Иррациональная методология А. Шопенгауэра
| Загрузить архив: | |
| Файл: ref-27738.zip (21kb [zip], Скачиваний: 42) скачать |
Содержание
Иррациональная методология А. Шопенгауэра.………………………………2
Основные идеи философии интуитивизма.……………………………………5
Специфика социального познания……………………………………………..9
Модернизация натурализма…………………………………………………...16
Литература……………………………………………………………………...19
1. Иррациональная методология А. Шопенгауэра.
Одной из самых ярких фигур иррационализма является Артур Шопенгауэр (1788-1860), который был неудовлетворен оптимистическим рационализмом и диалектизмом Г. Гегеля. Он не принял и фейербаховской концепции. Шопенгауэр тяготел к немецкому романтизму, увлекался мистикой. Он преклонялся перед философией Канта и философскими идеями Востока.
Шопенгауэр не просто уменьшил роль разума за счет эмоций и, главное, абсолютизировано понимаемой им воли, он оспорил само понятие разума как области осознанной ментальной деятельности человеческого сознания, введя в него бессознательно-иррационалные моменты. Это уже не было бессознательное в кантовском понимании, когда бессознательное действовало «рука об руку» с рассудком и могло быть осознано разумом (как у Фихте и Шеллинга) в своей структуре, это уже было бессознательное как универсальная иррациональная стихия, неподвластная никаким рациональным методам исследования. Интеллект, согласно Шопенгауэру, сам того не сознавая, функционирует не по своему рациональному плану, но по указаниям воли, которая признается единой энергийной основой всех личных воль и самого объективного мира: для него интеллект – это лишь орудие воли к жизни, как когти и зубы зверя. Интеллект утомляется, а воля неутомима. Таким образом, Шопенгауэр, с одной стороны, стремился к расширению наших представлений о мире человеческой психики, сводимой ранее преимущественно к рациональному началу, а с другой – он остался на позициях объективного идеализма Гегеля, заменив на «посту» первопричины мира рациональную абсолютную идею на иррациональный момент человеческой психики – метафизическую первоволю. Реальна только одна космически громадная воля, которая проявляется во всем течении событий Вселенной: мир – только зеркало этого волнения, выступающее как представление.
В
Вообще основным постулатом закона достаточного основания является тезис: «Ничто не существует без основания того, почему оно есть». Шопенгауэр имеет в виду под действием этого закона связь причины со следствием в различных сферах действительности.
Философ выделяет четыре модификации этого закона: для физических объектов, то есть для связей и отношений материального мира, для связей логического мышления, для отношений математических и для психологической волевой обусловленности. Все эти связи существуют только как связи представлений, и сами являются не более чем представлениями. Первые три сферы опираются на последнюю и в конечном счете должны сводиться к основаниям психического характера, которые, в свою очередь, сводятся к волевым усилиям индивидов, а эти усилия проистекают из сущности всей действительности, т.е. из Мировой Воли. Т.о. в воле содержится сущность всякой причинности.
В материальном мире господствует строжайшая необходимость, здесь нет свободы воли, есть лишь причины действия: волевые решения субъектов определяют их поведение, которым в конечном счете является любая совокупность человеческих поступков. Т.о. всякая причинность сводится Шопенгауэром к актам воли, исходящим из первоосновы - Мировой Воли. «Волевые решения - это мотивации, а всякая мотивация - это «причинность, видимая изнутри». [«Мир как воля и представление», Т.1., § 24, с. 175].
Для свободы среди явлений действительности места нет:
«Остается, таким образом, вопрос: свободна ли сама воля? Здесь, стало быть, понятие свободы, которое до тех пор мыслилось лишь по отношению к возможности, было уже применено к хотению, и возникла проблема, свободно ли само хотение? Но при ближайшем рассмотрении первоначальное, чисто эмпирическое, и потому общепринятое понятие о свободе оказывается неспособным войти в эту связь с хотением. Ибо в понятии этом «свободный» означает «соответствующий собственной воле»; коль скоро, следовательно, спрашивают, свободна ли сама воля, то это, значит, спрашивают, соответствует ли воля сама себе; хотя это само собою, разумеется, однако это ничего нам не говорит. Эмпирическое понятие свободы выражает следующее: «Я свободен делать то, что я хочу», - причем слова «что я хочу» уже решают вопрос о свободе. Но теперь мы спрашиваем о свободе самого хотения, так что вопрос должен принять следующий вид: «Можешь ли ты также хотеть того, что ты хочешь?» - выходит так, как будто бы данное хотение зависело еще от какого-то другого, скрывающегося за ним хотения ... таким образом, пришлось бы подниматься все выше и выше в бесконечность, причем одно хотение мы всегда мыслили бы в зависимости от другого». [«Мир как воля и представление», Т.1., § 55, с.376].
