Специфика колонизационной политики Российской империи на территориях Сибири и Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века


Специфика колонизационной политики Российской империи на территориях Сибири и Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века
Оглавление
Введение……………………………………………………………………..
Глава 1. Колонизационно-миграционная политика как один из аспектов внутренней политики Российской Империи во второй половине XIX – начале XX века ………………………………………...
Глава 2. Специфика колонизационной политики Российской империи на территории Сибири во второй половине XIX – начале XX века………………………………………………………………………
2.1 Колонизационная политика России в Сибири во второй половине XIX – начале XX века: этапы и направления……………
2.2 Развитие колонизации и ее результаты в Сибири во второй половине XIX – начале XX века……………………………………..
Глава 3. Специфика колонизационной политики Российской империи на территории Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века……………………………………………………………
3.1 Колонизационная политика России на Дальнем Востоке во второй половине XIX – начале XX века: этапы и направления……
3.2 Развитие колонизации и ее результаты на Дальнем Востоке во второй половине XIX – начале XX века. ……………………………
Заключение………………………………………………………………….
Список использованных источников и литературы…………………..
3
18
29
29
37
41
41
50
56
60

Введение
Актуальность исследования. История Российского государства неотделима от изучения процессов государственного становления. Без учета их роли и места ни одно широкое историческое исследование не может претендовать на полноту и завершенность. Одним из основных компонентов государственного строительства было складывание государственной территории (единого административно-управленческого, податного, оборонительного и хозяйственного пространства). Колонизационная политика и колонизационные процессы во второй половине XIX-начале XX века являлись одними из важнейших процессов становления государственной территории Российской империи. Колонизационные процессы совершенно незаслуженно относят к рядовым объектам исторического познания. Отчасти это продиктовано недостаточным осмыслением самого феномена колонизации, а, стало быть, и неспособностью увидеть в нем важную для исторического познания метафору. Данная тема представляет сегодня не только научный, но, также общественный и политический интерес. Колонизация южных и восточных территорий оставила глубокий след в истории нашего многонационального государства. Данная тема является актуальной и с точки зрения изучения российской государственности, характера взаимоотношений государства и общества, так как в колонизации России высока роль государства. В связи с этим можно утверждать, что ее изучение и объективная оценка имеют как научную, так и общественную значимость и актуальность.
Историография.
Основным объектом нашего историографического обзора стали работы, отражающие аграрно-политические и государственно-административные мероприятия Российского правительства в пореформенный период. В данном историографическом обзоре мы рассматриваем два направления историографии: общероссийскую и зарубежную. В общероссийской историографии проблемы можно выделить три этапа: первый – досоветская историография (1861-1917), второй – советская историография (20-е – 80-е гг.), третий – постсоветская историография – с начала 1990-х годов.
Широкое обсуждение в литературе правительственной переселенческой политики началось главным образом после издания закона 1889 года.
Специальному исследованию досоветская историография переселенческого движения в Сибирь подверглась в работах Л.М. Горюшкина. В статье и монографии Л.М. Горюшкина дан анализ всех важнейших аспектов дореволюционной историографии переселенческого движения за Урал. В своей статье автор проанализировал точки зрения исследователей периода капитализма (М.И. Соколов, Н.Я. Новомбергский, М.Н. Боголепов), по одному из вопросов темы – переселенческой политики царского правительства в Сибири в конце Х1Х – начала ХХ в.в. Предметом внимания были проявления административного произвола, недостатки в системе управления сибирскими крестьянами, наиболее грубые и отсталые элементы податной политики.
Также историография данного периода исследуется А.В. Минжуренко. Он обстоятельно анализирует работы различных авторов по данной теме, в частности, работы Я.Ф. Ставровского, П.А. Столыпина, А. Богдановского, Н. Новомбергского и других. В результате исследования А.В. Минжуренко приходит к выводу, что досоветская литература не позволяет осмыслить суть переселенческой политики царизма, так как «не было выдвинуто объективных оценок политики, писали об отдельных явных пороках переселенческой политики правительства».
Одной из первых крупных работ данного направления является «Отчет статс-секретаря Куломзина по поездке в Сибирь для ознакомления с положением переселенческого дела», опубликованный в 1896 году.
А.Н. Куломзин в своем отчете затронул большое число вопросов переселенческого движения и политики. Обследовав деятельность местных правительственных органов по организации переселения крестьян, он высказал замечания практически по всем составляющим переселенческой политике и ее осуществлению, начиная от способов получения крестьянами сведений о Сибири. Выдача разрешений на переселение, перевозка переселенцев, водворение, выдача ссуд новоселам и другие вопросы были освещены в отчете А.Н. Куломзина. Он пишет о необходимости регламентации переселенческого движения, чтобы поток новоселов соответствовал размерам заготовленного земельного фонда и чтобы переселенцы направлялись в те районы, которые бы соответствовали по своим географическим и природным характеристикам районам выхода крестьян. А.Н. Куломзин осуждал действия правительства по водворению в Сибири самовольных переселенцев.
В книге «Колонизация Сибири в связи с общим переселенческим вопросом», изданной в 1900 году Комитетом Сибирской железной дороги, подход к оценке переселенческой политики заметно изменился. В 1896 году был издан новый закон о порядке переселений, который, хотя и не привел к действительно свободному переселению, но снял некоторые ограничения. Наметился отход от прежней политики запрещений и жестких ограничений, а это позволило высказаться немного более откровенно о причинах предыдущей запретной политики. Комитет Сибирской железной дороги, заинтересованный в скорейшем заселении полосы вдоль магистрали, был сторонником большей свободы переселений. Поэтому в книге говорилось, что «с избытком покрыть громадные израсходованные на сооружение дороги суммы» можно было «лишь при условии целесоответственного воздействия государства на расселение по Сибири и на дальнейшее устройство в этом крае непрерывно притекающих из-за Урала колонизационных элементов».
Я.Ф. Ставровский в своей книге, написанной в соавторстве с В.В. Алексеевым, называл господствующее направление правительственной переселенческой политики после реформы 1861 года «отрицательно-сдерживательным». К такому отношению к переселению, писал он, «правительство было побуждаемо опасениями отлива рабочих рук из центральной России и развития вредного для народной жизни бродяжничества».
Законы 80-х годов носили, считал Я.Ф. Ставровский, «весьма стеснительный характер» и по существу все же относились к переселению отрицательно. Создание в декабре 1892 года Комитета Сибирской железной дороги Я.Ф. Ставровский называл поворотным моментом в переселенческой политике. В целом авторы книги поддерживались столыпинского курса и в качестве условий, которые могут оправдать возлагаемые на него надежды, называли «значительную материальную поддержку имеющих нужду в переселении и устранение всех стесняющих его условий».
В работах А.А. Кауфмана – исследователя переселенческого вопроса в Сибири – рассматриваются основные этапы эволюции переселенческой политики правительства. В 80-е г.г. ХIХ в. и после издания закона 1889 г. политика, по мнению А.А. Кауфмана, носила двойственный характер: не разрешали переселяться свободно, но беспрепятственно наделяли землей в Сибири тех крестьян, которые, все же, переселились. С 1892 года с момента учреждения Комитета Сибирской железной дороги, политика правительственных органов получает скорее положительную оценку автора работ. Если в запрете переселений в прежние годы А.А. Кауфман увидел защиту интересов помещиков, опасавшихся ухода в Сибирь крестьян-арендаторов, то после 1892 года он считал, что правительство «искренне желало широко развить переселения в Сибирь … не менее искренне желало хозяйственного преуспевания переселенцев».
В целом А.А. Кауфман выступал против переселений за Урал крестьянства Европейской России, считая это не выходом из аграрного кризиса. Повышение интенсивности ведения хозяйства в центре страны, по его мнению, было единственным способом решения проблемы.
Таким образом, в дореволюционной литературе не была дана правильная научная оценка переселенческой политики Российского правительства. Главная цель работ дореволюционной историографии – оправдать аграрные акции российского правительства, замаскировать социальный характер тех или иных мероприятий.
Только в советской историографии проблемы, берущей начало с работ В.И. Ленина, были научно разработаны вопросы истории переселенческой политики Российского правительства в период капитализма.
Ощутимый вклад в изучение переселенческой политики Российского правительства внесли В.Г. Чернуха, Г.М. Дейч, З.Я. Березняк. Они исследовали экономические стороны жизни и деятельности российского крестьянства в связи с возникновением аграрного кризиса и созывом в 1902 г. Особого совещания о нуждах сельскохозяйственной промышленности. Данными авторами был проанализирован и введен в научный оборот обширный пласт неопубликованных ранее материалов Особого совещания, содержавших подробную информацию о фактическом положении дел в аграрной политике Российского государства.
Негативные, в целом, оценки переселенческой политики правительства в период 1861 – 1906 г.г., данные в трудах Е.М. Брусникина, И.А. Асалханова, А.П. Бородавкина, Г.Х. Рабиновича, Л.Г. Сухотиной, Г.П. Жидкова, полагавших, что деятельность властей, направленная на заселение Сибири, отличалась хаотичностью и непоследовательностью, были скорректированы в 1970-80-е гг.
Изучением переселенческой политики царского правительства в этот период занимался Б.В. Тихонов. В своей статье он останавливается на узловых вопросах, которые слабее отражены в исторической литературе. По мнению автора, российское правительство неспособно правильно оценить последствия распоряжений и своевременно предвидеть существенные изменения динамики переселенческого движения.
Царское правительство опасалось утратить контроль над движением переселенцев. Изменение переселенческой политики в 1896 – 1897 гг. многие крестьяне восприняли как призыв к переселению, так как рухнула надежда на прирезку помещичьей земли. Царизм опасался также, что измученные, разоренные переселенцы перенесут недовольство существующим строем и аграрными отношениями из Европейской России в Сибирь.
Основными причинами провала переселенческой политики российского правительства, по мнению Б.В. Тихонова, являются громадный колонизационный фонд России, который оставался недоступным для освоения, полная неспособность правительства рационально использовать для освоения окраин сибирскую железную дорогу и авантюризм переселенческой политики.
В конце 80-х гг. заметно активизировалось изучение аграрной и переселенческой политики Российского правительства в Сибири в пореформенный период: доказана ее существенная роль в развитии сибирской деревни, выявлены ее основные направления, много сделано по проблеме периодизации, введено в научный оборот большое количество новых источников.
С начала 90-х г.г. до настоящего времени данная тема остается также актуальной среди отечественных историков.
Многосторонний анализ аграрной политики царизма дан И.В. Островским. В монографии он характеризует переселенческую политику по отношению к крестьянам – старожилам и переселенцам, проживавшим на государственных и кабинетских землях Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской губерний, а также Забайкальской области. Также автор рассмотрел и некоторые направления политики самодержавия по отношению к сибирским аборигенам.
Автор делит переселенческую политику в период империализма на два этапа. На первом произошли некоторые улучшения в организации переселенческого дела: было разрешено льготное переселение, новоселам стали отводиться специальные участки, ввод в эксплуатацию Сибирской железной дороги облегчил перевозку переселенцев. Не смотря на это переселенческое движение не получило большого размаха.
На втором этапе была разработана новая программа переселений крестьян, но в рамках столыпинской аграрной реформы она только усилила буржуазные тенденции в переселенческой политике. Это проявилось в ослаблении регламентации переселений, свободе ходачества.
Крупный вклад в изучение темы сделал П.П. Вибе. В своих работах он анализирует различные аспекты переселения крестьян Европейской России в Тобольскую губернию во второй половине ХIХ – начале ХХ вв. В них П.П. Вибе пишет о причинах миграции населения, факторах, которые влияют на нее, политических мероприятиях, проводимых Российским правительством, динамике и масштабах переселенческого движения на примере Тобольской губернии.
Большой интерес для изучения проблемы представляют работы М.К. Чуркина, особенно его монография «Переселения крестьян черноземного центра Европейской России в Западную Сибирь во второй половине XIX – начале ХХ в.в.». В данном исследовании внимание автора сфокусировано на крестьянстве четырех земледельческих губерниях – Воронежской, Тамбовской, Курской и Орловской, которые составили основную часть переселенческого движения за Урал.
