Проект по литературе Смеяться разрешается (по произведению И.А.Гончарова Обломов

Паспорт проекта.
1.Название проекта: «Смеяться разрешается!»
2.Руководитель проекта: Сенаторова Ольга Александровна.
3.Учебный предмет, по которому проводится проект: Литература.
4.Ф.И.О ученика: Губина Анна , 16 лет
5.Типология проекта:
По доминирующей деятельности– информационно-исследовательский;
По предметно- содержательной области-монопроект;
По характеру координации- закрытый;
По характеру контактов- внутри школы;
По количеству участников- одиночный;
По продолжительности выполнения- краткосрочный;
Объект исследования: произведение Гончарова «Обломов».
Предмет исследования: слуга Захар.
6.Цель проекта: изучить эпизоды романа, в которых показан образ Захара, и найти юмористические страницы, на основании которых написать книгу.
7.Задачи проекта:
1 Провести опрос среди учащихся 10-11 класса и выяснить, кто с удовольствием прочитал роман «Обломов».
2.Узнать историю создания романа.
3.Проанализировать страницы романа, где героем выступает Захар.
4.Написать книгу «Смеяться разрешается!»
5. Написать книгу «Сон Захара».
6. Провести презентацию своей работы с приглашением учеников, прорекламировать созданную книгу и выяснить, кто заинтересовался содержанием романа.
8.Важнейшие проблемные вопросы по теме проекта:
Как вызвать интерес к чтению у подростков? Можно ли привлечь учащихся к чтению произведения?
9.Актуальность: Почему подростки мало читают? Именно этот вопрос интересует сейчас каждого сознательного гражданина нашего общества. Ответ на этот вопрос можно дать: сегодня наш мир – это мир рекламы, яркой, интересной, для того чтобы ученика заинтересовать книгой - её надо прорекламировать. А как это сделать, например, с художественным произведением из школьной программы? Мне кажется, нужно найти наиболее запоминающиеся и интересные моменты из книги и создать рекламную книгу. Для своего проекта я выбрала произведение И.Гончарова «Обломов». Когда книга была мною прочитана, то я поняла, что если обратить внимание подростков не только на главного героя и его апатичный образ жизни, но и на слугу Захара, выбрать смешные сцены, где фигурируют герои, то можно заинтересовать школьников. Я хочу выстроить своеобразный мостик от юмористических моментов романа до серьёзного прочтения произведения. И этот мостик я хочу назвать «Смеяться разрешается!»
10. Гипотеза: Если мы сможем обратить внимание на юмор писателя в изображении героя, то учащиеся должны увлечься чтением этого произведения.
Метод.
1.Вдумчивое чтение.
2.Анализ эпизодов.
3.Составление книги.
11.Содержание: проект состоит из теоретической части по теме, сочинения, диагностики, книги для школьников.



Муниципальное казённое общеобразовательное учреждение
«Средняя общеобразовательная школа №3» г. Уржума Кировской области
Проект по литературе
на тему:
«Смеяться разрешается!»
Работу выполнила:
ученица 10 класса
Губина Анна
Руководитель проекта:
учитель русского языка
и литературы
Сенаторова Ольга Александровна
Уржум, 2014
Содержание
Теоретическая часть
Введение
История создания романа……………………………………………………6
Кто же главные герои………………………………………………………..7-8
«Смеяться разрешается!»……………………………………………………9-17
Связь Обломова и Захара……………………………………………………18-19
Как дан образ Захара…………………………………………………………20-21
Сатира и юмор в образе Захара………………………………………………22
Практическая часть
Исследование………………………………………………………………….23
Сон Захара…………………………………………………………………….24-26
Список литературы……………………………………………………………27
Приложения (отдельным файлом)
Введение
История создания романа.
Итак, какова же история создания романа?
Полностью роман «Обломов» был впервые опубликован в 1859 году в первых четырех номерах журнала «Отечественные записки». Начало работы над романом относится к более раннему периоду. В 1849 году была опубликована одна из центральных глав "Обломова" – «Сон Обломова», которую сам автор назвал «увертюрой всего романа». Автор задается вопросом: что же такое "обломовщина" – «золотой век» или гибель, застой? В «Сне...» преобладают мотивы статичности и неподвижности, застоя, но при этом чувствуется и симпатия автора, добродушный юмор, а не только сатирическое отрицание. Появление романа «Обломов» совпало со временем острейшего кризиса крепостничества. Образ апатичного, неспособного к деятельности помещика, выросшего и воспитанного в патриархальной обстановке барской усадьбы, где господа жили безмятежно благодаря труду крепостных, был очень актуален для современников. Н.А. Добролюбов в своей статье «Что такое обломовщина?» (1859) дал высокую оценку роману и этому явлению
Опубликованный в 1859 году, роман был встречен как важнейшее общественное событие. Газета «Правда» в статье, посвященной 125-летней годовщине со дня рождения Гончарова, писала: «"Обломов" появился в эпоху общественного возбуждения, за несколько лет до крестьянской реформы, и был воспринят как призыв к борьбе против косности и застоя». Сразу же после выхода в свет роман стал предметом обсуждения в критике и среди писателей.
