Новая Экономическая Политика
| Загрузить архив: | |
| Файл: ref-10725.zip (26kb [zip], Скачиваний: 38) скачать |
Введение
В истории России особое место принадлежит 20-м гг. С начала 1921 г. главными в жизни страны стали задачи мирного строительства. Специфика 20-х гг. состояла в многообразии форм социально-экономического развития, в остроте политической борьбы потребовавших отмены политики «военного коммунизма», выработки и внедрения новой экономической политики (нэп). По истории нэпа издана обширная литература. Во многих работах утверждалось, что нэп продолжался до «победы социализма», т.е. до 1935-1936 гг., хотя серьезных оснований для подобного утверждения не было. Современные же исследователи приходят к выводу, что нэп был свернут в конце 20-х гг. Начало и завершение нэпа проходило в сложных условиях внутреннего и международного положения страны.
После окончания гражданской войны страна оказалась в тяжелейшем положении, столкнулась с глубоким экономическим и политическим кризисом. В результате почти семи лет войны Россия потеряла более четверти своих национальных богатств. Особенно крупный урон понесла промышленность. Объем ее валовой продукции уменьшился в 7 раз. Запасы сырья и материалов к 1920 г. были в основном исчерпаны. По сравнению с 1913 г. валовое производство крупной промышленности сократилось почти на 13%, а мелкой – более чем на 44%.
Огромные разрушения были нанесены транспорту. В 1920 г. объем перевозок железных дорог составил 20% по отношению к довоенному. Ухудшилось положение в сельском хозяйстве. Сократились посевные площади, урожайность, валовые сборы зерновых, производство продуктов животноводства. Сельское хозяйство все более приобретало потребительский характер, его товарность упала в 2,5 раза. Произошло резкое падение жизненного уровня и условий труда рабочих. В результате закрытия многих предприятий продолжался процесс деклассирования пролетариата. Огромные лишения привели к тому, что с осени 1920 г. в среде рабочего класса стало усиливаться недовольство. Положение осложнялось начавшейся демобилизацией Красной Армии. По мере того как фронты гражданской войны отодвигались к границам страны, крестьянство начало все более активно выступать против продразверстки. По существу речь шла о кризисе политики «военного коммунизма».
В начале 1920 г. под руководством члена Президиума ВСНХ Ю. Ларина разрабатывался проект декрета об изменении системы снабжения рабочих Москвы и Петрограда продовольствием, основной упор в котором был сделан на оживление рыночных источников снабжения. Однако этот проект в Совнаркоме даже не обсуждался. Вопрос о необходимости коренного изменения продовольственной политики и переходе к продналогу был поставлен на VIII съезде Советов.
Изменение ситуации не было своевременно учтено. Политика «военного коммунизма» продолжала проводиться в жизнь.
В течение 1920 г. развитие экономической политики мыслилось и осуществлялось в основном на основе сложившихся представлений о возможности непосредственного перехода от капитализма к социализму с использованием военно-коммунистических методов.
IX съезд РКП(б), состоявшийся в марте-апреле 1920 г., по существу узаконил «военный коммунизм». Основная ставка в решении экономических задач была сделана на «народный энтузиазм», на административно-командные методы работы. Решения съезда укрепляли порядок принудительного изъятия продуктов у крестьян, свертывания товарно-денежных отношений. Опираясь на проведенную национализацию крупных и средних предприятий, ВСНХ поставил своей задачей завершить обобществление всей промышленности. Руководство ВСНХ установило даже срок – один месяц. В этих целях 29 ноября 1920 г. издается постановление ВСНХ о национализации всей мелкой промышленности. Предпринимаются дальнейшие шаги и по борьбе с частной торговлей. Вытеснение мелкой розничной торговли завершилось ликвидацией в Москве знаменитой «Сухаревки» и запрещением рыночной торговли в ряде других крупнейших городов.
Решением VIII съезда Советов был введен государственный план засева и учреждены посевкомы, что привело к усилению государственного регулирования сельскохозяйственного производства. В конце 1920 г. в финансовых органах вынашиваются идеи о полной ликвидации денег.
В 1920 – начале 1921 гг. был принят ряд декретов Советского правительства об отмене платы за топливо, коммунальные услуги, о бесплатном отпуске населению продуктов питания и предметов широкого потребления. В конечном итоге все эти преждевременные, непродуманные шаги правительства привели к политическому кризису весной 1921 г. До этого, еще в 1920 г. начались крестьянские волнения в Тамбовской губернии, на Украине, в Среднем Поволжье, на Дону, Кубани и в Туркестане. Именно в этих условиях 8 февраля 1921 года на заседании Политбюро В.И. Ленин внес предложение отказаться от продразверстки.
А тем временем положение продолжало ухудшаться: пришлось сократить продовольственные пайки, углубился топливный кризис, который особенно сильно затронул Петроград. В середине февраля в городе практически остановилась промышленность, не ходил трамвай, почти не стало электрического освещения. Все это привело в конце февраля к волнению среди петроградских рабочих. В конечном итоге вспыхнул мятеж в Кронштадте, сыгравший большую роль в последующей истории России. Как отмечал позднее Ю. Ларин, в 1921 г. для некоторых товарищей потребовался гром кронштадтских пушек, чтобы разъяснить необходимость вступить на путь отмены разверстки. 15 мая 1921 г. XX съездом партии было принято решение о замене разверстки налогом.
С заменой продразверстки натуральным налогом и разрешениям крестьянам продавать свою продукцию в целях стимулирования сельскохозяйственного положения страны связано начало новой экономической политики (нэп).
Экономические реформы нэпа
Необходимость нормализации отношений города и деревни заставили партийно-государственное руководство пойти на отмену продразверстки, замену ее продналогом, размер которого был существенно ниже плана разверстки. В 1923-1924 гг. было разрешено вносить продналог (по желанию крестьян) продуктами и деньгами. В 1924-1925 гг. осуществлен переход к денежному обложению деревни.
Нэп подорвал социальные корни повстанческого движения, что позволило в 1921-1922 гг. ликвидировать его основные очаги.
Легализация рыночных отношения на селе (особенно после неудачной попытки организации натурального товарообмена летом - осенью 1921 г.) влекла за собой перестройку всего хозяйственного механизма.
