Сценарий урока или внеклассного мероприятия об И.А.Крылове

«Мы не знаем, что такое Крылов»

Названием для этого сценария, посвященного жизни и творчеству великого баснописца, послужила фраза А.С.Пушкина. Действительно, несмотря на то, что с детства всем нам известны его остроумные произведения, а петербургские дети любят памятник, «дедушке Крылову», расположенный в Летнем саду, известно нам об Иване Андреевиче немного.
Замысел спектакля прост: двое ребят – Вася и Настя – оказываются ночью в библиотеке. Конечно, начинаются чудеса: они знакомятся с духом библиотеки Библосом, и перед ними проходят фигуры современников Крылова и героев его произведений.

Действующие лица: Настя, Вася, Библос, Иван Сергеевич Тургенев, Вигель, Николай Иванович Греч, Николай Иванович Гнедич, Лев Андреевич Крылов, Михаил Илларионович Кутузов, Ворона, Курица, Дуб, Тростинка, духи из «почты духов» (Дальновид, Световид, Буристон), чтецы.

На сцене стол, на котором лежат книги, декорации – изображение книжных полок в библиотеке. Темно. Звучит классическая музыка, подходящая к эпохе. Мы использовали вальс Грибоедова. Загораются два электрических фонарика и из-под стола вылезают мальчик и девочка. Они оглядываются, фонарики высвечивают книжные полки и книги на столе. Музыка смолкает.
ВАСЯ: Вот здорово! Нас никто не заметил, и мы здесь одни.
НАСТЯ: А мне жутко. Нет никого. Одни только книги
ВАСЯ: Всегда мечтал оказаться ночью в библиотеке, хотя бы в нашей школьной. Мне кажется, что по ночам книжные герои оживают, они беседуют между собой, спорят

Снова звучит музыка. Эта мелодия, исполненная на музыкальном инструменте (Флейта? Скрипка? Пианино? – зависит от возможностей учеников) или в магнитофонной записи, будет сопровождать появление каждого нового лица. В данном случае на сцене появляется фигура в темном плаще. После последующих двух реплик музыка смолкает и загорается свет.

НАСТЯ: Ой, кто вы?
БИБЛОС: Я здешний Библос!
ВАСЯ: Кто-кто? Наш библиотекарь, Нина Васильевна, уже ушла.
БИБЛОС: Я дух этой библиотеки.
НАСТЯ: Дорогой Библос, а что вы здесь делаете?
БИБЛОС: Я хранитель книг и добрый друг всех постоянных читателей, вроде вас.
И я даже знаю, зачем вы пришли сюда.
ВАСЯ: И зачем же мы пришли?
БИБЛОС (Васе): Вы хотите подлиже познакомиться с Иваном Андреевичем Крыловым.
НАСТЯ (перебивает): Ну, вот еще! Басни у него, конечно, смешные, ничего. Но сам он – толстый, неряшливый, сонный – совсем неинтересен!

Звучит музыка и на сцене появляется новая фигура, вальяжно садится в кресло. Это Иван Сергеевич Тургенев. Никакого портретного сходства мы, естественно, не добивались при исполнении ролей исторических лиц – иначе получается смешно. Единственное требование – строгий темный костюм и ботинки , а то Тургенев или Гнедич в джинсах и в кроссовках явно «не смотрятся».

