Исследовательскя работа Земляки Великой Отечественной, ныне здравствующие

Исследовательская работа
Тема: «Земляки – участники ВОВ, ныне здравствующие».
(о Михаиле Григорьевиче Зубкове)
Выполнил ученик 10 класса
Губаев Евгений
Руководитель Э. А. Годовикова МОБУ СОШ с. Бедеева Поляна
2015
«Время не выбирают. Каждому человеку суждено прожить в определённый ему промежуток и быть свидетелем событий, которые совершались в стране и мире». Это слова из автобиографии М. Г. Зубкова – бывшего директора Бедеево – Полянской средней школы, Отличника Народного Образования, ныне жителя районного центра Благовещенского района, но много лет прожившего в нашем селе.
А суждено было Михаилу Григорьевичу многое: на долю поколения двадцатых выпали страшные годы Великой Отечественной войны, разрухи и восстановления народного хозяйства. И раннее детство после гражданской войны сладким и счастливым не назовёшь.
Родился Михаил 7 октября 1922 года в селе Быково Быковского сельского совета Благовещенского района в крестьянской семье. Предки его в 19 веке прибыли сюда в поисках лучшей доли из города Сарапула, что на реке Каме. Купили общиной землю у башкир и поселились на левой возвышенной стороне реки Уса, а правый далеко заливался вешними водами. Для земледелия эти заливные луга не годились. Зато животноводство зелёным кормом и сеном обеспечивали.
На чистой и широкой Усе строили плотины, возводили свои мельницы в Бедеевой Поляне, Александровке, Казанке, Дмитриевке, Быкове.
«Богатое было село, - вспоминает Михаил Григорьевич, - большие деревянные дома, крытые тёсом и железом, усадьбы с многочисленными постройками тянулись вдоль Усы. А посреди села стояла церковь, чуть повыше, на площади, земская четырёхлетняя школа с двумя классами и комнатой для учителей.
Здесь учились родители Миши и он сам окончил 4 класса в 1933 году. Труд хлебороба мальчик вместе со сверстниками постигал. Помогая взрослым на полях, гумнах и овинах, с любопытством встречал новую технику, что постепенно освобождала крестьян от тяжёлого ручного труда.
Деда своего Ивана Александровича Зубкова, Михаил не знал, но по рассказам близких, в семье он имел полнейшую безоговорочную власть.
Все четверо его сыновей и их жёны подчинялись распорядку, заведённому дедом. На кухне и в сарае работали поочерёдно, а у снох был ещё за каждой закреплённый участок льна, который они обрабатывали: пряли, ткали ткани для белья, мешков, полотенец, портянок и т. д. Из грубой шерсти шили зипуны, чапаны и другую одежду.
Дед и бабушка умерли во время войны1914 года, чуть позже и старший сын Андрей, дядя Алексей попал в плен, вернулся только после окончания первой мировой, дядя Яков погиб в гражданскую, Григория – отца забрали колчаковцы. По дороге он сбежал и его еле живого, больного тифом, отыскали в Уфе. Лихолетье войны коснулось каждого. А после гражданской отделился, построил для семьи дом дядя Алексей. В 1930 году рядом построил дом Григорий. В дедовском доме остались осиротевшая семья старшего дяди Андрея.
По материнской линии Михаил помнит даже прадеда Андрея Замараева – худенького маленького седого старичка, который любил рассказывать правнуку притчу о Моисее. У него тоже был большой дом, сарай, гумно. Также вырастил четверых сыновей, которые, женившись, поселились на хуторе в 4 – х километрах от села. Дом деда Василия Андреевича стоял на левой стороне Усы, напротив деревни Дмитриевка, где родились и выросли трое сыновей и три дочери, в том числе мать Михаила Анна Васильевна.
Бабушка Прасковья Ивановна – невысокая, худощавая подвижная женщина, поддерживала преобразования, происходящие в селе, отличалась сильной волей, твёрдым характером.
«В моей памяти они живо сохранились, - пишет в автобиографии Михаил Григорьевич, - как и моменты коллективизации. Я уже умел читать и хорошо запомнил газетную статью Сталина «Головокружение от успехов».
