Армения. Армяне. Армянство

Примечание	Книга посвящена исследованию одного из самых запутанных и скандальных вопросов истории человечества, которым с начала XIX и всего XX века является «армянский вопрос»
	Загрузить архив:
	Файл: ref-21552.zip (126kb [zip], Скачиваний: 239) скачать

АРМЕНИЯ, АРМЯНЕ, АРМЯНСТВО

Эпиграф

«… Корыстолюбие, интриги, клятвопреступления, продажность, низкопоклонство кажутся главными национальными особенностями этого племени …, ибо у горожанина – армянина нет родины, которой он гордился бы, а только горькое сознание, что его народ уже 1300 лет – раб и всеми ненавидимый паразит».

Из справки прокурора Эчмиадзинского Синода армяно-григорианской церкви А. Френкеля, представленной им в 1907 году императору Российской Империи, в качестве прокурора он работал с 1892 года.

ВВЕДЕНИЕ

В 1988 году весь мир был взбудоражен конфликтом вокруг Нагорно-Карабахской Автономной области Азербайджанской ССР, который через два года перерос в неприкрытую агрессию Армении против Азербайджана. И вот уже четырнадцатый год продолжается эта необъявленная война.

Используя активную идеологическую поддержку и военную помощь Москвы, а также информационную блокаду Азербайджана правительством Советского Союза, наши соседи начали претворять в жизнь свою давнюю мечту о создании «Великой Армении». Все средства массовой информации бывшего СССР и каналы центрального телевидения включились в поддержку «борьбы карабахских армян за независимость». Результатом такой политики стало расширение военных действий на территории Азербайджана и оккупация армянскими вооруженными формированиями отдельных населенных пунктов нашей республики. Деревни, в которых проживали испокон веков азербайджанцы, сжигались, их жители подвергались зверским пытками, бесчеловечным издевательствам и уничтожению. 26 февраля 1993 года силами 366-го полка Российской армии, дислоцированного в Степанакерте, и армянских вооруженных формирований за одну ночь был стерт с лица земли город Ходжалы, безоружное население которого, включая детей, стариков и женщин, было безжалостно истреблено. В течение двух лет Армения, всесторонне поддерживаемая союзными российскими войсками, захватила Нагорный Карабах и 20 % территории Азербайджана. Это вылилось в разрушение и разграбление шести прилегающих к НКАО районов Азербайджана, более одного миллиона жителей которых стали беженцами на родной земле.

Хотя руководство Российской Федерации постоянно цинично утверждают, что не имеет отношения к оккупации армянскими вооруженными силами территории суверенной Азербайджанской Республики, однако факты вещь упрямая и они говорят об обратном.

Во-первых, в самой разгар боевых действий Россия заключила военный союз с Армянской Республикой;

Во-вторых, в 1993 году в России официально зарегистрировано общество «Ветеранов Карабахской Войны». Так, если россияне не участвовали в военных действиях на армянской стороне, так зачем ей создавать это общество ветеранов войны?

В-третьих, где это видано, что одна из воюющих сторон являлась-бы сопредседателем урегулирования конфликта!

Чтобы добиться справедливого решения Карабахс­кого конфликта, прежде всего необходимо рассказать всему миру историческую правду, раскрыть истинные причины возникновения этого конфликта и научно обосновать неправомерность территориальных притязаний армян, кото­рые вот уже около пятнадцати лет ведут по всему миру оголтелую широкомасштабную идеологическую пропа­ганду, используя в своих корыстных целях печатные средст­ва массовой информации, радио, телевидение, с целью оправдать свои притязания на исконно исторические земли азербайджанского народа.

К сожалению, до настоящего времени нашими учеными не подготовлено ни одного значительного труда, полностью охватывающего все стороны, исторические кор­ни и предысторию возникновения и развития «армянского вопроса», составляющей которого является конфликт вокруг Нагорного Карабаха.

Обладая определенным опытом и навыками научного исследования, автор решился внести свой вклад в научно – обоснованное изобличение армянских идеологов и их приспешников.

Работа над книгой «Армения. Армяне. Армянство» ведется, начиная с 1992 года. В ходе исследования переработано более трех тысяч исторических документов, книг, статей и только те из них были использованы, которые соответствовали научной истине и тематике изучаемой проблемы. Глубина поиска дошла до истоков первоначального формирования армян как отдельного этноса. В книге освещены вопросы, касающиеся понятий «Армения», «Армяне», «Армянство».

В 2001-2002 годах главы этой книги были опубликованы в 30 номерах республиканской общественно-политической газеты «Вышка» под одноименным названием «Армения. Армяне. Армянство».

Эпиграфом книги мы сделали цитату из справки прокурора Эчмиадзинского Синода армяно-григорианской церкви российского немца А. Френкеля, представ­ленной им в 1907 году императору Российской Империи, в которой имеются и другие суждения, показывающие истинное лицо армян.

«…Учитывая будущее выгоды от избрания в като­ликосы квази - правительственного кандидата, упускали из виду, что имеют дело с лукавыми азиатами, испорченными рабством и которых только поверхностно коснулась цивилизация, не говоря уже о том, что нельзя было ожидать никаких реальных выгод от армян, презираемых и ненавидимых всем христианским и мусульманским Вос­током.

…Доказали полную несостоятельность этого народа в деле восприятия истинных начал высшей цивилизации, так как на протяжении нескольких тысячелетий история не за­писала ни одного имени в рядах светил науки и искусств. …»

Неоценимую помощь в сборе исторических доку­ментов и материалов, без которых не было бы возможности завершить этот труд, оказала Фатма ханум Юсифзаде – юрист по профессии, патриот своей родины, борец за ее независимость, высокообразованный человек, посвятившей свою жизнь разоблачению лжи армянских идеологов.

ГЛАВА I. АРМЕНИЯ

Прежде всего постараемся внести ясность в вопрос, что же такое "Армения". Во-первых, "армина" это древне­персидс­кое, т.е. тюркское слово, и означает оно высокогорье. Кроме того, как пишет известный английский публицист Эрих Файгл в книге "Правда о терроре", "...армяне потеряли национальный суверенитет, который, впрочем, существовал в течение всего нескольких десятилетий, две тысячи лет тому назад. Их последние полунезависимые княжества, такие как Ани, были раздавлены византийцами (1045 г.) или завоеваны мамлюками (Киликия в 1375 г.). Даже в эпоху, когда османы (турки) только приступили к завоеванию Анатолии, не существовало ни одной провинции, где бы они располагали этническим большинством или даже тенью независимости. Тем, что они выжили как лингвистическая и религиозная общность, армяне были обязаны лишь религиозной и национальной терпимости османов".

И армянский ученый Патканов утверждал, что "Армения" всего лишь географическое понятие, а не страна.

Об Армении впервые заговорил американский миссионер Эли Смит, прибывший в Анатолию в 1830 — 1831 гг. В своих "Путевых записках" он писал, что Туркоманию (страну туркманов) на географических картах и в книгах надо заменить на Армению, с тем чтобы "в дальнейшем Европа пользовалась названием Армения вместо Туркомания."Необходимо отметить, что на изданной в тот период в Берлине географической карте Генриха Киперта (1818 — 1899 гг.) нет названия "Армения". Но с возникновением "армянского вопроса" в книгах и на картах, а также в изданном в Лейпциге в 1880 году "Большом атласе" "Армения" стала упоминаться. В связи с этим одна из немецких газет от 16 ноября 1890 года писала: "Название "Армения" не имеет никакого значения в историческом и географическом отношении. Она настолько распространена, что мусье Киперт будет затрудняться определить ее границы".

Если верить историкам (армянским), то армяне — древний и очень культурный народ. Так почему же их так мало? Как мы уже отмечали выше (для наглядности повторим — автор), армянский народ сформировался из остатков разгромленных соседями халдеев, арамеев, мушков, анаидов и аккадцев в ХVI — ХI вв. до нашей эры. Как выяснилось, большинство их соседей были тюркскими народами, и всякий раз, когда армяне начинали создавать даже зачатки своей государственности, их громили тюркские соседи, уводя в рабство, а те, кто спасался, скитались по огромным пространствам Междуречья Тигра и Евфрата, а также по горам нынешней Малой Азии. Скитались они и по Балканам и по Западной Европе, Индии и по Кавказу. В те далекие времена, т. е. за две тысячи лет до нашей эры, они дважды создавали свою государственность (см. книгу английского публициста Эриха Фаигла "Правда о терроре" и статью в газете "Вышка" от 13, 20, 27 апреля и 25 мая 2001 года "Историческая родина армян, или Троянский конь в армянском исполнении"). "Их последние полунезависимые княжества, такие как Ани, были разгромлены византийцами (1045 г.) или завоеваны мамлюками (Киликия в 1375 г.), которые состояли в основном из тюркских народов. Уцелевших армян продавали в рабство. Даже в эту эпоху, когда османы только приступили к завоеванию Анатолии, не существовало ни одной провинции, где бы они располагали этническим большинством или даже тенью независимости. Тем, что они выжили как лингвистическая и религиозная общность, армяне были обязаны лишь религиозной и национальной терпимости османов". Пребывание в рабстве основной части армян являлось одной из главных причин отсутствия прироста населения у армян.

Однако причина не только в этом. Величко в книге "Кавказ", 1904 г., стр. 66 — 67, пишет, что... "Были у армян и невольные, насильственные скрещения с другими народами. И персидские полчища, и азербайджанцы, и турки, и грузины, и горцы, очевидно, не церемонились с женщинами народа, давно утратившего государственность и связанные с нею способы гордой, мужественной самозащиты".

Действительно, разделенные между собой большими расстояниями отдельные группы постоянно скитавшихся армян, несомненно, не могли никак защищать своих женщин от домогательств темпераментных, агрессивных и сильных мужчин соседствующих с ними тюркских народов. Здесь возникает интересный и резонный вопрос. Почему соседние народы не терпели крупных объединений армян и не давали возможности им создавать свои государственные или даже полугосударственные объединения? Дело в том, что природа армян такова, что когда они чувствуют у себя силу и их становится больше, то у них появляется чувство превосходства над всеми их окружающими предста­вителями других народов, а также агрессивность и потребность издеваться, истязать и убивать их. Этому учит их григорианская вера. Так, армянская церковь присвоила армянским террористам, подорвавшимся вместе с безвинными жертвами во время теракта в Лиссабоне (Португалия) в 1983 году, статус "вечных мучеников".

Проповедником убийства и террора был католикос армян Иосиф еще в V веке. Эта пропагандистская деятельность армянской церкви сделала армян генетическими террористами и убийцами. Вот почему их никогда никто из соседей не переносил.

Тысячелетнее пребывание в положении рабов и скитальцев породило у армян глубокую ненависть не только к тюркским, но и другим народам.

Однако вернемся к причинам, породившим их малочис­ленность, — "...невольным, насильственным скрещениям с другими народами..." Одной из существенных причин этого является утверждение одного из основоположников научного коммунизма Ф. Энгельса в труде "Происхождение семьи, частной собственности и государства", 1979 г., Политиздат, Москва, Избран. произведения К. Маркса, Ф. Энгельса, том 3, стр. 366 о том, что "...армянки являются первыми проститутками мира".

В книге "Организм женщины", выпущенной в свет в Санкт-Петербурге в 1836 году в главе "Гостеприимная проституция" отмечается, что ..."у древних армян, как и у некоторых северных, индийских и африканских народов, существовал такой обычай, когда гость должен был переспать с женой, дочерью или хотя бы со служанкой, отказ воспринимался как оскорбление хозяина". Видимо, этот древний обычай пришелся по нраву армянам, и они практикуют его и по сей день.

В 1988 году подполковник Ракитин говорил, что в Ереване предлагали им не только деньги, наркотики, но и женщин ("Ветеран", приложение к газете "Труд" № 41, 1988 г.). Это постоянное скрещивание приводит к непрерывному обновлению армянской нации, но зачастую в новоиспеченных армянах преобладают не армянские гены, и эти люди в конце концов ассимилируются с другими нациями. Кроме того, армяне и армянки больше других охотно женятся или выходят замуж за представителей иных народов.

То, что автор "Обозрения российских владений за Кавказом" (СПб, 1836, стр. 197 — 199) называет "бесхарактерностью армян", точнее назвать умением по внешности ассимилироваться, воспринимать чужие имена, одежды и обычаи. В Грузии много армян приняли фамилии с окончанием на "швили", в мусульманских провинциях появились Юсуф-беки, Ибрагим-ханы и тому подобные прикрытые армяне, в России появились не только имена с армянским корнем и русским окончанием, но даже Красильниковы, Сапожниковы, Лисицины, Сергеевы, Поповы, Ивановы... Ассимиляция, как впоследствии оказалось, была весьма поверхностной и временной. Армянство держало за пазухой камень обособления, и этот камень рос, сперва незаметно, а во вторую половину ХIХ века — с наглядной, головокружительной быстротою...

Все это говорит о том, что армяне во все времена своей истории ассимилировались с другими народами, иногда временно, а в основном навсегда. Очень много армян перешли в греки, французы, русские, грузины, арабы, турки и т. п.

В начале 60-х годов двадцатого века более 300 тыс. армян влились в грузинскую нацию, поменяв в паспортах свои фамилии, имена и национальность на грузинские.

В турецкой газете Son Нavadis ("Последние известия") от 3 марта 1997 года на 6-й странице в статье под заголовком "Пусть армяне просят прощения у турок" ее автор, американец армянского происхождения Эдвард Татчы пишет: "Не турки должны просить извинения у армян, а армяне у турок”. Кстати, эти слова были сказаны им в Нью-Йорке на конференции, посвященной турецко-армянским отношениям, организованной Турецко-американской женской ассоциацией.

"Армянские историки — историки мести, то, что они не договаривают, я вам скажу. Мне хотят заткнуть рот, но я сказал, что мой отец и моя мать были османскими армянами. Отец мой сдал в виде дара в Национальную библиотеку Анкары большую коллекцию нот турецких песен, музыки, т. е. все то, что написано турецкими армянами на турецком языке, а также большую коллекцию колье, бус, браслетов, изготовленных из драгоценных металлов с гравировкой турецкого полумесяца.

Армянская церковь на протяжении последних лет не учит ничему, кроме ненависти (к туркам). Если в душе турка имеется любовь, то в душе армянской молодежи только ненависть.

Геноцид для армян — это как медаль, как почетное звание, чем они гордятся. Я непосредственно из уст своей матери-армянки слышал, что никогда не было никакого геноцида. Авторами геноцида являются члены комитета партии "Дашнакцутюн". Это они все сделали для того, чтобы во время первой мировой войны совместно с русской армией с тыла армяне наносили удары в спину по турецкой армии. Не турки у армян, а армяне у турок должны просить прощения, потому что они являются предателями".

Вот так... "Строго говоря, интеллигентные армяне давным-давно осознают, что репутация у их племенного имени — нелестная..., что в течение веков они стяжали себе плохую репутацию, от которой хотели бы избавиться всеми средствами, включая и безвозвратное бегство из армянства" ("Кавказ", Величко, 1904 г.).

В те далекие и недалекие времена, как только их количество возрастало и они начинали причинять неудобства соседям, те нападали на них, тех, кто сопротивлялся — уничтожали, оставшихся в живых угоняли в рабство, а затаившиеся разбредались по огромным пространствам.

Вот почему этот народ так долго — две тысячи лет — не мог собраться вместе и создать свою государственность. Это постоянное скитание по просторам Малой Азии, Балкан, Европы, Кавказа, Индии вошло в привычку. Постоянный скитальческий образ жизни не дал возможности армянам создать свою собственную самобытную культуру. А ту "культуру", если ее можно назвать таковой, которая у них сейчас имеется, они позаимствовали, вернее стяжали, у народов, среди которых они постоянно скитались. У христианских народов Ближнего Востока и Кавказа присвоили себе историю, письменность, памятники архитектуры, археологические памятники истории, исторические рукописи, архивные материалы, а также атрибуты исторической культуры тюркских и мусульманских народов. Очень много они позаимствовали, точнее стяжали, у азербайджанцев — музыку, песни, танцы, музыкальные инструменты, имена, фамилии, свадебные обряды, обычаи и церемонии, кухню, проведение торжеств. Естественно, армяне создали и свои собственные обычаи и ритуалы, среди которых особо выделяется церемония похорон, которая скрупулезно описана в российской газете "День" от 5 августа 1992 года. "Офицеры 7-й гвардейской армии России, дислоцированной в Армении, готовые отвечать перед любым трибуналом, писали: "...В России армяне распространяют мифы о себе как о древнем и цивилизованном народе, рассказывая о зверствах азербайджанцев. Однако армяне творят свои собственные подлости и зверства. В последнее время у них, считающих себя христианами, вошло в моду человеческое жертвоприношение на могилах погибших в карабахской войне. Делается это при стечении односельчан, женщин, детей. Связанному пленному на могиле погибшего выковыривают глаза, вырезают язык, гениталии, а затем перерезают горло, кровь жертвы течет на могилу погибшего. Собравшиеся громко это одобряют...".

Бесстыдное, наглое присвоение музыки и песен выдаю­щихся азербайджанских композиторов современ­ности продолжается и сейчас. В московских подпольных студиях видеозаписей, контролируемых армянами, тиражируются на аудиокассетах музыка и песни азербайджанских компо­зиторов, которые выдаются за музыкальные произведения Восточной Армении (Азербайджана).

Вызывают несомненный интерес методы фальси­фикации и искажения истории, применяемые армянами. Классическим примером искажения и фальсификации истории в пользу обоснования бредовой идеи народа-скитальца, о создании "Великой Армении от моря до моря" является рассказ, входящий в книгу Джованни Боккаччо, вышедшую в 1353 году под названием "Декамерон". В Московском издании 1992 года на стр. 228 — 231 есть рассказ под весьма длинным названием: "Теодоро любит Виоланту, дочь своего господина, мессира Америго; Виоланта зачала от Теодоро; Теодоро хотят повесить и плетьми гонят на место казни, но тут его узнает отец; Теодоро освобождают, и он женится на Виоланте".

В этом рассказе говорится о том, "что с Востока прибыли галеры генуэзских корсаров, которые, идя вдоль берегов Армении, захватили много мальчиков, полагая, что это турки, кое-кого из них купили, и все оказались пастухами, но был среди них один, по имени Теодор, отличавшийся от всех благородством и красотою черт лица...” И далее на стр. 230: "...Путь осужденного Пьетро, которого плетьми гнали на место казни, лежал, как то заблагорассудилось стражникам, мимо гостиницы, где в то время стояли трое знатных армян, — царь армянский послал их в Рим на предмет переговоров с папой о делах первостепенной важности, сопряженных с предстоявшим крестовым походом..." и далее: "...Услыхав, что мимо них кого-то ведут, армяне выглянули из окна". (Интересный перевод — они стояли у гостиницы и вдруг выглянули в окно — прим. автора).

А не смахивает ли весь рассказ на дешевую армянскую фальсификацию во время работы над переводом? Если есть фантазия, то ее надо обосновать любой ценой. Для этого им нужно подвести доказательства, ведь эта мифическая "Великая Армения от моря до моря" очень велика и охватывает территории Южного Кавказа, Северного Кавказа аж до Ростова-на-Дону и до Воронежа, включающая в себя бывшее Ираванское ханство, Грузию, в частности Ахалкалаки, Аджарию, Борчалы, Северный Азербайджан вместе с Карабахом, Нахчываном, часть территории Турции, а именно Восточной Анатолии, вплоть до берегов Средиземного моря и, конечно же, Северной части Южного Азербайджана, включая озеро Урмия.

Однако в нашей эре армяне не имели никаких государственных, полугосударственных или других независимых образований. См. книгу английского публициста и историка Эриха Фаигла "Правда о терроре", где он пишет, что "...даже в ту эпоху, когда османы только приступили к завоеванию Анатолии, не существовало ни одной провинции, где бы они располагали этническим большинством или даже тенью независимости... армяне потеряли национальный суверенитет, который, впрочем, существовал в течение всего нескольких десятилетий две тысячи лет тому назад".

Все это говорит о том, что армяне и здесь добились фальсификации и, вероятно, эта подтасовка была осуществлена армянами в русском переводе "Декамерона" уже после возникновения "армянского вопроса" в последней четверти ХIХ века или уже в советское время. Этому нетрудно найти подтверждения, лишь сравнив ее с более ранними изданиями в оригинале — на итальянском языке или с предыдущими изданиями на русском языке.

Армяне не гнушаются и такими методами подтасовок, как подмена подписей под фотографиями в газетных материалах. Так, например, 24 декабря 1988 года на 1-й странице газеты "Правда" были помещены фотографии беженцев из Армении и Азербайджана с подмененными пояснениями под фотографиями. Под армянами, хорошо одетыми, указано, что это азербайджанцы, а там, где избитые и изуродованные, измученные, босые на снегу, изгнанные зверскими методами азербайджанцы, стоит подпись — это армяне. Бедный обыватель!

Он же не знал, что зверским образом изгоняли азербайджанцев из Армении в 1988 — 1989 годах, и они, полуголые, босые, избитые, перебирались по заснеженным горным вершинам Азербайджана. А вот армяне из Баку были выпровождены на паромах, хорошо одетые, с пожитками в руках, а многие из них успели хорошо продать свои дома и домашний скарб задолго до накаления страстей и спокойно переехать на просторы бывшего Советского Союза!

Для подготовки мирового общественного мнения к признанию "геноцида армян 1915 года" 22 апреля 1986 года телевидение Кельна (ФРГ) показало 45-минутный телефильм "Армянский вопрос забыт", приуроченный к рассмотрению вопроса "геноцида" армян в Европарламенте. В этом фильме доказательством геноцида армян (почему-то не в 1915 году, а в 1916 — 1917 гг.) служит известная картина русского художника В. Верещагина "Апофеоз войны", написанная им в 1871 году. Сам же художник умер в 1904 году. Этот факт вопиющего подлога был опротестован митрополитом Ортодоксальной русской церкви Дюссельдорфа (ФРГ), историком, бывшим экскурсоводом по Турции, узником гитлеровских лагерей в Польше Паулусом, который назвал фильм пропагандой, подобной геббельсовской. Приведу только два пункта протеста из десяти. "В 20-х годах писатель-армянин Арам Андонян стал манипулировать копией телеграммы (подлинник якобы утерян) турецкого правительства, согласно которой якобы был осуществлен геноцид армян. Эта телеграмма была признана фиктивной на всех уровнях, куда бы она ни представлялась. Во-первых, в ней отсутствовало изначальное слово "бисмиллах", во-вторых, до 1925 года Турция пользовалась мусульманским летосчислением (хиджри). Автор "телеграммы" не учел этого обстоятельства и потому перекинул "геноцид" с 1915 на 1916 год. В телефильме написанная в 1871 году картина известного русского художника Верещагина "Апофеоз войны" использована как доказательство геноцида армян в 1916 — 1917 годах..."

Кроме того, известный французский журналист и ученый Жорж де Малевил в своей книге "Армянская трагедия 1915 года", вышедшей в Париже, пишет, что ужасающие сведения о якобы имевшем место массовом истреблении армян в Турции носят явно спекулятивный характер, что число жертв армянского геноцида 1915 года с каждым годом все увеличивается. Если верить последним данным армянских историков, то получается, что к началу ХХ века армяне составляли... больше половины населения Турции.

Вот почему число жертв "геноцида" армян, которое поначалу исчислялось от 300 до 600 тыс. (согласно первой Большой советской энциклопедии:"Около трехсот тысяч убиты, столько же погибло от болезней в пути депортации” (БСЭ, т.3., 1930г., стр. 437), вдруг стало возрастать: сперва до миллиона, потом эта цифра составила полтора миллиона, а теперь уже 2 миллиона.

В статье "Контрреволюционный "Дашнакцутюн" и империалистическая война 1914 — 1918 годов" А. Лалаян называет число жертв: "Около миллиона из полутора миллионов армян" (журнал "Революционный Восток" № 2-3, Москва, 1938, стр. 94). В книге Н.М. Лагова "Армения", изданной в Петербурге в июне 1915 года, говорится, что согласно переписи, произведенной патриархом в 1913 году, число армян в Турецкой Армении составляет 1018 тыс. Французский ученый Пьер Дюмон утверждает, что всего в пределах Османской Турции и Российской Империи проживало 1,4 млн. армян. И потому остается загадкой, как можно подвергнуть геноциду 2 млн. армян, если их было всего 1,5 млн.?

А теперь возьмем другую сторону вопроса. Неужели армяне во время войны сложа руки встречали свой "геноцид"? Или их "высокая культура и интеллигентность" не позволяли им убивать людей, как они это делают теперь, в мирное время? Нет, это их традиционный почерк. Вот выдержка из статьи А. Лалаяна: "Я уничтожил турецкое население в Басар-Кечаре (один из районов Армении — А.Л.), не разбираясь ни в чем, — хвастался дашнакский головорез. — Самое верное средство против этих собак, чтобы после боя собрать всех уцелевших, переполнить колодцы ими и сверху добить тяжелыми камнями, чтобы их больше не стало на свете..." (стр. 92 — 93).

Другой известный французский ученый, директор Института восточных исследований в Страсбурге Пьер Дюмон в своем заявлении, адресованном сенату США и распространенном многими зарубежными газетами в конце ноября 1989 года, не только отрицает геноцид армян, а наоборот считает, что в результате тотальной террористической деятельности вооруженных до зубов армянских боевиков было убито 60 тыс. курдов и турок. Исследовав архивы Турции, он приходит к выводу, что жертвы среди мирного курдского, турецкого и армянского населения явились результатом боевых действий с обеих сторон с участием оккупационных войск, своим присутствием обострявших обстановку, а потому не могут считаться геноцидом.

Сколько еще предстоит хлопот будущим поколениям, всему человечеству, чтобы "армянский вопрос" перестал существовать и цивилизованный мир обрел покой? Ни один воевавший народ не спекулировал, как это делают армяне, своими жертвами, чтобы заработать капитал для подкрепления идеи создания мифической "Великой Армении".

Почему в таком случае не рассматривается геноцид азербайджанцев в Армении, начатый в 40-х гг. и завершенный в 1989 году? Приведу один пример из письма гвардии старшего лейтенанта О. Чтенова, в котором говорится, что в ночь с 23 на 24 марта 1990 года армянские "боевики" в форме военного образца с применением (обратите внимание!) минометов, автоматов, карабинов обстреляли село Баганис-Айрум Газахского района Азербайджанской ССР, ворвались в него, выгнали скот, вынесли имущество и, облив дома бензином ведрами из специально для этого пригнанного бензовоза, подожгли их. Жители, не успевшие покинуть село, были убиты или сожжены, в том числе женщины и двухмесячный ребенок. Признаюсь честно, мне, прошедшему Афганистан, было страшно. Страшно видеть старика, ползающего на коленях по пепелищу и собирающего куски тела своего брата, женщин с перерезанным горлом, младенца с размозженной прикладом головой... Пойманные с поличным "боевики" были переданы Ноемберянскому РОВД Армянской ССР, откуда их отпустили с миром, даже не сделав никаких записей".