Инициаторы введенного 79 лет назад нэпа, несомненно считали его лишь временным отступлением от коренных марксистских установок. Но вне зависимости от первоначальных задач, которые они ставили, в ходе осуществления новой экономической политики впервые выявились важные закономерности перехода от командно-административного социализма к рыночному. Многие из них и сегодня представляют большой теоретический и практический интерес.
Прежде всего переход к рыночной экономике показал, что поворот к ней обычно начинается тогда, когда старая командно-административная система переживает кризис, грозящий вылиться в стихийные катаклизмы, сметающие снизу отжившие порядки.
В 1921-1924 гг. проводятся реформы управления промышленностью, торговлей, кооперацией; кредитно-финансовая и денежная реформы и др.
22 февраля 1921 г. создается Государственная общеплановая комиссия (Госплан).
Промышленность
Вопреки ленинскому плану промышленность не обеспечивала крестьян необходимыми товарами. Судя по конфликтам, возникавшим между руководителями ВСНХ, промышленная политика 20-х годов была непоследовательной. Заместитель председателя ВСНХ с 1923 г. Пятаков, талантливый администратор, но никудышный экономист, выступал за планируемую, централизованную индустриализацию при абсолютном приоритете тяжелой промышленности, которая лишала бы тресты, появившиеся во время нэпа, их финансовой независимости, основанной на условиях рынка. В 1924-1926 гг. Пятаков попытался установит контроль за прибылью и амортизационными фондами трестов легкой промышленности, чтобы создать инвестиционные фонды для тяжелой промышленности. В отличие от Пятакова, начавшего осуществлять с 1926 г. свои грандиозные замыслы ускоренной индустриализации, рассчитанные на ближайшую десятилетку, Дзержинский, возглавивший в 1924 г. ВСНХ, ратовал на развитие легкой промышленности, которое бы принесло государству временные, но быстрые прибыли и частично удовлетворило бы запросы крестьян. Однако речь шла о производстве достаточно ограниченного ассортимента товаров, в основном текстиля, и крестьяне, нуждавшиеся главным образом в инвентаре и технике, не могли этим довольствоваться. В июле 1926 г. произошел конфликт между Дзержинским и Пятаковым относительно экономической ориентации ВСНХ. После смерти Дзержинского (в июле 1926 г.) председателем ВСНХ стал Куйбышев – человек, совершенно некомпетентный в области экономики, но близкий Сталину. Курс на «сверхиндустриализацию», предложенный Пятаковым, был продолжен новыми руководителями, среди которых теперь преобладали «сталинцы» - Косиор, Межлаук и другие.
В упадке находилась и мелкая сельская промышленность, которая могла обеспечить хотя бы часть крестьянских потребностей. Отсутствие кредитов и налоговый гнет сделали практически невозможным развитие этого сектора, процветающего до революции. Уровень обеспеченности сельскохозяйственной техникой в 1925-1926 гг. упал до самой низкой отметки по сравнению с 1913 г. Если к 1926 г. в промышленности уже заканчивался восстановительный период, то в сельском хозяйстве, особенно в его техническом оснащении, следовало начинать с нуля. В этом году возобновилась работа существующих промышленных предприятий и в целом был достигнут уровень 1913 г. Должен был начаться новый, гораздо более сложный период. В 1926 г., перед промышленностью встала серьезная проблема: требовалось кардинальное обновление промышленного оборудования, которое использовалось еще с довоенных лет. Модернизация предполагала не только сооружение новых производственных мощностей, но и гораздо большие капиталовложения, чем требовалось на восстановление уже имеющихся промышленных структур. Необходимо было принимать срочные решения.
Замедленные темпы промышленного роста в 20-е годы вызывали постоянно растущую безработицу. Безработица, вызванная кризисом ремесленного производства и непродуманным распределением малоквалифицированной рабочей силы в первую очередь ударила по молодежи. После разрухи 1917-1921 гг. во время экономического подъема 1923 г. в промышленность в основном нанимали опытных рабочих.
Несмотря на установленное профсоюзами правило, согласно которому предприятия обязывались брать на работу определенное число молодых людей, последние составляли только 20% общего числа нанятых. Кроме того, этой плохо обученной рабочей молодежи пришлось выдерживать конкуренцию деревенских рабочих, согласных на меньшую зарплату. Безработица все больше утяжеляла социальный и моральный климат города. Каждый четвертый взрослый был безработным.
В 20-е годы центральные хозяйственные и партийные органы постоянно направляли усилия на снижение себестоимости и повышение качества промышленной продукции. Кампании под такими лозунгами следовали одна за другой, однако положение существенно не менялось. И если с начала нэпа до 1936/27 г. (в так называемый восстановительный период) в результате увеличения нагрузки развертываемого производства и улучшения системы оплаты труда себестоимость снизилась на 30-40% (все же превышая почти в два раза себестоимость довоенную российскую и иностранную первой половины 20-х годов), то в последующие годы попытки хоть немного снизить себестоимость наталкивались на увеличение затратности производства (следствие роста заработной платы, не обеспеченного наращиванием производительности труда, повышения промналога, таможенных пошлин, железнодорожных тарифов и т.п.), усиление бесхозяйственности.
К концу 20-х годов сохранению товарного дефицита, помимо несоответствия планов реальным возможностям, способствовало расточительное использование сырья, строительных материалов.
«Красных директоров» не могли принудить изменить подход к делу никакие кампании экономии, так как «директор треста может еще интересоваться тем, чтобы производство шло без перебоев, в лучшем случае он даже будет интересоваться качеством товаров, но экономия расходов его не может интересовать. Директор – служащий определенного ранга, и размеры прибыли для него безразличны».
Себестоимость промышленной продукции обременяли затраты на разбухавший административный аппарат. На некоторых предприятиях состав бухгалтерии увеличился в середине 20-х годов в 18-20 раз по сравнению с 1923 годом. Канцелярские расходы на одном из тульских заводов превосходили довоенные нормы в 100 раз. Расходы по содержанию ВСНХ и его главков приблизительно равнялись уравнительному сбору, взимаемому с промышленности.
