История экономики России XX века. 1917-2000 годы
| Примечание | История экономики России XX века (1917-2000 гг.): Конспект лекций. – М.: МГТУ «Станкин», 2004. – 147 с. |
| Загрузить архив: | |
| Файл: ref-22888.zip (144kb [zip], Скачиваний: 64) скачать |
Министерство образования Российской Федерации
Московский государственный технологический университет
«СТАНКИН»
Кафедра истории и культурологии
Е.К. Яблонских
История экономики России XXвека
1917-2000 годы
Конспект лекций
Москва 2004
ББК ВКБ/ 075:378
Я 14
Рецензент: к.и.н. Ю.А. Синельников (Московская государственная академия печати)
Я 14 Яблонских Е.К. История экономики России XX века (1917-2000 гг.): Конспект лекций. – М.: МГТУ «Станкин», 2004. – 147 с.
Конспект лекций по учебному курсу «История экономику и экономических учений» предназначен для самостоятельной домашней и аудиторной работы студентов экономического факультета Московского государственного технологического университета «Станкин».
Библ. 33 назв.
© МГТУ «Станкин», 2004
РАЗДЕЛ I. ОКТЯБРЬСКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ – ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ ОБЩЕСТВА НА НОВЫХ ЭКОНОМИЧЕСКИХ НАЧАЛАХ
Октябрьская революция 1917 г. была не просто очередной политической революцией, которых было уже немало в истории человечества. Она означала попытку переустройства общества на новых началах, в том числе и экономических. Была провозглашена задача - построить общество социальной справедливости.
Это предполагалось сделать в государстве, где всегда были сильны патерналистские традиции, довольно слабо развиты институты демократии, а государство активно вмешивалось в экономическую жизнь.
Общая закономерность перехода от одного способа производства к другому заключается в том, что сначала складывается экономическая база нового способа производства, а затем путем революции или реформ приводится в соответствие с ней политическая надстройка.
Большевики, как впрочем, и другие социалисты в своих концепциях исходили из того, что экономически «социализм не мыслим без крупнокапиталистической техники, построенной по последнему слову новейшей науки, без планомерной государственной организации, подчиняющей десятки миллионов людей строжайшему соблюдению единой нормы в деле производства и распределения продуктов».
С этих позиций Россия была далеко не идеальной страной и не совсем подходила для строительства социализма. Революция создала только новое государство. Теперь необходимо было подвести под него соответствующий экономический базис.
Указывая на многоукладность российской экономики и преобладание в ней мелкотоварного крестьянского производства, В.И. Ленин подчеркивал, что даже завоевание пролетариатом государственной власти и установление Республики Советов означает лишь «решимость Советской власти осуществить переход к социализму, а вовсе не признание новых экономических порядков социалистическими». Из этого вытекало, что новую экономику следует строить сознательно, подчиняя законы экономического развития политической задаче.
Из работ классиков марксизма были известны лишь общие, основные принципы новой экономики, но не пути и методы ее построения. Поэтому история Советского государства с самого начала представляла собой цепь экспериментов, поиски путей создания социалистического народного хозяйства.
В дооктябрьский период большевики представляли себе социалистическую экономику как экономику нерыночного типа, где отсутствует частная собственность на средства производства, проведено их обобществление и хозяйственные связи основываются не на товарно-денежных отношениях, а на принципах административного продуктораспределения или прямого продуктообмена. Отсюда не случайно, что сразу же с образованием Советского государства предпринимаются меры по сокращению частнокапиталистической экономики и расширению государственного сектора, о чем более подробно будет сказано далее.
По мнению В.И. Ленина и его сторонников контроль за производством и распределением в такой экономике должен осуществляться самими трудящимися на местах непосредственно, и в масштабах всего государства опосредованно через различные выборные органы: фабзавкомы, профсоюзы, советы и др.
При таком подходе к управлению экономикой коренным образом должны были измениться и функции государства, которые сводились тогда к чисто технической стороне дела – налаживанию учета и контроля в общегосударственном масштабе. Этим задачам вполне отвечала советская система власти, которая не только соединяла законодательную и исполнительную власть, но и собственно государство с общественным самоуправлением. Неслучайно поэтому первые декреты Советской власти носили во многом декларативный характер, т.е. они провозглашали что-либо, не прописывая механизм реализации. Предполагалось, что механизм этот будет определен революционной инициативой масс.
Исходя из этих концепций большевики приступили к преобразованиям в экономике.
§1. Первые экономические мероприятия Советской власти
Уже 26 октября (8 ноября по новому стилю) 1917 г. был принят декрет «О земле», в основу которого был положен крестьянский наказ. Он вводил уравнительное землепользование, т.е. в сущности закреплял общинные отношения в деревне – общественную собственность на землю и общинное уравнительное землепользование. Аренда и залог земли запрещались. По сути дела декрет отражал не большевистскую, а эсеровскую аграрную программу, т.е. это была мера не социалистической, а буржуазно-демократической революции.
Крестьяне получали безвозмездно 150 млн. га земли. Они были освобождены от ежегодной арендной платы. Был аннулирован и 3 млрд. долг банкам. В результате количество земли, приходящейся на одну крестьянскую семью, увеличилось в среднем на 60%.
Правда, уже в декрете «О земле» было записано, что разделу не подлежат высококультурные хозяйства помещиков: сады, питомники, оранжереи. На их основе должны были создаваться коллективные хозяйства. Это направление на проведение социалистического переустройства деревни, т.e. создание коллективных хозяйств было подкреплено декретом «О социализации земли» (январь 1918 г.), где не только содержалось требование об оказании преимущества коллективным хозяйствам перед единоличными, но и были перечислены их возможные формы: коммуны, товарищества, сельские общества. Помимо этого создавались и государственные сельские хозяйственные предприятия – совхозы.
Сложнее обстояли дела с промышленностью. Во-первых, она переживала острейший кризис, вызванный войной и революционными событиями. Во-вторых, было ясно, что рабочие сразу же не смогут начать управлять современными предприятиями. Поэтому 27 октября (9 ноября) 1917 г. был принят декрет «О рабочем контроле». Он законодательно закреплял функции тех комитетов, которые возникли на заводах еще при Временном правительстве.
Как и декрет о земле, рабочий контроль не вполне соответствовал программе большевиков, которая предполагала централизовать контроль за промышленностью в масштабах всего государства. «Все граждане, - писал В.И. Ленин в работе «Государство и революция», - становятся служащими и рабочими единого всенародного государственного синдиката». Однако предполагалось, что органы рабочего контроля выполнят по крайней мере две задачи: во-первых, помогут не допустить саботажа администрации; во-вторых, через них рабочие научатся управлять производством.
Контроль за предприятиями передавался в руки завкомов. Создавались специальные группы, куда на паритетных началах должны были входить представители завкомов, профсоюзов и администрации. На практике, чаще всего, заводские комитеты просто брали власть в свои руки. В ответ на это следовала естественная реакция администрации или хозяев – саботаж, локаут и т.д.
Рабочие же в силу своей слабой компетенции часто просто не могли наладить должное управление предприятием. Поэтому рабочий контроль просуществовал недолго. В декабре 1917 г. (15.12) был создан первый советский планирующий и управляющий орган ВСНХ – Высший совет народного хозяйства.
В значительной степени решение задачи по созданию аппарата ВСНХ облегчилось тем, что в России всегда существовал большой государственный сектор, а следовательно, и аппарат по управлению им, который за годы войны, когда функции государственного управления хозяйством усилились, приобрел определенный дополнительный опыт работы в этой области и сам укрепился. Вот этот аппарат теперь и был использован. В составе ВСНХ были созданы главные управления (главки) для руководства отдельными отраслями промышленности. В условиях гражданской войны их численность быстро возросла. Всего их было более 50. Первоначально ВСНХ должен был управлять государственным сектором экономики, объединив деятельность центральных и местных органов (совнархозов), а также органов рабочего контроля. ВСНХ также получил право контролировать частные предприятия и проводить принудительное синдицирование. Так постепенно от прямого народного управления промышленностью был осуществлен переход к идее тотального огосударствления. Все это шаг за шагом приводит к национализации и жесткой централизации в управлении.
Национализация осуществлялась в России в простейшей форме – конфискации без возмещения. В ходе национализации можно выделить три этапа.
На первом (с октября 1917 до весны 1918 г.) национализация проходила стихийно, как ответ на саботаж. Решение об этом принимали в основном комитеты рабочего контроля. К марту 1918 г. в руках Советского государства находилось 836 предприятий, главным образом топливной, металлургической, машиностроительной и других ведущих отраслей промышленности.
Второй этап (с весны 1918 до июня 1918 г.) был уже регламентирован. Он проводился под руководством ВСНХ. Национализировались не отдельные предприятия, а целые отрасли. В первую очередь было объявлено о национализации нефтяной и сахарной промышленности (май 1918 г.)
Третий этап (июнь 1918 г. – конец 1920 г.). 28 июня был издан декрет о национализации крупной промышленности. В соответствии с ним национализировались предприятия в горнодобывающей, металлообрабатывающей, электротехнической, хлопчатобумажной и других отраслях народного хозяйства. Крупная промышленность была в основном национализирована к концу первого квартала 1919 г.
В ходе гражданской войны в условиях политики «военного коммунизма», о которой мы будем говорить позже, была проведена национализация всей промышленности. Заключительный этап национализации был связан с выходом декрета от 29 ноября 1920 г., по которому национализации подлежали предприятия с числом рабочих более 5 человек при наличии механического двигателя и с числом рабочих свыше 10 человек без механического двигателя.
Для обладания реальной экономической властью огромное значение имела банковская система. Овладение ею рассматривалось как важный шаг на пути налаживания новой экономической системы. Первым в руки нового государства перешел Государственный банк. Это не была национализация, поскольку он был государственным и раньше. 14 декабря 1917 г. был опубликован декрет о национализации всех банков в стране и введена государственная монополия на банковское дело. Все активы и пассивы коммерческих банков передавались государственному банку, который был переименован в Народный банк. Отдельными декретами были ликвидированы другие кредитные учреждения, такие как общество взаимного кредита, городские кредитные общества и т.д. Декретом 28 января 1918 г. правительство аннулировало внешние и внутренние государственные займы. Физические и юридические лица должны были сдать государству принадлежащие им или находящиеся у них государственные ценные бумаги.
Следующим шагом Советской власти стала национализация транспорта: железных дорог, морского и речного флота. Казалось бы национализация железных дорог должна была пройти относительно легко, так как важнейшие из них находились в государственной собственности. Однако сопротивление администрации и почти всего инженерно-технического состава, поддержанное руководством Всероссийского исполкома союза железнодорожников (Викжела) привело по началу к полной дезорганизации работы железнодорожного транспорта. Противостояние продолжалось почти полгода и только к лету 1918 большинство железных дорог были национализированы.
23 января 1918 г. была проведена национализация торгового флота страны, а вскоре после аннулирования долгов царского и Временного правительства 22 апреля 1918 г. была введена государственная монополия на внешнюю торговлю.
Наряду с решением аграрного вопроса, национализацией промышленности, банков и транспорта перед большевиками сразу же после взятия власти встал и целый ряд проблем, связанных с состоянием финансовой системы и путями ее развития.
Большевики получили от предыдущих правительств дезорганизованную систему финансового обращения. Разложившейся оказалась и вся система денежных доходов государства – налоги, кредит и сама эмиссия. На 1 января 1918 г. в стране обращалось 26 млрд. 313 млн. рублей в различных денежных знаках. Это в 17 раз превышало наличность. Кроме бумажных денег у имущей части населения на руках скопилось большое количество золотой и серебряной монеты. Так, по подсчетам экономистов, в 1916 г. в кубышках было банковского серебра на 114 млн., разменного – на 172 млн.
Необходимо было или со всей решительностью стать на путь восстановления финансовой и денежной системы, или попытаться найти выход в доведении разложения денежной системы до логического конца с тем, чтобы одним махом перейти к обобществленному безденежному хозяйству. Большевики пошли по второму пути. Почему? Во-первых, на это толкало сложившееся внутреннее положение. Усиливающийся кризис хозяйственной системы понуждал правительство продолжать печатание денег для покрытия расходов. Только за период с 1 ноября 1917 г. по 1 мая 1918 г. в сферу обращения было выпущено около 19 млрд. руб. При этом правительству с самого начала приходилось сдерживать местное «денежное творчество», т.е. запрещать выпуск областных, городских и даже заводских денежных знаков.
Во-вторых, исходя из концепции социалистической экономики, основанной не на товарно-денежных отношениях, а на прямом продуктообмене, дезорганизация денежной системы, отмирание денег и появление натуральных отношений рассматривалось многими большевиками (Ю. Ларин, Н. Бухарин, Е. Преображенский и др.) не как несчастье, а как положительное явление, которое знаменовало собой шаг вперед в борьбе против капитализма. Это, по мнению вышеназванных лиц, создавало условия для перехода к безденежно-плановому хозяйству.
Все эти мероприятия: национализация земли, промышленности, транспорта, торговли, банковского дела и т.д. получили название «красногвардейской атаки на капитал». Она (эта атака) в корне подорвала экономические позиции буржуазии и помогла Советскому государству овладеть командными высотами в экономике. Однако экономическая эффективность этих мер оставляла желать много лучшего. Поэтому уже к весне 1918 г. руководство страны высказало озабоченность слишком быстрыми темпами «атаки на капитал». «Если бы мы захотели продолжить прежним темпом экспроприировать капитал дальше, мы, наверное, потерпели бы поражение, - писал в апреле 1918 г. В.И. Ленин, - ибо наша работа по организации пролетарского учета и контроля явно, очевидно для всякого думающего человека, отстала от работы непосредственной «экспроприации экспроприаторов».
Итак, как мы видим, ставится задача приостановить прямой натиск, «красногвардейскую» атаку на капитал, и сместить акценты в экономической политике государства. В работе «Очередные задачи Советской власти» В.И. Ленин выдвигает новую программу по переустройству экономики. Она носила довольно сдержанный характер. Теперь, когда задача подавления сопротивления буржуазии в главных чертах была решена на очередь выдвигаются следующие задачи:
1. Налаживание всенародного учета и контроля за производством и распределением продуктов.
2. Борьба с мелкобуржуазной стихией в блоке с «государственным капитализмом», т.е. временный компромисс с буржуазией.
3. Приоритетное развитие тяжелой промышленности как основы экономики.
4. Использование для этого опыта буржуазных специалистов, достижений научно-технического прогресса и научной организации труда.
5. Укрепление дисциплины труда и развитие социалистического соревнования.
6. Установление новых организационно-управленческих отношений (принцип «Демократического центризма»).
Вот, по мнению В.И. Ленина основные хозяйственные проблемы, разрешение которых привело бы к повышению производительности труда. Все это предполагалось делать на основе бестоварного производства в условиях прямого продуктообмена. Отсюда вытекают и такие задачи как поголовное кооперирование населения и распределение продуктов через систему кооперативов. Ставка делается на сознательность и энтузиазм трудящихся, а также на государственное принуждение.
Выдвинутые в «Очередных задачах Советской власти» положения нашли законодательное закрепление в декрете ВЦИК от 29 апреля 1918 г., Таким образом, советское государство сделало попытку осуществлять новую программу преобразования экономики, которая в большей степени была приспособлена к существующему тогда положению вещей. Создание новой модели хозяйствования требовало мирных условий. Однако в условиях начинающейся гражданской войны эта программа «экономической целесообразности» не была выполнена. В стране все больше и больше верх брали чрезвычайные экстраординарные меры, в том числе и в экономике.
§2. Гражданская война и политика «военного коммунизма»
В ходе начавшейся гражданской войны и иностранной интервенции складывается система чрезвычайных мер, получившая название политики «военного коммунизма». Она привела к тому, что в стране сформировалась действительно централизованная экономика, и государство сосредоточило в своих руках почти все трудовые, финансовые и материальные ресурсы. В основе управления лежали военно-административные методы.
Неверно думать, что большевики без раздумий пошли на крайние меры. Однако логика событий, вызванных разрухой, голодом и войной с одной стороны и нежелание отказаться от идеи прямого прыжка в социализм с другой привела к тому, что постепенно «военный коммунизм» стал реальностью.
С самого начала, т.е. с 20-х гг. велись споры о том, когда же начинает складываться система мер «военного коммунизма»? Некоторые ведут отсчет с начала 1920 г., когда другие – с декрета о продразверстке от 11 января 1919 г. Самая популярная дата – май 1918 г. – провозглашение продовольственной диктатуры. Историк-меньшевик Н.Н. Суханов вообще относит начало «военного коммунизма» к марту 1917 г., когда Временное правительство ввело хлебную монополию. Каждая точка зрения имеет определенный набор аргументов в свою пользу.
На наш взгляд проблема в конечном итоге лежит не в хронологических рамках самой политики. Как и любая экономическая политика «военный коммунизм» не возник в одночасье как Афродита из пены в готовом виде. На его оформление оказывали влияния, по крайней мере, два комплекса причин.
Сама логика развития государственного руководства в годы войны вела к усилению централизованного регулирования хозяйственной жизнью. Уже в 1915 г. были созданы такие органы управления экономикой как Совет съездов представителей промышленности и торговли, который руководил распределением заказов, снабжением производства ресурсами, а населения продовольствием. В том же году при императоре были образованы особые совещания по обороне, продовольствию, топливу, перевозкам и т.д. Они возглавлялись соответствующими министрами и их приказы и предписания имели силу директивы. Кстати, технический аппарат этих организаций был позже использован большевиками для организации рабочих Главков.
Эмиссия денег также имела место задолго до прихода большевиков к власти. Достаточно сказать, что к сентябрю 1917 г. рубль стоил всего 7 довоенных копеек.
Большевики отнюдь не являются изобретателями и такого явления как продразверстка, попытки введения которой относятся к 1916 г. В том же 1916 году во многих городах страны было введено карточное распределение продовольствия. Завершающим мероприятием в этой сфере явилась хлебная монополия Временного правительства, которое кроме того, создало летом 1917 г. Главный экономический комитет, призванный эффективно руководить хозяйственной жизнью. Этим же правительством вскоре была установлена твердая цена на продовольствие, топливо, сырье и материалы, что подорвало товарно-денежный механизм хозяйствования. Логика событий первых послеоктябрьских месяцев и гражданской войны лишь усилила возникшие тенденции.
На это накладывается и второй комплекс причин, о котором мы уже говорили, а именно, сознательное стремление сформировать новый тип экономики, основанной не на рыночных отношениях, а на прямом административном продуктораспределении при всеобщем обобществлении средств производства и государственно-плановом руководстве хозяйством. Стремление как можно быстрее осуществить прямой скачок в социализм и необходимость мобилизовать все силы страны на войну и дали «военный коммунизм».
Нарастание угрозы голода в условиях, когда промышленный кризис не давал возможности наладить обмен продуктов на промышленные товары, заставило Советское правительство 13 мая 1918 г. объявить о введении государственной хлебной монополии. В городах сформировались вооруженные продовольственные отряды рабочих, а в деревнях – комитеты деревенской бедноты, последние должны были наладить учет излишков зерна у крестьян, однако с этой задачей комбеды не справились. Осенью 1918 г. они были упразднены.
Для изыскания и доставки продовольствия формируются спецотряды продармии. К осени 1918 г. ее численность достигает 80 тыс. чел. Поскольку изъятие излишков продовольствия у кулаков на практике часто выливалось в простую насильственную экспроприацию хлеба, в том числе и у среднего крестьянства, это вызывало ответное недовольство сельского населения. Во многих губерниях вспыхивали крестьянские восстания, довольно высокий уровень имело дезертирство из Красной Армии.
Только к осени 1918 г., когда была смягчена политика в отношении середника, проведено перераспределение земли, в ходе которого у кулаков было изъято 50 млн. га и деревня резко осереднячилась, положение несколько стабилизировалось. Определенную «помощь» в этом оказала и политика белых, которые пытались возродить старые порядки на захваченных территориях.
11 января 1919 г. был принят Декрет о плановой централизованной продразверстке на хлеб, а с 1920 г. на картофель, овощи, и другие сельскохозяйственные продукты.
Однако, несмотря на все усилия власти, планы по хлебозаготовкам постоянно срывались. В 1918 г. план был выполнен на 38%, в 1919 г. на 38,5%, а в 1920 г. – на 34%. Кроме того, крестьяне отреагировали на продразверстку сокращением посевных площадей на 35-60%.
Несмотря на запрет торговли, заградительные отряды, стоящие у городов огромная армия мешочников двигалась в города. Они везли продовольствие для личного потребления и на продажу. Если через централизованную систему распределения проходило 35-40% продуктов, то 60% приходилось на долю мешочников. Таким образом, все попытки Советского правительства организовать продуктообмен между городом и деревней путем введения продовольственной разверстки оказались малоэффективны. Конечно, условия гражданской войны отрицательно сказывались на этом процессе. Но главное заключалось в том, что отсутствие личной заинтересованности крестьян не только не стимулировало развитие сельскохозяйственного производства, а, наоборот, вело к его сокращению.
В области промышленности продолжалась политика национализации, о чем мы уже говорили. В условиях свертывания товарно-денежных отношений управление ею становилось все более централизованным и принимало административно-принудительный характер. Хозяйственная самостоятельность предприятий была ограничена до минимума. Отношения между предприятиями четко регламентировались государственными органами. Сырье, материалы и оборудование предприятия бесплатно получали от государства. Ему же они бесплатно сдавали произведенную по плановому заданию продукцию. Естественно, что такие экономические показатели как прибыль, рентабельность, себестоимость в расчет не принимались. Росло число главков. К середине 1920 г. их количество выросло до 52. Соответственно разрастался и бюрократический аппарат.
Рост бюрократизации управления проходил на фоне падения промышленного производства, которое было вызвано следующими причинами:
Во-первых, имеющиеся запасы сырья были полностью использованы, а возможности их возобновления из-за гражданской войны отсутствовали. Многие важнейшие в экономическом плане районы были оторваны от центра.
Во-вторых, тяжелое материальное положение рабочих крупных промышленных районов приводило к тому, что многие из них уходили в деревню. Большое количество рабочих ушло в Красную Армию. Многие были выдвинуты на партийную и государственную службу. К концу гражданской войны численность рабочего класса сократилось на 50 %, а по отдельным промышленным центрам этот показатель достигал 70%.
Ухудшался и качественный состав рабочего класса. На смену кадровым рабочим пришли кустари, работники сферы обслуживания и т.д.
Характерной чертой политики военного коммунизма стала система принудительного труда. Юридической базой для этого стал Кодекс законов о труде, принятый ВЦИК 10 октября 1918 г., в котором предусматривалась всеобщая трудовая повинность. Первоначально ее предполагалось распространить только на представителей буржуазии, однако постепенно эти меры были распространены на все слои населения.
Разработчиком системы принудительного труда был Л.Д. Троцкий. Он доказывал необходимость этой меры на весь переходный период. Рабочие, по его мнению, должны быть прикреплены к заводам и фабрикам, крестьяне должны выполнять различные повинности (гужевая заготовка дров и т.д.) С 10 апреля 1919 г. была введена всеобщая трудовая повинность с 16 до 50 лет. В июне 1919 г. рабочие были переведены на полувоенное положение и были введены трудовые книжки. Труд теперь рассматривался не как товар, а как форма служения государству, как обязательная повинность. Уклоняющихся наказывали по законам военного времени. Еще в 1918 г. для нарушителей были созданы исправительно-трудовые лагеря.
Своего апогея система милитаризации труда достигла к 1920 г., когда во время мирной передышки ряд воинских частей были переведены на положение трудовых армий. Они занимались заготовкой и доставкой топлива в города, восстановлением железнодорожных путей и мостов и т.д. Однако, как показала жизнь, эффективность трудармий была крайне низкой.
В условиях ограничения свободной торговли и установления государственного контроля за распределением товаров логичными мерами были твердые цены на все товары и пайковое распределение. Уже в августе 1918 г. в Москве и Петрограде были введены дифференцированные пайки. Все население было поделено на три категории. К первой относились рабочие и ученые, ко второй – служащие и семьи всех трудящихся, к третьей представители бывших эксплуататорских классов. Процесс совершенствования пайковой системы продолжался весь период военного коммунизма и к концу гражданской войны в некоторых местностях количество различных видов пайков доходило до 20.
Для пополнения бюджета практиковалось чрезвычайное налогообложение буржуазии. Еще в 1918 г. на буржуазию была наложена специальная контрибуция в 10 млрд. руб. В 1919 г. только в Москве из банковских сейфов было конфисковано примерно на 300 тыс. царских рублей и на 150 тыс. рублей серебра. Местные Советы также получили право пополнять бюджет собственными силами.
В течение всей гражданской войны продолжалась эмиссия денег. С 1919 г. Советское правительство начинает печатать банкноты советского образца. К 1920 г. стоимость бумажного рубля упала по сравнению с 1913 г. в 13 тыс. раз. В результате даже на рынке денежный обмен сменился натуральным. Именно в эти годы всерьез рассматривался вопрос об отмене денег вообще.
Продвигаясь в сторону коммунистического безденежного распределения правительство пошло на отмену платы за коммунальные услуги и транспорт.
Гражданская война заканчивалась, на первое место начинали выходить задачи восстановления экономики, и в феврале 1920 г. была создана Государственная комиссия по электрификации России (ГОЭЛРО) во главе с Кржижановским Г.М., которая разрабатывала план восстановления и модернизации страны на базе электрификации. За 10-15 лет намечалось построить 30 крупных электростанций, закольцевать их и на этой энергетической основе не только преодолеть разруху, но и реконструировать промышленность и сельское хозяйство. За это время планировалось восстановить довоенный уровень, а затем и увеличить выпуск промышленной продукции в тяжелой промышленности в 2 раза, а в легкой – в 1,5 раза.
План ГОЭЛРО не был жестким планом-директивой. Он определял лишь принципиальные направления развития. Однако по характеру своей разработки он явился прямым порождением политики военного коммунизма и той идеологии, которая господствовала в руководящих кругах. Комиссия была образована из видных инженеров и ученых-энергетиков, но не имела в своем составе ни одного экономиста.
Методологическую основу ее работы составил принцип ведущего звена, т.е. выделения ключевого фактора в развитии производительных сил и развертывания на этой основе всего дальнейшего анализа. В качестве такого звена была выбрана электрификация. С инженерно-технической стороны план был проработан самым детальным образом. Однако социально-экономические возможности роста, оценка потребных финансовых ресурсов, соотношения затрат и результатов, личная заинтересованность работников в высокопроизводительном труде – эта сторона вопроса осталась вне внимания исследователей. Такой подход вытекал из характерного для тогдашнего мышления приема непосредственно связывать динамику производительных сил с коренным переворотом в общественной жизни. «Планомерное общественное хозяйство, - писал один из идеологов централизованного директивно-планового подхода к экономике Л.М. Крицман, - единое предприятие. И потому, что оно гигантски велико и сложно, особенно необходимо внимание к железной логике его движения. В царстве труда нет места свободе, в нем царствует необходимость». Другими словами можно говорить о том, что военнокоммунистические методы руководства экономикой предполагалось использовать и в период мирного восстановления и реконструкции, т.е. распространить их на весь переходный период вплоть до построения социализма.
Более того, идеологи военного коммунизма считали, что «Постепенно расширяясь нормировочные тенденции внедрятся в … питание, квартиры и, наконец, даже в интимную жизнь вплоть до эстетических умственных и интеллектуальных запросов пролетариата». Жизнь, однако, вносила в эти планы свои коррективы.
§ 3. Экономическое положение страны после окончания гражданской войны. Кризис политики военного коммунизма
К концу 1920 г. военные действия в основном закончились на Европейской части страны. В Сибири и на Дальнем Востоке они продолжались до 1922 г. Каковы же были результаты?
Не оправдались надежды на то, что Советская Россия недолго будет находиться в одиночестве, и что после победы революций на Западе мы будем строить социализм вместе с другими более развитыми странами, взаимно помогая друг другу. С 1920 г. революционная волна в Европе начала достаточно быстро спадать. Революции в Германии, Австрии, Венгрии были подавлены. Надежды на помощь Европы оказались несостоятельными. Рассчитывать на кредиты и другую помощь также не приходилось, так как Советская власть аннулировала в 1917 г. все старые долги, а после окончания гражданской войны оказалась в дипломатической изоляции. Следовательно, теперь можно было надеяться только на собственные силы, что коренным образом меняло ситуацию. Неслучайно, выступая на X съезде РКП (б) В.И. Ленин отмечал: «Социалистическая революция в такой стране может иметь окончательный успех при двух условиях. Во-первых, при поддержке ее социалистической революцией в одной или нескольких передовых странах. Как вы знаете, для этого условия мы очень много сделали по сравнению с прежними, но далеко не достаточно, что бы это стало действительностью.
Другое условие, - это – соглашение между осуществляющим свою диктатуру или державшим в своих руках государственную власть пролетариатом и большинством крестьянского населения».
Что же мы могли наблюдать внутри страны? Стремительно ухудшалось экономическое положение. Поскольку военные действия шли практически по всей стране, то большая часть предприятий естественно пострадала в ходе этих боев. Во многих местностях экономическая инфраструктура была просто разрушена. Так выплавка чугуна и стали в 1920 г. составляла всего 2,4% от довоенного уровня. Ощущалась серьезная нехватка энергоносителей. Добыча угля составила 27%, а нефти - 41% от довоенного уровня.
Без металла и сырья останавливались машиностроительные заводы. Не работало и большинство хлопчатобумажных фабрик, так как отсутствовали запасы хлопка. В целом промышленное производство упало до 22% от уровня 1913 г.
В крайне тяжелом положении находился транспорт. Из 70 тыс. км железнодорожных путей неразрушенными осталось лишь 15 тыс. км, 60 % паровозов было выведено из строя. Поэтому даже то, что производилось, доставить к месту потребления было крайне сложно.
В полном развале находилась финансовая система страны. Общая сумма денег, находящихся в обращении, выросла к сентябрю 1921 г. до 3,5 трлн. руб. Помимо совзнаков, царских банкнот и денег Временного правительства во время войны выпускались деньги всеми белыми правительствами и даже отдельными городами и даже предприятиями. В Нумизматическом каталоге 1927 г. был перечислен 2181 денежный знак, имевший хождение во время гражданской войны. В результате доходы государства к концу этого периода составляли менее чем 1/40 от уровня 1914 г.
