Доминирование лексического уровня текста в анализе художественного произведения

Доминирование лексического уровня текста в анализе художественного произведения.

Важнейшей задачей филологического анализа является критическое осмысление прочитанного текста на основе углубления в его историю, изучения источников, интерпретация авторских переработок и искажений.
Текстологическое исследование выступает как часть литературоведческого метода, как способ изучения литературы, так как в изменении текстов находят отражения и закономерности развития литературы, и общественные тенденции.
Текстологический подход способствует филологической и историко-литературной интерпретации произведения. Использование текстологического метода помогает познать литературу как процесс, а произведение – как продукт своего времени.
Творчество – процесс, восприятие произведения – также процесс, и это особенно ярко проявляется при чтении художественного текста. Автор создает у читателя иллюзию творческого процесса. Читая произведение, мы как бы участвуем при его создании. Безусловно, творческий процесс сложнее, чем он предстает перед нами, ведь черновики, наброски остаются «за кадром». Чтение учащимися художественного произведения опирается не на научное восприятие, при котором исследователь пытается освободиться из-под гипноза «авторской воли», а на эмоции, чувства, вызываемые текстом. В этом ему призваны помочь комментарии, которые могут разнообразными: историческими, литературоведческими, психологическими и т.п. Неслучайно С.М.Бонди писал, что главная задача текстолога – «все понять в рукописи, осмыслить ее форму».
В школьном курсе литературы 10 класса предусмотрена работа с текстами Достоевского, Толстого, Гончарова и др. Их творчество требует не просто прочтения, но прочтения глубокого, вдумчивого, критического. И часто ни анализ эпизода, ни характеристика персонажа не помогут исчерпать глубины содержания. Иначе говоря, самостоятельной читательской работы с текстом не избежать.
Основной целью исследовательской деятельности по литературе в старшем звене является стремление научить ребенка осмысленно, критически относиться к тексту как исходному материалу. В работе над романом Толстого «Анна Каренина» мы использовали элементы текстологического анализа в попытке определить для себя формы выражения авторской позиции, т. е. использовали серьезный научный подход для достижения вполне конкретной учебной цели. Результатом стала исследовательская работа на тему « Формы выражения авторской позиции в романе Толстого «Анна Каренина».
Одной из первостепенных стала задача проанализировать отдельные случаи авторского словоупотребления в романе. Традиционно в литературоведении выделяют следующие способы выражения авторской позиции: внутренние монологи героя, авторские психологические характеристики, очень часто сливающиеся с несобственно-прямой речью, портрет персонажа, пейзажные зарисовки, описания интерьера и т.д. Самым значительным и интересным с исследовательской точки зрения стало вычленение «голоса» повествователя. Таким образом, наш исследовательский интерес сосредоточился на косвенных, даже завуалированных, формах выражения авторского отношения, в частности в выделении семантически значимой лексики в ткани произведения.
Частные примеры такого подхода. Облонский принимает просительницу на дому. Авторская фраза построена таким образом, что должна бы охарактеризовать персонажа с самой положительной стороны: принимает на дому, а не в официальном учреждении, внимательно выслушивает и даже дает рекомендательное письмо. Но просительница ходатайствует о «невозможном и бестолковом». Слова «невозможное и бестолковое» даны в речи повествователя, но отражают направление мыслей самого Облонского. Собирается ли он помогать в осуществлении чего-то, кажущегося ему самому «невозможным и бестолковым»? Ответ очевиден. Все последующие действия для характеристики персонажа становятся излишними.
Проиллюстрированный выше прием, когда в авторское повествование помещаются слова , выражения, отражающие ход мыслей персонажа, импонирует Толстому и используется им часто. Но автор выражает свое отношение и несколько иным способом, делая акцент на стилистической окраске слова: его (Вронского) роль человека, «приставшего к замужней женщине и во что бы то ни стало положившего свою жизнь на то, чтобы вовлечь ее в прелюбодеяние», кажется ему «красивой и величественной». Употребление слова (пусть и негативно окрашенного) из пласта возвышенной лексики создает у читателя определенное настроение и формирует определенное отношение к изображаемому. Слово «прелюбодеяние» стоит в одном по стилистической окраске ряду со словами «кара», «возмездие» и требует несколько иного осмысления, чем, например, слово «преступление» (для сравнения: «преступлению» соответствует «наказание»). Это отчасти и имелось в виду под гипнозом «авторской воли».
