Российские военные экспедиции по изучению Среднего жуза в XVIII — второй половине XIX вв.
Костанайский государственный педагогический институт
Факультет истории и искусств
Кафедра истории Казахстана
ДИПЛОМНАЯ РАБОТА
Российские военные экспедиции по изучению Среднего жуза
в XVIII - второй половине XIX вв.
5В011400 «История»
Выполнила: Кубегенова С.А.
Костанай 2016
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ……………………………………………………………………....3
1. Политическая ситуация в Среднем жузе в XVIII-второй половине XIX веках..........................................................................................................................11
1.1 Политическое положение Среднего жуза в XVIII-второй половине XIX веках .........................................................................................................................11
1.2 Военно-исследовательские экспедиции в Среднем жузе.…........................31
2. Социально-экономическое и культурное развитие Среднего жуза
в трудах российских исследователей XVIII-XIX веков ………….....................42
2.1 Социально-экономическая жизнь кочевого населения ……………………42
2.2 Культура казахов в исследованиях российских исследователей
казахского края………………...………………………………………………...53
ЗАКЛЮЧЕНИЕ…………………………………………………………..……...60
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ……………………………..65
ПРИЛОЖЕНИЯ........................................................................................................71
ВВЕДЕНИЕ
Актуальность темы исследования. История Казахстана уходит корнями в глубь веков, она богата и многогранна. Начиная с глубокой древности, когда человек только овладевал способами изготовления орудий из камня и зарождались зачатки искусства, когда люди научились выплавлять первые бронзовые и железные изделия, когда на территории Казахстана образовались первые могущественные государства, когда начало свой исторический путь первое казахское государство, казахские степи были ареной взаимодействия многих народов и культур. Оно носило и характер острой борьбы за выживание, и взаимопроникновения культур, и столкновений геополитических интересов держав.
Одним из таких примеров могут служить взаимоотношения Казахского государства и России. История Казахстана XVIII-XX веков тесно взаимосвязана с Историей России. Казахстан ощутил огромное влияние российской социально-экономической и политической культуры, а также европейских стандартов жизни в современности.
Наряду с общей историей Казахстан и Россия имеют тесные связи на международном уровне, выступают качестве надежных экономических и политических партнеров по отношению друг к другу. Все это, несомненно, имеет под собой богатую историческую базу.
В связи с вышесказанным, актуальной становится история изучения Казахстана российскими востоковедами. Для успешного сотрудничества сейчас необходимо знать подобные примеры в прошлом.
Спецификой изучения края является то, что первыми исследователями Казахстана были военные, состоящие на службе в сибирских крепостях. Они параллельно с несением службы выполняли дополнительные поручения командования по картографированию местностей и описанию маршрутов своего следования. Также осуществлялось описание социальной и бытовой жизни казахского населения. В XIX веке доля военных экспедиций в изучении края была весьма высокой. Сведения, полученные от них, дополняли, а иногда и опровергали информацию, полученную ранее.
Также интерес к данной теме существует в связи с изучением культурного наследия казахского народа. Мы все знаем, что у казахов не существовало письменных традиций, и все достижения культуры передавались устными средствами. В связи с этим чуть ли ни единственным источником о культуре казахов остаются письменные сведения, оставленные соседними народами (государствами).
Одним из таких источников являются работы российских военных востоковедов, участников различных экспедиций. Данный пласт материалов по истории, этнографии и культуре казахского народа XVIII-XIX веков является наиболее доступным и достоверным. Данные источники несут большой объем конкретной эмпирической информации. Исследования военных российских востоковедов носили в большей степени описательный характер, в них не проводился серьезный анализ фактического материала, но они нам тем и ценны, что авторы, являясь очевидцами происходящих событий, оставили нам подробные описания жизни казахского общества. В связи с этим, комплексное и всестороннее исследование трудов военных российских востоковедов, изданных в XVIII–XIX вв. благодаря деятельности военного ведомства и Российской Академии наук, позволяет воссоздать наиболее достоверную и объективную картину исторических процессов, происходивших Среднем жузе в указанных рамках.
Изучение работ военных исследователей Казахстана может дать ответ на вопрос о взглядах российской власти, в целом, на жизнь кочевников, на их культуру и на отношение к ним. Труды военных востоковедов могут пролить свет на политику России в крае, дать возможность оценки политической ситуации в Казахстане и в Среднем жузе, в частности. Надо отметить, что «на развитие военно-востоковедных исследований воздействовали два фактора – военно-стратегический (выход России к границам сопредельных азиатских государств, военно-политическое соперничество мировых держав в Азии, потребность стратегического планирования и подготовки войск для азиатских театров военных действий) и военно-административный (обеспечение российской системы управления территориями Казахстана и Средней Азии, военно-статистическое и естественнонаучное исследование азиатских территорий и народов)» [1].Русские военные востоковеды внесли весомый вклад в изучение Казахстана. Научное наследие российских военных востоковедов поистине уникально – это работы по географии и статистике, общей и военной истории, этнографии, демографии, лингвистике, археологии и истории материальной культуры Среднего жуза.
Таким образом, изучение военных экспедиции и трудов военных исследователей Среднего жуза является необходимым для освещения казахско-русских отношений, изучения культурного наследия казахского народа и для сохранения традиций прочных межгосударственных отношений.
Степень изученности темы. В историографии данной темы можно выделить три этапа: дореволюционный, советский и современный.
В дореволюционный период со второй половины XIX века появляются сведения о деятельности военных востоковедов. В основном они представляли собой биографические очерки. На страницах печати публиковались одни из самых распространенных видов биографических описаний – некрологи. В них обязательно присутствовали краткие сведения об основных этапах жизнедеятельности, службы, назывались главные труды исследователя. Иногда некрологи составлялись людьми, хорошо знавшими военных, поэтому они использовали при составлении некрологов архивные источники, устные сообщения казахов, рукописи трудов военных востоковедов. Также для этого периода характерны работы, в которых авторы восхищаются деятельностью военных, перечисляются все полученные за период службы награды, в них отсутствует критический анализ. Но такие работы важны для нас в плане получения информации и фактических сведений [1, c.12].
В этот же период дореволюционные исследователи высоко оценили научную деятельность Ш.Ш. Валиханова. Воспоминания о Ш.Ш. Валиханове писали В.И. Веселовский, Г.Н. Потанин, Н. Ядринцев, П.П. Семенов и др. [1, c.12].
Дореволюционная историография представлена небольшим числом работ биографического характера, в которых не делается анализ деятельности и трудов участников экспедиций.
В Казахстане в советский период изучению деятельности военных востоковедов придавалось более пристальное значение, это было обусловлено тем, что работы российских востоковедов служили источником по истории дореволюционного Казахстана.
С.Д. Асфендияров и П.А. Кунте в 1935 году опубликовали сборник материалов «Прошлое Казахстана в источниках и материалах», где были подобраны и систематизированы отрывки из работ русских путешественников XVIII века: Палласа, Георги, Фалька и др. [2].
Деятельность военных востоковедов в плане составления статистических данных и сбора демографических сведений рассматривали Н.В. Алексеенко [3], Н.Е. Бекмаханова [4].
О.А. Масловой в работе «Обзор русских путешествий и экспедиций в Средней Азии» рассматривались военные экспедиции не только в Средний, но и в Младший жуз. В данной работе автор дает перечень военных экспедиций, и маршруты, списки участников и результаты [5].
Помимо О.А. Масловой историей исследования работы экспедиций в Казахстане занимались В.А. Есаков, Д.М. Лебедев [6], Н.А. Гвоздецкий, А.Х. и другие [7]. Вопросы развития этнографической ситуации в Младшем и Среднем жузах сквозь призму взглядов военных востоковедов рассматривал Э.А. Масанов. В своей работе автор дает характеристику исследованиям И.Г. Андреева, И.Г. Спасского, П.И. Рычкова, А.И. Левшина, В.В. Вельяминова-Зернова, А.И. Макшеева, М.И. Красовского, И.Ф. Бларамберга и других военных востоковедов [8].
В советский период некоторыми учеными историками рассматривались деятельность отдельных военных востоковедов и их научное наследие. В трудах Н.В. Алексеенко, А. Масловой, рассматривались разные стороны службы в Казахской степи и взгляды М.И. Венюкова [9]. И.В. Ерофеева дала характеристику трудам исследователя Среднего жуза И.Г. Андреева [10].
Биографию, работы, наследие великого казахского ученого, просветителя офицера русской армии Ш.Ш. Валиханова исследовали своих работах А. И. Стрелкова, Р.Б. Сулейменов, В.А. Моисеев [11].
В.С. Толочко, изучая материалы печатных изданий военного министерства «Военный сборник» и «Русский инвалид», характеризует оценку со стороны военных востоковедов процесса вхождения Степи в состав России [12].
В советский период появляются сборники документов по истории Казахстана, специальные работы, связанные с военными экспедициями в Казахстан. Но на данном этапе развития историографии просматривается не достаточная изученность процесса развития военного востоковедения и связанных с ним конкретных шагов российского правительства.
На современном этапе о военных востоковедах и конкретно об экспедициях написано немногим больше.
Ценными по содержанию являются сведения, собранные и опубликованные исследователем И.В. Ерофеевой о жизни и творчестве востоковедов А.И. Тевкелева [13], И.Г. Андреева [14], А.И. Левшина [15], П.И. Рычкова [16], где автор дала биографическую справку, полный анализ трудов этих исследователей.
Важным этапом в осмыслении истории деятельности военных востоковедов стал выход книг – М. Басханова и Е.С. Сыздыковой [17]. В своих исследованиях авторы впервые на основе материалов и трудов военных востоковедов, используя системный и структурный подходы, написали обобщающие труды по истории деятельности и концептуальным направлениям, нашедших отражение в их работах [1].
С.К. Косанбаев рассматривает взгляды военных востоковедов на этническую историю кочевого народа: П.И. Рычкова, Н.П. Рычкова, И.Г. Андреева, Г.И. Спасского, Е.К. Мейендорфа, А.И. Левшина и других [18].
Изучению трудов исследователей истории Казахстана дореволюционного периода, в том числе и военных, уделено внимание в академическом издании Института истории и этнологии им. Ш.Ш. Валиханова МОН РК «История Казахстана (с древнейших времен до наших дней)» в пяти томах. Для нас представляет интерес третий том [19].
Таким образом, историографический анализ показывает, что исследования российских военных востоковедов и собранные ими материалы в ходе военных экспедиций в Средний жуз важны и ценны для исследователей при изучении дореволюционной истории Казахстана, так как мы можем использовать их в качестве иллюстративного, фактологического материала, подтверждая те или иные положения военных российских востоковедов. Источниковая база. Источниками по данной теме являются работы, доклады, документы личного происхождения непосредственно участников экспедиций, законодательные акты, периодическая печать.
К первой группе источников можно отнести работы П.И. Рычкова, который по заказу военного ведомства и Оренбургской пограничной комиссии занимался сбором сведений по экономике, географии, истории и этнографии Казахской степи. П.И.Рычков основное внимание уделял изучению жизни казахского народа и других местных народов Оренбургского края. Итогом его исследований явились «Описание города Оренбурга» (1744), «История Оренбургская по учреждению Оренбургской губернии» (1759) и «Топография Оренбургская» (1762). Исследователь в своих трудах ознакомил с природными богатствами, этническим составом, с хозяйством и бытом населения края, верованиях и вооружении казахов, легендами о происхождении казахского народа. В «Истории Оренбургской» автор остановился на основных аспектах русско-казахских отношений в 30-40-е гг. XVIII века, в том числе и на конкретных обстоятельствах включения Младшего жуза в состав Российской империи [1, c. 14].
Капитан Н.П. Рычков, сын П.И. Рычкова, в 1772 году опубликовал книгу «Дневные записки путешествия капитана Николая Рычкова в киргиз-кайсацкой степи 1771 году». В этой книге автор привел свои наблюдения о казахском народе, подробно остановившись на воинских доспехах и военном искусстве, их занятии, нравах, отдельных нормах обычного права, также привел запись казахской этногенетической легенды, описал казахское кладбище.
В 1795-1796 гг. публикуется труд майора И.Г. Андреева «Описание Средней орды киргиз-кайсаков» [20]. Автор подробно проиллюстрировал этнографию казахского народа на территории Среднего жуза, что стало существенным фактором при выработке дальнейшей стратегической политики на вышеуказанной территории. В работе И.Г. Андреева большое внимание уделено внутриполитическому и внешнеполитическому положению киргиз-кайсацких степей. Автор подчеркивает важность региона не только в политическом, но и в экономическом отношении.
И.Г. Андреев приводит подробные данные о родоплеменном составе Среднего жуза, местах локализации многих социальных групп казахов на территории Восточного Казахстана, сведения по генеалогии казахских ханов и султанов, описывает обряды возведения в ханы султана Аблая и его старшего сына Вали, историю правления султана Абулфеиса, его пасынка хана Канкожи, а также историю отправления первого кыргызского посольства в Россию, приводит характеристики некоторых важных особенностей степного этикета и т.п. Примечательно, что подобные сведения не встречаются больше ни в одном из известных науке источников XVIII в., что делает их не просто ценными, а даже уникальными по своему содержанию. Почти все эти материалы были выявлены автором путем собственных обследований казахских аулов, а также многолетних наблюдений за жизнью и бытом кочевого населения региона, и поэтому представляются в своем большинстве достаточно точными и репрезентативными.
Значительным вкладом в изучение истории продвижения России на Восток является исследование А.И. Левшина [21]. В 1820-1822 гг. он путешествовал в западной и северо-западной частях Оренбургского края. В своем монументальном труде автор сумел обобщить научные достижения исследований Младшего и Среднего жузов XVIII в. и привел огромное количество интересных сведений по истории русско-казахских связей.
К этой же группе источников следует отнести работы Ш.Ш. Валиханова. Труды Ш.Ш. Валиханова «Заметки по истории южносибирских племен», «Киргизское родословие» [22], «Следы шаманства у киргизов» [23], «О кочевках киргиз» [24], «О мусульманстве в степи» [25] и другие являются ценным источником по изучению истории, этнографии, культуры казахского народа, детально и красочно описаны в них история и быт населения Восточного Казахстана и Туркестана.М.И. Красовский в первом томе «Области Сибирских киргизов» [26] дает подробное географическое описание области, как физического, так и экономического характера, животных и растений. Также определяет численность населения области, их расселения, затрагивает вопросы миграции.
Во втором томе М.И. Красовский затрагивает экономический аспект жизни степи: скотоводство, хлебопашество, промышленность, торговлю. Далее рассматриваются вопросы образованности казахского населения в религиозной и нравственной сферах.Третий том посвящен описанию быта казахского народа, селений и системы управления, действующей в области.
В целом, участники экспедиций оставили богатый фактический материал по истории, этнографии, экономике Среднего жуза.
К материалам личного происхождения относятся путевые дневники, «журналы», записи расспросных показаний («сказки»), записанных военными востоковедами и путешественниками во время посещения Казахской степи.
В 30-50-е гг. XVIII в. П.И. Рычков, занимая должность правителя Оренбургской канцелярии, принимал участие во всех многочисленных официальных встречах Оренбургского генерал-губернатора с казахскими ханами и султанами. Результаты этих встреч им были точно воспроизведены в специальных экстрактах, протоколах, «журнальных записках»: «Экстракт ис полученных от команд известей о киргис-кайсацких, калмыцких и хивинских обращениях. 1742 г.», «Экстракт ис полученных известей о киргис-кайсацких и зюнгарских обращениях и о башкирцах. 1742 г.», «Церемониальная записка, чиненная в Походной канцелярии Оренбургской комиссии в лагере при Орской крепости приездам киргис-кайсацкой Меньшой орды Абулхаир-хана, салтанов и старшин, также зюнгарских и каракалпацких посланцов и о держанных на них расходах. 1742 г.» [29].
Андреев И.Г., исследовавший Средний жуз, оставил свои путевые записи в «Летописи примечательных событий в Сибири и Казахской степи с 19 января 1787 г. по 2 декабря 1788 г.», «Дневнике (25 января 1789 г. – 11 июля 1795 г.)», «Дневник (12 июля 1795 г. – конец 1800 г.)», опубликованные в книге Андреева И.Г. «Описание Средней орды киргиз-кайсаков» [20].
Также большой интерес с точки зрения получения достоверных сведений о политических событиях первой половины XVIII века играют журналы А.И. Тевкелева [30].
К третьей группе относятся законы и подзаконные акты, регулирующие отношения на территории казахских степей. Это указы Е.И.В., сенатские указы, указы Синода. Данный корпус источников помогает проследить юридическую регламентацию отношений на территории Младшего и Среднего жузов в рассматриваемый период.
В «Полном собрании законов Российской империи» опубликованы царские указы, касающиеся Младшего и Среднего жузов. Для нас представляют интерес указы Петра I о направлении экспедиции под руководством подполковника И.Д. Бухгольца [1, с.16] и т.д., указ Анны Иоанновны о принятии в Российское подданство Младшего жуза от 19 февраля 1731 г. [1, с.16]. Также нам важны документы, касающиеся нашей темы, в первую очередь, это «Устав о Сибирских киргизах» (1822 г.) [31], введенный в Среднем жузе.
К четвертому блоку источников относятся материалы, публикуемые на страницах журналов и газет: «Военный сборник», «Инвалид», «Сибирский вестник» (переименованный затем в «Азиатский вестник») [32]. Здесь сосредоточены статьи историков, военных востоковедов, описывающих историю продвижения России на территорию Среднего жуза, быт и культуру казахов на страницах журнала «Сибирский вестник», основанном Г.И. Спасским, печатались статьи самого Г.И. Спасского [33], И.Ф. Бларамберга [34], отдельные выдержки из трудов Я.П. Гавердовского.
Также в число источников можно включить и картографический материал, который дает важные сведения в период начала проникновения России в казахские земли.
Объектом исследования являются военные экспедиции в Средний жуз в XVIII-XIX веках.
Предметом исследования является отражение политического, социально-экономического и культурного развития казахов Среднего жуза в работах военных востоковедов XVIII –XIX вв.
Целью настоящего исследования является комплексный анализ изучения казахского общества Среднего жуза российскими военными исследователями, а также военные экспедиции в XVIII –XIX вв.
Данная цель реализуется путем решения следующих задач:
Охарактеризовать политическую обстановку в Среднем жузе в связи с организацией военных экспедиций.
Воссоздать историю военно-исследовательских экспедиций по изучению территории Среднего жуза в XVIII - XIX вв.
Проанализировать сведения военных востоковедов о хозяйственном, социальном, культурном развитии казахов Среднего жуза.
В теоретико-методологическом плане дипломная работа опирается на совокупность методов, используемых для исторического исследования, как общенаучных, так и специальных. Из общенаучных методов, применяемых при написании работы, мы опирались на методы: исторический, логический, анализа и синтеза, дедукции и индукции и т.п. Из специальных методов использовались методы сравнительного анализа, историко-системный метод. Метод сравнительного анализа дал возможность выявить общее и особенное в процессе развития казахского общества Среднего жуза. Историко-системный метод позволил рассмотреть сложившуюся годами своеобразную форму жизнедеятельности кочевого общества.
Территориальные рамки исследования ограничиваются изучением степных областей, входивших в состав области Сибирских киргизов, Сибирского, а позднее Западно-Сибирского (после реформы 1822 г.) генерал-губернаторств.
В современном административном делении исследуемая территория включает в себя следующие области Республики Казахстан: Костанайскую, Акмолинскую, Карагандинскую, Павлодарскую, Северо-Казахстанскую, Восточно-Казахстанскую. На территории Российской Федерации она включает следующие субъекты: Оренбургскую и Омскую области.
Хронологические рамки исследования охватывают период XVIII – середина XIX веков. Верхняя граница обусловлена началом процесса присоединения территории Младшего и Среднего жузов к Российской империи, нижняя граница – изменением характера казахско–русских отношений к середине XIX века, обусловленного завоеванием и окончательным вхождением Младшего и Среднего жузов в состав России.
Структура работы. Работа состоит из введения, двух разделов, заключения, списка использованных литературы.
1 Политическая ситуация в Среднем жузе в XVIII-второй половине XIX веках
1.1 Политическое положение Среднего жуза в XVIII-второй половине XIX веках
Прежде чем изучить русские военно-исследовательские экспедиции, дать им характеристику, необходимо дать характеристику политической ситуации в Среднем жузе в XVIII-XIX веках. Данный вопрос рассматривается в призме внешнеполитических доктрин Российской империи.
Первые дипломатические сношения Московского государства и Казахского ханства относятся к 90-м годам XV века. После присоединения к русским землям Казанского (1552 г.), Астраханского (1556 г.) ханств начинают расширяться торгово-дипломатические связи русского и казахского государств. С этого момента земли Московского государства стали соприкасаться непосредственно с кочевьями казахов.
