Русско-крымские отношения второй половины XVI века в контексте международной политики (к историографии проблемы)

Шваб М.М.

Русско-крымские отношения второй половины XVI века
в контексте международной политики (к историографии проблемы).

Во второй половине XVI в. отношения России с Крымским ханством составляли одно из центральных, а большей частью (нередко даже в годы Ливонской войны) главное направление внешней политики Московского государства. В тот период эти отношения изредка были мирными, преимущественно же они сводились к постоянному военному противостоянию.
Отношения между Россией и Крымом в указанный период нашли отражение в трудах многих отечественных ученых советского периода. Причем исследователями рассмотрено не только военное противостояние между двумя странами, но и их дипломатические контакты. Ряд авторов исследует русско-крымские отношения на фоне международной обстановки того времени, анализируя не только русско-крымские, но и русско-турецкие, русско-польские, крымско-турецкие, крымско-польские отношения, политику России на Кавказе.
По заключению А.А. Новосельского, Московское государство и Крым противостояли друг другу как противники, находившиеся между собой в открытой борьбе, лишь по временам затихавшей и приобретавшей форму скрытого антагонизма. У крымцев в их отношениях к соседям (среди которых они выделили Россию как наиболее опасного своего противника) был определенный политический расчет1.
Серьезные угрозы исходили и со стороны Османской империи, которая совместно с Крымским ханством – своим вассалом – пыталась создавать антимосковские коалиции.
В.А. Александров называл борьбу с экспансией Крыма и Турции одной из важнейших внешнеполитических задач России во второй половине XVI в. Ситуация для Москвы осложнялась тем, что Крымское ханство находилось в вассальной зависимости от Османской империи, которая вела наступательную политику в отношении Центральной и Восточной Европы. В этих условиях попытки России вступать в открытую борьбу с Крымом рассматривались Турцией как угроза ее интересам в Северном Причерноморье. Грабеж же русских земель крымцами турецкое правительство считало частью своей экспансионистской политики, - заключал В.А. Александров2.
Н.А. Смирнов источником конфликтов России с Крымом и Турцией считал признание власти Москвы многими черкесскими, кабардинскими и ногайскими князьями. Османы же сами стремились расширить свои владения на Северном Кавказе3.
А.В. Виноградов указывает три фактора, которые вызывали озабоченность Порты:
- переход под русский контроль Нижнего Поволжья, что могло создать для Турции принципиально новую расстановку сил в условиях ее конфликта с Ираном;
- усиление русского влияния на Северном Кавказе, что ослабляло там позиции Крыма;
- угроза турецким базам в Восточном Причерноморье, в первую очередь Азову4.
По определению И.Б. Грекова, взятие Казани и Астрахани знаменовало собой наступление нового этапа в развитии международных отношений в Восточной Европе. Соотношение сил в системе восточноевропейских государств изменилось в пользу России, что вызвало немедленную реакцию: активизировались антимосковские настроения в Турции, Крымском ханстве, Польше, Литве, Ливонии и Швеции. Прежде всего реакция последовала со стороны Османской империи и Крыма, которые увидели в ослаблении турецкого влияния на территории Поволжья серьезную угрозу своим наступательным планам во всем восточноевропейском регионе, – заключал И.Б. Греков5.
Включение в 1552 г. Среднего Поволжья в состав России имело большое историческое значение: возросло международное значение России в восточных и европейских делах, северокавказские правители в отношениях с турками стали искать покровительства у русского правительства. Успешное решение Восточного вопроса создало предпосылки для перенесения центра тяжести во внешней политике России с Востока на Запад6.
В 50-е гг. XVI в. Россия делала шаги в направлении русско-литовского сближения с целью обороны от общего врага – Крымского ханства. Между Османской империей, Крымом и Польско-Литовским государством существовало прочное сотрудничество, что определялось расстановкой сил в регионе и наличием у них общих противников – Габсбургов и России. Однако это не исключало случаев крымских вторжений на окраины Польско-Литовского государства (хотя такие вторжения были редки по сравнению с набегами на южные окраины России), – думалось Ю.А. Лимонову7.