Хозяйственный кризис усугублялся голодом, который охватил Поволжье и многие районы Европейской России. В 1921 г. голодало не менее 20% населения.
Из-за голода и разрухи за годы войны резко сократилось городское население. К осени 1920 г. население 40 губернских центров сократилось на 33%, составив 4,3 млн. чел. против 6,4 млн. По другим 50 крупным городам сокращение составило 16%. Наибольшие потери понесли крупнейшие города страны. Петроград за три года потерял 57,5% своего населения, Москва 44,5%.
Почти наполовину сократилась численность рабочего класса. Если в 1918 г. насчитывалось 2,5 млн. рабочих фабрично-заводской и горнодобывающей промышленности, то в 1919 г. уже 1,4 млн., в 1920 г. – 1,5 млн., а к 1921 г. – 1,24 млн. рабочих.
Ощутимо снизился образовательный и интеллектуальный уровень страны. В 1913 г. интеллигенция и служащие в составе населения Российской империи составляли примерно 2,2% или около 3 млн. человек. В ходе и после окончания гражданской войны от 1,5 до 2 млн. человек были вынуждены эмигрировать. Подавляющее большинство среди них составляли офицеры, генералы, финансисты, крупные предприниматели, ученые, художники, писатели и т.д. Естественно, что это отрицательно сказалось на состоянии общества.
Положение осложнялось тем, что крестьянство, которое кое-как мирилось с продразверсткой и другими проявлениями военного коммунизма пока шли боевые действия, все настойчивее выражало свое недовольство существующими экономическими порядками. Сократились площади обрабатываемых земель, посевы технических культур, необходимых в качестве сырья для промышленности, снижалась численность поголовья крупного рогатого скота и т.д.
В разных концах страны вспыхивают крестьянские восстания. Так, в августе 1920 г. начинается восстание в Тамбовской губернии, которое быстро распространяется на соседние районы. В 1920-21 гг. расширяется не только география крестьянского повстанческого движения (Центральная черноземная область, Приднепровье, Западная Сибирь, Белоруссия и т.д.). Оно становится массовым. К концу 1920 г. армия Махно на Украине насчитывала 40-50 тыс. бойцов, Антонова в Тамбовско-Воронежском районе – 50 тыс., в Западной Сибири, в Ишимском уезде – 60 тыс. и т.д. Состоящая на 90% из крестьян Красная Армия в этих условиях не могла быть надежной силой в борьбе с повстанцами. Недовольство своим положением высказывали и рабочие. В феврале 1921 г. в Петрограде были организованы забастовки на целом ряде заводов. Вершиной проявления повсеместного недовольства военным коммунизмом стал мятеж моряков и красноармейцев Кронштадта, который вспыхнул в марте 1921 г. под антибольшевистскими лозунгами.
В этих условиях перед правительством встала задача смены экономического курса. Военный коммунизм как продукт чрезвычайных обстоятельств гражданской войны с одной стороны, и явно утопической попытки прямого прыжка в коммунизм – с другой, не имевший достаточно солидной социальной и экономической базы, чтобы обеспечить свое выживание после того, как чрезвычайные обстоятельства перестали существовать, должен был быть сменен другой экономической политикой. Она должна была удовлетворить большинство населения и создать условия для политической и экономической стабилизации. Этим новым экономическим курсом стала Новая экономическая политика.
РАЗДЕЛ II. НЭП – ПОПЫТКА СОЗДАНИЯ МНОГОУКЛАДНОЙ АДМИНИСТРАТИВНО-РЫНОЧНОЙ ЭКОНОМИКИ ИЛИ ВРЕМЕННОЕ ОТСТУПЛЕНИЕ?
§1. Выработка основных мер НЭПа (1921-1923 гг.)
Прежде чем перейти к непосредственному анализу НЭПа, необходимо рассмотреть ряд принципиальных моментов.
Был ли НЭП своеобразным «озарением вождя», вызванным крестьянскими восстаниями и кронштадским мятежом, или Ленин еще раньше думал о необходимости смены экономической политики?
Уже в октябре 1920 г. Ленин в ряде своих статей поднимал вопрос о необходимости налаживания правильных экономических отношений с крестьянством, подчеркивая, что без организации нормального продуктообмена невозможно приступить к социалистическому строительству. В ноябре 1920 г. он предлагает СНК рассмотреть вопрос о переходе от продразверстки к натуральному налогу и т.д.
Идея необходимости поиска компромисса с крестьянством, а оно составляло 80% населения, в условиях спада революционной волны в Европе «витала в воздухе». Кронштадт лишь ускорил поиск этого компромисса.
Конечно же, идея НЭПа не появилась готовой в одночасье. Это был долгий мучительно трудный поиск форм и видов хозяйственных связей, которые бы сочетали в себе и возможные уступки мелкобуржуазным и буржуазным слоям населения, и в то же время позволяли не терять из виду главную конечную задачу – построение социалистической, а затем и коммунистической экономики со всеми присущими им чертами. Поэтому собственно разработка основных экономических мер, составляющих НЭП, продолжается с 1921 г., когда его начали вводить и вплоть до 1925-27 гг., когда мы начали переход к форсированному развитию.
Сложность этого поиска объяснялась еще и тем, что в РКП(б) да и в самом руководстве не существовало единого взгляда на сущность НЭПа, а следовательно, и на перспективы его развития.
Часть руководства, которая рассматривала военный коммунизм как отклонение от правильной линии, продиктованной военной, а не хозяйственной необходимостью, считало, что НЭП является цепочкой шагов, которые позволяют нам вернуться на дорогу, по которой мы шли до лета 1918 г. Этой части партийного и советского аппарата были близки и понятны слова Ленина о том, что НЭП это всерьез и надолго.
Другая же часть руководства, которая рассматривала военный коммунизм как чрезмерный бросок вперед к социализму, в принципе правильный, но явно преждевременный, рассматривали НЭП только с позиций временного отступления от генеральной линии, к которой необходимо будет вернуться в обозримом будущем. Для этой части руководства, конечно же, ближе были слова Ленина, сказанные им на 11 съезде РКП(б) о том, что НЭП – это отступление, это уступки капиталистическим элементам. Оно (к 1922 г.) закончено и теперь начинается перегруппировка сил.
Отчего же и у Ленина и у других видных большевиков мы можем наблюдать в этот период такую двойственность по отношению к НЭПу? Она вытекает из двойственности политических целей, лежащих перед этой политикой: во-первых – это необходимость любой ценой в кратчайшие сроки создать работоспособную экономику за счет укрепления союза с крестьянством; во-вторых – это стремление как можно скорее приступить к строительству социализма, в ходе которого должна произойти радикальная трансформация крестьянского хозяйства. Это все предстояло сделать в стране, которая миновала стадию буржуазной демократии, где не были еще решены многие задачи буржуазного капитализма, где рабочий класс составлял меньшинство, а крестьянство подавляющее большинство.
Социалистическая революция в такой стране, как мы уже отмечали, могла, по мнению В.И. Ленина, иметь успех, только при двух условиях. Во-первых, при поддержке ее социалистическими революциями в других, более развитых странах. Во-вторых, при наличии крепкого экономического союза между пролетариатом и крестьянством. Поскольку реализация первого условия отодвигалась на неопределенное время резко возрастало значение второго условия. Отсюда и развивается несколько позже настойчивое утверждение Ленина о том, что НЭП – это правильная дорога к социализму, рассчитанная на целую цепочку лет.
Что же представляли из себя меры, которые и составили НЭП?
В марте 1921 г. X съезд РКП(б) принял решение о замене продразверстки натуральным налогом, который был в два раза меньше продразверстки, устанавливался в виде долевого отчисления от произведенной продукции, исходя из урожая, числа едоков, наличия скота и т.д. Налог охватывал до 20% сельскохозяйственной продукции. Позже в марте 1922 г. он был сокращен до 10%. Налог носил четко выраженный классовый характер: для бедняков и середняков процент отчисления был пониженным.
Важно было и то, что излишки продукта оставались в собственности крестьянина и могли быть использованы по его личному усмотрению. Разрешалась свободная торговля продовольствием на рынке.
Сначала предполагалось, что будет налажен продуктообмен между государственной промышленностью и крестьянами. Однако уже осенью 1921 г. стало ясно, что продуктообмен сорвался, вылившись в куплю-продажу и, следовательно, вновь вставал вопрос о форме смычки между государственной промышленностью и крестьянским хозяйством.
А как же обстояли дела в промышленности? Часть предприятий была разрушена или закрыта еще в годы гражданской войны. После войны закрывались все нерентабельные предприятия кроме предприятий тяжелой и оборонной промышленности.
Оставшиеся заводы и фабрики переводились на полный хозрасчет, т.е. они должны были брать ссуды на закупку сырья и оборудования, а из прибыли, полученной от реализации продукции, выплачивать налоги и отчисления государству, погашать ссуды, выплачивать заработную плату, закупать сырье и т.д.
Происходит переход от системы главков к трестам и синдикатам.
Тресты являлись территориально-отраслевыми объединениями, т.е. объединяли часть предприятий отрасли, расположенных на одной территории. Например: Югосталь, Северолес и т.д. В отличие от главков они работали «на началах коммерческого расчета с целью извлечения прибыли». Тресты объединяли однотипные предприятия, кооперировали производство, отлаживали разделение труда между отдельными предприятиями и т.д. К концу 1922 г. в тресты было объединено 90% промышленных предприятий. Государство по долгам трестов ответственности не несло.
Тресты, организованные как капиталистические монополии, естественно начали конкурировать не только с частником, но и между собой. Чтобы не допустить роста стихийности и сохранить государственные командные высоты в экономике все тресты и нетрестированные предприятия каждой отрасли объединялись в синдикаты, которые занимались заготовкой материалов и сбытом продукции. Внутри синдиката тресты действовали согласованно. К концу 1922 г. 80% трестированной промышленности было синдицировано.
Таким образом, большевики пытались уравновесить стихийные и организованные начала в экономике. По сути дела это был государственно-капиталистический уклад в экономике.
Закрытие целого ряда предприятий и перевод остальных на самофинансирование повлекло за собой массовую безработицу. В этих условиях теряла смысл такая мера военного коммунизма как всеобщая трудовая повинность. Поэтому трудовые мобилизации были заменены на свободный наем рабочей силы. От уравнительной пайковой оплаты труда постепенно начали переходить к оплате деньгами. При этом вводилась сдельная оплата по количеству и качеству труда.
Одним из проявлений НЭПа в промышленности было то, что снова разрешалось частное предпринимательство::
1) Разрешалось открывать частные предприятия с числом рабочих до 20 человек.
2) Разрешалась сдача в аренду мелких и средних государственных предприятий.
3) Допускалось создание смешанных акционерных обществ с участием государственного и частного капитала.
4) Для привлечения иностранного капитала разрешались концессии.
5) Поощрялось развитие разнообразных форм кооперации.
Уже эти первые меры означали не только допущение, но и резкое расширение товарно-денежных отношений, которые во время военного коммунизма были сведены на нет. Их развитие было невозможно без восстановления устойчивой денежно-финансовой и банковской систем.
Реформы в этой области были связаны с деятельностью наркома финансов Г..Я. Сокольникова.
Было запрещено хождение денег царского и белых правительств.
Для стабилизации рубля были проведены деноминации денежных знаков. В 1922 г. был выпущен рубль, получивший название «совзнак», который приравнивали к 10 тыс. прежних рублей. Реальная стоимость которых была следующей – 100 тыс. рублей равнялось 1 дореволюционной копейке. Во время второй деноминации 1 рубль. 1923 г. приравнивался к 100 рублям образца 1922 г. или к 1 млн. руб., ходивших до 1922 г. Параллельно в октябре 1922 г. Госбанку было представлено право выпускать банковские билеты в золотом исчислении – червонцы (номинал 10 рублей) Червонец приравнивался к дореволюционной 10-рублевой монете. Он обеспечивался на 25% золотом и на 75% краткосрочными векселями и драгоценными металлами, иностранной валютой и легкореализуемыми товарами.
В том же 1922 г. государство легализовало использование золотой и серебряной царской монеты и разрешило принимать платежи в ней. Золотой царский десятирублевик оценивался на рынке в 12500 рублей совзнаками 1922 г. Поскольку декретом о выпуске бумажных червонцев не устанавливалось ценностного соотношения с совзнаками 1922 г., Госбанк, руководствуясь конъюнктурой, определил паритет и оценил один червонец в 11 400 руб. совзнаками.
С 1922 по 1924 г. в обращении были деньги двух видов. Все более обесценивающиеся совзнаки обменивались на твердую валюту (червонец) по плавающему курсу.
Заключительный этап реформы заключался в том, что в обращение были выпущены казначейские билеты достоинством 1,3,5 рублей, обеспеченные золотом, а также серебряная монета (1 рубль и 50 копеек) и медная монета.
В 1924 г. был проведен обязательный обмен старых денег на новые по следующему курсу: 1 рубль приравнивали к 50 тыс. рублей образца 1923 г. или к 50 млрд. руб. образца до деноминации. Таким образом, финансовая реформа была завершена. К этому времени новые деньги стали конвертируемые: они свободно обменивались на основные иностранные валюты по курсу (на 1 апреля 1924 г. 1 доллар США был равен 1,94 рубля).
Осенью 1922 г. были созданы фондовые биржи, где разрешалась купля-продажа валюты, золота, облигаций по свободному курсу. Возрождалась банковско-кредитная система. Началось кредитование предприятий промышленности и торговли на коммерческой основе. Помимо Госбанка возник целый ряд специализированных банков: Торгово-промышленный, Электробанк и др. Была создана сеть акционерных банков, кооперативных обществ взаимного кредита. В 1922 г. для обслуживания населения были созданы сберкассы. В 1923 г. функционировало 17 самостоятельных банков.
Таким образом, уже первые мероприятия, составляющие сущность НЭПа, показывали, что в экономике существенно расширялась сфера действия товарно-денежных отношений при сохранении командных высот за Советским государством. С определенной долей осторожности можно сказать, что это был период государственного капитализма при Советской власти.
Для того чтобы удержать и даже укрепить свои позиции, одновременно с рыночными реформами государство начинает создавать плановые органы. В феврале 1921 г. был создан Госплан. По Положению ВСНХ СССР от 12 ноября 1923 г. сохранялись и даже расширялись властные полномочия этого органа, главной задачей которого было « руководство и управление промышленностью, а равно подведомственными ему торговыми предприятиями на территории Союза ССР.
Таким образом, с самого начала НЭП нес на себе отпечаток двойственности и многое зависело от того, какие тенденции возьмут вверх в руководстве»:
1) НЭП – это единственно возможная дорога к социализму, рассчитанная на длительный период;
2) НЭП – это отступление и при удобном случае можно будет отказаться от этой модели хозяйствования и осуществить возврат к политике создания бестоварной экономики.
§2. Развитие экономики на рельсах НЭПа: достижения и просчеты. Итоги восстановления
Уже первый год существования страны в условиях новой политики показал, что наступает политическая стабилизация. Крестьянские восстания резко пошли на убыль. Следовательно, можно было рассчитывать и на экономическую стабилизацию.
Раньше остальных секторов экономики и быстрее качало восстанавливаться сельское хозяйство. Новые условия хозяйствования создали для крестьян стимулы к увеличению производства хлеба и другой сельскохозяйственной продукции, к расширению запашки и повышению урожайности.
Уже к 1923 г. государство заготовило 38 млн. центнеров хлеба. Первые хозяйственные итоги НЭПа показали, что к 1923 г. сельскохозяйственное производство составило 70% от 1913 г., тогда как промышленность лишь 39%.
Для стимулирования дальнейшего роста сельскохозяйственного производства и расширения внутреннего торгового оборота 10 мая 1923 г. вводится единый сельскохозяйственный налог, унифицировавший многочисленные налоги, которые крестьяне платили раньше. Кроме того, часть натурального обложения заменялась денежной формой. В 1924-1925 гг. был осуществлен переход к сбору налога только в денежной форме. Все это давало определенные результаты.
К 1926 г. посевные площади превысили уровень 1913 г. на 5,4%. В 1925-1926 хозяйственном году было заготовлено 89 млн. центнеров хлеба. Увеличились сборы технических культур, необходимых для промышленности.
Развивалось животноводство. Поголовье крупного рогатого скота, овец, коз и свиней превысило довоенный уровень. Правда не была восстановлена довоенная численность лошадей.
Казалось бы успехи НЭПа в сельском хозяйстве несомненны. Однако это было далеко не так. При росте валовой продукции ее товарная часть росла крайне медленно и даже к 1928 г. она была на 30% ниже, чем до войны. Причина этого крылась в том, что после революции и гражданской войны были уничтожены крупные помещичьи и кулацкие хозяйства, которые давали от 70 до 75% товарного хлеба. Постоянные уравнительные переделы земли привели к тому, что основную массу крестьянства (69%) составили мелкие производители – середняки; бедняки составили 18,6%; мелкокапиталистические хозяйства – 4,7%; батраки – 2,2%; работники обобществленного сельского хозяйства – 1,6%; остальные – 3,9%.
Достаточно остро ощущалась нехватка высокопроизводительных орудий труда. 40% пахотных орудий составили сохи, около одной трети хозяйств не имели лошадей. Отсюда низкая урожайность. И хотя валовые сборы зерна во второй половине 20-х годов превысили средний довоенный уровень, товарность сельского хозяйства не достигла уровня 1913 г.
По сути дела перед Советской властью было два пути: либо ждать, пока естественным путем пройдет дифференциация крестьянских хозяйств, сделав ставку на развитие фермерства, либо содействовать кооперированию крестьян. Именно в кооперативном движении, в его развитии от простых форм к более сложным, видели большевики путь к подъему деревни. В отношении кулацких хозяйств проводилась политика экономического удерживания, что не способствовало росту их товарности, увеличению производительности труда и т.д. Принятые в 1925 г. меры по обеспечению применения наемного труда, разрешения аренды земли и др. не могли коренным образом изменить ситуацию.
Достаточно быстро в деревне развивались сбытовая, потребительская формы кооперации. Однако в такие кооперативы объединялись те крестьяне, которые поставляли товарную продукцию, т.е. относительно зажиточные.
В кооперативах в 1925 г. состояло около ¼ крестьян. Они играли важную роль в восстановлении товарооборота между городом и деревней. В 1925 г. кооперативный товарооборот составил 44,5 % розничного товарооборота страны.
Бедняки чаще всего объединялись в производственные кооперативы, которые назывались коллективными хозяйствами. Они существовали в трех формах: коммуны (обобществление всего имущества), артели, или колхозы, (обобществление основных средств производства), товарищества по совместной обработке земли (объединялся только труд при сохранении частной собственности на средства производства). Кроме того, существовали государственные сельскохозяйственные предприятия – совхозы. Однако, несмотря на льготы и поддержку государства колхозы и совхозы давали поначалу мало товарной продукции.
Такая двойственность и неопределенность в политике в отношении крестьянства приводила к тому, что сельское хозяйство к концу 20-х годов находилось в состоянии стагнации. Для реконструкции экономики нужны были огромные средства, обеспечить которые мог только возрастающий торговый оборот между городом и деревней, рост хлебного экспорта, который составлял один из основных источников валюты, необходимой для закупки новой техники.
И, наконец, еще одна проблема, которая не была решена НЭПом. В стране сохранялось аграрное перенаселение. Избыток сельского населения составлял более 20 млн. человек.
Все эти проблемы необходимо было решать, и от того, каким образом это будет сделано, зависела и судьба НЭПа.
Каковы были результаты НЭПа в промышленности?
Восстановление началось с легкой промышленности. В отличие от тяжелой промышленности, восстановление которой требовало больших капиталовложений, а также сырья и топлива, которые тоже нужно было еще произвести, легкая промышленность не требовала больших затрат. Она могла работать на дровах и торфе, а сырье получала от сельского хозяйства, которое начало оживать. Продукция легкой промышленности шла сразу же на рынок, т.е. оборачиваемость капитала была достаточно высока. Восстановление мелкой и легкой промышленности было не только возможно, но и необходимо, т.к. она давала те товары, без которых крестьяне не дали бы городу хлеб и другую сельскохозяйственную продукцию. Да и городское население необходимо было одеть и обуть.
Низкая капиталоемкость и быстрая оборачиваемость средств делали легкую промышленность привлекательной для частного капитала и кооперативов. Все это вместе взятое обеспечивало довольно успешное развитие частных и кооперативных предприятий, которые к 1928 г. давали 13% валовой промышленной продукции.
В ноябре 1922 г. в речи на 4 конгрессе Коминтерна В.И. Ленин, констатируя общий подъем легкой промышленности, отмечал: «Спасением России является не только хороший урожай в крестьянском хозяйстве – этого еще мало – и не только хорошее состояние легкой промышленности, поставляющей крестьянину предметы потребления, - этого тоже еще мало, - нам необходима также тяжелая промышленность…
Тяжелая промышленность нуждается в государственных субсидиях. Если мы их не найдем, то мы как цивилизованное государство, я уже не говорю как социалистическое, - погибли».
Благодаря принятым мерам удалось остановить сокращение численности рабочих в тяжелой промышленности, а с 1923 г. начался рост числа рабочих, занятых на государственных предприятиях. В 1922 г. прирост промышленной продукции по сравнению с 1920 г. составил 30,7%. За 1923 г. она приросла еще на 52,9%, за 1924 г. – на 16,4%, в 1925 г. на 66,1%. Восстановление промышленности, однако, не сопровождалось сокращением безработицы, которая в 1927-1928 гг. составила 2 млн. человек.
Колебания темпов восстановления промышленности объяснялись в значительной степени, во-первых, колебаниями в развитии сельского хозяйства, во-вторых, условиями сбыта промышленной и сельскохозяйственной продукции.
Так, непродуманная ценовая политика зам. председателя ВСНХ Пятакова (попытка поднять цены на промышленную продукцию почти в три раза) летом 1923 г. привела к кризису сбыта, когда на складах скопилось огромное количество нереализованной продукции. Правительство было вынуждено вмешаться в ценовую политику. Общий уровень цен на промышленные изделия был снижен на 30%, а цены на сельскохозяйственные продукты повышены на 83-119%. Это позволило быстро преодолеть кризис сбыта, хлебопоставки не были сорваны.
История развития промышленности с 1923 по 1926 г. делится на три этапа. Первый относится к 1923 – 1924 финансовому году, когда рыночные факторы обусловили более быстрые темпы развития легкой промышленности по сравнению с тяжелой. Второй этап – с осени 1924 г. до конца 1925 г. характеризуется борьбой между сторонниками приоритетного развития тяжелой промышленности (Преображенский, Пятаков, Троцкий) и теми, кто выступал за сбалансированное развитие всех отраслей (Бухарин, Сокольникин, Дзержинский). И, наконец, третий этап, начало которого совпадает с работой XIV съезда РКП(б) в декабре 1925 г.
Он стал этапом преимущественного развития тяжелой промышленности в экономике страны. Несмотря на отдельные срывы и ошибки, дискуссии, споры о приоритетах в целом промышленность в эти годы восстанавливалась достаточно успешно, хотя и более медленными темпами, чем сельское хозяйство.
К 1925 г. общий объем промышленного производства составил 75,5% уровня 1913 г. Довоенные показатели превзошли только легкая и пищевая промышленность, а также производство электроэнергии (последнее было связано с реализацией плана ГОЭЛРО). Соотношение группы «А» и группы «Б» выражалось следующими цифрами: 43,4 к 56,6%. В 1926 г. валовая продукция промышленности на 8% превзошла довоенный уровень.
Быстро восстанавливались железнодорожный и другие виды транспорта. Если в 1921-1922 гг. грузооборот железных дорог составлял 16,1 млрд. т – км (24,5% от 1918 г.), то в 1925-1926 гг. уже был превзойден довоенный уровень: 68,9 млрд. т – км против 65,7 млрд. т-км. в 1913 г.
Возрастали обороты внутренней торговли. При этом шло постепенное вытеснение из нее частника. Если в разгар НЭПа в руках частника находилось 75% розничной торговли, то в 1925 г. ее доля снизилась до 43%. На втором месте за частником шла кооперативная торговля. Доля государственной и кооперативной торговли в розничном товарообороте в 1926 г. составила 59,3%, а частной – 40,7%. В оптовой торговле к 1925 г. частник был практически вытеснен и его доля составила лишь 7,9%.
Неплохо развивались и внешнеторговые связи. В 1925 г. СССР поддерживал торговые отношения почти со всеми странами Европы. Однако расстроенная экономика сдерживала рост экспортно-импортных операций. Это объяснялось тем, что для восстановления промышленности необходимо было закупать за рубежом оборудование и сырье, а расширять промышленный импорт можно было только за счет роста хлебного экспорта, который сдерживался низким уровнем товарности сельского хозяйства. В результате к 1925 г. объем экспортных операций составлял 31% от уровня 1913 г., а импортных – 34%.
Казалось бы экономическая ситуация складывалась в целом неплохо. Однако многие проблемы, связанные с дальнейшим развитием страны не находили своего решения. Это, в свою очередь, не могло не вызвать новых кризисных моментов в экономике.
Причины этого крылись, прежде всего, в том, что на протяжении 20-х годов, к сожалению так и не была выработана цельная концепция НЭПа, в которой бы было найдено необходимое и достаточно сбалансированное соотношение рыночных механизмов с плановыми началами социалистического строительства. Не сложилось в единое целое и система мер по управлению экономикой смешанного типа. Постоянные дискуссии, часто переходившие в острую политическую борьбу вокруг определения перспектив НЭПа делали политико-экономический курс довольно неустойчивым.
Негативное влияние на разработку и реализацию экономической политики оказывала нехватка высококвалифицированных управленческих кадров, прежде всего экономических, особенно в среднем и нижнем звеньях управления. В целях более рационального использования лиц интеллектуального труда в народном хозяйстве Наркомтруд СССР в 1922-1923 гг. провел учет специалистов в различных отраслях хозяйства. Всего на государственной службе было зафиксировано 573,6 тыс. человек. Было учтено 38385 специалистов промышленности и транспорта и 18179 специалистов сельского хозяйства. Из них 83% было сосредоточено на территории РСФСР. Основное количество специалистов сконцентрировалось в Москве и Петрограде, где было 37% от общего числа специалистов, занятых на транспорте, в промышленности и сельском хозяйстве. При этом следовало учитывать и относительно низкий профессионально уровень работников интеллектуального труда. К 1928 г., а это фактически завершающий этап НЭПа, лишь около трети от их общего числа имели высшее или среднее специальное образование. Остальные были выдвиженцами, т.е. рабочими, красноармейцами и даже крестьянами, выдвинутыми на государственно-хозяйственную работу. Это были люди, преданные идеалам революции и гражданской войны, но, к сожалению, не обладающие необходимыми экономическими знаниями. При этом следует иметь в виду, что значительная часть выдвиженцев, пришедших в государственный и хозяйственный аппарат, несли с собой многие элементы идеологии «военного коммунизма», т.е. рассматривали НЭП как временное политическое отступление перед новым рывком в социализм. В этой среде господствовали уравнительно-коммунистические представления о будущем строе, а сама экономика социалистического общества воспринималась как тотально государственная.
Такое положение дел не могло положительно сказываться на развитии управления смешанной экономикой. Это вело к тому, что вместо тонких методов экономического анализа и регулирования экономических связей преобладали в лучшем случае инженерно-технические, а часто и просто политико-административные подходы к решению тех или иных вопросов, которые не учитывали вовсе, либо учитывали в недостаточной степени социально-экономические последствия принимаемых решений.
А потребность в квалифицированных кадрах возрастала, так как после завершения восстановления вставали новые, более сложные, задачи. В 1926 г. перед промышленностью встала серьезная проблема. Требовалось кардинальное обновление промышленного оборудования, которое использовалось еще с довоенных лет.
Необходимо было продолжить индустриализацию, начатую еще на рубеже XIX-XX в. Модернизация экономики предполагала сооружение новых производственных мощностей. Это, в свою очередь, требовало гораздо больше капиталовложений, чем на восстановление уже имеющихся предприятий. Необходимо было изыскивать новые источники поступления средств.
Одним из основных источников поступления твердой валюты был хлебный экспорт. Для того, чтобы увеличить поступление зерна из деревни, необходимо было направить туда инвентарь и технику, в которой нуждалась наиболее зажиточная часть села, уже удовлетворившая свои потребности в товарах первой необходимости. Но дать эту технику тогдашняя промышленность в нужном количестве не могла. Возникал своего рода заколдованный круг, который необходимо было разорвать. От того, как будет решена эта проблема, в значительной степени зависели перспективы НЭПа.
Ситуация осложнялась еще и тем, что над страной довлел «фактор времени». Еще в 1922 г. Ленин говорил о том, что нам отпущено 20 лет мирной передышки. Если мы не успеем за это время укрепить промышленную и оборонную мощь, нас раздавят. Эта идея была взята на вооружение тогдашним руководством страны. Следовательно, при определении перспектив экономической целесообразности, сбалансированности и т.д. важную роль играла проблема темпов развития и выбора пропорции в экономике.
Ряд руководителей страны, такие как Троцкий, Преображенский, Пятаков выступали с идеей установления так называемой «диктатуры промышленности». Суть ее сводилась к следующему. В условиях враждебного окружения и экономической отсталости страны средства необходимые для индустриализации можно получить только за счет перекачки их из частного сектора (прежде всего сельского хозяйства) в социалистический путем налогообложения крестьянства и нэпманов и неравного товарообмена. Такое «изначальное социалистическое накопление» очень напоминало возврат к методам «военного коммунизма». Однако по мысли авторов этой идеи быстрый рост промышленного производства и последующее за ним снижение цен на промышленные товары позволили бы убедить крестьян в правильности такой политики. Правда, сроки снижения цен не конкретизировались.
Другая группа руководителей, такие как Бухарин, Сокольников, Дзержинский выступали за сбалансированное развитие, учитывающее темпы развития хозяйства. По мнению идеолога этого направления Бухарина, следовало создавать условия, побуждающие крестьян производить больше продукции и последовательно развивать рыночную экономику, основанную на эквивалентном обмене между городом и деревней. Чтобы ликвидировать технологическое отставание деревни он предлагал развивать систему производственных и распределительных кооперативов, создаваемых на добровольной основе, которые бы пользовались поддержкой государства. Для ускорения развития сельского хозяйства и увеличения доли товарного хлеба он предлагал часть средств от экспорта выделить для товарной интервенции в село. Такой курс, по его мнению, должен был продлиться несколько десятков лет.
