Героический бой Каверина Б.И. (65-летию Победы посвящается)
| Загрузить архив: | |
| Файл: ref-30420.zip (4057kb [zip], Скачиваний: 122) скачать |
Героический бой Каверина Б.И.
Бой 22-23 мая 1943 в Финском заливе, о котором на следующий день Всесоюзное радио и газеты сообщили: «От Советского Информбюро. Вечернее сообщение 25 мая 1943 года... В Финском заливе 13 катеров противника напали на два наших дозорных катера. Советские моряки вступили в бой с численно превосходящими силами врага, потопили два и сильно повредили один катер противника. Остальные вражеские катера поспешно отошли под прикрытие финских береговых батарей. Наши катера вернулись на свою базу».
Каверин Б.И. 1940 год
Каверин Б.ИБалаклава1940 годВ госпитале 1940 год
Кампания 1943 года на Балтике была характерна частыми боевыми столкновениями дозорных катеров ОВРа с противником. Еще не закончился ледоход на Неве, еще плыли по заливу отдельные льдины, а наши “малые охотники” уже вышли в море для несения дозорной службы. Вскоре стало известно, что у них появился новый серьезный враг - быстроходные, вооруженные автоматическими пушками и крупнокалиберными пулеметами фашистские катера. С ними и пришлось в основном вести борьбу в 1943 году катерникам нашего соединения. Ареной боев между катерами служил главным образом Сескарский плес. Вот несколько наиболее характерных эпизодов.
«23 мая 1943 г. 23.43. На севере обнаружены силуэты вражеских катеров. Боевая тревога. 23.56. Сблизились с катерами противника на дистанцию 15 кабельтовых. Открыли огонь... 24 мая 1943 г. 00.54. Заняли свое место на линии дозора. Отбой боевой тревоги».
(Запись в вахтенном журнале МО-303)
23 мая 1943 года в22 часа сторожевые катера «МО-303» (командир лейтенант В. Г. Титяков) и «МО-207» (командир старший лейтенант Н. И. Каплунов) под командованием командира звена 3-го дивизиона МО ОВРа КБФ старшего лейтенанта И. П. Чернышева вышли из бухты Батарейная на линию дозора севернее фарватера, связывавшего Кронштадтсо. Мощный (Лавенсари). В ту ночь на запад должна была пройти подводная лодка “Щ-406”, а на восток - конвой с островов. Стояла хорошая погода. На переходе катера производили контрольное траление фарватеров.
Около полуночи были обнаружены пять катеров, выходивших из пролива Бьёркёзунд в строю кильватера. Противник, видимо, не заметил наши дозорные катера, находившиеся в темной части горизонта. Воспользовавшись этим, командир дозора старший лейтенант Чернышев принял решение выбрать тралы, сблизиться с вражескими катерами и, прорезав их строй, смять его. “МО-303” и “МО-207” построились в строй уступа вправо, легли на курс сближения и, открыв интенсивный орудийно-пулеметный огонь, полным ходом устремились на катера противника. Гитлеровцы тотчас ответили из автоматических пушек и крупнокалиберных пулеметов. Трассирующие снаряды и пули роями проносились над “малыми охотниками”. В этот момент стало ясно, что враг следует двумя колоннами по пять единиц в каждой. Но это не смутило наших катерников. Через несколько минут “малые охотники” сблизились с противником на дистанцию 10- 30 метров. “МО-303” прорезал строй между третьим и четвертым вражескими катерами. Орудийные расчеты старшины 2-й статьи Каверина и старшего матроса Остроуса вели огонь с полной скорострельностью. Получив повреждения от прямых попаданий снарядов, третий катер с большим дифферентом на корму оставил строй. Четвертый отвернул влево и тем самым создал угрозу столкновения со следовавшими за ним катерами.
“МО-207” прорезал строй между головным и вторым катерами противника. Меткие выстрелы в упор орудийных расчетов под командованием старшины 2-й статьи Н. Живора и старшего матроса М. Цимбаленко вызвали сильный взрыв на головном катере, и он мгновенно затонул. Следовавший за ним второй катер отвернул и скрылся за дымзавесой.
