Литературная гостиная Всю жизнь любил он рисовать войну… (Военная лирика Константина Симонова)

Папий Татьяна Александровна,
учитель русского языка и
литературы МБОУ «СОШ №24»,
г. Северодвинск,
Архангельская обл.

ЛИТЕРАТУРНАЯ ГОСТИНАЯ (ЦИКЛ «ИМЕНА НА ПОВЕРКЕ»)

«Всю жизнь любил он рисовать войну»
(Военная лирика Константина Симонова)

Аннотация:
Данный материал представляет собой разработку сценария литературной гостиной из цикла «Имена на поверке», посвященной стихам Константина Симонова о Великой Отечественной войне. Внимание участников мероприятия акцентировано на анализе трех шедевров военной лирики поэта: стихотворений «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Сын артиллериста», «Жди меня».
В сценарий литературной гостиной включен региональный компонент: материал об истории создания К.М.Симоновым стихотворений, написанных в Архангельске: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Сын артиллериста».

Форма проведения: литературная гостиная
Аудитория: учащиеся 9-11 классов, педагоги школы
Оборудование:
Презентация к внеклассному мероприятию
Мультимедийное оборудование
Грамзаписи песен: «Тёмная ночь», «Синий платочек», «В землянке», «Случайный вальс», «Жди меня», «Журавли»

Организация мероприятия:
Ведущий (учитель) и его помощники – ученики.
Участники литературной гостиной располагаются за столиками. На каждом столе – сборники стихов Константина Симонова.
В мероприятии принимает участие вокальная группа школьного хора.

Цели:
– познакомить учащихся с военной лирикой К.М.Симонова, историей создания стихотворений, связанных с Севером: «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Сын артиллериста»;
– акцентировать внимание присутствующих в литературной гостиной на мастерстве поэта;
– обратить внимание на художественные достоинства шедевров военной лирики К.М.Симонова – стихотворений «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», «Сын артиллериста», «Жди меня»;
– воспитание чувства патриотизма, благодарной памяти об участниках Великой Отечественной войны.
Звучат в грамзаписи мелодии песен о войне («Тёмная ночь», «Синий платочек», «В землянке», «Случайный вальс»). На экране – портрет писателя (слайд №1).

