Исследовательская работа на тему ХАРАКТЕР, ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ РУССКО-ТУРЕЦКОЙ ВОЙНЫ 1877-1878 ГГ. В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВВ.


ТЕРРИТОРИАЛЬНАЯ УЧЕБНО-ИССЛЕДОВАТЕЛЬСКАЯ
КОНФЕРЕНЦИЯ УЧАЩИХСЯ
СЕКЦИЯ “История”
Тема: ХАРАКТЕР, ПРИЧИНЫ И ЦЕЛИ РУССКО-ТУРЕЦКОЙ
ВОЙНЫ 1877-1878 ГГ. В ОЦЕНКАХ ОТЕЧЕСТВЕННОЙ
ИСТОРИОГРАФИИ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВВ.
Автор: Абалымов Никита
учащийся 9 класса
ГБОУ ООШ № 15 г. Новокуйбышевска,
Научный руководитель: Ануфриева Виктория Олеговна,
учитель истории и обществознания

Новокуйбышевск, 2015
ОГЛАВЛЕНИЕ
ВВЕДЕНИЕ …………………………………………………………………3-6
Глава I. «Борьба со Степью» или экспансия: проблема характера и причин
войны ………………………………………………………………………7-15
Глава II. Цели войны 1877-1878 гг. в освещении дореволюционных
историков и публицистов ……………………………………………… 16-22
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ……………………………………………………………23-24
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ …25-26
ВВЕДЕНИЕ
Война 1877-1878 гг. стала последней в длинной истории русско-турецких войн на южных рубежах России, растянувшихся на 300 лет и призванных решить так называемый «Восточный вопрос».
Сам термин «Восточный вопрос» впервые в международно-правовом плане был употреблен на Веронском конгрессе Священного союза в 1822 г. С тех пор он прочно вошел в политический лексикон, дипломатические документы, в историческую литературу и публицистику. Однако процессы, приведшие к постановке Восточного вопроса, начались значительно раньше. Они были связаны с началом распада Османской империи, с подъемом национального самосознания и успехами освободительной борьбы подвластных Порте народов (в первую очередь на Балканах), а также с острым соперничеством между крупнейшими державами Европы за преобладание на Балканском полуострове, Ближнем Востоке и в Северной Африке. Таким образом, понятие «Восточный вопрос» означает международную проблему, вызванную распадом Османской империи, национально-освободительными движениями ее народов и борьбой великих держав за «турецкое наследство».
Столь длительный период попыток России добиться решения данной проблемы свидетельствует, прежде всего, об ее социально-политической актуальности. Но не менее актуальными, следовательно, являются и попытки анализа, научного осмысления исторической сущности, способов решения и конкретных задач российской политики в Восточном вопросе. Обращение к исследованию проблем войны 1877-1878 гг., и, в особенности, ее итогов для страны, и проведение исторических параллелей с сегодняшним днем истории России предоставляет бесценный опыт для создания актуальных на сегодняшний день стратегических моделей. Анализ событий полуторавековой давности, осуществлявшийся лучшими дореволюционными отечественными специалистами в области военного дела и дипломатии, показывает крайнюю важность учета имеющегося опыта в формировании современного внешнеполитического курса, ясное понимание того, что в международной политике первенствующую роль играет не только «право сильного», но также умение вести диалог с соседями, находить точки соприкосновения, казалось бы, непримиримых интересов.Но не менее значительна и научная актуальность вопроса. Обратившись к анализу научной литературы, можно отметить как очевидный факт: исследований, с достаточной полнотой и глубиной анализирующих или описывающих развитие исторического знания по проблемам русско-турецкой войны 1877-1878 гг., за очень редкими исключениями, так и не появилось.
Таким образом, степень соответствия важности затронутой проблемы уровню ее решения никак не может быть признана удовлетворительной. Этим и объясняется наше обращение к указанной теме.
Таким образом, целью нашего исследования является анализ основных черт, направлений и тенденций развития дореволюционной отечественной общественно-политической мысли и исторической науки в истории русско-турецкой войны 1877-1878 гг.
Объектом нашего исследования является историографическое наследие по истории русско-турецкой войны 1877-1878 гг., созданное отечественной публицистикой и исторической наукой за четыре предреволюционных десятилетия (1877-1917 гг.).
Предмет исследования, интересующий нас, может быть выражен в нескольких тезисах: что знала отечественная общественная мысль конца XIX – начала XX вв. о войне 1877-1878 гг., или, точнее, насколько она адекватно отражало историческую реальность.
Что касается хронологических рамок данной работы, то начальной точкой отсчета будут 1877-1878 гг. (то есть период самой войны, освещавшейся очень оперативно), а конечной – 1917 г.
Специфичность цели диктует и специфичность используемых нами источников. При историографическом анализе в список источников попадает вся совокупность публицистических и научных сочинений, появившихся в указанный период и в той или иной степени посвященных изучению вопросов истории войны 1877-1878 гг.
