Внеклассное мероприятие Блокада Ленинграда

К 75- летию снятия блокады Ленинграда
Когда я приезжаю в Ленинград,
Перед закатом солнца чайки стонут.
Ночь. Звёзды прямо в душу мне глядят,
Плывут в Неве и никогда не тонут.
Из неба, из воды они глядят,
Напоминая мне и Ленинграду,
Что эти звёзды — слава всех солдат,
Прорвавших ненавистную блокаду.
На землю нашу грозно враг ломился
Под орудийный грозовой раскат...
И ученик солдатом становился
И воевал бесстрашно, как солдат.

Сегодня мы посвящаем наше выступление годовщине снятия блокады города Ленинграда. Забыть о тех днях нельзя, память о них хранят участники событий, нам о них известно не только из исторической хроники, но и художники, поэты, писатели, музыканты запечатлели события блокады в своих произведениях.
Блокада Ленинграда — военная осада немецкими, финскими и испанскими  войсками во время Великой Отечественной войны города Ленинграда (ныне Санкт-Петербург). Длилась с 8 сентября 1941 года по 27 января 1944 года — 871 день, почти 3 года. Блокадное кольцо было прорвано 18 января 1943 года, когда в город смогли доставить еду и оружие по льду Ладожского озера.
Опять война,
Опять блокада…
А может, нам о них забыть?
Я слышу иногда:
«Не надо,
Не надо раны бередить.
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне».
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память – наша совесть.
Она, как сила, нам нужна…
Начались девятьсот суровых дней ленинградской блокады.
Наш город до пояса закопан.
И если с крыш на город посмотреть,
То улицы похожи на окопы,
В которых побывать успела смерть.
Вагоны у пустых вокзалов стынут,
И паровозы мёртвые молчат,-
Ведь семафоры рук своих не вскинут
На всех путях, ведущих в Ленинград.
Луна скользит по небу одиноко,
Как по щеке холодная слеза.
И тёмные дома стоят без стёкол,
Как люди, потерявшие глаза.
Мы знаем: клятвы говорить непросто.
И если в Ленинград ворвётся враг,
Мы разорвём последнюю из простынь
Лишь на бинты, но не на белый флаг.

     
 На защиту своего города встали жители Ленинграда. В короткий срок ряды советских солдат пополнило народное ополчение. Женщины и подростки возводили оборонительные укрепления на подступах к городу. Ими были построены 35 баррикад, более четырех тысяч дотов и 22 тысячи огневых точек.
               
