Философия Канта


Сдавался/использовался	1. Высшая Школа Экономики,ноябpь 1995г., пpеп. Добpохотов А.Л. 2. МГИЭТ ТУ, кафедра философии, преп. - Черненко, июнь 95 3. КГПУ им К.Э. Циолковского, каф. философии, 1996
	Загрузить архив:
	Файл: kant1.zip (20kb [zip], Скачиваний: 127) скачать

2ГОСУДАРСТВЕННАЯ ФИНАНСОВАЯ АКАДЕМИЯ ПРИ ПРАВИТЕЛЬСТВЕ

2РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ

кафедрафилософии

2Р Е Ф Е Р А Т

Студента гр.М11 иМЭО:

Научный руководитель:

2М О С К В А 1 9 9 4 г.

- 2 -

2ВВЕДЕНИЕ.

На вопрос: "Что дает человеку наука?" - многиесклонные

будут ответить: "Она вооружает людей знаниями,новыми

средствами практического господства над миром и тем самым уве-

личивает их уверенность в собственных силах". Это утверждение

выглядит бесспорным, но, как всякая азбучная истина, оно выра-

жает суть дела огрубленно и потому неадекватно.

Воздействие науки начеловека двойственно.Преждечем

предложить ему действительные знания, она разрушает массу фик-

тивных представлений,долгое время казавшихсядействительным

знанием. Преждечемвызвать кжизни новые средства практи-

ческого господства над миром,она безжалостнодискредитирует

инструменты фиктивноговоздействия на реальность,надежность

которых до поры до времени ни у кого не вызывало сомнения. На-

ука разрушает ложную и наивную уверенность,часто не будучи в

состоянии сразу предложить новую,столь же прочную,широкую,

субъективно удовлетворяющую.Иименно сустановления этого

факта должно,на мой взгляд,начинаться обсуждение вопроса о

взаимоотношении науки и нравственности.

2ГЛАВА I.

Почти все исследователи древности с удивлением отмечали,

что втак называемые "донаучные"эпохичеловек вовсене

чувствовал себя окруженным непознанным,проблематичным миром.

Напротив, чем дальше заходим мы в вглубь истории, тем решитель-

нее заявляет о себе 1мнимые всезнание. 0Такие разные по методу и

исходным установкам исследователи первобытного общества,как

Шуртц, Тейлор и Леви-Брюль,единодушно признают поразительное

"эпистемологическое самомнение" древних народов.

Туземец "знает все":нет такого вопроса,который бы по-

верг его в сомнение или поставить в тупик. Окружающий мир мо-

жет казаться ему враждебным,коварным,исполненным злого

умысла, но он вовсе не существует для неговкачестве 1неиз-

1вестного. 0Туземец часто боится того, что в действительности не

заслуживает страха (и в этом смысле его реакция на мир ирраци-

ональна), однако ему неизвестен страх перед непознанным.

- 3 -

Вера в то, что мир,а также личная судьбакаждогоуже

познаны инадо только найти способ заполучить это всезнание,

составляет существеннейший аспект 1суеверия 0(оккультногомиро-

воззрения). Всистематическойформе вера в наличие готового

универсального знания входит в качестве обязательногокомпо-

нента и в любое развитое религиозное мировосприятия.

Нарождающаяся наука вырастает вовсе не в атмосфереостро

переживаемого незнания.Напротив,она повсюдувторгается в

царство ужесложившихся уверенностей,утешительных види-

мостей, искусственно сглаженных противоречий.

Наука приносит не знания вообще,а логически иэмпери-

чески удостоверенное знание, в каждый данный момент охватываю-

щее достаточно узкий круг явлений.Объем объяснений,которые

она доставляет,простоне соизмерим с объемом псевдообъясне-

ний, которые она отбрасывает. И это ситуация не только возник-

новения науки,нои каждогонового значительного открытия.

Прочное научное достижение можно сравнить с небольшим по раз-

меру добротным зданием, окруженным руинами "спекулятивного го-

рода", обломками разного рода "времянок мыслей" (наивнойуве-

ренности и ложных упований),в которых люди могли чувствовать

себя вполне уютно.

Зависимость между научным знанием и мнимым всезнанием хо-

рошо передается концепцией,рассматривающей всякоефундамен-

тальное теоретическоеположение как род 1запрета0,наложенного

на известные практические ожидания (как установление новой об-

ласти неразрешимых задач).Основные законы наук - как естест-

венных, так и социальных - почти всегда могут быть переведены

в форму негативных норм,указывающих, 1что нельзя сделать и на

1что нельзя уповать. 0Классическая механика наложила вето на ши-

рокую область практических мечтаний (например, на надежду соз-

дать вечный двигатель). Химия заставила расстаться с радужными

ожиданиями в отношении алхимических опытов. Научная теория об-

щества наложила запрет на утопические проекты молниеносной пе-

рестройки существующей социальной организации.

