Статья на тему: Автор и адресат в посланиях Нила Сорского

АВТОР И АДРЕСАТ В ПОСЛАНИЯХ НИЛА СОРСКОГО
Нилу Сорскому, русскому книжнику и идеологу нестяжательства, принадлежат три больших послания и одно малое, которое можно считать образцовыми с точки зрения правил составления этого жанра. Эти сочинения достаточно хорошо изучены в текстологическом плане [См.: Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 46-80], однако образная система до сих пор остается не исследованной. Задачей настоящей работы является рассмотрение соотношения образов автора и адресата в трех наиболее значительных посланиях Нила Сорского, а именно: в “Послании старца Нила к брату, въпросивщу его о помыслех” (“Похвално желание подвигнул еси…”); в послании “ Того же старца Нила послание к иному брату о ползе”(“ Еже усты ко устам беседова…”), а также в “Послание души” (“Писание твое, отче, еже писал еси ко мне…”).
Каждое из посланий направлено конкретному лицу и включает подробные наставления о том, как должен вести себя истинный православный инок, пребывая в монастыре, и каким правилам должен следовать. Корреспондентами Нила Сорского во всех трех случаях выступали разные лица: в первом – Вассиан Патрикеев, во втором – Гурий Тушин, в третьем – Герман Подольный.
Все три рассматриваемые сочинения Нила Сорского имеют ярко выраженное авторское начало, указание на точный адрес. Заметим, что и формула обращения к одному лицу в отдельно взятом письме выдерживается строго на протяжении всего текста. Однако во всех трех эпистолах присутствует стремление к универсализации содержания и, соответственно, к расширению круга читателей. Форма лингвистической организации образов автора и адресата в корпусе сочинений древнерусского книжника – прямое тому подтверждение. Так, изначально адресат оказывается непосредственно не определен в прескрипте (заголовках) посланий Нила Сорского и обозначается как “брат” или “иной брат”. Именно такие абстрактные называния привели исследователей к спорам об именах корреспондентов. Нет прямого указания на человека, которому бы предназначалось письмо (об этом мы можем судить только исходя из сохранившихся в отдельных рукописях полустертых записей имен адресатов и собственно содержания посланий). Тем не менее важным признаком эпистолярного жанра, как мы знаем, безусловно, является наличие прямых обращений к своему адресату. Устранение же таких конкретных реалий, как имена, наталкивает нас на мысль, что это намеренный художественный прием Нила Сорского (или переписчика), целью которого является деиндивидуализация корреспондента. Кроме того, в самих письмах при обращении к адресатам сочинитель прибегает либо к личному местоимению второго лица (“ты”), либо величает их нейтрально, не называя имен (“возлюбленне”, “твоя святыня”, “присный духовне любимиче мой” и т.п.). Следовательно, предположение о намеренном расширении круга аудитории самим автором можно считать правомерным, если под каждым обращением “ты” и абстрактными именованиями адресатов понимать любого читателя эпистолы. Подразумевая конкретное лицо (“брата”), древнерусский книжник, можно сказать, обращается к людям христианской общины вообще, и его призывы уже не выглядят абсолютно субъективными.
В начале семантемы посланий Нил Сорский, придерживаясь эпистолярного этикета и традиционного оформления письма, использует “ты”- и “я”- позиции. В первых двух произведениях от комплиментов своим адресатам автор переходит к уничижительным самохарактеристикам, а в третьем- после выражения христианской любви корреспонденту, избегая самоаттестаций (в силу афтобиографичности письма и равного духовного звания с Германом Подольным), приносит извинения за спор, возникший с ним ранее во время личной беседы. Такая позиция свойственна не только началу произведений эпистолярного жанра, но и клаузуле. Нил Сорский сохраняет “ты”- и “я”- позиции в заключительных частях своих писем и от пожеланий божественной радости, покоя сердцу (в первом эпистоле) и истинного “разумения” слова Божьего (во второй) переходит к просьбе не забывать о нем (авторе), грешном, в своих молитвах.
Касаясь дальнейшего рассмотрения взаимоотношений автора и адресата в собственно сообщении, справедливо отметить общность посланий “к брату, въпросившу о помыслех” и “иному брату о ползе”, в которых мы обнаруживаем явную “ты”-позицию: постоянное употребление глаголов , в том числе в повелительном наклонении. Считая своей главной задачей просветить своих более молодых корреспондентов, древнерусский книжник акцентирует внимание на надзирательном характере сочинений, поэтому содержательная часть обязательно должна включать императивные рекомендации. Например, в послании Вассиану Патрикееву:”И ты сим, утешаася, потщателно отсъцаи лукавыя помыслы” [Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 224]; “ Твори же что-любо рукодълие…” [Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 226]; “ Тръпение имъй въ скорбех и за оскорбивших тя молися…”[, Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с.228]; в послании Гурию Тушину: “Призывай же на помощь и яже слышиши въ Писанiих подвизавшихся о цъломудрiи и чистотъ” [,Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с.232]; “ Съхраняй же ся от гордыня…”[, Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 234]; “Шествуи же невъзвратно…”[, Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 238] и пр. Смешение же императивных наставлений с “ты”- позицией и ссылок на авторитетные образцы придает наставлению особое звучание. Привлечение Священного Писания, в свою очередь, также расширяет круг настоящей аудитории посланий, так как образ конкретного адресата оказывается деидивидуализирован уже на этапе создания произведения.
