Литературно-музыкальная композиция, посвященная детям военного Сталинграда

«ДЕТИ ВОЙНЫ»

литературно-музыкальная композиция, посвященная детям военного Сталинграда.



Орлова Любовь Георгиевна,
учитель МОУ СШ № 31
г.Волгограда












Звучит мелодия песни

Ведущий.
Война оставила след почти в каждой семье. Опалила она и детство сталинградских мальчишек и девчонок. Они испытали ужасы варварской бомбардировки, голод и холод, беду и лишения.

Его узнал я не из книжки-
Жестокое слово –война!
Прожекторов яростной вспышкой
К нам в детство врывалась она.

Смертельными тоннами стали,
Сиреной тревоги ночной.
В те дни мы в войну не играли-
Мы просто дышали войной.

Ведущий.
Дети встретили войну в разном возрасте. Кто-то совсем крохой. Кто-то подростком. Кто-то был на пороге юности.

Ведущий.
Но у них у всех одно прошлое, одна судьба - горькое военное детство: страдания, потеря родных и близких. А для многих и смерть, ходившая рядом. Такое не забывается. Сколько бы лет ни прошло. В этом лиший раз убеждают эти письма... Письма-воспоминания

Ведущий. Письмо первое:

(воспоминания А. М. Утенкова). «Родился я в 1928 году и жил до середины октября 1942 года в Сталинграде, за центральным вокзалом Сталинград-1, за «полотном», как тогда говорили. Детство моё окончилось 23 августа 1942 года. Оно окончилось резко - в один день, в один час. Это было около 5 часов вечера. Тогда армады немецких бомбардировщиков и штурмовиков начали превращать мой родной цветущий город Сталинград в море огня и груды развалин. Не стало дома, не стало власти, не стало даже привычных трудных условий жизни военного времени. Фашисты надвигались на город. Известия от отца с фронта оборвались. Больная и контуженная , мама стала почти совершенно безразлична и к жизни, и к смерти. Надеяться было не на кого, советоваться не с кем. В такой обстановке вынужден был принимать самостоятельные решения за себя и за маму. Детство окончилось. Девиз «Бороться и не сдаваться» из книги Валентина Каверина «Два капитана» я уже знал. Началась юность- юность тревожная и страшная. Окружавшие нас события были трагичны. Будущее - неизвестно».



Ведущий. Письмо второе:

(воспоминания Т. Н. Семеновой, жительницы г. Волгограда). «...Когда слышу иногда, как по радио поет Валентина Толкунова «...если б не было войны», думаю: она выражает и наши думы Вавилиных.
Когда рядом с нашим домом разорвалась бомба, мы с мамой только что заскочили в щель, в которой уже находились пять моих сестренок и братишек, шестая - грудная сестренка лежала в доме: ее мама собиралась взять последней. Едва осела пыль, как мама рванулась наверх. Вокруг все рвалось, гремело, дрожало. Но разве это могло остановить ее?
Вернулась она не сразу. Вошла, пошатываясь, держа на вытянутых руках безжизненное тело нашей сестренки. То, что сама она была ранена в грудь, мы заметили не сразу, а лишь тогда, когда она повисла у нас на руках. Последние ее слова мы едва слышали: «Идите все к Волге... возьмите документы... о рождении...». Через минуту она затихла. Навсегда.
К переправе мы, младшие Вавилины, ползли вшестером. Самому младшему было два года, а самой старшей шестнадцать. Нам повезло: у берега нашли небольшой плот. Залезли на него и поплыли. Старшие сестренки гребли какими-то досками, а мы, все остальные, лежали и руками помогали им. Вокруг рвались бомбы, воду вспарывали пулеметные очереди. И все же переправились без потерь, если не считать, что я и Лида были контужены. У обеих из носа и ушей текла кровь (кстати, с тех пор сестра заикается).
На берегу к нам подошли какие-то мужчины и увели всех к машинам. Сесть нам в них всем вместе не удалось. А поскольку убывали они не сразу и в пути подвергались бомбежкам, то оказались мы кто где. Вот когда вспомнились слова о документах, но их у нас не было: мы так и не успели их в суматохе и страхе тогда забрать. Это разъединило нас на многие годы.
Только в 1955-м меня нашла сестра Лида, а еще через год наш самый маленький братишка, тогда уже пятнадцатилетний мальчик. Сестру Нину всем нам, Вавилиным, еще предстоит найти. Эх, война-война...»

Ведущий. Письмо третье:

(воспоминания Г. Н. Плавинской, жительнице Магадана). «...Летом 42-го мне было всего пять лет. Казалось бы, что может сохранить память в таком возрасте? Но, видно, ученым ещё следует разобраться, что происходит с детским сознанием, памятью, когда ребенок попадает в сверхстрессовую ситуацию. До сих пор в глазах бомбежка, убитые, бегущие женщины с детьми. А разве можно забыть голод? А смерть матери?
Когда это случилось, мне было очень страшно. Но еще страшнее было потом. Ночью мы с бабушкой вырыли небольшую яму, завернули маму в одеяло и поместили туда. Накрыв могилу железным листом, присыпали его землей. Зная о том, что жители наиболее ценные вещи зарывали, немцы прощупывали землю штыками - искали клады. Бедная мама! Четыре раза (!), наткнувшись на железный лист, немцы откапывали ее и выбрасывали из могилы. Четыре раза нам приходилось хоронить ее заново!»