Развитие науки есть в этом смысле процесс отрезвления че-

ловеческого ума,открытиевсе новых свидетельств объективной

неподатливости бытия,все новых областей невозможного на дан-

ном уровне развития знания и практики.

Соотношение между тем, что дает наука, и тем, что она от-

- 4 -

нимает, можно наглядно представить с помощью следующей притчи.

Представим себе,что некий человек (пусть это будетку-

пец) является обладателем 1000 монет, которые он считает золо-

тыми. Однажды в дом к купцуприходитстранник -"сказочный

гость", искушенный и щедрый.Странник умеет, во-первых, отли-

чать подлинные золотыемонетыот поддельныхи,во-вторых,

искусственно изготовлять золото.

Осмотрев богатого купца,странник сообщает ему,чтоиз

1000 монет,которые тот считает золотыми,настоящих золотых

только пять,а все остальные фальшивые.Будучи человекомне

только искушенным,но и щедрым,странник изготовляет и дарит

купцу еще пять подлинных золотых монет (делать золото быстрее

он не умеет).

Увеличилось ли реальное богатство купца?Несомненно. Оно

возросло вдвое.Преждекупец обладал только пятью подлинными

золотыми монетами,а теперь имеет десять. Но несомненно и то,

что преждекупец ощущал, сознавал себя в 100 раз более бога-

тым. В известном смысле странник,который облагодетельствовал

купца дважды(один раз, когда открыл ему,что его богатство

фальшивое, другой раз - когда увеличил действительное состоя-

ние купцана 5 золотых монет),одновременно и обездолил его.

Фиктивное богатство купца было для него самого совершенно ре-

альным. Оно давало ему сознание своей силы и могущества, поз-

воляло идти на рискованные предприятия,быть стойким всвоих

притязаниях и т.д.Тем самым, при всей своей фиктивности, оно

могло быть источником вполне реальных жизненных успехов.

Купец имеетвсе основания предъявить страннику иск: "Я

верил, что у меня 1000 монет, ты отнял эту веру; возьми обрат-

но свойподарок иверниуверенность, которая помогала мне

жить!" На это странник вынужден будет ответить: "Я не знаю как

это сделать. Я еще не умею изготовлять золото так быстро, что-

бы полностью возместить твои фальшивые монеты подлинными, и я

не умеюпревращать разоблаченную иллюзию в иллюзию, которая

еще не разоблачена".

Объем разрушенных иллюзий всегда на много превышает объем

тех достоверностей и реальных возможностей, которыенаукав

данный моментдоставляет.Мало того, разрушительная работа,

которую наука производит по отношениюкуже существовавшему

донаучному знанию,обычно оказывается тем большей, чем значи-

- 5 -

тельнее ее созидательный конструктивныйвкладв человеческие

представления о мире. Чтобы конкретнее понять эту зависимость,

важно учесть, что нет никакого предустановленного соответствия

между проблемами,заботами,чаяниями, стоящимина переднем

плане обыденного сознания (являющимися для людей первоочеред-

ными), и теми проблемами, которые раньше всего решаются наукой

(становятся первоочередными по имманентной логики развития на-

учного знания).Испокон веков первейшей потребностью человека

была легко добываемая пища. Отсюда вечное чаяние дешевого (да-

рового) хлеба,которомусоответствовали религиозные обетова-

ния, выраженные в легенде о "манне небесной",о "многих тыся-

чах накормленныхпятью хлебами" и т.д.Однако от возможности

радикального научноговмешательствав производствопищевых

продуктов, которое повело бы к резкому их удешевлению, общест-

во еще и сегодня стоит далеко.Практическая история науки на-

чинается не с вопроса о хлебе, а с вопроса о механизмах и дви-

гателях - с обоснования технической цивилизации.

Возможно, люди пожертвовали бы бесчисленными завоеваниями

в этой цивилизации,если бы взамен им предложили "тричуда":

препарат, излечивающий от всех болезней; предприятие, синтези-

рующее пищевые продукты изнеорганическихвеществ; иметод

обучения, гарантирующий полное развитие всех задатков ребенка.

Но именно эти ближайшие для самогочеловекачаяния являются

для науки наиболее отдаленными и трудноосуществимыми.

Научное исследование непременно даетответы нажизнен-

но-практические вопросы,однакодо поры до времени не на те,

которые связаны с первичными потребностями индивидуального су-

ществования ис фиктивного обеспечения которых начинала дона-

учная техника "воздействия на реальность" (заклинание, молитва

и т.д.).

Но существует сфера,в которой "рассогласование"между

наукой иобыденным сознанием является еще более значительным

(строго говоря,абсолютным). Это сфера индивидуальных жизнен-

ных решений и выборов. Из поколения в поколение миллионы людей

в неповторимо-личном контексте повседневногоопытазадаются

вопросом следующего типа: "Умру ли я от этой болезни или выжи-

ву?", "Стоит ли мне жениться на этой женщине?","Следует ли в

данном случаевозбуждать уголовное дело?" и т.д.На подобные

вопросы (а в определенные моменты жизни они целикомзанимают

- 6 -

человека и часто доводятся им до философски значимых альтерна-

тив) научное исследование никогда не сможет дать ответа. И не

из-за неповторимого содержания,которое предполагается каждым

из них.Для науки неприемлема сама всеобщая формаэтихвоп-

росов, восходящаяк оккультному и религиозному мировоззрению,

а именно:"Какова моя судьба?" и "Стоит лимне наэторе-

шаться?"