2. Так кто же главные герои романа?
Обломов и Захар – главные герои романа. Начну с Обломова: Это был человек лет тридцати двух-трех от роду, среднего роста, приятной наружности, с темно-серыми глазами, но с отсутствием всякой определенной идеи, всякой сосредоточенности в чертах лица. Мысль гуляла вольной птицей по лицу, порхала в глазах, садилась на полуотворенные губы, пряталась в складках лба, потом совсем пропадала, и тогда во всем лице теплился ровный свет беспечности. С лица беспечность переходила в позы всего тела, даже в складки шлафрока.
Иногда взгляд его помрачался выражением будто усталости или скуки; но ни усталость, ни скука не могли ни на минуту согнать с лица мягкость, которая была господствующим и основным выражением не лица только, а всей души; а душа так открыто и ясно светилась в глазах, в улыбке, в каждом движении головы, рук. И поверхностно наблюдательный, холодный человек, взглянув мимоходом на Обломова, сказал бы: «Добряк должен быть, простота!» Человек поглубже и посимпатичнее, долго вглядываясь в лицо его, отошел бы в приятном раздумье, с улыбкой.
Цвет лица у Ильи Ильича не был ни румяный, ни смуглый, ни положительно бледный, а безразличный или казался таким, может быть, потому, что Обломов как-то обрюзг не по летам: от недостатка ли движения или воздуха, а может быть, того и другого. Вообще же тело его, судя по матовому, чересчур белому цвету шеи, маленьких пухлых рук, мягких плеч, казалось слишком изнеженным для мужчины.
Движения его, когда он был даже встревожен, сдерживались также мягкостью и не лишенною своего рода
Лежанье у Ильи Ильича не было ни необходимостью, как у больного или как у человека, который хочет спать, ни случайностью, как у того, кто устал, ни наслаждением, как у лентяя: это было его нормальным состоянием. Когда он был дома, — а он был почти всегда дома, — он всё лежал, и всё постоянно в одной комнате, служившей ему спальней, кабинетом и приемной. У него было еще три комнаты, но он редко туда заглядывал, утром разве, и то не всякий день, когда человек мел кабинет его, чего всякий день не делалось. В тех комнатах мебель закрыта была чехлами, шторы спущены
Захару было за пятьдесят лет. Он был уже не прямой потомок тех русских Калебов, рыцарей лакейской, без страха и упрека, исполненных преданности к господам до самозабвения, которые отличались всеми добродетелями и не имели никаких пороков.
Этот рыцарь был и со страхом, и с упреком. Он принадлежал двум эпохам, и обе положили на него печать свою. От одной перешла к нему по наследству безграничная преданность к дому Обломовых, а от другой, позднейшей, утонченность и развращение нравов.
Страстно преданный барину, он, однако ж, редкий день в чем-нибудь не солжет ему. Слуга старого времени удерживал, бывало, барина от расточительности и невоздержания, а Захар сам любил выпить с приятелями на барский счет; прежний слуга был целомудрен, как евнух, а этот всё бегал к куме подозрительного свойства. Тот крепче всякого сундука сбережет барские деньги, а Захар норовит усчитать у барина при какой-нибудь издержке гривенник и непременно присвоит себе лежащую на столе медную гривну или пятак. Точно так же, если Илья Ильич забудет потребовать сдачи от Захара, она уже к нему обратно никогда не поступит.
Смеяться разрешается!
На протяжении всего романа над сценами, где они являются героями , я смеялась. Вот пример:
Обломов зовёт Захара
26073101758315Захар спрыгнул с лежанки, на которой обыкновенно проводил время, сидя погруженный в дремоту
Илья Ильич, погруженный в задумчивость, долго не замечал Захара. Захар стоял перед ним молча. Наконец он кашлянул.
— Что ты? — спросил Илья Ильич.
— Ведь вы звали?