Можно заключить, что в основе всякого познания лежат интуитивно формирующиеся и переживаемые мотивации человека, и познание есть просто-напросто функция биологических мотиваций людей, их воли.
2. Основные идеи философии интуитивизма.
Способность постижения истины или идеи изобретения, открывающей или изображающей нечто, без обоснования с помощью логики именуется интуицией. Интуицию издавна делят на две разновидности: чувственную и интеллектуальную. Интуиция – это некое полуинстинктивное сознание и вместе с тем стоящее выше обычного сознания, являющее собой по своей познавательной силе по существу сверхсознание. Она, как бы в одно мгновение по частям, по малейшим деталькам объекта, схватывает суть целого, как бы «выветривая наизнанку» всю его подноготную. Бывают случаи, когда человек чрезвычайно быстро, почти мгновенно, схватывает мыслью сложную ситуацию, например, во время военного сражения, и, ясно осознавая «что к чему», находит правильное решение. Интуиция – это способность постижения истины путем прямого ее усмотрения без обоснования с помощью доказательства.
По словам А. Бергсона, интуиция есть окраина или полутень интеллекта; ее вытеснили из центра из-за того, что для действия она менее полезна, чем интеллект: ее функция заключается скорее в тончайшем усмотрении сути дела, а не в самом деле (в смысле его регуляции). Существенная особенность интуиции состоит в том, что она не разделяет мыслимый объект на части и не рассматривает их порознь, чтобы затем перейти к синтезу, да так, что рациональная логика ума не поспевает за ней, а потом «удивляется» тому, как это у нее получилось, как это она определила его. Интуиция как бы изначально синтетическая активность духа, при этом самая тонкая, самая изящная его «особа».
Интуиция схватывает многообразие особенностей объекта в их едино-целостности, «заглядывая» на объект откуда-то из-за «спины» интеллекта или, точнее, с высоты сверхсознания. Интуиция – это «умное созерцание», пронзающее «мелочи» частностей и вцепляющееся в саму суть объекта.
Опытный врач сразу, без рассуждений может понять суть болезни, а потом уже обосновывает правильность своего «чутья». Деятели науки, искусства, полководцы, государственные и политические деятели, изобретатели не раз отмечали, что самым плодотворными периодами творческого процесса их мышления являются моменты наплыва вдохновения, упоительного восторга и внезапного озарения мысли. На крыльях этого счастливого чувств человек поднимается до удивительной остроты и ясности сознания, когда его взгляд на вещи становиться максимально проницательным, и он оказывается способным предвосхищать итог мыслительной работы, мгновенно пробегая и как бы перескакивая через отдельные ее звенья.
Этот способ мышления нередко окутывают густым туманом мистики и объявляют его бессознательным процессом. В каждом научном открытии и изобретении решающую роль играет последнее звено длинной цепи подготовительных работ. Интуитивные выводы возможны лишь на почве огромных усилий ума не одного человека.
Имеется жесткая зависимость содержания проблем и методов их решения от всего накопленного обществом знания. Так, открытие И. Ньютоном закона всемирного тяготения было подготовлено работами И. Кеплера, х. Гюйгенса и других. К теории относительности непосредственно также подводили многие исследования, а А. Пуанкаре, как говорят, «чуть не открыл» теорию относительности одновременно с А. Энштейном. Но никакая сила интуиции даже самого могучего гения не могла привести к открытию теории относительности, например, в Древнем Египте. Для этого не было предпосылок. Иногда научное творчество резко противопоставляют логике. В этом есть доля истины. Строго логическое мышление, подчиняющееся готовым правилам формальной логики, алгоритмам, автоматически гарантирует успех в решении типовой задачи. Но новые знания, которые не вытекают из добытых ранее систем правил, могут быть получены эвристически, путем творческого поиска, не гарантируя заранее успеха: ищущий новое должен быть готов к тому, что его поиски могут кончиться неудачей. Научить человека «делать» открытия и мыслить творчески также трудно, как научить его быть мудрым, сообщив правила житейской мудрости. В основном они дают нам возможность лишь задним числом осознать меру совершенной нами глупости. Логика так же мало может помочь, как знание грамматических правил – научить создавать подлинно художественные стихи. Но интуиция не нечто сверхразумное или неразумное. В интуиции не осознаются все те признаки, по которым осуществляется вывод, и те приемы, с помощью которых делается этот вывод. Интуиция – это не только постижение истины, но и чувство и понимание, что это именно истина. интуиция – это эмоционально насыщенное понимание сути проблемы и ее решения, когда ученый врастает в проблему и сливается с ней до такой степени, что уже и во сне она преследует его и властно требует ответа.
