Предпринимательская культура в период феодальной раздробленности и монголо- татарского ига

ФЕДЕРАЛЬНОЕ АГЕНТСТВО ПО ОБРАЗОВАНИЮ

УФИМСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННАЯ АКАДЕМИЯ ЭКОНОМИКИ И СЕРВИСА

Кафедра туризма и гостеприимства

Контрольная работа

по дисциплине: «История предпринимательства»

на тему: «Предпринимательская культура в период феодальной раздробленности и монголо-татарского ига»

                                                 Выполнил: студент

                                                                                                 ЭЗК-12 ШИФР 06.01.444

                                                                               Филиппов А.В.

                                                                      Проверил: доцент кафедры ТиГ

                                                                             канд. ист. наук

                                                                              Матвеева Л.Д.

Уфа-2006

Содержание:

Стр.

    Введение………………………………………………………………………………..3

1. Торговля и промышленность Северо-Западной Руси………………………………..4

2. Внешняя и внутренняя торговля в Верхнем Поволжье. Начало экономического возвышения Москвы………………………………………………………………..9

3. Превращение земледелия в ведущую отрасль русской экономики……………...11

4. Денежное обращение и фискальные платежи в условиях фео­дальной раздробленности…..………………………………………………………………..13

Заключение…………………………………………………………………………15

Список литературы………………………………………………………………...16

Введение

Предпринимательство (бизнес) определяется как экономически свободная инновационная деятельность, связанная с риском, ответственностью, имеющая целью достижение новых результатов. Главная цель предпринимательской деятельности – извлечение прибыли. Уже такая формулировка дает основание поставить во­прос о необходимости изучения истории предпринимательства. Поскольку этот вид деятельности относился к разряду несовмести­мых с авторитарной системой советской экономики, история пред­принимательства долгое время не изучалась, что привело к неоп­равданному забвению судеб крупнейших его представителей. В настоящее время делаются удачные попытки восполнить образо­вавшийся пробел, все чаще появляются интересные научные и по­пулярные книги и статьи, содержащие богатый материал по исто­рии предпринимательских династий, развитию предприниматель­ства в отдельных регионах и т.п.

На результатах их деятельности сказывались финансовая, де­нежная и протекционистская политика государства, изменения в торговом и банковском законодательстве, наконец, законода­тельное оформление предпринимательства как сословия и многое другое.

Если в период Киевской Руси основу хозяйственного развития составляли внешняя торговля и эксплуатация природных ресур­сов, то к концу XII-XIII вв. экономика переориентировалась на сельскохозяйственное производство в рамках феодальной вотчи­ны. Это отрицательно сказалось на уровне предпринимательской активности. Еще больший ущерб нанесло татаро-монгольское иго, которое продолжалось почти два с половиной столетия.

Были разрушены села и города, в том числе ряд крупных эконо­мических центров: Владимир, Рязань, Тверь, Суздаль, Киев. Была уничтожена значительная часть трудоспособного населения, средств производства. Уплата дани означала регулярное изъятие значительной части валового продукта. Центр экономической жизни переместился на северо-восток, что существенно изменило хозяйство и быт. Резко сократились традиционные внешнеэконо­мические связи. Были подорваны важнейшие стимулы экономичес­кой деятельности: процветание могло только увеличить дань Золо­той Орде. Разрушение (в первый период монголо-татарского наше­ствия) большинства крупных торговых городов, периодические уводы в Орду искусных ремесленников привели в упадок русские ремесла, и часть производств уже не возродилась (филигрань, резь­ба по камню и др.). Значительно меньше торговли и ремесел по­страдало земледелие. Его экстенсивное развитие продолжалось, и в результате оно постепенно превратилось в ведущую отрасль эко­номики. Именно в монгольский период Россия стала преимущест­венно аграрной.

1 Торговля и промышленность Северо-Западной Руси

Очаг торгового предпринимательства сохранился на северо-за­паде, где уцелел от татаро-монгольского нашествия Великий Новгород. С одной стороны, определенную роль сыграли те сложные природные условия, которые мешали развитию сельского хозяйст­ва в этих краях. Лесная, болотистая местность, в которой в те времена редко встречались луга и лиственные породы деревьев, была абсолютно непроходима для конных татарских полчищ, не находивших в достаточном количестве корма для своих коней. Дважды пытались татары покорить новгородские земли, и оба раза безуспешно. С другой стороны, новгородцы, имевшие значи­тельный опыт в общении с восточными кочевниками, выработан­ный в ходе поволжской торговли, смогли дипломатично наладить отношения с Золотой Ордой. Подарки ханам и их приближенным позволили Новгороду избавиться от притеснений и даже сохра­нить прежнюю свободу торговли на Волге. Практически ничего не потеряв, в период монголо-татарского ига Новгород сумел до­биться наивысшего процветания, оставшись фактически единст­венным крупным посредником между Западной и Северо-Восточ­ной Европой, а частично и Азией.

