Уголовно-правовая охрана лиц, исполняющих свой служебный или общественный долг

Глава 1. Уголовно-правовая охрана граждан исполняющих свой общественный долг

1. Понятие должностное лицо в контексте уголовно-правовой охраны

Кардинальные изменения, происходящие в течение последнего десятилетия во всех сферах общественного развития России, и в первую очередь становление и укрепление его частных начал, буквально «взорвали» привычные правовые понятия и представления, в том числе в уголовном праве. Законодательным ответом на происшедшие изменения в уголовном праве явился Уголовный кодекс, вот уже несколько лет «проверяемый» уголовно-правовой теорией и практикой.

Немалый интерес и споры теоретиков и практиков-юристов вызывают преступления, предусмотренные ст. 201—204 гл. 23 «Преступления против интересов службы в коммерческих и иных организациях» и ст. 285—293 гл. 30 «Преступления против государственной власти, интересов государственной службы и службы в органах местного самоуправления» Уголовного кодекса, и прежде всего с точки зрения понятия должностного лица и круга лиц, которые могут быть отнесены к должностным как специальным субъектам уголовного права. Следует отметить, что еще в 16 статьях других глав Особенной части УК РФ (без учета, в силу специфики, статей главы «О воинских преступлениях») прямо указывается на специальный субъект — должностное лицо. В качестве такового должностное лицо может нести уголовную ответственность и за другие общеуголовные деяния, совершенные по формуле: «с использованием служебного положения», установленные более чем в 20 статьях УК РФ.

Первый вопрос, который в связи с этим возникает и требует ответа: почему понятие должностного лица в соответствии с примечанием 1 к ст. 285 УК РФ распространено законодателем только на статьи главы 30? По существу, в этой части повторена редакция примечания к ст. 170 главы «Должностные преступления», когда понятие должностного лица было также дано только для ст. 170—175 главы о должностных преступлениях, а фактически распространяло свое действие и на другие статьи УК РСФСР. Означает ли упорство законодателя необходимость выработки иного понятия должностного лица для более чем 36 статей других глав УК РФ, упоминавшихся ранее?

Известно, что понятия, содержащиеся в Особенной части УК РФ, в том числе понятие должностного лица, достаточно «автономны» и не всегда поэтому совпадают с аналогичными понятиями других отраслей российского права.

Должность выводится из слов «долг, должное, обязанность» — «служебное место или звание с обязанностями его; определенные и возложенные на кого занятия с каким-либо званием». «Должностной человек — служащий, кто на государевой или частной службе, обязанный должностью».

Федеральный закон «Об основах государственной службы» дает понятие государственной должности — должности в органах государственной власти всех уровней с установленным кругом обязанностей по исполнению и обеспечению полномочий данного государственного органа, денежным содержанием и ответственностью за исполнение этих обязанностей. Отсюда: должностным лицом будет гражданин РФ, занимающий такую должность. Законодательным путем это понятие в некоторой степени раскрыто в Федеральном законе «О службе в таможенных органах РФ»: «Должностными лицами таможенных органов (далее — сотрудники таможенных органов) являются граждане, занимающие должности в таможенных органах, которым в порядке, установленном настоящим федеральным законом, присвоены специальные звания».

По действующему законодательству должностными лицами могут быть не только граждане, занимающие государственные должности, но и лица, занимающие должности в органах местного самоуправления.

В науке административного права существуют разные определения понятия должностного лица. Д. Н. Бахрах в учебнике административного права, ссылаясь на работу Ц. А. Ямпольской, наиболее удачным считает определение должно­стных лиц как служащих, имеющих право совершать служебные юридические действия.

Таким образом, как и раньше, в настоящее время в других отраслях права единое понятие должностного лица отсутствует.

С учетом сказанного представляется, что уголовно-правовое понятие, описание которого дано законодателем в примечании к ст. 285 УК РФ, должно быть единым и для статей главы 30, и для общеуголовных деяний, где в качестве обязательного или квалифицирующего признаков указано их совершение только должностным лицом как одним из специальных субъектов, использующих служебное положение. Например, ч. 3 ст. 139 УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за нарушение неприкосновенности жилища, совершенное лицом с использованием своего служебного положения.

Вне сомнений, что в этих случаях возрастает требование универсальности к понятию должностного лица, да и к другим понятиям Особенной части УК РФ; требование такой универсальности вытекает из основополагающих принципов уголовного права — законности (ст. 3 УК РФ), равенства граждан перед законом (ст. 4 УК РФ). Можно констатировать, что уголовно-правовое понятие должностного лица универсальным, соответствующим упомянутым основополагающим принципам уголовного права, не является.

Действующее законодательство в определенных случаях наделяет публичными властными полномочиями частных лиц (граждан) и лиц, занимающих должности в коммерческих и иных организациях. Так, граждане могут осуществлять функции представителя власти либо выполнять организационно-распорядительные функции от имени государства, будучи формально не связанными служебными правоотношениями с органами и учреждениями, вооруженными силами, другими войсками и воинскими формированиями, упомянутыми в примечании 1 к ст. 285 УК РФ. Должны ли эти лица в силу выполнения данных функций нести в соответствующих случаях уголовную ответственность по статьям главы 30 и другим статьям УК РФ как специальные субъекты — должностные лица?

Именем Российской Федерации осуществляется конституционный контроль и правосудие: выносятся постановления Конституционного суда РФ, приговоры и решения судов РФ (ст. 300 УПК РСФСР, ст. 191 ГПК РСФСР, ст. 127 Арбитражного процессуального кодекса РФ).

От имени Российской Федерации осуществляет надзор за соблюдением Конституции РФ и исполнением законов единая централизованная система органов прокуратуры.

Таким образом, законодателем подчеркивается единство, публичность, авторитетность, значимость судебной, прокурорской и нотариальной деятельности, непосредственность действий государства через органы суда, прокуратуры и нотариата.

Из словаря В. И. Даля, человек, «заступающий чье-либо место, явившийся за кого, представляющийся законно за другого» — это представитель.

Действуя от имени государства в сфере гражданского оборота, лица исполняющие свой служебный или общественный долг выступает представителем государства с приличествующими этому официальными атрибутами:

• публичной должностью;

• совокупностью установленных государством прав и обязанностей по данной публичной должности;

• особым порядком наделения полномочиями по должности и освобождения от этих полномочий;

• установленными вознаграждениями по должности.

В соответствии с примечанием к ст. 318 УК РФ в настоящей статье и других статьях Кодекса представителем власти признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости. Таким образом, представителем власти в уголовном праве может быть в любом случае только должностное лицо, универсального понятия которого Уголовный кодекс не дает. Получается замкнутый круг: согласно примечанию к ст. 318 представитель власти — это должностное лицо, а должно­стное лицо, согласно примечанию к ст. 285,— это представитель власти.

Учитывая, что понятия должностного лица и представителя власти могут по-разному истолковываться в судебной практике. По мнению Верховного суда, к представителям власти следует относить:

• Лиц, осуществляющих законодательную, исполнительную или судебную власть всех уровней.

• Работников государственных, надзорных или контролирующих органов, наделенных в установленном законом порядке:

• распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от них в служебной зависимости;

• либо правом принимать решения, обязательные для исполнения гражданами, а также организациями, независимо от их ведомственной подчиненности.

В публикациях последних лет правильно отмечалось несовершенство изложенных положений уголовного законодательства. Согласно п. 7 ст. 117 УПК РСФСР «Органы дознания», их полномочия переданы капитанам морских судов, находящихся в дальнем плавании, независимо от форм собственности, принадлежности к коммерческим или иным организациям. Капитаны таких морских судов при производстве дознания наделяются государственно-властными полномочиями — от возбуждения уголовного дела, задержания подозреваемого, предъявления обвинения и избрания меры пресечения до направления уголовного дела прокурору с обвинительным заключением.

Кодексом РСФСР об административных правонарушениях функции представителя власти возложены в некоторых случаях на служащих коммерческих и иных организаций. В частности, они рассматривают дела об административных правонарушениях на железнодорожном, речном, мор­ском, воздушном и других видах транспорта, начальствующие лица военизированной охраны коммерческих и иных организаций вправе производить административное задержание, и т. п.

Следует признать, что после советского периода, когда к должностным лицам относили чересчур широкий круг работников государственных и общественных организаций, российские законодатели вновь оказались впереди планеты всей.

Чтобы убедиться в этом, достаточно обратиться к уголовному законодательству нами почитаемых правовых государств. Уголовный кодекс ФРГ в параграфах 331—334 раздела 29 «Должностные преступные деяния» устанавливает уголовную ответственность должностных лиц и лиц, специально уполномоченных на выполнение публичных обязанностей, за получение выгоды, взяточничество, предоставление выгоды и подкуп. Согласно понятиям лиц и вещей в параграфе 11, его общей части, должностное лицо определяется через государственно-правовые отношения по должности или через выполнение задач государственного управления в органе власти или ином учреждении либо по их поручению. Специально уполномоченным на выполнение публичных обязанностей считается тот, кто, не будучи должностным лицом, в обществе или ином объединении, предприятии или фирме, которые выполняют задачи государственного управления за орган власти или иное учреждение,— занят или для них действует и на основе закона формально обязан добросовестно выполнять свои обязанности. Всё это относимо не только к частному нотариусу, но и работникам нотариальных палат, призванным контролировать исполнение профессиональных обязанностей ее членов, выполняя тем самым публичные обязанности за государственные органы.

Можно сделать вывод, что в российском уголовном праве по существу не придается должного внимания уголовно-правовому обеспечению добросовестного выполнения публичных обязанностей.

Конституционный суд РФ в постановлении от 19.05.98 № 15 по делу о проверке конституционности отдельных положений Основ законодательства РФ подчеркнул, что Конституция РФ не запрещает государству передавать отдельные полномочия исполнительных органов власти негосударственным организациям, участвующим в выполнении функ­ций публичной власти.

Совершенно очевидно, что уголовно-правовые последствия от преступного нарушения обязанностей публичной службы, связанной с защитой прав и законных интересов граждан и юридических лиц от имени государства, не меньше, чем от аналогичных нарушений по государственной или муниципальной службе должностными лицами.

Еще Б. С. Утевский в капитальном труде о должностных преступлениях заметил, что в государствах растет число лиц, которые, не являясь должностными лицами или лицами, выполняющими должностные обязанности в той или иной форме, в то же время принимают участие в деятельности государственных учреждений. Эта тенденция характерна и для современных правовых государств. Чем «социальное» государство, тем в большем числе случаев оно делегирует часть своих функций и полномочий частным лицам и организациям для наилучшего осуществления поставленных перед государством задач и достижения всеобщего блага при действенном контроле и особой ответственности наравне с должностными лицами.

Можно привести и законодательные акты Российской Федерации, свидетельствующие о возможном делегировании властных полномочий негосударственным органам. Так, в соответствии с указами Президента РФ члены казачьих обществ могут привлекаться к несению государственной и иной службы: к охране государственной границы в составе общественных формирований, охране общественного порядка, объектов жизнедеятельности населения, лесов, к участию в несении егерской, природоохранной и экологической службы и т. д.

Следуя логике законодателя, придется в этом и других подобных случаях устанавливать особую уголовную ответственность по примеру ответственности частных нотариусов, частных аудиторов, частных охранников, частных детективов и прочих частных лиц. И здесь можно говорить об отсутствии универсального понятия не только должностного лица, но и лица, выполняющего управленческие функции, в примечании к ст. 201 УК РФ.

1.2. Ответственность граждан и должностных лиц за нарушение прав сотрудников Средств Массовой Информации

Как не может существовать демократическое государство без свободного общества, так нет свободного общества без независимой прессы, а общество не сможет иметь такую прессу без ее законодательной защиты. Но охрана и защита не будет действенна без надлежащей ответственности лиц и просто граждан за нарушение прав и свобод журналистов. Таким образом в уголовном законодательстве РФ законодатель создал законодательную базу, которая может практически в полной мере защитить журналистов и призвать нарушителей к ответу. 

