«Особенности употребления вводных компонентов в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
СОДЕРЖАНИЕ
Введение 3
Глава 1. Категория вводности в русском языке
§1. Вводные слова и предложения, их синтаксический статус 6
§2. Семантическая классификация вводных слов.
Вопрос о форме вводного компонента 16
§3. Вводный компонент как средство выражения субъективной
модальности 27
Выводы по главе 1 35
Глава 2. Вводные компоненты в романе Л. Н. Толстого «Война и мир»
§1. Особенности синтаксической организации художественной прозы Л. Н. Толстого 37
§2. Семантическая характеристика вводных компонентов романа 42
§ 3. Структурные особенности вводных компонентов.
Способы введения их в структуру предложения 54
§4. Функции вводных конструкций 61
§4. 1. Модальная функция 62
§4. 2. Метатекстовая функция 65
§4. 3. Союзная функция 69
Выводы по главе 2 72
Заключение 75
Литература 78
Введение
Трактовка вводных слов, словосочетаний, предложений — одна из нерешенных лингвистических проблем, хотя и привлекала внимание многих исследователей. Так, неоднократно лингвисты обращались к изучению грамматических и семантических свойств вводных слов и словосочетаний (А.И.Аникин 1956, А.И.Студнева 1969, П.А.Лекант 1988, Р.А.Маркарян 1987, Л.И.Василенко 1990), к рассмотрению вводных единиц как средству выражения модальности предложения (В.В.Виноградов 1950, А.А.Корнилов 1973, В.З.Панфилов 1977, Г.П.Немец 1991), к анализу модальной характеристики вводных компонентов (А.И.Останин 1968, В.В.Востоков 1976, Е.С.Яковлева 1984, Е.И.Беляева 1991, Т.И.Стексова 1992, И.В.Столярова 1992), к истории вводных слов в русском языке (В.А.Глухова 1977), к их интонационным особенностям (Р.М.Романова 1971, З.М.Базарбаева 1991), к изучению функционирования вводных единиц в составе различных видов предложений, в составе текста (М.С.Черткова 1969, Л.В.Аниеимова 1982, В.В.Амосова 1971, Г.А.Золотова 1983, А.М.Баранов, И.М.Кобозева 1984), к специфике связи вводных элементов с высказыванием (A.M.Панковский 1938, А.А.Шахматов 1941, А.И.Аникин 1956, А.Г.Руднев 1968, И.И.Мещанинов 1976), к исследованию союзной функции вводных компонентов в структуре предложения (текста) (М.Е.Боскова 1959, Н.В.Муравьева 1980, Т.С.Алгазина 1994).
Указанная проблема относится к числу наиболее сложных прежде всего потому, что приемы исследования и описания соответствующих явлений не всегда оказываются достаточными для непосредственного ее решения [Полякова Ю.Г.].
Таким образом, актуальность темы определяется необходимостью изучения структурно-содержательных и функциональных свойств вводных высказываний, проблематика которых в силу своей сложности и многогранности требует дальнейшего исследования.
Объектом исследования являются вводные единицы в структуре простого и сложного предложения.
Предметом исследования является функционирование конструкций в тексте романа Л. Н. Толстого «Война и мир».
Целью дипломной работы является комплексное исследование структурных и функционально-семантических свойств вводных компонентов в романе Л. Н. Толстого «Война и мир». В соответствии с этим в работе ставятся и решаются следующие задачи.
1. Уточнить понятие вводных слов и предложений, изучить их синтаксический статус;
2. Рассмотреть выдвинутые различными лингвистами семантические классификации вводных компонентов и их морфологическое выражение;
3. Классифицировать вводные компоненты романа «Война и мир» по их семантике, синтаксической структуре, способам введения в структуру предложения;
4. Показать, что вводный компонент является средством выражения субъективной модальности в тексте романа;
5. Изучить роль вводных слов в синтаксической организации прозы Л. Н. Толстого.
Теоретическая значимость заключается в описании участка языковой системы, связанного с выражением позиции говорящего, а также выявлении специфики языковых единиц – выразителей субъективно-модальных значений.
Практическая значимость заключается в возможности использования результатов работы в практике преподавания русского языка в вузе и школе, при проведении спецкурсов и спецсеминаров по современному русскому языку, в лексикографической практике.
Материалом исследования послужила картотека предложений, содержащих вводные компоненты (1683 единицы), собранная методом сплошной выборки из текста романа-эпопеи Л. Н. Толстого «Война и мир».
Для решения поставленных в исследовании задач были использованы специальные методы и приемы: метод сплошной выборки языкового материала (при составлении картотеки); описательный метод, включающий приемы наблюдения и классификации анализируемого материала (при характеристике структурной организации вводных, а также при выделении их функциональных типов). В работе также нашел отражение метод статистического анализа.
Работа состоит из введения, двух глав и заключения.
Во введении обосновывается актуальность исследования, определяется его предмет и объект, формулируются его цели и задачи.
В первой главе содержится обзор основных теоретических работ по теме исследования: рассматривается вопрос об отнесении вводных конструкций к числу элементов, осложняющих простое предложение; излагаются различные точки зрения на семантические группы и структурные особенности анализируемых конструкций.
Вторая глава посвящена исследованию функционирования вводных компонентов в романе «Война и мир».
В заключении подводятся итоги исследования.
Библиография содержит 68 наименования.
Глава 1. Категория вводности в русском языке
§1. Вводные слова и предложения, их синтаксический статус
Проблема вводности и ее кардинальный вопрос – о грамматической и смысловой связи вводных слов со своим окружением – была поставлена грамматистами давно. Первоначально исследователи склонны были считать вводные единицы «элементами внутренне чуждыми приютившему их предложению», «инородными телами» [Шахматов 1941, С.265], «пулями, попавшими в чужой организм» [Пешковский 1956, С.404]. Однако со временем роль и положение вводных единиц стали оцениваться иначе (вплоть до категорического утверждения Г. А. Золотовой о том, что вводные модальные слова не как-то внешне накладываются на предложение, а являются неотъемлемым элементом его структуры). Действительно, у них нет ни сочинительной, ни подчинительной связи с другими словами предложения, но есть связь семантическая. Кроме того, часто вводные компоненты выполняют строевую функцию, выступая в качестве союзных средств. Таким образом, вводные единицы – специальные вводные авторские компоненты структуры предложения.
К проблеме вводных слов обращался В. В. Виноградов, выделивший вводно-модальные слова в особый «грамматический класс в системе частей речи» и предложивший свою классификацию вводных слов. В дальнейшем различные аспекты исследования вводных слов рассматривались в работах Т. С. Алгазиной, А. И. Аникина, М. Е. Босковой, Н. В. Калинской, А. М. Касаткина, Л. М. Костычевой, П. А. Леканта, А. И. Останина, А. И. Студневой, Л. Г. Хатиашвили, И. П. Чиркиной и др. – выявилась специфика вводности, способы образования вводных единиц, их состав и объем, грамматическое положение в структуре предложения, выяснилось отношение вводных слов и сочетаний к модальности, описывались их семантические группы. Несмотря на изученность проблемы, до сих пор признается, что «лингвистическая сущность, природа вводности еще не определена с должной глубиной и всесторонностью» [Лекант 1998, С. 5], по-разному понимается и сам термин «вводные слова» [Мухин, 2001, С. 7.].
Вводные слова — это слова, входящие в состав предложения, но не вступающие с его членами в грамматическую связь. Как правило, вводные слова выражают отношение говорящего к высказыванию, его оценку, дают сведения об источнике сообщения или связи с контекстом.
Не связанные синтаксически с членами предложения, вводные слова тем не менее выполняют в некоторых случаях конструктивную роль и являются необходимыми для структуры предложения. В подобных случаях функция вводных слов близка к функции союзов (разделительных, противительных, присоединительных и др.).
Вводный компонент как особая синтаксическая категория, входя в соотносительную связь с другими членами предложения, либо выражает модальные отношения говорящего, либо содержит какие-нибудь пояснения к членам предложения или предложению в целом, получая выделение в устной речи интонацией, а на письме знаками препинания. В предложении он получает специфическое грамматическое оформление и выполняет определенные смысловые функции.
При определении вводного слова как вводного компонента мы опираемся на положения, выдвинутые в работах таких исследователей, как М. И. Мещанинов, В. В. Виноградов, Е.В.Кротевич, В. Г. Адмони.
И.И.Мещанинов одну из глав своего труда «Члены предложения и части речи» называет «Вводные предложения и вводные члены предложения». Определяя вводные члены предложения как обособленно стоящие слова и группы слов с особым «смысловым выражением», И.И.Мещанинов указывает: «Такие обособленные вводные члены предложения не изменяют основных отношений между другими членами предложения. Такими вводными (обособленными) частями передается субъективное отношение говорящего ко всему содержанию его высказывания или его эмоционально-волевое выражение. Первым из них может быть присвоено наименование вводного (обособленного) члена субъективного отношения, а вторым - вводного (обособленного) члена эмоционально-волевого высказывания» [Мещанинов, 1998, С. 226]. В.В. Виноградов, характеризуя синтаксическую специфику «вводных синтагм», солидаризируется с И.И. Мещаниновым: «Вопрос о системе лексического обозначения посредством имен существительных, прилагательных, наречий и глагольных форм тех состояний, переживаний, отношений, волевых устремлений, качественных оценок, которые связаны или могут быть по своей семантической природе связаны с категорией модальности, очень важен для грамматики. Ведь соответствующие имена или наречия тем или иным способом могут быть приспособлены к выражению или обозначению модальности высказывания, могут быть включены в его семантическую и синтаксическую структуру в качестве своеобразных модально-вводных членов предложения (или, по терминологии академика И.И.Мещанинова, «вводных обособленных членов субъективного отношения»)» [Мещанинов, 1998, С. 54-55]. См. там же: «Можно было бы указать на способность модальных слов выступать в роли эквивалента предложения. Это синтаксическое свойство сближает модальные слова с «членами предложения» и оправдывает классификацию их как «модально-вводных членов предложения» [Мещанинов, 1998, С.72].
С точки зрения объема и грамматической организации вводные конструкции обычно делят на три вида: вводные слова, вводные словосочетания и вводные предложения. Эти виды принципиально друг от друга не отличаются. Вводные предложения являются добавочным элементом при основной части предложения точно в такой же мере, как и вводные слова и словосочетания.
В предложении Впрочем Пигасов, вероятно, и не понял бы вас (Тургенев) содержится вводное слово вероятно, указывающее на то, что сообщаемое говорящим в основной части предложения мыслится им в качестве возможного.
В предложении Жены местных властей, так сказать, хозяйки вод, были благосклоннее (Лермонтов) употреблено вводное словосочетание так сказать, которым писатель как бы смягчает следующее далее выражение хозяйки вод.
Предложение Он уехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов (Л.Толстой) содержит в своем составе собственно вводное предложение, т.е. вводную конструкцию, которая в других условиях может выступать как самостоятельное предложение. По своему значению это вводное предложение равнозначно вводному словосочетанию и представляет собой указание на то, кому принадлежит сообщаемое далее.
В «Русской грамматике» к вводным словам и сочетаниям слов относится довольно обширная и легко пополняющаяся группировка лексико-синтаксических единиц – словоформ и в разной степени устойчивых сочетаний, выражающих отношение к сообщаемому или его характеристику: экспрессивную реакцию на сообщение; подчеркивание, выделение какой-то его части; характеристику сообщаемого с точки зрения его связей и отношений, достоверности или недостоверности; по характеру протекания во времени; отнесение сообщения к его источнику. Вводные предложения по своей функции смыкаются с вводными словами и сочетаниями слов; отличие состоит в том, что вводные предложения по форме являются законченными или относительно законченными сообщающими единицами, то есть имеют структуру того или иного простого предложения – обычно нераспространенного или мало распространенного. Как характерные для вводных слов или сочетаний указаны следующие признаки:
1) в их состав не входят слова с конкретно-предметным значением: с лексико-семантической стороны эта группа ограничена глаголами, именами, наречиями и фразеологизмами со значением мысли, речи, восприятия, оценки, эмоциональных, интеллектуальных, волевых, узуальных состояний, разнообразных отношений, связей и зависимостей, меры, степени, качественности или количественности;
2) со стороны грамматической организации эта группа достаточно пестрая. В ней представлены спрягаемые формы глагола, инфинитивы, деепричастия, существительные и местоимения-существительные в разных падежных формах, без предлогов и с предлогами, наречия и предикативы, а также глагольные и именные фразеологизмы. В большинстве случаев вводные слова и вводные сочетания сохраняют живые лексические и грамматические связи с соответствующим знаменательным словом, с его парадигмой. Такие связи утрачены или ослаблены лишь у фразеологизмов (само собой, собственно говоря, чего доброго, на ту беду, неровён час, в конце концов, тем более, по меньшей мере, по крайней мере), а также у незначительного количества вводных слов, таких как конечно, во-первых, во-вторых. Однако и тогда, когда живые грамматические и лексические связи у вводного слова или сочетания сохраняются, оно оказывается обособленным от системы форм соответствующего слова, формально и функционально изолированным от членов его парадигмы. Особенно очевидно это у вводных слов и сочетаний – падежных форм с предлогами: к сожалению, по существу, без сомнения, без преувеличения, кроме шуток, в каком-то смысле, к тому же, по слухам, сверх того, а также у сочетаний с деепричастием и инфинитивом: говоря по совести, собственно говоря, честно говоря, судя по словам (кого-нибудь, чьим-нибудь), лучше сказать, вернее сказать, сказать по совести, нечего сказать;
3) вводные слова, вводные сочетания слов и вводные предложения объединяются специфической и единой для них функцией, противопоставляющей их всем другим классам слов и сближающей их с модальными частицами: они всегда так или иначе характеризуют сообщаемое с позиции говорящего, выражают отношение говорящего к сообщаемому. Именно поэтому в роли вводных предложений свободно функционируют многие слова – высказывания, выражающие разные виды отношения, например: Это невозможно, нет, этого не может быть; Он постарается, еще бы!; Встреча эта – увы! – не состоялась; Итак, завтра – неужели правда? – мы уезжаем отсюда;
4) место вводных слов, вводных предложений и сочетаний в предложении свободное; они легко занимают позиции в начале, в конце или в середине предложения, свободно вводятся в него и свободно из него изымаются. Синтаксические связи с каким-либо членом предложения или с предложением в целом у вводных слов, вводных сочетаний и вводных предложений отсутствуют: даже если в составе вводимой группы есть союз, он в этих случаях не выполняет связующей функции: Сюда, как говорят, едет делегация. Приедет, если не ошибаюсь, человек сто. [Русская грамматика. 1980. С. 228.].
Все эти признаки объединяют вводные слова, вводные сочетания, вводные предложения в особую лексико-синтаксическую группу.
А.Г. Руднев называет связь между вводным элементом и предложением соотносительной: «Между вводными словами и остальной частью предложения мы имеем специфический характер связи (отношения), который по-своему специфически выражает взаимосвязь элементов в составе предложения и который мы предлагаем называть соотношением и соотносительной связью» [Руднев А.Г. М.,1959. С.123].
Е.В. Кротевич, назвав «включением» отношение между «сопутствующими членами» и основным составом предложения, замечает: «Включение – это способ синтаксической связи между сопутствующим или обособленным членом предложения и тем высказыванием, в которое он вводится… Средством выражения являются порядок слов и интонация, с помощью которых создается разноплановость в ритмомелодическом оформлении предложений» [Кротевич Е.В. 1958. С. 31.].
