Литературно-музыкальная композиция «Детство, опалённое войной…»

Литературно-музыкальная композиция «Детство, опалённое войной»

Человек беспамятный способен породить
только зло и ничего другого, кроме зла.
С. Алексиевич
Цели:
продолжить обсуждение проблемы гуманного отношения к страдающим людям; побудить задуматься над проблемой последствий вооружённого конфликта для тех, кто не принимал в нём участия и проблемой отдаленных последствий вооруженного конфликта для мирных людей; показать непосредственную связь судьбы людей с судьбой народа в совершенно особый исторический период  период, когда решается судьба страны.


Оборудование: магнитофон, видеопроектор, компьютер




1. Вступительное слово.
...одна цитата
«Во время Великой Отечественной войны (1941 1945 годы) погибли миллионы советских детей... Русские, белорусы, украинцы, евреи, татары, латыши, цыгане, казахи, узбеки, армяне, таджики...» (Журнал «Дружба народов», 1985, № 5)

...и один вопрос русского классика
Когда-то великий Достоевский поставил вопрос: а найдется ли оправдание миру, нашему счастью и даже вечной гармонии, если во имя этого, для прочности фундамента, будет пролита хотя бы одна слезинка невинного ребенка? И сам ответил слезинка эта не оправдает ни один прогресс, ни одну революцию. Ни одну войну. Она всегда перевесит.
Всего одна слезинка...

2. Выступление творческой группы.
1) чтение наизусть:
- Стихотворение Н. Грибачёва «О детях» (музыкальное сопровождение и видеопрезентация)

2) воспоминания детей, свидетелей войны:
1 участник (д):
Женя Белькевич – 6 лет
Солнце светило мне в лицо. Так тепло... И теперь не верится, что мой отец в то утро уходил на войну. Так и связалось у меня в памяти, что война это когда нет папы...
А потом помню: черное небо и черный самолет. Возле шоссе лежит наша мама с раскинутыми руками. Мы просим ее встать, а она не встает. Солдаты завернули маму в плащ-палатку и похоронили в песке, на этом же месте. Мы кричали и просили: «Не закапывайте нашу маму в ямку. Она проснется, и мы пойдем дальше».
Кто-то из солдат спрашивал меня: «Девочка, как тебя зовут?» А я забыла... «Девочка, а как твоя фамилия? Как зовут твою маму?» Я не помнила... Мы сидели возле маминого бугорка до ночи, пока нас не подобрали и не посадили на телегу. Полная телега детей.
Я долго не разговаривала. Только смотрела.

2 участник (м):
Вася Харевский – 4 года
Мама отдала нам с братом последние две картошины, а сама только смотрела на нас. Мы знали, что картошины эти последние. Я хотел ей оставить... маленький кусочек... И не смог. Брат тоже не смог... Нам было стыдно. Ужасно стыдно.
Я помню, как взрослые говорили: «Он маленький. Не понимает». А я удивлялся: «Какие странные эти взрослые, почему они решили, что я ничего не понимаю? Я все понимаю». Мне даже казалось, что я понимаю больше, чем они, потому что я не плачу.
Война это мой учебник истории. Мое одиночество... Я пропустил время детства, оно выпало из моей жизни. Я человек без детства, вместо детства у меня была война.

3 участник (д):
Марина Карьянова – 4 года
Хотелось все время есть. Но еще больше хотелось, чтобы кто-то обнял, приласкал. А ласки было мало, кругом война, у всех горе. Иду по улице... Впереди мама детей своих ведет. Одного возьмет на руки, пронесет, этого поставит другого берет. Сели они на скамеечку, и она посадила меньшего к себе на колени. Я стояла, стояла. Смотрела, смотрела. Подхожу к ним: «Тетенька, возьмите меня на колени...» Она удивилась...
Я опять ее попросила: «Тетенька, ну пожалуйста...»