К удорожанию продукции приводило и такое явление, как сверхнормативное увеличение в промышленности материальных ценностей. Усиление в середине и особенно во второй половине 20-х годов централизованно-планового вмешательства в хозяйственные процессы привело к тому, что предприятия, стремясь выполнить планы, не подкрепленные ресурсами, заготавливали сырье, материалы, оборудование в прок. Вследствие этого, например, фабрики Ульяновского суконного треста стремились получить от него материалы в двойном размере, не доверяя тресту в своевременном и полном снабжении. Трест же, в свою очередь, не доверял заявкам с фабрик. Обследование основных заводов электротехнической промышленности, проведенное зимой 1925/26 г., выявило, что в них накопление оборудования в два раза превышало норму. В конце 20-х годов угроза дефицита заставляло каждое предприятие вести «лихорадочную заготовку материалов». В результате вместо нормального месячного запаса создавались 5-, 7-месячные (и более).
Неблагополучие в промышленном капитальном строительстве также вело к росту издержек производства. Во второй половине 20-х годов, в связи с форсированием индустриализации, эта проблема привлекла внимание высших хозяйственных и контролирующих органов.
Попытки решить проблемы себестоимости производства в условиях усиления, особенно во второй половине 20-х годов, централизованно-плановых начал приводили к падению качества продукции – создавало условия, когда потребитель становился не очень привередливым. На заводе «Серп и молот» значительное понижение качества выпускаемых им изделий объясняли тем, что в условиях повышенного спроса даже брак находит сбыт по нормальным ценам.
Усиление централизованно-плановых начал делало главным для госпредприятия выполнение плановых заданий, качество же продукции и ее себестоимость становились, несмотря на директивные указания, мало значимыми. В сентябре 1927 г. СТО СССР констатировал, что продолжает «нераздельно господствовать в низовой производительной работе принцип погони за количеством выпуска продукции, без сосредоточения достаточного внимания и забот на вопросах качества и удешевления ее».
Насколько обострилась проблема качества для потребителя в 20-е годы видно хотя бы из жалоб крестьян: «Нас разоряют не налоги и не цена машин,– говорилось в одном из писем, опубликованных «Правдой», – а вот что: качество фабрично-заводских изделий». Далее в письме псковского крестьянина С.Д. Зинченко, которое он направил в НК РКИ, говорилось, что старые машины служат 15 лет, а новые один год; прежде коса на 5 лет, теперь каждый год три косы и ни одной косить нельзя; косный брусок раньше на два-три года, теперь три-пять брусков на сенокос; отбои косные, замки, ножи, топоры, – словом, положительно все. В котлах отваливается эмаль, черные чугуны текут, сковороды тоже. «Вот что нас разоряет», – заключал он свое письмо.
В середине 1929 г. председатель ВСНХ СССР направил главным управлениям, комитетам и синдикатам циркуляр, в котором отмечался процесс резкого ухудшения качества продукции по ряду отраслей промышленности. Например, из доклада правления Всесоюзного текстильного синдиката следовало, что «массовые сорта [тканей] как по качеству, так и по внешнему виду уступают довоенным… Красители часто непрочные, товар линяет… пачкает белье и руки». Качество текстильных изделий ухудшалось «по всей линии и по всем трестам и предприятиям», причем и «за последнее время» оно «не только не улучшалось, но даже ухудшалось».
Случайностью, конечно, это не было, так как в связи с жесткими требованиями выполнения производственной программы и настоятельной необходимостью снижать себестоимость продукции тресты и предприятия передавали торговле всю продукцию, не исключая недоброкачественные изделия. Да и синдикатам – отраслевым монополистам – не было необходимости выполнять предписанные им сверху мероприятия по контролю качества продукции.
В конце 20-х годов проблема снижения себестоимости промышленной продукции решалось во многом за счет снижения ее качества. В постановлении СТО СССР отмечал, что в первом полугодии 1928/29 г. произошло не только значительное недовыполнения планового задания по снижению себестоимости, но и резкое ухудшение качества продукции, более того, «видимое снижение себестоимости происходит фактически за счет ухудшения качества продукции». Постановление СТО СССР «О мерах к улучшению качества промышленной продукции» от 25 декабря 1929 г., также отмечая резкое ухудшение качества продукции в 1928/29 г., среди причин, вызывающих его («неудовлетворительная постановка контроля за качеством продукции», «слабость трудовой дисциплины, пренебрежительное отношение отдельных групп рабочих и административно-технического персонала к выполняемой работе»), первой называют «неправильное проведение директив по снижению себестоимости продукции, при котором это снижение достигалось ухудшением качества продукции».
В условиях уже происходившего тотального отторжения в хозяйственном механизме промышленности рыночных элементов и усиления процессов утверждения централизованно-плановых начал невозможно было решить ни проблему себестоимости, ни проблему качества, ни, в целом проблему повышения эффективности промышленного производства. Падение эффективности, происходившее вследствие отторжения ее централизованно-плановым хозяйственным механизмом элементов рыночных отношений, в свою очередь приводило к усилению в нем централизованно-плановых начал.
Нэповская либерализация позволила стране выйти из кризиса, восстановить экономику. Но на основе лишь либерализации при сохранении устоев централизованно-плановой системы проблема эффективности государственной промышленности не могла быть решена.
Торговля
Развитие товарно-денежных отношений вело к восстановлению всероссийского внутреннего рынка. Воссоздаются крупные ярмарки: Нижегородская, Бакинская, Ирбитская, Киевская. Открываются торговые биржи. Допускается известная свобода развития частного капитала в промышленности, торговле. Разрешается создание частных предприятий с числом рабочих более 20. Допускается госкапитализм в форме концессий, аренды, смешанных обществ.
К госкапитализму первоначально относят и кооперацию. Впоследствии в работе «о кооперации» В.И. Ленин делает вывод о том, что в советских условиях кооперативные предприятия «не отличаются от предприятий социалистических, если они основаны на земле, при средствах производства, принадлежащих государству, т.е. рабочему классу».