У части партийных руководителей, таких как Сталин, Зиновьев, Каменев и др. поначалу не было четкой позиции по данному вопросу. В своих решениях они руководствовались сиюминутными целями политической борьбы за власть. До 1924 г. Зиновьев и Каменев вместе со Сталиным боролись с Троцким и его сторонниками, в 1925 г. они вместе с Троцким пытались «свалить» Сталина и Бухарина. До 1927 г. Сталин поддерживал идеи Бухарина о сбалансированной экономике, но постепенно сам склонялся к идее «промышленного рывка». В 1928 г. Бухарин и его сторонники были обвинены в «правом уклоне» и в руководстве окончательно восторжествовала идея ускоренного промышленного развития.
Все это не могло не сказаться на определении перспектив развития страны после восстановления, на выработке общей концепции дальнейшего развития, выборе средств и методов, с помощью которых можно приступить к строительству социалистического общества. 1925-1929 гг. стали периодом, когда в острейших дискуссиях о сути индустриализации и путях ее проведения постепенно сформировалась концепция форсированного промышленного развития, была определена судьба деревни и окончательно решен вопрос о перспективах НЭПа.
Рассмотрим более подробно суть этих дискуссий.
§3. Оформление концепции форсированного промышленного рывка
Итак, к 1925-1926 гг. восстановление экономики закончилось. Страна вступала в новый реконструктивный период. Вместе с тем, как мы уже отмечали, целый ряд проблем оставался нерешенным. Это и определяло остроту дискуссии вокруг определения путей движения вперед и привносило целый ряд особенностей в протекающие процессы.
Во-первых, восстановление промышленности шло на прежней технической базе и не сопровождалось в должной мере реконструкцией старых предприятий. Жизнь, однако, на месте не стояла, и следовательно страна все больше отставала в технико-экономическом плане от развитых государств.
Во-вторых, индустриализация, начавшаяся в России на рубеже XIX-XXвв. была прервана I мировой войной и последующими событиями. Страна по-прежнему оставалась аграрной. В промышленности было занято всего 10% населения, и она давала лишь 20-25% национального дохода. Основная масса людей проживала в сельской местности. Приостановленную индустриализацию следовало довести до конца.
В-третьих, большевики всегда исходили из того, что победа социализма связана в экономике, прежде всего, с развитием современной крупной промышленности с соответствующей социально-экономической инфраструктурой, с наличием современного, основанного на машинном труде, сельского хозяйства. Известны многочисленные высказывания классиков марксизма о том, что победа нового строя в конечном итоге обеспечивается более высокой организацией производства и соответствующей производительностью труда. Следовательно, с чисто доктринальных позиций, необходимость индустриализации также не вызывала сомнений.
Важно иметь в виду и то, что ускоренное промышленное развитие неизбежно вело бы к изменению социальной структуры общества, к численному росту промышленного пролетариата – социальной основы Советского государства.
В-четвертых, в условиях капиталистического окружения страна не могла долго зависеть от экономической конъюнктуры Запада. Необходимо было обеспечить экономическую самодостаточность и независимость, добиться должного уровня обороноспособности.
Таким образом, необходимость проведения индустриализации была очевидна, однако целый ряд исходных моментов не могли не внести своеобразие в этот процесс.
Прежде всего, это касалось неблагоприятных стартовых условий. Отсутствовали необходимые средства для проведения реконструкции экономики. Ежегодные поступления в государственный бюджет не превышали 5 млрд. руб. Рассчитывать на займы за границей не приходилось. Не хватало квалифицированной рабочей силы, для подготовки которой требовалось время и средства. Наконец, среди руководства страны отсутствовало единство в подходе к вопросу о том, как понимать индустриализацию, какие цели должны быть достигнуты в ходе ее реализации, а следовательно, какими темпами и методами необходимо ее проводить, какие источники накопления и инвестирования использовать.
Часть руководства исходила из того, что индустриализация – это сложный социально-экономический процесс. Индустриальная реконструкция должна была по их мнению:
1. Привести к обеспечению расширенного воспроизводства (накопления) в промышленности и экономике вообще, что позволит быстро развивать наиболее важные отрасли.
2. Обеспечить систематическое повышение удельного веса социалистического сектора, т.е. государственной промышленности, сельскохозяйственной продукции, кооперации, государственной и кооперативной торговли.
3. Одновременно с народнохозяйственным ростом непременно обеспечить рост жизненного уровня и культуры народа.
Однако ясно видно, что первая и третья задачи противоречат друг другу. Следовательно здесь во весь рост встают проблемы выбора приоритетов, сбалансированности и пропорций производства и обмена.
Опыт индустриализации других стран, в том числе и дореволюционной России, казалось бы, показывал апробированный путь. Поскольку на займы мы рассчитывать не могли, начать следовало с создания благоприятных условий для роста товарного сельского хозяйства и связанных с ним отраслей легкой промышленности. Что говорило за это?
1. Относительно низкие начальные капитальные затраты. 2. Высокая скорость оборота капитала. 3. Высокий экспортный потенциал. 4. Возможность накопления на основе развития этих секторов экономики достаточного количества потребительских товаров и создание, благодаря этому, необходимых стимулов к труду. 5. Возможность часть экспортной выручки использовать для закупки промышленных товаров, необходимых селу.
Все это, по мнению сторонников такого подхода позволило бы подготовить необходимые условия для быстрого роста тяжелой промышленности и, в первую очередь, машиностроения. Это был путь длительного сбалансированного развития экономики на рельсах неоНЭПа. Отрицательной стороной такого подхода к индустриализации были растянутость во времени и сохранение на какое-то время зависимости от промышленного и технологического экспорта.
Доктрина «коммунистического острова в капиталистическом окружении» требовала быстрого укрепления его обороноспособности, и т.д. и т.п. и, следовательно, снижала шансы такого подхода на успех.
Сторонники другого подхода исходили из того, что завершение восстановления подводило нас к возможности совершить прямой рывок в социализм.
1. Индустриализация рассматривалась ими с упрощенных, в основном технологических, позиций. Это ускоренное развитие государственной фабрично-заводской промышленности и, прежде всего, – строительство новых заводов.
2. Главная задача – укрепление в кратчайшие сроки экономической и оборонной мощи государства.
3. Человек при таком подходе воспринимается как средство для достижения главной цели. Следовательно, решение социальных проблем могло быть отнесено на более поздний период.
4. В отличие от предыдущих формаций социалистическое строительство является сознательным планомерным процессом и, следовательно, допускалась возможность политического руководства экономикой. Главное – найти основное звено, потянув за которое можно решить все проблемы. Таким «звеном» по мнению этих лидеров являлась тяжелая промышленность.
5. Индустриализация помимо прочего рассматривалась и как средство укрепления диктатуры пролетариата, поскольку в руках государства концентрировалась вся мощь новых предприятий и одновременно формировался бы многочисленный пролетариат как социальная опора власти.
6. Сам социализм представлялся в упрощенном, во многом в военно-коммунистическом виде и отождествлялся с тотальным огосударствлением.
Следует признать, что определенная логика в этих рассуждениях была.
Из разных взглядов на суть индустриализации вытекали и разные подходы к определению приоритетов (с чего начать), методов (экономический интерес или административное принуждение), и возможности сознательно управлять этим процессом, планировать его.
Известно, что в течение 20-х годов предпринимался целый ряд попыток выработать перспективные планы развития, как отдельных отраслей, так и экономики в целом. В этих разработках отрабатывались принципиальные подходы к проблемам планирования развития народного хозяйства, выявлялись возможные способы и механизмы, позволившие бы увязать стихию рынка с перспективным планированием, намечались возможные приоритеты развития.
Здесь так же, как и в вопросе о сущности индустриализации сформировались две противоположные точки зрения.
Так, один из сторонников развития на рельсах неоНЭПа Я.Г. Сокольников считал, что народнохозяйственный план должен уметь приспосабливаться к рыночной обстановке. Чрезвычайно опасно, - подчеркивал он, - считать, что наличие плана само по себе способно упорядочить хозяйственную жизнь и преодолеть стихию рынка вопреки объективной логике хозяйствования. Нужно, по его мнению, уметь хозяйствовать и понимать, где кончается применение плановой схемы и где наступает ответственность оперативного руководителя. Другими словами, он считал, что планирование необходимо, но оно не должно носить директивного характера, а сам план должен дополняться целым набором «тонких механизмов» регулирования экономики.
Противоположную позицию озвучил С.Г. Струмилин: «Нет, не приспосабливаться к ней (рыночной обстановке), а сознательно приспосабливать ее самое к нашим плановым устремлениям, вот единственный надежный путь к наиболее безболезненному и бескомпромиссному развертыванию нашего социалистического хозяйства». Правда, сторонники директивного планирования признавали, что единоличное крестьянское сельское хозяйство серьезно ограничивает возможности такого жесткого подхода. Вопрос оставался пока открытым. Можно было искать пути, как увязать план и крестьянскую стихию, а можно было ведь попытаться изменить и само сельскохозяйственное производство.
Обсуждение различных подходов к самой индустриализации, вопросов, связанных с планированием и методами управления экономическими процессами проходило, как мы уже отмечали, на фоне острой борьбы за власть, поэтому поиск каких-либо компромиссных точек зрения был затруднен. Отсутствие же разработанных экономических механизмов, способных одновременно обеспечить сбалансированность и динамичное развитие народного хозяйства, делало практически неизбежным повышение роли административно-директивного начала в управлении экономикой. К концу 1926 г. в настроении сталинского руководства окончательно наметился перевес в пользу административных мер.
Еще в 1925 г. на XIV съезде ВКП(б) был принят «новый экономический курс», который ставил главной задачей построение полного социалистического общества путем проведения ускоренной индустриализации и преобразования мелкотоварных крестьянских хозяйств через кооперацию в крупные общественные комплексы. Ставилась задача превратить СССР в страну, «производящую машины», т.е. в сильную индустриальную державу. При этом подчеркивалось, что сделать это необходимо за 10-15 лет, тогда как другие страны тратили на это 100 лет и более.
Пока еще, правда, говорилось о сбалансированности экономики, о необходимости учета экономических интересов крестьян и т.д. и т.п. Однако уже на апрельском (1926 г.) пленуме ЦК ВКП(б), вновь было подчеркнуто, что приоритетной задачей индустриализации является тяжелая промышленность, а в качестве источников индустриализации названы: 1) доходы от государственной промышленности и торговли (внутренней и внешней); 2) суровый режим экономики и бережливости (т.е. консервация существующего уровня зарплаты, да и вообще уровня жизни) и, наконец, 3) использование свободных средств населения, - государственные займы.
Характерно, что большая часть указанных источников носила конфискационный характер. И хотя в выступлениях на пленуме преобладала мысль о необходимости увязывать планы развития промышленности с финансовыми возможностями государства и темпами развития сельского хозяйства, сама по себе постановка задачи введения режима жесткой и строгой экономии на всем в пользу промышленного строительства говорила о многом.
Через 2 года позиции многих участников пленума поменяются. Основным источником государственных доходов по-прежнему оставался экспорт сельскохозяйственной продукции, сырья и прежде всего хлебный экспорт. От его объемов зависели темпы промышленного строительства. Вокруг этой проблемы и способах ее решения в 1926-1927 гг. разворачиваются ожесточенные дискуссии, на которые накладывается борьба за власть в партии и стране.
Непоследовательные попытки увеличить государственные заготовки зерна с помощью хозрасчетных методов оказалась неудачными. Осенью 1925 г. зерна было заготовлено на 200 млн. пудов меньше запланированного. Призывы Бухарина, Рыкова, Сокольникова и других на деле повернуться лицом к нуждам деревни, выделить часть экспортных средств для организации товарной интервенции в село, с тем, чтобы повысить заинтересованность крестьянства в расширении товарного производства не нашли поддержки.
Продолжалась политика сдерживания развития кулацких хозяйств. Разрешенная аренда земли, на которую зажиточные крестьяне возлагали определенные надежды, была сопряжена с огромными ограничениями. Рос и налоговый пресс. В 1925-1926 хозяйственном году крестьянин платил с 250 рублей такую же сумму налогов как мелкий коммерсант с 1200 рублей, а рабочий с 3800 рублей. Естественно, это не стимулировало расширение товарного производства. Кроме того, промышленность не поставляла в деревню нужное количество своей продукции. Как это выражалось в конкретных цифрах?
По данным ЦСУ в 1925-1926 хозяйственном году валовый сбор зерна превысил ожидаемый на 300 млн. пудов и составил 4 млрд. 300 млн. пудов. 400 млн. пудов, которые могли быть выделены на продажу остались в амбарах. Денежные накопления деревни возросли до 300 млн. рублей, тогда как государственная промышленность в течение 1926 г. увеличила свое отставание от покупательной способности населения почти на 600 млн. рублей. «Товарный голод» на промышленные изделия увеличивался. Ситуация с хлебозаготовками продолжала ухудшаться.
В этих условиях после разгрома оппозиции, которая выступала за сверхиндустриализацию за счет переобложения крестьянства, Сталин и его окружение сами начинают все больше склоняться к идее форсированной индустриализации, за которую еще недавно критиковали Троцкого, Преображенского, Зиновьева, Каменева и других. Теперь раскол в руководстве происходит между Бухариным, Рыковым, Томским, Сокольниковым и их сторонниками, которые продолжали отстаивать идею «хозрасчетного социализма» и сбалансированной экономики и Сталиным с его ближайшими сторонниками.
Почему так происходит? Вероятно, в сознании Сталина и его окружения в эти годы был окончательно поставлен знак равенства между индустриализацией и социализмом, а сам социализм отождествлялся с тотальным огосударствлением всей экономики.
Сведение социалистического строительства к одной приоритетной задаче, стремление решить эту задачу максимально быстро привели к тому, что был пропущен важнейший этап подготовки цивилизованного работника, подтягивания материально-культурных предпосылок социализма в широком смысле этого слова. Пропустив этот этап и пытаясь компенсировать слабость существующих предпосылок социализма с помощью прямого нажима и командно-административных методов, сталинское окружение постепенно переходит на путь чрезвычайщины и прямого насилия.
Продолжала оставаться неустойчивой ситуация с хлебозаготовками. Несмотря на хороший урожай 1926 г. товарного хлеба было получено меньше, чем в предыдущем году, на следующий год ситуация осложнялась еще больше в связи с ажиотажным спросом, вызванным слухами о возможной войне.
Все это привело к тому, что руководство пошло поначалу на разовое изъятие хлеба, а с осени 1928 г. началось применение чрезвычайных мер по отношению к кулакам, а затем и середнякам.
Таким образом, в отношении деревни Сталин и его окружение от идеи сбалансированного экономического развития и эквивалентного обмена за период с 1926 по 1929 г. окончательно переходят к политике чрезвычайщины: форсированной индустриализации и коллективизации.
В этих условиях постепенно начали сдерживаться товарно-денежные отношения и хозрасчетные начала и, наоборот, усиливаться административно-плановые элементы.
С 1927 г. для предприятий стал устанавливаться государственный производственный план. С 1929 г. тресты потеряли свою хозяйственную самостоятельность, а затем были и вовсе ликвидированы.
Синдикаты, наоборот, расширили свои полномочия по плановому регулированию работы предприятий и в 1929 г. были преобразованы в главки.
Оптовая торговля постепенно заменялась централизованным снабжением по фондам и нарядам. Идет ускоренное вытеснение частника из розничной торговли. Если в 1928 г. доля частника составляла 24%, то к концу первой пятилетки упала до нуля. Частный капитал был вытеснен и из промышленности. В 1928 г. он составлял 18%, к 1933 – 0,5%.
На сужение сферы действия товарно-денежных отношений была направлена налоговая реформа 1930 г. Кредит, как один из инструментов рыночной экономики, был заменен централизованным финансированием. Долгосрочное кредитование сохранялось только для колхозов, промысловой и сбытовой кооперации.
Была ликвидирована независимость банков, которые подчинялись теперь наркому финансов. Затем были ликвидированы кооперативные банки и все их операции перешли под контроль Госбанка.
Постепенно приходит в расстройство денежная система. В 1926 г. приостанавливается размен червонцев на золото. Был запрещен вывоз советской валюты за рубеж и ввоз последней в СССР. Был ликвидирован частный валютный рынок. Таким образом, важнейшие элементы рыночной экономики переставали действовать.
РАЗДЕЛ III. ПРЕТВОРЕНИЕ В ЖИЗНЬ ПЛАНА ФОРСИРОВАННОГО РАЗВИТИЯ СТРАНЫ. СОЗДАНИЕ АДМИНИСТРАТИВНО-ПЛАНОВОЙ ЭКОНОМИКИ
§1. Первый пятилетний план – курс на преодоление индустриальной отсталости. Оформление административно-командной системы
В условиях свертывания товарно-денежных отношений, становления административно-командной системы и директивного планирования происходит разработка первого пятилетнего плана.
Он был, как известно, подготовлен в нескольких вариантах. Наиболее известный из них – это план, представленный группой работников Госплана во главе с Г.М. Кржижановским, который рассматривал пятилетний план как составную часть своеобразной «цепочки», сочетающей годовой, пятилетний и перспективный (на 10-15 лет) планы. Это, по мнению разработчиков, позволило бы увязывать учет текущих задач с определением перспектив развития страны. Однако вскоре от идеи генерального плана по целому комплексу причин отказались, и за основу было взято пятилетнее планирование. С 1927 г. экономисты Госплана приступили к разработке первого пятилетнего плана, в котором намечалось развитие всех регионов страны и максимальное использование всех ресурсов, прежде всего, в интересах индустриализации. Вариант Госплана хотя и носил напряженный характер, однако темпы индустриализации увязывались как с возможностями самой промышленности, так и других отраслей народного хозяйства. При этом предполагалось, что единоличные крестьянские хозяйства будут еще какое-то время существовать.
Выступая на ноябрьском 1928 г. Пленуме ЦК ВКП(б) Г.М. Кржижановский отмечал: «Мы должны идти еще по тому фарватеру, который намечен предшествующими годами нашей работы, поворот руля нашей экономической политики сейчас не нужен».
Параллельно над своим вариантом пятилетнего плана работал и ВСНХ под руководством В.В. Куйбышева, который постоянно выступал с резкими заявлениями о необходимости установления более высоких темпов роста промышленности. Проекты ВСНХ не только отличались более высокими темпами, но и постоянно пересматривались в сторону увеличения.
В результате на XVI партийную конференцию было внесено два проекта плана. Разница в темпах экономического развития по ним составляла приблизительно 20%.
За основу был принят вариант ВСНХ, который предусматривал рост промышленной продукции на 136%, производительности труда на 110%, снижение себестоимости промышленной продукции на 35%. Ежегодные темпы прироста должны были составить 18%.
В соответствии с оптимальным вариантом, утвержденным в 1929 г., намечалось к исходу первой пятилетки довести ежегодное производство электроэнергии до 22 млрд. кВт/ч, угля до 75 млн. т, чугуна – до 10 млн. т, стали – до 10 млн. т, тракторов – до 53 тыс. шт., автомобилей – до 100 тыс. шт.
Однако в дальнейшем и эти цифры пересматривались в сторону увеличения. Основной упор при этом делался на развитие производства «средств производства», куда предполагалось направить 78% всех капиталовложений.
Уже в следующем 1930 г. на XVI съезде партии И.В. Сталин потребовал поднять темпы. По его заявлению к концу пятилетки ежегодное производство чугуна должно быть доведено до 17 млн. т., тракторов – до 170 тыс. шт., автомобилей – до 200 тыс. шт.
Был выдвинут лозунг «Темпы решают все!». Начинается кампания по ускорению темпов строительства. Уже в декабре 1929 г. было заявлено, что пятилетку можно и нужно выполнить за 4 года. Позже, в 1930 г., И.В. Сталин говорил уже о возможности выполнить план за 3 года.
Вот в такой обстановке страна приступила к выполнению первого пятилетнего плана.
Главная особенность первой пятилетки – строительство предприятий-гигантов, таких как Магнитогорский, Криворожский и другие мощные металлургические комбинаты, Горьковский автомобильный завод, Харьковский и Сталинградский тракторные заводы, Ростсельмаш, Уралмаш и др.
В области энергетики планировалось строительство 42 районных электростанций, а также таких крупных как Днепрогэс, Свирская ГЭС.
Из общего числа 1500 промышленных объектов были выделены 50-60 ударных строек, которые получили почти половину всех средств.
Новые заводы строились в рекордно короткие сроки. Так, Сталинградский тракторный завод был построен за 11 месяцев, Горьковский автомобильный завод за 17 месяцев и т.д.
Наибольшие успехи были достигнуты в машиностроении. За годы пятилетки было освоено производство автомобилей, самолетов, тракторов, токарных, фрезерных и револьверных станков. Быстрыми темпами развивалось приборостроение.
Кроме машиностроения и металлургии быстрыми темпами развивались и другие важные для государства отрасли. Например, химическая промышленность увеличила производство в 3,2 раза, производство электроэнергии увеличилось в 2,7 раза и т.д.
Поскольку создавались отрасли, которых раньше не было в стране, то из других государств были приглашены специалисты. Активно закупалась техника и технологии. Этому способствовал мировой экономический кризис, который разразился в 1929-1933 г.г. Он заставил снять все эмбарго на торговлю с Советским Союзом. Таким образом, СССР мог в массовых масштабах закупать самое совершенное оборудование, которое раньше нашей стране не продавали. Импортное оборудование составляло до 80% от поступаемого на строящиеся предприятия.
Кризис, развернувшийся на Западе, укреплял уверенность в приближающемся крахе буржуазного строя, в его неспособности справиться с новыми потрясениями, и наоборот, вселял уверенность во всесилие административных методов управления экономикой, в способность государства подчинить экономические законы. В этих условиях призыв к максимальному напряжению сил, к форсированному экономическому рывку который бы обеспечил в минимальные сроки превращение СССР в индустриальную социалистическую державу, представлялся единственно правильным не только руководству страны, но и миллионам простых граждан. Отсюда и невиданный трудовой энтузиазм, и «согласие перетерпеть» трудности и т.д. и т.п.
Форсированное развитие приоритетных отраслей тяжелой промышленности проходило на фоне отставания легкой и пищевой промышленности, снижения сельскохозяйственного производства, что уже в те годы признавалось официально.
Такое положение дел вело к нарастанию диспропорций в экономике, к стагнации и даже падению уровня жизни населения. Не случайно, что именно в эти годы вновь была введена карточная система.
Пятилетка строительства новых заводов начинается под лозунгом «Техника в период реконструкции решает все». Однако уже в первые годы страна остро столкнулась с проблемой нехватки не только специалистов высшей квалификации, но и просто квалифицированных рабочих.
Огромное количество строящихся промышленных объектов требовало соответствующего числа рабочих, особенно если учесть, что основная часть работ выполнялась вручную.
В годы первой пятилетки в промышленность вливалось ежегодно более 1 млн. человек. Общее количество рабочих за 5 лет удвоилось. Ясно, что город не мог дать такого числа новых рабочих. Источником пополнения промышленных кадров стала деревня. За годы первой пятилетки удельный вес выходцев из села в составе рабочего класса составлял 68%. И это в условиях, когда на заводы поступала новая техника, которую не знали даже «старые» квалифицированные рабочие.
Как только было закончено строительство новых заводов, мы столкнулись с проблемами освоения. Например, конвейер Горьковского автомобильного завода первое время из-за нехватки деталей (низкая квалификация станочников и высокий процент брака) работал не более 10-15 дней в месяц. Уже к 1930 г. эта проблема в промышленности встала во весь рост.
В январе 1931 г. на Iвсесоюзной конференции работников социалистической промышленности председатель ВСНХ Орджоникидзе, подводя итоги третьего года пятилетки, в качестве одной из приоритетных задач назвал подготовку квалифицированных кадров.
10 января 1931 г. ЦИК СССР обязал Наркомтруд подготовить за год не менее 2 млн. рабочих для тяжелой промышленности, транспорта, капитального строительства и т.д. «Лозунг «Техника решает все!» был заменен на другой: «Кадры, овладевшие техникой, решают все!»
На предприятиях и стройках создавали комбинаты рабочего образования, охватывавшие всю систему подготовки рабочих от ликвидации неграмотности до высшей школы. Организовывали различные кружки, курсы, школы, в которых вчерашние крестьяне без отрыва от производства осваивали новую технику.
Достаточно успешно решалась проблема подготовки кадров высшей квалификации. Именно в годы первой пятилетки были открыты сотни новых технических вузов, техникумов. Для облегчения положения студенчества из рабочих и крестьян создавались рабочие факультеты. Многие молодые инженеры часто прямо со студенческой скамьи назначались на руководящие должности и, конечно же, без должного практического опыта им было довольно трудно.
Проблема подготовки кадров была более менее решена лишь к концу второй пятилетки и то не на должном уровне. Но об этом будет сказано чуть позже.
Еще одной важной проблемой, которая возникла из-за несбалансированной политики в области промышленного строительства, явилось распыление средств и соответственно их нехватка. К концу 1930 г. 40% капиталовложений были заморожены в незавершенных проектах. Это сковало огромное количество материальных и финансовых ресурсов, недостаток которых ощущался во всех отраслях экономики.
Невыполнение одних планов вызывало цепную реакцию по всем остальным звеньям, что еще больше укрепляло административные начала в управлении. Распределительные органы пытались обеспечить централизованное распределение основных ресурсов и рабочей силы, необходимых в промышленности, исходя из ими же определенной важности того или иного предприятия. Конечно, это в какой-то степени усиливало дисбаланс экономики в целом.
Нехватку финансовых средств пытались компенсировать широкой продажей водки и эмиссией. В результате инфляция составила к концу пятилетки 300%.
Для того, чтобы стимулировать рост производительности труда принимаются различные меры по усилению материальных и нематериальных стимулов.
Была установлена новая тарифная система с ее обязательными атрибутами: тарифной сеткой, ставками, разрядами, нормами выработки для рабочих и окладов для инженерно-технических работников. Выросла разница в оплате труда квалифицированных и неквалифицированных рабочих (четыре-восемь раз). Еще большая разница в зарплате устанавливалась между рабочими и управленческим аппаратом.
Помимо мер материального стимулирования широко применяется система нематериальных стимулов: присуждение почетных званий, награждение орденами и медалями. Их вручение, как правило, сопровождалось значительными материальными поощрениями – премиями, льготами на приобретение различных товаров, на получение благоустроенных квартир и т.д.
Одновременно с этим ужесточается дисциплина труда, предпринимается целый ряд мер, призванных сократить текучесть рабочей силы, было объявлено о запрете увольнения по собственному желанию. Наркомтруд получил право переводить квалифицированных рабочих и специалистов в любое место страны и в любую отрасль. И, наконец, в конце 1932 г. была введена система внутренних паспортов и прописки.
Следует отметить, что, несмотря на максимальное напряжение всех сил, трудовой энтузиазм, многие показатели пятилетнего плана, которые к тому же неоднократно корректировались в сторону увеличения, не были достигнуты.
К концу первой пятилетки, т.е. в 1932 г. фактическое производство электроэнергии составило не 22 млрд. кВт/ч, а 13,5; угля – не 75 млн. т, а 64,4 млн. т; чугуна – не 10 млн. т, а 5,9 млн. т; тракторов – не 53 тыс. шт., а 49 тыс. шт.; автомобилей не 100 тыс. шт., а лишь 24 тыс. шт.
Даже по официальным данным национальный доход за 1929-1933 гг. вырос на 59% вместо 103% по плану, продукция промышленности в целом – на 102% вместо 130% по плану, сельскохозяйственное производство сократилось на 14% вместо роста на 55%. Было проложено 5,5 тыс. км железнодорожных путей вместо запланированных 16 тыс. км. План по производству товаров легкой промышленности и народного потребления был выполнен на 70%. В целом цифры выполнения колебались около плановых показателей отправного варианта плана.
И, тем не менее, не следует преуменьшать успехи промышленного штурма. За годы первой пятилетки было построено 1500 промышленных предприятий. Появились, как мы уже отмечали, не только новые отрасли, такие как тракторостроение, самолето-, автомобилестроение, станкоинструментальная промышленность и т.д., возникли новые промышленные районы. По отдельным видам продукции тяжелой промышленности мы перекрыли плановые показатели. Подобных темпов индустриализации не знали ни Англия, ни Франция, ни Германия, которые для своего развития использовали такие источники, недоступные нам, как ограбление колоний, займы, контрибуции. Достижения СССР были особенно ошеломляющими на фоне мирового экономического кризиса 1929-1933 гг.
В ходе промышленного рывка в стране складывается административно-командная система управления (АКСУ) экономикой, которая приходит на смену хозрасчетной административно-рыночной.
В определенной степени это был возврат к политике «военного коммунизма», с ее сверхцентрализацией и политическими методами управления экономикой. Как целостная система АКСУ в основном сложилась к концу первой пятилетки.
Она характеризовалась:
1. Созданием целостной системы планово-распределительных, командных и контрольных органов, которые управляли всеми сторонами жизни общества, в том числе и экономикой.
2. Достижением полной согласованности всех звеньев этой системы для реализации поставленных задач.
3. Сращиванием государственного, хозяйственного и партийного аппарата в единое целое, создание многочисленной прослойки чиновников – «винтиков» единого административного механизма.
4. Практически полным отказом от товарно-денежных отношений и переходом к преимущественно внеэкономическому способу регулирования из одного политического центра.
5. Полным уничтожением частной собственности и формированием одноукладной экономики, все элементы которой подчинены государству.
6. Возможностью с помощью перехода к директивному планированию и системе внеэкономического принуждения развивать прежде всего те сектора экономики, которые, по мнению руководства, имели первостепенное значение, пренебрегая или не уделяя должного внимания остальным.
По сути дела восторжествовала система государственного патернализма, которая в последующие годы продолжала укрепляться и совершенствоваться.
§2. Коллективизация: противоречия, успехи, просчеты и итоги
Совершенно очевидно, что форсированное промышленное развитие было бы невозможно без огромных финансовых вливаний и притока большого числа людей на стройки и в производство. Ситуация осложнялась тем, что страна не располагала еще необходимой промышленной базой для реконструкции старых заводов и фабрик и оснащения техникой вновь построенных. Следовательно, нужное оборудование, причем в массовых количествах, необходимо было закупать за границей. Для этого была нужна валюта. Основную часть экспортных поступлений давала продажа хлеба, леса, меха и других видов сырья и природных ресурсов. Одно из главных мест занимал хлебный экспорт. В свете этого важнейшей задачей становилось увеличение товарности сельского хозяйства. Всем было в общем-то ясно, что решить эту проблему можно лишь создав крупное машинное сельскохозяйственное производство. Острые дискуссии вызывал вопрос о путях и методах создания последнего.