Ведущий:
– Мы продолжаем встречи из цикла «Имена на поверке», ставшие традиционными в нашей литературной гостиной. Тема сегодняшнего разговора – военная лирика Константина Михайловича Симонова, поэта-фронтовика, военного корреспондента газеты «Красная Звезда» с первого до последнего дня войны (слайд №2).
Песню «Корреспондентская застольная» на стихи К.Симонова и музыку
М. Блантера исполняет вокальная группа школьного хора
Ведущий:
– Дважды фронтовые дороги приводили Константина Симонова на Север: в 1941-м и в 1943-м годах он побывал на Карельском фронте и на Кольском полуострове, приезжал в Мурманск и в Архангельск. Именно в Архангельске Симонов написал одни из самых известных своих произведений – балладу «Сын артиллериста» и стихотворение «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины». Какова же история создания этих поэтических свидетельств военной поры? (слайд №3).
Ученик:
– Осенью 1941-го года военкор Симонов возвращался на лесовозе «Спартак» с Карельского фронта. В 35-ти километрах от Архангельска судно окончательно застряло во льдах. С борта корабля пассажиры видели мерцающий огнями архангельский берег, но ничего без ледокола было сделать нельзя. Лишь на восьмые сутки изможденные, насмерть усталые люди сошли на городской причал. За тягостные дни ожидания «у моря погоды» К.Симонов написал восемь стихотворений, в том числе и посвященное Алексею Суркову «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины», в котором эмоциональность сливается с почти очерковой документальностью (слайд №4).
Звучит стихотворение К.Симонова «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины». Ведущий предлагает гостям обменяться впечатлениями о прочитанном стихотворении (см. «Приложение № 1. О стихотворении «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины»)
Ведущий:
– В Архангельске Симонов, переполненный впечатлениями от встреч с военными моряками на полуостровах Рыбачьем и Среднем, пишет балладу «Сын артиллериста» (слайд №5). Всем известны строки:
Был у майора Деева
Товарищ – майор Петров,
Дружили еще с гражданской,
Еще с двадцатых годов.
Вместе рубали белых
Шашками на скаку,
Вместе потом служили
В артиллерийском полку.
Ученик:
– Интересна история создания этого стихотворения. В последний день пребывания Симонова на полуострове Рыбачий майор Ефим Рыклис, командир 104-го армейского артиллерийского полка, рассказал историю о том, как в июле 1941 года он был вынужден послать на корректировку артиллерийского огня на одну из высот на полуострове Средний лейтенанта Ивана Лоскутова – сына своего старого армейского друга. 
31 июля 1941 года вместе с двумя радистами лейтенант И. А. Лоскутов взобрался на высоту и оттуда в течение шести(!) суток по рации корректировал огонь артиллерии. По данным, передаваемым Лоскутовым, огнем была уничтожена минометная батарея, большая группа пехоты, несколько пулеметных точек. Однако вражеские войска определили местонахождение корректировочной группы и атаковали высоту, окружив ее со всех сторон.
И тогда бойцы решили вызвать на себя огонь нашей артиллерии. Когда они передали такую команду, командир полка посчитал, что это ошибка, и переспросил, и только после вторичной команды на высоту обрушился шквал нашего артогня. Наступавшие немцы частично были уничтожены, а остальные обратились в бегство. В период обстрела Лоскутов с товарищами остались живы, но радиостанция была разбита.
Пораженный этой невероятной героической историей, К. М. Симонов и написал «Сына артиллериста», прототипом лейтенанта Петрова в которой послужил лейтенант Иван  Лоскутов, прототипом майора Деева – майор Ефим Рыклис; более того, в поэме указано место действия, соответствующее реальным событиям, – полуостров Средний. И отец Ивана Лоскутова действительно воевал на южном участке фронта, но не погиб, а получил тяжёлое ранение.
Сам же лейтенант Лоскутов, герой баллады, еще долго воевал в 104-м артиллерийском полку, а закончил войну на Тихом океане.
Ученик:
– Впервые баллада «Сын артиллериста» была напечатана в архангельской окружной газете «Патриот Родины» 3 ноября 1941 года и вскоре после публикации исполнена со сцены Архангельского драматического театра артистом Сергеем Николаевичем Плотниковым (слайд №6).
Ученик:
– Из воспоминаний С.Н.Плотникова: «В скупых мужественных строках открылись такие вершины морального духа! В обыкновенном Леньке, майоровом сыне, увиделись миллионы таких же мальчишек, которые проливали кровь на фронте, сутками стояли у станков в тылу. Никогда – ни до, ни после – не работал я с таким воодушевлением, как над этим произведением ».
Ведущий:
– Какие строки поэмы «Сын артиллериста» запомнились вам? Что больше всего поразило вас в образе юного героя?
Меня, например, необыкновенно трогает эпизод встречи Леньки с майором Деевым после возвращения с задания:
Когда размотали повязку,
Что наспех он завязал,
Майор поглядел на Леньку
И вдруг его не узнал:
Был он как будто прежний,
Спокойный и молодой,
Всё те же глаза мальчишки,
Но только совсем седой.
Какое нечеловеческое напряжение испытал герой, вызывая огонь на себя! Чего ему это стоило! Как не вяжутся седые волосы с юным мальчишеским лицом! Мне сразу вспоминается другое симоновское стихотворение – «Майор привез мальчишку на лафете». Помните, как там «седой мальчишка на лафете спал»?