На “МО-303” были тяжело ранены командир “охотника” лейтенант В. Г. Титяков, его помощник младший лейтенант А. Е. Федин, командир отделения рулевых Н. А. Якушев. На “МО-207” получили тяжелые ранения командир катера старший лейтенант Н. И. Каплунов, помощник командира младший лейтенант И. М. Лобановский и комендор Н. И. Дворянкин, был убит командир отделения рулевых А. Н. Ивченко.
Несмотря на ранения, Титяков и Каплунов продолжали командовать своими катерами. “МО-303”, ведя огонь, прорезал строй второй колонны противника между головным и вторым катерами. “МО-207” устремился на другую группу вражеских катеров.
Своими дерзкими действиями наши “охотники” нарушили боевой порядок противника. В замешательстве вражеские катера вели огонь друг в друга. При повторном прорезании строя старший лейтенант Каплунов получил второе тяжелое ранение. Падая, он задел ручку машинного телеграфа. Ручка перевелась на “стоп”, и “МО-207” остановился. Вражеские катера сразу же окружили “малый охотник”.
Бой проходил на дистанции 20-60 метров. Видя, что командир и рулевой вышли из строя, старший матрос М. Цимбаленко взял командование катером на себя и встал за штурвал.
В ходе боя на “МО-303” был сильно контужен и ранен командир звена И. П. Чернышев. Поэтому он не заметил что “МО-207” застопорил ход. Придя в себя, Чернышев разобрался в обстановке. Его внимание привлек бой, происходивший в стороне. Он догадался, что там, в окружении вражеских катеров сражается “МО-207”, и повел “малый охотник” ему на помощь. “МО-303” открыл по противнику беглый огонь из пушек и пулеметов. Враг, ошеломленный ударом с тыла, прекратил стрельбу и отошел на север.
Едва “МО-207” присоединился к ведущему, как с юга появились еще четыре катера противника. Они попытались прижать “малые охотники” к северному берегу, но это им не удалось. “Охотники” разошлись на контркурсах с фашистскими катерами, ведя по ним интенсивный орудийно-пулеметный огонь. Катером “МО-303” в это время командовал раненый Чернышев, а “МО-207” - старший матрос Цимбаленко. Враг, прикрывшись дымзавесой, отошел к проливу Бьёркёзунд и вызвал огонь береговых батарей. Прикрывшись дымзавесой, поставленной катерами противника, наши “охотники” легли на курс отхода.
Бой длился немногим более двадцати минут. В 0 час. 54 мин. “малые охотники”, не пропустив на охраняемый фарватер вражеские катера, возвратились на линию дозора и донесли по радио о результатах боя.
“МО-207” получил приказание принять на борт раненых с “МО-303” и немедленно идти в Кронштадт. На переходе от ран скончался старший лейтенант Николай Иванович Каплунов, уже в госпитале умер комендор Н.И.Дворянкин. С рассветом в Кронштадт вернулся и катер “МО-303”.
В этом бою катеров противника было в семь раз больше наших. И все же враг не выдержал натиска “малых охотников”. Они потопили финский торпедный катер “Раю” и повредили сторожевой катер “СКА-17”.
В этом замечательном подвиге ярко раскрылась боевая зрелость катерников соединения, их отвага, воля к победе, высокое воинское мастерство.
За доблесть, проявленную в этом бою, командир звена И. П. Чернышев первым на Балтике был награжден орденом Александра Невского. Ордена Красного Знамени удостоились командиры катеров Н. И. Каплунов (посмертно), В. Г. Титяков, помощник командира катера И. М. Лобановский и старший матрос М. Цимбаленко. Комендоры Остроус, Редько и пулеметчик Фролов получили орден Отечественной войны I степени. Орден Красной Звезды был вручен катерникам Живоре, Каверину, Петрову, Королькову и Ващенко.
Экипаж МО-303 1943 годКаверин Б.И. после награждения 1943г.
Члены экипажа МО-303
В.Г.Титяков,командир катера в 1943-1944гг.Д.Н.Трепалин,механик катера 1943 г.
Б.Н.Корольков,старший сигнальщик катера 1943г.И.А.Леонов,электрик катера 1943г.
Б.И.Каверин ,старший комендор катера 1943г.П.А.Редько,комендор катера1943г.
Члены экипажа МО-207
Н.И.Каплунов,командир катера в 1942-1943гг.Д.Б.Красюк,рулевой катера1943г.
М.Н.Цимбаленко,старший комендор катера 1943г.Н.Д.Живора,командир отделениякомендоров 1943г.