Сожжение живыми, убийство младенцев, садистские истязания перед смертью, надругательство над трупами и другие преступления, которые совершают армянские экстремисты, носят массовый характер. Не должны ли эти действия быть осуждены на международном уровне как геноцид?

Эту тему хочу продолжить обращением председателя Общества защиты осужденных хозяйственников и экономических свобод г-на Сокирко Виктора Владимировича (Москва), который 24 мая 1992 года обратился к российской армянофильской интеллигенции по случаю падения азербайджанских городов Шуши и Лачина, заявив следующее: "С 1969 года, с первого туристического путешествия в Армению, я числю себя в активных армянофилах. Созданные тогда звуковые диафильмы "Арарат", "Североармянские монастыри", "Армения-69", просмотренные и оцененные личной приязнью Капутикян, были показаны многим сотням людей на протяжении двух десятков лет. Наши диафильмы вливали в людей армянскую боль о вековечных мусульманских притеснениях, о великом геноциде и армянскую мечту о возвращении Арарата. В 1988 году, услышав о Карабахской забастовке, мы посетили Карабах и Ереван и в двух новых диафильмах излили на слушателей все ту же армянскую боль и мечту об отмщении. В тот год, конечно, мы были сдержаннее, надеемся, уже не допустили бестактностей по отношению к азербайджанцам. Но, может, именно установка на уравновешенность и объективность не понравилась друзьям-интеллигентам, и наши фильмы и тексты, направленные в орган печати, не получили ни малейшего отклика. В российском обществе уже действовал давно и прочно заведенный армянофильский стереотип.

И вот сегодня наступил час расплаты, но не своей, а азербайджанской кровью: полностью изгнанное из Армении азербайджанское население, разгром российскими войсками Баку, десятки жертв погромов с обеих сторон, сбиваемые над Карабахом азербайджанские вертолеты, уничтожение азербайджанских деревень вплоть до физической ликвидации населения городка Ходжалы. Ходжалинские события подтвердили, что зверствам армян нет предела.

Годами пропагандируя армянскую историческую боль и месть, я подготовил победу сегодняшних армянских героев, смерть и унижение культуры ненавидимого ими народа. Будь я проклят за эту свою дурость и трусость, что не посмел осудить армянскую месть из чувства жалости к их страданиям в прошлом! А кстати, кто виноват больше всех за армянские страдания в прошлом? Разве не Россия с ее подзуживанием христиан-армян в Турции то к революционным восстаниям, то к национальной борьбе? А сегодня кто держал русский полк в Карабахе и держит русскую армию в Армении фактически как заложников и пособников армянских побед и территориальных расширений? Рано или поздно христианский мир узнает правду об армянах. Достаточно вспомнить, что Российская империя, сочувствовавшая армянам-христианам, ложно представившимся православными, взяла их под свою защиту. Как оказалось, в течение почти 100 лет армяне обманывали православную церковь, не упоминая при богослужении ни имени императора, ни его императорский дом. На первом месте был католикос, после него христиане-григориане, а все остальные, как иноверцы считались еретиками и неверными, подлежащими проклятию ("Военно-исторический журнал", № 8, Москва, 1993 г.).

Нужно отметить, что большую работу в исследовании так называемого армянского геноцида проделала Фатма ханум Юсуфзаде, статья которой "Где же истина?" была опубликована в газете "Вышка" от 4 мая 2001 г. В начале ХХ века В.Л. Величко писал: "...Об армянах издревле сложилось плохое мнение, и это, само собой разумеется, не лишено основания, т. к. оно не могло возникнуть у разных народов и притом в разные времена" ("Кавказ", Санкт-Петербург, 1904г.). А немецкий путешественник Альфред Кортье в своих "Анатолийских эскизах" утверждал: "Если вас где-нибудь в Анатолии обманут, — то значит вы имели дело с армянами". И еще... "Когда я уславливаюсь относительно дела с турком, то обхожусь без письменного контракта, — ибо его слова достаточно. С греком или иным левантийцем заключаю письменное условие, ... с армянами же и на письме никаких дел не веду, потому что от их лживости и интриг не ограждает даже письменное условие".

Поневоле вспоминаются слова французского писателя Ромена Роллана: "Ложь развращает того, кто ею пользуется, горазде раньше, чем губит того, против кого она направлена".

ГЛАВА II. АРМЯНЕ

Представляем читателям интересный материал начала ХХ века, содержащий глубокий анализ армянских исторических архивных документов, литературы, уклада жизни, а также действительности. Его автор прокурор Эчмиадзинского Синода А. Френкель. Будучи в должности российского прокурора при армяно-григорианской церкви с 1892 года, в Справке, представленной Святейшему Российскому Синоду для передачи ее императору Российской Империи, он характеризует состояние армяно-григорианской церкви в 1907 году т.е. после 15 лет его пребывания в должности прокурора армяно-грегорианской церкви. Попытаемся прокомментировать эту справку, где отражены актуальные для сегодняшнего дня вопросы (см. "История Азербайджана по документам и публикациям" под редакцией академика З.М. Буниятова, АН Азерб. ССР, изд-во "Элм", 1990 г.).

"...Разделенные под властью победителей различные области прежней Армении жили, развивались и вырабатывали свои специальные и церковные отношения применительно к условиям и государственному строю своих обладателей мало--помалу теряя между собой связи; в силу этих обстоятельств каждая область, продолжая отстаивать чистоту и неприкосновенность догматов армяно-григорианства, сильно денационализировалась, в языке, нравах и обычаях. Не говоря уже об армянах турецких, египетских, персидских и индийских, — если взять только наше Закавказье, — то встретим весьма любопытный факт: армяне тифлисские (грузинское влияние), армяне акулисские, елизаветпольские и карабахские (персидское влияние) и армяне ахалцихские, ахалкалакские (турецкое влияние) — почти не понимают друг друга и браки между ними редки".

Да, разделенные под властью более сильных народов Востока, да и в сопредельных с Востоком странах, армяне прозябали. Часть их, которая спаслась от участи народа-раба, постоянно скиталась по просторам мифической "Великой Армении", куда, по утверждениям армян, входила территория, равная девяти миллионам квадратных километров. Их рассеянность по этой огромной территории исключала контакты между собой. Поэтому соплеменники почти не понимали друг друга. Армянство в них сохраняла лишь общая армяно-григорианская церковь, которая везде отстаивала неизменную чистоту и неприкосновенность своих догматов. Однако каждая отдельная армянская диаспора перенимала нравы, обычаи, слова, кухню и прочее того народа, в чьей стране жили ее представители. Так, до первой четверти ХIХ столетия у армян не было даже общего для всех литературного языка, и они почти не понимали друг друга.

Далее автор делает единственно возможные научные выводы: "...Исторические судьбы армянского народа дока­зали с неопровержимой точностью полную неспособность этого народа к образованию самостоятельного государства, государственного организма, доказали полную несосто­ятельность этого народа в деле восприятия истинных начал высшей цивилизации, т. к. на протяжении нескольких тысячелетий история не записала ни одного имени в рядах светил науки и искусств. Старая "Великая Армения" не оставила после себя ни одного Кодекса национальных законов, если не считать Сборник законов ученого-монаха Мхитара Гоша, представляющий жалкую компиляцию законов Моисея, византийских и кое-каких албанских народных обычаев..."

Действительно, как может народ, который только и думал о том, как отомстить всем соседям за то, что он был у них в рабстве, дать человечеству что-нибудь новое, полезное, нужное? Ведь одаренные представители армянского народа только и бьются над тем, как доказать, что у них было множество своих никогда не существовавших государств: "Великая Армения", "Западная Армения", "Восточная Армения", "Армянское царство", "Государство Багратидов". Хотя истории известны только полунезависимые крошечные княжества "Ани" и "Киликия", у которых не существовало даже собственных кодексов национальных законов и своих денег. А ученый-монах Мхитар Гош был не армянином, а был албанцем!

"...Это обстоятельство, — пишет Френкель, — отнюдь нельзя приписать плохим бытовым и политическим условиям, чему обратным примером служат евреи, давшие миру величайших мыслителей, художников. Внимательно читая труды лучших армянских историков, старых и новых, поражаешься тем мрачным взглядам на армянскую действительность, которые существовали у выдающихся мыслителей этого народа. Корыстолюбие, интриги, клятвопреступления, продажность, низкопоклонство кажутся главнымии национальными особенностями этого племени. Благодаря этим качествам армянский народ был всегда близок к ассимиляции с господствующей нацией, а столь модный несколько лет тому назад "национально-религиозный вопрос" получил свое настоящее значение сравнительно недавно, и до того времени армяне всегда представляли благодатную почву для ренегатства, раз с этим были связаны почести и личная материальная выгода" (стр. 78 — 79).

Да, действительно, у армян очень развиты такие "особые" черты их национального менталитета, как жадность, ложь, цинизм, фальшь, наглость, продажность, корыстолюбие, клятвопреступления, предательство, лжесвидетельство, трусость, месть, неприязнь, садизм, нетерпимость, бахвальство, угодничество, низкопоклонство, а также вечное нытье на свое убогое бытие. Особенно ярко эти черты проявлялись во времена смут и войн.

Все эти "особые" черты армянского менталитета чужды цивилизованным народам, современной общечеловеческой морали и относятся ко временам рабства и раннесредневекового мракобесия. Благодаря активной деятельности армян, в ХIХ веке Россия одержала победу над Персией и отторгла от нее Закавказье.

А в ХХ веке не без участия армян прекратили свое существование три мощные империи: Османская, Российская и Советская.

Только благодаря ювелирному применению этих "особых" черт армян в борьбе против Османской империи Россия и ее западные союзники добились ее расчленения. Активными участниками Октябрьской революции были опять же армяне, вдохновляемые партией "Дашнакцутюн" и армянской церковью. Именно армянское движение за отторжение от Азербайджана Нагорного Карабаха и воссоединение его с Арменией стало мощным детонатором необратимого развала СССР. Начиная с 2000 года проглядываются контуры готовящегося западными странами использования "особых" черт армянского национального менталитета против Российской Федерации.

Наше поколение еще станет свидетелем армянских интриг против России. Это подтверждается резкой активизацией расширения, углубления и растущей всемирной поддержкой армянской позиции в армяно-азербайджанском конфликте из-за Нагорного Карабаха со стороны стран Запада.

И ничего тут непонятного нет, так как, несмотря на огромные экономические интересы Запада в Азербайджане, он все больше и больше склоняется в сторону Армении. Видимо, стремление западных стран использовать армянский фактор против Российской Федерации намного перетягивает геостратегические и экономические интересы Запада в Азербайджане. Если учесть тот фактор, что армяне в Российской Федерации занимают прочные и сильные позиции во внутренней и внешней политике, а также во властных и законодательных структурах, то эта ставка Запада на армян в его борьбе против России не вызывает никакого сомнения.

Об этой опасности для Российской империи, исходящей от армян еще в начале ХХ века, предупредил императора А. Френкель: "...К сожалению, когда возникла высказанная императором Николаем I мысль о разделе "большого человека" (Османской империи), армяне сразу получили большое значение, и на них стали возлагать надежды, совершенно не оправданные. Наши посланники при Порте, а вместе с ними и Министерство иностранных дел внушали правительству мысль о крайней важности для интересов русской политики на Востоке заручиться содействием турецких армян, причем содействие это, между прочим, могло быть осуществлено при условии: 1) если в сан католикоса всех армян будет возведен преданный русским интересам кандидат; 2) если этот кандидат будет в состоянии подчинить себе в духовном отношении турецких армян. Эта ошибочная в своем основании мысль породила ряд уступок, снисхождений со стороны нашего правительства, которые и послужили прецедентом для будущих домогательств армянских католикосов к созданию для их паствы того исключительного положения, которое регламентировано законом 1836 года и еще больше санкционируется теперешним кавказским начальством.

Учитывая будущие выгоды от избрания в католикосы квази-правительственного кандидата, упускали из виду, что имеют дело с лукавыми азиатами, испорченными рабством и которых только поверхностно коснулась цивилизация, не говоря уже о том, что нельзя было ожидать никаких реальных выгод от армян, презираемых и ненавидимых всем христианским и мусульманским Востоком.

Эта нами же подготовленная почва, многолетняя практика безнаказанного противодействия правительству создали среди армянского народа крайне удобное поле действия для антиправительственных сообществ туземного и иностранного происхождения всех оттенков".

Российская империя еще со времен Петра Великого сделала ставку на армян в своей завоевательной политике выхода к южным теплым морям, а также к Индии. В военных походах русских войск на Персию и Турцию армяне внесли огромный вклад в победы российских войск. Чтобы отблагодарить армян за их "заслуги", Российская империя стала принимать в свои пределы армян из Ирана и Турции.

До ХVIII столетия, когда началось поступательное движение России на мусульманский Ближний Восток, подавляющая масса армян, разделенных между Турцией и Персией, никак не реагировала на мусульманское владычество, т. к. жилось армянам после ликвидации рабства (прим. авт.), отнюдь не хуже, нежели другим подданным султана и шаха. Армяне быстро проникли в правящие и финансовые сферы своих завоевателей, захватив в свои руки почти всю торговлю и кредит.

Мусульманские правители признали суверенитет армянских католикосов в деле церковного управления, и армянская история знает многих патриархов, которые выколачивали из своей паствы солидные суммы при помощи сборщиков налогов: турецких зактиев и персидских фаррашей. Нужно полагать, что этот своеобразный порядок даже льстил национальной армянской гордости, т. к. в лице властного католикоса создавалась иллюзия главы народа. Ни турки, ни персы не вмешивались в армянское обычное право и порядок самоуправления мелкой земской единицы. (Армяне имели фактически местную автономию со всеми необходимыми атрибутами свобод!).

Как видно из изложенного Френкелем, до ХVIII столетия армянам в Турции и Иране жилось не плохо, и они пользовались там всеми благами, которые можно было получить у своих хозяев, вплоть до невмешательства в их дела! Однако в планы Российской Империи с ее стремлением к южным морям входило использовать армян-христиан против мусульманских стран — Турции и Ирана. Российская дипломатия стала обещать армянам все блага вплоть до создания независимого армянского государства под протекторатом России на землях, мифической Армении. Ловко используя особенности менталитета армян, русские добились того, что армяне поверили в искренность предлагаемого Россией пряника.

Возмутителем спокойствия в армянской среде стал Петр I, который начал политику заигрывания с армянами, принимал переселенцев из Ирана и Турции и поселял их на лучших землях, а также баловал различными значительными льготами.

С тех пор армяне превратились в инструмент проведения русской политики на тюркско-мусульманском Востоке. Начиная с попыток завоевания Кавказа, Российская империя стала активно пользоваться услугами армян. Так, например, при взятии города Гянджи после многократных попыток армяне предали Джаваншир-хана, восстали и ночью открыли ворота русской армии, осаждавшей город. Персидские армяне активно помогали русской армии, передавая ценные сведения о расположении и передвижении частей персидской армии, не говоря о предательских нападениях в тылу персидских войск. Армяне также были проводниками при перемещениях наступающей русской армии. За эти заслуги перед Российской империей она водворила армян на лучшие земли Карабахского и Гянджинского ханств, переселив из Ирана 40 тыс. армян, а из Турции — 90 тысяч.

Первая треть ХIХ столетия, отмеченная пробуждением национального самосознания многих мелких народов, не могла пройти бесследно и для армян, тем более что после ряда удачных войн России против Турции и Персии, окончившихся отторжением нескольких провинций с армянским населением (так как составлявшее большинство мусульманское население этих провинций бежало в глубь этих стран (прим. авт.), у армян не могли не возникнуть надежды на окончательное освобождение от мусульманского ига. (Ничего себе иго с местным самоуправлением армян! (прим. авт.)

Пробудившееся среди армян чувство национального самосознания приняло направление, сходное у всех порабощенных иноземцами народов. Патриоты и общественные деятели прежде всего обратили внимание на восстановление и создание литературы, национального театра и искусства, возбуждение народной гордости путем воспитания юношества на примерах (хотя бы апокрифических) доблести предков и т. д. Затем, естественно, в программу должна была войти и активная борьба с правительством, в данном случае турецким, т. к. в России тогдашние армяне видели спасительницу.

Сообразно с этим все тайные и явные армянские национально-религиозные общества позапрошлого столетия (ХIХ век) можно разделить на две группы: 1) армянские сообщества в России имели по отношению к русскоподданным армянам чисто религиозно-просветительный характер. Все их стремления были направлены на создание не существовавшего раньше литературно-разговорного общего для всех армян языка, национальных школ для народа и увеличение престижа католикоса как главы народа, избранного всей нацией. Будучи безопасны в России, эти сообщества находились в тесной связи с подобными организациями в Турецкой Армении, помогая осуществлению их революционных предприятий против турецкого правительства.

Армянские сообщества в Турции носили прямо революционный характер. Их не столько занимали отдаленные результаты просветительской деятельности, сколько активная борьба с турецким правительством, в особенности, когда армяне заручились фактическим содействием европейских революционных организаций в Лондоне, Лозанне, Женеве, а главное, нашли сочувствие у младотурок. Есть основание полагать, что наше правительство в период с 30 до 80-х гг. прошлого (ХIХ) столетия по меньшей мере игнорировало (а может быть, находило выгодным) тесную связь армянских организаций в России и Турции. Из пределов России беспрепятственно направлялось в Турцию оружие, боевые припасы и широкая помощь деньгами и добровольцами-армянами.

Политические беженцы — армяне находили верный приют в наших пограничных областях и в настоящее время этих беженцев накопилось на Кавказе свыше 50000. Половина этих непрошеных гостей не имеет легитимации. Большинство преступников на Восточном Кавказе — турецкие армяне. Равнодушие к солидарности русских и турецких армянских организаций принесло и другие опасные плоды. В течение 70 лет 3 — 4 поколения армянской молодежи воспитывались в идеях сопротивления правительству (хотя бы турецкому), получали политическое воспитание, приучались к мысли о возможности и законности борьбы с властью. Масса армянской молодежи после закрытия армянских школ на Кавказе направилась в Швейцарию и Германию, откуда большей частью возвращались готовыми специалистами. Пропаганда социализма была плодотворна среди армянского городского населения, ибо у горожанина-армянина нет родины, которой он гордился бы, а только горькое сознание, что его народ уже 1300 лет — раб и всеми ненавидимый паразит.

При таком историческом наследии и национальном багаже очень легок переход к интернационализму, к проповеди соединения пролетариев всех стран. Нашелся повод для армянских революционеров. В 80 — 90-х годах было обращено внимание на вредное направление препо­давания в армянских школах, была замечена оче­видная связь между Эчмиадзинским патриархом и туземными и иностранными революционными организациями, а также установлены дефекты в управлении церковными и монастырскими армянскими имуществами и т. п.

Эти обстоятельства в связи с общим направлением политики тогдашнего Кавказского начальства вызвали появление известных распоряжений о закрытии армянских школ, лишении права патриарха вершить единолично дела брачные, о языке, присяге, отобрание церковных имуществ и т. д. Этого было достаточно, чтобы поднять массу армянского народа против русского правительства. Армянские революционные силы уже к этому времени имели достаточную подготовку, и моральную, и материальную. В прокламациях слово "Турция" было заменено "Россией". И подобно тому, как несколько лет назад русскоподданные армяне везли в Турцию оружие и добровольцев, так и теперь турецкие армяне "фидан" стали переходить русскую границу.

В настоящее время все политические группы армянских деятелей разделены на 2 группы: 1) националисты (старые дашнакцакане). Их идеал — сохранить армянское племя, язык, религию, возможность осуществить культурно-племенные задачи под эгидой сильного правительства; 2) новые дашнакцакане — все левые армянские фракции, от социал-демократов до анархистов. Они истинные хозяева дел и направления Эчмиадзинского патриархата.

Вывод из этой краткой записки: 1) армянский народ в своей массе совершенно не революционен и ограничивается минимальными экономическими требованиями; 2) армянский народ и армянское общественное мнение терроризированы небольшой кучкой смелых, дерзких революционеров, захвативших прессу, Эчмиадзинский партриархат и представительство в Думе; 3) угодливость и ласкательство по отношению к патриарху, компрометируя власть, приносит положительный вред".

Следует особо подчеркнуть, что, как отметил выше А. Френкель, несмотря на то, что первая треть ХIХ столетия отмечается бурным пробуждением национального самосознания многих мелких народов, на пробуждение самосознания армянского народа огромную роль сыграла российская политика науськивания этого народа против турецкого правительства. Эта политика толкнула турецких армян на борьбу с властями Турции, ради того чтобы добиться создания на ее территории армянского государства. Кроме того, русские хотели руками турецких армян создать смуту в Османской империи, расшатать ее устои и военным путем отторгнуть от нее наиболее богатые провинции, населенные значительным меньшинством армян. Одновременно это преследовало цели очищения этих территорий при активном участии армян от мусульманского местного населения, как в Закавказье, так и на отвоеванных у Турции землях. Но русские в каком-то смысле просчитались. Об этом метко отметил Величко на стр. 106: "...В Турции не было территории и она искусственно создается в Закавказье. Десятки тысяч турецких эмигрантов вторгаются в наши пределы, а наши воины не решаются стрелять в эти "мирные" шайки, потому что армяне выдвигают вперед женщин и детей. Никаких турецких "зверств" нет и в помине, а турецкое правительство не принимает обратно беглецов... Закавказские армяне — простолюдины, нравы которых сравнительно умягчились за несколько десятилетий пребывания в России, считают приход турецих сородичей великим бедствием". (До 1820 года в Закавказье почти не было армян — они составляли 1-2% от общего его населения и были переселены Россией).

"Людям нужна земля — и все, что есть на Кавказе и в русских столицах доступного армянским воздействиям, предназначает эту землю армянам и противится русской колонизации, даже не взирая на то, что начальник края с Высочайшего соизволения открыто включил ее в свою программу. На нашем языке противиться — значит возра­жать; на Кавказе же у этого слова значение страшное, ди­кое, заставляющее волосы становиться дыбом... (стр. 107).

Что такое значит по армянски "противиться", про то знают жители погибшего русского поселка в Тертере Елизаветпольской Губернии. Рассказ одного из оставшихся в живых переселенцев произвел на слышавших такое впечатление, что все ужасы турецкой резни бледнеют пред холодною, сатанинскою жестокостью "мирных" и "культурных" армян в деле извода русских из территории, завоеванной русской кровью".

О том, кого Российская империя впустила на свои кровью завоеванные территории, хорошо сказано в статье "Ахалцихская нетерпимость" (газета "Кавказ", № 94, 1897 г.): "Теперешний Ахалцихский уезд составляет значи­тельную часть Верхней Карталинии, занимавшей главным образом бассейн верхнего течения Куры и бассейн Чороха. Страна эта исконно населена была грузинами и входила с отдаленных времен в состав грузинского царства.

С ХIХ века Верхняя Карталиния именуется Саатбаго, 1828 год составляет эпоху в судьбе значительной части старинного Саатбаго. В этом году, 16 августа, русские войска, предводимые Паскевичем, после блистательной победы, одержанной над турецкими войсками, взяли штурмом Ахалцих. В 1829 году по Андрианопольскому миру, Россия, между прочими приобретениями, получила от Турции и Ахалцихский пашалык, который был вскоре обращен в Ахалцихский уезд, сначала Кутаисской, а затем Тифлисской губернии. Взятие русскими войсками Ахациха, считавшегося туземцами неприступным пунктом, навело панический страх на мусульман: масса туземного населения так и хлынула в Турцию. Зато в течение каких-нибудь 5 — 6 месяцев к нам пожаловало свыше 106.000 армян.

Уже в 1831 году ахалцихские армяне-эмигранты подали прошение графу Паскевичу из 10 пунктов, главные из них: чтобы с армянами-григорианами не были поселены другие народности; чтобы ахалцихские армяне имели право учредить свой особый "национальный суд"; чтобы им предоставили право свободной и беспошлинной торговли и т. п. Но не таков был граф Паскевич: ясное дело, он отверг все эти наглые требования.

Русская веротерпимость и благодушие в вопросах религиозных известны. Как же отвечают на это благодушное отношение армяне и во главе их армянское духовенство, этот всесильный двигатель и направитель отношений армян-эмигрантов к России? А вот как.

При распланировке новой части города Ахалциха отве­де­ны были участки для постройки церквей: Армяно-Григо­рианской — 2.128 кв. саж. и армяно-католической — 1.352 кв. саж., а в центре между ними и для православной церкви.

Первые две церкви давно уже существуют, и только православные лишены счастья до настоящего времени иметь свою церковь...

Для удовлетворения религиозно-нравственных потреб­ностей православного населения приспособлена покинутая турецкая мечеть, обращенная в православный храм!..

...В феврале 1893 года был возбужден вопрос... постройки в новой части города православной церкви на том самом месте (ю.-в. часть общественного сада), которое отведено под таковую еще при распланировке новой части города Ахалциха. План, на котором было нанесено место для постройки православной церкви, был передан инженерным ведомством в городское полицейское управление, а последнее передало его в ахалцихскую городскую управу, которая поступила в высшей степени предусмотрительно: утеряла план. Узнав о намерении православных построить церковь в ю.-в. части общественного сада, ахалцихское городское самоуправление немедленно разрешило постройку, но... увы, не церкви, а летнего помещения для городского клуба — "ротонды". Городской общественный клуб (поголовно состоящий из армян) немедленно приступил к постройке, и 1 июня, т. е. через два месяца, последовало открытие "летнего помещения ахалцихского городского общественного собрания"...

Этот наглый "захват", это дерзкое самоуправство совершено ахалцихскою городскою думою, также состоящей поголовно из армян, с единственной целью: во что бы то ни стало не допустить постройки православной церкви в центре города.

А вот и подробности этого проявления "права (!) собственности". Узнав о том, что правление городского клуба приступило самовольно к постройке "ротонды" на участке, отведенном под православную церковь, начальник Ахалцихского уезда подполковник Аландер приказал приостановить постройку “ротонды”. Но на указание, переданное приставом Куюмчибашевым, заведующий работами старшина общественного собрания С. Меписов (бывший начальник Артвинского округа) приказал рабочим продолжать работу, так как уездный начальник не смеет останавливать работы.

Бывший случайно в городском саду помощник начальника тифлисского жандармского управления ротмист Тарановский, видя критическое положение пристава Куюмчибашева, как власть в глазах собравшейся публики обратился к уездному начальнику, который приказал составить протокол об оказанном Меписовым сопротивлении властям. Работы были прекращены, но на другой же день, 15 апреля, таковые были возобновлены и уже непрерывно продолжались до окончания постройки. Между тем ахалцихская городская дума в заседании своем

16 апреля единогласно решила: "Отказать православному населению г. Ахалциха в просьбе отвести место в городском саду для постройки православной церкви и предложить построить таковую в одном из 5 указанных думою мест".

