг увидел над собоюЖивого взгляда синеву,Когда склонилась надо мноюСтраданья моего сестра, -Боль сразу стала не такою:Не так сильна, не так остра.Меня как будто оросилиЖивой и мертвою водой,Как будто надо мной РоссияСклонилась русой головой!(И. Уткин “Сестра”. 1942) "Под Сталинградом... Тащу я двух раненых. Одного протащу - оставляю, потом - другого. И так тяну их по очереди, потому что очень тяжелые раненые, их нельзя оставлять, у обоих, как это проще объяснить, высоко отбиты ноги, они истекают кровью. Тут минута дорога, каждая минута. И вдруг, когда я подальше от боя отползла, меньше стало дыма, вдруг я обнаруживаю, что тащу одного нашего танкиста и одного немца... Я была в ужасе: там наши гибнут, а я немца спасаю. Я была в панике... Там, в дыму, не разобралась... Вижу: человек умирает, человек кричит... А-а-а... Они оба обгоревшие, черные. Одинаковые. А тут я разглядела: чужой медальон, чужие часы, все чужое. Эта форма проклятая. И что теперь? Тяну нашего раненого и думаю: "Возвращаться за немцем или нет?" Я понимала, что если я его оставлю, то он скоро умрет. От потери крови... И я поползла за ним. Я продолжала тащить их обоих... Это же Сталинград... Самые страшные бои. Самые-самые. Моя ты бриллиантовая... Не может быть одно сердце для ненависти, а второе - для любви. У человека оно одно". Мужчины старались оберегать и защищать своих фронтовых сестер. Однако нормально ли это для девушки, когда мужчина относится к ней лишь как к другу, сослуживцу, бойцу, но не как к женщине, которую можно и нужно любить. На женщин свалился тяжкий груз. Для многих бойцов они должны были стать на войне не только сестрами, но и матерями. Женщина становилась матерью, точнее, несла в себе образ матери для других, в семнадцать, восемнадцать лет. Она сама ещё нуждалась в материнской опеке, а ей приходилось опекать других. Не увидев всех радостей жизни, девушки сразу сталкивались с самой сложной её стороной. Как пишет С. Алексиевич: “Страшно было не то, что тебя убьют, а то, что умрёшь, не узнав жизни, ничего не изведав. Это было самое страшное. Мы шли умирать за жизнь, но ещё не знали, что такое жизнь”. (Алексиевич С. Там же, с.77). Разве можно, взъерошенной, мне истлеть,Неуёмное тело бревном уложить?Если все мои двадцать корявых лет,Как густые деревья, гудят – жить!Если каждая прядь на моей башкеК солнцу по-своему тянется,Если каждая жилка бежит по рукеНеповторимым танцем!Жить! Изорваться ветрами в клочки,Жаркими листьями наземь сыпаться,Только бы чуять артерий толчки,Гнуться от боли, от ярости дыбиться.(Ширман Е.“Жить!”. 1943) Я только раз видала рукопашный, Раз наяву. И сотни раз во сне. Кто говорит, что на войне не страшно, Тот ничего не знает о войне. (Ю. Друнина “О войне”. 1944) Мы предчувствовали полыханьеэтого трагического дня.Он пришел. Вот жизнь моя, дыханье.Родина! Возьми их у меня!Я и в этот день не позабылагорьких лет гонения и зла,но в слепящей вспышке поняла:это не со мной - с Тобою было,это Ты мужалась и ждала.Нет, я ничего не позабыла!Но была б мертва, осуждена -встала бы на зов Твой из могилы,все б мы встали, а не я одна.Я люблю Тебя любовью новой,горькой, всепрощающей, живой,Родина моя в венце терновом,с темной радугой над головой.Он настал, наш час, и что он значит -только нам с Тобою знать дано.Я люблю Тебя - я не могу иначе,я и Ты - по-прежнему - одно.Июнь 1941 Четыре года я иду обожжеными километрами чужой боли и памяти. Записаны сотни рассказов женщин, участвовавших в самой тяжкой из войн, собраны свидетельства партизанок и подпольщиц. Прошли через заслоны огневые,Мы вырвались из этой длинной тьмы,Ты говорила: “Каменные мы”.Нет, мы сильнее камня,Мы – живые!(М. Алигер “Весна в Ленинграде”. 1942) Армия не принимала женщин как равноправных воинов во многом потому, что армейские будни не могли заменить женщине повседневность человеческой жизни. Женщина как бы автоматически, инстинктивно привносила мир повседневности в мир экстремальных ситуаций, а эти миры несовместимы между собой. Фиалки невозможны для солдата не столько потому, что это противоречит уставу, а потому, что они заставляют его вспомнить о любви, нейтрализуют его ярость и волю, снижая тем самым его способность к победе.Женщины сражались наравне с мужчинами, но их воспоминания, в отличие от мужских, настолько эмоциональны, и так передают весь ужас войны, что именно они и стали служить предостережением для будущих поколений. И сам контраст женщины и войны, то, как трудно свыкнуться с этой жестокостью, как трудно убивать, говорит нам о неприятии войны самой природой, жизнью. Ведь такие слова как “женщина” и “жизнь” можно назвать синонимами. Так почему же должно быть так, что дающая жизнь вынуждена нести смерть. Почему люди вообще должны убивать друг друга и почему они не могут жить в мире?
Женщинам, вернувшимся с войны,Раем жизнь в миру не показалась...Кто герои? Родины сыны!Им же доля горькая досталась...Лишь поздней, десятки лет спустя,Когда те девчонки постарели,На парады в мае выходя,Вновь награды с гордостью надели... Да, сделали все, что моглиКто мог, сколько мог и как мог,И были мы солнцем палимы,И шли мы по сотням дорог.Да. каждый был ранен, контужен,А каждый четвертый убит.И лично Отечеству нужен.И лично не будет забыт. Минута молчания