Борьба различных концепций и победа сторонников плана форсированного промышленного развития за счет переобложения деревни во многом предопределила судьбу советского крестьянства, а также формы и методы проведения коллективизации. Рассмотрим эту проблему подробнее.
В декабре 1927 г. XV съезд ВКП(б), который позже сталинская историография назовет съездом коллективизации, в резолюции «О работе в деревне» отметил настоятельную необходимость всемерного развития всех форм кооперации в деревне, подчеркнув, что перспективной задачей является «постепенный переход» к коллективной обработке земли, который будет осуществляться на основе новой техники.
Ни сроков ни каких-либо конкретных форм производственного кооперирования крестьянских хозяйств съезд не устанавливал.
Другими словами была лишь в общих чертах сформулирована в качестве первоочередной задача подготовки условий для производственной кооперации, и «постепенный переход распыленных крестьянских хозяйств на рельсы крупного производства (коллективная обработка земли на основе интенсификации и машинизации земледелия), всемерно поддерживая и поощряя ростки обобществленного сельскохозяйственного труда». К 1927 году в стране уже сложилась довольно разветвленная и мощная система сельскохозяйственной кооперации, которая объединяла примерно 1/3 крестьянских хозяйств. Рядом с ней действовали развитая потребительская и растущая культурно-промысловая кооперативные системы. Вместе они охватывали 2/3 товарного оборота между городом и деревней.
Казалось бы, сложившееся положение позволяло рассчитывать на дальнейшее успешное продолжение этой политики, имея конечной целью создание крупного сельскохозяйственного производства.
Чем была вызвана необходимость коллективизации?
Прежде всего, она вытекала из общей концепции строительства социалистического общества, которое основывается на крупном обобществленном машинном производстве, в том числе и в сельском хозяйстве. Отсюда вытекало, что массовая коллективизация могла и должна была начаться тогда, когда будет создана необходимая для этого материальная база.
Во-вторых, мелкие разрозненные крестьянские хозяйства не давали простора для дальнейшего развития технического прогресса, затрудняли использование более совершенных орудий труда. Известно, что до революции 50% земель обрабатывалось сохой. В 1928 г. сохой было обработано лишь 10% пашни, остальное плугами. Однако использование чуть более сложных механизмов было уже нерентабельно. Использование таких конных комплексов как сеялки, жатки, молотилки требовало большей посевной площади, чем была в хозяйстве среднего крестьянина, не говоря о применении тракторов, комбайнов.
В-третьих, необходимость коллективизации диктовалась низкой товарностью крестьянских хозяйств. Если перед первой мировой войной товарность в сельском хозяйстве в целом составляла 26-30%, т.е. примерно 1/3 продукции шла на рынок, то в годы НЭПа товарность в этом секторе экономики колебалась на уровне 13-18%, т.е. снизилась в 2 раза. Крестьянское хозяйство оставалось практически натуральным.
Это становилось нетерпимым в условиях начинающегося бурного промышленного строительства, когда требовалось закупать большое количество техники и оборудования за границей, а средства для этого мог дать только наш экспорт, который, как мы уже отмечали, носил по преимуществу аграрно-сырьевой характер. А ситуация здесь складывалась не самым лучшим образом. Если в 1913 стоимость сельскохозяйственного экспорта составляла 1119,6 млн. руб., то в 1925/26 хозяйственном году - 421,7 млн. руб., 1926/27 хозяйственном году – 470 млн. руб., в 1928 – 396,9 млн. руб., и в 1929 г. – 398 млн. руб.
Уже трудности с хлебозаготовками 1927 г. заставили руководство страны искать новые пути и возможность повышения уровня товарности сельского хозяйства. Бухарин и его сторонники, стоящие на позициях НЭПа, как известно, выступали за развитие торгово-кредитных форм кооперации, повышение закупочных цен на хлеб и другие виды продукции, и даже за организацию товарной интервенции в деревню, т.е. за выделение части экспортной выручки на покупку товаров, нужных крестьянству, которые советская промышленность еще не производила в необходимом количестве.
Однако постепенный переход в это время сталинской части руководства на позиции признания необходимости форсированного промышленного развития в конечном итоге определил и судьбу крестьянства. Перевод сельского хозяйства на путь крупного обобществленного производства в сжатые сроки стал рассматриваться как средство решения хлебной проблемы и одновременно как возможность ликвидации кулачества, которое считалось главным врагом Советской власти.
Возобладала последняя точка зрения. Это нашло свое проявление в увеличении государственных поставок, так называемых «твердых заданий». К тем, кто сопротивлялся и укрывал хлеб, применяли меры судебного воздействия. Они подлежали уголовному указанию, имущество их конфисковывали при этом ¼ часть отдавали крестьянам-беднякам. По сути это было свертывание товарно-денежных отношений и возврат к элементам «военного коммунизма».
Правда, курс на форсированную коллективизацию окончательно сложился лишь к концу 1929 г. Еще в проекте первого пятилетнего плана, принятого XVI партийной конференцией в апреле 1929 г., в качестве ориентира была поставлена задача добиться, чтобы всеми формами кооперации было охвачено к концу пятилетки (1933 г.) 85% крестьянских хозяйств, и лишь 18-20% их предполагалось вовлечь в колхозы. Другими словами, допускалось достаточно длительное существование единоличных крестьянских хозяйств. К июню 1929 г. насчитывалось всего 57 тыс. колхозов, которые объединяли 3,7% крестьянских хозяйств.
Что ожидали получить в результате коллективизации?
Во-первых, резкое повышение товарности сельского хозяйства при общем росте производства.
Во-вторых, с помощью коллективизации и индустриализации предполагалось решать проблему аграрного перенаселения.
В-третьих, коллективизация должна, по мнению ее сторонников, значительно облегчить проблему роста хлебного экспорта.
Разумеется, такое сложное социально-экономическое преобразование нуждалось в подготовке. Она велась по следующим направлениям:
Организационно-политическое, которое включало целый ряд мер по оказанию поддержки сельскохозяйственным артелям зерном, машинами, кредитами и т.д. и одновременно с этим проведение политики экономического ограничения кулачества. Это давало свои плоды. Если в 1927 г. насчитывалось 14,8 тыс. колхозов, но к лету 1929 г. – уже 57 тыс.
Финансовая помощь производственной кооперации возрастала год от года. Только за 1929 г. она получила кредитов на 246 млн. рублей.
Наиболее важным направлением подготовки коллективизации являлась техническая помощь селу. Но важность этой формы работы указывал на июльском (1928 г.) пленуме ЦК ВКП(б) Сталин призывая перейти от «смычке по текстилю к смычке по металлу», т.е. к снабжению деревни машинами с тем, чтобы повысить рентабельность крестьянского хозяйства с помощью машинизации и подготовить почву для объединения разрозненных и мелких крестьянских хозяйств в крупные общественные хозяйства».
Техническая помощь селу осуществлялась в различных формах, т.к. шел поиск наиболее эффективных из них. В разные годы предпочтение отдавалось различным видам. Прежде всего, это расширение закупки за рубежом, производство на отечественных предприятиях улучшенной техники и машин и продажа их в кредит. Так в 1925/26 хозяйственном году в кредит было продано 30,7% машин (сеялок, косилок, молотилок, тракторов и т.д.), в 1926/27 г. – 27%, в 1927/28 - 81,1%.
Правда, несмотря на всяческие ограничения (например, отсутствие кредита и обязанность покупать за наличные) значительная часть техники, в том числе и тракторов оказывалась у зажиточных крестьян. Отчасти этому способствовал и тот факт, что в условиях кризиса хлебозаготовок государство было вынуждено отступать от собственных установок.
Например, в начале 1928 г. в условиях хлебозаготовительного кризиса было принято решение продавать сложные машины за сданный хлеб. 9 февраля 1929 СТО принял решение продать за наличный расчет верхушечным слоям деревни до 20% сложной техники.
В результате по данным В. Данилова на 1927 г. только в Северо-Кавказском крае 25% от всех находящихся в этом районе тракторов находилось в руках кулаков. Примерно такая же картина наблюдалась в автономной республике Немцев Поволжья.
Не полностью оправдали возложенные на них ожидания и созданные «машинные товарищества», хотя число их росло довольно быстро. Если на 1 октября 1925 г. их насчитывалось 2000, то через 2 года – 10200. Основную выгоду от них получали наиболее зажиточные крестьяне, поскольку эти товарищества создавались как паевые кооперативы, а паи кулаков естественно были более весомыми. 16 марта 1927 г. СНК в своем постановлении указывал, что кулаки часто используют эти товарищества для прикрытия эксплуатации бедноты.
Та же участь постигла созданные задолго до коллективизации прокатные пункты, которые задумывались как «предприятия, обслуживающие, главным образом, бедноту». Сеть их развивалась бурными темпами. В 1925 г. их было 4500, в последующие четыре года она выросла соответственно: 6300, 7300, 10600, 11700.
Жизнь, однако, показывала, что прокатные пункты служили, главным образом, интересам зажиточных хозяйств, которые брали напрокат сложные машины на длительный срок.
Причина нестыковок крылась в том, что все эти формы базировались на товарно-денежных отношениях, не обеспечивали равенства в распределении ресурсов, а, следовательно, не вписывались в централизованную административно-командную систему.
Большая часть середняцких хозяйств, и уже тем более бедняцких, не имело денег для покупки и проката техники, да и небольшие участки делали ее использование нерентабельным.
Таким образом, при подведении современной материально-технической базы под крестьянское хозяйство руководство страны столкнулось с тем, что сама машинизация сельскохозяйственного производства выступает катализатором коллективизации.
Снабжение деревни сельскохозяйственными орудиями и техникой продолжало возрастать. С 1925/26 хозяйственного года и по 1928/29 хозяйственный год производство сельскохозяйственного оборудования удвоилось. К 1929 г. насчитывалось 34943 трактора, 99 тыс. молотилок и другой сельскохозяйственной техники. Была, наконец, найдена наиболее приемлемая, на взгляд руководства, форма снабжения деревни техникой – машинотракторные станции (МТС), где она концентрировались. МТС своими силами обрабатывали поля колхозов. Сначала они создавались как межколхозные акционерные общества, но затем стали государственными предприятиями. В условиях коллективизации в лице МТС государство получило еще один канал контроля за сельскохозяйственным производством. К сентябрю 1929 г. было создано 53 МТС, а к концу 1930 г. их насчитывалось уже 360.
К началу сплошной коллективизации доля механической тяги составила 2,8% от всей тягловой силы. Правда, в уже созданных совхозах она составляла 60%, а в колхозах – 62,3%, но в целом уровень механизации был по-прежнему низок. Еще за год до начала коллективизации (1928 г.) 10% всех пахотных площадей было обработано сохой, ¾ всех посевов производилось вручную, половина урожая скашивалось косой и серпом и 40% урожая обмолачивалось вручную.
Такое положение дел с уровнем механизации было опасно тем, что организационная структура новых крупных сельскохозяйственных предприятий могла «провиснуть», не имея необходимой материально-технической базы. Не случайно, выступая на V съезде Советов Рыков, предостерегая от спешки в деле кооперирования, подчеркивал, что коллективизация означает машинизацию. «Построить же совхоз на сохе – это значит дискредитировать идею обобществления и практически сорвать все дело».
Таким образом, как бы создавался порочный круг: хозрасчетная форма снабжения деревни техникой достаточно активно использовалась кулаками, но мало давала беднякам и средним слоям крестьянства, да и само использование техники было рентабельно лишь на больших площадях. Чтобы подтянуть основную массу крестьянства к машинной обработке земли, нужны были деньги для закупки или производства техники, для долгосрочных кредитов и время. Но начавшееся промышленное строительство требовало денег для создания заводов, которые бы могли дать эту технику. Отсюда и возникает идея создать крупные сельскохозяйственные предприятия (совхозы, колхозы) и параллельно с созданием организационных структур начать подводить под них необходимую материально-техническую базу в виде МТС. Такой подход требовал крайней осторожности и соотношения темпов коллективизации с материальными и финансовыми возможностями государства.
Темпы коллективизации, намеченные в первом пятилетнем плане, как раз и учитывали, на наш взгляд, эти возможности.
Однако и в отношении деревни, как и в отношении промышленности, свою роль сыграло «революционное нетерпение», вера в то, что экономические процессы можно подтолкнуть с помощью политических решений. В ноябре 1929 г. Сталин заявил, что в колхозном строительстве наступил перелом, так как помимо бедняков в колхоз потянулся и середняк. Следовательно, делался вывод, можно было переходить к политике сплошной коллективизации. По сути дела почти сразу же были фактически отброшены плановые ориентиры первого пятилетнего плана, причем не только в сельском хозяйстве, но и в промышленности (о последнем подробнее будет сказано позже). Начинается раскрутка темпов.
В деревню для организации массового колхозного производства отправляются «двадцатипятитысячники» из наиболее преданных рабочих и партийных работников, резко возрастают масштабы государственной помощи колхозам – кредитование, снабжение машинами и орудиями, передача лучших земель, кредитные льготы и т.д.
5 января 1930 г. Политбюро ЦК ВКП(б) в своем постановлении «О темпах коллективизации и мерах помощи государства колхозному строительству» устанавливает новые сроки коллективизации для зерновых районов. На Северном Кавказе, Нижней и Средней Волге, юге Украины коллективизация должна была завершиться осенью 1930 г. или весной 1931 г. В остальных зернопроизводящих районах – осень 1931 – весна 1932 г. Для Нечерноземья, т.е. для зернопотребляющих районов сроки не устанавливались. При этом под сплошной коллективизацией понимался охват ею не менее 60% крестьянских хозяйств. Казалось, что темпы установлены запредельные. Однако под давлением «сверху» на местах, причем не только в зернопроизводящих районах, начинают выносить решения о необходимости завершить коллективизацию «в течение посевной кампании 1930 г.»
Если к январю 1930 в колхозах числилось 20% крестьянских хозяйств, то в марте – уже 50%.
Форсированная коллективизация сопровождалась политикой раскулачивания. 30 января 1930 г. было принято постановление «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». В нем определялось, что число раскулачиваемых по районам не должно было превышать 3-5% от всех крестьянских хозяйств. В реальности, по данным комиссии СНК к кулакам вместе с семьями на 1926/27 хозяйственный год можно было отнести 5859 тыс. человек или 3,9% крестьян. Однако меры, принятые в 1928-1929 годах: изъятие земельных излишков, принудительный выкуп тракторов и других сложных сельхозмашин, сокращение кредитования и т.д., все это подорвало экономические позиции кулака и число их хозяйств сократилось. К осени 1929 по подсчетам ряда исследователей суммарный удельный вес кулацких хозяйств не превышал 2,5-3%. В условиях начавшейся коллективизации часть кулацких семей (200-250 тыс. чел.) сумели «самораскулачиться», т.е. распродать или бросить имущество и бежать в города и на стройки.
Однако накручивание темпов коллективизации, которая все больше и больше принимала насильственный характер, жесткая разверстка «сверху» заданий на раскулачивание по районам приводили к тому, что под нее попали не только действительно зажиточные крестьяне, но и середняки, если они не хотели вступать в колхоз. Появился даже такой термин, как «подкулачник».
Самих раскулаченных вместе с семьями выселяли в отдаленные районы страны, направляли на стройки и лесоповалы. Тех, кто активно сопротивлялся политике коллективизации, арестовывали, сажали в тюрьмы и в лагеря.
Имущество раскулаченных конфисковывалось и передавалось в неделимые фонды колхозов. Так, с конца 1929 г. по середину 1930 г. было раскулачено 320 тыс. хозяйств. Их имущество, ценой более 115 млн. рублей, переданное колхозам, составило 34% всей стоимости колхозного имущества.
Естественно, что принудительная коллективизация не могла не вызывать недовольства и сопротивления крестьянства. Участились случаи убийства колхозных активистов, поджогов хозяйственных построек и т.д. Массовой формой сопротивления стал забой скота. Так, поголовье крупного рогатого скота сократилось с 60,1 млн. голов в 1928 г. до 33,5 млн. в 1933 г., свиней – с 22 млн. до 9,9 млн., овец – с 97,3 млн. до 32,9 млн. (в 1934 г.)
Опасаясь взрыва крестьянского недовольства, руководство было вынуждено несколько ослабить нажим. 2 марта 1930 г. в «Правде» появляется статья Сталина «Головокружение от успехов», в которой сама линия партии на сплошную коллективизацию была оценена как безусловно правильная, а ответственность за перегибы и насилие перекладывалась на местных работников, обвиненных в головотяпстве, в «авантюристических попытках «в два счета» разрешить все вопросы социалистического строительства».
При этом достигнутый 50% уровень коллективизации объявлялся .успехом и ставилась задача: «Вести борьбу на два фронта – против отстающих и против забегающих вперед».
Оставалось неясным, что делать и как преодолевать допущенные ошибки?
«Прилив» в колхозы сменился «отливом» и к августу 1930 г. в колхозах осталось 21,4% крестьянских хозяйств.
С осени 1930 г. началась новая волна нажима на единоличников. В один узел завязались проблемы хлебозаготовки и коллективизации. Весной 1931 г. была проведена новая кампания по раскулачиванию. В общей сложности по оценкам ученых в ходе коллективизации раскулачиванию подверглись около 4 млн. человек.
На 1931 г. были намечены еще более высокие темпы коллективизации: по южным районам европейской части СССР до 80%, а в целом по стране – не менее 50% крестьянских хозяйств. К июню 1931 г. в колхозах состояло 52,7% крестьянских хозяйств, а к осени 1932 г., который был объявлен «годом завершения коллективизации» - 62,4%.
Темпы коллективизации не снижались, несмотря на голод 1932-1933 гг., жертвами которого по различным оценкам стало от 3 до 4 млн. человек.
Окончательно коллективизация завершилась к концу второй пятилетки. В 1937 г. в стране насчитывалось 243,7 тыс. колхозов, объединявших 93% крестьянских хозяйств. Таким образом, в деревне полностью сложился колхозный строй.
Каковы же итоги политики коллективизации?
Они далеко неоднозначны. Коллективизация не привела к такому повышению эффективности сельскохозяйственного производства, которое могло бы обеспечить сочетание быстрого наращивания промышленного потенциала и увеличения сельскохозяйственного производства. Более того, в начальный период коллективизации производство сельхозпродукции сократилось. Валовый сбор зерна в 1933 и 1934 гг. в среднем составлял около 680 млн. центнеров. Отчасти причины этого крылись в дезорганизации работы колхозов в начальный период. Кроме того, организационная структура колхозов «провисла» из-за нехватки техники. Даже к концу первой пятилетки, когда насчитывалось 2450 МТС, тракторами обрабатывалось всего 22% пашни.
Только в 1935-1937 гг. началось восстановление объемов сельскохозяйственного производства, стали увеличиваться урожаи, возобновился рост поголовья скота, увеличилась оплата труда. Сказывались результаты технического перевооружения сельского хозяйства. К 1937 г. в стране насчитывалось уже 5800 МТС. К 1940 г. в них насчитывалось 684 тыс. тракторов, 182 тыс. комбайнов, 228 тыс. грузовых машин. Однако даже к этому времени до 20% колхозов не обслуживалось МТС.
Процесс прироста продукции шел медленно и не покрывал потерь первых лет коллективизации.
Однако государственные заготовки зерновых были высокими, что позволило резко увеличить хлебный экспорт. Если в 1928 г. было экспортировано 100 тыс. т., то 1929 г. – 1,3 млн. т., в 1930 г. – 4,8 млн. т., 1931 г. – 5,2 млн. т. И, несмотря на голод в 1932 г. экспорт составил 1,8 млн. т., в 1933 г. – 1 млн. т.
Была решена такая проблема, как ликвидация аграрного перенаселения. Огромные массы вчерашних крестьян уехали в город и на стройки пятилеток. Если в 1928 г. 80% работающего населения было занято в сельском хозяйстве, то к 1937 г. их стало 56%, а в 1940 – 54%.
Довольно существенно возросла энерговооруженность труда на селе. В целом она выросла в 3-4 раза.
Однако, несмотря на техническое перевооружение и рост энерговооруженности деревня работала на пределе своих возможностей. Сократив производство и собственное потребление, деревня тем не менее сдавала государству больше продукции, чем в период благополучного существования. Таким образом, коллективизация дала возможность, снабжая население по минимуму, одновременно изымать на нужды индустриализации, а позже войны и послевоенного восстановления огромные материальные и людские ресурсы.
§3. Вторая и третья пятилетки. Социально-экономические итоги форсированного развития
В начале 1932 г. (с 30 января по 4 февраля) работала XVII партийная конференция, которая утвердила директивы к составлению второго пятилетнего плана развития народного хозяйства.
Основная политическая задача второй пятилетки состояла в окончательной ликвидации капиталистических элементов. Главная хозяйственная задача – завершить реконструкцию народного хозяйства, коллективизацию и провести механизацию сельскохозяйственного производства. Была поставлена задача добиться такого обновления промышленности, чтобы к 1937 г. 30% всей промышленной продукции было получено с новых и реконструируемых предприятий.
Учитывая дисбаланс в экономике задачи II пятилетнего плана намечали ряд мер по подтягиванию темпа реконструкции и развития легкой и пищевой промышленности к темпам развития тяжелой промышленности. Некоторые отрасли группы «Б» по темпам развития в 1933-1937 гг. превосходили наиболее растущие отрасли группы «А». Так, если в отраслях производящих средства производства численность рабочих выросла за 5 лет на 22,9%, то в отраслях, производящих предмета потребления – на 39,2%.
По-прежнему основное внимание уделялось развитию машиностроения и энергетики. Среднегодовой прирост промышленной продукции предусматривался в размере 16,5%, что более или менее соответствовало реальным возможностям.
На вторую пятилетку намечались и были достигнуты серьезные сдвиги в размещении производительных сил. По плану из общей суммы капиталовложений на новое строительство предприятий тяжелой промышленности около половины направлялось в восточные районы. Предусматривалось освоение и дальнейшее развитие таких районов как Сибирь, Средняя Азия, Дальневосточный край. Начиналось промышленное освоение новой нефтяной базы между Волгой и Уралом (Башкирия, Татарстан).
Главная особенность II пятилетки заключалась, в том, что наряду со строительством новых предприятий основное внимание уделялось освоению пущенных в строй объектов.
Именно в годы II пятилетки во всю мощь заработала система подготовки кадров, которая начала создаваться еще в годы I пятилетки. Практически весь состав рабочих за эти годы прошел через школы и курсы повышения квалификации. Только через систему ФЗУ за II пятилетку 6ыло подготовлено 1,4 млн. квалифицированных рабочих или втрое больше чем за годы I пятилетки.
Принятые меры позволили довольно серьезно увеличить удельный вес квалифицированного труда в промышленности. Если в 1925 г. рабочие высшей и средней квалификации составляли 18,5% от общего числа, то к 1937 г. уже 40,5%. Конечно же, этого было не достаточно и общий уровень квалификации оставлял желать много лучшего, но и недооценивать успехи (рост в 2,2 раза) в этой области нельзя.
Достаточно успешно решались проблемы насыщения экономики специалистами высшей и средней квалификации. Всего за годы II пятилетки было подготовлено и направлено в народное хозяйство 993 тыс. человек с высшим и средним специальным образованием вместо 461 тыс. человек в годы I пятилетки. Разумеется, потребности экономики намного превышали эти цифры.
Естественным следствием улучшения качественного состава рабочих кадров стала новая форма соревнования – стахановское движение. В отличие от ударничества (основной формой соревнования в I пятилетку) стахановцы ставили своей задачей резко повысить норму выработки с помощью умелого использования новой техники, которую они освоили.
Стахановское движение, помимо прочего, было формой использования материальной заинтересованности. Стахановцы зарабатывали намного больше среднего рабочего. Оно было не свободно от заорганизованности и показухи, часто использовалось для повышения норм выработки, что вызывало иногда враждебное отношение рабочих к стахановцам и их рекордам. Тем не менее по официальным данным производительность труда благодаря в том числе и стахановскому движению, выросла за II пятилетку на 82% против 40% в первой пятилетке.
За годы II пятилетки промышленное производство по официальным данным выросло на 120%, в том числе по группе «А» - на 139%, по группе «Б» - на 99%. Машиностроение увеличило выпуск продукции в 2,9 раза, металлургия – в 2,2 раза, выработка электроэнергии возросла в 2,7 раза и т.д. На сегодняшний день высказывается мнение о завышенности этих цифр. Так, по оценкам К. Шмелева и Г. Попова среднегодовые темпы прироста производства были не 17%, а 14% и, следовательно, плановое задание было выполнено лишь на 70%. Тем не менее, даже при учете этих расчетов прирост в промышленности был весьма впечатляющим. За II пятилетку было построено 4500 промышленных предприятий. Среди них: Новокраматорский завод тяжелого машиностроения, Челябинский тракторный, Уральский вагоностроительный, ряд металлургических комбинатов, «Азовсталь», «Запорожсталь». Строились металлургические заводы в Западной Сибири, Казахстане, на Дальнем Востоке.
Валовая продукция промышленности увеличилась в 2,2 раза при сравнительно небольшом увеличении численности рабочих. В годы II пятилетки в ряды рабочего класса вливалось в 2 с лишним раза меньше людей, чем в годы первой – 400 тыс. вместо 1 млн. человек ежегодно.
СССР в это время по существу прекратил ввоз сельскохозяйственных машин и тракторов, покупка которых в годы I пятилетки обошлась в 1150 млн. рублей. Примерно столько же было сэкономлено на закупках хлопка, которые также прекратились и т.д. и т.п.
В эти годы довольно успешно развивается легкая и пищевая промышленности и, тем не менее, темпы их развития не удовлетворяли в полной мере потребности страны. По-прежнему в экономике сохранялся перекос в сторону группы «А».
Крупные количественные достижения приводили к качественным изменениям в общественном производстве: повысился его технический уровень (например, в угольной промышленности широко стали применяться врубовые машины), появились новые материалы (например, искусственный каучук, пластмасса, искусственное волокно), ранее неизвестные технологии, впервые возникли заводы по производству консервов, механизированные хлебозаводы и т.д. Успешно шло железнодорожное строительство. В эти годы началась электрификация железнодорожного транспорта.
В плане реконструкции Москвы большое место отводилось строительству метрополитена. В мае 1935 г. первая очередь метро была сдана в эксплуатацию. К концу 1937 г. были сооружены две линии протяженностью 13,8 км.
Необходимо отметить, что для строительства железных дорог, каналов, а в годы II пятилетки были построены такие как Беломоро-Балтийский и Москва – Волга, новых городов, добычи руды, заготовки леса, широко использовался труд заключенных. По существующим оценкам к концу II пятилетки в лагерях и на спецпоселениях находилось 10-15 млн. заключенных, т.е. до 20-25% всех занятых в материальном производстве. Этот почти даровый труд снижал затраты на производство и строительство.
Принято считать, что к концу второй пятилетки СССР вышел на второе место в мире по объему промышленного производства. По другим данным СССР оставался по-прежнему на пятом месте по этому показателю, как и царская Россия, но существенно сократил разрыв с такими государствами как Англия, Германия, Франция.
Как бы там ни было, но в целом задача индустриализации была решена. СССР из аграрной страны превратился в индустриальную. К концу второй пятилетки промышленность давала продукции больше, чем сельское хозяйство, причем 60% промышленной продукции составляли средства производства, т.е. продукция группы «А».
Была достигнута экономическая независимость СССР. Большая часть промышленной продукции к концу пятилетки производилась на новых и реконструированных предприятиях. Теперь можно было обойтись без импорта оборудования.
Если для первых двух пятилеток главной задачей было догнать развитые страны по объему промышленного производства, то для третьей пятилетки была выдвинута задача догнать их по производству промышленной продукции на душу населения, которая была в 5 раз ниже.
Главное внимание уделялось теперь не количественным показателям, а качеству. Упор делался на увеличение выпуска легированных и высококачественных сталей, легких и цветных металлов, точного оборудования. В годы пятилетки принимались серьезные меры по развитию химической промышленности и химизации народного хозяйства, внедрению комплексной механизации, и даже осуществлялись первые попытки автоматизации производства. За три года (до 1941 г.) объем производства вырос на 34%, что было близко к плановым показателям, хотя они и не были достигнуты. В целом темпы экономического развития были довольно скромными. Чувствовалось, что приросты даются огромным напряжением. Одна из основных причин заключалась в том, что административная система и директивное планирование могли давать хорошие результаты при строительстве новых предприятий, где преобладал ручной труд. Когда же индустриализация начала подходить к концу, АКС, исчерпав свои возможности, начала давать сбои. Новый технологический уровень повышал требования к сбалансированности всех звеньев экономики, к качеству управления и к самим работникам. Нерешимость этих проблем и порождала сбои в экономике.
Политическая ситуация в Европе свидетельствовала о приближении войны, поэтому третья пятилетка стала пятилеткой подготовки к войне. Это выражалось в следующем. Во-первых, вместо предприятий-гигантов было решено строить средние по величине предприятия-дублеры в различных районах страны, но в основном в восточных. Во-вторых, ускоренными темпами росло военное производство. Среднегодовые темпы роста военного производства по официальным данным составляли 39%. В-третьих, многие невоенные предприятия получали военные заказы и осваивали выпуск новой продукции, переходили на ее производство в ущерб мирным изделиям. Так, в 1939 г. выпуск танков увеличился в 2 раза, бронемашин в 7,5 раз по сравнению с 1934 г. Естественно, что это вело к сокращению выпуска тракторов, грузовиков и другой мирной продукции. Например, Ростсельмаш в 1939 г. выполнил свое годовое задание на 80%, но при этом план по военной продукции на 150%. Ясно, что сельскохозяйственных машин он выпускал немного.
В-четвертых, новое строительство, а за 1938-1941 гг. было пущено в строй около 3 тыс. новых крупных заводов и фабрик, шло в основном на востоке страны – на Урале, в Сибири, в Средней Азии. Эти районы к 1941 г. стали играть заметную роль в промышленном производстве. Кроме того, в годы третьей пятилетки здесь были заложены основы промышленной инфраструктуры, что позволило в самые тяжелые первые месяцы войны провести эвакуацию промышленных предприятий из западных районов и в кратчайшие сроки пустить их в строй, что было бы просто невозможно без существующих там промышленных мощностей, железных дорог, линий электропередач и т.д.