Из указанных городскою думою участков три находятся в конце города над оврагом, куда свозятся жителями разные нечистоты, четвертое место — за городом, на земле, отведенной военному ведомству для необходимых построек, и пятое место — в конце города под горою. Такое отношение к господствующей в государстве церкви глубоко оскорбило все православное население г. Ахалциха и вызвало в сердцах их чувство жгучей боли и справедливый ропот.

Следовало бы немедленно снести этот увеселительный балаган и на его месте построить православный собор, который да послужит вечным памятником того, что на земле, на которой стоит г. Ахалцих, нет ни единой пяди земли, не политой кровью русских чудо-богатырей. Меписовым, этим потомкам армян-эмигрантов пашалыков: Баязетского, Карского и т. д., да послужит он вечным напоминанием, что России они обязаны всем: она обеспечила им жизнь, имущество и создала их теперешнее завидное благосостояние. Наиболее благоразумные армяне сами отлично знают, к чему приведет их наклонная плоскость, по которой они движутся с такой быстротой, — они сами понимают, что этому "движению" может быть только один конец, сами, зажмурившись от страха, ждут последнего толчка, решительной минуты — беспощадной ревизии. Ведь Артвинский округ, во главе которого стоял тот же г. Меписов, даст обширный материал для выяснения, например, вопроса, куда девались аборигены страны, турки, и как их заменили армяне-эмигранты? Они были уничтожены переселившимися армянами. (ЦГАР) 8 апреля 1897 г. г. Тифлис. Статистика переселения армян в Закавказье детально отражена в книге Н.И. Шаврова "Новая угроза русскому делу в Закавказье: предстоящая распродажа Мугани инородцам". Санкт-Петербург, 1911 г. (стр. 59-61).

Автор приводит фактический официальный статис­тический материал о переселении армян в Закавказье. "Нашу колонизаторскую деятельность мы начали не с водворения в Закавказье русских людей, а с водворения инородцев. Прежде всего мы переселили в Закавказье в 1819 г. 500 семей "вюртембергских немцев..." и из этих колонистов мы образовали колонии в Тифлисской и Елизаветпольской губерниях. Конечно, колонистам были отведены лучшие земли казны и даны различные льготы. Затем, с 1828 по 1830 год мы переселили в Закавказье свыше 40.000 персидских и 84600 турецких армян и водворили их на лучшие казенные земли Елизаветпольской и Эриванской губерний, где армянское население было ничтожно, и в Тифлисском, Борчалинском, Ахалцихском и Ахалкалакском уездах (где до этого в основном жили грузины и азербайджанцы). Для поселения им было отведено более 200.000 десятин казенных земель и куплено более чем на 2 млн. рублей частновладельческих земель у мусульман (азербайджанцев): Нагорная часть Елизатветпольской губернии (Нагорный Карабах) и берега озера Гокчи (Севан) заселены этими армянами. Необходимо иметь в виду, что из 124.000 армян, официально переселенных, переселились сюда и множество неофициальных, так что общее число переселившихся армян значительно превышает 200.000 человек. После Крымской кампании опять вселяется некоторое число армян, в точности не зарегистрированное. Период с 1864-го по 1876 г. ознаменовывается нашей усиленной деятельностью по заселению Черноморского побережья армянами и греками, привозившимися на казенный счет из Малой Азии, а затем эстами, латышами, чехами. Новоселам отводились лучшие казенные земли.

Счастливо окончившаяся турецкая война 1877- 1879 гг. одарила нас целым потоком малоазиатских новоселов: в Карскую область вселено около 50 тыс. армян и около 40 тыс. греков, и сразу пустовавшая область получает довольно многочисленное инородческое население. (Здесь необходимо отметить, что опустение Карской области произошло из-за полного уничтожения местного мусульманского населения армянскими вооруженными бандами и казаками). Кроме того, генерал Тер-Гукасов выводит в Сурмалинский уезд 35 тыс. кибиток турецких армян, которые остаются у нас (это составляет около 180.000 человек). После этого начинается непрерывный поток армян из Малой Азии, переселяющихся сюда семьями и отдельными лицами.

Далее Шавров пишет, что "...из 1 млн. 300 тыс. душ, проживающих ныне в Закавказье армян, более 1 млн. не принадлежит к числу коренных жителей края и поселены нами. В цифрах вселение (самовольное) и водворение в Закавказье инородцев выражается так: армян около 1.000.000 душ обоего пола, поляков около 17264 душ обоего пола, чехов и т. п. — 20041, латышей — 5561, молдован — 2724, греков — 82043, евреев — 30890, эстонцев — 5241, айсор — 5028. Итого — 1147972.

Широко использовав лжесвидетельство, армяне из безземельных пришельцев захватили огромные пространства казенных земель".

Ценность приведенного материала заключается в том, что в нем даны характерные для армян методы их действий, направленных на создание своего государства.

Во-первых, с помощью русской армии они переселяются на исконно тюркские земли, уничтожают мирное тюркское местное население, выживают инородцев, а также обязательно строят в центре городов свои армяно-григорианские церкви, чтобы потом сказать, что эта территория исторически принадлежит армянам. Кроме того, это показывает, как армяне благодарят русских за все, чем они им обязаны.

А вообще-то, ничего более лучшего нельзя ожидать от народа, "испорченного 1300-летним пребыванием в рабстве", писал еще в 1907 году российский прокурор Эчмиадзинской армяно-григорианской церкви А. Френкель.

Об отношении армян к местным азербайджанцам очень убедительно сказано в статьях, опубликованных в газете "Азербайджан" № 134 от 29 июня 1919 года и в последующих номерах газеты, отрывки из которых мы решили привести ниже.

Газета "Азербайджан" № 134, 29 июня 1919 г.

«Положение мусульман в Армении - Сведения, сообщенные одним интеллигентным мусульманином, при­бывшим из Эривани, о положении тамошних мусульман».

Положение мусульман в Армянской Республике трагично. Большинство лучших домов и садов в Эривани принадлежало мусульманам. Три четверти славившихся на весь Кавказ эриванских фруктов выращивалось мусульманами. В области торговли мусульмане также занимали не последнее место и с каждым днем расширяли свою деятельность. Ими были налажены коммерческие связи с крупными торговыми центрами России, Персии, Турции и Германии. Было основано несколько крупных торговых фирм, среди купцов было несколько миллионеров. Купцы-мусульмане имели всевозможные склады и магазины и успешно конкурировали с армянами, считавшимися до сих пор лучшими коммерсантами на Кавказе. Одновременно с торговлей мусульмане уделяли должное внимание и просвещению. Среди них в продолжение последних лет появились образованные женщины и много лиц, получавших высшее образование".

Целью внесения этой статьи в это исследование является содержащаяся в ней красноречивая информация о положении азербайджанцев в Армянской Республике, отношение правительства Армянской Республики к своим неармянским гражданам. А вся деятельность армянского правительства и его внутренняя политика была направлена на вытеснение азербайджанцев, да и всех представителей других народов. Далее в статье говорится о методах выживания и извода азербайджанцев. "...В 1918 году, когда турки приблизились к Эривани, мусульмане города, боясь чего-то и не давая себе отчета, спешно побросали свои жилища, имущество, посевы, сады и выехали из Эривани.

Их места были заняты армянскими беженцами из Турции, присвоившими дома и имущество бежавших мусульман. После ухода турок с Кавказа находившиеся в окрестностях жители-мусульмане пожелали вернуться на свои места, но встретили громадное сопротивление со стороны армянского правительства. Им приходилось переносить всевозможные бедствия, и они терпеливо ждали получения пропуска на родину. Мусульмане, признавшие власть Армянской Республики, по пути на родину грабились дочиста вооруженными армянскими бандитами. Ограбленные и лишенные всего, они добирались до города, но и тут находили свои дома, занятыми армянами, не впускавшими их в их же собственные жилища. На жалобы мусульман никто не обращал внимания. Таким образом, люди, владевшие богатейшими садами, прекрасными домами, принуждены были начиная с зимы и до сих пор ютиться в мечетях. (В то время в Ереване было 20 мечетей).

Многие из них не пережили всех лишений, начались болезни, унесшие много жертв. Такое положение сохраняется и сейчас. Мусульманский базар в Эривани весь выгорел, товар полностью расхищен. Кое-как уцелевшие магазины растаскиваются теперь по частям: уносят двери, рамы, окна и др. То же самое делается и с мусульманскими домами, занятыми армянами. Двери, окна, рамы не занятых комнат сжигаются или продаются. Таких домов насчитывают сотни. Варварски уничтожаются фруктовые сады, виноградники и цветники мусульман. Мусульмане настолько беззащитны и вне закона в Эривани, что среди бела дня, не говоря уже о ночи, даже в мусульманской части города, с них снимают одежду, если она более или менее цела. Точно так же отбираются у мусульман деньги и ценности. К двум — трем уцелевшим купцам и торговцам ежеминутно предъявляют требования о выдаче денег. В случае отказа их на месте же расстреливают.

Не избегают грабежа и насилия и частные дома му­сульман, откуда армянские молодцы, вооруженные до зу­бов, уносят "лишние" вещи. Масса зажиточных семейств разо­рены и нищенствуют. Еще до захода солнца каждый мусульманин спешит домой и наглухо запирает окна и двери.

Все это происходит и поныне в столице Армении — Эривани. Армянское правительство под разными предлогами оттягивает выдачу пропусков и заставляет тысячи разоренных, голодных, больных мусульман жить под открытым небом. Никто не входит в положение мусульманских беженцев из Эривани, их жалобы, их мольбы ни до кого не доходят. Единственная их надежда — это Азербайджан, они от него ждут нравственной и материальной поддержки". Вот такими циничными и бесчеловечными методами, которые ничем не отличаются от прямого физического уничтожения азербайджанцев, Армянская Республика в 1918-1921 гг. старалась увеличить в Армении армянское население, чтобы, очистив территории, создать себе родину. Однако, как показала история, на чужом несчастье счастья не построишь. Создав некогда моноэтническое государство, армяне не нашли там счастья и сегодня бегут из искусственно воссозданной родины. Что посеешь — то и пожнешь.

В № 135 газета "Азербайджан" напечатала продолжение указанной статьи, и мы решили ознакомить наших читателей и с ней.

"...Благодаря притеснениям армян в Эривани торговцы и купцы-мусульмане лишены возможности заниматься своим делом. Товары их расхищают из лавок. Если мусульмане прячут товары дома, то армяне, как только узнают об этом, врываются в их дома и забирают все. Мелкие торговцы, арендаторы небольших будок принуждены на ночь перетаскивать весь свой товар домой, утром же вновь переносят его в лавку. С таким трудом и опасностью эриванские мусульмане зарабатывают свой насущный хлеб. Многие зажиточные купцы за невозможностью продолжать свою торговлю почти совсем разорились и постепенно распродают свои вещи и на вырученные деньги кормятся. Если кто-либо из мусульман Эривани хочет вести торговлю, то он волей-неволей должен найти себе компаньона армянина, независимо от того, пользуется ли этот армянин его доверием или нет.

Положение мусульманской интеллигенции Эривани еще хуже, чем купцов. Ни один интеллигент-мусульманин не допущен армянским правительством на какую-либо должность. Пять человек членов парламента не избраны народом, а назначены армянским правительством и представляют из себя пешек в руках назначивших. Благодаря "демократической" политике демократического правительства Армении положение мусульманской интеллигенции и купцов в Эривани стало невыносимо. Нельзя без слез наблюдать их жалкое существование. Невзгоды, пытки и мучения, перенесенные мусульманами Эривани, не поддаются описанию. Многие не выдерживают и сходят с ума, другие раньше времени состарились. Армяне, захватившие дома мусульман, приютившихся в мечети, только по получении крупных сумм возвращают эти дома их владельцам.

Армянское правительство сознательно и нарочно поселило армян-беженцев в мусульманских квартирах и домах. Столовая для беженцев открыта в мусульманском районе и в мусульманском доме, и благодаря этому обстоятельству зараза распространяется и в мусульманской части города.

Таково положение мусульман в городе, еще печальнее положение мусульман в Эриванской области, да и вообще в пределах Армении. Крестьяне района Зенгибасара и Герибасара, большинство которых мусульмане, после признания власти Армянской Республики принуждены были принять насильно навязанных им армян-беженцев. У них беспощадно реквизируется продовольствие, отнимается последний скот, вымогаются под разными предлогами деньги.

Мусульманское население почти поголовно голодает и требует немедленной помощи. Еще плачевнее положение населения Гекчинского и Дарчичагского районов, оно побросало после всяких столкновений свои посевы и весь свой скот на произвол судьбы. Жители этих районов покинули свои очаги, не выдержав напора организованных воинских частей теперешнего военного министра Армении “генерала Саликова”. Большинство этих беженцев нашли приют у жителей Зенгибасарского и Герибасарского районов, у которых было кое-какое продовольствие. Но когда и эти районы постигла та же печальная участь, что и гекчинцев и дарчичагцев, то жить здесь стало еще труднее, и мусульмане стали целыми партиями стекаться в Эривань с ходатайством вернуть их на свои старые пепелища. В ожидании же ответа все они приютились в мечетях. Голодные, изнуренные, они целыми партиями толпятся перед армянскими учреждениями и ничего не могут добиться”.

Вот как армяне вели себя по отношению к азербайджанцам, являвшимся аборигенами, коренными, в отличие от армян, жителями этой земли, претворяя в жизнь политику очистки территорий от местного тюркского населения.

ГЛАВА III. «ГЕНОЦИД» АРМЯН

Для выяснения сути армянского вопроса и понятия “геноцид армян” мы приведем ряд выдержек из книги известного французского историка Жоржа де Малевила “Армянская трагедия 1915 года”, изданной на русском языке в бакинском издательстве “Элм” в 1990 году, и постараемся прокомментировать ее. В главе I “Истори­ческие рамки событий” он пишет: “...географически великая Армения составляет территорию с неопределенными границами, приблизительным центром которой являлась гора Арарат (5.165 м) и которая была ограничена тремя большими озерами Кавказа: Севаном (Гейча) — с северо-востока, озером Ван — с юга-запада и озером Урмия в иранском Азербайджане — с юго-востока. Более точно определить границы Армении в прошлом невозможно из-за отсутствия достоверных данных. Как известно, сегодня на центральном Кавказе существует армянское ядро — Армянская ССР, 90% населения которой, по советской статистике, составляют армяне. Но так было не всегда. “Шесть армянских провинций” оттоманской Турции (Эрзерум, Ван, Битлис, Диярбекир, Эльазиз и Сивас) до 1914 года были населены большим числом армян, которые, тем не менее, не составляли ни в коей мере большинства. Сегодня же в Анатолии более армяне не проживают и именно их исчезновение и вменяется в вину турецкому государству”. Однако, как пишет Жорж де Малевил на стр. 19, “... с 1632 года граница была изменена в результате вторжения русских на Кавказ. Стало ясно, что политические планы русских состояли в аннексии берега Черного моря. В 1774 году договор в Кучук-Кейнар подтвердил потерю оттоманами господства над Крымом. На восточном берегу Черного моря по договору 1812 года, заключенному в Бухаресте, к России отошли Абхазия и Грузия, аннексированные, впрочем, с 1801 года. Война с Персией, начавшись с 1801 года, окончилась в 1828 году передачей России всех территорий Персии к северу от Аракса, а именно Эриванского ханства. По Туркменчайскому договору, подписанному в марте, у России появилась общая граница с Турцией, и, оттеснив Персию, она получила господство над частью территории Армении (которой там никогда в истории не существовало — прим. авт.).

Месяцем позже, в апреле 1828 года, армия Лорис-Меликова, которая пришла завершить армянскую кампанию, оккупировала турецкую Анатолию в рамках операций пятой русско-турецкой войны и впервые устроила осаду перед крепостью в Карсе. Именно во время этих событий впервые армянское население Турции выступает в поддержку армии России, состоявшей из добровольцев, набранных в Эривани, доведенных до фанатизма католикосом Эчмиадзина и призванных терроризировать мусульманское население, поднимая армянское население Турции на мятеж. Тот же сценарий невозмутимо разыгрывался в течение девяноста лет каждый раз, когда российская армия совершала очередной прорыв на той же территории, с тем лишь нюансом, что со временем российская пропаганда совершенствовала свои методы, и, начиная с того момента, когда “армянский вопрос” стал объектом постоянного ажиотажа, российская армия была уверена, что может рассчитывать на турецкую территорию и на тылы турецкой армии, т. е. на содействие банд вооруженных мятежников, которые в ожидании прорыва российской армии будут изматывать турецкую армию и попытаются разрушить ее с тыла. После этого были еще русско-турецкие войны в 1833, 1877 гг. Прошло 36 лет до очередного конфликта, который начался объявлением войны 1 ноября 1914 года. Однако долгий промежуток времени не был ни в коей мере мирным для турецкой Анатолии. Начиная с 1880 года впервые за свою историю турецкая Армения пережила мятежи, бандитизм и кровавые беспорядки, которые оттоманская держава без особого успеха пыталась пресечь. Мятежи происходили по хронологии, которая не была случайной: систематически возникали беспорядки, и пресечение их, необходимое для установления порядка, вызывало в ответ устойчивую ненависть.

На всей территории, заключенной между Эрзинджаном и Эрзерумом — на севере и Диярбекиром и Ваном — на юге, в течение более чем двадцати лет осуществлялись подстрекательства к мятежу со всеми последствиями, которые отсюда могут вытекать, в регионе, отдаленном от центра и трудноуправляемом”. Сюда, как свидетельствуют российские источники, рекой текло оружие из России.

“Первого ноября 1914 года Турция была вынуждена вступить в войну”, — продолжает Жорж де Малевил. Весной 1915 года турецкое правительство решило переселить армянское население восточной Анатолии в Сирию и в горную часть Месопотамии, которые тогда были турецкой территорией. Нам доказывают, что речь якобы шла об избиении, о мере по замаскированному уничтожению. Мы попытаемся проанализировать, так это или нет. Но перед тем, как излагать и изучать эти события, необходимо рассмотреть расположение сил по линии фронта во время войны. В начале 1915 года русские без ведома турок предпринимают маневр и, обойдя Арарат, спускаются к югу вдоль персидской границы. Именно тогда и вспыхнул мятеж армян, населяющих Ван, который повлек за собой первую значительную депортацию армянского населения во время войны. На этом следует остановиться более подробно.

Телеграмма губернатора Вана от 20 марта 1915 года сообщает о вооруженном восстании и уточняет: “Мы полагаем, что мятежников более 2000. Пытаемся подавить это восстание”. Усилия были, впрочем, тщетными, поскольку 23 марта тот же губернатор сообщает, что мятеж распространился на близлежащие деревни. Через месяц ситуация стала отчаянной. Вот что телеграфировал губернатор 24 апреля: “В регионе собралось 4000 мятежников. Мятежники отрезают дороги, нападают на близлежащие деревни и подчиняют их. В настоящее время множество женщин и детей остались без очага и дома. Не следует ли перевезти этих женщин и детей (мусульман) в западные провинции?” К сожалению, тогда этого сделать не смогли, и вот каковы последствия.

“Кавказская армия России начинает наступление в направлении Вана, — сообщает нам американский историк Стенфорд Дж. Шоу. (Шоу С.Дж.т.2., стр. 316). — Эта армия включает большое количество армянских добровольцев. Выступив из Еревана 28 апреля, ...они достигли Вана 14 мая, организовали и осуществили массовое избиение местного мусульманского населения. На протяжении двух последующих дней в Ване было установлено армянское государство под защитой русских, и казалось, что оно сможет удержаться после исчезновения представителей мусульманского населения, убитых или обращенных в бегство”.

“Армянское население города Ван до этих трагических событий составляло только 33.789 человек, т. е., всего 42% от общего количества населения”. (Шоу С.Дж. с. 316). Количество же мусульман составляло 46.661 человек, из которых, видимо, армяне уничтожили около 36.000 человек, что является актом геноцида (прим. авт.). Это дает представление о масштабе избиений, осуществленных над безоружным населением (мужчины мусульмане были на фронте) с простой целью освободить место. В этих действиях не было ничего случайного или неожиданного. Вот что пишет другой историк, Валий: “В апреле 1915 года армянские революционеры овладели городом Ван и установили там армянский штаб под командованием Арама и Варелу (двух лидеров революционной партии “Дашнак”). 6 мая (возможно, по старому календарю) они открыли город российской армии после очищения района от всех мусульман... Среди наиболее известных армянских лидеров (в Ване) был бывший член турецкого парламента Пасдермаджян, известный под именем Гарро. Он возглавил армянских добровольцев, когда начались столкновения между турками и русскими”. (FelixValyi “Revolutionsinislam”, Londres, 1925, р.253).

18 мая 1915 года царь, к тому же, выразил “благодарность армянскому населению Вана за их преданность” (Гюрюн, стр. 261), а Арам Манукян был назначен русским губернатором. Шоу продолжает описание событий, последовавших за этим.

“Тысячи армянских жителей Муша, а также других важных центров восточных районов Турции начали съезжаться в новое армянское государство, и среди них были колонны беглых заключенных... В середине июня в районе города Ван было сосредоточено по крайней мере 250.000 армян... Однако в начале июля оттоманские части оттеснили русскую армию. Отступающую армию сопровождали тысячи армян: они спасались от кары за убийства, которые допустило мертворожденное государство” (Шоу С. Дж., стр. 316).

Армянский автор Хованесян, настроенный неистово враждебно по отношению к туркам, пишет: “Паника была неописуемая. После месяца сопротивления губернатору, после освобождения города, после установления армянского правительства все было потеряно. Более 200.000 беженцев убегало вместе с отступающей русской армией в Закавказье, потеряв самое светлое, что у них было, и попадая в бесконечные ловушки, расставленные курдами” (Нovannisian, “Roadtoindeрendence”, р. 53, cite рarShaue).

Автор оценивает число армян, убитых во время этого отступления, в 40.000 человек.

Мы столь подробно остановились на событиях в Ване, поскольку они, к сожалению, являются печальным примером. Во-первых, ясно видно, до какой степени распространенными и опасными были вооруженные восстания в регионах со значительным армянским меньшинством для оттоманских войск, которые сражались против русских. Здесь совершенно очевидно и явно речь идет о предательстве перед лицом врага. Такое поведение армян, кстати, сегодня систематически затушевывается авторами, благосклонными к их притязаниям, — все это просто отрицается: правда им мешает”.

С другой стороны, официальные телеграммы турок подтверждают мнение всех объективных авторов о том, что армянские лидеры систематически подавляли мусульманское большинство местного населения для того, чтобы суметь захватить территорию (т. е. просто вырезали всех детей, женщин, стариков — прим. авт.). Мы уже об этом говорили и снова повторяем: нигде в Оттоманской империи армянское население, которое расселялось само добровольно, не составляло даже незначительного большинства, которое могло бы позволить создать автономную армянскую область. В этих условиях армянским революционерам для успеха своей политики не оставалось ничего, кроме превращения меньшинства в большинство путем уничтожения мусульманского населения. Они прибегали к этой процедуре каждый раз, когда у них были развязаны руки, к тому же при поддержке самих русских, наконец, и это главный элемент в наших доказательствах, при попытке подсчитать число армян, якобы уничтоженных турками, честный наблюдатель ни в коем случае не должен приравнивать число без вести пропавших к числу жертв; на протяжении всей войны безумная надежда добиться установления армянского автономного государства под покровительством русских превратилась для армянского населения Турции в навязчивую идею. Об этом нам говорит и Хованесян, армянский автор: “Безрассудный вооруженный мятеж в Ване стянул к нему 200.000 армян со всех точек восточной Анатолии, которые затем убежали оттуда, преодолевая 3000-метровые горы, чтобы вернуться затем в Эрзрум и снова убежать оттуда с другими армянами, и так далее». Неизбежно, что население, испытавшее такие жестокие страдания в разгар войны, значительно теряет в численности. Однако справедливость не допускает возложить на турок вину за эти человеческие потери, происшедшие исключительно вследствие обстоятельств войны и безумной пропаганды, в течение десятилетий отравлявшей турецких армян и заставившей поверить, что им удастся посредством мятежа или убийств создать самостоятельное государство, в то время как они везде составляли меньшинство”. Вернемся к истории боев.

Турецкий прорыв оказался недолговечным, и в августе турки были вынуждены вновь уступить Ван русским. Восточный фронт до конца 1915 года установился по линии Ван — Агри — Хорасан. Но в феврале 1916 года русские развернули мощное наступление в двух направлениях: одно — вокруг озера Ван с южной стороны и далее к Битлису и Мушу, второе — от Карса к Эрзруму, который был взят 16 февраля. Здесь также русских сопровождали иррегулярные колонны армян, полные решимости сокрушать все на своем пути.

Шоу пишет: “За этим последовало самое ужасное избиение за всю войну: более чем миллион мусульман-крестьян вынуждены были бежать... Тысячи из них были изрезаны на куски при попытке бежать вместе с оттоманской армией, отступающей к Эрзинджану” (Шоу С. Дж., стр. 323).

Можно только удивляться величине этой цифры: она дает представление о репутации жестокости, которую приобрели вспомогательные армянские группы и которую они поддерживали посредством постоянного террора (русская армия, разумеется, здесь не причастна).

18 апреля русскими был взят Трабзон, в июле — Эрзинджан, даже Сивас был под угрозой. Однако наступление русских на юге вокруг озера Ван было отражено. Осенью 1916 года фронт был в форме полукруга, который включал Трабзон и Эрзинджан в русскую территорию и доходил на юге до Битлиса. Таким фронт остается до весны 1918 года.

Конечно, армянские революционные организации верили, что победа русских обеспечена, и представляли себе, что их мечта будет осуществлена, тем более что во вновь оккупированные территории входил порт Трабзон. В район Эрзрума стекалось огромное количество армян — беженцев из Вана, а также эмигрантов из русской Армении.

На протяжении всего 1917 года русская армия была парализована петербургской революцией. 18 декабря 1917 года большевики подписали с оттоманским правительством перемирие в Эрзинджане, а за этим последовало заключение 3 марта 1918 года Брест-Литовского договора, который объявлял возвращение Турции восточных территорий, отнятых у нее в 1878 году. Русские вернули Карс и Ардаган, а “Армения” была таким образом сведена к своей естественной густонаселенной территории — русской Армении, которую армянские банды создали в 1905-1907 гг. в результате массовой резни азербайджанцев (однако следует отметить, что и здесь армяне не составляли большинство в то время, вплоть до конца сороковых годов двадцатого века — прим. авт.).

Но армяне так не договаривались. Начиная с 13 января 1918 года они стали приобретать оружие большевиков, отзывавших свои части с фронта (ЦГААР, Д-Т, № 13). Затем 10 февраля 1918 года они образовали вместе с грузинами и азербайджанцами единую социалистическую республику Закавказья с меньшевистскими тенденциями, отвергшую заранее условия договора, которые должны были быть приняты в Брест-Литовске. Наконец, воспользовавшись решением русской армии, нестроевые армянские части организовали в Эрзинджане и Эрзруме систематическое избиение мусульманского населения, сопровождаемое неописуемыми ужасами, которые затем были рассказаны возмущенными русскими офицерами”. (Khleboc, journal de guerre du 2-e regiment d’artillerie, cite рar Durun, р. 272).