Стимулируется развитие потребительской, сельскохозяйственной, кустарно-промысловой форм кооперации. По условиям хозяйственной деятельности (цены, кредит, налоги, товароснабжение и т.п.) кооперация была поставлена в более выгодное положение, чем частный капитал. В конце 1923 – начале 1924 г. переводится на добровольное членство потребительская кооперация (на остальные кооперативные системы обязательное членство в годы гражданской войны не распространялось).
Уже в 1922 году на долю частников приходилось 95% общего числа розничных торговых заведений России и 75% розничного товарооборота.
Частная инициатива, свободная торговля порождали частный капитал, который быстро умножаясь на торговых и посреднических операциях, все ощутимее воздействовал на хозяйственную практику, на промышленность. Наиболее заметное применение частный капитал стал находить в отраслях промышленности, меньше связанных с плановым началом, в отраслях продукция которых выходила непосредственно на широкий потребительский рынок: пищевая, производство одежды, обработка дерева, металлов.
Начальными организационными шагами нэпа непосредственно в промышленности стали два декрета Совнаркома от 17 мая 1921 года. В первом провозглашалось намерение правительства «принять необходимые меры к развитию кустарной и мелкой промышленности как в форме частных предприятий, так и в кооперативной форме, а также избегать излишней регламентации и излишнего формализма, стесняющих хозяйственный почин отдельных лиц и групп населения».
Вторым декретом давалась значительная свобода производственным кооперативам, а также исключалась жесткость закона о национализации всех промышленных предприятий. Кооперативы получали права юридических лиц. Последующими решениями кооперативы наделялись правом на долговременные и краткосрочные кредиты.
Заметным шагом был возврат под частное управление и контроль (путем сдачи в аренду) тех промышленных предприятий, которые уже были национализированы и отобраны у владельцев, но которые государство не могло поддерживать в рентабельном состоянии. Местные органы смело освобождались от обременительной ответственности за управление национализированными предприятиями третьей категории, сдавая их в аренду любому претенденту на всевозможных условиях.
Оказавшись перед таким вызовом, Совнарком 6 июля 1921 года ввел декрет уточняющий условия сдачи национализированных предприятий в аренду. Предпочтение теперь отдавалось кооперативам, хотя и не исключалась сдача частным лицам. Арендаторы, согласно декрету, несли юридическую ответственность за содержание в исправности арендуемых предприятий, за всю их работу. Срок же аренды обычно составлял от двух до пяти лет. Арендная плата бралась частью выпускаемой продукции. В основной массе это были мелкие предприятия, предназначенные для местного рынка сбыта.
По данным – к сентябрю 1922 года на 3800 предприятиях пищевой и кожевенной промышленности, сданных в аренду, работало лишь 680 тысяч человек. Но само число таких предприятий во всей промышленности быстро росло. Так уже по данным марта 1923 года 88,5%1650 тысяч мелких предприятий разных отраслей, попавших под перепись, находились в частной собственности или были сданы в аренду частными лицами.
Темп развития частной цензовой промышленности опережал рост государственной индустрии. Если в частной промышленности за два с половиной нэповских года число рабочих увеличилось на 85%, то в государственной на 70%.
Правда, разным был и процесс развертываемых работ по отдельным формам хозяйства. В то время как в государственной промышленности восстановительный процесс обуславливался концентрацией производства, увеличением нагрузки действующих предприятий, то в кооперативной и частной – производство в 1922-24 годах расширялось за счет ввода в эксплуатацию предприятий, ранее бездействующих или работающих с очень малой нагрузкой, нерентабельно.
Вместе с тем в том же 1923 году 84,5%всех промышленных рабочих страны трудились на государственных предприятиях. Более того на них приходилось 92,4% всей промышленной продукции в стоимостном выражении. Доля частных предприятий составляла 4,9%, кооперативов – 27%.
Финансы
Новая экономическая политика начинается без прояснения финансовых аспектов. Прежняя «финансовая политика» была направлена на ликвидацию денег как препятствия для перехода к социализму. Следствием таких устремлений стала постепенная отмена налогов. «Натурализация» хозяйственных отношений и в то же время безудержная эмиссия обесценили рубль а вместе с ним и налоги, взимание которых становилось просто невыгодным.
За полтора года (с июля 1918 по январь 1921) денежная масса возросла с 43,7 миллиарда до 1168,6 миллиарда рублей. Покупательная способность рубля упала в 188 раз.
Оздоровление денежного обращения требовало прежде всего восстановления доходных ресурсов государства – в первую очередь денежных налогов. Только при условии, что хотя бы часть ежедневно печатающихся миллиардов будет поступать обратно в государственные кассы – только при этом можно было рассчитывать на сокращение эмиссии. В то же время налоговый насос должен был усилить спрос на деньги, а значит замедлить их обесценивание.
С учетом этого в стране достаточно быстро восстанавливались общегосударственные налоги. Одновременно шел процесс восстановления местных налогов – это позволяло местному бюджету взять на себя часть расходов, идущих по государственному бюджету.
Процесс разделения бюджетов проходил не без сопротивления, так как на местах и в народных комиссариатах опасались, что потребности, отнесенные к местному бюджету, из-за отсутствия средств удовлетворяться не будут. Опасения не оправдались. Вместе с расходными статьями на месте были переданы ряд доходных источников, право ведения новых налоговых обложений.
И все-таки кипучее налоговое творчество, темп возрастания налоговых поступлений не дали высоких результатов. В общей массе всех государственных и местных доходов страны за 9 месяцев 1922 года денежные налоги дали меньше 3%.
В результате бюджет 1922 года больше чем на 85% был покрыт за счет натуральных поступлений от продналога и дохода от эмиссии.
Переход от натурального хозяйства к денежному совершался намного медленнее, чем было нужно и растянулся на целых три года. Постепенно лишь под напором стихии рынка «натуральные элементы» сдавали свои позиции.
Важным шагом формирования новой финансовой политики было учреждение нового Государственного банка РСФСР. В качестве основной его цели подчеркивалась необходимость «способствовать кредитом и прочими банковскими операциями развитию промышленности, сельского хозяйства и товарооборота». Его первоначальный капитал из 2000 миллиардов рублей был предоставлен государством. И тем не менее, его ресурсы оказались недостаточными, а ставки чрезмерными. Чтобы обезопасить себя против обесценивания валюты, банк брал за свои ссуды страховой процент.