Во-первых, журналист - это, прежде всего, гражданин, личность которого, как и каждого из нас, защищает Конституция. За нарушение прав журналистов законодательством РФ предусматривается административная, гражданско-правовая и уголовно-правовая ответственности.

При посягательстве на одно из абсолютных прав человека - жизнь, гарантируемое и охраняемое Конституцией РФ, наступает уголовная ответственность по ст. 105 Уголовного Кодекса РФ («Убийство»). В случае, если виновный осознает, что он действует против лица, выполняющего общественный и профессиональный долг, и именно в связи с этим совершает преступление - убийство, то он несет ответственность по пункту «б», ч. 2, ст. 105 УК РФ. Следовательно, действия, направленные против журналиста, выполняющего свои профессиональные обязанности, квалифицируются по этой статье, предусматривающей наказание в виде лишения свободы до 20 лет либо смертной казни.

Статья 111 УК РФ «Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью, опасного для человека, его жизни и здоровья» предусматривает уголовную ответственность и наказание, связанное с лишением свободы до 7 лет, те же действия, совершенные в отношении лица, осуществляющего профессиональный долг, наказываются лишением свободы до 8 лет. Это может относиться к виновному как просто гражданину, так и должностному лицу.

В последнее время участились случаи, когда к журналистам применяются меры физического воздействия. Самый показательный пример. В Республике Казахстан на шеф-редактора газеты «Республика-2000» было совершено нападение. Медицинская бригада «Скорой помощи» констатировала сотрясение головного мозга, рассечение брови, кровоподтеки, повреждение челюсти. Полицейская группа зафиксировала факт нападения и возбудила уголовное дело. Здесь присутствуют признаки уголовно наказуемого деяния, квалифицируемого по ч. 2, ст. 111 УК РФ. Аналогичный случай произошел с фотокорреспондентом еженедельника «Мегаполис».

Статья 112 УК РФ «Умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью» также предусматривает во второй части ответственность за деяния, направленные против гражданина, выполняющего профессиональный долг. Среди свежих примеров - нападения на журналистов газет «Диапазон».

Ответственность предусмотрена и в случаях угрозы убийством или причинения тяжкого вреда [ст. 111 УК РФ], т.е. за определенное психическое насилие, выражающееся в высказывании намерения убить, причинить вред здоровью, покалечить. Причем не важен способ угрозы (уст­но, письменно, с помощью жестов или третьих лиц), не важно и намерение виновного исполнить это. Обязательным критерием станет только реальность исполнения угрозы, что может быть решено только судом, он же и выносит наказание виновным вплоть до лишения свободы.

Также были случаи определяемые ст. 126 УК РФ похищение человек, а в частности журналистов, Россия не раз возбуждала уголовные дела по схожим статьям, связанным с похищением журналистов в Чечне.

Как и для любого гражданина Российской Федерации, журналисту гарантируется Конституцией право на честь и достоинство, а Уголовный кодекс защищает посредством наказания виновных. Ответственность по ст. 129 УК РФ «Клевета» и ст. 130 УК РФ «Оскорбление» могут нести как граждане, так и должностные лица, «распространяющие заведомо ложные сведения, порочащие честь и достоинство» журналиста. Диапазон наказания очень широк - от штрафа до лишения свободы. Журналисты привыкли пассивно защищаться (обороняться) по этим статьям, однако они имеют и право защиты - подчеркну: активной защиты своих прав.

Уголовный кодекс содержит составы преступлений против конституционных прав граждан, прав и свобод человека. Так, ст. 148 УК РФ и ст. 149 УК РФ предусматривает наказание виновных лиц за «Воспрепятствование осуществлению права на свободу совести и вероисповеданий» и «Воспрепятствование проведению собрания, митинга демонстрации, шествия, пикетирование или участию в них». Если эти действия совершены должностным лицом, то статья предъявляет более жесткую ответственность, вплоть до лишения свободы и лишения права занимать определенную должность. Значит, если за свои убеждения журналиста преследуют в форме ограничения прав и свобод (обещания всяческих неприятностей за непонравившиеся публикации или усугубляющие действия), то здесь имеется состав преступления, предусмотренный ст. 144 УК РФ.

Определенным образом защищает журналиста как гражданина России, предусматривающая ответственность за нарушение неприкосновенности частной жизни ст. 136 УК РФ и ст. 138 УК РФ «Незаконное нарушение тайны переписки» и ст. 139 УК РФ «Нарушение неприкосновенности жилища». Общественная опасность этих преступлений выражается в том, что в результате их совершения нарушаются права, гарантированные Основным законом.

Помимо того, существуют три статьи Уголовного кодекса, предусматривающие ответственность должностных лиц, напрямую связанную с ограничением профессиональной деятельности журналиста.

Так, неправомерный отказ должностного лица в предоставлении документов и материалов, непосредственно затрагивающих права и свободы гражданина, либо предоставление неполной либо заведомо ложной информации, если эти деяния причинили вред правам и законным интересам граждан, влечет за собой наказание должностных лиц по ст. 140 УК РФ от наложения штрафа до лишения права занимать определенные должности. Имеется прецедент подачи газетой «Вечерние новости» иска в суд на чиновника за непредоставление им информации (завершился мировым соглашением).

За воспрепятствование законной профессиональной деятельности журналиста путем принуждения его к распространению либо отказу от распространения информации виновные наказываются штрафом, исправительными работами. Если же эти действия совершены должностным лицом, т. е. с использованием своего служебного положения, а равно с применением насилия либо угрозы насилия, то ответственность повышается, и ст. 286 УК РФ предусматривает наказания в виде лишения свободы, лишения права занимать определенные должности.

Вот пример: 5 сентября 2002 г. в 5 часов 35 минут на железнодорожной станции «Медавники» произошел сход двух вагонов с боеприпасами. Они упали на бок и раздавили путейский домик, где находились два человека. Район был оцеплен, прибыли пожарные, сотрудники ФСБ. СМИ не допускали, комментариев не давали. Съемки велись тайно, из-за кустов. Только в 11 часов вечера г-н Павлов дал интервью представителям СМИ и разрешил провести съемки.

Воспрепятствование законной деятельности образует состав преступления, предусмотренного ст. 144 УК РФ. Состав преступления относится к категории дел публичного обвинения, т.е. уголовное преследование может осуществляться компетентными органами независимо от жалобы потерпевших. Однако по статистике Верховного суда возбуждения уголовных дел по ст. 144 не было (не зафиксировано их, по нашим сведениям, и в низовых звеньях судебной системы).

Общественная опасность деяния, предусмотренного ст. 144 УК РФ, выражается в нарушении свободы слова и печати. При этом под воспрепятствованием следует понимать создание помех или препятствий для законной профессиональной деятельности журналиста, а принуждение означает психологическое или физическое воздействие на волю журналиста. Следовательно, если в отношении журналиста применяется физическое либо психологическое насилие с целью заставить его, к примеру, обнародовать информацию вопреки воле последнего либо отказаться это сделать, вопреки тому, что он намеревался, то это подпадает под состав преступления, предусмотренный ст. 144. Под нее вполне попадает «направляющая, указующая и направляющая деятельность» пресс-служб всех рангов.

Должностные лица несут ответственность за незаконное использование объектов права или смежных прав, а равно за присвоение авторства или принуждения к авторству. Преступление направленное на интеллектуальную собственность, под которой понимают результаты творческой деятельности. Провозглашенная Конституцией РФ свобода творчества каждого обеспечивается правовой защитой. Гражданский кодекс РФ признает исключительное право граждан на результаты интеллектуальной и творческой деятельности. Но здесь необходимо помнить, что согласно закону РФ «Об авторском праве и смежных правах» за нарушение авторских и смежных прав наступает, помимо уголовной ответственности ст. 146 УК РФ, также административная и гражданско-правовая ответственность. Так вышеназванный закон предусматривает защиту авторских прав путем:

• признания прав;

• восстановления положения, существовавшего до нарушения прав;

• пресечения действий, нарушающих авторские права;

• возмещения убытков, включая упущенную выгоду;

• взыскания доходов, полученных нарушителем;

• выплаты компенсации в сумме от 20 до 50000 МОТ.

В исковом заявлении о защите своих авторских прав журналист вправе требовать по выбору любые из предоставленных мер защиты авторства.

Закон РФ «О судебной системе и статусе судей» в ст. 1 конкретизирует конституционное право на судебную защиту; п. 2 гласит: «каждому гарантируется судебная защита от любых неправомерных действий, ущемляющих права и свободы. Обращения в суд за защитой рассматриваются только судами и не могут быть взяты на контроль никакими другими органами».

Поводом для возбуждения уголовного дела могут быть как заявления журналиста, так и сообщения, обнародованные в СМИ.

Итак, мы рассмотрели ответственность должностных лиц и граждан по отношению к журналисту как к гражданину РФ. Но журналист - это еще и штатный сотрудник редакции, на которого распространяются нормы Закона о труде, поэтому работодатель (директор, главный редактор и иной наниматель) несет гражданско-правовую ответственность перед журналистом в случае нарушения его прав, оговоренных в индивидуальном трудовом договоре. Как члена трудового коллектива редакции и как гражданина вообще журналиста от незаконного увольнения с работы защищает УК РФ.

В законодательстве есть и административная ответственность перед СМИ, которая для должностных лиц наступает за дачу заведомо ложных сведений СМИ. Наказание за подобное административное правонарушение - штраф на должностное лицо в размере до 25 МОТ. Однако эта заведомо ложная информация может обернуться для СМИ по гражданско-правовой ответственности иском в очень больших размерах по возмещению морального вреда за недостоверную информацию. Поэтому в подобных случаях есть резон требовать возбуждения против должностных лиц уголовного дела за «предоставление заведомо ложной информации».

За создание условий, препятствующих журналисту осуществлять предусмотренные законодательством права и обязанности или полностью лишающих его этой возможности, законодательством предусматривает наказание должностных лиц штрафом в размере до 50 МОТ.

Глава 2. Преступления против правосудия

1. Правосудие как объект уголовно-правовой охраны

В соответствии со ст. 118 Конституции РФ правосудие осуществляется только судом посредством конституционного, гражданского, административного и уголовного судопроизводства. Данное конституционное положение не ново, оно существовало в конституциях советского периода. И в законодательстве, и в теории права общепризнанным является то, что в содержание понятия «правосудие» включается только характеристика судебной деятельности по рассмотрению и разрешению дел. Вместе с тем с 1946 г., когда в ходе подготовки одного из проектов УК СССР появилась глава об ответственности за «преступления против правосудия», (вместе с тем следует отметить, что в УК РСФСР 1922 и 1926 гг. правовые нормы, защищающие интересы правосудия, были, но самостоятельная глава отсутствовала, а статьи располагались в других главах уголовного Кодекса) в уголовном законодательстве данное понятие получило более широкую интерпретацию. Уголовно-правовые нормы, включенные в эту главу, не только защищали интересы собственно судебной деятельности, но и охраняли законную деятельность должностных лиц и граждан, содействующих отправлению правосудия, а также обязанных надлежащим образом выполнять судебные решения. Таким образом, в уголовном праве термин «правосудие» стал использоваться в более широком смысле. В этой связи в юридической литературе справедливо высказывалось мнение, что термин «правосудие» не является присущим лишь процессуальному праву и его следует рассматривать как в узком, так и в широком смысле слова. При этом «правосудие» в собственном (узком) смысле слова означает конкретную сферу реализации функций суда. Понятие правосудия в широком смысле характеризует в уголовном законодательстве объект правовой охраны.