Начать анализ источниковой базы логичнее с публицистики – именно газеты и журналы наиболее оперативно откликнулись на ситуацию, предшествовавшую войне, на основные события самой войны и на ее итоги. Естественно, это вид источников в анализе войны наиболее пристрастен политически; зачастую авторы публикаций в прессе и не скрывают своих намерений. Но это нисколько не уменьшает ценности используемого нами материала; напротив, разнообразие точек зрения позволяет взглянуть на проблемы с различных сторон.
Поскольку статьи и обзоры в прессе всегда носили и носят ярко выраженную политическую окраску, все публицистическое наследие можно разделить приблизительно на три основных направления. Это консервативная, либеральная и революционно-демократическая печать.
Демократическая разночинная интеллигенция в изучаемое нами время ориентировалась, прежде всего, на «Отечественные записки» - один из известнейших русских журналов, издававшийся в Петербурге в 1839-1884 годах (в том числе Н.А.Некрасовым, М.Е.Салтыковым-Щедриным, Г.З.Елисеевым) как «учено-литературный и политический журнал». Под руководством Некрасова (после его смерти в 1877 г. в редакцию вошел известный социолог и общественный деятель Н.К.Михайловский) и Салтыкова-Щедрина «Отечественные записки» становятся лучшим демократическим журналом того времени. Журнал находился в постоянном остром противостоянии с политикой правительства и консервативной журналистикой.
Оценка журналом событий войны 1877-1878 гг. крайне неоднозначна, особенно в вопросах ее целей и задач. Ряд статей носил предельно критический в условиях цензуры характер. В итоге позднее, в апреле 1884 г., «Отечественные записки» были запрещены
Следует отметить, что именно в работах изучаемого периода впервые были поставлены и получили научную разработку такие темы, как национально-освободительное движение балканских народов, международная роль России, деятельность русской администрация в Болгарии и т. д.
Таким образом, несмотря на все недостатки, внутренне присущие русской дореволюционной историографии в разработке истории Восточного вопроса, ей принадлежит большая заслуга в расширении проблематики исследований, постановке новых вопросов, накоплении огромного фактического материала для изучения восточного направления внешней политики России.
Таким образом, очевидная недостаточная изученность дореволюционного историографического наследия по изучению войны 1877-1878 гг. заставляет вернуться к основной цели данной работы, которая может быть реализована через решение нескольких взаимосвязанных задач. Необходимо:
проанализировать основные черты дореволюционного этапа (конец XIX - начало XX вв.) развития российской общественно-политической и научно-исторической мысли в изучении основных аспектов истории русско-турецкой войны 1877-1878 гг.;
выделить основные комплексы выделяемых авторами рассматриваемых публикаций социальных и научных проблем, связанных с изучением войны;
исследовать и сравнить основные историографические модели и подходы применительно к решению конкретных вопросов истории войны 1877-1878 гг. в дореволюционной отечественной историографии: анализу причин, целей и характера войны.
Указанными выше целями и характером материала источников диктуются метод и структура предлагаемой работы.
Наиболее важным для нас является сравнительно-исторический метод, позволяющий рассматривать изучаемое нами явление в контексте времени, в тесной увязке с причинами и реальными условиями изучаемой эпохи. Познавательные функции сравнительно-исторического метода незаменимы: это выделение в явлениях различного порядка признаков, их сравнение и сопоставление, выяснение исторической последовательности.
По своей структуре исследование состоит из введения, двух глав, заключения, списка используемых источников и научной литературы.
ГЛАВА I. «БОРЬБА СО СТЕПЬЮ» ИЛИ ЭКСПАНСИЯ: ПРОБЛЕМА ХАРАКТЕРА И ПРИЧИНЫ ВОЙНЫ
Безусловно, историческая оценка любого события или процесса должна начинаться с уяснения его причин. И именно здесь с наибольшей отчетливостью выражается методологическая и политическая позиция автора. Для советской исторической науки в изучении дореволюционного научного опыта применительно к русско-турецкой войне была характерна следующая трактовка его методологических основ: так, В.А.Золотарев указывал, что, не освоив марксистскую методологию в описании исторических явлений, отечественные публицисты и исследователи не могли «подняться до понимания классовых корней войны» с Турцией, которая с точки зрения марксистского подхода велась исключительно «в интересах русских помещиков и буржуазии».
Итак, если не «интересы русских помещиков и буржуазии», то в чем же видела российская дореволюционная историография основные причины войны 1877-1878 гг.?
Как отмечает С.Л.Чернов, для изучаемого этапа русской историографии было «характерно рассмотрение истоков противоречий между великими державами с точки зрения борьбы Востока и Запада, мусульманского и христианского начал, степи и моря, т. е. трактовка восточного вопроса как религиозной проблемы». Следовательно, на место преходящим политическим интересам в качестве причин предлагаются некие «вечные» и не разрешимые в рамках одной, даже победоносной, войны величины. Более того, с этой точки зрения, война была просто неизбежна; более того, войны подобного типа, как известно из истории, всегда отличались необычайным ожесточением, поскольку желанной победой в такой войне считается лишь полное уничтожение противника.
