Внешняя политика СССР в 1940 году

Примечание	Работу делал сам, препод не принимал работу 5 раз, вот этот вариант в конечном итоге был принят успешно.
	Загрузить архив:
	Файл: ref-31320.zip (39kb [zip], Скачиваний: 128) скачать

Содержание: §1 Введение – стр.2 §2 Агрессия в Польшу – стр.3 §3 «Зимняя война» - стр.4 §4 Вхождение Прибалтики в состав СССР – стр.5 §5 Политический спор вокруг Бессарабии – стр.6 §6 Советская разведка и германская угроза – стр.9 §7 Заключение – стр.14 §8 Список литературы – стр.17 §9Приложения – стр.18   §1 Введение Составной частью общественной жизни и деятельности людей является их международное общение. Постепенно, по мере развития человеческого общества эти отношения приобрели непосредственный политический характер и стали относительно самостоятельной сферой общественно-политической жизни. Под международными отношениями понимается система экономических, дипломатических, политических, идеологических, военных и иных связей и взаимоотношений между государствами и группами государств, между действующими на мировой арене общественными классами социальными, экономическими и политическими силами. Историческая наука интересна тем, что политические события разные по масштабу и значимости могут иногда перевернуть жизнь целого государства и мира вообще. Особенно интересно рассмотреть с этой точки зрения 1940 год. Т.к. некоторые события этого года нашли своё отражение в 90-х годах. Итак, шла. Вторая Мировая Война. «В странах-победительницах наблюдался разброд, который объяснялся, в том числе сложностью ситуации, в которой они оказались. Итальянский премьер-министр Витторио Орландо демонстративно покинул Версальскую конференцию. Конгресс США отказался рассматривать соглашение о создании Лиги Наций – нового международного органа, который должен был разрешать международные споры. При этом перед победителями стала сложная двоякая задача ликвидировать угрозу со стороны Германии и новую опасность – распространение коммунизма СССР. Выход был найден в создании буферных государств – были узаконенные состоявшиеся в 1918 распад Австро-Венгрии, независимость Венгрии, провозглашение никогда прежде не существовавшей Чехословакии. Было признано воссоздание не существовавшей с XVIII века Польши (независимость которой, по иронии судьбы, была формально провозглашена ещё в 1916 немецкими оккупантами), ей были переданы некоторые восточногерманские земли и выделен «коридор» к Балтийскому морю. Были признаны отделившиеся от России прибалтийские государства, но при этом литовский Виленский край оказался в составе Польши, а немецкая Клайпедская область, наоборот, отошла к Литве. Румынии была передана Трансильвания — регион, населенный преимущественно венграми. Ещё один венгерский регион — Воеводина — оказался в составе образовывавшегося Королевства сербов, хорватов и словенцев — будущей Югославии. Таким образом, был создан постоянный источник напряжения для Германии на востоке и большевистской России на западе. Россия была исключена из Версальского процесса. Русские большевики декларировали необходимость Мировой революции и свержения буржуазных правительств во всём мире и были недоговороспособны, а белые в ходе конференции терпели поражения от красных и сильно зависели от иностранной помощи, не представляя собой внятного субъекта. Турция была лишена территорий за пределами Малой Азии и Санджака, в ходе Версальской конференции едва не лишилась государственности.»1 §2 Агрессия в Польшу Советский народ долгие послевоенные годы жил с сознанием того, что СССР никогда не претендовал на чужие земли, вёл только миролюбивою политику. Коммунистическая партия никогда не признавала бесчинств 1940 года. Мы свято верили в то, что мы самое гуманное государство и только таким может быть коммунистическое общество. На самом деле было далеко не так и вступление Красной Армии на территорию Польши тому подтверждение. В соответствии со сверхсекретной директивой Л. Берии от 5 марта 1940 г., подписанной Сталиным, было арестовано 25 700 поляков (в основном - офицеры из командного состава). В марте 1943 г. в лесах Катыни немцы обнаружили оссуарий, заваленный телами казненных польских офицеров. Советские власти попытались обвинить в этом злодеянии нацистов, и только в 1992 г., во время визита Б. Ельцина в Варшаву, российские власти признали вину Сталина и Политбюро в устранении польской элиты в 1940 г. Существовавшая какое-то время идея создания буферного Польского государства была отброшена, что поставило деликатную проблему установления советско-германской границы. 22 сентября в Варшаве была достигнута договоренность об нее проведении по Висле. Затем, после визита Риббентропа в Москву 28 сентября, граница была отодвинута на восток до Буга, что все же оставляло Советскому Союзу несколько больше пространства, чем знаменитая линия Керзона в 1920 г. В обмен на эту «уступку», нарушавшую положения секретного протокола от 23 августа, Германия передала в советскую сферу влияния Литву. В опубликованном по завершении визита Риббентропа в Москву совместном коммюнике сообщалось, что польский вопрос был «урегулирован окончательно», а значит, для войны с Францией и Великобританией больше не было причин (если же страны не прекратят враждебных выпадов, то «Германия и Советский Союз вынуждены будут рассмотреть вопрос о принятии необходимых мер»). Советский Союз, еще в августе выступавший в качестве арбитра, представал теперь как один из союзников Германии. Пока же соглашение с Германией позволило Советскому Союзу присоединить к, себе огромную территорию в 200 тыс. кв. км с населением в 12 млн. человек (7 млн. украинцев, 3 млн. белорусов и 2 млн. поляков). В последующие месяцы сотни тысяч жителей присоединённых территорий были депортированы на восток как «враждебные и нелояльные элементы». 