Автор детально исследует организационные принципы функционирования крестьянских хозяйств - потенциальных переселенцев из губерний Европейской России; степень и значимость влияния природно-географического фактора на сельскохозяйственные процессы в деревне; переселенческое движение в Западную Сибирь в оценках и решениях Российского правительства; особенности обустройства и адаптации мигрантов в Западную Сибирь.
С начала 1880-х г.г. государство предприняло ряд мер по приданию хаотическому народному движению за Урал форм колонизационного освоения. М.К. Чуркин подчеркивает двойственность правительственной политики в переселенческом деле. «С одной стороны, предоставление освобожденному крестьянству возможности переселения в Сибирь разовьет среди них вредную подвижность и бродяжничество, с другой – оказывая переселенцам лишь некоторое содействие, правительство предоставляет им действовать на собственный страх и риск». Это также говорит об отсутствии четкой и целенаправленной программы организации переселений в сибирские губернии. На втором этапе Российское правительство придало переселенческому движению более или менее стройную, системную организацию.
В одной из своих статей М.К. Чуркин рассматривает проблему государственно-административной политики в контексте переселенческого движения в Сибирь. В этой работе предпринимается попытка поставить вопрос о соотношении государственной деятельности по организации переселения и понимании крестьянством своего места и степени свободы в этом процессе. Автор, характеризуя соотношение государственно-административной и крестьянской парадигм в области переселений в Сибирь на протяжении длительного исторического отрезка, констатирует их независимый самодостаточный характер. Взаимной обособленности участников переселенческого движения способствовали «длительные колебания в правительственных кругах, опасения всплеска переселенческой активности крестьянства, игнорирование властью некоторых ментальных особенностей населения». Оформились две независимые друг от друга стороны, участвующие в переселении: государство, пытавшееся применительно к сиюминутным условиям запретить или разрешить переселенческое движение, и крестьянская масса, полагавшаяся в принятии решений о переселении чаще всего на недостоверные источники информации. Все это в конечном итоге привело к глобальным диспропорциям в колонизационном процессе.
Аспекты западной историографии XX века, касающиеся подходов к изучению сибирской колонизации конца XVI – XIX века раскрыты в статье Д.А. Ананьева. В данной статье описаны подходы и теории многих зарубежных ученых (Г.Ф. Миллер, Б. Дмитришин, А. Вуд, Ф. Голдер, Р. Кернер, Б.Самнер и др.). Одни исследователи называли колонизацию Сибири «цивилизационной и христианизирующей мерой»; другие – «собиранием русских земель»; третьи – «выходом к морю».
Первый историк сибирской колонизации Г. Ф. Миллер был автором идеи о решающей роли государства в завоевании и заселении Сибири. Это наталкивает нас именно на рассмотрение вопроса колонизационной политики, как некоторой системной меры заселения восточных территорий страны.
Сравнивая колонизационные процессы в Европе с колонизацией Сибири и Дальнего Востока, западные исследователи не ставили знака равенства между Россией и Европой и предпочитали говорить о «русификации» колоний так возникла концепция «русской восточной экспансии». Авторы этой концепции также полагали, что государство играло наиболее значимую роль в колонизации Сибири и Дальнего Востока.
В целом изучение англо- и германоязычной историографии Сибири, по мнению Д.А. Ананьева, позволяет выделить три основных этапа в развитии западного сибиреведения в XX в. Первый этап охватывает временной отрезок с начала XX в. до 1930-х гг., когда произошел переход от описательной литературы к профессиональным историческим исследованиям. Ведущей фигурой на данном этапе стал американский историк Ф. Голдер. Однако в его деятельности переплетались противоположные тенденции. С одной стороны, Ф. Голдер первым в западной историографии осветил многие вопросы истории Сибири, собрал и обработал обширный архивный материал. С другой стороны, его подход к анализу источников был избирательным, что отмечалось даже западными историографами. В итоге выводы, сделанные им, вполне соответствовали господствовавшим в западном обществе представлениям об имперских, колонизаторских устремлениях России в Азии и Тихоокеанском регионе.
Содержанием следующего этапа, охватывавшего 1930–1970-е гг., стала деятельность представителей Калифорнийской школы – историков, работавших в Калифорнийском университете, а также их последователей.
Итогом двух первых этапов развития западного сибиреведения стало оформление основных историографических направлений, двух подходов к изучению «русской восточной экспансии», которые были связаны с именами.
Ф. Голдера и Р. Кернера и сохраняли свое влияние в течение всего XX в. Главное различие этих подходов заключалось в той роли, которую исследователи отводили политическому фактору, – роли правительства в процессе колонизации, содержанию правительственной политики, ее основных целей. В отличие от Ф. Голдера, писавшего о ведущей роли государства на всех этапах и направлениях сибирской колонизации, последователи Р. Кернера стремились пересмотреть устаревшие концепции и наряду с политическими выявить социально-экономические факторы сибирской колонизации.
Третий этап в развитии западного сибиреведения начался в 1980-х гг. Основанием для его выделения служат внешние критерии – появление новых специализированных организационных структур, нацеленных на изучение сибирской истории, развитие международных связей историков, расширение проблематики их работ. Принципиально новых теоретических подходов к изучению истории колонизации предложено не было, но данный период был отмечен попытками осмысления накопленного историографического опыта, что позволило охарактеризовать основные концепции западных исследователей, изучавших различные проблемы сибирской истории.
В спорах историков камнем преткновения стал вопрос о роли правительства в освоении Сибири, о последовательности правительственной политики в отношении восточных колоний. В ходе дискуссии пытались определить сущность территориальной экспансии России, объяснить причины устойчивости ее позиций в Сибири и на Дальнем Востоке.
Таким образом, в результате изысканий по вопросу переселенческой политики Российского государства в Сибири и Дальнем Востоке в конце ХIХ – начале ХХ в.в. был накоплен обширный фактический и статистический материал о причинах и динамике переселенческого движения, аграрно-политических мероприятиях проводимых правительством и их итогах.
Объект исследования: колонизационная политика Российской империи во второй половине XIX-начале XX века.
Предмет исследования: специфика колонизационной политики Российской империи на территориях Сибири и Дальнего Востока во второй половине XIX-начале XX века.
Цель исследования: выявить специфику, сходства и отличия колонизационной политики Российской империи на территориях Сибири и Дальнего востока во второй половине XIX –начале XX века, а также определить её значимость для этих территорий.
Задачи:
Проанализировать роль и место внутренней политики Российской империи во второй половине XIX – начале XX века в вопросе сопровождения и регулирования колонизационно-миграционных процессов.
Выявить этапы и направления колонизационной политики Российской империи в Сибири во второй половине XIX – начале XX века.
Изучить этапы и направления политики колонизации Дальнего Востока Российской империей во второй половине XIX – начале XX века.
Рассмотреть соотношение между целями и результатами переселенческой политики Российского правительства, исследовать ее влияние на развитие Сибири и Дальнего востока.
Хронологические рамки исследования охватывают временной промежуток с конца XIX по начало XX века. Именно в этот период колонизационные процессы в Российской империи характеризуются наибольшей активностью.
Территориальные рамки, которыми ограничены пределы рассмотрения исследуемых нами процессов, весьма широки и охватывают 2 региона: Сибирь (Западную и Восточную), Дальний Восток (Амурская и Приморская области).
Источниковая база исследования представлена преимущественно научными трудами: справочные и документальные издания, монографии, статьи в научных журналах и сборниках, материалы конференций, авторефераты диссертаций. Эти источники позволяют показать разработанность той или иной темы ученым сообществом.
Поскольку предметом исследования является политика, то на ведущее место среди исторических материалов выдвигаются документы официального делопроизводства. Наиболее обобщенной формой выражения отношений между государством и крестьянством выступали законы, в которых политика правительства выражалась непосредственно.
Основу крестьянского законодательства в 1861 – 1906 гг. составляло «Общее положение о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости». В контексте переселенческого движения на восточные окраины страны данное «Положение» содержало четкие указания на обстоятельства, делавшие возможным выход крестьянина из общины, распродажу имущества, переход в другие общества и сословия. Опубликование и распространение данного законодательного акта определило стратегию правительства по организации переселенческих и аграрно-административных мероприятий.
С 80-х гг. ХIХ в. начинает структурироваться переселенческое законодательство. Во временных правилах, переселенческих законах и правительственных циркулярах оговаривалась ответственность, возлагаемая на переселенца, льготы, полагавшиеся крестьянам, принципы землепользования в Сибири и фискальные отношения с центральными и региональными учреждениями, фиксировался денежный ценз, при соответствии которому прошение о переселении могло быть принято к рассмотрению.
Ценнейшим источником нашей работы является первый переселенческий закон 1889 г. под названием «Правила о переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли», который появился вслед за Временными правилами 1881 г. Данный закон был призван регулировать весь комплекс отношений, возникающих при переселениях. В нем впервые переселения признавались «народной потребностью». Хотя закон 1889 г. и касался наиболее существенных аспектов переселенческого дела, а именно, вопроса о разрешении переселений, о водворении переселенцев на новых местах, о льготах, на которые они могли рассчитывать и т. д., тем не менее, он представлял собой по существу программу действий, каждый пункт которой нуждался в подробной разработке.
Обильный и разносторонний материал по аграрной и переселенческой политике представлен в нормативных актах 1906 – 1909 гг., регламентирующие процесс переселений: «Правила о переселении на казенные земли» (1906 г.); «Положение о поземельном устройстве крестьян и инородцев, водворившихся в губерниях Тобольской, Томской, Енисейской и Иркутской на казенных землях» (1906 г.); закон от 25 августа 1906 г. о податных льготах переселенцам; указ от 19 сентября 1906 г. о передаче земель Алтайского горного округа под переселенческие участки; закон от 15 мая 1908 г. о переселении в Нерчинский округ; закон от 19 апреля 1909 г. о порядке выдачи ссуд на общеполезные надобности переселенцев.
Теоретической и методологической основой исследования служат цивилизационный подход, принцип историзма, научной объективности и системности, а также сравнительно-исторический и описательный методы.
Структура исследования традиционна: введение; три главы; заключение; список использованной литературы.
Во введении обоснованы актуальность темы, научная значимость работы, определены цель и задачи, хронологические и территориальные рамки исследования, показана степень изученности темы.
В первой главе прослеживаются колонизационно-миграционные процессы во внутренней политике Российской Империи во второй половине XIX – начале XX века.
Во второй главе мы рассматриваем специфику колонизационной политики Российской империи на территории Сибири во второй половине XIX – начале XX века.
В третьей главе мы рассматриваем специфику колонизационной политики Российской империи на территории Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века
В заключении содержатся общие выводы, обобщенное изложение основных проблем, авторская оценка работы с точки зрения решения задач.

Глава 1. Колонизационно-миграционная политика как один из аспектов внутренней политики Российской Империи во второй половине XIX – начале XX века
Колонизация России русским племенем совершалась на всем протяжении русской истории и составляет одну из самых характерных черт ее. Древнейший период Колонизации освещен слишком скудно источниками. Археология и лингвистика начинают в последнее время бросать некоторый свет на вопросы доисторической Колонизации, но эти науки далеко еще не достигли законченных результатов.
Комплекс проблем связанных с понятием «колонизация» традиционно привлекает внимание исследователей. Исследовательский интерес обусловил и стимулировал попытки теоретического определения исторической парадигмы Российской империи в свете геостратегических интересов и планов ее политического и экономического развития.
Колонизация - это процесс освоения и заселения слаборазвитых территорий в эпоху становления и развития капиталистического способа производства. Иногда термином «колонизация» называются процессы заселения малоосвоенных территорий в докапиталистических формациях, кроме того, в первые годы советской власти заселение восточных районов страны рассматривалось как колонизация.
Колонизация — процесс заселения и освоения малозаселенных и слаборазвитых окраинных земель (так называемая «внутренняя колонизация», которая в основном была характерна для России), захват и освоение чужих земель, как правило, далеко за пределами своего государства (так называемая «внешняя колонизация», проводимая в прошлом многими развитыми странами мира: выделяют испанский, английский и другие типы колонизации).