Таким образом, центр русского предпринимательства в период монголо-татарского завоевания сохранился в Великом Новгороде. Новгородская торговля основывалась на следующих началах: экс­плуатация богатейших лесных промыслов Северной Руси; скупка сырья по всей Руси для вывоза в ганзейские города; тесные связи с Ганзой; торговля с Поволжьем.

Лесные промыслы несколько оскудели по сравнению с ранним периодом, хотя меха по-прежнему оставались главным русским товаром и часто заменяли собой деньги: мехами брали штрафы, платили за проезд и торговые пошлины, даже делали пожертвова­ния на монастыри и церкви. В XIII-XIV вв. были случаи, когда мехами исчислялись капиталы (как в Бразилии и Аргентине до сих пор — количеством голов скота), выдавались ссуды, определялись различные повинности. Меха использовались не только во внеш­ней торговле, но и на внутренних рынках. Меховая одежда не только защищала от холода, но и была знаком социального стату­са. Так, низшие сословия носили только козьи или овчинные меха, высшие же слои одевались в шубы беличьи, лисьи, бобровые, куньи, собольи. Причем собольи шубы обычно не покупали, а получали в качестве дара от князей или духовенства за особые заслуги. Некоторые меха, например горностай, шли на украшение женской одежды. Медвежьи и волчьи шубы ценились ниже, их носило в основном духовенство и купечество. Таким образом, у каждого вида мехов был свой сегмент рынка, и на каждый вид на внутреннем рынке существовал устойчивый спрос. Конечно, таки-

ми товарами торговали не только новгородцы, однако меха кон­центрировались преимущественно в их руках через разветвленную сеть торговых агентов и связанных с ними промысловиков. Мас­совый спрос на пушнину на внутреннем и внешнем рынках приво­дил к оскудению ресурсов в новгородских землях и порождал по­требность колонизации севера европейской части России. В ре­зультате новгородцы пришли на берега Северной Двины, в Вятский и Печорский края, на Урал и даже в Сибирь. При этом новгородцы редко занимались непосредственно промыслом вне новгородских земель, ограничиваясь скупкой, т.е. посреднически­ми операциями, которые были сопряжены с немалыми опасностя­ми. Ведение торговли требовало значительных навыков в ратном деле, и в XIV-XV вв. возникла прослойка купцов-ратников, име­новавшихся ушкуйниками, которые на речных весельных судах со­вершали походы как в северные территории, так и на Волгу. Эти вооруженные отряды формировались новгородским боярством, а их участники были полукупцами, полупиратами. Такая деятель­ность не являлась чем-то исключительным и была широко распро­странена и в немецкой Ганзе, и в голландской Вест-Индской ком­пании, и в других торговых обществах периода позднего Средне­вековья, когда коммерческая активность прочно соединялась с колониальной экспансией.

Рыбные промыслы имели для новгородцев большое значение, поскольку соленая и сушеная рыба являлась удобным пищевым продуктом во время дальних торговых поездок. В других местнос­тях шире употреблялось мясо. Потребность в новгородцев в соли для переработки рыбы рано привела к возникновению солеваре­ния. Соляные промыслы были не менее важны, чем пушные. Древ­нейшие соляные варницы новгородской земли были в районе Торжка и в Старой Руссе. Позднее соль варили в бассейне Север­ной Двины. В Псковской земле солеварни имелись в Сольце, но они были значительно меньше.

Соль получали следующим образом: в богатых солью местах рыли колодцы, в них скапливался соляной раствор, который затем варили в салгах, т.е. на больших железных сковородах или просто в котлах. Выпаривание шло довольно быстро благодаря неограни­ченному количеству дров.

В результате завоевания германскими рыцарями в XIII в. при­балтийских территорий, принадлежавших ранее поморским и по-лабским славянам, были прерваны давние торговые связи север­ных русских городов. Однако освободившуюся нишу вскоре запол­нил торгово-политический союз северо-германских городов —

Великая немецкая Ганза, формировавшаяся в XIII в. первоначаль­но вокруг Кельна, а затем вокруг Любека.

Ганза активно покупала не только меха, но и хлеб, лен, пеньку, мед, воск, кожи, шерсть, овчины и другое сырье. Производство этих товаров в новгородских землях было недостаточным даже для собственного потребления, н поэтому местные купцы активно ску­пали их в других местностях. Поскольку основу экономического процветания Великого Новгорода составляла посредническая тор­говля, то большое значение имело сохранение и развитие торговых связей с русскими княжествами. Зерно, воск, пенька и мед скупа­лись в основном в Приднепровье, лен — в верховьях Волги, а также в Смоленской н Псковской землях, кожи, шерсть, овчины — час­тично на Днепре, но главным образом у татар и прочих кочевни­ков. Торговля оставалась преимущественно меновой. Новгород­ские купцы везли на внутренние рынки меха, соль и предметы ганзейской торговли, в основном металлические изделия н ткани, вина. При этом привозные товары ценились весьма дорого. Так, соль во Владимиро-Суздальских землях продавалась по крайней мере в 5 раз дороже, чем в Новгороде и Пскове, пушнина — втрое дороже. Еще дороже продавались ганзейские товары. Являясь мо­нополистами, новгородские купцы произвольно устанавливали цены. Целые возы пеньки, льна выменивались на несколько аршин цветного сукна, ларец с металлическим замком или металлические украшения для сбруи н чепраков. Особенно ценились бисер для украшения кокошников и шуб, оружие, украшения из "рыбьего зуба" (моржовой кости), поставлявшиеся в Новгород готами.