Особенно активно стали развиваться торговые связи между Восточной Европой и Средней Азией, следовательно, обе стороны были заинтересованы в развитии дипломатических отношений. Также укреплению связей двух государств способствовали, со стороны России - заинтересованность в обеспечении безопасности торговых путей со средней Азией, проходящих через степи Казахстана, а укрепление связей и границ с русским государством являлось важным аспектом во внешней политике казахских ханов, вследствие борьбы с правителями Средней Азии и Сибирским ханством, а также участившихся набегов ойратов. Надо отметить, что внешнеполитические органы русского государства с середины XV века активно интересовались ситуацией в казахских степях, взаимоотношениями казахских ханов с соседними странами. Также о заинтересованности в установлении устойчивых связей свидетельствует переписка между казахскими ханами и русским правительством. [34, c.291]. Общим интересом во внешней политике двух государств являлась борьба сибирским ханом Кучумом, который угрожал русским владениям на Каме. В связи с этим в степи было отправлено посольство во главе с Т. Чебуковым, которое не имело успеха. После этого прямые дипломатические контакты уступили место сбору информации о Казахском ханстве из слов очевидцев, или из отчетов русских послов, отправленных в сопредельные с Казахским ханством земли.
Точкой отсчета политических контактов между Российским государством и Казахским ханством стало посольство, отправленное в 1594 году ханом Тевеккелем. Во главе него стоял казахский посол Кул-Мухаммед, целью которого было заключение дружественного соглашения с Россией и других привилегий. В ответном послании русского царя Федора Ивановича казахскому хану Тевеккелю предлагалось принять подданство России в обмен на военную помощь в случае войны.
В конце XVI века обмен посольствами между Россией и Казахским ханством усиливается.
В начале XVII века в России происходили события так называемого «смутного времени». В связи с этим дипломатические контакты между двумя государствами значительно сократились, но не прекратились. Освоение Сибири, строительство новых городов в этом регионе способствовали развитию торговых отношений со Средней Азией через казахскую степь. В то время русские купцы поднимались вверх по Иртышу на Ямышевское озеро за солью, там же проводилась ярмарка [34]. В ярмарке участвовали и казахи, которые доставляли туда скот, скотоводческие продукты и изделия домашних промыслов [8].
Русское правительство было заинтересовано в упрочнении связей с Казахским ханством, старалось создать благоприятные условия для торговли. Например, жителям Тары предписывалось «обходиться по-дружески» с купцами из степи и Средней Азии, а сибирская администрация должна была расширять связи с казахами и организовать прием послов с последующей их отправкой в Москву в случае необходимости.
К 20-м годам XVII века развитие торговли со Средней Азией через казахские степи достигло таких масштабов, что стали возникать конфликты между русскими и среднеазиатскими торговцами. Такое положение дел привело к искусственному ограничению торговли, но данный момент не сказался на активности русского правительства во внешней политике по отношению к Казахскому ханству.
К этому времени российским властям в Сибири пришлось проводить активную внешнюю политику в отношении джунгарских феодалов, с целью не допущения продвижения последних к сибирским городам и охраны торговых путей. Таким образом, русское правительство пыталось укрепить положение на границе с кочевьями джунгар и упрочить свои позиции в казахских степях. Продолжался обмен торговыми и дипломатическими миссиями.
Надо отметить, что по территории Казахстана проходили те «торговые караваны, которые имели на то специальные разрешения казахских ханов» [34, с.29]. Им же доставались доходы и от охраны караванов.
Сближению России и Казахского ханства способствовала заинтересованность в противодействии набегам джунгарских феодалов, нападения которых создавали напряженную политическую и экономическую обстановку в казахском крае, что было весьма не выгодно России, так как опасности подвергались торговые пути.
Что касается Казахского ханства, то его правители, в частности хан Тауке, были заинтересованы в развитии торговли и в военно-политической поддержке России. Но здесь всплывает внутренний фактор. Враждебная Тауке группировка казахской знати, стремившаяся к ослаблению ханской власти, организовывала нападения на приграничные русские поселения, где казахские сарбазы пришли в столкновение с казачьими отрядами. Взаимные нападения сопровождались грабежом, разбоем, убийствами, что не могло положительно сказаться на взаимоотношениях двух государств. Но хан Тауке добивался русско-казахского сближения. С этой целью в 1686-1693 годах в Россию было отправлено пять посольств. В поддержку своей позиции Тауке принимал меры по освобождению российских подданных и наказанию виновных в набегах.
В целом, несмотря на возникавшие трудности отношения между Казахским ханством и Россией оставались мирными, так как поля их интересов пока не соприкасались.
Однако, с XVIII века геополитические интересы России выходят за рамки ее территориальных границ и распространяются на степи Казахстана. Этому способствует принятие ханом Младшего жуза Абулхаиром российского подданства, вызванного вторжением джунгар.
Надо отметить, что внешнеполитические отношения между Россией и Казахским ханством на всем протяжении с конца XV до XVIII веков строились на равноправной основе.
С воцарением на российский престол Петра I в России началась череда реформ, направленных на модернизацию и «европеизацию» общества. Была реформирована армия, построены мануфактуры, произошли изменения в культурной жизни. Все это, несомненно, способствовало росту экономики, укреплению военной и политической мощи государства. В процессе развития и укрепления международного статуса России расширялись и ее геополитические интересы в борьбе с ведущими державами мира. Приобретя статус мировой державы, Россию уже не устраивали равноправные отношения с восточными соседями, в частности с Казахским ханством.
Распространению российского влияния в казахской степи способствовала политическая обстановка в регионе. Постоянная агрессия джунгар заставляла казахских правителей устанавливать более тесные отношения с Москвой.
Все вышеперечисленное обусловило изменение позиции русской внешней политики и переход от равноправных отношений к отношениям, базирующихся на имперской доктрине. Данная доктрина базировалась на измененном имперском сознании правящих кругов России, т.е. она должна была идеологически обосновать притязания на земли, входящие круг влияния империи.
«В основе имперского сознания лежала убежденность в праве России – «наследницы» Византии и Римской империи – распоряжаться на основе «естественного права судьбами других народов» [3, c.108]. Предполагалось, что могущество государства определяется размерами территорий, принадлежавших государству количеством подданных. Осуществление данных целей происходит в результате прямого завоевания, либо в ходе дипломатических изысканий.
В начале XVIII века возобновились попытки закрепиться на восточных рубежах государства. На первый план вышла иртышская линия как стратегическая территория, обеспечивающая безопасность горнорудных алтайских предприятий. С целью поиска пути в Индию и Китай, а также закрепления по линии Иртыша еще при Петре I были отправлены экспедиции И.Д. Бухгольца (1715-1716 годов), И.М.Лихарева (1720 год) и др.
С начала XVIII века отношения между Россией и Казахским ханством все более осложнялись в силу ряда причин. Во-первых, из-за смещения традиционных торговых путей рынки Средней Азии не могли удовлетворять потребности кочевников, следовательно, альтернативой выступали рынки Приуралья и Сибири, открыть которые российские власти не спешили. Еще одним фактором усложнения отношений являлись участившиеся взаимные набеги. И, наконец, третья причина – приоритет конкретно-стратегических интересов России в начале XVIII века над интересами геополитического характера.
Но развитие русско-казахских отношений определялось не только стратегическими интересами России, но и развитием системы международных отношений, условностью межрегиональных географических границ и конкретной политической обстановкой в регионе, частности джунгаро-казахскими отношениями.
Вся конкретная политическая обстановка в регионе связана с взаимоотношениями двух кочевых государств – Джунгарского и Казахского ханств. К началу XVIII века сложилась довольно богатая история взаимоотношений двух народов, пронизанная, в основном, постоянной военной и политической борьбой.
Приход к власти в Джунгарском ханстве хунтайши Цеван-Рабдана в 1698 году открыл период массового вторжения джунгар в казахские степи, когда последние были вытеснены на запад кочевий и были вынуждены занимать пастбища башкир и земли казаков. Также на территориях казахских кочевий существовали кочевые анклавы джунгарских племен, которые обеспечивали тесную связь с Калмыцким ханством на Волге. Казахи приняли тяжелый удар во время нашествия начавшегося в 1699 году. Были убито большое количество людей, угнаны пленные и скот, отняты пастбища. Ш.Ш. Валиханов охарактеризовал эти события так: «Первое десятилетие XVIII века было ужасным временем в жизни киргизского народа».[19, с.426]. Но казахские ополченцы смогли дать отпор и в 1702-1703 годах они организовали одновременное нападение на Джунгарию и волжских калмыков, которое прошло успешно и позволило заключить перемирие, позволившее на несколько лет избежать крупных столкновений. Организация данного похода стала возможной благодаря поражению джунгар от войск цинской империи.
Надо отметить, что степень обострения и характер борьбы, общее положение между двумя кочевыми государствами определялось отношениями Цинской империи с Джунгарским государством, т.е. в период обострения отношений последних казахское ополчение отодвигало границы кочевий на восток, а в периоды затишья на своих восточных рубежах джунгары обрушивали свою мощь на казахские земли, соответственно вытесняя их на запад.
В 1708 году началось новое вторжение джунгар. Война стала затяжной и длилась на протяжении 1708-1712 годов. В этот период произошло еще одно мощное нашествие джунгар в 1710-1711 годах, что привело к съезду представителей всех трех казахских жузов. На нем было решено дать отпор врагу, во главе войска был поставлен батыр Богенбай. Под его руководством казахское ополчение нанесло ряд поражений Джунгарским военным отрядам, возвратили утраченные кочевья и вторглись на территорию самой Джунгарии. Но «раздробленность жузов, несогласованность действий, внутренние противоречия и соперничество различных группировок сводили на нет усилия целого народа» [3, с.95]. В 1713 году началась новая волна вторжений на казахские земли. Кульминационным моментом стала битва при реке Аягуз, состоявшаяся в 1717 году, которую выиграли джунгары. Затем последовали вторжения на юг Казахстана и ответные действия казахов. В 1723 году был заключен мир между джунгарами и цинским Китаем. Это мир позволил начать тщательную подготовку к войне с казахами.
Еще в 1716 году в переговорах с сибирским губернатором М. Гагариным хан Тауке просил о помощи в войне с джунгарами. Но его предложение было отклонено. Данный факт ярко демонстрирует позицию России к ситуации в регионе. В начале XVIII века Россия не имела достаточных военных сил в Сибири, следовательно, не хотела вступать в конфликт с джунгарами. Также в лице Джунгарии российское правительство видело противовес активной внешней политике цинов, поэтому стремилось сохранить мощь Джунгарского государства.
Весной 1723 года началось новое вторжение джунгар в казахские земли. После народ назовет это время «Годами великого бедствия». По-мнению Шакарима Кудайбердиева в эти годы погибло две трети казахского народа. В результате данного вторжения фактически была захвачена территория всего Казахстана, исключая пустынные и труднодоступные местности. Началась массовая откочевка казахов в сопредельные территории, нанесен огромный урон хозяйству. Как отмечает А.И. Левшин, «стада и табуны ежедневно уменьшались, меновая торговля прекратилась, нищета и страдания сделались всеобщими, иные умирали с голода, другие бросали жен и детей своих… Стесненные и преследуемые с трех сторон, они могли быть совсем истреблены, если бы не удалились на юг»[35,с.70]. В 1725 году был дан первый серьезный отпор захватчикам. Осенью 1726 года состоялся всеказахский съезд в местности под названием Ордабасы. На нем было принято решение об организации общего отпора врагу, и предводителем казахского ополчения был выбран хан Младшего жуза Абулхаир. Вот что пишет об этом событии А.И. Левшин: «общее предприятие тотчас освящено клятвою верности друг другу. Хан Абулхаир избран главным предводителем, и белый конь, принесенный по народному обычаю в жертву, был принят залогом будущего успеха»[35, с.71]. После этого начались успешные действия по отвоеванию захваченных земель. В 1728 году состоялась битва у реки Буланты горного массива Улытау, которая позволила овладеть всеми прилегающими территориями. В конце весны 1730 года казахское ополчение вышло к Аныракайским горам. Казахскими войсками командовал сам Абулхаир. Джунгарское войско было разгромлено. Но полностью воспользоваться плодами победы не удалось из-за возникших разногласий между султанами. Казахские правители не смогли на волне подъема народного самосознания создать единое государство. Самоуспокоенность и бездействие дорого обошлись для казахского народа в последующем.
Что касается характера казахско-джунгарских взаимоотношений, то они в подавляющем большинстве литературы представляются в сфере военного противоборства. В контексте данного вопроса существует интересная точка зрения Ерофеевой И.В., которая считает, что помимо взаимоотношений в политической и военной сферах, происходило взаимодействие в социально-экономической области, в сферах общественных отношений, быта и культуры. По мнению Ерофеевой И.В. взаимоотношения казахов и джунгар имели «осязаемые и отчасти долговременные последствия для дальнейшей истории и культуры казахского народа»[10, с.27]:
Рост национального самосознания;
Ускоренное развитие структурных элементов степной государственности;
Влияние на историческое сознание и духовную культуру казахов;
Остатки археологических памятников ойратского происхождения;
«Джунгарский след» в топонимах.
Также Ерофеева И.В. утверждает, что военное противостояние носило «маятниковый» характер. При этом различные ситуации заставляли обе стороны инициировать двусторонние переговоры, после чего устанавливались взаимовыгодные контакты между казахами и джунгарами.
Большой пласт исследований в имперский период объясняется стратегическими интересами России в данном регионе. Сбор сведений о крае являлся первоочередной задачей, это была эмпирика в ее методологическом понимании и она характерна для всего XVIII века. Вместе с тем следует обратить внимание, что уже во второй половине XVIII века появляются первые аналитические работы по проблемам продвижения империи вглубь Степи. Выполняя политический заказ, исследователям необходимо было сконцентрировать свои усилия на создании целостной картины по включению Младшего и Среднего жузов в состав империи. Тогда как в XIX веке в исследовательских работах появляется отличающееся содержание. Так, одни авторы настаивают, что включение Степи являлось позитивом для местного населения, другие – что все пришедшее извне олицетворяло собой негатив, в том числе и присоединение края к империи. Плюрализм идей сам по себе и есть уникальность историографии имперского периода как основы теоретико-методологического поиска и соответственно объективизации процесса. Отсутствие идейного клише обеспечивало объективное понимание вопроса присутствия империи на территории Младшего и Среднего жузов. Мы еще не раз будем возвращаться к исследователям имперского периода, поскольку рассматриваемый период историографии позволил накопить значительные сведения и проанализировать существенный комплекс собранных материалов, позволивший выработать геостратегическую линию присоединения Азии, реализации идеи возрождения империи Чингис-хана. Одним словом, те идеи, в которых Россия считала себя юридически правопреемницей Великой степной империи.
Россия в начале XVIII века, закончив дела в западном направлении (т.е. добившись выхода к морю), активизируется в восточном направлении, как в геополитическом, так и в экономическом отношении. Вместе с тем нельзя не отметить, что в более позднее время высказывалось мнение об убыточности и дотационности всей Средней Азии.
Российская империя путем создания на основе естественных границ искусственных границ пытается оградить себя от внешних врагов, подавить внутренних и, тем самым, решить проблему многонациональности, избавиться от внутреннего сепаратизма.
Для расширения в восточном направлении России требовалось завоевать, присоединить или покорить Степь. Российские общественно-политические деятели и военные прекрасно понимали важность Степи как опорной зоны для дальнейшей экспансии в сторону своих естественных границ. В этой связи Степь в независимости от политической обстановки была бы включена в состав империи, как ее «неотъемлемая часть». Здесь играет роль специфика расширения империи: если империя не будет расширяться до своих естественных границ, то она исчезнет.
Историография имперского периода заложила основы дальнейшего изучения проблемы принятия казахских степей в состав Российской империи. Были сформулированы первые вопросы, связанные с этим противоречивым и сложным процессом. Предпринимались первые попытки научного анализа рассматриваемой проблемы, формировался понятийно-терминологический аппарат.
Дальнейшее изучение архивных материалов, личных фондов военных и общественных деятелей расширит поле исследований и позволит сформулировать новые направления в историческом изучении политики России на территории Младшего и Среднего жузов в широком хронологическом разрезе.
Таким образом, началось присоединение казахских земель к России, на начальных этапах которого казахские жузы проводили достаточно самостоятельную политику.
Принятие подданства ханами и рядом султанов Среднего жуза не оправдало надежд на перемены. Угроза Джунгарского вторжения вновь нависла над казахскими землями. Не спокойной также была ситуация и в самом жузе. Смерть Семеке хана усиливала уязвимость казахских земель. На этом фоне в 1739-1740 годах состоялось новое вторжение ойратов с юга и с севера. Был нанесен огромный урон кочевьям Среднего жуза.[9, с. 34]. Нападениям подверглись не только земли казахов, но и российские приграничные укрепления. Подобные действия джунгар вызвали резкое недовольство сибирской администрации. Теперь уже позиция российских чиновников в отношении оказания непосредственной военной помощи казахским правителям была положительной. Причем обоснование такого решения было вполне адекватным: Россия должна оградить своих подданных от постоянной внешней угрозы. Для этого по поручению правительства с целью укрепления обороны крепостей и защиты казахов было разрешено перевезти из Тобольска и Оренбурга артиллерийские орудия. Более того, оренбургский губернатор И.И. Неплюев направил Галдан-Церену письмо, в котором требовал не допущения вмешательства во внутренние дела казахов.
Вмешательство российской администрации в казахско-джунгарские отношения были продиктованы необходимостью выполнения геополитических целей. Ведь над подданными российской короны нависла серьезная угроза порабощения, что не входило в планы России. К тому же необходимо было поддержать славу русского оружия.
После укрепления оборонительной линии на границе с Джунгарией и пополнения гарнизонов крепостей и укреплений, правительству удалось нормализовать обстановку на юго-восточных рубежах империи. Стабилизация положения дала возможность оправиться казахам от стычек с ойратами и возобновить связи с соседними народами.
В 50-е годы XVIII века ситуация в регионе вновь осложняется. Это связано с начавшимися междоусобицами после смерти хунтайши Галдан-Цэрена, и следовательно ослаблением государства джунгар. Казахские правители начали активно вмешиваться во внутренние дела джунгар. Так в 1751 году к казахам бежал нойон Даваци вместе с племянником Амурсаной.
С конца 30-х годов XVIII века ключевой политической фигурой становится султан Аблай, который стремился упрочить верховную власть. На съезде родоправителей состоявшемся в 1752 году было решено поддержать Даваци. К лету 1753 года Даваци захватывает власть в Джунгарии, однако его позиции весьма непрочны.
Против Даваци выступил его же племянник Амурсана, который был поддержан частью казахских правителей. Данной ситуацией воспользовалось цинское правительство. Весной 1755 года цинские войска вторглись на территорию Джунгарии. Поводом послужило обращение к цинскому правительству Амурсаны оказать ему помощь в борьбе с Даваци, который был разгромлен. С этого момента интересы Амурсаны и Цинской империи становятся противоположными. Стремление Цинской империи аннексировать территорию Джунгарии встретило сопротивление во главе с Амурсаной. Но силы были не равны. Амурсана был разгромлен, а Джунгарский народ подвергся массовому уничтожению и почти прекратил свое существование. Амурсана бежал к казахам. Уничтожение Джунгарского государство резко изменило политическую ситуацию в регионе. Теперь границы Цинской империи вплотную приблизились к казахским кочевьям.
Китайскими властями была отправлена грамота Аблаю с требованием выдать бежавшего Джунгарского нойона. На что Аблай ответил отказом. В ответ на это летом 1756 года китайские войска вторглись в казахские кочевья. Боевые действия длились с переменным успехом до лета 1757 года, когда был заключен мир с Китаем.
Параллельно с событиями на восточной границе происходило строительство новой Новоишимской укрепленной линии. Вследствие чего часть родов Среднего жуза вынуждена была переселиться на новые кочевья. Также были усилены гарнизоны других крепостей. Все это было связано непосредственно с событиями в Джунгарии.
Казахское ханство, подвергшееся нападению джунгар, а затем цинской армии не смогло адекватно отреагировать на подобные действия, и вынуждено было смириться с потерей части земель.
Сложившаяся ситуация наглядно демонстрирует намерение российской администрации укрепить свои восточные границы и одновременно усилить давление на казахских правителей с целью фактического присоединения к России.
В целом, к концу 60-х годов Аблаю удалось сосредоточить верховную власть в своих руках, стабилизировать внешнеполитическое и внутреннее положение Казахского ханства [3, с.85].
В 1771 году Аблай становится ханом всех трех жузов, после смерти Абулмамбета. «Он приобрел оный (титул) победами над торгаутами и по смерти Абулмамбета, избранием не только от всех орд киргиз-казачьих, но и от туркестанцев и ташкентцев». Все 10 лет своего правления (1771-1781) Аблая стремился укрепить централизацию власти и обезопасить Казахское ханство от внешней угрозы со стороны Китая и России, путем проведения гибкой и компромиссной внешней политики. Выполнять данные задачи удавалось во многом личным качествам и огромному авторитету Аблая. «Уважение к хану имело какой-то мистический характер… Этот хан, действуя деспотически против свободных льгот, освященных временем, умел облечь свои действия в такую форму, что потомство считает его святым» [38, с.116]. Надо отметить, что деятельность хана Аблая в 70-х годах XVIII века привела к временному восстановлению единства казахского государства и упрочнению его внешне политического положения.