Именно так в основном определяли сущность вопроса и российские «либералы» С.М.Соловьев и С.Жигарев, и безусловные «консерваторы» Н.Я.Данилевский и С.С.Татищев. Рассмотрим логику подобных построений более пристально.
В начале войны Н.Я.Данилевский указывал, что «война… должна положить желанный конец так называемому Восточному вопросу, периодически тревожащему спокойствие Европы и нарушающему правильный ход ее мирного развития».
Еще в 60-х годах XIX в. Соловьев, оценивая историю взаимоотношений России с Турцией и Балканским регионом, отмечал, что у России «по отношению к Восточному вопросу есть своя историческая, национальная политика», заключающаяся в «священной обязанности охранять европейский элемент народонаселения этой (имеется в виду Турция – прим. авт.) империи от гнета азиатского элемента». В этой связи столкновения России с Западом по поводу Турции Соловьев рассматривал как «непонимание» им (то есть Западом) русской национальной политики и исторической миссии России на Востоке. Вообще, полагает Соловьев, «восточный вопрос появился в истории с тех пор, как европейский человек сознал различие между Европой и Азией, между европейским и азиатским духом». Таким образом, по мысли Соловьева, войны с Турцией стали одним из моментов «исконной» борьбы между Азией и Европой.
На тех же приблизительно позициях стоит и С.Ф.Платонов: «Русское правительство, - отмечал он, - не могло отказаться от старого права покровительства и защиты православных подданных султана… Нежелание турок смягчить свое управление в славянских областях, заселенных сербами и болгарами, вело за собой вмешательство русской дипломатии». И лишь «общественное движение увлекло правительство к более решительным действиям против Турции, не желавшей дать самоуправления и амнистии восставшим». «Страдания единоплеменных и единоверных народов, - вторит Платонову Д.И.Иловайский, - вызвали сильное движение в сердцах великодушного русского народа».
Следует отметить, что сочувствие к балканским славянам, подвергавшимся террору со стороны турецкой администрации, действительно, было общим. С.Ю.Витте, тогда еще молодой, начинающий свою государственную карьеру по железнодорожному ведомству чиновник, писал, что все «были заражены патриотическим духом, тем патриотическим направлением, которое, в сущности, и вынудило императора Александра II объявить войну». Итак, основной причиной войны были страдания славян?
Отметим, однако, что еще перед войной в ряде публикаций достаточно прозрачно выступали и другие мотивы. В оценке тогдашних российских идеологов «решительного решения» Восточного вопроса Турции просто не оставалось места не только на европейском континенте, но и вообще в цивилизованном мире. «Люди беспристрастные, - писал В.А.Ульяницкий, - не могут без сочувствия относиться в делу Славян, восставших против Турок, которые доказали всею своею историей неспособность усвоить… основные элементы цивилизации».
Причины войны стали важной проблемой и для появившихся сразу после ее окончания сочинений военных историков. Казалось бы, можно было ожидать, что освоение опыта войны военными специалистами не должно быть сопряжено с какими-либо идеологическими аспектами: в конце концов, для офицера военная победа и средства ее наиболее эффективного достижения куда важнее политических итогов, являющихся уделом дипломатии. Однако в случае с российской военной историографией это не так.
Уже самое поверхностное обращение к анализу источников показывает, что проблема оценки причин войны 1877-1878 гг., и, следовательно, ее характера («справедливая» или «несправедливая», агрессивная либо «в защиту угнетенного славянства») в оценке русской историографии изучаемого периода теснейшим образом связана с политической позицией автора. Именно здесь, отмечал В.А.Золотарев, наиболее отчетливо и проявилась «классовая природа (и классовая ограниченность) русской военной историографии, которая не могла разобраться во всей сложности факторов, обусловивших возникновение войны».
Но, думается, Золотарев просто не отмечает всех факторов указанной им «ограниченности»: основы политики русского самодержавия на момент написания основных работ были не научной, а политической проблемой, а российские историки в силу тогдашних общепринятых научных принципов (для изучения современности активно использовались методы нарождающейся социологии) и наличия в царской России политической цензуры достаточно четко проводили грань между исторической наукой и политикой. При этом, безусловно, наряду с теоретико-познавательной стороной военно-историческая наука России органически несла в себе политико- идеологическое начало. В соответствии с предметной областью военно-исторической науки перед ней органично ставилась задача оправдания внешней политики царизма. В применении к русско-турецкой войне 1877— 1878 гг. эта задача сводилась к знакомой уже нам трактовке ее как «крестового похода» в защиту угнетенных народов Балканского полуострова.
