Коммуникативный статус лексических единиц, выражающих состояние человека в русском и английском языках

Английский
	Загрузить архив:
	Файл: ref-28052.zip (113kb [zip], Скачиваний: 94) скачать

Министерство образования и науки

Российской федерации

Кабардино-балкарский государственный

Университет им. Х.М. Бербекова

Институт филологии

Кафедра английского языка

ДИПЛОМНАЯ  РАБОТА

на тему:

«Коммуникативный статус лексических единиц, выражающих состояние человека

в русском и английском языках»

Исполнитель:

Студентка 6 курса ОЗО

Медведева Ангелина

Научный руководитель:

к.ф.н., доцент

Кушхабиева М.З.

Допущена к защите

«___» __________ 2008 г.

Зав. Кафедрой д.п.н.

профессор Хараева Л.А.

                                                                                    

Нальчик 2008

оглавление:

Введение   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .3

ГЛАВА 1. Эмоции и оценкА

1.1. Психологический и лексический аспекты эмоциональности   .   .   .   .   .   9

1.2.    Эмотивная семантика слова как коммуникативная сущность.   .   .   .   . 25

1.3.    Экспрессивная лексика разговорного употребления   .   .   .   .   .   .   .   .   33..........3

глава 2.   Коммуникативный статус лексических единиц,

выражающих состояние человека в русском

и английском языках

2.1. Репрезентация состояния страха в русском и английском языках ..   .   .44

2.2. Вербализация концепта «стыд» в русском и английском языках   .   .   .   . 53

Заключение  .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .65

Библиография  .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   .   . 69

ВВЕДЕНИЕ

Данная дипломная работа посвящена изучению слов, выражающих состояния человека в русском и английском языках. В работе представлены определения коммуникации, лексических единиц, психологических состояний (и их классификация), непосредственно концептов «страх» и «стыд» (с примерами в русском и английском языках). Также затрагивается национально-культурная специфичность выражения эмоций.

Для изучения отобраны два наиболее ярких, на наш взгляд, вида эмоциональных состояний человека – страх и стыд. Изучаются языковые средства выражения страха и стыда, выявленные в толковых словарях, словарях синонимов и словарях сочетаемости, а также примеры их использования в речи (всего более 150 единиц).

Актуальность исследования. Проблема человеческого начала в языке, человеческого фактора, языковой личности является одной из центральных в современном языкознании. Она определила значимость изучения языка одновременно в нескольких направлениях: семантическом, синтаксическом, прагматическом. Только взаимодействие и взаимообогащение гуманитарных отраслей знаний позволяет получить наиболее глубокие сведения о личности человека.

Сегодня достаточно активное сближение лингвистики с такими науками, как философия, психология, психиатрия, культурная антропология, привело к появлению новой синтетической научной дисциплины — когнитивной лингвистики (Кубрякова и другие). Новая наука вооружила лингвистов необходимыми понятиями, категориями для изучения речевого поведения индивида через, постижение глубинной сути структуры его души, которая составляет его центр и исток. Одним словом, сегодня лингвисты принимают за аксиому тезис М. Маковского, что «Я» человека - это уходящее в глубины психики «ядро личности», организующее собой всю его внешнюю деятельность (цит. по: Берестнев, 1967, с.60).

Однако, исследуя выразительные возможности языка, языковое выражение психологического состояния коммуникантов, лингвисты оставляют вне поля зрения неязыковую организацию общения. Не являясь языковой категорией, она изучается психологами, социологами, антропологами. Лингвисты же ограничиваются признанием за ней существенной, но вспомогательной роли при передаче эмоциональной информации. Вместе с тем именно выразительное поведение человека «является формой объективации психического мира личности» и «одним из надежных путей ее познания» (Лабунская, 1989, с.23). С помощью «позы тела, экспрессии лица, их внешней выраженности» мы проникаем «внутрь» человека, так как в общении, «в диалоге человек участвует весь и всею жизнью: глазами, губами, руками, душой, духом, всем телом, поступками. Он вкладывает всего себя в слово...».

Вне всякого сомнения, внутренний мир человека отражается в его поведении и мимике. Но осмыслить и интегрировать этот мир можно только в том случае, если его выразить словами, то есть декодировать невербальное речевое поведение. Поэтому экспрессивные слова заслуживают изучения в разных аспектах, на разном языковом материале.

Однако до настоящего времени не определено ни поле эмоций, ни их классификация, ни механизм их включения в речь. Отсутствуют лингвистическая и психологическая теория эмоциональной стороны речи, хотя на многочисленных мелких исследованиях уже убедительно доказана роль эмоций как аргумента воздействия, особенно в учебно-воспитательных и пропагандистских целях. Мы убеждены, что без этого не может быть полным никакое исследование, выполняемое в русле коммуникативной лингвистики, так как эмоции - это неотъемлемая часть человека и его речевой деятельности. Это одна из его важнейших характеристик, ибо через языковое выражение эмоций познается и сам человек как языковая личность.

«Нельзя познать человека, не познав его язык», - твердо и убежденно заявляет Лихачев Д.С. (Лихачев, 1993). Но с другой стороны, нельзя познать и сам язык, не обратившись к его творцу, носителю, пользователю. А поскольку, как известно, в основе выражения эмоций человека лежат рефлекторные и инстинктивные механизмы, генетически общие для всех людей, то и языковые средства, способы этих выражений типизированы, кодированы, универсальны, по крайней мере, для данной языковой общности.

Целью данной работы является изучение коммуникативного статуса лексических единиц, выражающих состояние человека в английском и русском языках, а также выявление синонимического ряда слов, обозначающих страх и стыд. Цель исследования заключается также в выявлении и сопоставлении лексико-фразеологических средств, номинирующих и описывающих концепты «страх» и «стыд» и различных их проявлений на материале английского и русского языков с последующим выделением общих и культуроспецифических характеристик этого концепта.

Цель исследования определяет ряд последовательных задач, которые предполагают достижение данной цели:

1) дать определения состояниям страха и стыда (наряду с другими эмоциями, чувствами и состояниями), проследить особенности их языковой репрезентации;

2) выявить специфику метафорического и фразеологического осмысления страха и стыда в английской и русской лингвокультурах;

3) рассмотреть экспрессивные слова в высказывании (контексте) с целью выявления условий, способствующих относительно полной реализации семантики экспрессивной словоформы;

4) провести сопоставительную интерпретацию английских и русских лексем, объективирующих страх и стыд;

5) рассмотреть невербальные признаки страха и стыда в сопоставляемых лингвокультурах.

Цели и задачи настоящего исследования определили выбор следующих методов анализа:

1) дефиниционно- компонентный анализ, используемый для описания семантического содержания номинативных единиц, репрезентирующих страх и стыд;

2) контекстуальный анализ, позволяющий проследить специфику функционирования языковых единиц в тексте;

3) интерпретативный анализ, устанавливающий характер осмысления концепта в наивном языковом сознании на основе различных средств его реализации;

4) сопоставительный метод, позволяющий установить сходства и различия в языковой реализации концепта «страх» в английской и русской лингвокультурах.

Объект анализа в данной работе – экспрессивная лексика и ее функционирование в речи.

Предмет исследования представлен концептами «страх» и «стыд», их репрезентациями в словарном составе и коммуникативном аспекте рассматриваемых языков.

Научную новизну выполненного исследования мы усматриваем в том, что в работе проведен комплексный анализ лингвистических средств (лексических и фразеологических) вербального выражения страха и стыда; выявлены внешне признаки, описывающие невербальное проявление страха и стыда; установлена базовая смысловая структура концептов; изучена специфика интерпретации страха и стыда в английском и русском языках.

Теоретическая значимость дипломного исследования состоит в развитии основных положений лингвистики эмоций и лингвокультурологии применительно к концептам «страх» и «стыд» в английской и русской языковых картинах мира.

Практическая ценность исследования заключается в том, что основные положения и выводы предлагаемой работы могут найти применение в практике лингвокультурологических и психолингвистических исследований. Результаты дипломного исследования могут быть использованы в лекционных курсах по общему и сопоставительному языкознанию, психологии, страноведению, в спецкурсах по лингвокультурологии, теории перевода и теории межкультурной коммуникации.

В качестве лексикографического источника использовались толковые словари русского и английского языков: Даль, Ушаков, Bartelby, ABBYYLingvo и пр. В качестве текстового материала были использованы примеры из художественных произведений англо-американских и русских писателей, синонимических и идиоматических словарей.

Теоретической базой исследования послужили работы отечественных и зарубежных ученых в области лингвокультурологии, психолингвистики, концептологии, эмотиологии (Воркачев, Красавский, Кубрякова, Стернин, Телия, Шаховский и другие).

Методика выявления материала для исследования – сплошная выборка определений и синонимов страха и стыда из вышеуказанных словарей и примеров из текстов. Корпус сплошной выборки составил около 200 примеров вербализации концептов, что обеспечивает достоверность и объективность результатов исследования.

Структура дипломной работы. Представленная дипломная работа состоит из введения, двух глав, заключения и библиографического списка.

Во введении обосновывается выбор темы, ее актуальность, формулируется цель исследования и конкретные задачи, определяются материал, объект и предмет изучения.

В первой главе представлен обзор психологических и эмоциональных состояний человека, их определения, классификация. Рассматриваются способы выражения анализируемых состояний. Также исследуются коммуникативный аспект значения слова и экспрессивные единицы языка, их роль и место в речи.

Во второй главе представлены определения изучаемых концептов, приводится синонимический ряд слов, выражающих состояния страха и стыда, а также их эквиваленты в английском языке, примеры, встречающееся в речи.

В заключении подводятся общие итоги исследования, делается вывод о структуре и разнообразии лексем страха и стыда в словарях английского и русского языков, а также намечаются аспекты дальнейшего изучения экспрессивной лексики разговорного употребления.

ГЛАВА 1. Эмоциииоценка

1.1. Психологический и лексический аспекты эмоциональности

В последние десятилетия гуманитарное знание все больше обратилось в сторону антропоцентризма. На стыке существующих наук произошло образование новых исследовательских областей, направленных на изучение человека в его многообразии взаимоотношений с окружающим миром. Интерес ученых к языку говорящих субъектов (в отличие от изучения самого языка, языка как системы) поставил перед лингвистами ряд новых проблем, в том числе проблему выявления, характеризации и классификации лексики, непосредственно связанной с выражением человеческих чувств и эмоций.

Так, одним из результатов такой антропоцентрической переориентации лингвистических исследований явилось образование эмотиологии, которая занимается исследованием языковых средств, с помощью которых говорящий выражает свои эмоции, эмоциональные состояния, отношение к окружающей действительности. Особое внимание ученых - эмотиологов направлено на изучение особенностей лингвоэмоциональной картины мира и способов ее языковой концептуализации.

Лингвистика в течение долгого времени занималась в основном вопросами интеллектуального в языке, игнорируя тот факт, что именно эмоции и состояния регулируют процессы поведения и определяют то, как человек интерпретирует окружающий мир, воспринимает и порождает речь.

Сейчас много говорится о тесной связи когниции и эмоции, об огромной лингвистической значимости изучения этой стороны языка (Шаховский, 1986). Накопилось большое количество исследований, связанных с отражением эмоций в языке, с эмоциональными характеристиками слова и текста, эмотивными смыслами и эмоциональными доминантами текста, эмоциональными концептами и метафорами (Воркачев, Красавский, Леонтьев, Шаховский и другие).

Лингвисты, занимающиеся проблемами текстолингвистики, акцентируют внимание на том, что любой художественный текст обязательно воспроизводит эмоциональную жизнь людей; что целью речевой деятельности людей в большинстве случаев является эмоциональный контакт или аффектация чувств. Естественно, в художественном тексте эмоции не наблюдаются прямо, а только через специфические языковые знаки, которые материальны, наблюдаемы и служат для манифестации эмоций.

Известно, что эмоция по своей сути невербальна, однако в рамках психолингвистики и эмотиологии говорят о вербализации эмоции. Так, эмоции выражаются интонацией, особыми языковыми средствами (словами), а также фразеологическими единицами.

Таким образом, имеется как минимум две семиотические системы эмоций - Body Language и Verbal Language (Шаховский, 1986). Эмоция обязательно выражается невербально, непосредственно при ее переживании, а адекватное обозначение эмоции в языке нередко оказывается затруднительным, что объясняется нечетким денотатом эмоции. Как правило, наблюдается значительный разрыв между сложностью эмоциональных переживаний и экспрессивными возможностями художественного творчества, поэтому процесс самовыражения практически никогда не достигает своей полной реализации.

Эмоции тесно связаны со знаниями, они изменчивы во времени — разному возрасту человека «приписывают» свои эмоции, различным эпохам свойственны более или менее доминантные эмоции. Страх, например, входит в список фундаментальных эмоций (Изард, Леонтьев, Анохин и другие), обладает основными характеристиками эмоции: универсальность, узнаваемость, возможность вербализации.

Эмоциональные состояния – это психологические состояния, которые возникают в процессе жизнедеятельности субъекта и определяют не только уровень информационно-энергетического обмена (как функциональные состояния), но и направленность поведения. Так, например, агрессивно-оборонительное поведение провоцируется эмоцией гнева или активизирующего страха, а пассивно-оборонительное поведение - эмоцией огорчения или парализующего страха. Эмоция веселого любопытства стимулирует ориентировочно-исследовательскую деятельность и является наиболее адекватным эмоциональным фоном для развития познавательных мотивов и интересов, и так далее (Анохин, 1984).

Основные эмоциональные состояния, выделяемые в психологии:

1) радость (удовлетворение, веселье),

2) грусть (апатия, печаль, депрессия),

3) гнев (агрессия, озлобление),

4) страх (тревога, испуг),

5) удивление (любопытство),

6) отвращение (презрение, брезгливость).

Эмоциональное состояниеможет зависеть не только от выполняемой деятельности, но и от поступка, от самочувствия, музыкального произведения, просмотренного фильма, спектакля и тому подобное. А самочувствие человека, в свою очередь, зависит от его эмоционального состояния. Ведь даже человек, находящийся в тяжелом состоянии, в момент эмоционального подъема, может ощутить себя совершенно здоровым.