— Звал? Зачем же это я звал — не помню! — отвечал он, потягиваясь. — Поди пока к себе, а я вспомню.
. — Захар!
Опять тот же прыжок и ворчанье сильнее. Захар вошел, а Обломов опять погрузился в задумчивость. Захар стоял минуты две, неблагосклонно, немного стороной посматривая на барина, и наконец пошел к дверям.
— Куда же ты? — вдруг спросил Обломов.
— Вы ничего не говорите, так что ж тут стоять-то даром? — захрипел Захар .Он стоял вполуоборот среди комнаты и глядел всё стороной на Обломова.
— А у тебя разве ноги отсохли, что ты не можешь постоять? Ты видишь, я озабочен — так и подожди! Не належался еще там?
Сыщи письмо, что я вчера от старосты получил. Куда ты его дел? — Какое письмо? Я никакого письма не видал, — сказал Захар.
— Куда ж вы его положили — почем мне знать? — говорил Захар, похлопывая рукой по бумагам и по разным вещам, лежавшим на столе.
— Ты никогда ничего не знаешь. Там, в корзине, посмотри! Или не завалилось ли за диван? Вот спинка-то у дивана до сих пор не2063750714375 починена; что б тебе призвать столяра да починить? Ведь ты же изломал. Ни о чем не подумаешь!
— Я не ломал, — отвечал Захар, — она сама изломалась; не век же ей быть: надо когда-нибудь изломаться.
— Нашел, что ли? — спросил он только.
— Вот какие-то письма.
— Не те.
— Ну так нет больше, — говорил Захар.
— Ну хорошо, поди! — с нетерпением сказал Илья Ильич, — я встану, сам найду.
Захар пошел к себе, но только он уперся было руками о лежанку, чтоб прыгнуть на нее, как опять послышался торопливый крик: «Захар, Захар!»
— Ах ты, Господи! — ворчал Захар, отправляясь опять в кабинет. — Что это за мученье? Хоть бы смерть скорее пришла!
— Чего вам? — сказал он, придерживаясь одной рукой за дверь кабинета и глядя на Обломова, в знак неблаговоления, до того стороной, что ему приходилось видеть барина вполглаза, а барину видна была только одна необъятная бакенбарда, из которой так и ждешь, что вылетят две-три птицы.
— Носовой платок, скорей! Сам бы ты мог догадаться: не видишь! — строго заметил Илья Ильич.
— Где платок? Нету платка! — говорил Захар, разводя руками и озираясь во все углы. — Да вон он, — вдруг сердито захрипел он, — под вами! Вон конец торчит. Сами лежите на нем, а спрашиваете платка!
И, не дожидаясь ответа, Захар пошел было вон.
Обломов часто ругал Захара из-за грязи в доме:
— Какая у тебя чистота везде: пыли-то, грязи-то, Боже мой! Вон, вон, погляди-ка в углах-то — ничего не делаешь!
— Уж коли я ничего не делаю... — заговорил Захар обиженным голосом, — стараюсь, жизни не жалею! И пыль-то стираю, и мету-то почти каждый день...
Он указал на середину пола и на стол, на котором Обломов обедал.
— А это что? — прервал Илья Ильич, указывая на стены и на потолок. — А это? А это? — Он указал и на брошенное со вчерашнего дня полотенце, и на забытую на столе тарелку с ломтем хлеба.
— Ну, это, пожалуй, уберу, — сказал Захар снисходительно, взяв тарелку.
— Только это! А пыль по стенам, а паутина?.. — говорил Обломов, указывая на стены.
— Это я к Святой неделе убираю: тогда образа чищу и паутину снимаю...
— А книги, картины обмести?..
— Книги и картины перед Рождеством: тогда с Анисьей все шкапы переберем. А теперь когда станешь убирать? Вы всё дома сидите.
— Я иногда в театр хожу да в гости: вот бы...
— Что за уборка ночью!
— Понимаешь ли ты, — сказал Илья Ильич, — что от пыли заводится моль? Я иногда даже вижу клопа на стене!
— У меня и блохи есть! — равнодушно отозвался Захар.
— Разве это хорошо? Ведь это гадость! — заметил Обломов
— Чем же я виноват, что клопы на свете есть? — сказал он с наивным удивлением. — Разве я их выдумал?
— Это от нечистоты, — перебил Обломов. — Что ты всё врешь!
— И нечистоту не я выдумал.
— У тебя вот там мыши бегают по ночам — я слышу.
— И мышей не я выдумал. Этой твари, что мышей, что кошек, что клопов, везде много.