Летом 1931 семьи раскулаченных увозили на подводах в неизвестность. Многие односельчане провожали их за село и плакали. Долго ещё виднелись уходящие подводы, а женщины всё махали им в след платками. Увезли и братьев дедушки Василия. Один из них вернулся через несколько лет больным стариком, работал на пасеке около Аркаула, там и умер.
Отобранное имущество: шубы, холсты, платья, одежду, продавали за бесценок на аукционе на площади.
Семья Григория Зубкова жила уже в новом пятистенном доме, крытом соломой. Отец сдал в колхоз лошадь, корову. В хозяйстве остались одна корова и овцы.
1933 год выдался голодным. К весне не хватила корма для колхозного стада. Скот падал. Чтобы спасти его, с крыш сдирали солому. Голодали и люди. Григорий Иванович работал на разных участках в колхозе «Красное знамя», мать Анна Васильевна – на ферме. В этом же году отца, как сына кулака, исключили из колхоза. Имея четырёхклассное образование, он устроился счетоводом в Ахлыстинскоезаготзерно.
Чтобы выжить, продал дом и построил маленький в Аннинске. Не успел рассчитаться за него с колхозом и даже достроиться, в октябре 1941 года его мобилизовали на фронт, а 18 января 1942 года он погиб под Москвой. Похоронен в братской могиле. Жена его, Анна Васильевна, не дожила до этих дней. Ей был всего 31 год, когда она в 1932 году умерла в больнице рабочего посёлка Благзавод. Отец привёл в дом молодую жену. Но не долго длился этот брак, семья же к началу Великой Отечественной войны увеличилась ещё на двух дочерей.
Михаил был почти всегда оторван от семьи. С 1933 по 1936 годы мальчик учился в Старонадеждинской, затем в Благовещенской средней школе. В то время это была единственная средняя школа на весь район. В двух десятых классах обучались 48 ребят.
«Учиться было трудно, - продолжает свой рассказ Михаил Григорьевич Зубков, - Отец, как мог, привозил картофель и денег – 30 рублей в месяц, а буханка чёрного хлеба стоила 75 копеек. Только огромное желание учиться удерживало меня от того, чтобы не бросить школу. Да спасибо брату моей матери, дяде Мише Замараеву и его жене, тёте Луше. Он работал главным бухгалтером в райпотребсоюзе и помогал иногда деньгами, а десятка для меня была большой суммой. По воскресеньям я ходил к ним в гости. Тётя Луша вкусно готовилаи я был сыт. Их теперь нет в живых, но благодарная память живо хранит эти образы в моём сердце.
Время оставалось напряжённым. Военные события разворачивались в Испании, Монголии. По стране прокатилась война репрессий. В учебниках заклеивали портреты недавних героев Блюхера, Тухачевского. Но в школе царили дружба, взаимоуважение старших и младших.
У нас были прекрасные учителя. Григорий Иванович Кутеминский, Ирина Васильевна Деева, Зоя Ивановна Соколова и многие другие. Интеллигентные люди. Может потому я и пошёл в пединститут, на факультет физики и математики».
Михаил Григорьевич до сих пор помнит напутственные слова своего любимого мудрого наставника, прекрасного психолога , классного руководителя Г. И. Кутеминского на скромном выпускном вечере в школе. «Дорогие мои питомцы! Каждое ваше счастье было моим счастьем, каждое ваше горе - моим горем. Будьте счастливы! И вылетели из школьного гнезда 48 его питомцев, 12 из которых – отличники.
Судьба, война разбросала их в разные стороны. А когда многие поступили в институты. В Уфимский пединститут поступил и Михаил. Отсюда ровно через месяц после начала войны, 22 июля, он ушёл на фронт на долгие четыре года Великой Отечественной. Вместе им, выпускникам 1938 – го собраться уже не удалось никогда. Михаила в числе 20 призывников, в основном студентов, отправили в Смоленское пехотное училище, ускоренная программа.