По мнению А.И. Студневой, «вводные предложения вступают со смысловой структурой высказывания в функциональную по содержанию связь, которую мы называем ординативной и в основе которой лежат актуальные отношения между элементами речевой ситуации» [Студнева А.И. 1968. С. 309. ]
Изложение проблемы по вводным словам и словосочетаниям излагается в трудах A.M. Пешковского. Для нас важным является тот факт, что, определяя вводность как субъективно-объективную категорию, A.M. Пешковский указывает на то, что «вводные слова и сочетания потому не являются частями данной мысли, что когда-то составляли часть другой мысли. Дело в том, что вводные слова и сочетания образуются из так называемых вводных предложений, т. е. предложений, вставленных в середину других предложений, но не соединенных с ними грамматически… Нетрудно видеть, что путем недоговаривания таких предложений и получаются вводные выражения… При этом, чем короче такое выражение и чем чаще оно употребляется, тем больше оно теряет свое первоначальное значение (ср., например, видите ли, когда нечего видеть, одним словом когда употребляется очень много слов, слава богу, ради бога, бог знает, черт возьми в устах человека неверующего и т. д.)» [Пешковский А.М., 1956, С. 410].
Академик А.А. Шахматов признает наличие в русском языке и вводных слов, и вводных предложений, но в «Синтаксисе русского языка» он рассматривает только вводные слова. При этом А.А. Шахматов несколько суживает объем явления вводности. Он признает вводными словами только редуцированные предложения. Вводные слова «являются редуцированными по своему смыслу предложениями и восходят к действительным, настоящим предложениям» [Шахматов А.А., 1941, С. 265].
Таким образом, вне поля его зрения остаются те вводные слова и словосочетания, которые не происходят от предложений. В частности, по-видимому он считает наречием. Отказ от рассмотрения таких слов как вводных сказался и на оценке роли тех вводных слов, которые восходят к предложениям. Так, А.А. Шахматов указывает, что вводные слова «вносят в предложение определенное значение, видоизменяя, так или иначе, или дополняя сказуемое предложения» [Шахматов А.А., 1941, С. 265]. А семантико-синтаксическую функцию вводных слов ученый определял следующим образом: «Вне предложения, но введенными в его состав оказываются так называемые вводные слова или вводные предложения. Они в большинстве случаев <...> вводят в состав предложения то или иное сопутствующее представление» [Шахматов А. А., 1941, С. 47]. Это утверждение представляется для нас весьма существенным в аспекте выделения класса так называемых вводных и вставных элементов «метаязыкового комментирования» [Онишко С.Г., 1997, С. 3].
На коммуникативную значимость категории вводности указывал В.В. Виноградов, подчеркивая, что вводные компоненты объединяет общая коммуникативная установка воздействия на собеседника, адресата речи: «…Они вовлекают то лицо, к которому обращена речь, в круг желательных или нужных говорящему модальных оценок и квалификаций высказывания» [Виноградов В.В., 1975, С. 71]. Реализация субъективных намерений говорящего, его стремление воздействовать на адресата речи с помощью объективных (языковых) средств – вот та позиция, с которой В.В. Виноградов смотрит на лингвистическую сущность категории вводности.
В работах А.Н. Гвоздева указывается не только на изолированное положение вводных компонентов, но и специфическое интонационное их оформление: «Вводные слова не включаются в общую цепь подчинительных связей, охватывающих члены предложения; они обычно относятся ко всему предложению, их особое по сравнению с членами предложения положение получает выражение в интонации, показывающей, что в состав предложения входит нечто инородное, прерывающее обычное интонационное объединение слов в предложении» [Гвоздев А.Н., 1973, С. 192]. Различное расположение вводных компонентов в составе предикативной единицы, их отнесенность к целому предложению или отдельным его членам описывается исследователем с позиций формального синтаксиса, без учета коммуникативной структуры высказывания.
Функции вводных слов в художественном тексте освещены в трудах Б.А. Успенского, подчеркнувшего, что здесь они используются «не потому, что автор не уверен в действительных ощущениях персонажей – но именно с тем, чтобы указать на точку зрения, с которой ведется повествование» [Успенский Б.А., 1970, С. 115]. Сходным образом вводные слова рассматриваются в русле коммуникативного синтаксиса, то есть как знаки «диалогизованности» текста, его «полифоничности» [Онипенко Н.К., 1994, С. 74].
Вводно-модальные компоненты не изменяют общей структурно-семантической схемы предложения, но обогащают ее разнообразными субъективно-модальными смыслами, в «логико-семантической структуре высказывания они выполняют роль предиката пропозиционального отношения, аргументом которого служит некоторая пропозиция событийного или оценочного характера: «Возможно, что Р». Такой взгляд на вводные компоненты изложен в Грамматике 1980 [Теория функциональной грамматики, 1990, С. 159].
На современном этапе наиболее распространенной является такая концепция вводности, которая утверждает позицию синтаксической изолированности вводных слов от главных и второстепенных членов предложения, то есть указывает на формальные свойства данной группы слов. По наблюдениям М.В. Ляпон, «синтаксическое существо категории вводности – формальная автономность вводного компонента независимо от его структурной сложности» [Ляпон М.В., 1971, С. 198]. В то же время, такой взгляд на отношение вводных компонентов к составу высказывания: «включение» (Кротевич Е.В.), «интродуктивная синтаксическая связь» (Мухин А.М.), «соотношение» (Руднев А.Г.) – является неудовлетворительным, так как оставляет вне поля зрения те структуры, в которых вводные компоненты выполняют свою синтаксическую функцию, иначе говоря, не вскрывает сущности вводности. И несмотря на то, что оценивающая, воздействующая функция вводных слов определена недвусмысленно, существенным недостатком остается изолированное рассмотрение их формальных и семантических свойств, что мешает раскрытию роли вводности в оформлении высказывания в речи
Позиция вводного слова – это позиция подчиненности реме, актуализатора ремы [Орехова Е.Н., 2011, С. 25]. Другими словами, вводное слово должно быть рассмотрено как единица высказывания, а не предложения.
§2. Семантическая классификация вводных слов.
Вопрос о форме вводного компонента
В лингвистической литературе существует большое количество публикаций, посвященных семантической дифференциации вводных компонентов, но до сих пор среди лингвистов по этому вопросу нет четкой и единой позиции.
В «Русской грамматике» (1980) выделяют 7 групп вводных компонентов, реализующих следующие субъективно-модальные значения:
1. Значение акцентирования, подчеркивания, выделения в сочетании с усилением и с обращенностью к адресату с желанием привлечь внимание собеседника выражается вводными словами, сочетаниями и вводными предложениями напоминаю, повторяю, подчеркиваю, что еще важнее, что важно, что существенно, что еще существеннее, представьте, поверишь ли, можете себе представить и некоторыми другими.
В ряде случаев эти значения ослаблены и вводные слова оказываются словами-вставками, свободными от какой-либо синтаксической функции и свидетельствующими только о затрудненности или поиске выражения. В такой роли почти пустых вставок могут оказаться вводные слова и вводные сочетания так сказать, знаете, знаешь, значит, понимаете, понимаешь, скажу вам, надо сказать, в общем, главное, главное дело, собственно, собственно говоря.
2. Многие вводные слова служат для выражения субъективного отношения, эмоциональных реакций, интеллектуальных оценок самого говорящего:
– радости, одобрения, положительной оценки: на счастье, к счастью, к удовольствию, что хорошо, к радости и мн. др.;
– сожаления, неодобрения, отрицательной оценки: к несчастью, к стыду кого-либо, к прискорбию чьему-нибудь, к досаде, на беду, грешным делом и др.;
– удивления, недоумения: к удивлению кого-нибудь, к изумлению, странно, странное дело, непонятное дело, удивительно;
– опасения: не дай бог, неровён час;
– оценки сообщаемого с точки зрения достоверности: наверное, надеюсь, думаю, полагаю, пожалуй, кажется, думается, по-видимому, по всей вероятности, должно быть, видно, без сомнения, конечно, само собой, бесспорно, действительно;
– неопределенности: некоторым образом, в каком-то смысле;
– допущения: положим, предположим, допустим, пожалуй, возможно, если хотите.
В ряде случаев общее эмоциональное отношение к сообщаемому выступает как недифференцированное, неопределенное. Это характерно для таких вводных конструкций: говоря по совести, сказать по чести, между нами говоря, если правду сказать, кроме шуток, по правде говоря, прямо скажу, признаюсь, нечего зря говорить, по сути, по существу, в сущности говоря.
3. Отношение к стилю, к манере речи, к характеру и способу изложения выражается словами: лучше сказать, иначе говоря, прямо сказать, грубо говоря, если можно так выразиться, вернее сказать, короче говоря, одним словом, другими словами, проще сказать.
4. По разнообразным связям, осложнениям и зависимостям, а также по месту в строе текста сообщения характеризуют вводные слова и вводные сочетания: кроме того, к тому же, в довершение всего, вдобавок, сверх того, притом, следовательно, стало быть, тем более, во-первых и т. д.
– по значению соответствия чему-нибудь: как водится, как повелось, по обычаю, по обыкновению, как всегда;
– по значению независимости от чего-нибудь, противопоставленности: напротив, наоборот, как ты хочешь, воля твоя, воля ваша.
5. По источнику, по отнесенности к автору речи сообщение характеризуется вводными словами, сочетаниями и предложениями: по слухам, как слышно, с точки зрения кого-нибудь, как полагаю, как говорят, как считают, как пишут, как указывалось, по-моему, по-твоему, как оказалось, как известно, как говорили в старину.
6. Характеристика сообщаемого со стороны меры, степени или ограниченности чем-либо выражается сочетаниями: по меньшей мере, по крайней мере, в той или иной степени, в значительной степени.
7. Характеристику по протеканию во времени, по отношению ко времени выражают вводные слова, сочетания и предложения: случается, как это бывает, как это случается [Русская Грамматика (РГ). Т. 2. 1980. С. 229-231].
В учебнике «Современный русский язык» В.В. Бабайцевой, Л.Ю. Максимова выделяются восемь групп вводных компонентов по значению.
1. Уверенность: конечно, разумеется, полагаю, бесспорно, правда, несомненно, в самом деле, без сомнения, безусловно, действительно и др.
2. Неуверенность: наверное, кажется, вероятно, очевидно, видно, по-видимому, возможно, верно, может быть, должно быть, надо полагать и др.
3. Эмоциональная оценка: к счастью, к несчастью, к радости, к сожалению, на счастье; странное дело, известное дело и др.
4. Источник сообщения: по преданию, по пословице, по слухам, по-моему, говорят, помнится, известно, слышно, по мнению, по словам и др.
5. Отношения между частями высказывания: кстати, к примеру, например, наконец, в частности, главное, в общем, между прочим, во-первых, во-вторых, повторяю, значит, выходит, следовательно, таким образом и др.
6. Оценка стиля высказывания: по выражению, короче, другими словами, выражусь прямей, прямо скажем, говоря образно, честно говоря и др.
7. Степень обычности фактов: по обыкновению, по обычаю, бывает, случается, как водится, как всегда и др.
8. Привлечение внимания к сообщению: видишь (ли), знаешь (ли), помнишь (ли), понимаешь (ли), представь, послушай и др. [Бабайцева Р.Я., Максимов Л.Ю. 1981. С. 271.]
А.Г. Руднев в работе «Синтаксис современного русского языка» вводный компонент рассматривает как член предложения. Классификация вводных членов предложения, представленная в ней, такова:
1. Вводный член выражает модальные отношения говорящего к тому, о чем он сообщает или судит, что и как оценивает.
С одной стороны, он определяет степень достоверности сообщаемого:
а) уверенность в реальном соответствии действительности: конечно, разумеется, полагаю, бесспорно, правда, несомненно, в самом деле, без сомнения, безусловно, действительно и др.;
б) неуверенность в реальном соответствии чего-либо действительности, предположение, сомнение или возможность: наверное, кажется, вероятно, очевидно, видно, по-видимому, возможно, верно, может быть, должно быть, надо полагать и др.;
С другой стороны, вводный член предложения выражает различные чувства говорящего в связи с тем или иным сообщением:
а) сочувствие другим, пожелания: к счастью, к несчастью, счастливо;
б) досаду, сожаление: жаль, к сожалению, к великой досаде, увы;
в) указание на личное удовлетворение, радость: к счастью, к радости, ага!;
г) удивление, недоумение: неужели, бог весть, ах;
д) иронию: прости ей, зоркий пол, нечего сказать;
е) осуждение и самоосуждение, снисхождение: небось, бог с тобой;
ж) чувства надежды, томительного ожидания, опасения, страха или ужаса: боже правый, быть может, надеюсь;
з) желание вызвать в собеседнике то или иное отношение к сообщению или побудить собеседника обратить внимание на то, что собирается сказать, в чем стремится уверить его: знай, верьте мне, поверь и др.;
2. Вводные слова содержат указание на источник высказывания со ссылкой на личное или чужое мнение: по мненью моему, говорят, по мне, по выражению (чьему-нибудь).
3. Вводные слова указывают на характерный для говорящего порядок или последовательность в развитии мысли, доказательств: во-первых, во-вторых, с одной стороны, с другой стороны и др.
4. Вводные компоненты содержат указание на переход к выводу, обобщению, заключению, как один из способов смысловой связи данного высказывания с предшествующим или к дополнительному замечанию: видно, кстати, словом, итак.
5. Вводные слова указывают на противопоставление данного сообщения ранее высказанному, иногда с оттенком уступительности: по крайней мере, впрочем, однако ж, вопреки обыкновению и др.
6. Вводные компоненты могут содержать указание на конкретизацию или иллюстрацию высказанной мысли, отношение к форме высказывания: именно, короче и др.
7. Вводные слова содержат всякого рода замечания, делаемые попутно, мимоходом, вскользь, или справки для пояснения того, о чем идет речь: бывало, бывает и др.
Из анализа смысловых функций очевидно, что вводные конструкции имеют самостоятельную значимость. Пользуясь ими, говорящий передает отношение модального характера, либо дополнительные замечания к высказанной в предложении мысли.
П. А. Лекант в учебнике «Современный русский язык» рассматривает вводные компоненты следующим образом: разные по составу вводные компоненты, по мнению ученого, выполняют одинаковые функции, поэтому П.А. Лекант пользуется термином «вводные компоненты», объединяющим вводные слова, словосочетания и предложения.
По значению вводные компоненты он делит на следующие группы:
1) указывающие на степень достоверности сообщения;
2) выражающие эмоциональную оценку сообщения;
3) указывающие на источник сообщения;
4) оценивающие способ выражения мысли;
5) указывающие на степень обычности излагаемых фактов;
6) обращенные к собеседнику с целью привлечь или возбудить его внимание;
7) указывающие на отношения между частями высказывания.
1. Вводные компоненты, указывающие на степень достоверности сообщения, оценивают содержание предложения как бесспорное, как предполагаемое или возможное.