Враги ломились в город наш свободный,- крошились камни городских ворот... Но вышел на проспект Международный вооруженный трудовой народ.
Он шел с бессмертным возгласом в груди: - Умрем, но Красный Питер не сдадим!..
И вот за это долгими ночами пытал нас враг железом и огнем... - Ты сдашься, струсишь, - бомбы нам кричали,- забьешься в землю, упадешь ничком. Дрожа, запросят плена, как пощады, не только люди - камни Ленинграда!
Но мы стояли на высоких крышах с закинутою к небу головой, не покидали хрупких наших вышек, лопату сжав немеющей рукой.
К началу блокады в городе были мизЕрные запасы продовольствия и топлива. Для всех защитников города эти дни были временем величайших испытаний, невиданных тревог и лишений. Почти полностью прекратился подвоз продовольствия, а главные запасы были уничтожены вражеской авиацией. Не работали городской транспорт, водопровод. За водой ходили на набережную Невы, делали прорубь и набирали воду, часто под обстрелами.
Матери возвращались домой с пустыми руками, где их ждали голодные дети. В такие дни люди не ели ничего. НИ-ЧЕ-ГО!
Полученную по талонам жидкую кашу разбавляли кипятком, чтобы увеличить ее объем. В одном из документов нашли запись о меню столовой лета 1942 года: щи из подорожника, пюре из крапивы и щавЕля, котлеты из свёкольной ботвы, шницель из лебеды, суп из дрожжей, оладьи из казеина (обойного клея).
Чтобы не умереть от голода, люди варили и ели «суп» из древесного клея, разрезанных на куски кожаных сапог, ремней и туфель. Начались цинга и дистрофия.
Вместо супа - бурда из столярного клея,
Вместо чая - заварка сосновой хвои.
Это б всё ничего, только руки немеют,
Только ноги становятся вдруг не твои.
Только сердце внезапно сожмётся, как ёжик,
И глухие удары пойдут невпопад...
Сердце! Надо стучать, если даже не можешь.
Не смолкай! Ведь на наших сердцах - Ленинград.
Бейся, сердце! Стучи, несмотря на усталость,
Слышишь: город клянётся, что враг не пройдёт!
...Сотый день догорал. Как потом оказалось,
Впереди оставалось ещё восемьсот...
Вражеская авиация ежедневно сбрасывала на город сотни зажигательных и фугасных бомб. Тяжёлая и сверхтяжёлая артиллерия вела планомерный и ожесточённый обстрел жилых кварталов города.
Пришли и другие бедствия. В конце ноября ударили морозы. Ртуть в термометре приблизилась к отметке минус 40 градусов. Замёрзли водопроводные и канализационные трубы, жители остались без воды – теперь её можно было брать только из Невы.
Вскоре подошло к концу топливо. Перестали работать электростанции, в домах погас свет, внутренние стены квартир покрылись изморозью. Ленинградцы стали устанавливать в комнатах железные печки-времянки. В них сжигали столы, стулья, шкафы, диваны, паркетные плитки пола, а затем и книги. Люди надевали на себя все, что у них было. Целые семьи гибли от холода и голода. В домах не было электричества, в квартирах горели коптилки – баночки с горючей смесью, в которые вставлялся маленький фитилек, не было парового отопления.
Подобного топлива хватало ненадолго. К декабрю 1941 года город оказался в ледяном плену. Улицы и площади занесло снегом, закрывшим первые этажи домов. Не было хлеба, света, тепла, воды. Страдания и лишения ленинградцев достигли предела. В январе 1942 года ежедневно умирали тысячи человек. За первую половину 1942 года погибло от голода, холода, бомбежек и дистрофии свыше 600 тысяч жителей города.
Рядом со взрослыми все тяготы блокады вынесли на своих хрупких плечах дети. Страшным свидетельством ужасов войны стал дневник ленинградской девочки Тани Савичевой
Всю семью унесла блокада. Не выжила и Таня. Её, правда, успели вывезти из Ленинграда, но голод настолько подорвал здоровье девочки, что она умерла.
Девчонка руки протянула
И головой –на край стола.
Сначала думали – уснула,
А оказалось - умерла.
Её из школы на носилках
Домой ребята принесли.
В ресницах у подруг слезинки
То исчезали, то росли.
Никто не обронил ни слова.
Лишь хрипло, сквозь метельный сон.
Учитель выдавил, что снова
Занятья –после похорон.
Показ фильма рожденные в ленинграде
На сцену  с зажженной свечой выходит чтец и читает стихотворение
Неверно, что сейчас от той зимы
Остались лишь могильные холмы.
Она жива, пока живые мы.
И сколько лет уже прошло,
А нам от той зимы не отогреться.
Нас от неё ничто не оторвёт.
Мы с нею слиты памятью и сердцем.
Чуть что - она вздымается опять
Во всей своей жестокости нетленной.
«Будь проклята!» - мне хочется кричать.
Но я шепчу ей: «Будь благословенна».
Она щемит и давит. Только мы
Без той зимы - могильные холмы.
И эту память, как бы нас ни жгло,
Не троньте даже добрыми руками.
Когда на сердце камень - тяжело.
Но разве легче, если сердце – камень?
Следующий чтец выходит  с зажженной свечой  и читает стихотворение. ( Во время чтения стихотворения на сцену выходят с зажженными свечами все участники, тихо звучит музыка)
Ряды могил огромных братских,Где высечен лишь год - сорок второй...Там сотни тысяч жизней ленинградцевСхоронено блокадною зимой.И тихо льются звуки над могилами.И вечности огонь всегда горит.А сердце мое с близкими и милымиЧерез года как будто говорит.
Теперь покоитесь вы здесь в могилах,И люди вам несут сюда цветы,И позабыть о вас они не в силах.В их памяти не будет пустоты.Они поклонятся вам низко, низкоВ том месте, где огонь теперь горит.И то далекое им сразу станет близким.И оживет бесчувственный гранит.
Звучит песня «Ленинградский метроном»
27 января в День воинской славы России жители и гости Санкт – Петербурга приходят на Пискарёвское кладбище. Семьями и в одиночку, старые и молодые. Они кладут на братские могилы цветы. А некоторые – конфеты и хлеб. Маленький кусочек хлеба, в котором так  нуждался каждый из похороненных там.
Здесь лежат ленинградцы. Здесь горожане — мужчины, женщины, дети. Рядом с ними солдаты-красноармейцы. Всею жизнью своею Они защищали тебя, Ленинград, Колыбель революции. Их имeн благородных мы здесь перечислить не сможем, Так их много под вечной охраной гранита. Но знай, внимающий этим камням: Никто не забыт и ничто не забыто…
Вечная им память.