Эмоциональные состоянияпреходящи, но в них отражаются индивидуальные особенности личности: у меланхолика- минорное настроение, холерика- возбужденное. Но в основном, абсолютное большинство людей при любых индивидуальных особенностях имеют усредненные, смешанные показатели активности, которое напрямую зависит от самочувствия человека и его настроения.

Основные фундаментальные эмоции по К. Изарду можно разделить на положительные и отрицательные (Изард, 1980).

§ положительныеэмоциональные состояния— интерес и радость;

§ отрицательныеэмоциональные состояния— страдание, гнев, отвращение, презрение, страх и стыд;

§ удивление— не имеет четко выраженного отрицательного или положительного знака эмоциональной реакции на внезапно появившиеся обстоятельства.

При соединении фундаментальных эмоций могут появиться такие комплексные состояния, как тревожность, сочетающая в себе страх, гнев, вину и интерес. Эмоциональные переживания неоднозначны, многое зависит от черт характера человека, если человек по характеру интроверт, то ему в большей степени присуща тревожность.

Эмоции – одна из наиболее сложно организованных систем человека. Исследованию эмоций и их изображения в языке посвящена огромная литература (работы Апресян, Вежбицкой, Колшанского, Лукьяновой, Петрищевой и других). Анализ обширного языкового материала позволяет говорить о том, что в наивной модели внутреннего мира человека эмоции предстают в виде «сценариев», в развитии которых выделяются следующие фазы.

1) Первопричина эмоции – обычно физическое восприятие или созерцание некоторого положения вещей. Так, например, нас злит то, что мы непосредственно воспринимаем, а возмущать могут и такие факты, сведения о которых мы получили из вторых рук.

2) Непосредственная причина эмоции – как правило, интеллектуальная оценка этого положения вещей как вероятного или неожиданного, как желательного или нежелательного. Роль этого фактора в возникновении эмоций была впервые указана еще Б. Спинозой и с тех пор отмечалась всеми исследователями. Причиной положительных эмоций (радости, счастья, любви, надежды, восхищения и тому подобных) является наша интеллектуальная оценка каких-то событий как желательных, а причиной отрицательных эмоций (тоски, горя, ненависти, возмущения, отчаянья и тому подобных) – оценка каких-то событий как нежелательных. Внутри каждого класса происходит более тонкая дифференциация: оценка может быть более рациональной (как, например, в сожалеть) или более непосредственной (как, например, в «раскаиваться»), оценка может быть обращена на другое лицо или на самого субъекта (так, обижаться можно только на другого, сокрушаться можно только по поводу собственных неудач, а досадовать или огорчаться – по любому поводу) и так далее.

3) Собственно эмоция, то есть состояние души, обусловленное положением вещей, которое человек воспринял или созерцал, и его интеллектуальной оценкой этого положения. Оно обычно описывается в терминах: «положительное эмоциональное состояние» и «отрицательное эмоциональное состояние».

Что касается более точного определения, то собственно языковые данные не обеспечивают такой возможности, так как качество переживания изображается в языке либо метафорически (путем сравнения с явлениями физического мира: раздавлен горем, поддался унынию), либо метонимически (через физические симптомы: позеленел от злости, похолодел от страха). В лингвистических описаниях значение эмоциональных слов описывается через соотнесение с «типичной ситуацией» возникновения данной эмоции у «среднего человека»; сама типичная ситуация характеризуется той или иной оценкой некоторой ситуации. Метафоричность в языковом представлении эмоций является столь неотъемлемым их свойством, что была сделана попытка сохранить эту метафору в семантическом описании. В работе Ю.Д. Апресян было предложено понятие «телесной метафоры души», позволяющее идентифицировать эмоции на основании сходства симптоматики определенных физиологических и эмоциональных состояний (Апресян, 1995).

Соответственно, в толкование вводится компонент: «душа человека чувствует нечто подобное тому, что ощущает его тело, когда человек находится в таком-то физическом состоянии»; таким образом формулируются толкования для четырех эмоций, основанные на таком уподоблении: страх – холод, страсть – жар, жалость – боль, отвращение – неприятный вкус.

4) Обусловленное интеллектуальной оценкой или собственно эмоцией желание продлить или пресечь существование причины, которая вызывает эмоцию. Так, в состоянии страха человек стремится прекратить воздействие на себя нежелательного фактора и для этого готов спрятаться, сжаться и тому подобное. В состоянии радости, наоборот, человек хочет, чтобы положительный фактор продолжал на него действовать.

5) Внешнее проявление эмоции, которое имеет две основных формы: а)неконтролируемые физиологические реакции тела на причину, вызывающую эмоцию или на саму эмоцию: поднятие бровей в случае удивления, сужение глаз в случае гнева, бледность от страха, пот от смущения краска на лице от стыда и тому подобное; б) до какой-то степени контролируемые двигательные и речевые реакции (бегство в случае страха, агрессия в случае гнева и тому подобное).

Помимо деления на первичные (базовые) и вторичные (окультуренные), эмоции делятся также на более и менее стихийные (в которых, соответственно, преобладает чувство или интеллектуальная оценка), более и менее интенсивные. Более стихийные эмоции концептуализуются как враждебная сила, физически овладевающая человеком, подчиняющая его себе. Так, страх охватывает человека, сковывает, парализует его; зависть пожирает, тоска наваливается, ревность мучает. Более интеллектуальные эмоции, даже очень сильные, не вызывает подобных образов.

Уникальность эмоций сравнительно с другими объектами номинации обнаруживается, прежде всего, в многообразии и богатстве языковых средств их выражения, которые включают соответствующую лексику, фразеологизированные синтаксические конструкции, особую интонацию, порядок слов. В данной работе мы подробно осветим лексические средства выражения чувств и эмоций в процессе коммуникации.

В современной антропоцентрической парадигме лингвистических исследований человек анализируется в языке, а язык в человеке. Так, языковая личность является главным субъектом и объектом языка и главным субъектом создания языковой картины мира. Языковая картина мира, как и вообще картина мира, базируется на изучении представлений человека о мире. Национальный характер культуры находит отражение в языке посредством особого видения мира, которое лежит в основе национальной картины мира.

Язык, как известно, является исключительным атрибутом человека. Одновременно человек является центральной фигурой на той картине мира, которую рисует язык. Как показали исследования последних десятилетий, семантическая система языка основывается на принципе антропоцентризма: чтобы описать размер, форму, температуру, положение в пространстве, функцию и другие свойства предметов, язык в качестве точки отсчета использует человека. В зависимости от обстоятельств человек в языке фигурирует как субъект речи (говорящий), субъект сознания, восприятия, воли, эмоций и так далее, и даже просто как физическое тело, имеющее определенное строение (лицо, голову, ноги и так далее) и занимающее определенное положение в пространстве.

Одной из функций языка является экспрессивная функция. Термином «экспрессивная функция (языка)» именуются различные по своей сущности языковые функции, относимые лингвистами либо к языку как данности, либо к отдельным его единицам.

Широко известно представление об экспрессивной функции как функции формирования мыслей и выражения мыслей, чувств и состояний говорящих. Во многих лингвистических работах экспрессивная функция связывается с использованием языка либо в целях формирования мыслей, либо осуществления и существования абстрактного мышления. Считается неправомерным относить к ней выражение эмоций, поскольку в языковых единицах фиксируются не сами эмоции, а мыслительное содержание о них, и, таким образом, эмоции находят свое выражение в языке, в его лексике и грамматике, лишь обусловленной мышлением, а сфера их непосредственного выражения оказывается весьма узкой. В языке, конечно, выражаются эмоции, однако их выражение осуществляется через мысли, понятия.

Есть и другая точка зрения, согласно которой экспрессивная функция языка связывается только со сферой эмоционально-психической деятельности человеческого сознания и рассматривается, как предназначение языка выражать эмоции, чувства, состояния, волевые усилия, а выражение мыслей признается отдельной, самостоятельной функцией, именуемой по-разному: «мыслитель-ной», «эвристической», функцией «интеллектуальной деятельности». В этом случае экспрессивная функция нередко отождествляется с эмоциональной (эмотивной), а следующие определения к терминам «функция» и «значение» используются как синонимы: «экспрессивная», «эмоциональная», «эмотивная», «аффективная», «эмотивно-экспрессивная», «экспрессивно-эмоциональная».

Широкое признание получило мнение об экспрессивной функции как выразительной, или прагматической. Причем в представлениях о ее сущности выделяется множество весьма тонких, подчас едва уловимых оттенков: ее связывают либо с особым подчеркиванием, «выдвижение», некоторого передаваемого языковыми средствами смысла, либо с усилением одного из компонентов значения слова, которое также ведет к усилению воздействия на слушающего, либо с образностью, и этом, последнем, случае экспрессивность отождествляется с образностью. Но выразительность (экспрессивность) почти всегда связывается авторами с эмоциональностью: между ними усматриваются отношения типа «общее – частное», дополнительной дистрибуции.

Итак, можно заключить, что предназначением экспрессивной функции языка является выражение субъективных аспектов восприятия человеком реального мира: эмоций, чувств, состояний, мнений, представлений субъекта о предметах.

Но не менее важную роль играет фигура человека и в лексике, в том числе предметной. Каков же этот человек? В статье «Образ человека» по данным языка Ю.Д. Апресян на основании анализа обширного круга русской лексики, описывающей действия и состояния человека, предлагает следующее его описание (Апресян, 1995). «Человек в русской языковой картине мира предстает, прежде всего, как динамичное, деятельное существо. Он выполняет три различных типа действий – физические, интеллектуальные и речевые. Ему свойственны определенные состояния – восприятие, желания, знания, мнения, эмоции и тому подобное. Наконец, он определенным образом реагирует на внешние и внутренние воздействия». Каждым видом деятельности, типом состояния или реакции ведает своя система, которая локализуется в определенном органе. Иногда один и тот же орган обслуживает две системы (например, в душе локализуются не только эмоции, но и некоторые желания). Почти всем системам соответствует свой семантический примитив (то есть элементарная, неразложимая единица семантического метаязыка, из которых строятся толкования). Таких систем в человеке восемь.

1) Физическое восприятие (зрение, слух, обоняние, вкус, осязание) – то, что обозначается словом чувства в одном из его значений. Оно локализуется в органах восприятия (глаза, уши, нос, язык, кожа). Семантический примитив – «воспринимать».

2) Физиологические состояния (голод, жажда, желание = «плотское влечение», большая и малая нужда, боль и тому подобное). Они локализуются в разных частях тела. Семантический примитив – «ощущать».

3) Физиологические реакции на разного рода внешние и внутренние воздействия (холод, мурашки, бледность, жар, пот, сердцебиение и тому подобное). Реагируют различные части тела (лицо, сердце, горло) или тело в целом.

4) Физические действия и деятельность (работать, отдыхать, идти, стоять, лежать, бросать, рисовать, рубить, резать, ломать и так далее). Они выполняются определенными частями тела (руками, ногами) или телом.

5) Желания (хотеть, желать, жаждать, стремиться, предпочитать, подмывать, не терпеться, воздерживаться, искушать, соблазнять и тому подобное). Простейшие из них, связанные с удовлетворением физиологических потребностей, локализуются в теле, «окультуренные» желания, связанные с удовлетворением идеальных потребностей, – в душе (В душе ей хотелось необыкновенной любви). Последние, составляющие большинство, реализуются с помощью воли, деятельность которой корректируется совестью. Семантический примитив – «хотеть».

6) Интеллектуальная деятельность и ментальные состояния (воображать, представлять, считать, полагать, понимать, осознавать; интуиция, озарение; дойти <до кого-то>, осенить; знать, верить, догадываться, подозревать, помнить, запоминать, забывать и так далее). Интеллектуальная деятельность локализуется в сознании (уме, голове) и выполняется ими же. Семантические примитивы – «знать» и «считать».

7) Эмоции (бояться, радоваться, сердиться, восхищаться, сожалеть, ревновать, обижаться и так далее). Эмоции делятся на низшие, общие для человека и животного (страх, ярость, удовольствие), и высшие, свойственные только человеку (надежда, стыд, восхищение, чувство вины). Эмоции локализуются в душе, сердце и груди. Семантический примитив – «чувствовать».

8) Речь (говорить, сообщать, обещать, просить, требовать, приказывать, советовать, объявлять, хвалить и тому подобное). Семантический примитив – «говорить».

Каждая система имеет определенную внутреннюю организацию; с другой стороны, системы взаимодействуют и образуют определенную иерархию.

Еще в начале XIX века В. фон Гумбольдт отметил, что язык как деятельность человека пронизан чувствами. В настоящее время лингвистика вновь обратилась к его учению, призывавшему изучать язык в тесной связи с человеком. В свете этой концепции вполне осуществимо и лингвистическое осмысление системных эмотивных средств.

Во все времена люди испытывали, испытывают, и будут испытывать одни и те же чувства: радость, горе, любовь, грусть. Накоплен огромный эмоциональный опыт. В связи с этим психологи говорят об универсальности эмоций и психологических состояний, сам перечень которых отражает общечеловеческий опыт осмысления психической деятельности человека. Однако язык не есть зеркальное отражение мира, поэтому, очевидно, мир эмоций и состояний и набор языковых средств, их отображающих, не могут полностью совпадать.

В лингвистической литературе используются различные обозначения этих универсальных эмоций: доминантные эмоции, ключевые эмоции, эмоциональный тон, ведущие или базовые эмоции и другие. В то же время психологи отмечают, что словарь эмоций и состояний в разных языках далеко не одинаков, хотя нет ни одного переживания, которое было бы доступно для одной национальности и недоступно для другой. То есть сами эмоции и состояния универсальны, а типологическая структура эмоциональной лексики не совпадает в разных языках, имеет национальную специфику, так как отражение их в каждом языке самобытно.

Как утверждает Вежбицкая, «способ интерпретации людьми своих собственных эмоций зависит, по крайней мере, до некоторой степени, от лексической сетки координат, которую дает им родной язык» (Вежбицкая, 1984).

В связи с этим представляется важным изучение культурного феномена эмоций и понятия «эмоциональный концепт» в современной лингвистике.

Процессы обозначения эмоций и состояний оказываются достаточно сложными. Так, в разговорной практике мы часто пользуемся одним и тем же словом для обозначения разных переживаний, так что их действительный характер становится ясным только из контекста. В то же время одна и та же эмоция (или состояние) может обозначаться разными словами.