Преступления против правосудия были впервые закреплены законодательно в отдельной главе УК РСФСР 1960 г. В связи с этим в юридической литературе высказывалось мнение, что такое использование термина «правосудие» некорректно, так как противоречит Основному Закону государства — Конституции. Однако более чем 30-летнее действие УК РСФСР показало, что при всей очевидной неточности использования понятия «преступления против правосудия» оно аккумулирует весь спектр социальных ценностей и благ, требующих самостоятельной уголовно-правовой защиты и связанных с реализацией задач и целей правосудия. Именно этим, на мой взгляд, объясняется тот факт, что при подготовке и принятии нового УК РФ 1996 г. название данной группы общественно опасных деяний не изменилось и они вновь были объединены в главе 31 УК РФ под общим понятием «преступления против правосудия». В настоящее время в юридической литературе некоторые авторы продолжают высказывать сомнение в целесообразности использования в уголовном праве данного понятия .

Хотя использование в уголовном законодательстве и теории уголовного права термина «правосудие» не соответствует буквальному его толкованию, вытекающему из положений Конституции РФ, так как расширяет содержание этого понятия, однако данный термин, как никакой иной, определяет ту специфическую сферу государственной деятельности, которая подлежит самостоятельной уголовно-правовой защите, и поэтому его использование в указанном толковании представляется оправданным.
Проведенный нами анализ судебной практики за последние пять лет о количестве лиц, осужденных за преступления против правосудия, показывает, что в 1998 г. это количество от общего числа осужденных составляло 1,17 %, в 1999 — 0,93, в 2000 — 0,83, в 2001 — 0,80 %.

С введением в действие с 1 января 1997 г. нового УК РФ количество осужденных за данную группу преступлений несколько уменьшилось. Это объясняется в первую очередь тем, что часть общественно опасных деяний была полностью или частично декриминализирована, например, исключена уголовная ответственность за недонесение о преступлении (ст. 190); значительно сокращены пределы ответственности за укрывательство преступлений (ст. 189). Совершение этих преступлений, как показывает обобщение практики, существенно влияло на уровень преступности в сфере правосудия. Согласно статистическим данным Министерства юстиции РФ, в 1997 г. из общего числа осужденных 0,43 % были осуждены за преступления против правосудия, а за первое полугодие 1998 г. — 0,34 %.

Таким образом, преступления против правосудия не носят широко распространенного характера и существенно не влияют на уровень преступности в Российской Федерации. Но несмотря на это, в силу повышенной социальной опасности они требуют к себе внимания и изучения. Подтверждением сказанному является то, что в количестве осужденных в целом за преступления против государственной власти [раздел 10 УК РФ] преступления против правосудия занимают не последнее место. Так, из числа осужденных за преступления против государственной власти в 1997 г. были осуждены за преступления против правосудия 11,5 %, а за первое полугодие 1998 г. — 9,8 %.

В новом уголовном законодательстве произошли существенные изменения в формулировке уголовно-правовых норм о преступлениях против правосудия. Если УК РСФСР 1960 г. на момент своего принятия в главе «Преступления против правосудия» предусматривал 15 статей, то УК РФ 1996 г. в соответствующей главе на момент вступления в силу — 23 статьи. В УК РФ значительно расширена группа общественно опасных деяний, препятствующих законной деятельности органов правосудия согласно его целям и задачам; введены новые уголовно-правовые нормы об ответственности за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное следствие [ст. 295 УК РФ], за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя [ст. 298УК РФ], за провокацию взятки либо коммерческого подкупа и некоторые другие.

Анализ статистики количества осужденных за преступления против правосудия показывает, что внутри данной группы преступлений распространенность совершения тех или иных общественно опасных деяний неодинакова. В уголовно-правовой литературе все преступления против правосудия принято классифицировать на несколько групп в зависимости от субъект или непосредственного объекта посягательства.

В первую группу, как правило, включаются преступления против правосудия, препятствующие использованию работниками правосудия их прав для осуществления задач правосудия (ст. 176-179 УК РСФСР 1960 г.; ст. 299, 300, 301, 302, 305 УК РФ 1996 г.). Обобщение практики показало, что это одна из самых малочисленных групп преступлений против правосудия по количеству осужденных лиц. Так, в Российской Федерации из числа осужденных за преступления против правосудия в 1993 г. были осуждены 21 человек, или 0,22 %, в 1994 г. — 19 человек, или 0,22 %; в 1995 г. — 10 человек, или 0,11 %; в 1996 г. — 15 человек, или 0,17 %. Существенно не изменилась картина и после принятия УК РФ 1996 г. В 1997 г. за совершение данных преступлений было осуждено 12 человек, или 0,28 %, а в первом полугодии 1998 г. — 8 человек, или 0,47 %. Представляется, что приведенные статистические данные не в полной мере отражают реальное состояние дел по защите интересов правосудия в этой области. На наш взгляд, велика латентность данной группы преступлений, которая порождается рядом причин, в том числе несовершенством уголовно-правовых запретов, защитой ведомственных интересов, сложностью доказывания данных преступных посягательств.

Вторая группа — это преступления, препятствующие законной деятельности органов правосудия в соответствии с его целями и задачами. В УК РСФСР 1960 г. данная группа преступлений впервые появилась в связи с принятием Указа Президиума Верховного Совета РСФСР от 11 декабря 1989 г. Согласно этому Указу была введена уголовная ответственность за вмешательство в разрешение судебных дел [ст. 176.1 УК РСФСР], за угрозу или насильственные действия в отношении судьи, должностного лица правоохранительного или контролирующего органа и их близких родственников [ст. 176.2 УК РСФСР] и за оскорбление судьи, народного или присяжного заседателя [ст. 176.3 УК РСФСР]. Новый УК РФ расширил данную группу преступлений, предусмотрев уголовную ответственность за воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования [ст. 294 УК РФ], за посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование [ст. 295 УК РФ], за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования [ст. 296 УК РФ], за неуважение к суду [ст. 297 УК РФ], за клевету в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя [ст. 298 УК РФ], за разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса [ст. 311 УК РФ]. Практика показывает, что в этой группе наибольшее распространение получило преступление, связанное с неуважением к суду, выразившимся в оскорблении судьи, иных участников судебного разбирательства. В целом же за данную группу преступлений в 1993 г. было осуждено 44 человека, или 0,47 %, в 1994 г. — 30 человек, или 0,35 %, в 1995 г. — 55 человек, или 0,64 %, в 1996 г. — 126 человек, или 1,41 %; в 1997 г. — 106 человек, или 2,44 %, и за первое полугодие 1998 г. — 43 человека, или 2,51 %.

В третью группу преступлений [ст. 303, 306, 307, 308, 309, 310 УК РФ] включаются деяния, препятствующие поступлению в распоряжение правосудия «доброкачественных» доказательств и правдивых сведений от граждан. По имеющимся статистическим данным это одна из самых распространенных групп преступлений против правосудия. За совершение таких преступлений в 1993 г. было осуждено 14,12 % от всех лиц, осужденных за преступления против правосудия; в 1994 г. — 14,27, в 1995 г. — 18,14, в 1996 г. — 20,55, в 1997 г. — 30,43 и в первом полугодии 1998 г. — 25,91 %.

К четвертой группе относятся не менее распространенные преступления, посягающие на отношения по реализации вступившего в законную силу судебного акта или акта органов расследования [ст. 312, 313, 314, 315 УК РФ]. Количественная характеристика осужденных за данные преступления такова: в 1993 г. — 33,21 % от общего числа осужденных за преступления против правосудия, в 1994 г. — 39,78, в 1995 г. — 33,05, в 1996 г. — 28,69, в 1997 г. — 45,51 и за первое полугодие 1998 г. — 46,76 %.

В пятую группу входят преступления, посягающие на деятельность органов правосудия по своевременному пресечению и раскрытию преступлений. В УК РСФСР 1960 г. это были заранее необещанное укрывательство преступлений [ст. 189 УК РФ] и недоносительство [ст. 190 УК РФ]. Согласно статистическим данным за 1993-1996 гг., данная группа преступлений составляла около 50 % всех осужденных за преступления против правосудия. В новом уголовном законодательстве вышеуказанные правовые нормы существенно изменены. Декриминализировано недоносительство и существенно сокращена ответственность за укрывательство, а именно — только при совершении особо тяжких преступлений. По этой причине в 1997 г. количество осужденных за данное преступление составило 20,58 %, а в первом полугодии 1998 г. — 24,23 %.

Правильное определение объекта преступлений против правосудия играет важную роль в разграничении данной группы преступных посягательств со смежными составами преступлений. Отношения в области охраны правосудия тесно взаимосвязаны с отношениями в сфере защиты прав и интересов личности, государственной власти, порядка управления. Например, лицо, сообщившее ложные сведения о якобы совершенном преступлении, может посягать на интересы личности [клевета — ст. 129 УК РФ] либо на интересы правосудия [заведомо ложный донос — ст. 306 УК РФ].
Сложность характеристики объекта преступлений против правосудия заключается в том, что в уголовном законодательстве при формулировании диспозиций правовых норм использованы понятия и термины смежных отраслей права (конституционного права, гражданского, арбитражного и уголовного процессов, административного права и т. д.), а сами нормы нередко носят бланкетный характер. Поэтому возникают определенные трудности в раскрытии таких понятий, как «судья», «иное лицо, участвующее в отправлении правосудия» [ст. 294, 295, 296 и др. УК РФ], «участники судебного разбирательства» [ст. 297 УК РФ], «по гражданскому делу лицо, участвующее в деле, или его представитель» [ст. 303 УК РФ], «другие участники уголовного процесса» [ст. 311 УК РФ]. При помощи указанных и других понятий смежных отраслей права в уголовном законодательстве характеризуется потерпевший, а вместе с ним и объект преступлений против правосудия, субъекты этих преступлений.

Спектр данных понятий очень широк: «прокурор», «следователь», «лицо, производящее дознание», «эксперт», «судебный пристав», «судебный исполнитель» и т. д. Часто раскрытие этих понятий требует анализа законодательных актов не уголовно-правового характера.

Как отмечалось выше, термин «правосудие» в уголовном праве используется для определения группы отношений, подлежащих самостоятельной правовой защите, содержанием которых, в первую очередь, является правильное осуществление судом задач и целей правосудия. Поэтому важное значение для определения объекта данной группы преступлений имеет представление о складывающейся судебной системе Российской Федерации, которая по сравнению с советским периодом претерпела кардинальные изменения. Законодательством Российской Федерации установлен исчерпывающий перечень государственных органов (судов), предназначенных осуществлять правосудие, и дано определение должностного лица (судьи), имеющего право выполнять эту функцию.

Непосредственно в Конституции РФ предусмотрено наличие в судебной системе Российской Федерации трех федеральных судов: Конституционного Суда, Верховного Суда и Высшего Арбитражного Суда [ст. 125-127 Конституции РФ].

В соответствии с Федеральным конституционным законом «О судебной системе Российской Федерации», вступившим в действие с 1 января 1997 г., в Российской Федерации действуют федеральные суды, конституционные (уставные) суды и мировые судьи субъектов Российской Федерации [п. 2 ст. 4]. Перечень федеральных судов включает в себя:

• Конституционный Суд РФ;

• верховный Суд РФ;

• вертикаль судов общей юрисдикции (верховные суды республик, краевые и областные суды, суды городов федерального значения, суды автономной области и автономных округов, районные суды, военные и специализированные суды);

• высший Арбитражный Суд РФ, федеральные арбитражные суды округов, арбитражные суды субъектов Российской Федерации.

Выдвигаются предложения о создании специализированных судов (налоговых, административных и т. д.) на основе принятия федерального конституционного закона.