1 и 2 ноября, после спектакля «народных собраний», эти бывшие польские территории были включены в состав Украинской и Белорусской советских республик. Да, очень часто сильное государство, возможно, должно вести жёсткую политику, защищать свои интересы, добиваться своих целей. Иначе оно не будет сильным ____________ 1 Яковлев. «События 1939 г. – взгляд с полувековой дистанции». «Правда». //1989, N 230 государством. §3 «Зимняя война» 31 октября советское правительство предъявило территориальные претензии Финляндии, которая возвела вдоль границы, проходящей по Карельскому перешейку, в 35 км от Ленинграда, систему мощных укреплений, известную как «линия Маннергейма». СССР потребовал произвести демилитаризацию приграничной зоны и перенести границу на 70 км от Ленинграда, ликвидировать военно-морские базы на полуострове Ханко и на Аландских островах в обмен на очень значительные территориальные уступки на севере. Финляндия отвергла эти предложения, но согласилась вести переговоры. 29 ноября, воспользовавшись незначительным пограничным инцидентом, СССР расторг договор о ненападении с Финляндией. На следующий день были начаты военные действия. Советская пресса известила о создании «народного правительства Финляндии», руководимого Куусиненом и состоящего из нескольких финских коммунистов, по большей части сотрудников Коминтерна, давно проживавших в Москве. Следствием советской агрессии стало исключение СССР из Лиги Наций. Общественное мнение Франции и Великобритании было целиком на стороне Финляндии. Рассматривался даже вопрос о совместных военных действиях Франции и Великобритании, однако осуществлению этих планов препятствовал нейтралитет Скандинавских стран. Красная Армия, в течение нескольких недель так и не сумевшая преодолеть линию Маннергейма, несла тяжелые потери. Лишь в конце февраля советским войскам удалось прорвать финляндскую оборону и овладеть Выборгом. Финляндское правительство запросило мира и по договору 12 марта 1940 г. уступило Советскому Союзу весь Карельский перешеек с Выборгом, а также предоставило ему на 30 лет свою военно-морскую базу на Ханко. Эта короткая, но очень дорого обошедшаяся советским войскам война (50 тыс. убитых, более 150 тыс. раненых и пропавших без вести) продемонстрировала Германии, а также наиболее дальновидным представителям советского военного командования слабость и неподготовленность Красной Армии. «В июне 1940 г., во время победного наступления немецких войск во Франции, Советский Союз подтвердил свои намерение выполнить все положения секретного протокола от 23 августа 1939 г. Обвинив Балтийские страны в нарушении договоров о «взаимопомощи», привязывавших их к Москве, советское правительство потребовало создания в них коалиционных правительств, контролируемых советскими политическими комиссарами (Деканозов в Литве, Вышинский в Латвии, Жданов в Эстонии) и поддерживаемых Красной Армией. После создания этих «народных правительств» были проведены «выборы» в сеймы Литвы и Латвии и в Государственный Совет Эстонии, в которых участвовали лишь кандидаты, выдвинутые местными компартиями и проверенные НКВД. Избранные таким образом парламенты обратились с просьбой о принятии этих стран в состав СССР. В начале августа эта просьба была «удовлетворена» решением Верховного Совета СССР, возвестившим об образовании трех новых советских социалистических республик. В то время как десятки тысяч «ненадежных элементов» депортировались в Сибирь, «Правда» писала (8 августа 1940 г.): «Сталинская конституция проникает глубоко в сердца рабочих и крестьян. Она пленяет умы лучших представителей интеллигенции».»2 Таким образом, несмотря на некоторые положительные результаты, каковыми можно назвать удаление границы от экономических и стратегических центров страны и обеспечение возможности построения советских военных баз в северных водах, советско-финская война во многом помешала успешной подготовке к войне с Германией, явилась трагедией для обоих народов, подорвала международный авторитет СССР и в целом ее нужно оценивать отрицательно. §4 Вхождение Прибалтики в состав СССР Третьим важным направлением во внешней политике этого периода необходимо назвать развитие отношений с прибалтийскими государствами, результатом, которого стало вхождение Прибалтики в состав СССР. Как известно, по условиям секретных протоколов, приложенных к советско-германским договорам, территория прибалтийских государств: Эстонии, Латвии, Литвы была отнесена в сферу интересов Советского Союза, при условии, что экономические соглашения между Германией и этими странами останутся в силе. В сентябре - октябре 1939 г. СССР заключил с этими прибалтийскими государствами договоры о ненападении и взаимопомощи, по условиям которых на территории этих стран был размещен ограниченный контингент советских войск. Однако, не удовлетворившись таким ограниченным влиянием на эти страны, в начале июня 1940 г. в Литве, Эстонии и Латвии были сделаны заявления советского руководства, которые по форме и существу носили ультимативный характер. Правительство СССР утверждало, что руководства этих государств грубо нарушили договоры о взаимопомощи, готовили нападение на части Красной Армии, размещенные на их территории. Утверждалось, что для координации своих действий против СССР три страны создали антисоветский военно- политический союз "Балтийская Антанта". В этой связи руководство СССР потребовало отставки