Дореволюционные исследователи переселенческого движения много внимания уделяли анализу понятия «колонизация», но научного определения капиталистической колонизации не дали. Так А.А. Кауфман согласился с определением, данным немецкими и французскими социологами: «колонизация – это способ развития человечества, распространяющий культуру по лицу земли».
По К. Марксу, колония в политико-экономическом смысле предполагает наличие незанятых, свободных земель, легкодоступных переселенцам. В этом смысле южные и восточные окраины дореволюционной России В.И. Ленин называл колониями, так как они представляли собой незаселенные или не вполне заселенные, не вполне вовлеченные в земледельческую культуру земли.
Рассматривая эти и подобные определения колонизации, можно заметить за кажущимися различиями одну общую черту: все они носят внеисторический характер. В таком понимании колонизация – это и переселение народов в античном мире, и передвижение народов в Киевской Руси, и колонизация восточных районов во второй половине XIX в., и, наконец, заселение новых территорий в советские годы. Но эти процессы коренным образом отличаются, ибо они совершаются в различных социально-исторических условиях.  Взгляды авторов рассмотренных определений колеблются от прямой апологетики мероприятий по ограблению населения отсталых окраин, до утопий о цивилизаторской  миссии мероприятий в деле культурного развития этих окраин.
Рассматривая теоретические аспекты колонизации, известный исследователь переселенческого движения И.Л. Ямзин писал: «Итак, под колонизацией нужно понимать процесс заселения и использования производительных сил недонаселённых и экономически недоразвитых территорий значительными массами людей, эмигрирующих из более густо населённых областей».
Несмотря на различия определений, почти все дореволюционные авторы сходились в том, что «переселение есть акт частной жизни, а колонизация – государственной». Таким образом, исследователи дореволюционного периода рассматривали колонизацию как процесс заселения, свойственный любой исторической обстановке; процесс переселений из густозаселённых районов в места, где нет населения или его мало и оно плохо приспособлено к условиям жизни; процесс государственный; мероприятия, направленные на развитие производительных сил.
Однако можно отметить и различия в подходах к определению понятий колонизация и переселения. Колонизация, как явление, с одной стороны смешивается с такими понятиями как переселение и расселение, а с другой стороны с колонианизмом.
Дореволюционная Россия служит классическим примером аграрной страны со свойственными ей разнообразными аграрными формами, поэтому и колонизация в России носила преимущественно аграрный характер. «История России есть история страны, которая колонизируется», – так писал В.О. Ключевский об истории Российского государства. На протяжении трёх с лишним столетий, прошедших от проникновения в Сибирь до Октябрьской революции (дореволюционный период), разные народы активно расселялись на российской территории, только на юг европейской России переселилось 11 млн. человек. Особенно интенсивно поток переселенцев возрос во второй половине XIX в. – начале XX в., когда заселялись Сибирь и Дальний Восток, что было связано с ростом капиталистической промышленности и процессами колонизации окраин.
Основной путь колонизации в России – переселения. Переселенческое движение прошло по пути казённой колонизации, промышленной, торговой и земледельческой (крестьянской) колонизации.
Главный побудительный мотив к переселению – «малоземелие во всех его видах». «Крестьянину мало земли: 1) если при отсутствии заработков и земель, которые можно было бы снимать по сходной цене в аренду, он не может со своего надела получить достаточно дохода, чтобы прокормить семью; 2) мало, если рабочих сил в семье больше, чем их требуется для обработки надела; 3) мало, если на собственной земле он не находит возможности вложить имеющийся у него капитал в дело, напр., путём усиления скотоводства».
Кроме того, некоторые исследователи выдвигают другие причины: «...боязнь малоземелия...», «погоня за дешёвым простором в полевом хозяйстве, который всегда составлял идеал русского хозяйства». По мнению большинства, «главная причина переселений – стремление массы крестьян найти выгодное приложение своим рабочим силам на вольной мирской земле».
Российская имперская экспансия представляет довольно своеобразный процесс. Для более всестороннего изучения этого своеобразия используем два термина, в принципе известных каждому, но нам нужно будет уточнить их смысл. Есть понятие «колониальное освоение» территории и есть понятие “военная колонизация”. Под первым подразумевают спонтанно текущий процесс расселения по какому-то региону пришлого населения. Причины, порождающие этот процесс, могут быть сколь угодно разнообразны. Освоение новых территорий обитания также может иметь самый разный характер: от «ползучей» , многопоколенной миграции до военных вторжений и «захвата земли с бою». Важно то, что это естественно протекающий процесс.
Под понятием «военная колонизация» понимают захват чужих территорий как результат осознанной государственной политики. Последняя проводится не для расширения ареала собственного проживания некой нации (хотя и это может попутно происходить), а для обогащения верхних слоев социальной иерархии метрополии. Отсюда и особый «режим использования» захваченных территорий: пришлое население не столько там живет, сколько эксплуатирует их, принуждая к этому же коренных жителей, иногда силой, иногда экономическими мерами, путем неравноценного обмена. Но вот что интересно: колонизация как государственная политика в истории России со времен Ивана Грозного сопровождается спонтанным же «отливом» русского населения на новые территории. И переселенцы не столько эксплуатируют местное население в пользу метрополии, сколько просто там живут. Присоединение и освоение новых земель позволяло удалять из центральных районов демографические излишки населения.
Колонизационным процессам отводилось особое место в становлении российской государственности. Колонизация, непрерывное продвижение русского населения на восток, хозяйственное освоение им новых земель рассматривались историками-государственниками как мощный стимул централизаторских устремлений московских князей и царей и одновременно как фактор, придававший своеобразные формы организации государственной власти. При этом акцент делался на преимущественно мирные формы колонизации, не сопровождавшиеся массовым уничтожением коренного населения. Скорее, напротив: колонизация способствовала хозяйственному и культурному прогрессу коренного населения.
Наиболее заметными выразителями такого течения среди профессиональных историков можно считать Д.П. Щапова и В.И. Семевского.
С именем первого из них связано выдвижение оригинальной концепции децентрализаторской роли народной колонизации в русской истории, известной как «земско-областная теория».
По мнению А.П. Щапова, формирование России как целостности происходило в результате последовательных волн стихийной народной колонизации, каждая из которых сопровождалась созданием отдельной территории (области), население и образ жизни которой в силу главным образом особых местных природных условий отличались от соседних областей. Центральная же власть стремилась к унификации всех этих территорий, ограничению прав и возможностей народа, тяготеющего к построению в своих областях тех отношений, которые в наибольшей степени соответствовали их местным условиям. Таким образом, в трактовке А.П. Щапова русская история представляла собой процесс борьбы центральной власти и отдельных областей, в котором центральная власть выражала консервирующее эксплуататорское начало, а области — прогрессивное народное начало.
Позднее А.П. Щапов значительно модернизировал свою концепцию в радикально-позитивистском духе, выдвинув так называемое физико-антропологическое объяснение колонизации, в котором решающее место отводилось природным обстоятельствам и тому влиянию, которое они оказывали на умственную и эмоциональную деятельность жителей разных территорий. Географический и этнографический факторы тем самым превращались в естественноисторическую основу, на которой базировалась подлинная народная история России.
Оригинальное толкование русскому колониализму в рамках концепции универсализма дал Н.А. Бердяев. Им отмечено, что господствующим принципом в становлении всех известных в прошлом универсалистских образований (Римского, Византийского, Турецкого и др.) являлось завоевание. Колониальные империи (Британская, Голландская и др.) формировались не только при помощи завоевания, но и коммерции. По его мнению, «географическое положение России было таково, что русский народ принужден, был к созданию огромного государства. На русских равнинах неизбежно должен был сложиться великий Востоко-Запад, объединенное и организованное целое». Но в отличие от других универсальных полиэтнических образований Россия, на взгляд Н.А. Бердяева, имеет свой, отличный от общеевропейской традиции, путь на основе «своих ценностей». В самом деле, российская экспансия практически синхронна западноевропейской, но историческая традиция отлична от нее. Последняя была вызвана зарождением капитализма и вылилась в Великие географические открытия. Ермак, Хабаров, Дежнев и другие наши землепроходцы также вполне сознательно отправлялись за пределы изведанного мира, и за ними следовали волны переселенцев.
А.В. Ремнёв в работе «К вопросу о политической мотивации колонизационных процессов XIX — начала XX века» указывал, что российские политики ясно сознавали, что не все имперские окраины одинаково податливы обрусительной политике, что существуют объективные препятствия для социокультурной и конфессиональной ассимиляции. Для укрепления имперских земель необходимо помимо решения военных и административных задач создать необходимую критическую массу русского населения, которое и станет демографической опорой государственной целостности. Русское население на окраинах становилось проводником и заложником имперской политики.
Таким образом, важнейшую роль в российском империостроительстве должны были сыграть не столько военные и чиновники, сколько мирные крестьяне-переселенцы. Это была сознательная политическая установка. Председатель Комитета министров Н. Х. Бунге в своем политическом завещании в 1895 г. указывал на русскую колонизацию как на способ, по примеру США и Германии, стереть племенные различия: «Ослабление расовых особенностей окраин может быть достигнуто только привлечением в окраину коренного русского населения, но и это средство может быть надежным только в том случае, если это привлеченное коренное население не усвоит себе языка, обычаев окраин, место того, чтобы туда принести свое».
М. К. Любавский в «Обзоре истории русской колонизации» определял прочность вхождения той или иной территории в состав Российского государства в соответствии с успехами русской колонизации, и, прежде всего, крестьянской.
Таким образом, вольно или невольно, крестьянская колонизация становилась важным компонентом имперской политики, а крестьянин самым эффективным проводником имперской политики. По замыслу российских имперских политиков, именно крестьяне и должны создать скрепляющие конструкции имперского пространства.
Переселенческое движение из центральных губерний и хозяйственное освоение огромных районов Сибири, Дальнего Востока, Северного Кавказа особенно усилились в XIX в., продолжались и в начале XX в., приобретая всё более капиталистический характер. Таким образом, развитие капитализма вглубь приводило и к распространению его вширь путём дальнейшей колонизации.

Выводы по главе I
Понятие «колонизация» привлекало и привлекает к себе внимание многих исследователей процесса становления и расширения геополитических и экономических границ России на протяжении нескольких веков. Это связано с исключительной ролью колонизационных процессов в Сибири и на Дальнем Востоке в плане укрепления государственных границ и политического статуса Российской Империи в указанных регионах.
В исторической литературе встречается довольно много определений понятий «колонизация» и «переселения». Здесь мы согласны с точкой зрения дореволюционных авторов о том, что переселение есть акт частной жизни, а колонизация – государственной. Наиболее подходящее, на наш взгляд, определение колонизации в аспекте рассматриваемой проблемы дал И.Л. Ямзин. Под колонизацией он понимал «процесс заселения и использования производительных сил недонаселённых и экономически недоразвитых территорий значительными массами людей, эмигрирующих из более густо населённых областей».Именно в этом определении прослеживается такая отличительная особенность российской колонизационной политики, как заселение территорий внутри страны преимущественно мирным путем, без насилия и порабощения местного населения.
Существенно отличалась в этом плане колониальная политика ряда европейских государств, основанная на военном вторжении в колонизуемые территории Востока, Америки, Африки. Война была неотъемлемой частью европейской колониальной политики. Колонии использовались как сырьевые источники, а местное население - как рабочая сила по добыче и производству сырья. Вместе с тем население европейских колоний составляли, как правило, местное население и военные, в то время как российские колонии заселялись исключительно гражданами Российской Империи, которые трудились и обустраивали свой быт наравне с местным населением, находясь, поначалу, в более сложных материальных условиях.
