Культура Японии

Сдавался/использовался	2002г., Ростов-на-Дону, Ростовский Государственный Университет
	Загрузить архив:
	Файл: ref-23007.zip (31kb [zip], Скачиваний: 191) скачать

Министерство общего и профессионального образования

Ростовский Государственный Университет

Курсовая работа на тему:

«Культура Японии»

Выполнила:

студентка II курса 2 группы

факультета философии

и культурологии

Научный руководитель:

Ростов-на-Дону

2001 год

ПЛАН

1. Введение___________________________________   3

2. среда обитания_____________________________   5

· природные ресурсы  ____________________________   6  

· островное сознание  ___________________________   6

· культурная однородность______________________   7

· японская культура и материковая цивилизация__   9

3. религия____________________________________11

4. нравственность_____________________________13

5. искусство__________________________________18

· архитектура__________________________________19

· живопись_____________________________________21

6. заключение_________________________________24

7. список литературы  __________________________26

ВВЕДЕНИЕ

    На протяжении тысячелетий Япония оставалась чуть ли не самой большой загадкой для европейского сознания. Ее таинственность и недосягаемость (как  географического положения, так и  психологически-нравственного поведения) действовали на Европу, а позднее и Россию подобно магниту. Сотни путешественников, ученых и просто искателей приключенийпытались сначала просто пробраться на острова, а затем, проникнув на территорию, – понять образ и смысл жизни этого непонятного народа. А сколько было предпринято попыток его преобразовать! Но Япония устояла перед непомерным европоцентризмом (и уже одно только это делает ей честь), лишь иногда снисходительно принимая те достижения, которые, по ее мнению, были достойны того, чтобы появиться на островах. Гордость европейцев не могла допустить, чтобы «какая-то там» Япония так пренебрежительно относилась к Европе, уже начавшей раздуваться от собственного эгоизма. А уж когда оказалось, что вот эта неприметная страна заняла достойное место в пятерке лидирующих стран, начался просто японский бум.

Японоведение стало почти наукой. Результатом исследований Пришилевой Л. Д. стал научный труд «Формирование японской национальной культуры», в котором рассматривается история Японии. Изучение культуры – это уже другой уровень, на котором можно отметить книгу Берндта Ю. «Лики Японии». Работы Овчинникова В. «Ветка сакуры» и Тавровского Ю. «Загадки японского духа» посвящены поискам источников своеобразия японской культуры.

Изучение религии Японии, науки, правовых норм, политической системы – все это, на мой взгляд, имело целью разобраться, почему же эта, бедная природными ресурсами страна, развивается такими высокими темпами.Как получилось, что Япония, до конца 18-го века черпавшая свои знания из китайской, индийской и некоторых других культур, в начале 19-го века резко переключила свое внимание на Запад и «осовременилась»? Я попытаюсь на этот вопрос ответить в своей курсовой работе. Но это не является ее целью.

Целью исследования является прослеживание всех элементов культуры Японии и установление причин формирования своеобразия японской культуры.Эти причины – стабильность, приспособление инокультурных заимствований под себя и органичное их включение в собственную культуру, почитание природы как высшей ценности и некоторые другие. К моему глубочайшему сожалению рассмотреть все причины не получиться, ибо я ограничена рамками работы, но, возможно, в дальнейших исследованиях я смогу охватить большее их количество (и качество).

   

СРЕДА ОБИТАНИЯ

Островам Японского архипелага присущ ряд разнообразных и разнохарактерных экологических факторов, которые оказали значительно влияние на стиль жизни японцев, их менталитет, культуру и историю.

    Одной из основных особенностей географического положения Японии принято считать ее изолированность от материка, что оказало огромное влияние на жизнь ее обитателей. Однако следует иметь в виду, что отдаленность нынешней Японии от материка – явление историческое, то есть временное. Таким образом, ранняя культура обитателей Японского архипелага, их хозяйственный уклад формировались в результате тесного взаимодействия различных этнических элементов. Достаточно заметные инокультурные этнические вливания продолжались вплоть до VII в. н.э.

    Подобным же разнообразием отличается территория Японского архипелага с точки зрения рельефа и — в силу своей вытянутости в меридианном направлении — в климатическом отношении.

    Современная Япония представляет собой страну, образованную приблизительно четырьмя тысячами островов. Однако ее основная территория – это четыре крупных острова (Хонсю, Кюсю, Сикоку и Хоккайдо). На их территории не существует точки, откуда расстояние до моря или океана превышало бы сто плюс несколько десятков километров. Рельеф являет собой сочетание гор (около 75% суши) и равнин. Причем на любом широтном срезе представлены как равнинные, так и горные участки. Таким образом, каждый из регионов Японии обеспечивает существование трех зон, весьма отличных по своим природным условиям, на основе которых в самой непосредственной близости друг от друга в исторический период получили полноформатное развитие три хозяйственно-культурных комплекса: морской, равнинный и горный (рыболовецкий, земледельческий, охотничье – собирательско - земледельческий).