Интуиция тесно связана с так называемым жестким экспериментом, когда объект исследования ставится в неимоверно тяжелые, необычные условия. Интуиция – это свернутая, резко сгущенная логика мысли. Она так же относится к логике, как внешняя речь к внутренней, где очень многое опущено и фрагментарно.
Интуиция не составляет особого пути познания, идущего в обход ощущениям, представлениям и мышлению. Она составляет качественно особый вид умозаключения, когда отдельные звенья логической цепи проносятся в сознание более или менее бессознательно, а предельно ясно осознается итог мысли – истина.
В интуиции тесно сплетаются мышление, чувство и ощущение. Она сближает научное познание с художественным творчеством и наоборот. Когда талантливый актер играет негодяя, то этот негодяй «находится в нем», а самость актера выражается в оригинальном мастерстве игры, что проявляется в правде этого художественного образа, в котором слиянно существуют два человека в одном лице. Но это, разумеется, - не шизофреническое раздвоение личности, а вполне здоровый феномен подлинного творческого искусства.
В качестве заключения скажем следующее: на крыльях интуиции, а не только по лестнице логики осуществляется интеллектуальный скачек от старого знания к новому, открытия в науке, изобретение в технике и созидание в области искусства. Интуиции бывает достаточно для усмотрения истины, но ее недостаточно, чтобы убедить в этой истине других и самого себя. Для этого необходимо доказательство…
3. Специфика социального познания.
Человеческое познание подчиняется общим закономерностям. Однако особенности объекта познания обусловливают его специфику. Имеются свои характерные черты и у социального познания, которое присуще социальной философии. Следует, конечно, иметь в виду, что в строгом смысле слова всякое познание имеет социальный, общественный характер. Однако в данном контексте речь идет о собственно социальном познании, в узком смысле этого слова, когда оно выражается в системе знаний об обществе на его различных уровнях и в различных аспектах.
Специфика этого вида познания заключается, прежде всего, в том, что в качестве объекта здесь выступает деятельность самих субъектов познания. То есть сами люди являются и субъектами познания, и реальными действующими лицами. Помимо этого, объектом познания становится также взаимодействие между объектом и субъектом познания. Другими словами, в отличие от наук о природе, технических и других наук в самом объекте социального познания изначально присутствует и его субъект.
Далее, общество и человек, с одной стороны, выступают как часть природы. С другой — это творения и самого общества, и самого человека, опредмеченные результаты их деятельности. В обществе действуют как социальные, так и индивидуальные силы, как материальные, так и идеальные, объективные и субъективные факторы; в нем имеют значения как чувства, страсти, так и разум; как сознательные, так и бессознательные, рациональные и иррациональные стороны жизнедеятельности людей. Внутри самого общества различные его структуры и элементы стремятся к удовлетворению своих собственных потребностей, интересов и целей. Эта сложность общественной жизни, ее многообразие и разнокачественность обусловливают сложность и трудность социального познания и его специфику по отношению к другим видам познания.
К трудностям социального познания, объясняемым объективными причинами, т. е. причинами, имеющими основания в специфике объекта, добавляются и трудности, связанные с субъектом познания. Таким субъектом является в конечном счете сам человек, хотя и вовлеченный в общественные связи и научные сообщества, но имеющий свой индивидуальный опыт и интеллект, интересы и ценности, потребности и пристрастия и т.д. Таким образом, при характеристике социального познания следует иметь в виду также и его личностный фактор.
Наконец, необходимо отметить социально-историческую обусловленность социального познания, в том числе уровнем развития материальной и духовной жизни общества, его социальной структурой и господствующими в нем интересами.