В 1781 году умирает хан Аблай, и на ханский престол избирается его сын Уали, который был поддержан основной массой казахских правителей. Однако, помимо Уали в Казахском ханстве были провозглашены рядом родовых подразделений другие ханы (Ханхожа, Шынгыс и др.). В 80-е годы XVIII века формируются сильные оппозиционные пророссийские силы в правящих кругах казахского общества. Создание данной ситуации использовалось Россией для включения Среднего жуза в состав империи. В целом, во время правления Уали в Казахском ханстве начинается прогрессирующий политический кризис, который в дальнейшем привел к разрушению политической системы государства и потере независимости.
Что касается политики России по отношению к казахским землям, то уже в 90-х годах XVIII века рассматривались предложения по переустройству в политической и экономической сферах жизни казахов Среднего жуза.
Все подобные устремления российских чиновников были реализованы в 1822 году после смерти хана Уали введением «устава о Сибирских киргизах».
Принятию данного закона предшествовала специальная ревизия дел в области Сибирских киргизов, которую возглавил М.М. Сперанский. Основными задачами, стоявшими перед ревизией были:
Торговые дела России, которые велись через сибирские линии, и состояние их к 20-м годам XIX века;
Условия дальнейшего развития горнорудной промышленности в районах, выходящих за пределы сибирских линий;
Общая картина социального и политического устройства казахского общества; действительное значение и сила тех социальных элементов, на которые до сих пор опиралось русское правительство; причины политико-правовой неопределенности подданства казахов и возможности других социальных сил, через которые можно было бы добиться определенности этого подданства; взаимоотношения казахов с другими государствами;
Международно-правовой статус «Сибирских линий»; состояние государственных учреждений на этих линиях, осуществлявших до этого те или иные формы взаимоотношений с казахами. [38, с.15].
После изучения положения в крае М.М. Сперанский выдвигает предложения по реорганизации управления Сибирью. В результате рассмотрения данных предложений специальной комиссией был принят «Устав о Сибирских киргизах».
По данному уставу земли Средней орды вошли в состав Омской области, которая вместе с Тобольской и Томской областями в состав Западной Сибири. Управление этим краем сосредотачивалось в Главном управлении Западной Сибири во главе с генерал-губернатором.
Сами казахские земли разделены на «внутренние» (ближайшие к крупным городам и тесно связанные с ними) и на «внешние» (степные) округа. Последние имели трехзвенную систему административного деления – округ, волость, аул. Низшим звеном являлись аулы, во главе которых стояли избираемые на три года старшины и утверждаемые Окружным приказом. Волости, возглавляемые волостными управителями, состояли из 10-12 аулов. Управители избирались из султанов и утверждались в должности Омским областным правлением. Округ состоял из 15-20 волостей, территория округа должна была разграничиваться, причем переход из одного округа в другой запрещался. Создавался Окружной приказ во главе со старшим султаном, в него также входили два заседателя из русских чиновников и два заседателя от знатных казахов.
В 1824 году был учрежден первый приказ в Каркаралинском округе, затем Кокчетавский. В 1832 году – Аягузский и Акмолинский, а в 1833 году еще два – Баян-Аульский и Уч-Булакский. Последним был образован Аман-Карагайский приказ в 1834 году [3,с.95].
Еще одним важным мероприятием в рамках «Устава» была отмена ханской власти в Среднем жузе, что, по сути, нивелировало казахскую государственность. При выработке «устава» М.М. Сперанский старался создать такую систему управления, которая соответствовала бы традиционным формам общественного устройства самих казахов, и в то же время, способствовала бы успеху политики российского правительства[38, с.59].
Действительно, разделение на данные административные единицы совпадало с родовым устройством казахов, но запрет покидать свой округ, выборность аульных старшин не состыковывалось с традиционным укладом жизни казахов.
До принятия «Устава о Сибирских киргизах» российское правительство при провидении политики в казахских степях, в целом, и Среднем жузе, в частности, опиралось на ханскую власть и на самих ханов. Но как показало время, последние не смогли претворить в жизнь интересы России в регионе. После принятия «Устава» главной социальной опорой российской власти стали султаны, которые избирались на руководящие должности в Среднем жузе.
Стоит отметить один важный факт: несмотря на принятие казахами Младшего и Среднего жузов подданства, российская администрация строила свои отношения с ними как с иностранными государствами. Об этом свидетельствуют два обстоятельства:
Все дела, касающиеся Младшего и Среднего жузов, находились в ведение коллегии иностранных дел вплоть до 1782 года;
Командование военных линий позиционировало себя как пограничные войска и район их дислокации стало считать границей. Взаимоотношения с казахами носили характер пограничных сношений.
Во время изучения края М.М. Сперанский делал акцент на то, что необходимо ликвидировать статус государственной границы сибирских линий.
После принятия «Устава о Сибирских киргизах» в 1822 году, когда Россия реально продвинулась вглубь степи и стала внедрять свои законы и порядки, можно говорить о том, что казахские земли становятся «внутренними по отношению к России» [38, с.12].
Переход от внешнеполитических взаимоотношений со Средним жузом к отношениям внутриполитического характера, т.е. как к территории непосредственно Российской империи является последствием распространения реальной власти российской администрации в Среднем жузе. Для осуществления управления краем и дальнейшего распространения власти на другие регионе казахской степи, необходимо было внедрить российскую систему управления и ликвидировать ханскую власть, в лице которой могло быть оказано сопротивление проводимой Россией политики.
Оценка процесса внедрения политико-административных реформ в Среднем жузе в историографии данного вопроса является негативной. Но существует и другая точка зрения на данный вопрос, высказанная Абрахмановой Б.М. в своей работе «История Казахстана: власть, система управления, территориальное устройство в XIX веке»: «мы должны подойти к этим отношениям несколько иначе, а именно – как к уникальной встрече разных миров, к диалогу структурно типологически различных культур, и попытаться непредвзято разбираться в результатах этой встречи уже с дистанции XX века. [36].
Проведение политики российского правительства по внедрению в Средний жуз административно-политических нововведений вызвало недовольство среди правящей верхушки и местного населения, которые лишились возможности вести традиционный образ жизни.
Восстание К. Касымова стало реакцией на введение реформ системы управления в казахских землях. По ним отменялась ханская власть в Среднем жузе, образовывались округа, устанавливалось систематизированное налогообложение. Восстанию К. Касымова предшествовало движение его сородича Саржана Касымова, которое закончилось неудачей. С 1837-1840 годы характеризовались активными боевыми действиями на территории Среднего жуза. Но, несмотря на некоторые успехи, Кенесары пришлось взять паузу в войне. Используя короткую передышку в борьбе с Россией, Кенесары начал войну с Кокандом для освобождения родов Старшего жуза. В сентябре 1841г. его войска заняли города Созак, Яны-Курган, Жулек и Ак-Мечеть. Однако в 1842г. перемирие с русским правительством было нарушено. Сибирский отряд под командой Сотникова напал на аулы Кенесары, угнал большое количество скота и пленных, в числе которых была его жена. Военные действия в степи возобновились в августе 1843г. Отряд из 5000 человек под командованием полковника Визанова выступил из крепости Сахарной, другие отряды вышли из Омска, Петропавловска и Каркаралинска. Со стороны реки Тобыла выступил отряд султана Ахмета Жантюрина, состоящий из преданных царизму казахов. Умело маневрируя, Кенесары измотал в боях отряд Биза-нова и вынудил его в сентябре 1843г. отступить в Орск. Остальные отряды с наступлением осенних холодов также были вынуждены покинуть степь и вернуться в крепости [3, c.54].
Войско Кенесары в конце 1843г. насчитывало 8 тыс. человек, хорошо обученных и вооруженных, основной базой его служили степи Торгая и Ыргыза. Колониальные власти решили окружить повстанцев одновременным ударом трех колонн из Орска, от Тобыла и гор Улытау. Орским отрядом командовал войсковой старшина Лебедев, Тобыльским - султан Ахмет Жантюрин, сибирским - генерал-майор Жемчужников. Эти отряды должны были в конце мая соединиться и замкнуть кольцо окружения вокруг Кенесары в районе Торгая. Однако незнание степных условий, умелая дезинформация, пущенная разведчиками хана, и постоянные набеги партизанских отрядов сорвали этот план. Маневрируя, повстанцы легко ушли от отряда Лебедева и вышли из окружения. Сибирский отряд опоздал, и Лебедев вынужден был вернуться в Орск. Летом 1844г. для соединения с Жемчужниковым был направлен отряд полковника Дуниковского. В верховьях Тобыла к нему должен был присоединиться Ахмет Жантюрин. Но в ночь с 20 на 21 июля на реке Улкояке Кенесары полностью уничтожил отряд Жантюрина и, обойдя отряды Дуниковского и Жемчужникова, напал на Оренбургскую линию. В середине августа он разгромил Екатерининскую станицу с крепостью. Карательные отряды были вынуждены отступить.
Царское правительство снова начало переговоры с Кенесары. Хан просил провести границу между Казахским ханством и колониальными войсками по рекам Нуре и Есилю до Жаика, то есть уже не требовал освободить земли, захваченные ранее. Однако царское правительство намерено было захватить всю казахскую степь, чтобы начать завоевание Средней Азии. И в этих замыслах царизма не было места для независимости казахского государства.
К середине 40-х годов ХІХв. русские войска уже далеко продвинулись в глубь казахской территории. Линии укреплений, идущие со стороны Сибири и Оренбурга, должны были соединиться в кочевьях Старшего жуза. Перед Россией стояла задача завершить завоевание Казахстана. Для этого в центре казахских кочевий начинают возводиться новые крепости - Кокпектинская (1844), Оренбургская (Тургай) и Уральская (Иргиз)(1845г.).Осенью 1845г. русские войска и отряды преданных царизму ага султанов начали новые наступления на аулы Кенесары. Неся тяжелые потери, казахи были вынуждены оставить Торгайскую степь и отступить в районы рек Сарысу и Шу [36,с.83]. Отступив на юг, хан не прекращал борьбы с русскими войсками, однако основные силы были брошены на войну с Кокан-дом. Соединившись с батыром Жанкожа Нурмухамедулы, Кенесары начал освобождение казахских родов, находящихся под властью Коканда.
В начале 1846г. союз Бухары с Кокандом и поход карательного отряда генерал-майора Вишневского заставил Кенесары отступить и закрепиться на полуострове Камал в устье реки Или. Зимой 1846г. отряды кенесаринцев появились в кочевьях Старшего жуза на реке Или и в окрестностях Алатау. Кенесары обратился к кыргызским манапам, призывая их к совместной борьбе против России и Коканда. Однако кыргызы, возглавляемые манапом Ормоном, отвергли его предложение и начали набеги на аулы, подвластные Кенесары. Началась тяжелая война на три фронта - против кокандских войск, кыргызов и отряда Жемчужникова, действовавшего в Жетысу. На протяжении 1846-1847гг. Кенесары сумел объединить силы казахов всего Старшего жуза, захватить крепость Мерке, начать строительство укрепления на реке Шу.
Осенью 1846г. было заключено перемирие с кыргызами, однако вскоре по наущению кокандцев кыргызы убили казахского батыра Саурыка, и война возобновилась. Отряды Кенесары вошли в 1847г. в кыргызские земли. Здесь казахские войска столкнулись с огромными трудностями. Незнание местности, враждебное отношение со стороны местного населения, совместные действия кыргызов, кокандцев и русских отрядов предопределили поражение. Последнее сражение Кенесары произошло в горах Кеклы, недалеко от Бишкека. Казахи были окружены кокандскими и кыргызскими отрядами, в бою погиб брат хана - батыр Наурызбай, сам Кенесары попал в плен. Перед казнью он еще раз обратился к кыргызским манапам с предложением прекратить вражду и объединить силы для совместной борьбы с общим врагом, однако и на этот раз манапы отклонили его предложения. Западно-Сибирский генерал-губернатор Горчаков наградил всех отличившихся в войне кыргызских манапов, а к убийце Кенесары, манапу Калигулу Алибекову, обратился с благодарственным письмом и наградил его серебряной медалью. Головы погибших в боях казахских жигитов были посланы в качестве подарка кокандскому хану. В отмщение за смерть хана казахи Старшего жуза предприняли ряд походов в Кыргызстан, и несколько манапов были жестоко наказаны. [36,с.87].
После смерти хана Кенесары и поражения казахской армии в Кыргызстане почти все земли Казахстана оказались под властью России, однако сопротивление казахов продолжалось. В Младшем жузе действовали отряды батыра Есета, на Сырдарье - Жанкожи Нурмухамедулы, в Южном Казахстане - султана Сыздыка Кенесарыулы.
Данное движение показало проблемы в колонизаторской политике Росси в Казахстане, явилось своеобразным оборонительным редутом на пути колонизации края, задержало продвижение России в Южный Казахстан и Среднюю Азию. Но, в то же время, царская администрация осознала необходимость скорейшего продвижения на юг и юго-восток. Эта цель могла быть достигнута только непосредственно путем военной экспансии и жесткого осуществления колониальной политики и реформ.
В середине XIX века наступил новый этап в среднеазиатской политике Российского государства. Обострение англо-русского соперничества в борьбе за господство над государствами Среднего Востока и Средней Азии в начале 60-х годов требовало со стороны России решительных и глубоко продуманных действий в среднеазиатской политике [36,с.86]. Россия закрепилась на землях южного Казахстана, севера Кыргызстана, в Ташкетнской и Самаркандской областях.
В сложившихся условиях «первоочередной задачей российского правительства в данной ситуации становилось закрепление политического господства России на вновь присоединенных территориях. Для этого необходимо было усовершенствовать административную систему в ранее присоединенных казахских землях (Северные, Западные, Центральные и Восточные районы) с целью облегчения социально-экономического и политического слияния этих земель с основной частью Российской империи. На этих территориях необходимо было иметь сильную власть, способную проводить экономическую политику России с учетом местных особенностей, добиться максимальной стабилизации политической обстановки в регионе, превратить край в надежный плацдарм для дальнейшего продвижения вглубь Средней Азии» [38, с.95].
Для разработки реформ административно-территориального устройства в 1864 году была создана Особая степная комиссия во главе с В.П. Бутковым. По представлению комиссии 21 октября 1868 года было принято «Временное положение» об управлении Уральской, Тургайской, Акмолинской и Семипалатинской областями. По нему из всех существовавших до настоящего времени административно-территориальных единиц в казахских землях, как-то области: «Оренбургских киргизов», «Сибирских киргизов», «Семлпалатинская»; земли Уральского и Сибирского казачьих войск, создавались четыре области: Уральская, Тургайская, Акмолинская и Семипалатинская. Каждая область разделялась на четыре уезда. Система управления в целом разделялась на три звена: областные управления, уездные управления, местные управления. Уральское и Тургайское областные управления должны были непосредственно подчиняться Оренбургскому генерал-губернатору, Акмолинское и Семипалатинское - Западно-сибирскому генерал-губернатору. Областное управление объединяло власть военного губернатора области и областного правления. Военные губернаторы областей являлись вместе с тем Наказными Атаманами Уральского и Сибирского казачьего войск. Права и обязанности военных губернаторов Уральской и Тургайской областей приравнивались к правам и обязанностям губернаторов внутренних губерний России по общеимперским учреждениям, а Акмолинского и Семипалатинского военных губернаторов - по специальным сибирским учреждениям. Председатель Областного правления - вице-губернатор - назначался Министерством внутренних дел, по согласованию с генерал-губернаторами. При областном правлении должна была состоять канцелярия. Во главе уездного управления учреждалась должность уездного начальника. Он должен был назначаться правительством из русских чинов взамен окончательно ликвидируемой власти султанов-правителей. При нем учреждалась должность «Помощника», обязанного возглавить прилагаемую по штату канцелярию. Права и обязанности уездных начальников равнялись правам и обязанностям полицейских исправников во внутренних губерниях России по общеимперским учреждениям. Основные функции уездных управлений заключались в контроле за выполнением обязанностей органами местного управления.
Местное управление должно было осуществлять непосредственное административное регулирование гражданско-правовых процессов среди казахского населения уездов. Уезды разделялись на волости и аулы по принципу: от 100 до 200 кибиток - аул, от 1000 до 2000 кибиток - волость. Соответственно учреждались должности волостного управления и аульного старшины. Волостные управители избирались на «Съездах волостных», а аульные старшины - на «аульных сходах». Съезд волостных - это собрание избирателей, делегируемых на этот съезд по принципу: 1 человек от каждых 50-ти кибиток в волости, а сход: - 1 человек от каждых 10-ти кибиток в ауле. После таких выборов волостные управители назначались на 3 года военным губернатором области, а аульные старшины - уездным начальником. Волостные управители и аульные старшины представляли собой полицейскую и исполнительную власть на местах. Средства на содержание этих должностных лиц должно было платить население той волости, которое их избирало, как дополнительную повинность. «Временное Положение» не давало детальной регламентации функциям и компетенций, указываемых органов управления. В общих чертах оно оговаривало, что «... они наблюдают за сохранением спокойствия и порядка в волости, в особенности, чтобы не производилось баранты, за исполнением законов, уплатой подати и повинности и проч.» [39, с.328]. В сущности, русская администрация создала в лице волостных управителей и аульных старшин низовую администрацию, непосредственно осуществлявшую на местах все требования начальства, без затраты на их содержание материальных средств из казны.
«Временное Положение» внесло существенные изменения в правовую и судебную систему. В целом система суда и судопроизводства разделялась на три категории: военные суды, осуществляющие судопроизводство на основании Свода Военных постановлений: суды, основанные на общих законах Империи; народный суд, основывающийся на обычном праве казахов. Кроме того, они разделялись по социальному и национальному, признаку, т. е. для оседлого и кочевого населения, русского и казахского и, отдельно, для привилегированных слоев населения.
В целом, итогами проведения данной компании реформ стали разрушение прежней системы землепользования, усиление фискальной политики и приближение степных областей к системе управления внутренними областями России. В ответ на предпринятые российским правительством мероприятия вспыхнуло восстание в Тургайской и Уральской областях.
Параллельно с вышеперечисленными событиями шло интенсивное изъятие земель для казачьих и крестьянских переселенцев. Данный процесс получил свое наивысшее развитие в конце XIX – начале XX веков и способствовал распространению культуры земледелия, развитию товарно-денежных отношений, разрушению старой системы отношений внутри казахского общества. Развитие промышленности, процесс урбанизации, строительство железнодорожных путей привело к реформированию существовавшей до этого системы социально-экономических и административных отношений.
Все вышеперечисленные факторы повлияли на разработку, а затем и принятие указом от 25 марта 1891 года «Положение об управлении Акмолинской, Семипалатинской, Семиреченской, Уральской и Тургайской областями» [36,с.99]. По новому Положению организационных изменений в территориальном устройстве казахских земель не произошло. Три области: Акмолинская, Семипалатинская, Семиреченская остались в ведении Степного генерал-губернаторства, Тургайская и Уральская области, как и прежде, имели самостоятельные органы управления [39, с.177]. Определенные изменения произошли в административном, судебном устройстве и в налоговой системе. Формы, структура, функции и компетенция всех административных учреждений, существовавших в указанных областях, оставались неизменными
кроме расширения прав и обязанностей Уездного начальника.
Уездный начальник получил права и обязанности уездного исправника, начальника уездного полицейского управления и председателя уездного присутствия по крестьянским делам [39, c.177]. Появление последней из названных обязанностей свидетельствует об увеличении русского крестьянского элемента в крае. При уездном начальнике должны были состоять помощник и вольнонаемные полицейские служители [39, c.178]. Кроме того, для заведывания корпускными пунктами Вахты, Хорос в Семиреченской области на границе с Китаем в распоряжение уездного начальника назначались особые чиновники, знающие язык местных жителей. Права уездного начальника были более детально определены и расширены по сравнению с «Временным Положением» 1868 года. Он был наделен правом рассматривать все решения волостных, аульных и сельских съездов и сходов в пределах уезда[39, c.178]. При несогласии с решениями настоящих органон «общественного самоуправления», уездный начальник должен был переправлять их в Областное правление. А последнее могло отменить решения съездов и сходов, на основании заключения уездного начальника, если они по каким-либо причинам не удовлетворяли Областное правление и уездного начальника . Основания к отмене приговоров, указанных органов, которыми могли руководствоваться Областное правление и уездные начальники, были очень неясны, неопределенны. Только оговаривалось, что «...если уездный начальник удостоверится...» в несоответствии решения съездов и сходов законам, или, если, они подают признаки нанесения обществу «ущерба». Данные постановления «Положения 1891 года свидетельствуют о явном ограничении прав органов «общественного самоуправления», созданных реформой 1868 года [39, c.178].
Также уездный начальник был наделен правом подвергать аресту до 7-ми дней и денежному штрафу до 15 руб. лиц нерусского происхождения. Подчеркивалось, что означенные решения уездный начальник выносит сам и сам же немедленно приводит их в исполнение. Причины, могущие служить основанием для таких прав, также были неопределенны и неясны. Ими могли стать: непослушание законным распоряжениям властей, непочтение и грубость в отношении к представителям власти, споры, драки в общественных местах [39, c.178]. Такие решения уездных начальников, которые должны были приводиться ими же немедленно в исполнение «... могут быть обжалованы, оговаривается в § 40-м настоящего Положения, в течение двух недель, считая со дня, в который состоялось постановление». Жаловаться можно было в Областное правление. Эти, предоставленные населению якобы «права», на обжалование решения уездного начальника, явно формальны и бессмысленны. Подавать апелляцию в Областное правление, после того, как человек уже отсидел под арестом 7 суток или заплатил штраф, не имело никакого смысла.