— Как же у других не бывает ни моли, ни клопов?
На лице Захара выразилась недоверчивость, или, лучше сказать, покойная уверенность, что этого не бывает.
— У меня всего много, — сказал он упрямо, — за всяким клопом не усмотришь, в щелку к нему не влезешь.
— Ты мети, выбирай сор из углов — и не будет ничего, — учил Обломов.
— Уберешь, а завтра опять наберется, — говорил Захар.
— Не наберется, — перебил барин, — не должно.
— Наберется — я знаю, — твердил слуга.
— А наберется, так опять вымети.
— Как это? Всякий день перебирай все углы? — спросил Захар. — Да что ж это за жизнь? Лучше Бог по душу пошли!
Захар будит барина
В начале пятого часа Захар осторожно, без шума, отпер переднюю и на цыпочках пробрался в свою комнату; там он подошел к двери барского кабинета и сначала приложил к ней ухо, потом присел и приставил к замочной скважине глаз.
В кабинете раздавалось мерное храпенье.
— Спит, — прошептал он, — надо будить: скоро половина пятого.
Он кашлянул и вошел в кабинет.
— Илья Ильич! А Илья Ильич! — начал он тихо, стоя у изголовья Обломова.
Храпенье продолжалось.
— Эк спит-то! — сказал Захар, — словно каменщик. Илья Ильич!
Захар слегка тронул Обломова за рукав.
right2577465— Вставайте: пятого половина.
Илья Ильич только промычал в ответ на это, но не проснулся.
— Вставайте же, Илья Ильич! Что это за срам! — говорил Захар, возвышая голос.
Ответа не было.
— Илья Ильич! — твердил Захар, потрогивая барина за рукав.
Обломов повернул немного голову и с трудом открыл на Захара один глаз.
— Кто тут? — спросил он хриплым голосом.
— Да я. Вставайте!
— Поди прочь! — проворчал Илья Ильич и погрузился опять в тяжелый сон. Вместо храпенья стал раздаваться свист носом. Захар потянул его за полу.
— Что тебе? — грозно спросил Обломов, вдруг открыв оба глаза.
— Вы велели разбудить себя.
— Ну знаю. Ты исполнил свою обязанность и пошел прочь! Остальное касается до меня...
— Не пойду, — говорил Захар, потрогивая его опять за рукав.
— Ну же, не трогай! — кротко заговорил Илья Ильич и, уткнув голову в подушку, начал было храпеть.
— Нельзя, Илья Ильич, — говорил Захар, — я бы рад-радехонек, да никак нельзя!
И сам трогал барина.
— Ну сделай же такую милость, не мешай, — убедительно говорил Обломов, открывая глаза.
— Да, сделай вам милость, а после сами же будете гневаться, что не разбудил...
— Ах ты, Боже мой! Что это за человек! — говорил Обломов. — Ну дай хоть минутку соснуть; ну что это такое, одна минута? Я сам знаю...
Илья Ильич вдруг смолк, внезапно пораженный сном.
— Знаешь ты дрыхнуть! — говорил Захар, уверенный, что барин не слышит. — Вишь, дрыхнет, словно чурбан осиновый! Зачем ты на свет-то Божий родился?
— Да вставай же ты! говорят тебе... — заревел было Захар.
— Что? что? — грозно заговорил Обломов, приподнимая голову.
— Что, мол, сударь, не встаете? — мягко отозвался Захар.
— Нет, ты как сказал-то — а? Как ты смеешь так — а?
— Как?
— Грубо говорить?
— Это вам во сне померещилось... ей-богу, во сне.
— Ты думаешь, я сплю? Я не сплю, я всё слышу...
А сам уж опять спал.
— Ну, — говорил Захар в отчаянии, — ах ты, головушка! Что лежишь как колода? Ведь на тебя смотреть тошно. Поглядите, добрые люди!.. Тьфу!
— Вставайте, вставайте! — вдруг испуганным голосом заговорил он. — Илья Ильич! Посмотрите-ка, что вокруг вас делается...
Обломов быстро поднял голову, поглядел кругом и опять лег с глубоким вздохом.
— Оставь меня в покое! — сказал он важно. — Я велел тебе будить меня, а теперь отменяю приказание, — слышишь ли? Я сам проснусь, когда мне вздумается.
Иногда Захар так и отстанет, сказав: «Ну дрыхни, черт с тобой!» А в другой раз так настоит на своем, и теперь настоял.