2 участник (м):
Дима Суфранков – 5 лет
Убежали мы от немцев и жили в болоте... На островках... Курени себе построили и в них жили. Курени это такие буданчики: одни голые бревна и дырка вверху... Для дыма... А внизу земля. Вода. И зимой, и летом там жили. На сосновых ветках спали. Вернулись раз с мамой из леса в деревню, хотели что-нибудь в своей хате взять. Там немцы. Кто пришел, всех согнали в школу. Поставили на колени и направили на нас пулеметы. И мы, дети, одного роста с пулеметами.
Слышим: в лесу стреляют. Немцы: «Партизаны! Партизаны!» И к машинам. Быстро уехали. А мы в лес.
После войны я боялся железа. Лежит осколок, а у меня страх, что он еще раз взорвется. Соседская девочка три года и два месяца... Я запомнил... Мама ее над гробом повторяла: «Три года и два месяца... Три года и два месяца...» Она нашла «лимонку»... И стала качать, как куклу... В тряпки завернула и качает. Граната маленькая, как игрушка, только тяжелая. Мать добежать не успела...
После войны в нашей деревне Старые Головчицы Петриковского района еще два года хоронили детей. Военное железо валялось всюду. Подбитые черные танки, бронетранспортеры. Куски мин, бомб... А у нас же игрушек не было...

1 участник (д):
Люба Александрович – 11 лет
Как пришли немцы, почему-то не помню... Помню, что они уже были, давно были, и вот согнали всех нас, всю деревню. Поставили впереди пулеметы и приказали отвечать, где партизаны, к кому они заходили. Все молчали. Тогда они отсчитали каждого третьего и вывели на расстрел. Расстреляли шесть человек: двух мужчин, двух женщин и двух подростков. И уехали.
Скоро немцы вернулись... Через несколько дней... Собрали всех детей, нас было тринадцать человек, поставили впереди своей колонны - боялись партизанских мин. Мы шли впереди, а они за нами ехали. Если надо было, например, остановиться и взять воду из колодца, они сначала запускали к колодцу нас. Так мы шли километров пятнадцать. Мальчишки не так боялись, а девочки шли и плакали. А они за нами на машинах... Не убежишь... Помню, что мы шли босиком, а еще только начиналась весна. Первые дни...
Хочу забыть...
Немцы ходили по хатам... Собирали матерей тех, у кого дети ушли в партизаны... И отрубили им головы посреди деревни... Нам приказали: «Смотрите». В одной хате никого не нашли, поймали и повесили их кота. Он висел на веревочке, как ребенок...

3 участник (д):
Надя Горбачёва – 7 лет
Сестра в тот день дежурила по брату, а я полола на огороде. В картошке нагнусь, меня не видно, знаете, в детстве все кажется большим и высоким. Когда заметила самолет, он уже кружился надо мной, я увидела совершенно отчетливо летчика. Его молодое лицо. Коротенькая автоматная очередь бах-бах! Самолет второй раз разворачивается... Он не стремился меня убить, он развлекался. Уже тогда, детским умом я это поняла.
Ну, что это? Как объяснить? Интересно: жив ли этот летчик? И что он вспоминает и как рассказывает? Какими словами?

2 участник (м):
Давид Гольдберг – 14 лет
Скажу вам, если не знаете: те, кто был в войну ребенком, часто умирают раньше своих отцов, которые воевали на фронте. Раньше, чем бывшие солдаты. Раньше...
Я уже столько своих друзей похоронил...

Концлагерь.

4 участник (д):
Валя Матюшина – 5 лет
Помню себя в детприемнике, он был окружен проволокой. Охраняли нас немецкие солдаты и немецкие овчарки. Там были и такие дети, что не умели еще ходить, а ползали. Когда они хотели есть, они лизали пол... Ели грязь... Они быстро умирали. Кормили плохо, давали какой-то хлеб, от него так распухал язык, что мы не могли даже говорить. Думали только о еде. Позавтракаешь и думаешь - а что будет на обед? Пообедаешь - а что будет на ужин?
Из детприемника перевезли в детдом, детдом находился напротив мединститута, а там был немецкий госпиталь.
Тут кормили хорошо, я поправилась. Когда приходили к нам брать кровь, все прятались: «Врачи идут...» Дети лезли под кровати, их оттуда вытаскивали. Выманивали. То кусочек хлеба дадут, то покажут детскую игрушку. Я запомнила красный мячик...
«Врачи» уходили, я возвращалась в комнату... Помню: лежит маленький мальчик, у него ручка с кровати свисает, а по ней кровь течет. А другие дети плачут... Через две-три недели дети менялись. Одних куда-то увозили, они уже все были бледные, слабые, а других привозили. Откармливали.
Немецкие врачи считали, что кровь детей до пяти лет помогает скорейшему выздоровлению раненых. Обладает омолаживающим эффектом.