ТУРГЕНЕВ: Мое почтение, милая барышня. Да, именно таким я и помню Ивана Андреевича Крылова.
НАСТЯ: Здравствуйте. Но кто вы?
ТУРГЕНЕВ: Разрешите представиться. Русский писатель Тургенев. Иван Сергеевич.
ВАСЯ: Это вы написали «Дворянское гнездо» и там, где про Базарова «Отцы и дети»?
НАСТЯ: «Записки охотника» и эту «Му-му»?
ТУРГЕНЕВ: Конечно, я. Но когда я был молод и еще не создал всех своих знаменитых романов, которыми будет зачитываться молодежь моего времени, я видел Крылова в доме князя Одоевского. Это была наша единственная встреча, и я позже написал о ней в своих воспоминаниях. Хотите, зачитаю?
ВАСЯ: Конечно! (Отходя к краю сцены говорит в зал) Ну и ну! Живой Тургенев! Круто!
НАСТЯ (Подсаживаясь поближе к Тургеневу) Почитайте, пожалуйста.
ТУРГЕНЕВ (открывает одну из лежащих на столе книг): Вот, нашел! (читает)
«Он просидел часа три с лишком неподвижно, между двумя окнами – и хоть бы слово промолвил! На нем был старый поношенный фрак, белый шейный платок, сапоги с кисточкой облегали его тучные ноги. Он опирался руками на колени и даже не поворачивал своей колоссальной, тяжелой и величавой головы, только глаза его изредка двигались под нависшими бровями. Нельзя было понять: что он, слушает ли и на ус себе мотает, или просто так сидит и «существует»? Ни сонливости, ни внимания на этом обширном, прямо русском лице, – а только ума палата, да заматерелая лень, да по временам что-то лукавое, словно хочет наружу выступить и не может – или не хочет – пробиться сквозь старческий жир Хозяин наконец попросил его пожаловать к ужину. «Поросеночек под хреном для вас приготовлен, Иван Андреевич», – заметил он хлопотливо и как бы выполняя неизбежный долг. Крылов посмотрел на него не то приветливо, не то насмешливо. «Так-таки непременно поросенок?» – казалось, внутренне промолвил он. Грузно встал и, грузно шаркая ногами, пошел занять свое место за столом».

НАСТЯ: Ну, что я говорила? Тучный, ленивый – и вообще обжора! Фу!
ТУРГЕНЕВ: Не торопитесь судить, барышня! Великая французская певица, Полина Виардо-Гарсиа, примерно в это же время приезжавшая в Петербург и с величайшим успехом выступавшая перед русской публикой, провела с Крыловым несколько часов в кабинете его друга – ректора Университета Плетнева. Она беседовала с Иваном Андреевичем о музыке и рассказывала мне потом, что редко ей доводилось встречать столь блистательного, остроумного и живого собеседника.
БИБЛОС: А уж мнению Полины Виардо можно доверять. Блистательная была женщина, талантливая, умная
ТУРГЕНЕВ: Я думаю, что мне с Крыловым просто не повезло: я видел его на званом вечере, а на людях редко кто бывает собой в полной мере.

Звучит музыка и вбегает новый герой, очень торопливый и раздраженный. Это Вигель.

ВИГЕЛЬ: Не вам одним, великим писателям, доводилось вести записи друг о друге. Вас-то все цитируют, а я, между прочим, гораздо лучше знал Ивана Андреевича и даже жил с ним некоторое время под одной гостеприимной крышей.
ВАСЯ: А вы, простите, кто?
БИБЛОС: Позвольте представить вам господина Вигеля, сына киевского обер-коменданта. Он воспитывался в доме князя Голицына. В это же время жил у Голицыных и Крылов. Он давал уроки русского языка детям.
ВИГЕЛЬ: Вот именно, я его ученик, и я написал о нем! Вот. (берет со стола книгу, читает)
«В ненастное время пернатые певцы скрываются в густые леса. Деревню и дом князя Голицына избрал тогда убежищем один весьма мохнатый певец, известный чудесными дарованиями. Я назвал его певцом мохнатым потому, что в поступи его и манерах, в росте и дородстве, равно как и в слоге, есть нечто медвежье: та же сила, та же спокойная угрюмость при неуклюжестве, та же смышленость, затейливость и ловкость Он находился у нас в качестве приятного собеседника и весьма умного человека, а о сочинениях его никто, даже он сам, ничего не говорил. Мне это доселе непонятно я не подозревал, что каждый день вижу человека, коего творения печатаются, играются на сцене и почитаются всеми просвещенными людьми России».
ВАСЯ: А действительно, почему знаменитый баснописец не вспоминал тогда о своей литературной деятельности?
ВИГЕЛЬ: Баснописец? Нет, он не написал тогда еще ни одной басни. Комедии, трагедии, оперные либретто выходили из-под его пера. Это знать надо! (удаляется с гордым видом)
БИБЛОС: Да, уже в 15 лет Крылов написал комедию «Кофейница». Она, правда, не была поставлена на сцене, но книготорговец Брейткопф взял ее как основу либретто своей оперы. Брейткопф пробовал в то время стать композитором. Опера так и не состоялась, но Крылов получил первый гонорар, и немалый. Любопытно, что этот гонорар он предпочел получить не деньгами, а книгами Мольера, Расина и Буало, которые были в книжной лавке Брейткопфа.
НАСТЯ: Крылов был драматургом? Вот уж не знала!
БИБЛОС: И журналистом. В 1789 году вся просвещенная публика столицы зачитывалась новым журналом, который назывался очень витиевато: «Почта духов или Ученая, нравственная и критическая переписка арабского философа Маликульмулька с водяными, воздушными и подземными духами».
ВАСЯ: С какими еще духами?
БИБЛОС: Например, с гномами Зором и Буристоном, с сильфами Дальновидом и Световидом, или с Астаротом Да вот и они сами.