Внутренняя торговля оставалась, как и прежде, под покрови­тельством церкви, которая продолжала поддерживать порядок в торговле, умеренность процентов по кредиту. Новгородские купцы, как и московские, смоленские и прочие, отличались боль­шим благочестием. Было принято участвовать в строительстве храмов не только на родине, но и в местах, где купец вел активную торговлю. Духовенство покровительствовало купцам: свидетель­ствовало их договора, часто само участвовало в торговле. Каждая купеческая артель строила свою церковь или по крайней мере придел и носила имя святого, которому посвящалась церковь.

Торговые люди пo-прежнему не были выделены в особое сосло­вие. Торговлей занимались не только профессионалы, но и князья, духовенство, даже крестьяне. Более того, занятие торговлей суще­ственно повышало социальный статус: за обиду, нанесенную тор­гующему лицу, штраф удваивался. Купцы имели опыт общения с иноземцами и потому часто участвовали в посольствах. Как правило, они имели опыт и в военном деле (ратных навыков требовала транспортировка товара).

Во внутренней торговле новгородцы были вынуждены широко использовать кредит. Мелкие купцы из русских княжеств исполь­зовались новгородскими оптовиками в качестве торговых агентов по скупке сырья. В случае нехватки собственного капитала у аген­тов требовался кредит. Ссуда выдавалась иногда натурой, что называлось "давать товар в поклажу", иногда деньгами (это назы­валось "давать деньги в куплю или в гостьбу"). При этом проценты не взимались, т.е. по сути заключалась комиссионная сделка. Во всех других случаях проценты были весьма высоки, часто даже выше, чем в период Киевской Руси. Кредитные сделки удостоверя­лись послухами (свидетелями) и духовенством. Нарушение обяза­тельств считалось грехом, поэтому невозврата кредитов во внут­ренней торговле практически не наблюдалось. Обязательства перед иноверцами выполнялись менее строго, поэтому и отноше­ния с ними складывались более настороженные. Будучи очень за­интересованными в скупке сырья, ганзейцы были вынуждены ее кредитовать, но, учитывая опасность невозврата кредита, они по­вышали цену товаров и использовали другие, косвенные средства снижения риска. Видимо, вследствие частых невозвратов в скре (уставе немецкого двора) XIII в. содержится запрет как предостав­лять ссуды, так и самим брать в долг у русских. Последнее требо­вание объясняется, скорее всего, опасением попасть в кабалу к новгородцам. Большим уважением среди иностранцев пользова­лись псковские купцы, которые торговали честно, немногословно, были связаны круговой порукой.

Новгородцы, в свою очередь, тоже не всегда бывали удовлетво­рены качеством ганзейских товаров: вин, пива, варенья, даже соли. Однако большая выгода от посреднической торговли делала отно­шения с Ганзой привлекательными для новгородцев. Наиболее тесные связи установились с ганзейским городом Любеком, по­скольку Волин в XII в. прекратил свое существование и поморская торговля стала угасать. Любекцы основали в Новгороде большой торговый двор, именовавшийся Петерсгофом. Здесь находился вы­борный представитель — ольдерман подворья, являвшийся по сути дела консулом, а также ольдерман Св. Петра (по названию немец­кой церкви на подворье), ведавший хозяйственной частью, средо­точием которой была церковь Св. Петра. В специальной конторе имелись переводчики. Для обучения языку представители Ганзы отдавали в обучение русским купцам детей, но только до 20-летне­го возраста, опасаясь установления самостоятельных связей новгородцев с Западом. По той же причине запрещалось обучать русских немецкому языку и давать какие бы то ни было сведения о зарубежных странах и городах. Таким образом Ганза, охраняя свою монополию, стремилась предотвратить сношения северных русских территорий с иностранными купцами. Порядок взаимо­действия ганзейских и новгородских купцов строго регламентиро­вался договорами, посредником при этом была главная ганзейская контора в Новгороде. Ганзейские гости подразделялись на летних, приезжавших морем, и зимних, приезжавших сухопутным путем. В 1344 г., опасаясь укрепления связей Новгорода с немецкими горо­дами и возможной конкуренции, любекский сенат принял решение прекратить сухопутную торговлю. Зимних гостей в Новгороде не стало.