А.П.Петров,старший сигнальщик катера 1943г.В.И.Бычков,моторист катера 1943г.
А.С.Фролов,командир отделения минеров 1943г.
Памятник членам экипажа МО-207 погибшим 23-24 мая 1943 года на Кронштадском кладбище
Флаг, под которым сражался в бою 23 мая 1943 года экипаж «МО-207» старшего лейтенанта Н.И. Каплунова, вместе с моделью этого самого катера «МО-207» теперь как боевая реликвия Великой Отечественной экспонируется в одном из залов Центрального военно-морского музея в Санкт-Петербурге.
Интересно, что, по вражеским данным, в бою против советских катеров участвовало пять сторожевых и группа торпедных катеров. Один торпедный катер был потоплен, а головной сторожевой катер сильно поврежден и на буксире доставлен в базу. Оба советских дозорных катера уничтожены. Ну что ж, даже такое признание противником результатов боя говорит о многом.
Финское донесение. Составлено и переведено на русский по требованию нашей стороны в1945г.
... «Морские охотники» в великой отечественной войне стали лидерами «малой морской войны», малой, но протекавшей с ожесточением и большой кровью.
В. Ф. ТРИБУЦ, адмирал, командующий Краснознаменным Балтийским флотом вгоды Великой Отечественной войны
В нашей стране «морские охотники» типа МО-4 были созданы по специальному заданию Главного морского штаба в годы второй пятилетки. При длине 26,9 и ширине 4 м их водоизмещение было около 56 т. Неуязвимые благодаря малой осадке, небольшим размерам и маневренности (два двигателя по 1300 л. с. сообщали скорость до 25 узлов), эти корабли предназначались для действий против вражеских подводных лодок в прибрежных районах. Они были вооружены двумя 45-мм пушками, двумя пулеметами ДШК калибром 12,7 мм, глубинными бомбами и снабжены шумопеленгаторами.
Великая Отечественная война расширила сферу боевого применения «охотников» — с первых и до последних дней они несли нелегкую боевую службу. «Морские охотники» высаживали десант и разведчиков в тылах противника, подавляли огневые точки врага; ходили в дозоры и охраняли протраленные фарватеры; совместно с торпедными катерами ставили мины у вражеских берегов, зачастую вступая в неравный бой с катерами фашистов и их самолетами. Наконец, неутомимые МО охраняли транспорты в конвоях, сопровождали подводные лодки до точки погружения и встречали их после похода.
«Морские охотники» строились серийно, и, тем не менее, многие из них заметно отличались друг от друга. Дело в том, что катер И.П. Чернышева, как и некоторые другие, был дооборудован для постановки и траления мин. В связи с этим бомбосбрасыватели пришлось снять. Большие глубинные бомбы по четыре в ряд уложили вдоль бортов. Там же разместили и тральщики — параваны. Перенесен был к правому борту кормовой флагшток (на нем несли флаг и на ходу). По проекту катера имели две мачты, но от второй отказались — она мешала при стрельбе. Укорочена была и первая мачта, которую использовали как стойку-опору для антенн. Второй опорой антеннам служили кормовой флагшток или дополнительная стойка в передней части рубки.
Бои с самолетами показали необходимость вести огонь из пулеметов на оба борта. Пулеметы могли вращаться как угодно, но на узком катере наводчику мешали леерные стойки. Тогда моряки разрезали леерное ограждение и установили откидную площадку у планширя. В бою наводчик, пристегнутый к тумбе ремнем, мог свободно «выходить за борт», вращая тяжелый ДШКа на 360°. Таким же способом были установлены дополнительно два авиационных пулемета, что заметно увеличило огневую мощь корабля. На некоторых МО появились щиты у орудий.
С 1942 года обычную окраску сменил камуфляж. Прямолинейные пятна черной, белой, серой и желтой краски искажали силуэт корабля, что затрудняло определение его курса и скорости. Катер И. Чернышева был закамуфлирован «размывающей» окраской из бесформенных пятен того же цвета. Такая окраска делала «охотник» неприметным, «растворяя» его среди волн.
Малый охотник типа МО-4Катер МО-302
Катер МО-125,точнее, что от него осталось. Последний из сохранившихся катеров этой серии. Установлен в Новой Ладоге.