Важнейшей проблемой третьей пятилетки оставалась подготовка квалифицированных кадров. Сложившаяся в годы второй пятилетки система подготовки рабочих на производстве через сеть курсов и кружков технической учебы уже не в полной мере удовлетворяла быстро растущие потребности промышленности в квалифицированных кадрах. Поэтому 2 октября 1940 г. Указом Президиума Верховного Совета СССР была создана система подготовки государственных трудовых резервов. Предусматривался ежегодный прием до миллиона юношей и девушек в ремесленные и железнодорожные училища, школы ФЗУ и их содержание за счет государства. После окончания учебы государство имело право направить молодых рабочих по своему усмотрению в любую из отраслей промышленности. Только в Москве было открыто 97 училищ и школ ФЗУ на 48200 учащихся и 77 ремесленных училищ с двухлетним сроком подготовки.
Работников высшей и средней квалификации продолжали готовить институты и техникумы страны. К 1 января 1941 г. в СССР насчитывалось 2401,2 тыс. дипломированных специалистов, что в 14 раз превышало уровень 1914 г.
И, тем не менее, несмотря на несомненные успехи в этой области, потребности экономики не были удовлетворены в должной степени. Качественные показатели оставляли желать лучшего. Так, на 1939 г. только 8,2% рабочих имели образование 7 классов и более, что отрицательно сказывалось на темпах освоения ими новой техники, на росте производительности труда и т.д.
Примерно та же картина была и в отношении ИТР. К 1939 г. из 11-12 млн. служащих только 2 млн. имели диплом о высшем и среднем специальном образовании.
Таким образом, несмотря на определенные успехи в подготовке кадров для промышленности их нехватка продолжала ощущаться. Медленно росла производительность труда (приблизительно 6% в год), замедлились темпы развития некоторых отраслей. Среднегодовые темпы роста промышленного производства по оценкам отдельных специалистов составили 3-4%.
Почему замедлились темпы развития? Административная система планирования и управления могла давать неплохие результаты в начальный период индустриализации при строительстве предприятий, в которых преобладал ручной труд.
За годы предвоенных пятилеток, когда было построено и пущено в ход около 9000 крупных промышленных объектов, произошло колоссальное расширение объектов государственного управления, что влекло за собой разукрупнение наркоматов. Это происходило не только на федеральном, но и местном уровне, не только в сфере промышленности, но и в сфере транспорта, связи и т.д. С другой стороны, усложнялись технологические, производственные, кооперативные и другие связи как внутри отраслей, так и между ними. А это в свою очередь требовало в условиях административной плановой системы управления создания каких-либо координирующих органов. Все это приводило к росту числа различных органов контроля и согласования.
Все эти процессы вели к значительному росту управленческого аппарата, который становился громоздким и неповоротливым. Так, в предвоенные годы окончательно складывается административно-командная система управления, ядром которой был бюрократический партийно-государственно-хозяйственный аппарат.
Новый технический уровень, разросшаяся экономическая инфраструктура – все это повышало требования к качеству управления, а здесь возможности административной системы оказались исчерпаны. Нужны были не просто организаторы, способные выполнить приказ. Требовались знания, компетентность, умение применять экономические регуляторы хозяйственного развития с тем, чтобы добиться сбалансированности. Однако зачастую руководящие работники выдвигались совсем по другим признакам. К этому необходимо добавить и то отрицательное воздействие, которое оказали репрессии 30-х гг., когда малейшие срывы и неувязки в работе могли быть расценены как вредительство. Разумеется, это сковывало инициативу, превращало людей в простых исполнителей приказов «сверху».
Поскольку это было время крайнего централизма и директивных методов в управлении, важное значение приобретала обратная связь - мест с центром. В условиях репрессий она была в значительной степени нарушена. Руководство на местах стремилось любыми путями отчитаться об успехах, нередко прибегая к «корректировке» отчетности. В результате центральные органы руководства и планирования зачастую не имели правильной картины положения дел на местах, что порождало неизбежные ошибки, и еще больше усиливало перекосы и диспропорции в экономике.
Недостаточное внимание к социальной сфере, медленный рост средней заработной платы, нехватка жилья, слабая материальная заинтересованность – все это заставило государство «компенсировать» экономические стимулы к труду административными. В 1938 г. были введены трудовые книжки. Без отметки в них о причине увольнения с предыдущего места работника не могли принять на новое место. В 1939 г. прогулом стало считаться опоздание на работу на 20 минут без уважительных причин, в с 1940 г. это уже рассматривалось как уголовное преступление. В июне 1940 г. были введены восьмичасовой рабочий день и семидневная рабочая неделя и т.д.
Экономическое развитие страны в 30-е годы проходило в сложных чрезвычайных условиях, которые зависели как от внутренних, так и от внешних факторов. Постоянно в течение этого периода нагнеталась угроза войны со стороны западных стран. Поэтому, как мы уже отмечали, цели и характер довоенных пятилеток и особенно третьей, были связаны с необходимостью укрепления обороноспособности страны. Шло форсированное развитие промышленности для модернизации и увеличения производства военной техники, часто в ущерб мирной продукции.
И тем не менее несмотря на трудности, недостатки и перекосы, вызванные засильем административно-командной системы и чрезмерной централизации, экономика СССР продолжала успешно развиваться и набирать обороты. Успехи этого развития были весьма впечатляющими.
Из страны аграрной Советский Союз превращался в индустриальную державу. Была обеспечена экономическая независимость страны. К 1940 г. промышленные производственные фонды по сравнению с 1928 г. выросли в 7 раз. В 1940 г. СССР производил около 10% мирового объема промышленного производства.
Сократилось отставание от наиболее развитых держав мира. Если в конце 20-х годов по производству промышленной продукции на душу населения мы отставали от них в 5-10 раз, то к 1940 г. – в 2-3 раза.
Конечно темпы экономического роста были далеки от плановых и тем не менее по выпуску многих важнейших видов промышленной продукции мы вышли на второе место в Европе.
Возник целый ряд отраслей, которых раньше просто не было: автомобилестроение, самолетостроение, станкостроение и т.д. Достаточно наглядно успехи нашего развития видны из нижеприведенной таблицы.
|
Наименование продукции и единица измерения |
1928 |
1940 |
|
Электроэнергия (млрд. кВт/ч) |
5 |
48,3 |
|
Нефть (млн. т.) |
11,6 |
31,1 |
|
Уголь (млн. т.) |
35,5 |
165,9 |
|
Сталь (млн. т.) |
4,3 |
18,3 |
|
Чугун (млн. т.) |
3,3 |
14,9 |
|
Автомобили (тыс. шт.) |
0,8 |
145,4 |
|
Тракторы (тыс. шт.) |
1,3 |
31,6 |
|
Комбайны (тыс. шт.) |
- |
12,8 |
|
Металлорежущие станки (тыс. шт.) |
2 |
58,4 |
|
Хлопчатобумажные ткани (млн. пог. м.) |
2678 |
3954 |
|
Обувь кожаная (млн. пар) |
58 |
211 |
Из приведенных данных видно, что традиционные отрасли добывающей промышленности увеличили производство в среднем в 4 раза. Резкий рывок сделали вновь создаваемые отрасли. Продукция же текстильной промышленности за эти годы выросла в 1,4 раза.
Какая же цена была заплачена за эти колоссальные темпы развития тяжелой промышленности и создание промышленной базы страны? Режим чрезвычайной экономии на всем, с тем чтобы саккумулировать все средства на промышленном рывке не могли не сказаться на уровне потребления населения, на уровне социальных гарантий, на развитии здравоохранения и просвещения.
Итоги поворота к внеэкономическим административно-командным методам руководства оказались очень противоречивы. С одной стороны, поскольку средства на форсированную индустриализацию накапливались в значительной степени за счет «дани» с крестьянства и других слоев населения путем ограничения потребления – это не могло не привести к расстановке определенных приоритетов.
С другой стороны, индустриальная реконструкция даже в той форме, в которой она проходила, сама по себе требовала улучшения условий жизни и общего повышения культурного уровня масс.
Без школьного образования, медицинского обслуживания, без создания сети средних и высших учебных заведений и т.д., без перехода к городскому образу жизни не мог сформироваться работник индустриального типа.
И хотя социальное обеспечение в 30-е гг. охватывало главным образом городское население (рабочих и служащих), быстрый численный рост этой категории делал это явление массовым. В предвоенные годы были сделаны существенные шаги по обеспечению всеобщей доступности медицинских и школьных учреждений. За первые пятилетки число врачей по сравнению с дореволюционным периодом возросло в 5 раз, а вместимость больниц в 3 раза. Если в 1913 г. один врач приходился в среднем на 5700 человек, а одна больничная койка на 760 человек, то в 1940 г. на каждого врача приходилось 1200, а на каждую койку – 250 человек. Наиболее отчетливым выражением успехов в сфере здравоохранения стали перемены в условиях родовспоможения. До революции на всю страну было 7 тыс. коек. Даже в лучшем случае ими могла воспользоваться 1/10 часть рожениц. В 1940 г. насчитывалось 147 тыс. коек и подавляющая часть детей теперь появлялась на свет в родильных домах.
Так же бурно развивалось и народное образование. В 1914 г. в стране насчитывалось 106 тыс. школ, в 1940 – 192 тыс. школ. Практически заново была создана система среднего образования. В 1914 г. действовало 4 тыс. средних школ (гимназий и реальный училищ), а в 1940 г. – 65 тыс. В 30-х гг. практически все подрастающее поколение училось в школах.
Быстро расширялась сеть высших и средних специальных заведений. В 1914 г. молодежь могла поступить в 400 вузов и техникумов, к 1940 г. число этих учебных заведений выросло до 4600. Аналогичная картина наблюдалась с библиотеками, клубами, кинотеатрами, театрами и другими учреждениями культуры.
Таким образом, в нашей стране сложилась реальная техническая возможность приобщить к массовой культуре урбанистического типа большинство народа.
Несомненный успех в деле просвещения, здравоохранения и социального обеспечения сочетался со стагнацией, а часто и снижением покупательной способности, с ухудшением питания, с тяжелым жилищным кризисом.
Надо сказать, что материальные тяготы населения вытекали из самой стратегии форсированной индустриализации. Достаточно напомнить, что с 1928 по 1934 г. распределение продуктов и многих промтоваров осуществлялось по карточкам.
Рост цен продолжался все 30-е гг. и в целом к 1940 г. они выросли в 6-7 раз по сравнению с 1928 г. Правда, заработная плата рабочих и служащих также выросла к 1940 г., средняя номинальная зарплата выросла по сравнению с 1928 г. в 5-6 раз, что позволяло рабочим и служащим оплатить такое же или чуть большее количество товаров и продуктов.
Значительно хуже было положение у колхозников. Лишь к концу 30-х гг. положение здесь начало выправляться. К 1940 г. (сравнительно благополучному) среднемесячный доход полностью занятого колхозника по официальным данным достигал 20 рублей.
Денежное выражение уровня доходов населения само по себе мало о чем говорит. Важно знать, сколько и чего можно купить на эти деньги. Не менее важным показателем является и структура потребления. Известно, что чем выше уровень потребления, тем ниже в нем доля расходов на питание и выше доля непродовольственных затрат. В 1932 г. оплата продуктов питания составляла 55% товарооборота, а в 1940 г. уже 63%. Советское общество, сделав гигантский рывок в промышленном и культурном развитии, кормилось не лучше, а даже хуже, чем в 1913 г.
Потребление некоторых продуктов питания (на душу населения в кг)
|
Наименование продуктов питания |
1913 |
1940 |
|
|
ГОРОД |
ДЕРЕВНЯ |
||
|
Мясо и сало (включая птицу и субпродукты) |
29 |
20 |
15 |
|
Молоко и молочные продукты в пересчете на молоко |
154 |
140 |
90 |
|
Сахар |
8 |
15 |
5 |
|
Картофель |
114 |
140 |
80 |
|
Хлебопродукты |
200 |
210 |
200 |
Приведенные данные со всей очевидностью говорят что, а это мнение многих экономистов, если в конце НЭПа население питалось примерно так же как до революции, а трудовое большинство и лучше, то начавшийся рывок заставил затянуть пояса.
Успехи в индустриальном развитии влекли серьезные изменения в социально-классовой структуре населения, в его морально-культурном развитии, в изменении уклада жизни миллионов людей.
Более чем в 2 раза выросла численность городского населения. Если в 1926 г. в городах проживало 26 млн. чел, то в 1939 г. уже 60 млн. Процесс форсированной урбанизации имел как положительные, так и отрицательные стороны.
С одной стороны, к городской культуре и ее высшим достижениям получили доступ десятки миллионов людей. В городах быстро рос рабочий класс – класс, который овладевал последними достижениями научно-технического прогресса.
С другой стороны, города были не в состоянии переварить такое огромное количество вчерашних крестьян, которые еще вчера жили, опираясь на культурные установки традиционного, полупатриархального уклада жизни. Рабочий класс как бы окрестьянивается, люмпенизируется. Происходит ущемление, а часто и разрушение высших проявлений городской культуры, снижается уровень массовой бытовой морали.
Отчасти этому способствует и резко обострившаяся в годы пятилеток жилищная проблема. Государственное строительство не поспевало за потоком людей, хлынувших в город. В результате, если в 1928 г. на каждого городского жителя приходилось полезной площади 8,3 м2, то в 1940 г. – 6,3 м2. Обеспеченность жилой площадью была еще ниже и в среднем находилась на уровне 5 м2.
На стройках также не уделялось должного внимания развитию должной социальной инфраструктуры. Все внимание, средства и ресурсы сосредотачивались на возведении промышленных объектов. Сплошь и рядом около современных построенных по последнему слову техники заводов и фабрик вырастали барачные поселки, и эти времянки на многие десятилетия становились жильем для тысяч и тысяч тружеников.
Поскольку основу строительных рабочих составляли вчерашние крестьяне, вырванные из привычного для них уклада жизни и не пустившие еще «корни» в городе, то за годы пятилеток сформировалось целое поколение «первопроходцев», переезжавших со стройки на стройку со своей моралью и жизненными установками, со своей «романтикой» преодоления трудностей и пренебрежения к элементарным удобствам. Это всячески поддерживалось государственной пропагандой, так как вписывалось в официальную концепцию: «государство и его интересы превыше всего, человек – это средство, с помощью которого решаются поставленные задачи». И задачи эти решались, хотя результаты были довольно противоречивы.
Форсированное промышленное строительство привело к значительному росту численности рабочего класса. С 8-9 млн. человек в 1928 г. его ряды выросли до 23-24 млн. человек, в том числе количество промышленных рабочих увеличилось с 4 до 10 млн. человек. Естественно, что такой быстрый количественный рост сказывался на качественных показателях. Несмотря на все принятые меры к 1940 г. лишь менее 50% рабочих имели высшую и среднюю квалификацию.
За годы первых пятилеток в значительной степени была решена задача формирования новой интеллигенции. На 1 января 1941 г. в СССР насчитывалось 2401,2 тыс. дипломированных специалистов, что в 14 раз, превышало уровень 1914 г. Правда, специалистов высшей и средней квалификации по-прежнему не хватало. В 1941 г. среди ИТР насчитывалось 19,7% с высшим образованием, 23,3% со средним специальным и 67% - практиков.
Изменился и облик деревни. Свыше 90% крестьян стали колхозниками. В селе начинает формироваться сельская интеллигенция и рабочий класс (выпускники сельскохозяйственных вузов и работники МТС).
И, наконец, важным социальным итогом преобразований 30-х гг. стало вовлечение в общественное производство десятков миллионов женщин. В 1928 г. на долю женщин приходилось 24% рабочих и служащих. К 1940 г. эта цифра составила 39%.
Итак, подведем итоги и попробуем дать обобщенную оценку процессов, происходивших в нашей стране в 30-е гг.
С точки зрения народнохозяйственного технико-экономического прогресса в стране осуществлялся один из вариантов индустриализации, который носил форсированный характер.
Ускоренно развивались те элементы производительных сил, которые, по мнению политического центра имели первостепенное значение. При этом слабо или совсем не учитывались последствия этого для остальных сфер общественной жизни.
С точки зрения социально-экономической происходила смена многоукладной экономики, где существовали отдельные субъекты, связанные между собой товарно-денежными отношениями, которые в свою очередь регулировались государством. Эта система менялась на специфический вариант одноукладной экономики, где была уничтожена частная собственность и осуществлен переход к преимущественно внеэкономическому способу регулирования из одного политического центра. При этом все элементы были подчинены государству и почти на нет сведены товарно-денежные отношения.
В политическом плане шло складывание и развитие авторитарно-деспотического режима и административно-командной системы, которая обеспечивала возможность директивного управления экономикой и концентрации ресурсов на любых участках.
В социальном отношении было достигнуто следующее. Ликвидирована безработица и эксплуатация человека человеком. Усилены элементы равенства в отношении возможности общественного продвижения и получения минимальных жизненных благ.
Однако на ряду с этим наблюдалась стагнация уровня жизни, обострение жилищной проблемы и т.д. Основная масса трудящихся превращалась в подчиненных работников и параллельно формировался специфический руководящий слой – номенклатура, обладающий чертами особой социальной группы.
В культурном плане в стране произошел практически цивилизационный сдвиг. Десятки миллионов людей освоили начала городской культуры, получили образование, приобщились к цивилизованному здравоохранению и т.д. Постепенно разрушился традиционный уклад жизни. Однако этот процесс опережал складывание нового образа жизни, что приводило к тому, что вместо тонких механизмов городской культуры формировались довольно грубые формы псевдосоциалистической идеологии с упрощенным коллективизмом и примитивным равенством.
Тем не менее, на этапе экстенсивного развития в условиях чрезвычайной ситуации (идеология капиталистического окружения) эта система показала себя способной решить основные экономические задачи, стоящие перед страной и обществом.
В результате форсированных преобразований экономики в 1928-1940 гг. в стране был создан мощный промышленный потенциал, сделаны существенные шаги в сторону индустриальной цивилизации. Капитализм был разрушен. Однако построенный новый социально-экономический строй, несмотря на несомненные достижения и в экономической и социальной сферах назвать социализмом в классической модели было сложно. Такая модель помимо высокого уровня развития экономики предполагает высокий уровень благосостояния населения, высокую степень демократизма в развитом гражданском обществе, гуманизм в отношениях между людьми. Созданную модель можно скорее назвать «государственным социализмом». Однако в целом созданная модель вероятно устраивала большинство граждан страны, которые видели происходящие серьезные изменения и жили надеждами на будущее.
Прочность созданного строя была подтверждена в годы Великой Отечественной войны.
§4. Административно-плановая экономика в чрезвычайных условиях войны и восстановления
22 июня 1941 г. началась Великая Отечественная война, ставшая серьезным испытанием экономического потенциала СССР. Достижение победы потребовало мобилизации всех людских, материальных и финансовых ресурсов страны.
Была ли экономика СССР готова к войне? С одной стороны СССР к 1941 г. имел достаточно развитый за годы индустриализации военно-промышленный потенциал, огромные природные и людские ресурсы.
С другой стороны СССР был все же недостаточно подготовлен к войне. И дело не только в просчетах политического руководства и нехватке современных самолетов, танков и другой техники. Если Германия уже давно перевела экономику на военные рельсы, то в СССР такой перевод осуществлялся в ходе войны и для этого, естественно, требовалось какое-то время. Как показала жизнь, нам на это понадобился почти год.
Кроме того, следует иметь в виду, что к 1941 г. Германия, оккупировав большинство европейских стран, поставила их экономический потенциал под свой контроль. Ее совокупная промышленная мощь в 1,5 раза превосходила советскую. По сути дела нам в экономическом плане противостояла почти вся Европа.
Война потребовала резкого изменения централизации, чтобы собрать все силы «в один кулак» и подчинить их одной задаче – разгрому врага. Административно-командная система вполне подходила для этого. Она показала свою действенность и востребованность. В кратчайшие сроки были созданы чрезвычайные органы управления страной и армией: ГКО, Ставка верховного главнокомандования и др. Фактически система управления мало в чем изменилась, так как уровень централизации был и до войны достаточно высок.
Неудачное начало войны привело к тому, что к концу 1941 г. Германия заняла территорию, на которой проживало около 40% населения, находилось 47% посевных площадей и производилось свыше 30% промышленной продукции.
В связи с этим одной из главных хозяйственных задач начального периода войны стала эвакуация на восток предприятий из западных районов. 27 июля 1941 г. был создан Совет по эвакуации, на который возлагалось решение всех проблем, связанных с перевозкой и размещением заводов и фабрик на новых местах. За 1941-1942 гг. из зоны военных действий было вывезено 2593 предприятия.
Эвакуация, естественно, порождала целый ряд проблем. Нельзя было вывезти рудники, домны, электростанции. Следовательно, перемещенные на восток предприятия теряли прежние хозяйственные связи, источники сырья и энергии. Эвакуация загрузила железные дороги, что несколько ослабило экономические связи между разными районами страны. Наконец, перемещенные на восток предприятия необходимо было где-то размещать. Для этого приходилось уплотнять цеха местных заводов, использовались все подходящие помещения и, наконец, строились новые промышленные корпуса. Зачастую сначала станки ставились под открытым небом и начинали выпускать продукцию, а потом вокруг возводились стены. Серьезной проблемой было и размещение приехавшего персонала завода.
Эвакуация была одной из важнейших мер по перестройке народного хозяйства на военный лад. Она способствовала развертыванию в тылу новой военно-промышленной базы, основы которой были заложены еще в годы третьей пятилетки. Без созданных в предвоенные годы очагов промышленности на востоке с соответствующей инфраструктурой размещение эвакуированных предприятий на востоке вызвало бы еще большие трудности. Несмотря на все трудности, вызванные эвакуацией, предприятия, выведенные на восток сравнительно быстро, начали давать продукцию для фронта. К концу 1941 г. падение производства прекратилось, а к середине 1942 г. удалось полностью запустить все эвакуированное оборудование и обеспечить рост производства.
Следующей хозяйственной задачей первого года войны стала мобилизация промышленности и экономики в целом и перевод ее на военные рельсы. Это выражалось в сокращении производства мирной продукции и расширении военного производства на предприятиях, выпускавших гражданскую продукцию. При этом был использован опыт I мировой войны по кооперированию предприятий. К каждому военному заводу прикреплялись гражданские заводы - поставщики для выполнения доступных им работ. В 1942 г. военная продукция составили 80% всей промышленной продукции.
Для повышения оперативности работы по снабжению фронта техникой проводится перестройка отраслевой структуры, создаются новые наркоматы. 30 июня 1941 г. отменяется третий пятилетний план и утверждается Мобилизационный народнохозяйственный план. Это был один из первых документов по переводу экономики на нужды войны.
Военное положение предусматривало введение трудовой повинности. Отменялись отпуска и выходные дни, был установлен 11 часовой рабочий день, трудовые мобилизации, введены обязательные сверхурочные, строго нормированное распределение продуктов и т.д.
С начала войны резко обострилась кадровая проблема во всех секторах экономики. Мужчины уходили в армию. На их место становились женщины, старики и дети. Удельный вес женщин в промышленности вырос с 38% в 1940 г. до 53% в 1942 г., молодежи до 18 лет – с 6% в 1940 г до 25%. В сельском хозяйстве женщины составляли 80% от всех работающих. И тем не менее эти меры не воспринимались как принуждение. Люди сутками не уходили с производства. Росла производительность труда. Широкое распространение получили различные формы социалистического соревнования: работать за себя и за товарища, ушедшего на фронт, движение «двухсотников» и «трехсотников», т.е. людей выполнявших 2 и 3 нормы. Это был настоящий трудовой подвиг народа.
Все эти меры привели к тому, что промышленность не только была переведена на военные рельсы в кратчайшие сроки, но и к концу 1942 г. СССР по выпуску военной продукции превзошел Германию.
В тяжелом положении в связи с войной оказалось сельское хозяйство. Во-первых, на оккупированных территориях находились 47% посевных площадей. При этом следует иметь в виду, что это были основные зернопроизводящие районы страны, где производилась большая часть хлеба.
Во-вторых, из деревни на фронт ушло практически все здоровое мужское население. Бронь распространялась лишь на механизаторов. Следовательно, вся тяжесть труда легла на плечи женщин, стариков и подростков.
В-третьих, резко сократилась техническая база сельскохозяйственного производства. Трактора в годы войны не выпускались, а из тех, что были в МТС, значительная часть была мобилизована на военные нужды.
Интенсивность труда в колхозах резко повысилась. Даже в таких условиях в восточных районах посевные площади увеличились на 8-9%, что, конечно же, не могло компенсировать потерю пашни на западе. Практически весь урожай, за исключением семенного фонда, колхозы и совхозы сдавали государству. И, тем не менее, сборы зерновых резко сократились. В 1942 и 1943 гг. они составили всего 30 млн. т. Сократилось и поголовье крупного рогатого скота, овец, свиней.
Тем не менее, даже в таких сложных условиях колхозный строй и централизованная система карточного распределения продуктов позволили в самый тяжелый начальный период войны избежать тех трудностей со снабжением продовольствием армии и городов, которые имели место в годы I мировой войны. Конечно, карточная система обеспечивала городское население продуктами питания лишь в минимуме, но, тем не менее, этот минимум обеспечивался повсеместно. Сельское население жило в основном за счет приусадебных участков.
Централизованное карточное снабжение не могло полностью обеспечить потребности горожан в необходимых товарах. В связи с этим при крупных предприятиях были организованы ОРСы (отделы рабочего снабжения), которые изыскивали дополнительные источники снабжения, создавали подсобные хозяйства, где выращивали овощи, поросят и т.д.
Гражданам в пригородной зоне выделялись участки под огороды, продукция которых стала подспорьем для многих людей.
Часть продуктов и промтоваров можно было купить на рынках, однако уровень цен там был настолько высоким, что делал их недоступными для основной массы населения.
В 1944 г. были открыты «коммерческие» магазины, через которые государство продавало дополнительно к пайкам продукты и промтовары по повышенным ценам. В среднем «коммерческие цены» цены были выше пайковых в 5-6 раз. Эти магазины выполняли две функции. С одной стороны они сдерживали цены свободного рынка, с другой - они возвращали государству часть денег, количество которых выросло примерно в 4 раза в связи с бумажно-денежной эмиссией, с помощью которой государство покрывало часть расходов на оборону.
Какие еще были источники финансовых средств?
Были увеличены налоги с населения, введен военный налог, налог на холостяков и малосемейных, повышена ставка сельскохозяйственного налога. Была осуществлена подписка на четыре государственного займа. В целом поступления от населения в виде налогов и займов к 1945 г. выросли более чем в три раза по сравнению с 1940 г.
Довольно серьезным источником средств стал фонд обороны, куда граждане добровольно несли свои сбережения.
1943 г. стал переломным в области экономического развития. Все отрасли тяжелой промышленности имели прирост производства. Переход советских войск в наступление и освобождение западных районов страны поставило на повестку дня такую задачу как восстановление экономики районов, пострадавших от оккупации. Развернутой программой восстановления стало Постановление СНК СССР и ЦК ВКП(б) «О неотложных мерах по восстановлению хозяйства в районах, освобожденных oт немецкой оккупации» от 21 августа 1943 г.
Наряду с быстрым восстановлением промышленности прифронтовых районов начиналось возрождение освобожденных территорий. В 1943 г. на восстановление было направлено 3,9 млн. руб. К 1944 г. производство промышленной продукции в освобожденных районах выросло по сравнению с 1943 г. в 3 раза. Было восстановлено 1400 МТС, 1300 мастерских, более тысячи шахт, 30 электростанций и т.д.
С 1943 г. и до конца войны объем капиталовложений продолжал нарастать и в 1945 г. он составил 52 млрд. руб. Кроме того, по мере освобождения территории в процесс восстановления втягивались жители освобожденных областей.
В 1944 г. военное производство достигло высшей точки. Выпуск продукции цветной металлургии, химической промышленности, машиностроения, металлообработки превысил довоенный уровень. Эта тенденция сохранилась и в 1945 г.
Восстанавливалось и сельское хозяйство. К концу войны посевные площади составили 73% от довоенных. Были восстановлены 1800 совхозов, 3 тыс. МТС, почти 85 тыс. колхозов. Однако по официальным данным в 1945 г. страна получила лишь 60% довоенного количества сельскохозяйственной продукции.
Таким образом, жестко организованная советская экономика, централизованная система управления позволили сконцентрировать все силы и ресурсы страны на достижении всемирно-исторической победы над фашизмом.
Административно-командная система показала свою эффективность. Правда, эта эффективность проявлялась в экстремальной ситуации, но поскольку и форсированная индустриализация в довоенные годы несла во многом экстремальный характер, то административно-командные методы стали восприниматься как естественные и единственно правильные, способные обеспечить быстрое движение страны вперед. С этой точки зрения победа в войне безусловно укрепила позиции административно-командной системы.
Вторая мировая и Великая Отечественная война принесли огромные разрушения и потери. Прямой материальный ущерб превысил 1/3 национального богатства страны. Были разрушены 1710 городов и поселков, свыше 70 тыс. сел и 60 тыс. электростанций. Разорено свыше 100 тыс. колхозов, совхозов и МТС, выведено из строя 65 тыс. км железнодорожных путей, 4100 железнодорожных станций, 16 тыс. паровозов, 428 тыс. вагонов и т.д. и т.п. Заводы, шахты и фабрики, которые подлежали восстановлению, давали до войны 60% стали, 60% угля и т.д. На ¼ сократились посевные площади. Если в целом экономика страны была отброшена на 5-7 лет назад, то по технической вооруженности сельское хозяйство было откинуто к 20-м гг. Величина потерь Советского Союза была примерно такой же, как и потери всех Европейских стран вместе взятых.
Огромные потери мы понесли в области культуры и образования. Было разрушено 84 тыс. школ, вузов и техникумов, 43 тыс. библиотек, тысячи музеев. Безвозвратно пропали десятки, может быть и сотни тысяч картин, экспонатов, памятников культуры. Достаточно назвать такие памятники мирового значения как Новгород Великий, Петродворец, Пушкин, Ясная Поляна, Клинский музей Чайковского и др.
