Колониальная и внешняя политика Великобритании в конце XIX – начале ХХ вв. и место в ней Д. Ллойд Джорджа

	Загрузить архив:
	Файл: ref-22920.zip (57kb [zip], Скачиваний: 111) скачать

Орловский Государственный Университет

Исторический факультет

Кафедра Всеобщей Истории

Курсовая работа

Тема: «Колониальная и внешняя политика Великобритании в конце XIX – начале ХХ вв. и место в ней Д. Ллойд Джорджа»

                                                                                               Выполнил студент исторического факультета

4 курса 1 группы

Шаршунов А.А.

Научный руководитель:

Профессор, доктор исторических

наук, зав. кафедры

Всеобщей Истории

Гелла Т.Н.

- Орёл 2006 -

П л а н

Введение.

1. Колониальная политика на рубеже XIX – ХХ вв.

     1.1 Англо-бурская война 1899-1902 гг.

     1.2 Отношение к войне политических группировок в Англии. Ллойд Джордж    

     и пробуры.

2. Дипломатические отношения Англии в начале ХХ века.

     2.1 Англо-французские отношения. Соглашение 1904 г.

     2.2 Англия и Россия в начале ХХ века. Соглашение 1907 г.

Заключение.

Список использованной литературы.

Введение

       Актуальность проблемы заключается, в том, что интерес к Международным отношениям, никогда не угасал и не угаснет, особенно, когда на современном этапе мы видим, различные мнения по тем или иным международным проблемам, когда сейчас одни США, без мнения международной общественности, пытаются навязать свою довольно недружественную политику, тем странам, хотя бы с чем-то не согласные с Соединёнными Штатами, поэтому один из важнейших вопросов моей работы посвящён образованию Антанты, как военно-политического и стратегического союза европейских государств и их противостояние мощному сопернику пошатнувшему европейский паритет сил. Не менее важным является и жизненный научный интересе к роли личности в истории и в частности роль Дэвида Ллойд Джорджа по отношению к происходящим событиям колониальной и внешней политики.

       Внешняя политика Великобритании всегда в любое время играла большое значения для всей Европы, да и для всего мира, оставаясь на протяжении многих веков ведущей державой. Морской флот Англии всегда держал под контролем все «горячие точки» имеющиеся в мире. Не раз именно благодаря Англии поддерживался баланс сил в Европе, именно Англия была той сдерживающей силой, которая не давала лишний раз другим странам заявить о своей военной агрессии или экспансии.

       Но, как и для любой другой страны, так и для Англии имеются и имелись наиболее важные в международных отношениях мероприятия, где были как блестящие успехи, так и неудачи.

       Конец XIX первые годы XX века можно, безусловно, причислить к важному периоду колониальной политики Великобритании. Конечно, этот период во внешней политике был связан с началом утраты своего экономического превосходства в мире, что позволило интенсивно развивающимся странам в Европе, таким как Германия, Франция заявить о своих претензиях, но и не только, разносторонние мнения по проведению внешней и колониальной политики в Англии, да и в самой Либеральной партии давали свои плоды.

       Объектом изучения моей работы является колониальная политика Великобритании на рубеже XIX-XX вв., как важная составная часть англо-бурская война, а так же становление Антанты, как важной силы способствующей недопущению гегемонии агрессивного Тройственного союза, желающему установить свою политику в Европе, и нежелающему считаться с мнениями других стран.

       Данные вопросы по-разному освещены как в Отечественной, так и зарубежной историографии, безусловно, эти вопросы не равнозначны по освещению их в научных работах.

       Российский политический деятель начала ХХ века Дионео в своей работе Очерки по Истории Англии 1815 – 1917, занимает однозначную позицию в колониальных вопросах Великобритании и выдвигает идею сходную с пробурами в Англии о том, что эта война была вызвана, прежде всего, обогатительными целями Кабинета министров Великобритании.

       Сеньобос Ш. и Метэн во втором томе работы Новейшая история с 1815 г. очень подробно описывают сам ход военных действий во время англо-бурской войны, а также параллельно этому передают атмосферу в самой Англии, где показывают заметную роль в пробурских настроениях молодого, но целеустремлённого депутата Ллойд Джорджа.

       Французский историк Эли Галеви в I томе фундаментальной работы История Англии в эпоху империализма большое место уделяет англо-бурской войне, которая рассматривается довольно обстоятельно, причём не только сами военные операции, противодействия политических оппонентов в Великобритании, но также показывает взгляд общественного мнения по отношению к этой войне. Что касается других колониальных вопросов Англии на рубеже XIX-ХХ вв., то Галеви уделяет им лишь поверхностное и беглое внимание. При этом подчёркивает, что «Колониальный империализм» – главный стержень английской истории этого периода. В своей работе Эли Галеви выдвигает свою концепцию Английского империализма в целом и считает, что «Английский империализм – в конечном счётестремление к тому, чтобы Англия утвердилась в качестве уже не только нации, но и в качестве империи». Основным источником империалистических настроений в Англии Галеви считает «чувство» неудовлетворённости, «пессимизма», «беспокойства», «тревоги». «Переходя в наступление, англичане делали это потому, что чувствовали себя под угрозой» – эта идея прослеживается на всём протяжении своей книги. «Английская нация и на самом деле чувствовала себя под угрозой со стороны империй» – вот, в сущности говоря, единственное объяснение английского империализма, который в конечном итоге целиком сводится автором к тому, что именно и только в результате этой угрозы Англия оказалась во власти возобладавшего над всем остальным «стремления утвердить себя в качестве уже не только нации, но и в качестве империи»[1].

       Именно эта мысль лежит в основе всего построения Галеви. Он своеобразным и сложным путём оправдывает английский империализм, сводя его политику к своего рода самозащите. Отрицая внутренние предпосылки английского империализма, он таким образом почти целиком выводит его из влияния внешней обстановки и внешнего окружения.

       В работе отечественного историка Никитиной И.А. Захват бурских республик Англией большое место отводится исследованию причин и методов англо-бурской войны, Никитина рассматривает мнение большинства английских историографов по отношению к войне и категорически с ними не соглашается считая ложными утверждения об оборонительном характере внешней политики Англии в конце XIX – начале ХХ в., о том, что участие Англии в территориальном разделе Африки было вынужденным ответом на захват африканских земель другими европейскими странами[2] и, также автор уделяет большое внимание отношению Франции, России, Голландии и США к англо-бурской войне ища различия и сходства.

      Работа Аполлона Давидсона Сесиль Родс и его время посвящена жизни и деятельности человека, который считается наиболее известным идеологом и практиком еолониализма. На матерее биографии Родса освещается важный этап истории Британской империи, показано, как закладывались её основы, какие при этом применялись формы и методы, безусловно в работе затронута и роль Сесиля Родса в развязывании англо-бурской войны.

       Советский историк К.Б. Виноградов в своей работе Дэвид Ллойд Джордж уделяет внимание проблеме англо-бурской войны и, основываясь на источниках того времени, передаёт отношение к войне различных политических фракций, группировок и лидеров. Его главный герой, кому и посвящена эта работа Д. Ллойд Джордж, в оценке Виноградова, осуждает политику Кабинета в Южной Африке и действия военных, которые применяют жестокие, бесчеловечные методыведения войны.

       В работе Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в конце XIX – начале ХХ века большое место занимает освещение колониальных вопросов Англии на рубеже веков, приводятся цели, ставившие перед собой различные политические группировки перед англо-бурской войной, Тамара Николаевна в своей работе освещает отношение разных политических деятелей Великобритании того временик методам ведения войны англичан с бурами в Южной Африке и вообще о целесообразности этой войны.

    А.Б. Давидсон в своей статье «Образ Британии в России XIX и ХХ столетий» выдвигает свою концепцию отношений Великобритании и Англии на рубеже веков и считает, что «еслив наше время кто-то из политиков говорил, что русские солдаты должны омыть сапоги в южных морях, или даже прямо в Индийском океане, то это, надеюсь, была шутка.В царствование же Александра II, Александра Ш и Николая II, вплоть до самогоXX столетия, это вряд ли было шуткой. «В 1899 г. – считает Давидсон, Туркестан должен был служить плацдармом для похода в Индию». И говорит, что во время англо-бурской войны 1899-1902 гг. Николай II не раз возвращался к идее о создании угрозы британской Индии из Туркестана».

       Прямого столкновения России с Великобританией во время англо-бурской войны 1899-1902 гг. не произошло, но правительство Николая II проводило явную антибри­танскую политику, добровольцы из России сражались в Трансваале на стороне буров, вся российская пресса яростно клеймила действия Великобритании – считает Давидсон.

       По мнению Давидсона англо-российская враждебность завершилась в 1907 г. созданием Тройственного со­юза. Причиной примирения стало быстрое усиление военной мощи Германии. Правда, и в годы конфронтации отношения были все же неоднозначными. Россия брала займы у британских банков. А Николая II многие даже считали англофилом.

       Но, несмотря на то, что данная теманеплохо рассмотрена как в зарубежной, так и отечественноё историографии нужно уточнить, что нового дала англо-бурская война в военном деле и снаряжение, которое применяется во всех вооружённых силах мира до сих пор, а также отношение между Россией и Англией до подписания двухстороннего соглашения в 1907 году.

     Целью работы является рассмотреть основные направления колониальной и внешней политики Великобритании в конце XIX – начале ХХ века и роль Д. Ллойд Джорд

       Исходя из цели работы предлагаю решение следующих задачь:

·

·

·

       Хронологические рамки работы заключаются с конца 80-х гг. XIX века, когда начинается активная деятельность Сесиля Родса в Южной Африке и образования монополии алмазных копей и до 1907 года, когда было заключено англо-русское соглашение.

       Данные вопросы рассматриваются и в большом количестве источников, так английский дипломат Дж. Бьюкенен в своих Мемуарах дипломата погодам рассматривает основные проблемы в международных отношениях начиная с 1876 до 1922 года. Бьюкенен рассматривает вопросы, связанные с ведением дипломатических отношений в начале ХХ века различных стран Европы. Говорит о лавирование Английских переговоров со странами Европы и даёт оценку разрыва Англии с Германией и заключения договоров с Францией в 1904 г. и Россией в 1907 г. Ещё один дипломат, но уже русский, С.Д. Сазонов свои Воспоминания, начинает именно с роли англо-русского соглашения и считает его важнейшим в дипломатии Европы нач. ХХ века. Сазонов рассматривая состояние стран Антанты на 1908-09 гг. считает, что в эти годы они не были готовы сопротивляться Тройственному Союзу и им оставалось только продолжать вооружаться и следить за дальнейшей обстановкой в Европе.