Участники литературной гостиной вспоминают запомнившиеся им фрагменты баллады К.Симонова, обмениваются мнениями.
Ведущий:
– Вся военная лирика Константина Симонова пронизана чувством кровного родства со временем, в котором он жил и творил, единения с поколением, к которому принадлежал. Поэт не боялся ощущать себя не исключительным, а равным среди равных. Может быть, именно поэтому К.Симонов стал ярчайшей и единственной в своем роде поэтической индивидуальностью.
Ученик:
– Лирический герой Симонова – натура бескомпромиссная и цельная – в бою ли, в дружбе ли, в страсти ль.
Звучит стихотворение К.Симонова «Мы оба с тобою из племени».
Ученик:
– Лирический герой Симонова наделен особой любовью – любовью к Родине. И любовь эта не помпезная, а выстраданная и защищенная в бою.
Звучат стихотворения К.Симонова «Не той, что из сказок», «Родина».
Ведущий:
– Не случайно, на мой взгляд, образ Родины в этих стихотворениях сливается с образом женщины – матери, жены, сестры, «очи проплакавшей, все снесшей, все вынесшей» на своих хрупких плечах. В послании «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины» у Симонова прослеживается блоковская традиция: пейзажный образ Русской земли плавно перетекает в образ русской женщины:
Я всё-таки горд был за самую милую,
За горькую землю, где я родился.
За то, что на ней умереть мне завещано,
Что русская мать нас на свет родила,
Что, в бой провожая нас, русская женщина
По-русски три раза меня обняла.
Участники литературной гостиной делятся своими мыслями о патриотической лирике К.Симонова.
Ведущий:
– Удивительная особенность симоновской поэзии в том, что самым всеобщим, всенародным стало самое личное, частное, интимное его стихотворение, адресованное любимой женщине – киноактрисе Валентине Серовой, – «Жди меня, и я вернусь» (слайд №7).
Это лирическое послание было положено на музыку композитором Матвеем Блантером. Послушаем его в исполнении Марка Бернеса.
Песня «Жди меня, и я вернусь» на стихи К.Симонова и музыку М.Блантера звучит в грамзаписи.
Ученик:
– «Жди меня» стало и песней, и листовкой, и частью духовной жизни бойца. В этом стихотворении с необыкновенной щедростью раскрывается мужественное сердце солдата, здесь «весь настежь распахнут поэт». Строки стихотворения «Жди меня» переписывали, посылали в тыл вместо писем, заучивали наизусть, пели. Поэтесса Римма Казакова вспоминала:
– Когда в 1944-м году приехал на побывку мой родной отец, у него, человека не сентиментального, довольно безразлично относящегося к поэзии, кадрового военного, в кармане гимнастёрки на желтом, стертом на сгибах листке были торопливо переписанные замечательные стихи Константина Симонова (слайд №8).
Ученик:
– Сам Константин Михайлович Симонов признавался: «Из стихов наибольшую пользу, по-моему, принесли «Жди меня». Они, наверное, не могли не быть написаны. Если б не написал я, написал бы кто-нибудь другой». Однако мне кажется, что никто другой этих стихов написать бы не смог. «Жди меня» суждено было создать именно ему, Константину Симонову, поэтом и солдатом прошагавшему дорогами Великой Отечественной.
Участники литературной гостиной делятся своими мыслями о стихотворении «Жди меня» (см. Приложение № 2. «О стихотворении «Жди меня»).
Ведущий:
Всю жизнь любил он рисовать войну.
Беззвездной ночью наскочив на мину,
Он вместе с кораблем пошел ко дну,
Не дописав последнюю картину.
Эти пророческие строки К.Симонов написал еще в 1939 году. Поэт действительно «всю жизнь любил рисовать войну», военная тема стала ведущей в его творчестве (слайд №9).
Лирические стихотворения, пьесы «Так и будет» и «Русские люди», трилогия «Живые и мёртвые» – вот далеко не полный список произведений Симонова о войне (слайд №10).
Константин Михайлович Симонов ушел из жизни, «не дописав последнюю картину», в разгаре вдохновенной работы над художественной историей войны. Это случилось в 1979 году.
Ученик:
– Согласно завещанию, прах поэта развеяли под Могилевом над Буйническим полем – там, где в июле 1941 года военкор Симонов впервые увидел воочию, как наши бойцы сожгли 49 немецких танков и бронетранспортеров, и где теперь высится валун со строго высеченной надписью «К.С.» (слайд №11).
Ученик:
– Вот уже тридцать пять лет нет Константина Симонова, а стихи его живут. Вместе с нами и «седой мальчишка на лафете», и «сын артиллериста», и безымянный солдат, заклинавший: «Жди меня, и я вернусь», и другие герои стихов. Значит, жив поэт!
Ведущий:
– Что вы открыли для себя в военной лирике Константина Симонова? Почему дороги вам стихи Симонова?
Участники литературной гостиной высказывают своё мнение, делятся наблюдениями, чувствами, переживаниями.
Ведущий:
– Рожденные в окопах и землянках, прошедшие фронтовыми дорогами и опаленные огнём сражений, поэтические строки Константина Симонова могут составить своеобразную летопись Великой Отечественной. Мелодичные и лирические, они покоряют сердца, учат стойкости, мужеству и верности. Военная лирика Симонова – живое свидетельство огненных лет, народного подвига, память о котором навсегда сохранится в наших сердцах.
Звучит в грамзаписи песня «Журавли» (слова Расула Гамзатова, музыка Яна Френкеля). Ведущий благодарит присутствующих за внимание, за участие в работе литературной гостиной.