Таким образом, учитывая все трудные и нерешенные вопросы психологической теории эмоций и состояний, лингвист в первую очередь должен исследовать собственно языковые механизмы обозначения и выражения эмоций и состояний, тем более что чувства только тогда приобретают значение для лингвиста, когда они выражены языковыми средствами.

При изучении эмоциональности речи на иностранном языке необходимо учитывать межкультурную специфику манифестации эмоций, что объясняется двойственной природой самой эмоции (как универсального психологического, физиологического переживания, с одной стороны, и как эмоционального концепта, характеризующегося специфическим, культурно-маркированным осмыслением и оязыковлением, с другой).

Язык отражает определенный способ восприятия и организации, то есть «концептуализации» мира. Выражаемые в языке значения складываются в некую единую систему взглядов, которая является обязательной всем носителям языка. Так, эмоциональные концепты, составляющие эмоциональ-ную концептосферу, – это те или иные представления человека о его эмоциональных переживаниях, которые образуются в его сознании.

Для большинства слов одного языка в словаре может быть дано несколько соответствий в другом языке, но чем отличаются эти соответствия, словарь не описывает. Понять разницу часто можно лишь непосредственно в процессе коммуникации (коммуникация (от лат. сommunico - делаю общим) - в широком смысле - обмен информацией между индивидами через посредство общей системы символов.

Исследования поведения людей, принадлежащих к разным культурам, обнаружили, что в сфере выражения эмоций встречаются как универсальные типы реакций, так и специфические для отдельных исследовавшихся культур. Это можно проиллюстрировать данными Кляйнберга (Кляйнберг, 1948), который провел анализ китайской литературы с точки зрения описания выражения эмоций.

Он установил, что для описания страха, например, используются следующие выражения: «Все дрожали, а их лица были цвета глины»; «Волосы стали дыбом, и по телу побежали мурашки»; «Холодный пот покрыл его тело; он беспрерывно дрожал»; «Ее ноги будто приросли к земле; она готова была кричать, но уста ее были немы». Все приведенные здесь описания вполне понятны европейцу, что указывает на сходство выражения страха в разных культурах.

Для описания гнева используются такие выражения: «Он заскрежетал зубами, стирая их в порошок»; «Его глаза широко раскрылись и стали круглыми» (что у нас означает, скорее, удивление или страх); «Был так разгневан, что несколько раз лишался чувств». У нас, скорее, сказали бы «лишился чувств от потрясения» или «лишился чувств от страха».

Кляйнберг сообщает, что когда в разговоре с китайцем он выразил удивление по поводу того, что от гнева можно лишиться чувств, то услышал в ответ, что для китайца столь же удивительным кажется тот факт, что в викторианскую эпоху женщины так легко падали в обморок в затруднительных ситуациях. Таким образом, автор считает, что обморок также является социально обусловленной формой выражения эмоций.

Такое выражение, как «высунул язык», означает удивление, «потирал ухо и щеку»— удовлетворение, тогда как «хлопнул в ладоши»— беспокойство или неудовлетворение. Китаянка постукивает пальцем по затылку своего ребенка, выражая таким способом неудовлетворение, и потирает пальцем щеку, вместо того чтобы сказать «стыдно».

Таким образом, принимая во внимание те формы выражения эмоций, описания которых встречаются в художественной литературе разных культур, можно отметить, что язык эмоций содержит как общие элементы, сходные для разных культур, так и элементы специфические для определенных культур. Возникает вопрос: какие именно формы выражения имеют универсальный характер, и какие- специфический? Чтобы ответить на этот вопрос, полезно познакомиться с данными, собранными социальными антропологами, этнографами и путешественниками. Рассмотрим, что именно в отдельных культурах означают определенные эмоциональные реакции. При этом будем опираться на обзор Кляйнберга (Кляйнберг, 1948).

Слезы являются почти универсальным признаком печали. Однако нормы культуры оказывают влияние на эти формы реакций, определяя, когда, каким образом и как долго следует плакать. Так, в Черногории на погребальной церемонии женщины и мужчины должны плакать в разное время. Мексиканские индейцы плачут во время некоторых религиозных церемоний, а после их завершения возвращаются к типичному для них радостному настроению. Андаманцы, например, плачут при встрече с людьми, которых они давно не видели, а также после установления мира между воюющими сторонами; родственники, не видевшиеся несколько недель или месяцев, при встрече обнимаются, усаживаются рядом и обливаются слезами (Кляйнберг, 1948, с.185).

Смех является довольно распространенным признаком радости и удовлетворения. Нередко с помощью смеха выражается также презрение и насмешливое отношение. В Китае смех может означать гнев, а в более давние времена он был также формой поведения, предписываемой слуге, который, например, сообщал господину о своем несчастье с улыбкой, чтобы уменьшить значение несчастья и не беспокоить им почтенное лицо. В Японии проявление печали и боли в присутствии лиц более высокого положения рассматривалось как демонстрация неуважения. Поэтому человек, которому делается выговор, должен улыбаться, однако следует помнить, что смех, при котором обнажаются задние зубы, также является оскорбительным для вышестоящего лица.

В некоторых приведенных примерах смех является формой, предписываемой нормами культуры, чтобы скрыть отрицательные эмоции. Такую же функцию смех может выполнять и в нашей культуре; так, у детей смех довольно часто бывает реакцией на ситуацию, вызывающую отрицательные эмоции.

Более значительные различия наблюдаются в выражении радости. Так, например, на Таити для выражения радости люди иногда причиняют себе боль. Уилсон (цит. по: Klineberg, 1948, с. 194) приводит пример старой женщины, которая, неожиданно встретив сына, от радости исцарапала себя до крови. Подобные формы проявления радости наблюдались среди аборигенов Австралии. И все же самой распространенной формой выражения радости является смех.

Рассматривая отдельные эмоции и разные формы их выражения, можно заметить, что некоторые из них понятны людям разных культур, тогда как другие можно понять только в рамках определенной культуры. Это различие, как предполагает Кляйнберг, отчасти связано с тем, что эмоции различаются своими социальными функциями. Некоторые эмоции, например гнев, любовь, заинтересованность, презрение, явно направлены на окружающих и являются формой взаимодействия между человеком и его социальной средой. Другие же (например, "страх, печаль) имеют более эгоцентрический характер, и являются ответом на то, что произошло с человеком.

Правда и эгоцентрические эмоции имеют социальное значение (люди, например, хотят показать, что они печалятся из-за чужого несчастья, что кого-то боятся), но это является их вторичной функцией.

Все, что касается отношений между людьми, как правило, предполагает четкие нормы, обязательные для всех членов данной культуры, поэтому эмоции, направленные на других в большей степени, чем эгоцентрические эмоции, подвержены влиянию культуры. Понятно, что эмоции направленные на окружающих, характеризуются более значительными межкультурными различиями. Эгоцентрические эмоции, поскольку они выполняют функцию передачи информации о личных отношениях, также подвергаются регулирующему влиянию культуры. Таким образом, обычной реакцией в состоянии печали является плач, но особые правила устанавливают, при каких обстоятельствах, в какой степени и как долго можно плакать. Обычным проявлением удовлетворения является смех, но особые правила определяют, когда и каким образом можно смеяться.

Если учитывать лексическую манифестацию эмотивных смыслов, то можно отметить, что вершину иерархии занимают семантические противопоставления «любовь – неприязнь», «радость – горе». Эта семантическая оппозиция имеет глобальный характер, так как входит в набор основных семантических противопоставлений, имеющих для народов мира универсальный характер. Вероятно и некоторые другие эмотивные смыслы (грусть, доброта, злость, страх, стыд и так далее) можно отнести к разряду универсальных, учитывая их широкую представленность как в русском языке, так и в английском и других языках.

Таким образом, эмотивные смыслы, отображающие основные человеческие эмоции, - универсальны, а их лексическая манифестация, с разной степенью глубины и в различных аспектах конкретизирующая их, имеет национальную специфику. Исходные эмотивные смыслы из разряда универсальных и составляют основной каркас психического склада личности. Этот каркас обрастает множеством детализированных номинаций. Представления человека о многоликости и многообразии эмотивных нюансов отображаются в лексическом значении слова во внутренней лексической конкретизации за счет различных дифференциальных признаков, уточняющих категориально-лексическую сему.

Большая часть эмотивной лексики очень содержательна, информативна. Лексема, называющая эмоцию, передает ее сущность, а уточняющие дифференциальные семантические признаки определяют ее качества, свойства. И только вместе, в различных комбинациях, они передают все многообразие эмоций. Например, обозначение грусти словами: грусть, депрессия, кручина, меланхолия // sadness, depression, melancholy.

Эмотивные смыслы могут быть представлены в лексической семантике как дополнительные, при этом они в статусе дифференциальных сем уточняют содержательно различные категориально-лексические семы (КЛС). Например, откровение - откровенное признание, сообщение (КЛС сообщение); курьез - смешной, забавный случай (КЛС событие).

Принято считать, что дифференциальные семы характеризуют отдельные стороны предмета номинации в различных аспектах: субъектно-объектном, собственно определительном, обстоятельственном.

1.2. Эмотивная семантика слова как коммуникативная сущность

Проблематика коммуникативного аспекта значения слова довольно четко выделена Е.С. Кубряковой (Кубрякова, 1985). По ее мнению, кардинальным вопросом коммуникативной лингвистики является вопрос о том месте, какое категория значения занимает в процессах коммуникации. Этот вопрос, однако, сложен и может быть расчленен на ряд составляющих:

- в каком виде семантика включается в речевую деятельность,

- каковы конкретные функции языкового значения в процессе речи,

- какие этапы процесса речи связаны с созданием и использованием языкового значения,

- с какими языковыми формами сопряжено его создание и использование.

Кроме этого, решение названного вопроса невозможно без анализа-сопоставления категории значения с обеих позиций - говорящего и слушающего, так как первый идет от личностных смыслов к поискам способов их языкового выражения, а второй занят поисками ключевых моментов в процессе понимания потока речи и установлением содержащихся в них значений. Это предполагает еще одну сторону рассмотрения коммуникативного аспекта значения - что происходит на пути от слова к предложению (высказыванию) с этим словом и, наоборот, как формируется значение слова на основе предложения (высказывания).

Очень важная роль здесь отводится специфическому эмотивному компоненту значения слова. Этот компонент представляет собой результат отражения эмоций в слове в процессе их вербализации и семантизации. Являясь социально обобщенным, он служит для индивидуального выражения эмоциональной оценки объектов мира, его реализация происходит в эмоциональных ситуациях общения через эмоциональный тип речевых актов. Все это позволяет говорить об особом - эмоциональном - типе коммуникации.

Рассмотрение этих понятий разумно начать с некоторых обобщений, касающихся их первопричины - внеязыковой категории эмоций, получавших различное отражение в лексико-семантической системе языка. Как было сказано в первом параграфе, под эмоциями понимается особая форма отношения человека к явлениям действительности, обусловленная их соответствием/несоответствием потребностям человека. При этом эмоции отражают не объективные качества предметов мира, а их значения для деятельности говорящего, и что еще уже - их значение для говорящего в данный момент.

Эмоции не только испытываются, но и манифестируются языком, демонстрируются сознательно, имитируются, провоцируются говорящими. С этой целью они концептуализируются, вербализизируются и семантизируются языком и в языке, что позволяет и выражать их, и говорить о них. Сопоставляя знание и эмоции, нельзя не отметить, что они тесно взаимосвязаны в структуре личности: когнитивные процессы сопровождаются эмоциями, эмоции когнитивно осмысляются.

А.А. Леонтьев отмечает, что «язык входит в сложное единство, он - факт одновременно социальный, предполагающий коммуникацию, психический, семиологический, имевший логико-понятийный и прагматический аспекты». Коль скоро существование эмоций - объективный факт, как и их выражение средствами языка, то при анализе его функций естественно выделять эмотивную функцию, отражающую специфическую коммуникативно-деятельностную потребность человека - передать эмоциональное отношение к тому или иному событию, факту, предмету, явлению окружающего мира. Это отношение является одним из коммуникативных признаков общения, одним из средств удовлетворения потребности в общении. Речевые ситуации переживаются людьми всегда, и это не может не отразиться на их речи. Существует даже такое мнение, что любое высказывание эмоционально, что в речи нет эмоциональной нейтральности. Этот факт можно, вероятно, объяснять тем, что любой коммуникативный акт мотивирован каким-либо интересом: необходимостью высказывания, стремлением воздействовать на получателя/слушателя, потребностью к какой-либо информации и прочими прагматическими причинами.

Вопрос о типах языковой коммуникации упирается в вопрос о типах языковых функций. Известно выделение двух базовых функций языка - служить средством осуществления человеческого мышления и служить средством человеческого общения. В этом плане в лингвистической литературе выделяется эмотивная функция языка, целью которой является осуществление эмоциональной коммуникации людей.

Формы коммуникации зависят от употребления языка, а оно может быть и эмоциональное. Данное положение находит подтверждение и в лингвистических исследованиях. Так, например, Н.М. Разинкина показала, что в английских научных текстах широко представлены эмоционально-субъективные элементы языка. А на материале русского языка можно установить, что эмотивно окрашенные единицы вводятся в нехудожественные тексты, то есть публицистические, научные, деловые, газетные и т.п., уже в первой половине XVIII века. Этот факт, на наш взгляд, несомненно, говорит о коммуникативной силе эмоций и о том, что они являются одной из коммуникативно-деятельностных потребностей человека, и поэтому для эмотивных средств языка почти нет запретных зон в многообразных сферах человеческого общения.

Реальность потребности человека в эмоциональном типе коммуникации объясняет наличие специального эмотивного кода языка и эмотивных средств на всех его уровнях, маркированных специфичной эмотивной семантикой. В случае эмоциональной коммуникации эмоциональными являются и стимулы, и интенции, и ситуации, и, как правило, реакции. Целью такой коммуникации является или эмоциональное самовыражение, эмоциональное отношение говорящего к чему/кому-либо, или эмоциональное воздействие на получателя.

Процесс зарождения эмоциональной коммуникации и трансформация эмоций в речевые поступки получает, например, у Дьюи, такое объяснение: слепой импульс превращается в интерес, в план действия в той мере, в какой он реализует запас значения в опыте. Происходит процесс трансформации энергии импульсов в пронизанное мыслью действие, благодаря ассимиляции значения из фона опыта. Упорядочение импульсов и включение их в систему интерсубъектных значений приводит к возникновению эмоциональной коммуникации.

