Книга памяти жертв политических репрессий – историографический источник

Книга памяти жертв политических репрессий – исторический источник.
Книга памяти - это ценный исторический источник истории советской политической системы. Наши потомки будут обращаться к нему всякий раз, когда возникнет потребность вновь прикоснуться к трагическим далям тоталитарной репрессивной машины. Возможно, благодаря публикации всех списков репрессированных, мы, наконец, с большей достоверностью сможем ответить на вопрос: сколько же советских граждан было репрессировано в годы становления, рассвета и упадка советской политической системы.
Время летит неумолимо. Многие свидетели тех лет не дожили до наших дней. Но и ныне вдовы и сироты, отцы и матери, братья и сестры тех, кто был репрессирован в годы советской власти, несут в сердцах боль невозвратимой утраты. И память о репрессированных жертвах будет жить вечно, передаваясь от поколения к поколению.
Казалось бы, после избавления от коммунистического режима у наших народов нет более важной задачи, чем разобраться в причинах и осознать масштабы постигшей нас катастрофы – не чумы, не морового поветрия, а гуманитарного бедствия, сотворенного собственными руками. Необходимым условием выполнения этой задачи является восстановление в полном объеме памяти о терроре, подробности которого десятилетиями скрывались и замалчивались. И, в частности, – увековечение памяти жертв.
Такая работа действительно ведется в течение уже почти двух десятилетий. Результаты, однако, не слишком утешительны.
Вместо памятников жертвам политических репрессий, которые предполагалось воздвигнуть, в большинстве случаев по-прежнему стоят закладные камни, установленные еще на рубеже 1980–1990-х годов.
Не создан в России общенациональный Музей политических репрессий. А в экспозициях региональных историко-краеведческих музеев теме репрессий если и уделено какое-то место, то, как правило, самое незначительное.
На мемориальных досках, установленных в честь тех наших выдающихся сограждан, которые были расстреляны или погибли в лагерях, отсутствуют любые упоминания об их трагической смерти.
Выявлена и отмечена памятными знаками лишь малая часть мест массовых захоронений казненных. А тысячи кладбищ возле когдатошних лагерей и трудпоселков утрачены безвозвратно: они превратились в пустыри, распаханы, заросли лесом, на их месте выстроены новые жилые массивы или промышленные комплексы. До сих пор миллионы людей не знают, где зарыты их родители, деды и прадеды.
Но, пожалуй, самый важный из не отданных долгов – это имена жертв.
Впервые слово «реабилитация» появилось после завершения «Большого террора» в конце 1938 года. В то время реабилитация стала лишь временным пропагандистским маневром, призванным прочистить «ежовские» кадры НКВД. Тогда были наказаны наиболее одиозные исполнители репрессий, осуждены нарушения законности и пересмотрены некоторые грубо сфальсифицированные дела. В тот период в газетах были названы многие доносчики и «клеветники», а также имена незаслуженно пострадавших людей. Однако публикация последних имен совсем не означала, что в дальнейшем им была гарантирована свобода от преследований карательной машины. Временно реабилитированные были более заинтересованы в том, чтобы их фамилии забыли и вывели из сферы общественного внимания.
В последние годы изменение общественно-политического климата в России сделало тему политических репрессий одной из актуальных. Новый порядок доступа в архивы открыл для исследователей огромный массив документов. Первые годы ушли на сбор информации. Самым главным направлением этой работы являются Книги памяти жертв политических репрессий.
Книги памяти наполняют понятие «Большой террор» более конкретным содержанием, именами реальных людей. И они важны не только как дань памяти миллионам пострадавших. Списки репрессированных с данными биографического характера, составляющие основу Книг памяти являются ценным источником по истории нашей страны и репрессивной политики, в частности. Однако локальный характер информации ограничивает использование списков исследователями. Бесспорно то, что комплексный анализ этого источника позволит уточнить некоторые аспекты репрессивной политики по стране в целом и более обоснованно судить о реализации карательной политики на местах. К сожалению, в ущерб объективности, некоторые исследователи делают общие выводы на основе только «своей» региональной информации.
Охарактеризуем особенности Книги Памяти как исторического источника. Основным ее содержанием являются поименные списки репрессированных. Она является массовым источником по безвозвратным потерям населения Советской России в годы «Большого террора» и обладает такими чертами, как однородность в структуре и наличие независимых случайных признаков. В связи с этим, для извлечения информации из Книги Памяти были применены структурно-количественные методы. Анализ обобщенных материалов позволил выявить некоторые тенденции в хронологии, структуре, географии и половозрастном составе.