Ведущий. Письмо четвёртое:

(воспоминания Ю. Ц. Левиной, жительницы г. Волгограда). «...Жили мы в Южном поселке. В первый же день бомбежки наш дом сгорел, и мы с мамой перешли жить в землянку, в один из очередных налетов меня вначале контузило, а затем ранило в ногу. Что было дальше, помню смутно. Мне потом говорили, что несколько раз теряла сознание.
Где-то в конце октября к нам спустился один немец. Меня он из землянки вынес, а сестренку... застрелил. Голодных, разутых и раздетых фашисты погнали нас в Гумрак, а затем на станцию Обливская. Дорогой отморозила здоровую ногу. Пальцы на ней в конце концов отвалились. После этого попала я в больницу вместе с нашими военнопленными.
Как нас там «лечили» нет сил рассказывать. Скажу только одно: все мы там делились на тех, кто уже умер, и тех, кто еще пока оставался жив. Освободили нас в январе 1943 года.

Ведущий. Письмо пятое:

(воспоминанияГ. В. Хмеленка, жителя г. Волгограда). «...Когда началась бомбардировка города, наша семья Петрыкиных состояла из семи человек: мамы и нас, шестерых ее детей. Старшей сестре было 16 лет, мне 8, Ване 7, Нине 5, Мише 2. Женечке 6 месяцев. Первой погибла мама. Ее убило осколком бомбы. А когда пришли фашисты, наш семейный мартиролог стал быстро расти. Ваню немцы застрелили. Нина, Миша и Женечка умерли от голода. Словно бы и сегодня слышу их тихие, жалобные голоса: «Дай кушать...». Когда 2 февраля освободили город, нас, Петрыкиных, осталось всего двое...»

Ведущий:
Снится мне страшная правда
Дети в огне Сталинграда,
Бедная наша семья:
Коленька, Миша и я. ,
В августе сорок второго.
Маленький Миша боится
Бомбы, пожара и фрицев.
Мама не варит, не топит
В нашем холодном окопе:
Некогда в грохоте боя
Нас закрывает собою.
Немцы наш дом разбомбили,
Садик вишневый сгубили,
Братиков оглушили.
Осенью оба простыли
И чуть живые лежали,
Больше уже не дрожали.
Коленька первый скончался.
Миша недолго держался.
Вскоре и он успокоился,
Той же судьбы удостоился.
И на Спартановке с мамочкой
Мы их зарыли в двух ямочках.
Спят в них любимые братики,
Наши родные «солдатики».
Снится мне страшная правда
Дети в огне Сталинграда,
Бедная наша семья:
Коленька, Миша и я.

Ведущий.
Что ж ты наделала, война?
С женою мужа разлучила,
Детишкам сердце опалила
И на сиротство обрекла.
Что ж ты наделала, война?
Ты миллионы схоронила,
Сердца тоскою иссушила,
У тысяч имя отняла.

Ведущий.
Каждому человеку ясно: дети - это святое, они не воюют, они не вооружены. Они беззащитны и никакой опасности для германского рейха не представляли. Однако фашисты их зверски уничтожали. Уничтожали с большим садизмом и жестокостью, чем взрослых.

Ведущий.
Их расстреляли на рассвете,
Когда ещё редела мгла.
Там были женщины и дети,
И эта девочка была,
Сперва велели им раздеться
И стать ко рву спиной,
Но прозвучал вдруг голос детский-
Наивный, чистый и живой:
«Чулочки тоже, дядя, снять?;
На миг эсесовец в смятенье
И, кажется, он в землю врос
И опускает автомат,
Нет! Он убить её не сможет
Но дал он очередь спеша!
Упала девочка в чулках,
Снять не успела, не смогла
Солдат! Солдат!
Что если б дочка твоя
Вот здесь, вот так была?
Ты человек, не просто немец.
Или ты зверь среди людей?
И шёл эсесовец в смятенье,
Заре не поднимая глаз,
И всюду взгляд казался детский,
И всюду слышалось опять:
«Чулочки тоже, дядя, снять?»

Ведущий.
Для наших же воинов дети – это всё, ради чего можно жить, а можно и умереть, пусть даже это ребёнок твоего врага.

Ведущий.
То было в мае на рассвете,
Нарастал у стен рейхстага бой.
Девочку немецкую заметил
Наш солдат на пыльной мостовой.

У столба она, дрожа, стояла,
В голубых глазах застыл испуг,
А куски свистящего металла
Смерть и муки сеяли вокруг

Тут он вспомнил, как, прощаясь летом,
Он свою дочурку целовал.
Может быть отец девчонки этой
Дочь его родную расстрелял

Полз боец и, телом заслоняя,
Девочку в коротком платье белом
Но сейчас в Берлине под обстрелом
Осторожно вынес из огня.

Ведущий.
Да, сделали всё, что могли,
Кто мог, сколько мог и как мог.
И были солнцем палимы,
И шли по сотням дорог.
Да, каждый был ранен, контужен,
А каждый четвёртый - убит.
И лично отечеству нужен,
И лично не будет забыт.

Ведущий.
Благодарим, солдаты, вас!
-За жизнь!
-За детство!
-За тишину!
-За мирный дом!
-За мир, в котором мы живём!

Все. Благодарим! Благодарим! Благодарим!

Ведущий.
Ценою крови куплена победа,
Пусть это помнит мир земной всегда.
Ради счастья и жизни на свете,
Ради всех павших тогда.
Да не будет войны на планете
Никогда! Никогда! Никогда!
Пусть солнце утопит всю землю в лучах,
Пусть!
Пусть мирные звёзды сияют над ней.
Пусть!

(Песня «Пусть всегда будет солнце».)

Ведущий.
Я хочу, чтоб на нашей планете
Никогда не печалились дети.
Чтоб не плакал никто, не болел,
Только б хор наш ребячий звенел,
Чтоб навек все сердцами сроднились,
Доброте чтобы все научились.
Чтоб забыла планета Земля
Что такое вражда и война.

(Песня «Пусть всегда будет солнце».)




15