Собственно в военно-исторической литературе рассматриваемого периода Золотарев выделяет две главные версии о причинах и характере войны. Первую он называет «религиозной». И не случайно именно эту версию отстаивала официальная печать. Ее защищал и видный военный историк П.А.Гейсман.
Вторая, по мнению Золотарева, более солидная по степени разработанности проблемы и по характеру аргументов, названа им «академической». «Этот термин призван оттенить: 1) внешнюю независимость выразителей от политики; 2) более основательную профессиональную аргументацию; 3) стремление рассматривать вопрос в ретроспективно-историческом плане».
Но далее Золотарев пишет, что «кроме двух основных направлений, существовали различные идеи и мнения о характере и причинах войны, которые были лишь вариантами основных версий». Так ли это? Рассмотрим этот вопрос.
Первая из версий была обоснована в книге «Война 1877 и 1878 гг.», написанной коллективом редакции журнала «Досуг и дело», во главе которого стоял генерал-майор С.П.Зыков. Оценка событий сводится к достаточно простой трактовке: русско-турецкие отношения, в том числе и все русско-турецкие войны, рассматриваются автором исключительно с позиций религиозных противоречий. Поскольку, поясняет Зыков, западные державы никогда не проявляли заботу о христианах в Турции, а Россия - «единственное крупное православное государство, не покорившееся иноземцам», то это дает России не только право покровительства турецким христианам, но и полномочия вести войну за их интересы.
Таким образом, происхождение войны вновь сведено исключительно к религиозным противоречиям. Ни экономических, ни стратегических мотивов авторы «Войны 1877-1878 гг.» просто не видят. Безусловно, здесь прав В.А.Золотарев, указавший, что такая интерпретация проблемы облегчала восприятие ее как «общенародного» дела: ведь цель войны, обоснованная таким образом, должна, по мнению генерала Зыкова, «едва ли не глубже проникать в понимание народных масс, чем даже высших образованных классов».
«Ортодоксальной» версии последовательно придерживался и П.А.Гейсман. Представление Гейсмана о глубинных причинах происходящего основывается на достаточно известной теории противопоставления западного, восточного и православного миров. Поэтому обвиняя западные державы, и, прежде всего, Австрию и Англию, в том, что они подстрекали Турцию к сопротивлению «попыткам России облегчить христиан», Гейсман делает вывод: «Борются тут романо-германский и греко-славянский миры». Религиозная оценка причин войны приводит Гейсмана к толкованию ее характера, как «славянского крестового похода». Гейсман отмечает, что Запад уже забыл то воодушевление, которое двигало им «во времена борьбы за веру».
В то же время Россия, как отмечают все без исключения исследователи, не желала войны. Военные действия, отмечал в своем фундаментальном труде С.С.Татищев, последовали только за дипломатическими усилиями, имевшими целью «побудить Порту улучшить участь своих христианских подданных».
И тем не менее, идею многих военачальников, которых охватила эйфория по поводу блестящей победы (разделяемую, кстати, и императором), Татищев называет «величественной». Территориальные же приобретения, по мнению Татищева, - это лишь то, чем Порта «вознаградила» Россию за «военные издержки».
Безусловно, более взвешенное толкование причин и характера войны дают представители «академического», по терминологии Золотарева, направления.
В первом томе «Описания русско-турецкой войны 1877-1878 гг. на Балканском полуострове» краткое введение имеет название - «Взгляд на причины войны и положение России к ее началу». Но, несмотря на заявленные в названии намерения, здесь причины войны выделены скороговоркой, и введение - скорее общая военно-стратегическая характеристика России к началу войны, а не анализ ее причин и характера. Более того, авторы труда специально указывают, что данный труд – это «чисто военное» описание.
«Война, навязанная России обстоятельствами, - отмечается в труде, - застигла ее в положении, не благоприятствовавшем проявлению ее природной силы и мощи»²¹. Возникновение войны Военно-историческая комиссия объясняет действиями экономического, стратегического и «нравственного» факторов.
К экономическим причинам она относит развитие железнодорожного строительства на юге России, активизацию хозяйственной деятельности в районах, прилегающих к Черному морю, открытие Суэцкого канала, который создал возможность успешной торговли с Дальним Востоком по кратчайшим морским путям, что придавало «жизненное значение Черноморскому побережью». К немаловажным факторам Комиссия относила экономическое угнетение турками славянского населения: неимоверные поборы в виде подати за освобождение от военной службы, втрое превышающей харадж (налог за право пользования землей, уплачиваемый султану).
Стратегические мотивы русской политики на Балканах Комиссия связывала с особенностями исторического развития России, расположенной на территории причерноморских степей. И именно ей, по мнению авторов труда, «естественно» было стремиться к укреплению своего влияния на этом море. К этим же мотивами относится потребность России иметь на Черном море «сильный флот».
И, наконец, «нравственный элемент» - это помощь христианам, право, «основанное как на давности времени, так и целом ряде предшествовавших договоров».