Сторожевой катер МО-215 построен в Ленинграде и 16 августа 1941г вступил в строй. С боями прошел до границы с Фашистской Германией. Участвовал в боевых операциях на ладожском озере и Финском заливе. Прошел около 5 тясяч миль. Совершил 24 боевых похода. Потопил 5 барж и катеров противника. В боях имел повреждения. Командир МО-215 лейтенант Епихин Н.П. дослужился до капитана I ранга.
В годы войны входил в состав Ладожской военной флотилии. Представитель типа «Малый охотник – 4» (а не «морской», как некоторые считают), строившихся крупной серией в 30-40-х для противолодочной обороны, дозорной службы, морской погранохраны.
Капитан-лейтенант И.П.Чернышев
Механик дивизиона катеров МО А.Я.Поникаровский и командир звена охотников И.П.Чернышев 1943г.
Из мемуаров И. П. Чернышева «О друзьях-товарищах»
Два против тринадцати
«…23 мая «тройка» покинула бухточку и направилась на линию дозора. За ней в кильватер следовала «семерка»,которой по-прежнему командовал Николай Иванович Каплунов. Переход из бухты на линию дозора мы и в этот раз, как всегда, использовали для тренировок тральных расчетов и одновременно для минной разведки района.
Солнце уже садилось, когда командир отделения радистов «тройки» старшина второй статьи Николай Соколов принял радиограмму от командования соединения. В ней сообщалось, что ночью на запад должны пройти наши подводные лодки, а с островов в Кронштадт — большой конвой.
На два маленьких деревянных охотника с четырьмя пушечками, четырьмя пулеметами и полусотней людей возлагалась ответственная задача — обеспечить безопасность плавания наших кораблей и судов по единственному фарватеру, связывающему Кронштадт с островами Сескар и Лавенсари.
На мостике появился помощник Титякова младший лейтенант Федин, также недавно назначенный на «тройку», и доложил:
— До линии дозора осталось полторы мили. Разрешите...
— Прямо по носу пять силуэтов! — перебил его сигнальщик старший краснофлотец Борис Корольков.
И почти одновременно на катере Каплунова взвился флажный сигнал: «Корабли противника на севере». Это обнаружил силуэты вражеских катеров и сигнальщик «семерки» старшина второй статьи Анатолий Петров…
…Противник шел прежним курсом и с той же скоростью, не замечая, по всей вероятности, нас на темном фоне южной части горизонта. К тому же погода стала неожиданно портиться: небо затягивали низкие тучи, из которых сыпались мелкие капли дождя. Видимость резко ухудшилась.
Сложившаяся ситуация — численное и огневое превосходство противника, невозможность отхода дозора на юг, к фарватеру, ухудшение видимости — требовали от нас не оборонительных, а внезапных для противника активных действий. Значит: атаковать, атаковать дерзко и решительно. Ведь за нами охраняемый фарватер!
Пока все эти мысли вихрем проносились в моей голове, на катерах продолжали готовиться к бою: тральные расчеты заканчивали выборку тралов, расчеты пушек и пулеметов подтаскивали ящики с дополнительным боезапасом, мотористы и боцманы готовили материалы и инструменты для заделки пробоин, разносили пожарные шланги, радист Николай Соколов передавал оповещение о появлении противника, направляющегося к нашему фарватеру.
Наконец тралы выбраны. Катера двинулись малым ходом, чтобы не выдать себя белыми «усами» у форштевня и «султаном» за кормой, возникающими на большом ходу. «Семерка» следовала за нами чуть сзади и правее. Комендоры и пулеметчики обоих катеров, не открывая огня, внимательно следили через прицелы за ближайшими мишенями. Хотя скорость у нас невелика, дистанция до вражеского отряда быстро сокращается.
Сигнальщик Борис Корольков, не отрывая бинокля от глаз, доложил, что отряд противника идет не одной, а двумя колоннами. Действительно, приглядевшись в бинокль, я различил две колонны кораблей по пять единиц: быстроходные артиллерийские, противолодочные и торпедные катера, вооруженные скорострельными пулеметами, автоматическими пушками, глубинными бомбами и торпедами и в полтора-два раза превосходящие по водоизмещению наши «мошки»…
…Видимо, враг хотел использовать численное и огневое превосходство, чтобы подавить дозор залпом бортовых орудий. Ясно, что наш первый вариант боя сорвался и надо действовать по второму, то есть «заваривать кашу». Мы подправили курс вправо и чуть увеличили скорость. Противник ответил на это новым маневром: первая пятерка тоже повернула вправо, намереваясь поставить дозор «в два огня», или, иначе говоря, подвергнуть нас перекрестному обстрелу. Но этим, как ни странно, враг будет помогать нам в осуществлении второго варианта боя: своим перекрестным огнем вражеские катера наделают больше вреда себе, чем нам, хотя и нашим охотникам изрядно достанется.