На практике уездные начальники, как правило, слишком произвольно пользовались своими правами. «В степи уездбай» (уездный начальник) для киргиз это теперь сила неизмеримо большая, - пишет в своей «записке», представленной в Министерство внутренних дел, ветеринарный врач Каркаралинского уезда Бенкевич, - с которою он пробует бороться разве путем анонимного доноса, потому что открыто жаловаться опасно... Как, например, пожаловаться на уездного начальника, перед которым итак степь дрожит, на человека, облаченного громадною и. в некоторых случаях бесконтрольною властью?»[38, c. 116].
«Положение» 1891 года вводило существенные изменения в принципы организации низовых административно-территориальных единиц. Очевидно, были учтены мнения местных властей по этому вопросу, выражавшиеся в ходе обсуждения Временных Положений 1868 года [38, c.103-104]. Во-первых, право определения размеров волостей и аульных обществ было предоставлено Областному правлению в зависимости от местных условий, в отличие от строго указывавших по этому вопросу, положений 1868 года[39, c.180]. Но оговаривалось, чтобы по возможности стараться не превышать число кибиток в волости от 2000, в ауле - от 200. Во-вторых, аул как первичная административно-территориальная единица, должен был состоять из кибитко-владельцев, пользующихся общей земельной площадью. Настоящее постановление 58-го параграфа Положения более приближало «аул» как административно-территориальную единицу к традиционным первичным структурным элементам общественной организации казахов-кочевников.
Конкретно определялась административно-полицейская подчиненность казахов при перекочевках за пределы уезда, что всегда представляло затруднения для уездных органов управления. Согласно настоящему «Положению» кочевники-казахи определенного уезда строго подчинялись административным учреждениям данного уезда только в "вопросах налогов и повинностей. А в остальных вопросах, во время кочевания вне пределов уезда, к которому они относились, подчинялись административно-полицейским учреждениям тех уездов, на территории которых кочевали. При этом волостные управители или аульные старшины обязаны были брать специальное свидетельство от своего уездного начальника с указанием количества, откочевавших кибиток и представлять данное свидетельство уездному начальнику тех мест, куда перекочевывали [38, c.117]. Так, своеобразно решили авторы «Положения» 1891 года проблему, которая всегда вызывала объективные затруднения в деятельности администрации в ситуациях, когда управляющие «теряли» своих управляемых. Чтобы больше не «терять» кочующих казахов, была введена система выдачи «свидетельств» о их подчинении определенной уездной администрации.
Данные законоположения в некотором роде свидетельствуют о стремлении российского правительства создать условия для развития скотоводства, ибо администраторы стали понимать, что жесткие административно-территориальные меры, ограничивающие возможность кочевания на больших пространствах, предпринимавшиеся ранее для удобства деятельности органов управления, мешают нормальному развитию скотоводства. А скотоводство, несмотря на то, что к 90-м годам XIX века переживало упадок, все же представляло значительный источник доходов для государства. По данным земских смет и налоговых раскладок по Акмолинской области за 1897 год, например основным плательщиком государственных налогов и земских сборов являлось кочевое население. Соотношение сумм налогов и сборов с кочевого казахского и оседлого русского населения по этим данным выглядело так: 401654 руб. - 43034 руб.64. Местные администраторы, приводя такие данные, нередко обращались к центральному правительству с доказательством необходимости поддержать развитие скотоводства, а для этого приспособиться по мере возможности к объективным закономерностям данного вида производства.
Некоторые существенные изменения произошли в судебном устройстве. Выше говорилось о том, что в 1881 году центральное правительство в результате обстоятельного объяснения особенностей проблемы судебного устройства степных областей и Туркестанского края Военным министром Д. Милютиным, остановилось на мнении, что в силу объективных обстоятельств, проведение судебной реформы в названных районах Российской империи следует отложить на неопределенное время, а до окончательного решения этого вопроса стараться приспособить традиционные суды.
Поэтому на Степные области были распространены правила о народном суде Положения об управлении Туркестанским краем 1881 годах по проекту К. П. Кауфмана, и впоследствии тех же правил, принятых Положением 1886 года также по Туркестанскому краю [38, c.119].
В названных Положениях, а еще ранее во «Временном Положении» 1868 года традиционное процессуальное обычное право казахов было подвергнуто определенной регламентации, объективно необходимой с точки зрения российских административно-политических порядков[38, с.120]. На практике это парализовывало естественные механизмы для нормального функционирования местного суда. В конечном счете, это приводило к тому, что из-за регламентации, введенных российским законодательством, и изменений, происходивших в жизни народа вследствие экономического влияния России в целом, русской администрации приходилось постоянно вмешиваться в гражданско-правовые процессуальные стороны деятельности народного суда. Естественно, что у местных органов власти возникало в связи с этим очень много проблем.
Очевидно, поэтому в «Положении» 1891 года проводится линия на ослабление в некоторой степени детальной регламентации суда биев. Было отменено, имевшее место в прежних судебных установлениях, строгое определение количества биев. Решение этого вопроса отдавалось на усмотрение Областных правлений в зависимости от местных обстоятельств.
Существенным и положительным было изъятие из компетенции суда биев семейно-брачных дел, что всегда являлось одной из самых отрицательных сторон в деятельности настоящего суда. В целом «Положение» 25-го марта 1891 года не разрешило многих вопросов, поставленных перед Комиссией 1885 года. Так, не разрешились проблемы отделения административной и судебной властей, поземельных отношений, взаимоотношений между военными и гражданскими органами управления. Те грандиозные планы, которые собиралась выполнить Комиссия 1885 г. и, которые ожидали местные администраторы, были осуществлены. После введения Положения 1891 года значительных изменений в организационном устройстве администрации и в законодательстве не происходило.
1.2 Военно-исследовательские экспедиции в Среднем жузе
Первой экспедицией, направленной на изучение Среднего жуза по царскому указу была экспедиция под руководством И.Д. Бухгольца.
Весной 1714 г. Петр I получил известия от Сибирского генерал-губернатора кн. М.П. Гагарина, будто «в Сибири близ калмыцкого городка Еркета, на реке Дарье (Амударье), промышляют песошное золото». По уверениям Гагарина, и Эркет, и золотые прииски находились «в недельных местах от верхних городов Сибирских» [10, с.25]. В ответ последовал «Именной указ» [10, с.25] от 22 мая того же года подполковнику И.Д. Бухгольцу отправиться в Тобольск, а оттуда верх по Иртышу, заложить крепость вблизи Ямышского соляного озера, известного с начала XVII в., а на следующий год идти до г. «Эркета» (Яркенда), делая по пути в удобных местах редуты для коммуникаций и хранения провианта, и постараться овладеть городом. Следовало разузнать о местах добычи «золотого песка на реке Дарье» и «проведать о устье помянутой Дарьи реки, куды оная устьем своим вышла» [10, с. 25]. Если бы оказалось, что Амударья впадает в Каспийское море, Россия нашла бы удобный водный путь для торговли с государствами Средней Азии.
Гагарин в дополнительной инструкции предписывал И.Д. Бухгольцу: «ежели неприятель не будет давать делать крепости, то, прося от Бога помощи, противиться как можно всеми людьми» [37].
Из Тобольска И.Д. Бухгольц смог выступить только в июле 1715 года Отряд насчитывал 2.797 чел. (по другим сведениям – 3.017 чел.), в его составе находился геодезист Морской академии Ф. Молчанов [40, с.81]. С конца октября по 10 ноября 1715 года шло строительство Ямышевской крепости. В феврале 1716 Ямышевская крепость подверглась нападению 10-тысячного отряда джунгар под предводительством родственника контайши Черен-Дондука. И.Д. Бухгольц отвечал, что его послали по Иртышу с тою целью, чтобы искать рудокопных мест, но что от того приязнь между двумя государствами не должна быть нарушена; по поводу же угроз Черен-Дондука И.Д. Бухгольц послал сказать, что он необыкновенно их боится [1, с.30]. Мирные переговоры ни к чему не привели, а вступать в сражение И.Д. Бухгольц не мог, имея строгий наказ Петра I со степняками "никакие ссоры не чинить". После упорного 12-часового боя отряд И.Д. Бухгольц был окружен и подвергся 3-месячной осаде. Начавшиеся болезни и голод, отсутствие помощи со стороны сибирского губернатора вынудили И.Д. Бухгольца разрушить крепость и сплавиться вниз по Иртышу. По утверждению М.П. Гагарина, нападение спровоцировали насильственные действия со стороны людей И.Д. Бухгольца, не повлекшие никакого наказания. Согласно же письму калмыцкого военачальника Цырен-Дондука город был построен не по царскому указу, что означало объявление войны. Потеряв от эпидемии и в сражениях много людей, 28 апреля 1716 года И.Д. Бухгольц вынужден был разорить укрепления и, спустившись вниз по Иртышу, в устье р. Оми основал Омскую крепость. Устройство крепости у устья Оми было действительно необходимо. …крепость при этой реке, кроме стратегических целей, могла иметь своим назначением прикрытие наших южных поселений. Князь Гагарин согласился с предложением И.Д. Бухгольца и прислал ему подкрепление из Тобольска [1, с.30]. Таким образом, экспедицией И.Д. Бухгольца была заложена Омская крепость.
После отъезда И.Д. Бухгольца ведение дел экспедиции возложили на князя Гагарина. Он повел дела весьма энергично. Подполковнику Ступину было приказано плыть к Ямышеву озеру и опять построить крепость. В начале 1717 года Ступин прибыл в Ямышев и, не найдя здесь калмыков, заложил правильную крепость с двумя больверками, так что новый городок скоро стал совершенно неприступен для среднеазиатцев. …Губернатор приказал Тарскому воеводе заложить крепостцу для обеспечения сообщении между Омском и Ямышевым. Посланный с этой целью боярский сын Павел Свиерский избрал под укрепленное место на правом берегу Иртыша, в 200 верстах от Омска и 231 от Ямышева. Построенное в этом месте укрепление, состоявшее из деревянного тына, было названо Железинским. …Дворянии Василий Чередов послан с поручением построить укрепление выше Ямышева. В 1718 году Чередов избрал место на правом берегу Иртыша и положил основание крепости Семипалатинской [1, с.31].
Таким образом, в течение двух лет после неудачного похода по приказу Гагарина на Иртыше основали еще 3 крепости – Железенскую, Семипалатинскую и Колбасунскую – заново отстроили Ямышевскую, но утвердиться на Зайсане не удалось из-за отсутствия сил .
Вскоре И.Д. Бухгольц был вызван в Санкт-Петербург для ответа о причинах неудачного похода. В декабре 1716 г. он сдал гарнизон своему помощнику - майору И.Л. Вельяминову-Зернову и покинул Омск. В январе 1719 И.Д. Бухгольц давал отчет о своей экспедиции Сенату. Следствием было установлено, что поход потерпел неудачу в результате плохой подготовки, и И.Д. Бухгольц был оправдан [6,с.150].
Сведения, собранные И.Д. Бухгольцем, также самим губернатором, нашли отражение на «Чертеже от Таболска до Ямышева и от Ямышева до и Зайсана озера и до других мест», поданном Гагариным в Сенат при доношении от 31 января 1719 года. [1, с.32].
Чертеж охватывает пространство от Северного океана на севере до среднего течения Амударьи и северной части Каспийского моря на юге и от башкирских земель на западе до низовьев р. Тунгуски на востоке. Нанесены реки: Яик, Тобол, Ишим, Иртыш, Амударья; озера: Ямышевское, Зайсан, Алантугул, Конур; города: Тобольск, Эркет; крепости: Омская, Железенская, Семипалатинская и Ямышевская, Аральское море отсутствует. Земли между озером Зайсан и рекой Яиком отмечены как владения «зюнгорского» контайши, а в верховьях Яика и Ишима – «Казачьей Орды» [1, с.32].
В ходе казахско-джунгарской войны многие участники экспедиции были взяты в плен калмыками. Один из исследователей, И. Ренат, швед по национальности, попавший в плен к русским во время полтавских боев и сосланный в Тобольск, вторично был пленен, теперь уже калмыками, у которых пробыл 17 лет (1716-1733). За это время он имел возможность хорошо ознакомиться с Джунгарией. По возвращении в свое отечество И. Ренат создал чрезвычайно интересную карту Джунгарии с прилежащими частями Казахстана и Средней Азии. На карте, в основном, верно, изображены географические объекты. Очертания Балхаша внешне напоминают современный его вид. Указано на ряд неизвестных до этого русским рек: Чилик, Талгар и другие, изображены Заилийский и Кунгей Алатау, Чу-Илийские горы.
Неудача первых экспедиций не остановила царское правительство. Вскоре снаряжаются новые экспедиции. По следам И.Д. Бухгольца отправляется генерал-майор Иван Лихарев, на которого государь возлагал большие надежды.
В 1719-1720 гг. состоялась экспедиция лейб-гвардии майора И.М. Лихарева. По «Именному указу» от 17 января 1719 г. он должен был провести «…следствие о сибирском губернаторе Гагарине и о подполковнике И.Д. Бухгольце, и разыскании об Еркетском золоте и построении крепости на озере Зайсан» [19,с.320]. Второй указ был «Сенатским» - «Об отправлении гвардии майора И.М.Лихарева в Сибирь для производства следствия над Сибирским губернатором Гагариным». По представлению И.М.Лихарева Сенат прикомандировал к экспедиции капитана-инженера из Морской академии двух «учеников географических» с инструментами. Этими учениками-геодезистами были И. Захаров и П. Чичагов [1, с.35]. Задержки с поставкой артиллерийских, инженерных и съестных припасов, амуниции и рекрут не позволили И.М.Лихареву самому выступить в поход. Вместе того 9 мая 1719 года он отправил вперед небольшой отряд, состоявший из поручика Сомова, лейб-гвардии сержанта Фролова, двух солдат и «навигатара», т.е. геодезиста Чичагова. В Семипалатной крепости отряд перешел под команду капитана Урезова и принял небольшое пополнение. В таком составе он дошел до оз. Зайсан, поднялся вверх по р. Верхнему Иртышу до «Большого острова», а затем повернул назад и 15 октября прибыл в Тобольск. Русские не нашли на самом Зайсане мест, удобных для строительства крепостей. 16 ноября И.М.Лихарев отправил с капитаном-поручиком кн. Шаховским в Санкт-Петербург сержанта Фролова и геодезиста Чичагова, а также бумаги: ведение капитана Урезова, «реэстр делам …о худых поступках бывшаго губернатора и других Сибирской губернии правителей» с выписками и 8 мая 1720 г. в сопровождении 189 чел. в поход выступил И.М.Лихарев. Он дошел до оз. Зайсана и лично убедился в невозможности построить здесь крепость, определил, что р. Верхний Иртыш течет с востока до Алтайских гор. Здесь отряд Лихарева имел стычки с джунгарами. Увидев многочисленность кочевников, майор решил повернуть назад, по выходе из озера, «прошед камень, при устье» заложил крепость Усть-Каменогорскую и прибыл в Тобольск 13 октября того же года . Крепость названа Усть-Каменогорском потому, что она была заложена на месте, где оканчиваются Каменные горы и где Иртыш, вырвавшись из них, разливается по степи [41, с.28].
Хотя и в письме И.М.Лихарева царю от 16 ноября 1719 г. и в последующих письмах говорится об одной карте, однако в томе входящих бумаг Кабинета Петра I за 1720 од., среди которых находится и несколько писем майора, мы находим две карты, составленных, видимо, одним автором: 1) пространства от Емышевской (Ямышевской) крепости на севере до г. Дбы в китайских владениях на юге и от восточного берега Каспийского моря на западе до урочища Карьюк на востоке без градусной сетки и выходов параллелей и меридианов на рамке; 2) р. Иртыша от Тобольска до оз. Зайсан (здесь без названия) более крупного масштаба с выходами параллелей на рамке [1,с.37]. Обе карты ориентированы на юг. Строго говоря, первую следует назвать чертежом, составленным на основе опросов. Здесь изображены Сибирь, Средняя и часть Центральной Азии от китайских владений до Каспийского моря. Показаны реки: Яик, Ишим, Иртыш с притоками Чиган Аманом, Долонкой, Гурбанчаром, Шильбой, Убой, «Бахтурмой» (Бухтармой), Нарымом, Курчумом и Бекау, «Аксут» (Аксу), «Иля» (Или), «Еркень» (Яркенд), «Кашкар» (Кашгар), «Чикма»; озера: Нор-Зайсан, «Чуй» (Балхаш), горы «Белй Эстигин», «Арбин» и «Мустак» (Музтаг). Характерно отсутствие Аральского моря и, следовательно, места впадения Сырдарьи, поскольку об этом не смог ничего рассказать ни один из опрошенных. Из средне- и центрально-азиатских кочевых народов отмечены калмыки, каракалпаки, киргизы, Казачья орда. Последняя помещена у оз. Балхаш, между владениями контайши и каракалпаками.
Вторая карта составлена на основании съемок по маршруту следования отряда Сомова-Урезова. Отсутствие названия рек Шильбы и Кабана (приток Верхнего Иртыша) и наличие не названных в ведении капитана Урезова проток позволяет предполагать поспешность составления карты, а почерк, которым сделаны надписи на ней, - принадлежность ее не участнику похода Чичагову, а другому геодезисту [1,с.38]. Уже в Петербурге Чичагов составил вторую редакцию чертежа, использовав новые письма Лихарева и ряд новых сведений . В подписи перечислены основные информаторы геодезиста: тобольские жители дворянин Федор Трушников и сын боярский Григорий Яицков, красноярский житель дворянин Илья Нашивошников, бухарец (на самом деле житель Яркенда) мулла Халпет, житель Яркенда мулла Нурзек и безымянные «барабинские жители». Вот главные ее отличия от первоначальной: нанесены Усть-Каменогрская (Усь Каменная) крепость, река «Сырт-Дарья», оз. «Бергагол» (Маркаколь), горы Алтай и «Тарбигит». Река «Иля» впадает в озеро «Чуй», рядом с киргизами обозначено местопребывание «бурутов». Эта редакция известна помимо оригинала в трех копиях, одна из которых с надписями на французском языке [1,с.38].
Поиском И.М.Лихарева на Нор-Зайсане оканчивается ряд экспедиции для отыскания пути в Яркенд. Хотя цель, предположенная Петром, и не была достигнута, тем не менее результаты экспедиций оказались очень полезными для Сибири. С учреждением укреплении по Иртышу часть нашей границы прикрывалась с юга и сообщение Западной Сибири с городками по верхней Оби, Катуни и Бии, расположенными восточнее Барабинской степи, стало удобно и безопасно [41, с.28]. Таким образом, в результате экспедиции И.М.Лихарева была заложена Усть-Каменогорская крепость, осуществлено картографирование территории. С началом основания И.Д. Бухгольцем Омской крепости, последующими экспедициями основанием крепостей Ямышевской, Железинской, Колбасинской, а в завершении постройка И.М.Лихаревым Усть-Каменогорской крепости была создана основа для установления Иртышской укрепленной линии.
Сохранились подробные сведения о посольстве И. Унковского, которое в 1722 году направлялось к «дзюнгарскому контайше» Цеван-Рабтану. Помимо дипломатических поручений, Унковский должен был разведать местоположение золота и пути, особенно водные, соединяющие среднеазиатские районы с Сибирью, и составить соответствующий «чертеж».
Посольство капитана Унковского состояло из 57 человек, 33 из которых присоединились в Тобольске. Сюда входили и инженерный ученик Михаил Апушкин и ученик геодезии Григорий Путилов. И. Унковский прошел через многие пункты Западной Сибири (в том числе побывал у Ямышева озера), затем видел невдалеке озеро Нор-Зайсан, кочевал вместе с ордой Цеван-Рабтана по Джунгарии и 3 апреля 1724 года вернулся в Москву, привезя с собой путевой журнал и три карты. Новых сведений о водных путях из Средней Азии в Сибирь и о «песошном золоте» эта экспедиция не принесла [6, с.169-170]. Ценными в экспедиции И. Унковского явились сведения исторического, этнографического и экономико-географического характера о кочевых народах тогдашней Джунгарии.
В 1768 году в плавание по Иртышу – от Усть-Каменогорской крепости до Тобола – совершила экспедиция во главе с капитаном И.И. Исленьевым с целью сбора географических и естественнонаучных сведений на всем пути следования. В помощь И.И.Исленьеву был направлен геодезист Ф. Черный. К составленному И.И.Исленьевым «Журналу описания реки Иртыша» прилагалось 32 специальных и одна генеральная карта. На их основании при Академии наук в 1777 и 1778 гг. были изданы: «Карта реки Иртыша, южную часть Сибирской губернии протекающей и бывших Калмык владений» и «Карта реки Иртыша от вершины до Омской крепости с положением прежде неизвестных древних селений зюнгорских калмык». Главным итогом экспедиции Исленьева стало составление многочисленных карт территории Среднего жуза.