Субъекты Российской Федерации могут создавать конституционные (уставные) суды и систему мировых судей. И те и другие являются принципиально новыми судами, возникшими недавно в ходе судебной реформы. Правосудие может осуществляться лишь в вышеперечисленных судах и только лицами, которые в соответствии с законодательством признаны судьями, т. е. наделены соответствующими полномочиями и исполняют свои обязанности на профессиональной основе [ст. 11 вышеназванного Закона]. К осуществлению правосудия также может быть привлечено лицо, не менее 10 лет проработавшее в качестве судьи и находящееся в отставке, — так называемый почетный судья.

Раскрывая объект рассматриваемой группы преступлений и характеризуя понятие судьи, используемое в соответствующих статьях УК РФ, важно подчеркнуть, что это строго определенное лицо, наделенное законом полномочиями осуществлять правосудие на профессиональной основе и выполняющее данную функцию в одном из судов, установленных законодательством Российской Федерации. Граждане Российской Федерации участвуют в осуществлении правосудия в качестве присяжных, народных и арбитражных заседателей [п. 2 ст. 8 Закона]. При этом, согласно уголовному и гражданскому процессуальному законодательству, народные заседатели, непосредственно участвующие в судебном заседании и осуществляющие правосудие, именуются судьями [п. 5 ст. 34 УПК РСФСР; ст. 6 ГПК РСФСР]. Арбитражные заседатели привлекаются к осуществлению правосудия в порядке эксперимента в соответствии со ст. 8 Федерального закона «О введении в действие Арбитражного процессуального кодекса Российской Федерации», принятого Государственной Думой 5 апреля 1995 г. Согласно этой статье, арбитражные заседатели принимают участие в рассмотрении дела и принятии решения наравне с профессиональными судьями. Поэтому в ст. 305 УК РФ, предусматривающей ответственность за вынесение заведомо неправосудного приговора, решения или иного судебного акта, в понятие судьи включается не только профессиональный судья, назначенный на эту должность в установленном законом порядке, но и народные и арбитражные заседатели, участвующие в составе суда в рассмотрении и разрешении уголовного, гражданского или арбитражного дела.

Вместе с тем проект УПК РФ несколько меняет содержание понятия «судья». В отличие от действующего уголовно-процессуального законодательства в ст. 5 проекта УПК РФ в данное понятие включается только профессиональный судья. В случае принятия процессуального закона в такой редакции ст. 305 УК РФ потребует уточнения: либо необходимо будет расширительно толковать понятие «судья (судьи)», либо потребуется внести изменения в данную уголовно-правовую норму и включить уже используемое уголовным законом понятие «иные лица, участвующие в отправлении правосудия».

Понятие «иные лица, участвующие в правосудии», в юридической литературе вызвало некоторые разногласия. Так, ряд авторов полагают, что данная оговорка сделана законодателем специально, с учетом того, что с принятием нового УПК РФ возможно появление новых процессуальных фигур. В то же время существует точка зрения, что под «иным лицом, участвующим в отправлении правосудия», следует понимать народного заседателя, общественного обвинителя, общественного защитника и т. п. Некоторые исследователи убеждены, что к иным лицам, участвующим в отправлении правосудия, можно отнести только народных заседателей.

Последнее утверждение нам представляется более правильным. Однако с учетом изменений в законодательстве в круг указанных лиц кроме народных заседателей следует включить арбитражных заседателей, а также присяжных заседателей, если они прямо не указаны в уголовно-правовой норме. Именно данные лица, согласно законодательству Российской Федерации, входят в состав суда и принимают участие в рассмотрении соответствующего дела. Все иные участвующие в судопроизводстве лица лишь оказывают содействие в осуществлении правосудия и не наделены законом полномочиями по разрешению дела по существу.

В связи с исследованием предусмотренного ст. 297 УК РФ («Неуважение к суду») понятия «участник судебного разбирательства», используемого при характеристике объекта преступления, необходимо отметить, что на территории Российской Федерации осуществляется конституционное, гражданское, административное и уголовное судопроизводство. Каждый из перечисленных видов судопроизводства специфичен, регулируется самостоятельными процессуальными нормами и имеет свой круг участников судебного разбирательства. В уголовно-правовой литературе при анализе данного понятия, а следовательно, и объекта уголовно-правовой защиты авторы, как правило, идут по пути перечисления процессуальных фигур, которые относятся к участникам того или иного судебного разбирательства. При этом характеризуются только участники уголовного, гражданского, арбитражного и административного судебного разбирательства, но забывается об участниках конституционного судопроизводства, что, по нашему мнению, несправедливо.

Конституционное судопроизводство — это форма деятельности Конституционного Суда РФ, который как судебный орган конституционного контроля самостоятельно и независимо осуществляет судебную власть [ст. 1 Федерального конституционного закона «О Конституционном Суде Российской Федерации]. Участники конституционного судебного разбирательства, по моему мнению, подлежат уголовно-правовой защите, в том числе в рамках ст. 297 УК РФ. Отношения, возникающие в сфере деятельности Конституционного Суда РФ, охватываются уголовно-правовым понятием «правосудие» и включаются в объект рассматриваемой выше группы преступлений. Вместе с тем представляется целесообразным выделить основные черты понятия «участник судебного разбирательства» (конституционного, гражданского, арбитражного, административного, уголовного), которые бы способствовали его раскрытию.

Этимологическое значение слова «участник» раскрывается как «тот, кто участвует, участвовал в чем-нибудь». В судебном разбирательстве участвуют лица, которые наделены в ходе этого разбирательства определенными правами и обязанностями, могут вступать и вступают в отношения с другими участниками разбирательства по своей инициативе или в силу требований закона.

Таким образом, в уголовном законодательстве под «участником судебного разбирательства» понимается лицо, которое участвует в процессуальной деятельности по рассмотрению и разрешению дела по существу, обладает определенными правами и обязанностями и может вступать в отношения с другими участниками судебного разбирательства по своей инициативе или в силу требований закона. В конституционном судопроизводстве к ним относятся, например, стороны по делу, их представители, свидетели, эксперты, секретарь судебного заседания; в гражданском и арбитражном судопроизводстве кроме сторон (истца, ответчика и их представителей) могут быть третьи лица, другие лица, участвующие в деле [ст. 29 ГПК РСФСР, 32 АПК РФ], иные участники гражданского и арбитражного процессов [ст. 61,76 ГПК РСФСР, ст. 43 АПК РФ]. В уголовном судопроизводстве — это подсудимый, потерпевший, прокурор, гражданский истец, гражданский ответчик и т. д. [ст. 46-47, 53-55 и др. УПК РСФСР]. К лицам, участвующим в административном судебном разбирательстве, относятся лица, привлекаемые к административной ответственности, потерпевший, законный представитель, адвокат, свидетель, эксперт, переводчик [ст. 247-253 КоАП РСФСР]. При этом основным участником любого судебного разбирательства является суд.
Раскрывая понятие «по гражданскому делу лицом, участвующим в деле, или его представителем», необходимо отметить, что понятие «гражданское судопроизводство» дается в ст. 1 ГПК РСФСР.

Гражданские дела — это дела по спорам, возникающим из гражданских, семейных, трудовых правоотношений, дела, возникающие из административно-правовых отношений, и дела особого производства. Разрешение экономических споров и иных дел, указанных в ст. 22 АПК РФ, отнесено к ведению арбитражного суда.

В этой связи в уголовно-правовой литературе подавляющее большинство авторов, на наш взгляд справедливо, указывают, что понятие «по гражданскому делу» в ч. 1 ст. 303 УК РФ предполагает не только дело, рассматриваемое по правилам ГПК РСФСР, но и дело, рассматриваемое арбитражным судом по правилам АПК РФ. Вышеуказанные законодательные акты дают исчерпывающий перечень лиц, участвующих в рассмотрении дела, и их представителей. Согласно, например, ст. 29 ГПК РСФСР, «лицами, участвующими в деле, признаются: стороны; третьи лица; прокурор; органы государственного управления, профсоюзы, государственные предприятия, учреждения, организации, колхозы, иные кооперативные организации, их объединения, другие общественные организации или отдельные граждане, участвующие в процессе по основаниям, указанным в статьях 4 и 42 настоящего Кодекса; заявители и заинтересованные граждане, органы государственного управления, государственные предприятия, учреждения, организации, колхозы, иные кооперативные организации, их объединения, другие общественные организации по делам, перечисленным в статьях 231 и 245 уголовного Кодекса».

Понятие и исчерпывающий перечень лиц, которые могут быть представителями в суде по гражданскому делу, даны в ст. 43 и 44 ГПК РСФСР. Аналогичные понятие и перечень лиц, участвующих в деле, и их представителей даны в ст. 32 АПК РФ:

• это стороны, третьи лица;

• заявители и иные заинтересованные лица — в делах об установлении фактов, имеющих юридическое значение, и о несостоятельности (банкротстве) организаций и граждан; прокурор, государственные органы, органы местного самоуправления и иные органы, обратившиеся в арбитражный суд с иском в защиту государственных и общественных интересов.

Статья 48 АПК РФ говорит о лицах, которые могут быть представителями в арбитражном суде:

• это любой гражданин, имеющий надлежащим образом оформленные полномочия на ведение дела в арбитражном суде;

• законные представители (родители, усыновители, опекуны и попечители) для граждан, не обладающих полной дееспособностью.

Важно отметить, что применительно к ч. 1 ст. 303 УК РФ речь может идти только о физических лицах, представляющих интересы юридических лиц в суде.

Процессуальное понятие «другие участники уголовного процесса» используется в ч. 1 ст. 111 УК РФ для характеристики потерпевшего по делу и определения объекта преступления в сфере правосудия, охраняемого данной правовой нормой. В уголовно-правовой литературе данное понятие либо вообще не раскрывается, либо указывается примерный перечень процессуальных лиц, участвующих в уголовном процессе. Это вполне объяснимо, так как действующий УПК РСФСР не дает однозначного определения участников уголовного процесса, а в научной литературе высказывались различные точки зрения по данному вопросу. Так, одни авторы полагали, что участник уголовного процесса — это тот, кто в уголовном деле защищает свои права и законные интересы, заинтересован в определенном исходе дела. Как правило, к таким лицам относили лишь тех, кто указан в Главе 3 «Участники процесса, их права и обязанности» УПК РСФСР (обвиняемый, защитник, подозреваемый, потерпевший, гражданский истец, гражданский ответчик и их представители). Согласно точке зрения М. С. Строговича, данный перечень следует расширить, включив в него суд, прокурора, следователя, орган дознания, общественного защитника и общественного обвинителя. Ряд авторов полагают, что участник уголовного процесса — это любой субъект уголовно-процессуальной деятельности, любое лицо, участвующее в деле, все субъекты уголовно-процессуальных отношений.

С учетом последней позиции, по нашему мнению, и надлежит раскрывать уголовно-правовое понятие «другие участники уголовного процесса», используемое в ч. 1 ст. 111 УК РФ. Обоснованность этой точки зрения подтверждается положениями, отраженными в проекте УПК РФ: все лица, участвующие в уголовном деле, подразделяются на «участников судебного разбирательства» и «иных лиц, участвующих в уголовном процессе». В свою очередь участники судебного разбирательства включают в себя сторону обвинения (прокурор — государственный обвинитель; представитель органа дознания, поддерживающий обвинение в мировом суде; потерпевший — частный обвинитель; гражданский истец; законные представители и представители гражданского истца и потерпевшего) и сторону защиты (обвиняемый, защитник, законный представитель обвиняемого, гражданский ответчик, его законный представитель и представитель). К иным лицам, участвующим в уголовном процессе, относятся эксперт, специалист, свидетель, понятой, переводчик, секретарь судебного заседания. Таким образом, к участникам уголовного процесса предлагается относить любой субъект уголовно-процессуальной деятельности, который имеет определенные права и обязанности и вступает в уголовно-процессуальные отношения с другими участниками процесса. Именно с этих позиций уголовное законодательство в ст. 111 УК РФ использует процессуальное понятие «участник процесса».