Таким образом, можно сказать, что переселенческое движение и переселенческая политика имеют многовековые традиции. Наиболее быстрыми темпами крестьянское переселенческое движение осуществлялось в пореформенный период, особенно с 1896 по 1913 годы. Активизация переселенческого дела в этот период была связана с необходимостью решения ряда экономических, социальных и военно-политических задач, стоящих перед государством. Прежде всего, это решение земельного вопроса и большой плотности населения в центральной России. Заселение восточных территорий способствовало укреплению государственных границ с Китаем, поскольку опасность мирного захвата пограничных территорий была довольно высока.
2.Колонизационная политика Российской империи на территории Сибири во второй половине XIX – начале XX века
2.1 Колонизационная политика России в Сибири во второй половине XIX – начале XX века: этапы и направления
В XIX - начале XX века российский имперский проект, предусматривая постепенное поглощение имперским ядром (прежде всего за счет крестьянской колонизации и развития коммуникаций) Сибири и Дальнего Востока, выдвигал на первый план не экономические (экономический эффект ожидали лишь в отдаленном будущем), а политические задачи. Это был сложный и длительный процесс превращения сибирских и дальневосточных территорий в Россию, процесс, в котором сочетались тенденции империостроительства и нациостроительства. С установлением новых государственных границ имперская политика не завершается, а только начинается, переходя в фазу длительного процесса интеграции новых территорий и народов в общеимперское пространство.
Колонизационная политика правительства в Сибири со времен реформы 1861 года пережила три этапа. Первый (с 1861 до 1889 г.) характеризовался полным запрещением переселений, за исключением особых разрешений на заселение Алтайского края. Второй (с 1889 до 1906 г.) отмечен разрешением переселений и установлением контроля над ними. В это время выразителем новых взглядов на переселенческую политику стал Комитет Сибирской железной дороги, учрежденный для решения вспомогательных вопросов, связанных с ее постройкой. Планировалось заселение местностей, прилегавших к железной дороге. В 1896 г. при Министерстве внутренних дел было создано Переселенческое управление для непосредственного руководства переселением, учрежден денежный фонд. Третий этап (с 1906 г.) — правительственная организация переселений в годы аграрной реформы П. А. Столыпина как средство разрешения аграрного кризиса в европейской части страны. Этот этап продолжался до начала первой мировой войны.
Стратегия переселенческой политики царского правительства в XIX веке трансформировалась от запретительной через разрешительную к поощрительной. В 1881г. утверждаются «Временные правила для переселения», которые вводили разрешительный принцип переселения для всех лиц сельского состояния. 13 июля 1889 г. высочайше утверждаются «правила о переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли». Этот законодательный акт общего содержания в 1890г. распространяется на Алтайский округ Кабинета, а в 1892г. - на Восточную Сибирь. Параллельно с этим шла разработка нормативного акта о сибирском землеустройстве, которая завершилась 23 мая 1896г. утверждением императором Николаем II соответствующего закона, на основании которого производилось поземельное устройство на территории Томской, Тобольской, Енисейской и Иркутской губерний до 1917г. Как верно заметил А. А. Храмков, «другие законы были лишь развитием закона от 23 мая 1896г.»
Заселение Сибири во второй половине XIX и в начале XX в. все теснее увязывается правительством с разрешением крестьянского вопроса в центре страны. Это убедительно подтверждают события 60-80-х гг. XIX в., когда правительство фактически закрыло наиболее доступные сибирские губернии для переселения.
Наиболее привлекательными для переселенцев были Тобольская и Томская губернии. Здесь было очень много свободной земли, пригодной для хлебопашества. Сибирь привлекала также большим количеством озёр и рек богатых разной рыбой, богатыми лесами, где водится много пушных и диких зверей, охота на которых может вполне прокормить человека. Помимо этого Сибирь богата горами, где имеются залежи золота, серебра и других металлов.
Стимулирование крестьянской миграции в Сибирь в условиях роста аграрного перенаселения в Европейской России вело к резкому росту количества переселяющихся. Так, число проследовавших в регион в 1885-1905 гг. составило 1,5 млн. человек (по 7 тыс. в год); за 1906-1910 гг. равнялось 2,5 млн., а в 1911-1913 гг., уменьшившись два раза, достигло 302,4 тыс. человек в год. В 1908 г. переселенческий поток достиг максимальной отметки в 644777 человек, в то время как число возвратившихся составило 45 102 чел. Ни до, ни после страна не знала таких масштабов организованной миграции, потребовавшей существенного напряжения усилий правительственных органов и приведшей, наряду с естественным приростом, к удвоению численности населения Сибири с 1897 по 1916 гг. (с 5,8 до 11,0 млн. чел.).
По своей масштабности, степени воздействия и последствиям массовую крестьянскую миграцию в Сибирь конца XIX - начала ХХ в. и производимое одновременно с этим землеустройство можно квалифицировать как переселенческую революцию. Ее основными качественными составляющими стали: кардинальное изменение отношения правительства от запрещения и ограничения к поощрению и организации; унификация землепользования всех категорий сельского населения (старожилов, новоселов и аборигенов); быстрое развитие рыночных отношений в сельском хозяйстве, оформление аграрной специализации территории; резкий рост численности сельского населения, его социальная дифференциация, нарастание напряженности и противостояния между старожилами и новоселами, российскими крестьянами и коренными жителями, эскалация противостояния властям всего сельского социума региона; инновации в культурной сфере, хозяйственной деятельности, образе жизни селян.
В целом 1880-е годы можно считать подготовительным этапом массовой колонизации, развернувшейся в 90-х гг. XIX в. – начале XX в. В это время государство создает специальную структуру государственных учреждений, в том числе и местного уровня, задача которых заключалась в изучении колонизационной вместимости территорий, образовании переселенческих участков (переселенческие отряды и партии), в ведении систематического учета (регистрационные пункты в Челябинске и Тюмени) и т. д.
Новые тенденции в колонизационной политике стали постепенно проявляться с конца 80-х - начала 90-х гг. XIX в. Очередной переселенческий закон от 13 июля 1889 г. «О добровольном переселении сельских обывателей и мещан на казенные земли» значительно расширил возможности потенциальных переселенцев (освобождение от обязанности брать увольнительные приговоры от общества, уплачивать недоимки, ссуда на продовольствие и обсеменение полей), что вызвало своего рода переселенческий бум.
Действие этого закона было ограничено уже в 1892 г. Более долговременные последствия имело создание в 1891 г. Комитета Сибирской железной дороги и выработанные им новые принципы переселенческого движения. Прежде всего было официально признано, что процессы переселения безвредны для экономического развития Центральной России из-за высокого прироста там населения (до 1,5 млн. в год). С другой стороны, переселение было признано необходимым для окраин в целях «распространения и упрочения русской народности», а потому самовольное движение не должно было тормозиться административными преследованиями.
Многим приходилось возвращаться обратно на родину. Обратные переселенцы составляли от 2 до 10%, хотя доля окончательно водворившихся хозяйств увеличилась в 7 раз по сравнению с предшествующими периодами. Основную массу переселенцев дали Центральный, Малороссийский, Новороссийский, Белорусский, Волжский и Юго-Западный районы, на долю которых приходилось 92% всего вновь прибывшего населения.
Еще одним направлением правительственной политики по отношению к региону в рассматриваемое время являлось его включение в общеимперское пространство и ликвидация определенной специфики в системе управления, самоуправления, социально-экономическом развитии, правовом поле, позволявшем сибирским областникам говорить о колониальном положении Сибири в составе российского государства.
В самом конце XIX в. на сибирские территории распространяется судебная реформа.
3 апреля 1905 г. в рескрипте Николая II иркутскому генерал-губернатору графу П.П. Кутайсову признается необходимость введения земства на восточных окраинах империи. Тем не менее, подготовленный и принятый 3-й Государственной думой соответствующий законопроект отклоняется Государственным советом 5 мая 1912 г.
Объясняя причину случившегося, одна из иркутских газет замечала: «Частного поместного землевладения в Восточной Сибири нет. Значит и земского самоуправления Государственный Совет восточносибирским губерниям не даст - не даст даже в тех урезанных формах, которые установлены положением 1890 г.»
8 августа 1915 г. сибирская парламентская группа в 4-й Государственной думе собрала под законодательным предложением, в основном повторяющим отклоненный в 1912 г. законопроект, 72 подписи. Резко против него выступили представители МВД. Названное ведомство предложило свой проект о земском самоуправлении в Тобольской и Томской губерниях, с одновременным созданием Алтайской губернии.
Земские учреждения предлагалось ввести только в районах массового расселения русского крестьянства, исключая северные уезды. Самоуправление не распространялось на три станицы Сибирского казачьего войска (11 тыс. жителей) в Бийском и Змеиногорском уездах.
Проект МВД предлагал передать в ведение планируемых земских учреждений, помимо перечисленных в Положении 1890 г., вопросов экономических (развитие зернового хозяйства), транспортного строительства и страхования.
Особенность сибирского земства усматривалась в переносе центра тяжести в организации его из губернии в уезды, в силу территориальной протяженности последних. Вместо трехкуриальной системы представительства в европейских губерниях.
В Западной Сибири предусматривалось установить «по одному избирательному собранию и по одному избирательному съезду, включив в таковые, по принадлежности, также арендаторов скотоводческих участков, а равно не участвующих в волостных сходах лиц, коим отведены казенные земельные участки в порядке правил о переселениях».
Органы самоуправления ставились под жесткий контроль местной администрации. В частности, в уездном земском собрании председательствовал руководитель уездного съезда крестьянских начальников, а в состав губернского собрания по должности автоматически входили председатели всех уездных съездов крестьянских начальников, управляющий казенной палатой, управляющий отделением Крестьянского банка, чиновник переселенческого управления, представитель Министерства земледелия, директор народных училищ, представитель Министерства путей сообщения.
Таким образом, проект МВД от 22 декабря 1916 г. предусматривал образование земских учреждений только в земледельческих районах Западной Сибири. Он носил консервативный характер и в сильно ухудшенном варианте повторял Положение 1890 г., делая ставку на зажиточную часть местного социума.
Так, законопроектом устанавливался лимит на получение избирательных прав в 300-475 десятин земли или 15 тыс. рублей обложенного земским сбором имущества, в то время как проект 72-х депутатов Государственной думы от 8 августа 1915 г. предусматривал установление этого соотношения в пределах 7,5 тыс. рублей и 80-150 десятин.
При этом нужно иметь ввиду, что проведение выборов земских гласных по министерскому проекту предполагалось провести только во второй половине 1918 г., а реально собрания и управы должны были развернуть деятельность не ранее 1919 г. Таким образом, самодержавие явно запаздывало с процессом инкорпорации Сибири в общероссийское (имперское) пространство.
Крестьянская колонизация сознательно воспринималось как необходимое дополнение военной экспансии. Имперские власти стремились параллельно с военной службой организовать переселенческую службу. «Вслед за военным занятием страны, - отмечал известный имперский публицист Ф.М. Уманец, - должно идти занятие культурно-этнографическое. Русская соха и борона должны обязательно следовать за русскими знаменами и точно также как горы Кавказа и пески Средней Азии не остановили русского солдата, они не должны останавливать русского переселенца».Уманец ставит рядом в решении этой исторической миссии России меч и плуг.
Принципиально меняется политика самодержавия по отношению к аборигенным этносам региона. На практике «господствовал стереотип, что только та земля может считаться истинно русской, где прошел плуг русского пахаря».Поэтому будущее «инородцев» виделось в переводе их на оседлость, приобщении к православию, западному образу жизни, унификации управления ими по образу русских поселенцев.
Таким образом, период с 1861 по 1906 гг. стал первым опытом организации массовых народных миграций в Сибирь, не связанных с непосредственной военной угрозой или исправительно-карательными нуждами. В соответствии с ситуацией правительственные органы объективно оказались поставлены в условия разработки такого варианта переселенческой политики, который был бы свободен от репрессивных способов ее реализации.