Во второй половине XVIII века проходил службу в крепостях Иртышской пограничной линии майор И.Г. Андреев [42, с.15]. Военная служба в Сибири позволила ему соприкоснуться с жизнью и бытом казахского населения. По делам службы он бывал в казахских кочевьях, изучал быт и культуру населения, местный язык.
И.Г. Андреев хорошо знал казахский народ. У него было немало приятелей казахов, с которыми он часто встречался как со своими друзьями или же по службе, выполняя дипломатические поручения. Со своей стороны, казахи высоко ценили дружбу русского офицера и часто обращались к нему с разными просьбами [8, с.79].
В 1782 году по личной просьбе казахского султан Абулфеиса совершил «секретную экспедицию» по его кочевьям в Восточном Казахстане, где записывал в аулах найманов предания о происхождении различных кочевых родов и аристократических династий Среднего жуза.
Свои служебные обязанности И.Г.Андреев успешно совмещал с научными занятиями. Уже в первые годы службы он вел полевые журналы и был занят съемкой географических карт, планов, абрисов, составлением проектов военных укреплений, а также описанием трактов движения воинский частей. Эта работа требовала специальных знаний, и И.Г.Андреев изучал литературу по геодезии, фортификации, географии. Вместе с тем служба в Казахской степи обязывала его знать историю, этнографию и язык казахского народа [8, с.79].
В 1787 году И.Г. Андреев составил топографическое описание города Семипалатинска, озаглавив ее «Письмо одного гражданина к верному своему другу», изложил в ней историю Сибири и возникновения русских крепостей на реке Иртыш. Автор подробно рассматривал историю Семипалатинска, местные природные условия, сделал выводы о военно-политическом и экономическом значении города, а также высказывал любопытные замечания о развитии земледелия в долине Иртыша [20]. Здесь же рассмотрена внешняя торговля Семипалатинска, дающая возможность охарактеризовать ее значение для казахского народа [8, с.80]. Чуть позже, в 1795 году им было изучено земледелие в окрестностях Омска и опубликован очерк «Домашнее размышление о хлебопашестве».
В 1784 году И.Г. Андреев получил задание от командира Сибирского корпуса Н.Г. Огарева написать «Историю о киргиз-кайсаках». Исследователь сразу же направился в поездку для сбора полевых и документальных материалов по пограничным крепостям, объехав все крепости Иртышской и Тоболо-Ишимской линий от Усть-Каменогорской до Пресногорьковской. По пути следования он побывал в казахских аулах, где постарался уточнить в беседах со степными аксакалами свои прежние познания в области истории и культуры казахов и дополнить их свежей информацией о современной ему жизни прииртышских кочевников. В 1785 году изучил архивы сибирских городов – Тюмени, Тобольска, Семипалатинска, Петропавловска, Омска. В том же году подготовил начальный вариант своего капитального исследования о казахах, которое представляет исключительный интерес для изучения политической, этнической и социально-политической истории Среднего жуза во второй половине XVIII века, а также составления исторической географии региона. Работа содержит ценные сведения по культуре, образу жизни, религиозным представлениям и обычаям населения Казахской степи [11]. Исследования И.Г. Андреева по истории Среднего жуза стали одним из важных источников по изучению этого края, им были представлены материалы по истории, этнографии, культуре, хозяйстве, социальных и торговых отношениях в Средней орде.
В 1830 году путешествие по маршруту Семипалатинск – Центральный Казахстан – Бетпак-Дала – Муюнкум – Чимкент совершил хорунжий Н.И. Потанин – отец знаменитого впоследствии ученого-путешественника Г.Н. Потанина. В своих записках Н.И. Потанин указывает, что на пути его встречались 45 горных массивов и 20 рек. Автор дает им очень краткие орографические и гидрографические характеристики. Наблюдение Потанина о том, что река Чу вытекает не из Иссык-Куля, а берет свое начало в горах Киргизского Алатау, было открытием, не получившим однако известности при жизни путешественника [1,с.38]. Его труд «Киргизские степи и Кокандское ханство» (1831) дал науке ценные историко-этнографические сведения о сыр-дарьинских казахах, малоизвестных в России и не входивших еще в ее состав.
В 1840-1845 годах Восточный Казахстан начал исследовать офицер артиллерии Г.С. Карелин. Он был командирован туда Московским обществом испытателей природы «для исследования естественных богатств Зюнгарии и других земель» [1, с.38].
Еще в 30-х годах XIX века Карелин путешествовал в западных областях казахских степей и составил карту расположения вассальных России ханств Букеевской орды. Отчетные материалы Карелина явились значительным вкладом в познание западных районов Казахстана и Средней Азии, их геологии, растительности и животного мира [43, с.156].
Г.С.Карелин и его помощник, студент И.П. Кириллов, выехав из Оренбурга весною 1840 года через Петропавловск и Омск, добрались до Семипалатинска и оттуда предприняли свои путешествия на Алтай, Тарбагатай и Джунгарский Алатау. Они посетили реки Аягуз, Курчум, Черный Иртыш, Лепсы, горы Арганаты, Чингизтау, озера Маркаколь и Зайсан. Путешественники уделяли большое внимание изучению флоры. Дневники путешествий Г.С.Карелина были напечатаны лишь после смерти исследователя, в 1883 году.
В 1863 году по инициативе генерала И.Ф. Бабкова была организована экспедиция, поставившая своей задачей исследование возможностей прямого сообщения Зайсанского края с Омском по Иртышу, а также изучение роли р. Черный Иртыш для развития русской торговли с Западным Китаем [20, с.24]. В 1864 году Бабков командируются для участия в переговорах с Китаем по пограничному размежеванию. По инициативе И.Ф. Бабкова на границе с Китаем был основан Зайсанский пост (1867), ставший исходным пунктом для многих русских экспедиций в Центральную Азию. Работа Бабкова стала ценным источником по истории края, жизни народов Южной Сибири, Алтая и Казахской степи, истории русско-китайских отношений второй половины XIX века.
Выдающийся военный востоковед, путешественник, этнограф, историк и публицист Ш.Ш. Валиханов внес большой вклад в изучение земель Среднего жуза.
Поручик Ш.Ш. Валиханов происходил из степного аристократического рода, в казенных бумагах непременно отмечалось, что поручик султан Ш.Ш. Валиханов – «потомок последнего владетельного хана Аблая, поступившего в подданство России, и первый из султановских сыновей, который получил основательное образование в Сибирском кадетском корпусе». В 1854 году Чокан Чингисович Валиханов назначается адъютантом при генерал-губернаторе Западной Сибири Г.Х. Гасфорде [44, с.6]. Еще обучаясь в Сибирском кадетском корпусе, Ш.Ш. Валиханов совместно со своим другом кадетом Григорием Потаниным, будущим известным исследователем Сибири и Центральной Азии, записывали в тетрадь рассказы о казахских степях, о кочевой жизни, о соколиной охоте, которой увлекалась казахская знать, сопровождая их набросками Ш.Ш. Валиханова казахского оружия, сбруи, реквизита соколиной охоты. В сущности это была первая работа будущего ученого по этнографии [45].
В 1855 году Ш.Ш.Валиханов принимал участие в поездке генерал-губернатора Западной Сибири Г.Х. Гасфорда по Центральному Казахстану, Семиречью и Тарбагатаю. Это путешествие положило начало глубокому научному изучению ученым истории и быта казахского народа. Во время этой поездки исследователь знакомится с расселением казахов, изучает политическую обстановку в приграничных районах Казахстана, собирает сведения исторического и географического характера. После возвращения в Омск наряду с выполнением служебных обязанностей Ш.Ш. Валиханов с головой уходит в изучение литературы и источников по истории Казахстана и Средней Азии, составляет родословные, генеалогические таблицы казахских ханов и султанов, переводит на русский язык казахские пословицы и поговорки, разрабатывает проект новой системы управления казахами Старшего жуза.
В 1856 году Ш.Ш. Валиханов участвует в военно-научной экспедиции полковника М.М. Хоментовского по северным районам Киргизии для ознакомления с местным населением и проведения топографической съемки бассейна Иссык-Куля, где собрал большой этнографический и фольклорный материал, первым записал отрывок из киргизского эпоса «Манас». «Мы, - писал впоследствии ученый, - имели честь участвовать в этой экспедиции и, находясь два месяца среди дикокаменных киргиз, успели собрать разные положительные сведения, преимущественно изучая их предания и язык» [46, с.11].
Главное, что сделал Ш.Ш. Валиханов во время этой своей поездки, - это было изучение самих народов, обитавших в этом глухом крае, впервые открывшемся для русской науки. О племенах «дикокаменной орды», населявших Тянь-Шань и Джунгарию, в географической науке было самое смутное представление. Край этот тогда еще не входил в состав России. Отдельным путешественникам, попадавшим сюда, было трудно разобраться в родах и племенах, которые назывались по-разному – то местными, то китайскими, то казахскими именами. Не зная местных языков, впервые наблюдая сложные взаимоотношения различных кочевых киргизских родов, любой ученый столкнулся бы с большими затруднениями при изучении отдельных племен. Ш.Ш. Валиханов во всех тонкостях знавший быт кочевников, отлично понимавший киргизские наречия, достаточно близкие к родному ему казахскому языку, не мог сделать лучше, как избрать главной темой своих исследований этнографию. Собранные им материалы внесли значительную ясность в научно-географические представления об обитавших здесь казахах и киргизах.
В своей работе «Очерки Джунгарии», изданной впоследствии Географическим обществом, Ш.Ш. Валиханов подчеркивает, «что не должно смешивать эти два совершенно различных народов». Ш.Ш. Валиханов жалуется, что современная ему география путает киргизов и казахов и разъясняет: «Большая, Средняя и Малая киргиз-кайсацкие орды составляют один народ – «казах», отличный от киргизов… Эти два народа отличаются по языку, по происхождению, по обычаям…» [1, с.39].
Ш.Ш. Валиханов записал много легенд и преданий, проливающих свет на происхождение и историю, как киргизов, так и казахов – жителей Тянь-Шаня и Джунгарии. Он неутомимо разыскивал старинные песни, пословицы и поговорки, в которых скрыта народная мудрость и отражен быт кочевников.
Научные результаты путешествий Ш.Ш. Валиханова в 1856-1857 гг. отражены в его путевых очерках: «Дневник поездки на Иссык-Куль», «Географический очерк Заилийского края», «Записки о киргизах» и др. Уже в этих работах молодой Ш.Ш. Валиханов проявил себя как наблюдательный и эрудированный ученый, прекрасно знающий географию Тянь-Шаня и Семиречья, историю народов, населяющих эти районы.
Помимо военных востоковедов, изучением земель Среднего жуза и внедрением в Степь имперской политики занимались представители царской администрации, которые также находились на военной службе. В первую очередь, необходимо выделить деятельность М.М. Сперанского. С реформой Сперанского связано одно из крупных явлений в русской этнографической науке: сбор сведений об обычном праве, образе жизни, нравах, верованиях всех народов Сибири, в том числе и казахов. М.М. Сперанский, государственный деятель и губернатор Сибири в 1819-1822 гг., приказал собрать эти сведения для составления новых законодательных актов [8, с.99].
Реформа, разработанная М.М. Сперанским, вошла в историю под названием «Устав о сибирских киргизах».
Киргизская степь, долгое время служившая, посредством меновой своей торговли, источником благосостояния для линейных жителей и особливо для линейных казаков, превратилась, от обоюдного влияния на нее России и Китая, в страну, раздираемую междуусобиями и до того оскудевшую в средствах, что отцы продавали, под именем калмыков, собственных своих детей. Сперанский решился обратить эту степь в полное подданство одной России, и установив среди нее правительственные пункты, воспользоваться случившеюся в то время смертью хана, чтобы навсегда прекратить влияние китайцев на выбор и утверждение в ханское звание. Средствами к этому он придумал учреждение новой области, под именем Омской, и издание устава о Сибирских киргизах. Такое мирное завоевание посредством одного письменного устава, не довольно, может быть, оцененное в свое время, история не может не признать фактом огромной важности [46, с.231-232].
Сибирь разделили на две части – генерал-губернаторства – Западносибирское с центром в Тобольске (с 1839 году в Омске) и Восточносибирское с центром в Иркутске. Генерал-губернаторства подразделялись на губернии, а они, в свою очередь, - на округа, волости и инородные управы.
Контроль над Степью позволял России подготовить плацдарм для своего расширения в восточном направлении. В конечном итоге, в результате проведения реформы Средний жуз полностью вошел в состав Российской империи. Характер и направление политики России на территории Среднего жуза определялись, главным образом, ее стремлением проложить через Казахскую степь торговые пути к азиатским рынкам.
Образование внешних округов имело важное значение в укреплении влияния России на территории Среднего жуза, позволило создать стационарные пункты, впоследствии переросшие в крупные областные центры, которые могли стать отправными пунктами в линии обеспечения контроля над всеми территориями современного Казахстана.
Внешние округа также обеспечивали стабильность внутренних границ и соблюдение законов и порядка на этих рубежах. Одна из основных задач правительства заключалась в связи с этим в стабилизации внутриполитической обстановки в Казахской степи. Создание округов должно было выполнить стабилизационную функцию в налаживании внутриполитической жизни.
С геополитической точки зрения, внешние округа стали играть роль своего рода юго-восточного форпоста России, обеспечивая площадку для реагирования по всей внешней границе, до ее естественных участков. Главная задача царской администрации по укреплению своего присутствия в геополитическом пространстве Среднего жуза была выполнена.
Таким образом, можно отметить, что сложившаяся политическая обстановка напрямую влияла на цели военных экспедиций в Средний жуз, на их результаты и круг собираемых сведений.
2. Социально-экономическое и культурное развитие Среднего жуза в трудах российских исследователей XVIII-XIX веков
2.1 Социально-экономическая жизнь кочевого населения
Вопросы социально-экономического и культурного развития Среднего жузов в рассматриваемый хронологический период являлись ключевым направлением в исследовательской работе военных востоковедов. Прежде всего, это было обусловлено тем, что в период освоения края эти вопросы являлись неотъемлемой частью военно-статистического анализа, социально-экономических обзоров военных востоковедов. Полученные материалы позволяли имперскому руководству решать тактические вопросы и намечать основные стратегические направления в реализации политики интегрирования периферийных зон в пространство империи.
Ряд исследователей, участвовавших в военных экспедициях – М.И. Красовский, Ш.Ш. Валиханов, И.Г. Андреев и ряд других в своих работах уделили большое внимание социально-экономическому положению казахского общества Среднего жуза.
В ходе изучения образа жизни казахов многие российские востоковеды пришли к выводу, что кочевая жизнь необходима для казахов, т.к. их основным занятием являлось разведение скота. Так, например, по мнению Я.П. Гавердовского: «страна сия нарочито оставлена для одного только скотоводства…» [46, с.176].
А.И. Левшин в своей работе, посвященной казахам Средней орды, писал, что кочевой образ жизни «необходим для прокормления многочисленных стад, за коими они следуют с подвижными домами своими из одного места в другое» [21, с.295].
Такого же мнения и А.К. Гейнс: «Народ киргизский по образу жизни своей и занятиям есть народ пастушеский, обеспечивающий свое существование преимущественно скотоводством… Таким образом, размножение табунов составляет главнейшую заботу каждого киргиза, а это заставляет его перекочевывать с одного места на другое со всем имуществом своим» [1, с.40].
Полностью с ними согласен и М.И. Красовский, считавший, что «кочевой образ жизни народа есть следствие территориальных особенностей степи, способствующей разведению домашнего скота и более или менее препятствующий развитию всех остальных отраслей промышленности» [28, с.82].
Скот был главным богатством кочевника, он обеспечивал стабильную жизнь населению Среднего жуза. Об этом пишет М.И.Красовский: «Все благосостояние кочевых жителей основано на успешном ведении этой отрасли промышленности» [26, c. 1]. Для обеспечения воспроизводства скота в климатических условиях казахской степи, необходимо было вести кочевой образ жизни.
Занятие животноводством обеспечивало получение необходимых ресурсов в виде молока, кумыса (кобыльего молока), курта, творога и ряда других мясомолочных продуктов, являлось неотъемлемым предметом в меновой торговле с оседлыми жителями.
М.И. Красовский в своих исследованиях ставил вопрос об отношении к собственности кочевого населения. «Домашний скот стал основным богатством степных жителей; заниматься размножением стад стало единственным средством существования народа… В условиях успешного разведения стада возникла необходимость их частого перегона в летнее время с вытравленных мест на новые, препятствий же тому, при отсутствия частной поземельной собственности, не было» [1, с.40]. Такое предположение автора разумно, однако оно было поверхностным и не раскрывало всю сложность процессов хозяйствования на территории Младшего и Среднего жузов.
Так как кочевое скотоводческое хозяйство степняков определяло все основные сферы жизнедеятельности казахского общества, военные востоковеды в своих исследованиях подробным образом останавливались на его характеристике. В их трудах мы получаем сведения о видах скота, разводимых в степи, особенностях их видов, условиях содержания животных.
При описании скотоводства дореволюционные авторы особе внимание уделяли видовому составу скота. По сведениям М.И. Красовского «к ним (скоту) принадлежат из млекопитающихся: овца, лошадь, крупный и мелкий рогатый скот, верблюд…» [27, c. 300].
М.И. Красовский дает подробное описание всех видов животных, которых разводят казахи: «овца киргизская принадлежит к простой породе; от русской овцы отличается большим ростом, крупным телосложением… Киргизская лошадь малого роста… Верблюд, водящийся в области, принадлежит исключительно к виду двугорбых» [27, c. 301].
Главным видом разводимого домашнего животного у казахов были овцы. По мнению М.И. Красовского, они занимали первое место в иерархии кочевого хозяйства: «Овца главное богатство киргиз, знаменателем к которому можно подвести весь остальной достаток кочевого жителя, потому что известного возраста овца служит в степи мерилом ценности для всего» [1, с.41].
По своей сути неприхотливый, плодовитый и требующий минимального ухода, он служил главнейшей основой при обеспечении кочевников одеждой и едой. Основная часть теплой одежды делалась из шерсти овец, а мясомолочные продукты составляли основу рациона кочевого населения.
По утверждению Гейнса: «Киргизские овцы и бараны отличаются от всех других пород; главное отличие состоит в значительном развитом горбе носа и в хвосте, который обыкновенно называется русскими курдюк,… Кроме того, киргизские овцы довольно большого роста и очень сильны и выносливы. Киргизские овцы хорошо переносят зной, холод и недостаток воды. Большие переходы овцы также выносят исправно и могут довольствоваться круглый год самою скудною пищею; кроме того, молоко и мясо их составляет главнейшую пищу киргиз, а кожа и шерсть идут на одежду, а потому киргизы на разведение овец и обращают главное внимание» [41, с.154].
Овцы являлись главным домашним животным, этому свидетельство их количество. По отношению к другим видам домашнего скота, овцы составляли большой процент. Об этом говорит А.И. Левшин: «Стадо овец изумляют здесь многочисленностию своею. Богатейшие из киргизов имеют оных тысяч по двадцати. …овцы сии чрезвычайно быстро размножаются и переносят с удивительно кротостию непогоду, голод и жажду. Хотя зимою и бывают они тощи от недостатка корма, но зато весною очень скоро поправляются и тучнеют от соляных трав. Выгоды, получаемые киргизом от овцы, чрезвычайно важны: он питается мясом ее, он укрывается от холода шубою, выделанною из ее кожи, покрывает жилище свое войлоками из ее шерсти, получает от нее молоко и любимый свой курт» [21, с.375]. Также А.И. Левшин писал, что «овца служит ему для определения цены вещам вместо денег, и наконец, она же составляет главнейший предмет торговли его со всеми соседними народами…» [21, с.375].
Из вышеперечисленного можно сделать вывод, основой богатства семьи являлись овцы, являясь самым неприхотливым животным и не требующим к себе повышенного внимания со стороны кочевника. По количеству овец определялось богатство семьи, также овцы являлись своеобразным мерилом ценности, т.е. степной валютой.
Вторым видом скота, который разводили казахи являлась лошадь. «Лошадям в числе домашнего скота принадлежит второе место. Табуны состоят из обыкновенных киргизских степняков» . А.И. Левшин отмечал: «Лошади киргизские замечательны по своей крепости, легкости и быстроте. Доказательством сих качеств служат: способность их переносить по целым суткам голод, большие пространства – от 70 до 100 верст… Ростом они невелики, статьями редко красивы, шерстей бывают различных» [21, с.376-377].
Гейнс считал, что «табуны киргизских лошадей разделяются по большей части на три разряда или косяка: в первом ходят дойные матки (байтал), пасомыя отборным жеребцом (айгыр), который по природному побуждении охраняет их всех вместе, защищает от хищных зверей, перегоняет на выгоднейшая пастбища и к водопою. Другой табун составляет из одних коней (ат), начиная с трехлетних и далее; эти редко пасутся с самками; а в третьего рода табунах пасутся одногодки и жеребята от двух лет (кунан). Двухлеток обыкновенно начинают объезжать и это почти всегда предоставляется детям» [1, с.40]. Таким образом, в зависимости от назначения лошади в хозяйственной жизни, военные востовоковеды выделяли различные ее виды.