1. Уголовно-правовая защита лиц осуществляющих и обеспечивающих правосудие

Проведение судебной реформы в России, повышение роли судов в обеспечении правового государства обусловили необходимость повышения действенности уголовно-правовой защиты лиц, осуществляющих и обеспечивающих правосудие.

Ряд статей, содержащихся в главе "Преступления против государства", призваны обеспечить уголовно-правовыми средствами реализацию наиболее важных принципов уголовного процесса, таких, как принцип независимости судей и подчинения их только закону, принцип процессуальной самостоятельности других должностных лиц правоохранительных органов, а также защиту этих лиц от психического и физического насилия.

Статья 296 Уголовного кодекса Российской Федерации предусматривает ответственность за угрозу или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. Основным объектом уголовно-правовой охраны данного состава являются: нормальная служебная деятельность лиц, на которых законом возложена функция отправления правосудия, иных лиц, участвующих в судебном разбирательстве (прокурор, защитник, эксперт, судебный пристав), а также лиц, производящих предварительное расследование (следователь, лицо, производящее дознание); лиц, привлекаемых к проведению следственных действий на стадии предварительного расследования (защитник, эксперт); лиц, обеспечивающих исполнение судебных решений (судебный исполнитель). Дополнительным объектом является безопасность жизни, здоровья и имущества этих лиц, т.е. под защитой закона находятся как интересы правосудия, так и непосредственно личность указанных лиц.

Исходя из положений Конституции Российской Федерации, законодатель выделяет судей, присяжных законодателей, народных заседателей в связи со значительной степенью важности их деятельности по отправлению правосудия. Он признает, что преступное деяние в отношении этих лиц имеет большую общественную опасность, чем то же деяние в отношении иных лиц, участвующих в осуществлении правосудия, производстве предварительного расследования, исполнении судебных решений.

Руководствуясь этим принципом, законодатель дифференцирует уголовную ответственность в зависимости от того, кто является потерпевшим, и с этих же позиций подходит к конструированию ст. 96 УК РФ, а также некоторых других, предусмотренных в главе "Преступления против правосудия" [ст.ст. 294, 298], что говорит о приоритетном положении и необходимости повышенной защиты лиц, указанных в первых частях данных статей УК РФ.

В некоторых нормах этой главы законодатель устанавливает другие приоритеты. Так, в ст.295 и 311 признается равная общественная опасность посягательства на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование, т.е. интересы правосудия и интересы личности охраняются в равной степени, независимо от выполняемых им функций. Эту позицию законодателя надо признать обоснованной, так как ценность человеческой жизни не может изменяться в зависимости от должностного положения того или иного лица, т.е. в данном случае, на первое место все же выдвигается задача обеспечения безопасности жизни личности.

Наблюдается некоторая непоследовательность в подходе законодателя к конструированию норм, содержащихся в главе "Преступления против правосудия". На наш взгляд, более правильным является принцип, которым законодатель руководствовался при создании ст. 295 и 311, т.к. деятельность, жизнь и здоровье лиц, указанных в ч. 1 и 2 ст. 294, 296, 298, должна охраняться уголовным законом в равной степени, независимо от их должностного положения. Тем более что в квалифицированных составах, содержащихся в рассматриваемых нормах [ч.3 ст. 294, ч.3 и 4 ст. 296, ч.3 ст. 298], также нет дифференциации уголовной ответственности в зависимости от должностного положения потерпевшего и выполняемых им функций.

Устанавливая, что угрозы, насильственные действия в отношении судьи, присяжного заседателя, народного заседателя имеют большую общественную опасность, законодатель в ч.1 ст. 296 определяет и более суровые виды, а также размер наказания, чем в ч.2 этой статьи, выдерживая принятую им дифференциацию в зависимости от степени общественной опасности деяния.

Этот подход законодателя к конструированию норм не наблюдается в ст.298 УК РФ, где согласно санкции предусматривается одинаковое наказание (лишение свободы и арест) за клевету, как в отношении судей, так и других участников уголовного процесса.

Состав преступления, предусмотренный ст.296 УК РФ, как уже отмечалось выше, является двуобъектным (охраняются интересы правосудия и интересы личности). Данная норма является специальной по отношению к ст.119 УК РФ, предусматривающей ответственность за угрозу убийством или причинением тяжкого вреда здоровью, объектом которой является безопасность жизни и здоровья любого человека.

При анализе санкций, предусмотренных в ч.2 ст. 296 и ст.119 УК РФ, можно заметить, что санкция в ч.2 ст.296 предусматривает следующие виды наказания: штраф, арест на срок от трех до шести месяцев, лишение свободы на срок до двух лет. Санкция ст.119 указывает на возможность наложения на виновного следующих видов наказания: ограничение свободы на срок до двух лет, арест на срок от четырех до шести месяцев, лишение свободы на срок до двух лет.

В системе наказаний, существующей в настоящее время, штраф является более мягким наказанием по сравнению с ограничением свободы. Нижний предел срока ареста в ч.2 ст.296 меньше, чем в ст.119 (три и четыре месяца соответственно). Верхний предел срока лишения свободы в этих статьях одинаков - до двух лет.

Таким образом, можно сделать вывод, что ответственность за угрозу лицам, указанным в ч.2 ст.296 УК РФ, в связи с осуществлением им своей профессиональной деятельности, в целом ниже, чем за то же деяние, но в отношении любых других граждан. Непонятна позиция законодателя в этом случае, так как состав преступления, предусмотренный ч.2 ст.296 является специальным и, следовательно, более общественно опасным, чем предусмотренный ст.119. В нем происходит посягательство сразу на два объекта уголовно-правовой охраны - интересы правосудия и интересы личности, следовательно, ответственность за совершение преступления, предусмотренного ч.2 ст.296 должна быть более суровой. Законодатель не выдерживает принятую им дифференциацию в зависимости от степени общественной опасности деяния и, в результате, нормы, предусматривающие ответственность за более опасные деяния, имеют санкцию, не соответствующую опасности преступления.

Глава 3. Преступления против порядка управления

3.1. Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа (статья 317)

Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в целях воспрепятствования законной деятельности указанных лиц по охране общественного по­рядка и обеспечению общественной безопасности либо из мести за та­кую деятельность — наказывается лишением свободы на срок от двенадцати до два­дцати лет либо смертной казнью или пожизненным лишением свободы.

Статья 317 является специальной нормой по отношению к п. "6" ч, 2 ст. 105 Уголовного Кодекса.

Потерпевшими от вышеуказанного преступления могут быть:

Объективная сторона преступления выражаются в действиях или бездействии, направленном на лишение потерпевшего жизни.

Действия выражаются в различном воздействии на организм человека (механическом, химическом, биологическом или психическом), физическом или психическом насилии, посягающем на анатомическую целостность или функции жизненно важных органов человека. Бездействие влечет уголовную ответственность только при условии, что на виновном лежала юридическая обязанность принимать меры по охране жизни потерпевшего [ст.105 УК РФ].

Под посягательством на жизнь понимается совершение деяния, непосредственно направленного на причинение смерти (прицеливание или выстрел, закладывание взрывчатки, нападение с холодным орудием, подсыпание яда и т.п.), т.е. покушение на убийство. Уже с этого момента преступление является оконченным (усеченный состав). В то же время, данной нормой охватывается и фактическое причинение смерти потерпевшему (убийство), а также причинение в результате неудавшегося посягательства с прямым умыслом на лишение жизни вреда здоровью потерпевшего. Охватывается данной нормой и причинение вреда 2 и более лицам из перечисленных категорий потерпевших. Если же в результате посягательства причинен вред другим лицам, содеянное подлежит дополнительной квалификации по нормам о преступлениях против жизни и здоровья.

Деяние, предусмотренное ст.317 УК РФ, поглощает совершение деяний, предусмотренных ст.ст.318 и 319 УК РФ, если действия виновного представляют собой единую цепь деяний, совершены, как правило, в одном месте, с небольшим разрывом во времени, в отношении одного потерпевшего (или одной группы потерпевших) [п.7 ППВС СССР от 22.09.89 № 9].

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме умысла. При этом, если смерть фактически не наступила, речь может идти только о прямом определенном умысле на лишение жизни (сознает неизбежность наступления смерти или желает ее наступления); если же фактически причинена смерть, то может быть как прямой, так и косвенный умысел (сознательно допускает причинение смерти или относится к этому безразлично) [п.9 ППВС РСФСР от 24.09.91 № 3, БВС. 1999, № 6, с.15].

При этом, виновный обязательно сознает, что посягает на жизнь именно сотрудника правоохранительного органа или иного специального потерпевшего [п.3 ППВС СССР от 22.09.89 № 9]. Если виновный ошибочно принял иное лицо за специального потерпевшего (ошибка в объекте), содеянное квалифицируется по ч.3 ст.30, ст.317 УК РФ (при фактическом причинении смерти -с дополнительной квалификацией по ст.109 УК РФ).

Необходим также признак специальных цели или мотива совершения преступления, связанных с деятельностью перечисленных лиц:

• по охране общественного порядка - деятельность, направленная на предупреждение и пресечение правонарушений, затрагивающих интересы широкого круга лиц, по обеспечению порядка в общественных местах (патрульно-постовая служба, охрана порядка во время проведения массовых мероприятий, действия во время общественного бедствия и т.п.); ответственность по данной норме наступает независимо от того, находился работник милиции или народный дружинник на дежурстве или же по своей инициативе либо по просьбе граждан принял меры к предотвращению нарушения общественного порядка или пресечению преступления [ст.18 Закона "О милиции", п.2 ППВС РСФСР от 24.09.91 № 3];

• по обеспечению общественной безопасности - деятельность, направленная на поддержание необходимой степени защищенности жизненно важных интересов неопределенного круга лиц (охрана опасных объектов, контроль за оборотом оружия, регулирование дорожного движения и эксплуатации транспортных средств, осуществление таможенного контроля).

Указанная деятельность потерпевшего должна быть законной, иначе содеянное должно квалифицироваться по нормам о преступлениях против личности [п.8 ППВС РСФСР от 24.09.91 № 3].

Речь идет о следующих признаках субъективной стороны:

• цели воспрепятствовать указанной деятельности;

• мести за совершенную деятельность.

Содеянное квалифицируется по ст.105 УК РФ содеянное квалифицируется в случае совершения преступления на почве личных отношений [п.7 ППВС СССР от 22.09.89 № 9], а также по мотиву ненависти просто из-за принадлежности потерпевшего к соответствующему органу.

Субъектом преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. При совершении такого преступления лицом в возрасте от 14 до 16 лет оно несет ответственность по п."б" ч.2 ст.105 УК РФ (при покушении - со ссылкой на ч.3 ст.30) [п.8 ППВС СССР от 22.09.89 № 9].

Рассмотрим пример судебной практики по уголовным делам. Определение СК Верховного Суда РФ от 30 сентября 1998 г. Суд постановил, что покушение на жизнь сотрудника правоохранительного органа возможно лишь с прямым умыслом.

Пермским областным судом 23 апреля 1998 г, Садиев осужден по ч, 3 ст. 213 и по ч, 2 ст. 318 УК РФ.

Он признан виновным в хулиганстве, совершенном с применением ножа, и в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении предста­вителя власти Боринских в связи с исполнением им своих должностных обя­занностей.

Заместитель прокурора Пермской области, не оспаривая приговор в отно­шении осуждения Садиева за хулиганство, в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора в части его осуждения по ч. 2 ст. 318 УК РФ с на­правлением дела на новое рассмотрение, указав, что Садиев ударами ножа причинил работнику милиции Боринских колото-резаные ранения в левой па­ховой области и на левой ушной раковине и пытался нанести еще несколько ударов, т.е. совершил посягательство на жизнь работника милиции, в связи с чем органы предварительного следствия обоснованно квалифицировали его действия по ст. 317 У К РФ.

