Инсценированное представление произведения В.Закруткина Матерь человеческая

Представление книги В Закруткина «Матерь человеческая»
Звучит песня Высоцкого «Песня о земле» (фрагмент сначала)
Уч Есть книги, которые, прочитав один раз, невозможно забыть всю жизнь. Они становятся мерилом человеческих ценностей. К ним возвращаешься каждый раз, когда очень трудно, и они дают надежду и силы жить, преодолевать невзгоды и смотреть вперёд. «Матерь человеческая» именно такая книга. Повесть впервые была опубликована в 1969 году. Ей присуждена Государственная премия РСФСР имени Горького.
В Закруткин:
В основе повести лежит рассказ о судьбе реальной русской женщины. Из воспоминаний автора (зачитать) : «Я своими глазами увидел все, что натворили гитлеровцы… Горы слегка присыпанных снежком трупов женщин и детей, противотанковые рвы, заполненные расстрелянными, городские кварталы, сожженные от начала до конца. Ранней осенью 1943 года мы покинули забитую войсками дорогу и поехали по степи. В полдень мы въехали в черные развалины сожженного гитлеровцами хутора. На хуторе не было ничего живого...
Мы уже приблизились к выезду из руин, как вдруг из какой-то норы выскочил голый мальчишка лет четырех, а следом за ним из этой же норы выползла еле прикрытая лохмотьями молодая женщина… Мы подняли её, и она, придя в себя, рассказала нам все, что ей пришлось пережить… Ей посчастливилось спрятаться в кукурузе. Вернулась, когда сожженный хутор был пуст. Поселилась она в уцелевшем погребе…»
Уч. Спустя много лет Закруткин решил написать повесть о той женщине, которая сумела выстоять в самых страшных испытаниях .
…. В сентябре 1941 года гитлеровские войска далеко продвинулись в глубь советской территории. Многие области Украины и Белоруссии оказались оккупированными. Остался на занятой немцами территории и затерянный в степях хуторок, где счастливо жили молодая женщина Мария, ее муж Иван и их сын Васятка. Но война не щадит никого…
Мария: ..Карательная команда немцев появилась на хуторе перед вечером. Угрюмые солдаты сошли с грузовиков, постояли на улице, равнодушно поглядывая на притихших, жавшихся к забору жителей. Потом к солдатам подъехал на мотоцикле пожилой тонкогубый фельдфебель. Он что-то сказал, и солдаты рассыпались по всему хутору, стали заходить в каждый двор.
Тонкогубый фельдфебель, стоя на мотоцикле, сказал:
- За бандитское нападение на офицеров великой германской армии мы будем казнить много русских, чтобы другие имели страх и знали, что нельзя убивать германский офицер и германский солдат
Два солдата связали мужа Ивана черным полевым проводом. Этот крепкий провод на хуторе называли гупером. Мария заголосила, расталкивая людей, кинулась к мужу. Женщины зажали ей рот руками, оттащили назад. Она вырывалась, захлебывалась от удушья, но женщины не отпускали ее, и она только мельком увидела, как солдаты подвели Ивана и Феню к тополю, как, истошно вопя, кусая солдат за руки, повис на Иване сын Васятка. Фельдфебель что-то громко сказал солдатам..
Через минуту, захлестнутые черным гупером, Иван и Феня повисли на толстой ветке тополя... Такая же черная удавка обвила тонкую шею Васятки... Весь извиваясь, он повис рядом с отцом... 
Очнулась она в хате у тетки Марфы. Вокруг нее стояли женщины с заплаканными, опухшими глазами.
- Зараз же беги в кукурузу, - наклонилась к Марии, прошептала тетка Марфа, - на хуторе остались немцы, они про тебя спрашивали. День-два пересидишь в кукурузе, пока эти гады уйдут, иначе они и тебя казнят...
Чувство долга перед погибшими односельчанами поддерживало ее в тяжелые и одинокие дни. Скоро у нее появилось большое хозяйство, потому что на разграбленное и сожженное подворье Марии стекалось все живое: овцы, лошади, коровы, 2 собаки, голуби, куры. Она в одиночку собрала урожай на брошенных полях, сберегла колхозный скот. Мария стала как бы матерью всей окружающей ее земли, матерью, похоронившей мужа, Васятку, Саню, Вернера Брахта и совсем незнакомого ей, убитого на передовой политрука Славы. И хотя она перенесла смерть дорогих и любимых людей, ее сердце не очерствело, и Мария смогла принять под свой кров семерых ленинградских сирот, которых она нашла в стогу сена.