Из-за климатических условий, по мнению А.И. Левшина, в северной части киргизской степи лошади крепче и многочисленнее, нежели в южной. Есть киргизы, которые считают в табунах своих по 8, 9 и даже 10 тыс. лошадей [21, с.377].
Наименее распространенным видом был крупный рогатый скот, который был не приспособлен к длительным и дальним кочевкам и не мог добывать себе корм из-под снега. Коровы обеспечивали кочевников мясомолочными продуктами и часто выступали в роли тягловой силы во время перекочевок. А.И. Левшин пишет «… хотя и разводится некоторыми родами Средней орды в изобилии, однако, вообще говоря, киргизы небогаты оным, потому что присмотр за ним во время зимы требует многих трудов, а выгоды от него незначительны. К тому же падеж часто истребляет его. Сто лет назад киргизские орды, как говорят, совсем не имели рогатого скота; но после развели его от каракалпаков и отбили стада оного у проходивших чрез земли их в 1771 году из России в Зюнгарию торгоутов. Ростом киргизские коровы низки, сложены нехорошо, но крепки и дают много молока. Быки еще крепче и широкогруды» [21, с.377].
Принцип выпаса скота был довольно простым. Обычно скот пасся на дальних от аула пастбищах пока оно не будет истощено под присмотром 2-3 пастухов, а иногда и вовсе без них. Как говорил Гейнс: «Весь уход за скотом ограничивается тем, что его перегоняют изредка на другое место пастбища, пока кругом не будет потравлен весь подножный корм; после этого киргизы перекочевывают на новое место» [1, с.41].
Все военные востоковеды, исследовавшие хозяйственное развитие казахского аула, были солидарны во мнении, что основу жизнедеятельности казахов составляло кочевое скотоводство, оно было наиболее приспособленным для их климатических условий, и давало возможность прокормить свои многочисленные стада. Из видового состава домашнего скота назывались, прежде всего, овцы, затем лошади, потом крупный рогатый скот, верблюды занимали четвертое место, число коз было незначительным. Уход за скотом не требовал от казахов больших усилий и затрат, что было очень удобно. Домашний скот обеспечивал всем необходимым кочевника в его повседневной жизни: пропитание, одежду, жилье, а самое главное – благосостояние казаха зависело от количества скота.
Казахское население также занималось земледелием, но оно в жизни казахов имело второстепенное значение и носило характер подсобного хозяйства. Земледелие в степной зоне, по сведениям военных востоковедов, до начала XIX века играло в хозяйстве казахов второстепенную роль, так как казахи, как отмечали некоторые исследователи, не хотели совершать трудоемкую «земляную работу». Поэтому и переход от скотоводства к земледелию рассматривался как «вынужденная мера», происходивший в результате джутов, бескормицы, барымты и других причин, приведших к потере скота и невозможности кочевать.
Другие же исследователи считали, что в казахском ауле не было никаких условий для перехода к оседлости и развитию земледелия, что было связано с природными и географическими условиями в Казахской степи. Они отмечали, что в Младшем и Среднем жузах встречались лишь следы древних оставленных пашен. В основном, указывали они, казахи возделывали землю на Сыр-Дарье, по Уралу, в Айгерикской долине [1,с.41].
Во второй половине XIX века казахи на своих зимовках перед уходом на джайляу засевали участки земли сельскохозяйственными культурами. Иногда оставляли следить за ними своих сородичей не имевших возможность кочевать со всеми – жатаки. А.И. Левшин считал, что «земледелие есть верный шаг к оседлости. Все народы…сделались земледельцами. Киргизы поступили бы также, если б они были стеснены и ежели бы степи были способнее к возделыванию. Теперь хлебопашеством занимается только весьма малая часть сего народа. …оно заведено недавно и большею частию людьми бедными, не имевшими достаточного скотоводства для пропитания своего. Первыми учителями киргизов в хлебопашестве были каракалпаки и ташкентцы. Впрочем земледелие не делает их оседлыми. Они кочуют около пашен своих только до того времени, пока хлеб спеет. Сжав его и обмолотив, они берут с собою нужную часть оного, а остальную зарывают в землю до будущего посева и уходят в другие земли. Роды хлеба ими засеваемые, суть: яровая рожь, пшеница, ячмень и особенно просо» [21, с.380].
Ш.Ш. Валиханов согласен с А.И. Левшиным, что земледелие пришло в казахские степи «под влиянием ташкентцев», далее исследователь отмечал, что «при трудолюбии и старании кайсака-пахаря он, несмотря на жару, верно рассчитывает урожай на сам сорок (урожай баснословный). Рассчитав количество проса или другого хлеба, нужного киргиз-кайсаку на зиму, он везет в аул это количество, где просо поступает в распоряжение его жены, которая обязана все очистить от шелухи. Для этого просо жарят в чугунном котле, толкут в ступке и потом очищенное и поджаренное зерно складывают в кабы. Остальной лишний запас сырого проса на пашне же зарывается в ямы и засыпается землей, где хранится или всю зиму или до первой надобности зимой» [35, с.184-188].
В основном незначительное хлебопашество было распространено вдоль рек. На р. Иргиз и Тургае оно ничтожно. Несколько нищих семейств, бросив горсть семян на нескольких квадратных саженях, толпятся вокруг целое лето и тяжкими трудами выжимают из земли самые скудные дары.
На р. Сыр-Дарье посевы несколько обширнее. Ячмень, просо, немного пшеницы, дыни, арбузы и конопля составляют предмет посева. Киргизы для своих пашен стараются выбирать такие места, где зимовали бараны, зная из опытов, что на них хлеб родится отлично хорошо.
Казахи-земледельцы обрабатывали землю в основном вручную. Единственными орудиями труда были мотыга и плуг. При помощи мотыги казахи вспахивали грунт, затем рыхлили почву, делали насыпи, выкапывали канавы [1,с.41].
В целом, по-мнению военных исследователей часть казахов была вынуждена заниматься земледелием, т.к. не имели возможности кочевать. Переход на оседлый образ жизни был невозможен из-за;
1. занятие хлебопашеством требовало от казаха приложения определенных усилий, затрат, что было для казаха не свойственно в виду их природной лености.
2. занятие земледелием считалось для кочевника низким занятием, а тех, кто вынужден был заниматься хлебопашеством, казахи презирали.
3. занятие земледелием не позволило бы казаху перекочевывать с места на место, а казахи не представляли для себя оседлого образа жизни.
У казахов также развивалась и торговля, которая была важной частью хозяйства.
О развитии торговли, прежде всего, повествует Ш.Ш. Валиханов. «Издавна во всех договорах России с казахскими ханами неизменно стояло условие, чтобы торговые караваны пропускались беспрепятственно. Казахов, принявших русское подданство, освободили от ясака с верблюжьего поголовья – верблюды требовались в большом количестве для торговых караванов. Россия так сильно жаждала торговать с Азией, что не ущемляла купцов таможенными тарифами и давала каждому купцу – будь то русский или азиатец – казаков для охраны в пути. Но православному купечеству было невыгодно ездить с караванами в азиатские города. Там с неверных согласно шариату драли вдвое больше зякета, чем с мусульман. Поэтому всю торговлю России с Азией прибрали к своим рукам ташкентцы, бухарцы, татары, осевшие в русских городах-крепостях. Православное купечество больше интересовалось горным делом, а если и торговало, то через приказчиков-мусульман или русских, бойко болтавших на всех азиатских наречиях и выдававших себя за татар. Казахи гоняли скот на продажу в среднеазиатские города и на линию русских крепостей. В ходу был с русской стороны товар Ирбитской и Нижегородской ярмарок, с азиатской – ташкентский, бухарский и китайский. При Бухтарминской, Ямышевской и Семипалатинской крепостях караваны проходили таможенный досмотр. Ш.Ш.Валиханов ознакомился в Омском архиве с отчетами таможен о привозных и отвозных товар с показанием мест, в кои вывезены» [44, с.85].
Военные востоковеды подробно рассматривали внешнюю торговлю в Казахской степи, так как она получила наибольшее развитие. Причинами развития внешней торговли являлись: 1) Домашние промыслы, имевшие место в казахском ауле, не могли удовлетворить полностью все нужды населения. Своих промышленных предприятий еще не было. Возникла необходимость обмена с соседними государствами. 2) Соседним государствам, в свою очередь, были необходимы продукты животноводства, которые можно было получить только от кочевого населения степи [1,с.42].
Важные сведения о торговле в Среднем жузе оставил М.И. Красовский, который дал общую характеристику внутренней торговле, в частности о ценовой ситуации на рынках: «при существовании в степи таких высоких, почти тройных, цен на привозной товар, и такой низкой оценки киргизских произведений, купец в какие-нибудь два, много три года удваивал затраченный на покупку товара капитал» [9, с. 298].
Также о торговле с Китаем отмечал в своем труде И.Г. Андреев: «торги производят по пограничным городам Китайского государства, лежащим к Киргис-кайсацкой орде, или Кульдже, он же Боянда…При торгах же в сии города киргизы, по большей части, отводят лошадей, быков и баранов, а от китайцев получают: серебро в янбах и мелкое, дабы синие, китайку, посуду лаковую деревянную, канфы, фанзы, лянзы и другие простые материи, щторфы, парчи, бархаты и китайское платье» [14, с. 68-69].
По данным военных востоковедов, Россия производила торговлю в Казахской степи через сибирских татар, хорошо знающих язык и быт кочевого народа. Первыми купцами Казахской степи были среднеазиатские купцы - ташкентцы, кокандцы, бухарцы. Они же осуществляли торговый обмен не только со Степью, но через Степь с Китаем.
Внутренняя торговля в Казахской степи получила наименьшее развитие. Главной причиной этого, как верно отмечали военные востоковеды, был натуральный характер кочевого хозяйства и отсутствие существенных различий в хозяйственно-экономической деятельности отдельных регионов Казахстана.
Внутренняя торговля между киргизцами не обширна. Они меняют обыкновенно скот на пленных или на товары, получаемые чрез мену из России и других провинций. Более же всего входит ныне в оборот хлеб зернами, чрез собственное земледелие ими приобретаемое, или также извне своей земли полученный. В первом случае променивают его бедные оратаи на вещи, необходимые к их содержанию [27, с.452].
Кроме того, указывали военные востоковеды, через Казахстан на протяжении длительного периода проходили транзитные пути из России в Китай и из Сибири в Среднюю Азию.
Таким образом, исследуя работы военных востоковедов, можно сделать вывод, что сложившееся к XVIII – середине XIX вв. хозяйство казахов Среднего жузов имело своеобразные черты. Основу экономического уклада составляло кочевое скотоводство, полностью обеспечивающее всем необходимым нужды казахского народа. Занятие кочевым скотоводством определялось природно-климатическими условиями Казахской степи, а также культурным развитием казахского народа, его психологией.
Земледелие в Среднем жузе не получило большого распространения, хотя под влиянием соседних народов, ташкентцев и каракалпаков, оно получило незначительное развитие. Военные востоковеды считали, что не стоит заставлять казахов заниматься земледелием, так как оно не принесет пользы никому, как самим казахам, так и Российскому государству.
В Казахской степи охотно развивались торговые отношения, как со стороны России, так и со стороны Китайского государства. Основным товаром у казахов, как и оплатой, были овцы.
Социальная структура казахского общества в XVIII - середине XIX вв. имела своеобразные традиционные черты.
Родовая структура казахского общества была довольно разветвленной. Так несколько родственных семей объединялись в аул, далее в подъотделение, еще несколько таких образований в отделения родов, и наконец, последние входили в объединение называемое «ру» (род). Все члены рода имели дальнего, иногда мифического предка, поэтому считалось, что всех членов рода кровнородственные узы. Об этом пишет А.К. Гейнс: «« …у киргиз, как и всюду, все общественные связи основаны на личной выгоде и общей безопасности. Так, первоначально соединялось несколько семейств и образовало аулы или улусы, руководимые старейшими и почтеннейшими из среды своей; несколько улусов, близких родством, соединялись вместе, образуя удел (тюбя) под управлением особого избранного старшины или бия; несколько уделов составляли отделения (аймак), которые избирали своих начальников; наконец, отделения соединялись в роды (ру). Такие отделения и роды у киргиз весьма многочисленны и имеют особенные названия, происходящие иногда от урочищ, где постоянно эти части орды зимуют, но чаще называются по имени родоначальников и других лиц, заслуживших в своем роде общую известность и знаменитость» [1, с.42]. Род по своей сути был не этническим, а хозяйственно-территориальным объединением.
Казахское общество имело свою социальную стратификацию. Прежде всего оно подразделялось на «ак суйек» («белая кость») и «кара суйек» («черная кость»). В основе такого деления лежал прежде всего не имущественный, а социальный признак. Вот что писал по этому поводу А.И. Левшин: «…все киргизы разделяют себя на два разряда – на белую кость и на черную кость. К белой кости принадлежат только ханы и потомки их, носящие название султанов. Ревностные мусульмане относят сюда же ходжей, или потомков святых угодников магометанского календаря. Черною костию называют не только простой народ, но даже старейшин и прочих начальников, не имеющих наследственного достоинства. Основываясь на сем различии говорят: «Вот султан чистой белой кости, потому что он происходит от хана, как по мужской, так и по женской линиям; а этот смешенной белой кости потому, что мать его из простого народа» [21, с.291-292].
Такое же деление выделял и А.К. Гейнс: «Киргизский народ разделяется на два класса – на происходящих от «ак суяк» (от белой, т.е. знатной кости) и происходящих о карасуяк (от черной, или красной кости). Из числа принадлежащих к белой кости (потомки ханов, султанов, ходжей и тарханов) избирались обыкновенно родоправители; они же в прежние времена были богатейшими в орде людьми и пользовались особыми правами; однако в настоящее время усилилось значение и происходящих от черной кости – они часто приобретают себе титулы биев и ботырей, входят в родство с султанами и начальствуют многими аулами» [1, с.42].
Ханы и их потомки, иначе их называли торе, свое первородство брали от Чингисхана. По праву своего рождения представители этой категории имели право на ханский престол. Дети ханов получали звание султанов, которые имели большие права и привилегии. Так, например, султаны были избавлены от телесных наказаний и не подлежали суду биев, только ханский суд мог осудить султана и вынести решение о его наказании.
Сословие торе было замкнутым, попасть в это сословие, даже богатому человеку, было невозможно. Если женщина сословия торе выходила замуж за представителя черной кости, то она теряла все свои привилегии, тогда как женщина кара-суйек, выйдя замуж за представителя торе, приобретала все права этого сословия, а дети ее причислялись к султанам.
Таким образом, в XVIII – первой четверти XIX вв. в казахских жузах хану принадлежала высшая политическая власть в государстве. Власть хана передавалась по наследству, от отца к сыну. Мейендорф считал что, с одной стороны, хан фактически распоряжался жизнью и смертью своих подданных. Но в то же время, если хан становился деспотичным, то недовольный его правлением народ мог перестать ему повиноваться и избрать себе нового хана.
Исследователи Среднего жуза рассматривали сам процесс выбора хана. А.И. Левшин называл выборы хана «любопытным и важнейшим обрядом киргиз-казачьим». В своем фундаментальном труде А.И. Левшин подробно описывает выборы хана: Как скоро в назначенное для сего время и место начнет собираться народ… Когда число прибывших на выбор сделается довольно велико, назначают решительное общее собрание и расстилают рядами ковры и войлоки, на которых султаны, старейшины, бии и родоначальники садятся по старшинству в знатности или власти, а простой народ становится за ними сзади. Начало сего заседания, как и везде, тихо, а окончание всегда шумно. Почетнейшие по летам и опытности открывают оное, смелейшие оживляют, сильнейшие дают направление и, наконец, все вместе производят споры, которые продолжают иногда дня два, три и более. Когда же хан избран, несколько знатных султанов и старшин идут объявлять ему о том, сажают его на тонкий белый войлок и, подняв на головы свои, опять опускают на землю. Тут на смену их с стремлением бросается народ также поднимать нового повелителя своего и качать его несколько времени при громких восклицаниях и криках. В заключение войлок, служивший вместо трона, а иногда самую одежду ханскую разрывают на мелкие части, и всякий старается унести с собою какой-нибудь из них лоскуток, как памятник того, что он был участником выбора. Благодарность нового хана за полученное достоинство изъявляется немедленно праздником, который он дает всему присутствующему народу и на котором не щадит он ни баранов, ни лошадей, ни кумысу [21, с.347-348].
Далее А.И. Левшин утверждает, что не всегда происхождение, т.е. принадлежность к ханскому роду, давало право на ханский престол. Если представитель ханского рода, не обладая умом, богатством или другими качествами, не составил себе значительного числа приверженцев, как бы ни была бела кость ханского потомка, то голос его не делает перевеса в собраниях народных [21, с.366].
Сословие кара-суйек было более многочисленным. Среди представителей черной кости можно выделить две большие группы – Бии и батыры.
Бии выполняли административные, судебные и военно-димпломатические функции. Биями могли стать только те люди, которые хорошо знали нормы обычного права, обладали огромным авторитетом, были великолепными ораторами и могли отстаивать интересы своего рода: «только глубокие познания в судебных обычаях, соединенные с ораторским искусством, давали киргизам это почетное звание» [35, с. 305].
А.К. Гейнс отмечал, что суд биев (хороших людей) был скор и производился на словах. Исследователь считал, что суд биев был довольно справедливым и всегда бескорыстным, потому пользовался уважением не только среди киргизов, но и разночинцев и казаков. Он говорил, что многие казаки сами обращались в бийский суд, в особенности по исковым делам на киргизов. В то же время, Гейнс писал, что решения суда биев часто основывались на предрассудках и оставались безапелляционными [41, с.57].
Бии приобретали все больший авторитет среди кочевого населения, особенно те бии, которым удавалось примирить споры между родами и жузами. Они начинают играть важную роль в социально-политической жизни казахского общества. К мнению биев прислушиваются ханы. Наша история знает таких биев, как Казыбек би, Толе би, Айтеке би, которые оказали большое воздействие на верховную власть в государстве. С именами этих биев народная молва связывает принятие уложения «Жеты жаргы».
В период XVIII – середине XIX вв. важное социальное значение и политическое влияние в жизни Казахской степи получила такая социальная группа как батыры. Батыры – это военные предводители.
Социальная роль батыров возрастает особенно в период войн. В первой половине XVIII века в ходе казахско-джунгарской войны поднялся авторитет таких батыров, как Богенбай, Кабанбай, Карасай, Малайсары, Утеген, Есет и др. Чаще всего это были выходцы из низших слоев казахского общества. С именем Богенбай-батыра связано присоединение Младшего жуза к Российскому государству. К мнению великих батыров прислушивался весь казахский народ.
А.И. Левшин говорил, что батыры отличались проворством и удальством. Многие из них, давно уже оставившие свет, еще живут в памяти потомков, и имена их воспеваются как имена людей, составляющих украшение и славу народа [21, с.328].
А.И. Левшин выделял еще одну социальную группу в казахском обществе – это туленгуты.
На основе изученных и проанализированных трудов российских исследователей Среднего жуза можно сделать следующие выводы:
Основой хозяйственной жизни казахов являлось кочевое скотоводство, как наиболее приспособленный вид хозяйства в данных климатических условиях;
Хлебопашество в жизни казахского народа не получило большого распространения. Это было связано с несколькими причинами. Во-первых, занятие земледелием вынуждало переходить к оседлости, что было неприемлемо для казаха, привыкшего постоянно кочевать. Во-вторых, выращивание хлеба требовало от населения применения специальных навыков, затраты труда, что также не привлекало казахов. В-третьих, заниматься хлебопашеством казахи считали для себя презрительным делом. Поэтому земледельцами становились лишь обедневшие слои населения, которые не имели возможности кочевать.
В казахской степи получила широкое развитие торговля в силу выгодного географического расположения казахских жузов. В основном, по их мнению, развивалась внешняя торговля – с Россией и Китаем, внутренняя торговля не играла столь важной роли, так как в Степи преобладало натуральное хозяйство. Главным товаром у казахов был скот, и он же выступал в качестве денежного эквивалента.
Исследуя социальную структуру казахского общества, исследователи включали в ее состав, в основном, только представителей байской верхушки: ак-суейк и кара-суйек. Эти социальные группы подробно изучены, их происхождение, занятие, положение. Представители же простого кочевого народа заслужили, с точки зрения военного востоковедения, лишь небольшого упоминания.
2.2 Культура казахов в исследованиях российских исследователей казахского края
Cо времени начала изучения казахских степей у кочевников сложилась самобытная культура, приспособленная к кочевому образу жизни. Позиция идеи европоцентризма, говорящей об отсталости кочевых обществ не выдерживает никакой критики.
Российские востоковеды, собирая материалы о Казахской степи во время экспедиций, подробно останавливались на внутреннем укладе жизни кочевого народа. Из материалов их путешествий мы получаем сведения о материальной и духовной культуре казахского народа: их оружии, жилище, одежде, обрядах, традициях, религии и т.д.