Приложение №1. О стихотворении К.М.Симонова
«Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины»

Стихотворение Константина Симонова «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины...» из числа тех немногих произведений, которые стали поэтическими символами Великой Отечественной войны. 
Военкору Симонову, посланному на западную границу, довелось воочию увидеть трагическое начало войны, испытать горечь отступлений. Будучи в самой гуще событий, среди тысяч людей, военных и невоенных, он не мог не задаваться вопросами: что будет с Родиной? удастся ли остановить врага? где искать силы для отпора? 
Именно тогда, под впечатлением первых, самых трагических месяцев войны и родилось стихотворение «Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины». Жанр традиционный – дружеское послание. Есть прямое посвящение – «Алексею Суркову» (известному поэту, фронтовому другу, военному корреспонденту). Жанр дружеского послания становится у Симонова способом исповеди – изложения тех сокровенных мыслей и чувств, которыми можно делиться только с самым близким человеком. 
Так чем же делится герой со своим другом, что же такого сокровенного он открывает в своей душе? 
Лирический герой вспоминает запавшие в душу картины. Первая картина открывается пейзажем: 
Ты помнишь, Алеша, дороги Смоленщины, Как шли бесконечные, злые дожди. 
«Дороги Смоленщины» – это совершенно достоверный и в то же время знаковый образ, по этим дорогам некогда шел на Россию Наполеон, по этой дороге катились теперь на Москву гитлеровские танки. Но автор не придерживается фактической достоверности описаний. Как рассказывал спустя много лет сам адресат стихотворения, Алексей Сурков, «бесконечно злых дождей, признаться, не было. Стояло знойное лето, дико, невыносимо знойное. И все же в поэзии это вполне правомерно, ибо не противоречит справедливости истинной, большой, а не календарной» (см. «Бойцы вспоминают» (Дружеская беседа А. А. Суркова и генерала армии П.И. Батова) // Литературная газета. 1969. 15 октября. С. 2). А «справедливость истинная» состояла в том, что не жаркое солнечное лето, а осенний дождливый пейзаж отвечал душевному состоянию лирического героя. «Бесконечные злые дожди» шли в его душе, потому что по дорогам Смоленщины он отступал. 
Читателю-современнику не надо было объяснять, что воин, который отходит под натиском врага, отдавая ему родную землю, испытывает горькое чувство вины перед беззащитными женщинами, детьми и стариками, оставляя людей на произвол судьбы. Естественно было бы ожидать от них порицаний и укоров. А вместо этого «кринки несли нам усталые женщины, / Прижав, как детей, от дождя их к груди» (щемящее сравнение передает теплоту и даже жалость.) А вместо этого осеняли своей молитвой («вслед нам шептали: «Господь вас спаси»), и даже горе свое старались скрыть («слезы они вытирали украдкою»), чтоб не бередить душу красноармейца, уходящего на восток. Наконец, называя себя солдатками, они словно бы соединяют себя и свои судьбы с судьбами солдат. 
Парадоксальна смысловая соотнесенность образов поэтического мира с чувством лирического героя во второй строфе: 
Слезами измеренный чаще, чем верстами,  Шел тракт, на пригорках скрываясь из глаз;  Деревни, деревни, деревни с погостами,  Как будто на них вся Россия сошлась.
Опять унылый и горестный пейзаж: тракт, «слезами измеренный чаще, чем верстами». В русской культуре с образом тракта обычно связаны мотивы расставания, вынужденного оставления родного дома.
Однообразное перечисление («Деревни, деревни, деревни») создает впечатление уныния и скорби. И появление образа погостов вполне органично – обычно погосты располагают на окраине деревни, при дороге. Но сравнение, которое делает поэт («Как будто на них вся Россия сошлась»), переводит этот пейзажный образ в эпический масштаб: действительно, все поколения наших предков, которые создавали эту страну, обустраивали ее, защищали от напастей, покоятся на этих погостах. Поэтому могилы дедов-прадедов святы в памяти каждого народа, не дать на поругание супостату могилы предков – это священный долг каждого человека. (Вспомним строки из знаменитой «Клятвы» Анны Ахматовой: «Мы детям клянемся, клянемся могилам, / Что нас покориться никто не заставит»). А герой Симонова вынужден оставить без своего призора могилы предков, и он не может не испытывать чувства вины. 