Значение бесспорности выражают такие вводные компоненты, как бесспорно, конечно, разумеется, без сомнения, без всякого сомнения, факт, само собой и др.: Причиной этому, без сомнения, было нравственное и физическое переутомление (Куприн); Музей был, конечно, закрыт (Паустовский); Доктор, действительно, лежал на диване... (Куприн)
Возможность или предположение выражаются вводными компонентами видимо, кажется, надо полагать, видать, может быть, возможно, пожалуй, по всей вероятности и др.: Помещик, казалось, хлопотал много о прочности (Гоголь); «Может быть, уже пора продолжать репетицию?» — напомнила Лидочка (М. Горький); Теперь, по всей вероятности, вихри, кружась и увлекая с земли пыль, сухую траву и перья, поднимались под самое небо (Чехов); Самой природе, видно, отныне вменялась в обязанность грусть (Л. Леонов).
2. Вводные компоненты, выражающие эмоциональную оценку сообщения, включают слова, называющие чувства: счастье, радость, огорчение, стыд и др. С ними могут сочетаться слова, указывающие, кто испытывает чувство, т.е. кому принадлежит эмоциональная оценка содержания: к стыду моему, к его огорчению, на её счастье и др. В состав вводных компонентов могут также входить слова, обозначающие полноту, степень проявления чувства или его оценку: (к моему великому огорчению, к его неожиданной радости и др.): Час назад ему, к его радости, позвонил с нового места один из начальников и сказал, что скоро вернётся сюда с группой работников (Симонов); К сожалению, должен прибавить, что в том же году Павла не стало (Тургенев); Лошадка его, к истинному моему удивлению, бежала очень недурно (Тургенев); Наконец, к неописанной нашей радости, Ермолай вернулся (Тургенев); По счастью, близко тут журавль случился (Крылов).
3. Вводные компоненты, указывающие на источник сообщения, включают слова: мнение, предположение, слова и др. С ними могут сочетаться по моему мнению, по его словам, по нашему предположению, как мы полагаем; по-моему, по-твоему и др., уточняющие, кому принадлежит мнение и т.д. и кому, следовательно, приписывается сообщение: По-вашему, всё это мелочи, пустяки, но поймите же, что этих мелочей так много... (Чехов); В каюте Иван Ильич просидел часа три, придумывал, как объяснить Даше свой, по его пониманию, пошлый и навязчивый поступок (А. Толстой); Свадьба, по словам рассказчика, чуть-чуть было не состоялась (Куприн); Языков, обладавший, по словам Пушкина, удивительным огнем языка, в одном из своих стихотворений великолепно описал Волгу и Оку (Паустовский).
4. Вводные компоненты бывает, как обычно, как обычно бывает, как правило, случается, как водится, как иногда случается и др. указывают на степень обычности излагаемых фактов: Ермолай стрелял, как всегда, победоносно, я — довольно плохо, по обыкновению (Тургенев); Тем, однако, дорожи, что, случалось, врал для смеха, никогда не лгал для лжи (Твардовский); Я читал эти письма, как всегда, ночью (Паустовский). Вводные конструкции этого типа немногочисленны. Они указывают на повторяемость, периодичность сообщаемых фактов или, наоборот, на их случайность, единичность.
5. Вводные компоненты, обращенные к собеседнику с целью возбудить его внимание, вызвать его отклик на высказывание, отличает наиболее неясное и неопределенное значение. Это такие компонент, как знаешь, знаете, знаете ли, понимаете, видите ли, изволите видеть (устар.), судите сами, согласитесь и др. Они близки к частицам. Их употребление нередко вызвано взволнованностью говорящего или сбивчивостью его мыслей: Однако, знаете, мне стало грустно... Тяжело как-то (М. Горький); Ведь, судите сами, выкрасть из дел какой-нибудь документ, вексель и прочее — минутное дело! (Чехов); Да, я герой... А он мне даёт комические роли. Нелепо же, согласитесь! (М. Горький); Слышь, подкинь ещё одну ложечку такую, Я вторую, брат, войну на веку воюю (Твардовский); ...Сапожника Алёшу в часть отвёз. Лёг, понимаешь, среди улицы, играет на гармонии и орёт...
(М. Горький).
К указанным в водно-контактным компонентам близки по функции: по правде (откровенно) сказать (говоря), добавим, к слову сказать и др., характеризующие речевую манеру самого говорящего и воздействующие на адресата: Сама Авдотья, по правде говоря, не очень-то прислушивалась к этим пересудам (Абрамов); К слову сказать, много человеческой радости принесли Паустовскому заграничные поездки в последние годы жизни (Казаков).
6. Вводные компоненты, указывающие на отношения между частями высказывания, по своему значению сближаются с союзами. Это вводно-союзные компоненты («гибридные», по В.В. Виноградову). Они могут указывать на следование одних фактов за другими при перечислении (во-первых, во-вторых и т.д.; наконец и др.) Краснов от прямого ответа ускользнул, предложив взамен совместный поход на Царицын, для того, чтобы, во-первых, овладеть крупнейшим стратегическим центром и, во-вторых, удержав его, соединиться с уральскими казаками (Шолохов); Но, во-первых, больная, действительно, находилась в отчаянии; а во-вторых, надо правду сказать, я сам чувствовал к ней расположение (Тургенев).
Вводные компоненты напротив, наоборот, впрочем и др., правда (с оттенком уступительности) указывают на противопоставление содержания предыдущему высказыванию: Дождь, однако же, казалось, зарядил надолго (Гоголь); [Бобров] тихонько отыскал свою шляпу и осторожно вышел на крыльцо. Его ухода, впрочем, и так никто бы не заметил (Куприн); Прошли ровно сутки, и Синцов стоял снова перед тем же самым зданием райкома. Правда, здание было уже не совсем то же самое, в половине окон вылетели стёкла (Симонов); Агафья не была скупой, напротив, считалась простушей и могла не пожалеть последнего (Распутин).
Вводные компоненты следовательно, значит, выходит, стало быть и др. могут показывать, что содержание предложения логически вытекает из предшествующего высказывания как его следствие: Я уснул в полночь. Значит, за два часа так необыкновенно изменилась земля, выпал снег. (Паустовский).
С помощью вводного компонента может также выражаться вывод, обобщение, заключение (итак, вообще, таким образом и др.): У неё уже давно вошло в привычку дразнить Боброва его лошадью, к которой он был так привязан. Вообще, в доме Зиненок вечно кого-нибудь и чем-нибудь дразнили (Куприн).
Вводные компоненты имеют сложную систему значений. Их употребление в речи не только оправданно, но и совершенно необходимо. Однако неумеренное и неправильное использование вводных конструкций (например, таких, как скажем, так сказать, к примеру, понимаешь и т.п.) делает речь неблагозвучной, косноязычной, тусклой, вызывающей раздражение слушателей, а порой и непонятной.
Из анализа смысловых функций очевидно, что вводные конструкции имеют самостоятельную значимость. В данной работе мы будем опираться на классификацию, предложенную П.А. Лекантом.
Вводные компоненты соотносимы с другими частями речи – именем существительным, именем прилагательным, глаголами, но эти части речи, употребленные во вводной функции, теряют свое вещественное значение и выражают только значение модальное, то есть значение отношения. Также они теряют свои грамматические категории, становятся застывшими формами, специально предназначенными для выражения в языке субъективно-модальных значений. Наряду с этим к нашему времени в языке выделяется особая лексическая группа, которая выступает только в роли вводного компонента и образует особую лексико-грамматическую категорию слов, получившую в трудах В.В. Виноградова наименование «модальных слов».
В роли вводного слова могут выступать:
1) имена существительные (с пояснительными словами или без них).
а) без предлога: Правда, обед его состоял из двух или трех блюд, изготовленных отставным солдатом, но шампанское лилось притом рекою (Пушкин);
б) с предлогами: Горный воздух, без сомнения, действует благоприятно на здоровье человека (Толстой);
2) глаголы: Где же это, позвольте, было? (Павл.);
3) наречия: Ветер дует как в четвертом акте «Чайки», но ко мне никто не приходит, а, напротив, я сам должен буду уйти после десяти, надевши шубу (Чехов);
4) фразеологические обороты: Студенты консерватории поставили «Пиковую даму» и Нина, да грех сказать, была великолепна (Каверин);
5) имена прилагательные в краткой и полной форме: Батюшка, виноват – грех попутал – солгал (Каверин);
6) местоимения: По мне, это должна быть партизанская пехота (Симонов);
7) междометия: Одна красавица младая / На берегу плела венок./ Меня влекла моя судьбина, / Ах, витязь, то была Наина! (Пушкин);
8) частицы: Нет, жизнь меня не обделила, добром своим не обошла (Твардовский). Да, он достиг своего идеала (Чехов).
Частицы да и нет в одном и в другом случае, как явствует из контекста, являются категорическим подтверждением соответствия сообщаемого факта действительности, что составляет одну из основных функций вводного члена предложения.
слова, которые с данным лексическим значением выступают к нашему времени только в роли вводных компонентов и образуют особую грамматическую категорию, категорию «модальных слов», например: Ружья, пробывшие двое суток на морозе и, вероятно, густо смазанные маслом, дали осечки (Арсеньев). Лицо Ноздрева, по-видимому, уже сколько-нибудь знакомо читателю (Гоголь).
Проблема вводности привлекает внимание лингвистов с давних пор. Однако до настоящего времени остаются спорными множество вопросов, касающихся данной категории. Реализация семантики вводных компонентов в языке является частным вопросом общей проблемы вводности. Это объясняется сложностью трактовки понятия вводности и значений вводных компонентов как части более общей проблемы универсальных категорий.
§3. Вводный компонент как средство выражения субъективной модальности
Проблема категории модальности привлекает внимание лингвистов с давних пор. Однако до настоящего времени остаются спорными множество вопросов, касающихся данной категории. Вопросы реализации модальности в тексте речевого произведения не нашли пока достаточно полного описания в лингвистической литературе. Это объясняется сложностью трактовки понятия модальность и модальных значений как части более общей проблемы универсальных категорий. В лингвистической литературе категория модальности рассматривается по-разному.
В качестве исходного принимается определение модальности, данное этой категории В.В. Виноградовым – «отношение действия к действительности, устанавливаемое говорящим лицом» [В. В. Виноградов, 1963, С. 115]. Принятие этого общего определения не исключает, однако, возможности уточнения его содержания.
Е.И. Беляева определяет модальность как «языковую категорию, выражающую оценку говорящим отношения высказывания к действительности с точки зрения способа существования связи между субъектом и его признаком, степени познанности этой связи говорящим или ее желательности» [Е. И. Беляева, 1984, С. 60]. Данная категория тесно связана с коммуникативным намерением говорящего и реализуется в процессе общения в форме разнообразных коммуникативно-синтаксических и модальных типов высказываний в различных речевых актах.
Модальность – семантическая категория, выражающая отношение говорящего к содержанию его высказывания, целевую установку речи, отношение содержания высказывания к действительности. Модальность является языковой универсалией, принадлежащей к числу основных категорий естественного языка. Модальными называются слова, посредством которых говорящий оценивает свое высказывание в целом или отдельные его части с точки зрения отношения их к объективной действительности.
Большое разнообразие мнений по основным вопросам, касающимся содержания категории модальности и ее отношения к другим лингвистическим категориям, свидетельствует о сложности этой категории, в которой переплетаются экстралингвистические и лингвистические понятия. Модальность понимается как многоплановая неоднородная категория, которая выражает отношение содержания высказывания к действительности, а также отношение говорящего к тому, о чем сообщается в высказывании. Часто говорится о субъективно-объективном характере категории модальности как сложного, многопланового явления. Объективная модальность характеризует действие или состояние со стороны модуса существования, субъективная модальность вносит дополнительные модальные значения и оттенки.
Модальность – одна из категорий, формирующих предикативность предложения. Разработка вопроса об аспектах модальности, которая может быть представлена как объективная, получающая грамматическое выражение в формах морфологических глагольных наклонений и в синтаксических наклонениях, или как субъективная, получающая лексическое выражение, а также исследование взаимодействия этих аспектов - один из актуальных вопросов синтаксиса предложения. Под модальностью в широком смысле мы понимаем отношение говорящего к содержанию высказывания с точки зрения соответствия или несоответствия действительности. Выражение этого отношения коммуникативно обусловлено, т. е. связано со стремлением говорящего вызвать у адресата речи нужную реакцию: убедить его в чем-либо, увлечь, взволновать.
При анализе взаимодействия субъективной модальности, выраженной вводным компонентом, и объективной модальности, выраженной глаголом-сказуемым, за основу берутся лексико-семантические признаки вводных слов, выступающих в роли вводных компонентов, т.е. учитывается принадлежность вводных слов к тому или иному лексико-семантическому разряду.
Русские грамматики уже в середине XIX в. заметили определённую семантическую связь модальных наречий, частиц (даже союзов), категории наклонения глаголов с вводными словами, модальным планом предложения. Ещё не были разграничены уровни модальности (лексический, морфологический, синтаксический), но формировалось понимание общности этих средств, выделение понятийной категории модальности (такое понимание, в частности, представлено в «Словаре лингвистических терминов» О.С. Ахмановой, в учебном пособии Н.М. Шанского и А.Н. Тихонова и др.). О.С. Ахманова дает следующее определение: « Модальность… Понятийная категория со значением отношения говорящего к содержанию высказывания и отношения содержания высказывания к действительности (отношения сообщаемого к его реальному осуществлению), выражаемая различными грамматическими и лексическими средствами, такими, как формы наклонения, модальные глаголы, интонация и т. п.» [Ахманова, 1966, С. 237]. Авторы другого словаря лингвистических терминов, Д.Э. Розенталь и М.А. Теленкова, вносят некоторые коррективы: вместо не очень чётко очерченного термина понятийный (то есть выражающий отвлечённое обобщённое значение, имеющее соответствующее выражение, или относящийся к понятиям как к семантической основе лингвистических категорий) авторы используют термин «грамматико-семантическая категория».
Отношение говорящего к высказываемому и оценка того, как сообщаемое соотносится с объективной действительностью (как реальное, возможное, необходимое, желательное и т. п.), может быть выражено лексическим значением корня слова, морфологическими и синтаксическими средствами. Покажем это на примерах.
1. Модальные значения входят в семантическую структуру слов, выраженных разными знаменательными частями речи: а) именами существительными: желание, возможность и под.; б) именами прилагательными: желательный, возможный, должен, уверен и т. д.; в) наречиями: безусловно, неуверенно и др.; г) безлично-предикативными словами: можно, сомнительно, возможно и т. д.; д) глаголами: предполагать, сомневаться, желать, хотеть и др.
В системе служебных частей речи средствами выражения модальности выступают частицы: авось, чай, якобы, вроде, разве что и под. (в широком понимании термина «модальность», когда в него включают утверждение, отрицание, вопрос, к модальным частицам относят не, ни, разве, ли ).
Модальность (в широком понимании термина) находят и в междометиях: «Категория субъективной модальности реализуется: … 3) при помощи междометий, напр. для выражения значения внезапности ( бац, хлоп, хвать, глядь )…».
2. В морфологии специальным средством выражения модальности является наклонение глагола, которое передает значения реальности–ирреальности, желательности и т. д.
3. Разнообразен спектр выражаемых модальных отношений на уровне синтаксиса. Сюда относят: вводные слова и предложения, вставные слова и конструкции; повествовательные, вопросительные и побудительные предложения; утвердительные и отрицательные предложения; порядок слов.
Таким образом, модальность включает в себя разнообразные средства, подчинённые общей идее: передать отношение сообщаемого к его реальному осуществлению.