На путь военного сотрудничества с Россией стала значительная часть населения Великого княжества Литовского – украинское казачество, чью роль в русском наступлении на Крымское ханство в середине XVI в. Б.Н. Флоря признавал существенной. Но сотрудничество с казаками не могло заменить военно-политического союза с Великим княжеством Литовским. К ликвидации Крымского ханства, – полагал ученый, – могли привести лишь совместные военные действия России и Литвы8.
О все более возрастающей роли Польско-Литовского государства в русско-крымских отношениях упоминает и А.В. Виноградов. На его взгляд, и Россия, и Крым были кровно заинтересованы по меньшей мере в нейтралитете польского короля, но в то же время возлагали и определенные надежды на вовлечение его в конфликт на своей стороне9. В свою очередь, пишет А.В. Виноградов, часть правящих кругов Польско-Литовского государства маневрировала между Крымом и Русским государством, стремясь ослабить их10.
В 1557 – 1558 гг. Россия опять вернулась к плану союза с Великим княжеством Литовским против татар, разорвав мирные переговоры с Крымом. Русская внешняя политика, таким образом, сделала новый поворот, – утверждал Б.Н. Флоря11.
А.А. Новосельский целью настойчивых дипломатических предложений Ивана IV Польше о союзе против Крыма считал разъединение между собой Польши и Крыма, дабы удержать их от вмешательства в Ливонскую войну. Но предложения царя были отклонены: поляки опасались, что после завоевания Крыма Иван Грозный нападет на их страну. При явно возраставшей силе России Польша и Крым становились естественными союзниками против нее, - казалось ученому12.
После прибытия в Москву в июне 1558 г. литовских послов активность русских войск на юге резко возросла. Но в ходе переговоров в Москве в марте 1559 г. эти послы отклонили проект антитурецкого союза. В представлении Б.Н. Флори Литва не была заинтересована в уничтожении Крымского ханства, так как рассматривала его как возможного союзника в борьбе за сохранение своего господства над белорусскими и украинскими землями13. А.В. Виноградову же думается, что эти причины имели второстепенный характер. Главным в срыве русско-польских переговоров ученый считал Балтийский вопрос: предложения «вечного мира» поляки расценили как стремление Москвы связать им руки в преддверии начала решающей фазы борьбы за Прибалтику14. На взгляд И.Б. Грекова, русское правительство пыталось любыми средствами ослабить сотрудничество Крыма с Польско-Литовским государством, а по возможности внести раздор между ними, что позволило бы оттянуть силы Литвы и Польши на юг и затрудняло бы их продвижение в Ливонию. Польско-литовское правительство, в свою очередь, планировало столкнуть Крым и Россию друг с другом ради отвлечения Ивана Грозного от Ливонии15. Негативный исход русско-литовских переговоров определил дальнейшее развитие событий на юге. Поход Ивана IV на Крым был отменен; действия одних русских отрядов не могли привести к решающему перелому в борьбе с татарами. Под вопросом оказалась и возможность реализации «южных» планов русского правительства, – писал Б.Н. Флоря16.
По убеждению А.А. Новосельского, в течение Ливонской войны расчет польского правительства на содействие татар всегда оставался неизменным. В ходе войны оно три раза (в 1558, 1567 и 1578 гг.) возобновляло союз с ханом, забывая о том, что крымцы нарушали ранее заключенные соглашения. В глазах королевского правительства выгоды от этого союза окупали ущерб, который причиняли польским владениям татарские набеги. Польша и Крым одинаково боялись дальнейшего усиления Московского государства; их интересы совпадали, и они предпочли союз между собой против России мирным предложениям Ивана IV, – полагал А.А. Новосельский17.