В этом случае численное преимущество нашего противника становилось, как ни парадоксально, его недостатком. Дело в том, что с каждого из двенадцати катеров, которым предстояло участвовать в бою — двух наших и десяти вражеских, — будет видно одиннадцать. Но для противника из этих одиннадцати только два будут чужими, а для нас — десять. В «свалке» противнику нужно будет разбираться, где свои и где чужие, чтобы не поражать своих, а перед нами такая проблема практически не возникает: все силуэты, за исключением одного — цели для огня! Но у нас своя трудность: сойтись как можно ближе с вражескими кораблями, пройти между ними, разя в упор, сломать их строй, нарушить единство их действий…
…Расстояние между нашими катерами, будто летящими над водой, и отрядом противника быстро сокращалось. Скоро оно измерялось уже не кабельтовыми и даже не сотнями метров, а всего лишь десятками. Наши пулеметчики и комендоры били по ближайшим целям прямой наводкой с предельной скорострельностью. Вражеские корабли начали уклоняться и от разящих выстрелов наших охотников и от опасных очередей своих. Строй вражеского отряда нарушился, управление им противник явно потерял. А нам для начала только это и нужно!
Командир отделения минеров «тройки» старшина второй статьи Михаил Микула пулеметными очередями строчил по видневшемуся слева кораблю противника. Носовая пушка старшины первой статьи Михаила Остроуса несколькими выстрелами заставила замолчать вражеский катер, находившийся прямо по курсу, и тот, прикрываясь дымовой завесой, вынужден круто отвернуть влево, к своему берегу. Отворачивая, он чуть не протаранил своего соседа, и тот тоже шарахнулся в сторону. Носовая пушка «семерки», огнем которой управлял старшина первой статьи Николай Живора, меткими выстрелами оборвала стремительный маневр головного корабля. Наводчик Николай Дворянкин успел поймать его на перекрестие нитей прицела, а заряжающий Дмитрий Красюк — быстро дослать очередной патрон в казенник пушки. Выстрел! И противник, задрав форштевень, начал уходить под воду.
Но ликовать некогда — к «тройке» сзади подкрадывался вражеский торпедный катер. Командир кормовой пушки «семерки» старший краснофлотец Михаил Цимбаленко вовремя заметил его и открыл огонь. По этой же цели стреляла и кормовая пушка «тройки», которой командовал краснофлотец Борис Каверин. Окутавшись дымом, противник торопливо отвернул в сторону. Однако он все же успел обдать «тройку» очередью из автоматической пушки. Со звоном разлетелось ветровое стекло. Охнув, Валентин Титяков привалился боком к разорванному осколками обвесу мостика: лейтенанта зацепили осколки одного из снарядов. Под его ногами быстро натекла огромная лужа крови. Командир отделения рулевых старший краснофлотец Владимир Якушев, закусив губу, изменил курс «двойки», нацеливая ее форштевень на другой торпедный катер, выскочивший из-за дымзавесы. Остроус успел из своего носового орудия «воткнуть» в него два снаряда, и тот, прекратив стрельбу, пытался снова скрыться за дымовой завесой. Когда вражеский корабль пронесся в нескольких метрах, Микула полоснул по нему из пулемета, а Каверин успел бросить на его палубу одну из припасенных на всякий случай ручных гранат.
Спасая ведущего, «семерка» сама попала под губительный огонь артиллерийских автоматов другого вражеского корабля, внезапно появившегося из-за густого облака дыма. Николай Дворянкин успел навести на него орудие, но выстрел прозвучал одновременно с разрывом вражеского снаряда. Наводчик, сраженный осколком, упал на палубу…
…Остроус сделал несколько выстрелов из носовой пушки. Его поддержал короткими очередями из пулемета Микула. Дистанция быстро сокращалась: пятьдесят метров... сорок... тридцать... Увертываясь от тарана «тройки», вражеский катер почти лег на борт. Еще два выстрела кормовой пушки Каверина — и на вражеском корабле заметались языки пламени. Все же он успел скрыться за дымовой завесой.
