Эссе О любви и смерти сквозь призму детских впечатлений и заботу о душе печатного слова

Мы все воспринимаем мир и окружающую реальность через призму прошлого опыта – у нас свои представления о людях определенной внешности, о манерах, эмоциях и их проявлениях, о самых сильных человеческих чувствах: любовь и ненависть, счастье и горе. Каждое слово, каждое движение пропитаны ароматами чего-то давно канувшего в Лету, чего-то режуще-больного или по-домашнему уютного, чего-то, что навсегда оставило сильный продавленный отпечаток ботинка в заносимой песками нашей дороге жизни. Я не стала задумываться, какую книгу выбрать, куда отвезти ее на летние денечки. Возможно, это просто дуновение чего-то до боли знакомого и родного, чего-то, что заставляет сердце тревожно вспорхнуть, а кожу покрыться мурашками…
Приятно познакомиться, я – самая обычная девушка из самого обычного маленького городка, потерянного где-то на задворках карты Российской Федерации, такая же, как миллионы и даже миллиарды жителей населения Земли, в чем-то со схожими интересами, мечтами, склонностями, в чем-то необычная. В моей жизни нет ежегодного лета на берегу океана, или ночных гонок по трассам где-нибудь в Испании – но я и не считаю, что моя жизнь чем-то хуже многих отличных жизней, а где-то и гораздо, гораздо уютней. А знаете, в чем моя главная гордость, моя опора и счастье? Совсем скоро узнаете…
Детские впечатления всегда немного смазанные, туманные, в них отсутствует единый непрерывный порядок и структура – они как кусочки света в абсолютной темноте, ослепляющие на секунду и остающиеся с тобой рядом на долгое время, немного меняющиеся, но все же постоянные. Вот и моя воспоминания весьма отрывочны – раннее летнее утро, когда предрассветная розоватая дымка тает в прохладной тени деревьев, машины лениво ползут по быстро нагревающемуся асфальту, птицы сонно щебечут с ветвей. Я иду рядом с бабушкой – долговязая, непропорциональная, худощавая девчонка лет десяти с легким рюкзачком на плечах. Бабушка семенит рядом, на плече неизменная синяя сумка из чуть шершавой ткани, полупустая и провисающая по бокам. Мы ведем неспешные беседы, вышагивая прямиком к огромному исполину – трамваю, ярко-красному, праздничному, так приятно постукивающему по вытертым рельсам. Сажусь непременно у окна, разглядываю проплывающие улицы, не совсем проснувшиеся от ночной тишины, куда-то бегущих людей, шелестящую, еще сочную листву… Наша остановка – конечная, и я успеваю увидеть всю красоту своего крошечного городка в полном его вкусе. Выпрыгивая из трамвая и спеша к небольшому ржавому мосту, пугающе гремящему листовым железом, морщусь от запаха машинного масла и химического амбре металлургического завода – эти ароматы останутся со мной на всю жизнь, неуловимо-раздражающие, но незыблемые. Впереди – долгая пыльная дорога у бетонных стен ограды завода, где все вокруг покрыто толстым слоем мелкой сероватой крошки и пыли, где даже пожухлые растения прячутся под крошащийся асфальт. Мало романтичного, я знаю, но я всегда вспоминаю эту дорогу с привкусом детского счастья – бегу, и розовые резиновые шлепанцы оставляют следы с мультяшными героями на желтоватой поверхности дороги, хохочу и стряхиваю пыль с ярко-фиолетовых колючих цветов, рассказываю улыбающейся бабуле что-то из такого важного и категоричного для ребенка. А вот уже путь наш петляет мимо стройных рядов с садами – мы останавливаемся у калиток заброшенных огородов, рвем яблоки и вишню с веток, перегнувшихся под тяжестью фруктов ягод через столбики, долго идем по солнцепеку, прикрывая макушки покрасневшими от вишни пальцами. На нашем саду долго брызгаемся ледяной водой из шлангов, и только тогда приступаем к работе…
Все детство я искренне ненавидела работу на саду – просто не понимала, зачем тратить силы и желание деятельности на бессмысленный труд, когда можно понежиться на солнышке, поиграть, пойти прогуляться с друзьями? Всеми силами я пыталась не ехать туда, находила миллиард достоверных и не очень отговорок, а если все-таки приезжала, то непременно пряталась куда-нибудь в уголок, прихватив с собой пожелтевшую старую газетенку или полуразвалившийся учебник истории КПСС. Я часто забиралась на крышу нашего низенького домика из белого кирпича по железной трубе или рассохшейся лестнице, где часами могла дремать прямо под солнцем или танцевать с куклами, изготовленными из старых тряпок и палок (чудесное занятие для ребенка-интроверта, я и сейчас общению с реальными людьми предпочту бумажных друзей). Не любила я это дело, хоть ты тресни. И искренне не понимала его значения – зачем полоть траву, например, если через неделю вырастет новая?
И только с возрастом я все поняла. Мне кажется, что мое пока только начинающееся приближение к взрослому человеку и знаменуется такими маленькими озарениями в мировоззрении. Прошло уже довольно много времени – моя бабулечка уже совсем старенькая, часто болеет, но сохраняет по-прежнему твердый характер и никогда не признаётся в собственных слабостях. Мы с родителями уже давно против ее одиноких поездок на сад, потому что возраст пора уважать, но бабушка по-прежнему, как партизан, потихоньку сбегает к своим любимым грядкам. И люблю я ее ничуть не меньше, чем в детские годы. Только теперь со спокойствием я езжу на сад - занимаюсь разросшейся травой, собираю урожай, поливаю робкие росточки. Потому что, прежде всего – это помощь самым дорогим и близким для меня людям. Это рука помощи и поддержки тем, кто всегда помогал и поддерживал меня, тем, кто всегда рядом, никогда не предаст и не покинет. Теперь я хочу благодарить родных за годы ухаживания и воспитания личности во мне, теперь мне хочется быть им полезной, заботиться и ограждать. Их и моя жизни давным-давно сплелись из тоненьких ниточек в единую веревку, толстый и прочный канат, в котором я всегда чувствую себя сильной и смелой. Именно они привили мне чувство любви к книге и постоянную, ежедневную потребность в чтении, за что я им очень и очень благодарна: лучшее времяпрепровождение на свете - это глубокой ночью сидеть у изголовья кровати с завораживающей книжкой в неверном свете лампы и впитывать, впитывать в себя опыт, переживания и мысли великих авторов. А ведь книга точно такая же - неяркая, теплая, всепоглощающая и заботливая. Такая, как любовь к родителям и самым близким. И я думаю, что любое произведение станет отличной возможностью еще более чутко определить все грани своей души и своей любви в ней – уже вижу, как я сижу среди бесконечных грядок в тени дерева в те короткие моменты, когда все отправляются на отдых, слушаю ленивые разговоры родителей и тихое посапывание уставшей бабушки, и под этим горячим солнцем и безбрежным небом понимаю, что вот оно – счастье, и вот она, любовь. А смерть… Что же, пусть она как можно не дольше не сходит со страниц любимых книг, заточенная там навеки вечные, и пускай ее единственной возможностью будет потребность ценить жизнь и людей, входящих в твой небольшой и тесный круг, чтобы как можно больше времени проводить рядом, думая об одной только безграничной любви и совсем не вспоминая о печальной смерти…