правительств Латвии, Литвы, Эстонии и сформирования новых, способных, как говорилось в заявлениях, "обеспечить честное проведение в жизнь" пактов о взаимопомощи, а также допуска на территорию трех стран дополнительных крупных частей Красной Армии. В случае отказа выполнить эти требования Молотов предупредил, что Правительством Советского Союза будут приняты соответствующие меры. На ответ Литовскому правительству было дано десять часов ночного, а эстонскому и латвийскому - десять часов дневного времени. Одновременно дипломатическим представителям трех стран было заявлено, что в формировании новых правительств примут участие советские представители. Почему вдруг СССР предъявил эти ультиматумы? Никаких враждебных Советскому государству планов у руководства этих стран не было. Когда Молотов готовил эти ультиматумы, у него не было никаких доказательств существования подобных планов. ______________ 2 Никола Верт. История советского государства.//Весь Мир - 2006. C.13 Не были они обнаружены и позже, когда в руки советской стороны попали все архивы прибалтийских правительств. §5 Политический спор вокруг Бессарабии «Вопрос о Бессарабии был не только территориальным, но и национальным. Бессарабия являлась бывшей российской губернией, поэтому, по мнению правительства новообразованного СССР, должна была войти в его состав. Кроме того, большинство населения Бессарабии не были ни румынами, ни молдаванами. В соответствии с переписью 1897 года «47,6 % жителей Бессарабии были молдаванами, 19,6 — украинцами, 8 — русскими, 11,8 — евреями, 5,3 — болгарами, 3,1 — немцами, 2,9 — гагаузами»»3. Сами молдаване желали создания национального молдавского государства отдельного от Румынии, даже если оно будет в составе СССР. Местное население страдало от румынизации, особенно русские, украинцы, болгары, гагаузы, немцы и другие народы. 8 февраля 1940 года румынские власти обратились к Германии относительно возможности агрессии со стороны СССР, на что Риббентроп заявил, что немцев не интересует положение Румынии и что он исключает любую советскую агрессию. 29 марта на сессии верховного совета Молотов сделал громкое заявление: «У нас нет пакта о ненападении с Румынией. Это объясняется наличием нерешённого спорного вопроса о Бессарабии, захват которой Румынией Советский Союз никогда не признавал, хотя и никогда не ставил вопрос о возвращении Бессарабии военным путём. 30 марта Премьер-министр Румынии высказал озабоченность относительно речи Молотова и обратился в Германию с просьбой повлиять на мнение СССР относительно Бессарабии, на что получил ответ, что безопасность Румынии напрямую зависит от выполнения её экономических обязанностей перед Германией. 6 апреля замнарком внутренних дел комкор Масленников написал письмо в НКИД СССР с просьбой повлиять на Румынию дипломатическим путём, так как с начала 1940 года по апрель того же года с румынской стороны было произведено 25 обстрелов советских пограничников, гражданских лиц, сёл и территорий. 9 апреля НКИД СССР послал румынским властям сообщение о том, что было произведено 15 обстрелов со стороны Румынии и румынскими войсками началось минирование мостов через Днестр. 19 апреля Коронный Совет Румынии заявил о том, что не пойдёт на уступки СССР, и что он предпочитает ___________ 3 Репин В. В. Развитие бессарабского территориального конфликта в советско-румынских отношениях (1939 г.) // Российские и славянские исследования. Вып. 4. — Мн.: 2009., С.14 военный конфликт добровольной передаче Бессарабии СССР. Также в мае король Румынии Кароль II объявил частичную мобилизацию войск и отправил в Берлин просьбу о содействии в сооружении «Восточного вала». 11 мая оперативный штаб Киевского военного округа отдал приказ провести набор мобилизационных комплектов карт румынской пограничной зоны. 1 июня на германо-румынской встрече в Берлине Германия заявляет о нейтралитете в случае нападения СССР на Румынию. В тот же день румынская сторона выдвинула предложение СССР увеличить товарооборот, но оно было отклонено советской стороной. Также был улажен конфликт с советским самолётом, который залетел в румынское воздушное пространство на 62 километра. Между тем улучшаются румыно-германские отношения. В Румынию по принципу «нефть за оружие» немцы продолжают поставлять трофейное польское оружие. Происходит милитаризация Румынии. 9 июня после директивы Народного коммесариата обороны СССР о подготовке к операции по возвращению Бессарабии было создано управление Южного Фронта. Командующий — генерал армии Георгий Жуков. 10 июня войска 5, 12 и 9А под видом учебного похода начали выдвижение на румынскую границу. 11 июня войска 12 и 5А начинают выдвигаться на румынскую границу. 12 июня генштаб РККА издал распоряжение об обеспечении перевозок войск Южного фронта на румынскую границу. Из-за несогласованной работы НКПС и УВС вместо 709 эшелонов войска получили на треть меньше. 13 июня в Кремле прошло совещание высшего военно-политического руководства. Обсуждалось нападение СССР на Румынию. В итоге был принят указ о создании Дунайской флотилии — оперативного объединения Черноморского флота близ дельты Дуная. 15 июня Черноморский флот СССР был приведён в боевую готовность. 17 июня был разработан план военной операции по захвату Бессарабии. Согласно ему войска 12А из района близ Черновцов следуют вдоль Прута и вместе с войсками 9А, следующими из Тирасполя южнее Кишинёва на Хуши, наносят охватывающий удар противнику и окружают его в районе Бельц и Ясс. Также предусматривались авиаудары по войскам и аэродромам противника, после чего следует десант 201, 204 и 214 воздушно-десантных бригад в городе Тыргу-Фрумос. Десантирование должно было производиться со 120 самолётов ТБ-3. Прикрывать все авиаудары и десант должны были 300 истребителей. Черноморский флот обязан был вести бой с румынским флотом. 