Презентация к Научно-практической работе Образ-символ в славянской мифологии и русской поэзии 19-20 вв.

«Образ-символ в славянской мифологии и русской поэзии 19-20 вв» Почему же поэты каждый раз вновь и вновь обращаются к мифологическим образам? Русская поэзия – явление яркое и самобытное. И особое место в литературном и культурном процессе занимает серебряный век, который дал русской культуре целое созвездие ярких индивидуальностей. Из всего разнообразия направлений и течений поэзии 19 века интереснее сего символизм. Анализируя поэтическое наследие поэтов-символистов, сопоставляя с традицией использования образа-символа в русской мифологии, можно заметить, что один и тот же образ-символ каждый поэт раскрывает по-своему, каждый вкладывает свой смысл. Поэтому один и тот же образ становится глубоким и безграничным, подчеркивая мировоззрение автора. Особое внимание невольно обращаешь на такие традиционные для поэтического мира образы-символы как небо, земля, солнце, вода, огонь, жизнь, смерть, известные нам еще с детства по сказкам. Они несут в себе глубокий жизненный, философский смысл потому, что восходят к славянской мифологии, к культуре наших мудрых предков. «Поэт в России больше, чем поэт». Он не только творит шедевры, способные жить века, но и стремиться познать законы мира, предвидеть будущее. И так же как символисты пытались интуитивно постичь мировое единство через символическое обнаружение «соответствий» и аналогий, стремились прорваться сквозь покров повседневности к «запредельной» сущности бытия, мы обратимся к древним языческим образам и представлениям славян, чтобы понять мудрость наших предков. Интересно, что вот уже много веков в русской культуре православие уживается с язычеством. Мир славянских языческих богов величавый и в то же время простой, настолько естественно сбыл слит с бытом и бытием, что даже под угрозой самых суровых запретов и расправ, душа народная не могла отрешиться от древних поэтических верований. И до сих пор и в преданиях старины, и в волшебном мире сказок и песен, и в быту встречаем более или менее явственные следы язычества – язычества не искорененного и не изглаженного десятью веками христианства и образования. Понятие «мифология» вбирает в себя не только имена богов и героев, но и все чудесное, магическое, с чем была связана жизнь нашего предка-славянина — заговорное слово, волшебная сила трав и камней, понятия о небесных светилах, явлениях природы…. Как писал в прошлом веке знаток русских пословиц и обрядов И. М. Снегирев, славянское язычество — это обожествление стихий. Ему вторил великий русский этнограф Ф.И. Буслаев: «Язычники породнили душу со стихиями...»Вспомним знакомые нам по сказкам, заговорам, песням обращения к стихиям. Подобное мы находим у поэтов-символистов, например у Бальмонта в стихотворении «ЗАВЕТ БЫТИЯ»: Я спросил у свободного ветра,Что мне делать, чтоб быть молодым.Мне ответил играющий ветер:«Будь воздушным, как ветер, как дым!» Поэт в стихотворении просит помощи, вдохновения у высших сил, у всемогущего божества. Обращаясь, к ветру, к морю, к солнцу, стремиться познать тайный смысл жизни. В славянской мифологии ветры олицетворялись как существа самобытные, божества, символом которых является полет, свобода, страсть («ветры буйные»). Ветер, по физическим своим свойствам, может быть освежающим и благодатным или холодным, бурным и разрушительным.Наверное, поэтому в стихотворении «Ветер» Бальмонт отождествляет себя с ветром, жаждущим свободы. Создается ощущение мимолетности, непостоянства, тревоги. («Я в бегстве живу неустанном, /В ненасытной тревоге живу»). Бальмонт восхищается ветром («…ветер, ты прекраснее всего»), и обращается к нему с просьбой («Дай и мне забвенья, ветер,/Дай стремленья твоего»). Особое место в русской мифологии и поэтике занимают боги атмосферы.