       А.П. Извольский в своих Воспоминаниях большую роль отводит англо-французским соглашениям 1904 года и говорит, что сближение между Россией и Англией также начинается в этот период и что англо-русское соглашение могло, было быть подписано ещё в 1904-1905 гг. если бы не русско-японская война, в которой Англия больше занимала японскую сторону, чем русскую.

       Большой достоверный материал дан в специально выпущенном к 100-летию окончания англо-бурской войны сборнике «Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев». Многие документы присутствующие в этом сборнике не переиздавались в течение всего последнего столетия. Особенно интересны публикации из провинциальных периодических изданий рубежа XIX– ХХ вв. Так в статье участника англо-бурской войне поручика Едрихина, говорится о предыстории этой войны и о личности Сесиля Родса, которого считает главным виновником конфликта в Южной Африке. Донесение посла России в Великобритании Е.Е. Стааля, хорошо и подробно передаёт нам причины войны, а также объективно даёт оценку методов и тактике ведения войны в Южной Африке. Также и другие статьи и документы из этого сборника на которых я основываюсь при написании своей работы считаю не менее важными и интересными в изучении такой важной, но проблемной темы в английской истории.

        Внешнюю политику Англии этого периода хорошо раскрывает сборник документов, «Международные отношения 1870–1918 гг.», в нём отражаются все стороны дипломатических отношений с большинством стран мира.

       В первом томе своих мемуаров «Правда, о мирных договорах» Ллойд Джордж характеризует внутреннюю политику Британии, как последовательную и компромиссную между разными политическими партиями и группировками, упоминает и настаивает на своих позициях во время англо-бурской войны на рубеже веков.

       Курсовая работа состоит из введения, двух глав и подглав, заключения и списка литературы и источников.

      

1. Колониальная политика на рубеже XIX – ХХ вв.

1.1 Англо-бурская война 1899-1902 гг.

       Чтобы перейти к рассмотрению самой войны, безусловно, нужно окунуться в предыдущие годы перед войной, чтобы выяснить, в чём истоки этой войны.

       Первая попытка захватить Южно-Африканскую Республику была предпринята Англией в 1877 г. Воспользовавшись тяжёлым положением этой страны, возникшим в связи с войнами против зулусов, Англия объявила её аннексии. Но восставшие буры нанесли поражение английским войскам. В 1881 г. Англия была вынуждена признать независимость Южно-Африканской Республики и подписать в Претории соответствующую конвенцию. Продолжая, однако, бороться за захват бурских республик, Англия в 1884 году добилась подписания с Южно-Африканской Республикой Лондонской конвенции, поставившей внешнюю политику этой страны под контроль английского правительства[3].

       В 80-х и 90-х годах XIX в. западноевропейские, в основном английские, капиталисты завладели ключевыми позициями в экономике бурских республик. Вих руках оказались огромные земельные владения, горнодобывающая промышленность, железнодорожное строительство.

       Англичане к середине 90-х годов скупили и получили в виде концессий более половины бурских земель; в руках английских ойтландеров в то время находилось более 80% другой недвижимой собственности.

       Начало англо-бурской войны неразрывно связана с именем мистера Сесиля Родса. Сначала простой рабочий на алмазных копях Кимберлея, затем владелец одной из лучших копей De Beers, наконец, инициатор и один из 4-х членов правления De Beers Consolidated, захватившей в свои руки почти все алмазные прииски Южной Африки, Родс в короткое время приобрёл колоссальное богатство и известность. Тогда он начинает создавать свою политическую карьеру,   становится членом Законодательного собрания,   министром,   затем

первым министром. Родс замышляет грандиозный план образовать на юге Африки такие британские владения, которые бы своей важностью превзошли Ост-Индию. Первым шагом на этом пути является Chartered Company.

       Chartered – это не какое-нибудь акционерное общество, хотя акции его и котировались на бирже, могущественное политическое учреждение, владеющее территорией в 750000 квадратных английских миль (в 2¹/₂ раза больше Франции). Ещё 15 лет назад до этого Англия не имела в Южной Африке ни одной пяди земли севернее Капской колонии, хотя за границей Трансвааля лежали в этом направлении обширные области, самостоятельно управлявшиеся мелкими туземными властителями. Наиболее сильным из таких властителей был Лобенгула, король матабелов. Английские эмиссары, очень часто навещали этого короля, всячески подкупая его подарками и обещаниями. И, наконец, в мае 1888 года дикарь не устоял и принял покровительство англичан, при этом, не зная, что фактически ходит по бриллиантам и обязался не заключать ни каких договоров с другими странами, помимо высшего английского представителя, имеющего своё пребывание в Капе.

       Не имея юридической грамотности Лобенгула в октябре 1888 года подписал документ, передающий все природные богатства его земли в руки владетелей Chartered Company.

       Непосредственным следствием этой сделки явилась в Англии British South Africa Company Limited, поставившая себе целью эксплуатацию земель Лобенгулы в го­раздо более широком смысле, чем предполагал король, то есть, говоря проще, полное овладение его землями. Английское правительство изъявило на это свое согласие, и 30 октября 1889г. вновь образованной компании, известной с этих пор более под именем Chartered Company, была выдана особая королевская хар­тия, предоставлявшая Chartered права и полномочия самостоятельной, покрови­тельствуемой Англией державы[4].

       Территория этой своеобразной державы, намеченная в пределах между Бечуаналендом, Трансваалем, Мозамбиком, Конго и Дамаралендом, была приобре­тена быстро, несколькими широкими этапами.

       В 1890г., предполагая со стороны трансваальских буров намерение занять Машоналанд, Родс снаряжает туда экспедицию. Небольшой отряд под предводи­тельством охотника Селуса, не сделав ни одного выстрела и не потеряв ни одного человека, продвигается до форта Салисбюри и овладевает всем пройденным про­странством.

       Не успели ещё здесь водвориться английские порядки, как стесняемый в своём самодержавии Лобенгула учиняет легкомысленный бунт. Новый экспедиционный отряд в 1227 человек (из них 672 европейца), составленный из чинов полиции и во­лонтеров, под начальством доктора Джемсона наступает на Булавайо и после не­скольких «блестящих побед» 4 ноября 1893 г. овладевает столицей короля матабе­лов. Последний бежит, а скоро получается известие о его своевременной кончине.

       В мае 1894г. следует декрет английской королевы, которым Chartered Company окончательно утверждается в правах владения Матабелеландом и Машо­наландом, а в воздаяние заслуг Родса новым владениям присваивается название Родезии.

       Теперь дальнейшие замыслы Родса, заключающиеся в том, чтобы овладеть Трансваалем и Оранжевой Республикой, а заодно, в силу непоколебимого убеж­дения англичан, что все моря и реки должны принадлежать им, приобрести тем или иным способом у португальцев часть прибрежной полосы с прекрасной гава­нью Лоренцо-Маркез и соединить все эти земли в одно владение под именем Юж­но-Африканских Соединенных Штатов, с самостоятельной конституцией, но под протекторатом Англии, наконец, связать вновь образованное государство с Египтом железной дорогой, прикупив для этого часть Бельгийского Конго или войдя в согла­шение с Германией, и всю эту огромную империю преподнести своему отечеству.

Завоевание Трансвааля по плану Родса должно было быть произведено мирным способом, именно при помощи знаменитых реформ, то есть предоставления из­бирательных прав неграм и уитлендерам. Являясь главным образом рабочими на золотых приисках, избиратели-негры, естественно, подавали бы голос в пользу своих хозяев. В свою очередь, эти последние, становясь у власти, начали бы изда­вать законы, выгодные исключительно для англичан. А тогда, монополизируя тор­говлю, владея золотыми приисками, они явились бы хозяевами не только всей Юж­ной Африки, но благодаря колоссальным средствам с большой легкостью в каждую данную минуту могли бы производить давление и на все денежные рынки Европы.

       Упорное сопротивление буров вызвало известный набег Джемсона. Но он разрешается крупным скандалом и привлекает внимание всего политического мира на не совсем чистые дела англичан. Казалось бы, предприятие сорвалось, игра проиграна, но не для Родса с его неукротимой энергией и не для Англии с ее более чем спокойным отношением к плаксивому негодованию слабонервных политиков континентальной Европы. Как только 40 членов Reform Comitee были выпущены на свободу, руководимые Родсом, они вновь принимаются за работу. Чтобы добиться реформ, начинается самая мошен­ническая биржевая игра. Сначала поддерживая трансваальские рудники постоян­ной покупкой акций, они вдруг сразу пустили их в продажу. Цена акции стала па­дать с ужасающей быстротой, и в апреле 1897 г. акции East Rand упали до 36 франков, a Rand Mines упали до 15 фунтов стерлингов. Рудники Йоханнесбурга перестали приносить всякий доход и еле влачили свое существование.

       Действуя, таким образом, Родс и К° хотели доказать, что без них золотые при­иски не могут существовать и что они могут довести Трансвааль до разорения и банкротства. В то же время английский флот, по обыкновению считая небеспо­лезным напомнить о своем существовании, появляется у Лоренцо-Маркеза[5].

       Под таким давлением Трансваальское правительство тоже начинает лавировать, а втихомолку усиленно готовится к войне. В течение только первых двух лет после набега Джемсона истрачено было 125000000 франков на покупку пушек Крезо, ружей Маузера, карабинов, огнестрельных припасов и на фортификационное усиление Претории.

       И вот маленький мирный народец, сознавая на своей стороне Бога, правду и сочувствие всего цивилизованного мира, смело, во всеоружии встает на брань с могущественным врагом и, удивляя мир своей рыцарской храбростью и великоду­шием, вызывает рукоплескания долженствующей краснеть Европы.

Но почему же Англия, так дерзко вызывавшая трансваальский ультиматум, ока­залась захваченной врасплох и ее победоносные войска терпят поражение за по­ражением?

       Мне кажется, потому, что она не ожидала этой войны. Ещё в 1894 г. Родс, по­сле усмирения матабелов, сказал акционерам Chartered: «У нас не будет больше расходов на войну, потому что нет больше противника, который бы мог вызвать расходы на неё»[6]. А английским государственным деятелям, привыкшим с непости­жимой легкостью, при помощи одних только угроз, достигать своих целей в столк­новениях с первоклассными державами, могла показаться даже унизительной мысль о том, чтобы крохотная мужицкая республика осмелилась не уступить их требованиям!