19 июня в Проскурове состоялись специальные занятия с командующим составом. 20 июня германскому послу в Бухаресте было передано заявление с намёком на экономическую помощь в защите от грядущего военного конфликта с СССР: «идентичность интересов, которая связывала оба государства в прошлом, определяет также сегодня и определит ещё сильнее завтра их взаимоотношения и требует быстрой организации этого сотрудничества, которое предполагает сильную в политическом и экономическом отношении Румынию, ибо только такая Румыния явится гарантией того, что она сможет выполнять свою миссию стража на Днестре и в устье Дуная». 22 июня войска 5, 9 и 12А начали проработку деталей операции. 23 июня Молотов заявил германскому послу Шуленбургу о намерении СССР в ближайшем будущем присоединить к себе не только Бессарабию, но и Буковину, ввиду проживания там украинцев. Также Молотов заявил, что советская сторона ожидает поддержки со стороны Германии в этом вопросе и обязуется охранять её экономические интересы в Румынии. Шуленбург ответил, что это решение является для Германии полной неожиданностью, и попросил не предпринимать никаких решительных шагов до прояснения позиции немецкой стороны. Молотов заявил, что СССР будет ждать реакции Германии до 25 июня. 25 июня на Южный фронт была передана директива о политработе в период боевых действий. В ней говорилось: Военщина и буржуазно-капиталистическая клика Румынии, подготавливая провокационные действия против СССР, сосредоточила на границе с СССР крупные войсковые силы, довела численность пограничных пикетов до 100 человек, увеличила численность высылаемых на охрану границы нарядов, форсированным темпом производит оборонительные сооружения по своей границе и в ближайшем тылу. Командующий Южным фронтом перед пограничными частями Западного округа поставил задачу: а) разминировать, захватить и удержать мосты на пограничных реках; б) упорно оборонять государственную границу на фронте 12-й армии там, где не будут действовать части РККА; в) обеспечить части РККА проводниками; г) очистить тыл 12-й армии от возможных очагов противника в приграничной полосе Румынии. В тот же день Шуленбург передал Молотову заявление Риббентропа, в котором говорилось что «Германское правительство в полной мере признает права Советского Союза на Бессарабию и своевременность постановки этого вопроса перед Румынией…». Также в послании говорилось о неожиданности претензий СССР на Буковину и выражалось беспокойство за судьбу проживавших на этих территориях этнических немцев. Риббентроп также заявил, что Германия остаётся верной московским соглашениям, будучи, однако, «крайне заинтересованной» в том, чтобы территория Румынии не стала театром военных действий. В этих целях, Германия, со своей стороны, выразила готовность оказать политическое влияние на Румынию с целью мирного решения «бессарабского вопроса» в пользу СССР. Также в этот день близ Могилёва-Подольского в воздушное пространство СССР вошёл самолёт без опознавательных знаков. Его безрезультатно обстреляли с советской заставы. 26 июня Молотов вручил румынскому послу в Москве Георге Давидеску заявление советского правительства, в котором говорилось: "«В 1918 году Румыния, пользуясь военной слабостью России, насильственно отторгла от Советского Союза (Россия) часть его территории — Бессарабию — и тем нарушила вековое единство Бессарабии, населенной главным образом украинцами, с Украинской Советской Республикой. Советский Союз никогда не мирился с фактом насильственного отторжения Бессарабии… В советское время история, связанная с так называемым «освободительным походом» Красной Армии в Бессарабию и Северную Буковину исследованию не подлежала. В учебниках и политических докладах разного рода, как правило, лишь констатировался сам факт, в духе советской идеологии давалась его оценка. Трудно сказать, какому оперативно-тактическому анализу подверглись эти события в Генштабе и других крупных штабах Вооруженных Сил СССР, как повлияли на преподавание военных наук в военных академиях и училищах СССР - источников, освещающих эти вопросы почти нет, первичные документы о тех событиях стали относительно доступными лишь после 1991 года. Причина такого положения, видимо, в том, что этот поход - следствие того самого третьего пункта секретного протокола к Пакту Риббентропа - Молотова, само существование которого было «тайной за семью печатями» до конца восьмидесятых годов XX века. Даже в первое издание мемуаров самого маршала Жукова Г.К. «Воспоминания и размышления» не вошел фрагмент авторского текста, в котором речь шла о том, что именно он командовал войсками Южного фронта, освобождавшего Бессарабию в 1940 году. §6 Советская разведка и германская угроза Гитлеровское решение о нападении на Советский Союз представляет собой загадку. Трудность заключается в том, что как в случае со Сталиным, так и в случае с Гитлером отсутствуют реальные свидетельства связи между идеологическим кредо режима и его военными действиями. В исследованиях по международной политике постоянные сравнения этих двоих и доминирование тоталитарной модели еще больше запутывают картину. Гитлер был авантюристом, склонным к крайнему экспансионизму и совершенно пренебрегавшим вопросами междуна¬родного права. Сталин, напротив, как мы видели, скинув идеологи¬ческую мантию, старался проводить в высшей степени расчетливую и осторожную