— Вставайте, вставайте! — во всё горло заголосил он и схватил Обломова обеими руками за полу и за рукав. Обломов вдруг, неожиданно вскочил на ноги и ринулся на Захара.
— Постой же, вот я тебя выучу, как тревожить барина, когда он почивать хочет! — говорил он.
Захар со всех ног бросился от него, но на третьем шагу Обломов отрезвился совсем от сна и начал потягиваться, зевая.
— Дай... квасу... — говорил он в промежутках зевоты.
Захар и Анисья— Ах, какая пыль! — очнувшись от восторга, заметил Обломов— Захар! Захар! — долго кричал он, потому что Захар сидел с кучерами у ворот, обращенных в переулок.
— Поди ты! — грозным шепотом говорила Анисья, дергая его за рукав. — Барин давно зовет тебя.
— Посмотри, Захар, что это такое? — сказал Илья Ильич, но мягко, с добротой: он сердиться был не в состоянии теперь. — Ты и здесь хочешь такой же беспорядок завести: пыль, паутину? Нет; извини, я не позволю! И так Ольга Сергеевна мне проходу не дает: «Вы любите, говорит, сор».
— Да, им хорошо говорить: у них пятеро людей, — заметил Захар, поворачиваясь к двери.
— Куда ты? Возьми да смети: здесь сесть нельзя, ни облокотиться... Ведь это гадость, это... обломовщина!
Захар надулся и стороной посмотрел на барина.
«Вона! — подумал он, — еще выдумал какое-то жалкое слово! А знакомое!»
— Ну, мети же, что стоишь? — сказал Обломов.
— Чего мести? Я мел сегодня! — упрямо отвечал Захар.
— А откуда же пыль, если мел? Смотри, вон, вон! Чтоб не было! Сейчас смести!
— Я мел, — твердил Захар, — не по десяти же раз мести! А пыль с улицы набирается... здесь поле, дача: пыли много на улице.
— Да ты, Захар Трофимыч, — начала Анисья, вдруг выглянув из другой комнаты, — напрасно сначала метешь пол, а потом со столов сметаешь: пыль-то опять и насядет... Ты бы прежде...
— Ты что тут пришла указывать? — яростно захрипел Захар. — Иди к своему месту!
— Где же это видано, сначала пол мести, а потом со столов убирать?.. Барин оттого и гневается...
— Ну, ну, ну! — закричал он, замахиваясь на нее локтем в грудь.
Она усмехнулась и спряталась. Обломов махнул и ему рукой, чтоб он шел вон.
Пока Захар и Анисья не были женаты, каждый из них занимался своей частью и не входил в чужую, то есть Анисья знала рынок и кухню и участвовала в убирании комнат только раз в год, когда мыла полы.
Но после свадьбы доступ в барские покои ей сделался свободнее. Она помогала Захару, и в комнатах стало чище, и вообще некоторые обязанности мужа она взяла на себя, частью добровольно, частью потому, что Захар деспотически возложил их на нее.
— На вот, выколоти-ко ковер, — хрипел он повелительно, или: — Ты бы перебрала вон что там в углу навалено да лишнее вынесла бы в кухню, — говорил он.
Так блаженствовал он с месяц: в комнатах чисто, барин не ворчит, «жалких слов» не говорит, и он, Захар, ничего не делает. Но это блаженство миновалось — и вот по какой причине.
— Ты, Захар Трофимыч, — ласково говорила она, — напрасно прежде закрываешь трубу, а потом форточки отворяешь: опять настудишь комнаты.
— А как же по-твоему? — с грубостью мужа спросил он, — когда же отворять?
— А когда затопишь: воздух и вытянет, а потом нагреется опять, — отвечала она тихо.
— Экая дура! — говорил он. — Двадцать лет я делал так, а для тебя менять стану...
На полке шкапа лежали у него вместе чай, сахар, лимон, серебро, тут же вакса, щетки и мыло.
Однажды он пришел и вдруг видит, что мыло лежит на умывальном столике, щетки и вакса в кухне на окне, а чай и сахар в особом ящике комода.
— Это ты что у меня тут всё будоражишь по-своему — а? — грозно спросил он. — Я нарочно сложил всё в один угол, чтоб под рукой было, а ты разбросала всё по разным местам?
— А чтоб чай не пахнул мылом, — кротко заметила она.
В другой раз она указала ему две-три дыры на барском платье от моли и сказала, что в неделю раз надо непременно встряхнуть и почистить платье.
— Дай я выколочу веничком, — ласково заключила она.
Он вырвал у ней веничек и фрак, который было она взяла, и положил на прежнее место.