ПРИРОДНЫЕ РЕСУРСЫ

Еще одной важнейшей особенностью среды обитания японцев явилась исключительная бедность архипелага минеральными ресурсами. Собственно говоря, кроме песка, глины, камня и воды, Япония не располагает сколько-нибудь значимыми природными ресурсами. Несмотря на это, вплоть до новейшего времени японцы не предпринимали сверхусилий в области международной торговли, предпочитая довольствоваться тем, чем они располагают: способы хозяйственной адаптации к природным условиям позволяли это.

    Поэтому быт японцев, даже в среде самых влиятельных групп, никогда не отличался роскошеством, а разрыв между «верхами» и «низами» не был слишком кричащим. Основу же повседневной жизни всего населения составляло дерево. Камень для строительства почти не использовался из-за многочисленных землетрясений. Традиционную материальную культуру Японии вполне возможно определить как «деревянно-глиняную» с ограниченным употреблением.

    Тем не менее, утверждение о бедности архипелага ресурсами верно только с существенными оговорками: длительные периоды автаркического и полуавтаркического существования (существенное сокращение связей с материком в IX – XII вв.  и почти полная самоизоляция при сёгунате Токугава) доказывают, что территория Японии достаточно велика, а ее ресурсы достаточно богаты для обеспечения замкнутого доиндустриального цикла жизнедеятельности, которыйспособен удовлетворить не только первичные физиологические потребности человека и постоянный рост населения, но и в состоянии генерировать высокоразвитую культуру, которая невозможна без достаточного уровня прибавочного продукта.  И в этом смысле Японию можно определить как маленький материк.

ОСТРОВНОЕ СОЗНАНИЕ

Японцы жили как бы двумя стихиями– сухопутной (равнинной и горной)и водной, чем и определяются многие особенности их менталитета. Изолированность Японии от континента, удаленность от основных мировых культурных, политических, торговых и событийных центров способствовали и закрепляли тот тип сознания, который мы называем «островным».

    Разумеется, термин этот весьма условен. Ведь другая «классическая» островная страна – Англия – продемонстрировала, что островное положение может стимулировать не только пассивный изоляционизм, но и энергичное стремление обрести свое место в мире. Дело в том, что японцы не желали выходить за пределы своего архипелага, ибо весь модус их хозяйственной адаптации к существующему вмещающему ландшафту предполагал интенсивные способы веденияхозяйствования, в то время какскотоводческий комплекс Англии буквально выталкивал часть ее населения во внешний мир, провоцировал экспансионистские устремления. Японцы же, постоянно расширяя посевы заливного риса и совершенствуя агротехнику и способы рыболовства, достаточно рано решительно вступили на интенсивный путь развития, который был прерван лишь во второй половине XIX века после серьезного знакомства с Западом и началом промышленного развития, что потребовало минеральных ресурсов в том количестве, которое территория Японии обеспечить не могла. Отсюда – империалистическая экспансия, закончившаяся полным поражением во Второй мировой войне.

КУЛЬТУРНАЯ ОДНОРОДНОСТЬ

    Высокая плотность населения способствует культурной гомогенности. Говоря о культурной гомогенности, следует иметь в виду, однородность населения страны с точки зрения этнической, языковой, религиозной, социальной и имущественной – то есть те факты, которые служат источником конфликтов в других странах. Межконфессиальных противоречий удалось избегнуть, поскольку действительной основой японского менталитета всегда оставался синтоизм. Его контаминация с буддизмом (религией по своему духу малоагрессивной) была достигнута, в основном за счет мирного межкультурного влияния. Имущественное расслоение никогда не было в Японии чересчур велико, а жесткая система предписанных социальных ролей с обоюдными правами/обязанностями верхов/низов обеспечивала четкое функционирование социального механизма.

    Относительная перенаселенность Японии в условиях невозможности «исхода» (или же психологической неготовности к нему) диктовала необходимость в выработке строгих правил бытового и социального общежития. «Китайские церемонии» японцев, которые до сих пор являются отмечаемой всеми чертой национального характера, - внешнее следствие такого положения вещей, когда существует жизненная необходимость гармонизирования самых различных групповых и индивидуальных интересов. Обладая чрезвычайно высоким средним уровнем образованности, развитой и культивируемой индивидуальной рефлексией, японцы, тем не менее, известны на Западе своими коллективными формами поведения, понимаемыми зачастую как «недоразвитость индивидуальности». Это, безусловно, не так. Речь должна идти о выработанном веками модусе поведения в критически перенаселенном пространстве. Можно сказать, что свободный и осознанный выбор японцев заключается в отказе от индивидуальной свободы ради гармонизации общественных интересов в целом.

    С другой стороны, ограниченность среды обитания отчасти компенсируется мягким климатом с обилием осадков, что создает благоприятные возможности для ведения интенсивного земледелия. В этом отношении особенно важным является то, что основной  сельскохозяйственной культурой был рис, продуктивность которого принципиально выше урожайности других известных человеку зерновых. В противном случае не мог бы быть обеспечен постоянный рост населения, численность которого составляет около 130 миллионов человек, что вполне сопоставимо с населением России, площадь которой, однако, в 40 раз больше территории Японии.

ЯПОНСКАЯ КУЛЬТУРА И МАТЕРИКОВАЯ ЦИВИЛИЗАЦИЯ

    Психологическое нежелание выходить за пределы собственного архипелага привело к тому, что страна не знала ничего похожего на эру великих географических открытий.