Воспользовавшись маленькой передышкой, аварийная группа «тройки», которой руководил младший лейтенант Федин, начала ликвидацию пожара во втором кубрике и вскоре «задушила» огонь. Каверин убирал из-под ног стреляные гильзы, краснофлотец Иван Леонов и старший краснофлотец Прокофий Редько подавали из кубрика и кают-компании новые ящики со снарядами. Механик катера мичман Дмитрий Трепалин руководил наведением порядка в машинных отсеках и работал сам, помогая то командиру отделения мотористов старшине второй статьи Михаилу Семенову, заделывавшему пробоины в бортах, то мотористам краснофлотцам Сергею Севакову и Салиму Сафарову, чинившим перебитые трубопроводы. Корольков, наложив шины на ноги Якушева, оказал первую помощь и Ленцову, у которого была раздроблена кисть руки. Якушев, лежа на палубе, набивал патронами пулеметные ленты для Микулы...
…Механик рывком открыл крышку люка и выскочил на палубу. Сначала ему показалось, что на мостике никого нет. Но, приглядевшись, ой заметил сигнальщика Анатолия Петрова: нагнувшись, он торопливо закручивал жгут на обрубке ноги младшего лейтенанта Ивана Лобановского — помощника Каплунова. На штурвале висело безжизненное тело Алексея Ивченко — командира отделения рулевых. Рядом с тумбой машинного телеграфа, запрокинув голову, в разорванном кителе, залитый кровью, лежал старший лейтенант Николай Иванович Каплунов.
Около мостика в неестественно напряженной позе сидел пулеметчик Трофим Баженов. У него были перебиты обе ноги, и он не мог дотянуться до своего пулемета. Но оружие его не бездействовало: командир отделения минеров старшина первой статьи Алексей Фролов, сменивший Войтенко, перебегая от своего пулемета к баженовскому, отражал атаки противника то с одного борта, то с другого. Баженов же молча набивал ленты патронами и подавал их Алексею Фролову…
…Экипажи обоих катеров понимали: надо во что бы то ни стало прорваться сквозь строй противника и занять место между ним и обороняемым фарватером. «Тройка» увеличила скорость до максимальной и решительно направилась на группу кораблей противника, преграждавшую путь дозору. «Семерка» под командованием Живоры последовала за ней.
Массированным огнем вражеские корабли пытались вынудить нас отвернуть на северо-восток, к берегу, под огонь береговых батарей. Но мы упрямо шли на юг — на противника, оказавшегося между нами и фарватером, по которому совершали переходы наши подводные лодки, надводные корабли и суда. Титяков нацеливался на второй от головы корабль противника — большой торпедный катер, Живора — на второй от конца сильный сторожевой катер.
Один снаряд носового орудия, метко выпущенный расчетом Остроуса, попал в автоматическую пушку вражеского торпедного катера, а второй разворотил его рубку. Кормовая пушка «тройки», которой командовал Борис Каверин, не могла стрелять по той же цели, и потому ее снаряды летели в головной катер. Вскоре тот, прекратив стрельбу, распустил спасительный хвост дымовой завесы и скрылся за ней. Каверин перенес огонь на средний катер, ему помог кто-то с «семерки».
Хотя огонь врага заметно ослаб, перелом в схватке еще не наступил. Одно-два удачных попадания во второй катер — торпедный, и он будет «готов». Вот тогда перед нами открылась бы полностью «дверь» для прохода сквозь строй вражеского отряда. А пока она лишь приоткрывалась...
Но именно в этот момент рядом с бортом «тройки» разорвался снаряд. Глухо застонав, упал заряжающий носового орудия. Его заменил электрик Иван Леонов. Но пушка все равно молчала: осколок повредил стреляющее устройство. И это в решающий момент, когда до фашистского корабля оставалось всего каких-то шестьдесят — семьдесят метров!
— Эх, не пробились! — сокрушенно сказал Титяков и тут же скомандовал Ленцову, стоявшему за штурвалом: — Влево десять по компасу! Таран!