В разных регионах бывшего Советского Союза готовят и издают Книги памяти жертв политических репрессий. Основное содержание этих книг – краткие биографические справки о расстрелянных, отправленных в лагеря, насильственно депортированных в трудпоселки, мобилизованных в трудармии. Эти справки нужны сотням тысячам людей и в нашей стране, и в других странах мира, где живут наши соотечественники, для того, чтобы найти хоть какие-то сведения о судьбах родственников. Они нужны историкам, краеведам, учителям, журналистам. И даже если биография человека включена в какую-то из Книг памяти, об этом очень трудно узнать: такие книги издаются обычно маленьким тиражом (от 100 до 1000 экземпляров) и в продажу почти не поступают. Даже в главных библиотеках России нет полного комплекта изданных мартирологов.
Список репрессированных жертв располагается в алфавитном порядке. В него, помимо фамилии, имени и отчества гражданина, по возможности внесены следующие сведения: год и место рождения, класс, звание, наименование части, социальное положение. Многие данные приводятся в сокращенном виде. Перечень принятых сокращений помещен на отдельной странице.
Дата репрессии или отсутствие конкретных данных о ней оговаривается отдельно (называется государство, район, город или село). Отдельно в списке отмечено также место захоронения (если такие сведения имеются) в соответствии с новым административно-территориальным делением. Это делается для того, чтобы родственникам легче было отыскать могилу и поклониться праху погибшего.
Чтобы было понятно, чьи имена могут встретиться в этих списках, напомним об основных, наиболее массовых категориях жертв политических репрессий в СССР.
Первая массовая категория – люди, арестованные по политическим обвинениям органами государственной безопасности (ВЧК–ОГПУ–НКВД–МГБ–КГБ) и приговоренные судебными или квазисудебными (ОСО, «тройки», «двойки» и т.п.) инстанциями к смертной казни, к разным срокам заключения в лагерях и тюрьмах или к ссылке.
Другая массовая категория репрессированных по политическим мотивам – крестьяне, административно высланные с места жительства в ходе кампании «уничтожения кулачества как класса».
Третья массовая категория жертв политических репрессий – народы, целиком депортированные с мест традиционного расселения в Сибирь, Среднюю Азию и Казахстан.
Вообще, тема массовых репрессий 1937–1938 гг. привлекала и привлекает внимание исследователей. Доступ к личным делам и карточкам репрессированных затруднен, многие дела до сих пор хранятся в ведомственных архивах (ФСБ, МВД, прокуратуры). Непросто также обработать такой массив архивных данных и изучить картину в целом. Существенную помощь в поиске репрессированных родственников и фиксации имен жертв террора в разных регионах оказывает публикация книг памяти, содержащих краткие биографические справки на репрессированных. Долгое время работать с ними было достаточно сложно из-за неудобства поиска информации в огромном печатном материале.
Ситуация поменялась, когда была создана единая база данных "Жертвы политических репрессий в СССР". В нее вошли сведения из 283 томов книг памяти разных регионов, а также справки из готовящихся к публикации книг и других источников. Работа над Базой Данных велась с 1998 г., а последнее, 4-ое издание вышло в 2007 г. под руководством общества "Мемориал". В БД имеются справки на 2 614 978 репрессированных в годы советской власти.
Необходимым условием использования Базы Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) в качестве исторического источника является проверка на репрезентативность. Для начала общие цифры репрессированных жертв "Большого террора", известные по опубликованным архивным сводкам НКВД, были сопоставлены с общим количеством персоналий в Базе Данных (и содержащихся в ней Книг памяти). Тогда в течение двух лет (1937–1938) по политическим обвинениям было арестовано более 1 миллиона 700 тысяч человек и не менее 725 тысяч из них были расстреляны – в среднем государство ежедневно убивало тысячу своих граждан. В базе содержатся данные о почти 230 тыс. расстрелянных (около 30 %) и еще 220 тыс. арестованных, но не расстрелянных (28 %).
Следует учесть, что регионы СССР в базе представлены по-разному. Как уже отмечалось, не везде создаются собственные книги памяти (например, даже подготовительной работы по состоянию на 2007 г. не велось в Брянской и Волгоградской областях, Дагестане, Карачаево-Черкесии). Бывшие республики СССР издают книги памяти на национальных языках (Латвия, Литва, Эстония, Украина, Молдова), и во избежание ошибок составители Базы Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) решили не переводить их. Частично представлены Казахстан, Белоруссия, Украина, совсем немного информации из Киргизии и Узбекистана, а остальные республики вообще отсутствуют. Вследствие этого, с учетом высокого процента занесенных в Базе Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) жертв репрессий (30 %), можно сделать вывод о том, что некоторые регионы представлены достаточно полно.