    Однако это не означает, что японцы не знали, что происходит на материке. Контакты осуществлялись постоянно.

    Япония на протяжении почти всего известного нам исторического периода никогда, за исключением последних полутора столетий, не претендовала на роль культурного, политического и военного центра. Потоки информации, направленные с континента в Японию и из Японии во внешний мир, до самого последнего времени не были сопоставимы по своей интенсивности.

    Не только сама Япония ощущала себя как периферию ойкумены: внешний мир также воспринимал ее в этом качестве.

    Общепризнанным является факт широкого заимствования японцами достижений континентальной цивилизации практически на всем протяжении истории этой страны. Трудно обнаружить в японской культуре и цивилизации хоть что-нибудь, чего были лишены ее дальневосточные соседи. Тем не менее, японская культура всегда была именно японской. То есть своеобразие культуры проявления не столько на уровне изолированно рассматриваемых «вещей» или «явлений», сколько в характере связей между ними, из которых и вырастают доминанты той или иной культуры.

    Закрытость японской культуры, малочисленность контактов с материком основной части населения приводила к консервации особенностей местного менталитета и стиля жизни, вырабатывала стойкое убеждение в некоей «особости» Японии, ее культуры и исторического пути. Спору нет – Япония действительно страна во многом особая. Однако так же бесспорно, что при непредвзятом подходе при сравнении разных культур и народов, сходств все-таки оказывается несравненно больше, чем различий. Массовое же японское сознание склонно даже ныне делать большой акцент на том, что отличает японцев от других народов, чем подчеркивать их общность.

    Исторический изоляционизм Японии привел к тому, что люди этой культуры оказались малоспособны к ведению реального межкультурного диалога. Отношения японцев с представителями других культур до сих пор часто ограничиваются высокоформализованными проявлениями этикетности. Когда же дело доходит до реального взаимодействия, то тогда с неизбежностью возникают довольно серьезные конфликтные ситуации. Достаточно посмотреть на отношение к японцам в странах, где сильнее всего ощущается их экономическое присутствие – почти всюду они воспринимаются местным население как инородное образование.

    И это не случайно, ибо в сознании японцев чрезвычайно строго разграничена пространственная и социально-культурная оппозиция внутреннее/внешнее (свое/чужое). К «внешнему», «чужому» пространству не применимы те нормы поведения, которые действуют в пространстве «внутреннем». Дом должен быть чистым, а улица или горная туристская тропа -может быть грязной; изысканнейшая вежливость и этикетность поведения внутри страны при пересечении границы с легкостью может сменяться безразличием к формам собственного поведения в «чужом» пространстве, где привычные формы поведения действовать перестают.

    Это — психология деревенской общины (своего рода островка в социальном море), получившая тотальное распространение. В японском обществе большое значение имеет не критерий неповторимости личности, а ее принадлежность к определенной структуре (семейной, фирменной, региональной, национальной и т.п.). Каталог социальных групп, к которым принадлежит японец, и представляет собой то, что в европейской традиции именуется «личностью». При достаточно большой идеологической терпимости (Япония не знает феномена «религиозных войн»), то есть терпимости межгрупповой, внутреннее устройство каждой группы таково, что исключает малейшее проявление инакомыслия.

    Чрезвычайно важно, что заимствованияосуществлялись Японией на большей протяженности ее истории совершенно добровольно, а значит, Япония имела возможность выбора – заимствовались и укоренялись лишь те вещи, идеи и институты, которые не противоречили уже сложившимся местным устоям.

РЕЛИГИЯ

   Религияи по сей день занимает заметное место в жизни как японского общества в целом, так и его индивидуальных членов. Многочисленные обряды, являющиеся обязательным элементом повседневной жизни японцев, связаны по своему происхождению с религией, а отправление их практически немыслимо вне рамок культовых учреждений или по крайней мере без участия служителей культа.

Синто – национальная религия японского народа. Синто (буквально: «путь богов») представляет собой религиозную систему, начавшую оформляться в VIII в. основными составляющими синтоизма следует считать развитый культ предков и культы природных (ландшафтных)божеств.

Культ предков предполагает, что каждый род имел своего божественного прародителя, «действовавшего» в мифологические времена и считавшегося полифункциональным охранителем рода (получается, таким образом, что адептами синтоизма могут быть только японцы). Связанные узами родства, эти божества образуют пантеон синто, закрепленный в мифологическо-летописных сводах и генеалогических списках (авторитет такого рода памятников в японской культуре следует признать чрезвычайно высоким).

    Японская мифология представляет собой рассказ о последовательном появлении на свет различных божеств, каждое из которых имеет своих потомков. Характерным свойством этого мифологического рассказа является отсутствие конфликтов между поколениями божеств (в отличие от мифологических систем Запада). Возникающие конфликты, как правило, имеют место между представителями одного поколения. Череда «человеческих» предков семьи, являющихся потомками божеств, также является объектом поклонения для своих потомков. В этой системе каждый человек, имеющий потомков, превращается в божество, и ему совершаются приношения – вне зависимости от его прижизненных заслуг и деяний. Почтительное отношение к предкам распространяется и на прошлое время вообще – поскольку оно было «временем предков». Отсюда – та выдающаяся роль, которая принадлежит в менталитете японцев истории.