Через полгода присвоение звания – лейтенант. Выдали обмундирование, погоны, пищевое довольствие и новоиспечённых офицеров отправили по различным частям на фронт. Сначала командир взвода, через два месяца – командир роты. 19 – летний Михаил выглядел совсем мальчишкой. Весной 1942 – го он уже был под Ростовом, а затем часть перебросили в Сталинградскую область. Заняли оборону станции Суровикино, где находился штаб 62 – ой армии. Под непрерывной бомбёжкой немцев рыли окопы. Фашисты крупными силами наступали на Сталинград. После многомесячных жестоких боёв три дивизии оказались в окружении. Пробивались группами к Дону. В начале августа вышли к реке. Затаились в балке. Вдруг со всех сторон началась автоматная стрельба и сильный миномётный огонь.
«Товарища рядом ранило. Я сделал ему перевязку. Немцы шли плотно рядами, строчат из автоматов. С холодным безразличием к жизни или смерти я поднялся и начался для меня и моих уцелевших товарищей длинный, почти трёхлетний путь фашистского плена».
Несколько суток пленных гнали по пыльным дорогам. Раненых обессиленных фашисты пристреливали и оставляли на дороге. В одном из промежуточных лагерей голодных уставших посадили в вагоны по 40 человек и в жару трое суток везли на Умань. Полуживых привезли в лагерь под названием Уманская яма. Потом были Владимиро – Волынск, Польша и, наконец, концлагерь в Нюрнберге (Германия).
Михаила Зубкова, не имеющего специальности, определили работать в группе каменщиков, которые строили небольшие домики, затем окопы с кирпичными стенками и полукруглым прикрытием. Он подносил раствор, кирпич.
«За 2 года с 1943 по 1945 – ый половина пленных умерли от истощения, болезней (в основном, туберкулёза, полученных ран).
К концу 1944 - го полностью ослаб, тело распухло, покрылось нарывами, работать не мог, двигался еле – еле, а потом, после побоев. С не мог ходить на работу, таскать кирпичи. Меня бросили в последний барак – смертников».
Михаил Григорьевич говорит с болью, - Сколько там погибло нашего брата?!
В бараке, дощатом здании, трёхъярусные нары, посередине печка – буржуйка. Норма расхода брикета – одно ведро на сутки. Баварские зимы тёплые, но в бараке оставалось всегда сыро и холодно. Кое – как забрался Михаил повыше на нары, провалялся там не менее двух месяцев. Никто к нему не подходил. Ежедневно умирали слева, справа.
Но молодой организм вынес всё. В феврале 1945 – го года его снова привезли в свою команду, на ту же работу.
Уже был открыт второй фронт. На Нюрнберг двигались американские войска. Город бомбили. Отношение к русским пленным со стороны органов охраны заметно улучшилось. Но здоровье Михаилу не возвращалось. Болела грудь, мучил кашель, началось кровохарканье – признаки туберкулёза.
«Если бы не конец войны, не видать бы мне Родины», - считает Михаил Григорьевич.
Но до конца войны оставался ещё месяц. В апреле пленных вывезли из города и конвоировали в Бухенвальд. Вели по ночам, а днём скрывались от бомбёжек в постройках. Во время очередной бомбёжки, в минуты переполоха, Михаил бросился бежать в лес, что оказался всего в ста метрах от него. Сбежали тогда ещё несколько человек. Осторожно двигались по ночам на зарево пожаров, грохот артиллерии. Вышли к Нюрнбергу, где уже были американцы. Почти два месяца прожили в лагере для девушек – пленных из западных стран. Кормили хорошо, дополнительно сами доставали продукты немцев – галеты и др.
Михаилу шёл 23 – ий год. Молодой организм, хорошее питание, чистый хвойный воздух заметно улучшили самочувствие. В июне военнопленных отправили на автомашинах в Дрезден.
Через дорогу, на асфальте, белая линия. В западной части - круг, в нём – американский солдат, в восточной, в таком же круге – советский. Путь на Родину оказался нелёгким. Это только в Дрездене встречали с музыкой, а потом – питание как угодно, снова лагерь, фильтрационные комиссии СМЕРШ, допросы. И только 25 октября 1945 года его вызвали в штаб, вручили пакет под сургучом, на лицевой стороне которого прочитал долгожданное – лейтенант Зубков Михаил Григорьевич демобилизуется и направляется по домашнему адресу в Покровский райвоенкомат.