С середины 1560-х гг. Турция совместно с Крымом выдвинула планы отторжения от России Астрахани и всего Нижнего Поволжья. Сложившаяся тогда международная обстановка оказалась неблагоприятной для России. Она очутилась в изоляции, тогда как наступательные акции Османской империи и Крыма пользовались поддержкой Речи Посполитой и Швеции. По мнению И.Б. Грекова, речь шла об организации антимосковской коалиции, в которой главные роли, в частности, отводились Турции и Крыму. Программа этой коалиции предусматривала наступление на Русское государство с запада, юга и востока, реставрацию Астраханского и Казанского ханств. Противники России добивались распыления ее сил, осуществляя операции турецких войск на Волге и набеги татар на Москву. Вторжение крымско-османских войск на русские земли И.Б. Греков называл целеустремленной экспансией18.
Русскому правительству, – находит А.В. Виноградов, – было трудно предотвратить дипломатическим путем угрозу Астраханского похода, поскольку дипломатические контакты непосредственно с Османской империей отсутствовали, а русские послы в Крыму не имели возможности оперативно согласовывать свои действия с Москвой19.
В начале 1570 г. дипломатические контакты между Россией и Крымом возобновляются. Причины этого А.В. Виноградов видел в затруднительном положении хана после провала Астраханского похода, а в более широком контексте – в нереальности создания широкой антимосковской коалиции Крыма и Речи Посполитой под эгидой Порты20.
Но провал кампании 1569 г. не изменил агрессивных замыслов Девлет-Гирея. На взгляд А.В. Виноградова, крымская агрессия начала 70-х гг. XVI в. была вызвана рядом причин, зачастую долговременного характера. Вместе с тем она была в определенной степени и следствием просчетов русской дипломатии, не сумевшей воспользоваться благоприятными обстоятельствами для возобновления переговоров с ханом после провала Астраханского похода 1569 г. Кроме того, Девлет-Гирей был раздражен попытками Москвы обратиться за его спиной к Порте (миссия И.П. Новосильцева) и нежеланием России активизировать дипломатические контакты с Крымом в ожидании результатов посольства в Стамбул21.
Сильное влияние на внешнеполитическое положение Российского государства, особенно на русско-крымские и русско-турецкие отношения, оказала победа при Молодях в 1572 г. Она способствовала активизации действий войск Ивана IV на западном фронте, хотя оборона южных окраин по-прежнему приковывала к себе значительные силы. Именно поэтому, – считает Г.Д. Бурдей, – Девлет-Гирей предложил Ивану Грозному новые условия договора: возврат Астрахани и уплата «поминок». Но эти требования царем были отклонены. Таким образом, Молодинская битва сняла вопрос об уступке Астрахани и тем более Казани, – заключает ученый. К тому же, – полагал Г.Д. Бурдей, – новая обстановка в русско-крымских отношениях повлекла за собой некоторые изменения дипломатического этикета и посылку «легких», а не «добрых поминков». При этом царь ссылался на заявление самого Девлет-Гирея о том, что он добивается Казани и Астрахани и не нуждается в деньгах22. Долгое время после 1572 г. Россия не знала крупных нападений с юга, хотя обстановка там оставалась тревожной. После разгрома войск Девлет-Гирея при Молодях международное положение Русского государства становится более прочным и стабильным. И. В. Савков, напротив, указывал, что крымские нашествия 1571 – 1572 гг. не отразились заметно на внешнеполитическом положении России, а в сфере внутренней политики результатами этих нашествий признавал уничтожение опричнины и завершение создания системы централизованной обороны южной границы23.
В сентябре 1572 г. под впечатлением Молодинской победы русские дипломаты пытались склонить Речь Посполитую к заключению союза, который позволил бы не только найти приемлемое для двух стран решение балтийской проблемы, но и поставить надежный барьер на пути османской экспансии в Восточной Европе, - указывает Б.Н. Флоря. Поляки от союза с Россией ожидали прежде всего организации прочной обороны южных границ, что в перспективе позволило бы изгнать турок за Дунай, восстановить польское влияние в Молдавии и подчинить татарские орды верховной власти Речи Посполитой. Такие надежды, на взгляд Б.Н. Флори, свидетельствуют о высокой оценке поляками военно-политических возможностей Русского государства24.