Конкретная комбинация всех указанных
факторов и сторон специфики социального познания обусловливает многообразие
точек зрения и теорий, объясняющих развитие и функционирование общественной
жизни. Вместе с тем указанная специфика во многом определяет характер и
особенности различных сторон социального познания: онтологическую, гносеологическую
и ценностную (аксиологическую).
1. Онтологическая (от греч. on (ontos) — сущее) сторона социального
познания касается объяснения бытия общества, закономерностей и тенденций его
функционирования и развития. Вместе с тем она затрагивает и такой субъект
социальной жизнедеятельности, как человек, в той степени, в какой он включен в
систему общественных отношений. В рассматриваемом аспекте указанная выше
сложность социальной жизни, а также ее динамичность в сочетании с личностным
элементом социального познания являются объективной основой многообразия точек
зрения по вопросу о сущности социального бытия людей.
Что это действительно так, свидетельствуют и сама история социального познания, и его сегодняшнее состояние. Достаточно отметить, что различные авторы за основу бытия общества и человеческой деятельности принимают такие разнородные факторы, как идею справедливости (Платон), божественный замысел (Августин Блаженный), абсолютный разум (Гегель), экономический фактор (К. Маркс), борьбу «инстинкта жизни» и «инстинкта смерти» (эроса и танатоса) между собой и с цивилизацией (3. Фрейд), «реликты» (В. Парето), «социальный характер» (Э. Фромм), «народный дух» (М. Лацариус, X. Штейнталь), географическую среду (Ш. Монтескье, П. Чаадаев).
Каждая из этих точек зрения, а их можно бы было назвать гораздо больше, отражает ту или иную сторону бытия общества. Однако задача общественной науки, каковой и является социальная философия, заключается не в простой фиксации различного рода факторов социального бытия, а в том, чтобы обнаружить объективные закономерности и тенденции его функционирования и развития. Но тут мы и сталкиваемся с главным вопросом, когда речь идет о социальном познании: а существуют ли эти объективные законы и тенденции в обществе?
Из ответа на него вытекает и ответ о возможности самой социальной науки. Если объективные законы социальной жизни существуют, то, следовательно, возможна и социальная наука. Если же таких законов в обществе нет, то не может быть и научного знания об обществе, ибо наука имеет дело с законами. Однозначного ответа на поставленный вопрос сегодня не существует.
Указывая на сложность социального познания и его объекта, например, такие последователи И. Канта, как В. Виндельбанд и Г. Риккерт, утверждали, что никаких объективных законов в обществе нет и не может быть, ибо здесь все явления носят индивидуальный, неповторимый характер, а, следовательно, в обществе нет и объективных законов, которые фиксируют лишь устойчивые, необходимые и повторяющиеся связи между явлениями и процессами. Последователи неокантианцев пошли еще дальше и объявили, что само то общество существует лишь как наше представление о нем, как «мир понятий»», а не как объективная реальность. Представители этой точки зрения по существу отождествляют объект (в данном случае общество и вообще социальные явления) и результаты социального познания.
На самом деле человеческое общество (как и сам человек) имеет объективную, прежде всего природную, основу. Оно возникает и развивается тоже объективно, то есть независимо от того, кто и как его познает, независимо от конкретного субъекта познания. В противном случае в истории вообще не было бы какой-либо общей линии развития.
Сказанное, конечно, не означает, что развитие социального знания вообще не влияет на развитие общества. Однако при рассмотрении этого вопроса важно видеть диалектическое взаимодействие объекта и субъекта познания, ведущую роль основных объективных факторов в развитии общества. Необходимо также выделить те закономерности, которые возникают в результате действия этих факторов.
К таким основным объективным
социальным факторам, лежащим в основе любого общества, относятся прежде всего
уровень и характер экономического развития общества, материальные интересы и
потребности людей. Не только отдельный человек, но и все человечество, прежде
чем заниматься познанием, удовлетворять свои духовные потребности, должно
удовлетворить свои первичные, материальные потребности. Те или иные социальные,
политические и идеологические структуры также возникают лишь на определенном
экономическом базисе. Например, современная политическая структура общества не
могла возникнуть в условиях первобытной экономики. Хотя, безусловно, нельзя
отрицать взаимовлияния самых различных факторов на общественное развитие,
начиная от географической среды и кончая субъективными представлениями о мире.