Рассмотрим изложенные тезисы на конкретном примере - эпизоде, взятом из рассказа Ф. О’Коннор "Откровение" (Revelation) (Ф. О’Коннор, 1984). В этом рассказе описывается зарождение и реализация эмоции ярости у девушки-пациентки Мэри к одной из других пациенток - фермерше миссис Терпин, ожидающей вместе с ней приема у врача. Объектом эмоции является, эта фермерша - высокомерная расистка, а причиной эмоции ярости - ее беспардонная болтливость, в которой обнажается противоречие между внешней респектабельностью, добропорядочностью и высокомерием, само-влюбленностью и набожным лицемерием.

Субъектом описанных в рассказе эмоций группы гнева является Мэри. У других пациентов, ожидавших своей очереди к врачу, разглагольствования миссис Терпин такой внешней реакции не вызвали, поэтому эти люди субъектами выраженной эмоции не стали. Уровень их эмоционального реагирования на ее болтовню оказался намного выше, чем у больной Мэри. Направленная и потому предметная эмоция ярости у Мэри проявилась вербально кинетически: она с силой швырнула в лицо миссис Терпин книгу, которую пыталась читать вопреки ее разглагольствованиям, и попала ей в глаз, потом издала дикий вопль, бросилась на нее и впилась ногтями ей в шею. Глаза Мэри побелели от ярости, голос стал глухим и низким, когда она обзывала миссис Терпин старой премерзкой свиньей и посылала ее к черту. Это подтверждает, что эмоции имеют ориентированный характер, так как адресованы определенному объекту, в этом плане можно говорить о субъектно-объектной направленности эмоционального типа вербальных отношений.

Речевые ситуации эмоционально переживаются людьми, и это отражается в их речи. В рассматриваемом примере это выразилось как в авербальном и вербальном эмоциональном выпаде Мэри: "Go back to hell where you came from, you old wart hog!" (P. O'Connor, p. 188), такивэмоциональнойреакциимиссисТерпин: "I'm not", she said tearfully, "a wart hog, from hell". The tears dried. Her eyes began to burn instead with wrath (p. 190). Она долго и очень бурно переживала это оскорбление: ночью не могла уснуть от этого публичного унижения, утром она пожаловалась своим работникам - неграм, ища у них сочувствия, потом даже отправилась на свиноферму, чтобы убедиться, насколько она похожа на старую свинью "How am I a hog? Exactly how I as like them?" (p.196)"

Как видно из рассказа, данный языковой эмотив, состоящий из комплекса лексических, структурных и просодических эмоциональных элементов, оказался чрезвычайно прагматичным для миссис Tepпин, от него она страдала сильнее, чем от физической боли: Мэри подбила ей глаз, поцарапала ее когтями и пыталась ее душить (комплекс эмоциональных кинем).

Приведенный эпизод иллюстрирует все этапы порождения эмотивного вербального и авербального поступка и его эмоциональную рамку: субъект и объект эмоций, зарождение мотива, выступавшего в роли зачина эмотивного высказывания, формирование эмоциональной интенции /прекратить болтовню миссис Терпин/, вербальная реализация внутренней программы, эмоциональная фонация, просодия и кинесика. В нем же отражен и эвристический поиск нужного аффектива "старая премерзкая свинья" при переходе от субъективной семантики к социальной.

Разумеется, существуют определенные нормы использования эмотивов в речи, на что указывает, например, замечание Р.Экобсона о том, что слово horrible в словосочетании the horrible Harry предпочтительнее перед dreadful или terrible. Но чаще, однако, их отбор и реализация, а, порой, и окказиональное порождение происходят спонтанно и зависят от образа жизни говорящего, как в нижеследующем примере: "Обвел вокруг пальца, обштопал, надсмеялся и обманул. Я один во всем виноват, старый башмак, рында треснутая, ржавый шпангоут, тудыть меня в печенку!" И капитан принялся чистить трубку. Опорные слова позволяют "реконструировать" этот образ жизни: говорящий - моряк, капитан на пенсии, этим и объясняется его набор окказиональных эмотивов - самохарактеристик. Этот пример показывает, что «эвристический поиск» нужного эмотива или оттенка его эмотивной семантики выражавшего определенное эмоциональное отношение, зависит не только от самой коммуникативной ситуации, но и от говорящей личности.

На вопрос о том, возможно ли общение людей только эмотивами, конечно же, надо ответить отрицательно. Однако имеются некоторые наблюдения, показывающие, что как отклонение от нормы, такое общение в принципе возможно. Так, персонаж Ильфа и Петрова Эллочка Щукина легко и свободно обходилась в общении с людьми тридцатью словами и выражениями, большинство из которых было междометиями: "хо-хо" и "ого", которые в зависимости от обстоятельств выражали иронию, восторг, ненависть, радость, презрение и удовлетворенность; типа "знаменито", "мрачный" (по отношению ко всему. Например, "...мрачная погода", "мрачный кот", "мрачный случай"...), "мрак", "жуть", "жуткий" (Например, при встрече с доброй знакомой: "жуткая встреча"), "парниша" (по отношению ко всем знакомым мужчинам, независимо от возраста и общественного положения), "Кр-р-ра-сота!".

Богатство рационального и эмоционального содержания, наиболее часто употребляемого Эллочкой Щукиной аффектива "Хо-хо!" видно из следующей штаты: Эллочка "примеряла очень миленькую крепдешиновую кофточку. В этом наряде она казалась почти богиней.

- Хо-хо! - воскликнула она, сведя к этому людоедскому крику поразительно сложные чувства, захватившие ее.

Упрощенно чувства эти можно было бы выразить в следующей фразе: "Увидев меня такой, мужчины взволнуются. Они задрожат. Они пойдут за мной на край света, заикаясь от любви. Но я буду холодна. Разве они стоят меня? Я - самая красивая. Такой элегантной кофточки нет ни у кого на земном шаре".

Но слов было всего тридцать, и Эллочка выбрала из них самое выразительное - "хо-хо". (Ильф и Петров, 1966).

Данный пример показывает, что и за аффективами может стоять рациональная информация, многократно свернутая и глубоко "погруженная" в "эмоциональную оболочку". Нетрудно увидеть в вышеприведенной расшифровке аффектива "хо-хо" прообраз семантического словаря А. Вежбицкой и возможность передачи содержания эмоций в логических терминах.

В эмоциональной коммуникации наблюдаются три разновидности вербализации эмоций коммуникантов. Во-первых, говорящий может выпустить целую обойму эмотивов, чтобы сбросить свой эмоциональный пар. Например: Мысль о Лерке (жене, ушедшей от него с дочерью) не угасала, наоборот, подступала ближе. Как на душе смута - она, тут как тут, во прилипчивый человек! Баба! Жена. Крест. Хомут на шее. Обруч. Гиря. Канитель земная. (В.Астафьев. Печальный детектив). Во-вторых, говорящий может не сразу найти нужное слово или вообще не найти его, чтобы выразить им те эмоции, которые он переживает в данный момент. Это касается, прежде всего, самых сильных эмоций из группы гнева или восхищения. Сравним: "I shall hate you till I die, you cad - you lowdown - "What was the word she wanted? She could not think of any word bad enough. (K.Mitchell. Gone with the Wind).

"It's - it's" - Colonel Bantry struggled to express himself, - "it's - incredible - fantastic! (A.Christie, Puzzles). Мотивом выбора слова-оскорбления в первом случае и слова-восхищения во втором является не денотат номината, а та эмоция, которая переживается коммуникантом в момент говорения. Думается, что эмоциональная коммуникация как никакая другая подтверждает справедливость мнения Ю.Н. Караулова, который предлагает основную заповедь современной лингвистической парадигмы "За каждым текстом стоит система знаний" расширить до такой - "За каждым текстом стоит языковая личность, владеющая языковой системой". Этим самым делается акцент на человеческий фактор в языке.

На то, что эмотивность является коммуникативным качеством речи, указывает факт включенности одной и той же эмотивной единицы в два коммуникативных процесса: порождение высказывания и его интерпретация. Одно и то же эмотивно-окрашенное значение в одной и той же коммуникативной ситуации может интерпретироваться отправителем и получателем по-разному. Это зависит от целого ряда моментов: от эмоционального состояния коммуникантов при общении, от их общей эмоциональсти, от интенции, которые могут часто не совпадать у коммуникантов, от их тезаурусов и прочего. Схема этих и других зависимостей разной включенности одной и той же эмотивной семантики в процесс порождения речевого акта и в процесс его интерпретации довольно сложна и открыта в силу неисчислимости этих зависимостей: каждый речевой акт индивидуален, и количество эмотивных смыслов по причине бесконечных смысловых валентностей не поддается исчислению.

В связи с этим представляется наиболее учитывающим его коммуникативный аспект определение лексического значения слова как сущности, с одной стороны, закрепленной за определенным языковым знаком и потому имеющей системный статус, а с другой стороны, - как сущности, преобразуемой в ходе комбинаторики знаков и потому динамической, выявляющей в коммуникативном процессе лишь некие общие свойства.

1.3.   Экспрессивная лексика разговорного употребления

Экспрессивный фонд современного русского языка чрез­вычайно богат и разнообразен. Экспрессивные единицы функ­ционируют на разных уровнях его структуры, но основную нагрузку вербального выражения эмоционально-психиче­ской и квалификативной сферы, связанной с субъективными представлениями говорящих о явлениях реального мира, их эмоциональным отношением к предмету речи, социаль­ными и индивидуальными оценками, выполняют лексемы и фразео­логическиеединицы.

Грамматическая традиция не выделяет экспрессивные лексические единицы в отдельный относительно самостоятельный класс (фонд, пласт, подсистему). Они рас­сматриваются и границах тех же лексико-грамматических категорий и разрядов, что и номинативные слова, поэтому не получают специального освещения, кроме отдельных разрядов, например, имен с суффиксами субъективной оценки, или стилистической модификации, существительных общего рода, элятивов, глаголов многократного способа действия и тому подобных. Вполне очевидно, что изучение экспрессивных лексических единиц входит в задачу лексикологии, семасиологии и стилистики, а не грамматики. Изучение же номинативной лексики всегда опережает изучение экспрессивной лексики. И это не слу­чайно: номинативные лексемы и лексико-семантические варианты любого языка играют ведущую роль в коммуникативном процессе. А экспрессивные лексические единицы относятся к периферии словарного состава языка, они редки в устной и письменной речи и являются вспомогатель­ными в актах коммуникации. Но это отнюдь не снижает важностиэкспрессивной  функцииязыка.

Как известно, язык является важнейшим компонентом процесса познания, ибо «познавательная деятельность человека невозможна без знаков, которые являются материальными носителями информации» (Копнин, 1966, с.117). В языковых знаках материализуются и закрепляются результаты познания объективной реальности.

Эмоции и состояния, свойственные человеку и проявляющиеся в сугубо индивидуальных, субъективных формах, становятся языковыми значимостями и составляют определенную часть семантического содержания соответствующих языковых знаков. Говоря о предметном мире языкового содержания, безусловно, необходимо включать сюда и все объекты интроспекции (эмоции, психологические состояния и так далее), поскольку они в этом случае также становятся объектом по отношению к познавательной деятельности (Колшанский, 1976, с.10).

В вопросе о роли экспрессивной функции языка в коммуникативном процессе мы придерживаемся точки зрения, согласно которой экспрессивность является одной из характерных особенностей живой разговорной речи. При этом мы не разделяем мнения А.А. Леонтьева о том, что в современном русском языке экспрессивные единицы «не играют особенно существенной роли, выступая как средство стилизации и вообще в роли индукторов каких-то дополнительных поэтических смыслов» (Леонтьев, 1969, с.39-40).

Если подходить к оценке экспрессивных единиц с точки зрения их существенности, а также их значимости в системе языка, то нужно иметь ввиду не современный язык вообще, а его определенную, конкретную функциональную разновидность, или функционально-стилевую подсистему. При таком подходе оказывается, что для одних разновидностей или подсистем такие единицы действительно несущественны, не типичны, функционально не оправданы, например, для официально-деловой научной речи, в то время как для других, напротив, функционально значимы, например для публицистической и художественной речи. Очень важны они для разговорной речи в различных ее разновидностях: литературно-разговорной, просторечной, диалектной. Разговорная речь по самой своей природе предполагает выражение субъективного отношения к предмету, ситуации речи. Разговорная речь – это область, где в наибольшей степени выражается эмоциональное, индивидуальное, экспрессивное. Роль субъективных, эмоциональных, оценочных моментов здесь чрезвычайно велика (Солганик Г.Я., 1982, с.49). Разговорная речь имеет в своем арсенале богатейшие средства и возможности для реализации экспрессивной функции.

Экспрессивные лексические единицы реализуются в речи, в конкретных высказываниях, через коммуникативную функцию языка. Основываясь на известных положениях о влиянии контекста на семантику слова (Виноградов, Шмелев, Петрищева, и другие), мы, как и было сказано во введении, ставим своей задачей рассмотреть экспрессивное слово в высказывании (контексте) с целью выявления условий, способствующих относительно полной реализации семантики экспрессивной словоформы.

Основная масса экспрессивных средств – лексических, фразеологических, словообразовательных модификаций с суффиксами субъективной оценки, пословиц и поговорок и других, служащихцелям выражения субъективной модальности - сосредоточена именно в разговорной речи. В любых речевых ситуациях непременным признаком речи является ее субъективная окраска, возможность эксплицитного выражения отношения говорящего к сообщаемому.

Экспрессивный лексический фонд классифицируется по следующим разрядам:

1) названия чувств, эмоций, переживаний чувств, которые определяются как слова с эмоциональным значением (любовь, радость, печаль, радоваться, радостный, печальный, ненависть, ненавидеть, брезгливость, весело, веселиться и тому подобное);

2) слова, объективирующие оценку (Хороший, хорошо, плохой, плохо, добрый, злой, смелый, бесстрашный и тому подобное);

3) слова-интенсивы (усилители), обозначающие высокую (очень высоку/наивысшую) степень признака предмета, явления, действия, состояния, другого признака (ливень, нищета, ярость, хохот и тому подобное).