В первом случае невольнопредполагается,что жизненный

путь человекаможетбыть чем-то независимым от его свободных

решений. Во втором выражается надежда нато,что результаты

еще непринятого решения (возможно,оно и не будет принято)

уже можно знать - "иметь перед глазами" - в качествечего-то

совершившегося. Отвечать на вопросы,неявно включающие в себя

это предположение и эту надежду, наука не имеет права. Потреб-

ность впрорицании, заудовлетворением которой люди испокон

веков обращались к гадалкам, предсказателям, астрологам и тол-

кователям снов, наука не просто не может, но категорически от-

казывается удовлетворить.Всякую попытку проведения она обли-

чает как шарлатанство,и место этого фиктивного знания, помо-

гавшего человекубежатьот собственнойсвободы,оставляет

пустым.

Тем самым наука,как это ни парадоксально,делает жизнь

трудной именно для 1благоразумного, расчетливо-осмотрительного

1человека, 0ибо ставит его перед лицом неопределенности конкрет-

ных ситуацийи требует,чтобы он принимал решение свободно,

автономно, не дожидаясь ни земной, ни потустронней подсказки.

Итак, науканесет человеку не только новые знания и воз-

можности, но и впервые родившееся 1осознанное незнание - 0пони-

мание того,что существуетобъективноневозможные события,

практически неразрешимые задачи,неопределенные жизненные си-

туации.

Это вовсе не означает,однако, что осознанноенезнание

сразу становится массовым достоянием.

Обыденное сознаниеуходит своимикорнямив донаучный

опыт; егообщая структурасложилась в эпохи,когда человек

чувствовал себя "паствой",существом,находящимся под опекой

потусторонней силы,для которой не существует ни неразрешимых

задач, ни непредвидимых событий.Изсознания подопечности,

соответствовавшего определенным социально-историческим услови-

- 7 -

ям, выросла привычка по всякому поводу запрашивать ответ, ко-

торый непременно имел бы форму наставления, провозвестия, пре-

достережения (словом,форму готового, как бы через откровение

полученного знания).

Эта привычка переживает саму веру в сверхъестественноеи

продолжает существовать в головах людей,которые уже не могут

серьезно относится ни к персонажам религиозных мифологий, ни к

чудотворцам, гадалкам,предсказателям. Запрос на прорицания и

чудеса предъявляется теперь самой науке. От нее ждут в принци-

пе (потипу знания)того же,чего прежде ждали от мистики,

астрологии и черной магии,то есть свидетельств"возможности

невероятного", утешительных провозвестий,рекомендаций, кото-

рые избавляли бы от опасностей личного выбора ит.д.Перенос

на научное исследование гносеологических ожиданий, развившихся

внутри оккультногоирелигиозного мировоззрения,образует

основу идеологии1сциентизма 0(веры в науку как в человеческого

пастыря).

Стихийно складывающиеся сциентистские установки массового

сознания находят поддержкувмаксималистскихконцепциях,

выдвигаемых философией науки,а иногда и самими учеными,- в

теоретическом сциентизме.

Зародившийся внедрах просветительской идеологии и полу-

чивший развитие в позитивизме Конта,Гексли, Лестера Ф. Уорда

и некоторыхсовременных западных философов теоретический сци-

ентизм признает науку решающей силой прогресса,новым демиур-

гом, орудиямикоторого постепенно делаются социальная органи-

зация и составляющие ее индивиды. Предполагается, что сообра-

жения каждого человека к пониманию того, что вопросами, по ко-

торым еще нет теоретической инструкции,вообще не следует за-

даваться: всякуюпроблему,не подлежащую компетенции науки,

люди должны считать "псевдопроблемой". Лишь после того как они

расправятся с неустранимой субъективностью своих личных забот,

тревог и ожиданий,будет достигнутосостояние эпистемологи-

ческой святости и блаженства,когда на всякий вопрос найдется

готовый научный ответ и всякое дело станет затеваться на осно-

вании предсказания об его успешности.

Нетрудно заметить, что программа теоретического сциентиз-

ма иожидания сциентизма стихийного,с одной стороны,резко

противоречат друг другу,с одной стороны - находятся в удиви-

- 8 -

тельном созвучии.Оба признают,что наука должна быть пасты-

рем, а люди паствой; оба полагают, что индивидуальная проблема

только тогдапроблема, когда есть надежда удовлетворить ее с

помощью готового знания; оба желают, чтобы решения и выбор че-

ловека непременноопирались на надежные познавательные гаран-

тии.