2. Гносеологическая (от греч. gnosis — знание) сторона социального
познания связана с особенностями самого этого познания, прежде всего с вопросом
о том, способно ли оно формулировать собственные законы и категории и имеет ли
оно их вообще. Другими словами, речь идет о том, может ли социальное познание
претендовать на истину и обладать статусом науки? Ответ на этот вопрос во
многом зависит от позиции ученого по онтологической проблеме социального
познания, то есть от того, признается ли объективное существование общества и
наличие в нем объективных законов. Как и вообще в познании, в социальном
познании онтология во многом определяет гносеологию.
К гносеологической стороне
социального познания относится также решение таких проблем:
- каким образом осуществляется познание общественных явлений;
- каковы возможности их познания и каковы границы познания;
- роль общественной практики в социальном познании и значение в этом личного
опыта познающего субъекта;
- роль разного рода социологических исследований и социальных экспериментов в
социальном познании.
Немаловажное значение имеет вопрос о
возможностях человеческого разума в познании духовного мира человека и
общества, культуры тех или иных народов. В связи с этим возникают проблемы
возможностей логического и интуитивного познания явлений общественной жизни, в
том числе психологических состояний больших групп людей как проявлений их
массового сознания. Не лишены смысла проблемы так называемого «здравого смысла»
и мифологического мышления применительно к анализу явлений общественной жизни и
их пониманию.
3. Помимо онтологической и гносеологической сторон социального познания
существует и ценностная — аксиологическая его сторона (от греч. axios
— ценный), играющая важную роль в понимании его специфики, поскольку любое
познание, и особенно социальное, связано с теми или иными ценностными образцами,
пристрастиями и интересами различных познающих субъектов. Ценностный подход
проявляется уже с самого начала познания — с выбора объекта исследования. Этот
выбор осуществляется конкретным субъектом с его жизненным и познавательным
опытом, индивидуальными целями и задачами. Кроме того, ценностные предпосылки и
приоритеты во многом определяют не только выбор объекта познания, но и его
формы и методы, а также специфику истолкования результатов социального
познания.
То, как исследователь видит объект, что он в нем постигает и как он его
оценивает, вытекает из ценностных предпосылок познания. Различие ценностных
позиций обусловливает различие в результатах и выводах noзнания.
В связи со сказанным возникает вопрос: а как же тогда быть с объективной истиной? Ведь ценности в конце концов персонифицированы, имеют личностный характер. Ответ на этот вопрос неоднозначен у разных авторов. Одни полагают, что наличие ценностного момента в социальном познании несовместимо с признанием социальных наук. Другие придерживаются противоположной точки зрения. Думается, что правы именно последние.
Действительно, сам по себе ценностный подход присущ не только социальному познанию, «наукам о культуре», но и всему познанию, в том числе и «наукам о природе». Однако на этом основании никто не отрицает существование последних. Фактическая же сторона, показывающая совместимость ценностного аспекта социального познания с социальной наукой, состоит в том, что эта наука исследует в первую очередь объективные законы и тенденции развития общества. И в этом плане ценностные предпосылки будут определять не развитие и функционирование объекта исследования различных общественных явлений, а лишь характер и специфику самого исследования. Объект же сам по себе остается тем же независимо от того, каким образом мы его познаем и познаем ли мы его вообще.
Таким образом, ценностная сторона социального познания вовсе не отрицает возможность научного познания общества и наличие социальных наук. Более того, она способствует рассмотрению общества, отдельных социальных явлений в разных аспектах и с различных позиций. Тем самым происходит более конкретное, многостороннее и полное описание социальных феноменов и, следовательно, более научное объяснение социальной жизни. Главное заключается в том, чтобы на основе различных точек зрения и подходов, позиций и мнений выявить внутреннюю сущность и закономерность развития социальных явлений и процессов, что и составляет главную задачу социальных наук.
Онтологическая, гносеологическая и аксиологическая стороны социального познания тесно связаны между собой, образуя целостную структуру познавательной деятельности людей.
4. Модернизация натурализма
Натурализм (от лат. natura -природа) – это философская позиция, отождествляющая все сущее с природой, отрицающая понимание природы только как части бытия и исключающая из теоретических объяснений какие-либо ссылки на «сверхъестественные» сущности. Для натурализма начала XX века была характерна тенденция к универсализации принципов и методов естествознания и их экстраполяции на понимание человека и общества. Это выразилось в появлении расово-антропологических, биоорганических и иных натуралистических школ в социологии, а также различных вариантов натуралистической этики, связывающих нравственное сознание и моральные нормы с психофизиологической природой человека.