Слова, называющие чувства и состояния. Каждое такое слово не выражает, а называет либо определенное чувство, либо его переживание и, следовательно, выполняет только номинативную функцию. Лексическое значение такого слова имеет донатативно-сигнификативный характер, а сама «эмоция» входит в его денотативное содержание.

В качестве языковых знаков слова – названия чувств репрезентируют в конкретном речевом акте эмоции как явления, объективно данные, и не выражают субъективного отношения говорящего. Деление эмоций на положительные и отрицательные относится к уровню внеязыковой действительности: любовь, радость, нежность, восхищение и тому подобное – исторически сложившиеся положительные с точки зрения социального оллектива чувства, а ненависть, гнев, презрение и тому подобное – отрицательные, но слова, называющие их, не являются ни положительными, ни отрицательными – они эмоционально нейтральны и, следовательно, неэкспрессивны в системе языка. Здесь имеет место случай, когда обозначаемые предметы и явления как бы бросают на значение слова тень той качественной оценки или эстетического и эмоционального отношения, которые они получают в обществе.

Отсутствие у большинства слов этого разряда синонимов также служит подтверждением их эмоциональной нейтральности. Они не имеют идентификаторов, но сами выступают идентификаторами экспрессивных слов, сравните: кипеть, бушевать – идентифицируются глаголом негодовать, влопаться, втюриться – влюбиться и тому подобное.

Слова, называющие чувства и состояния обычно употребляются в экспрессивно нейтральных контекстах, в которых констатируется факт, сообщается о каком-либо событии, но не передается явно отношение говорящего к факту, событию. Разумеется, при этом не исключается возможность их употребления и в экспрессивных контекстах.

Понятие эмоционального концепта в лингвистической парадигме. На данном этапе развития парадигмы гуманитарного знания можно вполне определенно говорить о выходе за пределы имманентной лингвистики и образовании самостоятельного направления - антропоцентризма, объектом исследования которого является человек в системе окружающей действительности.

В лингвистических исследованиях сегодняшнего дня все больше внимания уделяется внутреннему миру языковых личностей. Интересы ученых фокусируются теперь на изучении человека в его многообразии взаимоотношений с окружающим миром, которые осуществляются посредством речевых и языковых средств.

В рамках лингвокогнитивного подхода языковые единицы рассматриваются как средство или ключ к познанию человеческого сознания, изучение которого позволяет выявить и исследовать особенности восприятия тем или иным этносом предметов или явлений окружающей действительности. Использование лингвокогнитивного подхода в нашем исследовании позволит изучить механизмы осмысления эмоционального концепта «страх» и выявить возможные особенности его восприятия представителями английского и русского сознания.

Одним из основных постулатов когнитивной лингвистики признается наличие солидного пласта знания об окружающей действительности, которое является многомерным, что приводит к возникновению определенной асимметрии между планом содержания и планом выражения, поскольку в слове в данный момент эксплицируется лишь определенная часть когнитивной структуры. В связи с этим для получения достоверной и полной информации о содержании исследуемого концепта, который и представляет некую когнитивную структуру, необходимо исследовать специфику употребления языковых единиц, его объективирующих, в различных контекстах (художественном, лексикографическом, метафорическом, паремическом).

Ключевым термином когнитивной лингвистики является «концепт». С 80-х годов прошлого столетия, когда этот термин получает второе рождение, и наряду с такими терминами, как «прототип», «фрейм», «сценарий», начинает активно использоваться учеными, и к настоящему моменту накопилось огромное количество работ, занимающихся теоретическим исследованием содержания данных понятий, выявлением и описанием различий между ними.
В рамках нашего исследования мы ограничимся упоминанием о существующих подходах к рассмотрению концепта, более подробно остановившись на тех определениях, которые отражают наше понимание данного термина, подчеркнем наиболее ценные для нас характеристики.

Несмотря на продолжительное функционирование в рамках когнитивных исследований, термин «концепт» не имеет однозначного толкования. Именно такое разнообразие во взглядах на концепт дает право на существование огромному количеству лингвистических исследований, посвященных анализу и сопоставлению различных концептов, а также свидетельствует о неослабевающем интересе к данному явлению, заставляя исследователей искать и открывать новые стороны концепта.

Выделяются два основных подхода к исследованию концепта: лингвокогнитивный и лингвокультурологический. Некоторые исследователи, рассматривают еще и философский подход к пониманию концепта, который наравне с вышеназванными имеет право на существовние. Скажем сразу, что философское понимание концепта в нашей работе не рассматривается.

Сторонниками первого (лингвокогнитивного) подхода считаются Кубрякова, Стернин и другие. Этими исследователями концепт рассматривается как «оперативная содержательная единица памяти, ментального лексикона» (Кубрякова, 1985, с.90). В рамках данного подхода понятие «концепт» соответствует неким смыслам, которыми оперирует человек в процессах мышления и которые отражают содержание опыта и знания в виде неких «квантов» знания.

В представлении когнитивистов, концепт имеет различную структуру и проходит несколько этапов развития прежде, чем предстать в виде концептуальной системы (Кубрякова 1985, Стернин 1999).

Сначала зарождаются некие первичные или исходные концепты, которые в дальнейшем поддаются различного рода уточнениям и модификациям. В начале своего появления примитивные/исходные концепты представляют собой неанализируемые сущности, но затем, оказываясь частью системы, попадают под влияние других концептов и сами видоизменяются. «Первоначальный образ, в процессе познавательной деятельности и коммуникативной практики человека, приобретает в его сознании новые концептуальные уровни, окутывается, обволакивается новыми концептуальными слоями, что увеличивает объем концепта и насыщает его содержание» (Стернин 2000, с.71).

По мнению Стернина, возможна классификация концептов на семантико-структурном основании. В этом случае различают: простейшие концепты, которые представлены одним словом, и более сложные,
представленные словосочетаниями и предложениями. Особый акцент исследователь делает на разграничении лексических и фразеологических концептов «в соответствии со способом их словарного представления», (Стернин, 2000). Отметим, что мы не разделяем данную точку зрения, поскольку считаем, что концепт имеет собственное имя и объективируется на различных языковых уровнях (в виде словосочетаний, предложений).
Отличительной чертой когнитивного подхода является использование понятия «концепт» при описании семантики языка, когда значения языковых выражений приравниваются к выражаемым в них концептам или концептуальным структурам. На наш взгляд, концепты - это скорее посредники между словами и экстралингвистической действительностью, и потому значения слов не могут быть сведены к образующим их концептам.

В рамках настоящей работы проводится исследование концепта не только с позиций когнитивной лингвистики, но и с учетом лингвокультурологического аспекта, характерной чертой которого является рассмотрение концепта в качестве не только ментального образования, но обязательно отмеченного (в большей или меньшей степени) этносемантической спецификой. Вежбицкая, Воркачев, Красавский, Лихачев, Шаховский и другие являются сторонниками лингвокультурологического подхода к пониманию концепта.

А. Вежбицкая дает несколько определений концепта. В первом - она описывает концепт как объект идеального мира, имеющий имя, определяющийся посредством набора семантических примитивов, отражающий специфические культурно-обусловленные представления человека о действительности (Вежбицкая, 1984 с.152). Более позднее определение, данное А. Вежбицкой, трактует концепт более широко, как «многомерное культурно-значимое социопсихическое образование, опредмеченное в той или иной форме».

В понимании концепта как культурно значимого и культуроспецифического образования нам импонирует замечание В.П. Москвина, который считает концепт актуальным и представляющим, ценность для носителей языка образованием, «являющимся темой значительного количества пословиц, поговорок, фольклорных сюжетов,, литературных текстов, объективируемым значительным количеством синонимов».

Взаимосвязь концепта и культуры особенно подчеркивает Ю.С. Степанов: «Концепт - это сгусток культуры в сознании человека: то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека, ...то, посредством чего, обычный человек сам входит в культуру».

Рассуждая о структуре концепта, Ю.С. Степанов выделяет в ней три основных уровня:

1) буквальный смысл, или внутренняя форма;

2) пассивный, или исторический слой;

3) новейший, актуальный, или активный слой.

Первый слой представляет интерес преимущественно для специалистов конкретных наук, поскольку этимологический признак (который составляет основу этого слоя) является наименее актуальным, наименее известным для обычного представителя культуры.

Второй слой - дополнительные, пассивные признаки концепта - обнаруживает актуальность не для всего этноса, а для представителей определенной социальной группы, конкретного микросоциума.
Третий слой - включающий основные, актуальные признаки концепта — значим и известен всем носителям данного языка/культуры.

На наш взгляд, важным, если не определяющим требованием к тому, чтобы некое культурное, отраженное в языке явление могло быть названо концептом, является возможность выделения в его структуре диахронического (этимологического и исторического) и синхронического (актуального, новейшего) слоев.

«Страх», несомненно, является концептом, поскольку в его структуре выделяются все вышеперечисленные слои. В рамках данного исследования мы рассматриваем лишь актуальный слой концепта «страх», как наиболее показательного, с точки зрения выявления специфики отражения и представления концепта в наивном сознании носителей английского и русского языков. Исследование, проведенное в синхронической плоскости, позволяет создать усредненный, среднестатистический образ эмоции, являющейся основой одноименного концепта. Однако изучение этимологического и исторического слоев концепта «страх» не является предметом исследования в данной работе.

Разделение концептов на универсальные, этнические, групповые и индивидуальные (Лихачев, 1997) дает основание считать, что обладание тем или иным концептом зависит от такого культурного фактора, как система предпочтений, ценностей целых народов, социальных групп и конкретных индивидов, в разной степени владеющих самой культурой. Именно от уровня образованности, воспитанности зависит формирование концептосферы конкретного человека, что в свою очередь влияет на формирование общей, национальной концептосферы.

Поскольку концепты являются «сгустками культуры», то сопоставительный анализ концептосфер разных этносов позволяет увидеть особенности национально-специфического сознания человека, зафиксировать отраженные на вербальном уровне сходства и различия мыслительной деятельности народа, специфику его ментального мира, национального характера (Красавский, 2001 с.56 – 57).

В рамках данного исследования мы занимаемся особым ментальным образованием, основу которого составляет понятие эмоции страха — эмоциональными концептами (далее - ЭК).

Достаточно трудно определить место ЭК в классификации концептов, предложенной Д.С. Лихачевым. Сложность заключается в том, что ЭК содержит в себе и черты универсальности, и черты этноспецифичности.
Универсальность ЭК объясняется тем, что именно эмоции «являются центральной частью жизни человека, которые и делают представителей разных этносов более или менее похожими друг на друга» (Шаховский, 1996 с.87). Кроме того, психологическая природа и физиологические проявления эмоций универсальны и переживаются человеком вне зависимости от его культурной и этнической принадлежности.

Возьмем исследуемый нами ЭК «страх»/«fear», в основе которого лежит одноименная эмоция. Она входит в список базовых, доминантных эмоций, в качестве объекта возникновения выступает различного рода опасность. Данная эмоция имеет некий универсальный мимический, жестовый, поведенческий код реакции. Это далеко не полный перечень характеристик, позволяющих сказать, что в основе ЭК «страх» в английской и русской лингвокультурах лежит универсальный психический феномен.

С другой стороны, ЭК присуща этноспецифичность, обусловленная «индивидуальным эмоциональным трендом и национальным индексом данной культуры» (Шаховский, 1996 с.86). Кроме этого, каждый язык накладывает собственную классификацию на эмоциональный опыт человека (Вежбицкая, 2001), и «материальные экспоненты эмоций в языке» (Шаховский, 2001 с.19) являются культуроспецифическими.

Тот факт, что объективация ЭК осуществляется на лексическом и фразеологическом (метафорическом и паремиологическом) уровнях языка, вне зависимости от рассматриваемого языка, относит ЭК к разряду универсальных. Специфика функционирования единиц, сочетаемость имени концепта, наполненность синонимических рядов, лексическая градация, в основу которой.

ГЛАВА 2. коммуникативный статус лексических единиц, выражающих состояние человека

в английском и русском языках

2.1. Репрезентация состояния страха в русском и английском языках

Страх является одной из доминантных эмоций человека. Страх первобытного человека перед явлениями природы, страх войны, страх за свою жизнь, за жизнь близких и дорогих людей, страх перед неизвестным будущим - все это может являться примерами, подтверждающими универсальность и доминантность этой эмоции.

С другой стороны, являясь составной частью культуры народа, эмоция, несмотря на свою универсальность, обладает некоторыми специфическими для каждого народа чертами (это отмечается всеми вышеперечисленными и другими авторами), что объясняется имеющейся у народа картиной мира: субъективного образа окружающей действительности, который определяется различными для каждого этноса знаковыми формами. В частности, культурная специфика эмоции (в нашем случае страха) проявляется в том, что универсальные характеристики страха как эмоции по-разному оцениваются и осмысливаются народом. Таким образом, анализ языковых средств (фразеологических, метафорических единиц, паремиологических выражений) объективации страха позволит исследовать и сопоставить общие и культуроспецифические семантические признаки номинантов эмоционального концепта «страх» в английской и русской лингвокультурах.

Страх имеет высокую социальную значимость, способен влиять на деятельность человека. Страх характеризуется многообразием форм своего существования и проявления. Учитывая жизненную важность, базовость исследуемой эмоции, необходимо отметить, что потенциал средств вербализации феномена страха высок и отличается специфической лексикой и синтаксисом.

В словаре Даля приводится следующее определение страха: страх - страсть, боязнь, робость, сильное опасенье, тревожное состоянье души от испуга, от грозящего или воображаемого бедствия. Асловарь AskOxford такобъясняетэтосостояниечеловека: noun - an unpleasant emotion caused by the threat of danger, pain, or harm. Te likelihood of something unwelcome happening. Verb - be afraid of. Fear for be anxious about.

В англо-русском синонимическом словаре приводится следующий синонимический ряд:

Fear, dread, fright, alarm, dismay, consternation, panic, terror, horror, trepidation. Fear- чувство, вызываемое оценкой какого-либо факта как опасного для жизни или благополучия; страх, испуг, тревога, паника, ужас. Fearful – страшный, fearfulof – боящийся чего-л., fearfully – боязливо, fearless – бесстрашный, fearlessness – бесстрашие, fearsome – страшный. No fear (Brit. informal used) – an emphatic expression of denial or refusal. Put the fear of God in (or into) - make very frightened. Without fear or favour – impartially.