Можно также сказать, что переселенческая политика Российской Империи на территории Сибири трансформировалась от запретительной, через разрешительную к поощрительной. Об этом свидетельствуют этапы колонизационной политики в сибирском регионе. На первом этапе (1861-1889 гг.) всяческое переселение полностью запрещалось государством, лишь за исключением особых случаев переселения в Алтайский край. Второй этап (1889-1906 гг.) характеризуется разрешением переселений в Сибирь, однако устанавливается контроль над переселениями. В этот период при Министерстве внутренних дел было создано Переселенческое управление для непосредственного руководства переселением, учрежден денежный фонд. На третьем этапе (с 1906 г.) осуществляется правительственная организация переселений в годы аграрной реформы П. А. Столыпина как средство разрешения аграрного кризиса в европейской части страны. Этот этап продолжался до начала первой мировой войны

2.2 Развитие колонизации и ее результаты в Сибири во второй половине XIX – начале XX века
В.В. Кирьяков отмечает, что главной причиной, побуждающей крестьян к переселению, является малоземелье. Поэтому в Сибирь едут преимущественно или вконец разорившиеся или стоящие на грани разорения крестьяне и гонит их туда стремление поправить свое положение.
Масштабы переселенческого движения в период 1906-1908 гг. превзошли самые смелые ожидания русских ученых-аграриев, которые, определяя дальнейшие перспективы, пытались сопоставить уровень обезземеливания русских крестьян с колонизационной емкостью сибирского региона. После войны и отмены запретительных мер в 1906 г. приток переселенцев составил 220 тыс., в 1907 г. - 383 тыс., не считая 136 тыс. ходоков, а в 1908 г. был достигнут максимум - 700 тыс. человек. После 1910 г. и до начала Первой мировой войны ежегодное число переселенцев колебалось в пределах 250-300 тыс. человек. Всего с 1907 по 1914 г. только в Сибирь переселилось свыше 2,5 млн. крестьян. Очевидно, что подобные масштабы переселения не соответствовали реальным возможностям местной администрации обустроить всех вновь прибывших. О проблемах, связанных с всё более увеличивающейся массой переселенцев, пишет П.А. Столыпин «Небывалый подъем переселения за последние годы привел к тому, что правительственная организация не поспевала за ростом переселенческого дела. Хотя кредиты переселенческой сметы и увеличились за последние пять лет в пять раз, с 5 до 25 миллионов рублей, а число местных переселенческих служащих возросло с 800 человек до 3 тысяч, все же и этих сил не хватало. Не успевали всем отводить участки, строить дороги, колодцы, врачебно-продовольственные пункты. Для того, чтобы перевозить переселенцев без задержек и скопления их в узловых станциях, пришлось установить стеснительные очереди перевозки. И все же половина переселенцев шла вне установленных рамок, на авось, не в очередь, по дорогому тарифу, не заручившись землей, не имея на руках переселенческих документов. Таких неустроенных «самовольных», сильно осложнивших все планы перевозки переселенцев и водворения их в Сибири, набралось теперь за Уралом около 700 тысяч душ; они живут здесь в качестве арендаторов и рабочих на землях старожилов и других переселенцев, получивших установленные наделы, но положение их крайне тяжелое».
Для организации работы церкви и школы Главное Управление Землеустройства и Земледелия решают организовать и двинуть это дело при помощи выдачи переселенцам общеполезных ссуд и пособий. За счет этих ссуд не только строятся храмы и школьные здания, но и организуются разъездные причты там, где нет постоянных приходов.
Успех переселенческой политики в Сибири объясняется тем, что она опиралась на традиции вольно-народной колонизации, а правительство осуществляло свои планы, опираясь на стихийное народное движение. Так называемая вольно-народная колонизационная модель в XIX в. окончательно попадает под контроль государства, которое видит свою задачу в Азиатской России либо в сдерживании крестьянского стремления на восток, либо в подчинении его задачам имперского закрепления новых территорий, или решения политически опасных проблем аграрного перенаселения в центре страны. Закрепиться на естественных рубежах (в казахских степях, на левом берегу Амура, на побережье Тихого океана), создать в стратегически важных пунктах военные укрепления, обозначив новый участок имперского периметра сетью казачьих станиц, связанных между собой непрерывной линией. Помимо использования казачества, традиционным была и принудительная целенаправленная, подчиненная военно-политическим целям, колонизация, в том числе и штрафная.
В зависимости от политических и экономических перспектив перемещались в сибирском пространстве и военно-административные центры. Для интеграции периферийных регионов в состав Российской империи чрезвычайно важным был не только процесс формирования внешних и внутренних границ, но и «оцентровывание» новой территории, создание локальных эпицентров имперского влияния. Их появление и миграция отражали изменение направленности региональных процессов, смену административных, военно-колонизационных, хозяйственных и геополитических приоритетов.
Присоединение Сибири к России не было актом, но сложным процессом, растянувшимся на десятки лет, причем заселение и хозяйственное освоение региона продолжались и в XX веке. Обращает на себя внимание тот факт, что осваивает (то есть колонизует) землю крестьянин-земледелец, но сами процессы освоения земель инициируются различными социальными группами. В Сибири земледельческой колонизации предшествовало торгово-промысловое ее освоение, когда главной целью была ценная пушнина. Продвижение шло вдоль речных путей, первоначально – в таежной и тундровой зоне, в нижнем течении Оби и Енисея, их притоков. Здесь возводились первые города и остроги, а для обеспечения их населения продовольствием и возникали первые пашни. Расширение границ и проходило в форме строительства системы крепостей-острогов, которые защищали русское и местное население от набегов. Из таких острогов постепенно вырастали города, как Енисейск, Красноярск, Иркутск, Якутск, Улан-Удэ (Верхнеудинск) и др. Обращает же на себя внимание и та особенность, что при обилии земель и природных ресурсов колонизация Сибири не приводила к необходимости вытеснения или уничтожения инородцев.

Выводы по главе II
В вопросе колонизации Сибири имперское правительство ставит во главу угла не столь экономические, сколько политические задачи по присоединению этих территорий. Стратегия переселенческой политики царского правительства в XIX веке трансформировалась от запретительной через разрешительную к поощрительной.
Заселение Сибири во второй половине XIX – начале XX вв. было тесно связано с разрешением крестьянского вопроса в европейской части страны. Широкие масштабы переселенческого движения имели своей причиной, помимо прочих, малоземелье крестьян в центре страны. В этом видится мотивированность переселенцев к заселению новых обширных территорий.
Вместе с тем, кроме вольно-народной колонизации Сибири была и принудительная целенаправленная, подчиненная военно-политическим целям, колонизация, в том числе и штрафная.
Таким образом, присоединение Сибири представляется не одномоментным актом, а сложным и длительным процессом, продолжавшимся десятки лет. Оттого и наблюдаются сложности и противоречия в деятельности имперского правительства по заселению и хозяйственному освоению этих территорий.

3. Колонизационная политика Российской империи на территории Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века
3.1 Колонизационная политика России на Дальнем Востоке во второй половине XIX – начале XX века: этапы и направления
Россия, такая, какая она есть - результат длительного колонизационного процесса, развивающегося с северо-запада Евразии на юг и восток. Процесс все еще идет, но его результаты уже можно оценивать. Если смотреть с запада, то страна четко делится на три части, границы которых: Уральские горы между Европейской Россией и Западной Сибирью, а между Западной и Восточной Сибирью - великая река Енисей. (В обиходном словоупотреблении Восточную Сибирь чаще называют Дальним Востоком, а там Европейскую Россию - «западом».) Характер каждого из этих регионов совершенно различен, это как будто разные страны, и объединяет их только то, что они населены русскими
В середине XIX века русский Дальний Восток включал все области, расположенные восточнее озера Байкал, территория которых составляла 3894,5 тыс. км2. К началу 60-х годов на ней проживали в Забайкальской области 352,5 тыс., в Амурской - 13,9 тыс., в Приморской - 35,1 тыс. человек.
В соответствии с Айгунским и Пекинским договорами, принятыми в 1858 - 1860 годах, Россия возобновила активное заселение дальневосточной окраины. Отличительными чертами освоения новых территорий стали его краткосрочность, постоянный контроль и содействие этому процессу со стороны государства. Повышенное внимание правительства к Дальнему Востоку объяснялось тем обстоятельством, что здесь существовал постоянный узел интересов азиатской политики России. С 70-х годов XIX века между Англией, Францией, Германией, США и Японией активизировалась борьба за раздел мира. Они претендовали на земли Китая и других азиатских стран. Не стал исключением и российский Дальний Восток.
Перед этой опасностью дружественные отношения с Китаем приобрели для России особое значение. Приграничная сухопутная беспошлинная торговля укрепляла русско-китайские связи. Россия стремилась сохранить мир и с Японией. Яблоком раздора оставался остров Сахалин. Спор разрешился в 1875 году, когда в Петербурге был подписан договор, оставляющий за Россией весь Сахалин. За эту уступку Япония получила от России все Курильские острова, а также право ловить рыбу в Охотском море и на Камчатке, то есть во внутренних водах России. Царское правительство стремилось поддержать добрососедские отношения с Кореей. В 1884 году в Сеуле был подписан договор о дружбе и торговле. Корея открыла для русских три порта и два города.
Одним словом, удержать безлюдный Дальневосточный край при недостатке сил и средств, при его отдаленности от центра и бездорожье в условиях обострившейся политической борьбы Россия не могла. Оставалась одна возможность сохранить за собой Дальний Восток - быстро заселить и укрепить этот регион. Таким образом, в конце XIX - начале XX века сложились внешнеполитические предпосылки социально-экономического развития Дальневосточного края
Что касается внутренних факторов, то следует отметить, что, поздно вступив на капиталистический путь развития, Россия не имела заморских колоний. Оставалось колонизировать лишь собственные незаселенные территории, в том числе и дальневосточные, которые завершили владения на востоке. Российская империя получила исключительные богатства этого края, водные пути и торговые выгоды в отношениях с соседними странами.
Анализ показывает, что правительственная политика на Дальнем Востоке носила продуманный поэтапный характер. На каждом этапе ставились определенные задачи, для решения которых издавались законодательные акты. За счет казны выделялись ссуды, находились оптимальные способы передвижения переселенцев на места. Поэтапность процесса заселения и освоения Дальнего Востока выглядела следующим образом.
В 1858 - 1882 годах в целях укрепления государственных границ власти переселили на Амур значительное число казаков из Забайкалья, а также небольшое число крестьян из европейской России и Сибири. В 1883 - 1905 годах малочисленное стихийное переселение крестьян уступило место организованному действию с использованием морских перебросок за казенный счет, а также возможностей построенной железной дороги. В 1906 - 1917 годах под влиянием столыпинской политики в ходе переселения решались одновременно две задачи: новыми людскими ресурсами заполнялась опасная пустота на востоке, а также сглаживалась острота земельной проблемы в центральной России. Законодательная база дальневосточной колонизации носила специфический характер. По существу, правовые акты, гарантирующие переселение на Дальний Восток, «выбивались» из общего законодательства, определяющего этот процесс в других регионах, а именно: они имели не запретительный, а поощрительный характер.
В 1882 году был принят закон «О казеннокоштном переселении в Южно-Уссурийский край», согласно которому из европейской России ежегодно должны были переселяться морем за счет казны 250 семей крестьян. С 1883 по 1901 год из Одесского порта крестьяне губерний левобережной Украины (Полтавской, Черниговской, Харьковской) плыли на кораблях Добровольного флота навстречу новой жизни. Всего в Южно-Уссурийский край морем было перевезено 55 208 человек. Только в 1883 - 1885 годах переселение крестьян за счет казны обошлось государству в сумму более 1 млн. рублей.
До 1905 года Дальний Восток заселялся далеко не сельской беднотой. Разрешение на переселение в Амурскую и Приморскую области предоставлялось довольно обеспеченным крестьянам, способным привезти с собой на новое место жительства не менее 600 рублей. Деньги требовались для приобретения хозяйственного инвентаря и обустройство, так как государственных ссуд не хватало.