По мнению Р.Г. Скрынникова, после смерти короля Сигизмунда II Августа в русско-польских отношениях произошли большие перемены. Крымская угроза заставила Ивана Грозного задуматься над мирным урегулированием отношений между Россией и Речью Посполитой, чтобы обратить все силы против Османской империи. Создание русско-польской коалиции дало бы возможность не только поставить преграду на пути опустошительных татарских набегов, но и начать борьбу за изгнание Орды из Северного Причерноморья и Приазовья. Но споры из-за Ливонии исключали возможность такого союза25.
В 1573 – 1576 гг. Крым вместе с Турцией категорически возражал против избрания на польский престол московского царя, и благодаря вмешательству татар и османов в избирательную борьбу «прошли» угодные султану кандидаты – Генрих Валуа, а затем – Стефан Баторий, - писал Л.А. Дербов26.
В 1575 – 1578 гг. операции в Ливонии оживились, что, по мнению А.А. Новосельского, было связано с отвлечением сил татар от русской «украйны»27.
А.В. Виноградов основным итогом двусторонних отношений 1574 – 1578 гг. считает снятие крымских требований об уступке «мусульманских юртов» в качестве главного условия для ведения политического диалога. На взгляд ученого, это явилось результатом десятилетнего пребывания посольства А.Ф. Нагого в Бахчисарае. Русская дипломатия сумела сохранить свои позиции в отношениях с Крымом и возобновить дипломатические отношения с новым ханом на приемлемых условиях28.
Однако союз Крыма и Речи Посполитой (заключенный при посредничестве Турции в 1578 г.), по убеждению В.Д. Королюка, вновь создавал угрозу на южных границах Московского государства29. Польский король Стефан Баторий, взяв на себя ряд обязательств, в том числе финансовых, сумел договориться о поддержке его крымцами в войне с Россией. Но хан Магмет-Гирей, несмотря на подстрекательства пропольски настроенных царевичей «требовать» от Грозного Казани и Астрахани в условиях ослабления России, не выступил открыто против Москвы, хотя , – отмечал В.И. Сергеев, – и не препятствовал набегам на «украйну» крымских царевичей и ногаев Казыева улуса30.
Поражение в Ливонской войне ухудшило позиции России в юго-западной части Поля. Началось продвижение Речи Посполитой в левобережное Приднепровье, в юго-западную часть Поля, осуществлявшееся черкасами. В этом В.П. Загоровский едва ли не первым усмотрел одно из последствий неудачи, постигшей Россию в Прибалтике31. Он же указал на уступку Россией части Подонья Речи Посполитой в итоге Ливонской войны по Ям-Запольскому перемирию, что, несомненно, сказывалось на отношениях между Московским государством и Крымом32.
По подсчетам А.А. Новосельского, из 24 лет Ливонской войны 21 год отмечен татарскими нападениями. Не сохранилось указаний на татарские нападения лишь в 1566, 1575 и 1579 гг. Независимо от того, как завершались отдельные нападения татар, они отвлекали значительные вооруженные силы России от действий в Ливонии и против Польши. Иван IV с самого начала мог направлять на западный фронт лишь часть своих сил, так как немало их приходилось держать против татар. Именно этого и добивались противники Москвы, – подчеркивал А.А. Новосельский. Еще более трудным стало положение России, когда татары стали согласовывать свои действия с поляками33.
Вывод А.А. Новосельского о том, что «татарский фактор» играл видную роль на протяжении Ливонской войны, поддержали другие отечественные историки (Е.Н. Кушева, К.В. Базилевич, С.Л. Марголин, Б.Б. Кафенгауз, Р.Г. Скрынников, В.П. Загоровский, А.В. Виноградов).
Об особой роли русско-крымских отношений в период Ливонской войны писал еще М.М. Щербатов, отметив, что давление со стороны Крыма не позволило Москве достичь долговременных успехов в Прибалтике. А.В. Виноградовым поставлен вопрос о степени приоритета балтийского вопроса над крымской проблемой во внешней политике России в те годы. По мнению исследователя, правительство Ивана IV учитывало опасность одновременной борьбы со всеми сопредельными государствами и считало невозможным ведение крупномасштабных военных действий на западных и южных границах, о чем говорит факт свертывания антикрымских акций по мере углубления конфликта в Ливонии34.