Звучит музыка. Для духов хорошо выбрать что-нибудь необычное. У нас звучала домбра. Музыкальные фрагменты вставляются после каждой реплики духов – так легче воспринимать их слова. Духи предстают в плащах разного цвета. Сильфы – в светлых, гном – в более темном.

ДАЛЬНОВИД: «Какой смертный, следующий путем истины, не возгнушается тех гнусных страстей и пороков, коими свет преисполнен» Об этом я, сильф Дальновид, рассуждал в своем письме, опубликованном Иваном Андреевичем Крыловым в первом номере журнала.

СВЕТОВИД: «Поверхность земного шара удручается множеством людей, коих бытие как для них самих, так и для общества совершенно бесполезно и кои не только не вменяют в бесчестье слыть тунеядцами, но по странному своему предубеждению почитают праздность, презрение наук и невежество наилучшими доказательствами превосходства человеческого». Об этом я, сильф Световид, писал во втором номере «Почты духов».

БУРИСТОН: А в майском номере я, гном Буристон, писал о разговоре с одним бедным сочинителем, намекая на то, что без покровительства имеющего власть и деньги человека писатель долго не протянет.

ДАЛЬНОВИД: А я даже заявил в одном из своих писем, что львы и тигры менее причиняли зла людям, нежели некоторые государи и императоры. Это было очень смело.

БУРИСТОН: Почти единственным автором журнала и отцом нашим был Иван Андреевич Крылов.

СВЕТОВИД: Наш создатель не боялся даже спорить с императрицей Екатериной Второй. Например, вопреки ее мнению, он утверждал, что мизантропы приносят обществу большую пользу. Этот спор возник при обсуждении комедии Мольера «Мизантроп», но вышел далеко за рамки ее сюжета.

ДАЛЬНОВИД: От имени нашего собрата, сильфа Выспреслава, Крылов дерзнул намекнуть, что правление Екатерины Великой не вечно и что престол ждет Павла Первого, на которого общество возлагает большие надежды.

БУРИСТОН: В конце концов столь смелый журнал закончил свое существование. В последнем номере волшебник Маликульмульк писал о молодом человеке, который вступает в свет «не быв никому подвластен, и не познав еще ни обмана, ни злобы людей, всех искренне любит, будучи уверен, что ему тем же и отвечают». Только горький опыт приучает его впредь не допускать такой доверчивости и чистосердечия. Это были слова Крылова о самом себе.

Под звуки музыки духи улетают за кулисы.

БИБЛОС: Да, тревожные были времена. 1789 год. Революция во Франции. Не удивительно, что «Почту духов» прикрыли. Слишком смело. Слишком несвоевременно с точки зрения цензуры. А в 1790 году выходит «Путешествие из Петербурга в Москву» Александра Радищева
НАСТЯ: И что Крылов? Он был знаком с Радищевым? Он поддерживал его идеи?
БИБЛОС: Далеко не все. Иван Андреевич считал, что жизнь изменится к лучшему не через кровавый бунт, не через революцию, а через всеобщее нравственное воспитание Но Радищева он пытался спасти, считая, что выпуск такой книги в такое время – это отважный порыв честного гражданина, готового ради истины даже на смерть, и достойного уважения.
ВАСЯ: Что же он сделал?
БИБЛОС: Представьте, Крылов написал хвалебную оду императрице и приложил все усилия, чтобы она прочитала ее до подписания приговора Радищеву.