Ядром категории модальности является специальный структурно-семантический класс модальных слов. Каков частеречный статус этого класса слов? Однозначного ответа на этот вопрос в современной лингвистической литературе нет. – Все же мы выделяем модальные слова как самостоятельный класс слов (Современный русский литературный язык // П.А Лекант. – М.: Высшая школа, 1996.). «Русская грамматика-80», большинство современных грамматик не выделяют модальные слова в часть речи, распределяя их между наречиями, безлично-предикативными словами, глаголами, именами существительными. Противоположной точки зрения придерживаются авторы учебного пособия «Современный русский язык» Н.М. Шанский и А.Н. Тихонов, которые приняли точку зрения В.В. Виноградова, впервые выделившего модальные слова в качестве самостоятельного структурно-семантического класса слов. В книге «Русский язык (грамматическое учение о слове)» В.В. Виноградов писал: «В кругу модальных отношений обыкновенно рассматривают отрицание и утверждение, всякого рода наклонения, разнообразные субъективные оттенки значений, облекающие формы времени, и т. п.
Модальные отношения выражаются не только грамматическими формами глагола или особыми формальными показателями. Они могут выражаться также своеобразным «вводным» использованием как форм разных частей речи, так и целых синтагм и даже предложений. Но в русском языке для выражения категории синтаксической модальности существует и отдельный лексико-семантический разряд слов» [Виноградов, 1972, С. 568]. Гораздо раньше В.В. Виноградов именует модальные слова структурно-семантической категорией слов: «Итак, намечаются четыре основные структурно-семантические категории слов в современном русском языке: 1) слова-названия, или части речи; 2) связочные слова, или частицы речи, 3) модальные слова и частицы и 4) междометия» [Виноградов, 1972, С. 32]. Эти же категории на С. 31 названы «грамматико-семантическими». Итак, модальные слова у В.В. Виноградова характеризуются как лексико-семантический разряд, грамматико-семантическая категория, структурно-семантическая категория. Их место определяется как промежуточное между частями речи (то есть знаменательными словами) и частицами речи (то есть служебными словами). При этом к модальным словам В.В. Виноградов присоединяет модальные частицы, часто включает в них идиомы, что свидетельствует о нестабильности, нечёткости выделения объёма и границ модальных слов. Основными особенностями модальных слов В.В. Виноградов считал следующие:
1) они лишены «номинативной функции» и этим отличаются от знаменательных слов, именуемых частями речи;
2) они выражают модальность высказывания, определяют точку зрения говорящего на отношение речи и деятельности;
3) они выполняют синтаксическую функцию вводных членов предложения [Виноградов, 1972, С. 568–583].
В последующем теория модальных слов совершенствовалась и углублялась в работах В.Б. Барчунова, А.Я. Баудера, В.А. Ицковича, Б.В. Хрычикова. От модальных слов отграничивались такие, которые не соответствуют семантике модальности: «Не включаются в разряд модальных слов: 1) вводные слова, выражающие эмоциональное отношение к фактам действительности ( к счастью, к удовольствию, к сожалению, к несчастью, к удивлению, к огорчению, к прискорбию, к досаде и т. п.; 2) слова со значением уточнения, пояснения, ограничения ( в частности, впрочем, кстати и т. п.); 3) слова, указывающие на связь мыслей, порядок их изложения, способ оформления, близкие по функции к союзам ( во-первых, наконец, напротив, наоборот, однако, итак, значит, следовательно, словом, так сказать и т. п.)» .
Общим значением модальных слов является способность устанавливать отношение сообщаемого к реальному осуществлению. Одна часть рассматриваемых слов выражает реальную, утвердительную модальность, достоверность, бесспорность, очевидность (конечно, безусловно, несомненно, действительно, разумеется и под.): Она, конечно, все это прочитала…(В.Дудинцев). Федор Иванович, действительно, был бледен и вял… (В.Дудинцев); другая – гипотетическую модальность, предположение. Во второй группе можно выделить модальные слова, выражающие возможность, предположительность, сомнение, вероятность т. п. ( возможно, может, верно, вероятно, видимо, думаю, думается, знать, кажется, наверно, наверное, очевидно, по-видимому, пожалуй, полагаю, предполагается и др.): Скажу вам, что вообще я впервые буду держать в руках … видимо, настоящие объективные данные (В.Дудинцев). Так, пожалуй, будет ещё лучше (В.Дудинцев).
Модальные слова не примыкают к другим словам, не управляют ими, не входят в состав словосочетаний. Они не являются членами предложения, поэтому в школьном и ряде вузовских учебников они квалифицируются как слова, грамматически не связанные с предложением. Согласно второй точке зрения, модальные слова вступают в особые отношения с предложением и образуют особые связи с ним, что подтверждается интонационно. В предложении модальные слова выступают в функции вводных слов с модальным значением или в качестве нечленимых, так называемых «слов-предложений» в диалогической речи: – Я, правда, говорил, что тебе писать попроще надо… однако не до последней же, братец, степени (Л.Леонов). Видимо, они выскочили, не выдержав огня… (К. Симонов). – Полотенце, мыло найдется? – Конечно! (В.Дудинцев). В последнем случае всё содержание предложения сводится к утверждению или отрицанию, согласию или несогласию и к общей модальной оценке предшествующего высказывания.
Ещё одна точка зрения на слова-предложения отражена в статье В.Ф. Киприянова «Понятие о коммуникативации» (Грамматические классы слов. С. 68–73). Автор ставит вопрос о выделении особого семантико-грамматического класса слов, которые он назвал коммуникативами. Коммуникативы выделялись на основании совокупности следующих признаков: указания на целостную нерасчленённую мысль; неизменяемость, функционирование исключительно в качестве нечленимого предложения.
Модальные слова образованы за счёт диахронного трансформационного потенциала модаляции. В модальные слова переходят:
имена существительные: правда, факт; например: Эта повесть, правда, небольшая, в шесть-семь авторских листов (Паустовский);
глаголы: кажется, казалось, разумеется, знать, видать, думаю, полагаю, предполагать, пожалуй и под.; например: А может, нам и правда остаться в Москве? (К. Симонов). Вы, кажется, думаете, что это я к вам на дорогу выбегала? (Л.Леонов). Думается, день этот, такой звонкий, яркий запомниться ему… Ну что ж, пожалуй , верно (К. Симонов);
краткие прилагательные в форме среднего рода единственного числа: истинно, верно, бесспорно, действительно, очевидно и др. (некоторые лингвисты считают, что в данном случае в качестве исходной формы выступают не краткие прилагательные, а наречия на - о); например: Он очень волновался, чем, верно, и объяснялась его беспорядочная и не по характеру откровенная скороговорка (Л.Леонов). Ты, конечно, пообедаешь с нами, Иван Матвеевич? (Л.Леонов);
причастие видимо: Он, видимо, имел в виду не высоту дерева, а размер обречённых территорий, – поправился Александр Яковлевич (Л.Леонов);
слова категории состояния слышно, видно: Видно, у тебя хорошая должность (Л.Леонов).
При переходе в модальные слова перечисленные выше единицы теряют способность изменяться, быть членом предложения, приобретают особую грамматическую интонацию и способность выступать в роли вводных слов, нечленимых предложений – ответных реплик диалогического единства.
В современном русском языке вводные компоненты представляют собой особую категорию слов. П. А. Лекант назвал данную группу «коммуникативно-прагматической». Эти слова и являются выразителями субъективно-модальных значений.
Выводы по главе 1
Анализ теоретической литературы позволил сделать следующие выводы:
Трактовка вводных слов, словосочетаний, предложений — одна из нерешенных лингвистических проблем, хотя и привлекала внимание многих исследователей. Так, неоднократно лингвисты обращались к изучению грамматических и семантических свойств вводных слов и словосочетаний (А.И.Аникин 1956, А.И.Студнева 1969, П.А.Лекант 1988, Р.А.Маркарян 1987, Л.И.Василенко 1990), к рассмотрению вводных единиц как средству выражения модальности предложения (В.В.Виноградов 1950, А.А.Корнилов 1973, В.З.Панфилов 1977, Г.П.Немец 1991), к изучению функционирования вводных единиц в составе различных видов предложений, в составе текста (М.С.Черткова 1969, Л.В.Аниеимова 1982, В.В.Амосова 1971, Г.А.Золотова 1983, А.М.Баранов, И.М.Кобозева 1984), к исследованию союзной функции вводных компонентов в структуре предложения (текста) (М.Е. Боскова 1959, Н.В.Муравьева 1980, Т.С.Алгазина 1994).
На современном этапе изучения вводные компоненты — это слова, входящие в состав предложения, но не вступающие с его членами в грамматическую связь. Вводные компоненты не изменяют общей структурно-семантической схемы предложения, но обогащают ее разнообразными субъективно-модальными смыслами, поэтому можно говорить о том, что они выступают как единица высказывания, а не предложения.
Среди лингвистов до сих пор нет четкой и единой позиции относительно семантической дифференциации вводных компонентов. Современные лингвистические изыскания характеризуются смещением интересов в сторону функционирования языка, закономерностей употребления языковых единиц в соответствии с целями говорящего. Именно такое внимание лингвистики к роли человеческого фактора в языке обусловило ее теснейшую связь с прагматикой. В связи с этим наиболее актуальной представляется семантическая классификация вводных компонентов П. А. Леканта.
Вводные компоненты соотносимы с различными частями речи – именем существительным, именем прилагательным, глаголами, но эти части речи, употребленные во вводной функции, теряют свое вещественное значение и выражают только значение модальное, то есть значение отношения. Также они теряют свои грамматические категории, становятся застывшими формами, специально предназначенными для выражения в языке субъективно-модальных значений.
Глава 2. Вводные компоненты в романе Л. Н. Толстого
«Война и мир»
§1. Особенности синтаксической организации художественной прозы Л.Н. Толстого
Поиски Львом Николаевичем Толстым художественного языка начались с сомнений в возможностях литературы, с недоверия к слову: «Я думал: пойду, опишу я, что вижу. Но как написать это? Надо пойти, сесть за закапанный чернилами стол, взять серую бумагу, чернила; пачкать пальцы и чертить по бумаге буквы. Буквы составляют слова, слова — фразы; но разве можно передать чувство? Нельзя ли как-нибудь перелить в другого свой взгляд при виде природы?» В этой дневниковой записи 1851 г. Толстой как бы бросает вызов языку, мечтает найти способ контакта с людьми, минуя «слова» и «фразы», но в самой стилистике размышления содержатся черты нового индивидуального языка, новаторской словесной изобразительности. Когда человек пишет, он не обращает внимания на окружающие его мелочи, не видит себя со стороны. Толстой же сумел здесь сделать процесс писания ощутимым, увидеть то, что обычно не замечается. Он выбирает самые прозаичные слова: «закапанный чернилами стол», «серая бумага», но именно они оказываются наиболее выразительными.
Молодой Толстой отстаивал свои художественные принципы в споре с романтизмом, решительно отвергая субъективно-мечтательное видение мира и противопоставляя ему взгляд трезвый и прямой: «Обед кончился; большие пошли в кабинет пить кофе, а мы побежали в сад шаркать ногами по дорожкам, покрытым упавшими желтыми листьями, и разговаривать» («Детство»). Здесь нет ни тропов, ни эмоциональных эпитетов, ни характерной для романтической прозы лирической интонации. Автор просто называет вещи своими именами, но для этого приходится искать слова свежие, незатасканные. Вместо обычного «гулять» Толстой дает совокупность действий: «побежали», «шаркать ногами», «разговаривать» — и создает тем самым живой, ощутимый образ прогулки. Новой оказывается сама пристальность и прозрачность взгляда. Этот характернейший для Толстого прием В. Шкловский назвал «остраннением» (от слова «странный», «сторонний») мира.
У «остраннения» две основные функции. Первая — вернуть читателю живое восприятие окружающего. Толстой писал в своем дневнике в 1897 г.: «Я обтирал пыль в комнате и, обойдя кругом, подошел к дивану и не мог вспомнить, обтирал ли я его или нет. Так как движения эти привычны и бессознательны, я не мог и чувствовал, что уже невозможно вспомнить. Так что, если я обтирал и забыл это, т. е. действовал бессознательно, то это все равно, как не было... Если целая сложная жизнь многих людей проходит бессознательно, то эта жизнь как бы не была». И во всех своих произведениях Толстой стремился преодолеть автоматизм мышления и чувствования, который возникает вследствие того, что люди бессознательно пользуются словами, не переживая заложенного в них смысла.Вторая функция толстовского приема — разоблачение зла, прикрывающегося словесными ярлыками. Изображая военные действия, писатель занимает позицию стороннего наблюдателя, воспринимающего происходящее непредубежденным взглядом. Война, которую патетически воспевали многие поколения поэтов и прозаиков, предстает в трактовке Толстого грубым и бессмысленным делом: «Миллионы людей совершали друг против друга такое бесчисленное количество злодеяний, обманов, измен, воровства, подделок и выпуска фальшивых ассигнаций, грабежей, поджогов и убийств, которого в целые века не соберет летопись всех судов мира и на которые, в этот период времени, люди, совершавшие их, не смотрели как на преступления».
Приведенный пример демонстрирует также своеобразие синтаксиса и композиции прозы Толстого. Его фраза (как и произведение в целом) создается сочетанием двух начал — «мелочности» и «генерализации» (термины принадлежат самому писателю) «Мелочность» — это постоянное расчленение изображаемого предмета на простые составляющие элементы. Синтаксически оно может реализоваться однородными членами предложения («злодеяний, обманов, измен»), обширными сложноподчиненными предложениями с обилием однородных придаточных (повесть «Два гусара» начинается периодом из 192 слов с десятью придаточными предложениями), потоками сходных по интонации предложений «Я люблю эту женщину настоящей любовью, в первый и единственный раз моей жизни. Я знаю, что со мной. Я не боюсь унизиться своим чувством, не стыжусь своей любви, я горд ею. Я не виноват, что я полюбил». («Казаки») Во всех подобных случаях отдельные элементы быстро обнаруживают внутреннюю связь, основанную на единстве художественного взгляда (это Толстой называл «генерализацией»)И «мелочность», и «генерализация» помогают Толстому разрушать автоматизм привычного восприятия. Писатель показывает отдельность того, что обычно воспринимают слитно, и слитность того, что обычно видят порознь.
По этой причине особенной художественной напряженностью отличаются толстовские сравнения, элементы которых сохраняют свою смысловую отдельность, самостоятельность — и вместе с тем прочно придвинуты друг к другу властной авторской интонацией: «Как хороший метрдотель подает как нечто сверхъестественно прекрасное тот кусок говядины, который есть не захочется, если увидать его в грязной кухне, так и в нынешний вечер Анна Павловна сервировала своим гостям сначала виконта, потом аббата, как что-то сверхъестественно-утонченное». «Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели». Эти сравнения из романа «Война и мир» казались современникам Толстого чересчур странными и даже смешными. В сатирическом журнале «Искра» появились карикатуры, построенные на буквализации толстовских метафор: виконт был изображен лежащим на блюде, а ель слушала разговор Андрея Болконского со старым дубом, сидя на стуле. И все же рискованность толстовских образов оказалась оправданной: они надолго сохранили эмоциональную действенность.Фраза Толстого тяготеет к изобразительности, она нередко вбирает в себя деталей и подробностей больше, чем может воспринять за время прочтения читательский взгляд. Ее нужно рассматривать, как картину — сначала в целом, а потом по отдельным деталям: «Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипения пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и, где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато-золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров». Живописная картина пожара создается множеством языковых красок, и скоплением шипящих звуков, и обилием утяжеляющих речь причастий, и прихотливо-беспорядочным синтаксисом. Даже иноязычный текст Толстой вводит в язык своих героев не столько с целью внешнего правдоподобия, сколько с целью портретно-психологической характеристики. Так, Наполеон в «Войне и мире» говорит то по-французски, то по-русски (чего, естественно, на самом деле быть не могло). Отвечая недоумевавшим читателям, Толстой определил двуязычную речь Наполеона, как «лицо с светом и тенями», тех же, кто этого не понимает, он сравнивал со зрителями, которые на портрете видят вместо положенной художником тени «черное пятно под носом».