По мнению Б.Н. Флори, хотя в конце 70-х – начале 80-х гг. XVI в. набеги татар на Россию не достигали прежней интенсивности, усиление влияния Османской империи на Северном Кавказе и захват турками Азербайджана открывали перспективу возобновления турецкой экспансии в Поволжье в еще более опасной для Русского государства ситуации, чем прежде. Именно поэтому, как заключает известный историк, проблема ослабления позиций Турции и Крыма в Восточной Европе продолжала оставаться весьма актуальной в русской внешней политике 1580-х гг.35
И.Б. Греков отличительной чертой всей внешней политики России эпохи Ивана IV считал тесную, органическую связь с постоянно меняющейся международной конъюнктурой, способность намечать новые направления своей активности в данной части европейского континента. Следя за всем ходом тогдашней международной жизни в Европе, Грозный вел весьма осторожную и гибкую политику в отношении своих соседей, имея в виду создание выгодного для себя общего соотношения сил в регионе36.
В феврале 1585 г. Польша предложила России в случае смерти царя Федора Ивановича без наследников объединить обе державы, что защитило бы Россию от угрозы нашествия турок и татар и позволило бы нанести решительный удар мусульманам. Но русские послы, – констатировал Б.Н. Флоря, отказались обсуждать предложенный проект37.
По указанию В.П. Загоровского, с 1585 г. Польско-Литовское государство стремилось присоединить часть Поля, для чего предпринимало антироссийские акции (в частности, в 1589 г. черкасы напали на брянские земли). Таким образом, на Поле у России появился новый соперник, – замечал исследователь38.
В 1587 г. Россией и Польшей рассматривался проект будущей антиосманской коалиции, по которому основную тяжесть войны с Турцией и Крымом должна была взять на себя Россия. Царь обещал на свои средства построить крепости на Донце, Дону и Днепре для защиты владений обоих государств от татарских набегов. Но отношение Речи Посполитой к русским планам наступательной войны против Османской империи оказалось более чем сдержанным. Польские дипломаты считали, что сотрудничество с Москвой не поможет их стране укрепить свое международное положение, а избрание русского царя на польский трон поставило бы ее перед необходимостью вести тяжелую войну с Османской империей, в которой Россия не сможет эффективно помочь, ведь ее земли слишком далеки от турецких владений. К тому же, как указывал Б.Н. Флоря, ослабленная Ливонской войной и вступившая в полосу тяжелого хозяйственного разорения, Россия не казалась Речи Посполитой союзником, сотрудничество с которым могло бы обеспечить существенные приобретения за счет турецких владений на Балканах. Русская внешнеполитическая программа, в представлении Б.Н. Флори, не заинтересовала поляков.
Помимо этого, серьезный удар по внешнеполитическим планам Московского государства нанесла и политика Габсбургов. Русские дипломаты ориентировались на создание большой антиосманской коалиции, в состав которой наряду с Россией и Польшей должны были войти Ватикан и державы Габсбургов. Но последние, – констатировал Б.Н. Флоря, – уклонялись от войны с Турцией39.
На рубеже 80 – 90-х гг. XVI в. польское правительство высказывалось за войну с Россией как единственный способ ликвидации исходящей от нее опасности (в Польше считали, что татарский набег 1589 г. был организован русскими дипломатами). От войны Речь Посполитая ожидала положительных результатов: турки перестанут подозревать поляков во враждебных замыслах, крымский хан заключит мир с Речью Посполитой и вместе с ней будет воевать против русских, - указывал Б.Н. Флоря. Используя сведения о союзе между Россией и Крымом, поляки выдвинули армию в район Белой Церкви, чтобы одновременно отразить татарские набеги и воспрепятствовать возможному нападению на Киев русских войск. В действительности, как думается Б.Н. Флоре, речь шла не об обороне, а о нападении. Но в начале 1590 г. в связи с обострением польско-крымских отношений проект войны с Россией был отклонен. Внимание было сосредоточено на мерах по защите Польши от турок. После же снятия напряженности в отношениях Польши и Крыма проект войны с Россией мог быть снова поставлен на повестку дня, – полагает исследователь40.