Но следующий образ переворачивает предполагаемую оппозицию: 
Как будто за каждою русской околицей,  Крестом своих рук ограждая живых,  Всем миром сойдясь, наши прадеды молятся
За в бога не верящих внуков своих.
Все это четверостишие – поразительная метафора. Лирическому герою кажется, что распятия, стоящие на могилах, – это предки, которые восстали из земли, они развели свои руки, чтобы загородить собою потомков, попавших в беду. Опять получается смысловой парадокс: те, кого я должен оберегать, оберегают меня, кого я обязан защищать, меня защищают.  Обращает на себя внимание лексический строй стихотворения. Слово поэта ориентировано на старинное речение: кладбище названо «погостом», столь же архаично выражение «всем миром сойдясь», а женщины «снова себя называли солдатками, как встарь повелось на великой Руси» (в этой фразе – целый набор подчеркнуто архаических выражений). Разумеется, и благословение («Господь вас спаси»), которым женщины провожают красноармейцев, – это самая характерная фраза, которая испокон веку звучала на Руси как оберег, как упование на защиту высших, священных сил. 
В принципе, такая лексика радикально отличается от словаря, характерного для советской поэзии. Но в годы Отечественной войны не один только Симонов, но и другие авторы стали стилизовать свое слово на старинный лад. В этой художественной тенденции выразился важный сдвиг в самосознании советского общества: люди, которым внушалось «отречемся от старого мира», почувствовали в годину смертельной опасности для своей Родины, что они защищают не только тот мир, в котором они жили и который назывался советским, но и всю Россию с ее тысячелетней историей, культурой, традициями.
Третья строфа свидетельствует об открытии лирическим героем Родины – России:
Не знаю, наверное, все-таки родина
Не дом городской, где я празднично жил,  А эти просёлки, что дедами пройдены,  С простыми крестами их русских могил.  Не знаю, как ты, а меня с деревенскою
Дорожной тоской от села до села,  Со вдовьей слезою и песнею женскою
Впервые война на проселках свела.
Здесь сведены воедино те образы, которые шли вереницею по ходу лирического сюжета: дороги, деревни и проселки, кресты могил, вдовья слеза, дорожная тоска и песня женская (последние образы усилены ассоциацией с известными строками Блока: «Когда звенит тоской острожной / Глухая песня ямщика»). В сущности, это знаковые образы, которыми традиционно представляют Россию. И это представление впервые вошло в сознание героя стихотворения. Он, русский человек, выросший в России, признается, что доселе не знал ее! И только такая огромная беда, как война, дала возможность лирическому герою увидеть и понять свой народ, постичь его нравственную сущность, сердечность и чуткость, душевную щедрость. Согреваемый теплотой простых русских людей, ощущающий себя под духовной защитой предков, он почувствовал себя действительно родным здесь, на этой многострадальной земле, с ее деревнями, дорогами и проселками, лесами и пажитями, и родными почувствовал других русских людей, весь свой народ. 
В сущности, лирический герой открыл для себя свою родину такой, какая она есть! Он проникся любовью к своей Отчизне. Это и есть чувство патриотизма. Константин Симонов доказывает, что патриотизм не дается с рождения, к патриотизму приходят через напряженную работу души, что патриотизм – это глубоко сердечное ч у в с т в о, которое рождается в душе человека только тогда, когда он чутко всмотрелся в породивший его мир, разглядел красоту и