Безусловно, для автора не была секретом цель политики, которую проводили западные державы в восточном вопросе: сохранять целостность Турции, чтобы «вершить ее делами».
Похожая версия проводится и в труде «Обзор войн России от Петра Великого до наших дней», где редактором четвертой части, посвященной русско-турецкой войне, был генерал-лейтенант, профессор Николаевской академии Генерального штаба Н.Н.Сухотин.
Генезис русско-турецкой войны рассматривается им с позиций широких исторических обобщений. «Заняв бедные и скудные земли, Русское государство стало исключительно земледельческим, и необходимость торгового общения (экономического условия) с другими народами повлекла его к морям — Балтийскому и Черному; пути же и доступы к последним были в руках враждебных соседей. Так сложились условия жизни и бытия России, ставившие ее в положение внешней борьбы». И уже Петр I «стремление Руси на юг для обращения Черного моря в русское море тесно связывает с вопросами покровительства и освобождения единоверцев и единоплеменников». В XIX столетии, по схеме Сухотина, России пришлось бороться на юге с западными державами, которые «брали под свою опеку отношения России к Турции».
Таким образом, Сухотин видит причины войны в тех экономических и стратегических факторах, которые «естественным образом» толкали Россию на борьбу за Черное море. Присутствует у него, однако, и религиозный мотив.
Соответствующим образом оценивает Сухотин и результаты войны: Турция в Европе сведена на нет; война дала жизнь новым государствам — Болгарии, Румынии, Сербии; Россия прочно стала на южном побережье Черного моря. Тем самым возникла обстановка, благоприятная для «окончания борьбы по южной операционной линии, которая должна выразиться в обращении проливов, соединяющих Черное море со Средиземным, в русскую территорию». При этом война «независимо от положительных результатов для самой России» была в то же время «историческим подвигом, великой службою на благо человечеству, культуре и цивилизации».
При всей внешней логичности, однако, в исторической философии Сухотина нет отчетливого признания, что «естественное стремление» России в регионе Балкан есть не что иное, как тяга к новым рынкам и зонам влияния.
Подведем итоги. В вопросе о причинах и характере войны, как мы видим, в представлениях отечественной дореволюционной историографии сформировались два основных подхода. Один можно условно назвать «религиозным», но эта религиозность имеет своего рода случайный характер: конфликт с Турцией прямо связан с моментом всемирно-исторического противостояния России и Востока, России и Запада, противостояния со «Степью». В историко-философском плане эта позиция наиболее полно отражена в построениях Н.Я.Данилевского.
Другая точка зрения, не отвергая значимости религиозных и этнических противоречий, уделяет серьезное внимание также экономическим факторам, иногда даже признавая преимущественное влияние последних. Безусловно, подобная трактовка событий оказывалась гораздо ближе к исторической истине.
Глава II. ЦЕЛИ ВОЙНЫ 1877-1878 гг. В ОСВЕЩЕНИИ ДОРЕВОЛЮЦИОННЫХ ИСТОРИКОВ И ПУБЛИЦИСТОВ
С причинами войны всегда тесно увязаны ее цели. Для отечественной историографии этот вопрос – один из наиболее сложных и «щекотливых», поскольку здесь он вновь напрямую смыкается с политическими аспектами войны.
В предельно идеологизированном виде цели войны предстают в сочинениях Н.Я.Данилевского. Эта война, отмечает Данилевский – «первое сознательное действие Русского народа и Русского государства во имя освобождения порабощенного Славянства». «Решение Восточного вопроса в политическом смысле, - пишет Данилевский, - может быть выражено очень краткою формулою: независимость и единство Славянства».
Но цели России в этой войне в изображении Данилевского никак нельзя признать бескорыстными: таковыми и не должны быть, ведь на России лежит великая культурно-историческая миссия. Данилевский поясняет свою мысль: выдвигаемая им задача - это не только «государственная самостоятельность каждого Славянского племени», но и достижение принципиально нового порядка в Европе – «чтобы все Славянские единицы, крупные или мелкие, составили твердый союз, как между собой, так и с Россией». Более того, в этот союз «должны быть включены и не славянские… элементы, которые вкраплены в Славянское тело» (и Данилевский называет здесь Румынию, Грецию и Венгрию). Стратегическое значение формируемому в проекте Данилевского союзу придает то, что этот союз «должен быть скреплен общим обладанием Цареградом и проливами».
Итак, Данилевский достаточно откровенен в формулировке намерений России, хотя и обставляет эти цели идеологическим антуражем. Другие авторы в данном вопросе гораздо «скромнее».
В «научно-популярном», как можно охарактеризовать книгу Зыкова сегодня, труде «Война 1877 и 1878 гг.» оценка намерений России сводится к достаточно простой и явно «адаптированной» для понимания неискушенного читателя версии: «Вообще война 1877 года с Турцией благодаря возвышенности и необыкновенной популярности ее цели представляется небывалым явлением в ряде европейских войн, производившихся в большинстве случаев из-за целей честолюбивых и всегда более или менее туманных для понимания народных масс». Генерал Зыков пишет, что «простая, ясная и возвышенная» цель рассматриваемой им войны состояла в освобождении балканских христиан.