Ложное единство наука и обыденного сознания в рамках сци-

ентистской идеологии может быть разрушено лишь в томслучае,

если наука откажется от мессианизма, а обыденное сознание при-

мет познавательную ситуацию,с которой на деле сталкивает его

научное исследование.Последнее предполагает готовность чело-

века действовать на свой страх и риск, поступать определенно в

условиях неясности,когда во внешнем мире недостает необходи-

мых целевых ориентиров.

Но откуда может взяться подобная готовность?

Человек обладает способностью "не впадать в поведенческую

неопределенность перед лицом познавательных неопределенностей",

потому что в нем самом,как индивиде,есть своего родаги-

роскоп, оси которого сохраняют свое постоянное направление при

любых изменениях внешнего смыслового контекста жизни.Это 1мо-

1ральное сознание,0устойчивые внутренние убеждения, выкованные

в самых крутых переделках истории. Наука,свободная от сциен-

тистских предрассудков, предполагает наличие в индивиде этого

сознания и, более того, апеллирует к нему.

2ГЛАВА II.

3ВОПРОС О ВЗАИМОЗАВИСИМОСТИ НАУКИ И НРАВСТВЕННОСТИ.

Факт, что наука есть разрушительница фиктивного всезнания

(что научное знание одновременно является безжалостным осозна-

нием границ познавательных достоверностей) и что условием сох-

ранения этой интеллектуальной честности является нравственная

самостоятельность людей, к которым наука обращена, был глубоко

понят в философии Иммануила Канта.Канткак-то назвалсвое

учение "подлинным просвещением".Его суть(вотличие от

"просвещения наивного") он видел в том,чтобы не тольковыр-

вать человекаиз-подвласти традиционных суеверных надежд на

- 9 -

силу теоретического разума,от веры в разрешимостьрассудком

любой проблемы, вырастающей из обстоятельств человеческой жиз-

ни. И прежде всего Кант требовал,чтобы "теоретический разум"

(разум, какимон реализуется в науке) сам не давал повода для

этих надежд и этой веры.

Кантовское учение о границах теоретического разума (в от-

личие от скептического агностицизма Д.Юма) было направленоне

против исследовательскойдерзости ученого,а против его нео-

боснованных претензий на пророчества и руководство личными ре-

шениями людей.Вопросо границах достоверного знания был для

Канта не только методологической,нои этическойпроблемой

(проблемой "дисциплины разума",которая удерживала бы науку и

ученых от сциентистского самомнения). "Чтотемперамент,а

также талант...-писал Кант в "Критике чистого разума",- нуж-

даются в некоторых отношениях в дисциплине, с этим всякий лег-

ко согласится. Но мысль , что разум, который, собственно, обя-

зан предписывать свою дисциплину,может,конечно показаться

странной; и в самом деле он до сих пор избегал такого унижения

именно потому, что, видя торжественность и серьезную осанку, с

какой он выступает,никто не подозревал, что он легкомысленно

играет порождениямивоображениявместо понятийи словами

вместо вещей". (*)

Типичной формой подобной игры Кант считал попытки"науч-

ного" построенияразного рода всеобщих регулятивов,которые

могли бы направлять человека в его коренных жизненных выборах.

Разрабатывая даннуютему,Кант выступил против основной для

его времени формы сциентизма - против научных обоснований идеи

существования богаи идеи бессмертия души (занятия,которому

предавались не одни только теологи)."Критика чистого разума"

обнаруживала, что эти обоснования не отвечают требованиям тео-

ретической доказательности, что, будучи развернуты честно, они

приводят квысшим проявлениям неопределенности - антиномиям,

метафизическим альтернативам.

Несколько лет спустя Кант в работе "Критика практического

разума" показал, что развитая личность нуждается только в зна-

________________________________________

(*) Кант и. Соч.В 6 т. Т.3. С.598.

- 10 -

нии, ане в опеке знания,ибо относительно "цели" и "смысла"

она уже обладает внутренним ориентиром - 1"моральном закономв

1нас".

Обосновывая нравственную самостоятельность человека, Кант

решительно отметаетвульгарныйпостулат онепременной "це-

лесообразности" ("практичности") человеческогоповедения.В

произведениях самого Канта понятие "практический" имеет особый

смысл, глубоко отличный от того, который обычно вкладывается в

слова "практика" и "практицизм". Под "практическим действием"

Кант подразумевает не производящую деятельность, всегда имею-

щуюввиду некоторыйцелесообразный результат, а просто

1поступок, 0то есть любое событие,вытекающее изчеловеческого

решения иумысла. Этотакоепроявление человеческой актив-

ности, которое вовсе не обязано имеетнекоторое"положитель-

ное", предметное завершение (скажем, возведение здания, полу-

чение новой формулы,написание книгии т.д.)"Практическое

действие" вкантовскомсмысле можетсостоять и в отрицании

практического действия в обычном смысле (например,вотказе

стоить домизвестного назначения или писать книгу известного

содержания). Человек совершает поступок и тогда, когда он ук-

лоняется от какого-либо действия,остается в стороне. Примеры

подобного самоотстраненияподчасвызывают не меньше восхище-

ние, чем образцысамоговдохновенного творчестваисамого

усердного труда. Люди прославляли себя не только произведения-

ми рук и ума,но и стойкостью,с которой они отказывались от

недостойного предприятия,отказывались даже тогда,когда оно

выглядело увлекательным и соблазняло обилием творческих задач.