Устав ганзейского торгового двора, регулировавший взаимо­отношения Ганзы с Новгородом, представлял собой свод актов, называемых скра. В первый раз скра была составлена в начале в.; во второй раз — в конце XIII в.; в третий — в середине

XIIIв. Кроме того, ганзейцы руководствовались грамотой на латинском языке (так называемой латинской грамотой), которая яв­лялась своего рода эталоном любекского права, на основании ко­торого представители Ганзы составляли договора с тем или иным
государством. Естественно, составленные на основе латинской
грамоты договора решали все вопросы в пользу ганзейцев, с чем
Новгород не мог согласиться. Например, в других странах пред­ставители Ганзы отстаивали право покидать фактории только по
собственному желанию и сохранять свои привилегии даже в случае
начала военных действий между данной страной и ганзейскими
городами, торговать беспрепятственно оптом и в розницу, закупая
сырье у местных сельских жителей, и т.п. Привилегий Ганзы в
Новгороде было меньше, чем в Швеции, Дании или Англии (1). Это
объяснялось тем, что правительство Новгорода не имело кредит­ных обязательств перед Ганзой, как короли Англии и Норвегии, с ,
одной стороны; с другой — выгода новгородской торговли для
Ганзы состояла именно в посредничестве с Востоком, чего не обес­печивали другие страны.

В то же время отношения с Ганзой были юридически оформле­ны в соответствии с актами скры и многочисленными договорами, утверждаемыми новгородским правительством. При этом ганзей­цы обладали значительными привилегиями: они имели право не впускать русских на свой двор, кредиты выдавались только с со­гласия главной ганзейской конторы и новгородских властей. Руко­водство Ганзы в значительной мере регламентировало и деятель-

ность своих купцов. Чтобы удерживать высокие цены, ограничи­вались объемы ввоза товаров и денег. Так, денег ганзейцам разре­шалось ввозить в сумме не более 1 тыс. марок, чтобы не было соблазна завысить цены при покупке новгородских товаров, даже если это казалось выгодным (2). В свою очередь, Новгород разре­шал германским купцам только оптовую торговлю, и лишь в каче­стве исключения в небольших размерах для подростков допуска­лась торговля розничная (в целях обучения).

Летних гостей новгородцы должны были встречать на острове Котлин у устья Невы. Туда направлялся особый пристав с лоцма­нами, они и вели ганзейские суда вверх по Неве и Ладожскому озеру. У города Ладоги товары перегружали в плоскодонные нов­городские ладьи для перевозки по Волхову. В 34 верстах от Ладож­ского озера, на Волхове, находилось Гостинополье, своего рода таможня. Там гости предъявляли свой товар и вносили пошлину (мыто) либо давали обязательство уплатить ее по прибытии в Новгород. Ввозная пошлина составляла по гривне с ладьи на до­рогие товары: сукна, полотна, вино, пиво, металлические изделия и прочее; по 0,5 гривны — на муку, пшеницу и льняное семя, если на судах были и другие товары; беспошлинно ввозилась соль и другое продовольствие (3).

В договоре 1195 г. ганзейских городов с Новгородом и Псковом признаются равные права на свободное посещение русскими гот­ского берега и немецких земель, но право торговли новгородцев сразу отходит на второй план. Немцам было разрешено торговать не только в Новгороде и Пскове, но и в других пунктах. Так, договор 1260 г. упоминает о поездках на остров Котлин и в Карелу. Причем новгородцы должны были с конвоем сопровождать ган­зейских гостей, естественно, за определенную плату, обеспечивая конвоем безопасность пути. В случае грабежа Новгород обязан был возместить потери. О поездках в немецкие города русских не упоминается ни разу, а поездки на Готланд были разрешены толь­ко на ганзейских судах. Поездки новгородцев в Висбю на Готланд и в Волин, которые были довольно часты в предыдущий период, Ганза стремилась ограничить. Способы были избраны весьма про­стые: товар у новгородцев покупали на месте по более высоким ценам, нежели за морем, т.е. использовали вполне современный метод ценовой конкуренции. Тем самым достигались две цели: первая -- разорить готскую и поморскую торговлю, другая — отучить новгородцев от навигации, строительства судов, самосто­ятельного плавания в зарубежные города. Постепенно эти цели были достигнуты. Если английским, норвежским, фламандским

купцам ганзейцы просто запретили торговать друг с другом без своего посредничества, то новгородцам они не могли навязать таких условий. Победа Александра Невского в Ледовом побоище, политическая самостоятельность Новгорода, а также чрезвычай­ная выгодность русской торговли не позволяли сделать это. Име­ются упоминания о нападениях на русских купцов на Неве и у Стокгольма, в Нарве, в Висмаре. В качестве ответных мер были произведены аресты ганзейцев и их имущества в Новгороде. Ганза, в которой не действовала круговая порука, так широко распро­страненная среди русских купцов, требовала для своих представи­телей иммунитета, индивидуальной ответственности и индивиду­ального наказания в Германии, что соответствовало любекскому праву. На этой почве возникали конфликты, так как русские не могли быть уверены в наказании и тем более возмещении матери­альных потерь преступниками, укрывшимися в недоступных ган­зейских городах.

