Символ Лорелеи как художественный образ в произведениях символистов (на примере произведений поэтов серебряного века)

Символ Лорелеи как художественный образ в произведениях символистов (на примере произведений поэтов серебряного века)

Русскому читателю стихотворение Г.Гейне стало известно под названием «Лорелея». Впервые в России в 1909 г. именно А.Блок перевел «Не знаю, что значит такое...» [31:86].
В русской поэзии к образу Лорелеи два раза обращался Осип Мандельштам. В его стихотворениях звучит торжественное, чуть архаичное, полновесное слово. Мандельштам – поэт большой изобразительной точности; его стих краткий, отчетливый и ясный, изысканный по ритмам; он красив по звучанию и очень выразителен. Мандельштам одним из первых стал писать стихи на гражданские темы. Для него революция была огромным событием, и поэтому в его стихах так часто фигурирует слово «народ».
В стихотворении «Декабрист» поэт говорит о едином порыве России и Европы из «тенет» и о том, что называлась тогда «народная самостоятельность», «вернее – труд и постоянство».
Стихотворение наполнено печалью. В нем поэт использует большое количество устаревшей лексики, которая предает стихотворению торжественность, таинственность («сенат», «чубук», «тенетах», «урочище»). Декабристам были близки вольнодумные мысли немецких романтиков.
Перед глазами так и встает картина: лирический герой один сидит в глубоком кресле в кабинете, он отрешился от действительности и перед его глазами всплывают таинственные образы: начинает звучать тихая музыка («Подруга рейнская тихонько говорит, // Вольнолюбивая гитара»). Таинственный напев порождает необычные образы («Все перепуталось, и некому сказать»). Читатель понимает, что герой умирает («постепенно холодея»), и даже последние его мысли о России, но вот он переходит через реку забвения («Лета») и прекрасные вольнолюбивые мысли о Родине сменяются прекрасным образом («Лорелея»). Все мечты о России воплощаются в поэте, для него Лорелея - символ прекрасной оставленной Родины. Одни исследователи предполагали такое истолкование этого стихотворения, а другие говорили о том, что в Лорелее Мандельштам мог увидеть неизбежную кончину не только для страны, но и лично для себя. Что касается слова Лета, то это еще более интересный момент, ведь в древнегреческой мифологии «Лета» – это река забвения в подземном царстве. Души умерших, отведав воду из Леты, забывали о своей земной жизни. «Кануть в Лету» - быть забытым, бесследно исчезнуть. Можно только предположить, что Мандельштам сравнивал свою судьбу с рекой забвения, а Лорелею – с образом уже не прекрасной девы, а колдуньи, чаровницы, которая могла погубить каждого, кто услышал бы ее песню.
Образ Лорелеи возникает и в стихотворении «Стансы», которое было написано поэтом во время пребывания в ссылке в Воронеже. Отторгнутый от мира, предчувствуя неминуемую гибель, поэт не хотел отделять свою судьбу от судьбы своего народа. В стихах, написанных в ссылке, предстает «трагическая фигура редкостного поэта», который «продолжает писать вещи необычной красоты и мощи» [32:202] в невыносимо тяжелых условиях. В стихотворении появляется слово «большевея» - неологизм поэта. Автор призывает сам себя честно и продуктивно работать в своей области («я должен работать речь сам-друг») и быть политически лояльным и согласным с большинством («Я должен жить, дыша и большевея»).
Стихотворение из 8 строф, в котором неожиданно возникает образ Лорелеи, символизирующий коварство фашистского режима в Германии:
Я помню все: немецких братьев шеи
И что лиловым гребнем Лорелей
Садовник и палач наполнил свой досуг
В стихотворении автор взвешивает свою судьбу, вспоминает тюрьму, прыжок в пустоту из госпиталя; пытается осмыслить происшедшее с ним за последний год: попытка теракта против Сталина, арест, «помилование», новое местопребывание («станция») [6:128].
Автор считает своей ошибкой и даже ругает себя за «затею» с эпиграммой на Сталина: «Проклятый шов, нелепая затея» [19:85] и программирует свое примирение с окружающей действительностью во всех ее ипостасях: страна, государственный строй, армия, города, колхозные села, освоение Арктики, природа, люди и т.п.
Интересны своим композиционным содержанием 7-я и 8-я строфы «Стансов», содержащие «темное место», связанное с образом Лорелеи:
Я должен жить, дыша и большевея,
Работать речь, не слушаясь – сам друг, –
Я слышу в Арктике машин советских стук,
Я помню всё: немецких братьев шеи
И что лиловым гребнем Лорелеи
Садовник и палач наполнил свой досуг.
И не ограблен я и не надломлен,
Но только что всего переогромлен
Как Слово о Полку, струна моя туга,
И в голосе моем после удушья
Звучит земля – последнее оружье –
Сухая влажность черноземных га!
В 5-й строке 7-й строфы впервые упоминается Лорелея и гребень (которым она, по соответствующим легендам, все время причесывается) лилового цвета. В 6-й строке употребляется «садовник и палач». Можно предположить, что это Гитлер, хотя может быть и Сталин.