В Базе Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) содержатся ошибки и неточности; иногда повторяются "карточки" на репрессированных (например, если они попали в две книги памяти – по месту ареста, и по месту рождения). Ошибки могут быть не только техническими. Нередко следователи НКВД намеренно фальсифицировали данные арестованных, иногда аресту предшествовало исключение из ВКП (б), увольнение с работы, и в архивных делах репрессированные предстают беспартийными и безработными.
"Карточки" репрессированных кардинально отличаются друг от друга по степени полноты данных. Некоторые из них содержат минимальную информацию: ФИО, год рождения, место проживания, дата ареста, дата вынесения приговора, источник информации. В большинстве "карточек" к этому еще присоединяется и род занятий, партийность, национальность, образование, место проживания, приговор, место захоронения и даже номер дела. Опыт исследователей, работавших с базами данных о жертвах политических репрессий, показывает, что даже из неполных данных о репрессированных можно получить крайне интересные выводы. Даты арестов позволяют построить график, отражающий динамику арестов в той или иной области. Изменения сроков расследования дела в 1937–1938 гг. можно проследить, вычитая из даты приговора дату ареста. Можно также оценить возраст и пол арестованных, их социальное положение, партийность. Книги памяти, включенные в Базу Данных, позволяют не только составить социальный портрет жертв политических репрессий, но и провести количественный анализ зависимостей между разными факторами. Так, пермский историк Суслов А.Б., изучая такую социальную группу репрессированных, как трудпоселенцы в Пермском районе Свердловской области, установил зависимость приговора от национальности, обвинения – от меры наказания, времени ареста – от характера обвинения и т. д..
Итак, рассматриваемая База данных (и содержащихся в ней Книг памяти) является уникальным источником по истории советской политической системы и может быть использована для изучения жертв политических репрессий. Структура наполнения Базы Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) не предполагает распространения результатов ее анализа на всю территорию страны, тем не менее, по отношению к отдельным регионам выборка может быть репрезентативной. В рамках нашего исследования предстоит провести анализ данных по ряду регионов, исходя из возможностей базы.
На данном этапе исследования проанализированы данные о репрессиях в четырех регионах РСФСР, имеющих разное географическое положение: Алтайский край (выделен из состава Западно-Сибирского края в сентябре 1937 г.), Башкирская АССР, Горьковская область, Северо-Осетинская АССР. Они были выбраны, потому что сведения их книг памяти представляются репрезентативными. Для проверки полноты баз данных было сопоставлено количество имеющихся биографических справок с количеством репрессированных в ходе «Большого террора» в каждом регионе. Последнее значение рассчитывалось по документальным свидетельствам (суммировались итоги польской и немецкой операций, «кулацкой операции», а также данные «сталинских расстрельных списков»), и отдельно учитывались уникальные данные о репрессированных в каждом регионе в 1937 и 1938 гг. по книге историка Мозохина О.Б.. Первая методика подсчетов (по документам) показала, что в Алтайском крае имеются сведения о 123% репрессированных, в Башкирии – о 110%, в Горьковской области – о 98%, в Северо-Осетинской АССР – о 128%. Превышение шкалы в 100% может быть объяснено в первую очередь тем, что не все итоги массовых операций по отдельным регионам были опубликованы. По второй методике в Базе Данных (и содержащихся в ней Книг памяти) в тех же регионах учтены 111%, 78%, 80% и 100% репрессированных.
Сравнив количество справок на репрессированных в базе данных с населением каждого региона, были получены разные результаты. Высокий процент репрессированных был в Алтайском крае (в базе есть сведения о 25527 людях, или 1,02% населения) и в Северо-Осетинской АССР (2607 человек, или 0,84% населения), заметно ниже – в Горьковской области (11417, или 0,26%) и Башкирской АССР (11444, или 0,38%). Немецкие исследователи Юнге М. и Биннер Р. посчитали, что от самой массовой «кулацкой» операции в 1937-1938 гг. по всему СССР пострадало около 0,47% населения. Массовость арестов отразилась и на жестокости при проведении операции: если в Башкирии было расстреляно 33% арестованных, сведения о которых есть в базе, в Горьком – 36%, то в Северо-Осетинской АССР приговорены к высшей мере наказания были 44,2% репрессированных, а в Алтайском крае – 50,1%.