Как заметил Б.Н. Флоря, надежды Речи Посполитой на ослабление России после смерти Ивана Грозного не оправдались. Преодолев внутренний кризис, Московское государство явно усилило свою международную активность41. А.И. Папков следствием перемирия с Польшей считает активизацию русской политики на южном направлении42.
В 1591 г. Москва подписала соглашение о перемирии на 12 лет с Польшей. Это был, на взгляд Р.Г. Скрынникова, крупный успех русской дипломатии в условиях угрозы одновременного вторжения со стороны Крыма и Швеции43.
По мнению А.А. Зимина, провал летнего похода 1591 г. на Москву заставил крымского хана искать мирные средства урегулирования отношений с Россией. Это отвечало и интересам Москвы, стремившейся обезопасить южные границы от татарских набегов. В конце 1591 г. в Россию прибыли послы Казы-Гирея. Но отношения с Крымом сразу урегулировать не удалось из-за недовольства хана постройкой городков на Тереке, закрывавших турецко-татарским войскам путь к Ирану44.
По мнению Я.С. Лурье, в 90-е гг. XVI в. впервые после почти 30-летнего перерыва между Россией и Крымом намечается сближение. При нередких спорах из-за «поминок» этот период в истории русско-крымских отношений «характеризуется как вполне мирный»45.
В конце 1593 г. был подписан мирный договор России с Крымом. Причины возобновления соглашения с Москвой А.А. Новосельский связывал с нежеланием крымского хана допустить образование союза России и Польши. К тому же султан привлек крымцев к участию в войне Турции с Венгрией. Таким образом, прекращение татарских нападений на Московское государство в конце XVI в. было обусловлено международной обстановкой. Крымцы совершали почти ежегодные походы в Венгрию, Польшу, Молдавию, которые приносили богатую добычу, и набеги на русские земли потеряли для них интерес. А.А. Новосельский называл две причины, сохранявшие напряженность в русско-крымских отношениях, несмотря на заключение мирного договора: усиление русского влияния в Предкавказье и нападения донских казаков на Азов46.
Таким образом, в системе международных отношений Восточной Европы второй половины XVI в. русско-крымские отношения занимали одно из первых мест, будучи тесно связанными с судьбами Литвы, Польши, Венгрии, Казани, Астрахани и даже Швеции, тем более что в ту эпоху Крым – реально или подчас номинально – являлся вассалом могущественной Османской империи.

Примечания:
1 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами в первой половине XVII века. М.;Л., 1948. С. 9 – 10.
2 Александров В.А. Организация обороны южной границы Русского государства во второй половине XVI – XVII вв.//Россия, Польша и Причерноморье в XV – XVIII вв. М., 1979. С. 159.
3 Смирнов Н.А. Россия и Турция в XVI – XVII вв. М., 1946. Т.1. С. 89 (Уч.зап. МГУ. Вып. 94).
4 История внешней политики России: Конец XV – XVII век (От свержения ордынского ига до Северной войны). М., 1999. С. 146 – 147.
5 Греков И.Б. Османская империя, Крым и международные отношения в Восточной Европе в первые годы Ливонской войны (1558 – 1572)//Советское славяноведение. 1989. № 6. С. 58.
6 Бушуев С.К. Из истории русско – кабардинских отношений. Нальчик, 1956. С. 35.; Надинский П.И. Очерки по истории Крыма. Симферополь, 1951. Ч. 1. С. 79.; Смирнов И.И. Иван Грозный. Л., 1944. С. 73.
7 Лимонов Ю.А. Османская империя и Польско-литовское государство в 20-е – 50-е гг. XVI в.//Османская империя и страны Центральной, Восточной и Юго-Восточной Европы в XV – XVI вв. М., 1984. С. 170.