Образ автора в основной части посланий оказывается предельно обобщенным за счет подчеркивания черт, которые характеризуют его как идеального духовного наставника: проявление христианской любви и комплиментарных обращений в адрес корреспондента сочетаются со строгостью наставлений; ученость и мудрость – с простотой и доходчивостью поручений. Сочинитель по большей части исходит из традиции поручения, так как именно этому жанру в значительной степени соответствует образ автора такого типа. Нил Сорский как бы сразу рассчитывает на то, что его послания будут прочитаны многими, поэтому обращенность к вечным, общеинтересным нравственным проблемам оказывается неотъемлемой чертой произведений.
Для самообозначения в своих сочинениях древнерусский книжник выбирает форму первого лица единственного числа “аз”, весьма традиционную и естественную для послания и поучения. Нил Сорский совмещает в себе качества и эпистолографа, и проповедника, и богослова, и полемиста. Особенно явно “я”- позиция проявляется в четвертом “вопрошании” послания к Гурию Тушину, где автор представляет себя как истинного последователя отцов церкви, идеального религиозного деятеля , строго соблюдающего Божественные Писания, и тем самым демонстрирует своему корреспонденту и каждому читателю эпистолы личный пример для подражания:” Аз убо не творю что безъ свЪдЪтельства божественныхъ Писанiй, но по святых писаний последуя, творю елико по сiлЪ. Егда бо сътворити мi что, испытую прежде божественая Писанiа. И аще не обрящу съгласующа моему разуму въ начинанiе дЪла, отлагаю то, донеже обрящу. Егда же обрящу благодатiю Божiею, творю благодързостно яко извЪстно. От себе же не смЪю творити, понЪжа невежда и поселянин есмь” [Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 236]. Нил Сорский, подобно любому христианскому духовнику, исполнен уважения к своей миссии. В этом смысле данное послание представляет читателю типичную ситуацию общения духовного чада и наставника. Первый должен видеть в последнем религиозно-нравственный идеал, каким в принципе и показывает себя древнерусский книжник.
Послание Нила Сорского Гурию Тушину довольно своеобразно в плане организации образа адресата, а если быть точнее, то адресатов. Сочинитель, обращаясь к корреспонденту, представляет его себе не как конкретно-индивидуальное лицо,- он вкладывает в этот образ расширительное значение. Об этом в первом и втором “вопрошениях” свидетельствует употребление в императивном смысле глагольных форм, где сложно определить значение категории числа: “крепце тщатися плдобает”, “бодро соблюдати”, “понимати обещание”, “тщателно отсецати” и пр. Не совсем ясно, к какому количеству лиц обращается автор: одному или многим, характер рекомендаций явно предполагает объединение всей православной “братии”. Поэтому данное произведение приобретает характер обобщенно-публицистического наставления.
На то, что все послания древнерусского книжника имели открытый характер, указывают не только содержание и характер обращений к адресату, но и заложенная система позиций “ты”- “я”-“мы”. Такая система взаимоотношений автора и читателя подобна апостольским посланиям, где автор то противопоставляет себя читателю, то объединяется с ним и всем христианским миром. Сочинитель, не отказываясь в целом от первого лица (такой позицией отделяя себя от корреспондента), занимает “мы”- позицию (тем самым объединяя себя и читателя, себя и других иноков) и акцентирует внимание на обобщенном характере как автора, так и адресата. В то же время, объединяя себя со всей православной “братией”, Нил Сорский противопоставляет ее другой группе – тем, кто не соблюдает заповеди Божии и кто не следует Священному Писанию, что выражается в так называемой “вы”- позиции. “Вы” есть всякий неправедно живущий. Обобщенный характер автора и адресата подчеркивается явной оппозицией “мы” и “вы” строго распределяется по эпизодам с разной идеологической задачей, а значит, и жанровой ориентацией. “Мы”- позиция свойственна для отрывков текстов, предполагающих рассуждение, а “вы” (“они”)- позиция появляется в тех местах, где идейной доминантной оказывается обличие и поучение: “ И мнози от сих, съобращающеся въ вещех мира сего и любяще пошествiе его, в время юностi, благодеьства своего смертию пожати быша…” [Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 222].; “… яже мнится сiа творити въ образЪ благости и неразумЪнiа божественных Писаний и от своих пристрастiй доьродЪтель мнять проходити” [,Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 234]; “ Се же случается то еже не вЪдЪти нам святая Писанiа, понеже не тщимся съ страхом Божiимь и съ смиренiемь испытовати сiа, но необрежемь о них и въ человЪчьская упраждняемся” [,Преподобные Нил Сорский и Инноекнтий Комельский. Сочинения \Издание подготовил Г.М.Прохоров. Издание 2, исправленное. – СПб.: Издательство Олега Абышко, 2008, с. 240]. “Мы”- и “вы” (“они”)- позиции зачастую оказываются тесно связаны, переплетены в части поучения. Свои наставления автор обращает, как и положено смиренному хрисианину, не только аудитории, но и к самому себе. Эта позиция определяется представлением об изначальной греховности человека. Нил Сорский, с одной стороны, объединяет себя с таковыми, ибо он тоже человек, сотворенный из плоти, а значит – подвержен страстям, но, с другой стороны, противопоставляется им в попытке осведомить о всевозможных “хулных” помыслах и деяниях. И данном случае оппозиция выражается, скорее, имплицитно, через учительный пафос, через поведение православного инока.
Итак, мы уяснили, что анализируемые послания, писавшиеся конкретным лицом и конкретным корреспондентам, являются в большой степени деконкретизированными и деидивидуализированными. Так, в первых двух воспроизводится типичная “вечная” ситуация взаимоотношений духовного отца и духовного чада. В третьем письме древнерусский книжник в сфере духовного опыта предстает как один из многих и делится опытом с другими, подобным ему старцем, чтобы и тот смог сделать шаг вперед.
Ноздрачева Любовь Николаевна