В углу сцены появляется чтец.
ЧТЕЦ:
О сколь блаженны те державы,
Где, к подданным храня любовь,
Монархи в том лишь ищут славы,
Чтоб, как свою, щадить их кровь!

БИБЛОС: В оде говорилось о венценосной читательнице, которая строга, но милостлива. Такой прием – поучение монарху под видом восхваления – очень часто использовали поэты эпохи классицизма. Можно вспомнить и Ломоносова, и Державина. Крылов идет тем же путем.

ЧТЕЦ:
Врагов, жалея, поражает.
Когда суд правый обнажает
Разящий злобу меч ее,
Во гневе молниями блещет,
Ее десница громы мещет,
Но в сердце милость у нее.
БИБЛОС: Таких конкретно связанных с непосредственными событиями од Екатерина еще не читала. Конечно, не только ода Крылова повлияла на ее решение. Мир, подписанный со Швецией, позволял сделать красивый жест и объявить амнистию преступникам. Смертная казнь была заменена Радищеву ссылкой в Сибирь.
НАСТЯ: Да, Крылов совершил дерзкий и мудрый поступок. Это очень хитрый ход. А сколько лет было тогда Ивану Андреевичу?
ЧТЕЦ: Ему шел только 22-й год. В это время он писал о себе:
Чинов я пышных не искал,
И счастья в том не полагал,
Чтоб в низком важничать народе.
В прихожих ползать не ходил,
Мне чин один лишь лестен был,
Который я ношу в природе –
Чин человека.

ВАСЯ: Екатерина Вторая называла Радищева «бунтовщиком хуже Пугачева». А как Крылов относился к предводителю крестьянского восстания?

БИБЛОС: Этого я не скажу точно. Бунтов он не любил. Послушайте лучше такую историю.
ЧТЕЦ: (начинает слегка нараспев, потом темп ускоряется) В Яике служил помощником коменданта крепости офицер. Звали его Андреем Прохоровичем. Он давно должен был получить чин капитана, но в силу какого-то постоянного невезения повышение все откладывалось. Началась пугачевщина. Горели дворянские усадьбы. Яик был осажден. И в это время молодая жена Андрея Прохоровича, Мария Алексеевна, не слушая ничьих уговоров, берет пятилетнего сына и едет с ним из-под Оренбурга в Яик, чтобы быть рядом с мужем. Кибитка попадает в буран. Но страшнее всех стихий была встреча с отрядом пугачевцев в маленьком селе, где путники остановились на ночлег. Спасло их то, что Машу хозяева избы представили как свою родственницу. Иначе жене царского офицера и даже его малолетнему сынишке пришлось бы распрощаться с жизнью.
НАСТЯ: Но эта история очень похожа на «Капитанскую дочку» Пушкина!
ВАСЯ: Ага, мы и сочинение недавно по ней писали.
БИБЛОС: Так ведь Крылов и Пушкин были хорошо знакомы, встречались, беседовали. Не удивительно, что пожилой баснописец рассказал юному поэту этот сюжет, воспоминания своей матери. Через несколько лет, сильно измененной, эта история вплетется в основу знаменитой повести Пушкина.

Звучит музыка. Возможно, фрагмент из Свиридова к «Метели». Входит новый персонаж. Это Николай Иванович Греч. За ним почти сразу появляется еще одно лицо – Лев Андреевич Крылов.