политику, ориентированную главным образом на без¬опасность. Он также разделял общепринятое уважение к средствам внешней политики и, по-видимому, даже переоценивал возможности дипломатии. Объединяло Сталина и Гитлера желание возместить, как они это называли, «версальские обиды»; у обоих были исторические цели, в случае с Гитлером — вернуться к Фридриху Барбароссе и Бис¬марку, в случае со Сталиным — к наследию эпохи царизма. Явной точкой расхождения может послужить следующее: тогда как Сталина на застигла в разгар длительного процесса подчинения идейных устремлений трезвой, прагматичной политике, для Гитлера она была шиной его идеологических свершений. Поэтому взаимоотношения идеологии и Realpolitik в Германии оказались более резко выражен¬ными и напряженными. Сталину, имевшему дело с нацистской Германией в 1940—1941 гг., любопытно было узнать планы Гитлера не меньше, чем нынешним историкам. Но для историков этот вопрос представляет лишь теоре¬тический интерес, а для Сталина он имел решающее значение, осо¬бенно после падения Франции. Если идеология для Гитлера — idee fixe, тогда война неизбежна. Если же его кажущаяся практичность непритворна, а Сталин, естественно, склонен был проецировать на Гитлера собственные взгляды, тогда войны еще можно избежать или оттянуть ее начало, если правильно разыграть дипломатические карты. Достижение прочного урегулирования отношений с Германией или получение достаточной мирной передышки зависели от безупречной работы разведки. Стоит, следовательно, уделить некоторое внимание состоянию спецслужб на тот момент. Большинству сетей военной раз¬ведки нанесли серьезный ущерб чистки, в результате которых не толь¬ко руководители, но и полевые агенты были казнены либо изгнаны со службы. Все начальники военного Разведывательного управления и подчиненных ему организаций оказались смещены, и на смену им пришли менее опытные и способные офицеры. Однако организация в целом продолжала функционировать и даже добилась некоторых эф¬фектных успехов, как, например, вербовка «Кембриджской пятерки» в Англии, позволившая проникнуть и в вооруженные силы, и в Форин Оффис. Тем не менее, чистки произвели разрушительный пси¬хологический эффект, задушив всякую инициативу и свободу мысли, жизненно необходимые для успешной работы разведки. Берлинское направление в ГРУ курировал опытный генерал Тупи¬ков, в НКВД — Амаяк Кобулов («Захар»); являясь новичком в этом деле, Кобулов, тем не менее, завоевал полное доверие Берии. Они культивировали связи с антифашистскими группами, но вербовали в их ряды и профессионалов. Среди последних можно назвать Вилли Лемана, под псевдонимом «Брайтенбах», снабжавшего разведку ин-формацией прямо из гестапо. Когда Деканозова, бывшего старшего офицера НКВД, назначили послом в Берлин в декабре 1940 г., ему поручили координировать работу резидентуры ГРУ и НКВД. Со вре¬менем боязнь провокации побудила Сталина в значительной степени свернуть разведывательную деятельность в Берлине. Невозможность создать новую сеть придавала еще больше значимости таким агентам, как Харро Шульце-Бойзен («Старшина») и Арвид Харнак («Корсика¬нец»), завербованным Кобуловым. Оба они являлись активными коммунистами и входили в группу «Красная капелла» с 1935 г. К 1941 г. «Старшина» внедрился в штаб-квартиру военно-воздушных сил и имел прямой доступ к весьма ценной информации. «Корсика¬нец», блестящий экономист, занимал высокий пост в германском Ми¬нистерстве экономики с допуском к совершенно секретным докумен¬там, касавшимся inter alia и отношений с Советским Союзом. Оба были раскрыты и арестованы гестапо в ноябре 1942 г., преданы воен¬ному суду и казнены. По крайней мере, один член этой группы, «Лицеист» (псевдоним О.Берлингса), являлся двойным агентом и принес значительный вред. Кобулов считал его информацию «в высшей степени достоверной», и она часто шла прямо к Сталину и Молотову. После окончания войны Кобулов обнаружил, что гестапо снабжало его изощренной дезинфор¬мацией, смесью истинных и ложных фактов, предназначенной для ук¬репления ошибочных концепций Сталина. Говорили, будто Риббен¬троп заявлял: «Мы можем накачать этого агента любой информацией, какой нам будет угодно». Значение разведки возросло, когда осенью 1940 г. модифицирова¬лись военные планы в соответствии с убеждением Сталина, что Гер¬мания устремится в Юго-Восточную Европу, угрожая либо Советско¬му Союзу, либо британским интересам на Ближнем Востоке. И все же не следует забывать о сталинском недоверии и презрении к разведке и армии в целом в период 1939—1941 гг. Отношение Сталина описано позднее Молотовым: «Я считаю, что на разведчиков положиться нельзя. Надо их слу¬шать, но надо их и проверять. Разведчики могут толкнуть на такую опасную позицию, что потом не разберешься. Провокаторов там и тут не счесть. Поэтому без самой тщательной, постоянной проверки, перепроверки нельзя на разведчиков положиться. Люди такие наив¬ные, обыватели, пускаются в воспоминания: вот разведчики-то гово-рили, через границу проходили перебежчики...»4. Генерал Голиков, оказавшийся впоследствии способным работни¬ком, в начале своей карьеры обнаруживал недостаток профессиона¬лизма, что было прекрасно известно Сталину. Голиков попал наверх после того, как проявил себя стойким большевиком, сражаясь вместе с «Красными орлами» в гражданскую войну. Затем он занимал ряд ключевых политических постов в армии, включая руководство поли¬тическим управлением Наркомата обороны. В определенный период своей жизни, намеренно оставляемый им в тени, Голиков играл ре¬шающую роль в подавлении «ленинградской оппозиции» и, весьма