       Правда, в течение последних лет Англия с каждым пароходом отправляла в Южную Африку маленькие отряды, но скорее для большего демонстративного шума, чем для действительного усиления оккупационных войск. Отсутствие же серьёзной подготовки к войне лучше всего доказывается тем, что английское военное разведочное бюро, обнаружило полное неведение сил и средств буров.

       Но долго так продолжаться не могло, нужно было решать эту проблему раз и навсегда и Чемберлен решает действовать. Но руководство Южной Африке время не теряло, президент Крюгер усиленно вооружал буров, тем более что это никто не мог ему запретить, так как в результате набега Джемсона правительство Крюгера оказалось в состояние самозащиты. И благодаря этому набегу, Крюгер получил необходимые ему средства, так как ему был выплачен крупный штраф, который и пошёл на приобретение артиллерии, пушек «Максим», ружей и военной амуниции. Около Йоханнесбурга быловозведено два больших блиндированных форта, орудия которых постоянно были обращены своими жерлами в сторону скопища подозрительных уитлендеров, кроме того, Крюгер решил вооружить всех проживающих на территории Капа, кто готов был бороться против господства англичан.

       Кабинет Великобритании, так же в этой ситуации не имел право дремать и вместо пожилого чопорного лорда Росмида, в феврале 1897 г. пост губернатора Капской колонии и верховного комиссара Южной Африки занял молодой сэр Альфред Милнер. И было очевидно, что «его посылали в Южную Африку не за тем, чтобы он играл в Капе роль праздного вице-короля или терпеливого дипломата в сношениях с президентом Крюгером. Его посылали диктовать свою волю, действовать в качестве человека, облечённого высокой властью, укрепить английское господство»[7].

       На первом этапе своего пребывания в Капе Милнер вёл осторожную в некотором виде даже заигрывавшую политику с африкандерами. Но уже через год после назначения, заговорил угрожающим голосом настоящего губернатора и рьяно обрушился с критикой на политику Крюгера, возложив на него ответственность за все неурядицы в Южной Африке.

       Крюгер вместо того, чтобы уйти в тень на некоторое время дабы не обострять отношения с Английским Правительством, наоборот выступает с речью, где заявляет, что Траансваль должен стать центром сопротивления всех тех голландцев, которые под его непосредственным руководством в Оранжевом свободном государстве и Капской колонии будут стремиться сбросить английское иго и создать в Южной Африкеобширную республику голландского языка, простирающуюся от Капа до Замбези. Милнер, безусловно, оппонирует Крюгеру и заявляет, что с этого момента Трансвааль становится для английских поселенцев Капской колонии опорным пунктом против голландского большинства. Долго такая заочная перепалка продолжаться не могла и 31 мая в столице Оранжевой республике – Блумфонтейне состоялись переговоры между сэром Альфредом Милнером и президентом Крюгером. Милнер требовал признать избирательное право всех английских граждан проживающих в Южной Африке не менее 5 лет. Крюгер выдвинул свой проект с большими уступками для Милнера, но сэр Альфред с самого начала старательно подчёркивал, что он ведёт переговоры с Крюгером не как с равным, а как с вассалом, которому он намерен продиктовать условия их взаимной дружбы. Крюгер не подчинился, и 6 июня переговоры были прерваны.   

       Крюгер решился на смелый шаг. Он заявил, что намерен вне­сти в фольксраад тот самый контрпроект, который сэр Альфред Милнер отказался принять за основу для переговоров, — этот проект Крюгер хотел положить в основу нового избирательного закона и 23 июля законопроект был принят народным советом в Претории. Британское правительство оказалось в большом затруднении. Британское правительство попыталось возобновить переговоры с тем, чтобы при помощи совместно проведенного обследования внести улучшения в новый избирательный закон. На этот раз переговоры открылись в Пре­тории между дипломатическим представителем Англии и госу­дарственным секретарем Рейтцем. Британский агент выразил пожелание, чтобы избирательный закон был пересмотрен на основе предложений, сформулированных 31 мая сэром Альфре­дом Милнером в Блумфонтейне, но это было лишь пожеланием. В действительности дело сводилось к тому, чтобы столковаться, каким способом лучше всего исправить в дружественном порядке июльский избирательный закон.

       На этот раз Крюгер ошеломил английского представителя тем, что 14 августа, через 2 дня после начала переговоров, не­ожиданно опередил желание, выраженное английским правитель­ством. Он согласился принять принцип 5-летней оседлости, на котором настаивал сэр Альфред Милнер в Блумфонтейне. Кроме того, он заявил о своей готовности образовать 8 новых округов в Витватерсранде, причём новые граждане должны были поль­зоваться абсолютно теми же гражданскими правами, как и корен­ное население, в том числе и правом участия в избрании прези­дента. Но взамен он потребовал от английского правительства недвусмысленного заявления, что данное вмешательство во вну­тренние дела Трансвааля является последним; английское пра­вительство должно было отказаться от утверждения своего сюзе­ренитета по отношению к внутреннему управлению Транс­вааля. Наконец, Крюгер требовал установления арбитража для улажевания конфликтов, могущих возникнуть в будущем между обоими правительствами[8].

       Вопрос об арбитраже был поднят Крюгером еще в Блумфон­тейне. Он, несомненно, полагал, что английскому правительству будет трудно игнорировать это предложение в такой момент, ко­гда открылись заседания Гаагской конференции, где именно бри­танский представитель выступил с предложением употребить все усилия для установления регулярной процедуры международ­ного арбитража. Но империалист, каким был сэр Альфред Мил­нер, уклонился от этого: он заявил, что арбитраж невозможен даже между двумя дружественными государствами, если рассмо­трению подлежит вопрос, как обращаются с подданными одного из этих государств в другом государстве. Однако сэр Альфред Милнер допускал, чтобы после урегулирования спорного в дан­ное время вопроса определенным соглашением между лондон­ским правительством и правительством Претории истолкование отдельных статей этого соглашения в тех случаях, когда смысл их окажется неясным, было подчинено «правильной и автомати­чески применяемой» процедуре третейского разбирательства при том единственном условии, чтобы в этом третейском суде ни в крем случае не участвовали иностранцы. Крюгер в августе со­гласился на это требование сэра Альфреда Милнера. Он только настаивал, чтобы в состав будущей арбитражной комиссии до­пускались не только англичане, подданные различных англий­ских колоний, и трансваальские граждане, но и граждане Оран­жевой республики. Это была серьезная уступка; она в известной мере означала включениеЮжно-африканской респу­блики в Британскую империю.

       Но вместо того, чтобы успокоиться, Чемберлен обвинил Крюгера в том, что тот «увиливает от прямых ответов», что он «проводит реформы через час по чай­ной ложке». Предложения, сделанные сэром Альфредом Милнером в Блумфонтейне, он назвал умеренными — такими умеренными, что многие усматривают в них проявление слабости. «Меньшего мы требовать не можем и на меньшее мы не можем согласиться... К чему мы придем, к миру или войне? Это зависит от президента Крюгера и его поклонников... Скажет ли он нужное слово? Время идет. Положение создалось слишком напряженное, чтобы допускать постоянные отсрочки. Узел должен быть развязан или его придётся разрубить»[9]. Это было знаменательным предисловием к депеше, которую на следующий день английское правительство отправило трансваальскому. Лондон настаивал в этой депеше на необходимости покончить с всякими предварительными усло­виями предоставления избирательного права, которых упорно требовало трансваальское правительство и которые могли бы уничтожить благодетельное действие предложенной реформы. Британское правительство отказывалось взять на себя обяза­тельство воздерживаться в будущем от всякого вмешательства в дела республики; наконец, оно напоминало, что вопрос об изби­рательном праве не является единственным вопросом, интере­сующим уитлендеров, и выдвигало новое требование: одновре­менно с вопросом об избирательном праве урегулировать все вопросы, связанные с положением уитлендеров.

       Каждая уступка, сделанная Крюгером, вызывала, таким образом, новые требования со стороны английского прави­тельства, продемонстрировавшего на весь мир, что оно наме­рено выжать из Трансвааля все до последней капли. Прези­дент Крюгер мог ответить лишь отказом или безусловной капи­туляцией. Он избрал первое и взял обратно предложение, сделанное в августе. Намерено ли было английское правитель­ство ответить на это немедленным предъявлением ультиматума? Несомненно, к этому сводилось предложение Чемберлена на заседании кабинета, происходившем в Лондоне 8 сентября. Но в ноте, отправленной в тот же день из Лондона в Преторию, чувствуется умеряющее влияние лорда Солсбери. Нота была составлена в вежливой форме и содержала повторную просьбу к трансваальскому правительству не брать обратно своих авгу­стовских предложений и лишь в случае отказа оставляла за Англией право принять более энергичные меры. Кроме того, нота выдвигала один новый вопрос: Англия требовала для предста­вителей Ранда в парламенте Претории права пользоваться английским языком на тех же основаниях, как и голландским. Это было как нельзя более справедливо. Разве голландцы не поль­зовались правом говорить на своем языке в парламенте Кейптауна? Крюгер поступил бы благоразумно, если бы согласился на это предложение или, по крайней мере, передал его на рас­смотрение фольксраада, выбранного на основании нового изби­рательного закона. Но он ответил резким отказом, и этим более чем ясно показал, что противопоставляет британской непримиримости такую же непримиримость. Было бы бесполезно под­робно излагать содержание нот, которыми после этого обменялись оба правительства. Всем уже было ясно, что война неизбежна. 9 октября президент Крюгер предъявил ультиматум, равносиль­ный объявлению войны. За объявлением войны Трансваалем последовало объявление войны Оранжевой республикой. Такимобразом, начались враждебные действия между Британской империей и всеми теми представителями белой расы в Южной Африке, которые еще не зависели от английского правительства. По странной иронии судьбы первая война, которую Англия вела после того, как она усвоила приемы «новой (чемберленовской) дипломатии», была войной против маленького народа тевтонского происхождения, гораздо более чисто тевтонского, чем английский народ.