Синонимы отличаются друг от друга по следующим смысловым признакам: 1) признакам интенсивность эмоции, актуальность – постоянность, 3) характер эмоции, ее внешние проявления, 5) ее причины.

По первому признаку fear, fright, dismay противопоставлены всем остальным синонимам ряда как имена менее сильных эмоций.

По второму признаку различаются fear, dread, terrorи horror, с одной стороны, и fright, alarm, dismay, consternation, panic, trepidation, с другой.

Первые четыре синонима могут обозначать актуальное состояние страха, вызванное конкретным событием, и эмоцию, постоянно вызываемую определенными факторами и поэтому превращающуюся в характерную черту личности: to screamin fear/ indread, interror, inhorror - кричать от страха / от ужаса; fearofthe dark- боязнь темноты; catshavea greatdread ofwater - кошки очень боятся воды; terrorof thedark страх перед темнотой; tohavea horrorof dirt- бояться (не выносить) грязи. Последние шесть синонимов обозначают только актуальные эмоциональные состояния (см. примеры ниже).

По остальным   признакам   противопоставляютсяотдельныесинонимы  или небольшие группы синонимов.

Fear обозначает наименее специфичную эмоцию, вызываемую ожиданием непосредственно грозящей или потенциальной опасности, которой, по мнению субъект эмоции, он не может противодействовать; при этом у субъекта эмоции часто предполаг­ается недостаток мужества или просто трусость: shescreamedinfearandjumpedawayfromsnake- она закричала от страха и отскочила от змеи; helivedinconstantfearofhis neighbors- он жил в постоян­ном страхе перед своими соседями; hefelt nofearin thelast battle- он не испы­тывал чувства страха в последнем бою. Lose courage, lose nerve. Неробей! — Courage! Don't be afraid.

Dreadотличается от fear лишь тем, что подразумевает более сильное, граничащее с ужасом, чувство страха, которое вызывается, как пра­вило, не непосредственно грозящей, а предполагаемой или потенциальной опасностью: doubtand anxietychanged intodread- сомнения и опасения сменились страхом; and thedreadit mightbe anotherearthquake filledher withnumb apprehension- и страх, что землетрясение может повториться, привел се в состояние оцепенения; а criminalalways livesin dread ofbeing arrested- преступник живет в вечном страхе, что его арестуют.

Fright (испуг) обозначает кратковременное чувство страха, характеризующееся большим возбуждением и, как правило, являющееся мгновенной реакцией на только что пережитую, а не воображае­мую опасность: thegirlcould notrecover fromfright- девочка не могла прийти в себя от страха; her fright didn’tlastlong – испуг ее скоро прошел; whenshe sawthe snakeshe thoughtshe woulddie offright- когда она увидела змею, она чуть не умерла от страха.

Alarm (смятение, страх, тревога) обоз­начает состояние замешательства, вызванное внезапным осознанием или ощущением не­посредственно грозящей опас­ности: everyonerushed outof thebuilding inalarmwhen thefire started- все в смя­тении бросились из помещения, когда начался пожар; thedeer dartedoff inalarm- олень в страхе метнулся в сторону; an epidemiccaused agreat alarm - эпиде­мия вызвала большое смятение (большую тревогу).

Dismay (смятение, ужас, испуг) обозна­чает страх, вызванный ожиданием предполагаемой опасности и связанный с растерянностью, то есть неспособностью решить, как сле­дует действовать в сложившихся обстоя­тельствах: the thoughtshe mightfail atthe examinationfilled herwith dismay - при одной только мысли, что она может провалиться на экзамене, она пришла в полное смятение (в ужас); hewas filledwith dismay atthe news- эта новость при­вела его в полное смятение.

Consternation(страх, ужас) обозначает состояние, вызванное непосредственно грозящей опасностью и сопровождающееся утратой самоконтроля, которое внешне прояв­ляется в оцепенении, неспособ­ности действовать, полной психической и физической прострации: toourconsternationthetrainrushedontowardtheburningbridge- к всеобщему ужасу поезд на полной скорости при­ближался к горящему мосту; theylookedateachotherinconsternation- в (немом) оцепенении (ужасе) они смотрели друг на друга.

Panic (паника) обозначает внезапно возникающую эмоцию, вызываемую непосредственно грозящей или только предполагаемой опас­ностью: theappearanceofthewolfthrewhimintoapanic- при появлении волка им    овладел панический страх; theserumorscaused (a) panicintown- эти слухи   породили в городе панику. По­добно состоянию, описываемому словом consternation, состояниепаники сопро­вождается полной утратой самоконтроля, которая, однако, прояв­ляется не в оцепенении, а в беспорядочных действиях или (часто) стихийной, неуправляемой дея­тельности многих лиц сразу: inpanictheyranfromtheburningvillage- они в панике бежали из охваченной по­жаром деревни; thereisalwaysadangerof (a) panicwhenatheatrecatchesfire- пожар в театре всегда может вызвать панику.

Terror (ужас) обозначает чувство очень сильного страха, вызванное непосредственно грозящей или предполагаемой опасностью, природа которой часто представляется таинственной или трудно объяснимой: achild'sterrorofthedark- страх ребенка перед темнотой; hestroketerrorineveryone- он во всех вселял ужас.

Horror и trepidation обозначают не чис­тый страх, а страх, смешанный с другими эмоциями. Horror (ужас, отвращение, страх) – это сильный страх, сопровождаемый чувством отвращения при виде или хотя бы при мысли о чем-либо; в отличие от остальных синонимов этого ряда horrorредко обозначает страх за себя лично: shelookedatthemurdererofherchildwithhorror– она с ужасом и отвращением смотрела на убийцу своего ребенка; heexpressedhishorrorofcrueltyandwar – он с ужасом и отвращением говорил о жестокости и войне; thecrimearouseduniversalhorror – преступление вызвало всеобщее отвращение.

Trepidation (трепет) — это страх, часто сопровождаемый дрожью и сме­шанный со смущением, робостью, неуве­ренностью, волнением или другим ана­логичным проявлением утраты душевного равновесия: awaitingtheresultsofhisexperimenthewatchedtheworkoftheapparatuswithtrepidation- в ожидании результатов своего эксперимен­та он с волнением (с внутренней дрожью) следил за тем, как работает аппарат; shewasinastateofextremetrepidation- она находилась в состоянии крайнего возбуждения. В отличие от   других синонимов ряда trepidation обозначает не только реально испытываемое субъектом  состояние,   но   и   состояние, разыгранное им в соответ­ствии с требованиями определенной си­туации: itiswithsometrepidationthatwetakeupthissubject- не без тре­пета мы приступаем к этой теме.

Примечание. Слово terror имеет близ­кое к рассмотренному значение «причина страха», «то (тот), что (кто) вызывает страх»: pirateswereoncetheterrorofthesea- пираты некогда были грозой мо­рей.

Слова dread, fright, terror, horror имеют близкое к рассмотренному значение «кто-то нелепый, смешной (что-то нелепое, смешное), вызывающий (-ее) неприят­ные эмоции»: heisaperfectdread- он сущее пугало; shelookedaperfectfright- она ужасно нелепо выглядела, она была похожа на чучело; herecomesthisterroragain- опять идет этот несносный человек; heisaperfecthorror- он совершенно не­выносим; thathatisahorror- это не шляп­ка, а кошмар.

Слова terrors и horrors (обычно во мнлжественном числе) имеют близкое к рассмотренному значение «ужасы», «тяжелые или тра­гические события»: terrors(horrors) ofwar- ужасы войны; chamberofhorrors- комната ужасов (в музее восковых фи­гур);   theterrorsofhauntedhouse– ужасы дома с привидениями.

Всесинонимы, но frightрежедругих, употребляютсявпредикативнойконструкцииспредшествующимпредлогом in: to live in fear (in dread), to stare at smb. in alarm; to watch smb., in consternation; to fly in panic (in terror); to be in horror; to look round in trepidation. Всесинонимы, но consternation, panic и trepidationрежедругих, употребляютсявконструкцииспредшествующимпредлогом with, обозначаяпричинунекоегосостояния: wild with fear; mad with dread (with fright); bewildered with alarm; sick with dismay (with horror); frozen with terror.

Синонимы dismay, consternationи horrorчасто употребляются в конструкции с предшествующим предлогом to, в ко­торой они обозначают страх как результат каких-то событий: tohisdismay(consternation, horror) thelightwentout.

Синонимы fear, dread, terror и horrorуправляютпредложнымдополнениемof smth., обозначающимпричинусостояния: to live in fear of his neighbors; fear of insults (of being insulted); to have an awful dread of death (of being arrested); his terror of the dark; her horror of super­natural darkness.

Все синонимы сочетаются с назва­ниями существ в качестве субъекта состояния и названиями предметов, событий, действий, свойств и тому подобное в качестве его причины (примеры см. выше и ниже). При этом dismay, в силу особенностей своего значения (см. выше), сочетается преимуще­ственно с названиями лиц: ahorseissubjecttofrightorterrorbutnottodismay- лошадь способна испытывать страх или ужас, но не смятение. Кроме того, каждый из синонимов избирательно сочетается с глаголами, часто образуя с ними устойчивые словосочетания:tofeelfear (dread, alarm) испытывать страх (ужас, тре­вогу); fearcameuponhim (overcamehim) его обуял страх; togivesmb. afright- напугать кого-либо; totakealarm- испу­гаться; tobeseizedwithalarm- быть охваченным тревогой; apanicseized(overcame) - him его охватила паника; tothrowsmb. intoapanic, tostriketerrorinsmb. - вселить ужас в кого-л.

Worry– опасение. Исходная эмоция, более слабая нежели «страх» по интенсивности. Характеризуется меньшим чувством взволнованности.

Приведем примеры употребления вышеназванных слов в литературных произведениях.

Fear and mother told him not to go near the white wall, but growth is life and life needs light.                                                             (J. London, ‘White Fang’)

Buck and Curly grew excited and half wild with fear.

         (J. London, ‘The Call of the Wild’)

I went with dread in my heart and pity and indignation.

(F. Norris, ‘The Octopus’)

The feeling he now experienced was exactly that preexamination dread intensified a hundred fold.

          (A. J. Cronin, ‘The Citadel’)

The very thought of the world outside is enough to give me a fright.

      (J. Conrad, ‘Lord Jim’)

Robinson Crusoe was seized with alarm when he saw the footprint on the sand.

                                                                       (D. Defoe, ‘Robinson Crusoe’)

Oliver sat huddled together, in a corner of the cart; bewildered with alarm and appre­hension.                                                          (Ch. Dickens, ‘Oliver Twist’)

‘He died!’ exclaimed the Italian, a flash of fear and dismay going over his face.                                                                      (D. H. Lawrence, ‘The Lost Girl’)

She lifted her hands in mute dismay.

      (G. Eliot, ‘The Mill on the Floss’)

He felt the midwife watching him in stark consternation.

        (A. J. Cronin, ‘The Citadel’)

The two, father and son, stared at each other in consternation, and neither knew what to do.

          (Pearl Buck - W. T. N. I. D.)

Something terrible had happened… In consternation, Tess jumped down and discovered the dreadful truth.

   (Th. Hardy, ‘Tess of the d’Urbervilles’)

Panic, the terrible and deadly panic was beginning to overcome her.

        (D. H. Law­rence, ‘The   Lost   Girl’)

Vincent pursued her. Terror lent speed to his legs.

(I. Stone, ‘Lust for Life’)

And that night both slept in Miss Pinnegar’s bed, out of sheer terror of the empty house.

(D. H. Lawrence, ‘The Lost Girl’)

The next day he did not leave the house… sick with a wild terror of dying, and yet indifferent to life itself.

(O. Wilde, ‘The Picture of Dorian Gray’)

He cut his sentence short and looked up at her with horror.

              (Gr. Greene, ‘A Gun for Sale’)

As he gazed at the still form a shiver of horror passed over Andrew.

                                                                       (A. J. Cronin, ‘The Citadel’)

She was too much upset, and she had almost a horror of seeing Cicio at that moment.                                                       (D. H. Lawrence, ‘The Lost Girl’)

When she looked round in trepidation, showing red, inflamed eyes, he glared at her more angrily.                                             (A. J. Cronin, ‘Hatter’s Castle’)

I take up with some trepidation the subject of programme music.

      (I. Babbitt – W.)

Значения слов, обозначающих страх, в русском и английском языках совпадают: страх, боязнь, испуг, тревога, паника, ужас, смятение, трепет, отвращение. Однако в русском языке перечень употребляемых в речи сочетаний с этими словами обширнее: робеть, дрожать, бояться, трусить, колебаться, смущаться, маяться, заминаться, не решаться, .

Страх обуяет, и растеряешься.

Со страху, со страстей, ноги подкосились.

Страх на тараканьих ножках бродит, олицетворенье робкого, пугливого, труса.

Под страхом ноги хрупки.

Слепой страх напал на всех, панический.

У страха глаза велики (да ничего не видят).

На всяку беду страха не напасешься.

Держать кого-л. в страхе, под страхом, в полной покорности.

Принять что-л. на свой страх, на свой ответ, на свою голову.

Отдать что-л. на страх, на чью-л. ответственость или ручательство.

Как осиновый лист дрожать — дрожать от страха.

Мороз по коже — возникает неприятное ощущение от страха

Мурашки забегали по спине — ощущение озноба от сильного страха, волнения.

Небо с овчинку кажется — стало тяжело, не по себе от страха, ужаса.

Ни жив, ни мертв — сильно испуган, замер от страха, ужаса.

Сердце упало (оборвалость) — неожиданно охватил испуг, страх, тревога.

Язык отнялся (прилип) — внезапно потерял способность говорить от удивления, страха.

Итак, установив и изучив семантические связи слов согласно указанным разграничениям значений указанных слов, можно сказать, что общий компонент лексем, выражающих состояние страха, входит в семантическую структуру следующих слов: fear, dread, fright, alarm, dismay, consternation, panic, terror, horror, trepidation.

Число семантических признаков и положение, занимаемое тем или иным словом в синонимическом ряду, находится между собой в функциональной зависимости.

В то же время семантическая дифференциация связана непосредственно и со специализацией слов синонимов. Она отражается в различной стилистической тональности этих слов, широте их употребления и определенной зависимости от речевых контекстов.