Однако самая большая и невосполнимая потеря – это люди. Прямые потери от войны составили 27 млн. человек. Кроме того, свыше 6 млн. человек составляли инвалиды и ограниченно годные. Свыше 1 млн. человек умерло от ран и контузий за первые 3-4 послевоенные года. Было выбито, по сути, целое поколение трудоспособных мужчин 1923-1927 гг. рождения. Для сравнения потери США составили 1% мужского населения. Массовый характер приняла беспризорщина, безотцовщина. Резко сократилась рождаемость, наметилось старение населения. 25 млн. человек в европейской части страны лишились своего крова.
Какие же задачи стояли перед страной и народом? Во-первых, провести конверсию существующего производства, т.е. перевести экономику на мирные рельсы и выпуск гражданской продукции. Во-вторых, было необходимо не только в кратчайшие сроки восстановить народное хозяйство, но и постараться превзойти довоенный уровень производства. Это была грандиозная по своей сложности задача, которая осложнялась еще целым рядом обстоятельств. Во-первых, практически сразу же после окончания второй мировой войны СССР был втянут в гонку вооружений. Необходимо было ликвидировать ядерную монополию США и тем самым предотвратить угрозу нападения на нас. В результате в послевоенные годы экономика в значительной степени продолжала носить милитаризованный характер. Если в 1945 г. доля военной продукции в общем объеме промышленного производства составляла примерно 74%, то спустя пять лет она сократилась ненамного, а по подсчетам ряда экономистов составляла 68%.
Во-вторых, серьезную проблему составляла демобилизация 12 млн. человек из армии. До 1947 г. было демобилизовано 8,5 млн. человек, к этой цифре необходимо прибавить еще 5 млн. репатриированных, которые вернулись после окончания войны. Многие из тех, кто возвращался в мирную жизнь, не имели никакой гражданской специальности, так как были призваны со школьной скамьи. Им нужно было помочь найти себя в новых условиях, обрести гражданские специальности, и, наконец, обеспечить крышей над головой.
В-третьих, серьезную проблему представляла борьба с возросшей преступностью, а также с националистическим движением в западных районах страны, которые лишь накануне ее вошли в состав СССР и где еще предстояло провести целый ряд экономических преобразований.
В-четвертых, значительные средства, так необходимые нам самим, уходили на помощь странам Восточной и Центральной Европы.
В-пятых, процесс восстановления совпадал с начальным этапом НТР (реактивная авиация, атомная промышленности, зарождение электроники и т.д.), вызванной войной, которая, безусловно, оказывала свое влияние и на гражданское производство и требовала существенных изменений в подходах к управлению экономикой.
Казалось бы, для таких изменений время было достаточно благоприятное. В экономическом отношении война привела к некоторому ограничению волюнтаристской практики. Она показала, что созданным в предвоенные годы огромным промышленным потенциалом трудно эффективно управлять из одного центра. Из Москвы невозможно было учесть все проблемы кооперации между заводами и фабриками. Все это требовало большей самостоятельности для руководителей на местах при принятии оперативных решений.
Непосредственно перед войной и в годы войны на важнейшие государственные и народнохозяйственные должности выдвигалась новая генерация руководителей. В отличие от «старой» сталинской гвардии это были не только талантливые организаторы, но и компетентные профессионалы, многие из которых понимали, что наряду с проблемами восстановления страны придется решать задачи, связанные с подготовкой условий для перехода от индустриального к научно-индустриальному производству. Это означало усложнение технологических, экономических и других связей, резко поднимало значение человеческого фактора на производстве и т.д. и т.п. Многие из этих «новых» руководителей не только понимали необходимость перемен, но и не боялись принять ответственность за их проведение.
Кроме того, следовало иметь в виду, что с войны пришел другой человек. Советские солдаты прошли пол-Европы и видели тамошний уровень жизни. Эти люди на многое смотрели теперь по-другому, критически. Они не могли не задавать хотя бы себе вопросы: «Кто виноват в таком начале войны?», «Все ли так хорошо у нас и не нужны ли перемены?»
Таким образом, сама объективная необходимость реформ как бы дополнялась ожиданием реформ «снизу» и наличием определенного реформаторского потенциала «сверху».
Почему же изменения в экономической политике не произошло?
Среди сторонников более сбалансированного уравновешенного экономического развития и некоторого смягчения волюнтаристских методов и сверхцентрализации были такие разные люди как секретарь ЦК ВКП(б) Жданов, председатель Госплана Вознесенский, первый секретарь Курского обкома Доронин, председатель Совета Министров РСФСР Родионов и др. По их мнению в новых международных условиях у СССР существует возможность для маневра. Он мог выступить в роли рынка сбыта для экономики капиталистических стран, которые, как они считали, будут охвачены кризисом. В этих условиях можно несколько ослабить темпы развития тяжелой промышленности и за счет этого подтянуть остальные секторы. Кроме того, часть из них, такие как первый секретарь Ленинградского обкома и горкома Попков, Родионов, Вознесенский и др. выступали за некоторое ослабление централизации и расширение горизонтальных связей предприятий.
Однако «старая» часть руководства (Хрущев, Берия, Маленков и др.) опасаясь возвышения «молодежи» и, считая, что реформы в экономике подорвут саму административную систему, воспользовавшись смертью Жданова и плохим урожаем 1946 г., развернули кампанию за ужесточение контроля и централизации в управлении, сумели убедить Сталина в необходимости возврата к модели 30-х гг.
Одним из негативных последствий такого развития событий явился разгром таких научных направлений как генетика, осуждение как идеалистической науки – кибернетики и т.д. В результате страна позже чем Запад начала переход от индустриальной фазы к научно- индустриальной фазе развития. Только в физике да некоторых других отраслях науки и производства, связанных с ВПК, ситуация несколько отличалась.
В целом же восстановление экономики после войны пошло по накатанным рельсам 30-х гг.
Перестройка на мирный лад началась с ликвидации чрезвычайных органов управления. Был упразднен ГКО, а его функции переходили к СНК, ликвидирован ряд военных министерств, отменены обязательные сверхурочные, восстановлен 8-часовой рабочий день, выходные, оплачиваемые отпуска.
Был отменен военный налог, который платило все население.
Началось восстановление довоенных пропорций в экономике и перевод предприятий на выпуск гражданской продукции. Конверсия, однако, носила частичный характер. Параллельно с сокращением выпуска традиционных вооружений и боеприпасов шла модернизация военно-промышленного комплекса и армии. Разрабатывались новые виды оружия: в сентябре 1949 г. была взорвана атомная бомба, а в августе 1953 г. – водородная, проходил переход авиации на реактивные самолеты; полным ходом шли работы над созданием ракетного оружия и т.д. В августе 1945 г. Госплану СССР было поручено подготовить проект плана восстановления и развития народного хозяйства и соответствующий госбюджет, в котором предусматривалось сокращение военных расходов и, наоборот, увеличение расходов на выпуск гражданской продукции и социально-экономические нужды.
В марте 1946 г. Верховный Совет СССР утвердил четвертый пятилетний план восстановления и развития народного хозяйства СССР на 1946-1950 гг.
Важной особенностью плана была низкая исходная база в связи с потерями, понесенными в войне. Валовая продукция СССР в 1945 г. составила 60% от довоенного уровня. Производство некоторых видов гражданской промышленной продукции снизилось к 1945 г. до уровня конца 1920-1930 гг., а сельского хозяйства в целом – ниже уровня 1913 г. По производству многих товаров широкого потребления СССР находился на дореволюционном уровне.
По-прежнему приоритет отдавался производству средств производства – тяжелой и оборонной промышленности, металлургии, топливно-энергетическому комплексу, металлообработке. Легкая и пищевая промышленность продолжали финансироваться по остаточному принципу.
На какие источники могло рассчитывать государство в деле восстановления промышленности?
Во-первых, на потенциал директивно-плановой экономики, которая продолжала носить мобилизационный характер. Миллионы людей в организованном порядке направлялись на восстановление первоочередных объектов и строительство новых предприятий. Административно-командная система могла достаточно быстро аккумулировать материальные, людские и финансовые средства в одних секторах экономики за счет других, перебрасывать их по мере необходимости.
Во-вторых, важнейшим источником восстановления стал массовый трудовой энтузиазм людей, которые понимали, что только их труд поможет стране залечить военные раны.
В-третьих, источником поступления основных средств оставалась деревня. За счет неэквивалентного обмена между городом и деревней, введения в 1946 г. сельскохозяйственного налога, по которому крестьяне должны были платить за приусадебные участки и сдавать государству продукты, из деревни удавалось выколачивать необходимые денежные и материальные ресурсы. Кроме того, через систему организованного набора изымалась и часть людских ресурсов.
В-четвертых, важным источником финансирования восстановления были репарации, полученные с Германии. Они составили 4,3 млрд. дол. Из Германии в нашу страну поступало оборудование, которое шло на разрушенные заводы.
В-пятых – на восстановительных работах использовался дешевый труд немецких и японских военнопленных, а также заключенных ГУЛАГа.
В-шестых, к числу источников восстановления можно отнести и ежегодные государственные займы у населения. Каждый год граждане должны были подписываться на госзаймы на 1-1,5 месячную заработную плату. Всего за 1946-1956 гг. было размещено 11 займов.
Все это позволяло рассчитывать на быстрое восстановление промышленного потенциала страны.
В отличие от процесса восстановления после гражданской войны теперь не нужно было восстанавливать всю промышленность. Стоимость основных фондов промышленности в 1946 г. по официальным данным была равна довоенной. На востоке страны было построено почти столько же предприятий, сколько было разрушено на западе. Теперь восстановление освобожденных районов шло с опорой на промышленные мощности востока страны. Процесс восстановления как бы распадался на три составные части: восстановление разрушенного в районах, подвергшихся оккупации, конверсия части предприятий и возвращение на старые места части эвакуированных заводов и фабрик.
Из-за относительной нехватки рабочей силы в связи с сокращением активного населения на одну пятую, перед промышленностью как и в годы первых пятилеток встала проблема массовой подготовки квалифицированных рабочих. Из 7 млн. новых рабочих, пришедших на заводы, фабрики и стройки, примерно 60% были выходцы из деревни. Однако, опираясь на опыт предвоенных лет и созданную систему ФЗУ эта проблема успешно решалась.
Параллельно с этим довольно успешно шла подготовка специалистов высшей и средней квалификации. За 1947-1953 гг. более 4 млн. человек получили высшее и среднее специальное образование. Из них 1,5 млн. составляли квалифицированные рабочие.
В целом за четвертую пятилетку было восстановлено и построено вновь более 6 тыс. крупных промышленных предприятий. В кратчайшие сроки были восстановлены такие промышленные гиганты как Днепрогэс, Запорожсталь, Новороссийские цементные заводы и т.д. Строили и новые предприятия. Так, в эти годы начал работать свинцово-цинковый комбинат в Усть-Каменогорске, автомобильный завод в Кутаиси и др.
По официальным данным довоенный уровень промышленного производства был восстановлен в 1948 г., а в 1950 г. промышленность произвела продукции на 22% больше чем в 1940 г. Однако по расчетам некоторых современных исследователей довоенный уровень национального дохода был восстановлен только к 1950 г. При этом основное внимание по-прежнему уделялось тяжелой промышленности. За период с 1946 г. по 1953 г. ее доля в валовом национальном продукте выросла с 38% до 44%. Развитию же отраслей группы «Б» отводилась второстепенная роль. За годы четвертой пятилетки производство потребительских товаров так и не достигло довоенного уровня. Еще сложнее положение было с сельским хозяйством. В 1945 г. валовый объем сельскохозяйственного производства составлял лишь 60% от довоенного уровня. Ситуация усугублялась засухой 1946 г., которая охватила основные сельскохозяйственные районы страны: Молдавию, Нижнее Поволжье, ЦЧО, Крым, Украину.
Трудности первых послевоенных лет усугубились и огромными потерями, которые понесло сельское хозяйство. Было разорено 98 тыс. колхозов и 1876 совхозов. Оккупанты изъяли миллионы голов скота, почти полностью лишили село тягловой силы. Резко сократилось количество трудоспособных – почти на 1/3. За годы войны значительные земельные площади, около 10 млн. га, по разным причинам были изъяты у колхозов. Задолженность различных организаций колхозам составила к сентябрю 1946 г. 383 млн. рублей.
Как видно из приведенных данных восстановление сельского хозяйства шло в крайне трудных условиях. Тем не менее, благодаря помощи государства, колхозов восточных районов в кратчайшие сроки восстанавливались МТС. Колхозы и совхозы получали помощь скотом и семенами.
Быстро налаживалось производство тракторов, сельскохозяйственной техники и машин. За пятилетие сельское хозяйство получило 536 тыс. тракторов, 93 тыс. комбайнов, и много другой техники.
Постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) 1946 года колхозам была возвращена большая часть отчужденных у них в годы войны земель.
Однако, несмотря на принимаемые меры, положение дел в сельском хозяйстве оставалось тяжелым. Государство, уделяя основное внимание промышленности, вкладывало в сельское хозяйство недостаточные средства. Так, за четвертую пятилетку ассигнования в этот сектор экономики составили 16% от общего числа средств, вложенных в народное хозяйство. Все это, естественно, сказывалось на темпах восстановления. Мы уже отмечали, что сдерживающим фактором являлся и неэквивалентный обмен между городом и деревней, который выражался в низких закупочных ценах, в обложении крестьянских хозяйств сельскохозяйственным налогом и др.
Любые, даже самые робкие предложения по смягчению командного давления на колхозы и введению внутри хозяйств элементов хозрасчета и материальной заинтересованности колхозников неизменно отвергались. Так было, например, с предложением члена Политбюро А.А. Андреева, отвечавшего в ЦК за сельское хозяйство. Он предложил широко распространить в качестве основной трудовой единицы небольшие звенья (которые фактически являлись семейными). Последние должны были в перспективе перейти на самоокупаемость, получив право реализовывать свою продукцию. Эта инициатива была осуждена как неправильная, препятствующая механизации сельскохозяйственного производства и отвергнута.
Государство пыталось повысить отдачу от сельскохозяйственного сектора с помощью административных мер. Так, в 1947 г. была подтверждена обязательная выработка минимума трудодней. Усилился контроль над хозяйствами со стороны МТС.
В конце 40 – начале 50 гг. было проведено укрупнение колхозов с целью усиления процесса механизации сельскохозяйственного производства. В результате их число сократилось с 237 тыс. до 93 тыс.
Несмотря на все меры по подъему сельского хозяйства, его развитие шло крайне медленно. Даже в относительно благоприятном 1952 г. валовый сбор зерна не достиг уровня 1940 г. На низком уровне оставалась урожайность зерновых, медленно восстанавливалось животноводство.
Даже в таких тяжелых условиях, несмотря на нехватку средств, государство стремилось проводить социальную политику по улучшению положения трудящихся. Несмотря на все трудности послевоенных лет начала решаться жилищная проблема. За счет государства в городах и рабочих поселках были восстановлены и построены жилые дома общей площадью свыше 100 млн. кв. м. Параллельно с этим шло индивидуальное строительство в городе и на селе. В сельской местности за эти годы было выстроено 2,7 млн. жилых домов. Разумеется, этого было недостаточно, и нехватка жилья не могла быть ликвидирована. К началу 50-х гг. на одного городского жителя приходилось 5,1 кв.м.
До конца 1947 г. в стране сохранялась карточная система на продукты питания и промтовары. В конце 1947 г. она была отменена. Перед ее отменой правительство установило единые цены на продукты питания (взамен «карточных» и коммерческих цен), которые были в 3 раза выше, чем в 1940 г.
В это же время была проведена денежная реформа, цель которой – сбалансировать финансовую систему. Эмиссия в годы войны и сокращение розничного товарооборота привели к тому, что на руках у населения скопилось большое количество денег, не обеспеченных товарной массой. Покупательная способность денег упала.
14 декабря 1947 г. было объявлено о начале реформы, которая должна была пройти в течение недели. Обмен проходил по курсу 10:1, т.е. за десять «старых» рублей давался один «новый». Для тех, кто держал деньги на сберкнижках, обмен был льготным. Вклады до 3 тыс. рублей обменивались 1:1. Сумма вкладов от 3 до 10 тыс. обменивались из расчета 3:2, а свыше 10 тыс. – 2:1.
От реформы в основном пострадали сельские жители, которые хранили свои сбережения дома и боялись их задекларировать при обмене. По оценкам ряда исследователей в общей сложности примерно 1/3 часть денежной массы вообще не была предъявлена к обмену. В целом реформа носила конфискационный характер.
Отмена карточной системы и повышение розничных цен позволили правительству сразу же после всех финансовых реформ объявить о политике снижения цен, которое проходило ежегодно. Это позволило создать впечатление о постоянном повышении жизненного уровня. Однако даже после всех снижений в 1947-1953 гг. уровень цен оставался выше довоенных.
И, тем не менее, несмотря на все трудности восстановления и противоречия экономической политики, страна успешно залечивала военные раны. По-прежнему опережающими темпами продолжала развиваться тяжелая промышленность (этот курс был продолжен и в директивах пятилетнего плана).
Медленно, но все же восстанавливалась и набирала обороты легкая и пищевая промышленность, постепенно залечивало свои раны село. Страна продолжала свое развитие. Однако целый ряд проблем, не получивших разрешения и загнанных вглубь, начинали оказывать сдерживающее влияние на экономическое развитие страны. Административно-командная система, которая демонстрировала свою относительную эффективность в период форсированной индустриализации, в чрезвычайных условиях войны и восстановления, в нормальных, мирных условиях все больше изживала себя. Становилось ясно, что страна нуждается в реформировании. Первые попытки реорганизации административно-командной системы были предприняты в 1953-64 гг.
РАЗДЕЛ IV. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ СССР В 50-Е – НАЧАЛЕ 60-Х ГГ. ПОПЫТКИ РЕФОРМИРОВАНИЯ АДМИНИСТРАТИВНО-КОМАНДНОЙ СИСТЕМЫ
§1. Экономические дискуссии начала 50-х гг. Административно-хозяйственная реформа в сельском хозяйстве
Пятая пятилетка (1951-1955 гг.) была последней сталинской пятилеткой. Решение задач, которые определялись этим планом, продолжало главные идеи четвертой пятилетки. Это курс на увеличение темпов прироста промышленной продукции, приоритетное развитие тяжелой промышленности и энергетики.
При общем росте валового объема промышленности на 70% отрасли группы «А» должны были вырасти на 80%. Продукция машиностроения и металлообработки должны были вырасти в 2 раза, мощность электростанций – в 2 раза, а мощность гидроэлектростанций – в 3 раза. Планируемый прирост в отраслях группы «Б» должен был составить 65%. Рост в сельском хозяйстве намечался на уровне 40%.
Особенностью пятилетки был упор на развитие отраслей и видов производства, определяющих НТП: нефтяные и газовые отрасли, нефтехимия, машиностроительные отрасли, связанные с ВПК (атомная, ракетно-космическая промышленность и др.). Именно в силу их высокой энергоемкости приоритет получила и энергетика.
Реализацию плана можно условно разделить на две части: до смерти Сталина, когда экономика развивалась в соответствии с принятыми заданиями, и после смерти, когда в контрольные цифры были внесены коррективы, вызванные как стремлением уделить большее внимание социальной сфере, так и поиском путей реформирования экономики на базе сохранения основных принципов АКС. Здесь столкнулись два подхода. Один из них озвучивал тогдашний председатель Совета Министров СССР Маленков, другой – первый секретарь ЦК КПСС Хрущев.
На пятой сессии Верховного Совета СССР в августе 1953 г. отметив неблагополучие в сельском хозяйстве, Маленков призвал «… в ближайшие два-три года добиться создания в нашей стране обилия продовольствия для населения и сырья для легкой промышленности». В печати развернулась кампания за увеличение производства товаров широкого потребления и продовольствия.
Принятый на сессии бюджет на 1953 г. предусматривал большие дотации на производство товаров широкого потребления и пищевой отрасли. Уже в 1953 г. рост производства товаров широкого потребления, который планировался на уровне 13%, должен был обогнать увеличение производства средств производства, которое должно было достигнуть 11%.
В отношении сельского хозяйства Маленков призвал изменить подход государства к личному хозяйству колхозников. По закону о сельскохозяйственном налоге денежный налог с каждого колхозного двора был снижен в среднем в 2 раза. Была проведена замена натурального налога денежным, повысились закупочные цены на излишки сельскохозяйственной продукции и полностью сняты недоимки по сельхозналогу за прошлые годы.
Таким образом, Маленков выступал за более сбалансированное развитие экономики, за «подтягивание» темпов развития легкой и пищевой промышленности, насыщение рынка товарами широкого потребления.
В противовес ему Хрущев выступал «за союз сельского хозяйства и тяжелой промышленности». Обеспокоенный положением дел на селе, он настаивал на первоочередной помощи селу. Оба предложения об изменении приоритетов в экономической политике показали, что тогдашнее руководство начинало понимать необходимость отказа от применения чисто мобилизационных мер при решении хозяйственных проблем. Вместе с тем, а это крайне важно иметь в виду, обе концепции реформирования экономики не выходили за рамки уже сложившейся АКС. Они не затрагивали ее принципиальных основ. Разница состояла в выборе приоритетов развития и методах реформирования социальных связей. Для Маленкова отказ от принуждения, как доминирующего принципа, означал рационализацию существующих политических механизмов, постепенную передачу власти на более низкие уровни административного аппарата, т.е. повышение роли директоров предприятий, других хозяйственных кадров, признание важности их технической и профессиональной компетенции.
Хрущев, не отказываясь от административно-командных методов, пытался дополнить их стимулированием социальной активности трудящихся, с помощью которой он рассчитывал преодолеть внутренние трудности существующего экономического курса, который по-прежнему базировался на трех трудно сочетаемых целях: повышение уровня потребления, сохранение высоких темпов экономического роста, направление крупных капиталовложений в тяжелую промышленность – основу народного хозяйства.
Учитывая непростую ситуацию, сложившуюся в сельском хозяйстве, Хрущев, как и Маленков, начал с сельского хозяйства, выступив инициатором принятия ряда неотложных мер, призванных переломить ситуацию в этом секторе экономики. На сентябрьском (1953 г.) Пленуме ЦК КПСС были снижены нормы обязательных госпоставок и увеличены закупочные цены на мясо в 5,5 раза, на молоко и масло – в 2 раза, на зерновые – на 50%, на картофель – в 2,5 раза и т.д. Намечались меры по укреплению материально-технической базы сельского хозяйства: увеличивался план выпуска техники для села, производства удобрений и др. Было снижено административное давление на колхозы «сверху». Теперь районы (но не колхозы) сами решали, что им сеять.
Принятые меры оказали положительное воздействие на положение дел в деревне. Начали расти доходы колхозников, росло производство сельскохозяйственной продукции. В период с 1953 г. по 1958 г. сельскохозяйственное производство возрастало в год на 7,6%, производительность труда в нем – на 9%.
Однако решение одной из важнейшей проблемы – снабжение быстро растущего городского населения хлебом по-прежнему стояло на повестке дня. Это можно было сделать несколькими путями. Развивать сельское хозяйство в «старых» зернопроизводящих районах, т.е. идти по пути интенсификации сельскохозяйственного производства, за что выступали Маленков, Каганович и др. При этом они допускали также введение в хозяйственный оборот и новых земель, однако основной упор делали на уже обжитые районы, где существовала определенная инфраструктура (дороги, склады, элеваторы и т.д.). Этот путь, однако, требовал определенных затрат и времени.
В противовес этому курсу на февральско - мартовском пленуме 1954 г. Хрущев настоял на том, чтобы основные силы были брошены на освоение целинных и залежных земель. Планировалось за 1954-55 г. вновь освоить 13 млн. га. Началась целинная эпопея. За три года (1954-1956 гг.) было освоено 33 млн. га новых земель. На 38% увеличились инвестиции в сельское хозяйство. Колхозы, МТС и совхозы получили 409 тыс. тракторов (в 15-ти сильном исчислении), 228 тыс. грузовых машин, 83 тыс. зерновых комбайнов и другую технику.
Это дало возможность уже в 1954 г. обеспечить прибавку к сбору зерновых в 27 млн. т. В рекордном урожае 1956 г. (125 млн. т.) доля целинного хлеба составила 50%. Казалось, успех неоспорим. Однако с позиции сегодняшнего дня освоение целины оценивается неоднозначно. Конечно, целина сыграла свою роль в развитии сельского хозяйства. На какое-то время была решена зерновая проблема. В то же время эта мера продолжила курс на экстенсивное развитие сельского хозяйства, Однобокое увлечение целиной привело к тому, что традиционные зерновые районы страны оказались на длительное время на положении пасынков, недополучая технику, удобрения и т.д.
Кампанейский подход к освоению целины привел к тому, что не была своевременно сформирована инфраструктура (зернохранилища, мастерские для техники, дороги, жилье). Все это снижало эффективность начинания. Кроме того, производство зерна сдвигалось на восток, далеко от основных районов потребления. Это удорожало доставку зерна. Постоянно приходилось перебрасывать людей и технику для уборки урожая из других районов, где уборка заканчивалась раньше. Расчеты показывают, что в среднем стоимость одной тонны зерна на целине была на 20-25% выше, чем по стране. Тем не менее, нельзя сказать, что целина была пустой затеей. Она позволила решить целый ряд важнейших проблем. Если бы она была дополнена соответствующими мерами в старых зерновых районах…
Другим амбициозным и в то же время утопическим планом Хрущева, направленным на достижение перелома в развитии сельского хозяйства, стала кампания по повсеместному разведению кукурузы без учета реальных возможностей. Ощутимой прибавки в зерновом сборе и заготовке кормов это не дало. Вместе с тем многие площади, засеянные раньше пшеницей и рожью, были фактически выведены из хозяйственного оборота. Часто кукуруза не оправдывала затрат на ее посевы. Были потеряны многие сенокосы. В результате ухудшилось положение с кормами для скота.
Несостоятельным оказался и лозунг, выдвинутый Хрущевым в 1957 г.: догнать и перегнать США в течение 3-5 лет по производству животноводческой продукции. Резкий подъем животноводства в то время не мог быть обеспечен по целому ряду экономических причин: нехватка кормового зерна, недостаточный уровень механизации и т.д.
Были и другие непродуманные заявления, которые также ухудшали положение в селе. В частности – кампания по ликвидации чистых паров, что ухудшало зерновую ситуацию. В результате вместо очевидного постоянного прироста урожая, сельское хозяйство фактически топталось на месте.
Стремясь переломить ситуацию, Хрущев пошел в феврале 1958 г. на ликвидацию МТС. Их техника была продана укрупненным колхозам. Предполагалось, что концентрация в руках колхозов и совхозов техники, земли и рабочей силы даст толчок развитию сельскохозяйственного производства. Практика показала, что все не так просто. Во-первых, многие хозяйства из-за этого оказались в сложном финансовом положении. Во-вторых, многие рабочие МТС не желали вступать в колхозы, предпочитая искать работу на государственных предприятиях, что в условиях постоянного промышленного строительства было нетрудно. В результате было потеряно около половины квалифицированных кадров механизаторов. В-третьих, из-за отсутствия должной ремонтной базы и низкой квалификации колхозников эксплуатация техники ухудшилась.
Попытки государства выправить положение не привели к кардинальному улучшению.
Поиски виновных в провале сельскохозяйственных программ привели к тому, что началось новое наступление на личные хозяйства. В 1959 г. горожанам было запрещено иметь скот, были введены ограничения на продажу и заготовку кормов для личных хозяйств. В результате вместо 22 млн. коров в 1958 г. в индивидуальном владении к 1962 г. осталось 10 млн. Колхозы же получившие скот, часто были не в состоянии обеспечить его кормами.
Все эти мероприятия привели к снижению темпов прироста сельскохозяйственного производства. В период 1959-1964 гг. они составили в среднем 1,5%.
Последняя попытка Хрущева найти выход из тупика была связана с кампанией 1963 г. по химизации народного хозяйства, в том числе и земледелия. Программа предусматривала довести производство сельскохозяйственных удобрений до 80 млн. тонн к 1970 г.
Итоги «перетряхивания» сельского хозяйства были неутешительные. Рост производства первой половины 50-х гг. сменился топтанием на месте во второй половине и в результате после неурожайного 1963 г. государство было вынуждено пойти на повышение цен на сельскохозяйственные продукты, прежде всего на продукцию животноводства. В 1963 г. начались закупки хлеба за границей. Они превысили 13 млн. тонн.
§2. Административно-хозяйственные реформы в промышленности и их результаты
Рассмотрим теперь, как обстояли дела в промышленности.
В ходе предвоенных пятилеток и послевоенного восстановления СССР превратился в мощную индустриальную державу. Был создан громадный промышленный потенциал. Однако по мере дальнейшего продвижения вперед на первый план выходили качественные показатели. Мы уже отмечали, что особенностью пятой пятилетки был упор на развитие отраслей, определяющих НТП. Были определены главные направления развития промышленности – повышение технического уровня производства на базе электрификации, комплексной механизации и автоматизации. Но ситуация здесь развивалась отнюдь не однозначно.
С одной стороны, благодаря мерам, которые носили характер государственных мобилизационных программ, удалось добиться впечатляющих результатов на отдельных направлениях промышленного производства (прежде всего связанного с ВПК). В 1954 г. была построена атомная электростанция, в 1957 г. был запущен первый искусственный спутник Земли, в 1961 г. в космос впервые полетел советский человек. Велась модернизация всех видов транспорта, в частности железнодорожный транспорт переводился на электрическую и тепловую тягу. Создавались новые скоростные самолеты. Появился и начал широко развиваться трубопроводный транспорт и т.д.
С другой стороны, все острее вставала проблема повышения технического уровня оснащения промышленности, внедрения новейших разработок в производство.
В 1954-55 гг. был проведен ряд совещаний с руководящими работниками промышленности, строительства и транспорта по этим вопросам.
Наконец, в июле 1955 г. Пленум ЦК КПСС рассмотрел вопросы, связанные с промышленным использованием достижений начавшейся НТР. На пленуме была осуждена как ошибочная теория об отсутствии в социалистической промышленности категории морального износа техники. Реально эта теория привела к тому, что советская промышленность оказалась далека от достижения НТР. Была поставлена задача осуществить техническую реконструкцию предприятий, повысить технический уровень производства на основе электрификации, комплексной механизации и автоматизации производительных процессов, внедрения новейших высокопроизводительных станков и машин, постоянного совершенствования технологий и т.д. Было признано, что наука должна стать непосредственной производительной силой социалистической экономики.