Явления грома и молнии почти всегда неразрывно связаны с явлениями бури, ветра и дождя; религиозные олицетворения этих явлений нередко между собою смешаны, взаимно заменяют друг друга. Поэтому чаще всех богов атмосферы относят к одному их общему началу Перуну. Перун – грозное славянское божество. Он почитался производителем всех воздушных явлений: рука его управляла громом и молниями. Истукан этого божества был сделан не из одного вещества: стан был вырезан из дерева; голова вылита из серебра; уши и усы изваяны из золота; ноги выкованы из железа; в руке держал нечто, похожее на молнию, которую представляли вместе составленные рубины и карбункулы. Перед ним горел неугасимый пламень, за небрежение коего жрец наказывался смертью через сожжение. Бог пожаров между туч,Грезы огневой,Ты велел мне: «Будь певуч,В жизни – будь живой.Влил ты молнии в мой стихИ сказал мне: «Жги».С богом грома и молнии Перуном тесно связаны бог огня Сварожич и бог солнца Дажьбог. Перуну посвящены были целые леса и рощи, неприкосновенные для простых смертных.Для поэтов Перун – не только создатель, самое главное божество, он наставник, источник силы, могущества. Так Бальмонт утверждает, что творит по велению Перуна, благодаря Перуну. Огонь и жар в его стихотворениях являются дарами бога Перуна. Огонь - стихия, дающая тепло и свет, снизошла с неба, чтобы разделить свою власть над человеческим родом лишь с другой, столь же могучей стихией – водою. Древнее почитание огня, основанное на величайших услугах, оказанных им человечеству, и в настоящее время не совсем изгладилось из народной памяти. Не зря называют его царь-огонь! «Огнепоклонником я прежде был когда-то,Огнепоклонником останусь я всегда», - заявляет Бальмонт.Мой взор – блестящий круг, за мною – вихри света,Из тьмы и пламени узоры я плету. Поэт пишет о себе как о звезде, комете, чем-то далеком, недоступном «обычным», непосвященным людям. Он ярок, необычаен, как «вспышка яркая». Он светит людям, как огонь, как солнце: Мечте молитвенной ни в чем преграды нет.Единым пламенем горят душа и тело. Ему вторит Вячеслав Иванов:Мы – два грозой зажженные ствола,Два светоча занявшейся дубравы:Отмечены избраньем страшной славы,Горим… кровь жил, – кипя, бежит смола. У поэта пламенная душа и стихи его страстны, жарки и пронзительны. Он, подобно кузнецу, кует свои стихи с помощью огня. Огонь – это символ жизни, пусть и короткой, и так же, как и солнце является источником вдохновения. Поэт горит и сверкает, как Солнце. Обожествление Солнца засвидетельствовано многими преданиями. Исчезающее вечером, как бы одолеваемое рукою смерти, оно постоянно, каждое утро снова является во всем блеске и торжественном величии, что и побудило мысль о Солнце как о существе неувядаемом, бессмертном, божественном. Как светило вечно чистое, ослепительное в своем сиянии, пробуждающее земную жизнь, Солнце почиталось божеством благим, милосердным; имя его сделалось синонимом счастья. Солнца контур старинный,золотой, огневой,апельсинный и винныйнад червонной рекой.Напишет Андрей Белый, для которого солнце, огонь и золото сливаются в единый образ «золотого старинного счастья», пьянящего и ускользающего, символа озарения, символа жизни.Солнцем сердце зажжено.Солнце – к вечному стремительность.Солнце – вечное окнов золотую ослепительность. Солнце – «жизни податель, светлый создатель» и для Бальмонта, который восхищается солнцем, и преклоняется перед этим величественным светилом. Поэт взывает к Солнцу, просит о страсти, жаре, власти. Все, связанное с Солнцем для поэта праздник, радость, движение. А еще Солнце – это надежда, луч солнца указывает верный путь, дорогу в жизни, выход из непроглядной тьмы в иной, радостный и торжествующий мир света и красоты. Больше всего меня заинтересовали в славянской мифологии боги жизни и смерти. Доля и Недоля олицетворяли собою две конечные точки в законах жизненного развития, для которого богиня жизни – начало, а богиня смерти – конец. Все боги плодородия разделяются у наших языческих предков как по значению своему, так и по филологическому происхождению имен на две главные категории: богов жизни и богов смерти. Они главные деятели в процессе полного