Оглядел себя – пилотка французская, брюки, китель – немецкие, шинель русская, на спине буквы «SUTSovetUnion - Советский Союз» и концентрационный лагерный номер 303, на ногах туфли, которые американский негр в Нюрнберге подарил ему взамен деревянных калош. Оглянулся на колючую проволоку. В последний раз.
Куда идти? На дорогу домой ни копейки денег. Пошёл на железнодорожную станцию. Состав шёл на Москву, забрался на платформу. До войны знал адрес двоюродного брата, Николая Андреевича Зубкова. Долго искал, пока какой – то добрый человек не показал, где теперь жил брат. Встретили его с удивлением, считали погибшим. Тепло заботились. Николай Андреевич служил в строительном отделе и жена его, Екатерина Сергеевна – работница Метростроя, - простые великодушные люди, достали Михаилу обмундирование. В новой офицерской шинели, шапке, гимнастёрке, брюках, сапогах, на плечах погоны лейтенанта, он свободно ходил по Москве.
«Мне отдают честь, я отдаю, а в душе какой – то дискомфорт, что – то непонятное творится». Те чувства сегодня живы в бывшем офицере. Не готов оказался морально к перевоплощению.
7 ноября 1945 года в колонне метростроевцев с Екатериной Сергеевной прошли с демонстрантами по Красной площади, видел Сталина, других руководителей страны. А через месяц уехал в Уфу, отсюда пешком в Аннинск, где жила мать, вторая жена отца, Клавдия Емельяновна , сёстры. К вечеру, на дороге у опушки леса встретил девушку, узнали друг друга, бросились в объятия. Двоюродная сестра, Мария Алексеевна, шла на работу. Дядя Алексей с семьёй жил в маленькой строжке у леса, охранял лес. У них и заночевал. До дома оставалось 80 км. Рано утром продолжил путь.
Навстречу выбежали мать, повзрослевшие сестрёнки, соседки. Плачут, а вдруг и их близкие живы? В избе пусто, сарай полураскрыт, дров нет. Год назад девочки чуть не умерли с голоду. Досталось лиха многим женщинам, детям. Но безропотные, многострадальные, добрые и заботливые в трудах и лишениях, помогали и поддерживали друг друга, выживали вместе миром.
Возвращались с войны солдаты. Михаил подружился с Иваном Лобастовым. Он и познакомил с будущей женой, Ниной Комаровой.
В 1947 году Михаил стал за учительский стол в Старонадеждинской средней школе. Три года в любую погоду из посёлка Полянский, где жил с женой, он ходил на уроки к детям. Мама Нины, Лукерья Васильевна, справно вела хозяйство, держала скот. Подарила молодым тёлочку, которую впоследствии продали и купили дом в Старонадеждино. Весной 1950 года молодая семья с дочкой и сыном переехала в свой дом.
Налаживалась жизнь, хотелось продолжить образование. Но Михаила всё ещё держали под надзором, вызывали в милицию, допрашивали, брали отпечатки пальцев. Только в 1955 году бывшему военнопленному, Михаилу Зубкову, была объявлена официальная амнистия.
Осенью 1955 года Михаил Григорьевич собрал документы, достал, к счастью сохранившуюся студенческую зачётку и подал заявление о восстановлении на третий курс Бирского пединститута. Перерыв в 17 лет не оставил никаких знаний по высшей математике. Всё пришлось начинать заново. Читал, учил ночами, работал по 18 часов в сутки.
В 36 лет он сидел на студенческой скамье с юношами, чьи отцы, как и он, воевали на фронтах Великой Отечественной.
У двадцатилетних однокурсников оставалось время на отдых, прогулки, общение, а Михаилу был дорог каждый час, который он занимал делом, учёбой, восстановлением в памяти когда – то изученное. Однако, на стипендию в триста рублей и зарплату жены в триста тридцать рублей прожить с четырьмя детьми не представлялось возможным. Продали корову, купили козу. И всё же на четвёртом курсе перешёл на заочное отделение. Работал в школе, одновременно писал курсовые, ездил в г. Бирск на сессии. Жить стало легче. Весной 1961 года успешно сдал экзамены, получил долгожданный вузовский диплом с присвоением квалификации учителя математики.