    Социальной проекцией этих установок является постоянное стремление обеспечить преемственность времен. Именно поэтому история Японии не знает революций, означающих прежде всего разрыв времен, отказ от преемственности и традиции.

Японцы в массе своей воспринимают синто не как религию, а как обычай или, лучше сказать, как нечто составляющее неразрывную часть их собственного окружения, среды, в которой они живут идействуют. Иными словами, в их представлениях синто связывается с чувством принадлежности ко всему японскому.

Именно синтоистская вера воспитала в японцах чуткость к природе, умение наслаждаться ее бесконечной переменчивостью, радоваться ее многоликой красоте.

Синто не требует от верующего ежедневных молитв – достаточно лишь присутствия на храмовых праздниках и приношений за исполнение обрядов. В быту же исповедующие синто проявляют себя лишь религиозным отношением к чистоте. Поскольку грязь отождествляется у них со злом, очищение служит основой всех обрядов.

Сложившийся первоначально как культ земледельческой общины, синто развивался на базе активного взаимодействия с заимствованиями из материковой Азии – буддизмом, религиозным даосизмом и конфуцианством. В частности, догмы синто, его обрядность формировались на основе синтеза с буддизмом и космогонической концепцией позитивного и негативного начал (инь–ян), составляющей важную часть религии даосизма.

Но несмотря на столь высокую степень, какой достиг синто-буддистский синкретизм, синтосохранил свой оригинальный характер как национальной религии, отличающей его и от буддизма, и от других иностранных заимствований. Идеологи японского национализма неизменно ссылаются на это обстоятельство как на одно из проявлений необычайной мощи национального духа, способного не только выстоять перед любым чужеземным влиянием, не только преодолеть его, но в конечном счете японизироватьчужеземные заимствования, превратив их в составную часть собственной традиции.

В наши дни судя по некоторым данным статистики получается, что число верующих в стране вдвое превышает численность населения. Это означает, что каждый японец причисляет себя и к синтоистам и к буддистам.

Это можно объяснить своеобразным разделением труда. Синто оставил за собой все радостные события в человеческой жизни, уступив буддизму события печальные. Если рождение ребенка или свадьба отмечаются синтоистскими церемониями, то похороны и поминания предков проводятся по буддистским обрядам.

На фоне религиозной терпимости, издавна присущей японцам, проповедники христианства предстали в весьма неприглядном виде. Сама идея о том, что обрести спасение и обеспечить себе загробную жизнь в человеческом образе можно лишь взамен за отказ от всякой другой религии в пользу учения Иисуса Христа, – сама эта идея казалась японцам торгашеской и унизительной. Но может быть опять-таки из-за терпимости японцев, христианство постепенно обрело своих приверженцев, так и не заняв главенствующего места в жизни японского общества.

НРАВСТВЕННОСТЬ

Мерами красоты у японцев служат четыре понятия, три

из которых (саби, ваби, сибуй) уходят корнями в древнюю религию синто, а четвертое (югэн) навеяно буддистской философией.

Слово первое – «саби». Красота и естественность для японцев – понятия тождественные. Все, что неестественно не может быть красивым. Но ощущение естественности можно усилить добавлением особых качеств.

    Считается, что время способствует выявлению сущности вещей. Поэтому японцы видят особое очарование в следах возраста. Их привлекает потемневший цвет старого дерева или даже обтрепанность – следы многих рук, прикасавшихся к краю картины.

    Все эти черты древности именуются словом «саби», что буквально означает «ржавчина». Саби, стало быть, это неподдельная ржавость, архаическое несовершенство, прелесть старины, печать времени.

    Если такой элемент красоты как саби, воплощает связь между искусством и природой, то за вторым элементом – «ваби» виден мост между искусством и повседневной жизнью. Понятие «ваби», подчеркивают японцы, очень трудно объяснить словами. Его надо почувствовать.

    Ваби – это отсутствие чего-либо вычурного, броского, нарочитого. То есть в представлении японцев вульгарного. Ваюи – это прелесть обыденного, мудрая воздержанность, красота простоты.

    Воспитывая в себе умение довольствоваться малым, японцы находят и ценят прекрасное во всем, что окружает человека в его будничной жизни. В каждом предмете повседневного быта. Не только картина или ваза, а любой предмет домашней утвари. Будь то лопаточка для накладывания риса или бамбуковая подставка для чайника, может быть произведением искусства и воплощением красоты. Практичность, утилитарная красота предметов – вот что связано с понятием «ваби».

    «Ваби» и «саби» – слова старые. Со времени они стали употребляться слитно как одно понятие – «ваби-саби», которое затем обрело еще более широкий смысл, превратившись в обиходное слово «сибуй».

    Если спросить японца, что такое сибуй, от ответит: то, что человек с хорошим вкусом назовет красивым. Сибуй, таким образом, означает окончательный приговор в оценке красоты. На протяжении столетий японцы развили в себе способность распознавать и воссоздавать качества, определяемые словом «сибуй» почти инстинктивно.

    В буквальном смысле слово «сибуй» означает «терпкий», «вяжущий». Произошло оно от названия повидла, которое приготовляют из хурмы.