Столь же «ортодоксальной» версии последовательно придерживался и П.А.Гейсман, участник войны и историк, написавший немало работ об этом событии. В книге «Славяно-турецкая борьба в 1876-1878 гг. и ее роль в развитии восточного вопроса» он отмечает: цель России на Балканах - освободить славянских и вообще христианских подданных султана от турецкого ига.
Аналогичных взглядов Гейсман придерживается и в других работах. Главная идея его книги «Славянский крестовый поход», написанной специально к 25-летию войны, также достаточно проста: у России не было никаких своих интересов, она воевала только и исключительно в защиту христиан. Поэтому и армию воодушевляло чувство долга, она была «костью от кости и плотью от плоти русского народа».
В начале XX в. в условиях усиления социальной напряженности официальная пропаганда активно стремилась использовать 25-ю годовщину войны в интересах укрепления идеологических позиций режима. В книге «Война за освобождение славян», выпущенной в 1902 г. и адресованной «молодому поколению воинов и прочим русским людям», цели прошедшей войны выражены предельно просто: Россия шла воевать «не ради стяжания, не в погоне за громкой славой, а во имя защиты единокровных».
В 1902 г. была опубликована работа Н.А.Епанчина «Освободительная война 1877—1878 гг.», где автор называет войну «крестовым походом для избавления единоверных и единокровных братьев-славян», и «святое призвание русского народа» он видит в спасении «несчастных».
Но вместе с тем Епанчин разграничивает политические цели войны («дело шло не о завоевании Болгарии, но о прочном умиротворении ее, дозволяющем ей жить спокойно рядом с Турцией») от целей военных. («К Царьграду влекла русскую армию стихийная сила войны»).
В этой связи, справедливо отмечая, что по вопросу о целях войны «ясно формулированных ответов мы не находим у большинства наших исследователей истории взаимных отношений Турции, России и Европы», С.Жигарев прямо писал, что задача России состояла в том, чтобы «обеспечить собственные материальные интересы на Востоке, связанные с полной свободой пользования водами Черного моря для русского торгового и военного флота и помочь своим единоверцам и единоплеменникам в их борьбе с мусульманством на национальное и религиозное самосохранение».
Демократическая печать также много внимания уделяла анализу целей войны, однако результаты этого анализа радикально отличаются от привычных версий.
Так, еще за несколько месяцев до войны, в обстановке всеобщего сочувствия к «угнетенным славянам» и отчетливого подталкивания «общественным мнением» правительства к началу военных действий против Турции обозреватель «Дела» выражал опасение, что война не разрешит Восточного вопроса, а, наоборот, еще больше осложнит его, так как после поражения Турции Россия окажется перед лицом широкой коалиции европейских держав. Это, в свою очередь, заставило авторов публикаций более внимательно взглянуть и на реальные силы России. Тяжелое состояние экономики страны, торгово-промышленный кризис, безработица - все это исключало, по мнению демократической печати, осуществление каких-либо дальних планов типа захвата Константинополя или присоединения Болгарии, активно развивавшихся консервативной и славянофильской прессой. Авторы ирони- зировали над Данилевским – «присяжным пророком и чревовещателем петербургского славянофильства», который «считает уже Константинополь русским губернским городом». Попытки реализации подобных планов вызвали бы неминуемое поражение России в борьбе со всей Европой. Следует отметить, что во взглядах демократических лидеров значительную роль играли их общие идеологические принципы, часто демонстрирующие склонность к заимствованию западных точек зрения. Именно это обстоятельство и отмечает К.Н.Леонтьев, иронически отмечая неспособность к самостоятельным суждениям у «наших растерзанных и незатейливых Луи-Бланов, Фурье и Прудонов»
Внешняя политика России в представлении демократических публицистов не отвечала задачам мирного экономического развития и народным интересам. Эта оценка характера внешней политики самодержавия коренным образом отличалась от представлений как консервативных, так и либеральных кругов, выдвигавших на первый план категории «цивилизаторской миссии России в Азии», «исторического долга в отношении славян», религии и т. д.
Но народники при этом игнорировали тот факт, что наряду со своекорыстными целями правящей элиты во внешней политике на Балканах присутствовали и объективные общенациональные задачи, направленные на обеспечение развития производительных сил страны. В этом убеждении сказалась не только ненависть революционеров к самодержавию, но и влияние позиции европейской социал-демократии, традиционно видевшей в России экспансионистскую державу. Некоторые народники полагали, что Россия является главным очагом агрессии в Европе. Так, Степняк-Кравчинский в статье «Русская грозовая туча» квалифицировал Россию как единственную страну-завоевательницу в Европе.