нравственное благородство своего народа. Вот она, Родина, в ее предельно конкретном, единичном воплощении:
Ты помнишь, Алеша, изба под Борисовом,  По мертвому плачущий девичий крик,  Седая старуха в салопчике плисовом,  Весь в белом, как на смерть одетый, старик.
Поэт Алексей Сурков вспоминал: «Попали мы в город Толочин. Здесь, под Толочином, в деревне все и происходило, о чем написано в этом стихотворении. Не под Борисовом, а под Толочином. Старуха и дед, действительно, были» («Бойцы вспоминают» // Литературная газета. 1969. 15 октября. С. 2).
Сценка в избе, эта простая крестьянская семья, представленная тремя «знаковыми» образами (старик, старуха, дочь), – та капля, в которой сконцентрирована сущность всего народного горя. И снова возникает парадокс: неизбывное горе в крестьянской семье («по мертвому плачущий девичий крик»), готовность к собственной смерти («весь в белом, как на смерть одетый, старик»); следует утешать этих людей, а они сами утешают бойцов:
Ну что им сказать, чем утешить могли мы их?  Но, горе поняв своим бабьим чутьем,  Ты помнишь, старуха сказала: «Родимые,  Покуда идите, мы вас подождем».
Живое впечатление, родившееся в крестьянской избе, словно эхом разливается по всей Русской земле:
«Мы вас подождем!», – говорили нам пажити.
«Мы вас подождем!» – говорили леса.  Ты знаешь, Алеша, порою мне кажется,  Что следом за мной их идут голоса.
Образ Русской земли обозначен традиционными деталями пейзажа – «пажити» (опять использовано старинное слово), «леса». И теплые, утешающие и обнадеживающие слова старой крестьянки: «Мы вас подождем», – уже становятся голосом всего народа, ни на минуту не оставляющего душевной поддержкой своих сыновей-красноармейцев.
Такое излучение доброты и заботы не может не вызвать ответного отклика: на любовь ответить любовью, на заботу – преданностью.
Так в развитии лирического сюжета понятие патриотизма наполняется действенным смыслом: человек, который проникся любовью к Родине, осознает свою личную ответственность за ее судьбу, становится ее защитником. 
Не случайно в следующей строфе печальная, горестная тональность сменяется высоким патетическим звучанием:
По русским обычаям, только пожарища
На русской земле раскидав позади,  На наших глазах умирают товарищи,  По-русски рубаху рванув на груди. 
Эта строфа – своеобразное крещендо. Не случайно она спрессована в одно четверостишие. Симонов вводит в стихотворение о пылающей сейчас, вокруг его героя войне образы, которые издавна были в русской культуре знаками отчаянной непокорности (сжигать родные жилища, оставляя ворогу «только пожарища») и беззаветного героизма (жест товарища, идущего на смерть, – «по-русски рубаху рванув на груди»). Так Симонов поэтизирует подвиг своих товарищей, первыми принявших бой с фашистами, и одновременно вводит солдат Отечественной войны в ряд легендарных героев, защитников Отечества, память о которых бережно сохранена в сознании народа. 
В финале произведения звучит исповедальное слово самого героя:
Нас пули с тобою пока еще милуют.  Но трижды поверив, что жизнь уже вся,  Я все-таки горд был за самую милую,  За русскую землю, где я родился,  За то, что на ней умереть мне завещано,  Что русская мать нас на свет родила,  Что, в бой провожая нас, русская женщина,
По-русски три раза меня обняла.
Лирический герой, вобравший в себя все увиденное, почувствовавший душу народа и сроднившийся с ним, теперь приходит к глубоко осознанному патриотизму – к готовности на самопожертвование ради спасения родной земли и существования своего народа. И эстетический пафос здесь выражается риторическими средствами: прямым обращением к адресату, безгранично откровенной исповедальностью образов («но трижды поверив, что жизнь уже вся») и, наконец, повтором ключевого слова: «русская земля», «русская мать», «русская женщина». 
И рокочущая аллитерация, которой озвучена вся строфа, усиливает впечатление торжественности исповедального слова героя.