Толстой часто пользовался необычными словами и фразеологизмами исключительно для того, чтобы оттенить нарисованную им картину, сделать ее восприятие более острым «Василий, - говорю я, когда замечаю, что он начинает удить рыбу на козлах, - пусти меня на козлы, голубчик». Автор «Детства» использует просторечное выражение («удить рыбу» в просторечии – «дремать сидя») и выделяет это выражение курсивом, как непривычное в литературном языке. «Теневую» функцию могут выполнять у Толстого кавказские экзотизмы, военные термины и реалии, книжная и научная лексика. Это слова-сигналы, разрушающие автоматизм восприятия, создающие эффект читательского присутствия в изображаемом писателем мире. Творческий почерк Толстого неоднократно менялся, но это было не прямолинейное движение, а раскрытие все новых граней и возможностей художественной системы писателя. Резкие повороты в развитии поэтики и языка были необходимы Толстому, чтобы уберечься от опасности канонизации, механичности и «бессознательности» стиля.«Неправильность» толстовского языка, о которой говорили некоторые современники писателя, - кажется, Толстой вступал в конфликт не с внутренними законами языка, а с привычными нормами. Педантичное следование нормам делает речь неощутимой, что противоречило бы основному принципу толстовской поэтики — обновляющему «остраннению» мира. Толстому необходимо было выстраивать множество речевых плотин, длиннот, повторов, нестандартных словоупотреблений, чтобы раскрепостить энергию своей мощной, категорически-авторитетной, проповеднической интонации, претендующей на единое и единственное объяснение мира. Но, стремясь к всеобщности и всеохватности, язык Толстого сохранил в высшей степени индивидуализированный характер, живую конкретность человеческого голоса.
Опыт Толстого демонстрирует неисчерпаемость ресурсов художественного словоупотребления, безграничность возможностей интонационно синтаксического построения, относительность всех языковых норм и запретов [Энциклопедический словарь филолога. 2008].
§2. Семантическая характеристика вводных компонентов романа
Категориальное значение вводных компонентов – отношение говорящего к сообщаемому. Вследствие этого можно разграничить более частные значения, выражаемые определенными группами слов, словосочетаний, предложений. Функционально-семантический круг вводных конструкций в романе Л. Н. Толстого достаточно широк (нами выделено1683 вводных компонента) и включает почти все возможные значения вводных единиц.
1. Компоненты, выражающие различную степень уверенности в достоверности сообщения (уверенность, неуверенность, возможность, сомнение, предположение и т.п.) составляют около 63% всех вводных конструкций в романе Л. Н. Толстого. Перечислим их в порядке убывания частоты их употребления:
- видимо, видно – 276 употреблений;
Она, видимо, был ко всем еще более, чем всегда, в этот день добра и ласкова. (С. 44, Т. 1)
Видимо, что-то вдруг изменилось в мыслях княжны; тонкие губы побледнели (глаза остались те же), и голос, в то время как она заговорила, прорывался тонкими раскатами, каких она, видимо, сама не ожидала. (С. 70, Т. 1)
- кажется, казалось – 174 употребления;
- Ну, как вам, капитан Тушин, не стыдно? – продолжал штаб-офицер, вам бы, кажется, как артиллеристу, надо пример показывать, а вы без сапог. (С. 161, Т. 1)
Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих счастливых лицах. (С. 195, Т.1)
- очевидно – 169 употреблений;
Анна Павловна, очевидно, угощала им своих гостей. (С. 12, Т. 1)
- может быть, быть может – 112 употреблений;
Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. (С. 203, Т. 1)
Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало все ее внимание. (С. 210, Т. 1)
-действительно – 109 употреблений;
Действительно, Пьеру удалось завязать с аббатом разговор о политическом равновесии, и аббат, видимо заинтересованный простодушной горячностью молодого человека, развивал перед ним свою любимую идею. Оба слишком оживленно и естественно слушали и говорили, и это-то не понравилось Анне Павловне. (С. 15, Т. 1)
- вероятно – 80 употреблений;
Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.(С. 196, Т. 1)
Багратион, зная Болконского за любимого и доверенного адъютанта, принял его с особенным начальническим отличием и снисхождением, объяснил ему, что, вероятно, нынче или завтра будет сражение, и предоставил ему полную свободу находиться при нем во время сражения или в ариергарде наблюдать за порядком отступления, «что тоже было очень важно». (С. 160, Т.1)
- верно – 69 употреблений;
Кто говорил, что видели, как Ермолов проехал с другими генералами куда-то, кто говорил, что он, верно, опять дома. (С. 57, Т. 4)
- разумеется – 29 употреблений;
«И справедливость, разумеется, - прибавлял он, - потому что если крестьянин гол и голоден, и лошаденка у него одна, так он ни на себя, ни на меня не сработает». (С. 194, Т.4)
Соревновать просвещению и благотворительности, все это хорошо, разумеется. (С. 216, Т. 4)
- должно быть – 25 употреблений;
И, должно быть, потому, что Николай не позволял себе мысли о том, что он делает что-нибудь для других, для добродетели, - все, что он делал, было плодотворно: состояние его быстро увеличивалось; соседние мужики приходили просить его, чтобы он купил их, и долго после его смерти в народе хранилась набожная память об его управлении. (7.1эпилога.4)
«Им, должно быть, очень легко покажется одерживать победы, не нюхая пороха!» - подумал он. (С. 142, Т. 1)
- правда – 15 употреблений;
- Жарко было, правда, - прибавил он скромно. (С. 184, Т. 1)
- конечно – 10 употреблений.
Тогда, когда все погружено было во мраке, достаточно было, конечно, одного проповедания: новость истины придавала ей особенную силу, но ныне потребны для нас гораздо сильнейшие средства. (С. 69, Т. 2)
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи. (С. 285, Т. 3)
Вводные компоненты со значением проблематической достоверности употребляются существенно чаще, чем со значением категорической достоверности. Объяснить эту разницу нельзя иначе как склонностью самого автора к размышлению, отказу от категоричности в суждениях, его неуверенности, сомнениях. Для языкового пространства романа в целом характерны суждения предположительного характера.
Л. Н. Толстой отказывается от сознательной характеризации персонажей при помощи вводных компонентов; напротив, можно сделать вывод, что автор безотчетно, автоматически «снабжает» персонажей «свойственной им модальностью», привычными для собственной разговорной речи вводными словами (конечно, может быть, кажется, видимо). Высказывания, содержащие лексемы очевидно, судя по всему, видимо, по-видимому, видно / как видно описывают ситуацию чувственного восприятия: включают указание на видимый факт, слуховое впечатление, вкусовое ощущение (налицо связь со значением производящего слова «видеть» – «воспринимать зрением, наблюдать, получать знание, представление о ком-нибудь либо о чем-нибудь»). С другой стороны, предпочтительное употребление автором одного и того же вводного компонента либо в авторской, либо в прямой речи говорит о его восприятии этого слова как общеупотребительного, разговорного, или принадлежащего книжной, литературной сфере, но это обстоятельство никоим образом не отменяет бессознательного предпочтения одних слов другим.
2. Вводные конструкции, указывающие на связь мыслей, способ их изложения, составляют в романе Л. Н. Толстого 23 % от общего числа. Они могут указывать на логическую последовательность частей сообщения:
- напротив – 107 употреблений;
Шестые, бенигсенисты, говорили, напротив, что все-таки не было никого дельнее и опытнее Бенигсена, и, как ни вертись, все-таки придешь к нему. (С. 33, Т. 3)
- наконец – 81 употребление;
И вы, наконец, крестьяне, выходите из лесов, где от ужаса скрылись, возвращайтесь без страха в ваши избы, в точном уверении, что найдете защищение. (С. 67, Т. 4)
- во-первых, во-вторых, в-третьих – 50 употреблений;
Итак, нельзя понять, во-первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что-то глубокомысленное в этом маневре. Во-вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. (С. 52, Т. 4)
- впрочем – 34 употребления;
- Впрочем, большое количество монастырей и церквей есть всегда признак отсталости народа, - сказал Наполеон, оглядываясь на Коленкура за оценкой этого суждения. (С. 23, Т. 3)
- стало быть – 29 употреблений;
- Стало быть, русские будете? - переспросил мужик. (С. 119, Т. 3)
Стало быть, не он убивал людей. (С. 167, Т. 3)
- значит – 21 употребление;
Австрияк его, значит, усмиряет. (С. 112, Т. 1)
- итак – 19 употреблений;
Итак, представление наше о свободе и необходимости постепенно уменьшается и увеличивается, смотря по большей или меньшей связи с внешним миром, по большему или меньшему отдалению времени и большей или меньшей зависимости от причин, в которых мы рассматриваем явление жизни человека. (С. 252, Т.4)
- по крайней мере – 17 употреблений;
Ипполит, по крайней мере, покойный дурак, а Анатоль - беспокойный. (С. 8, Т. 1)
«Чем больше наделают ошибок, - говорили они, - тем лучше: по крайней мере, скорее поймут, что так не может идти». (С. 33, Т. 3)
- например – 14 употреблений;
Например, о безумии шведов Балашев хотел сказать, что Швеция есть остров, когда Россия за нее; но Наполеон сердито вскрикнул, чтобы заглушить его голос. Наполеон находился в том состоянии раздражения, в котором нужно говорить, говорить и говорить, только для того, чтобы самому себе доказать свою справедливость. (С. 21, Т. 3)
- следовательно – 11 употреблений;
- Вы ищете истины для того, чтобы следовать в жизни ее законам; следовательно, вы ищете премудрости и добродетели, не так ли? - сказал ритор после минутного молчания. (С. 58, Т. 2)
- главное – 1 употребление.
После всего того, что сказал ему Наполеон, после этих взрывов гнева и после последних сухо сказанных слов: «Je ne vous retiens plus, général, vous recevrez ma letter», Балашев был уверен, что Наполеон уже не только не пожелает его видеть, но постарается не видать его - оскорбленного посла и, главное, свидетеля его непристойной горячности. (С. 23, Т. 3)
Вводные компоненты, указывающие на связь мыслей, занимают второе место по частотности употребления в романе «Война и мир». В художественной речи мысль, будучи выраженной в образной форме, многозначна и может быть понята по-разному. В художественном произведении за прямым, непосредственным содержанием скрыт второй план — подтекст. Л. Н. Толстому свойственна логичность, как коммуникативное качество речи, он стремится показать реальную действительность, доказать истинность, вскрыть закономерности явлений. Можно сказать, следовательно, что частое использование вводных компонентов, указывающих на связь мыслей, целиком обусловлено стремлением Л. Н. Толстого к строгому реализму.
Наиболее употребительным является слово напротив. Как видно, слово это очень характерно для Л. Н. Толстого, что можно объяснить склонностью автора к противопоставлению явлений действительности, к пониманию им сложности жизненных явлений, коллизий.
Интересно и показательно, что частотность слова впрочем в авторской речи очень мала по сравнению с прямой. Видимо, объяснить это можно тем, что слово впрочем в гораздо большей степени относилось Л. Н. Толстым к коммуникативной сфере, а значит нежели к сфере мыслительной деятельности.
3. Вводные конструкции, указывающие на источник сообщения, составляют около 8 % от общего количества вводных компонентов.
- говорят – 56 употреблений;
- Да что, скоро ли там? Кавалерия, говорят, дорогу загородила, - говорил офицер. (С. 50, Т. 1)
- я думаю – 21 употребление;
Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестраивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… (С. 208, Т. 3)
- по-моему – 19 употреблений;
По-моему, вечный мир возможен, но я не умею, как это сказать... Но только не политическим равновесием... (С. 25, Т. 1)
- по словам – 15 употреблений;
По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению. (С. 13, Т. 3)
- по мнению – 13 употреблений;
По мнению князя Василя, не только Кутузов был сам хорош, но и все обожали его. (С. 98, Т.3)
- как слышно – 3 употребления;
За обедом в этот день на слова Десаля, говорившего о том, что, как слышно, французы уже вступили в Витебск, старый князь вспомнил о письме князя Андрея. (С. 80, Т. 3)
- я воображаю – 2 употребления;
- Однако, ma chère, это славная штука, - сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. - Хороша фигура была у квартального, я воображаю. (С. 37, Т. 1)
- ты знаешь – 1 употребление;
Я, ты знаешь, и всегда была дикарка, а теперь еще больше! (С. 100, Т. 1)
- как слышал князь Андрей – 1 употребление;
На этот полусовет были приглашены: шведский генерал Армфельд, генерал-адъютант Вольцоген, Винцингероде, которого Наполеон называл беглым французским подданным, Мишо, Толь, вовсе не военный человек -- граф Штейн и, наконец, сам Пфуль, который, как слышал князь Андрей, был la cheville ouvrière всего дела.(С. 35, Т. 3)
К группе вводных компонентов, обозначающих чужой стиль выражения, субъективную передачу чужой речи, мысли, а также её оценку со стороны говорящего, относятся показатели авторизации, связывающие достоверность информации с ее источником (по мнению, по словам и т.д.)
Данные вводные компоненты используются в тексте романа только в том случае, когда автор хочет отстраниться от происходящих событий, выдержать дистанцию.
4. Вводные конструкции, цель которых – привлечение внимания собеседника (их примерно 5 %):
- право – 68 употреблений;
- Нет, право, ma bonne amie, это платье нехорошо, - говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. - Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. (С. 203, Т. 1)
- Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. (С. 208, Т. 1)
- признаюсь – 7 употреблений;
- Я говорю не про вас, - сказал он, - я вас не знаю и, признаюсь, не желаю знать. (С. 225, Т. 1)
- по правде вам сказать – 1 употребление;
- Но вот что, по правде вам сказать, ma tente… (С. 16, Т. 4)
Приведенные вводные конструкции используются с целью обращения к собеседнику с целью возбудить его внимание, вызвать его отклик на высказывание. Это выразители фатической, или контактоустанавливающей, модальности. Наличие указанных вводных слов обусловлено фактором диалогичности речи, что подтверждается случаями их употребления в романе: это диалогические реплики, авторы которых стремятся к поддержанию контакта с собеседником. В ряде случаев их употребление в тексте романа «Война и мир» вызвано взволнованностью говорящего, сбивчивостью его мыслей.