2.2. Вербализация концепта «стыд» в русском и английском языках

Стыд является сильной эмоцией, функциональное значение которой состоит в том, чтобы регулировать поведение человека в соответствии с нормами, зафиксированными в человека.

Стыд является важной эмоцией, способствующей более эффективному приспособлению человека к условиям общественной жизни. Стыд способствует углублению самопознания, поскольку фиксирует внимание человека на черте, являющейся предметом стыда. Стыд играет большую роль в человеческих отношениях, но он менее изучен, чем такие эмоции, как гнев и страх.

Семантическое поле слов, выражающих состояние стыда в анализируемых языках очень обширно. Выделив стилистически нейтральное слово, а затем, сравнив с ним каждое из слов синонимического ряда, можно получить степень стилистической маркированности этих слов.

Принято считать, что стилистически нейтральным словом является доминанта синонимического ряда. В данном случае таким словом будет стыд/shame. Так, степень стилистической маркированности остальных слов будет проявляться при сравнении каждого из них и shame. Сравнение слов позволяет заметить определенную закономерность в распределении степени стилистической маркированности, которая выражается в том, что, чем дальше отстоит слово от доминанты, тем большей степенью стилистической маркированности оно обладает.

Таким образом, многообразные языковые связи позволяют объединить слова, принадлежащие к различным синонимическим полям, в качестве элементов синонимической группы, что, в свою очередь, способствует их закреплению в языке в данных значениях.

Перед нами стоит задача исследовать компонентный состав слов с общим значением «чувства стыда» и рассмотреть их функционирование в речи. Этослова shame, embarrassment,dishonor, disgrace, humiliation,indignity,infamy,ignominy. Для исследования данной группы слов обратимся к данным толковых словарей:

1) AskOxford:

Shame (noun) – 1. a feeling of humiliation or distress caused by awareness of wrong or foolish behaviour. 2 loss or respect or esteem. 3 a cause of shame. 4 a regrettable or unfortunate thing. Verb cause to feel ashamed.

Embarrass (verb) – 1. cause to feel awkward, self-conscious, or ashamed. 2. (be embarrassed) be caused financial difficulties. Derivatives: embarrassed (adjective), embarrassing (adjective) embarrassment (noun).

       Dishonor (noun) – a state of shame or disgrace. (Verb) 1. bring dishonour to. 2. fail to honour (an agreement, cheque, etc.).

Disgrace (noun) – 1. loss of reputation as the result of a dishonourable action. 2. a person or thing regarded as shameful and unacceptable.

       Humiliate (verb) - injure the dignity and self-respect of. Derivatives: humiliating, humiliation, humiliator.

Indignity (noun) (pl. indignities) - treatment or circumstances that cause one to feel shame or to lose one’s dignity.

Infamy (adjective) – 1. Well known for some bad quality or deed. 2. Morally bad; shocking. Derivatives: infamously, infamy (pl. infamies).

Ignominy - public shame or disgrace.

2) ABBYY Lingvo:

Shame – 1a. стыд. To feel shame at — стыдиться. They felt shame at accepting bribes. — Имбылостыднобратьвзятки. Tohangone'sheadinshame — пристыженно опустить голову. Tomyshame, Ineverdidhelpthem. — К стыду своему, я им действительно никогда не помогал. It's a shame to waste so much time; it's a shame wasting so much time. — Стыднотратитьзрятакмноговремени. Itwasashamethattheycouldnotcome. — Им должно быть стыдно за то, что они не пришли. They were filled with a deep shame at the actions taken by their government. — Имбылооченьстыднозадействиясвоегоправительства. Idiom.: , , , . 1b. позор; бесчестие. to bring shame on, to, upon — бросатьтеньна, опозорить. Syn: , . 2. разг.досада; неприятность. What a shame that you couldn’t come to party. — Какжаль, чтовынемоглиприйтинавечер. It's a great shame that we have had to cancel the concert. — Ужаснодосадно, чтонампришлосьотменитьконцерт. Syn: . 2. гл. 1) стыдить; пристыдить. It shames me that I treated her so badly. — Мнестыдно, чтоятакплохообращалсясней. Sheistryingtoshameherhusbandoutofdrinking. — Она старается пристыдить своего мужа за пьянство и уговорить его не пить. 2) срамить; позорить. Their behavior has shamed the whole school. — Ихповедениеопозориловсюшколу. Syn: , . 3) выглядетьмноголучшеприсравнении. Our neighbour's garden shames ours. — Нашсадсильноуступаетсадунашихсоседей. to tell / say the truth and shame the devil — сказатьвсюправду.

Embarrassment - 1) затруднение; помеха, преграда, препятствие, трудность. Syn: , , , , . 2) замешательство, смущение (about, at, over). Wefeltembarrassmentaboutthedisclosure. — Нам было неловко за то, что это обнаружилось. tocauseembarrassment — смущать, вызывать замешательство. tofeelembarrassment — смущаться, чувствовать себя неудобно. Dishonor – 1а. бесславие, бесчестье, позор. to bring dishonor on, to — позорить. Syn: . b. пренебрежение; оскорбление; унижение кого-л., унижение чьего-л. достоинства. Syn: . 2) низкое, постыдное поведение; постыдный, позорный поступок. Syn: , . 3) фин. a. отказ в платеже, отказ оплатить переводной вексель. Syn: dishonorbynon-payment. b. отказ в акцепте, отказ принять переводной вексель. Syn: dishonorbynon-acceptance. 2. гл.; амер.; тж. dishonour - 1) оскорблять, унижать достоинство, 2) осквернять; насиловать, 3) бесчестить, позорить; вызывать, навлекать позор, бесчестье (чьим-л. поведением).

Disgrace - 1а. позор, бесчестье; унижение. deep disgrace — несмываемыйпозор. public disgrace — общественноепорицание. Syn: . б) низкое, постыдное действие; постыдный поступок, низость. Syn: . 2) немилость; отсутствие расположения, доброго отношения; опала. Syn: . 2. гл. 1) лишать милости; лишать доброго отношения, расположения. 2) позорить, бесчестить; дискредитировать; компрометировать. Syn: , .

Humiliation – унижение. to suffer humiliation — терпетьунижение. abject humiliation — подобострастноеунижение. Syn: indignity.

Indignity - пренебрежение, презрение; оскорбление; унижение. to inflict an indignity on — оскорблять (кого-л.). To suffer indignities — переноситьоскорбления. to put indignities upon smb. — подвергнутького-л. оскорблениям, оскорбитького-либо.

Infamy – a) дурная слава, скандальная репутация; бесславие, бесчестье, позор, стыд. Syn: , . б) объект (общественного) порицания. You are an infamy of the people. — Тебяосуждаетвесьнарод. 2) низость, подлость; постыдное, бесчестное поведение. Syn: , . 3) всем известное чудовищное преступление, злодеяние. - . 4) юр. лишение гражданских прав вследствие совершенного преступления.

Ignominy - 1) бесславие, бесчестье, позор, стыд. Syn: , . 1. 2) позорный поступок, постыдное поведение.

3) Merriam-WebsterOnLineDictionary:

Shame - a painful emotion caused by consciousness of guilt, shortcoming, or impropriety.The susceptibility to such emotion (have you no shame?). A condition of humiliating disgrace or disrepute.

Embarrassment – 1a.something that . The scandal was a major embarrassment. b.An excessive quantity from which to select - used especially in the phrase embarrassment of riches. 2.The state of being embarrassed. Asa.confusion or disturbance of mind. Couldn't hide her embarrassment.b.Difficulty arising from the want of money to pay debts. c.difficulty in functioning as a result of disease. Cardiac embarrassment.

Dishonor – 1.lack or loss of honor or reputation.2.the state of one who has lost honor or prestige.has brought dishonor on his family.3.a cause of disgrace. 4.the nonpayment or nonacceptance of commercial paper by the party on whom it is drawn.

Disgrace – 1. (archaic)to humiliate by a superior showing. 2.to be a source of shame to. Your actions disgraced the family. 3.to cause to lose favor or standing. Was disgraced by the hint of scandal. Disgracer.

Humiliation – to reduce to a lower position in one's own eyes or others' eyes.

Indignity – 1a.an act that offends against a person's dignity or self-respect. b.humiliating treatment.

Infamy – 1.evil reputation brought about by something grossly criminal, shocking, or brutal. 2a.an extreme and publicly known criminal or evil act.b.the state of being .

I - the shame of being arrested. Something that brings censure or reproach; also:something to be regretted:“it's a shame you can't go”.A cause of feeling shame.

4) The American Heritage^® Dictionary of the English Language:

Shame (noun) – 1a. A painful emotion caused by a strong sense of guilt, embarrassment, unworthiness, or disgrace. b. Capacity for such a feeling: “Have you no shame?” 2. One that brings dishonor, disgrace, or condemnation. 3. A condition of disgrace or dishonor; ignominy. 4. A great disappointment. Verb: 1. To cause to feel shame; put to shame. 2. To bring dishonor or disgrace on. 3. To disgrace by surpassing. 4. To force by making ashamed: “He was shamed into making an apology”. put to shame 1. To fill with shame; disgrace. 2. To outdo thoroughly; surpass: Your productivity has put the rest of us to shame. Put to shame - shame (someone) by outdoing or surpassing them. Shame on you! You should be ashamed.

Embarrassment – Self-conscious distress: , , , , . See . 2. A condition of going or being beyond what is needed, desired, or appropriate: , , , , , , , , , , , . 1. The act or an instance of embarrassing. 2. The state of being embarrassed. 3. A source or cause of being embarrassed. 4. An overabundance: an embarrassment of choices at a buffet dinner; an embarrassment of riches.

Dishonor – 1. Loss of honor, respect, or reputation. 2. The condition of having lost honor or good repute. 3. A cause of loss of honor: was a dishonor to the club. 4. Failure to pay or refusal to accept a note, a bill, or another commercial obligation.

Disgrace (noun) - Loss of reputation as the result of a dishonourable action. 2. a person or thing regarded as shameful and unacceptable.

Humiliation – 1. The act of humiliating; degradation. 2. The state of being humiliated or disgraced; shame. 3. A humiliating condition or circumstance.

Indignity – treatment or circumstances that cause one to feel shame or to lose one’s dignity.

Infamy – 1. Evil fame or reputation. 2. The condition of being infamous. 3. An evil or criminal act that is publicly known.

Ignominy - public shame or disgrace.

Толковый словарь Ушакова дает следующее определение стыда: стыд- чувство смущения, раскаяния от сознания предосудительности поступка (Ни стыда, ни совести. Ложный стыд. Позор, бесчестье. Стыд и срам).

Слова, выражающие состояние страха, в словаре русских синонимов представлены следующим множеством:

Стыд, стыдливость, застенчивость; позор, бесчестье, бесславие, срам. Ложный стыд. Стыдиться, потерять чувство стыда, к нашему стыду, сгореть со стыда. Совеститься, стесняться, конфузиться, краснеть, дичиться, робеть. Краснеть, пунцоветь, пламенеть, полыхать, пылать, алеть, багроветь, рдеть, заливаться (покрываться) краской, румянцем, зарумяниться. Стыдить, пристыжать, корить, усовещивать, срамить, позорить, ругать, конфузить. Смущаться, стать в тупик, опешить, замяться, конфузиться, потеряться, растеряться, смешаться, потерять голову. Смущать, сбивать, колебать, тревожить, трогать, пугать, приводить в смущение (смятение, замешательство, беспорядок), вводить в сомнение, сбивать с толку (с пути, с панталыка), огорошить, озадачить, ошарашить, ошеломить, ставить в неловкое положение, конфузить, скандализировать, шокировать, ставить в тупик, поражать, озадачивать.

Приведем примеры наиболее популярных случаев употребления названных выше лексем, передающих стыд:

Сгоретьсостыда — to burn with shame.

Стыдисрам! — a sin and a shame! for shame!

Нистыда, нисовестинет — разг. to have no conscience at all be ashamed (of).

Мне стыдно (совестно) людей.

Он готов был провалиться сквозь землю (от стыда).

Все в страхе мятутся.

У меня ум теряется... Я совсем с панталыку сбился (Тургенев).

Он сконфузил меня этим замечанием.

Его не смутишь, всегда найдется.

Все лицо мальчика загорелось стыдом (Писемский).

Не стыдно это тебе! — сказала Катя, вся загоревшись от гнева (Достоевский).

Он проснется с содроганьем, полон страха и стыда (Пушкин).

Слезы потекли еще обильнее, но уже не от злости, а от любви и стыда (Л. Толстой).

Я просто сгорел со стыда, когда он стал расписывать Бегушеву наше дурацкое дело (Писемский).

Стыд пал на седую голову мою (Даль).

В языке встречается также непрямое выражение стыда, когда состояние человека передается через описание его жестов, мимики, позы тела и тому подобных признаков. Например:

Он покраснел как рак и ужасно сконфузился (Достоевский).

Аркадий весь вспыхнул (Тургенев).

Она зарделась как маков цвет.

Краска (стыда) выступила на лице его.

Он закусил (прикусил) губу.

Лицо разгорелось.

Лицо ее залилось румянцем.

Он слегка заалелся (Салтыков-Щедрин).

Готов провалиться сквозь землю — исчезнуть от чувства смущения, неловкости, стыда.

Залиться краской — покрыться румянцем при смущении, чувстве стыда.

I sometimes think it is a shame for people to spend so much money this way (Drieser).

When Betsy split the soup on the carpet, mother said: “Shame on you!”

Дефиниционный анализ показывает, что русские и английские номинанты стыд и смущение являются одинаковыми по содержанию, по природе каузаторов, но различными по степени интенсивности и масштабам (личный стыд, индивидуальное чувство или публичный).

Общими для русского и английского языков являются представление о когнитивной природе стыда, представляющей собой состояние, способствующее более эффективному приспособлению человека к условиям общественной жизни. Стыд способствует углублению самопознания, поскольку фиксирует внимание человека на черте, являющейся предметом стыда.

Физиологические аспекты, объективирующие чувство стыда. Физическое выражение стыда описать относительно легко. Когда человек чувствует стыд, он, как правило, отводит взгляд, отворачивает лицо в сторону, обычно опускает голову. Движениями тела и головы он старается показаться как можно меньше. Глаза опускаются вниз или «бегают из стороны в сторону». Веки прикрыты, а иногда глаза и совсем закрыты. Стремление сжаться и сделаться как можно меньше ярко продемонстрировано в эксперименте с молодой женщиной, которая участвовала в съемке фильма по гипнотическому вызыванию эмоций. Когда был внушен стыд, она отвела глаза, наклонила голову, а потом сжалась на стуле, притянув колени к груди. В постгиптоническом отчете она сказала, что чувствовала себя как маленький кролик, сжимающийся в комочек для того, чтобы его не было видно.