5 участник (м):
Саша Суетин – 4 года
Мы с братом одни сидим несколько дней в квартире, никуда не выходим: а вдруг появится мама? Стучат чужие люди, одевают и куда-то ведут нас.
Мы оказываемся в каком-то длинном то ли доме, то ли сарае, на нарах. Все время хочется есть, я сосу пуговицы на рубашке, они похожи на леденцы, которые привозил из командировок отец. Я жду маму.
Открываю глаза возле нас стоит женщина в белом халате:
Мама! ползу к ней.
Она гладит меня. Сначала по голове... Потом по руке... Затем берет что-то из металлической коробочки. Но я не обращаю на это никакого внимания, я вижу только белый халат и белую шапочку.
Вдруг! - острая боль в руке. У меня под кожей иголка. Не успеваю накричаться, как теряю сознание.
Дальше ничего не помню: кто и как нас спасал в немецком концлагере? У детей там брали кровь для раненых немецких солдат... Дети все умирали...

6 - 4 участник (д):
Зоя Мажарова - 12 лет
Помню девочку... Машеньку... Она была беленькая и тихая. Мы дружили с ней месяц. В лагере месяц - это целая жизнь, это - вечность. Она первая подошла ко мне:
4 - У тебя нет карандаша?
6 - Нет.
4 - А листочка бумаги?
6 - Тоже нет. А зачем тебе?
4 - Я знаю, что скоро умру, и хочу маме письмо написать.
В лагере это было не положено ни карандаш, ни бумага. Но ей мы нашли. Она всем нравилась такая беленькая и тихая. И голос тихий.
6 - Как ты пошлешь письмо? спросила я.
4 - Я открою ночью окно... И отдам листочки ветру...
Я не знаю... Может, ей было восемь лет, а может, и десять. Как угадаешь по косточкам? Там не люди ходили, а их скелеты... Скоро она заболела, не могла вставать и ходить на работу. Я ее просила... В первый день я даже дотянула ее до дверей, она повисла на дверях, а идти не может. Два дня лежала, а на третий день за ней пришли и унесли на носилках. Выход из лагеря был один - через трубу... Мы это все знали. Сразу на небо...
Я буду век помнить... Я за жизнь не забуду...
В лагере не видно неба, не видно земли из-за дыма. Труба высокая, черная. День и ночь из нее валил дым...
А пеплом из крематория удобряли поля

Дети – войны

7 участник (м):
Володя Ампилогов – 10 лет
В конце сорок третьего... В деревне Старые Челнышки Бешенковичского района меня эсэсовцы словили... Били шомполами. Били ногами в кованых сапогах. Сапоги каменные... После пыток вытащили на улицу и облили водой. Это было зимой, я покрылся ледяной кровавой коркой. До меня не доходило, что за стук я слышу над собой. Сооружали виселицу. Я увидел ее, когда меня подняли и поставили на колодку. Последнее, что запомнил? Запах свежего дерева... Живой запах...
Петля затянулась, но ее успели сорвать... В засаде сидели партизаны. Когда ко мне вернулось сознание, я узнал нашего врача. «Еще две секунды - и все, я бы тебя не спас, - сказал он. - А так ты счастливый, сынок, потому что живой».
В отряд меня несли на руках, все во мне было отбито от пяток до макушки. Было так больно, что я думал: буду ли я расти?

3) современные войны:
- Теракт в Г. Беслане 1 сентября – война в мирное время, опять гибнут дети.
- Стихотверение.
- Песня, посвящённая жертвам Беслана с видеопрезентацией.

3. Заключительное слово.
- Человек беспамятный способен породить только зло и ничего другого, кроме зла (С. Алексиевич).


Литература:
Алексиевич С. Последние свидетели: Соло для детского голоса. – М.: Время, 2008.
Грибачёв Н. О детях.
Материалы из Интернета.








13PAGE 15


13PAGE 14115




15