5. Небольшую группу составляют вводные компоненты, выражающие эмоциональную оценку сообщаемого, составляют в романе «Война и мир» менее 1 % от общего количества вводных компонентов. К ним относятся следующие:
- к счастию – 2 употребления;
Но, к счастью ее, она почувствовала, что глаза ее разбегались: она ничего не видала ясно, пульс ее забил сто раз в минуту, и кровь стала стучать у ее сердца. (С. 150, Т. 2)
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. (С. 50, Т. 3)
- к удивлению своему – 2 употребления;
Но, к удивлению своему, Балашев через Дюрока получил в этот день приглашение к столу императора. (С. 23, Т. 3)
- надеюсь – 2 употребления;
Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован и его велено взорвать. (С. 146, Т. 1)
- к огорчению – 1 употребление;
- Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, - отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.(С. 239, Т. 1)
- к радости и гордости – 1 употребление;
В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира. (С. 237, Т. 1)
- к радости и удивлению – 1 употребление;
Весьма часто, в минуты раздражения, случалось, что муж с женой спорили подолгу, потом после спора Пьер, к радости и удивлению своему, находил не только в словах, но и в действиях жены свою ту самую мысль, против которой она спорила. (С. 204, Т. 4)
- странно сказать – 1 употребление.
Эти дымы выстрелов и, странно сказать, звуки их производили главную красоту зрелища. (С. 172, Т. 3)
Частотность вводных компонентов, выражающих эмоциональную оценку сообщаемого, очень мала. Очевидно, что и на сей раз проявляется характерная для Л. Н. Толстого сдержанность, экономность в выборе средств.
Вводные слова эмоциональной оценки практически не используются в романе «Война и мир». Можно заключить в таком случае, что Л. Н. Толстой предпочитает описывать эмоциональные состояния извне, с точки зрения всезнающего повествователя, не «вживаясь» в мир эмоциональных движений, переживаний персонажей. Романное мышление Л. Н. Толстого таково, что описываемый мир читатель в основном воспринимает через призму повествователя, через его индивидуальное видение, следуя за ним.
Очень характерной, постоянно встречающейся особенностью употребления вводно-эмоциональных компонентов Л. Н. Толстым является их распространенность словами, указывающих на лицо — мой, свой, его. Таким образом, мнения, оценки у Л. Н. Толстого, по умолчанию, не остаются за повествователем. Это может косвенно указывать на эмоциональность, темперамент самого автора романа.
6. Вводные компоненты, характеризующие способы выражения мысли, представленную одной вводной единицей – словом (одним словом), что составляет 0,01 % от общего количества.
Одним словом, эти господа, не даром гасконцы, так забрасывают Ауэрсперга прекрасными словами, он так прельщен своею столь быстро установившеюся интимностью с французскими маршалами, так ослеплен видом мантии и страусовых перьев Мюрата, qu'il n'y voit que du feu, et oubl celui qu'il devait faire faire sur l'ennemi. (С. 152, Т. 1)
7. Самую малоупотребительную группу составляют вводные конструкции, указывающие на обычность совершаемого действия, составляют в романе Л. Н. Толстого около 0,004%.
- бывало – 4 употребления;
Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. (С. 117. Т. 4)
- по обыкновению – 2 употребления;
Вернувшись к завтраку домой, Николай подошел к жене, сидевшей с низко опущенной над пяльцами головой, и стал рассказывать ей, по обыкновению, все то, что занимало его в это утро, и между прочим и про богучаровского старосту. (С. 195, Т. 4)
Вводные конструкции этого типа немногочисленны. Они указывают на повторяемость событий, периодичность сообщаемых фактов.
Несмотря на очень субъективный характер истолкований, а порой и на невозможность объяснения — цифры свидетельствуют о том, что вводные компоненты различных семантических групп используются автором романа с различной частотой. Употребление вводных слов автором в большой степени неосознанно, в силу собственных психологических особенностей, вкусов, пристрастий, привычек, которые, в свою очередь, могут быть выявлены, «воссозданы» через вводные компоненты.
§ 3. Структурные особенности вводных компонентов.
Способы введения их в структуру предложения
Вводные компоненты могут быть различными по структуре, объему, наличию или отсутствию предикативности. Их обычно делят на три вида: вводные слова, вводные сочетания и вводные предложения. Как было отмечено в главе I, эти виды вводных конструкций принципиально друг от друга не отличаются, так как прежде всего тождественны по своей функции – выражению субъективно-модальных значений..
В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» преобладают вводные компоненты, выраженные минимальной номинативной единицей – словом (словоформой). Они употреблены в 1361 случае, что составляет 81% от общего количества вводных конструкций.
Даву взглянул на него молча, и некоторое волнение и смущение, выразившиеся на лице Балашева, видимо, доставили ему удовольствие. (С. 17. Т. 3)
Однако, кажется, ничего, полк не из дурных... А?(С. 107, Т. 1)
Вводных компонентов, выраженных словосочетанием 55 употреблений, что составляет 3%:
По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. (С. 54, Т. 3)
По крайней мере, они бы сами ушли; ибо не имели воды напоить людей и лошадей. (С. 95, Т. 3)
Вводные конструкции, выраженные словом и словосочетанием (в тексте романа их 1441), можно классифицировать по принадлежности к определенной части речи.
В романе «Война и мир» Л. Н. Толстого вводные слова соотносятся по форме с другими частями речи, но связи эти неактуальны и разрушены. Вводные слова – это застывшие формы некогда изменяемых частей речи.
1. Для оформления вводных компонентов используются имена существительные (с пояснительными словами или без них):
а) без предлога – в 83 случаях, что составляет около 5 % от общего числа рассматриваемых конструкций:
Я, право, с ума схожу от досады; простите мне, что дерзко пишу. (С. 95, Т. 3)
-Жарко было, правда, - прибавил он скромно. (С. 184, Т. 1)
б) с предлогами – 9 случаев (менее 1 %):
В это воскресенье Ростовы, по обыкновению, поехали к обедне в домовую церковь Разумовских. ( С. 55, Т. 3)
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. (С. 50, Т. 3)
2. В роли вводных конструкций выступают застывшие формы глаголов – 460 употребления (27%):
- Добрый старик, но очень pauvre sire. И зачем они живут тут так долго? Они давно хотели ехать в деревню. Натали, кажется, здорова теперь? - хитро улыбаясь, спросила Жюли у Пьера. (С. 134, Т. 3)
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer, - все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск. ( С. 184, Т. 3)
3. Вводных слов сходных по форме с наречиями 320 употребления (19 %):
Не только не было в нем выражения застенчивости или упрека себе за утреннюю вспышку, но он, напротив, старался ободрить Балашева. (С. 23, Т. 3)
Отец мне ничего не говорил о женихе, но сказал только, что получил письмо и ждет посещения князя Василия; что касается до плана супружества относительно меня, я вам скажу, милый и бесценный друг, что брак, по-моему, есть божественное установление, которому нужно подчиняться. (С. 104, Т. 1)
4. В 19 случаях в роли вводного слова функционирует союз «итак» [Словарь русского языка. 1984. С. 695.]. (1%): это вводное слово со значением следствия выполняет функцию союза.
Итак, я пишу вам правду: готовьте ополчение. ( С. 95, Т. 3)
5. Конструкций, которые выражены словами, которые с данным лексическим значением выступают к нашему времени только в роли вводных компонентов и, следовательно, не входят в состав других частей речи и образуют особую грамматическую категорию, категорию «модальных слов», – 757 (45%):
- Нечего говорить! Ему велят, он не только на тебе, на ком хочешь женится; а ты свободна выбирать... Поди к себе, обдумай и через час приди ко мне и при нем скажи: да или нет. Я знаю, ты станешь молиться. Ну, пожалуй, молись. Только лучше подумай. Ступай. Да или нет, да или нет, да или нет! - кричал он еще в то время, как княжна, как в тумане, шатаясь, уже вышла из кабинета. (С. 213, Т. 1)
И графине и Соне понятно было, что Москва, пожар Москвы, что бы то ни было, конечно, не могло иметь значения для Наташи. ( С. 285, Т. 3)
6. В отдельную группу следует отнести вводные слова, отнесенность которых к определенной части речи является на сегодня спорным вопросом. Их 42 употреблений (2%):
Впрочем, ей всегда это казалось. (С. 56, Т. 3)
Одним словом, надобно учредить всеобщий владычествующий образ правления, который распространялся бы над целым светом, не разрушая гражданских уз, и при коем все прочие правления могли бы продолжаться обыкновенным своим порядком и делать все, кроме того только, что препятствует великой цели нашего ордена, то есть доставлению добродетели торжества над пороком. (С. 130, Т. 2)
Вводных конструкций, выраженных предложениями, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» меньше всего: всего 266 случаев, что составляет 16% от общего числа вводных компонентов.
Вводные предложения могут соотноситься по форме с двусоставными и односоставными. Вводных компонентов первой группы немного – 25 случаев:
- Однако, ma chère, это славная штука, - сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. - Хороша фигура была у квартального, я воображаю. (С.37, Т. 1)
Один из игроков сказал, что, он надеется, ему можно поверить. (С. 40, Т. 2)
Да вот хоть бы Фридландское сражение, которое, я думаю, граф хорошо помнит, было… не вполне удачно только оттого, что войска наши перестраивались в слишком близком расстоянии от неприятеля… (С. 208, Т. 3)
Вводных конструкций, выраженных односоставными предложениями, – 242. В свою очередь эти односоставные вводные предложения можно квалифицировать с точки зрения принадлежности структурно-семантическому типу. Больше всего – 196 случаев – вводных компонентов, являющихся по грамматической структуре безличными предложениями:
Он узнал, что есть граница страданий и граница свободы и что эта граница очень близка; что тот человек, который страдал оттого, что в розовой постели его завернулся один листок, точно так же страдал, как страдал он теперь, засыпая на голой, сырой земле, остужая одну сторону и пригревая другую; что, когда он, бывало, надевал свои бальные узкие башмаки, он точно так же страдал, как теперь, когда он шел уже босой совсем (обувь его давно растрепалась), ногами, покрытыми болячками. (С. 117, Т. 4)
Вводные компоненты, выраженные неопределенно-личным и определенно-личным предложением, употреблены Л. Н. Толстым в 46 случаях:
- Очень, говорят, плохи дела их, - сказала Жюли. - И он так бестолков - сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится. (С. 134, Т. 3)
Он пишет Аракчееву: «Воля государя моего, я никак вместе с министром (Барклаем) не могу. Ради бога, пошлите меня куда-нибудь хотя полком командовать, а здесь быть не могу; и вся главная квартира немцами наполнена, так что русскому жить невозможно, и толку никакого нет. Я думал, истинно служу государю и отечеству, а на поверку выходит, что я служу Барклаю. Признаюсь, не хочу». (С. 78, Т. 3)
Нет, мост еще не взят и, надеюсь, не будет взят, потому что он минирован и его велено взорвать. (С. 146, Т. 1)
Вводные конструкции могут вводиться в структуру предложения по-разному: с помощью союзов (союзный способ) или без них (бессоюзный способ). В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» большая масса вводных компонентов вводится в состав предложения бессоюзным способом – 1655 случая, что составляет 98 % от общего количества вводных конструкций.
Наташа, видимо, испугалась той мысли, которая могла прийти Перу. (С. 280, Т. 2)
- Я, я, я не думал; впрочем, я никогда не обещался, потому что… (С. 275, Т. 2)
Она, очевидно, была не в силах говорить и делала руками знаки, чтоб оставили ее. (С. 274, Т. 2)
Вводных конструкций, вводимых в структуру предложения союзным способом, очень мало – 28 случаев, что составляет примерно 2% от общего числа вводных компонентов в романе Л. Н. Толстого.
20 вводных компонента введены в состав предложения с помощью сочинительных союзов и, а.
- Был, был такой, - как бы радостно проговорил доктор, - этот должно быть умер, а впрочем, я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?(С. 101. Т. 2)
И действительно, в этом большом, толстом человеке в мужицком кафтане караульные другого дня уже не видели того живого человека, который так отчаянно дрался с мародером и с конвойными солдатами и сказал торжественную фразу о спасении ребенка, а видели только семнадцатого из содержащихся зачем-то, по приказанию высшего начальства, взятых русских. (С. 26, Т. 4)
8 вводных компонентов введено с помощью подчинительного союза как:
Он узнал, что, когда он, как ему казалось, по собственной своей воле женился на своей жене, он был не более свободен, чем теперь, когда его запирали на ночь в конюшню. (С. 117, Т. 4)
Вводные компоненты в пределах предложения по смыслу могут быть связаны как со всем предложением, так и с каким-либо отдельным его членом или членами. Большинство вводных компонентов соотнесено со всем предложением в целом – 1238 случай, что составляет 74% от общего числа вводных конструкций. Соответственно, вводных единиц, актуализирующих какой-то определенный член предложения – 445 употреблений (26 %):
В предложении Действительно, с батареи открывался вид почти всего расположения русских войск и большей части неприятеля. (С. 164, Т. 1) вводное слово относится ко всему содержанию основной части предложения.
В предложении В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира. (С. 237, Т. 1) вводное слово связывается по смыслу с отдельным членом предложения.
§4. Функции вводных конструкций
Вводным словам и выражениям присущи специфические функции, прежде всего модальные. Такие конструкции выражают отношение говорящего к передаваемому смыслу: это может быть утверждение, сомнение, одобрение, сожаление, ссылка на другого говорящего или другое высказывание, а также указание на общее строение текста, призыв к слушающему (контактоустановление) и прочий комментарий, необходимый для нормального речевого акта. Все это – сфера коммуникативного синтаксиса. Что же до конструктивно-информационного плана сообщения, то вводные слова и выражения никак не связаны с синтаксической структурой фразы: они остаются своеобразным «инородным телом» по отношению к составу предложения, легко устраняются из него. Для модальных слов, равно как и других вводных элементов, характерна неспособность нести конструктивную нагрузку [Норманн Б.Ю. 1994. С.192.]
В грамматике говорящего вводные слова и выражения получают некоторую особую, дополнительную миссию. А именно: многообразные элементы типа послушайте, во-первых, честно говоря, пожалуй, видите ли, в общем-то и т.п. не только выполняют перечисленные модальные и прочие функции, но и позволяют говорящему заполнить естественные паузы, вызванные колебаниями и сомнениями при выборе языковых единиц. Появляясь почти автоматически и будучи при этом более узаконенными стилистически, вводные слова позволяют говорящему выиграть время и точнее сформулировать свою мысль. Таким образом, в конечном счете они служат своеобразным признаком творческого характера речепроизводства.
Помимо изложенных, в художественных текстах выделяется еще несколько функций вводных конструкций: а) текстообразующая функция – вводные элементы служат в качестве средств связи предложений и их частей; б) функция авторизации – указание на источник сообщения; в) эмоционально-экспрессивная функция, г) союзная функция.
Следует отметить, что данная классификация функций вводных конструкций во многом опирается на их семантику.
Рассмотрим, какие функции выполняют вводные конструкции в романе Л. Н. Толстого «Война и мир».
§4. 1. Модальная функция
Категория модальности в современной лингвистике представляет собой один из сложных и спорных разделов, привлекающих внимание ученых разных наук (языкознания, логики, философии).
Модальность – языковая универсалия, присутствующая в семантике отдельно взятых слов и словосочетаний, модальный план неотделим от любого предложения; в последнее десятилетие в лингвистической литературе закономерно поднимается вопрос о модальности текста. Если отойти от научного, академического стиля и выразиться образно, можно сказать, что модальность «разлита» в языке и речи, как кислород в воздухе, и мы просто не замечаем её, когда говорим, как не замечаем воздух, которым дышим.