Использование одиночных семантически значимых лексических единиц не единственное в арсенале средств, используемых Толстым. Интересен случай «нанизывания». В сцене объяснения между Анной и Вронским находим: «Необходимо кончить,- сказал он, оглядываясь, - ту ложь, в которой мы живем». Словами произнесено одно, но подтекст подразумевает прямо противоположное: герой раскаивается в импульсивности своего поведения. В этом предложении ключевую роль играет слово «оглядываясь». Авторская оценка скрывается в сопроводительном замечании к прямой речи героя ( автор, занимая в субъектно-речевой организации текста позицию стороннего наблюдателя, вездесущ). Чуть далее по тексту: на свидание в саду Вреде он приедет на извозчичьих лошадях, а не на своих, которых « все знали». И старательно будет увлекать Анну с центральной аллеи, мотивируя это тем, что «может быть, знают нас». У отмеченных выражений подтекст один: Вронский находится в состоянии нерешительности, страха, неуверенности, так как о последствиях своего поступка не задумывался никогда. Настойчиво возвращая читателя к одному и тому же в разных предложениях, писатель и добивается эффекта «внушения».
Разницу в моралистической оценке помогает понять прием противопоставления: только на скачках Вронский испытает несчастье, «в котором виною сам». Тогда погибла лошадь. Теперь же, совершив грех прелюбодеяния, он чувствует, что только «сделал что-то нехорошее».
Обратимся еще к нескольким примерам, в которых отдельные слова становятся семантическими центрами во фразе: «…появиться в театре – значило не только признать свое положение погибшей женщины, но и бросить вызов свету…», «…в противном случае он готов был заставить говоривших молчать и уважать несуществующую честь женщины, которую он любил». Это размышления Вронского об Анне. Но если вдуматься, то разве мог так Вронский подумать о ней? Это вновь слышится голос автора-моралиста.
Самые лестные эпитеты использует Толстой, рисуя Анну на бале: «простая, изящная и вместе веселая и оживленная». И далее мы читаем описание зарождающейся любви, описание психологического характера: «.. пьяна вином возбуждаемого ею восхищения… видела дрожащий, вспыхивающий блеск в глазах и улыбку счастья и возбуждения…». Толстой смотрит на них глазами Кити, юной, неопытной девушки, но зоркость, тонкость наблюдений, глубина выводов «выдают» его.
Любопытным сточки зрения психологии кажется построение диалогов в романе.
«-- Да, но зато как часто счастье браков по рассудку разлетается, как пыль, именно оттого, что появляется та самая страсть, которую не признавали,- сказал Вронский.
-- Но браками по рассудку мы называем те, когда оба уже перебесились. Это как скарлатина, чрез это надо пройти.
--Тогда надо научиться искусственно прививать любовь, как оспу.
--Я была в молодости влюблена в дьячка,- сказала княгиня Мягкая. – Не знаю, помогло ли мне это.-- Нет, я думаю, без шуток, что для того, чтоб узнать любовь, надо ошибиться и потом поправиться, - сказала кн. Бетси.
-- Даже после брака? – шутливо сказала жена посланника.
-- Никогда не поздно раскаяться,- сказал дипломат английскую пословицу.
-- Вот именно, - подхватила Бетси, - надо ошибиться и поправиться. Как вы об этом думаете? – обратилась она к Анне.
-- Я думаю, - сказала Анна,- я думаю…если, сколько голов, столько умов, то и сколько сердец, столько родов любви.
Вронский смотрел на Анну и замиранием сердца ждал, что она скажет. Он вздохнул как бы после опасности, когда она выговорила эти слова».
По форме это полилог, но по содержанию это скрытый диалог двух людей. Первая реплика Вронского и последняя реплика Анны являются своеобразным ключом к пониманию ситуации. Почему он перевел дух? Чего испугался? Потому что его первая реплика – это замаскированное предложение адюльтера. И он с облегчением вздыхает, не получив прямого отказа.
Приведенные примеры должны составить представление о специфике работы с текстом художественного произведения путем применения текстологического анализа. Задача учащегося состояла в том, чтобы суметь увидеть в тексте подобные структурные элементы и дать их комментарий (по преимуществу психологический). Безусловно, без помощи учителя здесь не обойтись. На основании психологического комментария учащийся определяет и нюансы авторского отношения: обоснованность моралистической позиции и общую суть гуманистических взглядов писателя.
Особо следует отметить прикладное значение такого исследования, оно является дополнением к тексту и вне последнего немыслимо. Принципы такой работы универсальны, и именно в этом состоит их ценность.