ве¬роятно, в чистках Красной Армии в 1937 г. Его назначение началь¬ником ГРУ показывало опустошение, царившее в вооруженных силах в результате массовых чисток, и являлось наградой за его лояль¬ность. Тем не менее, Сталин держал его на расстоянии, так же как будущего начальника Генерального штаба Жукова. На партийной кон-ференции в феврале 1941 г. слышали, как он ворчал, что не может до¬верять Голикову, который «для шпиона слишком неопытен, наивен. __________ 4Владимир Чистяков//http://alternathistory.org.ua/1940-god-vizit-molotova-v-berlin-kak-poshla-istoriya-dalshe Шпион должен быть подобен дьяволу. Никто не может верить ему, даже он сам». Меркулову, главе внешней разведки НКВД, приходи¬лось не лучше. Правда, Сталин считал его «храбрым и ловким», но жаловался на его «бесхарактерность и слабость»; он хотел всем уго¬дить, вместо того чтобы «строго держаться своей линии, не боясь кого-то обидеть». Неудивительно, что подобная обстановка вынуждала разведку про¬являть осторожность. Вследствие этого постоянный поток разведыва¬тельной информации характеризовался двумя противоположными чертами. Необработанные данные, как кажется, особенно при ретро¬спективном анализе, неизменно содержат точные и подробные сооб¬щения о наращивании сил Германией. Однако попытки подогнать эту информацию к преобладающим политическим концепциям приводят к совершенно другому результату. Было бы неверно соглашаться с теориями заговора, обвиняющими Голикова в намеренном манипули¬ровании сведениями. Конечно, говорить, будто Сталин не знал об опасности, потому что Голиков скрывал от него правду, — значит сильно преувеличивать. Списки рассылки показывают, что обширная информация доходила до Сталина, и он ни в коем случае не был слеп, как не был и Жуков, впоследствии заявлявший, будто его намеренно оставляли в неведении. Осенью 1940 г. Кремль поручил НКВД завести особое оператив¬ное досье под названием «Затея» для сбора информации о замыслах немцев и представления ее лично Сталину. Во второй половине сентября на спецслужбы посыпались донесения с самого высокого уров¬ня, детально расписывающие перегруппировку немцев в бывшей Польше в течение лета. Донесения содержали точную идентификацию дивизий и данные о расположении их штаб-квартир. Столь же «боль¬шое значение имела достоверная информация о строительстве немца¬ми казарм и создании инфраструктуры для облегчения переброски и размещения войск с запада. Были проведены малые учения по теме «наступление на обороняющегося противника», который, лаконично отмечалось в донесении, оказался на советской границе. Следовал ясный вывод, что немцы продолжают концентрацию войск в Восточ¬ной Пруссии и «подготовку театра на всех оперативных направлениях»»5. Обнаружились «военные приготовления» и в восточных районах Словакии. Там мостились дороги, прокладывались новые железнодо¬рожные пути; около 30 000 рабочих были заняты на этих работах. Также строились аэродромы, и значительное число пилотов было переведено с Западного фронта на восток. Информация, собранная за октябрь, как стало известно Сталину, описывала до мельчайших деталей усиленную переброску как пехот¬ных, так и моторизованных дивизий на восток. По осторожным оцен¬кам накануне ноябрьской встречи Молотова с Гитлером в Берлине, «против СССР сосредоточено в общем итоге свыше 85 дивизий, то есть более одной трети сухопутных сил германской армии». На опре¬деление целей немцев, однако, повлияло развитие событий на Балка¬нах. Недавнее замедление сосредоточения войск на советской границе относилось на счет германского плана «по оккупации Румынии и дальнейшему продвижению в глубь Балканского полуострова». Тем не менее, не скрывался зловещий факт, что до _________ 5 Бережков. "Просчет Сталина”. “Неделя".//1989, N 31 оккупации Франции в Польше стояли лишь 27 пехотных дивизий с приданными им 6 кава¬лерийскими формированиями, а теперь были точно идентифицирова¬ны 70 пехотных дивизий в дополнение к 5 моторизованным и 7—8 танковым дивизиям. В самый канун встречи Сталин получил из посольства в Берлине и от резидентуры НКГБ противоречивые донесения о курсе герман¬ской политики. Посольство, рассматривая годовщину пакта Молотова — Риббентропа, сурово критиковало «Новую Европу», задуманную Гит¬лером. «Упоенное победой, — резюмировало оно, — немецкое прави¬тельство совместно с итальянским без ведома правительства СССР, нарушая соглашение от 23.8.1939 года, решают судьбу балканских на¬родов». В заключение делалось многозначительное предостережение, что немцы смотрят на Балканы как на «новый плацдарм для будущей схватки с СССР». За два дня до отъезда Молотова Голиков проин-формировал Кремль, что немцы завершили развертывание 15—17 ди¬визий на территории, прилегающей к Дунаю, готовясь захватить Са¬лоники. В Болгарии тайно объявлена частичная мобилизация, воен¬ные академии закрыты, чтобы дать возможность кадетам присоеди¬ниться к своим частям. Кроме того, генерал фон Ингельбарт прико¬мандирован к болгарскому Генеральному штабу, в то время как 14 «Мессершмидтов» переброшены в Софию и размещены на скрытых позициях. Категоричный вывод Голикова не оставлял сомнений в том, что Германия продолжает стягивать войска к Балканам. Он не исключал возможности нападения на Грецию в ближайшем будущем с целью сокрушить ее сопротивление вместе с Италией, захватить Балканский полуостров и использовать его как плацдарм для дальней¬ших действий против Турции и английских колоний. Однако, пред-упреждал он, в то же время Германия принимает меры, направленные против Советского Союза (развертывание войск в районе Кракова и Лодзи и вербовка