У казахского населения, по описанию А.И. Левшина, существовали разнообразные виды вооружения. Они сражаются копьями, саблями, стрелами, ружьями и чаканами, а для защиты от неприятельских ударов надевают на себя панцири и иногда шлемы. Для перевозки оружия и съестных припасов берут в поход по нескольку лошадей и лучших берегут для сражений [21, с.312]. И.Г. Андреев утверждал, что казахи «порох сами делают, но весьма мало; а достают по большей части из Бухарии так, как и свинец, и из России. Но при всем оном вооружении, как довольно известно, на войне бывают слабы и рассыпаются тотчас врознь, и каждый ищет спасения своего бегством» [25, с.280]. Гавердовский утверждал: «Быть без оружия у киргизцев вменяется в бесчестие. Главную часть оного составляют сабля колыш, копье найза, лук джая и колчан сайдак со стрелами ок» [27, с.188].
На основе анализа военными востоковедами казахского вооружения, можно сделать вывод, что кочевой народ Казахской степи имел в рассматриваемый период самые различные виды вооружения. Как мужчины, так и женщины были прекрасными наездниками, умели пользоваться разным оружием, а именно: копьями, саблями, стрелами, ружьями и т.д. Для защиты от врага казахи использовали панцири и шлемы. Но в то же время, востоковеды считали, что казахи не обладали особой военной силой, поэтому во время войн были слабы, несмотря на наличие самого разнообразного вооружения.
В связи с преобладанием кочевого натурального хозяйства в Казахской степи получили развитие различные виды домашнего промысла. Первое и главное их рукоделие, которое выделял И.Г.Андреев, есть построение своих кибиток, которые делают из тонкого талу. Очистя оной и выкрася в красную краску, связывают в решетку ремнями, которые складываются и на верху делается круг, и на таковых же поставляется изогнутых таловых прутьях. Вокруг и сверху покрываются войлоками и обтягиваются для укрепления разных манеров ткаными тесьмами [20, с.66].
Получило развитие обработка кожи, шерсти, дерева, из которых делали посуду, одежду, ковры. А.И. Левшин считал, что «в киргизских ордах делается много разного вида и величины сшитых кожаных сосудов. …дабы не сообщал он жидкостям ни вкуса, ни запаху, ни цвета, его коптят. Из шерсти овечьей делают киргизы различные употребления. Самую лучшую прядут, красят и ткут из нее род ковров или, переплетая ее с камышом, составляют занавески для кибиток. Грубую употребляют на войлоки. Из козьего пуха валяют шапки, из верблюжьей шерсти пряденой ткут плотную материю» [21, с.387].
И.Г.Андреев отмечал, что казахи использовали деревянную посуду: «…точат деревянную посуду, из которой бывают чаши величиною в диаметре до трех футов» [11, с.66].
Развивались различные ремесла, где в основном трудилось мужское население степи. А.И. Левшин перечислял следующие ремесла: «Из ремесленников между киргизами известны серебрянники, медники, кузнецы, токари. Первые и вторые делают большею частию украшения для лошадиной сбруи, для поясов с сердоликами, бирюзами и золотыми насечками, также женские головные уборы, нагрудники и проч.» [21, с.387]. Примерно такие же ремесла называл и И.Г.Андреев: «Кузнецы делают ножи, шилья, копья и к стрелкам копейцы, которые они только проварить могут. Токари большею частию точат деревянные чаши» [20, с.67].
В условиях кочевой жизни основным видом жилища казахов являлась юрта. При этом, по замечанию военных востоковедов, внешний вид жилищ богатых и бедных значительно различались: «Кибитки простых киргизов, обыкновенно делаются из войлоков серых, самые бедные вместо войлоков покрывают жилища свои рогожами, дерном и камышом [21, с.295-296]. Юрта являлась наиболее удобным жилищем для кочевника, обеспечивала необходимую мобильность при кочевом образе жизни, спасала от холодных ветров и знойной погоды.
А.И. Левшин при описании казахской юрты обратил внимание и на ее убранство: «Часть кибитки, противолежащую двери, обыкновенно занимают сундуки, покрытые коврами; на них кладутся халаты, шубы и другие одежды; по сторонам развешиваются сабли, ружья, луки со стрелами, седла, конская сбруя, порошницы и разные снаряды; также утиральники, или полотенца, чайники, кувшины, турсуки (кожаные мешки), иногда копченые лошадиные ноги и мясо. На полу (разумеется, земляном), устланном коврами, или войлоками, стоят большие чаши, котлы, деревянные изголовья, на которые кладут подушки, и особого рода ящики (с разными украшениями), в коих держат мешки, наполненные кумысом» [21, с.296]. Гавердовский добавлял, что «посреди кибитки оставляют место для горна, называемого киргизцами очаг, куда по надобности становится треножник таган, с большим чугунным котлом» [27, с.211].
Казахская национальная одежда сохранила свои самобытные этнографические черты, в основном она изготовлялась из шерсти и кожи, а также использовались хлопчатобумажные, шелковые и другие ткани.
И.Г.Андреев, характеризуя мужскую одежду, писал: «У мужчин она состоит: 1. Из обыкновенных халатов, или армяков, называемых чапанами. Летом носят они по одному, или по два, а зимою по нескольку чапанов, нижний заменяет рубаху. 2. Из пояса с привешенными к нему ножом и калтою, или сумкою, для огнива, трута, табаку и печати. 3. Из круглой остроконечной шапки, на которую при выезде в гости или в дорогу надевается другая – летом валяная из белой овечьей шерсти с загнутыми и разрезанными полями, а зимою большая меховая с тремя ушами. 4. Из шаровар, которые бывают столь широки, что надеваются сверх халата; на них выкладываются золотым шнурком разные узоры. 5. Из больших сапогов с разными вышивками, с острыми загнутыми носами и с высокими каблуками. Рубах киргизы не носят» [20, с.65].
Также он подробно описывает женское одеяние: : «Казахские женщины платье носят длинное, куртки, имея до подолу пуговицы, суконное, бархатное, парчовое, и разных европейских шелковых материев, по достаткам. Сапоги – из разных кож: красных и черных с острыми пятами или каблуками, так что ходить в них весьма трудно, у коих подошвы набивные маленькими гвоздками. Носят также и штаны, ибо они ездят всегда верхом на верблюдах, и лошадях, и быках; и великие бывают из них наездницы» [20, с.65]. А.И. Левшин писал: «Руки украшают кольцами, перстнями, браслетами, уши серьгами, грудь серебряными бляхами и разного вида нагрудниками или другими каменьями. Пояса носят шелковые или шерстяные» [21, с.308]. Гавердовский по поводу женской одежды писал: «Девицы одеваются так же как и замужние. Но вместо нескладного головного убора замужних, они носят всегда одну остренькую, имеющую до 6 вершков вышины шапку такья, опушенную вокруг выдрою или бобром, и украшенную вышитыми узорами, позументом, бусами, серебряными вещицами, фазаньими перьями и другими женскими приборами» [27, с.206].
Российские исследователи Среднего жуза отмечали наличие у казахов специфичной национальной одежды. Они отмечали, что она была удобной при верховой езде, зимой она спасала от холода, а летом от зноя, т.е. опять-таки, подчеркивалось соответствие мужской и женской одежды казахов кочевому образу жизни.
Доминирование в хозяйстве скотоводства непосредственно влияло и на пищу казахского населения. Основным питанием являлись мясо-молочные продукты.
А.И. Левшин в своей работе подробно остановился на описании пищи казахов: «Занимающиеся земледелием или торгующие с соседственными народами готовят жидкую кашицу из пшена, и так называемый баламык, состоящий из муки, поджаренной с салом и разведенной водой. Подобно сему, поджаривают в сале и потом варят рожь, ячмень, пшеницу и просо. Сарачинское пшено употребляют только богатые. Лошадиное мясо и копченые окорока из оного также считаются лакомством для бедных, питающихся по большей части бараниною и куртом. Всякий киргиз, отправляясь в путь, привязывает к седлу своему мешок, наполненный куртом, и, разводя, где нужно, по несколько кусочков оного в воде, утоляет вместе и голод и жажду. Известнейшее киргизское кушанье, называемое бишбармак, приготовляется из мяса, мелко искрошенного и смешанного с кусочками сала. Из сала и жира разных животных киргизы делают также колбасы. Рыбой питаются немногие, ее употребляют по большей части бедные, живущие при реках или озерах; дичины киргизы почти не стреляют. Между напитками их первое место занимает кумыс, за ним следуют выгоняемое из него вино айрян, арака, саумал и простое молоко. Киргизы очень любят кумыз и не имея возможности делать его зимою, так много пьют летом…ибо кумыс имеет много питательных частиц, поправляют оным свое здоровье. Ханы, султаны и некоторые богачи начинают ныне пить чай с сахаром или медом, а отделения, кочующие близ границ китайских, употребляют кирпичный чай, подобно монголам» [21, с.306].
И.Г.Андреев отмечал, что «ложек для хлебания не употребляют, ибо жидкое варенье пьют чашами; а мясо, мелко искрошенное, едят руками» [20, с.71].
Традиции бытовой и обрядовой культуры у казахов проявлялись в повседневной жизни. Это было связано с различными домусульманскими верованиями, древними обычаями и обрядами. Древний культ огня в виде очищения огнем – «аластау» проявлялся в различных аспектах жизни казахов [19, с.401].
Традиционным в Степи было гостеприимство. В Степи существовали свои обряды гостеприимства. При входе гостя хозяин сам отворяет ему дверь, а при выходе – сам гость. Так же, входя в юрту, посторонние не должны жевать во рту любую пищу, а при выходе, наоборот, предпочитается жевать во рту что-либо из пищи. Недаром Ш.Ш. Валиханов приводил народную поговорку: «К врагу входят жуя, а от друга выходят жуя» [19, с.402].
При встрече друг с другом казахи, как отмечал И.Г.Андреев, «здороваются, схватя руками друг друга, обнимают». Традиционно радушно встречают в любом доме гостя, «ежели в какой юрте случится приезжий, то в оной непременно уже готовится для угощения его варение,.. и все, что изготовлено, поедают. Приезжий же непременно должен рассказывать, где был, что видел или слышал, или что случилось» [20, с.57]. Никакая почта, считал А.И. Левшин, не может сравниться в скорости с молвою, которая как ветер пустынь разносит новости по ордам киргизским. Богатые и знатные сообщают своим приятелям новости с нарочными вестниками [21, с.322]. Далее А.И. Левшин продолжал, что «гостеприимство, оказываемое киргизами своим соотечественникам и без всякой платы, наблюдаемое как один из священнейших законов вероисповедания, не распространяется на чужеземцев, а тем менее – на иноверцев. Европеец, который бы вздумал странствовать по ордам их без вооруженного прикрытия, неминуемо встретит неволю» [21, с.326].
Существовал в Степи и свой ритуал, связанный со смертью человека. Его строго придерживались, как богатые, так и бедные люди, похоронный обряд частично сохранился и в наши дни. «Смерть киргиза, по обычаям народным, должна быть сопровождаема не только печалию его родственников, но всеми знаками вольного или невольного отчаяния жен. Коль скоро покойник испустил дух, они обязаны немедленно поднять вопль и крик, плакать, биться, царапать себе лицо и рвать волосы, вычисляя добродетели умершего, храбрость его и важнейшие подвиги», - описывал А.И. Левшин [21, с.339]. Примерно так же писал и И.Г. Андреев: «…в знак воспоминовения каждого утра и вечера, при захождении солнца, жены, мать, дочери и прочия, кроме мужчин, сидя на коленях оплакивают, вспоминая его деяния к выхвалению его храбрости, …Ежели сторонний человек приехал в юрту, то каждый раз жена…лицо свое издирает…» [20, 63].
Что касается погребальных сооружений, то военные исследователи края описывали их следующем образом: «могилы копаются так, чтобы из главной ямы была в боку другая маленькая, и в сию-то последнюю кладется мертвое тело для того, чтобы земля, которая насыпается на главную яму, не давила покойника» [21, с.340]. «Вид кладбища киргизского есть одно из любопытнейших зрелищ для путешественника. Тут утомленные однообразием и пустотою степей глаза останавливаются или под тенью дерева, или на складенных из камней и глины пирамидах, башнях и высоких оградах. В одном месте видит он копья с развевающимися на них конскими гривами, лентами или платками; в другом – решетки, служившие стенами кибитки, или каменные и деревянные чалмы, а иногда просто груда камней. На могиле славного наездника находит он седло с копьем, лук, стрелы, над птицеловом – какое-нибудь грубое изображение беркута или ястреба, над младенцем колыбель и проч.». Далее исследователь описывает могилу хана Абулхаира и бия Джаны: «Над гробом Абулхайра на речке Улкиаке в 470 верстах от Орской крепости было построено квадратное здание со сводом, под которым положено тело с саблею, копьем и стрелами. Посаженное над ним дерево принялось, и хан признан святым. Могила одного известного бия Джаны (около урочища Тюгушкана) со всех сторон обнесена каменною стеною выше сажени с глиняными по углам башнями» [21, с.341].
Отдельный очерк «О киргиз-кайсацких могилах (молах) и древностях вообще» Валиханов посвятил архитектуре казахских могил, которые должно разделять на два разряда: народные могилы в виде простых насыпей и могилы почетных казахов в виде палат [35].
Свадебный обряд занимал одно из ведущих мест в традиционной духовной культуре казахов. Почти все исследователи в той или иной степени описывали его: «…жениха и невесту, наряженных в лучшее платье, приводят в кибитку, назначенную для совершения брака. Мулла становит их посредине, ставит перед ними чашу с водою и, накрыв оную полотном, читает молитвы; потом спрашивает соединяемых, охотно ли они приступают к браку, и трижды поит их водою, муллы погружают в воду написанные на бумаге молитвы, наконец, дает оную пить всем предстоящим. Если же сих последних много, то он только окропляет их. Счастливо оконченная свадьба заключается празднествами, пирами, скачками и разными играми» [21, с.337].
Также отмечается наличие многоженства: «Сколько бы жен киргиз не имел, всякая из них при малейшем его достатке, живет в особой кибитке, или юрте, потому-то и полагается правилом, что невеста должна в приданом своем непременно иметь кибитку» [21, с.338].
Также многие авторы останавливались на описании рождения ребенка, обрезания, выбора имени.
Население Казахстана исповедовало мусульманскую религию.
Исследовав Средний жуз, И.Г. Андреев пришел к выводу, что закон киргиз-кайсаков есть мугаметанской, который они приняли в Бухарии от древнего хана Жанибека… Молитвы их происходят не иначе, как по сказкам их родителей: всякий аул или деревня имеет и почитает старого в оном человека, который, более ведая обряд закона, вышед на улицу, поет или лучше кричит молитвы: что чинится 5 раз в сутки, и называется музгу. Услыша сие возглашение,…мугаметан, став на колени, приносить молитву, оставя все, чтоб он ни делал. …они много имеют язычников, то получа и от них обряды, исполняют оные. Праздников, положенных по закону, не почитают; да они их и не знают; а празднество и торжество бывает при совершении брачном и на поминках, и все оно состоит наиболее в пище, питии и конском ристании. Сверх сего каждый мужчина должен иметь при себе данные от мулов их молитвы, которые вшивают в платья [20].
Также военные исследователи Среднего жуза оставили отрывочные сведения о музыкальном и инструментальном творчестве, о поэзии и фольклоре.
Военные исследователи Среднего жуза оставили нам множество сведений о духовной и материальной культуре казахов. В первую очередь, они обращали внимание на бытовые условия жизни местного народа: жилище казахов, его составные части и убранство, особенности местной кухни, национальная одежда мужчин и женщин. Помимо этого военные востоковеды останавливались на сформировавшихся в казахском ауле домашних промыслов, имеющихся видах вооружения. Большое внимание ими было уделено развитию духовной культуры: свадебного обряда, ритуалу захоронения, рождению ребенка, обряду обрезания и т.д. А также из их трудов мы получаем описание физического облика казаха, его нравов, черт характера.
Исследователи замечали, что у казахов сложилась своеобразная культура, приспособленная к кочевому образу жизни и отражавшую их хозяйственную деятельность.
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
С первой четверти XVIII века для изучения казахских земель по указу царского двора стали отправляться военно-исследовательские экспедиции. Целью этих экспедиций был сбор сведений географического характера, картографирование земель, а также определение мест, богатых полезными ископаемыми, в первую очередь, «песошным золотом». Каждая экспедиция должна была собрать и этнографические сведения о кочевом населении. . Для исследования Среднего жуза военные экспедиции направлялись специально по указанию военного ведомства и царского правительства.
Одним из важных итогов работы военно-исследовательских экспедиций в Среднем жузе явилось строительство военных крепостей вдоль казахско-русской границы, которые должны были охранять территорию Российского государства, торговые караваны, следующие из России в Среднюю и Центральную Азию. В последующем (со второй половины XIX века) военные крепости стали опорой царского правительства для проведения колониальной политики и подавления национально-освободительных движений в казахских жузах.
Исследовательские экспедиции, осуществлявшие свою деятельность в Степи в XVIII – середине XIX вв., носили военный характер, так как во главе их стояли военные, и направляло их военное ведомство. Первой задачей, стоявшей перед военными российскими экспедициями, было осуществление картографирования территории Средней Азии, что и было осуществлено, благодаря участию в их составе военных специалистов – топографов и геодезистов. Помимо этого, в ходе работы экспедиций были собраны статистические сведения, составлены топографические описания, которые были необходимы для продвижения царских войск вглубь Казахской степи. Собранная информация о казахских жузах, касающаяся сведений о дорогах, населенных пунктах, а также геологии, почвах и растительности земель, публиковались в специальных отдельных сборниках. Надо отметить, что каждая последующая военная экспедиция в своих исследованиях опиралась на сведения предыдущих изысканий и предоставляла Российскому государству новую информацию о жизни кочевого народа Среднего жуза. Поэтому все собранные сведения в ходе экспедиций по своему содержанию были ценными для развития науки. К тому же, что было важно, материалы военно-исследовательских экспедиций, результаты их деятельности, в основном, публиковались непосредственно после окончания их работ. В связи с этим особое значение для популяризации географических знаний имела организация в 1845 году Русского географического общества, в периодических изданиях которого увидели свет ряд выдающихся работ, а также редкие, ставшие уникальными, картографические документы.
В тоже время, военно-исследовательские экспедиции имели и прикладное значение для продвижения российских войск по территории Среднего жуза и осуществления дальнейшей политики царской России по завоеванию Степи. Таким образом, это доказывает, что все военно-исследовательские экспедиции действовали в интересах правящих кругов России. Они выполнили свою основную функцию, к первой четверти XIX века у Российского государства было собрано достаточно информации о кочевом народе Казахской степи, его внутри- и внешнеполитическом положении: состоянии хозяйства и торговли, уровне развития материальной и духовной культуры, расселении и образе жизни населения, социальном расслоении, взаимоотношении с соседними народами, что позволило царскому правительству изменить политику по отношению к коренному населению Казахской степи. Об этом свидетельствует вся последующая история казахских жузов: от политики протектората Российская империя переходит к политике завоевания и полного подчинения Младшего и Среднего жузов интересам правящих кругов, начав с отмены ханской власти и введением «Устава о Сибирских киргизах» 1822 г. в Среднем жузе.
Наиболее крупными и значащими военными экспедициями для исследования Среднего жузов были под руководством поручика, подполковника И.Д. Бухгольца, генерал-майора А.И. Тевкелева, капитана И.Г. Андреева и других.
Военные российские исследователи часто бывали в Казахской степи, кто по долгу службы, кто по собственной инициативе. Некоторые из них владели разговорным казахским языком, что позволяло им глубже изучить жизнь казахского народа. В своих исследованиях военные востоковеды всесторонне исследовали жизнь казахского аула.
В первую очередь, такие исследователи как А.И. Тевкелев, П.И. Рычков, А.И. Левшин, М.И. Красовский, Л.Л. Мейер, В.В. Вельяминов-Зернов и др. рассмотрели процесс вхождения Младшего и Среднего жузов в состав Российской империи. Все востоковеды были согласны с тем, что присоединение казахских территорий к Российскому государству произошло добровольно.
Военные исследователи края, исследовавшие процесс присоединения к России, выделяли две основные причины, заставившие казахские ханов обратиться за помощью к Российскому государству.
Во-первых, внешнеполитическое положение Младшего и Среднего жузов в начале XVIII века было очень сложным, назревала угроза порабощения со стороны восточного соседа – Джунгарского ханства. В этом момент казахским ханам необходимо было принять решение – или помощь со стороны Российского государства в борьбе с джунгарами, или подчиниться Джунгарии.
Во-вторых, военные востоковеды отводили большую роль хану Младшего жуза – Абулхаиру, считая, что за обращением Абулхаир хана стояли его личные корыстные цели. При помощи Российского государства хан Абулхаир мечтал усилить свое положение, став единым ханом всего Казахского ханства.
В отличие от Младшего Средний жуз и после присоединения продолжал жить своей независимой жизнью. В этом была заслуга, по мнению военных исследователей, хана Среднего жуза Аблая. Давая характеристику Аблай хану, востоковеды отмечали его дальновидную политику, хитрый ум, что позволило ему принять двойное подданство – и российское, и китайское.