Цель была все та же: освободить место, для того чтобы обеспечить армянским иммигрантам исключительное право на территорию в глазах международного общественного мнения. Шоу заявляет, что турецкое население пяти про­винций — Трабзона, Эрзинджана, Эрзрума, Вана и Битлиса, ко­торое составляло 3.300.000 человек в 1914 году, прев­ратилось в 600.000 беженцев после войны (там же, стр. 325).

Понятно, что при известиях об этих злодеяниях турецкая армия не оставалась бездеятельной: 12 марта 1918 года она в очередной раз отвоевала Эрзрум, на этот раз — у армян, и затем продвигалась к востоку, оттесняя оттуда тех иммигрировавших армян, у которых была нечистая совесть (как это было в Ване в 1915 году). “Следует отметить, что было в Ване в 1915 году, судя по всему, в пяти турецких провинциях — Трабзон, Эрзинджан, Эрзрум, Ван и Битлис в 1914 — 1918 гг. армянские вооруженные банды уничтожили (3.300.000 чел. — 40%, 1.320.000 ушло в армию мужского населения — 600.000 чел. осталось в виде беженцев) и получается 1.320.000+600.000=1.920.000 чел. Всего 3.300.000-1.920.000 = 1.380.000 человек вырезано армянами турок — стариков, женщин и детей. 1.380.000 человек, т. е. столько же, сколько в 1914 году было вообще армян. Сюда не входят турецкие жертвы армян в провинции Адана, в районах Кайсери, Мараша и т. п. Так что армяне вырезали турок значительно больше, чем их самих было на земном шаре во время первой мировой войны. Чем же это не геноцид, целью которого была армянская мечта создать себе государство на очищаемой территории путем убийств местного неармянского населения. Однако, как мы уже отмечали, армяне нигде вот уже две тысячи лет не составляли большинства населения, так как они не могут долго жить вместе и расселяются среди других народов, чтобы паразитировать за счет представителей других народов.

4 июня 1918 года кавказские республики подписали с Турцией договор, который подтвердил условия Брест-Литовского соглашения и признал границы 1877 года, таким образом позволив турецким войскам обойти Армению с юга и отбить Баку у англичан, что они и сделали 14 сентября 1918 года. Мудросское соглашение от 30 октября 1918 года застало турецкие войска в Баку. В последующий период разложения Оттоманской империи армяне постарались воспользоваться отходом турецких войск: 19 апреля 1919 года они вновь заняли Карс (грузины — Ардаган). Это означает, что линия фронта была вновь отодвинута к западу почти вдоль границы 1878 года. Оттуда в течение восемнадцати месяцев армяне совершали бесчисленные налеты на окраины территорий, оккупированных ими, а именно в северо-западном направлении к Черному морю и Трабзону (Гюрюн, 295 — 318), который ссылается на воспоминания генерала Кязима Карабекира и двух свидетелей — Роулинсона (англичанина) и Роберта Дана (американца).

И, естественно, они опять пытались увеличить армянское население Карса, и делали это известными методами, т. е. путем тотального террора т убийств. Судьба распорядилась иначе. Благодаря Мустафе Кемалю Турция восстановила свои силы, и 28 сентября 1920 года генерал Кязим Карабекир предпринял наступление против армян. 30 октября он взял Карс, а 7 ноября — Александрополь (Гюмри). В третий раз за 5 лет войны огромная масса армян убегала перед наступлением турецкой армии, таким способом выражая по-своему отказ подчиниться турецкому правительству.

Так заканчивается история миграции армянского населения на Восточном фронте. Однако это население фактически никогда не могло быть взято в расчет в статистике пресловутых “избиений”, совершенных турками над армянами. Все, что о нем известно, это то, что выжившие, число их весьма неясно, после страшных испытаний добрались до Советской Армении. Но сколько было этих несчастных, которых человеческая и преступно абсурдная пропаганда послала в разгар войны на линию огня, чтобы построить там путем истребления коренного местного населения химерическое государство?

Однако, чтобы яснее представить себе, что происходило в 1915 году, вернемся к событиям, разворачивавшимся вокруг армян в предвоенное время, т. е. до начала Первой мировой войны 1914-1918 гг.

О том, кто работал на раскрутку и использование армян в своих целях, довольно красноречиво сказано в письме царского наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова, которое мы приводим ниже.

Десятого октября 1912 года наместник Николая II на Кавказе И.К. Воронцов-Дашков пишет императору Рос­сийской империи: “...Вашему величеству известно, что во всей истории наших отношений к Турции по Кавказу вплоть до русско-турецкой войны 1877-1878 гг., кончившейся присоединением к нашей территории нынешних Батумской и Карской областей, русская политика непрестанно с Петра Великого базировалась на доброжелательном отношении к армянам, которые и оплачивали за это нам во время военных действий активной помощью войскам. С присоединением к нашим владениям так называемой Армянской области, в которой находился Эчмиадзин, колыбель армяно-григорианства, император Николай Павлович употребил немало усилий для создания из Эчмиадзинского патриарха попечителя турецких и персидских армян, справедливо полагая тем самым достичь полезного России влияния среди христианского населения Малой Азии, через которую пролегал путь нашего исконного наступательного движения к южным морям. Покровительствуя армянам, мы приобретали верных союзников, всегда оказывавших нам большие услуги... Она проводилась последовательно и неуклонно почти полтора столетия” (“Красный архив”, № 1 (26). М., стр. 118-120).

Итак, политика использования армян в борьбе с турками и азербайджанцами Россией началась со времен Петра I и продолжается вот уже около 250 лет. Руками армян, которых, по меткому выражению прокурора Эчмиадзинского Синода

А. Френкеля, “...только поверхностно коснулась цивилизация”, Россия претворяет в жизнь заветы Петра I. “А басурман этих зело тихо уменьшать, чтобы они это не знали”. Да, история, которую сколько ни замалчивай, ни искажай, сохранила истинное положение вещей по Кавказу так называемой Армянской области, в которой находится Эчмиадзин (Уч муАдзин — Три церкви), и Ираван,

т. е. Ереван. Кстати, флаг Ираванского ханства находится в Баку, в музее.

В 1828 году 10 февраля согласно Туркменчайскому договору в состав Российской империи вошли Нахчыванское и Ираванское ханства. Ираванское ханство на протяжении 23 лет оказывало героическое сопротивление российским полчищам. В составе русских войск воевали и армяне. В 1825 году население Ираванского ханства составляли мусульмане — азербайджанцы (более 95%) и курды. В 1828 году Россия, потратив огромные материальные средства, переселила в пределы поверженного Ираванского ханства 120 тысяч армян.

А с 1829 по 1918 год туда было водворено еще около 300 тысяч армян, и даже после этого армяне в Эриванской, Эчмиадзинской губерниях и в других районах так называемой Русской Армении нигде не составляли большинства населения. Их национальный состав нигде не превышал 30- 40% от общего количества местного населения в 1917 году. Так, таблица населения Азербайджанской Демократической Республики, составленная по данным “Кавказского календаря за 1917 год”, показывает, что в части Эриванской губернии, входящей в состав Азербайджана, мусульман проживало 129586 человек, а армян — 80530 человек, что соответственно составляло 61% и 38%. А в представленном Председателю Парижской мирной конференции документе — ноте протеста Азербайджанской мирной делегации от 16/19 августа 1919 г. по поводу признания независимости Азербайджанской Республики (приводится с сокращениями — прим. автора) говорится: “...Будучи лишена возможности получения регулярных и частных сношений со своей столицей — городом Баку, Азербайджанская мирная делегация лишь из последнеполученных сообщений официального характера узнала о печальной участи, коей подвергалась область Карская, уезды Нахчыванский, Шаруро-Даралагезский, Сурмалинский и часть Эриванского уезда Эриванской губернии — присоединение, за исключением Ардаганского округа, к Карской области насильственно к территории Армянской республики. Все эти земли были оккупированы турецкими войсками, оставшимися в них до заключения перемирия. После ухода последних области Карская и Батумская вместе с Ахалцихским и Ахалкалакским уездами Тифлисской губернии образовали самостоятельную республику Юго-Западного Кавказа во главе с временным правительством в городе Карсе.

Это временное правительство было составлено созванным тогда же парламентом. Несмотря на столь явно выраженную волю населения означенных областей, соседние республики в нарушение принципа свободного самоопределения народов сделали ряд попыток и насильственно захватили часть Республики Юго-Западного Кавказа и в конце концов добились того, что Карский парламент и правительство были распущены декретом генерала Томсона, а члены правительства арестованы и отправлены в Батуми. При этом роспуск и аресты были мотивированы тем, что Карский парламент и правительство будто держались враждебной ориентации, о чем, кстати сказать, Союзное командование было неправильно информировано заинтересованными в этом крае сторонами. После этого Карская область под видом водворения беженцев была занята армянскими и грузинскими войсками, причем занятие области сопровождалось вооруженными столкновениями... Глубоко сочувствуя делу водворения беженцев на свои места, азербайджанский министр иностранных дел в своем протесте от 30 апреля сего года писал господину командующему Союзными войсками о том, что водворение это должно происходить при содействии английских войск, а не армянских воинских сил, стремящихся не столько к водворению беженцев на места, сколько к насильственному захвату и закреплению за собой этой области...

К такой участи Карской области Азербайджанская республика не может и не должна относиться в качестве простой зрительницы равнодушно... Не надо при этом забывать, что именно в Карской области, сравнительно недавно принадлежавшей Турции (до 1877 г.), отношения армян к мусульманам оставляли всегда желать лучшего. Во время же последней войны отношения эти сильно обострились в связи с событиями в декабре 1914 года, когда турецкие войска временно заняли Ардаганский округ, г. Ардаган и часть Карского округа; после отступления турок русские войска стали уничтожать мусульманское население, предавая все огню и мечу. И в этих кровавых событиях, обрушившихся на головы неповинного мусульманского населения, местные армяне высказывали явно враждебное отношение и местами, как это было, например, даже в городах Карсе и Ардагане, не только науськивали казаков против мусульман, но и сами вырезали последних беспощадно. Все эти обстоятельства не могут, конечно, говорить о спокойной совместной жизни мусульман Карской области под управлением армянских властей.

Сознавая это, само мусульманское население области через депутации и при помощи письменных просьб за последнее время неоднократно обращалось к азербайджанскому правительству с заявлением, что оно не сможет и не будет в состоянии подчиниться власти армян, и потому просит о присоединении области к территории Азербайджанской республики... Еще менее может примириться Азербайджанская республика с передачей управления уездами Нахичеванским, Шаруро-Даралагезским, Сурмалинским и частью Эриванского уезда правительству Армении...

Она находит, что передачей управления неотъемлемой части территории Азербайджана допущено явное нарушение несомненного права Азербайджанской республики на уезды: Нахичеванский, Шаруро-Даралагезский, Сурмалинский и часть Эриванского уезда. Этим актом создается источник постоянных недоразумений и даже столкновений между местным мусульманским населением и Армянской республикой.

Названные районы населены мусульманами-азербайджанцами, составляющими один народ, одну национальность с коренным населением Азербайджана, совершенно однородными не только по вере, но и по этническому составу, языку, нравам и быту.

1919 год	Нахиче-ванский	Шарур- Даралагез	Сурмалы	Ираван (Ереван)
Мусульман-азерб.	62,5	72,3	68,0	60,2
Армяне	36,7	27,1	30,4	37,4
Прочие	0,8	0,4	1,6	2,4

Достаточно взять соотношение мусульман и армян, чтобы решить вопрос о принадлежности этих земель в пользу Азербайджана. Таким образом, мусульман-азербайджанцев не только больше половины, но их значительное большинство во всех уездах, особенно в Шаруро-Даралагезском уезде — 72,3%. В отношении Эриванского уезда взяты цифры, касающиеся населения всего уезда. Но та часть этого уезда, которая передана в управление правительства Армении и которая состоит из районов Веди-Басарского и Миллистана, заключает в себе около 90% мусульманского населения.

Это как раз та часть Эриванского уезда, которая наиболее пострадала от армянских воинских частей под разными названиями — “ванцев”, “сасунцев”, кои, наподобие банд Андроника, вырезали мусульманское население, не щадя стариков и детей, сжигали целые селения, подвергали селения обстрелу из пушек и бронированного поезда, бесчестили мусульманских женщин, у убитых распарывали животы, выкалывали глаза, а иногда сжигали трупы, они же грабили население и вообще совершали неслыханные зверства. Между прочим, в Веди-Басарском районе имел место возмутительный факт, когда те же армянские отряды в селах Карахач, Кадышу, Карабаглар, Агасибеклы, Дехназ вырезали всех мужчин, а затем забрали в плен несколько сот красивых замужних женщин и девушек, коих передали в распоряжение армянских “воинов”. Последние долго держали при себе этих несчастных жертв армянских зверств, несмотря на то, что после протеста азербайджанского правительства в дело вмешался даже армянский парламент...” (ЦГАОР Аз. ССР, ф. 894, от. 10, д. 104, л. 1-3).

Сведения, имеющиеся в цитируемой ими ноте протеста Азербайджанской республики, представленной Предсе­дателю Парижской Мирной Конференции, красноречиво свидетельствуют, что в Армении (русской) никогда не было родины у армян, так как нигде они не составляли большинства. Этот документ свидетельствует, что в Батуми, Ахалкалаки, Ахалцихе, Карсе, Нахичевани, Эчмиадзине, Ереване и т. п. всегда проживали, притом в большинстве, мусульмане-азербайджанцы.

Вопреки здравому смыслу на территориях, испокон веков принадлежащих азербайджанцам, по воле Англии в 1918 году была создана Армянская Республика.

Англия этим решила двойную задачу: “создала буферное христианское государство между Турцией и Россией и отсекла Турцию от всего тюркского мира (а в 1922 году по воле руководства СССР был отобран у Азербайджана и передан Армении Зангезур. Таким образом Турция окончательно потеряла прямой сухопутный доступ к тюркскому миру, который широкой полосой простирается от Балкан до Корейского полуострова. Что же двигало Англией и Антантой в принятии решения на пустом месте создать Армянское государство? По-видимому, антитюркизм и антиисламизм! И кроме этого успешное развитие блистательной Порты, которая простиралась от Малой Азии до середины Европы и органично сочетала интересы подвластных ей как мусульманских, так и христианских народов. Ведь недаром впервые в мировой практике в Османской империи был создан институт “Омбудсмена” — защитника прав человечества, независимо от религиозной, национальной и имущественной принадлежности подданных империи, который эффективно защищал все население от произвола бюрократического аппарата власти.

ГЛАВА IV. АРМЯНСТВО

Начиная со второй трети XIX века понятие «армянство» олицетворяет армянская партия «Дашнакцутюн».

В статье А. Лалаяна “Контрреволюционный “Дашнакцутюн” и империалистическая война 1914 — 1918 гг.” (журнал “Революционный Восток”, № 2-3 (36- 37), М., 1936 год, стр. 76 — 99) говорится, что “...Не останавливаясь на многообразных тактических приемах партии “Дашнакцутюн”, которые она применяла и применяет за последние 15 лет, ее основную линию можно свести к следующему: оказание всяческой поддержки германским фашистам, японским милитаристам в их захватнической политике с целью организовать контрреволюционный поход на СССР и путем разгрома Страны Советов восстановить свое господство на территории Армении: округлить независимую Армению за счет Азербайджана и Грузии, завоевав такие районы, как Нахичевань, Карабах, Ахалкалаки, Борчалы и т. п., осуществить идею “объединенной Армении”, хотя и без армян, путем отторжения от Турции Восточной Анатолии, до берегов Средиземного моря...” Согласно общему духу решений своего высшего органа — ХI съезда партии, говорит египетский орган “Деменикцутюн” “Дро” — “Даш­накцутюн” общими силами готовится” к грядущим событиям, как единственный политический вождь нации (!) и единственная организованная сила (?!). “Дашнакцутюн” готовится, а не ждет. На пути нашей борьбы главной силой, с которой мы сталкиваемся, является Советская Россия. Необходимейшим условием политического, экономи­ческого и духовного освобождения армянского народа является низвержение советского строя в России”. (Пирумов, “Дашнакцутюн за рубежом”, стр. 93 — 95, 1935 год).

Интересно перевоплощение дашнаков за какие-то 15 лет. В 1917 году весь армянский народ во главе с армянской церковью и дашнаками встал на сторону революции большевиков, а через десять лет весь армянский народ перешел в лагерь тех, кто пытался свергнуть строй социализма в СССР. Дело в том, что хотя дашнаки перешли внешне в коммунисты, но на деле остались дашнаками и уже готовили свержение советского строя в СССР, которого они добились совместно с “демократами” и Западом в 1991 году. Это перевоплощение армянских приоритетов зависит от целей армянского народа, которые без особых проволочек мгновенно корректируются под текущие и перспективные задачи по созданию “Великой Армении”. Как выразился выше Пирумов, “...Дашнакцутюн” готовится, а не ждет. С этой точки зрения мы находим излишним говорить о тех исключительных случаях, когда “Дашнакцутюн” соразмерно со своими силами и возможностями готовит события”. Вот таким способом дашнаки и подготовили карабахские события и развал СССР, причем принимая в этом самое непосредственное, активное участие.

Вообще, бредовость идеи о создании «Великой Армении» армяне прекрасно понимали во все времена после возникновения «армянского вопроса». Даже перед началом первой мировой войны 1914 — 1918 гг. это прекрасно видно из предложений Антанты партии «Дашнакцутюн», чтобы привлечь армян, рассыпанных на территориях предполагаемого театра военных действий — Турции и Закавказья. Они обещали армянам создать «Великую Армению», чтобы посредством этих обещаний заставить их быть марионетками в своих целях. Россия, Франция и Англия рассчитывали использовать армян, во-первых, обещая турецким армянам «освобождение» и даже «автономию», они хотели добиться их выступления против турецкой власти в самой Турции (повстанческие и добровольные отряды турецких армян), во-вторых, русских армян, одураченных обещаниями о богатейших семи вилайетах и Киликии, предполагалось использовать для карательной экспедиции, авангарда, разведки, уничтожения мирного населения и очистки территории от турок в царской армии на турецком фронте для «санитарного» обслуживания русской армии. Таков был план России, Англии и Франции накануне первой мировой войны.

Вторая группа воюющих стран во главе с Германией также выступает в роли «армянофила». Германо-турецкий проект «обещает» турецким армянам «реформы», льготы и т. д., русским армянам — автономию. Они хотели, чтобы турецкие и российские армяне стали на их сторону. Тем самым шла борьба за привлечение армян на свою сторону. Российский советник в Стамбуле Гулькевич в отношении завоевания симпатии армян еще в начале мировой войны говорил: «...Следовало бы торжественно оповестить армян о намерении русского государства освободить их от векового гнета и даровать им автономию. Нет сомнения, что отсутствие такового манифеста будет замечено как в Турции, так и в Германии и широко против нас использовано. Как нам известно, Германия за последнее время делает большие усилия для привлечения симпатий армян на свою сторону и весьма легко может склонить Порту (Османскую Империю) к дарованию армянам той самой автономии, в объявлении которой путем манифестов мы отказали бы католикосу». («Католикос всех армян» Геворк V по поручению «Дашнакцутюн» обратился к царю и просил об «автономии» турецкой Армении). Появление же турецкого манифеста вместо ожидаемого русского в связи с отзывом сейма в Эрзруме или Ване могло бы внести смуту в ряды армян, нанести удар обаянию русского имени в глазах всего (армянского) населения, а может быть, даже затруднить, до известной степени, задачу наших войск в Армении. («Международные отношения в эпоху империализма», т. II., ч. II, стр. 216).

Из двух предложений армяне выбирают первое. Тем не менее царизм идет ему навстречу и обещает такой «подарок», как «автономное самоуправление» Восточной Анатолии (Ван, Бачеш, Диярбекир, Харбед, Ибастия, Карин и Трапезунд) и четырех сенджаков Киликии (Мараш, Сис, Джелал, Берекет, Адана с Александреттой), а также «реформу» в отношении русской Армении. Германский же проект предусматривает автономию русской Армении.

Естественно, будучи максималистами, армяне выбирают тот вариант, где предлагается больше территорий, и предлагают свои услуги России. Тем не менее армяне уже добились в 1905 — 1906 гг. на территории Закавказья в результате спровоцированной ими армяно-азербайджанской резни размежевания от азербайджанцев и освобождения земель, занятых последними для заселения их армянскими переселенцами из Турции, Персии и других стран Малой Азии.

Россия, занимаясь «судьбой армян», преследовала военные цели. Но она имела в виду и другие цели. Во-первых, она стремилась завоевать турецкие проливы, Восточную Анатолию и Киликию, а во-вторых, захватив Дарданеллы и Босфор, Россия создала бы себе опору в вилайетах Восточной Анатолии. «Царский министр Лобанов-Ростовский, говоря о плане царя по армянскому вопросу, совершенно недвусмысленно отметил, что «царизму нужна была Армения без армян». Здесь он имел в виду завоевание турецкой Армении ценой физического истребления самих армян и образование там казачьих поселков и дружин». (“Революционный Восток”, №№ 2 — 3 (36 — 37), М., 1936 г. стр. 76 — 99).

Интересно выходит так, что для Российской империи армяне не представляли никакой ценности кроме как инструмент для решения вопроса завоевания турецких территорий, уничтожения руками армян местного турецкого населения ценою физического уничтожения самих армян. Эта цель Российской империи подтверждается и тем, что до 1914 года она хотя и всячески поддерживала армян, но не создала для них никакой автономии в своих пределах. Это объясняется тем, что русские хорошо знали тогда, что представляют из себя армяне, и не церемонились с ними, цинично используя их в своих целях — извода с Кавказа тюркского населения и заселения его христианским элементом.

Советник русского посольства в Стамбуле Гулькевич в письме к наместнику царя на Кавказе писал еще в начале войны: «...Конечно, не настал еще час для решения вопроса, будет ли автономная Армения оставлена под союзаренитетом Турции или же поставлена под протекторат России. Но и в том, и в другом случае Армения должна находиться в сфере нашего непосредственного влияния, и притом совершенно независимо от желаний наших союзников. Точно так же территориальные пределы будущей автономной области должны быть определены нами исключительно с точки зрения русских государственных интересов.

Мы должны всячески стремиться к обеспечению будущей Армении, а следовательно, и нам выхода к Средиземному морю. Для нас недопустимы разделение Большой и Малой Армении и соединенная с таким разделением возможность утверждения в Киликии какой-либо европейской державы». («Международные отношения в эпоху империализма», т. II, ч. II, стр. 215-216).

Россия стремилась полностью контролировать и направлять деятельность армян в угоду своим интересам. Вот что пишет министр иностранных дел Сазонов председателю Совета министров Горемыкину в письме от 30/VIII 1914 года:

«...Во всяком случае, с общеполитической точки зрения весьма важно, чтобы война с Турцией была вызвана ею самой и не в силу каких-нибудь действий с нашей стороны. Представляется поэтому весьма нежелательным и даже опасным, ранее полного выяснения политической обстановки, вызвать какое-либо восстание среди армян... Мне казалось бы, однако, необходимым дать армянам самые положительные заверения в том отношении, что соглашение с Турцией, в случае, если бы оно осуществилось теперь, никоим образом не будет достигнуто ценой каких бы то ни было уступок на почве армянского вопроса. Вместе с тем желательно поддерживать самые тесные отношения как с армянами, так и с курдами, чтобы использовать их во всякую данную минуту, если состоится разрыв с Турцией. С этой точки зрения были бы желательны всякого рода подготовительные действия для быстрой переправы через границу оружия и припасов и раздачи их зарубежному населению, когда разрыв совершится или станет неминуемым”. («Международные отношения в эпоху империализма», т. II, ч. I, стр. 181). Министр иностранных дел, таким образом, в своем письме затрагивает три вопроса: 1) необходимость решать вопрос о восстании турецких армян, исходя из интересов царского правительства; 2) пытаться обманным путем добиться верности армян царю; 3) держать армян (а также курдов) начеку, обеспечив дело их вооружения с целью использования их в борьбе с Турцией. Российская сторона заигрывала с потерявшими здравый смысл хитрыми армянами. Для того чтобы заставить армян поверить в искренность русских, царская власть и ее дипломаты относились к представителям из «Дашнакцутюн» весьма любезно, говорили им много «теплых» слов и даже пошли с ним на переговоры «по армянскому вопросу». Так, например, когда «Католикос всех армян» Геворк V, идя навстречу просьбе «Национального бюро» (которое являлось исполнительным органом «Армянского национального совета», созданного дашнаками и контролируемого ими. В его задачи входило ведение переговоров с царскими властями и организация «добровольческих» отрядов из армян), в августе 1914 года обратился к наместнику царя на Кавказе Воронцову-Дашкову с просьбой, чтобы Россия при ликвидации войны гарантировала турецкой Армении территорию и автономное самоуправление под протекторатом России». («Междуна­родные отношения в эпоху империализма», т. VII, ч. II, стр. 456), наместник в своем ответном письме поставил его святейшество католикоса всех армян в известность, что «Россия поддержит требования армян...» Воронцов-Дашков обратился к царю. Письмо это мы привели выше.

Кроме того, император Российской империи принял в Тифлисе католикоса Геворка и в беседе, длившейся 15 минут, подчеркнул, что «армянский вопрос будет разрешен согласно ожиданиям армян по окончании войны, во время переговоров о мире» («Международные отношения в эпоху империализма», т. VII, ч. II, стр. 456, документы из архива царского и Временного правительства). Царь, обещая армянам решить «армянский вопрос», кривил душой, чтобы еще раз обмануть армян и использовать их в своих целях, их руками отвоевать известную часть территории Турции.

Переговоры об «автономной» турецкой Армении и установлении русского протектората над ней велись не только в Закавказье. Представители партии «Дашнакцутюн» вели переговоры о решении «армянского вопроса» и участии армян в войне также в Петрограде. Так, например, в результате ряда бесед в Министерстве иностранных дел представители «Дашнакцутюн» согласились на следующие предложения:

1. Создание в пределах Турецкой империи Армении, управляемой на автономных началах.

2. Сохранение суверенитета Турции, который выражался бы только в утверждении султаном генерал-губернатора, избранного державами, и в сохранении флага. Какое-либо вмешательство во внутренние дела Армении или содержание там турецкого войска не было бы допущено.

3. Протекторат над Арменией со стороны трех держав — России, Англии и Франции.