Ситуация коренным образом изменилась в начале XX века. В европейской части России южные районы были охвачены массовыми аграрными волнениями. Причиной послужило сокращение душевых наделов крестьян Харьковской, Полтавской, Орловской, Черниговской, Тамбовской, Курской и других губерний черноземного центра. Взять землю в аренду или купить ее у помещиков крестьяне не могли по причине дороговизны. В этих условиях в 1904 году правительство было вынуждено принять «Временные правила о добровольном переселении сельских обывателей и мещан-земледельцев», в которых объявлялось о правительственной поддержке крестьян, желающих заниматься хлебопашеством в районах, определенных «видами правительства», а также крестьян из неблагополучных мест. В 1907 - 1910 годах переселенческое движение в Дальневосточный край достигло своего апогея. И все же по темпам заселения Дальний Восток значительно уступал Сибири. За период с 1906 по 1914 год Сибирь приняла 1900163 человека. В это же время население Дальнего Востока увеличилось лишь на 251 900 человек. Причина непопулярности края крылась в отдаленности, необжитости, суровости климата и большой затратности для переселенцев.
Вместе с тем следует отметить, что при всех недостатках в организации переселений государственная помощь значительно ускорила процесс колонизации на Дальнем Востоке. Предпринимаемые меры поддержки переселенцев носили комплексный характер: на местах выхода - освобождение их от недоимок и обязательств перед обществом; в пути - снижение дорожных тарифов и горячее питание; на местах водворения - нарезка земли, выдача ссуд и пособий, освобождение от повинностей.
Освоение восточной окраины, как и других регионов России, носило аграрный характер. Вместе с тем Дальний Восток заселяли и обживали не только крестьяне, но и казаки, военные, ссыльнопоселенцы и каторжане, иммигранты, рабочие. Их вклад в освоение края был неодинаковым. Первыми колонистами стали военнослужащие, появившиеся на Амуре и Сахалине еще до Айгунского договора. Солдаты Восточно-Сибирского линейного батальона, а также третьего Сибирского батальона сравнительно небольшой численности (в конце 80-х годов XIX века - 23,8тыс. человек) несли воинскую службу на постах и в гарнизонах.
В числе первых, кто стал обживать и охранять русские восточные земли, были казаки. Посты по Амуру они основали еще в 1856 году. Годом позже началась планомерная колонизация казачеством левого амурского берега.
В конце 1862 года казачье переселение на территорию Дальнего Востока значительно сократилось, уступив первенство массовой крестьянской колонизации, которая с 80-х годов стала ведущей.
После 1901 года, как уже отмечалось, каждой семье выделялось лишь 15 десятин на мужскую душу (16,5 га). Изменился и социальный состав крестьянства, в котором преобладали малоимущие или неимущие. «Новоселы» по численности значительно превосходили «старожилов». С их приходом крестьянское переселение стало основной формой освоения дальневосточного региона. В крестьянской переселенческой среде оказались представители всех губерний европейской России, но более всего из Центрально-черноземных районов, Украины, Белоруссии.
Значительную роль в переселенческом движении сыграла Сибирь, особенно Забайкалье, откуда забайкальское казачье войско направило первых переселенцев на Амур и Уссури. Первые крестьяне Амурской области были также выходцами из Забайкалья.
Крестьянской колонизации значительно уступали промышленные переселения на Дальний Восток. Ведущими отраслями хозяйства дальневосточной окраины были транспорт, металлообработка и судоремонт, добыча золота, руд и угля, производство строительных материалов, добыча рыбы и морепродуктов. Эти отрасли находились либо в полном ведении государства, либо - капиталистических монополий.
Известно, что в обыденном сознании укоренился стереотип о Сибири и Дальнем Востоке как о месте ссылки и каторги во все времена. В действительности криминального контингента в изучаемый период было немного, поэтому никакой заметной роли в обживании восточного региона он не сыграл. Исключение составляет остров Сахалин, который в 1869 году принял из тюрем Забайкалья 800 каторжан и с этого момента стал считаться всероссийской каторгой. В 1880 - 1899 годах на остров прибыло 34,5 тыс. каторжан.
Большее значение для обживаемости региона имела в основном азиатская иммиграция из Кореи, Китая и Японии. Среди иммигрантов лишь корейцы образовали постоянное население в крае и, следовательно, оказали влияние на процессы колонизации.
Прибыв в Дальневосточный край, колонисты встретились с аборигенами, этнические корни которых уходят далеко в глубь веков к палеазиатским, монгольским и тунгусским племенам. Аборигены занимались рыболовством, охотой, земледелием и скотоводством. Многие из них вели кочевой образ жизни. Во второй половине XIX века в этническом развитии коренных жителей наблюдаются расширение контактов, усиление процессов ассимиляции (особенно обрусения). Разложение первобытнообщинного строя у этих народов ускорилось с вовлечением их хозяйства в сферу товарного производства.
В начале ХХ веке был реализован проект строительства самой протяженной в мире Транссибирской железнодорожной магистрали, ставшей крупнейшим мостом между Западом и Востоком. В противовес старой российской столице — Москве за относительно короткий срок наиболее крупными торговыми и экономическими центрами стали расположенные на внешней границе с Западом и Востоком новая столица Санкт-Петербург, Одесса и Харбин, Астрахань и Владивосток. Геополитическая логика самого протяженного государства определяла возможную геоэкономическую ренту (сверхприбыль) от использования огромного транспортно-коммуникационного ресурса на рубежах евразийских цивилизаций.
С открытием движения по Забайкальской и Китайской Восточной железным дорогам в 1901-1902 гг. следовало ожидать значительного притока колонистов, но при этом оказалось, что последняя дорога, «устранив для наших колонистов величайшее препятствие прежних лет, в то же время еще в большей мере облегчила наплыв желтого элемента».Последнее обстоятельство вызвало тенденцию усилить колонизацию Приамурья искусственно, что вместе с обозначившейся к этому времени остротой аграрного вопроса в Европейской России обусловило задачу: «выселять из пределов России малоземельных и заселять окраинные пустыри»; таким образом, колонизация переплелась с переселением.
Русско-японская война прекращает переселение; в 1905 г. переселенческое дело передается в другое ведомство (Землеустройства и Земледелия); в 1906 г. переселенческое движение возобновляется.За 4 года, протекших со времен окончания русско-японской войны, в Приамурье было переброшено переселенцев свыше 160 тысяч душ обоего пола; особенно замечателен в этом отношении 1907 год, когда число переселенцев, прибывших в Приамурский край, возросло до небывалых размеров, превысив 80 тысяч душ обоего пола. Такой неожиданный наплыв, вызванный разрешением переселяться без предварительного зачисления душевых долей через ходоков, имела самые печальные последствия: участков не хватило, начались волнения, голодовка, болезни и пр. В результате на следующий год пришлось снова восстановить серию ограничений.
К этому времени обозначилось, что дальнейшее развитие переселения на свободные казенные земли Приамурского края будет зависеть от предварительного осуществления ряда мер, требующих достаточного времени для их проведения и затраты больших денежных средств (тщательное изучение почв, климата, развитие путей, осушение заболоченных пространств и пр.).
«Правительство никого не приглашает на переселение»- так значится на изданной переселенческим управлением справочной книжке для ходоков, здесь же дается правдивая картина тяжелого, беспомощного, почти безысходного положения заброшенных в таежном Приамурье новоселов. От последних ныне требуется сильный, напряженный труд и наличие денег-рублей до 500 на каждую семью.
Из этого официального справочника видно, что главная беда выбрасываемых в тайгу на лесные участки измученных, растерянных переселенческих масс заключается в отсутствии какого ни на есть жилища, а главное, пашни. Очистка леса и корчевка требуют до ста поденщиков на десятину, затем «задернелая почва» требует плуга и не менее четырех лошадей, но где же видано, чтобы у переселенца было четыре лошади тотчас же по прибытии на участок? Чтобы справиться с этими трудностями, даже для самых сильных семей нужны время и средства. Вот почему все переселенцы обречены первые год-полтора жить на покупном хлебе.
Итак, можно выделить следующие этапы колонизационной политики Дальнего Востока в период с середины XIX в. по начало XX в.: 1858 - 1882 годы переселение казаков из Забайкалья, а также небольшой части крестьян из центральной части страны с целью укрепления государственных границ. Здесь переселение крестьян носило стихийный характер, крестьяне переселялись, по большей части, самостоятельно и за свой счет. 1883 - 1905 годы - организованное переселение крестьян с использованием морских перебросок за казенный счет, а также при помощи построенной железной дороги. Период с 1906 по 1917 годы привязывают к осуществлению столыпинской политики. Здесь переселения должны были решить две основные задачи: заполнение людьми пустоты на востоке и сглаживание остроты земельной проблемы в центральной России.
Главными территориями, предназначенными для заселения, были: Амурская область, Уссурийский край, Приморская область, Сахалин.

3.2 Развитие колонизации и ее результаты на Дальнем Востоке во второй половине XIX – начале XX века
Чтобы показать, что империя владеем краем, необходимо было так или иначе занять его теми колонизаторами, которые были под рукой; таковыми оказались: казаки главным образом, затем бессрочно отпускные солдаты, штрафованные, ссыльные и часть крестьян. Направляя принудительно первых пионеров в девственный и суровый край, местные власти заботились не столько об удобствах переселенцев, сколько стремились удовлетворить первейшие государственные надобности: связать отдаленные пункты окраины друг с другом; создать какие ни на есть этапные линии. Для этих целей все средства казались пригодными, но потом, когда первейшие нужды были удовлетворены, нужно было применять другие меры, другую систему, нужны были другие элементы, нужна была частная инициатива самих переселенцев.Разработка и осуществление колонизационных мер в пустынном краю, отстоящем от центра России на тысячи верст, являлись делом чрезвычайно сложным и трудным; направляя переселенцев на отдаленнейшую окраину, необходимо было обставить операцию возможной предусмотрительностью, а для этого нужно было, прежде всего, положительное знание местных условий. Этого-то и не было до самого последнего времени.
С самого начала колонизация разбилась на два русла: на казачье и на крестьянское.До 1862 г. в Приамурье принудительно было переселено около 17 тысяч казаков, образовавших линию станиц и поселков от границ Забайкалья до Владивостока; после этого вопрос о казачьей колонизации замирает почти до событий 1885 г., когда под влиянием угрозы разрыва с Англией он вновь ставится на очередь, вновь завязывается многолетняя, утомительная и бесплодная переписка; тем временем Приамурские казачьи войска были разделены на Амурское и Уссурийское; началась постройка Уссурийской железной дороги; потекли в край желтые, а ведомства все переписывались...
Наконец, местные власти в 1897 г. решительно потребовали усиления казачьего элемента, «дабы там создать железную грудь, о которую разбились бы всякие враждебные попытки желтой азиатской расы»; при этом высказывалось пожелание получить «трудолюбивые элементы, одинаково пригодные как для отпора неприятелю, так и для тяжелого земледельческого труда в диких, нетронутых культурою местах». Военный министр посмотрел на это дело иначе и полагал, что при переселении казаков в Приамурский край следует стремиться не столько к устройству там земледельческих поселений, сколько к укреплению на Дальнем Востоке нашей военной силы.
Такая разноголосица местной и центральной власти, конечно, не могла способствовать успеху дела; уже первые переселенцы из европейских казачьих войск не оправдали возлагавшихся на них надежд: часть казаков отказалась наотрез селиться на предоставленных им местах и потребовала, чтобы их отвезли обратно на родину на казенный счет; пришлось упиравшихся распределить по поселкам силою, зачинщиков наказать и в заключение признать, что переселение донских казаков следует прекратить, так как почвенные и климатические условия Приамурского края оказались донцам не под силу.
Таким образом, с 1862 по 1894 год никаких особых мер по усилению Амурского и Уссурийского казачьих войск не предпринималось; в период же с 1895 по 1903 год было переселено 1170 казачьих семейств из Европейской России, на что израсходовано свыше 1200 тысяч рублей, т.е. переселение казачьей семьи в среднем обошлось более тысячи рублей; Русско-японская война прекратила казачье переселение; после нее это переселение не возобновлялось.
Одними из первых свободных переселенцев на Амур явились сектанты (в основном старообрядцы.); их сюда привлекла главным образом религиозная свобода; они дали сильных, состоятельных, хозяйственных и энергичных новоселов.