       Война застала Англию неподготовленной. Этокажется на первый взгляд странным, если принять во внимание, что непосредственной причинойпадения либерального кабинета в июне 1895 г. была беспечность, царившая в канцеляриях военного ведомства. И действительно, когда у власти стал новый кабинет, можно было подумать, что он твердо намерен повести решительную политику в этом отношении, но нечего подобного. У этой беспечности может быть только одно объяснение, Англия, плохо осведомлённая Сесилем Родсом и своими экспедициями, во время которых она сталкивалась лишь с недисциплинированными и трусливыми ордами, недооценила не только численность, но и моральные качества, и боеспособность противника. Кабинет и страна ожидали либо безоговорочной капитуляции, либо в худшем случае быстрого продвижения английской армии на Йоханнесбург и Преторию, с незначительными стычками. А Крюгер наоборот всячески хотел спровоцировать англичан, зная действительные свои возможности.

       И всё началось. Английскими войсками в Натале командовал сэр Джордж Уайт. Он имел в своём распоряжении около 12 тыс. человек; они были сосредоточены на английской территории, вклинившейся острым углом между Трансваалем и Оранжевой республикой. Уайт смело двинулся на север, по направлению к границе, не ожидая сопротивления со стороны буров, но вдруг английские войска начали теснить и справа, и слева и после ряда упорных боёв, потерпев тяжёлое поражение, были отброшены к Ледисмиту. Вскоре был нанесён ещё один удар, Уайт был окружён и всякая связь со столицей Наталя – была прервана. Продолжилось систематическое наступление буров и уже к 10 ноября они дошли до города Коленсо и реки Тугелы. Вскоре последовало объявление о присоединение всего округа Ледисмита к Оранжевой республике. Буры приблизились к Дурбану.

       На западе буры действовали не менее успешно, они вторглись в Бечуаналенд и провозгласили присоединение этой территории к Трансваалю, затем осадили центр добычи алмазов Кимберли. Буры распространились и в восточной части Капской колонии, поднимали восстание.

       Всё говорило о полном успехе буров на первом этапе англо-бурской войны, но англичане не могли быть так опозорены перед всем миром, как не как Англия, всё ещё была самой могущественной как в экономическом, так и военном потенциале страной.

       С ноября 1899 года в Южную Африку англичане стали направлять подкрепление из Индии и метрополии. 15 ноября в Дурбане высадился Редверс Беллер, который принял на себя руководство всеми боевыми операциями. Под его началом состояло более 20 тыс. солдат. В Капе высадился лорд Метуэн, которому Беллер дал 7 тыс. человек для освобождения осаждённого Кимберли. Генералу Гетекру было поручено отогнать буров, вторгшихся в восточные округа Капской колонии. После целого ряда упорных боев лорд Метуэнзаставил буров отступить, но затем, после кровопролитного сражения под Магерсфонтейном, вынужден был 9 декабря сам отступить и потребовать присылки подкреплений. На следующий немного западнее, в Стомберге, буры разбили Гетекра; ещё через 5 дней сам Беллер потерпел неудачу на главном, как тогда считали, театре военных действий. Его 20 тыс. человек при 30 полевых и 16 тяжелых морских орудиях попытались взять позиции буров на берегах Тугелы. Англичане были разбиты. 150 убитых, 720 раненых и 250 пропавших без вести — таков был результат этого неудачного фронтального наступления, которого Беллер уже и не пытался возобновлять. В тот же вечер он сообщил Джорджу Уайту, запертому в Ледисмите, чтобы тот не рассчитывал на новые операции с его сто­роны раньше, чем через месяц. Если он не может держаться в течение этого срока, Беллер советовал ему капитулировать. Таким образом, буры вторично одержали верх и на этот раз при более трагических обстоятельствах. Их артиллерия превос­ходила английскую как по своему количеству, так и по качеству. У них имелись орудия Круппа, тяжелая артиллерия Крезо, ко­торая обслуживалась отчасти французами, отчасти немцами; в тех же случаях, когда к орудиям были приставлены буры, они были великолепно подготовлены европейскими инструкторами. Все буры были наездниками, и, таким образом, английская пехота неожиданно столкнулась с огромной армией своего рода «ездя­щей пехоты». На стороне буров было значи­тельное численное превосходство. Точной статистики нет, но говорили, что у них было от 40 до 50 тыс. человек, и это были 50 тыс. бойцов, отличавшихся высокими боевыми ка­чествами. Однако, хотя события «черной недели», в течение которой англичане были раз­биты при Магерсфонтейне, при Стомберге и на реке Тугеле, произвели очень сильное впечатление, как в самой Англии, так и во всем мире, тем не менее, дальновидный наблюдатель уже и тогда мог учесть, как ограничены шансы буров. Благоразумно ли было в политическом отношении, что они в самом начале придали войне за независимость характер агрессии, что они вторглись в английские владения и поспешили аннексировать их? Не значило ли это противопоставлять империализму империа­лизм же, подтверждая все те обвинения, которые выдвигали против Крюгера Чемберлен и его друзья? С другой стороны, раз уж буры применили наступательную стратегию, то не ярким ли показателем недостаточности их военных ресурсов было то, что они не использовали до конца своих первоначальных успехов? Почему они не двинулись на Дурбан? Почему они оставили без внимания на юге Оранжевой республики огромные запасы про­довольствия и амуниции, находившиеся в Де-Аре без всякой защиты? Буры располагали армией, приспособленной для того, чтобы нападать небольшими отрядами из засады. Они не лю­били риска маневренной войны в открытом поле, не призна­вали необходимости больших жертв и суровой дисциплины создаваемой организованной иерархией. Для того чтобы сло­мить их неожиданное сопротивление, Англии нужно было сде­лать лишь соответствующее этому сопротивлению усилие. Для этого она была достаточно богата и деньгами и людьми[10].

       Министерство вызвало лорда Робертса и назначило его главнокомандующим в Южной Африке. Лорд Робертс приобрел известность тем, что за 20 лет до описываемых событий заставил в Афганистане армию в 10 тыс. человек проделать переход в 400 км и освободил английскую армию, осажденную в Кандагаре. Начальником его штаба был назначен сэр Герберт Китченер, обнаруживший при вторичном завоевании Египетского Судана способности не столько тактика и стратега, сколько организа­тора. Лорд Робертс должен был освободить Кимберли и Ледисмит и занять Блумфонтейн и Преторию, в то время как задачей сэра Герберта Китченера было установление необходимого по­рядка в огромной армии, создававшейся наспех, с опозданием на 3 месяца. Все не призванные еще запасные были мобилизованы. 7-я дивизия, мобилизация которой была уже объявлена, а также отдельныеартиллерийские части были немедленно погружены на суда. 12 батальонов милиции получили разре­шение нести службу за пределами метрополии. Было разрешено вербовать добровольцев в количестве, необходимом для того, чтобы добавить по одной роте к каждому находящемуся на франте батальону линейных войск. В целях устранения недо­статка в «ездящей пехоте» призвали волонтеров, которые в мет­рополии составляли йоменри. Поощрялись также предложения, поступавшие от Канады, Австралии и Капской колонии. Было очевидно, что кавалеристы из колоний будут наиболее приспо­соблены для борьбы с кавалерией буров. Для перевозки этих новых пополнений мощный торговый флот предоставил все необ­ходимое количество судов. В начале февраля 1900 г. в распоря­жении Англии имелось около 200 тыс. человек, готовых принять участие в военных действиях. В самом Соединенном королевстве под ружьем находилось более 400 тыс. человек, из которых 215 тыс. были добровольцами.

       Лорд Робертс, стремясь, прежде всего к освобождению Ким­берли, не предпринял фронтальной атаки на Магерсфонтейн. 5 тыс. кавалеристов под командой генерала Френча беспрепят­ственно миновали слева позиции Магерсфонтейна и 15 февраля подошли к Кимберли, освободив его без единого выстрела. Буры под командой генерала Кронье отступили к северу. Лорд Робертс, выдвинув свою кавалерию вперед и захватив переправы через реку Моддер, отрезал Кронье от Блумфонтейна. Но после этого он допустил ошибку. Он, подобно лорду Метуэну у Магерефонтейна и сэру Редверсу Беллеру у Тугелы, решил ата­ковать Кронье с фронта и потерпел такую же неудачу, как и они. Он не стал повторять этой попытки, ограничившись тем, что окружил своими численно превосходными силами от­ряды буров, пока, наконец, Кронье, истощенный голодом, не вынужден был капитулировать после продолжавшегося неделю сопротивления. Англичане захватили 4 тыс. пленных и 6 тыс. орудий. Капитуляция эта произошла 27 февраля. 13 марта лорд Робертс вступил в Блумфонтейн. За 10 дней до этого, после ряда упор­ных, не всегда удачных боев, сэр Редверс Беллер занял Ледисмит, Буры из Оранжевой республики, проникшие в восточные округа Калекой колонии, снова очистили их. Таковы были ре­зультаты большого стратегического марша, организованного лордом Робертсом, от берегов Оранжевой реки на Блумфонтейн через Кимберли и реку Моддер.

       После этого в развитии операций произошла некоторая за­минка. С одной стороны, Робертс столкнулся на востоке Оранже­вой республики с трудностями, которые, по-видимому, смутили его. У буров выдвинулся новый человек – генерал Христиан Девет, который чуть ли не под самым Блумфонтейном нанёс зна­чительный урон английской армии, захватив обозы и орудия. Это была война партизанская, «малая» война, которая не могла дать решительных результатов, но которая, постепенно развиваясь, угрожала серьезными неприятностями напада­ющей армии. Главнокомандующий тщетно настаивал, чтобы сэр Редверс Беллер, уже овладевший Ледисмитом, очистил всю об­ласть от неприятеля. Сэр Редверс, в глубине души, несомненно, недовольный тем, что Робертса назначили главнокомандующим, а его самого поставили в подчинённое положение, отказался подчиниться. Он стремился самостоятельно одержать победу в Натале и двинуться прямо на Трансвааль, единолично коман­дуя своей армией. Между тем лорд Робертс в результате быстрого продвижения своих войск оказался в Блумфонтейне в затруд­нительном положении. Как организовать подвоз продовольствия для 34 тыс. солдат и 11 тыс. лошадей, если пути сообщения с базой, находящейся на расстоянии 1500 км, ограничивались единственной линией железной дороги? А ведь лорд Робертс нуждался не только в продовольствии, но и в подкрепле­ниях. В английской армии свирепствовала тифозная эпидемия. Через 10 дней после прихода англичан в Блумфонтейн в госпи­талях находилась 1 тыс. больных; еще через 3 недели число больных удвоилось, а когда лорд Робертс двинулся дальше, он оставил у себя в тылу 4500 больных[11].