    Сибуй – это первородное несовершенство в сочетании с трезвой сдержанностью. Это красота естественности плюс красота простоты. Это красота, присущая назначению данного предмета, а также материалу, из которого он сделан. Кинжал красив не потому, что украшен орнаментом. В нем должна чувствоваться острота лезвия и добротность закалки. Чашка хороша, если из нее удобно и приятно пить чай и если она при этом сохраняет первородную прелесть глины, побывавшей в руках гончара. При минимальной обработке материала – максимальная практичность изделия. Сочетание этих двух качеств японцы считают идеалом.

    Когда знакомишься в музее с историей японского искусства, невольно рождается вопрос: где же здесь последовательное развитие стилей? Такая преемственность не сразу бросается в глаза, ибо оказывается она не в форме, а в содержании.

    Японское искусство подобно напитку, который народ издавна готовит по собственным рецептам. Сколь ни совершенным было искусство, пришедшее когда-то из соседнего Китая, японцы заимствовали его лишь как сосуд. Да и нынешние западные веяния, вплоть до самых модернистских, остаются не более, чем сосудом, в который японцы по прежнему наливают напиток того же терпкого, вяжущего вкуса.

    Понятия «ваби» и «саби» или «сибуй» коренятся во взгляде на вещи как на существа одушевленные. И в этом слышится отзвук древней религии синто.

    Можно сказать, что понимание красоты заложено в японцах от природы – от природы в самом буквальном смысле этого слова. И здесь уже можно говорить не только о влиянии синто, но и о том глубоком следе, который оставил в японском искусстве буддизм.

    Тайна искусства состоит в том, чтобы вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым.

    В этой мысли коренится четвертый критерий японского представления о красоте. Он именуется «югэн» и воплощает мастерство намека или подтекста, прелесть недоговоренности.

    Заложенная в природе Японских островов постоянная угроза непредвиденных стихийных бедствий сформировала у народа душу, очень чуткую к изменениям окружающей среды. Буддизм добавил сюда свою излюбленную тему о непостоянстве мира. Обе эти предпосылки сообща привели японское искусство к воспеванию изменчивости, бренности.

    Радоваться или грустить по поводу перемен, которые несет с собой время, присуще всем народам. Но увидеть в недолговечности источник красоты сумели, пожалуй, лишь японцы. Не случайно своим национальным цветком они избрали именно сакуру.

    Весна не приносит с собой на Японские острова того борения стихий, когда реки изламывают ледяные оковы и талые воды превращают равнины в безбрежные моря. Долгожданная пора пробуждения природы начинается здесь внезапной и бурной вспышкой цветения вишни. Ее розовые соцветия волнуют и восхищают японцев не только своим множеством, но и своей недолговечностью. Лепестки сакуры не знают увядания. Весело кружась, они летят к земле от легчайшего дуновения ветра. Они предпочитают опасть еще совсем свежими. Чем хоть сколько-нибудь поступиться своей красотой.

    Поэтизация изменчивости, недолговечности связана со взглядами буддистской секты дзэн, оставившей глубокий след в японской культуре. Смысл учения Будды, утверждают последователи дзэн, настолько глубок, что его нельзявыразить словами. Его можно постигнуть не разумом, а интуицией; не через изучение священных текстов, а через некое внезапное озарение. Причемк таким моментам чаще всего ведет созерцание природы, умение всегда находить согласие с окружающей средой, видеть значительность мелочей жизни.

    С вечной изменчивостью мира, учит секта дзэн. Несовместима идея завершенности, а потому избегать ее надлежит и в искусстве. В процессе совершенствования не может быть вершины, точки покоя. Нельзя достигнуть полного совершенства иначе, как на мгновение, которое тут же тонет в потоке перемен.

    Совершенствование прекраснее, чем совершенство; завершение полнее олицетворяет жизнь, чем завершенность. Поэтому больше всего способно поведать о красоте то произведение, в котором не все договорено до конца.

    Чаще намекать, чем декларировать, - вот принцип, который можно назвать общей чертой двух островных наций – японцев и англичан. И те и другие придают большое значение подтексту. Японский художник умышленно оставляет в своем произведении некое свободное пространство, предоставляя каждому человеку по-своему заполнять его собственным воображением.

    У японских живописцев есть крылатая фраза: «Пустые места на свитке исполнены большего смысла, нежели то, что начертала на нем кисть». У английских актеров существует схожая заповедь: «Если хочешь выразить свои чувства полностью, раскрой себя на восемь десятых».

    Японское искусство взяло на себя задачу быть красноречивым на языке недомолвок. И подобно тому как японец воспринимает иероглиф не просто как насколько штрихов кистью, а как некую идею, он умеет видеть на картине неизмеримо больше того, что на ней изображено.

    Югэн, или прелесть недосказанности, – это та красота, которая лежит в глубине вещей, не стремясь на поверхность. Ее может вовсе не заметить человек, лишенный вкуса или душевного покоя.