4. Территорию Армении, которая обнимала бы шесть армянских вилайетов (исключая периферические части на западе и юге, населенные почти исключительно мусульманами) и Киликию с портом на Средиземном море в Александретте, исключая весь Александрийский залив с Юмурталиком («Международные отношения в эпоху империализма», т. VII, ч. II, стр. 457). Тем самым это соглашение сводится к созданию в составе Турецкой империи «автономной» Армении, с тем, чтобы под прикрытием этой «автономии» Российская империя прибрала к рукам ряд богатейших районов Турецкой империи, осуществляя идею Лобанова-Ростовского, выраженную в циничной формуле, добиться «Армении без армян». Россия намеревалась установить над «автономной» турецкой Арменией свой протекторат, что шло вразрез с политикой союзников, в первую очередь — Франции, интересы которой господствовали в Киликии. Поэтому русская дипломатия маневрировала. Так, сразу же после дашнакско-русских переговоров в Петрограде МИД России советует дашнакам самим защищать выработанный проект решения армянского вопроса “перед Англией и Францией”.

В особенности, в части, касающейся присоединения Киликии к вилайетам Восточной Анатолии, по мнению русских дипломатов, должны были выступать только лишь представители от армян. Вот почему друг министра иностранных дел Российской империи Нератов, известив русского посла в Лондоне Бенкендорфа и посла в Париже Извольского о выезде в Париж и Лондон дашнакского деятеля Завриева «с целью расположить правительство и общественное мнение в названных странах в пользу осуществления армянских вожделений», так лестно охарактеризовал перед послами личность Завриева. «Завриев известен министерству с наилучшей стороны, поэтому, — пишет Нератов, — необходимо ввести его в политические круги и оказать ему покровительство» («Международные отношения в эпоху империализма», т. VII, ч. II, стр. 455). Однако, несмотря на это, Завриев со своей просьбой в Париже «иметь в виду чаяния армян и включить Киликию в пределы будущей армянской области» провалился. «Ему, — как говорится в сообщении Министерства иностранных дел, — было отказано, что мы не можем поддерживать такого положения, ввиду господства в Киликии французских интересов» (там же, стр. 471 — 472). И здесь Российская дипломатия не удержалась от цинизма как по отношению к армянам, так и к союзникам.

Организованное партией «Дашнакцутюн» в 1912 году армянское национальное бюро накануне мировой войны 1914 года приступает к широкой кампании по привлечению армян к активному участию в войне на стороне Российской империи. Состав «Национального бюро» был следующим: епископ Месроп — вождь и руководитель тифлисской армянской диаспоры и любовник жены царского наместника на Кавказе Воронцова-Дашкова, активный деятель партии «Дашнакцутюн», затем А. Хатисов — глава дашнакского правительства 1918 — 1920 гг., доктор Завриев — заведующий иностранными делами «Дашнакцутюн», Самсон Арутюнов, Дро, военный диктатор «Дашнакцутюн» и авантюрист Андраник.

“Национальное бюро” незамедлительно берется за дело. Прежде всего оно обращается к католикосу всех армян Геворку V с просьбой передать царю Николаю, что армяне — «его верные сыны», и просить царя «положить конец страданиям наших братьев, живущих на территории Турции». «Дашнакцутюн» и его орган «Национальное бюро» входят затем в переговоры с царским наместником на Кавказе Воронцовым-Дашковым о формах участия армян в войне.

«Дашнакцутюн» и «Национальное бюро», разумеется, не удовлетворились тем, что много солдат и офицеров из армян уже находятся в регулярных царских войсках как подданные империи. Они еще организуют широкую кампанию в пользу царя. Им удается выжать из карманов трудящихся армян свыше 2 миллионов рублей и отдать эту сумму в распоряжение Кавказской армии. Наряду с этим «Дашнакцутюн» и прочие армянские организации мобилизуют армян для санитарного обслуживания Кавказской армии и т. д. Более того, «Национальное бюро» в начале империалистической войны договаривается с царской властью об организации добровольческих отрядов из армян. Лео в своей работе «Из прошлого» следующим образом описывает переговоры:

«Заведующий иностранными делами «Дашнакцутюн» доктор Завриев, который успел побывать везде, появляется в Тифлисе и, представляясь Воронцову-Дашкову, дает ему многозначащие обещания. «Дашнакцутюн», по выражению доктора Завриева, ставит свои силы в распоряжение Воронцова-Дашкова; армянский народ может за свой счет организовать добровольческие отряды. Соглашение почти уже было заключено. Но Воронцову-Дашкову хотелось придать этим переговорам широкий объем.

Поэтому он пригласил кроме доктора Завриева еще руководящий круг тифлисской палаты: епископа Месропа, Самсона Арутюнова и

А. Хатисова, — здесь предлагалось правительству — Воронцову-Дашкову — в случае войны с Турцией из армян организовать четыре добровольческих отряда, по 400 человек каждый, под командованием дашнакских хмбапетов. Непосредственная задача этих отрядов должна заключаться в роли разведчиков, руководящих лиц, а при необходимости также выполнить роль передового охранения».

«Дашнакцутюн» непосредственно после этого совещания начинает в своей печати широкую кампанию в пользу добровольческого движения и с помощью «Национального бюро» переходит к непосредственной организации добровольческих отрядов. При этом надо отметить, что в то время, как в переговорах численность армянских отрядов была установлена в 1600 человек, “Национальное бюро” с целью скорейшего завоевания восточных вилайетов Турции сформировывает отряды в количестве 10.000 человек. Оно собирает своих хмбапетов и передает им командование этими отрядами, поручив им безжалостно уничтожать турецкое население и тем самым завоевать себе «славу» в Кавказской армии.

Нет сомнения, что все эти мероприятия «Национального бюро» и его вдохновителя «Дашнакцутюн» с большим удовлетворением принимались со стороны Воронцова-Дашкова. Последний не раз выражал благодарность «Дашнакцутюн» и не раз высказывал свое «армянофильство». Он еще и еще раз подтверждал свое обещание, касающееся создания «автономной Армении» из вилайетов Восточной Анатолии и Киликии, и тем самым обеспечивал дело организации «добровольческих» отрядов из армян.

Но дело организации «добровольческих» отрядов из армян в помощь царской армии не ограничивается Закавказьем. «Дашнакцутюн» и другие армянские партии повели широкую кампанию в пользу организации «добровольческих» армянских отрядов также в самой Турции. Им удалось заглушить протест недовольных турецких армян и поставить их массы на службу русскому военно-феодальному империализму. Дашнако-гнчакские элементы стали организовывать отряды «добровольцев» из турецких армян и поставили об этом в известность царскую власть.

Так, например, в начале 1915 года уполномоченные зейтунских армян Мави Нахудян, Микаел Явордян и Гаспарян со стороны партии «Гнчак» дают командованию Кавказской армии обещание выставить против Турции 15.000 бойцов из армии Киликии. Они указывают на таких лиц, как, например, Тохаджян, Енидюнян, Суренян, Якубян, и других, которые могут быть руководителями движения армян в Киликии в пользу союзников.

Об организации зейтунских армян против Турции Воронцов-Дашков 20.02.1915 г. телеграфно сообщает министру иностранных дел следующее:

«В настоящее время в Штаб Кавказской армии прибыл представитель армян Зейтуна, заявивший, что около 15 тысяч армян готовы напасть на турецкие сообщения, но не имеют ружей и патронов. Ввиду расположения Зейтуна, по сообщению турецкой Эрзрумской армии, крайне желательно необходимое количество ружей и патронов доставить в Александретту, где они будут взяты армянами...»

Таким образом, «Дашнакцутюн» совместно с гнчакской партией развертывал организацию «добровольческих» отрядов из армян как в Закавказье, так и в самой Турции. Более того, они даже предлагали царизму услуги армян, находившихся в Америке, которых союзники, по предложению «Дашнакцутюн», могли вооружить и перебросить против Турции».

Характерно, что вовлечение армян в водоворот войны «Дашнакцутюн» объявлял делом всенародным, делом «революционным». Дашнаки не перестают и после войны говорить о «революционно-освободительном значении» своего участия в войне. Так, например, духовный отец партии «Дашнакцутюн» Ов. Качазнуни в своей книге «Дашнакцутюн» больше нечего делать» считает, что формирование армянских добровольческих отрядов и их выступление против турок осенью 1914 года «являлось естественным и неизбежным результатом той психологии, которой пропитывался армянский народ (!) почти четверть века, целое поколение». Эта психология должна была найти свое воплощение, и нашла.

Кровавая политика «Дашнакцутюн» приписывается армянскому народу. Реакционное «добровольческое» движение объявляется результатом психологии «народа».

Уже знакомый нам «Уйсабер», говоря о роли своей партии в первой империалистической войне, фабрикует следующую небылицу:

«...Благодаря своим добровольческим отрядам «Дашнакцутюн» выручил (!) военную часть армян и объединил их сердца и мозги вокруг одного вопроса (армянского вопроса — А.Л.). Он собрал все жизнеспособные элементы из армян под одним знаменем и направил их на единственный освободительный путь(?) борьбы и самозащиты».

Дашнакской лжи нет пределов. В самом деле, известно, что свыше 40 лет дашнаки вели и ведут борьбу за завоевание богатейших районов Турции (А сейчас уже более ста лет. — Прим. авт.). «Наше сердце, — говорится в обращении «Дашнакцутюн» к Николаю II в начале империалистической войны, — переполнено горячим желанием, чтобы это выпавшее на долю нашей дорогой родины испытание завершилось новой славой русского оружия и разрешением исторических задач России на Востоке. Пусть свободно взвивается русское знамя на Босфоре и Дарданеллах. Пусть Вашей волей, Великий государь, получают свободу (!) народы, оставшиеся под игом Турции».

Известно, что в 1915 году кавказский наместник Воронцов-Дашков был смещен. На его место был поставлен великий князь Николай Николаевич. При нем «Дашнакцутюн» еще в большей мере стал мобилизовать добровольцев, еще активнее способствовала беспощадному истреблению турецких женщин и детей, стариков и инвалидов в районе.

«Вчера в Тифлис прибыл его императорское высочество наместник царя на Кавказе великий князь Николай Николаевич... — пишет дашнакская газета. — По нашему глубокому убеждению великий князь своей твердой волей и решительностью раз и навсегда покончит с существованием турецкого правительства. С такой верой и мы приветствуем приезд на Кавказ любимого (!) б. главнокомандующего русской армией, говоря ему: «Добро пожаловать» («Айреник» — орган «Дашнакцутюн», № 2 от 24 сентября 1915 года).

Мы выше писали о формировании «добровольческих» частей дашнаками и о выступлении против Турции дашнакских отрядов, которые, по выражению «Дашнакцутюн», призваны были «освободить своих братьев, живущих в Турции». Если бы это в самом деле было так, то, разумеется, турецкие армяне должны были приветствовать эти мероприятия партии «Дашнакцутюн». Но, как известно, ничего подобного не было. Как русские армяне, так и армяне в Турции категорически выступили против так называемого «добровольческого» движения. В Ване, Эрзруме и других городах Турции армяне на своих собраниях выносили постановления против «добровольческой» кампании «Дашнакцутюн». Понимая, что «добровольческие» отряды им ничего хорошего не принесут, армяне Турции особой делегацией, направленной в Тифлис, просили партию «Дашнакцутюн» и ее орган — Национальное бюро не допускать армян к участию в войне против Турции и распустить «добровольческие» отряды. Но Национальное бюро и «Дашнакцутюн» в целом, вопреки мнению основной массы русских и турецких армян, продолжали проводить свою политику.

Мы выше отметили, что за время с осени 1914 года и до конца 1915 года «Дашнакцутюн» организовала 10.000 добровольцев и выставила их против Турции. Но прекращается ли этим военная деятельность этой партии? Разумеется, нет.

Партия «Дашнакцутюн» пополняет царскую армию на Кавказе добровольческими отрядами не только в 1915 году, но и в 1916 и 1917 гг. После низвержения царизма «Дашнакцутюн» всемерно способствует мероприятиям Временного правительства и выставляет против Турции уже не отдельные «добровольческие» отряды, а целые корпуса, пытаясь во что бы то ни стало выполнить свою «миссию» — завоевать «Великую Армению». Уже в 1918 году «Дашнакцутюн» издает постановление о мобилизации всех граждан до 35-летнего возраста. Его печать угрожает «изменникам» смертной казнью, призывая всех, «кто имеет совесть», хотя бы сейчас выполнить свою обязанность — записаться в добровольцы и направиться на фронт (газета «Арек», № 46 от 1 марта 1918 года, орган «Дашнакцутюн», Баку).

Командующий армянским корпусом Назарбеков в июне 1918 года обращается к «армянскому народу» со следующими словами: «Армянский народ, если вы желаете освободить свои семьи... то вы все, кто только способен применять оружие, приходите... Приходите с вашим оружием и патронами, беря с собой съестные припасы на 5 дней...

Пожертвуйте для армии хлеба, картошки и других продуктов...» (газета «Арек», № 109, 11 июня 1918 года).

Ничто не помогает дашнакской банде, ни ее угрозы и варварские репрессии в отношении уклоняющихся, ни ее шовинистическая агитация не приостанавливают бегства из армянских полков. Все старания «Дашнакцутюн» были тщетны. Превращение сотен тысяч армян в пушечное мясо не дало армянскому народу «Великой Армении от моря до моря». Составленная дашнаками карта «новой Армении» осталась на бумаге и в последующие годы — годы диктатуры «Дашнакцутюн», когда последняя вела регулярную войну с Турцией, меньшевистской Грузией, мусаватистским, а затем и советским Азербайджаном и оказывала помощь белым генералам в их борьбе против советской власти.

Турции удалось не только отбить наступление так называемых армянских полков, но и завоевать ряд городов и районов Армении. В 1918 году в течение каких-нибудь 4 — 5 месяцев дашнакская «непобедимая» армия, которая призвана была завоевать Восточную Анатолию, сдала своему «противнику» Эрзрум, Трапезунд, Карс, Александрополь и другие города.

В 1920 году Турция, отразив наступление «непобедимой» армии «Дашнакцутюн», кроме Александрополя заняла еще и Караклисский, Амалинский и другие районы, оставив дашнакской Армении три уезда.

Когда дашнакское правительство в 1919 году в качестве правительства «союзной» страны претендовало на компенсацию своих потерь, то получило пощечину от англо-французского империализма. Отношение Антанты к правительству «независимой» Армении может быть довольно ярко проиллюстрировано беседой, которая произошла 07.03.1919 года между главным начальником союзных войск на Кавказе генералом Ферестье Вокером и министром — председателем дашнакского правительства Качазнуни.

В этой беседе Качазнуни весьма робко и в лакейском тоне говорил о страданиях армянского народа, о том, что армяне принимали участие в войне, став на сторону держав согласия, что они «героически дрались с немцами и турками в Сирии, Месопотамии, на западном фронте, а также на Кавказе и в России. Поэтому армяне как союзники имеют право на большее внимание». Далее Качазнуни умолял генерала относиться к армянам как к своим союзникам и просил его для уничтожения враждебных настроений к Антанте среди армянского народа оказать армянам материальную помощь взамен их службы державам согласия.

Генерал Вокер в своей ответной речи в резком тоне напал на своего лакея — премьер-министра — за его «дерзость». Он заявил, что ему доклад Качазнуни «вовсе не понравился», что о «плохом тоне» доклада он донесет куда следует, в результате чего будет очень плохо Армянской республике». Далее генерал дает главе дашнакского правительства почувствовать, что он не считает армян союзниками и что когда «вообще посылают хотя бы кое-что, чтобы помочь (?) народу, то надо быть благодарным и за это».

Премьер-министр «независимой» Армении Качазнуни, испугавшись угроз «союзного генерала, просил извинения, заявив, что сомнения народа в союзниках быть может не обоснованы» (Центральный государственный архив Армении, фонд 65, дело 12, стр. 14 — 50).

Очень ценная информация, проливающая яркий свет на темные места деятельности «Дашнакцутюн», имеется в сведениях царской охранки. Она касается периода 1905 — 1906 гг. Ниже мы предлагаем читателю эту неординарную информацию.

Сведения об организации и деятельности Армянской революционной партии «Дашнакцутюн» «1905 — 1906 года прошли на Кавказе весьма бурно и ознаменовались пото­ками крови, явившимися результатом вековой ненависти между армянами и татарами» (азербайд­жанцами).

В этой борьбе «Дашнакцутюн» показала свое могущество, противопоставив неорганизованным татарским бандам вполне обученные, правильно организованные и воспитанные в строгой дисциплине отряды».

«В этот период революционного выступления «Дашнак­цутюн» от партийного террора погибли много лиц, занимающих административные должности, а именно генерал Алиханов, Бакинский губернатор князь Накашидзе, Елисаветпольский вице-губернатор Андреев, уездные начальники: Богуславский, Шмерлинг, Нещанский, Павлов, полицмейстер Сахаров, приставы Джавахов и Шумкевич, полковник пограничной стражи Быков и многие другие.

Кроме того, ими была отчасти достигнута и другая цель: размежевание на территории Закавказья армян от татар и освобождение земель, занятых последними, для заселения их армянскими переселенцами из Турции и отчасти Персии».

«Группа «Младодашнакцакамов» выделилась и впос­ледствии (1908 г.) слилась с партией социалистов-революционеров и как самостоятельная партия прекратила свое существование».

«В 1906 году после прекращения армяно-татарской резни оставшиеся без жалованья дашнакцаканские зинворы, деморализованные предшествовавшей деятельностью, стали выступать в качестве простых грабителей и вымогателей, прикрываясь вместе с тем именем «Дашнакцутюн...»

«...Ныне «Дашнакцутюн» в России и на Кавказе ведет свою деятельность исключительно в революционном направлении, для достижения своей конечной цели — низвержения существующего в государстве общественного строя и учреждения армянской демократической республики федеративной с Российской, и для достижения этой цели прибегает ко всем мерам, до террора включительно».

«Местонахождение центральных комитетов «Дашнак­цутюн» частью установлены. К нахождению же остальных, хотя и нет документов, но почти с уверенностью можно указать города, где они существуют. Эти города, на Кавказе: Баку — «Восканапад», Тифлис — «Большой город», «Медз — Кагак», Батум — «Наваганкист», «Карс — «Джараперт», Эривань — «Миркастан», Александрополь — «Кар» и Шуша — «Апарадж». Всего 7. В Персии — Тегеран и Тавриз. В армянской Турции, в Малой Азии — Эрзрум и Ван. Все эти 13 или 14 (а может, и больше) центральных комитетов находятся под надзором, но не в подчинении высшего учреждения — «Восточного бюро», находящегося в Тифлисе.

Каждый центральный комитет уже обладает автономией, конечно, не выходя из пределов руководящей программы, и является как бы совокупностью всех наших губернских учреждений вместе с судом, полной властью, т. е. до смертной казни включительно. При нем же издается партийный листок.

Группой центральных комитетов распоряжается на правах вроде генерал-губернаторских «ответственный» орган из 5 — 6 человек; однако число этих органов, сформированных только в прошлом году, неизвестно. Можно только с уверенностью сказать, что один находится в Тифлисе для управления Закавказским краем.

«Вероятно, что существует (центральные комитеты «Дашнакцутюн») в городе Баку для Северного Кавказа, Бакинской губернии и восточной части Елисаветпольской, второй в Карсе и Эривани для управления частью уже свободной Армении (центральные комитеты: Карс, Эривань, Нахичевань, Шуша)».

Кроме главных органов партии, имеются еще допол­нительные, преимущественно специального назначения, которые по степени своей важности, сообразно взглядам партии, находятся в зависимости или под руководством того или другого основного органа. К дополнительным относятся: «Профессиональные и сельские союзы», орган Красного Креста, «Ученическая организация», «Между­партийный орган», «Орган исследования», «Организация прессы», «Культурно-просветительное общество», «Пато­рик», «Вспомогательные члены», «Комитеты самообо­роны», «Организация устрашения» и две «Студенческие организации».

Профессиональные союзы организуются низшими агентами партии и первоначально вербуются в профессиональные хумбы по роду занятий; здесь вербованные получают свое политически-революционное воспитание, а потом их зачисляют в соответствующий союз, преследующий уже специально экономическую борьбу, но не на кооперативных началах, а на началах открытой борьбы и политически-революционного просвещения, кооперации же могут вестись только попутно. Каждый союз руководствуется выработанным «бюро» уставом, а тактикой его руководит Центральный комитет. Устав преподается с соответствующим агитационным материалом в хумбах, которые и носят название по своим специальностям или назначениям в партийной деятельности. К первой категории относятся хумбы аптекарские, приказчиков, парикмахеров, виноделов, хлебопашцев, шелководов, мушей, кузнецов, слесарей и т. д., смотря по роду занятий. Ко второй категории принадлежат: хумбы Красного Креста, террористов, Дели, самообороны и зинворов (солдат).

Хумбы Красного Креста хотя и находятся в ведении подкомитета, но распоряжается ими комитет или Центральный комитет. Подкомитет ведет только обучение и воспитание. Цель Красного Креста — всякого рода сбор денег для заключенных и вообще потерпевших, сосланных, снабжение арестантов пищей, деньгами, революционной литературой, передача переписки, ходатайство по делам, принятие всех мер, могущих способствовать освобождению арестованных, как через подкуп или нравственное воздействие на администрацию или суд, так и при помощи побега из мест заключения, вплоть до открытого нападения вооруженной силой. Последние действия выполняются сообща с другими органами. Следующая организация, имеющая свое особое устройство и пользующаяся некоторой автономией, — это ученическая. Она состоит в ведении Центрального комитета. Устройство ее следующее: она образует собственные хумбы: пропагандистов, дружинников и подготовительные. Представители от хумбов (хумбалеты) составляют подкомитет. Собрание подкомитетов выбирает из 4 — 6 человек комитет (ентикитите); общее собрание из делегатов выбирает одного представителя «Контроико-комитет» в Центральный комитет и «исполнительный руководящий орган», при последнем находится редакция журнала. Все сношения с местными органами партии ведутся непосредственно. Цель ученической организации содействовать всякими способами движению целей партии «Дашнакцутюн» и воспитывать в своей среде будущих интеллигентов и уже подготовленных руководителей.

Более интеллигентными органами и зависящими только от ответственного «органа» или «бюро» стоят «Международный орган» и «Орган исследования» Оба они возникли в последнее время. Первый, имеющий весьма важное значение в революционном деле, обязан во что бы то ни стало устранять все возникающие несогласия и раздоры между революционерами...

Имеются свои типографии, редакции, книжные магазины, библиотеки и книгоиздательство.

Совершенно в стороне стоят две организации «Дашнак­цутюн»: русских и европейских студентов. И та и другая занимаются вербовкой и пропагандой среди своих студентов в национально-революционном духе, а среди остальных — в общереволюционном, космополитическом. Связь с организацией поддерживается только предста­вителями в районные собрания и на Общий съезд.

Также не связаны с организацией так называемые «Вспомогательные члены», в числе каковых может быть всякий, кто разделяет стремление «Дашнакцутюн» и помогает ей материально и посильной помощью в деле пропаганды или в каком-либо направлении. Такие члены только могут быть иногда приглашаемы на совещания в организациях, сообразно их способностям, и им могут даваться поручения, хотя в их числе находятся лица разные по положению: от последнего рабочего или разбойника до миллионеров и людей, занимающих видные государственные посты, как, например, известный французский депутат и вождь социалистов Жорес.

Кроме всех перечисленных как основных, так и вспомогательных органов и организаций, которых можно назвать «мирными», есть еще одна организация, подчиненная только «Союзному совету», действующая на психику армян в другой области, а именно религиозной — это духовная партия «Паторик» при Эчмиадзинском синоде. После проклятия русского царствующего дома и всех русских в 1903 году «Паторик» действует через католикоса на паству «кондаками», т. е. такими церковными поучениями, которые разрешают армянам не только исполнять постановления правительства, но и идти против них.

Из боевых групп партии известны: «самооборона», «организация устрашения», «террористический подготовительный комитет», «ответственный деятельный комитет» и «Дели».

«Самооборона» — это государственная милиция, и возникла она во время последних беспорядков на Кавказе. В милиционеры вербуются волонтеры из всех вообще армян, с соблюдением условий иметь свое собственное оружие. Хумбы милиционеров собираются периодически для занятий под руководством дашнаков, и им преподается умение действовать оружием. Милиция имеет свои подкомитеты и комитеты, стоящие в сношениях с Центральным комитетом. Высшее учреждение «Центральный комитет самообороны» состоит под наблюдением «Ответственного органа». “Самооборона” выступает в случае народных волнений и массовых столкновений.

Остальные боевые организации существуют для активного и законспирированного выступления партии, преимущественно убийств.

Общий съезд назначает трех человек, ведающих всей террористической деятельностью партии. Эти три человека и называются «Подготовительный террористический комитет». Они подчинены только «Совету союза» и непосредственно заведуют и формируют исполнительные функции: «деятельные комитеты» и «организацию устрашения». В ее обязанности входит, главным образом, исключительно убийство высших чинов самой организации в случае их обвинения «ответственными» или каким-либо другим высшим органом. Террористические деятельные комитеты состоят по одному при центральных и находятся в их непосредственном распоряжении. Высшее руководство и подготовка террора, как уже сказано, принадлежат «Подготовительному комитету». «Деятельный комитет» имеет свои подкомитеты и террористические хумбы, формируемые из прочих хумбов. «Деятельный комитет» по приказанию Центрального приводит в исполнение террористические приговоры только над низшей администрацией и местным населением. Поручения более серьезного свойства выполняет по приказу «ответственного органа». На обязанности же «деятельных комитетов» лежит заготовление и приобретение как взрывчатых веществ, так и оружия. Впрочем, партия завела с этой целью свои собственные фабрики и мастерские. Как дополнение к террористическому «деятельному комитету» при Центральном комитете существует законспирированная организация «Дели», или разведчики. Ее специальная обязанность — устанавливать, преимущественно при помощи чинов полиции, чинов охранных отделений, жандармских управлений, а также тех вообще лиц, коих деятельность вредит «Дашнакцутюн», и вести за ними наблюдение. Более никаких сведений об этой организации, как и ее составе, не имеется.

«Дашнакцутюн», преследуя восстановление «Великой свободной Армении» и ставя одним из способов достижения этого вооруженное восстание, не рассчитывает, что с народной милицией можно достичь независимости, и поэтому основала, вопреки всем общереволюционным программам и своей, собственную регулярную армию. Начало к формированию армии из зинворов (солдат) положено было в 1892 году на I съезде. Вербовка и параллельно вооружение на средства партии шли непрерывно, но дело было в руках большею частью неопытных, поэтому, как показали последствия, армия оказалась невысокого качества в смысле политической благонадежности и дисциплины. Во время вспыхнувших в России революционных проявлений «Дашнакцутюн», не особенно разборчиво мобилизуя свою армию, довела ее численность до 100.000 человек. При этом, согласно революционной программе, что каждый солдат-зинвор должен получить за время сбора под знамена определенное жалованье, а именно 30 рублей в месяц, было издержано, по агентурным сведениям, на содержание армии 10 миллионов рублей.