В трех регионах из четырех представленных динамика репрессивных процессов схожа. Активно она проявилась в августе 1937 г., в Башкирской области, когда максимальное число арестов пришлось на ноябрь-декабрь 1937 г., а в Горьковской и Северо-Осетинской АССР аресты и осуждения прошли в основном в декабре 1937 г. Далее во всех трех регионах наблюдается резкий спад арестов, который связан с прекращением «кулацкой операции». По сведениям Книг памяти, включенных в Базу Данных, в 1938 г. в трех областях соответственно было осуждено лишь 29%, 20% и 20% от общего числа репрессированных. Совсем другую картину репрессий можно наблюдать в Алтайском крае. Там репрессии активно начались уже в июле 1937 г. (в Западно-Сибирском крае занимались разоблачением якобы существовавшего «эсеровсовского заговора» и под это была создана «тройка»). Аресты (самым «урожайным» на них был ноябрь 1937 г.) активно продолжились в крае и в 1938 г (в Алтае, к несчастью, «кулацкая операция» была продлена), составив 38% от общего числа жертв «Большого террора» в регионе. Статистика осуждения репрессированных в Алтайском крае четко показывает, как чекисты быстро завершали все открытые ими дела к определенным им «сверху» срокам: марту 1938 г. (конец «кулацкой операции») и ноябрю 1938 г. (конец всех массовых операций).
В Алтайской и Горьковской Книгах памяти есть подробная информация о месте жительства репрессированных, а в Башкирской и Северо-Осетинской только о месте рождения, но все Книги памяти говорят о том, что жертвами массовых операций в основном становились люди из сельской местности. Немного выбивается из этого ряда Горьковская область, потому что в ней, по проведенным подсчетам, репрессированных, проживавших в городе, около 50%, при этом по материалам переписи их было только 30%.
Как показал анализ сведений Книг памяти, большинство арестованных в обоих регионах родились в 1890-х гг. (по 28% в Горьком и Башкирии, 31% – в Северной Осетии), в то же время, репрессированные Алтайского края несколько более молодые, в нем большинство (28,5%) родилось в 1900-х гг. Все арестованные (за малым исключением) в 1937-1938 гг. – мужчины, в Башкирии, Алтайском крае и Северной Осетии среди мужчин около 5% женщин, а в Горьковской области их около 9%.
При рассмотрении национального состава репрессированных была получена картина, по которой непропорционально много арестовывали лиц «инонациональностей» (в особенности немцев, почти 11% репрессированных в Алтайском крае и 8% в Северной Осетии), и приговоры по отношению к ним были наиболее жестокие, чем к остальным.
К сожалению, сведения об образовании есть только в Башкирской и Алтайской Книгах памяти (в советское время – Ойротская автономная область, часть Алтайского края). На Алтае почти 89% репрессированных были неграмотными, малограмотными, с начальным образованием, а в Башкирии показатель достигает 86% неграмотных, людей с начальным или неоконченным средним образованием (если не учитывать последних, то 77,8%).
Также в кратких биографических справках напрочь отсутствуют данные о социальном положении репрессированных, поэтому было рассмотрено лишь «место работы». Использовалась специальная классификация профессий, основанная на материалах источника. Разница в социальном составе репрессированных в четырех регионах существовала, однако основную их массу составили представители непривилегированных классов СССР: крестьяне (51% в Башкирии, 46% в Алтайском крае, в то же время, всего 20% в Горьковской области), служащие и рабочие (в Горьковской области тех и других было примерно по 27%).
Вывод: Таким образом, можно сделать вывод, что сведения Книг памяти, включенных в Базу Данных, показывают как сходство, так и довольно серьезные различия в проведении массовых репрессивных операций в четырех регионах РСФСР, которые отразились на жизни людей. Общим является то, что жертвами репрессий были представители малообразованных слоев сельского населения, в возрасте 30-60 лет, и, как правило, они были крестьянами. Статистический анализ показывает, что формы и размах, которые на местном уровне принимал «Большой террор», зависели от многих факторов, не только очевидных (например, промышленная специализация региона), но и от других причин, которые должны стать предметом дальнейшего изучения историков.
Как показала данная работа, книги памяти жертв политических репрессий обладают достаточно большим информационным потенциалом для детального анализа процессов 1937–1938 гг.
Из этого следует, что Книги памяти и созданная на их основе база данных «Жертвы политического террора в СССР» позволяют изучить историю советской политической системы более детально и разнопланово, чем представлялось до сих пор, их информационный потенциал оказался гораздо более значимым, чем ведомственная статистика, в которой содержатся только некие (часто фальсифицируемые) данные о прошлом арестованных.