    Считая завершенность несовместимой с вечным движением жизни, японское искусство на том же основании отрицает и симметрию. Мы настолько привыкли делить пространство на равные части, что, ставя на полку вазу, совершенно инстинктивно помещаем ее посередине. Японец же машинально сдвинет ее в сторону, ибо видит красоту в асимметричном расположении декоративных элементов, в нарушенном равновесии, которое олицетворяет для него мир живой и подвижный.

    Симметрия умышленно избегается также потому, что она воплощает собой повторение. Асимметричное использование пространства исключает парность. А какое-либо дублирование декоративных элементов японская эстетика считает грехом.

    Посуда на японском столе не имеет ничего общего с тем, что мы называет сервизом. Приезжие изумляются: что за разнобой! А японцу кажется безвкусицей видеть одну и ту же роспись и на тарелках, и на блюдах, и на чашках.

    Итак, наслаждаться искусством значит для японцев вслушиваться в несказанное, любоваться невидимым. Таков жанр сумие – словно проступающие сквозь туман картины, сделанные черной тушью на мокрой бумаге, живопись недомолвок и намеков.

    Таковы хайку – стихотворения из единственной фразы. Из одного поэтического образа. Эта предельно сжатая форма способна нести в себе поистине бездонный подтекст. Отождествляя себя с одним из четырех времен года, поэт стремится не только воспеть свежесть летнего утра в капле росы, но и вложить в эту каплю нечто от самого себя, побудить читателя пережить его настроение по-своему.

    Таков театр Лио, где все пьесы играются на фоне одной и той же декорации в виде одинокой сосны и где каждое движение актера строго предписано и стилизовано.

    Во всем этом проявляется сознательная недосказанность, отражающая не бедность ума или недостаток воображения, а творческий прием, который уводит человека гораздо дальше конкретного образа.

Наивысшим проявлением понятия «югэн» можно считать поэму из камня и песка, именуемую философским садом. Мастер чайной церемонии Соами создал его в монастыре Рёанзи в Киото за четыре столетия до того, как современные художники открыли язык абстрактного искусства иными путями.

    Некоторые американские туристы называют этот сад теннисным кортом. Увидев там лишь прямоугольную площадку, посыпанную белым гравием, среди которого в беспорядке разбросано полтора десятка камней.

    Но это действительно поэзия. Глядя на сад, понимаешь, почему многие ультрамодные искания Запада представляются японцам вчерашним днем. Не следует пояснять, как в некоторых туристских путеводителях, что камни, торчащие из песчаных волн олицетворяют тигрицу, которая со своим выводком переплывает реку. Или что здесь изображены горные вершины под морем облаков.

    Слова бессильны передать до конца философский смысл Сада камней, его асимметричную гармонию. Которая выражает вечность мира в его бесконечной изменчивости.

ИСКУССТВО

Как повествует «Кодзики», древнейший памятник японского языка и литературы, богиня солнца Аматэрасу дала своему внуку принцу Ниниги священное зеркало Ята, священный меч Муракумо и священное яшмовое ожерелье Ясакани. Эти три символа японского народа, японской культуры, японской государственности передавались с незапамятных времен от поколения к поколению как священная эстафета доблести, знания, искусства.

В истории японской культуры и искусства можно выделить три глубинных, доныне живущих течения, три измерения японской духовности, взаимопроникающих и обогащающих друг друга: синто («путь небесных божеств») — народнаяязыческая религия японцев; дзэн — наиболее влиятельное в Японии течение буддизма; бусидо («путь воина») — эстетика самурайства, искусство меча и смерти.

Яшма – древнейший символ идей синто, в основе которого лежит культ предков. Зеркало – символ чистоты, бесстрастия и самоуглубления, как нельзя лучше выражает идеи дзэн. Меч («душа самурая», как гласит древняя японская пословица) — символ бусидо.

Названные три течения в японской культуре и искусстве не могут быть, конечно, вычленены в чистом виде. Вместе с тем они в известной мере определяют последовательность развития японской культуры.

Ранее всего, уже в III – IV веках, сформировался идейно-художественный комплекс, связанный с синто. Он был доминирующим в эпоху складывания государства Ямато, сохранил свои позиции в период первого проникновения буддизма и наконец практически слился с ним (VIII в.). Эти ранние века проходят как бы под знаком яшмы. Затем, уходя своими корнями в воинственную эпоху Ямато, вызревая постепенно, выступают на рубеже XII – XIII веков как сложившаяся идейно-художественная система этика и эстетика бусидо: культура под знаком меча. С XIII века она продолжает развитие в тесном взаимодействии с буддистским махаянистским учением дзэн. Переплетаясь как в идеологических, так и в чисто художественных проявлениях, дзэн и бусидо определяли японскую национальную культуру практически до нашего, XX столетия. Чайная церемония (тядо), философские «сады камней», краткие и емкие трехстишия-размышления (хокку) – все культивируется под знаком самоуглубления и прозрения, под знаком зеркала.

Так завершается «запрограммированная» в древнем мифе о трех сокровищах тысячелетняя эстафета японской культуры, японского искусства.

В среде искусства уместно будет рассмотреть некоторые его направления: архитектуру, живопись, литературу. Некоторые аспекты и особенности искусства Японии уже были описаны мною выше, в разделе «Нравственность».