Одним из актуальных вопросов теории водности является вопрос о взаимодействии вводных компонентов с составом предложения. Вводно-модальные слова являются важными элементами структуры предложения, активно участвуют в построении модальных отношений.
В настоящее время категория модальности рассматривается и с точки зрения реализации этой категории в тексте, а не только на уровне предложения. При рассмотрении категории модальности на уровне текста речевого произведения по-новому освещается влияние экстралингвистических факторов на реализацию и дифференциацию модальных значений, влияние элементов контекста на определение модального фона, роль контекста в реализации модальных значений и др.
Наибольшее количество вводных компонентов в тексте романа выполняет модальную функцию – 1208 случаев. Модальность в тексте романа рассматривается главным образом как выражение реальности/ирреальности высказывания
В таком случае мы, вероятно, еще упорнее бы защищали Шевардинский редут, наш левый фланг; атаковали бы Наполеона в центре или справа, и 24-го произошло бы генеральное сражение на той позиции, которая была укреплена и предвидена. (С. 141, Т. 3) - здесь вводный компонент «вероятно» указывает на неуверенность говорящего;
- Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем. (С. 133 Т. 3) – в данном случае вводная единица «верно» передает уверенность персонажа в сообщаемом.
- Vos informations peuvent être meilleures que les miennes, - вдруг ядовито напустилась Анна Павловна на неопытного молодого человека. - Mais je sais de bonne source que ce médecin est un homme très savant et très habile. C'est le médecin intime de la Reine d'Espagne. - И таким образом уничтожив молодого человека, Анна Павловна обратилась к Билибину, который в другом кружке, подобрав кожу и, видимо, сбираясь распустить ее, чтобы сказать un mot, говорил об австрийцах. (С. 5, Т. 4) – в этом примере вводный компонент выражает неуверенность в сообщаемом;
- Вы, кажется, тоже хотели ехать, maman? Карета нужна? - сказал он, с улыбкой обращаясь к матери. (С. 39, Т. 1) – здесь вводное слово выражает неуверенность, сомнение говорящего;
Может быть, я балую ее; но, право, это, кажется, лучше. (С. 41, Т. 1) – в этом примере вводный компонент выражает неуверенность рассказчика в сообщаемом;
Она была очень хороша, мила, и, очевидно, страстно влюблена в него; но он был в той поре молодости, когда кажется так много дела, что некогда этим заниматься, и молодой человек боится связываться -дорожит своей свободой, которая ему нужна на многое другое.(С. 9, Т. 2) – здесь вводный компонент «очевидно» передает уверенность говорящего.
Помимо значения реальности/ирреальности в романе использованы вводные компоненты, указывающие на эмоционально-экспрессивную окраску – 10 употреблений:
- Он человек в сером сюртуке, очень желавший, чтобы я ему говорил «ваше величество», но, к огорчению своему, не получивший от меня никакого титула. Вот это какой человек, и больше ничего, - отвечал Долгоруков, оглядываясь с улыбкой на Билибина.(С. 239, Т. 1) – в этом примере вводное слово выражает разочарование рассказчика;
В личном свидании, к радости и гордости всей армии, было отказано, и вместо государя князь Долгоруков, победитель при Вишау, был отправлен вместе с Савари для переговоров с Наполеоном, ежели переговоры эти, против чаяния, имели целью действительное желание мира. (С. 237, Т. 1) – в данном предложении вводные слова свидетельствуют об удовлетворенности рассказчика;
К удивлению своему, княжна Марья заметила, что за это время болезни старый князь так же не допускал к себе и m-lle Bourienne.(С. 79, Т. 3) – здесь вводный компонент указывает на удивление говорящего.
Вводные единицы, указывающие на автора сообщения, употребляются в романе «Война и мир» Л. Н. Толстого 130 раз. Автор (источник) сообщения может быть точно указан. В таких случаях используются вводные словосочетания по словам кого-то и т.п. и вводные двусоставные предложения, подлежащее которых и называет лицо, от которого исходит информация:
По словам полковника, в двух километрах был начальник дивизии, который примет Балашева и проводит его по назначению. (С. 13, Т. 3) – здесь вводное предложение указывает на конкретного носителя информации;
Балашев поехал дальше, по словам Мюрата, предполагая весьма скоро быть представленным самому Наполеону. (С. 15, Т. 3) - в этом примере вводный компонент указывает на конкретный источник информации;
По совету Аграфены Ивановны, Наташа говела не в своем приходе, а в церкви, в которой, по словам набожной Беловой, был священник весьма строгий и высокой жизни. (С. 54, Т. 3) – в данном примере вводное сочетание указывает на конкретного информатора;
- Однако, ma chère, это славная штука, - сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. - Хороша фигура была у квартального, я воображаю. (С. 37, Т. 1) – здесь вводное предложение указывает на конкретного носителя информации.
Источник сведений может быть и не назван конкретно. В подобных случаях используются разные по грамматической структуре вводные конструкции:
- Очень, говорят, плохи дела их, - сказала Жюли. - И он так бестолков - сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится. (С. 134, Т. 3) – в данном случае вводное слово указывает на обобщенный источник информации.
Во всех перечисленных примерах вводное слово влияет на модальное значение всего высказывания, влияет на его модальное значение, обогащает его. Модальный фон высказывания перестает быть нейтральным. В ряде случаев наличие в предложении единиц с персуазивным значением влияет и на темпоральное значение. Модальность неуверенности сообщает временному значению оттенок неопределенности, а значит, предикативное значение меняется.
§4. 2. Метатекстовая функция
Основным формальным критерием текста является его структурная, семантическая и функциональная цельность, реализатором которой выступают различные средства обеспечения связности. Рассмотрение текста с этой точки зрения делает более целесообразным рассмотрение участков текста как минимальных составляющих сложного синтаксического целого (ССЦ), т.к. в его составе выступают уже не простые и сложные предложения, а отрезки, образующие синтаксическое целое и являющиеся качественно новыми образованиями – текстемами. Средствами связи фраз в ССЦ нередко являются вводно-союзные компоненты. Они указывают на движение рассуждений, выявляют их ключевые отрезки, фиксируют внимание собеседника на важной информации. Это скрепы предложений в сложном синтаксическом целом, абзаце.
В тексте романа «Война и мир» текстовые скрепы имеют следующие субъективные значения, имеющие материальное выражение, дополнительно не маркированные. Говорящий представлен нейтральной формой. Скрепа имеет следующие значения:
1. Порядок размещения информации в структуре текста (39 употреблений):
Итак, нельзя понять, во-первых, какими умозаключениями доходят историки до того, чтобы видеть что-то глубокомысленное в этом маневре. Во-вторых, еще труднее понять, в чем именно историки видят спасительность этого маневра для русских и пагубность его для французов; ибо фланговый марш этот, при других, предшествующих, сопутствовавших и последовавших обстоятельствах, мог быть пагубным для русского и спасительным для французского войска. (С.52, Т. 4) – здесь вводные компонент «итак» связывает две смысловые части, подводя итог сказанному; вводные конструкции «во-первых, во-вторых» указывают на порядок следования мыслей говорящего.
2. Характеристика информационно законченного предыдущего высказывания:
В романе встречается (1 употребление) структура «именной компонент + сказать», имеющая значение дополнительной предикации и легко трансформирующаяся в предикативную единицу, которая получает служебную функцию текстовой связки:
- Но вот что, по правде вам сказать, ma tente… (С. 16, Т. 4)
Высказывание, характеризующееся в тексте романа только как дополнительное, Л. Н. Толстым не используется.
Все вышеперечисленные скрепы обладают прагматически-коммуникативной установкой воздействия на адресата.
В тексте романа «Война и мир» следует выделить особый тип – метатекстовые скрепы. Семантика таких скреп не участвует в формировании семантической структуры основного предложения, но содержит сообщение, в котором характеризуется само основное предложение или его фрагмент как речевое действие (как в устной, так и в письменной речи).
Если говорить о соотношении семантики основного предложения и метатекстовой скрепе, то следует сказать, что лексический метакомпонент, содержащийся в скрепе такого типа, исключает ее из семантической структуры основного предложения:
Цель эта не имела никакого смысла, во-первых, потому, что расстроенная армия Наполеона со всей возможной быстротой бежала из России, то есть исполняла то самое, что мог желать всякий русский. Для чего же было делать различные операции над французами, которые бежали так быстро, как только они могли?
Во-вторых, бессмысленно было становиться на дороге людей, всю свою энергию направивших на бегство.
В-третьих, бессмысленно было терять свои войска для уничтожения французских армий, уничтожавшихся без внешних причин в такой прогрессии, что без всякого загораживания пути они не могли перевести через границу больше того, что они перевели в декабре месяце, то есть одну сотую всего войска.
В-четвертых, бессмысленно было желание взять в плен императора, королей, герцогов - людей, плен которых в высшей степени затруднил бы действия русских, как то признавали самые искусные дипломаты того времени (J. Maistre и другие) (С. 129, Т. 4)
В примере при помощи внутрифразовой скрепы создается непосредственное отношение: во-первых.., во-вторых… Если же эксплицировать метатекстовые компоненты, то получится следующее сообщение: во-первых, одно, во-вторых, другое... То есть в примере компоненты скрепы включены в самостоятельное сообщение, которое не является ответвлением семантики основного предложения.
Стало быть, она знает, что я невеста, стало быть, и они с мужем, с Пьером, с этим справедливым Пьером,- думала Наташа,- говорили и смеялись про это. Стало быть, это ничего. (С.254, Т. 2)
В данном фрагменте скрепа «стало быть» не просто указывает на порядок следствие, но элементы скрепы, если их эксплицировать, включены в самостоятельное высказывание, которое не исключает ее из семантической структуры основного предложения, а вносит дополнительное модальное значение.
Одним из основных способов связи внутрифразовой скрепы с внешним соотносительным компонентом является синтаксический тип связи. Внутрифразовая скрепа может быть включена в основное предложение посредством сочинительного, присоединительного, подчинительного союза.
- Я вас знаю давно: во-первых, по делу вашему о ваших крестьянах, это наш первый пример, которому так желательно бы было больше последователей; а во-вторых, потому что вы один из тех камергеров, которые не сочли себя обиженными новым указом о придворных чинах, вызывающим такие толки и пересуды.(С. 210, Т. 3)
В этом примере синтаксический способ включения скрепы в основное предложение представлен сочинительным союзом, выступающим в функции связующего средства.
Эта разновидность связи характерна для текста романа «Война и мир», поскольку предполагает тесное синтаксическое взаимодействие компонентов скрепы и основного предложения.
Таким образом, вводные компоненты различной синтаксической сложности характеризуются стремлением к участию в семантической структуре всего текста и скрепа является тем синтаксическим оператором, который превращает текст не в арифметическую сумму смыслов входящих в него компонентов, а в образование более высокого языкового порядка.
§4. 3. Союзная функция
Со структурно-семантической точки зрения вводные компоненты можно разделить на эквиваленты союза и эквиваленты союзной вводной конструкции.
Рассмотрим подробнее группы вводных компонентов, используемых Л. Н. Толстым в романе «Война и мир»:
1) вводные компоненты в контактной функции по отношению к союзу:
Явления гибридности, полифункциональности свойственны модальному квалификатору «впрочем» (19 употреблений).
- Был, был такой, - как бы радостно проговорил доктор, - этот должно быть умер, а впрочем, я справлюсь, у меня списки были. Есть у тебя, Макеев?(С. 101, Т. 2)
В данном примере он выступает в контактной позиции с противительным союзом, участвуя в построении противительно-ограничительных отношений.
Впрочем, хотя иностранец, но русский в глубине души.(С. 235, Т. 3)
Вводный компонент впрочем выступает в контактной функции по отношению к уступительному союзу, чем осложняет уступительное значение оттенком ограничения.
Впрочем, так как вы мне говорите, что в ней между многими хорошими вещами есть такие, которых не может постигнуть слабый ум человеческий, то мне кажется излишним заниматься непонятным чтением, которое по этому самому не могло бы принести никакой пользы. (С. 263, Т. 1)
Впрочем, если российский император согласится на упомянутое условие, я тоже соглашусь; но это не что иное, как хитрость.(С. 271, Т. 2)
Вводное слово впрочем в контактной позиции по отношению к союзам других групп осложняет специфическое значение союза оттенком ограничения или колебания.
Рассмотрим следующую группу примеров:
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть, оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. (С. 183, Т. 1)
Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было. (С. 112, Т. 4) - данный вводно-модальный компонент «может быть, может быть» выступает в контактной позиции с противительным союзом «а» и осложняет его предположительным значением.
Союзные отношения взаимоисключения построены на предположении. При взаимоисключении реальным может быть только одно из явлений, но так как неизвестно, что же реально, все одинаково предположительно, сомнительно, и на месте разделительного союза «или» выступают вводные слова со значением предположительности, возможности, вероятности. [Алгазина, 1994, с. 105] (2 употребления).
Приведем примеры реализации уступительного значения в сложном предложении, где модально-союзное соединение реализует семантику уступительного допущения.
Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. (С. 193, Т. 1) – первым компонентом является персуазивный компонент может быть, вторым компонентом – противительный союз но.
В данном предложении формируются особые отношения «предположительно-уступительного допущения», выражаемые вводными компонентами «может быть… но», при этом «в отличие от чисто уступительных отношений, первая часть предложения (первое предложение) модально окрашена, имеет значение «вероятности», «предположительности» [Алгазина, 1994, С. 99.]
Очевидно, что уступительная семантика обогащается в определенном контексте персуазивной семантикой, модальными оттенками, эмоциональным значением суждения. И значительную роль в этом играет контекст.
2) вводно-модальные компоненты, эквивалентные союзу:
Вводный компонент «впрочем» обладает союзным потенциалом. Но, в то же время, данная лексема может быть отнесена и к группе субъективно-модальных, так как вносит в союзные отношения разнообразные модальные оттенки и выступает в роли субъективно-модального квалификатора (15 употреблений).
- Изволите знать, что... Впрочем, не извольте беспокоиться, - прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. - Я было и запамятовал... Сию минуту прикажете доставить?(С. 54, Т. 1) - в приведенном примере вводный компонент представлен в союзной функции, осложненной дополнительным модальным значением. Здесь «впрочем» = «но» = «однако».
Вводные компоненты, эквивалентные союзу, не свойственны тексту романа «Война и мир».
Наличие субъективно-модальных единиц в сложносочиненных конструкциях с противительными и соединительными союзами существенно влияет на степень слитности предикативных частей и в ряде случаев способствует отрыву той части сложносочиненного предложения, которая приобретает характер дополнительного сообщения, и развитию в ней присоединительного смысла.
Возможность отрыва постпозитивной части и функционирование ее в качестве присоединительной связана именно с употреблением вводного слова и возникновением дополнительной модальности. В случае с персуазивным модальным значением предположения содержание постпозитивной части приобретает возможный, предположительный характер, характер догадки, внезапно возникающей в сознании говорящего в момент речи.
Очевидно, что вводные компоненты могут выступать и на месте союзов и наращивать при контакте с ними дополнительные модальные значения, но данные структуры непродуктивны в тексте романа Л. Н. Толстого «Война и мир». Вводные компоненты неизбежно приводят к вторжению в речь субъективно-рефлектирующего начала, свойственного Л. Н. Толстому и героям его романа. Автору важно употребить вводные слова как специализированный модальный оператор, то есть выразить субъективное отношение к высказыванию.