Восстановление Армении не произошло потому, что в России попытки к восстанию были быстро подавлены, русская армия в общем осталась на стороне правительства, и началась вместе с тем реакция. В это же время на Кавказе армяне не могли удержать своей скрытой ненависти к мусульманам, и здесь началась междоусобица. Мусульман было перебито, по-видимому, большое число, и от них очищена часть территории, а часть размежевана. Неизвестно еще, чем бы все это закончилось, если бы партия не понесла на содержание своей армии таких огромных расходов, которые стали угрожать истощению революционного фонда. Задержка в жалованье зинворам привела к тому, что из последних стали формироваться разбойничьи банды, ставшие грабить и убивать не только лиц других народностей, но и самих армян. Вследствие этого авторитет «Дашнакцутюн» стал быстро падать. В то же время в верхах военной иерархии увидели, что при таком общем состоянии дела открытое восстание будет сломлено и армяне попадут в тиски между Россией и Турцией. Не желая допустить этого, некоторые военачальники решили пренебречь постановлениями III съезда об активном наступлении на Россию и прикрыться снова маской лояльности, выразившейся в том, что они стали организовывать из оставшихся верных знаменам «Дашнакцутюн» зинворов «Зеленую гвардию», которую предоставили как бы в распоряжение русских властей для искоренения разбойничьих и грабительских шаек. Чтобы придать себе авторитет, объявлена была военная диктатура.

Таким образом, была сделана попытка к захвату власти. Организация реагировала на это IV съездом в начале 1907 года. Съезд немедленно ответил сформированием «организации устрашения», объявив террор, и приговорил к смертной казни как вожаков военной диктатуры, так и тех начальников и зинворов, которые не станут подчиняться постановлениям съезда. Вместе с этим, однако, организациям был отдан приказ: грабителей и разбойников ловить и уничтожать своим судом. Весь 1907 год ознаменовался повсюду длинным рядом убийств армян по постановлению партии. Мятеж был подавлен. Грабители и разбойники уничтожаются и до сих пор. Вместе в объявлением террора сделано и преобразование в вооруженных силах на новых началах. В рядах регулярной армии оставлены только вполне дисциплинированные зинворы, преимущественно из людей, отбывших воинскую повинность. Зинвор обязан работать, и если состоятелен, то приобретает оружие на свои средства. Вооружение зинворов вполне современное, и имеются партийные арсеналы, из коих центральный в Эривани. Жалованье зинворы получают только во время похода или войны. Незадолго до съезда в Болгарии было основано училище, которое в 1907 году выпустило 53 офицера. В училище проходятся следующие предметы: выслеживание, военная разведка, хирургия, администрация, стратегия, тактика, полевая служба, дивизионная служба, артиллерия, минная служба, военная история, география, армянская история, революция, военная организация, взрывчатые вещества, педагогика, стрельба, геометрия, грим и военная дисциплина.

Офицерский состав также подготавливается в военных училищах в Америке. Во главе вооруженных сил — «Главный военный совет» из 7 лиц, преимущественно офицеров, уже участвовавших в сражениях регулярных войск. При «Главном совете» имеется «генеральный штаб» из 5 лиц. Более низкая инстанция управления — «военные советы» на территориях центральных комитетов. Последние состоят из собрания командиров «сотен». «Сотня» — автономная тактическая и хозяйственная единица. Низшая иерархия — сотенный командир, совет при нем из полусотенных; далее полусотенный и десятник; последний заведует и обучает 10 зинворов, которые, в свою очередь, набираются из добровольцев, прошедших школу «хумба».

Процветание и функционирование всего армянского государственного механизма держится на соответствующих законоположениях. Законоположения или уставы и инструкции разрабатываются в строго согласованном духе с директивами, данными съездами и отчасти районными.

«В настоящее время, после недавнего открытого выступления, партия снова перешла на конспирацию во внутренних становлениях, но в отношении пропаганды, в особенности помощи прессы, действует совершенно открыто и в самых широких размерах. Вместе с этим до высшей степени усилены как деятельность всех дашнаков, так и строгость дисциплины, а также репрессии против правительственных чиновников России и Турции, что ознаменовалось уже многими убийствами. Партийная пресса подчинена строгой цензуре.

На содержание государственного механизма, армии и вооружения, ведение пропаганды и вообще для достижения своих целей нужны деньги, и поэтому у «Дашнакцутюн» существует своя финансовая система. Прежде всего всякий поступивший в организацию, а также вспомогательный член платит не менее... из своего заработка или доходов. Далее в фонд идет с лекций, спектаклей, лотерей, благотворительных вечеров, базаров и т. д. сбор пожертвований, обложение всего армянского населения 2%-м сбором за ведение дел в своих судах, вместо правительственных с волокитой и подкупом и на защиту их как от мусульман, так и от всевозможных притеснений, эксплуатаций и простых грабителей».

«К населению отношение изменено согласно политической обстановке в примирительном на вид смысле, а пропаганда проведена в духе той же политики, отличающейся постоянным иезуитизмом. Иезуитизм политики выражается в смысле внутренних действий в том, что вся пропаганда для армян ведется с национальной окраской, а для других — общесоциалистическая, т. е. космополитическая, которая сопровождается разрушением главных государственных и нравственных устоев: веры, царя и отечества, а вместе с тем и семьи.

Этот же иезуитизм или, попросту, провокация, наблюдается вообще в действиях «Дашнакцутюн».

Так, например, после произведенных в декабре 1908 года в Тифлисе арестов членов «органа устрашения», некоторых видных членов «Ответственного органа устрашения» и «Восточного бюро» последним выпущена прокламация, в которой «бюро», призывая армянский народ к революционной борьбе с правительством, указывает на принятые последним в отношении армян репрессивные меры, выразившиеся массовыми арестами и высылками армянской интеллигенции, объясняя народу эти действия правительства намерением его возвратиться к прежней политике насильственной русификации армян путем закрытия школ, отобрания церковного имущества и ограничения прав католикоса, подобно тому, как в 1903 году главари «Дашнакцутюн», истолковав народу в извращенном виде закон о передаче в управление казны имущества армянских церквей, использовали этот факт как могучий материал для возбуждения ненависти армян ко всему русскому, так и в данном случае, оставаясь верным своей провокационной политике, «Дашнакцутюн» намеревается аресты своих партийных членов сделать вопросом общеармянским и видит в этом не борьбу правительства с революционной партией, к какой бы национальности ни принадлежали ее члены, стремящиеся к ниспровержению существовавшего в государстве общественного строя, а придать этим арестам ложное освещение, объясняя их посягательством на самобытность всего армянского народа, его культурное развитие и веру.

С подлинным верно: делопроизводитель Особого отдела Канцелярии наместника Его Императорского величества на Кавказе. 17 апреля 1909 г. (подпись)».

Приводим письмо наместника Николая II на Кавказе без каких-либо комментариев.

Из писем И.И. Воронцова-Дашкова Николаю Романову.

Ваше Императорское величество.

Католикос всех армян, под влиянием просьб своей паствы, состоящей как из турецких, так и русских подданных, предполагал выехать в Санкт-Петербург, чтобы лично обратиться с всеподданнейшим ходатайством к вашему величеству о защите турецких армян от курдских нападений. Я взял на себя смелость отклонить эту поездку католикоса и предложил ему повергнуть его ходатайство на высочайшее вашего величества благовоззрение. Пользуясь любезным согласием представителя Совета Министров, ознакомленного мною с ходатайством католикоса, я почитаю долгом всеподданнейше предложить на монаршее внимание вашего величества и некоторые свои личные соображения по поводу помянутого ходатайства.

Вашему величеству известно, что во всей истории наших отношений к Турции по Кавказу вплоть до русско-турецкой войны 1877 — 1878 гг., кончившейся присоединением к нашей территории нынешних Батумской и Карсской областей, русская политика непрестанно с Петра Великого базировалась на доброжелательном отношении к армянам, которые и отплачивали за это нам во время военных действий активной помощью нашим войскам. С присоединением к нашим владениям так называемой Армянской области, в которой находился Эчмиадзин, эта колыбель армяно-григорианства, император Николай Павлович употребил немало усилий для создания из Эчмиадзинского патриарха попечителя турецких и персидских армян, справедливо полагая тем самым достичь полезного России влияния среди христианского населения Малой Азии, через которую пролегал путь нашего исконного поступательного движения к южным морям. Покровительствуя армянам, мы приобретали верных союзников, всегда оказывавших нам большие услуги. Если эта политика и не всегда нам удавалась, ввиду противодействия Турции, желавшей сосредоточить духовное влияние над своими армянами у Константинопольского патриарха, то, во всяком случае, она проводилась последовательно и неуклонно почти полтора столетия. Последний раз она ярко выразилась в Сан-Стефанском договоре, статьею 16-ю которого Порта обязывалась, под угрозой остановления русских войск в Армении, без замедления осуществить улучшения и реформы, вызываемые местными потребностями в областях, населенных армянами, и обеспечить последним безопасность от соседей-курдов. Это обязательство Порты было подтверждено затем статьею 61-й Берлинского договора, но уже без всякой угрозы русским оружием, каковая угроза была выпущена, по соглашению великих держав, против желания России.

Только в 90-х годах прошлого века эта исконная политика России по отношению армян резко изменилась во время Сосунской резни, когда армяне получили от князя Лобанова-Ростоцкого категорический отказ в заступни­честве перед Турцией. Вашему величеству хорошо известно, к каким печальным результатам привело это изменение нашей политики, создав, в связи с неудачными мерами, принимаемыми по отношению армянской церкви внутри России, антирусское настроение среди вообще армян, а в том числе и русских подданных, вовлеченных тем самым во враждебное русскому правительству революционное движение. Назначив меня наместником кавказским в целях умиротворения пылавшей революционным пожаром окраины, вашему величеству благоугодно было, по моим представлениям, отменить все создавшие ропот среди русских армян меры.

Это высокое монаршее доверие ко мне вашего величества, вопреки мнению многих государственных деятелей, осуждавших мою политику относительно армян, одно давало мне силы к ее неуклонному проведению, но зато теперь я счастлив всеподданнейше доложить вам, государь, что ваше величество ныне не только имеет верноподданных в лице русских армян, но и привлекаете к себе взоры турецких, глубокосознающих, что только от России и ее верховного вождя они могут получить действительную защиту жизни, чести и имущества от непрекращающихся зверств курдов.

Я полагаю, государь, что теперь настало время вернуться к исконной русской политике покровительства турецким армянам и настоятельно необходимо изыскать лишь те формы, в которые оно должно в данный момент вылиться. По моему крайнему разумению, нам предстояло бы сделать категорическое заявление Порте, с ссылкой на Берлинский трактат, об обеспечении армянам безопасности от курдов. Нельзя, по-моему, упускать инициативу заступничества за армян из наших рук, а между тем в газетах уже появилось, быть может, ложное сведение об обращении некоторых армянских политиканов к графу Берхтольду с просьбой о вмешательстве Австрии. Если бы мы не взяли на себя этого почина и он возник от другой великой державы, этим был бы нанесен непоправимый ущерб престижу России среди малоазийских христиан, а наше молчание на мольбы армянского народа в данный момент было бы, пожалуй, сочтено им за указание оставить навсегда надежды на его доселе единственного венценосного покровителя — русского царя и искать защиты в будущем вне России. Необходимо такое открытое выступление в защиту турецких армян, особенно в данное время, чтобы не отталкивать от себя, а вперед подготовить себе сочувствующее население в тех местностях, которые, при современном положении вещей, волей-неволей легко могут оказаться в сфере наших военных операций.

Делая это категорическое выступление, в то же время мы должны, по-моему, особенно подчеркнуть, что оно отнюдь не вызывается стремлением к территориальным приобретениям от Турции, чтобы не смущать умов не только турок, но и армян, жаждущих их присоединения к России. Действительно, приобретение так называемой Турецкой Армении, населенной по преимуществу дикими курдами, в данное время могло бы быть только вредным для нас, создавая огромные заботы по управлению страной с пестрым, враждующим между собой фанатичным населением.

В заключение не могу скрыть от вашего величества, что проектируемое мною дипломатическое заступничество за турецких армян преисполнило бы сердца их русских единоплеменников чувствами верноподданнической любви и преданности к их монарху, под эгидой которого они искренне желали бы благоденствия всему армянскому народу.

Вашего Императорского величества верноподданный граф Воронцов-Дашков.

В архиве Отдела изучения военной истории и стратегии Генерального штаба Турецкой Республики (Шкаф первой мировой войны, полка 401, дело 1578, л. 1 — 24, 1 — 67) хранится «Очерк положения 2-го Эрзрумского Крепостного артиллерийского полка со его дня формирования и до занятия Эрзрума турецкими войсками 27 февраля/12 марта 1918 года», написанный 16/29 апреля 1918 г. взятым в Эрзруме в плен подполковником царской службы Твердохлебовым, исполнявшим должность начальника артиллерии укрепленной позиции Эрзрума и Деве-Бойну и командира 2-го Эрзрумского Крепостного артиллерийского полка (необходимо заметить, что в этом и других архивах Турции хранятся многочисленные интересные для нашей истории и историографии подлинные документы на русском языке).

«Очерки» подполковника Твердохлебова — очень интересный документ, и мы сочли необходимой его публикацию, сохраняя стиль и манеру написания.

ОЧЕРК положения 2-го Эрзрумского Крепостного артиллерийского полка со дня его формирования и до занятия Эрзрума турецкими войсками 27 февраля/12 марта 1918 года (л. 1 — 24). В половине декабря 1917 года Кавказская русская армия ушла самовольно с фронта без разрешения и согласия Командующего армией и Главнокомандующего.

Вместе в армией ушел и Эрзрумский крепостной артиллерийский полк. Из Эрзрумской артиллерии остались одни офицеры управления артиллерии укрепленной позиции Эрзрума и Деве-Бойну и около 40 офицеров от ушедшего артиллерийского полка.

Эти офицеры остались по долгу службы при своих пушках, брошенных русскими солдатами. Остальные офицеры ушли. Пушек осталось на укрепленной позиции свыше четырехсот штук. Сил для вывода пушек не было, пушки были таким образом привязаны к позиции, а офицеры по долгу совести и службы были привязаны к пушкам и остались ожидать, когда им Командующий армией прикажет уйти или даст новых солдат.

Одновременно с уходом первого полка вместо него был сформирован из оставшихся офицеров 2-й Эрзрумский крепостной артиллерийский полк.

С уходом с фронта армии в Эрзруме составился революционным путем армянский союз, назвавший себя «союзом армян-воинов». Этот союз дал тогда Командующему армией для нового артиллерийского полка около 400 совершенно необученных армян. Часть этих людей сейчас же разбежалась, а остальных хватило только для занятия караулов и для охраны батарей позиции.

Несколько ранее ухода с фронта армии, а именно, когда на Северном Кавказе началась гражданская война и Закавказье оказалось отрезанным от России, в Тифлисе образовалось временное правительство, назвавшее себя Закавказским комиссариатом. (л. 1 — 25) Комиссариат этот объявил, что не представляет из себя отдельного самостоятельного правительства, а только заменяет собой временно центральную Российскую власть впредь до восстановления порядка, и что Закавказье продолжает оставаться частью России.

Декретом от 18 декабря 1917 года комиссариат объявил, что вместо ушедшей армии будет сформирована новая армия; в основу формирования клался национальный признак; должны были быть сформированы корпуса — русский, грузинский, армянский, мусульманский и части войск от других, мелких национальностей — греческие, айсорские, осетинские и другие.

До выяснения вопроса, к каким из национальных войск должна быть отнесена артиллерия укрепленной позиции Эрзрума и Деве-Бойну, артиллерия эта оставалась смешанной. Командный состав был почти весь русский, а солдаты были армяне. Начальник артиллерии, командир полка и основной офицерский кадр были русские, и потому никто не мог считать эту артиллерию армянской. Приказа о том, что эта артиллерия армянская, никто не отдавал; она продолжала носить свое прежнее русское название. Все мы служили в ней, как в Российской артиллерии, содержание получали из Российского казначейства, подчинялись Российским командующему армией и главнокоман­дующему, при полку имели церковь русскую, а не армянскую, и русского священника.

Прошло уже почти два месяца со времени ухода русских войск. За это время пополнения не прибывали, войска других национальностей тоже не пришли в Эрзрум. Дисциплина в полку не создавалась, солдаты продолжали дезертировать, занимались грабежами (л. 1 — 26) мирного населения и уже стали угрожать офицерам и открыто не повиноваться им.

Начальником гарнизона города Эрзрума был назначен полковник Торком; как я слышал, он — болгарский армянин.

Около половины января этого года несколько солдат одной из армянских пехотных частей устроили ночью грабеж дома одного из именитых и весьма уважаемых турецких граждан города Эрзрума и убили этого жителя; фамилии убитого турка я не помню.

Командующий армией генерал Одишелидзе собрал к себе всех командиров отдельных частей и резко потребовал, чтобы убийцы были найдены в трехдневный срок. При этом он сказал офицерам армянам, что такие поступки солдат армян позорят весь армянский народ, и что честь армянского народа требует отыскать виновных. Вместе с тем он потребовал, чтобы решительно были бы прекращены всякие бесчинства и насилия, иначе он будет вынужден раздать мусульманскому населению оружие для самозащиты. Полковник Торком обидчиво ответил, что весь армянский народ вовсе не таков, что несколько негодяев грабителей не должны приниматься за весь народ и не могут служить упреком для чести всего народа.

Командиры частей просили Командующего армией ввести дисциплинарный устав, полевой суд и смертную казнь. Командующий армией ответил, что не в его власти сделать последнее, а об установлении дисциплинарного устава он уже возбудил ходатайство.

Нашли убийц или нет — я не знаю. (л. 1 — 27) В конце января, если не ошибаюсь, 25 числа, полковник Торком устроил парад войскам гарнизона с торжественным молебном и салютом в 21 пушечный выстрел; он объснял это необходимостью поддерживать дух гарнизона и показать жителям города силу гарнизона. На параде в присутствии Командующего армией генерала Одишелидзе он прочел по записке на армянском языке какую-то речь, которой мы, конечно, не зная языка, не поняли вовсе.

Оказалось, что в этой речи полковник Торком, как мне говорили, провозгласил автономию Армении, а себя — царствующим правителем ее. Командующий армией, узнав это, удалил его вон из Эрзрума. Из этого мы поняли, что власти не допускают и мысли о какой бы то ни было самостоятельности армян. Не раз я слышал, как армянские руководители получали разъяснения от чинов Штаба Командующего армией о том, что все имущество, которое принято армянами от русской армии во всевозможных складах Эрзрума, его окрестностях и на фронте, вовсе не передано в собственность армянам, а только временно вследствие отсутствия других войск сдается им в заведывание и на хранение и сбережение.

Одновременно с этими событиями до нас дошли слухи о том, что в Эрзинджане армяне вырезают мирное население со всевозможными зверствами и затем бегут от наступающих на Эрзинджан турецких войск. По сведениям Командующего армией и по рассказам пребывающих русских офицеров, было вырезано до 800 человек турок, а из армян пострадал при турецкой самообороне только один. Стало известно, что в селении Илидже, вблизи Эрзрума (л. 1 — 28), тоже вырезаны безоружные мирные жители.

7 февраля после полудня я обратил внимание на то, что по улицам милиция и солдаты забирают и уводят куда-то целыми отрядами мужчин турок. Мне на мои вопросы объяснили, что это собирают на работы по расчистке железнодорожного пути, занесенного снегом.

Около трех часов дня мне по телефону один из русских офицеров моего полка — подпорудчик Липский — доложил, что в казарме моего полка солдаты армяне схватили шесть человек турок с улицы, загнали их в угол двора, избивают их и, вероятно, кончат убийством. Помочь им он сам не мог, так как солдаты угрожали ему оружием за намерение освободить турок, бывший там офицер армянин отказался противодействовать солдатам.

Я тотчас собрал ближайших к моей квартире трех русских офицеров и отправился освобождать схваченных турок. Вблизи казармы меня встретили докладывавший мне по телефону офицер и представитель Эрзрумского городского управления г. Ставровский, искавший своего знакомого турка, тоже схваченного армянами на улице.

Они сообщили, что солдаты оружием препятствуют им войти во двор казармы. Пошли дальше. Когда мы подходили к казарме, из ворот ее выбежали около двенадцати человек перепуганных турок, разбежавшихся в испуге во все стороны. Одного из них нам удалось задержать, но без переводчика мы не могли опросить его. Во двор казармы я вошел беспрепятственно. Потребовал от солдат указать мне, где находятся схваченные на улице жители (л. 1 — 29). Мне доложили, что никого из жителей в казарме нет. Начав обыск помещений, я сейчас же обнаружил более семидесяти человек турок, запертых в бане при казарме и страшно перепуганных. Немедленно произвел краткое расследование, арестовал шесть человек солдат, на которых указали почти все как на руководителей, а всех задержанных турок сейчас же отпустил.

Тут же узнал, что рядом с казармой на одной из крыш в этот день был убит ружейным выстрелом из казармы неизвестным солдатом армянином нищий больной мирный житель безо всякой причины.

К сожалению, протокол обо всем этом с именами освобожденных мною жителей пропал вместе со всеми другими бумагами управления артиллерии при взятии Эрзрума 27 февраля турецкими войсками. Кто был там тогда схвачен из жителей, можно установить путем опроса населения, так как я и теперь ежедневно встречаю на улицах города освобожденных мною людей, которые неизменно выражают мне при встречах свою признательность и благодарность за спасение жизни. Знает их и переводчик Али-бей Пепенов, служивший письмоводителем при г. Ставровском, так как он тогда составил списки их для протокола.

Расследование указало на причастность к этому делу прикомандированного от пехоты к артиллерийскому полку офицера армянина прапорщика Карагадаева, который по показаниям освобожденных турок руководил обыском их и забрал себе некоторые отнятые солдатами вещи. (л. 1 — 30) Карагадаев был также тогда арестован и посажен на гаупвахту до суда над ним.

Вечером все было доложено Командующему армией в присутствии комиссара области г. Глотова и помощника его г. Ставровского.

В течение этого дня в городе было совершено армянами несколько одиночных убийств и устроен пожар одного из базаров. Вообще, в этот период поступали из разных мест города и его окрестностей сведения об одиночных убийствах армянами безоружных мирных жителей турок. Вблизи укрепления Тафта по моему приказанию был арестован и сдан коменданту города армянин солдат, убивший турка.

Жители турки говорили, что из отправленных на работы турок многие не возвращаются вовсе, а куда-то пропадают. Об этом городские старшины докладывали Командующему армией.

На следующий день после освобождения мной схваченных армянами жителей мы, старшие артиллеристы, начальник артиллерии, я и заведующий мобилизационной частью управления артиллерии, подали Командующему армией рапорт с просьбой разрешить всем артиллеристам укрепленной позиции Эрзрума уйти из Эрзрума, так как в боевом отношении мы здесь не могли принести никакой пользы и не были нужны; противодействовать зверствам армян были бессильны, а прикрывать своим именем бесчинства армян не хотели ни одной минуты.

От Командующего армией мы узнали, что Коман­дующий турецкой армии генерал Вехиб-паша известил его радиотелеграммой о своем распоряжении войскам занять Эрзинджан и двигаться вперед (л.1 — 31) по территории, занятой русскими по праву войны, до встречи с русскими войсками, так как армяне зверствуют и вырезают в этих областях мирное турецкое население.

На это движение Закавказский комиссариат предложил Турции заключить мир. По радиотелеграфу был получен ответ Командующего турецкой армией, что он и его армия с большой радостью приняли предложение мира, но что решение этого вопроса зависит от Турецкого правительства, которому он и представил предложение Закавказского комиссариата.

По нашей просьбе Командующий армией переговорил по телеграфу с председателем Комиссариата г. Гегечкори и Главнокомандующим генералом Лебединским. В ответ ими было сообщено, что для установления порядка среди армян высылаются в Эрзрум доктор Завриев и Андраник; что армянскому национальному совету поставлены ультимативные требования прекратить немедленно творящиеся безобразия, и у него есть силы для исполнения этого требования; что окончательные указания будут даны по получении окончательного ответа от турецкого правительства о мире, а до тех пор нам оставаться в Эрзруме. В заключение ими было сказано: «Приносим вам и всем офицерам глубокую признательность за ваш общий подвиг; мы останемся в полном убеждении, что вы и все ваши сотрудники сделаете еще одно героическое усилие и останетесь на ваших постах, что особенно важно теперь, когда России угрожают новые бедствия».

После этого командующий армией письменно отдал приказ оставаться всем на своих постах (л.1 — 32) как часовым, что у него слишком много власти, и что он, пользуясь своей властью, не даст ни одному из нас погибнуть понапрасну.

Таким образом, мы опять остались в Эрзруме по требованию русских властей и для пользы России.

В это время стало известно, что Турецкое правительство согласилось вести с Закавказским комиссариатом переговоры о мире; местом переговоров назначен Трапезунд, а начало переговоров назначено на 17 февраля.

На словах Командующий армией разъяснил нам, что мы должны оставаться в Эрзруме до заключения мира, а потом в зависимости от условий мира должны будем либо эвакуировать из Эрзрума всю нашу артиллерию со всеми запасами, либо сдать ее на месте турецким войскам, если по условиям мира это нужно будет сделать. В случае же, если мир не состоится, мы должны будем взорвать и уничтожить все пушки и уйти из Эрзрума, так как никаких боев под Эрзрумом Командующий армией давать не собирается; о необходимости же сделать это мы будем извещены им за семь дней, при первых признаках наступления регулярных турецких частей.

Вообще же до окончательного решения так или иначе вопроса о нашем нахождении в Эрзруме мы должны будем отбиваться от могущего быть налета на Эрзрум со стороны курдов, так как еще при заключении перемирия Турецкое правительство объявило, что курды ему не повинуются и оно не может принудить их повиноваться. (л. 1 — 33) С этой целью еще в конце января, по распоряжению Командующего армией были высланы на этапы по линии Эрзрум — Эрзинджан орудия, чтобы отгонять курдов, начавших нападать на этапы для добычи себе пропитания из складов. Таких орудий было выслано несколько — по одному, по два на этап, при офицерах. Орудия эти отступили вместе с отступившими от Эрзинджана войсками, состоявшими из армян преимущественно.

Около 10 февраля с той же целью отбивать нападение курдских шаек, было приказано Командующим армией выставить на Беюк-Киремитли, над Трапезундскими воротами и на Сурб-Нишан (Абдуррахман-Гази) по две пушки. Впоследствии число этих пушек было увеличено добавлением еще нескольких пушек в разных местах городской ограды, и предполагалось выставить пушки в промежуток между Карсскими и Харпутскими воротами, на случай появления курдов со стороны Палан-Текена.

Все эти пушки ставились только против курдов, ставились совершенно открыто, и бороться с регулярными войсками, снабженными артиллерией, конечно, не могли бы, так как, естественно, были бы сбиты противником после двух-трех выстрелов; отбивать же налеты курдов они могли с успехом при таком расположении и при той прислуге, которую мы имели.