       Тем не менее, к этому времени — к 1 мая — он был сильнее, чем в начале кампании. Когда он покинул долину Оранжевой реки, он имел в своем распоряжении 34 тыс. человек и 113 орудий. Теперь под его командой было 70 тыс. человек при 178 орудиях. Вместе с 55-тысячной армией сэра Редверса Беллера это соста­вляло уже более 100 тыс. человек против приблизительно 50 тыс. буров. Под личным командованием лорда Робертса была армия в 38 тыс. Если бы буры вздумали сопротивляться его продвиже­нию вдоль линии железной дороги Блумфонтейн — Претория, фронт англичан оказался бы настолько широким, что оба крыла выходили бы за линию фронта буров. Опасаясь быть окружен­ными, подобно тому, как это имело место с армией Кронье под Пардсбергом, буры поспешили отступить. Благодаря этому лорд Робертс без боя занял 31 мая Йоханнесбург, а 5 июня – Преторию; 17 мая была снята осада с Мефкинга. В конце июля сэр Редверс Беллер выбил буров из ущелий, в которых они еще держались, и установил связь с главными силами экспедиционного корпуса. Месяцем позже генерал Оранжевой республики Принслоо сдался на северо-западе от Блумфонтейна с отрядом в 4 тыс. человек и 3 орудиями. Еще через месяц английская армия заняла всю железнодорожную линию, соединяющую Преторию с Тихим океаном, до конечной станции Комати-Порт. Крюгер, вынужден­ный перейти на положение изгнанника, отплыл из Лоренсо-Маркес в Европу. Лорд Робертс объявил о присоединении к Англии Оранжевого свободного государства и Трансвааля.

       Главнокомандующий склонен был верить, что кампания закончена, и что теперь в Южной Африке остается действовать лишь полиции и администрации. Он сумел убедить в этом англий­ское правительство. В конце сентября кабинет решил отозвать его обратно в Англию и назначил его главнокомандующим английской армией на место лорда Уолслея. В Южной Африке преемником Робертса стал Китченер. Кабинет полагал также, что следует воспользоваться моментом окончательной, как каза­лось, победы и распустить парламент. В октябре произошли выборы, на которых юнионистская партия получила большин­ство, хотя и несколько меньшее, чем на предыдущих выборах, но все же еще достаточно внушительное: перевес в 134 голоса вместо прежних 152. Застраховав себя от опасностей, которые могли грозить ему на поприще внутренней политики, кабинет заключил со страной новый договор на 5 лет.

       Но война не была еще закончена.1 декабря лорд Робертс покинул Южную Африку и отправился в Лондон, чтобы занять пост, на который он был назначен уже за 2 месяца до этого. 13 ноября в Нойтгедахте, в 70 км от Претории, 4 роты попали в засаду к бурам, причем имудалось отступить только после того, как они потеряли 60 человек убитыми, 180 ранеными и 315 пленными. Это был первый случай в длинной цепи отдельных стычек, не имевших серьезного значения, но повторявшихся на протяжении 18 месяцев и ставивших английскую армию в смешное положение в глазах всего мира. Лорда Робертса упрекали, что он плохо справился со своей зада­чей и нарушил классическое правило, согласно которому необ­ходимо уничтожить армию противника, прежде чем занять его столицу. Но при этом забывали, что такое правило в данном случае было совсем неприменимо: если лорд Робертс не уничтожил неприятельской армии, то это произошло по той простой причине, что ему нечего было уничтожать. Буры не составляли армии в настоящем смысле слова, а потому никогда не угрожали английским военным частям, расположенным в Блумфонтейне и в Претории. Затруднение заклю­чалось не в этом. Отряды буров были неуловимы и могли до бесконечности вести партизанскую войну на необозримых про­странствах Южной Африки. Англичане только что одержали над ними победу благодаря численному превосходству, благодаря своей организации и стратегии. Но какую стратегию можно было придумать против этих распыленных отрядов? Именно пре­восходство английской организации ставило в некоторых отноше­ниях победоносную армию в невыгодное положение. Эта армия нуждалась в комфорте и размеренной жизни, что в свою очередь требовало громоздкой организации тыла. К тому же из-за об­ширности оккупированной территории ей приходилось охранять коммуникационные линии, растянувшиеся на тысячи километров. Когда Китченер, командовавший армией в 200тыс. человек, бро­сал какую-нибудь часть на преследование отряда буров, угро­жавшего, как ему сообщали, с той или другой стороны, то не­редко случалось, что преследующие уже не имели численного превосходства над своими противниками.

       Можно ли сказать, что эта продолжительная война послу­жила полезным уроком для тактиков и стратегов? Во время этой войны впервые был применен бездымный порох. Были сделаны интересные выводы об условиях атаки в современной войне, об опасности яркой военной формы, о необходимости маскировки, об устарелости традиционной атаки сомкнутыми колоннами. С другой стороны, буры доказали европейским генеральным штабам возможность использования тяжелой артиллерии не только для защиты укрепленных пунктов, но также и для манев­ренной войны в поле. Продолжительность военных действий, значительные размеры введенных Англией сил – всё это не должно вводить нас в заблуждение относительно истин­ного характера южно-африканской войны. Эта война предста­вляла собой всего лишь партизанскую войну, хотя и очень большого масштаба. Безусловно, после того как мир пережил две мировые войны, мы не можем считать, что англо-бурская война была массовой по своим размахам, конечно, нет, но и сбрасывать со счетов гибель десятков тысяч людей мы не имеем право, так как убийство одного человека это уже есть сигнал подумать всему человечеству, пострадал ли он по необходимости или эту гибель можно было предотвратить.

       Но вместе с тем это была война гораздо более трудная, чем представляли себе те, кто на континенте Европы критико­вал британскую стратегию. Лорд Китченер применял как раз те способы, которыми только и можно было справиться с его неуловимым врагом. В первую очередь перед ним стояла задача обеспечить сообщение по железным дорогам, пересекавшим огром­ные территории, где каждый фермер был либо вооруженным врагом, либо шпионом. На расстоянии 2 тыс. ярдов один от другого были сооружены из камня и железа блокгаузы с бойни­цами для стрельбы, и это, в конце концов, сделало железные дороги неуязвимыми. Генералам было предоставлено право уничтожать фермы и жилые дома всюду, где они сочтут это необходимым по стратегическим соображениям; их обитатели – мужчины и жен­щины – интернировались в обширных концентрационных лаге­рях, где их должны были содержать за счет английских властей и под их наблюдением до тех пор, пока буры не сложат оружия. Разрушение жилищ применялось в двух случаях: когда фермера изобличали в вооруженной помощи противнику или когда ферма, расположенная по соседству с железной дорогой, могла быть ис­пользована бурами для нападения на железнодорожный путь, хотя бы и без согласия владельца и даже в том случае, если он был вне всяких подозрений. Для того чтобы наложить руку на противника, который скрывался после каждого нападения, Кит­ченер придумал так называемые «облавы». Кордон «ездящей пехоты» оттеснял на расстоянии нескольких сот кило­метров всех вооруженных буров на определенный участок, обне­сенный с одной стороны изгородью из колючей проволоки. Бежать оттуда было невозможно, и запертым таким образом бурам оставалось на выбор: сдаться или умереть.

       Не проходило недели, чтобы английской публике не сооб­щали о захвате 400–500 пленных. Даже допуская, что буры будут продолжать войну до тех пор, пока последний из них не будет убит или взят в плен, можно было все-таки с почти мате­матической точностью вычислить тот день, когда Англия ока­жется победительницей – это было только вопросом денег и вре­мени. Но этот метод не заключал в себе ничего героического. Сопротивление буров в несравненно большей степени пленяло во­ображение[12]. Президент Крюгер находился в Европе и старался вы­звать сочувствие общественного мнения континента к бурам. Буры до самого конца надеялись, что со стороны какой-нибудь из евро­пейских держав последует предложение о посредничестве, и эта надежда, несомненно, способствовала тому, что их сопротивление продолжалось дольше, чем это было целесообразно с военной точки зрения. Президент Оранжевого свободного государства Стейн оставался в Южной Африке для поддержания антианглий­ского настроения. Он в течение 2 лет находился на положении вооруженного бродяги на той самой территории, которой он некогда мирно управлял. Оба генерала первого периода войны сошли со сцены: Жубер умер, а Кронье был взят в плен. Но появились новые люди. Луи Бота в восточной части Трансвааля, Деларей на западе и неутомимый и вездесущий Христиан Девет изумляли мир рядом непрерывных, хотя и мелких, но смелых действий. Два раза буры вторгались в Капскую колонию, два раза жители Кейптауна узнавали, что неприятель был замечен на берегах Атлантического океана. 6 марта 1902 г., через 29 меся­цев после объявления войны, генерал Метуэн был захвачен врасплох войсками Деларея и вынужден был сдаться вместе со своими солдатами, за исключением тех, кому удалось спастись бег­ством. Это произошло в 300 км от Претории.

       Как водится, обе стороны, обменивались обвинениями в упо­треблении разрывных пуль, в расстреле раненых, в дурном обращении с пленными. Это не должно вводить нас в заблужде­ние. В действительности никогда еще война не отличалась столь малой степенью жестокости. Следует ли это приписывать, как-то делают некоторые английские историки, общности расы, тому обстоятельству, что солдаты обоих лагерей были слишком похожи друг на друга и потому не могли питать особой взаимной ненави­сти? Не правильнее ли будет сказать, что представители обеих сторон принадлежали к расе, которая по своему темпераменту не отличается ни пылкостью, ни кровожадностью, к расе, которая даже в насилии остается миролюбивой и расчетливой; что в силу инстинктивной предусмотрительности обе стороны подготовляли тот день, когда по окончании войны нужно будет волей-неволей прийти к какому-то соглашению, чтобы бок о бок эксплуатировать богатства почвы и недр Южной Африки? Добавим к этому, что воюющие стороны действовали перед миллионами зрителей — кафров и готтентотов, которые держались пассивно, но, в сущности, таили в себе глухую вражду к белым и того и другого лагеря. Не являлось ли безумием доводить борьбу до той сте­пени ожесточения, когда она легко могла превратиться в своего рода коллективное самоубийство белой расы в Южной Африке? Бесчисленное множество колонистов, проживавших на британ­ской территории, взялось за оружие, чтобы прийти на помощь обеим бурским республикам. Формально они являлись бунтов­щиками, подлежавшими смертной казни, но британское прави­тельство систематически проявляло по отношению к ним снисхо­дительность. Только очень редко, в исключительных случаях, Альфред Милнер расстреливал виновных. На самом деле все действия происходили между двумя армиями в соответствии с законами войны.