АРХИТЕКТУРА

Для традиционной японской архитектурыхарактерны сооружения из дерева с массивными крышами и относительно слабыми стенами. Это не удивительно, если учесть, что в Японии теплый климат и часто идут обильные. Сильные дожди. Кроме того, японские строители всегда должны были считаться с опасностью землетрясений.

Проникновение в Японию буддизма, к которым было связано столь важное для средневекового искусства осознание человеком единства духа и плоти, неба и земли, отразилось и на развитии японского искусства, в частности архитектуры.

Буддизм принес в Японию не только новые архитектурные формы, развивалась и новая техника строительства. Пожалуй, важнейшим техническим новшеством стало сооружение каменных фундаментов. В древнейших синтоистских постройках вся тяжесть здания падала на врытые в землю сваи, что, естественно, сильно ограничивало возможные размеры зданий. Начиная с VII века получают распространение крыши с изогнутыми поверхностями и приподнятыми углами, без которых сегодня мы не можем представить себе японских храмов и пагод. Для японского храмового строительства складывается особый тип планировки храмового комплекса.

Японский храм, независимо от того, синтоистский он или буддистский, – это не отдельное здание. Как привычно думать, а целая система специальных культовых сооружений, подобно старинным русским монастырским ансамблям. Японский храм-монастырь состоял первоначально из семи элементов – семи храмов: 1) внешние ворота (самон), 2) главный, или золотой храм (кондо), 3) храм для проповеди (кодо), 4) барабанная или колокольная башня (коро или сёро), 5) библиотека (кёдзо), 6) сокровищница, то, что по-русски называлось ризница (сёсоин) и, наконец, 7) многоярусная пагода. Крытые галереи, аналог наших монастырских стен, как и ведущие на территорию храма ворота, нередко представляли собой примечательные в архитектурном отношении самостоятельные сооружения.

Все старинные памятники архитектуры в Японии построены из дерева. Эта особенность дальневосточного зодчества обусловлена рядом причин. Одна из них, и немаловажная, – сейсмическая активность. Как написал русский поэт Леонид Мартынов:

Деревянным то здание будет недаром.

Здесь подвержена местность подземным ударам:

Рухнет каменный свод. По условьям природы

Здесь гораздо надежней древесные своды.

…Но и не только в прочности дело. Дерево позволяет оптимально соединить, слить воедино творения рук человеческих и творения природы – окружающий ландшафт. Гармоническое сочетание архитектуры с пейзажем, считают японцы, возможно только тогда, когда они состоят из одного и того же материала. Японский храм-монастырь сливался с окружающей рощей, становился как бы ее рукотворной частью – с высокими стволами колонн, зубчатыми кронами пагод. Природа «прорастает» архитектурой, и архитектура затем, в свою очередь, «прорастает» природой. Иногда лесная стихия и самым непосредственным образом вторгается в искусство. Ствол большого дерева становится опорным столбом в традиционной японской хижине или колонной в сельском святилище, сохраняя нетронутой первозданную красоту совей фактуры. А внутри монастырских двориков, моделируя не только и не столько окружающий пейзаж, но природу, вселенную в целом, развертывается своеобразный сад камней, сад сосредоточенности и размышлений.

Своеобразный, чисто японский тип архитектуры представляют чайные домики. Чайная церемония, как принято считать, должна отражать дух «суровой простоты» и «примирения», поэтому излишества считались невозможными. Насчитывается свыше 100 типов чайных домиков, начиная от имитирующих простую хижину и кончая напоминающими красиво оформленную шкатулку.

   Присущим только Японии видом ландшафтной архитектуры являются японские сады, как пейзажные при дворцах и храмах, так и «философские», символические «сады камней» (о которых уже упоминалось).

   Традиционная японская архитектура в целом достигла своего наивысшего уровня развития уже в XIII веке. В период политической нестабильности, приходящейся на XIV-XVI века, условия для развития искусства архитектуры были крайне неблагоприятны. В XVII веке японская архитектура повторила свои лучшие достижения, а кое в чем и превзошла их.

ЖИВОПИСЬ

   Специалисты уже давно обратили внимание на то, что искусство живописи в странах Дальнего Востока генетически связано с искусством каллиграфии. В Японии, в частности, существует понятие единства каллиграфических и живописных принципов. Соответственно в японской живописи, как и в китайской, издавна большую роль играет линия и распространены монохромные картины. Вместе с тем влияние искусства каллиграфии на живопись Японии не следует преувеличивать. Характерно, например, что во времена японского средневековья довольно долго основным течением в живописибыло суйбокуго. Произведения в этом стиле создавались тушью. При этом показывалась игра света и тени на предметах, но отсутствовали контурные линии.

    Развитию японской живописи способствовали контакты с континентом, откуда в начале VII века было позаимствовано искусство изготовления красок, бумаги и туши.

   Большое значение для судеб японской живописи, равно как и скульптуры, имело распространение в стране буддизма, поскольку потребности буддийской культовой практики создавали определенный спрос на произведения этих видов искусства.

   Первоначально японские художники, отчасти в связи с характером тематики, над которой они преимущественно работали (буддийская живопись), находились под сильным китайским влиянием: писали в китайском стиле, или стиле кара-э. Но со временем в противовес картинам в китайском стиле кара-э стали появляться светские по тематике картины в японском стиле, или стиле ямато-э (живопись Ямато).