Многие вещи,любил повторятьКант,способны возбудить

удивление и восхищение,но подлинное 1уважение0вызываетлишь

человек, не изменивший чувству должного,иными словами,тот,

для кого 1существует невозможное: 0ктонеделает того,чего

нельзя делать, и избирает себя для того, чего1 нельзя не делать.

Отказ и личная стойкость могут присутствовать и в практи-

ческом действиивобычном смысле слова.Творческая деятель-

ность сплошь и рядом включает ихвкачестве самоограничения

ради сознательновыбранногопризвания. Однако окончательный

предметный продукт творчества нередко скрывает от нас, что он

был результатом человеческого поступка,личного выбора, кото-

рый означал отказ от чего-то другого, лишение, внутренний зап-

- 11 -

рет; напервый планвэтом продукте выступает игра способ-

ностей, усердие,выносливость и т.д.В фактах отреченияот

действия структурапоступка в его отличии от простого делания

выявления выявляется гораздо нагляднее.

Своеобразие второй"Критики" Канта с самого начала опре-

делялось тем,что "практическое действие"категорическии

бескомпромиссно противопоставлялось в ней благоразумно-практи-

ческому действию(действию, ориентированномунауспех, на

счастье, навыживание, наэмпирическуюцелесообразностьи

т.д.) и иллюстрировалось именнопримерамиуклонения отне-

достойного дела.Соответственно интеллектуальная способность,

на которую опирается "чистое практическое действие", оказалась

глубоко отличнойоттого интеллектуального орудия,которым

пользуется "практик".Если последний полагается на"теорети-

ческий разум"как на средство исчисления целесообразности или

успеха, то субъект "практического действия" исходит из показа-

ний разума, непосредственноусматривающего безусловную невоз-

можность определенных решений и вытекающих из них событий.

Отсюда следовалважный выводо независимости структуры

подлинного человеческого поступка от состояния способности че-

ловека познавать.Человекоставался быверен своему долгу

(своему сознанию безусловной невозможности совершать - или не

совершать - определенные поступки), даже если бы он вообще ни-

чего не мог знать обобъективныхперспективах развертывания

своей жизненнойситуации.

За царством неопределенностей иальтернатив, вкоторое

вводила "Критика чистого разума", открывалось царство ясности

и простоты - самодавлеющий мир 1личного убеждения0. "Критическая

философия" требовала осознанияограниченности человеческого

знания (а оно ограниченно научно достоверным знанием),чтобы

освободить место для чисто моральной ориентации, для доверия к

безусловным нравственным очевидностям.

Сам Кант, однако, формулировал основное содержание своей

философии несколько иначе."Я должен был устранить знание,-

писал он, - чтобы получить место для веры".

На мой взгляд,этот часто упоминаемый афоризм из второго

предисловия к "Критике чистого разума" представляет собой при-

мер лаконичного,нонеадекватного философскогосамоотчета.

Во-первых, Кант на деле не претендовал на "устранение знания".

- 12 -

Во-вторых, он был бы гораздо ближе кобъективномусодержанию

своего собственного учения,еслибы говорил не о вере,а о

нравственном убеждении, о сознании ответственности и необходи-

мости морального решения.

Почему же Кант не сделал этого;случайно ли тообстоя-

тельство, чтов итоговойформулировке сущности "критической

философии", получившей значениесвоеобразногопароля канти-

анства, понятие веры заместило понятие нравственности?

2ГЛАВА III.

3ВЕРА И НРАВСТВЕННОСТЬ.

В учении Канта нет места 1вере, замещающей знание, 0воспол-

няющей егонедостаточность в системе человеческой ориентации,

и в этом смысле Кант является противником фидеизма. Он подвер-

гает критикевсе видыверы,проистекающие изпотребности

уменьшить неопределенность окружающего мира и снятьощущение

негарантированности человеческой жизни. Тем самым Кант - воль-

но или невольно - вступает в конфликт с теологией (как совре-

менной ему,так и будущей), а также с нерелигиозными формами

слепой веры.

Кант был искренним христианином, непримиримо относившимся

к атеизму.И в то же время он без всяких оговорок должен быть

призван однимиз критикови разрушителей религиозного миро-

воззрения. Кант разрушал религию не как противник, а как серь-

езный и искренний приверженец,предъявивший религиозному соз-

нанию непосильные для него нравственные требования, выступив-

ший со страстной защитой такого бога, вера в которого не огра-

ничивала бы свободу человека и не отнимала у него его мораль-

ное достоинство.