Учреждение лишь государственного банка не могло разрешить всей сложности задачи организации кредитной системы, необходимой для многогранного функционирования народного хозяйства. Неутоленным оставался кредитный голод крупной индустрии.
С учетом этого ВСНХ поставил вопрос об организации специального банка для промышленности. 1 сентября 1922 года Совет Труда и Обороны утвердил устав Торгово-промышленного банка с полномочиями выдавать краткосрочные коммерческие кредиты и займы на три года. Был восстановлен Всероссийский кооперативный банк. Появились Российский коммерческий, Московский городской банки. Создавались муниципальные банковские структуры для финансирования местной промышленности.
Создание банковской системы способствовало формированию новой практики финансирования промышленности.
За годы нэпа форма банковского кредитования государственной промышленности проделала большую эволюцию. В 1821-1922 годах наибольшее распространение имели целевые производственные ссуды. Постепенно, с развитием товарно-денежных отношений, они стали терять значение, уступили место обычным для капиталистических отношений формам кредита – подтоварной и вексельной.
Развитие рыночных отношений требовало устойчивых денег. Особенно настоятельной такая потребность стала осенью 1922 года. Завершение сбора и реализации урожая, спад деловой активности заметный – все это наряду с другими причинами способствовало появлению нового витка инфляции. В октябре цены по сравнению с августом выросли на 58%. Общая сумма денег в обращении приближалась к двум квадриллионам рублей.
Резко усилился спрос на золото, другие драгоценные металлы, иностранные деньги. В отсутствие твердой валюты упиралось все финансовое строительство (бюджет, налоги, кредиты). Твердая валюта требовалась и в связи с включением страны в состав мирового хозяйства.
Завершение всего плана создания и укрепления финансов нового государства требовало денежной реформы.
Первым значительным шагом к такой реформе было правительственное решение о выпуске Госбанком банкнот, обеспеченных на 25% золотом и иностранной валютой, остальная сумма обеспечивалась краткосрочными облигациями, векселями, другими ликвидными активами, легко реализуемыми товарами. Такие банкноты назывались червонцами.
Представляя собой достаточно крупную купюру, червонцы предназначались для внутреннего и внешнего товарооборота. Госбанк уравнивал червонец с первоклассными мировыми валютами. По замыслу за один червонец можно было купить фунт стерлингов, посредством которого велись все наши заграничные платежи.
Средний и мелкий оборот продолжал обслуживаться прежними советскими знаками. Возникла система параллельного образования двух валют – твердой, устойчивой в форме червонца и ежедневно обесценивающейся совзначной валюты. Соотношение между ними было примерно такое же, как между золотом, циркулировавшим в стране на руках частных лиц, и оценках его в бумажных знаках. Госбанк, учитывая постоянное повышение курса червонца, с 1 октября 1923 года ежедневно объявлял его стоимость в совзнаках, ориентируясь на рыночные цены. Все основные сделки постепенно стали проводиться на базе червонца, сами же платежи осуществлялись в рублях по текущему курсу.
Примерно до весны 1923 года червонец рассматривался не в качестве денег в полном смысле этого понятия, а как особый товар, предохраняющий накопления юридических лиц и граждан от обесценивания. Предполагалось, что новые банкноты будут увеличивать потребность в совзнаках, затормозят их обесценивание. В любом случае не предусматривалось вытеснение рублей червонцами. Главными были ликвидация бюджетного дефицита, прекращение эмиссии совзнаков.
И все-таки постепенно червонец из ценной бумаги превращался в денежный знак, в основное платежное средство. Правда его покупательная сила резко колебалась. Определенные проблемы возникали из-за крупности купюры. По этой причине он был мало доступен широким массам людей, особенно крестьянам. Возникла идея о выпуске получервонца. Но когда покупательная сила банкноты снизилась до 70% – такая идея как бы реализовалась сама собой, и червонец широко шагнул в гущу населения.
В феврале 1924 года была прекращена эмиссия совзнаков. Вместе с этим были пущены в обращение новые казначейские билеты в один, три, пять рублей золотом. Десять таких рублей приравнивались к одному червонцу.
7 марта 1924 года СНК СССР постановил изъять из оборота совзнаки путем выкупа их по твердому курсу: за 50 000 рублей сознаками давалось 10 рублей золотом.
Денежная реформа таким образом завершилась.
Сельское хозяйство
Сначала революция в деревне заключалась в сведении всех хозяйств к единому экономическому уровню и затормаживанию социальной дифференциации. Уничтожение крупных владений и их раздел дали каждой крестьянской семье в среднем 2 га пригодной для обработки земли (примерно 0,5 га на одного взрослого человека). Это было ничтожно мало, но все-таки позволило многим выйти из-за черты бедности.
Исчезновение крупных землевладельцев и значительное ослабление слоя зажиточных крестьян повлекло за собой уменьшение производства зерна, предназначенного на продажу, поскольку до войны именно эти две категории производителей поставляли 70% товарного зерна. В 1926-1927 гг. крестьяне потребляли 85% собственной продукции. Из 15% зерна, шедшего на продажу, 4/5 производилось в хозяйствах бедняков и середняков. Кулаки, составляющие 3-4% сельского населения, продавали 1/5 часть зерна. Все это не облегчало работу государственных органов, покупающих сельскохозяйственные излишки.
В системе налогообложения основная тяжесть приходилась на частных предпринимателей в городе и кулаков – в деревне. Бедняки от уплаты налогов освобождались, середняки платили половину.
Еще одним следствием революции в деревне была «архаизация» крестьянства. Она выразилась прежде всего в резком падении производительности труда – наполовину по сравнению с довоенным периодом. Это объяснялось постоянной нехваткой орудий производства и недостатком тягловых лошадей. В 1926-1927 гг. 40% пахотных орудий составляли деревянные сохи; треть крестьян не имели лошади, основного «орудия производства» в крестьянском хозяйстве. Неудивительно, что урожаи были самыми низкими в Европе. 20-е годы стали периодом расцвета сельской общины – органа действительного крестьянского самоуправления. Она ведала всеми вопросами коллективной жизни, но уже не осуществляла, как раньше, мелочной административной опеки за каждым крестьянином – членом общины, эта функция перешла к сельсоветам и местным партийным ячейкам. Общинные традиции, живые, как никогда, отбивали охоту становиться полноправными независимыми хозяевами своих наделов даже у самых предприимчивых.