В половине февраля были вынуты изо всех орудий на дальних участках позиции замки и обтюрирующие части и свезены в склад внутри главной ограды; с ближних участков из орудий (л. 1 — 34) были вынуты обтюраторы и на очереди была работа по удалению замков; с Палан—Текена также было приказано доставить замки и обтюраторы; эти работы выполнить не успели. Оставались с обтюраторами только те полевые пушки, которые были предназначены для отбития нападения курдов. Наступление регулярных турецких войск не ожидалось вскорости.

Турецкие войска считались деморализованными и неспособными к большому переходу и наступлению раньше лета. 12 февраля на вокзале толпа вооруженных с ног до головы армянских солдат расстреляла десять или двенадцать безоружных жителей турок. Случайно бывшие на вокзале два русских офицера сделали попытку воспрепятствовать этому зверству, но озверевшая толпа ответила им угрозой расправиться и с ними таким же способом. Задержать никого не удалось.

13 февраля Командующий армией ввел в Эрзруме осадное положение и полевой суд по старому, дореволюционному, уставу, т. е. с применением смертной казни. Он назначил полковника Мореля комендантом Эрзрумской крепости и председателем трибунала из армян, сам же в этот день уехал. Вместе с ним уехал и начальник артиллерии укрепленной позиции генерал-майор Герасимов, чтобы подготовить базу на случай эвакуации артиллерии. Я остался исполнять обязанности начальника артиллерии позиции.

Штаб у полковника Мореля был в большинстве из русских офицеров. Начальником штаба был Генерального штаба капитан Шнеур. (л. 1 — 35). Полковник Морель сразу же по отъезде Командующего армией взял другой тон. Он заявил, что гарнизон Эрзрума будет держаться в нем и защищать его до последней возможности, что никого из офицеров и всех способных носить оружие мужчин он не выпустит.

В первый же день по отъезде Командующего армией, когда я на совете у полковника Мореля сказал, что среди офицеров есть желающие уйти — отрядный Эрзрумский интендант чиновник Согомонян, армянин, позволил себе заявить публично и шумно, что он как член трибунала не выпустит ни одного русского офицера и сам расстреляет каждого, кто попытается уйти; что в Гасан-Кале и Кепри-Кее выставлены сильные заставы, которые будут всех, не имеющих записок от него и пытающихся уйти, задерживать и возвращать в трибунал.

Я увидел, что мы попали в западню, из которой трудно будет выбраться. Стало видно, что осадное положение и полевой суд направляются больше против русских офицеров, чем против зверствующих армян.

Насилия в городе не прекращались. Русские офицеры неизменно оставались защитниками безоружных и беззащитных мирных жителей турок. Были случаи, что подчиненные мне офицеры силой освобождали хватаемых на улицах и ограбляемых турок. Заведующий лабораторией чиновник Караев однажды стрелял по убегавшему от него армянину-солдату, грабившему турка на улице среди дня (л. 1 — 36). Обещания казнить негодяев, убивающих безоружных жителей, не исполнялись. Назначенный полевой суд не действовал — боялся угроз армянских солдат. Ни один виновный армянин не был повешен, как это было обещано армянами до введения полевого суда. А между тем на введении полевого суда настаивали все время главным образом и усиленно сами же армяне.

Турки жители определенно говорили, что никогда армяне не казнят армянина. Мы видели тоже, что оправдывается в этом деле русская пословица: «Ворон ворону глаз не выклюет». Здоровые, способные носить оружие армяне уезжали сопровождать свои бегущие семьи.

Арестованный прапорщик Карагадаев был выпущен без моего ведома и согласия. На мой вопрос, почему он выпущен, полковник Морель ответил, что было произведено дознание и по дознанию он оказался невиновен; между тем на этом дознании не был опрошен никто из нас; не опрашивали и других офицеров, хотя мы были главными свидетелями этого дела. Независимо от этого я все же приказал производить свое дознание в полку и поручил это полковнику Александрову. Возбудил ходатайство об откомандировании прапорщика Карагадаева обратно в пехоту.

Арестованный мною убийца на Тафте тоже не привлекался к суду; по крайней мере мне ничего о его привлечении к суду известно не было.

Полковник Морель стал опасаться восстания мусульманского населения города Эрзрума. (л. 1 — 37) 17 февраля прибыл в Эрзрум Андраник. С ним приехал помощник генерал-комиссара завоеванных областей доктор Завриев.

Так как мы никогда не интересовались историей армян и их внутренней политической жизнью, то никто из нас и не знал, что Андраник турецкоподданный, считается турецким правительством за разбойника и приговорен к смертной казни. Все это я узнал только из разговора с Командующим турецкой армией 7 марта.

Андраник приехал в форме русского генерал-майора, с боевыми орденами св. Владимира 4-й степени, Станислава 2-й степени и солдатским Георгиевским крестом 2-й степени. Вместе с ним прибыл в Эрзрум начальник его штаба Генерального штаба русской службы полковник Зинкевич.

Накануне приезда Андраника от него из Гасан-Кале была получена полковником Морелем и опубликована телеграмма, гласившая, что по приказанию Андраника в Кепри-Кее выставлены пулеметы, которые будут расстреливать всех трусов, бегущих из Эрзрума.

Приехавши, Андраник вступил в должность Коменданта крепости; полковник Морель стал подчиняться ему, а мы все по-прежнему остались в подчинении у полковника Мореля.

В день приезда Андраника мне один из моих офицеров донес, что на одном из боевых участков вверенной мне артиллерии, а именно в селении Тапа-Кей, армяне вырезали поголовно все безоружное мирное население без различия пола и возраста (л. 1 — 38). Об этом я сказал Андранику сейчас же, при первом же знакомстве с ним. Он в моем присутствии отдал распоряжение послать в Тапа-Кей двадцать всадников и добыть хотя бы одного виновного. Было ли это исполнено и что из этого вышло, я до сих пор не знаю.

Появился опять полковник Торком. Через день или два после Андраника прибыл в Эрзрум полковник артиллерии Долуханов, армянин. Сначала мне было объявлено им, что он назначается инспектором артиллерии и будет моим начальником. После моего заявления о том, что я сам имею права начальника дивизии и не нахожу возможным учреждения надо мной опекунов, — иначе мне надо будет уйти немедленно — был отдан приказ, что полковнику Долуханову поручается постановка артиллерийского дела крепости Эрзрум.

Он занял порученную ему роль и распоряжения мне уже отдавал не от себя, а от имени Андраника.

Командир батальона моего полка, армянин штаб-капитан Джанполадянц, пытался тоже вмешиваться в дела моего управления артиллерией; так, узнав, что предполагается орудия по возможности эвакуировать, а электроосветительные двигатели и прожектора попорчены, он заявил, что не позволит вывезти ни одного орудия; останутся, русские офицеры или нет, говорил он, армяне все равно останутся и орудия им будут не нужны.

Стало очевидно, что армяне, прикрываясь желанием служить на пользу России, хотят захватить в свои руки всю распорядительную власть, а русским офицерам предоставить исполнительную черную работу (л. 1 — 39).

Становилось видно и чувствовалось, что дело явно клонится не ко благу России, а к созданию самостоятельности армян руками русских офицеров; но этого всеми силами старались не показывать открыто, так как при таком положении вопроса все русские офицеры артиллеристы, или большинство их, ушли бы немедленно, а своих у них нет.

Ухода артиллеристов армяне боялись невообразимо. Так, например, мне известен был от временно командовавшего 7-м Кавказским горным дивизионом капитана Плата такой случай: 7 февраля предполагалось отправить в Сарыкамыш из Эрзрума горную артиллерию. Армянские руководители, узнав это, 5 февраля в панике схватили и арестовали командира парка горного дивизиона, по приказанию Командующего армией офицер этот был освобожден, после этого его хватали еще три раза, угрожая залить кровью весь Эрзрум, если горная артиллерия попытается уйти из Эрзрума. Кровь предполагалась, конечно, русских офицеров. Каждый раз арестованного выпускали по распоряжению русских штабных офицеров. Отправление горной артиллерии Командующий армией отменил.

Этот случай впоследствии заставил меня войти в соглашение с временно командовавшим 7-м горным дивизионом. Предвидя возможность физических насилий над нашими русскими офицерами артиллеристами по отъезде из Эрзрума Командующего армией, мы условились взаимно выручать силой друг друга, если армяне осмелятся поднять руки на нас или на наших офицеров с целью принудить служить армянским интересам (л. 1 — 40). Естественно, что соглашение это было секретное. Реальной силой в наших руках были пушки, пулеметы и русские офицеры.

Тогда же, по моему совету, временно командовавший дивизионом сгруппировал своих офицеров ближе к своей и к нашим квартирам. Сам же я еще с самого начала формирования полка стал сосредоточивать все в полку ближе к управлению артиллерии, находившемуся в мусульманской части города с самого дня вступления русских войск в Эрзрум.

С прибытием Андраника в Эрзрум в штабе полковника Мореля значительно усилилась боязнь восстания жителей города. Эта боязнь ежедневно усиливалась. Дня через три после приезда Андраника я получил приказание от полковника Мореля назначить опытных офицеров для стрельбы по мусульманской части города с форта Меджидийе в том случае, если при аресте вожаков предполагаемого восстания действительно вспыхнет восстание. Нам же всем было приказано выселиться из мусульманской части города в армянскую.

Мы, русские офицеры, прожившие в Эрзруме бок о бок с мусульманским его населением почти два года и знавшие отлично его, не верили в возможность восстания и открыто высмеивали армянскую трусость.

Офицеры артиллерии, конечно, открыто заявили, что стрелять по городу они отказываются, так как служат не для расстреливания из орудий мирных жителей, женщин и детей, а для честного боя с неприятелем; при существовавшем же положении нам очень (л. 1 — 41) легко было ожидать, что армяне от страха или по другим соображениям увидят вооруженное восстание там, где его вовсе нет, и потребуют открытия огня.

Из мусульманской части города мы не выселились, во-первых, потому, что невозможно было физически выселиться в назначенный короткий срок, во-вторых, потому, что выселение наше развязывало бы руки армянам в смысле свободы для резни в этой части города по Эрзинджанскому образцу, и, в-третьих, потому, что с выселением в армянскую часть города мы окончательно были бы в руках армян, верить которым уже не позволяли факты. Также отказались и офицеры горной артиллерии, не входившей в состав артиллерии укрепленной позиции. В конце концов дело было предоставлено самим армянам. Нечего и говорить, что арест воображаемых вожаков восстания прошел безо всякого восстания.

Распоряжение полковника Мореля о возможной стрельбе из орудий по городу вызвало возбуждение офицеров и побудило меня устроить общее собрание подчиненных мне офицеров артиллерии.

Общее собрание офицеров состоялось в два приема, с перерывом между ними в один день. На первом заседании присутствовали офицеры артиллерии укрепленной позиции Эрзрума и Деве-Бойну, офицеры артиллеристы всех прочих частей гарнизона, два офицера англичанина, бывшие в это время в течение нескольких дней в Эрзруме, затем полковник Морель, полковник Зинкевич, полковник Долуханов, полковник Торком, Андраник и доктор Завриев. (л. 1 — 42) Англичане были приглашены как люди, свободные от армянских влияний и могущие по отъезде своем через несколько дней осведомить тыл штаба фронта и иностранные военные миссии о настроении общества офицеров артиллерии и отношении их к армянским кровавым замыслам.

Особенно потому, что в моем распоряжении не было ни почты, ни телеграфа и я не мог быть уверенным, что мои депеши будут переданы по назначению. Вернее, я был совершенно уверен, что мои депеши переданы не будут.

На заседании я обстоятельно изложил обстановку и причины, поведшие к нахождению в Эрзруме русских артиллерийских офицеров, подробно осведомил собрание обо всех армянских бесчинствах и зверствах, известных мне из личных наблюдений, из докладов и рассказов других лиц и из рассказов Командующего армией генерала Одишелидзе.

Доклад свой я резюмировал (закончил) определенно высказанной мыслью, что мы, офицеры русские, остались в Эрзруме не для того, чтобы прикрывать своим именем и мундиром разбойные армянские зверства над беззащитным населением; мы остались служить России, преданные долгу и послушные своим начальникам; остались служить русскому делу, а не армянской резне и хищничеству, и пачкать свое имя на весь свет намерения не имеет ни в коем случае; а пока мы здесь, мы требуем, чтобы армянские безобразия были прекращены, иначе нам надо будет настаивать на том, чтобы нас отпустили немедленно.

Высказанные после меня другими офицерами мысли подтвердили мои заявления (л. 1 — 43). Андраник ответил в том смысле, что армянский народ обязан бесконечно России, что он часть русского большого народа и сейчас хочет только помочь России, не мечтая об отделении от нее. Что резня есть следствие вековечной вражды армян с турками, что все безобразия и насилия будут решительно прекращены, что в дальнейшем не может быть и мысли о возможности насилий над мирным населением, что для того он и приехал сюда, чтобы положить конец безобразиям, и, если ему не удастся сделать этого, он первый уйдет отсюда. Весь разговор шел через переводчика. На поднятый вопрос о том, могут ли желающие офицеры уйти из Эрзрума, он ответил, что если уйдут слабые духом, то это будет лучше для дела, и что он «постарается» не препятствовать уходу их.

Полковник Зинкевич убеждал всех присутствующих, что дело, которому мы остались служить — всецело дело русское, и что сам он взялся за него, глубоко веря в это.

В заключение офицерами было высказано пожелание или намерение подождать семь и даже десять дней, чтобы посмотреть, как пойдет дальше дело, верны ли обещания Андраника, и как велика их ценность, а в дальнейшем действовать по обстановке.

Это было 20 или 21 февраля. После этого заседания полковник Долуханов высказал мне вскоре мысль, что он поражен той ненавистью к армянам, которую он встретил в русских офицерах, и недоумевал, за что они их так ненавидят. Высказывал он это и другим офицерам. (л.1-44) Андраник отдал приказ о том, что всякий, без различия национальности, будет отвечать одинаково за каждое убийство, будет ли убийца армянин или мусульманин. По городу были расклеены объявления, приглашавшие жителей не бояться, открывать лавки, заниматься мирным трудом: объявлялось, что за убийство каждого взятого на работу турка весь сопровождающий конвой его будет отвечать своими головами и т. д.

После этого на другой день я проезжал верхом по улице около городского управления. Вместе со мной был один из моих командиров батальонов, армянин штабс-капитан Джанполадянц. Увидев кучку турок, читавшую объявление, мы остановились. Штабс-капитан Джанполадянц по-турецки объяснил собравшимся людям, что начальство принимает все меры к тому, чтобы не допускать насилий над мирным турецким населением со стороны армянских солдат и что если жители сами не поднимут бунта, то с ними ничего плохого сделано не будет.

Жители ответили, что вот уже само время два года свидетельствует о том, что никакого бунта они не делают, не хотят и не сделают и просят только не обижать их, беззащитных.

Я попросил штабс-капитана Джанполадянца объяснить жителям, что я, русский командир артиллерийского полка, и все русские офицеры всегда были и будут защитниками мирного безоружного турецкого населения, и что мы принимаем все меры к недопущению насилий, насколько можем это сделать; будем требовать и впредь этого от властей.

Из толпы многие подтвердили, что знают это (л.1-45), и тут же два или три человека засвидетельствовали толпе, что я их спас от смерти. 7 февраля штабс-капитан Джанполадянц принимал участие в работе армянского комитета.

На втором заседании общего собрания офицеров из посторонних присутствовал только доктор Завриев. Тут было высказано, что 2-й Эрзрумский Крепостной артиллерийский полк вовсе не армянский, каким его хотят считать армяне, а только имеющий солдат армян. Что никто из нас в наемники к армянам не поступал и поступать не желает. Что ни подписки с обязательством служить в армянских войсках мы не давали, ни контракта об этом не подписывали. Что необходимо, чтобы правительство точно установило — какой это полк — русский или армянский; если русский — чтобы прислали нам русских солдат, если армянский — чтобы отпустили желающих офицеров уйти в русский корпус, а не желающих служить вовсе на Кавказском фронте отпустили бы к воинским начальникам, не считаясь с осадным положением, которое одно только и было формальным препятствием.

В случае же если Закавказье отложится от России, а до нас уже доходили вести, что это ожидается на днях, то чтобы нас немедленно отпустили бы, так как мы при таком положении дела становимся в Закавказье иностранцами. Выяснено было, что согласно существующим декретам и приказам, каждый имеет право подать рапорт об увольнении его к воинскому начальнику или о переводе в русский корпус.

(л.1-46) Я объявил, что рапортов, которые будут поданы мне об этом, задерживать не буду, а буду представлять их с ходатайством об исполнении.

На этом заседании офицеров 7-го Кавказского горного артиллерийского дивизиона штабс-капитан Ермолов сообщил обществу офицеров, что он, не желая оставаться на службе во вновь формируемом армянском дивизионе, подал рапорт об увольнении его; его сначала уговаривали остаться, а когда он решительно заявил, что не останется: полковник Морель отдал письменный приказ, что штабс-капитан увольняется в распоряжение штаба фронта «по несоответствию», т. е., иначе говоря, как совершенно негодный и вредный для службы офицер. Кроме того, ему было дано предписание убраться из Эрзрума в течение 24 часов.

Так поступили с боевым офицером, отлично знающим свое дело и имеющим несколько боевых наград, опорочили его только за то, что он на самом законном основании не пожелал вступить на службу в армянскую войсковую часть и имел неосторожность публично сказать полковнику Морелю несколько слов, уличавших в чрезмерной приверженности к армянам.

Доктор Завриев на этом заседании уверял общество офицеров, что, оставаясь в Эрзруме, офицеры делают чисто русское дело и только на пользу России, а вовсе не армянское, что армянский народ бесконечно обязан России и впредь может существовать только под покровительствои России, что отделяться от России армяне не намерены никоим образом, что армянский народ — это часть народы русского, что экономические (л.1-47) и политические интересы самой России настоятельно требуют нашего нахождения в Эрзруме до заключения мира, что мы нравственно как граждане России не можем сказать: «Вы, армяне и турки, сводите свои счеты. Режетесь? И режьтесь! Черт с вами, это ваше домашнее дело, а нам, русским, здесь делать нечего».

Наконец, если мы так человеколюбивы и так настойчиво требуем прекращения убийств мирных жителей, то это самое человеколюбие обязывает нас продолжать оставаться в Эрзруме, чтобы не допустить озверевшую армянскую чернь произвести в Эрзруме резню мусульманского населения.

Успеха речь доктора Завриева не имела. Сам же он после этого заседания высказал мне, что дело безнадежно, и что все офицеры, наверное, уйдут.

После взятия Эрзрума турками, дней через десять, я имел случай прочесть документ, из которого увидел, что подозрения наши насчет устройства русскими офицерскими руками армянской автономии были вовсе не безосновательны; в документе этом доктор Завриев вполне определенно говорит о стремлении создать автономную Армению. Документ относится ко времени до приезда доктора Завриева в Эрзрум.

В своей оценке настроения общества офицеров доктор Завриев не ошибался. Действительно, определенное желание уйти было налицо. Ясно было видно, чего хотят армяне и для чего им нужны русские офицеры.

Мы же все были всегда только солдатами и политикой заниматься желания не имели (л.1-48). Партизанскую войну армян своим делом тоже считать не могли.

Обещания Андраника остались только обещаниями. Жители им не верили. Базары были закрыты. Все боялись. На улицах в мусульманской части города была мертвая пустота. Только вблизи городского управления открывалось несколько лавок, и среди дня собиралось немного мусульман. Ни один армянин казнен не был: «Нет виновных; укажите виноватого, и он немедленно будет привлечен; как же мы можем карать, не зная, кто виноват».

На это им немедленно отвечали, что русские офицеры слишком достаточно указывали им виновных, которые до сих пор остаются безнаказанными, что русские офицеры вовсе не обязаны быть армянской сыскной полицией и что, если армяне на самом деле добросовестно захотели бы найти виновных, то давно и непременно нашли бы их множество.

Лицемерие армян только еще сильнее отталкивало от них. Отдельные насилия над мирными жителями не прекращались, только делалось это более тайно. Деятельность свою армяне перенесли из города в селения вокруг города, куда наши глаза не доставали. Из ближайших к городу селений турки исчезли; не знаю только как и куда; а в дальних стали обороняться оружием.

В городе под видом противодействия восстанию стали усиленно производить аресты жителей. На мой вопрос полковнику Морелю, в какой степени безопасности находится жизнь арестовываемых, и намек, не клонятся ли эти аресты к тому (л.1-49), чтобы устроить организованную резню людей, как баранов, на подобие Эрзинджанской, он мне ответил, что арестованные главари предполагавшегося турецкого восстания будут под надежным конвоем в целости вывезены в глубокий тыл, в Тифлис, а частью будут держаться как заложники в самом Эрзруме в виде прочной гарантии против восстания.

Ко мне стали поступать донесения о незакономерных действиях армянских довольствующих учреждений; так, например, если подавалось требование на масло для довольствия людей полка, то в выдачах отказывали; если же требование писалось для электророты и шел получать по нему фельдфебель этой роты, бывший в каких-то хороших отношениях с Андраником, то масло непременно выдавалось; заведующий продовольственным магазином чиновник армянин не выдавал полку по требованию сахар на том основании, что будто бы Андраник сахар весь сосредоточил у себя при квартире и сам регулирует выдачу его; письменное подтверждение чиновник дать отказался.

Прибывавшие из тыла через этапы офицеры жаловались, что русскому офицеру на этапах нет возможности ни покормиться, ни отдохнуть. Для армян же есть и еда, и теплое помещение.

В половине февраля офицеры артиллерии получили по распоряжению штаба армии две вагонетки и вывезли на них в тыл часть своего имущества и часть семейств. Для вывоза остальных семей и имущества требовалось еще три вагонетки, на которые разрешение штабом армии было дано еще до отъезда штаба из Эрзрума (л.1-50). Назначение этих вагонеток после отъезда штаба затягивалось. Наконец полковником Зинкевичем было сделано письменное распоряжение о наряде вагонеток. Получив эту бумагу, чиновник или офицер армянин, заведовавший назначением вагонов, обещал через два дня не назначить вагоны, а только сказать, когда они будут назначены. Беженцы же армяне имели перед нами предпочтение в этом отношении.

Отправить семьи и имущество на подводах, без себя, не имея достаточного числа русских людей при обозе, мы опасались, так как дорога и этапы в тыл были запружены хорошо вооруженными армянскими беженцами и дезертирами. Безопасной ее нельзя было считать никоим образом, потому что армяне, трусливо и гнусно убегающие с поля сражения от настоящих солдат, чрезвычайно храбры и беззаветно отважны в нападениях толпою на одиночных безоружных, стариков, женщин и детей.

За это время пополнения из тыла подходили очень слабо. Имевшаяся налицо пехота была совершенно деморализована и не повиновалась ни старшим, ни младшим своим начальникам. Роты раньше, до прибытия Андраника, отказывались отправляться на позиции и не отправлялись; теперь отправлялись, но с фронта позорно убегали. Андраник ездил и лично загонял их обратно на позиции шашкой и кулаками. Получалась мелкая и четническая авантюра, в которой насильно держали русских офицеров.

Не знаю, может быть, Андраник и очень сведущ в военном деле, но распоряжения его по артиллерийской части, передававшиеся мне полковником Долухановым (л.1-51), поражали меня зачастую дикостью и нелепостью.

Видно было, что все надежды армяне с Андраником во главе возлагают на русские пушки и русских артиллерийских офицеров, нисколько не считаясь ни с технической стороной дела, ни с тем, что к этим позиционным пушкам нужны обученная прислуга, хороший состав низших командных чинов, солдат и прежде всего достаточное количество хорошей и сильной пехоты.

Главное стремление было очень ясно: это при бегстве закрыться пушками. Так оно вышло и на самом деле.

Начало мирных переговоров в Трапезунде все откладывалось. Сначала оно было назначено на 17 февраля, затем на 20-е и, наконец, на 25 февраля по старому стилю. Такие сведения мы имели через штаб Эрзрумского отряда или крепости. Своей телеграфной связи у меня не было. Штабы мои находились оба в противоположной части города. Телефонная связь со штабом крепости почти никогда не действовала, а если иногда и действовала, то из рук вон плохо; из-за этого мне приходилось бывать в штабе крепости лично по два раза в день.

По тем осведомлениям, которые я получал от полковника Мореля и его штаба, должно было считать, что мы имеем на фронте дело вовсе не с регулярными войсками Турции, а с шайками курдов и с восставшими жителями окрестных селений, среди которых должно было быть много обученных аскеров, оставшихся тут при отходе турецкой армии от Эрзрума в 1916 году (л.1-52). Предполагалось, что эти курдские шайки, местные жители и имеющиеся среди них аскеры организованы для самозащиты и подучены военному делу прибывшими сюда несколькими турецкими офицерами и солдатами инструкторами.

Пушек считалось у наступавших только две — русских, горных, брошенных армянами при их отступлении от Эрзинджана. По данным разведки, курды должны были наступать с Фамского, Эрзинджанского и Олтинского направлений. Ожидались и с тыла, с Карского шоссе и Палан-Текена. Полковник Морель почему-то рассчитывал, что главная опасность будет с Олтинского направления.

Разведка, на мой взгляд, велась армянами отвратительно. Конница была больше занята ограблением и уничтожением жителей в селениях, угоном скота от сельчан, а вовсе не делами разведки. В донесениях зачастую просто лгали.

Если поступало донесение о том, что на отряд наступают две тысячи противника, то в действительности оказалось, что там меньше двухсот человек.

Когда доносилось, что отряд в триста — четыреста человек окружен превосходящими силами и ему удалось пробиться, то оказывалось, что отряд потерял одного убитым и одного раненым.

Однажды днем мне офицер армянин по телефону донес, что на боевой участок артиллерии, где он квартирует с солдатами сторожами для охраны орудий, движется отряд в четыреста вооруженных жителей. На деле оказалось, что из противоположного селения вышли два безоружных человека и вскоре вернулись обратно.

(л.1-53) За все время от оставления армянами Эрзинджана и до занятия Эрзрума турецкими войсками разведчиками был захвачен из турецких наступавших сил, насколько мне до сих пор известно, только один сувари. Я сам его не видел, но сильно склонен думать, что этот несчастный был или с отмороженными ногами или вообще человеком, лишенным способности двигаться без посторонней помощи.

После второго общего заседания офицеров было подано мне несколько рапортов об увольнении из полка в русский корпус, к воинским начальникам и в другие национальные части.

Я доложил полковнику Морелю, что, вероятно, очень многие русские офицеры, а то, пожалуй, и все, уйдут из Эрзрума. Он вспылил и заявил, что не допустит этого силой и полевым судом. Я ответил ему на это, что пушки еще в руках моих офицеров, что на насилие ответ может быть сделан из пушек, и что уход каждого офицера при существующих условиях составляет законное право каждого, основанное на распоряжении правительства.

