Тема урока Виктор ГОЛЯВКИН Как я всех обмануть хотел

Иллюстрации к творчеству А.С. Пушкина Ви́ктор Влади́мирович Голя́вкин (31 августа 1929— 24 июля 2001) — русский советский писатель, художник. Родился 31 августа 1929 года в Баку. Отец Владимир Сергеевич работал преподавателем музыки, поэтому в доме всегда звучала музыка, и сыновей (у Виктора было два младших брата) учили музыке. Но однажды Виктор нарисовал карикатуры на гостей, которые приходили к ним музицировать. Тогда отец подарил сыну книгу о живописи и художниках. Виктор прочитывал все книги об изобразительном искусстве, которые ему только удавалось найти и сам постоянно рисовал.Виктору было всего 12 лет, когда началась Великая Отечественная война. Его отец сразу ушёл на фронт и Виктор стал старшим мужчиной в семье. Он рисовал карикатуры наГитлера и фашистов. Позже Виктор уехал в Самарканд и поступил в художественное училище, которое позже было переведено в Ташкент, а затем в Сталинабад (ныне — Душанбе). Будущий художник узнаёт жизнь и искусство Востока, это его очень обогащает. После солнечных ярких городов Азии он переезжает в Ленинград, где поступает в Академию художеств. Ленинград в то время привлекает его своими музеями и памятниками искусства. Весь город построен в западноевропейском стиле. Этот стиль нравится ему отзывчивостью на события человеческой жизни.Одновременно с живописными работами Голявкин создаёт короткие рассказы. Невозможность публикации невписывавшихся в официальную эстетику сочинений привела к тому, что сначала стали печатать рассказы для детей в журналах «Костёр» и «Мурзилка». В 1959 году, когда Голявкину было уже тридцать лет, вышла первая книжка детских рассказов «Тетрадки под дождём». Взрослые рассказы впервые появились в самиздате в 1960 г., в журнале Александра Гинзбурга «Синтаксис»; публикация в официальных изданиях состоялась много позже. Некоторые ранние рассказы были напечатаны в 1999—2000 гг.Умер в Санкт-Петербурге 24 июля 2001 года. Похоронен на Комаровском поселковом кладбище Виктор ГОЛЯВКИНКак я всех обмануть хотелМне про это рассказывать даже не хочется. Но я всё-таки расскажу. Все думали, я и вправду больной, а флюс у меня был не настоящий. Это я промокашку под щёку подсунул, вот щека и раздулась. И вдобавок гримасу состроил — вот, мол, как зуб у меня болит! И мычу слегка; это я всё нарочно сделал, чтоб урок не спросили. И Анна Петровна поверила мне. И ребята поверили. Все жалели меня, переживали. А я делал вид, что мне очень больно.Анна Петровна сказала:— Иди домой. Раз у тебя так зуб болит.Но мне домой совсем не хотелось. Языком промокашку во рту катаю и думаю: «Здорово обманул я всех!»Вдруг Танька Ведёркина как заорёт:— Ой, смотрите, флюс у него на другой стороне!  Как тётя Фрося разрешила спорЗаспорили во дворе ребята, кто больше всех загорел за лето.— Я больше всех загорел, — сказал Вова.— Нет, я, — сказал Петя.— У тебя уши белые, — сказал Вова.— Уши не в счёт, — сказал Петя, — я в шляпе ходил.— Нет, в счёт! Ты без ушей загорал, а я вместе с ушами! Значит, я больше всех загорел. Кого хочешь спроси.Спросили Лёшу.— Больше всех я загорел, — сказал Лёша.— Ты не загорелый, а грязный.— Сами вы грязные!— Кого хочешь спроси, каждый скажет: ты грязный.Спросили Алика.— Больше всех я загорел, — сказал Алик.А тётя Фрося сказала:— Какие вы все загорелые!И никто больше спорить не стал.Чего зря спорить!  Про металлоломТолик вёз по улице старую заржавленную кровать. А Маша везла старый заржавленный якорь.Они везут это в школу, поскольку — металлолом.Толик говорит:— В моей кровати весу больше, чем в твоём дурацком якоре. Значит, я больше тебя собрал.Маша говорит:— Это ещё неизвестно. Мой якорь весь полный, а кровать твоя надутая.Толик даже остановился.— Как это то есть надутая?— Очень просто: мой якорь сплошной, а кровать у тебя не сплошная.— А какая же у меня кровать? — говорит Толик.Маша тоже остановилась и говорит:— У тебя кровать надутая.— Глупости какие! — говорит Толик. — Как это может такое быть, что она, мячик что ли?— Она не мячик, — говорит Маша, — но тем не менее она надутая. Вот эти железки, они ведь внутри пустые. А якорь мой весь внутри полный. Он не надутый, если ты хочешь знать!— Ржавый твой якорь! — говорит Толик.— Надутая твоя кровать! — говорит Маша.— С разбитого корабля твой якорь! — говорит Толик.В это время шла мимо старушка. Она несла в сумке бананы. Старушка с бананами говорит:— Положите вы на кровать этот якорь. И вместе всё это тащите.Но Толик сказал:— Это мой металлолом.И Маша сказала:— Это мой металлолом.— Ах, вот оно что! — сказала старушка. — Я этого и не знала. — И она ушла.А Толик с Машей сначала удивились, почему так сказала старушка, а потом удивились, почему они так сказали старушке, потому что не важно, чья это кровать и чей якорь. Потому что это для всех.И они так и сделали, как им сказала старушка с бананами.  Кому что удивительноТанька ничему не удивляется. Она всегда говорит: «Вот уж не удивительно!» — даже если бывает и удивительно. Я вчера на глазах у всех перепрыгнул через такую лужу… Никто не мог перепрыгнуть, а я перепрыгнул! Все удивились, кроме Тани.«Подумаешь! Ну и что же? Во уж не удивительно!»Я всё старался её удивить. Но никак не мог удивить. Сколько я ни старался.Я из рогатки попал в воробышка.Научился ходить на руках, свистеть с одним пальцем во рту.Она всё это видела. Но не удивлялась.Я изо всех сил старался. Что я только не делал! Залезал на деревья, ходил без шапки зимой…Она всё не удивлялась.А однажды я просто вышел с книжкой во двор. Сел на лавочку. И стал читать.Я даже не видел Таньку. А она говорит:— Удивительно! Вот не подумала бы! Он читает!