Из физических атрибутов стыда интересен феномен покраснения, который Дарвин полагал наиболее, характерным и наиболее человеческим выражением эмоций. Обычно считается, что покраснение непроизвольно, что это результат активности автономной нервной системы. Дарвин, так же как и многие современные исследователи эмоций, рассматривал покраснение как результат эмоции стыда. Тот факт, что покраснение является функцией автономной нервной системы и результатом переживания стыда, ставит его в положение, отличное от лицевого выражения ранее обсуждавшихся эмоций.

Покраснение необязательно сопровождает стыд (смущаться, краснеть - redden, grow/turnred, blush). Многие испытывают стыд, не краснея. Существуют индивидуальные различия в частоте покраснения, установлено также, что пороги покраснения меняются с возрастом. В целом можно сказать, что у детей и подростков она ниже, чем у взрослых. Трудно сказать наверняка, с чем это связано больше — с биологическими или психологическими возрастными изменениями.

Как уже указывалось, обычно покраснение относят к непроизвольным реакциям. Однако последние эксперименты с биологической обратной связью и ее влиянием на контроль автономных функций, показали, что покраснение поддается контролю: можно как вызывать, так и прекращать эту реакцию. С возрастом человек совершенствует эту способность. Не исключено также, что люди научаются просто избегать ситуаций, связанных с чувством стыда.

Томкинс (Tornkins, 1963) установил, что не только стыд немедленно вызывает покраснение, но и покраснение, в свою очередь, усиливает стыд. Это может быть связано с тем, что, краснея, мы как бы привлекаем внимание окружающих к нашему смущению и от этого смущаемся еще больше. Таким образом, контроль покраснения может несколько сглаживать чувство стыда, следовательно человек, который «никогда не краснеет», воз- можно, действительно мало стыдится.

Покраснение, очевидно, представляет собой прекращение нормальной тонической и контрактивной деятельности капилляров лица и наполнение их кровью. Усиление кровяного потока придает лицу характерный цвет. Дарвин считал, что аналогичная реакция капилляров наблюдается и в участке мозга, контролирующем покраснение, поэтому наступает «смущение ума», т. е. стыд.

Дарвин полагал, что покраснение ограничивается лишь областью лица по двум причинам. Первая из них — подверженность лица влияниям воздуха, света и тепловым колебаниям, он писал, что люди, привыкшие ходить обнаженными до пояса, краснеют и торсом. Вторая — особое внимание к лицу самого человека, так и тех, кто его окружает.

Несмотря на то, что обычно большое значение в вызывании стыда и покраснения придается зрительной стимуляции, есть доказательства, опровергающие ее исключительную роль. Дарвин наблюдал случаи покраснения у слепой и глухой девочки, а так- же у многих слепых детей. Иногда люди краснеют в полном одиночестве. Очевидно, лишь воспоминания о смущающем эпизоде могут быть достаточной стимуляцией покраснения и эмоции стыда.

В исследовании Зимбардо и других 53% застенчивых испытуемых отмечали покраснение. Были и другие физиологические реакции, сопровождавшие застенчивость: учащение пульса (54%), перебои дыхания (49%), специфические ощущения в животе (48%), колотящееся сердце (48%). Для застенчивых людей характерно также, что они меньше разговаривают (80%), говорят тихо (40%), меньше смотрят в глаза (51%), чаще избегают общения (44%) и более часто избегают действий, причиняющих беспокойство (42%). Кэттел (Cattell, 1965, 1973) считает, что у робких людей есть некоторая биологическая предрасположенность симпатической нервной системы, заключающаяся в излишней чувствительности к конфликтам и угрозе.

По мнению Томкинса, взрослые более сдержаны в проявлении эмоции стыда, потому что открытое ее проявление социально нежелательно. Один из простых способов сдерживания стыда — опускание глаз. Иногда люди высоко поднимают голову, заменяя таким образом стыдливый взгляд на взгляд презрительный. Человек может стараться постоянно быть менее заметным, чтобы реакция стыда выделялась меньше.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

В данной дипломной работе были раскрыты определения и особенности функционирования в речи состояний «стыда» и «страха». Были проанализированы национально-культурные различия в выражении людьми эмоций. Благодаря проведенному исследованию, мы пришли к выводу, что языковые средства репрезентации невербальных маркеров переживания и проявления страха, оценочные и образные компоненты, выделяемые в составе значения лексических и фразеологических единиц, объективирующих данный концепт, в целом совпадают в английском и русском языках. Семантические признаки «эмоциональное чувство/состояние», «реакция на опасность», «отрицательное/негативное» являются родовыми и облигаторно реализуются в значении единиц, объективирующих концепт.

Семантические признаки «продолжительность», «интенсивность», «манипуляция/воздействие на человека» являются дифференциальными в английском и русском языках и лежат в основе градации лексических средств номинирования концепта.

Английские и русские номинанты страха и стыда, образующие синонимические ряды, обнаруживают количественные расхождения и актуализируют различные признаки концептов «страх» и «стыд», что затрудняет их взаимопереводимость. При употреблении одного из номинантов русского концепта «страх» языковым сознанием, как правило, актуализируется один семантический признак, который становится доминантным в определенном контексте. При употреблении каждого номинанта английского концепта “fear” помимо инвариантных семантических признаков, дополнительно актуализируется один семантический признак, который и получает отдельное имя.

Наличие различных семантических признаков исследуемого концепта в результате исследования его отражения на лексико-фразеологическом уровне свидетельствует о различиях национального менталитета англичан и русских.

В настоящей дипломной работе была раскрыта сущность и классификация человеческих эмоций и состояний, описаны способы передачи и выражения этих эмоций и состояний. В соответствии с поставленной целью в работе было проведено комплексное изучение языковых средств выражения состояний человека, употребляемых в русской и английской речи, приведены многочисленные примеры.

Эмоциональные состояния – психологические состояния, которые возникают в процессе жизнедеятельности субъекта и определяют не только уровень информационно-энергетического обмена (как функциональные состояния), но и направленность поведения.

Эмоции – одна из наиболее сложно организованных систем человека. Уникальность эмоций сравнительно с другими объектами номинации обнаруживается, прежде всего, в многообразии и богатстве языковых средств их выражения, которые включают соответствующую лексику, фразеологизированные синтаксические конструкции, особую интонацию, порядок слов. В данной работе мы подробно осветим лексические средства выражения чувств и эмоций в процессе коммуникации.

Во все времена люди испытывали, испытывают, и будут испытывать одни и те же чувства: радость, горе, любовь, грусть. Накоплен огромный эмоциональный опыт. В связи с этим психологи говорят об универсальности эмоций и психологических состояний, сам перечень которых отражает общечеловеческий опыт осмысления психической деятельности человека. Однако язык не есть зеркальное отражение мира, поэтому, очевидно, мир эмоций и состояний и набор языковых средств, их отображающих, не могут полностью совпадать.

Процессы обозначения эмоций и состояний оказываются достаточно сложными. Так, в разговорной практике мы часто пользуемся одним и тем же словом для обозначения разных переживаний, так что их действительный характер становится ясным только из контекста. В то же время одна и та же эмоция (или состояние) может обозначаться разными словами.

Таким образом, учитывая все трудные и нерешенные вопросы психологической теории эмоций и состояний, лингвист в первую очередь должен исследовать собственно языковые механизмы обозначения и выражения эмоций и состояний, тем более что чувства только тогда приобретают значение для лингвиста, когда они выражены языковыми средствами.

Страх является одной из доминантных эмоций человека. Страх первобытного человека перед явлениями природы, страх войны, страх за свою жизнь, за жизнь близких и дорогих людей, страх перед неизвестным будущим - все это может являться примерами, подтверждающими универсальность и доминантность этой эмоции.

С другой стороны, являясь составной частью культуры народа, эмоция, несмотря на свою универсальность, обладает некоторыми специфическими для каждого народа чертами (это отмечается всеми вышеперечисленными и другими авторами), что объясняется имеющейся у народа картиной мира: субъективного образа окружающей действительности, который определяется различными для каждого этноса знаковыми формами.

Стыд является важной эмоцией, способствующей более эффективному приспособлению человека к условиям общественной жизни. Стыд способствует углублению самопознания, поскольку фиксирует внимание человека на черте, являющейся предметом стыда.

Стыд играет большую роль в человеческих отношениях, но он менее изучен, чем такие эмоции, как гнев и страх.

Стыд играет большую роль в человеческих отношениях, но он менее изучен, чем такие эмоции, как гнев и страх.

В ходе проведенного исследования решены следующие задачи:

- даны определения состояний страха и стыда (наряду с другими эмоциями, чувствами и состояниями);

2) выявлена специфика метафорического и фразеологического осмысления страха и стыда в английской и русской лингвокультурах;

3) рассмотрены экспрессивные слова в высказывании (контексте) с целью выявления условий, способствующих относительно полной реализации семантики экспрессивной словоформы;

4) проведена сопоставительная интерпретация английских и русских паремий, объективирующих страх и стыд;

5) проанализированы невербальные признаки страха и стыда в сопоставляемых лингвокультурах.

Библиография:

1. Амосова Н.Н. К вопросу о лексическом значении слова // Развитие лексики современного русского языка. М., 1957.

2. Анохин П.К. Эмоции // Психология эмоций: Тексты. М., 1984.

3. Апресян Ю.Д. Эмоциональная система // ВЯ. 1995. №1.

4. Берестнев Г.И. Мне имя ваше говорит… Маяковский в русской культуре // Вестник литературоведа. М., 1967.

5. Вежбицкая А. Семантические универсалии и описание языков. М., 1984.

6. Виноградов В.В. Русский язык. Грамматическое учение о слове. М., 1947.

7. Воркачев С.Г. Опыт лингвокультурологического анализа. Краснодар, 2005.

8. Вшюнас В.К. Основные проблемы психологической теории эмоций. М. 1994.

9. Изард К.Е. Эмоции человека. М., 1980.

10. Караулов Ю.Н. Общая и русская идеография, М., 1976.

11. Кляйнберг А.К. Китайская литература и речь. Особенности выражения эмоций. М., 1948.

12. Колшанский Г.В. Коммуникативная функция и структура языка. М., 1976.

13. Коммуникативные единицы языка // Всесоюзная научная конференция. Тезисы докладов. М., 1984.

14. Копнин П.В. Диалектика как логика и теория познания. М., 1966.

15. Красавский Н.А. », М., 2001.

16. Кубрякова Е.С. Коммуникативная лингвистика и проблемы семантики // Коммуникативные единицы языка. М., 1985.

17. Лабунская, Невербальное поведение. С-Пб., 1989.

18. Леонтъев А.И. Потребности, мотивы, эмоции // Психология эмоций. Тексты. М., 1984.

19. Леонтьев А.А. Психология общения. Тарту, 1969.

20. Лихачев Д.С. Статьи ранних лет. Тверь, 1993.

21. Лукьянова Н.А. Экспрессивная лексика разговорного употребления. М., 1967.

22. Петрищева Е.Ф. Об эмоциональной окрашенности слов в современном русском языке // Развитие лексики современного русского языка. М., 1965.

23. Попова М.М., Стернин Ю.Д. Современные трактовки категории эмотивности // Филологические науки. М., 1990.

24. Разинкина Н.М. Лингвистические исследования. Ставрополь, 1982.

25. Сердобинцев Н.Я. Соотношение разговорной и книжной речи // Структура лингвостилистики и ее основные категории. Пермь, 1983.

26. Солганик Г.Я. Стилистика текста, 1982.

27. Стернин И.А. Общественные процессы и развитие современного русского языка. М., 2000.

28. Телия В.Н. Русская фразеология. С-Пб., 1999.

29. Теплов Б.М. Психология. М., 1953.

30. Шаховский В.И. Эмотивная семантика слова как коммуникативная сущность. Коммуникативные аспекты значения. Волгоград, 1990.

31. Шаховский В.И. Категоризация эмоций в лексико-семантической системе языка. Воронеж, 1987. с. 88-100.

32. Шаховский В.И. Эмотивная валентность единиц языка и речи // Вопросы языкознания. Воронеж. 1986. № 6. с. 97-10.

33. Шмелев А.Н. Лексический состав русского языка как отражение «русской души» // Русский язык в школе. 1996. №4. с.83-90.

Словари

34. ABBYYLingvo.

35. AskOxford.com () – Dictionary of the English Language.

36. Bartelby.com – The American Heritage^® Dictionary of the English Language: Fourth Edition.2000.

37. Merriam-Webster Online Dictionary ().

38. Александрова З.Е. , 1990.

39. Апресян Ю.Д. Англо-русский словарь синонимический словарь. М., 1979.

40. Даль В.И. Толковый словарь русского языка: в 4-х тт. М., 1982.

41. Ожегов С.И. Словарь русского языка. Екатеринбург, 1994.

42. Синонимический словарь чувств и эмоций, М., 1993.

43. Толковый словарь русского языка: в 4 т. Под ред. Ушакова Д.Н. М., 1940.

Источники материала

1. Ф. О’Коннор. Откровение. (Revelation), М., 1984.

2. Ильф и Петров. Золотой теленок. Тула, 1966.

3. К. Mitchell. Gone with the Wind. 1974.

4. A. Christie. Puzzles. М., 1969.

5. J. London. White Fang.

6. J. London. The Call of the Wild.

7. A. J. Cronin. The Citadel.

8. F. Norris. The Octopus.

9. J. Conrad. Lord Jim.

10. D. Defoe. Robinson Crusoe.

11. Ch. Dickens. Oliver Twist.

12. D. H. Lawrence. The Lost Girl.

13. G. Eliot. The Mill on the Floss.

14. Pearl Buck - W. T. N. I. D.

15. Th. Hardy. Tess of the d’Urbervilles.

16. O. Wilde. The Picture of Dorian Gray.

17. I. Stone. Lust for Life.

18. Gr. Greene. A Gun for Sale.

19. A. J. Cronin. Hatter’s Castle.