Монополия Ганзы и ограничение самостоятельной торговли на Западе побудили новгородцев сосредоточить усилия на Востоке. Как уже отмечалось, в предыдущий период торговля в Итили и Булгарии была налажена хорошо. Несмотря на татаро-монголь­ское нашествие, уже в 1265 г. новгородские купцы широко торго­вали на Волге и даже имели постоянных приказчиков и постоянные лавки в столице Золотой Орды — Сарае. О многочисленности русского населения в Сарае свидетельствует основание в том же 1265 г. Сарайской епархии. Этому способствовала веротерпимость татар. В Орду по-прежнему ввозились пушнина, пользовавшаяся там большим спросом, а также европейские товары: свинец, олово, полотна, сукна, слесарные изделия, моржовая кость. Из Орды при­возили хлеб, степные и азиатские товары: пряности, сушеные фрук­ты, цветы, лекарственные травы (алоэ, камфора), шелковые и ат­ласные ткани, самоцветы, ювелирные украшения, жемчуг, бисер. Восточный бисер, особенно зеленый, ценился в русских землях выше европейского и продавался поштучно. Большое значение имела торговля конями, особенно хороших скаковых пород, одна­ко удержать ее новгородцам мешала невысокая опытность в коне­водстве (в дальнейшем торговля лошадьми сосредоточилась в руках ногайцев). Следует отметить, что татары активно поощряли торговлю с Новгородом; они сами поставляли на внутренние рус­ские рынки астраханскую соль, вели дела в Москве, Нижнем Нов­городе, в Суздале, иногда в самом Новгороде. При этом новгород­цы не притесняли конкурентов, довольствуясь посреднической ролью в торговле между Востоком и Ганзой. Татарских купцов в

русских городах называли "низовыми гостями" и оказывали им такой же почет, как другим иноземным купцам.

Другие западные русские земли в период феодальной раздроб­ленности вели внешнюю торговлю менее активно. Смоленская, Витебская и Полоцкая земли торговали преимущественно по За­падной Двине. В середине XII в. случайно попавшие в устье Двины бременские суда убедились, что там можно вести прибыльную торговлю, и основали фактории Укскул и Дален. Через эти факто­рии и двинская торговля попала в руки ганзейцев. Хотя после основания Риги (1210г.) договоры о двинской торговле заключа­лись с ней, фактически условия диктовала Ганза. Здесь действовал другой ганзейский город — Бремен. Что касается предметов тор­говли, то различия были почти незаметны. Из русских земель вы­возились меха, овчины, скот, мед, воск, хмель, сало, кожи, лен, пенька, пакля, в небольших количествах зерновой хлеб. Из Риги в русские земли шли соль, солод, сельдь, вино, пиво, шелк, полотно и пр. К XV в. к этой торговле подключилась даже Москва, исполь­зуя в основном два пути продвижения товаров: первый путь: Москва — Смоленск — Гродно — Аугустово — Лик — Вильдмин-нен - - Кенигсберг; второй путь: Москва - - Псков - - Рига -Куршский залив — Мемель (имеется в виду река Неман) — Шаакен — Кенигсберг (4).

2 Внешняя и внутренняя торговля в Верхнем Поволжье

Значительную роль в экономическом развитии Руси сыграло перенесение центра экономической и политической жизни из южных районов на северо-восток — в междуречье Оки и Волги (земли вятичей). Здесь еще с IX-X вв. существовали торгово-ремесленные поселения: Ростов, Владимир, Муром, Суздаль. Новые торговые центры (Москва, Кострома, Рязань, Тверь) возникали и интенсивно росли в XI-ХП вв. Они были расположены на выгод­ных торговых путях, относительно меньше подверглись разоре­нию. В результате упадка и разграбления южных земель именно на северо-восток потоком хлынули беженцы, нашедшие там обжитую землю. Местные князья проявили заинтересованность в приеме и расселении мигрантов. Это благоприятствовало дальнейшей коло­низации северо-востока, а затем севера, возросла численность на­селения, расширилась запашка, развивались ремесла. В дальней­шем именно эти земли стали оплотом нового русского государства и центром борьбы с Золотой Ордой.

Верхневолжская Русь была беднее Киевской Руси. Натуральное хозяйство позволяло обеспечивать жизненно важные потребности, но грабежи, возросшие фискальные платежи, упадок торговли и ремесел вызывали сокращение хозяйственного оборота. Это про­являлось даже в удешевлении кредита: в отличие от разрешенных в Киевской Руси 40% теперь церковь позволяла взимать в качестве платы за долгосрочный кредит лишь 12-14% (5).

Экономические и социальные потрясения XIII в. надолго при­вели в упадок торговлю и ремесла, но постепенно жизнь налажи­валась, чему в значительной степени способствовали сохранив­шиеся торговые связи с северными русскими землями. В русском Поволжье к XIV в. важным торговым центром стал Нижний Нов­город, где активно торговали татары. К ним присоединились с азиатскими товарами армяне, новгородцы и купцы из других рус­ских городов перекупали здесь товары для торговли с Ганзой. Сами нижегородцы торговали в основном зерном. В хлебной тор­говле также преуспели Кострома, Тверь, Ярославль. Главная яр­марка Поволжья была в Холопьем городке, она специализирова­лась на торговле хлебом и степным товаром. Макарьевская ярмар­ка, возникшая позднее, первоначально специализировалась на торговле азиатскими товарами.