украинских резервистов). Агент «Метеор» в Бер¬лине подтвердил эту информацию, процитировав мнение Шнурре, будто Гитлер намерен «разрешить вопросы на востоке военными дей¬ствиями». Сталину было ясно, что берлинская встреча является четким во¬доразделом в отношениях с Германией. На основе информации, ско¬пившейся на его столе, он составил два сценария. Первый предпола¬гал неизбежную войну. Второй, который он находил предпочтитель¬ным, предусматривал предварительные переговоры, предшествующие мирной конференции. В обоих случаях главное значение он придавал контролю над Проливами и присутствию в Болгарии. Неопределен¬ность позиции Сталина отражала колебания Гитлера. Многочисленные свидетельства подготовки Германии к войне, находившиеся в распоряжении русских, опровергались действиями Шуленбурга и све¬дениями об усилиях Риббентропа по созданию Континентального блока. Наиболее важную и достоверную информацию по этому поводу Сталину передал Берия за две недели до берлинской встречи. Полков¬ник Клейст из ведомства Риббентропа сообщал о встрече Гитлера и Риббентропа в Берхтесгаде и обсуждении «политического наступле¬ния». Гитлер и Риббентроп рассчитывали, что результатом конферен¬ции будет изоляция Англии и «уничтожение иллюзий насчет возмож¬ной помощи Англии со стороны третьих держав», ведущее к компро¬миссному миру. Франция и Испания присоединятся к Оси, и «будет оказано сильное давление на Советский Союз, чтобы вынудить его пойти на политическое соглашение с Германией, которое покажет всему миру, что СССР ни в коем случае не останется нейтральным, а будет активно бороться против Англии за новый порядок в Европе». Позднее Германия намеревалась способствовать заключению пакта между Советским Союзом и Японией, «чтобы показать миру полный контакт и единение между четырьмя державами и тем самым удержать США от оказания эффективной помощи Англии». Осенью 1940 г. Германия предприняла еще несколько попыток, призванных улучшить германо-советские дипломатические отношения. Вскоре после подписания 27 сентября 1940 г. Тройственного ста между Германией, Италией и Японией Риббентроп обратился к Сталину с предложением направить в Берлин Молотова, чтобы Гитлер мог «лично» изложить ему свои взгляды на отношения между двумя странами и на «долгосрочную политику четырех великих держав» разграничению сфер их интересов в более широком масштабе. Во время состоявшегося 12—14 ноября визита Молотова в Берлин были проведены очень насыщенные, хотя и не приведшие к конкрет¬ным результатам, переговоры относительно присоединения СССР к Тройственному пакту. Однако 25 ноября советское правительство вручило немецкому послу Шуленбургу меморандум, излагавший ус¬ловия вхождения СССР в этот союз: 1) территории, расположенные южнее Батуми и Баку в направлении к Персидскому заливу, должны рассматриваться как сфера советских интересов; 2) немецкие войска должны быть выведены из Финляндии; 3) Болгария, подписав с СССР договор о взаимопомощи, переходит под его протекторат; 4) на турец¬кой территории в зоне Проливов размещается советская военная база; 5) Япония отказывается от своих притязаний на остров Сахалин. Но никто не ответил Советскому Союзу на его требования, потому что Гитлер уже разрабатывал план нападения на Советский Союз. Несмотря на настораживающий ход событий, СССР вплоть до на¬чала войны с Германией не мог поверить в неизбежность немецкого нападения. Советские поставки Германии значительно возросли вследствие возобновления 11 января 1941 г. экономических соглаше¬ний 1940 г. Чтобы продемонстрировать Германии свое «доверие», со¬ветское правительство отказывалось принимать во внимание посту¬павшие с начала 1941 г. многочисленные сообщения о готовящемся на СССР нападении и не предпринимало необходимых мер на своих западных границах. «Германия по-прежнему рассматривалась Советским Союзом «как великая дружественная держава». Именно поэтому, ког¬да утром 22 июня Шуленбург встретился с Молотовым для зачтения ему меморандума, в котором сообщалось, что Германия решила на¬править свои вооруженное силы на советскую территорию ввиду «очевидной угрозы» агрессии со стороны СССР, совершенно расте-рявшийся глава советской дипломатии, произнес: «Это война. Вы по¬лагаете, что мы это заслужили?»»6. §7 Заключение События перед самой войной приняли драматичный и угрожаю¬щий оборот. Эффективная кампания немцев по дезинформации и вы¬званные _________ 6 Габриэль Городецкий. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз//РОССПЭН – 2001, С.155 ею заблуждения совпали с внезапным отзывом Криппса в Лондон для консультаций, последовавшим при подозрительных об¬стоятельствах в начале июня. Это придавало вес гипотезе, будто за ку¬лисами все же разрабатывается некое соглашение, развязывающее Гитлеру руки на востоке. Столь же тревожными были косвенные при¬знаки, указывающие на то, что американцы оказывают давление на Черчилля и Идена, заставляя принести СССР в жертву в обмен на мирные предложения. Наконец, всегда существовала такая возмож¬ность, что, даже если мирные предложения останутся без ответа, Анг¬лия все же продемонстрирует немцам свое желание остаться в стороне в случае войны с Советским Союзом. Но Сталину, осознавшему к тому моменту, что вступить в военное столкновение ему не с чем, привлекательнее казалась теория раскола. «В то время как армия и рев¬ностные нацисты настаивают на войне, Гитлер и Риббентроп по- прежнему верны духу пакта с Советским Союзом и считают, что могут получить от Сталина и товары, и, может быть, даже негласную под¬держку против англичан мирным путем. Сталин оставался непоколе¬бим