Приведем пример судебной практики.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 сентября 1998 г. приговор Пермского областного суда оставила без изменения, а касса­ционный протест — без удовлетворения, указав следующее.

Садиев осужден обоснованно. Доводы прокурора о необходимости изме­нения квалификации действий Садиева опровергаются материалами дела.

Вина Садиева в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в от­ношении представителя власти установлена показаниями потерпевшего Бо­ринских, свидетелей, работников милиции Вяткина, Фотина и других, прото­колом осмотра места происшествия, заключением судебно-медицинского эксперта о тяжести причиненного потерпевшему телесного повреждения и другими доказательствами.

Осужденный не отрицал, что причинил Боринских телесные повреждения ножом. Однако как на предварительном следствии, так и в судебном заседании он утверждал, что не имел умысла на посягательство на жизнь работника ми­лиции.

Показания Садиева об отсутствии у него умысла на убийство материалами дела не опровергнуты.

По смыслу закона лицо может быть признано виновным в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа только при наличии прямо­го умысла, т.е. когда действия виновного свидетельствуют о том, что он пред­видел наступление смерти и желал этого.

В протесте не приведены доказательства наличия у Садиева прямого умыс­ла на убийство потерпевшего.

Высказывание осужденного во время совершения хулиганства, что он всех порежет, в том числе и себя, не свидетельствует о прямом умысле на убийство Боринских, поскольку конкретно кому-либо убийством он не угрожают, а, как видно из его показаний, размахивал ножом, пытаясь закрыть дверь и не пустить ; сотрудников милиции в свою квартиру, в результате чего Боринских были при­чинены легкие телесные повреждения в паху и на левой ушной раковине.

При таких обстоятельствах, оценив показания Садиева, потерпевшего Боринских и свидетелей в совокупности со всеми материалами дела, суд обосно­ванно пришел к выводу об отсутствии у виновного прямого умысла на посяга­тельство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и правильно квалифицировал его действия по ч. 2 ст. 318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти.

3.2. Применение насилия в отношении представителя власти (статья 318)

1. Применение насилия, не опасного для жизни или здоровья, либо угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких в связи с исполнением им своих должностных обязанностей — наказывается штрафом в размере от двухсот до пятисот минимальных размеров оплаты труда или в размере заработной платы ил иного дохода осужденного за период от двух до пяти месяцев, либо арестом на срок от трех до шести месяцев, либо лишением свободы на срок до пяти лет.

2. Применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении лиц, указанных в части первой настоящей статьи, — наказывается лишением свободы на срок от пяти до десяти лет.

Примечание. Представителем власти в настоящей статье и других статьях уголовного Кодекса признается должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него служебной зависимости.

Статья 318 является общей нормой по отношению к ст. 296 Уголовного Кодекса РФ. Рассмотрим основные понятия и требования как к питерпевшему, так и к лицу совершившее данное преступление.

Представитель власти — должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное:, установленном порядке распорядительными полномочиями в отношении.™, не находящихся от него в служебной зависимости [примечание к ст. 318].

К представителям власти по смыслу примечания к ст. 318 уголовного Кодекса могут быть отнесены любые должностные лица, надели: нас внешними организационно-распорядительными полномочиями в гон дарственных и муниципальных органах законодательной, исполнительной судебной власти любого уровня (депутаты, главы администраций субъект Федерации, мэры городов, префекты и супрефекты, прокуроры, работники контрольных органов Президента Российской Федерации и глав админист­раций, работники органов внутренних дел, Федеральной службы безопасности, работники органов надзора за соблюдением правил охоты, органов; охраны, лесной охраны, санитарно-ревизионных подразделений Министерства финансов РФ, Федеральной пограничной службы РФ, Федеральной службы налоговой полиции, судьи всех судов общей юрисдикции и арбитражных судов, судебные исполнители и др.), а также иные лица, постоянно или временно наделенные такими полномочиями в соответствии с законодательством (военнослужащие, выполняющие правоохранительные функции члены государственных комиссий, наделенные организационно-распорядительными функциями, и др.). См. также ст. 2 Федерального закона "О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов".

О понятии "близкий представителя власти" как отмечалось ранее являются — лица, состоящие в родстве (отец, мать, дедушка, бабушка, дети, братья, сестры) или свойстве (супруг и родственники супруга) с представителем власти, а равно (в исключительных случаях) иные лица, поддерживающие с последними тес­ное личное общение.

Насилие, не опасное для жизни или здоровья, — нанесение побоев или совершение иных насильственных действий, причинивших физическую боль, но не повлекших причинения кратковременного расстройства здоровья или незначительной стойкой утраты трудоспособности или иных, более тяж­ких последствий, а равно ограничение физической свободы потерпевшего против его воли.

Угроза применения насилия в отношении представителя власти или его близких — словесно или деятельно выраженное виновным конкретное намерение причинить смерть, вред здоровью, нанести побои, совершить иные насильственные действия, могущие причинить физическую боль потерпев­шему либо ограничить физическую свободу последнего вопреки его воле.

Насилие, опасное для жизни или здоровья, — умышленное причине­ние тяжкого, менее тяжкого или легкого вреда здоровью [комментарий к ст. 111, 112 и 115 УК РФ].

Обязательным элементом объективной стороны деяния, ответствен­ность за которое установлена в ч. 1 ст. 318, является связь между насилием (угрозой насилия) в отношении представителя власти (его близкого) и ис­полнением первым своих должностных обязанностей.

Такая же связь должна быть установлена по смыслу закона и в слу­чае применения к представителю власти насилия, опасного для жизни или здоровья [ч. 2 ст. 318], хотя это и не вытекает из буквального содержания текста закона. Причинение тяжкого или менее тяжкого вреда здоровью пред­ставителя власти (его близкого) вне непосредственной связи с исполнением им своих должностных обязанностей, но в связи с иной служебной деятель­ностью данного представителя (использование им своих прав) следует ква­лифицировать не по ч. 2 ст. 318, а по п. "а" ч. 2 ст. 111 или п. "б" ч. 2 ст. 112 уголовного Кодекса.

Совершение действий, предусмотренных в ст. 318, в отношении пред­ставителя власти, участвующего в отправлении правосудия или в осуществ­лении расследования дел либо в исполнении судебных решений (судья; при­сяжный заседатель; прокурор; следователь; лицо, производящее дознание; судебный исполнитель и др.), а равно в отношении их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде либо в связи с производством расследования или исполнением судебных актов следует квалифицировать не по ст. 318, а по ст. 296 уголовного Кодекса.

Причинение тяжкого вреда здоровью представителя власти, а равно его близкого [ч. 2 ст. 318], совершенное группой лиц, группой лиц по пред­варительному сговору или организованной группой в отношении двух или более лиц, неоднократно или лицом, ранее совершившим убийство, — требу­ет дополнительной квалификации по ч. 3 ст. 111, а в случае причинения по неосторожности смерти — по ч. 4 той же статьи уголовного Кодекса.

Субъективная сторона рассматриваемого преступления характе­ризуется прямым умыслом и наличием любого мотива для применения наси­лия (угрозы насилия), обусловленного неисполнением представителем вла­сти своих должностных обязанностей (месть, корысть, стремление уйти от ответственности или облегчить совершение другого преступления и др.).

Виновный должен сознавать, что насилие (угроза насилия) приме­няется к представителю власти, наделенному распорядительными полномо­чиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости (к близкому такого лица).

Субъект рассматриваемого преступления — лицо, достигшее 16-летнего возраста. Лица в возрасте 14 и 15 лет несут ответственность за при­менение насилия в отношении представителя власти (его близкого) лишь в случаях причинения тяжкого или средней тяжести вреда здоровью послед­них соответственно по п. "а" ч. 2 ст. 111 или п. "б" ч. 2 ст. 112 уголовного Кодекса.

Объектом преступления являются интересы порядка управления, нормальная деятельность представителей власти, органов власти и управления. Дополнительным объектом преступления является здоровье.

Потерпевшим от преступления может быть представитель власти, т.е. согласно примечанию к данной статье должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа, а также иное должностное лицо, наделенное в установленном законом порядке распорядительными полномочиями в отношении лиц, не находящихся от него в служебной зависимости, т.е. гражданам, организациям. При этом, не обязательно, чтобы данные лица состояли на службе в государственных или муниципальных органах (подробнее о данных лицах - см. комментарий к понятию должностного лица), а также близкие представителя власти [см. комментарий к ст. 317 УК РФ].

Объективная сторона преступления (различается для частей 1 и 2).

По части 1 - угроза применения насилия либо насилие, не опасное для жизни и здоровья.

• Под угрозой понимается явно выраженное вовне намерение применить насилие. Угроза должна быть выражена таким образом, чтобы воспринималась потерпевшим как реальная, т.е. у него имеются основания опасаться ее реализации. По содержанию угроза должна выражать намерение применить насилие любого характера. Преступление считается оконченным с момента, когда выраженная угроза станет известна потерпевшему (формальный состав). Содеянное охватывается ст.318 УК РФ, дополнительной квалификации по ст.119 УК РФ не требуется. При совершении действий по реализации угрозы убийством при наличии прямого умысла на причинение смерти, содеянное квалифицируется по ст.317 УК РФ, а при отсутствии установленного умысла на причинение смерти - по ст.318 УК РФ [БВС. 2000, № 9, с.8].

• Под применением насилия понимается воздействие на телесную неприкосновенность человека (применение силы). Насилие, которое применяется, должно быть не опасным для жизни и для здоровья, т.е. в результате его применения не причиняется реально вред здоровью, хотя бы легкий, и по способу применения не создается реальной опасности в момент применения насилия для жизни или здоровья потерпевшего. Дополнительной квалификации по ст.116 УК РФ не требуется.

По части 2 - применение насилия, опасного для жизни или здоровья.

Насилие, которое применяется, должно быть опасным для жизни или для здоровья: - в результате него реально причиняется вред здоровью, хотя бы легкий [БВС. 1999, № 1, с.16; 2000, № 11, с.9 - 10]; - по способу применения создает реальную опасность в момент применения для жизни или здоровья потерпевшего (хотя бы реально причинено последствий не было). Ч.2 ст.318 УК РФ охватывает причинение легкого и средней тяжести вреда здоровью потерпевшего. Умышленное причинение тяжкого вреда здоровью также охватывается при условии, что отсутствуют признаки ч.3 ст.111 УК РФ [БВС. 2000, № 7, с.14]. При причинении в результате насилия по неосторожности смерти содеянное дополнительно квалифицируется по ст.109 УК РФ.

Субъективная сторона преступления характеризуется виной в форме умысла, т.е. виновный сознает факт применения насилия (угрозы), его характеристики, а также признаки потерпевшего [п.3 ППВС СССР от 22.09.89 № 9]. Если виновный ошибочно принял иное лицо за специального потерпевшего, содеянное квалифицируется по ч.3 ст.30, ст.318 УК РФ.

Необходим также признак специальных цели или мотива совершения преступления, связанных с исполнением представителем власти его служебных обязанностей (любых, а не только в связи с охраной общественного порядка или обеспечением общественной безопасности). Речь может идти о цели воспрепятствовать указанной деятельности или мести за совершенную деятельность. При отсутствии указанных цели или мотива (совершения преступления в связи с личными отношениями), а также в случае связанности посягательства с незаконной деятельностью потерпевшего, содеянное квалифицируется как преступление против личности [п.7 ППВС СССР от 22.09.89 № 9, п.8 ППВС РСФСР от 24.09.91 № 3].

Субъектом преступления может быть любое вменяемое лицо, достигшее 16 лет. При совершении такого преступления лицом в возрасте от 14 до 16 лет оно может нести ответственность по п. "а" ч.2 ст.111 или п. "а" ч.2 ст.112 УК РФ [п.8 ППВС СССР от 22.09.89 № 9].