Приложение №2. О стихотворении К.М.Симонова «Жди меня»

Стихотворение Константина Михайловича Симонова "Жди меня, и я вернусь..." – одно из самых удачных и трогательных произведений военной поры.
Судьба этого стихотворения складывалась счастливо. Написанное в 1941 году, уже в феврале 1942 года, когда под ударами советских войск гитлеровцы откатились от Москвы, «Правда» опубликовала это стихотворение, завоевавшее вскоре сердца читателей. Солдаты вырезали его из газет, переписывали, сидя в окопах, заучивали наизусть и посылали в письмах женам и невестам. Его находили в нагрудных карманах раненых и убитых 
Рассмотрим подробнее это произведение. Это лирическое произведение о верной и преданной любви. По жанру лирики его можно отнести к посланию, поскольку оно обращено к конкретному лицу – киноактрисе Валентине Серовой. Симонов верил, что любимая дождется его с фронта. Она будет ждать даже тогда, когда друзья потеряют надежду на его возвращение. 
Стихотворение состоит из трех строф, длина которых 12 стихов. Мужские рифмы сообщают стихам силу напора, энергию, жесткость. Перекрестная рифмовка задает своеобразный ритм произведению. Пафосность нисколько не портит это стихотворение, а наоборот, заставляет перечитывать его снова и снова. 
В стихотворении "Жди меня, и я вернусь..." поражает страстное, напряженное чувство, воплощенное поэтом в этих стихах. В этом лирическом послании поэту удалось воплотить чувства любви и привязанности, над которыми не властны время и обстоятельства.
Обращает на себя внимание лексический повтор – многократно повторенное слово "жди". В первой строфе оно встречается одиннадцать раз, даже в слове "дожди". Эта строфа и начинается, и заканчивается словом "жди" (кольцевое обрамление). Это не случайно. А вот словами "жди, когда..." (анафора) начинается шесть строчек, в которых описаны и разные времена года, и разные жизненные обстоятельства, обозначающие, что ожидание это бессрочно. Во второй строфе напряжение как будто немного спадает, но и она начинается и заканчивается словом "жди" (кольцевое обрамление). В третьей строфе мы снова встречаемся с настойчивым повторением однокоренных слов: "жди – ждал – ждавшим – ожиданием – ждать".
Все стихотворение читается как письмо с фронта любимой и далекой женщине. Оно звучит как заклинание, как молитва. Ключевое слово здесь – «жди», повторяющееся многократно, наводит на мысль о том, что именно от этой способности женщины верно ждать любимого с фронта в конечном итоге и зависит жизнь и победа. 
Каждая строфа начинается словами «жди меня, и я вернусь» (анафора) – это главная мысль произведения. Она проста и по-житейски понятна, но, с другой стороны, это своеобразное заклинание звучит как «Аминь» в молитве. Без него все произведение потеряло бы общую эмоциональную направленность, целостность. 
Первая строфа говорит нам о времени и условиях ожидания: «желтые дожди», «снега», «жара». Читатель понимает, что «ждать», на самом деле, не так просто: «других» уже «не ждут»; писем уже не приходит; надоедает ждать всем. Но тоска и безысходность не должны взять верх над женщиной, которая по-настоящему любит, ибо только в этом случае мужчина может вернуться. Должен. Симонов так и говорит: «Я вернусь». С условием, что его будут «ждать», но не просто, а «очень». 
Во второй строфе преобладают минорные ноты. Она уже не читается написанной от первого лица. Кажется, что горечь поражения проскальзывает в каждой ее строчке (стихотворение написано в 1941 глду, когда еще неизвестен был исход войны). Однако незыблемая уверенность, которая перекликается с ожиданием скорой победы, читается здесь. «Пусть поверят сын и мать», «пусть друзья устанут ждать» Действительно, могут забыть все, кроме той, единственной, которая не должна забывать, не имеет права, так как это все спаяно единой цепью, эмоциональной связью, которая, порвись она, разрушит нечто большее, чем человеческие взаимоотношения. Поэтому твердое «жди» звучит здесь почти как приказ на фронте, который не обсуждается. Автор абсолютно уверен в том, что тризна, «помин души», откладывается на неопределённый срок. И эту уверенность он также передаёт читателю. 
Третья строфа звучит как гимн любви. Волшебной, всепобеждающей. «Смертям назло». Посторонние люди скажут, что это везение. Нет. «Не понять не ждавшим им», что ожидание, замешенное на огромной любви, приправленное верой и надеждой, может творить чудеса. Оно способно даже спасти от пуль «среди огня». Но это секрет только для двоих. Об этом «будем знать только мы с тобой». Но тайна раскрывается просто: «просто ты умела ждать». Ждать так, как может ждать только русская женщина, только в лихолетье – «как никто другой». 
Потрясающее стихотворение Симонова «Жди меня» подкупает своей искренностью. Понятно, почему на фронте оно пользовалось огромной популярностью. С одной стороны, личное и интимное, предназначенное для двоих, с другой стороны, открывающее целый мир, масштабное. Его можно читать и тихо, шепотом, а можно громко, во весь голос. В любом случае это будет хорошо. Именно такие стихи были нужны на фронте, вдали от любимых и родных. Такая поэзия помогала выжить в нечеловеческих условиях, отвечала на вечные и бесконечные жизненные вопросы. 
Много на земле стихотворений хороших и разных. Но «Жди меня» Симонова стоит особняком, поскольку затрагивает самые нежные струны человеческой души. Это произведение о любви, хотя слово «любовь» ни разу там не упоминается, но каждый, открывающий его для себя вновь и вновь, это понимает. И, как всякое великое искусство, оно делает человека лучше, чище и нравственно богаче.









13PAGE 15


13PAGE 14115




15