С 1962 года Михаил Григорьевич – завуч школы, депутат Старонадеждинского, Бедеево - Полянского сельских советов. С 1969 года – директор Бедеево – Полянской средней школы, пропагандист общества «Знание», лектор, Отличник Народного Просвещения Российской Федерации. Во время его директорства в Бедеевой Поляне построили новую школу, стадион.
Сорок лет отдано школе, детям. Они отмечены трудовыми наградами, медалями, многими почётными грамотами. 35 лет и 6 месяцев Михаил Григорьевич - математик, точен в числах. Прожили душа в душус любимой женой Ниной Константиновной. Она умерла 2 января 1982 года от рака печени.
«Я счастлив, что судьба подарила мне такую женщину – спокойную, трудолюбивую, весёлую, заботливую жену, мать,- говорит М. Г. Зубков. – Мы вырастили пятерых детей. Выдали замуж трёх дочерей, женили сына. Последнего мне пришлось женить без неё. В этот год в мае он ушёл в армию. Я остался один".
Нина Константиновна любила цветы. В саду всегда цвели георгины, гладиолусы. Потом Михаил Григорьевич напишет щемящие строки:
Под окном расцвели георгины,
Словно пышный
Бордовый букет.
Как подарок бесценный
От Нины.
Память трудныхИ счастливых лет.
Было всё: и любовь, и печали,
Радость встречи и тревоги разлук.
Детей в колыбели качали
С теплотою заботливых рук.
Незаметно виски поседели…
Слышу голос далёкий, живой,
Как она мне, больная, с постели
Прошептала: «Прощай,
Милый мой»…
Тишина. И в глубоком молчанье
Я стою на погосте один.
И кладу при вечернем сиянье
На могилу букет георгин.
Трудно пережить одиночество. Шёл Михаилу Григорьевичу шестидесятый год. Думал, жизнь остановилась, небо, солнце не для него. В доме пусто. Ночи тревожные, длинные.
А рядом продолжалась жизнь. Люди веселились, улыбались, трудились, отдыхали. Наступали весна, лето. Дети, сёстры помогли заготовить сено, дрова. Осенью убрали с огорода урожай. А зимой его пригласили в хор ветеранов.
Единомышленники, четверо - такие же участники войны, среди них Василий Фёдорович Мартынов, Егор Иванович Манайчев, бывшие учителя. Художественный руководитель Николай Михайлович Овечкин. Два раза в неделю собирались на репетиции. Ездили с концертами по сёлам, в Благовещенск, в Бирск.
В 1984 году М. Г. Зубкова выбрали председателем Бедеево – Полянского совета ветеранов. Большую помощь и поддержку оказывала председатель сельского совета ЗайтунаСулеймановна Максимова.
Забота о ветеранах, обеспечение одиноких престарелых дровами, газом, сеном, помощь им в ремонте, хозяйственные дела требовали большой отдачи. Все помнят пустые полки восьмидесятых, девяностых годов, отсутствие продуктов. За чужими заботами отступала своя боль.
«Я прожил долгую жизнь, - заключает Михаил Григорьевич. – С первых десятилетий ХХ столетия я шагнул в ХХ1век. Стал очевидцем и участником многих исторических событий. При мне полетел в космос Юрий Гагарин, американский астронавт взял пробы грунта с загадочной Луны, создавались международные космические экипажи, вошли в быт радио, телевидение, компьютеры. Хотелось бы, чтобы новый век стал веком содружества народов всей планеты, а весь потенциал природы и интеллекта человечества лишь на благо и во имя человека, общества, природы нашей Земли».
Жизнь человека, гражданина, солдата, учителя, мужа, отца чем измеряется? Михаил Григорьевич прошёл войну, испытал все ужасы фашистского плена, концлагерей, выжил, не очерствел душой, с супругой воспитали не одного, а двоих сыновей, трёх дочерей, построили дом, вырастили не одно дерево. Всем детям дали образование. Дочери, Люба – воспитатель детского сада, Валентина – зубной врач, Людмила – инженер механики. Одиннадцать внуков и внучек.
А ещё множество учеников, с которыми Михаил Григорьевич встречается ежедневно. Они его односельчане. Он частый гость в школе, по – прежнему несёт детям добро.
Через годы, через расстояния за много километров от родного села несут его ученики – инженеры,медики, военные, рабочие – благодарную память об учителе.