ГРЕЧ: Что-то у вас Крылов совсем святого напоминать стал. А я, Николай Иванович Греч, между прочим, видный журналист и писатель своего времени, утверждаю, что был он грешный человек, чревоугодник и игрок.
НАСТЯ: Картежник?
ГРЕЧ: Не только. И рулетку уважал. Лет десять, пожалуй, только и делал, что ходил по игорным домам, выигрывая и проигрывая громадные суммы, иногда равные целым состояниям.
ЛЕВ КРЫЛОВ: Как вам не стыдно, господин Греч? Тятенька совсем не такой. Да, иногда играл. Но всегда помогал мне добрым словом. И денежно тоже. Он меня на ноги поставил, человеком сделал.
ГРЕЧ: Тятенька? Насколько мне известно, у Ивана Андреевича не было ни жены, ни детей, ни даже сколько-нибудь серьезных романов.
ЛЕВ: Я его младший брат, Лев Андреевич Крылов. Наш батюшка умер, когда я был еще младенцем. Матушка после переезда в Петербург заболела чахоткой и угасла. Мне было тогда 11 лет, а Ванечке 16.С тех пор брат заменил мне отца. Он всегда был взрослым и сильным. Вот послушайте его стихи:
Средь нужды, нищеты и горя,
Как средь бунтующего моря,
Я взрос от самых юных дней –
И днесь от бедства не избавлен,
Как лист иссохший, я оставлен
Среди ярящихся огней
ГРЕЧ: И все же он был страстным игроком, хотя, возможно, просто «душа его, скучая и бездействуя, требовала ощущений».
ВАСЯ: А почему же «бездействуя»?
ГРЕЧ: Так ведь после истории с «Почтой духов» и Радищевым Крылов имел приватный разговор с императрицей. О чем говорили – тайна, но потом Иван Андреевич решил скрыться из столицы и исчезнуть из литературы. Он уехал в провинцию, скитался, какое-то время жил у Голицына, играл на скрипке в любительских квартетах, давал уроки русского языка дворянским недорослям Он затаился, чтобы сохранить жизнь и свободу.

Звучит музыка. На сцену выходят Дуб, Тростинка и чтец-ведущий. Они разыгрывают по ролям басню Крылова «Дуб и трость», читая слова на приглушенной музыке. После их ухода музыка смолкает.

ГРЕЧ: Да, скрыться, приникнуть к земле было самым мудрым решением в его положении. Но иногда читателям не нравится мораль этой басни – молодость ищет героев, склонна к безрассудству А он склонился и пережидал годы.
ЛЕВ: Это все ради меня! Он всегда беспокоился за меня, болезненного, тихого, так похожего на нашего отца Не мог он геройствовать, чувствуя такую ответственность. Брат пережил меня на несколько лет. (уходит)
ГРЕЧ: Да, зато у Ивана Андреевича здоровье было отменное, несмотря на его тучность. После возвращения в Петербург он долгие годы жил близ Марсова поля, и можно было видеть, как он ежедневно купался в канале, отделяющем этот плац от Летнего сада. В ноябрьские морозные утра он разбивал тонкий лед, бултыхнувшись в воду всем своим тяжелым телом.

Звучит музыка, появляется Н.И.Гнедич.
ГНЕДИЧ: А со мной он побился об заклад, что выучит греческий язык. Я не верил. Для человека, которому перевалило за 50, такое немыслимо. И что вы думаете? Через некоторое время он уже читал со мной «Илиаду» и даже советовал, как лучше перевести ту или иную мысль великого Гомера. Это ли не доказательство юной силы его ума и натуры?
ВАСЯ (Насте): Ты узнала, это же «Гнедич-поэт, переводчик слепого Гомера»! Вот это да!
ГНЕДИЧ: Мне всегда казалось, что его лень и сонливость напускные. Удобно было, прикинувшись дремлющим, уклониться от нежелательного разговора или не участвовать в пустой светской болтовне, молча наблюдать людские страсти. А потом появлялась новая басня, показывающая, насколько прозорлив и остер на язык этот «сонный старик».
ГРЕЧ: Я тоже так думаю. (Греч и Гнедич уходят)
НАСТЯ: Ивана Андреевича часто называют «дедушка Крылов». Вот и памятник в Летнем саду, где он сидит в окружении героев своих басен, так же именуют. А откуда пошло это прозвище?
БИБЛОС: Ну, баснями он занялся после десятилетнего молчания, после жизни в провинции и поездки по Лифляндии и Курляндии в качестве секретаря опального князя Голицына. Лишь после смерти не только Екатерины Второй, но и Павла Первого, он решился вновь объявиться в столице. Ему по-прежнему хотелось говорить правду. И для этого басни с их «эзоповым языком» казались ему наиболее приемлемым жанром.