в своей уверенности, что англичане пытаются спровоцировать войну и что никакого нападения Германии не будет без предваритель¬ного ультиматума. Эти его известные взгляды мешали его непосред-ственному окружению, различным подразделениям разведки и послам оценить до конца масштабы опасности.»7 Двусмысленное звучание до¬несений разведки, навязчивый страх провокации при понимании того факта, что Красная Армия вряд ли сможет сдержать вермахт, внесли свой вклад в катастрофу, постигшую русских на рассвете 22 июня 1941. Если пытаться подсчитать общее количество поступивших советскому руководству по многим каналам документов о подготовке фашистского нападения начиная с осени 1940 года их наберётся не меньше 180 в последние 2 месяца перед агрессией в Москве просто кричали о войне – в день шло несколько сообщений. Среди информаторов Кремля оказался не только британский премьер-министр Уинстон Черчилль, но и германский посол граф Вернер фон Шуленбург, неодобрявший затею Гитлера. «Оправдывая перед Черчиллем свой стратегический промах, Сталин в беседе с ним в августе 1942 года заявил: «Мне не нужно было никаких предупреждений. Я знал, что война начнётся, но я думал, что мне удастся выиграть ещё месяцев 6 или около этого». Сталин рассчитывал, что путем дипломатических маневров ему удастся оттянуть начало войны с Германией, по крайней мере, до осенней распутицы, а она помешает Гитлеру открыть военные действия в 1941 году. За это время промышленность наладила бы массовый выпуск новых образцов вооружения и боевой техники, успели бы отстроить вперёд укрепрайоны завершилось бы формирование большого числа бронетанковых и механизированных соединений укрепился кадровый состав Вооружённых сил»8, обескровленный репрессиями 1937-1938 гг. Словом подготовка к войне была бы завершена и в следующем году ________ 7 Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941 (Документы, факты, суждения). — М.: Вече, 2000. С.3 8 Никола Верт. История советского государства//Весь Мир - 2006. С.305 они бы встретили фашистские полчища во всеоружии, а то и сами в подходящий момент по ним ударили, следуя Ворошиловскому песенному лозунгу «И на вражьей земле мы врага разгромим малой кровью, могучим ударом!». Когда Жуков позвонил Сталину на дачу, чтобы сообщить о напа¬дении Германии, тот, казалось, все еще верил, что это вермахт пыта¬ется спровоцировать войну без санкции Гитлера. Поэтому его первая директива запрещала армии полностью осуществить развертывание в боевые порядки. Когда реальность войны стала очевидна, он был убежден, что англичане потворствовали нападению. Только через две недели, после тяжелого нервного срыва и признания своих просчетов, Сталин смог снова взять в свои руки бразды правления и вступить на трудный путь восстановления своего лидерства и мобилизации всего населения на защиту «родины-матери». То, что Сталин не сумел подготовиться к удару немцев, является результатом нелегкого политического выбора, перед которым оказался Советский Союз в преддверии. Второй мировой войны и тем более на¬кануне Великой Отечественной войны. Усугубляли положение само¬обман и просчеты Сталина, следствие авторитарного стиля его прав¬ления. И все же даже теперь, задним числом, трудно назвать более верные альтернативы, какие могли бы быть у Сталина. Если бы он принял упреждающие меры, удар можно было бы в лучшем случае смягчить, но, конечно, не предотвратить. Никто из игроков в «боль¬шой игре», как называл это Сталин, не предвидел масштабов воен¬ных успехов Германии во Франции и на Балканах. Еще до войны, по свидетельству Молотова, Сталин «чувствовал, что только к 1943 г. мы могли бы встретиться с немцами на равных». Скорее всего, в самом начале он надеялся полностью избежать войны и пожать плоды мир¬ной конференции, которая, как он ожидал, должна была быть созвана где-то в конце 1941 г. «В нашей стране прошлое непредсказуемо» (Николай Сванидзе). Тем более важно нынешним поколениям изучать историю, чтобы знать насколько нелепо выглядит искажение реальных событий. История не терпит сослагательного наклонения, но изучая историю. Второй мировой войны, наверное, каждый думает о том какой бы была наша жизнь, если бы в Германии не пришёл к власти Гитлер, а Советским Союзом управлял бы не амбициозный Сталин, а, к примеру, Троцкий, возможно, они смогли бы договориться и не случилось бы войны не погибли бы миллионы людей и наверняка мировоззрение человечества было бы другим. Нам не дано знать какой будет идеология нашей страны в дальнейшем. Хотелось бы верить, что история не будет переписана ещё раз в угоду новому политическому строю, что наши потомки будут знать и помнить главное: фашистскую Германию разгромили Советские войска при помощи союзников, что они были главной освободительной силой, и что Советский народ главный победитель в этой войне и я этим горжусь. §8 Список литературы 1. Яковлев. «События 1939 г. – взгляд с полувековой дистанции». «Правда». //1989, N 230 2. Никола Верт. История советского государства.//Весь Мир - 2006. 3. Репин В. В. Развитие бессарабского территориального конфликта в советско-румынских отношениях (1939 г.) // Российские и славянские исследования. Вып. 4. — Мн.: 2009. 4. ст. Владимир Чистяков//http://alternathistory.org.ua/1940-god-vizit-molotova-v-berlin-kak-poshla-istoriya-dalshe 5. Бережков. "Просчет Сталина”. “Неделя".//1989, N 31 6. Габриэль Городецкий. Роковой самообман. Сталин и нападение Германии на Советский Союз//РОССПЭН – 2001, 7. Мельтюхов М. И. Упущенный шанс Сталина. Советский Союз и борьба за Европу: 1939—1941 (Документы, факты, суждения). — М.: Вече, 2000.