1.2 Отношение к войне политических группировок в Англии.

Ллойд Джордж и пробуры.

       Теперь стоит оторваться на немного от того, что происходила на полях сражения Южной Африке и посмотреть, как воспринималась эта война в благополучной Англии, как к ней относилась общественность и различные политические партии и группы Великобритании. Как и к любому важному мероприятию, особенно внешней политики, единого мнения нации не могло и не может быть.

       На том этапе в истории Либеральной партии Великобритании из-за англо-бурской войны наметился раскол. Можно выделить в партии небольшую группу, занимавшую безоговорочно враждебную позицию по отношению к войне. Защита мира у них была главным и чуть ли не единственным пунктом в их политической программе. Преимущественно они себя считали последователями Брайта, Кобдена и Гладстона. Представители этой группы собрали 54 тысячи подписи против войны в Трансваале, но война началась и этот «национальный меморандум» потерял свою актуальность. Но продолжали действовать общественные организации: «Комитет долой войну!», «Комитет примирения с Южной Африкой», противившиеся тому, чтобы ненависть ослепляла британское общественное мнение, и стремившиеся восстановить нормальные отношения между англичанами и голландцами в Южной Африке. Для этого пытались проводить различные собрания, как в Лондоне, так и в провинции. Но, как правило, успеха они не имели. И многие политические деятели, находящиеся в этой группировки Уильям Харкорт, Джон Марлей своё мнение высказывали свободно лишь потому, что они находились на положение отставки с государственных постов[13].

       Вскоре это группа начала пополняться новыми энергичными людьми, одним из таких людей стал ещё молодой, но целеустремлённый и знающий своё дело валлийский депутат палаты общин Дэвид Ллойд Джордж, который не по наслышки знал все проблемы не «истинных» англичан.

       Джорджу, бросившемуся в эту свалку, не приходилось риско­вать обеспеченным положением, а шум, который создавался во­круг его имени, закладывал фундамент его будущей популярно­сти. Ллойд Джорджу было всего 33 года, и он был самым актив­ным из уэльских радикалов, за несколько лет до этого образовав­ших в Вестминстере независимую группу в лоне либеральной пар­тии, стремившуюся ценой поддержки кабинета выторговать у него согласие на мероприятия, которые особенно интересовали Уэльс. Пример Парнела и ирландских гомрулеров пробудил националь­ное сознание в Уэльсе. Не впадая в сепаратизм, уэльсцы стали требовать для себя чего-то вроде автономии. Разве по своей расовой принадлежности они не были ближе к Ирландии, чем к саксонской Англии? Если различие между их религией и религией, господствующей в Англии, и не было так велико, как между ирландским католицизмом и английским протестан­тизмом, то все же их протестантизм носил другой оттенок, чем протестантизм собственно Англии. В Уэльсе англиканская цер­ковь сохранила за собой только меньшинство верующих, пода­вляющее же большинство примыкало к евангелическим и каль­винистским сектам. Наконец, на валлийском языке свободно гово­рила здесь преобладающая часть населения. Он был в го­раздо большей степени живым языком, чем ирландский язык по ту сторону канала св. Георга. От имени своего маленького оте­чества Ллойд Джордж любил давать Англии уроки политиче­ской морали: «В то время как Англия и Шотландия опьянены кровью, у уэльсцев голова остается ясной, они шествуют по пути прогресса и свободы».Ллойд Джордж был человеком весьма скромного происхож­дения. Его отец, простой учитель, умер в нужде, когда сын был еще малолетним. Его принял к себе и воспитал дядя, сапож­ник по профессии, светский проповедник баптистской общины. Благодаря своему прилежанию Ллойд Джордж сумел сдать экзамены, давшие ему возможность стать стряпчим в малень­ком уэльском городке, где он немедленно занялся местными политическими дрязгами. В 1890 г. в возрасте 23 лет он был послан в парламент в качестве радикального представителя округа, в котором он два раза подряд переизбирался возрастав­шим большинством голосов. Один или два раза он привлек вни­мание прессы резкостью своих выступлений. Но только бурская война выдвинула в первые ряды этого пламенного молодого человека, рожденного для политической жизни, парламентской деятельности и ораторских выступлений. Стоило ему в палате общин подняться и попросить слова, как он приводил в бешенство джингоистов министерской партии, а также и умеренных в рядах своей партии. Он стал самым известным защитником буров во всей Англии. Однажды, рискуя жизнью, он выступил против Чемберлена в его собственной вотчине, в Бирмингеме. Сэр Уильям Харкорт писал о нём: «Смелый и умный человечек; ему обеспечено хорошее будущее. В какую форму выливалась эта оппозиция войне?»[14] В первую очередь в форму личных нападок на тех, кто ее затеял, кто соби­рался нажиться на ней. Война позорила Англию в глазах мира не только потому, что она производила впечатление войны на уничтожение слабого сильным. Это была, казалось, война ради завоевания золотых приисков, затеянная по подстрекательству капиталистов Йоханнесбурга, спекулянтов Сити и нуворишей, роскошныедворцыкоторых на Парк-Лен оскорбляли   обще­ственную совесть. Не пощадили и самого Чемберлена. Многие были возмущены тем,  что в 1899 г., через год, после того как был улажен англо-французский конфликт и в тот самый момент, когда парламент одобрил приобретение прав компании Нигера за 865 тыс. ф. ст., выяснилось: Чемберлен являлся одним из главных акционеров этой компании и был лично заинтересован в поддержке ее требований, прежде всего по отношению к Фран­ции, а затем и по отношению к британскому правительству. В декабре 1900 г. Ллойд Джордж обвинил Чемберлена, его брата и сына в том, что они заинтересованы в целом ряде фирм, полу­чавших заказы от адмиралтейства ивоенного министерства. Формально не было сказано, что они воюют в целях личного обо­гащения, но, тем не менее, было верно то, что они обогащались благодаря войне[15].

       Эти резкие в первый год войны нападки не только крайних элементов либеральной партии, но и умеренных, и даже кое-кого из юнионистов, по-видимому, не поколебали общественного мнения. Великая торговая (mercantile) нация — Англия — не любит, чтобы поднимали слишком большой шум вокруг денеж­ных скандалов или по поводу смешения политики с коммерче­скими аферами. В Англии существует как бы тайный сговор прессы и партий, обязывающий затушевывать подобные дела. Пробуры перенесли свою полемику на другую почву: они стали апеллировать к гуманным чувствам британцев и здесь имели гораздо больший успех. Мы уже говорили, что в конечном итоге южно-африканская война не отличалась жестокостью. Мы пока­зали, что если власти и принимали репрессивные меры, то впо­следствии они ослабляли или отменяли их. Не была ли эта сдержанность в отношении репрессий результатом филантро­пической оппозиции? В октябре 1900 г. по распоряжению лорда Робертса было сожжено много ферм. В Англии это выз­вало бурю негодования; в ноябре лорд Роберте опубликовал другой циркуляр, который строжайшим образом определял, в каких случаях допускается разрушение ферм. В концентра­ционных лагерях, где в середине 1901 г. содержалось 60 тыс. буров, создалось ужасающее положение из-за скверной пищи, плохих гигиенических условий и скученности. Средняя смерт­ность составляла около 117 на 1 тыс., а в Блумфонтейне она поднималась до 383,15. Детская смертность доходила в среднем до 500 на 1 тыс. «Комитет долой войну!», а также «Комитет прими­рения» воспользовались этим, чтобы снова заявить о своем суще­ствовании. Был организован фонд помощи заключенным в кон­центрационных лагерях, на месте произведено было обследо­вание. Дело закончилось большими дебатами в парламенте. Военный министр, защищая систему концентрационных лаге­рей и, ссылаясь для оправдания их дурной организации на ряд смягчающих вину обстоятельств, обещал осуществить необ­ходимые реформы. Он согласился даже на содействие филантро­пов, разоблачивших это зло. Таким образом, даже тогда, когда обличители концентрационных лагерей вызывали недовольство в обществе и озлобление большой прессы, к ним все же относи­лись терпимо. В конечном итоге это пошло только на пользу стране. Завязались дружеские отношения между некоторыми англичанами и противниками английского господства в Южной Африке, и эти дружеские узы ускорили примирение, когда на­ступил момент для заключения мира[16].

       Сторонники правительства упрекали пробуров, оттягивав­ших, по их мнению, момент заключения мира тем, что своими протестами они поощряли врагов Англии и создавали постоянные затруднения военным властям в Южной Африке. Пробуры отри­цали это, заявляя, что единственный способ ускорить оконча­ние войны — как можно скорее начать переговоры либо с не­приятельскими военачальниками в Южной Африке, либо с пре­зидентом Крюгером. Что предлагали они в качестве основы для переговоров? Наиболее радикально настроенные продолжали упорно требовать независимости для обеих республик. На этой точке зрения стояли люди, подобные старому радикальному журналисту Лабушеру, патриарху пуританского радикализма сэру Уилфриду Лаусону и Леонарду Куртней, грубоватому чудаку, который, поссорившись 15 лет назад с либеральной партией по вопросу об ирландском гомруле, ссорился теперь с юнионистами из-за англо-бурской войны. Но так далеко заходили лишь немногие. Ллойд Джордж постарался не связывать себя требованиями, которые в дальнейшем могли бы привести к отрицательным для нег последствиям, так 4 июля 1901 г. в палате общин Ллойд Джордж говорил: «Я прошу указать хотя бы одну речь, произнесённую либеральным членом парламента, представляющим британский избирательный округ…, в которой предлагалось бы окончательно капитулировать перед бурами или восстановить полностью их независимость»[17]. Это свидетельствует, о том, что Ллойд Джордж в первую очередь высказывался против методов ведения войны в Южной Африке, а потом уже о её целесообразности.