Намеченные меры и огромные финансовые, материальные и людские ресурсы, выделенные на эти нужды, приносили свои положительные результаты. Задания по развитию промышленности в пятой пятилетке были успешно выполнены.
Вместе с тем, несмотря на провозглашенный курс по интенсификации промышленного производства, т.е. снижения его материало- и энергоемкости, повышения эффективности работы предприятий и т.д., развитие промышленности продолжало идти в основном за счет экстенсивных факторов.
По-прежнему приоритет отдавался тяжелой промышленности. Практически не вспоминалась программа развития отраслей легкой промышленности, провозглашенная Маленковым в 1953 г.
В результате нарастали диспропорции в развитии промышленного производства между группами «А» и «Б». В 1940 г. удельный вес выпуска средств производства составлял 61,2% , а в 1960 г. – 72,5%. Соответственно снижалась доля предметов потребления. Потребности людей в товарах широкого потребления не удовлетворялись, да и качество их оставалось на довольно низком уровне, т.к. модернизации легкой промышленности не уделялось должного внимания.
Новые отрасли промышленности, появившиеся в результате НТР: робототехника, микроэлектроника, компьютерная техника и др. были развиты слабо. Достижения их использовались в основном в ВПК и не внедрялись в массовое производство. В 60-е гг. начинает ощущаться научно-техническое отставание советской промышленности от развитых капиталистических стран. По-прежнему был высок удельный вес работников, занятых ручным или малоквалифицированным трудом. В промышленности он составлял 40%, в сельском хозяйстве – 75%.
Пытаясь подстегнуть техническое и технологическое обновление промышленности и экономики в целом, руководство во главе с Хрущевым ищет своего рода «волшебную палочку». В 1958 г., через три года после июльского 1955 пленума, провозгласившего курс на активное использование достижений НТР в производстве, была обнародована новая программа – химизация всего народного хозяйства. По аналогии с 30 гг. она была провозглашена тем «главным звеном», которое должно было помочь вытянуть всю цепочку проблем НТР.
Однако форсированное развитие химической промышленности, даже при условии успешной реализации этой задачи, не могло, конечно же, решить всех проблем, связанных с необходимостью повышения эффективности работы промышленности и экономики в целом.
Становилось ясно, что осуществить переход от индустриальной к научно-индустриальной стадии производства, опираясь на старые методы не удается.
По мере увеличения количества нерешенных проблем в экономике возрастало число структурных управленческих преобразований. Их особенность состояла в том, что они не затрагивали самой АКС и принципов ее функционирования, а пытались лишь в рамках существующей системы нащупать новые более эффективные методы управления ею.
Одним из таких преобразований была перестройка управления, переход от отраслевого к территориальному принципу управления, которая начала осуществляться в 1957 г. Было принято решение об упразднении союзных министерств кроме министерства обороны, иностранных дел, внутренних дел, а также министерств, ведавших военным производством. Вместо министерств были образованы совнархозы (территориальные советы народного хозяйства). Развитие народного хозяйства по-прежнему определялось единым государственным планом, но оперативное руководство сосредотачивалось в совнархозах. Предполагалось, что новые формы руководства должны содействовать более рациональному использованию производительных резервов, правильному осуществлению специализации и кооперирования предприятий и т.д.
Таким образом, была предпринята попытка децентрализации управления, обеспечения контроля за хозяйственными органами снизу, создания условий для комплексного развития экономики в пределах совнархоза и удешевления государственного аппарата.
Реформа проходила в обстановке большой спешки. 30 марта 1957 г. были опубликованы тезисы о предстоящей реорганизации. 7 мая был принят соответствующий закон, по которому к 1 июля предписывалось закончить перестройку управленческих структур.
Всего было создано 105 экономических районов. В функциях Госплана СССР осталось лишь общее планирование, координация территориально-отраслевых планов и распределение важнейших фондов между республиками. Для координации деятельности совнархозов был создан Всесоюзный Совет народного хозяйства.
Реформа имела неоднозначные последствия. Сначала, когда предприятия получили некоторую свободу, эффективность их работы выросла. Уже в 1958 г. прирост национального дохода составил 12,4% против 7% в 1957 г. Выросли масштабы производственной специализации и кооперации, усилилась комплексность в развитии территорий, получили толчок местная промышленность и использование местных ресурсов, полнее стали учитываться особенности местного производства.
Вместе с тем новая система управления отрицательно воздействовала на функционирование крупных отраслей промышленности, тормозила развитие технического прогресса и т.д. Сохранение административно-командных методов привело к тому, что как только совнархозы укрепились бюрократические методы вновь набрали силу. Появились такие явления как местничество, которое вело к ослаблению межрегиональных связей, постоянно растущая местная бюрократия и т.д. Необходимо признать, что в целом реорганизация не обеспечила видимых управленческих преимуществ, даже несмотря на попытки ее модернизации в 1959 г. (укрупнение совнархозов и уточнение их компетенции).
Подводя итоги анализа наиболее значимых преобразований в экономике в 50-е – начале 60-х гг. приходится констатировать следующее:
- приступая к масштабным реформам в экономике советское руководство не имело комплексной перспективной программы развития, что на практике вело к многочисленным поворотам в экономике в экономической политике;
- стремление руководства получить немедленно ощутимые положительные результаты приводило к тому, что разработки экономистов и работников-практиков по выработке новых подходов к управлению народным хозяйством, рассчитанные на долгосрочную перспективу (предложения в области долгосрочного планирования, определения стратегических макроэкономических целей, разработка методов экономического регулирования и т.д.) не находили должного внимания;
- стремление немедленно исправить существующие недостатки вело к ошибкам в определении целей преобразований, сроков их проведения и выборе методов их осуществления, что часто обесценивало положительный эффект;
- все вышесказанное позволяет говорить о том, что решение одной из главных задач перестроек 50-60 гг. – отказ от мобилизационной модели и соответствующих методов не было достигнуто, поскольку экономические стимулы слабо сочетались с командной системой.
В результате все реорганизации не привели к заметным успехам. Более того, если в 1951-55 гг. промышленное производство увеличилось на 85%, а сельскохозяйственное на 20,5, то в 1956-60 гг. прирост составил соответственно 64,3% и 30% (последняя цифра выросла за счет освоения целины), а в 1961-65 гг. – 51% и 11%.
В результате всех административно-хозяйственных экспериментов экономическое положение страны к началу 60-х гг. оставалась достаточно напряженным. Замедлялись темпы прироста промышленной и сельскохозяйственной продукции, медленно росла производительность труда, центробежные силы, вызванные реформой 1957 г., ослабляли экономический потенциал государства. Все яснее становилась необходимость комплексной кардинальной экономической реформы.
§3. Преобразования в социальной сфере
Осуществленный в 50-е – начале 60-х гг., хотя и непоследовательный поворот экономики к потребностям рядовых граждан внес немало положительного в развитие социальной сферы.
В 1956 г. был отменен закон 1940 г. об уголовном наказании за опоздание на работу. Был определен минимум зарплаты и принято решение о сокращении рабочей недели до 46 часов.
В июле 1956 г. был принят закон о пенсионном обеспечении. Размер пенсии зависел от стажа работы и возраста. Мужчины могли уйти на пенсию в возрасте 60 лет при 25-летнем стаже работы, женщины – с 55 лет при 20-летнем стаже работы. Сумма ежемесячной пенсии колебалась от 300 до 1200 рублей (или от 30 до 120 рублей в ценах 1961 г.). Значительно расширялась система персональных пенсий, назначаемых за «заслуги перед государством», с которыми были связаны и дополнительные льготы. Сохранялась особая система пенсий для военных и сотрудников органов безопасности. Вопрос о пенсионном обеспечении колхозников решился лишь в 1965 г. Пенсию по старости стали получать мужчины с 65 лет, женщины с 60 лет. Размер пенсии был незначительный – 12-15 рублей. Предполагалось, что остальные средства колхозники будут получать от собственного хозяйства.
В середине 50-х гг. началось массовое жилищное строительство, которое было переведено на промышленную основу. Это позволило резко увеличить жилищный фонд. Только за 1956-1960 гг. в новые квартиры переселились почти 54 млн. человек или примерно ¼ часть населения.
Большое строительство велось на селе. Широкое распространение получили жилищные кооперативы.
В 1958 г. было принято решение приостановить на 20 лет выплату денег по государственным займам. Одновременно отменялась обязательная подписка на них. Мера эта была встречена неоднозначно. С одной стороны, у людей скопилось большое количество облигаций, которые «замораживались». С другой – прекращение подписки означало некоторую экономию средств.
В 1957 г. были снижены налоги с низкооплачиваемых работников, выросли пособия многодетным семьям, увеличен отпуск по беременности и родам, повышена минимальная заработная плата и т.д.
С 1 января 1961 г. была проведена деноминация денежных знаков. Эти и другие социальные мероприятия положительно сказались на благосостоянии людей.
В целом же последствия социально-экономических преобразований 50-х – начала 60-х гг. не могут быть оценены однозначно. Они вырвали страну из оцепенения сталинской эпохи. Был осуществлен поворот экономики в сторону удовлетворения потребностей граждан и осуществлен целый ряд важных социальных преобразований. Однако создать более эффективную модель экономики и полностью отойти от мобилизационной модели не удалось. Экстенсивный фактор по-прежнему оставался решающим в экономическом развитии. Не были преодолены административные методы руководства народным хозяйством. Неупорядоченные реформы при отсутствии комплексной программы преобразований привели к тому, что к началу второй половины 60-х гг. негативные тенденции (падение роста производства, отставание в техническом и технологическом оснащении промышленных и сельскохозяйственных предприятий, замедление роста производительности труда и др.) не только не были преодолены, но и усилились. Страна остро нуждалась в комплексном реформировании экономики.
РАЗДЕЛ V. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ В УСЛОВИЯХ «РАЗВИТОГО СОЦИАЛИЗМА» (1965-1991 ГГ.)
§1. Экономическая реформа 1965-1969 гг. и ее последствия
Еще на рубеже 50-х - 60-х гг. среди экономистов прошел ряд дискуссий о путях дальнейшего развития экономики и совершенствовании методов управления ею.
В 1962 г. в газетах «Правда» и «Известия» была опубликована статья харьковского профессора Либермана «План, премия, прибыль», которая ставила вопрос о необходимости и возможности широкого использования товарно-денежных отношений в хозяйственном управлении в СССР. Статья вызвала дискуссию в прессе и в среде экономистов. В ходе ее выявилось несколько позиций. Одни экономисты высказывали мнение, что использование ЭВМ и новых алгоритмов позволит учесть при планировании практически все необходимое и, следовательно, возможен на новом уровне возврат к централизации и регламентации.
Другие, наоборот, защищали идею предоставления полной самостоятельности предприятиям. За центром они предлагали оставить лишь функции стратегического планирования, управления и координации. Предложения третьей группы экономистов сводились к замене прямой централизации косвенной, то есть к созданию системы, когда центр влиял бы на работу низовых звеньев больше экономическими, нежели административными мерами. В ходе этих дискуссий постепенно прояснялись контуры будущей реформы, которая в течение ряда лет готовилась группой экономистов под руководством Либермана и наконец была в более-менее законченном виде изложена в двух постановлениях 4 октября 1965 г. «О совершенствовании планирования и усилении экономического стимулирования промышленного производства» и «О государственном производственном предприятии».
Несколько раньше курс на разработку нового механизма хозяйствования был провозглашен на мартовском и сентябрьском Пленумах ЦК КПСС. Первый из них был посвящен проблеме развития сельского хозяйства, второй – промышленности.
Таким образом, началась реализация реформы 1965-1969 гг., которая сразу же затрагивала, хотя и с разной степенью кардинальности такие отрасли как сельское хозяйство, промышленность, строительство.
В сельском хозяйстве прежде всего устранялись последствия хрущевского волюнтаризма (отмена обязательных посевов кукурузы, возвращение ликвидированных приусадебных участков и др.).
Кроме того, для повышения материальной заинтересованности колхозников и рабочих совхозов были намечены следующие меры:
- Была определена новая система планирования производства изаготовок продукции. Устанавливается твердый план заготовок по важнейшим видам продукции на 10 лет. По другим видам (на зерно) он сокращался, а сверхплановая сдача поощрялась надбавкой в размере 50%.
- Впервые в сельском хозяйстве была предпринята попытка реанимировать идею государственного плана-заказа. Имея твердый план закупок, сельскохозяйственные предприятия могли самостоятельно составлять производственный план, предусматривающий рациональное использование ресурсов, специализацию и т.д.
- Резко усиливалось финансирование сельскохозяйственного сектора для осуществления комплексной механизации, электрификации производства, проведения мелиорации и химизации.
- Расширялся внутренний хозрасчет в хозяйствах и возрождалась звеньевая система организации производства. Звенья отвечали за весь технологический цикл с оплатой труда по количеству и качеству произведенной продукции.
В промышленности и строительстве реформа носила более радикальный характер. 1. Было признано необходимым восстановить отраслевую систему управления, но при этом расширить самостоятельность предприятий, сочетая централизованное управление с широкой республиканской и местной инициативой. 2. Предполагалось активно использовать товарно-денежные отношения при сохранении плановых начал, усилив воздействие и роль стоимостных инструментов: цены, прибыли, кредитов, процентов, премий и др. 3. Особо была выделена задача повышения эффективности производства, для чего предполагалось несколько ограничить чисто административные функции центральных органов управления, усилить роль экономических методов руководства. 4. Вместе с тем наряду с воссозданием промышленных министерств были созданы такие крупные государственные комитеты, как Госкомцен, Госснаб, Госкомитет по науке и технике и др.
Центральным звеном реформы объявлялось предприятие, переведенное на работу в условиях ограниченного хозрасчета. Далее реформа должна была развиваться по двум направлениям: «вниз» - до каждого рабочего места, и «вверх», охватывая хозрасчетными связями отрасли, а в перспективе и все народное хозяйство. Однако изначально заложенные в ней ограничители и желание Брежнева и его сторонников сохранить в неприкосновенности роль политико-административной системы в функционировании экономики приводило к тому, что понятие «хозрасчет» не подразумевало ни полной реабилитации рыночных отношений, ни перехода к «социалистическому рынку», ни самоуправления по югославскому сценарию.
Создание нового хозяйственного механизма началось в промышленности. Еще в 1963-1964 гг. в порядке эксперимента на работу по-новому были переведены отдельные предприятия. Затем, когда были опробованы основные элементы, на новые условия перешли 40-50 предприятий ряда ведущих отраслей и затем целые отрасли. Позже реформа распространилась на строительство и другие секторы экономики.
Реформа осуществлялась по следующим направлениям:
1) Изменение организационной структуры управления народным хозяйством.
2) Изменение системы планирования.
3) Расширение прав и самостоятельности предприятий.
4) Усиление экономического стимулирования производства.
Первое направление включало следующий перечень мер:
1. Уже отмеченный возврат к отраслевому принципу управления.
2. Перераспределение полномочий между различными уровнями управления, планирования производства, снабжения и сбыта.
3. Создание системы объединений, включающих в себя сеть мелких и средних предприятий для эффективного решения вопросов, связанных с материально-техническим снабжением, сбытом продукции, внедрением новой техники и т.д.
4. Укрепление системы централизованного распределения ресурсов (Госплан, Госснаб). Последний также прикреплял поставщиков к потребителям.
5. Создание союзно-республиканской системы ценообразования.
Последствия от введения этих мер были неоднозначны. Так, создание производственных объединений наряду с несомненными плюсами, дало значительный рост управленческого аппарата и привело к чрезмерной концентрации производства, что делало его неповоротливым. Создание Госснаба в значительной степени вообще противоречило провозглашенной самостоятельности предприятий, которые как и прежде не могли свободно выбирать поставщика и потребителя, и т.д.
Второе направление предполагало следующее:
1. Усиление роли перспективного планирования, развитие программно-целевых методов и вариантных расчетов для принятия оптимальных решений.
2. Сочетание отраслевого и территориального, перспективного и текущего планирования. Ориентация на конечные результаты и усиление внимания к социальным аспектам планирования.
3. Сокращение числа директивных показателей, спускаемых «сверху». Замену показателя «валовой продукции» на показатель «объем реализованной продукции».
4. Разработка и внедрение системы показателей технического уровня и качества продукции.
5. Вместо численности промышленно-производственного персонала и средней зарплаты устанавливался общий фонд заработной платы и план производительности труда.
6. Была перестроена система ценообразования с учетом фондоемкости производства, платы за производственные фонды, отчисления в фонд экономического стимулирования и т.д. Уровень рентабельности предприятий выровнялся и составил в среднем 15%.
Третье направление предусматривало расширение прав предприятий в области планирования, использования основных и оборотных фондов, а также снабжения, капитального строительства и утверждения штатов.
Расширение хозяйственной самостоятельности предприятий проявлялось и в увеличении доли прибыли, распределяемой ими, которая увеличилась с 16,5% до 42%.
Четвертое направление предусматривало формирование трех основных фондов за счет прибыли и собственных средств предприятий.
Фонд материального поощрения предназначался для премирования работников за производительный и высококачественный труд, для оказания единовременной помощи и т.д.
Фонд социального развития предназначался для сооружения и ремонта жилых домов, культурно-бытовых и спортивных сооружений, улучшения бытового обслуживания работников.
Фонд развития производства использовался для внедрения новой техники, модернизации оборудования, обновления основных фондов, освоения новых видов продукции и т.д.
Реформа 1965-1969 гг. сыграла важную роль в развитии экономики СССР. Она явилась первой крупнейшей реформой со времен НЭПа. Несмотря на имеющиеся противоречия и нестыковки отдельных мер первоначально она имела механизм самосовершенствования и саморазвития и, следовательно, обладала неплохими шансами на успешное развитие.
Восьмая пятилетка (1966-1970 гг.), в течение которой осуществлялась реформа, стала самой результативной из всех послевоенных пятилеток. Среднегодовой темп прироста национального дохода составил 7,1%, было остановлено падение фондоотдачи, выросли реальные доходы населения (на 33%), объемы ведущих отраслей промышленности и сельского хозяйства (на 50% и 23% соответственно), на 37% выросла производительность труда и т.д. и т.п. Таких темпов не знала ни одна советская пятилетка.
Однако, несмотря на хорошие результаты, эффект от реформы оказался ниже ожидаемого, а после 1970 г. многие ее направления и вовсе сошли на нет.
Конечно, можно указать на недостаточную комплексность мер, непоследовательность в выполнении принимаемых решений и т.д. и т.п. Однако, как мы уже указывали, в реформу были изначально заложены механизм саморазвития и самосовершенствования и, следовательно, эти недостатки могли быть преодолены. В пользу этого говорит тот факт, что внутри предприятий реформа как правило шла достаточно успешно. Об этом свидетельствует известный Щекинский эксперимент, когда объем выработки продукции за 1967-1968 гг. вырос почти в 2 раза, успешная реконструкция ЗИЛа и другие примеры. Реформа была принята рабочими, улучшила морально-психологический климат на предприятиях.
Однако «вверх» реформа не пошла и главная причина здесь кроется в недоверии тогдашнего руководства к экономическим методам управления и приверженность к привычным административно-командным методам. Реформу не принял аппарат управления, потому, что она требовала хозяйственных руководителей нового типа - экономистов-менеджеров, способных просчитывать наиболее целесообразные и экономически обоснованные решения, находить наиболее эффективные пути развития предприятий, отраслей, экономики в целом; а не администраторов – организаторов, способных мобилизовать коллективы на выполнение планов.
Успешное проведение реформы было невозможно без ломки административно-командной системы, без серьезной перестройки социальной и политической жизни общества. Интересно отметить, что наибольшие успехи реформы были достигнуты в тот момент, когда формировался новый аппарат управления и министерства не могли активно вмешиваться в дела предприятий. Но как только министерства укрепили свои позиции, начался отход от первоначальных замыслов, усилилась регламентация и централизация. Предприятия так и не получили обещанных прав, их самофинансирование не стало реальностью. Сохранилось планирование «по валу» так же как и корректировка заданий. Не была решена задача повышения научного уровня планирования с комплексным использованием всех форм и методов, включая применение ЭВМ и экономико-математических методов. Главный недостаток реформы – это сохранение созданной еще в 30-х гг. кредитно-финансовой системы, которая была адекватна командно-административному управлению и исключала введение настоящих рыночных механизмов. В конечном итоге административно-командная система не только сохранила свое положение, но и добилась свертывания самой реформы.
§2. Экономическое развитие СССР в 70-е – первой половине 80-х гг.
Несмотря на непоследовательность в проведении экономической реформы и ее постепенное свертывание успехи, достигнутые в годы восьмой пятилетки были весьма впечатляющие. Результаты, достигнутые в ходе ее выполнения, соответствовали плановым показателям, либо были близки к ним. Так, при запланированном росте национального дохода на 38-42% реальный результат составил 38%, рост производительности труда: план – 40-45%, выполнение – 36%; реальные доходы на душу населения: план – 30-34%, выполнение – 33%; рост розничного товарооборота планировался на 36-40%, фактически вырос на 46% и т.д. Важно было и то, что развитие было устойчиво с точки зрения темпов ежегодного прироста.
Определенное положительное влияние реформы ощущалось и в годы девятой пятилетки (1971-1975 гг.), хотя уже в директивных показателях не закладывалось дальнейшее наращивание темпов, и ставилась задача удержаться на достигнутых рубежах. Так, рост национального дохода планировался за пять лет на 27-28%, производительности труда – на 35-36% и т.д. Однако фактический уровень выполнения был ниже. Начал сказываться отказ от радикальных преобразований и возврат на экстенсивный путь развития.
В то время как экономика развитых стран вступала в новый этап научно-технической революции, советская экономика продолжала развиваться за счет экстенсивных методов. Благодаря огромной территории, богатым природно-географическим ресурсам, она пока не испытывала острого дефицита экономических ресурсов, но негативные тенденции продолжали нарастать.
С одной стороны, СССР вышел на первое место в мире по производству многих видов продукции: угля, цемента, нефти, железной руды, удобрений, тракторов, тепловозов и др. С другой стороны, нарастало отставание по качественным показателям развития: падала фондоотдача, высока была энерго- и материалоемкость продукции, невысокими оставались темпы НТП и технического перевооружения.
Начали появляться и усиливаться элементы несбалансированности. Темпы производства предметов потребления отставали от темпов производства средств производства. К концу пятилетки начало сказываться несоответствие темпов роста денежных доходов населения и темпов прироста товарной массы на потребительском рынке и т.д.
Несколько улучшил ситуацию мировой энергетический кризис 1973-1975 гг. Как раз к началу 70-х гг. началось промышленное освоение нефтяных и газовых месторождений Западной Сибири. И когда в результате кризиса цены на нефть выросли в 10-12 раз, Советскому Союзу удалось извлечь существенные доходы за счет внешней торговли. Это был хороший шанс укрепить экономику, быстро перевооружить ее и перестроить на интенсивных началах. В годы девятой пятилетки резко выросли внешнеэкономические связи СССР, прежде всего за счет экспорта топливно-энергетической и сырьевой продукции. Более 65% в советском экспорте занимали топливо, сырье, металлы. Расчет был сделан на то, что это позволит быстро перевооружить предприятия и подтолкнуть научно-технический прогресс. Только за годы девятой пятилетки импорт машин вырос в 4 раза. Однако желаемого результата достигнуть не удалось. Закупленное оборудование использовалось неэффективно.
В то время, когда энергетический кризис подтолкнул развитые страны к поиску новых эффективных энерго-, материало- и трудосберегающих технологий, советская промышленность зачастую была не в состоянии переваривать экспортируемые новинки.
Значительная часть доходов уходила на закупку продовольствия и ширпотреба за рубежом, т.е. фактически проедалась. Это позволило поддерживать на определенном уровне рынок потребительских товаров и продовольствия, но не могло кардинально улучшить ситуацию.
Низкую эффективность экономики руководство пыталось компенсировать строительством новых предприятий и освоением новых месторождений полезных ископаемых. С середины 70-х гг. велась работа по реализации 15 народнохозяйственных программ: строительство БАМа, освоение Экибастузского месторождения, строительство ряда каналов и т.д. Все это требовало огромных финансовых, людских, материальных ресурсов, которых и так не хватало. Это вело к росту «незавершенки», т.е. «замораживанию» капиталов. За период 1965-1980 гг. «незавершенка» выросла почти в 5 раз.
О снижении эффективности производства говорил тот факт, что материальные запасы предприятий росли быстрее объемов производимой продукции, что по сути также означало «замораживание» капиталов и ресурсов.
Еще одна причина замедления темпов и падения экономической эффективности производства – истощение природных ресурсов в традиционных местах проживания. Начинается освоение новых, зачастую труднодоступных районов. Это, в свою очередь приводило к тому, что основные фонды промышленности начинали расти быстрее, чем выпуск продукции, т.е. падала фондоотдача – выпуск продукции на единицу основных производительных фондов. Только в 80-е гг. выпуск продукции на 1 рубль основных фондов сократился с 1 рубля 29 копеек до 98 копеек.
Крайне низкими темпами осуществлялась модернизация производства. Несмотря на призыв XXIV съезда КПСС соединить достижения НТР с преимуществами социализма техническое и технологическое отставание СССР от наиболее развитых стран продолжало нарастать.
В результате выплавляя в начале 80-х гг. стали в 1,5 раза больше, чем в США, мы испытывали ее недостаток. Несовершенство технологий приводило к тому, что до 40% металла у нас терялось при обработке. Наши технологии были крайне материалоемки. Например, японский станок весит в среднем 800 кг., а наш – 2500 кг. Попытки же реформирования в эти годы носили скорее пропагандистско-косметический характер и выливались в различные кампании: «За качество», «За экономию и бережливость» и т.д., однако не приносили ощутимых результатов.
К середине 80-х гг. тяжелым физическим и малоквалифицированным ручным трудом было занято 50 млн. человек. Доля такого труда в промышленности достигала 40%, в строительстве – 60%, в сельском хозяйстве – 70%. Конечно же, это отрицательно сказывалось и на темпах экономического развития и на росте производительности труда, и на качестве продукции. Кроме того, такое положение вещей, наряду с большим количеством новых строек вело к неэффективному использованию трудовых ресурсов в условиях нарастания дефицита рабочей силы. Разбазаривание трудовых ресурсов в условиях сокращения рождаемости привело к тому, что к 1980 г. в стране насчитывалось 12 млн. вакантных рабочих мест. Их стоимость оценивалась в 12% от стоимости основных производственных фондов.
В перманентно кризисном состоянии находилось сельское хозяйство. Несмотря на значительные финансовые затраты, результаты в этом секторе экономики, были весьма скромными. По-прежнему оставались высокими потери от перевозок и плохого хранения. В 1976-80-х гг. они достигали 13,5% от всего урожая. Предпринимаемые реорганизации управления колхозами и совхозами, создание агропромышленных производственных объединений (они объединяли колхозы, совхозы, предприятия пищевой промышленности) также не давали ожидаемого результата.
И хотя среднегодовой объем сельскохозяйственной продукции за период с 1961-1965 гг. по 1986-1990 гг. вырос на 72,5%, темпы роста его постоянно понижались. Если за 1966-1970 гг. сельскохозяйственное производство выросло на 21%, то в каждое последующее пятилетие прирост составлял соответственно – 13,2%, 8,8%, 5,8% и в 1986 – 1990 гг. – на 9,7%. По-прежнему оставалась низкой урожайность зерновых. В среднем она равнялась 17 центнеров с гектара. Продолжалась массовая закупка зерна за границей, которая в 1979-84 гг. достигла 40 млн. т в год.
Экономическое развитие принимало застойный характер. По подсчетам экономистов с конца 70-х гг. практически не было роста ВНП. Плановые задания в десятой и одиннадцатой пятилетках были ниже, чем в девятой. Однако и они не выполнялись.
Национальный доход в период 1976-85 гг. прирастал за пятилетие примерно на 16%. Снижались темпы прироста промышленной продукции (в 1976-1980 гг. – менее 26%, в 1981-1985 гг. – менее 20%), и продукции сельского хозяйства (1976-1980 гг. – 10-11%, 1981-1985 гг. – 5%).
Провозглашенный в 70-е гг. курс на подъем минимальной заработной платы по сути дела лишь включил дополнительные инфляционные механизмы. Повышение минимальной и средней зарплаты без учета роста производительности труда и эффективности производства в целом приводил к тому, что стиралась разница в оплате высококвалифицированного и низкоквалифицированного труда, а следовательно снижались стимулы к эффективной работе.
Повышение средней зарплаты при стабильных ценах и низких темпах прироста промышленной и сельскохозяйственной продукции вело к нарастанию дефицита. Это в свою очередь привело к тому, что социальная дифференциация теперь из сферы производства перемещалась в сферу распределения, что служило одной из причин формирования теневой экономики.
В результате первоначальный курс на подъем жизненного уровня населения начинает приходить в противоречие с практикой падения темпов роста реальных доходов населения. Так, если в годы восьмой пятилетки рост доходов на душу населения составил 33%, то в годы девятой – 24%, десятой – 18%, одиннадцатой около 10%.
Несбалансированность платежного и товарного балансов приводит к тому, что в 70-х гг. сумма вкладов в сберкассах росла в 2,6 раза быстрее, чем товарооборот. К концу 70-х – началу 80-х гг. разница в темпах составила 3 раза. Постоянно снижалось потребление населением продуктов питания, одежды, обуви. В экономике нарастали элементы стихийности. В условиях всеобщего дефицита в 1977 г. были введены талонно-распределительная система на некоторые виды продуктов питания и внутренняя распродажа товаров на предприятиях.
К концу 70-х - началу 80-х гг. следует отнести расцвет теневой экономки, в которой по оценкам некоторых ученых было занято примерно 15 млн. чел. Через нее проходили миллиардные обороты и доходы, которые не попадали в госбюджет страны. Принимаемые меры по выправлению положения в этой сфере не приносили ощутимых результатов. Более того, к концу рассматриваемого периода наблюдается процесс сращивания теневого капитала и партийно-хозяйственной номенклатуры.
Стагнационные элементы проявлялись и в кадровой политике. Наблюдалось быстрое старение кадров, особенно на высших хозяйственных должностях, росла «социальная застылость» общества. В 70-е – начале 80-х гг. перемещений между различными слоями стало в 2 раза меньше, чем в 50-е гг. Отсутствие реальной перспективы профессионального роста (для большинства молодых способных специалистов) негативно сказывалось на уровне их трудовой активности. Нарастала апатия, недовольство и т.д.