Дискуссия об исторической задаче балканской политики России развернулась в начале 1878 г. и на страницах «Отечественных записок» и «Нового времени». Начал ее демократический публицист Е.П.Карнович, поместивший в январской и февральской книжках «Отечественных записок» обширную статью под названием «Об участии России в освобождении христиан от турецкого ига». Рассматривая балканскую политику России на протяжении XVIII - первой половины XIX в., Карнович делал вывод, что в основе ее лежали своекорыстные интересы правящих кругов, а намерение освободить славян вызывалось только политическими расчетами правительства. Автор утверждал, что Россия никогда не добивалась улучшения участи славян, а русское прогрессивное общество всегда было равнодушно к славянскому вопросу.
Карновича поддержал народник С.Н.Кривенко. Как и Карнович, он говорил, что идеей балканской политики России были прежде всего территориальные захваты.
Многие авторы указывали, что народ не желал войны, ее желало «общество», т. е. образованная часть населения. Некоторые сотрудники «Отечественных записок» намеренно старались указать на искусственность патриотических настроений в среде трудового населения. Очень ярко подобная тенденция проявилась в «Письмах о войне», где прямо указывалось, что болгары находятся в несравненно лучшем экономическом положении, чем русский народ, и что они могли бы «потерпеть» еще 2-3 десятка лет, пока русский народ экономически окрепнет и будет иметь возможность снять тяжесть с других.
Надо отметить, что это заявление автора вызвало неодобрение в среде прогрессивной общественности. Статья была подвергнута критике на страницах «Дела». Особый протест вызвали попытки автора «Писем о войне» представить благополучным положение болгар под властью османов.
Таким образом, к концу 70-х - началу 80-х годов в революционно-демократической среде существовало два подхода в оценке международной роли и целей России на Балканах. Представители первого - не отрицая агрессивных целей политики самодержавия, считали его далеко не единственной и даже не главной в этот период завоевательной силой. Народовольческие публицисты, такие, как Степняк-Кравчинский, склонны были к преувеличению завоевательных намерений царизма, и, кроме того, не видели на международной арене других агрессоров.
Отметим также, что уже после начала войны одной из основных своих задач демократическая печать считала борьбу за то, чтобы ее официально объявленные цели (то есть освобождение славянских народов) стали действительными ее целями. На страницах демократических журналов было выдвинуто требование отказа от территориальных приращений или каких-нибудь иных «вознаграждений» России: чистое дело требует чистых рук. Деятели, призывающие к захвату Константинополя подвергались резкой критике.
Политический диапазон общественного мнения по вопросу о целях войны, как мы видим, был очень широк. Тон в значительной степени задавали консервативные круги, имевшие в своем распоряжении значительные средства идеологического воздействия, поддержку цензуры. Объектом критики, прежде всего, являлись нерешительные действия в балканском вопросе.
Таким образом, в решении проблемы целей войны 1877-1878 гг. у подавляющего большинства исследователей и публицистов подлинная диалектика событий, за редкими исключениями, оставалась в тени. Более того, как справедливо отмечает В.А.Золотарев, русские историки в этом остро политическом вопросе «причину подменяли следствием. Освобождение народов Балкан они объявили целью царизма». Между тем, безусловно, что для правящего режима оно было только средством к достижению других целей.
Но существовал и «левый» фланг общественного мнения — демократические и революционные круги. Обладая гораздо меньшими возможностями в смысле пропаганды своих воззрений, они все же пытались воздействовать на широкую читающую публику. Но, подчинив все задаче разоблачения самодержавия, революционно-демократические круги делали акцент главным образом на негативных сторонах внешней политики, показывая «абсолютную» агрессивность. Внешняя политика России на Балканах рассматривалась, как правило, вне общей системы международных отношений в Европе, и Россия зачастую представала единственной агрессивной и реакционной силой, в то время как существовали и другие не менее агрессивные державы.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Оценивая вклад дореволюционной отечественной общественно-политической мысли и исторической науки применительно к изучению истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг., необходимо четко разграничивать его характер в области познавательной и области политической.
В первом случае речь должна идти об уровне профессиональной подготовленности, или, иначе говоря, о степени профессиональной зрелости русской публицистики и науки; во втором — о характере политического содержания изучаемых нами воззрений.
С учетом изложенных аспектов мы приходим к ряду выводов.
Проблематика русско-турецкой войны 1877—1878 гг. получила наиболее всестороннее и достаточно глубокое освещение в работах именно военных историков. С исследованиями по различным аспектам войны выступили такие известные историки, как П.А.Гейсман, Е.А.Епанчин, Н.Н.Сухотин. Несомненной заслугой военных историков было создание фундаментального многотомного труда «Описание русско-турецкой войны 1877—1878 гг. на Балканском полуострове».
Русские военные историки в своих работах дали развернутый анализ войны 1877—1878 гг. Проведенный ими анализ дает основание говорить о высокой степени профессиональной зрелости русской военно-исторической науки. Все наиболее характерные стороны войны, все ее важнейшие проблемы получили свое толкование в исследованиях.