Кант обращает пристальное внимание на тот факт, что вера,

как онав огромномбольшинствеслучаев обнаруживала себя в

истории - в суевериях, в религиозных (вероисповедных) движе-

ниях, вслепом повиновении пророкам и вождям,- представляет

собой 1иррационалистический вариант расчетливости.0Внутренняя

убежденность фидеистана проверку всегда оказывается малодуш-

ной верой в откровение (в то, что кто-то и где-то обладает или

обладал разумом,превосходящим действительные возможности ра-

- 13 -

зума). Вера фанатиков,юродивых,авторитаристовбезусловным

образом исключаетсякак"Критикой чистого",так и "Критикой

практического разума":первой- потому,что она (вера)

представляет собой ставку на "сверхразумность" неких избранных

представителей человеческого рода (попытку найти в чужом опыте

то, чтовообще не может быть дано в опыте);второй - потому,

что онаобеспечивает индивидувозможностьбегства отбе-

зусловнного нравственного решения.

Вместе с тем Кант сохраняет категорию "веры" в своем уче-

нии ипытается установитьее новое,собственно философское

понимание, отличное от того,которое она имела в теологии,с

одной стороны,ив исторической психологии - с другой.Кант

писал, что в основе трех основных его сочинений лежат три ко-

ренных вопроса:"Что я могу знать?" ("Критика чистого разума"),

"Что я должен делать?" ("Критика практического разума"), и "На

что ясмею надеяться?" ("Религия в пределах только разума").

Третий из этих вопросов точно очерчиваетпроблемуверы, как

она стояла внутри самой кантовской философии. Кант поступил бы

последовательно, если бы вообще исключил категорию "вера"из

своего учения и поставил на ее место понятие "надежда".

Последняя отличается от веры тем,что она никогда не яв-

ляется внутренним одушевлением,предшествующим действию и оп-

ределяющим выбор. Там, где надежда становится источником прак-

тических решений,онаявляется либо упованием,либо слепой

уверенностью, незаконно поставленной на место сугубовероят-

ностного знания.Надежды простительны, поскольку речь идет об

утешении, но,как побудительные силы поступков,онитребуют

настороженного и критического отношения к себе.

Три коренных вопроса, с помощьюкоторых Кант расчленяет

содержание своейфилософии,имеют обязательную (необратимую)

последовательность. Необходимой предпосылкой сознательной ори-

ентации в мире является, по Канту, не только честная постанов-

ка каждого из этих вопросов,но и сам порядок,в котором они

ставятся. Задаватьсяпроблемой"что я должен делать?" право-

мерно лишь тогда,когда найдешьсколько-нибудьубедительный

ответ на вопрос "что я могу знать?",ибо без понимания границ

достоверного знания нельзя оценить самостоятельное знание дол-

женствования ибезусловногонравственного выбора.Еще более

серьезной ошибкой (своего рода "проступком в ориентации")бу-

- 14 -

дет превращениеответа на вопрос "на что я смею надеяться?" в

условие для решения проблемы "что я должен делать?",то есть

попытка предпослать веру долгу.

Это решающий пункт в кантовском(философском) понимании

веры. Объект веры (будь то бог или,скажем, смысл истории) не

может быть объектом расчета, неким ориентиром, но которому ин-

дивид могбы заранее выверить свои поступки.В практическом

действии человек обязан целиком положиться на присутствующее в

нем самом сознание "морального закона". Вера как 1условие 0инди-

видуального выбора портит чистоту нравственного мотива-на

этом Кантнастаивает категорически;если она имеет право на

существование, то лишь в качестве утешительного умонастроения

человека,1 уже принявшего решение0 на свой страх и риск.

Потребность в подлинной вере возникает,согласно Канту,

не в момент выбора,а после того,как он сделан,когда ста-

вится вопрос - имеет ли шансы на успех (на утверждение в буду-

щем) та максима поведения, которой следовали безусловным обра-

зом, то есть не думая об успехе.

Постулаты религии(вера всуществованиебога и личное

бессмертие) и нужны кантовскому субъекту недлятого, чтобы

стать 1нравственным 0(в этом они могут только повредить),а для

того, чтобы сознавать себя1 нравственного эффективным.

Сам Кант чувствует, однако, что это различение в психоло-

гическом смысле трудновыполнимо.Вера в существование богаи

вера в личное бессмертие, поскольку они неотделимы от ощущения

божественного всемогущества,выходят заграницы, вкоторые

вводит их чистое практическое постулирование. Вместо того что-

бы утешиться верой (пользоваться ею только как надеждой), ин-

дивид невольно превращает ее в обоснование своих решений: на-

чинает чувствовать себя солдатом священной армии,вселенский

успех который гарантирован провидением; превращается в религи-

озного подвижника, слепо полагающего на непременно благоприят-

ный исход борьбы добра со злом и т.д.