По сравнению с дореволюционным периодом крестьяне проиграли в очень важной области – в товарообмене, и обязаны они этим были экономической политике государства. Промышленные товары были дорогими, плохого качества и, главное, труднодоступными. В 1925-1926 гг. деревня переживала страшный недостаток сельскохозяйственного оборудования (которое не обновлялось с 1913 г.). Государственные же закупочные цены на зерно были очень низкими и часто не покрывали даже его себестоимости. Выращивать скот и технические культуры было гораздо выгоднее. Этим и занимались крестьяне, пряча зерно до лучших времен, когда им могла представиться возможность продать его частным лицам по более высокой цене. Даже неизбежный в таких случаях рост закупочных цен на свободном рынке не вдохновлял крестьян на продажу продуктов государству. Дефицит товаров и заниженные закупочные цены, делавшие для крестьян невыгодной продажу зерна, заставили принять единственно логичную экономическую позицию: выращивать зерновые, исходя только из собственных нужд и покупательных возможностей. Крестьянин, таким образом, производил столько зерна, сколько было ему необходимо для пропитания и возможных покупок, но при этом отлично понимая, что стоит властям заметить у него малейший достаток, как он сразу будет причислен к «классу кулаков».
В 1926-1927 гг. стало очевидным, что «союз рабочих и крестьян» на грани распада. Просчеты властей не ограничивались несбалансированной политикой цен. Правительство без внимания отнеслось к различным формам кооперации, начиная с артелей, и кончая «товариществами по совместной обработки земли» (ТОЗами), которые возникли стихийно и к 1927 г. уже объединяли около 1 млн. крестьянских хозяйств. Абсолютно заброшенными оказались совхозы. Это кажется тем более удивительным, что совхозы были редкими островками государственного сектора в деревне. Однако они не могли быть образцом для мелких землевладельцев, так как были крайне бедными. Что же касается селекции семян, улучшения культуры землепользования, севооборота, укрупнения хозяйств, распространения агрономических знаний в деревне, обучения агрономов и механиков – все это было записано в решениях и документах, принимавшихся на самом высоком уровне. Однако чаще всего такие решения оставались на бумаге.
Основные параметры социально-экономического развития СССР в 20-е годы и «кризисы нэпа»
Социально-экономическое развитие СССР в 20-е годы определялось следующими основными параметрами:
стартовой площадкой нэпа: разрушенным в предшествующий период народным хозяйством (к концу гражданской войны потери населения с 1914 г. превысили 20 млн. чел., промышленное производство по сравнению с 1913 г. сократилось в 7 раз, валовая продукция сельского хозяйства в 1920 г. составила 67% довоенного уровня), что создавало эффект «восстановительного» периода – быстрого «дешевого» экономического роста преимущественно на основе загрузки уже имеющегося морально устаревшего, физически изношенного, но еще функционирующего основного капитала;
отсутствием нормальных экономических отношений с мировой экономикой: крайне незначительным притоком ссудного и предпринимательского капитала (для сравнения – до революции иностранные капиталовложения составили в 1893 г. – 35,5%, в 1900 г. – 39%, в 1908 г. – 33%, в 1913 г. – 35,3% капиталовложений в ценные бумаги; после революции СССР не получил крупных долгосрочных кредитов, прямых иностранных инвестиций было крайне мало, в наиболее благоприятные 1927-1928 гг. удельный вес концессионных предприятий в валовой продукции промышленности составил всего 0,6%);сокращением внешнеторгового товарооборота по сравнению с 1913 г. (в 1921 г. – в 13 раз, в 1925-1926 гг. – в 2 раза);
резким разрывом между городом и деревней в технологическом (индустриальный и доиндустриальный характер производительных сил), организационно-производственном (крупное и мелкое производство), воспроизводственном (расширенное и простое воспроизводство), политико-экономическом (социализм и мелкотоварный уклад) и других отношениях.
В этих условиях стремление партийно-государственного руководства страны к ускоренной модернизации экономики вело к сбоям в процессе общественного воспроизводства.
Весной-летом 1923 г. происходило усиленное кредитование промышленности и торговли без создания резервов; осенью в целях сокращения государственных расходов (для обеспечения предпосылок денежной реформы) кредитование неожиданно прекратили. Торговые организации вынуждены были выбросить товар на рынок в то время, когда крестьяне сдавали сельскохозяйственный налог и у них не было наличных денег. Обострило ситуацию недостаточно интенсивное проведение скупки хлеба государством, сбившее хлебные цены. В результате осенью 1923 года разразился «кризис сбыта» промышленных товаров.
Вследствие снижения отпускных промышленных цен и роста покупательной способности крестьянства после уплаты сельхозналога кризис сбыта был вскоре ликвидирован.
С осени 1924 года обнаруживается противоположное явления – «товарный голод», имевший вначале сезонный характер. При «товарном голоде» снижение отпускных оптовых цен на промтовары почти не доходило до потребителя, особенно деревенского. Пользуясь дефицитом, торговля продолжала держать розничные ценына высоком уровне, присваивая разницу между оптовыми и розничными ценами. Происходила перекачка средств из промышленности в торговлю.
В 1925 г. ожидался хороший урожай зерновых – основного экспортного продукта, что сулило снижение хлебных цен, рост экспорта, импорта сырья и оборудования для промышленности. Были приняты масштабные планы развертывания индустрии. Однако хлебофуражный баланс оказался рассчитан неверно: не учли, что после предыдущего неурожайного в этом, урожайном, году крестьянство отложит часть хлеба в страховой фонд.
Осенью стало ясно, что вместо прогнозировавшихся 780 млн. пудов в 1925-1926 гг. вряд ли удастся заготовить 600 млн. пудов зерна (первоначально рассчитывали вообще на 1 миллиард). План импорта сырья и оборудования для промышленности был сорван. Кроме того, руководство Народного комиссариата финансов, преувеличив размеры «свободных» накопленных сумм на текущих банковских счетах, объявило о выделении 200 млн. рублей на долгосрочное кредитование, о большей свободе пользования кредитом, что побудило предприятия ускорить расширение производства. Однако реальных свободных сумм для кредитования было мало, что привело к кредитной эмиссии, разбуханию фонда зарплаты.