Таким образом Пермским областным судом 23 апреля 1998 г, Садиев осужден по ч, 3 ст. 213 и по ч, 2 ст. 318 УК РФ.

Он признан виновным в хулиганстве, совершенном с применением ножа, и в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в отношении предста­вителя власти Боринских в связи с исполнением им своих должностных обя­занностей.

Заместитель прокурора Пермской области, не оспаривая приговор в отно­шении осуждения Садиева за хулиганство, в кассационном протесте поставил вопрос об отмене приговора в части его осуждения по ч. 2 ст. 318 УК РФ с на­правлением дела на новое рассмотрение, указав, что Садиев ударами ножа причинил работнику милиции Боринских колото-резаные ранения в левой па­ховой области и на левой ушной раковине и пытался нанести еще несколько ударов, т.е. совершил посягательство на жизнь работника милиции, в связи с чем органы предварительного следствия обоснованно квалифицировали его действия по ст. 317 У К РФ.

Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ 30 сентября 1998 г. приговор Пермского областного суда оставила без изменения, а касса­ционный протест — без удовлетворения, указав следующее.

Садиев осужден обоснованно. Доводы прокурора о необходимости изме­нения квалификации действий Садиева опровергаются материалами дела.

Вина Садиева в применении насилия, опасного для жизни и здоровья, в от­ношении представителя власти установлена показаниями потерпевшего Бо­ринских, свидетелей, работников милиции Вяткина, Фотина и других, прото­колом осмотра места происшествия, заключением судебно-медицинского эксперта о тяжести причиненного потерпевшему телесного повреждения и другими доказательствами.

Осужденный не отрицал, что причинил Боринских телесные повреждения ножом. Однако как на предварительном следствии, так и в судебном заседании он утверждал, что не имел умысла на посягательство на жизнь работника ми­лиции.

Показания Садиева об отсутствии у него умысла на убийство материалами дела не опровергнуты.

По смыслу закона лицо может быть признано виновным в посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа только при наличии прямо­го умысла, т.е. когда действия виновного свидетельствуют о том, что он пред­видел наступление смерти и желал этого.

В протесте не приведены доказательства наличия у Садиева прямого умыс­ла на убийство потерпевшего.

Высказывание осужденного во время совершения хулиганства, что он всех порежет, в том числе и себя, не свидетельствует о прямом умысле на убийство Боринских, поскольку конкретно кому-либо убийством он не угрожают, а, как видно из его показаний, размахивал ножом, пытаясь закрыть дверь и не пустить ; сотрудников милиции в свою квартиру, в результате чего Боринских были при­чинены легкие телесные повреждения в паху и на левой ушной раковине.

При таких обстоятельствах, оценив показания Садиева, потерпевшего Бо­ринских и свидетелей в совокупности со всеми материалами дела, суд обосно­ванно пришел к выводу об отсутствии у виновного прямого умысла на посяга­тельство на жизнь сотрудника правоохранительного органа и правильно квалифицировал его действия по ч. 2 ст. 318 УК РФ как применение насилия, опасного для жизни или здоровья, в отношении представителя власти.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В заключении дипломной работы можно сформулировать выводы, что в связи со значительным ростом количества преступных посягательств на жизнь сотрудников правоохранительных органов и оскорблений представителей власти к середине 90-х годов в России резко обозначилась проблема правовой охраны сотрудников правоохранительных органов. Поэтому законодатель 20 апреля 1995 года принял Федеральный закон «О государственной защите судей, должностных лиц правоохранительных и контролирующих органов». Для реализации отдельных положений этого законодательного акта в Уголовном кодексе 1996 года были сформулированы нормы, которые в целом образуют уголовно-правовой институт охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность.

Несомненно, проблема уголовно-правовой охраны сотрудников правоохранительных органов является частью более общей проблемы охраны авторитета и дееспособности государственной власти и управленческой деятельности государственных органов. Даже при самых совершенных законодательных актах актуальной является именно реализация норм права, восстановление нарушенных прав и социальной справедливости. Авторитет государства и деятельность его специально управомоченных органов являются гарантией стабильности в обществе, что особенно актуально во время переустройства общества и государства на новых политических и экономических началах.

В правоохранительных органах трудятся сотрудники, которых закон и наделяет определенными функциями и полномочиями по реализации законодательных предписаний. Поэтому эти лица должны быть защищены правом не только как обычные граждане, но и как лица, наделенные особым правовым статусом. Конечно же, в данном случае речь не идет об умалении прав обычного гражданина, а только о дополнительной защите именно правового статуса лица, позволяющего ему реализовать предписанные Законом и иными нормативными актами функции. Поэтому трудно согласиться с высказываемой в научной литературе точкой зрения о том, что речь идет о становлении нового правового явления - «института уголовно-правовой охраны личности сотрудников правоохранительных органов». Некоторые авторы делают акцент именно на личности сотрудников, ссылаясь на концептуальное положение о первостепенной защите личности. На наш взгляд, это утверждение не только неверно, но и противоречит действующей Конституции Российской Федерации, в частности статье 19.

Более верным представляется положение о защите лиц, наделенных особым правовым статусом. Понятно, что правовой статус хотя и отделен от конкретной личности (им может быть наделен любой гражданин), но выражается всегда через определенного носителя - человека, обладающего биологическими, психофизиологическими и личностными особенностями. Поэтому в законе и указывается на ответственность за посягательство на телесную неприкосновенность [ст.ст. 317, 318 УК] или на личное достоинство человека [ст. 319 УК] как носителя особого правового статуса, о чем говорится в соответствующей диспозиции статьи - «сотрудник правоохранительного органа», «представитель власти», «должностное лицо правоохранительного или контролирующего органа» и т.п. Законодатель использует термин «личность» в контексте уголовного закона, он обращается к этому понятию, указывая на комплексный объект посягательства в наименовании раздела УП УК «Преступления против личности», а в статье 60 - на «личность виновного», причем в контексте индивидуализации уголовного наказания, а не основания привлечения к уголовной ответственности и квалификации содеянного.

Необходимо отметить, что, рассматривая содержание правоохранительной деятельности, мы исходим из общепринятого взгляда на то, что любая деятельность как социально-правовое явление - это форма реализации определенной функции государства. Последняя включает в себя обеспечение законности и охраны правопорядка (в широком смысле) и, являясь внутренней функцией государства, обеспечивает охрану общественных отношений и именуется правоохранительной. Правоохранительная функция реализуется через деятельность правоохранительных органов, которая в той или иной степени обеспечивает необходимый уровень охраны общественных отношений.

В свое время одним из тех, кто первым обратил внимание на необходимость применения системного подхода к исследованию правоохранительных органов, был А.Г. Братко. В настоящее время уже общепринятым считается следующий подход к этой проблеме: «Система правоохранительных органов - это урегулированная законом (в исключительных случаях иным подзаконным актом) совокупность сложно организованных и взаимосвязанных между собой и со средой видов органов, предназначенных для осуществления одной или одновременно нескольких правоохранительных функций в особом порядке (процессуальная форма), между отдельными элементами каждого из которых (органов) устанавливается определенный характер связи (субординация и координация)».

В различных правоохранительных органах действуют и различные функционеры, наделенные, как правило, только им присущими правоохранительными функциями и поэтому обладающие особым правовым статусом. Но в целом к сотрудникам правоохранительных органов, в силу предписания законодательных актов, можно отнести следующих лиц. Сотрудник правоохранительного органа - это гражданин Российской Федерации, исполняющий в установленном федеральным законом порядке обязанности прокурора, следователя, лица, производящего дознание и осуществляющего оперативно-розыскную деятельность, сотрудника органа внутренних дел, охраняющего общественный порядок и обеспечивающего общественную безопасность, исполнение определений и постановлений судов (судей) по уголовным делам, постановлений органов расследования и прокуроров, сотрудника уголовно-исполнительной системы, исполняющего приговоры судов (судей) по уголовным делам, сотрудников органов Федеральной службы безопасности и налоговой полиции, сотрудника таможенных органов, судебного исполнителя, сотрудника федеральных органов государственной охраны, а также иные обязанности в органах, для которых охрана правопорядка, согласно закону, является основной или одной из основных задач.

Сотрудники этих органов, как, впрочем, и все физические лица, находятся под охраной уголовного закона, т.е. все уголовно-правовые нормы, охраняющие человека и гражданина, его основные права и свободы, в полной мере распространяются и на этих лиц. Но, в отличие от других физических лиц, вышеперечисленные сотрудники обладают особым правовым статусом, который позволяет им в полной мере выполнять определенные правоохранительные функции. С целью защиты именно их особого правового статуса законодатель и вводит специальные нормы в уголовное законодательство.

На основе анализа действующего уголовного законодательства мы приходим к выводу, что рассматриваемый нами институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность, включает в себя как общие, так и специальные нормы Особенной и Общей частей УК. Следовательно, можно выделить нормы уголовного права, образующие институт уголовно-правовой охраны личности и ее общеправового статуса, и образующие институт уголовно-правовой охраны личности и ее особого правового статуса (в рассматриваемом контексте статус лица, осуществляющего правоохранительную деятельность).

Конечно же, мы отдаем себе отчет в том, что любая норма УК РФ направлена на охрану личности, но мы выделяем только те, которые имеют ярко выраженную специфическую направленность на охрану личности или предоставляющую ей определенные права для самозащиты своих законных интересов.

В Общей части мы выделили группу норм, сформулированных в главе 8 УК, - «Обстоятельства, исключающие преступность деяния». Нормы этой главы в полной мере распространяются на всех физических лиц, независимо от их правового статуса. Наиболее ярко это видно на примере института необходимой обороны. В ч. 2 ст. 37 УК сказано: «Право на необходимую оборону имеют в равной мере все лица независимо от их профессиональной или иной специальной подготовки и служебного положения. Это право принадлежит лицу независимо от возможности избежать общественно опасного посягательства или обратиться за помощью к другим лицам или органам власти».

Среди норм Особенной части надо назвать нормы раздела УП УК, в которых основным объектом выступают те или иные права и свободы человека и гражданина, а также те нормы, в которых эти объекты являются дополнительными, например нормы главы 25 УК «Преступления против здоровья населения и общественной нравственности». Необходимо отметить, что эти нормы в полной мере относятся и к лицам, обладающим особым правовым статусом, в тех случаях, когда посягательство на них осуществляется вне связи с их служебной или профессиональной деятельностью.

Теперь проанализируем те уголовно-правовые нормы, которые и образуют институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лица, осуществляющего правоохранительную деятельность. Кроме вышеперечисленных норм Общей части УК, которые также имеют непосредственное отношение к рассматриваемому уголовно-правовому институту, более подробно рассмотрим нормы Особенной части УК, образующие этот институт. Большая их часть сосредоточена законодателем в главах 31 УК - «Преступления против правосудия», и 32 - «Преступления против порядка управления».

Эти группы норм расположены таким образом, что охраняют определенные общественные отношения в зависимости от характера (вида) правоохранительной деятельности. Законодатель, несомненно, исходил из конституционного принципа разделения властей в Российской Федерации на законодательную, судебную и исполнительную [ст. 10 Конституции].

Группа норм, охраняющих деятельность лиц, осуществляющих правосудие, выделена в отдельную главу. При этом законодатель не ограничился защитой только судей, но специально указал на других лиц, участвующих в отправлении правосудия. Сюда же включены и нормы, обеспечивающие уголовно-правовую охрану прокурора, следователя, лица, производящего дознание, и других участников уголовного процесса, так как без обеспечения нормальной деятельности этих лиц невозможно надлежащее отправление правосудия. К институту уголовно-правовой охраны этих лиц и их правового статуса можно отнести следующие нормы уголовного права:

• ст. 294 (Воспрепятствование осуществлению правосудия и производству предварительного расследования);

• ст. 295 (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование);

• ст. 296 (Угроза или насильственные действия в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования);

• ст. 297 (Неуважение к суду); ст. 298 (Клевета в отношении судьи, присяжного заседателя, прокурора, следователя, лица, производящего дознание, судебного пристава, судебного исполнителя);

• ст. 304 (Провокация взятки либо коммерческого подкупа);

• ст. 311 (Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении судьи и участников уголовного процесса).