развития жизни, то есть ее зачатия, постепенного созревания и разрушения (смерти), проистекающих из первобытных представлений Живы и Моры. Относительно человеческой жизни Жива символизировала девственную красоту, юность и плодоносную силу, любовь и брак. Относительно же растительной природы Жива (как Сева и Весна) изображала момент весеннего возрождения природы – зелень лугов, полей и дубрав. Напротив же Мора, Морена, выражает эпоху бесплодной, болезненной дряхлости, - увядания жизни и неизбежный конец ее – смерть. Мора олицетворяла момент окончательного развития растительной силы природы; созревание плодов, как предвестников временной смерти растений, падение листьев и зимнего сна всей природы. Интересно воплощены символы жизни и смерти у поэтов серебряного века. Бальмонт в стихотворении «Луна» рассматривает некоторые закономерности жизни и смерти. Для него смерть не является концом.Превращение луны (полной) в ущербный месяц, а потом месяца снова в луну рассматривается как цикл: жизнь – смерть – жизнь (за смертью следует снова жизнь). Она твердит о грусти не бесцельной,О том, что свет нас ждет за умираньем». О, ночному часу не верьте!Он исполнен злой красоты.В этот час люди близки к смерти,Только странно живы цветы.Темны, теплы тихие стены,И давно камин без огня,И жду от цветов измены,Ненавидят цветы меня. Среди них мне жарко, тревожно,Аромат их душен и смел –Но уйти от них невозможно,Но нельзя избежать их стрел.  В стихотворении «Цветы ночи» Зинаида Гиппиус говорит о цветах, как о живых, сказочных существах, наделенных темными силами. Ночь страшна и зла, она приближает человека к смерти, то есть ночь как символ смерти. Огонь – символ жизни, тепла. С угасанием огня в камине, приходит темное время ночи, страха, безмолвия: Мережковский в стихотворении «Март» ликует о победе весны над зимой. Снег тает, умирает зима. Текут реки, значит, пробуждается жизнь – т.е. природные явления символизируют смерть и жизнь: От стрел весны падетТюрьма свободных рек,Угрюмых зим оплот, - Больной и темный лед,Усталый, талый снег…И колокол поет,Что жив мой Бог вовек,Что Смерть сама умрет! В славянской мифологии смерть признавалась у язычников нечистою, злою силою Оттого и в языке, и в поверьях она сближается с понятиями мрака (ночи) и холода (зимы). А в солнечном свете и разливаемой им теплоте предки наши видели источник всякой земной жизни; удаление этого света и теплоты и приближение нечистой силы мрака и холода убивает и жизнь, и красоту природы.Встречая весну торжественным праздником, славяне совершали в то же время обряд изгнания Смерти или Зимы и повергали в воду чучело Мораны. «Все кончается смертью, все кончается сном», - пишет Мережковский. В этом стихотворении Мережковский отождествляет Сон и Смерть. Усталость можно снять сном, а, следовательно, когда человек устает от жизни, когда иссякают силы и притупляются чувства, человек умирает. Можно интерпретировать это и по-иному: когда нет творческого потенциала или вдохновения, душа поэта умирает, засыпает.Если идея смерти сближалась у славян с понятием о ночном мраке, то так же естественно было сблизить ее и с понятием о сне. Сон неразделим со временем ночи, а заснувший напоминает умершего. Подобно мертвецу, он смежает свои очи и делается недоступным внешним впечатлениям…В современном языке вечный сон остается метафорическим названием смерти. В ходе такого исследования мы приходим к выводу, что образ-символ в творчестве русских поэтов не только содержит в себе перспективу безграничного развертывания смыслов, отражает мировоззрение поэта, но и является связующим звеном между славянской мифологией и поэзией 19-20 веков, выявляя вечное славянское двоеверие и двоемирие, и не только подчеркивает индивидуальность автора, но и является отражением глубинной мифологической памяти русского человека. И как бы не менялось наше сознание и мироощущение, как бы ни шла цивилизация стремительно вперед – наша глубинная память всегда будет связывать нас с прошлым, с нашими предками.