До падения Великого Новгорода Москва не могла стать цент­ром внешней торговли Руси, но уже с XIV в. она была значитель­ным центром внутренней торговли. По свидетельствам иностран­цев, москвичи имели необычайную склонность к мелкой торговле, почти каждый житель Москвы чем-нибудь торговал. Рынки Мос­квы были чрезвычайно многолюдны и оживленны. Связи с Восто­ком породили некоторую склонность к восточной роскоши, Мос­ква стала крупным потребителем азиатских товаров.

Торговые правила москвичей во многом были сходны с поряд­ком торговли новгородцев, но считалось, что московские купцы были добросовестнее, менее корыстны. Единственной задачей нов­городцев, действовавших по примеру ганзейцев, было увеличение оборотов торговли, исключительно посреднической. Москвичи проявляли интерес к промыслово-ремесленной деятельности, стре­мясь использовать иноземный опыт, в особенности азиатский. В этом был залог будущего коммерческого процветания Москвы, делавшей ставку не только на торговую, но и на производственную деятельность. В то же время ремесленные производства развивали культуру труда, а соответственно и общую культуру.

После установления на юге мирных взаимоотношений с татара­ми большое значение приобрел Донской путь. Так Московская

Русь установила торговые связи с итальянцами, торговавшими на Танинском пути. Товары направлялись в город Данков на Дону и далее Доном до Азова, часть попадала даже в Кафу (Феодосию). По этому пути шли и товары с Волги, суда перемещались волоком. Донской путь играл важную роль в торговле Москвы с крымскими татарами. Южно-татарская торговля сосредоточилась в городе Суроже и имела серьезное значение для Москвы. Гости из Сурожа пользовались в Москве значительными привилегиями. Русские купцы, торговавшие в XIV-XVI вв. через Сурож с итальянскими, турецкими городами, именовались гости-суромсане. Расцвет Дон­ской торговли пришелся на XV в., но просуществовала она недол­го. Падение, видимо, было связано, во-первых, с участившимися разбойными нападениями на Дону рязанских и азовских казаков; во-вторых, с переносом центров итальянской торговли с Азией в связи с открытием европейцами новых торговых путей. Донским путем продолжали пользоваться ногайцы, доставлявшие в Москву главным образом лошадей. Ногайская торговля имела значение для Москвы, связывая Русь с народами Кавказа и даже с Персией. Торговля по Северной Двине и на северо-востоке еще не получила значительного развития и в рассматриваемый период носила чисто местный характер.

Основными путями сообщения по-прежнему оставались реки. Нехватка камня была причиной отсутствия мощеных дорог, таких, как в Западной Европе. Сухопутная грузовая перевозка была воз­можна только зимой по замерзшим рекам и в степях. При этом дополнительные затруднения возникали из-за недостатка лоша­дей. При транспортировке по рекам, конечно, применялись воло­ки, на которых приходилось использовать в основном людей. За­трудняло торговлю и то, что, преодолевая пустынные территории, купцы всякий раз могли подвергнуться нападению разбойничьих ватаг или кочевников. Не стоит забывать, что рассматриваемый период — это время смут и междоусобиц. Все эти факторы сущест­венно затрудняли развитие торговых связей и снижали предприни­мательскую активность.

3 Превращение земледелия в ведущую отрасль русской экономики

За исключением новгородских и северных земель, во всех рус­ских землях главным источником благосостояния являлось земле­делие. Переселение в Верхнее Поволжье из более плодородного и теплого Приднепровья потребовало новых подходов к организации хозяйства и быта, наложило отпечаток на характер труда и торговли. Сельские населенные пункты стали мельче, чем в Киев­ской Руси, где села были, как правило, крупными. Приходилось отвоевывать у природы островки для земледельческой обработки. Поскольку на севере леса были более дремучими, пришлось вер­нуться к подсечно-переложной системе земледелия в более слож­ной, чем прежде, форме. Обилие болот еще более затрудняло поиск удобных участков. Суглинистая почва требовала удобрений, и крестьянин вынужден был выжигать лес, чтобы на относительно короткий срок повысить плодородие почвы, а затем отправлялся на поиск нового места. Это приводило к постепенному перемеще­нию на северо-восток, подальше от набегов кочевников и поборов Золотой Орды.

Отметим, что колонизация шла преимущественно мирно: в по­рядке не завоевания, а заселения свободных территорий, на кото­рых лишь редко встречались островки обитания чуди — народа угро-финской группы. При этом, по-видимому, происходила час­тичная ассимиляция с туземным населением, что и привело в даль­нейшем к выделению в славянстве ветви великороссов (в отличие от западных ветвей — белороссов и малороссов). Часть потомков угро-финнов полностью сохранила этническую самостоятель­ность, проживая в соседстве с русскими: это мордва, мари (череми­сы), карелы, вепсы (веси).