Освещенный вспышками выстрелов и разрывов, торпедный катер был теперь отчетливо виден: пробоины в борту, разрушенная рубка, вывороченное из бака автоматическое орудие, распростертые на палубе тела...
Отвернуть уже было невозможно. Таран неизбежен. Но тут три вражеских концевых корабля, отстреливаясь, круто повернули на обратный курс. «Дверь» распахнулась, хотя, возможно, лишь для одного из двух дозорных катеров…
…Группа вражеских катеров, шедших нам навстречу, вдруг прекратила огонь, поставила параллельно две дымзавесы, скрылась за ними и уже из-за дымзавес выпустила россыпь звездчатых ракет. Едва мы оказались в этом дымовом коридоре, как невдалеке вздыбились высокие белые всплески. Это корабли противника, отказавшись от надежды добиться успеха, «передали» нас своей береговой артиллерии.
Тяжелораненые, в том числе старший лейтенант Каплунов, лейтенант Титяков, младшие лейтенанты Лобановский и Федин, старшины и краснофлотцы Баженов, Якушев, Лендов, Редько, Сафаров, Красюк и другие, нуждались в срочной врачебной помощи. Поэтому я решил всех тяжелораненых с «тройки» перенести на «семерку», которую под командованием младшего лейтенанта Федина — помощника командира МО-303, единственного еще державшегося на ногах представителя командного состава — отправить в Кронштадт. Катеру же МО-303 предстояло под моим командованием остаться на линии дозора до смены.
Получив с «тройки» один из двух имевшихся компасов, «семерка» полным ходом направилась на восток и скоро скрылась за сеткой дождя. А с оставшейся в одиночестве «тройки» полетели в Кронштадт радиограммы с донесением о результатах боя и с просьбой выслать на пристань к приходу МО-207 санитарные машины.
В пяти милях от Кронштадта «семерка» обогнала шедший с острова караван, который прикрывала в дозоре. Николай Иванович Каплунов сделал попытку приподняться на руках, чтобы взглянуть на суда, ради которых сражался дозор, но силы окончательно покинули его. Глаза не мигая смотрели в хмурое небо...
Красюк, стоявший за штурвалом, осторожно подвел катер к пирсу, на котором уже ждали врачи и медицинские сестры. Первая санитарная машина увезла Лобановского, Баженова, Якушева и Титякова, последующие — всех остальных.
К полудню в Кронштадт вернулась и «тройка». Врачи сняли с нее не только раненых, но и контуженных.
Оба катера опустели. Лишь, несколько человек наводили порядок: убирали стреляные гильзы, отколотую щепу, какие-то железки, осколки стекла, смывали пятна крови и копоти. Мичманы Дмитрий Трепалин и Николай Коробейников вместе с инженер-капитан-лейтенантом Александром Яковлевичем Поникаровским обходили катера, составляя ремонтные ведомости. К вечеру МО-303 и МО-207 перевели на завод, чтобы ликвидировать повреждения, полученные в неравном бою.
Победа досталась нелегко: на кронштадтском кладбище появились новые могилы еще трех балтийских катерников: Николая Каплунова, Алексея Ивченко и Николая Дворянкина.
На следующий день Всесоюзное радио и газеты сообщили: «От Советского Информбюро. Вечернее сообщение 25 мая 1943 года... В Финском заливе 13 катеров противника напали на два наших дозорных катера. Советские моряки вступили в бой с численно превосходящими силами врага, потопили два и сильно повредили один катер противника. Остальные вражеские катера поспешно отошли под прикрытие финских береговых батарей. Наши катера вернулись на свою базу».
Еще через день экипажи катеров МО-303 и МО-207 были удостоены правительственных наград. За доблесть, самоотверженность и высокое воинское мастерство орденом Красного Знамени наградили командиров катеров лейтенанта Валентина Георгиевича Титякова и старшего лейтенанта Николая Ивановича Каплунова (посмертно), помощника командира катера младшего лейтенанта Ивана Михайловича Лобановского и старшего комендора старшего краснофлотца Михаила Ни-кифоровича Цимбаленко. Остальные получили ордена Отечественной войны I и II степеней, ордена Красной Звезды, медали «За отвагу» и «За боевые заслуги». Мне был вручен орден Александра Невского.»
Каверин Б.И.1944 год
Каверин Б.И.