Как философское направление натурализм сложился в 1920-40е годы в США. В идейном отношении он был альтернативой религиозно-идеалистическим и трансценденталистским концепциям. От позитивизма натурализм отличало стремление сохранить мировоззренческую и онтологическую проблематику, а также ясно выраженный социальный оптимизм и гуманистический пафос, связанный с защитой прав человека, критикой деструктивных социальных сил (милитаризма, политической нетерпимости и т.п.).
Натурализм является одним из видов философского монизма, согласно которому все существующее и происходящее в мире суть естественное в том смысле, что оно допускает объяснение методами естественных наук, расширяющих сферу своего применения на все новые области объектов и событий. Натурализм противостоит установке, что могут существовать явления, в принципе лежащие вне сферы научного объяснения. Сторонники натурализма подчеркивают, что он является в первую очередь методом, а не онтологической установкой, поэтому он не тождественен материализму и, вообще говоря, допускает различные онтологии.
При всех вариациях взглядов для представителей натурализма типичны следующие черты. Полагается, что любые естественные объекты, от минералов и растений до человеческих существ и социальных институтов, существуют внутри пространственно-временного и каузального порядков. Причинами любых явлений могут быть только естественные объекты или же эпизоды из их прошлых состояний, которые произвели изменения в каких-либо других естественных объектах. Любые объяснения со ссылками на неестественные объекты не допускаются.
Естественные процессы суть изменения в естественных объектах или их системах. Природа рассматривается как система всех естественных процессов. В принципе любые ее части интеллигибельны и доступны для познания, но как целое она не может быть объяснена. Для натурализма принципиально, что человеческое сознание и социальная жизнь столь же доступны для естественных объяснений, как и остальная природа. Если для того или иного круга явлений применяются ненатуралистические объяснения, то это свидетельствует о том, что здесь еще не достигнут прогресс, который приведет к их замене естественными объяснениями.
Наиболее адекватно натуралистическая установка выражена в естествознании, но она не чужда и социально-гуманитарным наукам, а простые ее формы представлены в здравом смысле и практической жизни. Представители натурализма ориентируются на науку как систематическое применение натуралистического метода и коррекцию любого знания в соответствии с ним. Они отрицают платонистскую трактовку объектов формальных наук и рассматривают объекты математики как инструментарий для описания естественного мира, а логические формы - как средства для его исследования.
В самом по себе универсуме нет моральных или идеальных ценностей, отличных от ценностей индивидов или социальных групп, этические теории поэтому можно в принципе рассматривать подобно научным теориям и оценивать их по эмпирически проверяемым следствиям.
Поскольку в рамках философского натурализма ставится цель не созидания некоторых систем, а прояснения с помощью натуралистического метода проблем, возникающих в любых сферах жизни человека, то натурализм оказывается весьма неоднородным. В нем есть и сторонники различных видов материализма (Р.В. Селларс, К. Ламонт, М. Фарбер, Нагельи др.), и представители прагматизма с их явным тяготением к эмпирической методологии, и весьма спекулятивно настроенные теоретики, например, Дж. Баклер с его «ординальным натурализмом».
С 1980-х годов наметилась заметная активизация натурализма, связанная с ростом внимания к проблеме человека и натуралистическому гуманизму (П. Кэрц, Б. Оуден), с доминированием материализма в современной англоязычной философии сознания (philosophy of mind), со стремлением разработать натуралистическую эпистемологию, соответствующую уровню нынешнего естествознания и когнитивных наук. Важной тенденцией, укрепившей позиции натурализма, стало выдвижение натуралистически ориентированных концепций крупнейшими представителями аналитической философии, например, программы натурализированной эпистемологии - Куайном, натуралистической теории языка и сознания - Сёрлом.
Литература
1. А.M. Каримский, Сёрль Дж. Сознание, мозг и наука // Путь. 1993, № 4;
2. А.Г. Спиркин. Философия: учебник. – М.: Гардарики,1999 – 816с
3. http://www.socfil.narod.ru/glava_1_2.htm
4. http://filosof10.narod.ru/lib/ref/smirnov.doc
5. Шпаргалки по философии. – М.: Дрофа, 2003