Срыв импортных поставок в совокупности с кредитным «накачиванием» экономики привел к обострению «товарного голода». В результате замораживания строительства многих промышленных объектов нарушенное хозяйственное равновесие удалось частично выправить.
Но уже в 1925 г. расширение кредитов промышленности и соответствующее увеличение выпуска денег ослабили доверие к червонцу, чей золотой паритет больше не мог поддерживаться на международных рынках. Летом 1926 года экспорт червонцев и операции с ними за границей были прекращены. Советская валюта перестала быть конвертируемой, превратившись в средство исключительно внутреннего обмена. Отказ от золотого стандарта меньше чем через два года после его введения нанес удар по репутации Советского Союза в мире.
Социально-экономические итоги нэпа
Несмотря на частые кризисные явления, до тех пор пока не были задействованы все резервы восстановительного периода, советская экономика развивалась в целом динамично.
Темпы роста крупной промышленности (в ценах 1926-1927 гг.) составили: в 1921 г. – 42,1; в 1922 г. – 30,7; в 1923г. – 52,9; в 1924 г. – 16,4; в 1925 г. – 66,1; в 1926 г. – 43,2; в 1927 г. – 14,2%. Но это по официальным данным. На фоне последующих грубых фальсификаций экономическая информация 20-х гг. представляется верхом совершенства – между тем советская статистика и в то время была далека от отражения реальной картины в экономике. В 1926 г. председатель ВСНХ СССР Дзержинский характеризовал отчетность промышленных трестов как «фантастику», «квалифицированное вранье… При этой системе выходит так, что врать можно сколько угодно».
С середины 20-х гг. в ЦСУ СССР считали динамику продукции по отчетам предприятий об объеме валовой продукции, что при росте цен неизбежно завышало результаты. По данным более поздних советских справочников, национальный доход СССР в 1928 г. по сравнению с дореволюционным уровнем вырос на 19%. По подсчетам же, скажем, Г.И. Ханина, он оказался на 12-15% ниже уровня 1913 г., а душевое его производство, с учетом роста населения на 5%, уменьшилось на 17-20%.
В 1928 г. производство чугуна составило лишь 75% дореволюционного уровня, который был превзойден только в 1930 г. Причем рост производства продолжался в дореволюционное России до середины 1916 г., уровня которого народное хозяйство СССР по большинству показателей, даже по официальным данным, достигло лишь в 1927-1928 гг.
Для промышленного периода нэпа было характерно существование нескольких общественно-экономических секторов: национализированной государственной промышленности, кооперативного капитализма, частнохозяйственного капитализма, мелкого кустарного и ремесленного производства. Эти уклады занимали различное место в экономической структуре (%):
|
Сектор |
Число действовавших предприятий |
Сравнительное число рабочих и обслуж. персонала |
Валовая продукция |
|
Государственный |
64,4 |
93,1 |
89,6 |
|
Кооперативный |
18,3 |
4,3 |
6,4 |
|
Частный |
16,9 |
1,9 |
3,6 |
|
Концессионный |
0,4 |
0,7 |
0,4 |
В 20-е годы наблюдается неуклонная экспансия государственного и кооперативного секторов, вытеснение частного капитала из промышленности и торговли. Частная и концессионная промышленность, дававшая в 1923-1924 гг. валовой продукции на 1467 млн. руб. и доведшая выпуск валовой продукции в 1925-1926 гг. до 2478 млн. руб., с 1926-1927 гг. начинает сокращать производство и к 1928-1929 гг. доводит его до 1975 млн. руб. Удельный вес частной промышленности (включая мелкую и кустарную) в 1924-1925 гг. составил 27,3%, в 1925-1926 гг. – 23,9%, в 1928 г. доля капиталистического и мелкого частного производства сократилось до 17,6%.
Основным и обобщающим показателем экономического развития страны в годы нэпа является рост национального дохода. В 1925-1926 гг. он превысил уровень 1921 г. в 2,3 раза, согласно данным официальной статистики. Производство национального дохода по различным отраслям народного хозяйства характеризуется следующей таблицей (%):
|
Отрасль |
1913 |
1923/24 |
1925/26 |
1926/27 |
|
Сельское хозяйство |
58,1 |
29,2 |
26,9 |
25,7 |
|
Промышленность |
23,4 |
44,7 |
50,6 |
41,7 |
|
Железнодор. транспорт |
9,6 |
4,0 |
4,0 |
4,4 |
|
Торговля |
8,9 |
22,1 |
18,5 |
18,2 |
Рост производства национального дохода создал условия, для улучшения материального положения рабочих, крестьян, служащих. В 1925-1926 гг. средняя продолжительность рабочего дня для промышленных рабочих составила 7,4 часа. Удельный вес работающих сверхурочно постепенно сокращался. Рабочие и служащие имели право на ежегодный очередной отпуск не менее двух недель.
Заключение
Практика показала, что в условиях диктатуры пролетариата элементы рыночной экономики того периода с его морем мелкотоварного производства при одновременном сильном государственном планировании оказались вполне эффективными.
Нэп следует рассматривать как широкую систему мер, не сводившуюся к многоукладности и особому хозяйственному механизму. Среди этих мер, помимо политического господства трудящихся города и деревни, следует выделить те, что могут возыметь особое значение сегодня: 1) государственное планирование; 2) формирование демократической системы хозяйственного управления с ее особым механизмом; 3) госмонополия внешней торговли; 4) меры по созданию внутреннего рынка; 5) борьба с бюрократизмом.
Постановление труда и обороны (СТО) о создании Государственной общеплановой комиссии (Госплана) было подписано Лениным 21 февраля 1921 года. В условиях многоукладного нэпа она должна была решать экономические вопросы с точки зрения интересов всего народного хозяйства. Особое значение отводилось системе материальных балансов.
В 1979 году создан трехтомник «Протоколы Президиума Госплана за 1921-1922 годы». Он красноречиво говорит об особенностях тогдашнего планирования, хозяйственного строительства, экономического районирования страны. Если его рассмотреть, то аналогия с нынешним временем очевидна, и более ясным становиться, что надо делать.