Выводы по главе 2
Язык произведений Л. Н. Толстого сложное литературное явление, сущность которого с трудом укладывается в рамки обычных кратких определений достоинств художественной речи. Язык романа «Война и мир» необычайно богат и разнообразен. Суровый правдоискатель, враг всякой искусственности и фальши, Толстой и в литературном произведении стремится, прежде всего, к естественности языка и формы.
Особая комбинация семантики вводных компонентов с очень сложным и логическим функционированием придает языку романа Л. Н. Толстого яркую индивидуальность. Частотность употребления определенных семантических групп может указывать на склонность самого автора к размышлениям, рефлексии, в большей степени отказу от категоричности в суждениях. С наибольшей частотностью использованы вводные компоненты со значением различной степени уверенности в достоверности (63 % от общего употребления). Самую малоупотребительную группу составляют вводные конструкции, указывающие на обычность совершаемого действия, составляют в романе Л. Н. Толстого около 0,004%.
Стремление Толстого к естественности и точности изображения жизни наложило своеобразный отпечаток даже на синтаксическое строение его речи.
Вводные компоненты, вводимые в состав предложения, могут быть различными по структуре: слова (словоформы), сочетания и предложения. В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» преобладают вводные компоненты, выраженные минимальной номинативной единицей – словом (81% от общего количества). Вводных конструкций, выраженных предложениями, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» меньше всего (16%). Преобладание вводных слов над вводными предложениями и сочетаниями говорит о сознательном упрощении единиц, усложняющих структуру предложения.
В тексте романа «Война и мир» различные функциональные группы вводных компонентов помогают автору выражать сложные мысли и чувства, их оттенки и нюансы, искусно передавать скрытые во внутренней организации конструкции авторскую интонацию и настроение, показывать авторское отношение к описываемому и изображаемому.
Вводным компонентам романа присущи следующие функции: модальная, метатекстовая и союзная. Наибольшее количество вводных компонентов в тексте романа выполняет модальную функцию – 1208 случаев. Модальность в тексте романа рассматривается главным образом как выражение реальности/ирреальности высказывания. Помимо значения реальности/ирреальности в романе использованы вводные компоненты, указывающие на эмоционально-экспрессивную окраску, на автора сообщения.
Реализатором структурной, семантической и функциональной цельности текста романа являются метатектовые скрепы. Они указывают на движение рассуждений, выявляют их ключевые отрезки, фиксируют внимание собеседника на важной информации. Вводные компоненты различной синтаксической сложности характеризуются стремлением к участию в семантической структуре всего текста и скрепа является тем синтаксическим оператором, который превращает текст не в арифметическую сумму смыслов входящих в него компонентов, а в образование более высокого языкового порядка.
Союзная функции наименее продуктивна в романе, так как автору важно употребить вводные слова как специализированный модальный оператор, то есть выразить субъективное отношение к высказыванию.
Заключение
Исследование вводных компонентов современного русского языка представляет собой перспективное направление лингвистических исследований, которое изучает способы использования синтаксических средств языка.
Вводные компоненты, в отличие от других параметров лингвистических исследований, открывают автора-человека, предоставляют возможность, по выражению В. В. Виноградова, «догадки» о нем. Художественный язык, если он ориентируется на естественную раскованность речи автора, неизбежно имеет тенденцию к усложнению. Такое усложнение может затрагивать не только семантику, но и синтаксическое течение речи.
В ходе проведенного лингвостатистического исследования в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» было выявлено 1683 фразы, содержащие вводные компоненты.
С точки зрения семантики наибольшую частотность составляют компоненты, выражающие различную степень уверенности в достоверности сообщения (63 % от общего числа). Вводные компоненты со значением проблематической достоверности употребляются существенно чаще, чем со значением категорической достоверности. Л. Н. Толстой отказывается от сознательной характеризации персонажей при помощи вводных компонентов; напротив, можно сделать вывод, что автор безотчетно, автоматически «снабжает» персонажей «свойственной им модальностью», привычными для собственной разговорной речи вводными словами. Для языкового пространства романа в целом характерны суждения предположительного характера.
Вводные компоненты, указывающие на связь мыслей, занимают второе место по частотности употребления в романе «Война и мир». Наиболее употребительным является слово напротив. Как видно, слово это очень характерно для Л. Н. Толстого, что можно объяснить склонностью автора к противопоставлению явлений действительности.
Вводные конструкции, указывающие на источник сообщения, составляют около 8 % от общего количества вводных компонентов. Данные водные компоненты используются в тексте романа только в том случае, когда автор хочет отстраниться от происходящих событий, выдержать дистанцию.
Вводные конструкции, использующиеся с целью обращения к собеседнику, с целью возбудить его внимание, вызвать его отклик на высказывание, введены Л. Н. Толстым в структуру текста в 5% случаев. Наличие указанных вводных слов обусловлено фактором диалогичности речи, что подтверждается случаями их употребления в романе: это диалогические реплики, авторы которых стремятся к поддержанию контакта с собеседником. В ряде случаев их употребление в тексте романа «Война и мир» вызвано взволнованностью говорящего, сбивчивостью его мыслей.
Частотность вводных компонентов, выражающих эмоциональную оценку сообщаемого, очень мала. Очевидно, что и на сей раз проявляется характерная для Л. Н. Толстого сдержанность, экономность в выборе средств. Л. Н. Толстой предпочитает описывать эмоциональные состояния извне, с точки зрения всезнающего повествователя, не «вживаясь» в мир эмоциональных движений, переживаний персонажей. Л. Н. Толстой стремился обычно не рассказать, а показать психический процесс во всей его цельности и нерасчленённости.
Несмотря на очень субъективный характер истолкований, а порой и на невозможность объяснения — цифры свидетельствуют о том, что вводные компоненты различных групп по значению используются автором романа с различной частотой. Употребление вводных слов автором в большой степени неосознанно, в силу собственных психологических особенностей, вкусов, пристрастий, привычек, которые, в свою очередь, могут быть выявлены, «воссозданы» через вводные компоненты.
Не менее, чем семантика, в формировании эмоционально-экспрессивной настроенности художественного текста принимает участие синтаксис.
Вводные компоненты, вводимые в состав предложения, могут быть различными по структуре: слова (словоформы), сочетания и предложения. В романе Л. Н. Толстого «Война и мир» преобладают вводные компоненты, выраженные минимальной номинативной единицей – словом (81% от общего количества). Вводных конструкций, выраженных предложениями, в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» меньше всего (16%). Преобладание вводных слов над вводными предложениями и сочетаниями говорит о сознательном упрощении единиц, усложняющих структуру предложения.
Специфической чертой повествования в романе Л. Н. Толстого «Война и мир» является высокий коэффициент модальности. Возникает это явление за счет повышенной концентрации в тексте единиц с модальным значением. Борьба с искусственностью литературно-книжного языка, с его изысканностью и закруглённостью слога сознательно вела Толстого по пути его своеобразного синтаксического новаторства. Помимо свойственной для всех вводных компонентов модальности, в тексте романа используются вводные конструкции, выполняющие метатекстовую и союзную функции. Очевидно, что вводные компоненты могут выступать как модальный оператор, раскрывая сложную душевную организацию, как скрепа, обладающая прагматически-коммуникативной установкой воздействия на адресата, функционировать на месте союзов и наращивать при контакте с ними дополнительные модальные значения. Таким образом, обнаруживается гибридность вводных компонентов романа.
В области языка, как и во всей своей художественной работе, Толстой борется за правду и простоту, за реализм, за беспощадное разоблачение словесных штампов, ходячих фраз, за точное, неприкрашенное изображение жизни в художественном и публицистическом слове.
Литература
Л. Н. Толстой. Война и мир. Роман в 4-х томах. / Коммент. Л. Д. Опульской. – М.: Просвещение, 1981.
Актуальные вопросы семантики и синтаксиса. Сборник научных трудов.-Л.,1977.
Алгазина Т.С. Вводно-союзные компоненты в структуре предложения и текста. Автореф. дисс. канд.филол.наук. - М., 1994.
Аникин А.И. Вводные слова и словосочетания в современном русском языке: Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1953.
Артамонов В.Н. Реализация категории важности в предложении и тексте. – Ульяновск: Ульяновский гос-ый тех-ий ун-тет, 2006. – 200 с.
Артемьева Е.Ю. Основы психологии субъективной семантики. – М.: Наука: Смысл, 1999. – 349 с.
Аспекты изучения текста. Сборник статей. -М.,1981.
Бабайцева Р.Я., Максимов Л.Ю. Современный русский язык: в 3-х ч. Ч.№. Синтаксис. Пунктуация. М.: Просвещение, 1981.
Беляева Е.И. Эпистемическая модальность в английском и русском языках. Контрастивная грамматика,- Калинин, 1984.
Бродская В.Б., Цаленчук С.О. История русского литературного языка. – Львов: Изд-во Львовского университета, 1957.
Булаховский Л.А. Русский литературный язык первой половины XIX в. Лексика и общие замечания о слоге. – Киев: Изд-во Киевского университета, 1957.
Валгина Н.С., Розенталь Д.Э., Фомина М.И. Современный русский язык. – М.: Логос, 2001.
Вводные слова в аспекте актуального членения.//Вопросы языкознания.-1984.-№1.-сЛ 01-105.
Виноградов В.В. Из истории изучения русского синтаксиса (От Ломоносова до Потебни и Фортунатова). – М.: МГУ, 1958.
Виноградов В.В. Стилистика. Теория поэтической речи. Поэтика. - М.: Наука, 1963
Виноградов В.В.Очерки по истории русского литературного языка XVII-XIX веков. – М.: Высшая школа, 1982.
Виноградов В.В. Исследования по русской грамматике. М., 1975.
Виноградов В.В. О категории модальности и модальных словах в русском языке // Исследования по русской грамматике, М., 1975.
Виноградов В.В. Основные вопросы синтаксиса предложения // Вопросы грамматического строя. М., 1955.
Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М,-Л„ 1947.
Вопросы структуры предложения: Сб. науч. тр. Ульяновск, 1983.
Востоков В.В. Система грамматических значений простого предложения в современном русском языке: Дисс. докт. филол. наук. М., 2000.
Востоков В.В. Сложное предложение в аспекте его грамматической формы // Русский литературный язык: номинация, предикация, экспрессия. -М., 2002.
Востоков В.В. Соотношение модальности и лица в простом предложении современного русского языка: Дисс. канд. филол. наук. М., 1977.
Вставные конструкции с экспрессивным значением в русском языке. //Вестник ЛГУ -1990,серия2,выпускЗ ,№ 16 Новые явления в синтаксическом строе современного русского языка. -Л.,1982.
Горшков А.И. Теоретические основы истории русского литературного языка. – М.: Наука, 1983.
Грамматика русского языка.-М.,1980.
Грамматика русского языка.-М.,1960.
Звегинцев В.А. Предложение и его отношение к языку и речи. – М.: МГУ, 1976.
Зубрилина Л.Н., Мейеров В.Ф. Предложения с вводными и вставными компонентами. – Иркутск: Изд-во Иркутского университета, 1985.
Иванова Л.П. Структурно-функциональный анализ простого предложения. Киев: Вища школа, 191.
История русского литературного языка: хрестоматия /А.Н. Кожин. – М.: Высшая школа, 1989.
Киприянов В.Ф. «Понятие о коммуникативации». Грамматические классы слов. – Тамбов, 1976.
Кротевич Е.В. О связях вводных слов в словосочетании и предложении // Русский язык в школе. 1958. № 6. С. 31.
Лекант П.А. Вводность – коммуникативно-прагматическая категория // Очерки по грамматике русского языка. М., 2002.
Лекант П.А. Модальность и вводность // Очерки по грамматике русского языка. М., 2002.
Лекант П.А. Семантика вводных компонентов в тексте // Очерки по грамматике русского языка. М., 2002.
Ляпон М.В. Из истории выражения модальности в русском языке: Автореферат дисс. канд. филол. наук. М., 1971.
Мещанинов И.И. Члены предложения и части речи. М., 1998.
Мухин А.М. Структура предложений и их модели. – Л.: Наука, 1968.
Мухин Н.Ю. Вводные компоненты как средство выражения и установления авторства теста: диссертация кандидата филологических наук, 2010.
Норманн Б.Ю. Грамматика говорящего. СПб., 1994.
О зависимости синтаксического устройства сочетаемых конструкций от семантики их компонентов //Слово и фразеологизм в русском литературном языке и народных говорах. – Вел. Новгород, 2001.
Объяснительный словарь русского языка: Структурные слова: предлоги, союзы, частицы, междометия, вводные слова, местоимения, числительные, связочные глаголы: Ок.1200 единиц / Гос. ин-т рус. яз. им. А. С. Пушкина; В. В. Морковкин, Н. М. Луцкая, Г. Ф Богачёва и др..; Под. ред. В. В. Морковкина. – 2-е изд., испр. – М.: ООО «Издательство Астрель», ООО «Издательство АСТ», 2003
Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1987.
Орехова Е.Н. Субъективная модальность высказывания: форма, семантика, функции. Монография. – М.: Изд-во МГОУ, 2011.
Переходные конструкции в синтаксисе. -Воронеж, 1967.
Пешковский A.M. Русский синтаксис в научном освещении. М., 1938.
Письма Л.Н.Толстого. - М.: Книга, 1910.
Полякова Ю.Г. Структура и особенности функционирования вставок в языке газеты: Автореф. канд. фил. наук. Волгоград. 2001.
Прокопович Н.Н. Вопросы синтаксиса русского языка. – М.: Высшая школа, 1974.
Руднев А.Г. Синтаксис осложненного предложения. – М.: Учпедгиз, 1959.
Руднев А.Г. Синтаксис простого предложения. - М.: Учпедгиз, 1960.
Русская грамматика. Т. II. Синтаксис М., 1980.
Русский синтаксис / Е.А. Низикова. – Воронеж: Воронежский педагогический институт, 1975.
Синтаксис текстов, организованных авторской точкой зрения.//Языковые процессы современной русской художественной литературы. Проза. -М., 1977.
Современный русский литературный язык // П.А Лекант. – М.: Высшая школа, 1996.
Солганик Г.Я. О текстовой модальности как семантической основе текста // Структура и семантика художественного текста. М., 1999.
Стеценко А.Н. Исторический синтаксис русского языка. – М.: Высшая школа, 1972.
Студнева А.И. О связи вводных предложений с основным составом высказывания // Учен. записки Рязанского гос. пед. ин-та. 1968. Т. 51.
Теория функциональной грамматики: Темпоральность. Модальность / Отв. ред. А. В. Бондарко. - Л.: «Наука», 1990.
Успенский Б.А. Из истории русского литературного языка (XI-XIX вв.) – М.: Гнозис, 1994.
Химик В.В. Категория субъективности и ее выражение в русском языке. – Л.: ЛГУ, 1990. - 180 с.
Шахматов А.А. Синтаксис русского языка. М., 2001.
Шведова Н.Ю. Очерки по синтаксису русской разговорной речи. – М.: Изд-во – АН СССР, 1960.
Шкляревский Г.И История русского литературного языка. Изд. Харьк. ун-та, 1968.
Электронные ресурсы
1. www.slovarfilologa.ru
2. www.rusnauka.com/33_DWS_2010/33_DWS_2010/Philologia/73610.