Оценка религиозных надежд праведника оказывается уКанта

двусмысленной: трудноустановить,считает ли он эти надежды

обязательными или только простительными для нравственного че-

ловека; видитв них источник моральной стойкости или,наобо-

рот, костыль,на которой люди вынуждены опереться из-за своей

слабости. Этойдвусмысленности очевидным образом противостоит

- 15 -

категоричность, с которой Кант отвергает первичность верыпо

отношению к моральному решению. "Нам все-таки кажется, - писал

он еще в "докритический" период,- что...болеесоответствует

человеческой природеи чистоте нравов основывать ожидание бу-

дущего мира на ощущениях добродетельнойдуши,чем наоборот,

доброе поведение на надеждах о другом мире".В "Критике прак-

тического разума" эта мысль отольетсявлаконичную формулу:

"Религия основывается на морали, а не мораль на религии".

Философия Кантавыявляет удивительныйфакт:расчетли-

во-осмотрительный индивиди индивид.исповедующий богооткро-

венную веру, - это по сути дела, один и тот же субъект. Благо-

разумие превращается в суеверие всюду,где оно испытывает не-

достаточность знания.Именнов этих условиях обнажается

неспособность расчетливо-осмотрительного человека вынести

собственную свободу,то малодушие исамоуничижение,которое

издревле составлялоестественнуюпочву всякой "богослужебной

религии".

Суть кантовскойфилософии религии можно передать следую-

щей краткой формулой:богу угодна нравственнаясамостоятель-

ность людей,итолько она одна,ему претит любое проявление

малодушия, униженности и льстивости; соответственноподлинно

верует лишь тот,кто не имеет страха перед богом,никогда не

роняет перед ним свое достоинство и не перекладывает нанего

свои моральные решения.

Желал того Кант или не желал,но эта идея разъедаласу-

ществующую религию, подобно кислоте. Она ставила верующего че-

ловека перед критическим вопросом,которыйслабо мерцалво

многих ересях:к тому же собственно я обращаюсь,когда стра-

шусь, колеблюсь, ищу указаний, вымаливаю, заискиваю, торгуюсь?

К кому обращались и обращаются миллионы людей,мольба которых

есть вопль бессилия?

Если богу угодны духовная слабость, малодушие и унижен-

ность (именно те состояния,в которых обычно пребываютлюди,

полагающие, чтоони общаются с ним),то не угодно ли все это

"князю тьмы"? А раз так, то (вопрос, некогда брошенный Лютером

по адресукатолической церкви) не градом ли дьявола являются

храмы, в которых всякий пребывает в страхе,стыде и беспомощ-

ном заискивании?

Сам Кант не формулировал альтернативу с такойрезкостью.

- 16 -

Однако ондостаточно определенно говорил о том,что все из-

вестные формы религии (в том числеихристианство) являлись

идолослужением втой мере в какой они допускали человеческую

униженность и льстивость,индульгентное понимание божьейми-

лости и утешительную ложь, веру в чудеса и богослужебные жерт-

вы.

Кант столкнулрелигию и теологию с глубочайшими внутрен-

ними противоречиями религиозного сознания. Тем самым он поста-

вил не только религию и теологию,но и самого себя, как рели-

гиозного мыслителя,перед неразрешимыми трудностями. Основной

вопрос, смущавший религиозную совесть Канта, состоял в следую-

щем: не является ли вера в бога соблазномнапути кполной

нравственной самостоятельности человека?

Ведь как существо всесильное бог не может не искушать ве-

рующих к исканию его милостей.

Как существо всезнающее бог не может не искушать верующих

к исканию его милостей.

Как существовсезнающее богсовращаетк мольбам о

подсказке ируководстве там,где человек обязан принять сво-

бодное решение перед лицом неопределенности.

Как перманентныйтворец мираон оставляет верующим на-

дежду на чудесное изменение любых обстоятельств.

Высшим проявлениемнравственной силычеловека является

стоическое мужество в ситуации, безвыходность которой он осоз-

нал ("борьба без надежды на успех").Но для верующего эта по-

зиция оказывается попросту недоступной, ибо он не может не на-

деяться на то,что бог способен допустить и невероятное. Сама

вера исключает для него возможность того ригористического по-

ведения ивнутренней чистотымотива,для которых нет пре-

пятствий у неверующего.

Как отмечалось выше,философски понятная вера, по Канту,

отличается от вульгарной,богооткровенной веры как надежда от

упования и слепой уверенности. Но бог как бы не изображался он

в различных системах религии и теологии,всегдаимеет такую

власть над будущим,что на него нельзя просто надеяться.Он

обрекает именно на упования,на провиденциалистский оптимизм,

в атмосфере которого подлинная нравственность не может ни раз-

виваться, ни существовать.

Существеннейшей характеристикойморального действия Кант

- 17 -

считал 1бескорыстие.0Но чтобы бескорыстиеродилосьна свет,

где-то в истории должна была иметь место ситуация,для участ-

ников которой всякая корысть,всякая ставка навыгодность и

успешность действиясделала бы насквозь проблематичной и даже

невозможной.

2ЗАКЛЮЧЕНИЕ.