Я пояснил, что никто из офицеров самовольно уходить не хочет; каждый желает получить законное разрешение воспользоваться своим правом; иначе считают, что разницы между нами, оставшимися по долгу службы, и теми, которые ушли раньше самовольно, не будет никакой. Обстановка же сейчас сложилась так, что совесть и долг чести не позволяют оставаться.

Полковник Морель ответил, что никакого законного права на уход нет и каждому уходящему он даст такую же аттестацию, какую дал штабс-капитану Ермолову (л.1-54).

После моего возражения, что нет необходимости принуждать оставаться нежелающих, тогда как, по словам полковника Долуханова, в Тифлисе и Батуме имеется множество желающих офицеров, полковник Морель сказал, что он просил у приезжавших английских офицеров выслать в его распоряжение для Эрзрума шестьдесят английских офицеров артиллеристов, и это было ему обещано. Почти одновременно с этим разговором мне стало известно, что служивший в Эрзруме на станции железной дороги по вольному найму начальником станции солдат, русский или, кажется, поляк, не захотел оставаться служить ни за какие деньги; его арестовали и силой принудили остаться.

Я отдал приказ командирам батальонов поселиться самим и поселить всех офицеров возможно ближе к управлению артиллерии и сгруппировать их каждого около себя для удобства передачи приказаний и на всякий другой случай, чтобы в случае чего не оказаться разрозненными и в западне.

Уехавшего штабс-капитана Ермолова я перед его отъездом просил зайти в Сарыкамыше к начальнику штаба армии генералу Вышинскому, рассказать ему, в каком положении мы здесь находимся, и просить командующего армией скорей освободить нас из нашего ложного положения среди армян. То же просил передать и начальнику артиллерии генералу Герасимову. Ермолов уехал 25 февраля.

Кажется, 24 февраля над Эрзрумом появился турецкий аэроплан, сделал разведку и вернулся обратно. Из этого я заключил, что турецкие регулярные войска должны находиться сейчас в Эрзинджане или даже в Мамахатуне (л.1-55).

Около этого времени полковник Морель говорил мне, что турки прислали «прокламацию» с требованием очистить Эрзрум. После взятия Эрзрума из разговора с командиром корпуса Кязим-беем Карабекиром я узнал, что это была вовсе не прокламация, а самое настоящее его письмо за подписью его, командира турецкого регулярного армейского корпуса.

Если на прокламацию у нас принято и должно смотреть как на анонимное, подпольное письмо, то, во всяком случае, считаю, что полковник Морель не имел права и не должен был вводить меня в заблуждение и называть официальное письмо прокламацией, скрывая, что оно подписано крупным начальником турецких военных сил.

За 24 и 25 февраля, по сведениям штаба крепости, положение на фронте не было угрожающим. Известно было, что около Теке Дереси обнаружилось скопище курдов, которое удерживается высланным туда отрядом. Около Илиджи наступавшие от Эрзрума силы отбросили противника будто бы на несколько верст назад.

26 февраля стало известно, что вышедший из Эрзрума к Теке Дереси армянский отряд окружен, разбит и остатки его позорно бегут, что Илиджинский отряд отступает тоже, почти что бегом. Было получено мною словесное распоряжение от полковника Мореля открывать огонь по наступающим. Но наступающих нигде не оказалось. С Харпутского шоссе бежали в панике расстроенные толпы отступающих армян; по Трапезундскому шоссе (л.1-56) отступали спокойно, как на походе, колоннами, не останавливаясь и не разворачиваясь.

После полудня выяснилось, что противник уже в шести верстах, около селения Гезя, и стали видны сами наступающие, которых оказалось, на мой взгляд, не более полутора тысяч.

Количество было ничтожное, но они не произвели на меня впечатления совершенно необученной курдской шайки. Видно было, что они обучены, и ими твердо управляют. Только небольшое количество пеших и избыток кавалерии позволяли думать, что это не регулярные войска, а организованные курды.

Отступающие же производили жалкое и возмутительно гнусное впечатление. Они то рассыпались около шоссе в коротенькие жидкие цепи, то опять собирались; видно было, что главные их чувства — страх и боязнь двинуться вперед. Андраник выехал вперед развернувшейся все же жидкой цепи; они поднялись, немного прошли было вперед, но снова залегли и уже больше не поднимались.

Орудийный огонь продолжался у нас до вечера и был прекращен с наступлением темноты. Само собой разумеется, что с началом обороны от нашествия курдов, каким все мы считали это дело, всякие разговоры об уходе отошли в сторону и каждый офицер честно выполнял все, что требовалось от него боевой обстановкой. Каждому было ясно, что уходить теперь — это значило навсегда приобрести себе имя труса и предателя. Необходимо было сначала покончить с нападением.

В этот день я увидел, как армянские войска понимают назначение артиллерии и как держат себя с нею в бою (л.1-57). Пушки мои на укреплении Беюк Киреметли были на версту впереди пехоты, которая вся прижалась к Харпутским воротам и дальше двигаться вперед, чтобы прикрыть артиллерию, никоим образом не хотела.

Обратил я внимание в этот день также и на то, что солдаты, бежавшие в паническом ужасе от Теке Дереси, все же не забывали забирать с собой и угонять скот жителей из попутных деревень и убивать попадавшихся на пути безоружных одиночных местных жителей.

Наступление противника на город произошло, по-видимому, неожиданно для штаба. Диспозиции для боя никакой издано не было; а может, и была, не могу уверять, но ко мне она не попала. Раньше я слышал, что составлялось расписание занятия пехотой главной городской ограды на случай тревоги извне, но и это расписание ко мне не попадало.

Задача моя была проста: держать курдов на дистанции орудийного выстрела от линии укреплений города. В поле же с пехотой были горные пушки, в мое подчинение не входившие.

Весь этот день и накануне милиция собирала по городу мужчин турок, не только годных к работе, но и стариков и калек. На вопросы объясняли, что набирают рабочих для расчистки занесенного снегом железнодорожного пути.

Вечером я узнал, что один из таких патрулей под командой студента армянина пытался днем в мое отсутствие из дому вломиться в мою квартиру, чтобы произвести, как он заявил, обыск; хотя на дверях была прибита моя визитная карточка и студент не мог не знать, кто живет в этом доме (л.1-58). После решительного протеста со стороны моих домашних и резкого отпора студент этот как самый последний хам наговорил моей жене грубостей и убрался со своей командой прочь, не осмелившись все же забрать моего домохозяина старика турка и рабочих курдов. По словам студента, безобразие это творилось во исполнение распоряжения Андраника.

Узнав это, я распорядился, чтобы домохозяин мой устроил от себя ход ко мне в квартиру для возможности перебраться под мою защиту в случае, если армяне явятся забирать жителей. Он это сделал и устроил еще и от соседа ход ко мне.

Вечером в этот день меня вызвали на военный совет в квартиру Андраника. Я отправился туда вместе с заведующим технической и мобилизационной частью капитаном Жолткевичем, которого я последнее время всегда приглашал с собою, чтобы иметь свидетеля моих отношений к штабу Андраника и моих действий.

Когда я прибыл туда, то узнал, что совет уже состоялся без меня. Очевидно, моим мнением не сочли нужным интересоваться. В комнате находились Андраник, доктор Завриев, полковники Зинкевич, Морель, Долуханов и несколько других лиц. Полковник Зинкевич прочел мне телеграмму командующего армией. Этой телеграммой генерал Одишелидзе сообщал, что командующий турецкой армией генерал Вехиб-паша радиотелеграммой известил его о своем приказании турецким войскам начать наступление на Эрзрум и занять его; тут же генерал Одишелидзе приказал уничтожить все орудия укрепленной позиции и отступить (л.1-59).

Мне было дано письменное приказание за подписью Андраника уничтожить орудия. Генерал Одишелидзе исполнил свое обещание дать приказ об уничтожении орудий, но приказание это опоздало: часть орудий уже нельзя было уничтожить, так как наступающими они были уже отрезаны от нас; все же в наших руках оставалось еще более половины всех наших орудий, которые мы еще могли испортить; в наших руках были также все замки и все обтюраторы от орудий уже отрезанных, и мы также могли привести их в негодность. Для этого нужно было иметь два-три дня сроку.

Андраник все время по-армянски кричал, ругался и проклинал кого-то. Доктор Завриев старался его успокоить и переводил нам, что Андраник проклинает и ругает тех руководителей и деятелей армянского народа, которые засели в тылу, которые имели возможность выслать в Эрзрум несколько десятков тысяч солдат и выслали до сих пор только три — четыре тысячи, которые не хотят ни за что идти на фронт и которые продали армянский народ и армян.

Наконец Андраник объявил свое решение: два дня еще держаться в Эрзруме. За это время эвакуировать все, что возможно, и тогда отступать. После этого он, не стесняясь нисколько нашим присутствием, при нас тут разделся, умылся, надел ночное белье и лег спать, как будто бы нас и не было вовсе. (л.1-60) Я осведомил доктора Завриева о том, что в городе начались поджоги и пожары, указал ему, что сам видел только что по дороге целый ряд горевших лавок, которые никто не тушил. Он ответил, что пожары уже приказано затушить и уже приняты меры.

Затем я спросил его, для какой надобности милиция собирает и уводит куда-то мусульман жителей. Он сказал, что для расчистки железнодорожного пути, а на выраженное мной недоумение, почему сбор этот производят сейчас, в темноте, ночью, и ведут преимущественно негодных к работе стариков и калек, он ответил, что ему об этом ничего не было известно, но он узнает.

После всех тех разговоров, которые мы вели раньше с доктором Завриевым по вопросу о насилиях над мирным населением я считал, что сказанного мною достаточно для того, чтобы возбудить в нем беспокойство и заботу о недопущении насилия и резни, тем более, что он всегда как член правительства требовал и старался добиться самого безупречного и закономерного отношения к мусульманскому населению со стороны армян.

Такое отношение я наблюдал не только с его стороны, но и со стороны других лиц из армянской интеллигенции, находившейся в Эрзруме. Я не знаю, конечно, что было у них на уме и в душе и каковы были действия их, но слова этих некоторых лиц всегда производили впечатление искреннего, благородного стремления не допустить безобразий и резни. (л.1-61) Инстинкты прочих армян доктор Завриев должен был знать лучше меня и не мог не знать их.

Когда Андраник стал готовиться ко сну, мы все перешли в другую комнату, выяснили между собой необходимые вопросы, связанные с выполнением поставленной Андраником задачи, и разошлись.

Задание держаться в течение двух дней не представляло из себя ничего сверхъестественного или чрезвычайного, так как, имея перед собой проволочное заграждение с отличными окопами, далее городскую крепостную ограду долговременного профиля и, наконец, вдвое, если не втрое, большие силы оборонявшихся, можно было свободно и легко держаться не два, а сорок два дня и не против курдского набега, а против регулярных войск.

Отбивать же нападение курдов мы были вполне вправе, так как турецкое правительство при заключении перемирия объявило, что курды ему не повинуются и что принудить их не воевать оно не может, следовательно, забота об охране и обороне нас от курдов возлагалась на нас самих.

На обратном пути я увидел, что пожары, о которых я гово­рил, действительно притушены, и распространение их огра­ничено. В городе по наружному виду все еще было спокойно и не вызывало опасений за возможность вспышки резни.

Вернувшись в управление артиллерии, я тотчас сделал все распоряжения о приведении в негодность орудий. За два дня можно было бы уничтожить их. Ко мне поступили донесения от моих офицеров, что (л.1-62) пехота уходит с поля, пользуясь темнотой. Мне удалось после долгих хлопот все же вызвать к телефону полковника Мореля и доложить ему о полученных донесениях. Он ответил мне, что против этого меры уже приняты, высланы резервы и подкрепления и положение не внушает тревоги.

Домой я вернулся около часу ночи и прилег отдохнуть. Между двумя и тремя часами ночи я услышал в городе частую ружейную стрельбу, слышал, как где-то ударами бревна выламывали двери, слышал топот и голоса проходивших по улице небольших армянских отрядов, вроде, ходивших днем и забиравших жителей. Криков о помощи нигде слышно не было. Складывалось впечатление, что армяне производят усиленно аресты среди населения, а может быть, и подготовляют уже резню.

Сопоставив и взвесив обстоятельства, я пришел к заключению, что, во-первых, в то время, когда мы в честном бою сражаемся с наступающими и грудью своей прикрываем Эрзрум, за нашими спинами армяне, эти кровожадные и трусливые «борцы за свободу», уже начинают резать беззащитных стариков, женщин и детей, нисколько не заботясь о том, что этим они подло обманывают нас и позорят не только себя на весь мир, но и позорят имя русских офицеров, про которых неосведомленные могут подумать, что они согласились помогать армянам делать их гнусное дело, а во-вторых, что среди наступающих могут быть сейчас турецкие регулярные силы; а если их и нет еще, то они могут к утру или днем подойти (л.1-63), бой же с турецкими регулярными силами вовсе не входит в планы Командующего армией и в нашу задачу ни по его предложениям, ни по существующим условиям перемирия.

В соответствии с этим я принял решение: с рассветом отправиться к полковнику Морелю и предложить ему потребовать от армян немедленного прекращения резни. Если же он бессилен добиться этого, то предложить повернуть часть пушек против армян и угрозой, а если понадобится, то и стрельбой, принудить их сделать это. Затем прекратить боевые действия, выслать парламентеров и условиться с наступающими о том, что Эрзрум будет очищен в течение двух дней без кровопролития.

Для гарантии же целостности мусульманского населения при отступлении армян выработать какой-нибудь план, например, собрать самостоятельный отряд из русских офицеров и немногих оставшихся русских чиновников и солдат; или дать в помощь русским офицерам и в их распоряжение небольшой отряд турок и т. п.

На рассвете я с капитаном Жолткевичем отправился к полковнику Морелю. По дороге около артиллерийского полевого склада я узнал от заведующего им прапорщика Багратунянца, что приказ об отступлении уже есть и что он хочет взорвать склад, но полковник Морель сказал, чтобы со складом поступили так, как скажу я.

Я был удивлен таким заявлением, так как склад этот мне вовсе не подчинялся, а был в ведении полковника Долуханова. ( л.1-64) Прапорщику Багратунянцу я объяс­нил, что взрыв склада я считаю ненужной и бесцельной жестокостью по отношению к мирному населению города и преступным предательством в отношении нас — русских артиллеристов, так как нам еще ничего не известно о приказе отступать. Все мы находимся сейчас вблизи склада и неминуемо при взрыве должны будем погибнуть бесцельно. Это подействовало, и склад остался невзорванным.

Подъезжая к штабу Мореля, я увидел, что все уже бегут. Стоящий напротив штаба дом американского консульства, в котором помещались какие-то армянские учреждения, горит и весь уже в пламени. Перед штабом стояли готовый к отходу, загруженный до последней возможности, грузовой автомобиль и несколько нагруженных повозок. Полковник Морель и Торком сидели верхом на лошадях, готовые к отъезду. Было около семи часов утра.

На мой вопрос, в каком положении дело и что предполагается делать сейчас, полковник Морель ответил, что еще в пять часов утра отдал приказ отступать, и выразил удивление, что я не получил до сих пор этого приказа.

Случилось именно то, чего я опасался: бежали, прикрываясь русскими офицерами и пушками. В то время, когда русские офицеры в бою своими руками заряжали и наводили орудия, удерживая наступающего противника, армянские «воины» благополучно за их спиной резали безоружных и безопасно удирали. Если бы я сам не приехал, то так никто из нас и не узнал бы, что приказ об отступлении отдан уже давно.

Раньше, в случаях гораздо менее важных, меня извещали о распоряжении, часто присылая даже офицеров (л.1-65), а тут не сумели сделать этого.

Первым моим движением было отправиться на укрепление Меджидийе и оттуда шрапнелью хорошо «отблагодарить» бегущих по Карсскому шоссе, забронированных в куртки и жилеты из ружейных патронов армянских героев за то, что обманули нас, не дали мне и моим офицерам выполнить возложенную на нас задачу испортить орудия, за то, что устроили за нашей спиной отвратительный разбой и за то, что обманули и опозорили и меня, старого боевого офицера, и моих подчиненных офицеров.

Удержало меня только лишь сознание, что среди них невинно пострадают люди, к этому делу совершенно непричастные: в Эрзруме оставалось еще порядочно русских людей, лиц разных других национальностей, женщин и детей.

Мы отправились немедленно обратно в управление артиллерии. Улицы в городе уже были запружены толпами бегущих в панике обезумевших армянских солдат. Офицеров я не видел. Дорога была сплошь усеяна брошенными в бегстве вещами: шинелями, амуницией, продуктами.

Проехать через лавину бегущих людей и повозок не было возможности. Хотели мы объехать другими улицами: повернули в сторону, но тут нас встретили жестокая ружейная стрельба и человеческие вопли.

Что делалось в улице, нам не было видно: мешал поворот улицы. Видно было только, что на повороте вся улица залита по снегу кровью. Полагая, что тут идет бой, я приказал повернуть обратно. Доехав опять до перекрестка, мы бросили свой экипаж и пошли пешком с полдороги. (л.1- 66) В это время из улицы, где слышались стрельба и вопли, выехал верхом армянин, начальник городской милиции, и я понял, что там было. Впоследствии мое предположение подтвердилось.

Вернувшись в управление, я приказал передать на батареи мое приказание отступать вместе с пехотой. Приказал также подавать обозы для выезда офицеров артиллерии. Через небольшое время мне доложили, что обоз управления артиллерии вследствие небрежности командира нестроевой роты весь убежал еще ночью, а полковой обоз, на котором ночью дежурил офицер, разбежался сейчас, при выезде с обозного двора; конюхи, не доезжая управления артиллерии, поворачивали в сторону Карсских ворот и вскачь удирали.

Бегущие в безумном страхе по улицам, одетые с ног до головы в патроны, армянские солдаты хватали эти фургоны, насаживались на них и гнали дальше. Пристяжных лошадей отпрягали, садились по двое и в панике мчались вон из города.

Оставленный мною по дороге экипаж пытались тоже отнять и угнать; когда кучер стал сопротивляться – в него стреляли, ранили одну лошадь, но экипажа все же не взяли.

Изо всего обоза, имевшего до пятидесяти повозок, удалось задержать два-три фургона. Этими повозками воспользовались несколько офицеров, наскоро погрузились и уехали.

Оставалось еще две подводы и два фаэтона; ими можно было бы попытаться воспользоваться и уехать, но в это время последние бегущие армяне открыли в панике бессистемную, частую и беспорядочную (л.1-67) стрельбу вдоль по оставленным или пустым улицам; нам по неволе пришлось оставить это намерение и скрыться в доме. Жители турки гарантировали нам и нашим семьям безопасность от курдов.

Оказалось впоследствии, что если бы невзирая на ружейный огонь армян по городу, мы и попытались бы проехать, то все равно не смогли бы, так как Карские ворота в это время уже были отрезаны; штабс-капитан Митрофанов пытался сделать это, но принужден был вернуться с дороги обратно, несмотря на то, что квартировал недавно недалеко от этих ворот.

Вскоре стало известно, что в город вступили уже турецкие войска и тут только я узнал, что мы имели дело не только с курдами, но и с регулярными войсками. Выяснилось, что храбрая пехота, ночью, под прикрытием темноты, почти вся сбежала с поля боя и бросилась спасаться по Карскому шоссе. Бегство носило характер урагана. Ураган не мог так скоро очистить Эрзерум от армян, как очистили его они сами.

Факт, что на линии обороны и в городе не оставалось почти совсем не убитых, ни раненных армян, лучше всего говорит о том, как спокойно они оборонялись и как долго сопротивлялись; а другой факт, что в Эрзеруме захвачены в плен почти одни только русские офицеры артиллеристы, не хуже свидетельствует о высоте доблести и благородства армян.

Узнав, что в Эрзерум вступили регулярные войска, я с адъютантом отправился заявить о своем нахождении здесь. Тут мы узнали, что Россия заключила с Турцией мир.

(л. 1_ 68) По дороге туда и обратно, а также в последующие дни, многие жители на улицах бросались ко мне, целовали мне руки и всячески выражали свою благодарность. Так же относились и к другим русским офицерам, справедливо рассуждая, что если бы в Эрзеруме не было бы русских офицеров, то турецкие войска едва ли застали в нем столько живых жителей, сколько они застали их придя.

Теперь узнав, что в Эрзеруме армяне перед своим бегством и сколько человек безоружных стариков, женщин и детей они погубили, я благодарю Бога за то, что обстоятельства сложились не дав мне уйти с теми, про кого еще древнеримский историк Петроний писал: «Армяне тоже люди, но дома ходят на четвереньках» и которых русский поэт Лермонтов метко охарактеризовал в стихе: «Ты раб, ты трус, ты армянин».

16/29 апреля 1918 г. Эрзерум.

Вр. и. д. Начальник артиллерии укрепленной позиции Эрзерума и Деве-Бойну и командир второго Эрзерумского крепостного артиллерийского полка, военнопленный подполковник Твердохлебов.

В этом описании событий, происходящих в Эрзеруме в то далекое смутное время начала XX века, подполковник русской армии Твердохлебов очень четко отметил все «доблестные достоинства» армянского воинства, которые также проявились и во время продолжающегося военного конфликта между Азербайджаном и Арменией, и, если бы не вмешалась российская сторона в этот конфликт на стороне Армении, то армянское воинство в такой же панике очистило бы все оккупированные с российским участием земли Азербайджана.

Однако, хотя мы и нашли новые очень интересные исторические материалы, ярко показывающие сущность армянского менталитета, хотелось бы подвести итоги нашего исследования и, основываясь на неопровержимых исторических фактах, почерпнутых нами в русских и иностранных, заслуживающих доверия, солидных источ­никах, кратко и четко очертить понятия - Армения-армяне-армянство.

ИСПОЛЬЗОВАННАЯ ЛИТЕРАТУРА

1. «Арек», газета № 46 от 01.03.1918 г., орган «Дашнакцутюн», Баку № 109 от 11.06.1918 года.

2. «Айреник» журнал, орган «Дашнакцутюн» № 2 от 02.09.1915 г.

3. «Армения» книга Н.М.Лагова, Санкт-Петербург, 1915г.

4. «Армяне», М. Александропулос, Москва,1990г.

5. «Армянская трагедия»1915г., Жорж де Малевил,Баку 1990г.

6. «Американская энциклопедия», 1956 г., глава «Армения» стр 267.

7. «Большой атлас», Лейпциг, 1880г.

8. «Большая советская энциклопедия», том 3, 1930 г.,стр 437.

9. «Военно-исторический журнал», Москва № 8, 1993 г.

10. «Вышка», газета, статья «Где же истина» Фатимы Юсуфзаде, г Баку, 04.05.2001г.

11. «Азербайджан» газета, № 134-135 от 29.06.1919., статья «Положение мусульман в Армении».

12. Газета «Кавказ», статья «Ахалцихская нетерпимость», № 94, 1897г.

13. Газета «Правда», Москва, от 24.12.1988г.

14. Газета «SonHavadis»,(Последние известия), Турция, от 03.03.1997г., стр. 06, статья «Пусть армяне просят прощения от турок», автор-американец армянского происхождения, ЭдвардТатчи.

15. «День», газета, от 05.08.1992 г., и от 09.08.1992г.

16. «Декамерон», автор Джаванни Бокаччо (1353 год) переиздано в Москве.1992., стр. 228-231.

17. Газета «Труд», приложение «Ветеран» № 41, 1988г.

18. Журнал « Революционный Восток», Москва, 1936г, № 2, стр. 36-37, № 3, стр. 76-99.

19. «История Азербайджана по документам и публикациям», Баку издательство «Элм», 1990г., под редакцией академика З.М.Буниатова.

20. «История древнего мира. Ранняя древность», под редакцией И.М.Дъяконова, В.Д.Неронова, И.С. Свентицкой, Москва, издательство «Наука» АН СССР, 1989 год, издание III, исправленное и дополненное, лекции В.А. Якобсона «Месопотамия в ХVI-X вв. до н.э. (стр 198-211), Г.Г. Георгадзе «Ранняя Малая Азия и Хетское государство» (стр 212-234), а также Н.В. Янковская «Ашшур, Миттане, Арранхе» (стр 174-197).

21. «Историко-философский журнал» АН Армянской ССР, № 3/54, 1971г, статья Крачковского и академика Пиотровского, директора Ленинградского эрмитажа.

22. Khiebok journal de Guerra du 2-e Regiment d’artillere cite par Durun p,272.

23. «Кавказ. Русское дело и межплеменные вопросы» Баку, «Элм», 1990г. (печаталось по изданию 1904г)

24. «Контрреволюционный «Дашнакцутюн» и империалистическая война 1914-1918гг, статья А. Лалояна, журнал «Революционный Восток», Москва, № 2-3,1938г.

25. «Международные отношения в эпоху империализма» том 2, часть 2, стр 216., том 2, часть 1, стр 181.

26. «Международные отношения» том 7, часть 2, стр. 455-456 (документы из архива царского и Временного правительства), стр 471-472.

27. Обозрения российских владений за Кавказом», СПБ, 1836 г, стр197-199.

28. «Организм женщины», Санкт-Петербург, 1836г., глава «Гостеприимная проституция».

29. «Правда о терроре», Эрих Файгл.

30. «Путевые заметки» Эли Смит, Нью-Йорк, 1932г.

31. «Правда о терроре», Баку, газета «Вышка», 13-20-27 апреля и 25 мая 2001 года, Историческая родина армян или Троянский конь в армянском исполнении.

32. Происхождение семьи, частной собственности и государства», 1979г, Москва, Политиздат, Избранные сочинения К.Маркса, Ф.Энгельса, том 3, стр 366.

33. Пирумов «Дашнакцутюн за рубежом», 1935г, стр 93-95, Москва.

34. Трехцветный флаг Армении, журнал «Наука и жизнь», 1993 г, № 2, стр 5-7, статья В. Сапрыкова.

35. Твердохлебов. Из записок вр.и.о. начальника артиллерии укрепленной позиции Эрзерума и Деве-Бойну, 1918г.

36. Felix Galyi «Revolutions in islam», Londres, 1925, р253

37. ЦГАР, 8 апреля 1897 года, Тифлис, «Статистика переселения армян в Закавказье».

38. ЦГАР, Д-Т, № 13.

39. ЦГАОР Аз.ССР, Ф 894, Д-10104.(Листы1-3).

40. Центральный государственный архив Армении, фонд 65. дело 12, стр 14-50.

41. Чавчавадзе И. «Армянские ученые и вопиющие камни», СПБ, 1902г, Тбилиси.

42. Шавров Н.И. «Новая угроза русскому делу в Закавказье: Предстоящая распродажа Мугани инородцам», Санкт-Петербург, 1911г., стр 59-61.

43. Hovannisian “Road to independencе», P 53, cite par. Shane, 1936.

44. Шоу Стенфорд Дж., Шоу Э.К. «История Османской империи и современной Турции», Лондон, Издание «Кембридж Юниверсити Пресс, 1979г.,том 2, стр 314-317.