Когда еще он однажды, по обыкновению, стал пенять на барина, что тот бранит его понапрасну за тараканов, что «не он выдумал их», Анисья молча выбрала с полки куски и завалявшиеся с незапамятных времен крошки черного хлеба, вымела и вымыла шкапы, посуду — и тараканы почти совсем исчезли.
Захар всё еще не понимал хорошенько, в чем дело, и приписывал это только ее усердию. Но когда однажды он понес поднос с чашками и стаканами, разбил два стакана и начал, по обыкновению, ругаться и хотел бросить на пол и весь поднос, она взяла поднос у него из рук, поставила другие стаканы, еще сахарницу, хлеб, и так уставила всё, что ни одна чашка не шевельнулась, и потом показала ему, как взять поднос одной рукой, как плотно придержать другой, потом два раза прошла по комнате, вертя подносом направо и налево, и ни одна ложечка не пошевелилась на нем, Захару вдруг ясно стало, что Анисья умнее его!
Он вырвал у ней поднос, разронял стаканы и уже с тех пор не мог простить ей этого.
— Вот видишь, как надо! — еще прибавила она тихо.
Он взглянул на нее с тупым высокомерием, а она усмехается.
— Ах ты, баба, солдатка этакая, хочешь ты умничать! Да разве у нас в Обломовке такой дом был? На мне всё держалось одном: одних лакеев, с мальчишками, пятнадцать человек! А вашей братьи, бабья, так и поименно-то не знаешь... А ты тут... Ах, ты!..
— Я ведь доброго хочу, — начала было она.
— Ну, ну, ну! — хрипел он, делая угрожающий жест локтем в грудь. — Пошла отсюда, из барских комнат, на кухню... знай свое бабье дело!
Она усмехнулась и пошла, а он мрачно, стороной глядел ей вслед.
В чём сходства Обломова и Захара.
Какие же сходства между Обломовым и Захаром?
Характеры Захара и Обломова очень похожи. В романе подчёркивается, что слуга и барин – во многом родственные типы.
Штольц говорит о них, что в Захаре ещё больше обломовского, чем в самом Обломове.
Захар неаккуратен, неопрятен («очень неловок», «никаким мылом не отмоешь»), он не следит за порядком в доме и не видит ничего страшного в том, что всюду пыль и паутина. Обломов думает о Захаре: «Да ты ещё больше Обломов, чем я сам», – а Захар, в свою очередь, размышляет о барине «Ты только мастер говорить мудрёные и жалкие слова, а для пыли и паутины тебе дела нет».
Захар был слугой ленивым не только от природы, но и «своему лакейскому воспитанию». Всё свободное время он проводит будто погружённый в дремоту, равнодушно рассматривая всё вокруг.
Судьба Захара является как бы зеркальным отражением судьбы Обломова. Можно провести параллель между любовью Обломова и Ольги и любовью Захара и Анисьи. Но главное отличие заключается в том, что Ольга требует от Обломова прежде всего внутренних изменений, отказа от бездействия и апатии, а Анисье достаточно внешних изменений в поведении Захара – аккуратности, опрятности, вежливости.
Как Обломов постоянно носит свой халат, так символом Захара становится неизменный «серый сюртук», некий знак памяти о минувшем, которую хранили и передавали друг другу «поседевшие слуги».
«Захар был убеждён, что они с барином дело делают и живут нормально, как должно, и что иначе жить не следует». Он любил Обломовку «как кошка – свой чердак». В результате Обломов находит Обломовку и в Петербурге, на Выборгской стороне, и воссоздаёт там свой идеал спокойной и размеренной жизни.
Захар и подобные ему слуги виноваты в том, что смог сформироваться такой характер, как характер Обломова – равнодушного ко всему, бездеятельного, ленивого человека.
Но и сам Захар служить другому барину уже не может, поэтому его попытки служить после смерти Обломова у немецкого купца и у старой графини оказываются неудачными. Таким образом, Обломов и Захар зависят друг от друга, находятся, как писал Н. Добролюбов, в состоянии «нравственного рабства» друг у друга.
Как представлен образ Захара.
Как же представлен образ Захара? Обломова трудно представить себе без Захара, а Захара - без Обломова. Типичный слуга эпохи крепостного права, Захар своей забитостью и рабской психологией как бы подчёркивает крепостническую сущность обломовщины и помогает освещению характера Ильи Ильича в его излюбленной сфере - в домашнем быту.