Одна из последних попыток брежневского руководства оживить экономику была предпринята в 1979 г. под девизом «совершенствование хозяйственного механизма». Было принято большое количество документов, разработаны различные нормативные документы, положения и инструкции. Однако поскольку все они предполагали дальнейшее усиление централизации, то реальной отдачи от них получить не удалось.
Таким образом, по мере сокращения экстенсивных факторов роста (истощение природных ресурсов, сокращение рождаемости и др.) темпы роста промышленного производства начали падать. АКС окончательно зашла в тупик. В противовес официальной политике совершенствования развитого социализма в научных экономических кругах и среди экономистов-практиков вызревало понимание необходимости кардинальных перемен в экономической системе. Наиболее объемно эта идея прозвучала в «Новосибирском докладе» академика Заславской (1983 г.), которая, подвергнув критическому анализу существующую экономическую систему, отметила ее неспособность эффективно использовать человеческие ресурсы и интеллектуальный потенциал общества. Чтобы выйти из кризиса, вызванного, прежде всего, провалом системы организации труда, созданной еще в 30-е гг. и оставшейся в главном неизменной, по мнению Заславской необходимо было допустить частную инициативу, определив оптимальную с точки зрения общества сферу ее приложения.
Группа экономистов во главе с академиком Аганбегяном прогнозировали необходимость и возможность трех вариантов реформы общественного сектора экономики на 1982-1984 гг.
Первый вариант предусматривал добиться стабилизации в экономике за счет расширения прав предприятий, расширения прямых связей между ними и реализации межотраслевых проектов.
Второй вариант предлагал реформу, в результате которой было бы сокращено большинство отраслевых министерств с одновременным расширением самостоятельности предприятий.
Третий вариант представлял из себя радикальную реформу с упразднением всех экономических министерств. За Госпланом планировалось оставить только функции планирования макроэкономических отношений. Предприятия должны были получить самую широкую самостоятельность в управлении.
Все более явной становилась необходимость кардинального реформирования не только промышленности и сельского хозяйства, но и всей системы, экономических отношений. Таким образом, страна вновь стояла перед выбором.
§3. «Перестройка» и экономическое развитие СССР в 1985-91 гг.
В марте 1985 г. на пост Генерального секретаря был избран Горбачев. Председателем Совета Министров СССР стал Рыжков. Начался новый политический этап в истории СССР, получивший название «перестройка».
Это были реформы «сверху», которые поначалу ставили задачу оживления экономики и повышения ее эффективности в рамках существующей системы. Не случайно в экономике перестройка начиналась с провозглашения курса на ускорение за счет интенсификации общественного производства посредством научно-технического прогресса, структурной перестройки, создания эффективной системы управления, организации и стимулирования труда. Предполагался ежегодный прирост национального дохода не менее, чем на 4%.
Уже сами по себе эти задачи говорили о том, что Горбачев и его окружение не представляли себе реально всей совокупности проблем и объемы тех трудностей, с которыми им придется столкнуться. У руководства явно отсутствовал четкий план предполагаемых реформ. Да и сам провозглашенный курс на ускорение и перестройку нес в себе внутреннее противоречие. Ускорение предполагало наращивание количественных показателей, тогда как перестройка, по крайней мере, как она тогда заявлялась, означала реформирование экономики для выведения ее на качественно новый уровень, что предполагает некоторое замедление темпов развития.
На первом этапе преобразований у руководства страны сохранялось мнение, что реформы можно проводить на базе существующей системы достаточно быстро и безболезненно. Ставилась задача обеспечить существенный рост производительности труда посредством структурной перестройки, внедрения прогрессивной технологии, приоритетного развития машиностроения. Одним из важных условий ускорения считалась активизация «человеческого фактора», т.е. укрепление трудовой дисциплины, развития социалистического соревнования, поддержка рационализаторов и т.д. Однако ожидаемого эффекта не получалось.
Другим крупным «мероприятием» начала перестройки явилась антиалкогольная кампания, которая не только быстро провалилась, но и нанесла существенный вред экономике. Для финансовой системы это обернулось резким сокращением поступлений в бюджет, обострением проблемы его дефицита.
Малоэффективными оказались и попытки оживить отдельные секторы экономики с помощью принятия целевых программ. Так, остались практически нереализованными такие программы как жилищная (каждой семье квартиру или дом к 2000 г.), программа производства товаров народного потребления и др. Несмотря на многомиллиардные инвестиции и списание долгов с колхозов и совхозов по сути провалились и такие программы как совершенствование управления агропромышленным комплексом.
В результате жилищная проблема продолжала обостряться, полки магазинов пустели, возрастал бюджетный дефицит, вызванная политикой гласности волна критики еще больше усиливала негативное отношение населения к проводимым реформам. Правда, достаточно быстро выявилось, что за критическими выступлениями нет никаких конструктивных предложений, да и вообще отсутствует четкое понимание того, что такое социализм.
Пытаясь создать новую идеологическую платформу реформы, команда Горбачева обратилась ко временам НЭПа, к трудам Бухарина, Чаянова, последним работам Ленина и т.д.
Группа экономистов, социологов и политологов, среди которых были такие как Абалкин, Аганбегян, Заславская, Бурлацкий и др. разработала основные направления предполагаемых реформ, которые включали следующие принципиальные моменты:
Во-первых, расширение самостоятельности предприятий на принципах самоокупаемости и самофинансирования.
Во-вторых, расширение прав трудовых коллективов предприятий и организаций.
В-третьих, поощрение и развертывание частной инициативы в тех сферах, где это представлялось «социально оправданным».
Предполагалось, что эти меры приведут в перспективе к постепенному переходу к рыночной экономике, частичной отмене монополии внешней торговли, открытию советского рынка для иностранных инвестиций, постепенной интеграции нашей экономики в мировой рынок и т.д.
Эти предложения были положены в основу решений июльского 1987 г. Пленума ЦК КПСС О мерах по коренной перестройке управления экономикой.
В июне 1987 г. был принят закон «О государственном предприятии», по которому предприятия получали право более свободно планировать производство и реализацию продукции, распоряжаться прибылью, часть которой должна была использоваться для обязательных выплат, а другая вместе со средствами на оплату труда образовывала хозрасчетный доход предприятия.
Предприятия получили право устанавливать прямые связи с другими предприятиями без посредничества Госплана. Некоторым категориям предприятий было даже разрешено вступать в прямой контакт с иностранными фирмами.
Предусматривалась и демократизация в управлении, вовлечение трудящихся в решение вопросов развития производства. Вводилась выборность руководителей, избрание совета трудовых коллективов, наделенных довольно широкими правами и т.д. Однако идея самоуправления не получила своего развития и к концу 80-х гг. была сведена на нет.
Несмотря на внешние признаки, движения к рынку фактически не происходило, так как последовательной реализации провозглашенных принципов не было. В сфере материального обеспечения большая часть ресурсов по-прежнему распределялась централизованно. Получив большую свободу в распоряжении прибылью, многие предприятия вместо того, чтобы вкладывать ее в модернизацию производства, начали повышать зарплату работникам. «Рыночная» свобода не подкреплялась «рыночной» дисциплиной. Нерентабельные предприятия не закрывались, продукция, не пользующаяся спросом, продолжала выпускаться. Правительство, опасаясь безработицы, пошло по пути предоставления кредитов на покрытие убытков. В результате на складах росли товарные запасы, обычной стала практика взаимозачетов долгов, усилилась тенденция к натурализации хозяйственных связей. В результате средний уровень зарплаты рост быстрее, чем цены. Поступление значительной денежной массы, не обеспеченной товарами вело к расстройству денежной системы, нарастанию товарного дефицита.
В 1988 г. был принят закон «О кооперации в СССР» и «Основы законодательства об арендных отношениях», по которым разрешалось открывать частные предприятия в более чем 30 видах производственной деятельности. В соответствии с ними была фактически легализована «теневая экономика», в которой «прокручивалось» ежегодно 70-80 млрд. руб.
Однако, как и в отношении новых условий работы госпредприятий, в отношении к кооперации наблюдалась определенная непоследовательность. Не была заранее продумана система регулирования сверхприбыли, сохранялось неравноправие в условиях снабжения ресурсами государственных и кооперативных предприятий. Закон о кооперации давал большие права низшему звену государственного управления, без поддержки которого ни оформление, ни существование кооперативов было часто просто невозможно. В результате чиновники получали свою долю.
Непоследовательна была и сама позиция партийно-государственного руководства, которое видело в негосударственном секторе конкурента, опасаясь его неподконтрольности. Отсюда под видом борьбы с нетрудовыми доходами был введен ряд ограничений.
Еще одним направлением реформирования экономики стало развитие арендных отношений. В соответствии с законом «Об аренде» (апрель 1989 г.) трудовой коллектив мог взять в аренду у государства свое предприятие, чтобы в дальнейшем выкупить его. Произведенный же продукт становился собственностью арендаторов. Поначалу аренда дала неплохие результаты. К концу февраля 1992 г. в аренду было сдано более 9,4 тыс. предприятий. Однако уже российское правительство, несмотря на его заявления о приверженности рынку, приостановило этот процесс и перестало заключать новые соглашения об аренде.
Перспективные арендные соглашения были и в сельском хозяйстве. Одна или несколько семей могли взять землю в аренду на длительный срок (до 50 лет) и полностью распоряжаться произведенной на ней продукцией. Однако эта форма производства требовала, по крайней мере, на первых порах помощи со стороны государства. Отсутствие материально-технической, технологической, финансовой помощи естественно сдерживало развитие арендного движения. К лету 1991 г. в хозяйствах арендаторов было всего 2% возделываемых земель и 3% поголовья скота. Кроме того, на местах осуществлялось торможение этого начинания со стороны властей. В нарушение закона договоры об аренде заключались не на 50, а на 5 лет, да и они могли быть расторгнуты властями в одностороннем порядке с уведомлением за два месяца.
Несмотря на то, что все эти новые отношения были закреплены в 1990 г. в Законе о собственности, становилось ясно, что государственный аппарат не доверял рыночным инициативам, которые предоставляли значительные права непосредственным производителям, делая их более независимыми от власти, и предпочитал сохранять контроль над всеми секторами экономики.
Таким образом, мы можем констатировать, что ни одна из предложенных экономических реформ не дала положительных результатов, т.к. не проводилась последовательно в жизнь. Кроме того, руководство, встав на путь постепенного перехода к рынку, стремилось наиболее «болезненные» в социальном плане меры (реформа цен, система снабжения предприятий, банкротство нерентабельных производств, безработица и др.) обойти либо отложить на потом. Не удалось сломать и сопротивление административно-бюрократического аппарата, который рассматривал государственную собственность как свою и весьма успешно эксплуатировал ее в своих интересах.
He случайно, например, что параллельно с различными препонами по внедрению аренды широкое распространение в 1989-1991 гг. получили такие формы как концерны, корпорации, в деятельности которых объединялись интересы республиканских, отраслевых учреждений и директоров предприятий, что позволяло проводить номенклатурную приватизацию.
В итоге непродуманной и непоследовательной политики в стране резко ухудшается положение с продовольствием и товарами широкого потребления. В 10 раз сократился золотой запас страны. Нарастали инфляционные процессы. Реформа внешнеэкономической деятельности (1986 г.), которая разрушила государственную монополию на внешнюю торговлю, также добавила ряд дестабилизирующих факторов. Пытаясь выправить ситуацию в экономике и взять под контроль ход преобразований Верховный Совет СССР в июне 1990 г. принимает постановление «О концепции перехода к регулируемой рыночной экономике», а также еще ряд документов, по которым предусматривалась постепенная демонополизация и разгосударствление собственности, создание акционерных обществ, системы оптовой торговли оборудованием, сырьем, электроэнергией и др. Правда, введение этих мер откладывалось на год, за который, как надеялись, удастся стабилизировать ситуацию в экономике.
Параллельно с союзной экономической программой в республиках начинают разрабатывать свои альтернативные варианты, что еще больше осложняет и без того непростую ситуацию.
Между тем ситуация с промышленностью и сельским хозяйством была далека от стабилизации.
На фоне спада промышленного и сельскохозяйственного производства нарастал государственный долг. Внешний к 1991 г. составил 67 млрд. дол., внутренний – 600 млрд. руб. Последней попыткой руководства взять ситуацию под контроль стало принятие в октябре 1990 г. «Основных направлений стабилизации народного хозяйства и перехода к рыночной экономике». Однако было уже поздно. Ситуация практически полностью вышла из-под контроля союзного руководства. В республиках набирали силу центробежные силы, а Горбачев своей непоследовательностью и нерешительностью только подстегивал эти явления. Государство разваливалось на глазах.
Попытка ряда руководителей в августе 1991 г. с помощью чрезвычайного положения остановить развал провалилась. 8 декабря в Беловежской пуще Ельцин, Кравчук и Шушкевич подписали соглашение о денонсации союзного договора 1922 г. 25 декабря Горбачев ушел в отставку с поста президента уже не существующего Союза Советских Социалистических Республик. Начинался новый современный этап экономического развития Российской Федерации.
РАЗДЕЛ VI. ЭКОНОМИЧЕСКОЕ РАЗВИТИЕ РОССИИ В КОНЦЕ XX В.
Перед тем, как приступить к рассмотрению материала, связанного с современным этапом экономического развития страны, необходимо сделать хотя бы несколько предварительных замечаний.
Прежде всего, следует отметить, что период 90-х гг. не является «историей» в полном смысле этого слова. События еще не отодвинулись от нас и, если так можно сказать, «не отстоялись». Многие процессы, начатые в эти годы, еще продолжаются и, следовательно, давать им объективную оценку весьма затруднительно. Последствия целого ряда реформ еще не вполне ясны, многие тенденции в экономическом развитии лишь обозначены и нужно время, чтобы они проявились в полном объеме.
Поэтому мы, как и ряд других исследователей, рекомендуем при рассмотрении проблем экономического развития России в 90-е гг. XX в. обратиться, как советует Г.М. Тимошина, к учебным пособиям по теории экономики переходного периода.
Мы же в рамках заключительного раздела постараемся лишь обозначить основные этапы попыток реформирования экономики, вычленить основные меры, предпринимаемые на каждом из них, методы, с помощью которых они проводились, и первые результаты.
Итак, после распада СССР экономическая ситуация в России была близка к катастрофической. Требовались чрезвычайные и решительные меры для стабилизации ситуации. Перед российским руководством во главе с Ельциным стоял выбор: стабилизировать экономику с помощью традиционных методов и лишь после этого приступить к подготовке условий по либерализации экономики, как предлагали авторы «Программы 500 дней», либо пойти на быстрое проведение рыночных реформ в сочетании с некоторыми мероприятиями по стабилизации ситуации.
Выбор был сделан в пользу второго варианта. Было сформировано новое правительство, состоящее в основном из молодых ученых-экономистов во главе с Гайдаром, Шохиным и Чубайсом, которые знали общие направления западной экономической мысли, но совершенно не имели опыта практической хозяйственной работы, недостаточно ясно представляли себе все проблемы функционирования административной экономики. Отсутствовал также опыт и государственной деятельности. Судя по всему не было и конкретного четко продуманного плана перехода от административной системы к рынку, а также ясной социальной цели развития нового общества. Такая ситуация и предопределила ход реформ.
Главной задачей была объявлена макроэкономическая и финансовая стабилизация с одновременным переходом к рыночной экономике. Абсолютизируя роль рынка «молодые реформаторы» считали, что он сам сумеет довольно быстро отрегулировать все экономические связи. На практике, однако, этого не было достигнуто.
Первый этап реформ (январь 1992 г. – декабрь 1992 г.) начался с либерализации потребительских цен на большинство товаров и услуг, и отказа от централизованной системы распределения ресурсов. При сохранении высокого уровня монополизации производства это привело к чрезвычайно быстрому росту цен. К концу 1992 г. они выросли в среднем в 100-150 раз, а на отдельные товары и продукты еще выше. В то же время рост средней заработной платы составил 10-15 раз.
Параллельно с этим в марте 1992 г. были отпущены цены на энергоносители и принят ряд мер по либерализации во внешнеэкономической сфере, что подтолкнуло рост экспорта сырья, металлов и энергоносителей.
Все эти меры дополнялись политикой жесткого ограничения денежной массы и отказа от протекционистских мер в отношении отечественных производителей, которые не успевали приспособиться к новым условиям хозяйствования. В результате начинается спад производства (за 1992 г. он составил по самым скромным подсчетам 14%), кризис неплатежей и т.д.
В условиях нарастающего хаоса с мая 1992 г. правительство отказалось от ограничения денежной массы и перешло к политике дешевых кредитов и предоставления льгот во внешнеэкономической деятельности. Такой поворот привел к росту инфляции. Осенью 1992 г. цены росли со скоростью 5% в неделю, происходит обвальное падение курса рубля и т.д.
Другим важным направлением реформ этого периода стала приватизация государственной собственности. В течение 1992-1993 г. были приняты и реализованы несколько программ по приватизации и акционированию. Первая программа была опубликована 29 декабря 1991 г. «Основные положения программы приватизации государственных и муниципальных предприятий в Российской Федерации в 1992 г.», которая позже несколько раз уточнялась и дополнялась. Кроме того, в 1992 г. началась программа «ваучерной приватизации», которая на практике вылилась в очередной «шок без терапии». Созданные в 1993 г. чековые инвестиционные фонды, собрав ваучеры, к 1995 г. благополучно исчезли. Подавляющая часть населения не получила ничего. Однако, как известно, ничто не исчезает бесследно и ни возникает из ничего. Достаточно упомянуть о таких финансовых пирамидах как «МММ», «Хопер-инвест», «Автомобильный всероссийский альянс» и др., а всего таких фондов было 650, куда миллионы граждан фактически безвозмездно отдали свои ваучеры. Многие же основатели таких фондов, став «олигархами», и сегодня стоят во главе многих производств.
Пожалуй, единственным положительным моментом приватизации можно считать только юридическое оформление собственности населения на занимаемую жилплощадь. Фактически это означало лишь признание права продажи, наследования и дарения, так как по праву пользования жилье было в собственности и до этого.
Такая быстрота проведения приватизации имела по мнению большинства исследователей, одно обновление – политическое – исключить возможность возврата к прошлому. Тем не менее одна из главных задач приватизации – создание нового эффективного собственника и формирование «среднего класса» - достигнута не была.
К концу 1992 г. стало окончательно ясно, что курс, проводимый правительством Гайдара, провалился. На смену Гайдару пришел Черномырдин.
Период 1993-1994 гг. – это время шатаний, проб и ошибок. Попытки жестких денежных и бюджетных ограничений были заменены политикой «мягких ограничений», и «дешевых денег», т.е. государственного финансирования народного хозяйства через дешевые кредиты, выдачи лицензий на использование природных ресурсов и т.д. В результате уровень инфляции в течение 1993 г. колебался от 12 до 35% в месяц. Попытка заменить курс явной денежной эмиссии на политику «мягкого инфляционизма», т.е. выборочной поддержки отечественного предпринимателя, также не принесла положительных результатов.
Все это усугубляло социально-экономическую ситуацию в стране и порождало острые политические кризисы. Наиболее известный из них – октябрьский кризис 1993 г. и расстрел Верховного Совета. Однако даже после этих событий выборы в Государственную Думу, которые прошли 12 декабря 1993 г., показали, что курс на шоковые реформы не пользуются поддержкой. Данные социологических опросов того времени показывали, что свыше 80% граждан были неудовлетворены своей жизнью: стали хуже питаться, у них сократились возможности приобретать одежду и обувь. Свыше 70% опрошенных считали, что реформы в России двигались в неправильном направлении.
Резко снизился уровень доверия к ведущим политическим лидерам. Так, по данным опроса, проводимого Институтом социологии РАН в июне 1994 г., наибольшим недоверием среди 12 политических деятелей пользовались (по степени недоверия) Жириновский, Ельцин, Гайдар, Чубайс, Зюганов, Руцкой, Шумейко, Черномырдин, Хасбулатов, Шахрай, Горбачев.
Недовольство проявляли и представители агропромышленного и военно-промышленного комплексов, центристские и левоцентристские партии, профсоюзы. Становилось ясно, что нужна корректировка реформ. В этих условиях Гайдар и его сторонники, вошедшие в правительство осенью 1993 г., снова ушли в отставку и тем самым усилили позиции промышленных центристов, связанных с ВПК и топливно-энергетическим комплексом во главе с Черномырдиным.
Несмотря на принимаемые правительством меры стабилизации в экономике достигнуть не удалось. Продолжалось снижение объемов производства. Валовый внутренний продукт сократился по сравнению с 1991 г. на 32%. Не удалось стабилизировать и финансы. Курс рубля продолжал падать. 11 октября 1994 г. произошел обвал сразу же на 27%. Негативное влияние на экономику России оказывал и распад рублевой зоны.
Только начиная с 1995 г. правительство Черномырдина начало более-менее последовательно бороться с высокой инфляцией. Было принято решение о повышении ставки рефинансирования ЦБ России, прекратилось льготное бюджетное финансирование, был принят ряд мер по стабилизации валютного курса рубля и т.д.
Параллельно с этим в 1995 г. начинается второй этап приватизации, которая проходила теперь в денежной форме. Именно на этом этапе развернулась борьба за реальную собственность. Наиболее удачной была признана практика залоговых аукционов, когда государственные пакеты акций отдельных предприятий передавались в доверительное управление на определенный период с возможностью последующего выкупа. Всего за 1995 г. на такие аукционы были выставлены пакеты акций 21 компании. В государственный бюджет начали поступать доходы от этих аукционов, однако по оценкам многих исследователей, цена акций довольно часто была существенно занижена и государство недополучило огромные суммы денег. Фактически государство за бесценок передало огромную часть бывшей общенародной собственности в руки узкого слоя лиц. Приватизация приняла номенклатурный характер.
Предпринимаемые правительством Черномырдина меры в финансово-налоговой сфере позволили сократить темпы инфляции. Спад производства, однако удалось остановить лишь к 1997 г. Тот факт, что правительство уделяло внимание стабилизации только в области финансов, не делая практически ничего для обеспечения устойчивого роста в реальном секторе экономики, говорил о том, что ситуация оставалась неустойчивой. Не решались вопросы платежного кризиса, по-прежнему не выплачивались своевременно пенсии, пособия и зарплата, бюджет оставался дефицитным. Продолжалась утечка капитала за границу.
Финансовая стабилизация поддерживалась с помощью возрастающего выпуска ГКО-ОФЗ, которые размещались как внутри страны, так и за рубежом. Устанавливая высокие проценты по ним, государство пыталось привлечь в бюджет значительные финансовые ресурсы. Однако развал в реальном секторе экономики приводил к тому, что привлеченные через продажу ценных бумаг деньги шли на погашение предыдущих обязательств и «затыкание дыр» в социальной сфере. Фактически и была создана огромная «финансовая пирамида» в масштабах всего государства.
Результат не замедлил проявиться. В августе 1998 г. правительство Кириенко заявило, что оно не в состоянии выплачивать проценты держателям ГКО-ОФЗ. Дутая финансовая стабильность рухнула. Курс рубля обвально упал почти в три раза. Следом за ним резко упали котировки ценных бумаг российских предприятий и банков. В панике вкладчики начали изымать свои сбережения из коммерческих банков. Результатом всех этих событий стал сильнейший кризис всей банковской системы. Правительство заявило об отказе платить по текущим обязательствам перед иностранными инвесторами. Финансово-банковский кризис сопровождался падением ВВП, который по сравнению с 1991 г. снизился почти на 40%. Все это указывало на то, что власть не в состоянии контролировать ситуацию в экономике. Ослабление власти проявилось и в частой смене правительств. Правительство Кириенко в сентябре 1998 г. сменило правительство Примакова. Весной 1999 г. на смену приходит правительство Степашина, и, наконец, в августе 1999 г. на пост главы правительства был назначен Путин. Ни один из трех премьеров не сумел предложить ясной, обоснованной программы вывода страны из кризиса. 31 декабря 1999 года Ельцин заявил о своей отставке, передав власть, согласно Конституции РФ, действовавшему главе правительства Путину. В марте 2000 г. Путин был избран президентом России.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Бухарин Н.И. Избранные труды: История и организация науки и техники. – Л.: Наука, 1988.
2. Вощанова Г.П., Годзина Г.С. История экономики: Учебное пособие. – М.: ИНФРА, 2001.
3. Взгляды М.И. Тучан-Барановского, А.Я. Чаянова, Н.Д. Кондратьева, Л.Н. Юровского и современность. Сборник обзоров. – М.: ВИНИТИ, 1991.
4. Гусейнов П. История экономики России. Учебное пособие. – М.: ИВЦ «Маркетинг» ООО «Издательство ЮКА», 1999.
5. Гордон Л.А. Клонов Э.В. Что это было?: Размышление о предпосылках и итогов того, что случилось с нами в 30-40-е годы. – М.: Политиздат, 1989.
6. Донгаров А.Г. Иностранный капитал в России и СССР. – М.: Международные отношения, 1990.
7. Изменения социальной структуры советского общества: октябрь 1917 – 1920. М.: Мысль, 1976.
8. Изменение социальной структуры советского общества: 1921 – середина 30-х годов. – М.: Мысль, 1979.
9. Конотопов М.В. Сметанин С.В. История экономики России. Учебник для вузов. – М.: Издательство «Палеотип», Издательство «Логос», 2001.
10.КПСС в резолюциях и решениях съездов, конференций и пленумов ЦК. – тт. 2 – 13, М.: Политиздат, 1970-1981.
11.Ленин В.И. Государство и революция. Полн. собр. соч., т. 33.
12.Ленин В.И. Очередные задачи Советской власти. Полн. собр. соч., т. 36.
13.Ленин В.И. Экономика и политика в эпоху диктатуры пролетариата. Полн. собр. соч., т. 39.
14.Ленин В.И. О продовольственном налоге. Полн. собр. соч., т. 43.
15.Ленин В.И. О значении закона теперь и после полной победы социализма. Полн. собр. соч., т. 39
16.Ленин В.И. Последние письма и статьи 23 декабря 1922 – 2 марта 1923 г. Полн. собр. соч., т. 45.
17.Мау В.А. Реформа иДогма. 1914-1929 гг. – М.: «Дело», 1993.
18.MayB.A. Экономика и власть. Политическая история экономической реформы в России. 1985-1994. – М.: 1995.
19.Наше Отечество. Часть I и II. – М.: ТЕРРА, 1991.
20.НЭП. Взгляд со стороны. Сборник. – М.: Московский рабочий, 1991.
21.НЭП и хозрасчет. – М.: Экономика, 1991.
22.Переписка на исторические темы: Диалоги ведет читатель. – М.: Политиздат, 1989.
23.Струмилин С.Г. Очерки экономической истории России и СССР. – М.: Наука, 1966.
24.Сталин И.В. Политический отчет Центрального комитета XIV съезду ВКП(б). – Собр. соч. т.7.
25.Сталин И.В. О хозяйственном положении в Советском Союзе и политике партии. Доклад активу ленинградской организации о работе пленума ЦК ВКП(б) 13 апреля 1926 г. – Собр. соч. т.8.
26.Сталин И.В. Политический отчет Центрального комитета XV съезду ВКП(б) – собр. соч. т.10.
27.Сокольников Г.Я. Новая финансовая политика: на пути к твердой валюте. – М.: 1995.
28.Троцкий Л.Д. К истории русской революции. – М.: Политиздат, 1990.
29.Тимошина Т.М. Экономическая история России. Учебное пособие. Изд. 5-е. – М.: Информационно-издательский дом «Филинъ», Юридический дом «Юстицинформ», 2000.
30.Уроки дает история. – М.: Политиздат, 1989.
31.Финансовое оздоровление экономики: опыт НЭПа. Сборник. – М.: Московский рабочий, 1990.
32.Хромов П.А. Экономическое развитие России. – М.: «Наука», 1967.
33.Юровский Л.Н. Денежная политика Советской власти (1917-1927). Избранные статьи. – М.: 1996.
СОДЕРЖАНИЕ
Раздел I. Октябрьская революция – попытка создания общества на новых экономических началах 3
§1 Первые экономические мероприятия Советской власти 5
§2 Гражданская война и политика «военного коммунизма» 12
§3 Экономическое
положение страны после окончания Гражданской войны.
Кризис политики «военного коммунизма» 19
Раздел II. НЭП – попытка создания многоукладной административно-рыночной экономики или временное отступление? 23
§1 Выработка основных мер НЭПа (1921-1923 гг.) 23
§2 Развитие экономики на рельсах НЭПа: достижения и просчеты. Итоги восстановления 29
§3 Оформление концепции форсированного промышленного рывка 39
Раздел III. Претворение в жизнь плана форсированного развития страны. 49
§1 Первый пятилетний план – курс на преодоление индустриальной отсталости. Оформление административно-командной системы 49
§2 Коллективизация: противоречия, успехи, просчеты и итоги 57
§3 Вторая и третья пятилетки. Социально-экономические итоги форсированного развития 69
§4 Административно-плановая экономика в чрезвычайных условиях войны и восстановления85
Раздел IV. Экономическое развитие СССР в 50-е – начале 60-х гг. Попытки реформирования административно-командной системы 103
§1 Экономические дискуссии начала 50-х гг. Административно-хозяйственные реформы в сельском хозяйстве 103
§2 Административно-хозяйственные
реформы в промышленности и их
результаты 109
§3 Преобразования в социальной сфере 114
Раздел V. Экономическое развитие в условиях «развитого социализма»
(1965-1191 гг.) 117
§1 Экономическая реформа 1965-1969 гг. и ее последствия 117
§2 Экономическое развитие СССР в 70-е – первой половине 80-х гг. 123
§3 «Перестройка» и экономическое развитие СССР в 1985-1991 гг. 130
Раздел VI. Экономическое развитие России в конце XXв. 138
Список литературы 145
Е.К. Яблонских
История экономики России XX века.
1917-2000 годы
Конспект лекций
Лицензия на издательскую деятельность ЛР №01741 от 11.05.2000
Подписано в печать 20.04.2004 Формат 60x901/16
Уч. изд. л. 9,25. Тираж 220 экз. Заказ № 93
Отпечатано в Издательском Центре ГОУ МГТУ «СТАНКИН»
103055, Москва, Вадковский пер., д.3а