Сценарий исторической композиции 1917. Год потрясший Сакинскую слободку

Сценарий театрализованной краеведческой композиции «Год, потрясший Ярославль и Сакинскую слободку»

Разработал: Учитель истории и обществознания Вевель А.В.

Ведущий. Красные Ткачи. Сегодня это большой поселок городского типа. С широкими улицами, пятиэтажными домами, торговым комплексом, стадионом, красавицей школой, детским центром «Ступеньки» и детским садом «Ленок». В нем проживает почти 4000 человек.
А в далеком 1917 году было все иначе. Кризис в промышленности, 1 мировая война докатились и до Сакинской слободки, отразились на работе льноткацкой мануфактуры Наследников П.А.Сакина. Склады были забиты нераспроданной продукцией, производство стало сокращаться. Управляющий Барышников вынужден был увольнять рабочих, особенно женщин, заменяющих мобилизованных на фронт мужчин. Плачевное положение ухудшается повышением цен на предметы употребления и продуктов питания. Керосин, хлеб, спички, ситец – все повысилось в цене. А заработная плата, бюджет трудовых семей снижались. Рабочий день был удлинен. Полуголодные сакинцы работали до 14-15 часов в сутки. Недовольство рабочих росло.

Сцена 1. Забастовка.
Со всех этажей несся ровный гул машин. Громыхали по цементному полу тележки с ровницей. Чтобы было слышно, приходилось кричать:
- Ироды проклятые! Креста на них нет!
- Лизка, ты? Что с тобой? Али обидели?
- Выгнали! Барышникову не угодила, вот с чего пошло. Придирался, придирался и – нате, - ткнулась Елизавета рабочему в грудь.
- Езжай в город, в фабричную инспекцию, добивайся. Снова восстановят.
- Не верю я.
- Да, порядок такой, что нас за людей не считают. Работаем столько и едва на кусок хлеба приносим. Как скоты Какое, - махнул рукой, - скот хоть пасется вместе, а нам собраться не дают. Так вот и живем, хоть подыхай, им дела нет. Ты еще здорова, можешь работу найти. А намедни ставельщку Ваньке Коршунову оторвало руку – определили в сторожа, и никакой выплаты за увечье. А того не спросили, как Ванька пятерых детей кормить будет.
- Охо-хо! – вздохнул Паутов, многосемейный, тихий мужик. – Иной раз во сне кисель видишь – ложки нет, с ложкой ляжешь – не видишь киселя. Правда-то - она на полпути у хозяина в кармане застряла.
- То-то и оно.
- Я вот что скажу. Не заступимся за Лизку и с другими такое сотворят. Шуметь надо.
- Верно говорит, айда к управляющему.
- Барышникову? Не послушает – бросим работу.
- Кулаками махать и жаловаться – не велика мудрость. Бороться надо
- Мужики! Хватит, наработались! Свобода!
- Мы мрем, голодаем, а буржуи богатеют.
- Довольно слов. Пора переходить к делу. Мы сметем их с лица земли!
- Нельзя ждать. Надо решать сегодня. Промедление смерти подобно!

Ведущий: (Под песню- «Смело товарищи в ногу.) Февральская революция 1917 года докатилась до фабрики Сакина. Когда стало известно, что восставшие сбросили самодержавие, текстильщики остановили машины, и возбужденные хлынули на улицу. Возле конторы возник митинг. Рабочие радостно поздравляли друг друга с победой. Под одобрительный гул с ворот фабрики была сорвана эмблема – двуглавый орел, символ самодержавной власти. Наступали новые времена
Но проходили недели, месяцы, а на фабрике не было ни топлива, ни денег в кассе. Предприятию грозила остановка. Сотни рабочих и их семьи получали продукты в фабричном лабазе по заборным книжкам. Сейчас лабаз был пуст. Даже лаптей негде было достать. Наступил ноябрь 1917 года.
Сцена 2. «Голод».
Очередь за хлебом в лабаз. Выходит в фартуке хозяин лабаза в белом фартуке и вешает на стену объявление: «Хлеба нет». В очереди слабый шум. Кто-то плачет. Кто-то дрожащей, слабой рукой просит хлеба, кто-то падает в голодный обморок.
Шепот за сценой: Ничего-то у большевиков нет - одни трудности. Хлеба нет – есть трудности, одежды нет – тоже есть трудности, денег нет - есть трудности.
( Все действие под музыку.)
Сцена 3. Белогвардейский мятеж.
Взрывы, грохот орудий, дым.
Справа-белые: создаем единый фронт против большевизма!
Слева - красные: - Бастуют банки и нам нечем платить рабочим!