Образ Захара дан в романе замечательно выпукло. Вот Захар тяжело спрыгивает с лежанки и с угрюмым видом появляется в дверях комнаты Обломова. Сначала показываются его бакенбарды, а затем и он сам в сером сюртуке с прорехой под мышкой, откуда торчит клочок рубашки. Обломов указывает ему на беспорядок в комнате, на пыль, покрывающую вещи. Захар оправдывается: «Стараюсь, жизни не жалею! и пыль-то стираю, и мету-тс почти каждый день». Лентяй, подстать самому Обломову, он искренне убеждён в том, что выполняет свои обязанности безупречно. Разве он виноват, что «уберёшь, а завтра опять пыль наберётся»? Обломов жалуется: «...захочется пить, взял графин, да стакана нет». «Можно и из графина напиться!»-добродушно разъясняет Захар.
Захар угрюм и груб. Грубовата и его речь. «Бесится с жиру»,- говорит он о барине. «Вишь дрыхнет, словно чурбан осиновый». «Эк его там с квасу-то раздувает». Однако у него доброе сердце. Он ласков с детьми, и среди детей на дворе у него было много своих маленьких приятелей. Несмотря на ворчливость по отношению к Обломову, Захар по-своему любил барина. Ему было присуще «кровное, родственное чувство преданности... ко всему, что носит имя Обломова, что близко, мило, дорого ему». Он не мог «представить себе другого барина, кроме Ильи Ильича, другого существования, как одевать, кормить его, грубить ему, лукавить, лгать и в то же время внутренне благоговеть перед ним». Без услуг ворчливого, неуклюжего, но преданного Захара Обломов беспомощен, как ребёнок.
Захар так же порождён крепостным правом, как и Обломов. Он и Обломов - не контрасты, а глубоко родственные натуры.
Сатира и юмор в изображении образа Захара.
Что есть сатирического и юмористического в образе Захара?
Сатирическими красками обрисован Захар, который также является жертвой крепостничества. Наверное, именно в образе Захара, в описании его отношений с «барином» больше всего сатирического в романе: «Захар не старался изменить не только данного ему богом образа, но и своего костюма, в котором ходил в деревне».
Этот герой ленив, неотесан, груб. Он постоянно пререкается с Обломовым, хамит и чуть ли не проклинает его («Врешь! ты только мастер говорить мудреные да жалкие слова, а до пыли и до паутины тебе и дела нет»), не выполняет своих обязанностей. Кроме того, он считает незазорным иногда прикарманить барскую мелочь или посплетничать о нем на завалинке.
Но мы понимаем, что Захар обожает своего Илью Ильича, охраняет его и его «добро», как верный пес: «Не дам фрака, - решительно сказал Захар».
Больше того, после смерти Обломова заканчивается и жизнь Захара – он превращается в нищего старика, до последнего вздоха ухаживающим за могилой своего барина. И здесь сатирические ноты уступают место глубоко трагическим.
Таким образом, несомненно, что в романе Гончарова «Обломов» большое место отводится сатире. Писатель обличает и высмеивает отрицательные черты в героях, которые породила «обломовщина» и современное автору общество в целом. Сатирические черты мы видим в образе самого Обломова, его слуги Захара, визитеров Обломова и в некоторых других персонажах и ситуациях романа.
II Практическая часть
Исследование
Анкета
Анкета включает в себя два вопроса. Всего в исследовании приняли участие 40 человек, учащиеся 10-11 классов.
Анализ результатов исследования
Я проанализировала ответы опроса.
На вопрос в 10 классе « Кто с удовольствием прочитал роман «Обломов»?» из 27 человек положительный ответ дали 18 человек, в 11 классе из 13 человек только 6 ответили «да».
На вопрос « Как привлечь внимание учащихся к чтению романа?» респонденты дали такие ответы:
Показать кино
Сделать комикс
Провести рекламу.
Сон Захара.
Прочитав сон Обломова, я захотела, чтобы и Захару тоже приснился сон. И вот что я придумала…
Этот сон приснился Захару после смерти его барина. Что же ему приснилось? А Захару приснилось, что его жизнь могла сложиться несколько иначе.
Сначала он увидел своё детство в Обломовке. Обломовка-этот дивный край! Этот тихий, знакомый до боли уголок! То место, где нет никаких потрясений и тревог. Где по указанию календаря наступит в марте весна, побегут грязные ручьи с холмов, оттает земля и задымится теплым паром; скинет крестьянин полушубок, выйдет в одной рубашке на воздух и, прикрыв глаза рукой, долго любуется солнцем, с удовольствием пожимая плечами; потом он потянет опрокинутую вверх дном телегу то за одну, то за другую оглоблю или осмотрит и ударит ногой праздно лежащую под навесом соху, готовясь к обычным трудам.