Понятно, что колонизационная волна медленнее всего докатывалась до наиболее отдаленного Южно-Уссурийского края. Для скорейшего заселения этого района была принята экстренная мера, а именно доставка колонистов морским путем за казенный счет, или, как говорилось в то время, «начали нанимать колонистов»; закон о своекоштном переселении был проведен в 1887 году.
В результате всех этих мероприятий численность русского населения Приамурья в 1901 г. определялась в 240 тысяч душ обоего пола, причем наибольшего благосостояния достигли амурские крестьяне, о которых власти менее всего заботились: все содействие последних ограничивалось разрешением оседать на облюбованных местах и не стеснять частного почина. С открытием движения по Забайкальской и Китайской Восточной железным дорогам в 1901-1902 гг. следовало ожидать значительного притока колонистов, но при этом оказалось, что последняя дорога, «устранив для наших колонистов величайшее препятствие прежних лет, в то же время еще в большей мере облегчила наплыв желтого элемента». Последнее обстоятельство вызвало тенденцию усилить колонизацию Приамурья искусственно, что вместе с обозначившейся к этому времени остротой аграрного вопроса в Европейской России обусловило задачу: «выселять из пределов России малоземельных и заселять окраинные пустыри»; таким образом, колонизация переплелась с переселением.
К 1908 г. обозначилось, что дальнейшее развитие переселения на свободные казенные земли Приамурского края будет зависеть от предварительного осуществления ряда мер, требующих достаточного времени для их проведения и затраты больших денежных средств (тщательное изучение почв, климата, развитие путей, осушение заболоченных пространств и пр.).
Итак, в целях удержания Россией Приамурья необходимо как можно плотнее заселить его русскими элементами; в целях же извлечения доходов необходимо возможно рациональнее эксплуатировать его богатства. В течение целых пятидесяти лет, с различной в разные периоды энергией, достойной, во всяком случае, лучшего применения, с затратой колоссальных средств, мы неизменно насаждали земледелие там, где оно заведомо, по причинам своеобразных местных условий, не достигло и не могло достигнуть высокой степени развития.
Результаты многолетней колонизации края потому так плачевны, что сюда искусственно продвигался из России далеко не всегда подходящий культурный и энергетический элемент. Ни для кого не секрет, что все эти разнообразные ссуды, чрезмерно льготные проезды, даровые кормежки и прочие блага привлекают сплошь и рядом не безземельных, ищущих работу, а заведомо лентяев, развращенных до мозга костей пропойц, бывших и дома дармоедами, а для окраины составляющих тягчайшую обузу.
В общей массе переселенцев эти отбросы составляют слишком видный процент они-то именно пропивают полученные всякие «способия» и инвентарь, нищенствуют и, в конце концов, пополняют ряды местных хулиганов.
Все эти ссуды, пособия, изучение почв и т.д. менее необходимы, чем меры, которые напрашиваются сами собой, как естественный вывод из сведений, помещенных в официальном справочнике.
Окраина, конечно, очень заинтересована в том, чтобы колонисты возможно больше становились на ноги, возможно скорее переживали неизбежный период полунищенского-полуголодного существования, но местные условия оказываются таковыми, что новоселы не успевают в один сельскохозяйственный период распахать и засеять даже одной десятины, считая и участок под огородом; дальнейшее нарастание хозяйства идет убийственно медленно: несмотря на усиленный труд, ежегодно удается прибавлять всего лишь около двух третей десятины.
Таким образом, развитие колонизации на Дальнем Востоке несколько более медленными темпами, нежели этого хотело имперское правительство. Прежде всего, свою роль здесь сыграла отдаленность от центральной части страны. Эта проблема имела ряд последствий, таких как: сложность организации административного управления территорией и заселявшимися переселенцами; существенные денежные затраты на перевозку переселенцев из центральной России. Поэтому первыми переселенцами стали казаки из восточной Сибири. Именно казаки и крестьяне из центральных губерний составляли основную массу переселенцев.

Выводы по главе III
Таким образом, мы видим, что колонизационная политика Российской Империи на Дальнем Востоке осуществлялась по различным направлениям и разными механизмами. Результаты это политики были не только положительными, но и отрицательными. Видимо объяснить это можно следующими причинами: недостаточная проработанность плана заселения территории, включая слабую изученность особенностей природно-климатических условий, почв и т.д.; большая отдаленность от центра Империи; необходимость быстрого заселения из-за возможности наплыва колонистов из других государств. Однако в целом оценивая результаты государственной колонизационной политики на Дальнем Востоке во второй половине XIX - начале XX века, целесообразно выделить ее главное достижение - безлюдный Дальневосточный край, простирающийся от Байкала до берегов Тихого океана, от Амура и Уссури до Северного Ледовитого океана, был заселен. В 1910 году на его территории проживало 875 тыс. человек, среди которых по приблизительным подсчетам 500 тыс. приходилось на мужчин, 375 тыс. - на женщин.

Заключение
Дореволюционная Россия служит классическим примером аграрной страны со свойственными ей разнообразными аграрными формами, поэтому и колонизация в России носила преимущественно аграрный характер. «История России есть история страны, которая колонизируется», – так писал В.О. Ключевский об истории Российского государства.
Следует заметить, что важнейшим механизмом заселения окраинных территорий была колонизационная политика Российской империи. Главным инструментом этой политики выступали преимущественно крестьяне, а также военные, при помощи которых государство решало некоторые политические задачи на территориях Сибири и Дальнего Востока.
Период с 1861 по 1906 гг. характеризовался значительными изменениями в социально-экономическом и общественно-политическом строе Российской империи. После отмены крепостного права резко возрос поток переселенцев в Сибирь, как стихийный, так и контролируемый государством. Данное обстоятельство было связано, во-первых, с острым недостатком в земельных угодьях, так как крестьянство по новым законам лишалось владельческой опеки и гарантий земельного наделения со стороны помещиков, во-вторых, со слабой населенностью восточных территорий страны, слабо развитой инфраструктурой, что могло способствовать захвату этих территорий другими государствами.
Характеризуя правительственные мероприятия по организации переселенческого движения в изучаемый период, можно отметить что, переселение крестьян на восточные окраины являлось в пореформенный период важным элементом аграрной политики. Это подтверждается созданием и функционированием специальных учреждений, которые регулировали вопрос крестьянских миграций и совершенствовали переселенческое законодательство.
Для решений правительственных органов по переселенческому вопросу была характерна переменчивость. Можно сказать, что стратегия переселенческой политики царского правительства в XIX-начале XX века трансформировалась от запретительной через разрешительную к поощрительной. Частые колебания в принятии тех или иных решений можно объяснить отсутствием в правительстве четкой и продуманной колонизационной программы, а также отдаленностью административных учреждений Сибири, Дальнего Востока и Европейской России. Также в переселении крестьян Европейской России за Урал на протяжении всего изучаемого периода доминировала стихийность движения, это выразилось в преобладании самовольного переселения над санкционированным государством.
Заселение Сибири и Дальнего Востока во второй половине XIX - начале XX в. было тесно связано с разрешением крестьянского вопроса в центре страны. В этот период издаётся множество законодательных актов относительно переселений в Сибирь. Преимущественно эти законодательные акты были призваны стимулировать крестьян к переселению в Сибирские губернии. Однако помимо использования крестьянства и казачества, традиционным была и принудительная целенаправленная, подчиненная военно-политическим целям, колонизация, в том числе и штрафная.
Повышенное внимание правительства к Дальнему Востоку объяснялось тем обстоятельством, что здесь существовал постоянный узел интересов азиатской политики России, поскольку на эти территории в определённой степени претендовали Англия, Франция, Германия, США и Япония. Т.е толчком для социально-экономического развития Дальневосточного края послужили внешнеполитические предпосылки.
Огромную роль в увеличении темпов переселенческого движения сыграл пуск в эксплуатацию Сибирской железной дороги. Строительство Транссибирской магистрали не только облегчило доступ к районам колонизации, но и оказало значительное влияние на переселенческую политику.
Важную роль в заселении и закреплении территорий Дальнего Востока за Российской империей играли все те же казаки и крестьяне. Законодательные акты в переселенческом вопросе носили здесь поощрительный характер. Государство выделяло средства переселенцам, частым явлением была организации переселения крестьян на Дальний Восток за счёт казны.
Анализируя специфику колонизационной политики Российской Империи на территориях Сибири и Дальнего Востока можно выделить следующие характерные черты. Во-первых, колонизационная политика на указанных территориях носила внутренний характер, т.е. проходила в пределах географических и политических границ Российской Империи. Государство стремилось заселить восточные территории как можно быстрее, чтобы снизить демографическую и аграрную напряженность в европейской части, способствовать укреплению своих политических интересов на мировой арене относительно Дальнего Востока. Во-вторых, колонизационная политика проводилась относительно мирным путём. В ходе переселения людей из европейской части страны за Урал мы не наблюдаем каких-либо военных столкновений, как с местными жителями колонизируемых территорий, так и по отношению к переселенцам. Также необходимо отметить, что и на местах между коренными обывателями и переселенцами не наблюдалось серьезных стычек. В-третьих, в определенный период колонизации государство активно поощряет переселение граждан путем переселения за казенный счет. Это особенно характерно для заселения территории Дальнего Востока, когда переселенцы доставлялись морским путем. В-четвертых, помимо поощрения со стороны государства, колонизационное движение поощряется и властью на местах. Местная власть Сибири и Дальнего Востока была в корне заинтересована переселением людей на свои территории, поскольку с переселенцами прибывали новые орудия труда, новые породы животных, новые технологии земледелия и т.д., что положительно сказывалось в целом на экономическую ситуацию колонизируемых территорий.
Однако у рассматриваемого вопроса есть и другая сторона. Обилие бумаг и формальностей приводило к тому, что многие крестьяне предпочитали переселяться самовольно, без излишней бюрократической волокиты. Отчасти просчеты переселенческой политики выразились в обратном потоке переселенцев, которые возвращались в центральную часть России, так как не смогли наладить хозяйство на новых местах.
Изучение колонизационной политики Российского правительства на территориях Сибири и Дальнего Востока во второй половине XIX – начале XX века позволило нам определить механизм функционирования органов государственной власти, причины, побудившие правительство к проведению тех или иных мероприятий, обобщить накопленный опыт, критически его осмыслить использовать в практике в настоящее время.

Список использованных источников и литературы
Ананьев, Д.А. Западная историография XX века: основные концепции и теоретические подходы к изучению сибирской колонизации конца XVI-XIX века [Текст] / Д.А. Ананьев // Исторический ежегодник. Вып.2. - Новосибирск, 2008.
Антология экономической мысли на Дальнем Востоке. Выпуск 1. Колонизационные процессы в Приамурском крае на рубеже XIX- XX вв.[Текст]/ отв. ред. П.А. Минакир. – Хабаровск: РИОТИП, 2008.–208 с.
Асалханов, И.А. Сельское хозяйство Сибири конца ХIХ начала ХХ вв. [Текст] / И.А. Асалханов. - Новосибирск, 1975. - 266 с.
Бердяев, Н.А. Судьба России [Текст]/Н.А. Бердяев. - М.:1990.
Березняк, З.Я. Социально-экономическое положение крестьян европейской части России и политика самодержавия в крестьянском вопросе (1900 – 1904 гг.) [Текст]: дис. … канд. истор. наук / З.Я. Березняк. - Одесса, 1952.
Богдановский, А. Общество и закон о переселениях [Текст] / А. Богдановский //Северный вестник. – СПб. - 1892. - №5.
Болховитинов, Л.М. Колонизация Дальнего Востока [Электронный ресурс] / Л.М. Болховитинов. – Режим доступа: URL: http://www.rusempire.ru/forum/lofiversion/index.php?t1298.html (дата обращения 15.06.2012)
Бородавкин, А.П. Об особенностях развития капитализма в Сибири [Текст] / А.П. Бородавкин, Г.Х. Рабинович, Л.Г. Сухотина // Вопросы истории Сибири. 1965., Томск. - Вып. 2.