Звучит музыка. Военный марш. Появляется М.И.Кутузов.
КУТУЗОВ: Позвольте, но по поводу «дедушки» лучше всех могу рассказать я.
НАСТЯ (Васе): Кто этот одноглазый старик?
ВАСЯ: Ты что? Это же Кутузов!
НАСТЯ: Ой, извините, Михаил Илларионович!..
КУТУЗОВ. Точно так. Он самый. С Иваном Андреевичем наше знакомство было, к сожалению поздним и лишь заочным. Однажды, в 1812 году, когда мы уже вытесняли французов с русской земли, а точнее, после сражения под Красным, я получил пакет с письмом от некоего литератора Крылова. Там же была его новая басня.
ВАСЯ: Знаю, знаю! Это «Волк на псарне»!
КУТУЗОВ: Верно, но перебивать старших юнцам непозволительно. Басня так понравилась мне, что я прочитал ее во время смотра солдатам, так сказать, для поднятия боевого духа.
НАСТЯ: И что же дальше?
КУТУЗОВ: А дальше, нетерпеливая барышня, солдатушки, которым басня тоже очень понравилась, решили, что ее автор – мой старый друг. Меня же они давно по-родственному называли не только отцом – как своего командира, – но и дедушкой. Так и Крылова, которому было тогда только лишь немного за сорок лет, тоже прозвали дедушкой. Вот ведь как бывает (уходит)

Звучит музыка, шумная, громкая.
НАСТЯ: Кто там гремит?
БИБЛОС: А это спешат сюда герои еще одной басни Крылова, связанной с войной 1812 года. Это басня называется «Ворона и курица».

Появляются ребята, исполняющие роли Вороны (с большим клювом), Курицы(с гребешком на голове) и Ведущего.
Они по ролям разыгрывают басню, потом уходят.

БИБЛОС: Басня отвечала на вопрос, мучивший всех москвичей – уезжать или оставаться, когда Наполеон войдет в Москву. Начало басни – не традиционная мораль, а прямое выступление в защиту тактики Кутузова, которую тогда не все понимали.
НАСТЯ: Да, сложную жизнь прожил дедушка Крылов. Но в конце он познал настоящую славу. Как пышно было отпраздновано в начале 1838 года пятидесятилетие его литературной деятельности!

Бравурная музыка, туш.

БИБЛОС: Да, но правительство особенно настаивало на помпезности этого праздника только для того, чтобы заглушить память о совсем иной дате. Ведь год назад был убит Пушкин Иван Андреевич не мог этого не понимать. После торжественного обеда Крылов разорил врученный ему лавровый венок, раздав всем присутствующим по листочку, как бы делясь славой.
НАСТЯ: Вы думаете, он этим жестом хотел сказать, что делится славой?
БИБЛОС: Мало кто понял, что это скрытое оскорбление, ведь славу баснописца разделяют в первую очередь его герои – алчные волки, льстивые лисицы, ослы и обезьяны
ВАСЯ: А может, он хотел намекнуть на другой венок? Помните?
И прежний сняв венок, они венец терновый,
Увитый лаврами, надели на него,
Но иглы тайные сурово
Язвили светлое чело
БИБЛОС: Вы проницательны, молодой человек. Мудрый Крылов мог намекнуть собравшимся литераторам на тернистый путь настоящего писателя. Помните об этом. А нам пора прощаться. До свидания, юные друзья. (уходит)
НАСТЯ: Куда же он?
ВАСЯ: Время! Восьмой час. Скоро школу откроют. Ох и подремлем мы с тобой сегодня на алгебре, Настя!
НАСТЯ: Не хуже, чем дедушка Крылов на светских вечерах.

Под музыку на поклон выходят все участники представления.









13PAGE 15


13PAGE 14815




15