       С начала 1901 года и Ллойд Джордж энергично включился в кампанию по разоблачению варварских методов. 18 февраля, выступая в парламенте, он осудил унич­тожение бурских сел и репрессии против женщин и детей. В июне он снова клеймил систему концентра­ционных лагерей. В другой речи Ллойд Джордж ука­зывал: «Барьер мертвых детских тел подымется меж­ду англичанами и бурскими расами»[18]. Валлийский депутат призывал поскорее закончить войну путем пе­реговоров и уступок. На средства нескольких богатых квакеров он купил газету «Дейли ньюс», превратив ее в рупор «левых» либералов. Впрочем, как раз в это время «левые» стали смыкаться с «центром» — при голосовании резолюции Ллойд Джорджа 17 июня 1901 года 70 либералов поддержали ее, а 50 дру­гих воздержались. Таким образом, депутат от Кэр­нарвона выдвинулся в число ведущих деятелей пар­тии. В июле 1901 года влиятельная газета «Шеффилдиндепендент» констатировала; Ллойд Джорджяв­ляется «движущей силой партии».

       В конце 1901 года он дерзко принял приглашение выступить в цитадели чемберленовцев Бирмингеме. В этом городе насчитывалось немало предприятий, ра­ботавших на войну. Сравнительно высокие заработки населения позволяли пропагандистской машине импе­риалистов поддерживать джингоистские настроения даже среди части рабочих.

       18 декабря в городском зале Бирмингема собралось около 7 тысяч человек. Толпы шовинистов заполнили прилегающие улицы и площади. Появление Ллойд Джорджа на трибуне было встречено шквалом выкри­ков и оскорблений. На сей раз ему не удалось заста­вить себя слушать, и он ограничился тем, что продик­товал текст речи секретарю и нескольким журнали­стам. Тем временем собравшиеся у здания хулиганы начали штурм, требуя выдачи Ллойд Джорджа и его единомышленников. События в Бирмингеме вызвали отклики всей британской прессы. Теперь уже не осталось сомнений, что Ллойд   Джордж   превратился в «национальную фи­гуру». За ним закрепилась репутация человека, прав­долюбие   которого   граничило с   головокружительной дерзостью. Именно такой человек нужен был на политической арене Великобритании, который мог противостоять старой закоренелой консервативной линии Кабинета.

       Либерал-империалистов волновал вопрос о послевоенном устройстве буров. Они считали, что достижение полного господства в Южной Африке возможно путём соглашения между англичанами и бурами и установления английского контроля над этими районами. Они выступали за предоставление бурам полной амнистии и денежной помощи для восстановления разрушенного хозяйства[19].

2. Дипломатические отношения Англии в начале ХХ века.

2.1 Англо-французские отношения. Соглашение 1904 г.

       В начале 1900 г. французское правительство приняло решение проводить в Марокко активную политику с тем, чтобы извлечь выгоду из бурской войны и эта политика противостояла политики Англии, так как Англия не желала, чтобы какая-нибудь держава обосновалась в Танжере и во всей северной части Марокко.

       Французские выборы в мае 1902 года привели к власти вместо националистической партии, которая занимала шовинистические взгляды республиканскую партию, которая враждебно относилась к милитаризации и войне, что позволило пойти на сближение Франции и Англии, тем более что после окончания войны в Южной Африке Англия не хотела ввязываться снова в какие-то ни было военные авантюры. К тому же в Марокко Англии нужны были только свободный доступ для ввоза её товаров и нейтралитет Танжера, поэтому Англия вполне могла предоставить свободу действий Франции, обеспечив себе выполнение обоих этих условий.

       С 12 декабря 1902 года начались постоянные переговоры между французским и английским правительствами на разных уровнях по решению проблемных и спорных вопросов. В этот период после объявления таможенного протекционизма Англией привело к фактическому разрыву отношений с Германией, что способствовало сближению с другими более подходящими странами.

       В начале мая король Эдуард прибыл в Париж. Обыкновенно эту поездку считают началом сближения между Францией и Англией. В действительности же поездка эта была последствием сближения,над   которым уже в течение   полугода работали правительства, — теперь требовалось лишь освятить его пуб­личной   манифестацией.   Это   было   как   нельзя   более   есте­ственно. Король Эдуард посетил королей Португалии и Италии. Почему же он должен был избегать посещения французской территории? А раз уж он находился во Франции, то зачем ему было избегать встречис главой  ее правительства? Впрочем, французское общественное мнение было в то время еще столь враждебно настроено по отношению к Англии, что этот визит представлялся рискованной затеей. Вначале, в первых числах марта,   предполагалось,что   встреча   президента   с   королем состоится на Ривьере: Париж, где все еще царили националисты, казался слишком опасным. Но король Эдуард, не желая раз­делять опасений Кэ-д'Орсэ, заявил, что хочет прибыть «как можно более официально» в самую столицу Франции. Вероятно, от него самого первоначально исходила идея визита. Возможно, что именно он и сыграл  решающую роль в ноябрьском  повороте, Хотя в течение первых 2 лет своего правления он, соблюдая строгую верность политике дружбы с Германией, тем не менее, союз с Францией был мечтой его юности, а его личные отно­шения с императором Вильгельмом нередко становились исклю­чительно плохими, и поэтому ему было легче, чем многим другим, примкнуть к новому течению английского общественного мнения. С этого момента англо-французское сближение становится делом егорук. Прием, оказанный ему в Париже в мае, был сначала холодным, но вскоре   приобрел   сердечный   характер. Когда король отплыл обратно в Англию, лед был сломан. По обе сто­роны Ламанша заметно устали от политики колониальных аван­тюр и нетерпеливо стремились покончить со старыми спорами. В июле в Лондон прибыл президент Лубе в сопровождении своего министра иностранных дел: ему был оказан очень теплый прием. В октябре было подписано соглашение о том, что обе державыобязуются  передаватьнарассмотрение  Гаагского трибунала все вопросы, по которым они не сумеют прийти к соглашению дипломатическим   путем с той оговоркой, что соглашение это не  распространяется навопросы,затрагивающие жизненные интересы, независимость и честь обеих держав. Таким образом, наконец, осуществилась мечта, которую с 1900 г. лелеяли некоторые английские друзья мираво главе с сэром Томасом Барклеем. В течение долгого времени они сталкивались с вра­ждебным  отношением английского  посольства   вПариже   и с ирониейлорда Солсбери, Форинофис объявлял теперь во всеуслышание, что переговоры по всем, не разрешенным ещё   колониальным вопросам   протекают   благополучно.   Эти переговоры закончились соглашениями, подписанными 8 апреля 1904 г. и сразу изменившими всю дипломатическую ситуацию в Европе.

       По этим соглашениям вопрос о рыбных промыслах в Ньюфаундленде, давно уже служивший яблоком раздора между обоими правительствами, был в основном разрешен в пользу Англии; французские рыбаки лишались права сушить рыбу в той части побережья, которую называли French Shore (французским берегом). Как бы в компен­сацию, Франция получала порт на реке Гамбии, в судоходной ёе части, острова Лос, находящиеся против Слонового бе­рега, и существенное исправление границ в области, расположен­ной между рекой Нигер и озером Чад. Франция и Англия дого­ворились   относительно   раздела   Сиама   на   сферы   влияния. На Новых Гибридах был установлен кондоминиум. Англия при­знала за Францией право на установление таможенных пошлин на Мадагаскаре. Но самое важное соглашение касалось Египта и Марокко.

       Англия и Франция заявляли, что они не намерены изме­нять политическое положение Египта и Марокко. Но Фран­ция обязывалась ни в чём не препятствовать   деятельности Англии в Египте, а Англия со своей стороны предоставляла Франции полную свободу вмешательства в дела Марокко «для обеспеченияспокойствияв  этойстране и для оказания ей помощи при проведениивсякого рода административных, эко­номических, финансовых  и военных   реформ, в которыхона нуждается».   Другими словами,Англия предоставляла Фран­ции право водвориться в Марокко так же, как она сама водво­рилась в Египте. Все вопросы, касавшиеся задолженности Египта были урегулированы, при чем Франция по настоянию англо-еги­петского правительства  отказывалась от права налагать вето на свободное распоряжение кассовой наличностью, т. н. Dette Egyptienne. Англияи Франция   обязывались уважать(как в Египте, так и в Марокко) «принцип коммерческой свободы». Соглашение давало более точное определение этому принципу и устанавливало, что в течение 30 лет это определение останется неизменным. Англия и Франция обязывались не допускать воз­ведения укреплений на северном побережье Марокко. Франция обязывалась договориться с Испанией относительно удовлет­ворения её интересов в этой области. Оба правительства обещали друг другу взаимную дипломатическую поддержку для выполне­ния этих пунктов. К вышеизложенной конвенции была при­ложена другая конвенция, секретная, ставшая известной широкой публике только 7 лет спустя. В предвидении возможности того, что обстоятельства вынудят то или другое правительство из­менить свою политику по отношению к Египту или Марокко, другими словами, заменить оккупацию протекторатом в соб­ственном смысле этого слова, соглашение определяло, что и в этом случае оба правительства будут оказывать друг другу взаим­ную поддержку в согласии с условиями, изложенными в опубли­кованной конвенции. Кроме того, Марокко делилось на две сферы влияния: французскую и испанскую, причём последняя охватывала северное побережье от Мелилы до Себу. Последний пункт не был опубликован и имел смысл пресловутого секретного протокола[20].

       После подписания этого соглашение на него обрушилась критика, так 25 июня 1905 года выступая в палате общин, Ллойд Джордж заявил, что не приемлет подписание подобного соглашения, но в этот момент он ещё не был знаком с полным секретным соглашением, а когда стал членом кабинета был вынужден признать свою необоснованную по этому поводу крику.

2.2 Англия и Россия в начале ХХ века. Соглашение 1907 г.