Следует отметить, что военные историки неоднозначно оценивали итоги присоединения жузов к России. С одной стороны, по мнению П.И. Рычкова, принятие присяги казахскими жузами не принесло Российскому государству никакой пользы, так как казахи не платили никаких податей и налогов, не несли никаких служб. С другой стороны, по мнению, Я.П. Гавердовского, это принесло большую пользу обеим сторонам – и казахам, которые спаслись от джунгарской угрозы, и русским, которые получили возможность торговать со среднеазиатскими странами, дальнейшее развитие получило земледелие, горные промыслы, и создать линию укрепленных военных линий вдоль границы.
В своих исследованиях военные востоковеды большое внимание уделяли социально-экономическому и культурному развитию казахского общества.
Все исследователи, без исключения, считали, что казахи вели кочевой образ жизни, во-первых, в силу природно-климатических условий Казахской степи, так как кочевой образ жизни был единственным способом выживания в таких условиях.
Основным видом хозяйства казахов было скотоводство. Овцы были определяющим видом домашнего скота, и товаром, и деньгами. Количество овец в стадах было большое, поэтому, чтобы содержать и прокормить такое количество скота, необходимо было его постоянно перегонять с места на место в поисках корма, т.е. вести опять-таки кочевой образ жизни. Помимо овец казахи разводили лошадей, коз, верблюдов, иногда коров. Они создали особый способ кормления домашнего скота, получивший название «тебеневка».
Таким образом, основу хозяйственной жизни казахского населения Среднего жуза в XVIII – середине XIX веках составляло кочевое скотоводство. Именно кочевой образ жизни был для населения степи единственным способом выживания в существовавших природно-климатических условиях. А также для того, что прокормить свои огромные стада домашнего скота казахи, по словам военных востоковедов, должны были перекочевывать с места на место в поисках лучших луговых пастбищ. Каждый казахский род имел свои постоянные места для кочевания, в Степи строго придерживались существовавших правил. Из видового состава домашнего скота военные востоковеды большое внимание уделяли овцам и лошадям, так как они составляли основу богатства любого кочевника и обеспечивали его всем необходимым в повседневной жизни.
Хлебопашество в жизни казахского народа не получило большого распространения. Это было связано с несколькими причинами. Во-первых, занятие земледелием вынуждало переходить к оседлости, что было неприемлемо для казаха, привыкшего постоянно кочевать. Во-вторых, выращивание хлеба требовало от населения применения специальных навыков, затраты труда, что также не привлекало казахов. В-третьих, заниматься хлебопашеством казахи считали для себя презрительным делом. Поэтому земледельцами становились лишь обедневшие слои населения, которые не имели возможности кочевать.
В Казахской степи, по словам военных востоковедов, получила развитие торговля в силу выгодного географического положения казахских жузов. В основном, по их мнению, развивалась внешняя торговля – с Россией и Китаем, внутренняя торговля не играла столь важной роли, так как в степи преобладало натуральное хозяйство. Главным товаром у казахов был скот, и он же выступал в качестве денежного эквивалента.
Военные исследователи пытались рассмотреть и социальную структуру казахского общества. Но в своих исследованиях этому вопросу они уделяли немного внимания. В основном, назывались два сословия – ак-суйек и кара-суйек. Каждое из этих сословий делилось на различные виды, об этом свидетельствуют труды востоковедов. Подробно они останавливались на таких сословиях, как ханы – торе, ходжа, бии, батыры. Среди простого кочевого населения также существовали различные группы. Но в целом, казахский народ – это свободный народ, поэтому его сложно заставить кому-либо подчиняться, если это вредило его личным интересам. Хотя деление на социальные страты и существовало в казахском обществе, ханы и султаны, старейшины и бии в XVIII – середине XIX вв. не имели важного политического значения.
Исследователи и путешественники, посетившие Казахскую степь в интересуемый нас период, оставили значительные по содержанию этнографические сведения. Все военные востоковеды дали описание материальной и духовной культуры казахского народа. Большое внимание было уделено быту казахского народа, в своих работах исследователи описали жилище казахов – юрту, ее строение, убранство, сделав вывод, что жилище казахов было также приспособлено к кочевому образу жизни казахов, ее легко можно было собрать и поставить на новом месте, в летнюю жару она спасала своей прохладой, а в зимнее время в ней было очень тепло. Далее исследователи изучили национальную одежду казахских мужчин и женщин, которая была удобна для верховой езды. В выборе одежды и жилища военные востоковеды отмечали разницу между богатыми и бедными людьми.
В казахском ауле существовали свои традиции, обряды. Многие исследователи Казахской степи стали непосредственными участниками проведения свадебного обряда, ритуала захоронения, обряда обрезания и др. В их трудах очень наглядно описаны данные обряды.
Что казахи исповедовали ислам, подчеркивали все востоковеды. Но, по их мнению, строгого соблюдения всех норм мусульманства никем не замечено. В душе казахи оставались суеверными, поэтому среди них пользовались спросом баксы и шаманы.
Если говорить о духовной культуре, об образованности казахов, то в этом отношении казахи, по мнению военных востоковедов, стояли на низком уровне развития. А.И. Левшин же считал, что образ жизни казахов, их нравы и религия не позволяли им быть образованными. В полемику с ним вступал Ч.Ч. Валиханов, считавший, что у казахского народа существовала своя самобытная культура, и, прежде всего, литература.
Из духовной культуры военные востоковеды выделяли устное народное творчество, выражавшееся в споре акынов, и музыкальное искусство. Из музыкальных инструментов перечислялись такие, как домбра, кобыз и сыбызгы.
В своих поэтических и музыкальных произведениях казахи прославляли подвиги своих знаменитых батыров, правителей, а также воспевали то, что видели перед своими глазами: природу, степь, горы и т.д.
Таким образом, в XVIII – середине XIX веков у казахского народа сформировалась, по мнению военных исследователей, своя самобытная культура, которая соответствовала наилучшим образом кочевому образу жизни населения Степи.
Исходя из вышесказанного, российские военные исследователи, исследуя территорию Среднего жуза, отмечали развитие у казахского народа специфичной материальной культуры, которая в наибольшей степени удовлетворяла кочевому образу жизни.
Но в то же время ими не исследовано или не обращено должного внимания на формирование и развитие духовной культуры.
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Борсукбаева А.М. Казахи Младшего и Среднего жузов в российском военном востоковедении XVIII-середины XIX веков : автореферат. дисс. … канд. ист. наук. – Караганда, 2010. – 157 с.
Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии. Последняя четверть XVIII – 60-е годы XIX в. – М.: Наука, 1980. – 150 с.
Лебедев Д.М., Есаков В.А. Русские географические открытия и исследования с древних времен до 1917 года. – М., 1971. – 307 с.
Масанов Э.А. Очерк истории этнографического изучения казахского народа в СССР. – Алма-Ата: Наука, 1966. – 322 с.
Стрелкова И.И. Валиханов. Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Изд.3. – М.: Молодая гвардия, 2004. – 296 с.
Материалы о населении Казахстана на страницах журнала «Военный сборник» и газеты «Русский инвалид» / Вопросы социально-экономической истории дореволюционного Казахстана. – Алма-Ата, 1978. – с. 42-49.
Журналы и служебные записки дипломата А.И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана (1731-1759 гг.) / Составление, транскрипция скорописи XVIII в., историографический очерк и комментарии И.В. Ерофееевой. – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – Т.III. – 352 с.
И.Г. Андреев Описание Средней орды киргиз-кайсаков. / Предисловие к изданию И.В. Ерофеевой. – Алматы: Ғылым, 1998.
15.Ерофеева И.В. Становление научной историографии Казахстана: историко-этнографические труды П.И. Рычкова и Х. Барданеса. / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.IV. – С.5-14.
16.Ерофеева И.В. Рукописное наследие поручика Я.П. Гавердовского по истории, географии и этнографии Казахской степи / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. – Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – С.5-16.
17.Сыздыкова Е.С. Российские военные и Казахстан: (Вопросы социально-политической и экономической истории Казахстана XVIII-XIX вв. в трудах офицеров Генерального штаба России). / Под редакцией доктора исторических наук, профессора Н.Е. Бекмахановой – М., 2005. – 246 с.
18.Косанбаев С.К. История становления и развития этнографии Казахстана (XVIII-XX вв.). – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – 168 с.
19.История Казахстана (с древнейших времен до наших дней): В 5 т.– Алматы: Ата мұра, 2000. – Т.3. – 768 с.
20.Андреев И.Г. Описание Средней орды киргиз-кайсаков. – Алматы: Ғылым, 1998. – 256 с.
21.Левшин А.И. Описание киргиз-кайсацких, или киргиз-казачьих, орд и степей.– СПб., 1832. – Ч. I-III. – 655 с. Текст воспроизведен по изданию: Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996
22.Киргизское родословие / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 286-305. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович
23.Следы шаманства у киргизов / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 8-36. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович.
24.О кочевках киргиз / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 321-326. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович.
25.О мусульманстве в степи / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 335-338. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович.
26.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т.1. – 329 с. www.dissercat.com › Исторические науки › Отечественная история.
27.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т. 2. – 464 с. www.prlib.ru/Pages/terr2010_4-1-2-12.aspx
28.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т. 3. – 264 с. www.prlib.ru/Pages/terr2010_4-1-2-12.aspx
29.Первые историко-этнографические описания казахских земель. XVIII век. / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.IV. – 361 с.
30.Журналы и служебные записки дипломата А.И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана (1731-1759 гг.). / История Казахстана в русских источниках XVIII-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – Т.III. – 406 с.
31.Крафт И.И. Сборник узаконений о киргизах степных областей. – Оренбург, 1898. – 532 с. Электрон. версия подготовлена Оренб. универс. науч. б-кой им. Н.К. Крупской в 2012 г. с № Б79199 - РФ. http://elibrary.orenlib.ru/
32.Азиатский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1825. – 406 с. https://ru.wikipedia.org/wiki/Азиатский_вестник
33.Сибирский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1820. – 375 с. http://towiki.ru/view.
34.Сибирский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1823. – 71 с. http://towiki.ru/view.
35..Фель С.Е. Картография России XVIII века. – М., 1960.
36.Гейнс А.К. Собрание литературных трудов.– СПб., 1897. – Т.1. – 501 с. www.nlrk.kz/data11/result/ebook_176/index.html
37.Бейсенова А. Первооткрыватели. – Алм-Ата: Жалын, 1987. – 127 с.
38.Басханов М. Русские военные востоковеды до 1917 г.: Библиографический словарь. – М.: Вост. лит., 2005. – 295 с.
39.Валиханов Ч.Ч. // Собрание сочинений: в 5 т.– Алма-Ата, 1984. – Т. 2. – 361 с..
40.Жизнь графа Сперанского. – СПб., 1861. – Т.2. – Ч. III, IV, V. – 283 с. elib.tomsk.ru/purl/1-7047/
41.Гавердовсикй В.Я. Обозрение Киргиз-кайсацкой степи. / Первые историко-этнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века. История Казахстана в русских источниках XVIII-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.V. – 428 с.
Источники:
1.Прошлое Казахстана в источниках и материалах. / Под ред. проф. Асфендиярова С.Д., проф. Кунте П.А. – 2-изд. – Алматы: Казахстан, 1997.
– 383 с.
2.Материалы о населении Казахстана на страницах журнала «Военный сборник» и газеты «Русский инвалид» / Вопросы социально-экономической истории дореволюционного Казахстана. – Алма-Ата, 1978. – с. 42-49.
3.Ерофеева И.В. Становление научной историографии Казахстана: историко-этнографические труды П.И. Рычкова и Х. Барданеса. / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.IV. – С.5-14.
4.Ерофеева И.В. Рукописное наследие поручика Я.П. Гавердовского по истории, географии и этнографии Казахской степи / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков. – Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – С.5-16.
5.Киргизское родословие / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 286-305. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,Чокан Чингисович
6.Первые историко-этнографические описания казахских земель. XVIII век. / История Казахстана в русских источниках XVI-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.IV. – 361 с.
7.Журналы и служебные записки дипломата А.И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана (1731-1759 гг.). / История Казахстана в русских источниках XVIII-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – Т.III. – 406 с.
8.Крафт И.И. Сборник узаконений о киргизах степных областей. – Оренбург, 1898. – 532 с. Электрон. версия подготовлена Оренб. универс. науч. б-кой им. Н.К. Крупской в 2012 г. с № Б79199 - РФ. http://elibrary.orenlib.ru/
9.Валиханов Ч.Ч. // Собрание сочинений: в 5 т. – Алма-Ата, 1984. - Т.1. – 350 с.
10.Валиханов Ч.Ч. Аблай. /Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – С.1-http://www.academia.edu/
11.Валиханов Ч.Ч. // Собрание сочинений: в 5 т. – Алма-Ата, 1984. Т.4. – 422 с. http://www.academia.edu/
12.Валиханов Ч.Ч. // Собрание сочинений: в 5 т.– Алма-Ата, 1984. – Т. 2. – 361 с.
13.Гавердовсикй В.Я. Обозрение Киргиз-кайсацкой степи. / Первые историко-этнографические описания казахских земель. Первая половина XIX века. История Казахстана в русских источниках XVIII-XX веков.– Алматы: Дайк-Пресс, 2007. – Т.V. – 428 с.
Специальная литература:
Борсукбаева А.М. Казахи Младшего и Среднего жузов в российском военном востоковедении XVIII-середины XIX веков : автореферат. дисс. … канд. ист. наук. – Караганда, 2010. – 157 с.
Алексеенко Н.В. Население дореволюционного Казахстана. Численность, размещение, состав. 1870-1914 гг. – Алма-Ата: Наука, 1981. – 112с.
Бекмаханова Н.Е. Формирование многонационального населения Казахстана и Северной Киргизии. Последняя четверть XVIII – 60-е годы XIX в. – М.: Наука, 1980. – 150 с.
Маслова О.А. Обзор русских путешествий и экспедиций в Среднюю Азию. В 4-х частях. – Ташкент, 1955-1971.
Лебедев Д.М., Есаков В.А. Русские географические открытия и исследования с древних времен до 1917 года. – М., 1971. – 307 с.
Гвоздецкий Н.А., Федчина В.Н., Азатьян А.А., Донцова З.Н. Русские географические исследования Кавказа и Средней Азии в XIX – начале ХХ вв. – М.: Наука, 1964. – 158 с.
Масанов Э.А. Очерк истории этнографического изучения казахского народа в СССР. – Алма-Ата: Наука, 1966. – 322 с.
Алексеенко Н.В. Хранители памяти. – Алма-Ата: Казахстан, 1988.
– 144 с.
Ерофеева И.В. Из истории изучения казахского народа в России в XVIII в. (Труды И.Г. Андреева). / Вопросы социально-экономической истории дореволюционного Казахстана. – Алма-Ата, 1978.
Журналы и служебные записки дипломата А.И. Тевкелева по истории и этнографии Казахстана (1731-1759 гг.) / Составление, транскрипция скорописи XVIII в., историографический очерк и комментарии И.В. Ерофееевой. – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – Т.III. – 352 с.
И.Г. Андреев Описание Средней орды киргиз-кайсаков. / Предисловие к изданию И.В. Ерофеевой. – Алматы: Ғылым, 1998.
Сыздыкова Е.С. Российские военные и Казахстан: (Вопросы социально-политической и экономической истории Казахстана XVIII-XIX вв. в трудах офицеров Генерального штаба России). / Под редакцией доктора исторических наук, профессора Н.Е. Бекмахановой – М., 2005. – 246 с.
Косанбаев С.К. История становления и развития этнографии Казахстана (XVIII-XX вв.). – Алматы: Дайк-Пресс, 2005. – 168 с.
14.История Казахстана (с древнейших времен до наших дней): В 5 т.– Алматы: Ата мұра, 2000. – Т.3. – 768 с.
15.Андреев И.Г. Описание Средней орды киргиз-кайсаков. – Алматы: Ғылым, 1998. – 256 с.
16.Левшин А.И. Описание киргиз-кайсацких, или киргиз-казачьих, орд и степей.– СПб., 1832. – Ч. I-III. – 655 с. Текст воспроизведен по изданию: Левшин А. И. Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей. Алматы. Санат. 1996
17.Следы шаманства у киргизов / Сочинения Шокана Шингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 8-https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Шокан_Шингисович.
18.О кочевках киргиз / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 321-326. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович.
19.О мусульманстве в степи / Сочинения Чокана Чингисовича Валиханова. – СПб.: Типография Главного Управления Уделов, 1904. – с. 335-338. https://ru.wikipedia.org/wiki/Валиханов,_Чокан_Чингисович.
20.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т.1. – 329 с. www.dissercat.com › Исторические науки › Отечественная история.
21.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т. 2. – 464 с. www.prlib.ru/Pages/terr2010_4-1-2-12.aspx
22.Красовский М.И. Материалы для географии и статистики России, собранные офицером Генерального штаба. Область Сибирских киргизов. – СПб., 1868. – Т. 3. – 264 с. www.prlib.ru/Pages/terr2010_4-1-2-12.aspx
23.Абдрахманова Б.М. История Казахстана: власть, система управления, территориальное устройство в XIX веке. - Астана, 1998г. — 137 с.
24.Фель С.Е. Картография России XVIII века. – М., 1960.
25.Гейнс А.К. Собрание литературных трудов.– СПб., 1897. – Т.1. – 501 с. www.nlrk.kz/data11/result/ebook_176/index.html
26.Бейсенова А. Первооткрыватели. – Алм-Ата: Жалын, 1987. – 127 с.
27.Жизнь графа Сперанского. – СПб., 1861. – Т.2. – Ч. III, IV, V. – 283 с. elib.tomsk.ru/purl/1-7047/
Справочная литература:
1.Стрелкова И.И. Валиханов. Жизнь замечательных людей. Серия биографий. Изд.3. – М.: Молодая гвардия, 2004. – 296 с.
2.Басханов М. Русские военные востоковеды до 1917 г.: Библиографический словарь. – М.: Вост. лит., 2005. – 295 с.
Периодическая печать:
1.Азиатский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1825. – 406 с. https://ru.wikipedia.org/wiki/Азиатский_вестник
2.Сибирский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1820. – 375 с. http://towiki.ru/view.
3.Сибирский Вестник / под редакцией Г. Спасского. – Санкт-петербург, 1823. – 71 с. http://towiki.ru/view.
Приложение АТаблица – Результаты военно-исследовательских экспедиций XVIII – середины XIX вв. по изучению Среднего жуза
Годы Руководитель экспедиции Цель и маршрут экспедиции Основные результаты
1 2 3 4
1714-
1717 Подполковник И.Д. Бухгольц Собрать сведения о
местах добычи золота
и строительство воен-
ных укреплений Основан г. Омск, составлен
«Чертеж от Табольска до
Ямышева и от Ямышева
до и Зайсана озера и до
других мест»
1718 Подполковник Ступин Основание крепости Основана крепость Семипалатная
1719- Генерал-майор Разведка золота, дойти Основана Усть-
Каменогорская крепость,
составлены две карты
1720 И.М. Лихарев до оз. Зайсан и основать
там крепость Собраны исторические,
этнографические
и экономико- географические сведения о кочевых народах
тогдашней Джунгарии,
составлены три карты
1722-
1723 Капитан
И. Унковский Разведка местоположе-
ния золота и путей,
особенно водных, соединяющих среднеазиатские
районы с Сибирью Составлен «Журнал
описания реки Иртыш»
1768 Капитан И.И.
Исленьев Плавание по Иртышу –
от Усть-Каменогорска
до Тобола Опубликован этнографический труд о
казахском
народе «Описание
Средней Орды
киргиз-кайсаков»
1782 Майор
И.Г. Андреев Военная служба в в Ямышевской, Железинской, Семипалатинской, Омской крепостях Даны краткие
орографические и гидрографические характеристики
мест путешествия
1830 Хорунжий Н.И. Потанин Путешествие по
маршруту Семипала-
тинск – Центральный
Казахстан –
Бетпак-Дала – Муюн-
кум – Чимкент Опубликованы в 1883 г.
дневники путешествий
1840-
1845 Офицер артиллерии
Г.С. Карелин. Изучение Восточного
Казахстана Опубликованы
ряд географических
трудов и воспоминаний,
ставших источником
по истории края,
жизни народов Южной
Сибири, Алтая и Киргиз-
ской степи, истории
русско-китайских отно-
шений второй половины
XIX века
1863 Генерал
И.Ф. Бабков Исследование возможностей прямого
сообщения Зайсанского
Края с Омском по
Иртышу, а также
изучение роли
р. Черный Иртыш
для развития русской
торговли с Западным
Китаем Опубликованы результаты
исследований
1855 Штабс-ротмистр
Ч.Ч. Валиханов Исследование Центрального Казахста- Опубликованы результаты
исследований
Продолжение таблицы 2 4
1 2 3 4
на, Семиречья
и Тарбагатая Источник: Борсукбаева А.М. Казахи Младшего и Среднего жузов в российском военном востоковедении XVIII-середины XIX веков : дисс. … канд. ист. наук. – Караганда, 2010. – 157 с.