Грохот, пальба прекращаются, появляется женщина и дети.
- Баб, а почему так долго из города добиралась?
-Так мятеж. Понаехали туда офицеры царские да свои собрались, кто побогаче, и - против Советской власти. Как война: из пушек стреляли. Да город горел. О-ох, как горе-ел. Александра, подруженька моя, позвала в город, на день-то рождения. Не больно ладно от сенокосу по гостям бегать, да мать твоя, и дед Арсентий отпустили меня. А мне ведь и взять-то нечего было, ведь голод у нас. Думала, думала, да и набрала в подарок корзину ягод, земляники. Крупная попалась спелая. Пришла в город к вечеру. И вот уж как Саня обрадовалась, что ягод я принесла. Так и обнимала меня, и целовала весь вечер. Родом-то она из наших, сакинских мест, ну, ягоды и слаще всякого сахару
Бабушка опустила голову, вспоминая
- Дальше-то что было?
- Что дальше? Да вот ночью-то, под утро, и начали стрелять. Мы – в постели. А тут под окном как бахнет! Да еще, еще «Что это, Саня?»- спрашиваю. А она и сама не поймет ничего. Вспомнила только: вечером броневик стоял на Власьевской улице да автомобили туда-сюда ездили, народу много всякого. Ну, сидим, крестимся, молитвы разные перебираем. И тоскливо так, страшно. Потом – за дверь Саня. Вернулась, дрожит: «Мятеж. Белые власть захватили, большевиков ловят, стреляют Да и красные тоже палят Сидели как в клетке. Всего надумались. И не есть, ни пить не хочется. Ягоды стоят в корзинке, притомились в тепле - так-то пахнут! А не хочется. Инда мутит от них. Не трогаем. Все кровь мерещится.
- А потом?
- Ну, не знаю, сколько дней прошло – из пушек бухать начали. С Туговой горы стреляли. Дом дрожит, из горки посуда сыплется. Да. Днем ничего. А ночью Глянем в окно-то – красно Рядом церковь была. Да. И теперь чай стоит. На стене-то на белой красное зарево так и пляшет, так и пляшет.. Деревянные здания позади нас загорелись – на стене и отсвечивало. Потом и каменные загорелись
Примолкла, и опять:
- Много чего натерпелись: и свету не было, в потемках ночью сидели, воды не было. Помню, осмелился старичок – везет в бочке. Я выскочила: «Налейте ведерочко!» Плеснул немножко. А как из пушек стали палить – офицер объявился. Орет: «Господа! Переходите в нижние этажи!..» Ну, мы в нижнем, к нам собирался народ. А земляника пахнет и – красный огонь на белой стене.
- А беляков потом всех перебили?
-Ну, где ж всех. Кого убили, а то разбежались.
А ты – домой?
- Знамо, домой. Куда же! Как затихло, вышли мы.. Ой, что было! – горестно качала головой бабушка. – И не узнать город-то: где все сгорело, и липы средь лета стоят голые, где крыши нет, где угол у дома отбит – тюфяки на улицу торчат оттуда полосатые, а с них малые ребяты выглядывают.. Стены словно исковырял кто и кровью забрызганы, столбы с проводами повалены, стекла везде хрустят. А дым, вонь! И погорелым-то, и тухлым. Народу много поубивали, и жара. Время-то сенокосное..
- Правда, а пострашней всякой сказки.