8 Флоря Б.Н. Проект антирусской коалиции середины XVI в.//Россия, Польша и Причерноморье в XV – XVIII вв. М., 1979. С. 72 – 74.
9 Виноградов А.В. Русско-крымские отношения: 50-е – вторая половина 70-х гг. XVI в. М., 2007. Вып. 1. С. 92.
10 История внешней политики России С. 141.
11 Флоря Б.Н. Проект антитурецкой коалиции С. 77.
12 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами С. 24.
13 Флоря Б.Н. Проект антитурецкой коалиции С. 79 – 82.
14 История внешней политики России С. 156.
15 Греков И.Б. Османская империя С. 63.
16 Флоря Б.Н. Проект антитурецкой коалиции С. 79 – 82.
17 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами С. 12,22.
18 Греков И.Б. Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV – XVI вв. М., 1963. С. 332.
19 Виноградов А.В. Русско-крымские отношения М., 2007. Вып. 2. С. 125.
20 Там же. С. 156.
21 Там же. С. 284 – 285.
22 Бурдей Г.Д. Молодинская битва 1572 года// Из истории межславянских культурных связей. М., 1963 (Уч. зап. Ин-та славяноведения АН СССР. Т. 26). С. 76 – 77.
23 Савков И. Москва и Крымское ханство в 50–70-х годах XVI века// Третья научная студенческая конференция МГУ. М., 1941. С. 32.
24 Флоря Б.Н. Русско-польские отношения и политическое развитие Восточной Европы во второй половине XVI – начале XVII вв. М., 1978. С. 53 – 54.
25 Скрынников Р.Г. Великий государь Иоанн Васильевич Грозный. Смоленск, 1996. Т. 2. С. 318.
26 Дербов Л.А. К вопросу о кандидатуре Ивана IV на польский престол (1572 – 1576)//Уч. зап. Саратов. гос. ун-та. 1954. Т. 39. С. 208.
27 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами С. 31.
28 Виноградов А.В. Русско-крымские отношения М., 2007. Вып. 2. С. 253 – 254.
29 Королюк В.Д. Ливонская война (Из истории внешней политики Русского централизованного государства во второй половине XVI в.). М., 1954. С. 81.
30 Сергеев В.И. Источники и пути исследования сибирского похода волжских казаков//Актуальные проблемы истории СССР. М., 1976. С. 26.
31 Загоровский В.П. История вхождения Центрального Черноземья в состав Российского государства в XVI в. Воронеж, 1991. С. 183 – 185.
32 Загоровский В.П. Историко-географические и историко-демографические последствия Ливонской войны для территории современного Центрального Черноземья//Проблемы исторической демографии и исторической географии Центрального Черноземья: Сб. науч. докл. IV межвуз. конф. М.; Курск, 1994. С. 35 – 42.
33 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами С. 17, 22.
34 Виноградов А.В. Русско-крымские отношения М., 2007. Вып. 2. С. 278 – 279.
35 Флоря Б.Н. Русско-польские отношения С. 157.
36 Греков И.Б. Османская империя С. 64.
37 Флоря Б.Н. Русско-польские отношения С. 130.
38 Загоровский В.П. История С. 193.
39 Флоря Б.Н. Русско-польские отношения С. 152, 196 – 198.
40 Там же. С. 227 – 229, 235 – 236.
41 Там же. С. 238, 240.
42 Папков А.И. Порубежье Российского царства и украинских земель Речи Посполитой (конец XVI – первая половина XVII века). Белгород, 2004. С. 75.
43 Скрынников Р.Г. Россия накануне «смутного времени». М., 1985. С.88.
44 Зимин А.А. В канун грозных потрясений: Предпосылки Первой Крестьянской войны в России. М., 1986. С. 183.
45 Лурье Я.С. Католическая реакция и подготовка интервенции против Русского государства (конец XVI – начало XVII вв.)//Ежегодник музея истории религии и атеизма. М.; Л., 1957. Т. 1. С. 355 – 356.
46 Новосельский А.А. Борьба Московского государства с татарами С. 41, 43.