Мать -- хранительница Жизни. Эта высокая гуманная мысль воплощена Закруткиным в очень сильной сцене, когда Мария, охваченная ненавистью и жаждой мести (отомстить за сына и мужа), поднимает острые вилы, чтобы казнить вражеского солдата, спрятавшегося в погребе.
Мария (сцена с немцем)
Ни заборов, ни калиток не осталось нигде, все сгорело. Земля во дворах была горячее, чем на дороге, не успела еще остыть от пожара. Мария сквозь слезы осмотрела двор и вспомнила: погреб! Там она сможет укрыться от дождя и снега, от зимних холодов, от вражеских пуль и снарядов, там, в этом погребе, можно жить...
Мария решила: "Буду жить в погребе, он не мог сгореть..."
Сжимая в руке вилы, Мария откинула крышку лаза и отпрянула. На земляном полу погреба, прислонившись к низкой кадушке, сидел живой немецкий солдат. Он не мигая смотрел на нее... Мария успела заметить, что немец был бледный, изможденный, с тонкой мальчишеской шеей и что он был ранен.
« Ненависть и горячая и слепая злоба захлестнули Марию, сдавили сердце…» : « убей убийцу». За «полураздавленным недобитым гадёнышем» она увидела «раскачивающегося на тополевой ветке Ивана, и босые ножки повисшей на тополе Фени, и чёрную удавку на детской шее Васятки…». Но жизнь повернула всё по- своему.
Раненый мальчишка успел сдавленно выкрикнуть единственное слово «мама»… «Слабый крик … пронзил её сердце, а короткое слово «мама» заставило содрогнуться от нестерпимой боли. Она упала на колени и, прежде чем потерять сознание, близко- близко увидела светло- голубые , мокрые от слёз мальчишеские глаза…» Очнулась она от прикосновения влажных рук раненого. Захлебываясь от рыданий, он гладил ее ладонь и говорил что-то на своем языке, которого Мария не знала.
Милосердие победило злобу, погасило чувство мести. И как награда за эти сострадание и мудрость к Марии возвращаются голуби, невольно напоминая читателям о христианском символе Святого Духа. «Вдруг старый красный голубь…, напугав Марию хлопаньем крыльев, сел ей на колени, завертелся и, надув прекрасную, отливавшую перламутром шею, стал ворковать, призывая свою стаю. И вся стая опустилась у ног Марии, доверчиво окружила руку и просительно встряхивала крыльями».
Мария стала названой матерью своего врага и, сама того не ведая, вступила
На путь утешительницы, помощницы, заступницы…
Мария :
Увидев первых советских солдат, вошедших в сожженный хутор, Мария
рассказала все, что довелось ей пережить на безлюдном хуторском пепелище. Разведчики, провожаемые детьми, шагом, объехали убранные Марией поля, постояли, сняв фуражки, у свежей могилы на кладбище.
В тот же день обо всем, что разведчики увидели, они подробно доложили командиру полка.
Командир полка, пожилой майор, ехал впереди первого эскадрона, рядом с тремя разведчиками, которые успели побывать на пепелище сожженного хутора и рассказали нам всем о Марии.
Ее мы увидели, как только стали переезжать заросшую невысоким камышом речку. Она стояла на покатом холме с младенцем на руках, босая, с распущенными волосами. Вокруг нее сгрудились дети, коровы, овцы, куры. Заметив нас, звонко заржали рыжие кони. Вверху носились белокрылые голуби.
Подъехав к Марии, командир полка остановил эскадрон, сошел с коня. Слегка прихрамывая, он подошел к ней, пристально посмотрел в глаза, снял фуражку и, марая жидкой грязью полы щегольского плаща, опустился перед Марией на колени и молча прижался щекой к ее безвольно опущенной маленькой жесткой руке...
Музыка
Внимая ужасам войны,
При каждой новой жертве боя
Мне жаль не друга, не жены,
Мне жаль не самого героя...
Увы! утешится жена,
И друга лучший друг забудет;
Но где-то есть душа одна -
Она до гроба помнить будет!
Средь лицемерных наших дел
И всякой пошлости и прозы
Одни я в мир подсмотрел
Святые, искренние слезы -
То слезы бедных матерей!
Им не забыть своих детей,
Погибших на кровавой ниве,
Как не поднять плакучей иве
Своих поникнувших ветвей...