Как видно, законодатель придает большое значение именно защите законного отправления правосудия и связанной с ним уголовно-процессуальной деятельности по предварительному расследованию преступлений.

Что же касается других видов правоохранительной деятельности, то они являются одним из видов исполнительной деятельности органов государственной власти и управления. Законодатель не мог оставить без внимания вопросы уголовно-правовой защиты этой категории лиц. Именно в развитии института уголовно-правовой охраны представителей власти, в том числе сотрудников правоохранительных органов, и находит свое выражение, с одной стороны, уровень уголовно-правовой охраны общественных отношений, обеспечивающих порядок управления, общественный порядок и сохранение общественной безопасности, а с другой - меняющееся на различных этапах развития общества отношение государства к человеку как социальной ценности. Как мы уже отмечали, недостаточная правовая защищенность субъектов управления, в том числе и субъектов правоохранительной деятельности, является одним из факторов снижения авторитета власти, ее действенности, приводит к большим социально-политическим издержкам.

Необходимо выделить следующие нормы, включаемые в институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность:

• ст. 317 (Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа);

• ст. 318 (Применение насилия в отношении представителя власти); ст. 319 (Оскорбление представителя власти);

• ст. 320 (Разглашение сведений о мерах безопасности, применяемых в отношении должностного лица правоохранительного или контролирующего органа).

В этих нормах закреплен новый механизм охраны общественных отношений в сфере государственного управления, в основу которого положены характер и степень применяемого насилия к представителям власти и сотрудникам правоохранительных органов.

При рассмотрении вопросов квалификации преступлений, предусмотренных ст. 317 УК (посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа) необходимо уяснить, что статья 317 УК является специальной нормой по отношению к п. «б» ч. 2 ст. 105 УК.

Первый вывод, который необходимо сделать о квалификации данного вида преступлений, следующий. В части 3 ст. 17 УК указано, что, «если преступление предусмотрено общей и специальной нормами, совокупность преступлений отсутствует и уголовная ответственность наступает по специальной норме». Но такая квалификация по ст. 317 УК возможна только в том случае, если все признаки, перечисленные в диспозиции статьи, полностью совпадают с признаками конкретного деяния. Если же нет тождества этих признаков, то квалификация осуществляется по другим статьям уголовного кодекса.

Например, посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в связи не с охраной общественного порядка или обеспечением общественной безопасности, а с выполнением иных служебных задач, подлежит квалификации не по ст. 317 УК, а по п. «6» ч. 2 ст. 105 УК (если наступила смерть потерпевшего), так как убийство является преступлением с материальным составом. Если же смерть потерпевшего не наступила по независящим от виновного обстоятельствам, то его деяние следует квалифицировать по ч. 3 ст. 30 и п. «6» ч. 2 ст. 105 УК.

Аналогично должен решаться вопрос квалификации, когда убийство или покушение на убийство сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких хотя и совершенно при выполнении ими своих обязанностей по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, но по мотивам личных неприязненных отношений, сложившихся на бытовой, семейной, служебной или иной почве, следует квалифицировать по статье Особенной части Уголовного кодекса, предусматривающей ответственность за преступления против личности.

Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в связи с исполнением первыми обязанностей по предварительному расследованию преступлений (в том числе в форме дознания) либо по исполнению приговора, решения суда или иного судебного акта, следует квалифицировать не по ст. 317 УК, а по ст. 295 УК (Посягательство на жизнь лица, осуществляющего правосудие или предварительное расследование).

Если виновный, совершая посягательство на жизнь человека, не знал и по обстоятельствам дела не мог знать, что посягает на жизнь сотрудника правоохранительного органа и военнослужащего, исполняющих функции по охране общественного порядка и обеспечению общественной безопасности, содеянное следует квалифицировать по статьям Особенной части Уголовного кодекса Российской Федерации, предусматривающим ответственность за преступления против личности.

Умышленное причинение тяжкого или средней тяжести вреда здоровью сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких в связи с осуществлением первыми охраны общественного порядка или обеспечения общественной безопасности следует квалифицировать по п. «а» ч. 2 (в необходимых случаях по ч. или по п. «б» ч. 2 ст. 112 УК. 3 и 4) ст. 111 УК.

Пункт «б» ч. 2 ст. 112 УК предусматривает умышленное причинение средней тяжести вреда здоровью, не опасного для жизни человека и не повлекшего последствий, указанных в статье 111 УК, но вызвавшего длительное расстройство здоровья или значительную стойкую утрату общей трудоспособности менее чем на одну треть в отношении лица или его близких в связи с осуществлением данным лицом служебной деятельности или выполнением общественного долга.

Здесь необходимо произвести разграничение понятий «насилие, не опасное для жизни», и «насилие, опасное для жизни», как способов преступного действия. Уяснение содержания указанных действий невозможно без обращения к понятию насилия вообще и его разновидностям, в частности.

По этому поводу в литературе высказаны различные точки зрения. Т.В. Кондрашов отмечает, что «под насилием в уголовном праве принято понимать общественно опасное противоправное воздействие на организм и психику человека против и помимо его воли». Иную позицию занимает Л.Д. Гаухман, указывая, что «в законе под термином “насилие” подразумевается только физическое насилие. Если же предусматривается ответственность за угрозу применения насилия, то это специально оговаривается в диспозиции уголовно-правовой нормы». Последняя точка зрения представляется более предпочтительной, да и законодатель также стоит на данной позиции, понимая под термином «насилие» физическое насилие, а воздействие на психику обозначая термином «угроза насилием».

Вместе с тем наличие многих оценочных понятий в диспозициях указанных статей не способствует единообразному применению уголовного закона. На наш взгляд, особенности квалификации рассматриваемых преступлений обусловливают необходимость единого подхода на уровне рекомендаций Пленума Верховного Суда для данной категории дел. В частности, необходимо толкование понятий «насилие» (ст. 318 УК), «публичность» (ст. 319 УК), «тяжкие последствия» (ч. 2 ст. 320 УК).

Посягательство на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, совершенное в составе устойчивой вооруженной группы (банды), следует квалифицировать как совокупность преступлений, ответственность за которые установлена ст. 317 УК и ч. 2 и 3 ст. 209 УК.

Последовательное совершение причинно взаимосвязанных действий, выражающихся в оскорблении, применении насилия и посягательстве на жизнь сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего, а равно их близких, охватывается составом преступления, ответственность за которое установлена ст. 317 и не требует дополнительной квалификации по ст. 318 и 319 УК.

В случае, когда преступление совершает лицо в возрасте от 14 до 16 лет, его действия следует квалифицировать по п. «б» ч. 2 ст. 105 УК.

Если убийство или покушение на убийство сотрудника правоохранительного органа, военнослужащего или их близких совершено в связи с неправомерными действиями этих лиц, его следует рассматривать по правилам о квалификации преступлений против личности в зависимости от обстоятельств дела и с учетом признаков фактически совершенных действий и требований ст. 37 - 39 УК., т.е. с учетом возможных обстоятельств необходимой обороны, причинения вреда при задержании лица, совершившего преступление.

В результате проведенного исследования мы приходим к выводу о содержании института уголовно-правовой охраны в изучаемой сфере. Институт уголовно-правовой охраны личности и статуса лиц, осуществляющих правоохранительную деятельность, включает в себя нормы уголовного права, охраняющие общественные отношения в сфере осуществления правосудия и нормального порядка управления, общеправовой и особый правовой статус лиц, осуществляющих различные виды правоохранительной деятельности от преступных посягательств.

С. А. Подзоров. Судебная практика по уголовным делам. - М.: Экзамен, 2002 г. - С. 56-63.

В. И. Макарьева. «Круглый стол - Конституция Российской Федерации и совершенствование юридических механизмов защиты прав человека» // Государство и право. - M., 1994. - С 15-16.

А.И.Долговой. Криминология - Учебник для юридических вузов. - М.: ПРИОР, 1997. - С. 167.

Бюллетень международных договоров. - 1998. - № 11. - М.: Юристь, 1998. - С. 49.

Проект Уголовного кодекса Союза ССР. М.: Анкил, 1947. - С. 13.

И. С. Власов, И. М. Тяжкова. Ответственность за преступления против правосудия. М.: БЕК, 1968. - С. 25-28, 31.

Ш. С. Рашковская. Преступления против правосудия // Учебное пособие. М.: Издательство, 1978. - С. 5.

С. Г. Ольков. Уголовно-процессуальные нарушения в сфере соблюдения законности: Лекция. Тюмень: 1994. - С. 7-8.

Ш. С. Рашковская. Преступления против правосудия... М., 1978. С. - 18.

Бажанов М. И. Уголовно-правовая охрана советского правосудия: Учебное пособие. Харьков, 1986. С. 18 -19.

Ведомости Верховного Совета РСФСР. 1989. № 50. Ст. 1477.

Юридический вестник. 1995. Сент. № 31. С. - 122.

А. И. Рарог. Уголовное право. Особенная часть. - М., 1996. - С. 389.

О. Ф. Шишов. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М., 1998. - С. 429.

Ю. И. Скуратова, В. М. Лебедева. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. Особенная часть. - М., 1996. С. 463.

О. Ф. Шишова. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М.,1997. - С. 428, 646.

И.Я. Козаченко, З.А. Незнамова. Уголовное право. Общая часть: Учебник для вузов. - М.., 1998. - С. 278.

Н. В. Витрук. Конституционное правосудие. Судебное конституционное право и процесс: Учебное пособие для вузов. - М., 1998. С. 202-275.

А. И. Рарог. Уголовное право. Особенная часть. - М., 1996. - С. 392.

А. П. Рыжаков, А. И. Сергеев. Субъекты уголовного процесса.: Учебное пособие. - Тула, 1996. - С. 5-150.

Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова, Уголовное право. Особенная часть. - М., 1999. - С. 657

Н. И. Ветрова, Ю. И. Ляпунова. Уголовное право. Особенная часть. - М.: БЕК, 1998. - С. 649.

О. Ф. Шишова. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации. - М.: Юристь, 1997. - С. 453-454.

Строгович М. С. Курс советского уголовного процесса. М., 1968. Т. 1. - С. 203-206.

Подробнее см.: Воронин Э. И., Воронин С. Э. Участники уголовного процесса. - Л.: Деловая книга, 1999. - С. 4-10.

Юридический вестник. 1995. Сент. № 31 (122). - С. 3.

Беляев В. Г., Свидлов Н. М. Вопросы квалификации убийств. - Воронеж: «ВСШ МВД СССР», 1984. - С. 60.

ФЗ РФ от 31 июля 1995 г. "Об основах государственной службы Российской Федерации» // Собрание законодательства Российской Федерации. - М.: ЗАО «Славянский дом книги», 1999 г.

Казанцев Н.М. Концепция формирования государственной службы в субъектах Российской Федерации: Регион, рынок, кадры. - М., 1994. - C. 46.

ФЗ “Об оперативно-розыскной деятельности” от 12 августа 1995 г. № 144-ФЗ (с внесенными в него ФЗ от 5 января 1999 г. № 6-ФЗ и от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ изменениями и дополнениями) // Собрание законодательства РФ, 1995. № 33. Ст. 3349; 1999. № 2. Ст. 233.

Гаухман Л.Д. Насилие как средство совершения преступления. М., 1974. - С. 75.

Розенфельд В.Г., Старилов Ю.Н. К вопросу о понятии и правовом статусе должностного лица //Правовая наука и реформа юридического образования: Сб. науч. тр. - Воронеж: Изд-во ВГУ, 1995. - Вып.1.

59