Бразевич, С.С. О формировании социолого-антропологической концепции А.П. Щапова [Электронный ресурс] / С.С. Бразевич. – Режим доступа: URL: http://isras.ru›files/File/Socis/2011-8/Brazevich.pdf (дата обращения 26.01.2013)
Брусникин, Е.М. Переселенческая политика царизма в конце Х1Х века [Текст] / Е.М. Брусникин // Вопросы истории. - 1965. - № 1.
Бунге, Н. Х. Загробные заметки [Текст] / Н. Х. Бунге // Река времен (Книга истории и культуры)., М, 1995.- Кн. 1. - С. 211.
Васильченко Э.А. Тенденции формирования женского социума на Дальнем Востоке (вторая половина XIX - начало ХХ века) [Электронный ресурс] / Э.А. Васильченко. – Режим доступа: URL: http://www.ivanovo.ac.ru/win1251/jornal/jornal2/vas.html (дата обращения 14.06.2012)
Вибе, П.П. Переселение крестьян Европейской России в Тобольскую губернию во второй половине Х1Х – начале ХХ вв. [Текст] / П.П. Вибе // Известия Омского государственного историко-краеведческого музея. - 1994. - № 3. – С. 36-47.
Вибе, П.П. Политика правительства по оказанию ссудной помощи переселенцам Тобольской губернии в эпоху капитализма [Текст] / П.П. Вибе // Аграрная политика царизма в Сибири: Сборник статей / Омск. пед. ин-т. – Омск, 1988. – С. 62-73.
Горюшкин, Л.М. Историография Сибири дооктябрьского периода (конец Х1Х – начало ХХ вв.) [Текст] / Л.М. Горюшкин, Н.А.Миненко. – Новосибирск, 1984.-320 с.
Дамешек, Л.М. Сибирь в составе российской империи [Текст] / Л.М. Дамешек, А.В. Ремнев и др.- М.: Новое литературное обозрение, 2007. - 368 с.
Дейч, Г.М. Крестьянство Псковской губернии во 2-й пол. Х1Х – нач. ХХ вв. [Текст]: дис. … д-ра истор. наук / Г.М. Дейч. - Л., 1960.
Дергачев, В. Бросок Российской империи на Дальний Восток [Электронный ресурс] / В. Дергачев. – Режим доступа: URL: http://www.russkie.org/index.php?module=fullitem&id=16985 (дата обращения 22.07.2012)
Завалишин, А.Ю. История Дальнего Востока России в новое и новейшее время (середина XVII – XX века) [Текст] / А.Ю. Завалишин. - Хабаровск., «Частная коллекция», 1999.
Зверев, В.А. История Сибири. Часть II. Сибирь в составе Российской империи [Текст]: учебное пособие для 8 класса общеобразовательных учреждений / В.А. Зверев, А.С. Зуев, Ф.С. Кузнецова. – Новосибирск.: ИНФОЛИО – пресс, 2001. – 376 с.
Иванцова, Н. Ф. Западно-Сибирское крестьянство в 1917 - первой половине 1918 г. [Текст] / Н. Ф. Иванцова.-  М.:1992. - 199 с.
Истомина, Н.К. Сибирь и переселенцы [Текст] / Н.К. Истомина. - Харьков, 1892.
История Дальнего Востока СССР в эпоху феодализма и капитализма (XVII в. - февраль 1917 г.). М., 1991. - С. 223.
Итоги колониальной политики европейских держав к концу XVIII в. [Электронный ресурс]: Всемирная история. Энциклопедия. Том 5 (1959 г.) – Режим доступа: http://interpretive.ru/dictionary/450/word/itogi-kolonialnoi-politiki-evropeiskih-derzhav-k-koncu-xviii-v (дата обращения 23.02.2013)
Кабузан, В.М. Дальневосточный край в XVII - начале XX в. (Историко-этнографический очерк) [Текст] / В.М. Кабузан. - М.: Наука, 1985. – 260 с.
Кауфман, А.А. Переселение и колонизация [Текст] / А.А. Кауфман. – СПб., 1905. - 442 с.
Кирьяков, В.В. Очерки по истории переселенческого движения в Сибирь [Текст] / В.В. Кирьяков. - М., 1932. - 374 с.
Ключевский, В. О. Курс русской истории. Сочинения. В 9-ти т. [Текст] / В. О. Ключевский. - М.: Историческая литература, 2002. - Т. 1. – 298 с.
Колонизация России [Электронный ресурс]. – Режим доступа: URL: http://wordweb.ru/2008/07/21/kolonizacija-rossii.html (дата обращения 08.09.2012)
Колонизация Сибири в связи с общим переселенческим вопросом [Текст]. – СПб., 1900. - 379 с.
Кораблин К.К. Пенитенциарная система на Дальнем Востоке России (вторая половина ХIХ–начало ХХ в.) [Электронный ресурс] / К.К. Кораблин. – Режим доступа: URL: http://r2russia.far.ru/page/stu5_14.html (дата обращения 09.08.2012)
Куломзин, А.Н. Всеподданнейший отчет по поездке в Сибирь для ознакомления с положением переселенческого дела [Текст] / А.Н. Куломзин. – СПб., 1896.
Любавский, М. К. Обзор истории русской колонизации с древнейших времен и до XX века [Текст] / М. К. Любавский. - М.: Изд-во Московского университета, 1996.
Минжуренко, А.В. Досоветская историография переселенческой политики царского правительства в Сибири периода капитализма [Текст] / А.В. Минжуренко // Аграрная политика царизма в Сибири: Сборник статей, Омск. пед. ин-т., Омск, 1988.
Минжуренко, А.В. Устройство и становление переселенческих хозяйств Западной Сибири в конце XIX - начале ХХ вв. [Текст] / А.В. Минжуренко // Экономические и социальные проблемы истории Сибири. – Томск, 1984. – С.100-118.
Новая история стран Европы и Америки: Первый период [Текст]: Учеб. для вузов по спец. «История» / под ред. А. В. Адо. - М.: Высш. шк., 1986. - 622 с.
Островский, И.В. Аграрная политика царизма в Сибири в период империализма [Текст] / И.В.Островский. – Новосибирск.: Изд-во Новосиб. ун-та, 1991. - С. 265.
Патканов, С.К. История колонизации Сибири [Текст] / С.К. Патканов; под ред. С.Г. Пархимовича. – Тюмень: Ю. Мандрики, 1999. – 328 с.
Полное собрание законов Российской Империи [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://www.nlr.ru/e-res/law_r/content.html (дата обращения 22.02.2013)
Положение 19 февраля 1861 года о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости [Электронный ресурс]. Режим доступа: URL: http://porhov-uezd.narod.ru/resolution.html (дата обращения 24.02.2013)
Поляк, Г.Б. Всемирная история [Текст]: Учебник для вузов/ под ред. –Г.Б. Поляка, А.Н. Марковой. – М.: Культура и спорт, ЮНИТИ, 1997. –496с.
Резун, Д. Я. Сибирь, конец XVI - начало XX века: фронтир в контексте этносоциальных и этнокультурных процессов [Текст] / М. В. Шиловский. - Новосибирск, 2005.
Ремнев, А.В. Имперское управление азиатскими регионами России в XIX - начале ХХ веков: некоторые итоги и перспективы изучения [Текст] / А.В. Ремнев // Пути познания истории России: новые подходы и интерпретации. М., 2001. - С. 119.
Ремнёв, А.В. К вопросу о политической мотивации колонизационных процессов XIX — начала XX века [Электронный ресурс] / А.В. Ремнёв. – Режим доступа:URL: http://www.zaimka.ru/03_2002/remnev_motivation (дата обращения 13.01.2013)
Рыбаковский, Л.Л. Миграция в России (выпуск 5) Стадии миграционного процесса [Текст]: монография / Л.Л. Рыбаковский. - М.:2001. – 159 с.
Рыбаковский, Л.Л. Население Дальнего Востока за 150 лет [Текст] / Л.Л. Рыбаковский. - М.: Наука, 1990
Свинарева, М. Ю. Крестьянская колонизация [Электронный ресурс] / М.Ю. Свинарева. – Режим доступа: URL: http://nic.pirit.info/200306/109.htm (дата обращения 14.06.2012)
Сибирские переселения. [Текст]: Сборник документов. Выпуск 2. Новосибирск, 2006.
Сибирские переселения. Комитет Сибирской железной дороги как организатор переселений [Текст]: Сборник документов. Выпуск 1. Новосибирск, 2003.
Ставровский, Я.Ф.Переселение в Сибирь [Текст] / Я.Ф. Ставровский, В.В. Алексеев. – СПб., 1906.
Столыпин, П. А. Об итогах и проблемах переселенческого движения в Сибирь. Сибирские переселения [Текст] / П. А. Столыпин, и А. В. Кривошеин. - Сборник документов. Выпуск 1. Новосибирск, 2003.
Тихонов, Б.В. Переселенческая политика царского правительства в 1892 – 1897 гг. [Текст] / Б.В. Тихонов // История СССР, 1977. - № 1.
Тлепцок, Р.А. Колонизация в контексте исторической парадигмы России [Электронный ресурс] / Р.А. Тлепцок. – Режим доступа: URL: http://s-history.adygnet.ru/struct/tlepcokb2.pdf (дата обращения 05.06.2012)
Уманец, Ф.М. Колонизация свободных земель России [Текст] / Ф.М. Уманец. - СПб, 1884.
Федирко, О.П. Колонизационная политика на Дальнем Востоке во второй половине XIX – начале XX вв. [Текст] / О.П. Федирко // Миграционные процессы на Дальнем Востоке (с древнейших времен до начала XX века): материалы международной научной конференции. 17-18 мая 2004 г. – Благовещенск, 2004. – С. 327
Храмков, А. А. Земельная реформа в Сибири (1896-1916 гг.) и ее влияние на положение крестьян [Текст] / А.А. Храмков. - Барнаул, 1994.
Худяков, В.Н. Аграрная политика царизма в Сибирипореформенный период [Текст] / В.Н. Худяков / под ред. Л.М. Горюшкина. - изд. Томского унив-та, Томск, 1986.
Чернуха, В.Г. Крестьянский вопрос в правительственной политике России (60-е – 70-е гг. Х1Х века) [Текст] / В.Г. Чернуха. - Л., 1972.
Чуркин, М.К. Государственно-административная политика в Сибири и переселенческое движение в пореформенный период (1861 – 1906 гг.) [Текст] / М.К. Чуркин // Социальные конфликты в истории России. Омск, 2004.
Чуркин, М.К. Переселение крестьян черноземного центра Европейской России в Западную Сибирь во второй половине Х1Х – начале ХХ вв.: детерминирующие факторы миграционной мобильности и адаптации [Текст] / М.К. Чуркин. – Омск. - Изд-во ОмГПУ, 2006.
Чуркин, М.К. Переселенцы и старожилы Западной Сибири: природно-географические, социально-психологические, этнопсихологические аспекты взаимоотношения (в конце 19-начале 20 вв.) [Текст]: учебное пособие / М.К. Чуркин. - Омск: изд-во ОмГПУ, 2001.
Шиловский, М.В. Общественно-политическая жизнь в Сибири во второй половине XIX - начале XX века [Электронный ресурс] / М.В. Шиловский. – Режим доступа: URL: http://kraeved.lib.tomsk.ru/page/749/ (дата обращения 23.02.2013)
Шунков, В.И. Очерки по истории колонизации Сибири [Текст] / В.И. Шунков. – М., 1946.
Юдина, Т.Н. Миграция: словарь основных терминов [Текст]: учеб. пособие / Т.Н. Юдина. - М.: Издательство РГСУ; Академический Проект, 2007. - 472 с.
Ядринцев, Н.М. Сибирь как колония [Текст] / Н.М. Ядринцев / под ред. С.Г. Пархимовича. – Тюмень: Ю. Мандрики, 1999. – 326 с.
Ямзин, И.Л. Учение о колонизации и переселениях [Текст]: учебное пособие для высших учебных заведений / И. Л. Ямзин, В. П. Вощинин. - авт. предисл. И. Ямзин. - Москва; Ленинград: Гос. изд-во, 1926. –328 с.