Одно из основных противоречий кантовской философии состо-

яло в том, что в ней достаточно ясно осознавалась генетическая

связь междубескорыстием и девальвацией корысти в критических

ситуациях и в то же времяпредполагалось,что моральмогла

возникнуть из религии и внутри религии (вопрос о происхождении

морали был тождествен для Канта развитие христианства из иу-

даизма).

Но мораль не могла созреть внутри религии именнопотому,

что религия маскирует отчаянность критических ситуаций, ограж-

дает своих приверженцев от столкновений с "ничто",с"миром

без будущего". Застраховывая от отчаяния, она застраховывает и

от кризиса расчетливости.

При всех своих противоречиях моральная концепция Канта в

основных ее разделах более всего созвучна этике стоицизма. На

первый взгляд это может показаться странным. В самом деле, от-

куда бы взяться стоическим настроениемвсамом концеXVIII

столетия, в эпоху ожиданий и надежд,предреволюционного ожив-

ления и веры в торжество разума?

Основные произведенияКанта, в которых изложены его мо-

ральное учение,- "Критика практического разума" и "Религия в

пределах толькоразума"- появились соответственно в 1788 и

1793 гг. между этими временными отметками лежала Великая фран-

цузская революция.

Этическое учение Канта проникнутоощущением трагичности

революции, выступившимспервакак предчувствие,а потом как

горькое сознание о происходящем и совершившимся. В то же время

кантовская философия не только далека от пессимизма, овладев-

шего после якобинского террора и термидора теми, кто был оду-

шевлен надеждамиПросвещения,но ипрямовраждебна этому

- 18 -

пессимизму. Подлинный пафос кантовской этики - пафос стои-

ческой личнойверности просветительским идеалам верности даже

вопреки истории,которая их дискредитировала. Посрамлены были

не самиидеи личнойнезависимости,справедливости и досто-

инства человека, а лишь надежды построить общество, основываю-

щееся на этих идеях.

После поражения революциисохранять верностьпросвети-

тельским идеалам можно было,лишь решительно отвергая утопизм

и наивный прогрессизм,с которым они были слитыв идеологии

XVIII века.Именно этоиопределило отношение Канта к фи-

лософской проповеди Просвещения.Он стремится показать, что

как откровениесамогоразума она неоспорима;ее непреложную

обязательность для всякого разумного существа не можетотме-

нить никакой общественный опыт,никакие"уроки истории".

Вместе с тем Кантрешительновыступает противнатуралисти-

чески-прогрессистского духа просветительской идеологии, против

свойственной ей веры в скорое торжество разума, против изобра-

жения идеальногосостоянияобщества в качестве некой скрытой

"природы людей",которой "суждено" одержать верх наднесоот-

ветствующими ей формами общежития,против изображения обязан-

ностей индивида в качестве его"разумныхпотребностей",мо-

ральных требований - в качестве "подлинных интересов" и т.д.

Вместе с тем кантовская критика прогрессизма с самого на-

чала былаослаблена его провиденциалистским представлением о

том, что человеческое сообщество в бесконечно далеком будущем

(вероятнее всего, уже "за пределами земной истории") достигнет

при содействии творца состояния "морального миропорядка".

Либеральное кантианствовторой половины XIX века,стре-

мившееся ктому, чтобыпридатьэтике Канта "безусловно

светский характер", поставило во главу угла именно то, что бы-

ло наиболее тесно связано с его религиозным образоммышления,

- упованиена царство справедливости в финале истории.Этика

Канта стала называться концепцией "бесконечно удаленного соци-

ального идеала",делающей ставку на временную беспредельность

человеческого бытия. "Научная" и "светская" интерпретация кан-

товского морального учения обернулась,иными словами, научным

и светским перетолкованием постулата о бессмертии души.

Мне кажется,что главным в кантовской философии является

как раз противоположная установка - стремление (пустьнедо

- 19 -

конца осуществленное) различить 1должное 0(безусловно-обязатель-

ное для личности) и 1долженствующее иметь место в будущем 0(осо-

бое измерение сущего).

В этом смысле понимаемое морального действия исключитель-

но какдействия во имя будущего (самоограничение в настоящий

момент ради выгоды в перспективе,несправедливости сегодня во

имя справедливости завтра,попрание личного достоинства в ин-

тересах будущего,где оно будет уважаться) есть, с точки зре-

ния Канта,моральность в границах расчетливости и корысти. Он

искал такую этическую концепцию, которая приводила бы к одному

знаменателю и циничный практицизм,далекий от всякой внутрен-

ней ориентации на идеал, и прогрессистский фанатизм. Эта двуе-

диная критико-полемическаянаправленность объясняет своеобра-

зие кантовскойморальнойдоктрины, связывающейантиистори-

цистскую стоическуюпреданностьбезусловному и пафос беско-

рыстия, идею верности нравственному закону и идею духовной ав-

тономии личности.

2СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ.

1. Кант И. Соч.В 6 т. Т.3.С.598.

2. Маркс К., Энгельс Ф., Из ранных произведений.

М., 1956 г. С.302.