Вместе с тем усилились процессы закрепления земельной собст­венности за служилыми людьми. Если в Киевской Руси служба у князя вознаграждалась через систему кормлений, а к XII в. денеж­ным жалованьем (благодаря тому что внешняя торговля предо­ставляла значительные денежные средства), то в период удельных княжеств эти статьи дохода стали чрезвычайно ненадежны ввиду оскудения хозяйства как князей, так и населения. Поиск более стабильных источников доходов привел к развитию землевладе­ния. По мнению Ключевского, главный экономический интерес приближенных к князю лиц состоял теперь в стремлении "стать сельскими хозяевами, приобретать земельную собственность, на­селять и расчищать пустоши, а для успеха в этом деле работить и кабалить людей, заводить на своих землях поселки земледельчес­ких рабов-страдников, выпрашивать земельные льготы и ими при­манивать на землю вольных крестьян" (6). Появлялись стимулы прекратить миграцию населения, сделать его более оседлым и за­крепить на земле.

Низкое плодородие почвы вынуждало к поиску дополнитель­ных источников жизнеобеспечения. Лес и реки давали сырье, которое можно было обрабатывать в долгий осенне-зимний период. Так издавна сложились условия для развития местных сельских промыслов, которые впоследствии стали называть кустарными. Хотя упадок и застой в развитии городских ремесел и торговли постепенно выдвинули продолжавшее развиваться земледелие в главную отрасль русской экономики, предприимчивое население освоило новые виды деятельности, такие, как смолокурение, соле­варение, железное дело, лыкодерство и др. При этом не были забыты ставшие уже традиционными звероловство и бортничест­во.

Постоянное перемещение, новые условия существования, из­менчивость и непредсказуемость природы породили новые особен­ности характера труда: это, с одной стороны, наблюдательность и осторожность, необходимые в незнакомых условиях, а с другой, поскольку природа всегда могла преподнести неожиданные сюр­призы, — готовность к риску и игре в удачу, которая обычно именуется "надеждой на русский авось". Невозможность четко прогнозировать результаты хозяйственной деятельности сформи­ровала склонность скорее к анализу прошлого, чем к постановке целей и определению способов их достижения. Непостоянство внешней среды сделало относительным понятие трудовой дисцип­лины, однако воспитало трудовую смекалку и выносливость, не­притязательность и терпеливость. Эти вновь приобретенные в XIII-XV вв. качества русского характера в определенной степени встречаются по сей день в российской хозяйственной культуре.

Значительному повышению урожайности очень препятствовал недостаток лошадей и скота, который наблюдался практически повсеместно в русских землях. Но главное, междоусобицы и необ­ходимость выплаты дани Золотой Орде надолго подорвали естест­венные стимулы к совершенствованию форм трудовой деятельнос­ти и приращению прибавочного продукта. Лишь после 1380 г., когда давление монголо-татарского ига уменьшилось, стали ожи­вать ремесла.

Мельницы появились лишь в XIV в., до этого зерно мололи на ручных жерновах. Овощеводство и садоводство развивались, но имели чисто потребительское значение. Быстро и повсеместно раз­вивались и рыбные промыслы. Рыболовством крестьяне занима­лись преимущественно для удовлетворения собственных потреб­ностей, но появляются и рыбные промыслы в коммерческих целях. С конца XIII в. ватаги рыбаков ходили на Белое море и на Терскую сторону (на Каспийское море). Владение водами и рыбными про­мыслами соединялось с правом земельной собственности. Рыбными угодьями были богаты монастыри. Князья имели свои ловли и своих ловцов, которые назывались езовниками или осетренникаvи, их посылали ватагами во главе с ватаманом.

4 Денежное обращение и фискальные платежи в условиях фео­дальной раздробленности

В древнерусском государстве единая денежная система отсутст­вовала, хотя чеканных денег к концу рассматриваемого периода в обращении стало больше, так как с XIV в. чеканка денег возобно­вилась. В Московском княжестве великий князь Дмитрий Донской начал перечеканивать татарскую серебряную монету — денгу, затем в процесс включились и другие княжества. Господствующей денежной единицей в русских княжествах стал серебряный рубль, полученный из нарубленной на мелкие кусочки и расплющенной серебряной палочки. Монеты были неправильной формы, весили в большинстве случаев около 0,25 фунта серебра, но иногда значи­тельно меньше. Поэтому при заключении сделок деньги обязатель­но взвешивались. В рубле содержалось 100 денег, 6 денег равнялись алтыну, в одной деньге было 4 полушки. В обращении использова­лись иностранные .монеты, которые принимались на вес из расчета 0,25 фунта серебра за рубль, золото оценивалось в 12 раз дороже.