Не возвращаются внезапные вьюги весной, не засыпают полей и не ломают снегом деревьев.
Зима, как неприступная, холодная красавица, выдерживает свой характер вплоть до узаконенной поры тепла; не дразнит неожиданными оттепелями и не гнет в три дуги неслыханными морозами; всё идет обычным, предписанным природой общим порядком.
В ноябре начинается снег и мороз, который к Крещенью усиливается до того, что крестьянин, выйдя на минуту из избы, воротится непременно с инеем на бороде; а в феврале чуткий нос уж чувствует в воздухе мягкое веянье близкой весны.
Но лето, лето особенно упоительно в том краю. Там надо искать свежего, сухого воздуха, напоенного — не лимоном и не лавром, а просто запахом полыни, сосны и черемухи; там искать ясных дней, слегка жгучих, но не палящих лучей солнца и почти в течение трех месяцев безоблачного неба.
Как пойдут ясные дни, то и длятся недели три-четыре; и вечер тепел там, и ночь душна. Звезды так приветливо, так дружески мигают с небес.
Дождь ли пойдет — какой благотворный летний дождь! Хлынет бойко, обильно, весело запрыгает, точно крупные и жаркие слезы внезапно обрадованного человека; а только перестанет — солнце уже опять с ясной улыбкой любви осматривает и сушит поля и пригорки; и вся сторона опять улыбается счастьем в ответ солнцу.
Радостно приветствует дождь крестьянин: «Дождичек вымочит, солнышко высушит!» — говорит он, подставляя с наслаждением под теплый ливень лицо, плечи и спину.
Грозы не страшны, а только благотворны там: бывают постоянно в одно и то же установленное время, не забывая почти никогда Ильина дня, как будто для того, чтоб поддержать известное предание в народе. И число и сила ударов, кажется, всякий год одни и те же, точно как будто из казны отпускалась на год на весь край известная мера электричества.
Ни страшных бурь, ни разрушений не слыхать в том краю. Потом он увидел Илью Ивановича, который наблюдал за ежедневными занятиями крестьян, сидя у окна. Приснился ему и Илья Ильич, которому он каждое утро натягивал чулки. Также вспомнил Захар и народные приметы, и нечисть, в которые все обломовцы верили.
А дальше Захар видит, как они с барином уехали в Петербург. Обломов там учится, начинает работать, а потом, бросив работу ведёт лежачий образ жизни. Потом следуют, уже описанные в книге события. И вот начинается вымысел…
Илья Ильич женится на Агафье Матвеевне Пшеницыной. Они переезжают жить в Обломовку, там у них рождается сын, Андрюша, а Захар живёт подле них. Обломов получает тот образ жизни, о каком он и мечтал: живёт в деревне с женой, дышит утренними испарениями, завтракает на свежем воздухе, на кухне в это время так и кипит; повар в белом, как снег, фартуке и колпаке суетится; поставит одну кастрюлю, снимет другую, там помешает, тут начнет валять тесто, там выплеснет воду... ножи так и стучат... крошат зелень... там вертят мороженое... До обеда приятно заглянуть в кухню, открыть кастрюлю, понюхать, посмотреть, как свертывают пирожки, сбивают сливки, приезжают в гости Андрей и Ольга Штольц. А Захару он определил особый дом, огород, отсыпной хлеб, назначил жалованье. Захар и управляющий, и мажордом, и поверенный по делам. Мужики кланяются ему в пояс: Захар Трофимыч, да Захар Трофимыч. Дела в имении идут отлично.
Всё это и приснилось Захару. Жалко, что это был только сон.
Заключение
Что же можно сказать в заключение? Почему произведение Гончарова на некоторых страницах вызывает смех? Я считаю, что Гончаров прекрасно передал образ Захара. Захар кажется более настоящим, нежели вымышленным персонажем. Мне кажется, что мой проект изменит отношение школьников к данному роману.
Список литературы
А.П. Рыбасов «И.А. Гончаров» (издательство ЦК ВЛКСМ «Молодая гвардия» 1957гИ.А. Гончаров. Избранные сочинения. «Библиотека учителя», «Художественная литература», Москва, 1990 г.
 Поурочные разработки по русской литературе, Первая половина XIX века, И.В. Золоторёва, Т.И. Михайлова, «ВАКО», Москва, 2004 г.