Сцена 3. Сакинская контора.
Под музыку появляются разные люди: женщины и мужчины.
Женщина: У нас все как в Ярославле. Мы катимся в пропасть.
Мужчина: А я вчера в город ездил. Разруха. Полгорода разбомбили. Люди остались без крова и средств к существованию. Виновных ищут.
Говорят, большевики скоро будут расстреливать людей в белых воротничках.
Мужчина, проходит и убирает ворот белой рубашки. – Экономическая разруха. Скоро наша льноткацкая фабрика закроется. И мы будем на улице.
- Боже мой, и это жизнь! Простонародье в рваных штанах установило рабочий контроль на фабрике. И кто в него вошел? Пустов, Зоричев, Лебедев. Стоят и дышат в спину, когда мы работает. И это притом что, ничего не понимают в работе. Учатся, говорят, управлять фабрикой!
- А вчера к Барышникову пришли в кабинет, и положив пистолет на стол, потребоваликассовую книгу и другие документы фабрики. Он не допустил. Тогда рабочие арестовали его и сослали в село Макарово Ростовского уезда.
- Это еще что! У заведующего фабрики Ивана Ильича Кузьмина провели обыск в квартире и реквизировали личные вещи его имущества. А сам окончательно удален за нежелание, подчиниться рабкому.
- Да, да, вместе с личными вещами взяты книги, пишущая машинка, фабричный приводной ремень, часть полотняного товара, корова!
- Надо бежать в Ниццу. А впрочем, у них ничего хорошего не выйдет!
Сцена 4. Площадь перед фабрикой.
Мальчишки кидают газеты, выкрикивая новости. Рабочие и конторщики проходят взад и вперед, прислушиваясь.
Мальчишки: «ЧК объявила красный террор» против противников рабочих и крестьян, прибегающих к убийству из-за угла вождей пролетариата. За каждую голову руководителей партии будут уничтожаться буржуазные заложники».
2-ой мальчишка: 3 октября в числе 29 заложников арестован Ярославской губернской Чрезвычайной Комиссией хозяин льноткацкой фабрики Михаил Петрович Сакин.
3-ий мальчишка: Заложники содержатся в доходном доме М.П.Сакина, где располагается Ярославская ГубЧК.
Голос за сценой под музыку: Вскоре заложники были расстреляны, Михаил Петрович тоже. А ведь он был не только хозяин фабрики, но и попечителем фабричного училища, старостой церкви в честь иконы Казанской Божьей матери в Карабихе, занимался делами благотворительного общества «Отдела Комитета Великой княжны Милицы Николаевны, по оказанию помощи раненым воинам русским, черногорским и сербским. («Зеленый крест»).
Сцена 5. Пьеро.
Все уходят. На сцене Пьеро (Вертинский), поет:
«Я не знаю зачем, кто послал и
Опустили их вечный покой».
Выключен свет, прожектор направлен на лицо исполнителя.
Ведущий: В октябре 1918 году фабрика осталась без руководства. Рабочим надо было самим учиться управлять производством.
Фабричные большевики ломали голову: кому доверить сложное хозяйство? Работая бок о бок долгие годы, они прекрасно знали сильные и слабые стороны друг друга. Называли человека, обсуждали, взвешивали все «за» и «против».
Сцена 6. Выборы директора.
Стол, накрытый красной скатертью. За ним мужчины, в кожаных куртках или куртках с красным цветком в петлице, и женщины, в красных платках. Входит скромный человек, не догадывавшийся, о чем пойдет речь. Сел в уголок, свернул цигарку, закурил. А речь шла о назначении его директором фабрики.
- Грамотный, для фронта не годен – хром.
- К тому же – активный участник стачечного комитета 1905 года.
- Порты с заплатами, но чистые – аккуратности не занимать.
- Один из первых большевиков на фабрике.
- Пиджачишко плох, но не беда, можно добыть особый, директорский.
- Умом от природы обладает недурным. Быть директором.
- Товарищи решили: тебе вести фабрику, - сказал секретарь правления Борисов Борис Алексеевич.
Капустин Николай Дмитриевич вскинул быстрый взгляд, на лице недоумение. Помотал отрицательно головой: Что, дескать, зря словами бросаться.
- Все обдумано. Соглашайся.
Окружили, стали уговаривать:
- Страшного-то ничего нет. В фабкоме люди свои, партийцы, тоже будут помогать, основное – это учителя найти, подучиться немного бухгалтерии.
- Ничего у меня не получиться.
- Не имеешь права отказываться – на фронт не ехать, как другим.
- Хорошо, попробую, только не сетуйте, если буду «опинаться» на специалистов, оставшихся на фабрике.
- Ладно, опинайся, раз так необходимо. Лебедев Николай Иванович и Михаил Гаврилович Крамме помогут.

Ведущий: Под руководством коммунистов рабочие торжественно отпраздновали 1-ую годовщину великой Октябрьской социалистической революции. 7 ноября все рабочие, школьники, крестьяне окрестных деревень собрались на Комитетскую площадь. Здесь бурлила радость: сиящие лица, красные платки, красные повязки, красные флаги и знамена; песни, шутки, и пляски под гармошку. В 12 часов дня демонстранты с песнями отправились на фабрику Зотова. Оттуда в Карабиху, а затем все вместе снова на Комитетскую площадь на заключительный митинг. Вечером в клубе рабочих доклад и танцы
8 ноября рабочие поехали на митинги и спектакли в Ярославль, а четверо направлены на почетное заседание в Волковский театр.
Последняя сцена:
Голос за сценой: Наступает новая полоса:
хлеб – голодным,
земля – крестьянам,
заводы – рабочим,
мир – всем живущим!
На сцене стоят рабочие: женщины и мужчины и машут платками и руками.
Все действие под музыку.



15