В итоге работы этой группы военных историков являют собой наиболее значительное достижение отечественной военно-исторической науки в деле изучения истории русско-турецкой войны 1877—1878 гг. В своем желании разобраться в причинах неудач и просчетов в русско-турецкой войне они выступили как профессиональные военные. Почти все они принимали непосредственное участие в событиях, испытали разочарование после неожиданного поворота в войне. И позицию их определило стремление извлечь подлинные уроки из войны, видеть в русской армии организм, созданный и функционирующий на основе передовой военной теории и практики. И, выступая с позиций профессиональных, военные историки данного направления формулировали свою, во многом оригинальную концепцию войны.
Таким образом, в вопросах конкретно профессионального плана российская военно-историческая наука имеет несомненные заслуги. На счету у нее глубокие исторические обобщения, показывающие научную зрелость и профессиональное мастерство.
Война 1877—1878 гг. стала важным этапом в развитии русского военного искусства, крупной вехой эволюции военного дела в нашей стране. В свою очередь, изучение и обобщение опыта войны, предпринятое в России в беспрецедентных для тех времен масштабах, явилось мощным толчком для развития военно-исторической науки и военной мысли, достигших высокого профессионального уровня. И научное наследие русских военных историков сыграло здесь важнейшую роль.

СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННЫХ ИСТОЧНИКОВ И ЛИТЕРАТУРЫ
Источники
Витте, С.Ю. Избранные воспоминания. 1849-1911: В 2-х т. Т. 1./ С.Ю.Витте. - М.: Терра, 1997. – 350 с.
Внутреннее обозрение// Отечественные записки. – СПб., 1877. - № 7. С. 492-510.
Война 1877-1878 гг. Война в Европейской Турции. Т.1-2. Война в Азиатской Турции. Т.3. - СПб.: Досуг и дело, 1882.
Гейсман, П.А. Славяно-турецкая борьба в 1876—1878 гг. и ее роль в развитии восточного вопроса. Ч. 1./ П.А.Гейсман. - СПб.: Военная типография, 1887. – 390 с.; Ч. 2. СПб.: Военная типография, 1889.
Данилевский, Н.Я. Война за Болгарию/ Н.Я.Данилевский // Горе победителям! Политические статьи. - М.: «Алир»: ГУП «Облиздат», 1998.
Жигарев, С. Русская политика в восточном вопросе (ее история в XVI-XIX веках, критическая оценка и будущие задачи). В 2-х т. Т. 2. / С.Жигарев. - М.: Университетская типография, 1896.
Иловайский, Д.И. Очерки отечественной истории / Д.И.Иловайский. - М.: Мысль, 1995.
Калейдоскоп// Дело. – СПб., 1877. - № 10. С. 115-117.
Карнович, Е. Об участии России в освобождении христиан от турецкого ига / Е.Карнович // Отечественные записки. – СПб., 1878. - № 2.
Кривенко, С.Н. Г. Костомаров об исторической задаче / С.Н.Кривенко // Отечественные записки. – СПб., 1878. - № 4. 210-217.
Леонтьев, К.Н. Русские, греки и юго-славяне / К.Н.Леонтьев // Русский вестник. – СПб., 1878.- № 2.
Обзор войн России от Петра Великого до наших дней. Ч.4. Кн. 1. – СПб.: Военная типография, 1898.
Описание русско-турецкой войны 1877—78 гг. на Балканском полуострове.  - СПб., 1901-1913.
Письма о войне// Отечественные записки. – СПб., 1877. - № 9.
Платонов, С.Ф. Лекции по русской истории / С.Ф.Платонов. – Петрозаводск: АО «Фолиум», 1995.
Р. К истории Восточного вопроса// Русский вестник. – СПб., 1877. - № 1.
Соловьев, С.М. Восточный вопрос / С.М.Соловьев // Сочинения. - СПб.: Общая польза, 1882. – 654 с.
Татищев, С.С. Император Александр II. Его жизнь и царствование. Т.II. / С.С.Татищев. - СПб.: Издание А.С.Суворина, 1911.
Ульяницкий, В.А. Турция, Россия и Европа с точки зрения международного права / В.А.Ульяницкий // Русский вестник. – СПб., 1877. - № 2.
Специальная литература
Золотарев, В.А. Россия и Турция. Война 1877-1878 гг. (основные проблемы войны в русском источниковедении и историографии) / В.А.Золотарев. - М.: Наука, 1983.
Золотарев, В. А. Русско-турецкая война 1877-1878 гг. в отечественной историографии конца XIX - начала XX в. / В.А.Золотарев. - М.: Наука, 1978.
Чернов, С.Л. Россия на завершающем этапе восточного кризиса. 1875 – 1878 гг. / С.Л.Чернов. - М.: Издательство МГУ, 1984.