   Одним из образцов исторической живописи Японии является живопись на эмакимоно — свитки с изображением сражений. С течением времени (с XII века) религиозное содержание живописи на эмакимоно уступает место светским мотивам. Объектами изображения тут могли уже стать события японской истории, но трактуемые с точки зрения буддийской морали.

   Помимо живописи в искусстве Японии особую роль играет мелкая пластика. Одним из наиболее популярных жанров этого вида искусства является нэцкэ. Происхождения их чисто практическое: поскольку традиционная одежда японцев не знает карманов, все необходимые мелкие предметы прикреплялись к поясу с помощью небольших брелоков — нэцкэ. Вместе с тем, сохранив свое функциональное назначение, нэцкэ превратились в силу непреходящих эстетических потребностей народа в разновидность тонкой миниатюрной скульптуры. Над каждой вещью (как правило, не более 10 см. в высоту) мастер трудился иногда целые годы. Тематика их варьировалась бесконечно: изображения людей, животных, богов, исторических лиц, персонажей народных поверий.

    Итак, познакомившись с основными направлениями в истории японского искусства, можно увидеть, как органически связано развитие художественной культуры Японии с развитием культуры Евразии. Но в то же время в руках японских мастеров формы и сюжеты, заимствованные с континента – из Индии, Китая, Сибири – становятся самобытными и неожиданными. В неразрывном единстве родного и заимствованного, в претворении чужого в своем – сила и жизненность тысячелетнего и нестареющего феномена японского искусства. В его созданиях, как бы причудливы и экзотичны они ни казались на первый взгляд, проступают общечеловеческие, присущие всякому народному искусству идеи и средства выражения. Каждый человек, каждое поколение видит Японию и японскую художественную традицию по-своему, своими глазами. И каждый человек, соприкасаясь с этим прекрасным необычным миром, обогащается, учится новому пониманию красоты и добра, становится глубже и человечнее.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

    Цель моей курсовой работы – прослеживание всех элементов японской культуры и установление причинформирования ее своеобразия. В результате работы можно сделать вывод, что это своеобразие проявляется в стабильности, стремлении к мирному решению политико-экономических проблем (до 19 века), изоляции от мира и необыкновенной сплоченности народа, которая формировалась тысячелетиями.

    Я попытаюсь подвести некоторые итоги.

    Что касается среды обитания, то она сыграла одну из самых значительных ролей в становлении менталитета Японии. Это обусловлено природно-климатическими условиями, которые кардинальным образом отличаются от природы многих других стран. Если провести аналогию с Россией, то можно сказать, что Япония имеет более избыточный климат, так как существует возможность обрабатывать землю почти 10 месяцев в году (в противовес России, где земледельческие работы могут длиться только 6 месяцев). Также значительная близость к морю обеспечивает Японию готовыми морересурсами круглый год, что создает довольно благоприятные условия для жизни на островах. И, наконец, не на последнем месте стоит рисосеяние. Рис обладает очень высокой урожайностью и возможностью собирать урожай несколько раз в году. Все вышеперечисленные особенности климата Японии способны объяснить тот факт, почему на небольшой, в территориальном отношении, стране может проживать большее количество людей, чем проживает на просторах России.

    Религия также имеет непосредственное отношение к природно-климатическим условиям, так как национальная религия – Синто появилась именно вследствие обожествления всего того, что окружало японцев в их повседневной жизни. Природа – единственно идеальна. Именно она является главным стержнем развития японского искусства и нравственности, которые гармоничным образом сочетаются в религии Синто.

    Отдельно можно сказать, что нравственные нормы Японии остаются непонятными для многих других стран, ибо, на мой взгляд, нет больше мест, где природа была бы столь же близка к людям и полностью определяла бы их быт и поведение.

    И в заключении я бы снова хотела сравнить Японию с Россией и отметить некоторое их сходство.Дело в том, что у обеих этих стран (правда, в силу разных предпосылок) ярко проявляются некоторые общие черты. Одна из них – это необыкновенное духовное единство внутри народа. В России такое единство существует с давних времен и имеет свое название – соборность. К сожалению я не знаю, существует ли название этому феномену на японском, но сам факт его существования остается неизменным на протяжении долгого времени. И еще одной особенностью, вытекающей из предыдущей является взаимное «служение» «верхов» и «низов» друг другу, что также имеет свой аналог в истории России.

    Я надеюсь продолжать свою работу в области изучения Японии, ее истории, культуры и источников ее своеобразия, так как многое, достойное исследования, осталось за пределами моей курсовой работы.

   

СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ

Берндт Ю. Лики Японии.– М., 1988.

Искусство стран Востока.– М., Просвещение, 1986.

Овчинников В. Ветка сакуры.– М., 1988.

Очерки по истории мировой культуры.– М., 1997.

Пришилева Л. Д. Формирование японской национальной культуры XVI - XX в.– М., 1968.

Тавровский Ю.Загадки японского духа.– М., 1989.

Япония в системе мировых хозяйственных связей.– М., 1977.

Япония: идеология, культура, литература.– М., Наука, 1989.

Япония: справочник.– М., 1992.

Японский феномен.– М., 1986.