       После англо-французского сближения – для увенчания новой системы нужно было осуществить сближение Англии с Россией. Тем более что уже в течение десятка лет оно неизменно находило в Англии более многочисленных сторонников, чем сближение с Францией. Ещё в 1898 году Джордж Кларк писал: «Если подумать, то убеждаешься, что даже после двух веков экспансии Россия не заняла ни клочка земли, который ныне или когда-либо в прошлом представлял предмет стремлений Великобритании. Этого нельзя сказать ни о Франции, ни о Германии, ни о США... Нет политики опасней политики   дрейфа,нет утверждения   более  бездоказательного, чем утверждение, что Россия — нашвеликий  враг.   Устранение старо­давнего антагонизма между нашими двумя нациями и достижение прямого соглашения между Лондоном и Санкт-Петербургом… было бы задачей, достойной великого государственного дея­теля, и чрезвычайно прочной гарантией всеобщего мира»[21]

       Определенная часть партии консерваторов, которой не нрави­лись крикливость и безбожие французской демократии, про­тестовала против нелепых либеральных предрассудков, созда­вавших моральное отчуждение между Англией и Россией в ущерб истинным интересам английского народа. Король Эдуард прихо­дился дядей императору Николаю, и его близость к русскому двору через датский двор больше беспокоила Вильгельмштрассе после вступления Эдуарда на престол, чем его пресловутое франко­фильство. Либералы-империалисты, даже когда они одобря­ли политику Чемберлена в ее антифранцузских проявлениях, неизменно протестовали против его нападок на Россию: зачем без надобности увеличивать число врагов? Теперь Россия удивляла мир своими успехами на севере Китая, своим быстрым продвижением к свободным водам Тихого океана. Но это продви­жение являлось ударом для британской дипломатии: она лишалась в Пекине преобладающего влияния, которым привыкла пользо­ваться в течение полувека. Но поскольку этому явно нельзя было противиться силой, то, пожалуй, самым благоразумным было бы примириться с этим. В конце концов, Англия могла предоста­вить России Северную Азию без всякого ущерба для своих собственных владений. Чтобы понять, каково было тогда состояние умов, необходимо перенестись воображением в ту уже отдаленную эпоху, когда мощь России казалась непре­одолимой и безграничной. В дипломатическом созвездии, об­разованном Францией и Россией, Россия являлась солн­цем, к которому тяготела Франция. Поэтому, когда в конце 1901 г. политические деятели и журналисты призадумались над возможностью сближения с Россией и с Францией, они в первую очередь думали о России, а не о Франции. Если доброе согласие между берлинским и петербургским дворами оказалось достаточным для вовлечения Франции в орбиту германской дипломатии, то, быть может, достаточно восстановить доброе согласие между Лондоном и Петербургом, чтобы Франция, как спутник России, последовала за ней.

       Но мы уже видели, почему в конце 1902 г., когда Форин офис внезапно решил изменить ориентацию своей политики, он начал с попыток сближения с Францией. Союзный договор с Японией, явно направленный против русских захватов на севере Азии, был заключен меньше года тому назад и исклю­чал всякую возможность сближения между Англией и Россией в тот момент. Время шло, и по мере того как отношения между Англией и Францией становились все более сердечными, отно­шения между Россией и Японией, союзницей Англии, стано­вились все более натянутыми. Конфликт между обеими империалистическими державами, оди­наково стремившимися к господству над Маньчжурией и Кореей, разразился б февраля 1904 г. Япония отозвала своего посла из Петербурга, и военные действия начались. Возможно, что это ускорило англо-французские переговоры, ибо обе державы не желали быть втянутыми в войну на Дальнем Востоке.

       Британское правительство, тем не менее, по-прежнему старалось быть предупредительным в своих отношениях с Россией. Во время подписания соглашения с Францией король Эдуард находился в Копенгагене: было отмечено, что из всех представителей дипломатического корпуса оп пожелал видеть только французского и русского посланников. С русским посланником Извольским он имел продолжительную беседу, отчёт о которой он просил показать ему, с тем, чтобы отправить его в Петербург. В беседе был, затронут вопрос, не представляется ли возможным дополнить англо-французское соглашение англо-русским, составленным по тому же образцу[22]. Король Эдуард лишь подготавливал, разумеется, далёкое будущее: пока продолжалась русско-японская война, всё же дипломатическое примирение Англии и России в полном объёме было невозможно.

       После окончания русско-японской войны в 1905 году, стало видно, что Россия по своей военной мощи не такая уж сильная, как казалось и Англия начинает прибегать ко всем усилиям, чтобы пойти на сближение с Россией и возможно, что-нибудь получить от этого сближения. В Лондоне рассуждали: «Лучше видеть Россию в Константинополе, чем германский военный арсенал в Персидском заливе»[23]. В начале 1907 года начинаются активные дипломатические переговоры между Россией и Англией. Будучи министром торговли Дэвид Ллойд Джордж начинает играть важную роль во внешнеполитической концепции Великобритании, так с мая 1907 г. он принимает непосредственное участие в переговорах с российскими дипломатами и играет не последнюю роль в подписании 31 августа 1907 г. англо-русской конвенции о размежевании сфер влияния в Иране, Афганистане и Тибете, которая фактически завершила создание так называемого Тройственного Согласия (Антанты) в составе Англии, Франции и России направленного, прежде всего на военного усиление Германии и её союзников.

             

Заключение

       Колониальная и внешняя политика Великобритании рубежа XIX – XX вв. имеет не только интерес, в том какие, когда и где происходили бои, перемирия, какие генералы и офицеры участвовали в них, сколько солдат было ранено и сколько погибло. Но нам интересны и другие не менее важные события, так боевые действия в Южной Африке были своеобразным полигоном для испытания новейшей по тем временам военной тактики и вооружения, при наступление использовались редкие пехотные цепи и рассыпной строй, траншеи для защиты от шрапнели, полевые окопы, малоизвестные ранее виды военного оснащения и снаряжения – одежда цвета хаки, полевой телефон и полевой телеграф, полевая кинокамера, беспроволочный телеграф (радиосвязь), прожекторное освещение позиций неприятеля. Едва ли не впервые в столь масштабных боевых действиях применялись многозарядные нарезные полуавтоматические магазинные винтовки, пулемёты системы «Максим», скорострельные орудия, автомашины, бронепоезда, вооруженные велосипеды, взрывчатое вещество лиддит, бездымный порох и разрывные пули «дум-дум». В войне против буров создавались и использовались концентрационные лагеря, а против англичан впервые была применена колючая проволока. А также сражение против 250 тысячной армии англичан менее 50 тыс. буров, но малыми кавалерийскими отрядами позволило им сковать англичан. Но всё это говорит, что англо-бурская война была весьма серьёзным противостоянием.

       Дэвид Ллойд Джордж фактически впервые серьёзно заявил о себе в связи с проблемой войны. Безусловно, он рисковал, но делал Дэвид это не первый раз, так как понимал, что если он не будет сильным и самостоятельным оратором, то, скорее всего он никогда не сможет занять видное место в политике. Ллойд Джордж сумел собрать вокруг себя группу пробуров, которые фактически одержали победу над группировками, стоявшими на стороне Кабинета настроенного на весьма агрессивную военную политику против буров. И, по всей видимости, твёрдая и острая линия, которую Дэвид занял во время англо-бурской войны, и сыграла не последнюю роль в формирование его политических взглядов и возвышение на политической арене Великобритании.

       Двухсторонние соглашения Англии с Францией в 1904 г. и Россией в 1907 г. фактически означали формирование Антанты. Несмотря на то, под какой вывеской подписывались эти оба документа, безусловно, они имели антигерманскую направленность. Великобритания не хотела терять свою определяющую роль в Европе и чтобы не дать Германии усилиться и возможно опередить её Англия решилась на сближение с Францией и Россией. Но какие бы не были скрытые, причины подписания соглашения они меркнут, перед тем, какую роль они сыграли в Первую мировую войну.

Список использованной литературы.

Источники:

1. Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001.

2. Англо-бурская война в русских документах // Преподавание истории в школе, № 4, 1991.

3. Бьюкенен Дж. Мемуары дипломата. М., 1991.

4. Извольский А.П. Воспоминания. М.-П., 1924.

5. Ллойд Джордж Д. Правда о мирных договорах. Т. I. М., 1957.

6. «Международные отношения 1870 – 1918 гг.» Сборник документов. М., 1940.

7. Сазонов С.Д. Воспоминания. М., 1991.

Литература:

1. Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж, М., 1970.

2. Галеви Э. История Англии в эпоху империализма, т. I, М., 1937.

3. Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в конце XIX –начале XX века, Орёл, 1992.

4. Давидсон А.Б. Образ Британии в России XIX и ХХ столетий // Новая и Новейшая история, № 5, 2005.

5. Давидсон А. Сесиль Родс и его время, М., 1984.

6. Дионео. Очерки современной Англии, СПб., 1903.

7. Ерофеев Н.А. Очерки по Истории Англии 1815 – 1917, М., 1959.

8. Никитина И.А. Захват бурских республик Англией, М., 1970.

9. Сеньобос Ш. и Метэн. Новейшая история с 1815 г., т. II, СПб., 1905.

  

---

[1] Галеви Э. История Англии в эпоху империализма. Т. I. М., 1937. С. XI-XIII.

[2] Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., 1970. С. 7.

[3] Никитина И.А. Захват бурских республик Англией. М., С. 22-23.

[4] Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001. С. 8-10.

[5] Дионео. Очерки современной Англии, СПб., 1903. С. 172.

[6] Англо-бурская война 1899-1902 гг. По архивным материалам и воспоминаниям очевидцев. М., 2001, С. 10.

[7] Галеви Э. История Англии в эпоху империализма. Т. 1. М., 1937. С. 61-62.

[8] Сеньобос Ш. и Метэн. Новейшая история с 1815 г., т. II, СПб., 1905. С. 459-461.

[9] Цитируется по кн.: Галеви Э. История Англии … С. 72.

[10] Ерофеев Н.А. Очерки по Истории Англии 1815 – 1917, М., 1959. С. 284.

[11] Галеви Э. История Англии… С. 79-80.

[12] Ерофеев Н.А. Очерки по Истории Англии 1815 – 1917, М., 1959. С. 316.

[13] Дионео. Очерки современной Англии, СПб., 1903. С. 264.

[14] Цитируется по кн.: Галеви Э. История Англии в эпоху империализма. Т.1, М., 1937. С. 86.

[15] Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж… С. 54-56.

[16] Дионео. Очерки современной Англии, СПб., 1903. С. 298.

[17] Цитируется по кн.: Э.Галеви. История Англии в эпоху империализма… С. 81.

[18] Цитируется по кн.: Виноградов К.Б. Дэвид Ллойд Джордж…С. 56

[19] Цитируется по кн.: Гелла Т.Н. Либеральная партия Великобритании и империя в конце XIX – начале ХХ века. Орёл, 1992. С. 85-86.

[20] Галеви Э. История Англии… С. 372.

[21] Цитируется по кн.: Галеви Э. История Англии в эпоху империализма…Т. 1, С. 374.

[22] Извольский А.П. Воспоминания, М. – П., 1924, С. 14.

[23] Ерофеев Н.А. Очерки по Истории Англии 1815 – 1917, М., 1959. С. 467.