В 20-е годы возникла развитая, демократическая в своей основе система отношений в народном хозяйстве. Созданные на местах совнархозы удачно сочетались с трестами и синдикатами. Большой самостоятельностью пользовалось низовое звено управления – хозрасчетное предприятие или трест.
Предприятия стали объединяться для совместной организации сбыта еще в начале 20-х годов. Их коллективными полномочными представителями по сбыту являлись синдикаты. Главк выступал в качестве чисто административного органа, стоящего над предприятиями. Синдикат же показал себя органом экономическим и в основе своей демократичным. Предприятия сами создавали синдикаты в качестве представителя коллективных торговых интересов. Пользование их услугами было добровольным, а сами услуги – выгодными.
Во второй половине 20-х годов в основных отраслях промышленности синдикатами было охвачено от 80 до 100% предприятий. Стало ясно, что главки в условиях совнархозного управления не нужны. Синдикаты же, рожденные самой жизнью, утвердились. Они стали управлять предприятиями, экономическими средствами в интересах как предприятий, так и всего общества. Они чутко реагировали на давление потребительского спроса, заставляли предприятия производить то, что нужно всему народному хозяйству, реализовывать продукцию по экономически обоснованным и признанным потребителем ценам. Этот опыт надо смелее использовать в настоящее время.
В нынешних концернах на Западе, носящих межотраслевой характер, рынок замещается планом внутри этих образований. На свободный же рынок остается все меньше экономического пространства. В этом проявляется современная форма комбинирования производства и кооперирования в обращении, выступающая в виде концернов, консорциумов, синдикатов.
В свете сказанного отечественная экономика на этапе «нового нэпа» может быть только планово-товарной. Кроме того, в условиях нашей страны в регионах нужны совнархозы, объединяющие штабквартиры фирм с их филиалами по всей стране и за границей, обеспечивающие развитие горизонтальных и вертикальных связей между предприятиями. Кооперативы и частный бизнес могли бы развиваться в качестве дополнения к государственной собственности, как малые предприятия. Это был бы естественный рост «второй новой экономики», дающей действительную хозяйственную выгоду. Экономика стала бы смешенной, как при нэпе, но при безусловном господстве государственной собственности, что соответствует современному уровню производительных сил.
Такое направление развития соразмерно переходу к планово-рыночной двухсекторной экономике. Об этом Госдума приняла решение 17 февраля 1999 года. Оно упорно замалчивается буржуазными СМИ. Разумеется, это был бы первый этап. Но без Госплана, Госкомцен, без Госснаба здесь не обойтись. Они необходимы для использования в экономике твердых фиксированных цен, получаемых путем общего их снижения до уровня ниже среднемировых. Предприятия же будут обеспечиваться в плановом порядке путем безналичной эмиссии оборотными средствами и гарантированным сбытом. Это позволит сдвинуть с места весь хозяйственный корабль. Гарантированный сбыт установится на базе снижения отпускных цен, а также благодаря росту социальных, производственных и оборотных расходов госбюджета. Таково разумное сочетание планово-централистских и неокейнсианских путей.
Госмонополия внешней торговли, как одна из командных высот, необходима всенепременно. Иначе, как справедливо указывал Ленин, иностранцы скупят и вывезут все ценное. Так и получается сегодня, когда монополия порушена, а власть захвачена продажной компрадорской буржуазией. Примечательно, что и в период нэпа находились горе-коммунисты, предлагавшие отменить монополию внешней торговли, ссылаясь на бюрократизм и волокиту органов Наркомвнешторга. Ленин был против подобного решения. Чтобы изжить бюрократизм, он предлагал «проверять практику и школить за волокиту». Как показывает нынешний опыт, Ленин был тысячу раз прав.
В «Протоколах Президиума Госплана за 1921-1922 годы» особенно подчеркивается необходимость воссоздания «внутреннего рынка», разрушенного в годы империалистической, а затем и гражданской войн. Сегодня, когда внутренний рынок развален «реформами» Ельцина, а страна как бы развернута в сторону мировых экономических связей, воссоздание внутреннего рынка – особая, большая задача. В ее решении призваны принять участие как госэкономика, так и национально ориентированный капитал. Это создает экономическую основу для их союза на данном этапе.
Борьба с бюрократизмом, на которую особенное внимание обращал Ленин в годы нэпа, в наших нынешних условиях означает искоренение продажных компрадорских олигархических структур и чистку правительственного аппарата. Без этого ничего не получится.
Уроки нэпа сегодня актуальны, как никогда. Если бы, начиная перестройку, мы глубоко изучили проводимую в 20-х годах новую экономическую политику большевиков, сегодняшние преобразования в экономике шли бы намного эффективнее, с большей поддержкой народа. Но, как говорится, учиться никогда не поздно. Еще можно обратиться к опыту нэпа и взять его на вооружение. И это был бы не самый плохой шаг наших доморощенных реформаторов.
Содержание
|
Введение |
2-3 |
|
Экономические реформы нэпа |
4-14 |
|
Основные параметры социально-экономического развития СССР в 20-е годы и «кризисы нэпа» |
14-15 |
|
Социально-экономические итоги нэпа |
16-17 |
|
Заключение |
17-19 |
Список литературы
1.Верт/ История Советского государства
2.Зуев/ История России
3.Мунчаев/ История России
4.Орлов/ История России/ Москва, Проспект, 1999
5.Диалог, №8, 1999/ Бударин, «Нэп: Ленинская концепция, опыт, уроки»
6.Деловая жизнь, №9, 1996/ Козырев, «Нэп: как это было»
7.Вопросы истории, №4-5, 2000/ Лютов, «Неэффективность промышленности в условиях нэпа»
8.Российский экономический журнал, №4, 1996
9.Свободная мысль, №3, 1998/ Иванов, «Нэп, рынок, социализм»
ВолгГАСА
Реферат на тему:
Новая экономическая политика: реформы, итоги, опыт
Работу выполнил: Работу проверил
студент группы ЭУС-2-99 Титов В.Г.
Бердник Владимир
Волгоград 2000