Многочисленность княжеств порождала множество торговых пошлин. Главным видом пошлин было мыто, т.е. плата с воза или ладьи за пропуск в определенном месте, своего рода таможенная пошлина. Кроме того, за торговлю при церквах, а это было обыч­ным делом, взимался сбор за право торговли — десятина (10% от стоимости товара). Сборщики мыта назывались мытниками, а де­сятина собиралась выборными из среды купцов лицами — десят­никами. Мыто собиралось в разных местах по нескольку раз и было невелико. Право взимания мыта принадлежало князьям, но они зачастую передавали или дарили это право церкви и даже частным лицам. Размеры мыта могли сильно различаться. Взимались также небольшие пошлины на пристанях (побережное мыто), на перево­зах, на мостах (мостовщика), за проверку товара перед продажей (явочное мыто), за хранение товара на складах (гостиное). Кроме мыта и десятины во времена татаро-монголов взимался сбор с капитала — тамга, уплачиваемая с объема продаж, при этом тор­говля изделиями собственного производства не облагалась. Разме­ры тамги тоже были неодинаковы, но, как правило, она составляла 7 денег с рубля от объема реализации. Воск облагался по 4 деньги с пуда. За уклонение от уплаты мыта взыскивалась пеня, называв­шаяся "промыт", за уклонение*от уплаты тамги — "протаможье".

Ряд пошлин взимался не в казну, а на благоустройство самой торговли: на создание складов, весов; на оплату и содержание караула при складах; на услуги по клеймению и пр. Такие пошлины обычно рассчитывались от натурального объема товара, но час­тично и от стоимости. Когда пошлина взималась с меры, она называлась "померное". Так, для измерения соли была особая мера — "плошка" или "противень", соответственно назывался и померный налог. С веса товаров взыскивалась пошлина "весчее" или "контарное" (контарь — весовая единица в 3 пуда). Весчее уплачивалось с металлов, воска, меда и др., по каждому виду товаров размеры весчего различались. С продаж скота взималось "писчее" за записку от сделки (такие записки сохранялись даже в XIX в.). С продаж лошадей брали "пятенное", т.е. за наложение пятна (тавра) на каждую проданную лошадь. Взимались анало­гичные пошлины также от стоимости товара, они назывались "осмничее".

Пошлины подразделялись на даражские и таможенные. Первые уплачивались на заставах, при этом тамга не взыскивалась; тамо­женные — непосредственно в городах вместе с тамгой. Даражские пошлины брали с транзитных товаров, таможенные — только при поступлении товара на рынок.

От уплаты пошлин освобождалось только духовенство, осталь­ные торговцы независимо от сословия обязаны были платить. Однако в некоторых случаях в виде награды за особые заслуги отдельные лица или даже определенная часть населения могли получить привилегии, освобождающие от уплаты пошлин, что оформлялось соответствующей грамотой.

Система пошлин была чрезвычайно сложна и обременяла не столько размерами платы, сколько многообразием видов и разме­ров. Ее усложняла также произвольность установления застав (а соответственно и взимания мыта). Их установление и отмена цели­ком зависели от воли князя. Торговцы никогда не могли заранее спланировать размер налогов и потому завышали цену, чтобы в любом случае остаться с прибылью.

Во внешней торговле дело обстояло проще. Иностранцы рус­ские товары вообще не облагали пошлиной ввиду их высокой прибыльности, соглашаясь с уплатой экспортных пошлин на рус­ские товары. Ганза, сама платившая пошлины при ввозе, пошлины на русские товары не устанавливала. Пошлины на Двине, на Дону и на Волге не взимались ни с ввозимых, ни с вывозимых товаров. Татары довольствовались подарками от русских купцов, никаких пошлин не взимали.

Иностранцы в русских землях уплачивали некоторые особые налоги. Например, при покупке товара они уплачивали весчее, хотя русские торговцы платили его только при продаже. Соответ­ственно весчее иноземцам приходилось уплачивать дважды (и при покупке, и при продаже). При отсутствии особых привилегий при­ходилось уплачивать и все остальные пошлины. Однако все пош­лины иностранцы платили безропотно ввиду чрезвычайной доход­ности русской торговли. Высокие прибыли обеспечивались благо­даря разнице в ценах между Русью и Европой, возникавшей в результате искусственной изоляции Руси, созданной Ганзой.

Заключение

Таким образом, в период татаро-монгольского ига и феодаль­ной раздробленности предпринимательская активность не замер­ла, но продолжала развиваться, приспосабливаясь к новым усло­виям. Перемещение хозяйственного центра на северо-запад стиму­лировало взаимодействие разрозненных русских земель, а также позволило создать систему взаимоотношений с азиатскими парт­нерами. Сохранение центра внешней торговли с Западной Европой в Великом Новгороде и Пскове также способствовало сохранению и развитию предпринимательского духа, хотя там торговля огра­ничивалась в основном посредничеством.

Список литературы:

1.Никитина С.К. История российского предпринимательства. М., 2001

2.Баикина А., Додонова Л. Очерки истории российского предпринимательства и благотворительности X – XX вв. Тюмень, 1996

3.Галаган А.А. От купца до банкира: История предпринимательства российского. М., 1997

4.Хорькова Е.П. История предпринимательства и меценатства в России. М., 1998