Всё же непонятным остается вопрос, зачем Сталину или Гитлеру «гребень» какой-то немецкой Лорелеи: к тому же эта Лорелея, «явная германская шпионка и троцкистская двурушница, дезориентирует судоводителей своим провокационным пением и публичным чесанием волос, что приводит к авариям и кораблекрушениям, – т.е. занимается вредительством на речном транспорте» [10:145]. Еще остается неясным, почему акцентируется «лиловый» цвет ее гребня?
Именно в этом стихотворении Мандельштам отступает от образа Лорелеи, созданном в немецкой литературе, ведь, хотя и существуют различные переводы стихотворений Брентано, Гейне и др., но насколько эти переводы близки по содержанию.
Путешествуя по Каме, Мандельштам в одном из своих стихотворений несколько ностальгически вспоминает свою поездку: «А на деле-то было тихо, // Только шел пароход по реке [Каме!], // Да за кедром цвела гречиха». В поездке поэт увидел поле цветущей гречихи, которая была розово-фиолетового (= лиловый) цвета. Связь в представлении Мандельштама «цветущей гречихи» с фиолетово-лиловой расцветкой, т.е.
·с цветовой гаммой «венозной крови», подтверждается строкой в мандельштамовском переводе (с французского) одного из стихотворений О. Барбье: «война цветет, как море гречи» - аллюзия на связь цвета крови с цветом поля цветущей гречихи, к тому же слова «война» и «вена» – паронимы.
Можно увидеть некую связь «Лорелеина гребня» с «текущей венозной кровью». Тем самым, «гребень» связывается, соответственно, с «темно-красно-лиловой» цветовой гаммой венозной крови, что и придает ему лиловую окраску.
Неизбежно возникает желание считать образы Гитлер/Сталин «мигающими», как в некоторых других текстах Мандельштама и объяснить это, скажем, общей установкой мандельштамовского текста на «оксюморонность» и т.д. Само устройство текста Мандельштама «провоцирует генерирование дурной бесконечности» такого рода «общих» комментариев [30:84].
Заметим здесь же, что «зубчатая гребенка» и способность Камы «наполнить досуг» просвечивают в более позднем воронежском «ностальгическом» стихотворении о Каме, в котором образ реки «склеивается» с неким привлекательным, притягательным и эффективным женским образом, более «выносимым» для Мандельштама, чем воронежская «убитость равнин», по которым «медленно ползет» какой-то кошмарный «народов будущих Иуда»:
Уж лучше б вынес я песка слоистый нрав
На берегах зубчатых Камы:
Я б удержал ее застенчивый рукав,
Ее круги, края и ямы.
В завершение доказательства того, что в рассматриваемой строфе слово «свой» «маскирует» слово «мой», приведем еще одно соображение в пользу того, что «гребнем Лорелеи» наполнился досуг именно Мандельштама, а не «палача».
Сохранился отрывок стихотворного текста, написанный Мандельштамом в мае 1935 г., т.е. тогда, когда создавались «Стансы»:
Это я. Это Рейн. Браток, помоги.
Празднуют первое мая враги.
Лорелеиным гребнем я жив, я теку
Виноградные жилы разрезать в соку.
Мандельштам себя рисует в данном случае в образе Рейна.
Таким образом, образ Лорелее в стихотворениях Мандельштама очень противоречив. В стихотворении «Декабрист» Лорелея – символ свободы и воли, автор повествует об эпохе, когда ещё сохраняется вера и надежда на свободу, а в стихотворении «Стансы» Лорелея – символ несвободы, тирании. Для Мандельштама советская эпоха – эпоха Сталина, в которой даже он «большевеет», утрачивает какие-либо надежды на свободу.
Как и все символисты К.Д. Бальмонт поднимает вопрос о Боге, о потустороннем мире, о том, как каждый человек относится смерти. Уже в самом начале стихотворения он описывает момент, когда человек находится на грани между жизнью и смертью: «Нет возврата. Уж поздно теперь». Вот еще одно мгновение и что же будет впереди? (внеземной мир? мир грез? фантазии? мир, очень далекий от реальности?). Бальмонт будто бы хочет узнать, что, а может быть кто? нас ожидает там, на другой стороне, в ином мире. Эти вопросы, на которые нельзя найти ответы. И тут же поэт упоминает два имени: Клеопатру и Лорелею: « Клеопатра ли там в жемчугах? Лорелея ли с рейнскими сагами?..». Зачем он упоминает эти два имени? Если обратиться к истории, Клеопатра – это последняя царица Египта. Она была необычайно красива, обладала необычайным обаянием и привлекательностью, умом, талантом истинного дипломата, а также имела необыкновенно красивый завораживающий голос. В мифологии Лорелея – это прекрасная дева-сирена Рейна, заманивающая своим пением корабельщиков и рыбаков к опасным рифам у скал. В легенде о Лорелее говорится « лишь распустит она свои длинные волосы цвета чистого золота, и скроют они её убогую одежду: кажется, сама королева поселилась в нищем доме рыбака». Это две девушки поистине неописуемой красоты и как было хорошо оказаться в их окружении, наверное, и умереть не жалко бы было, тем более, что они и являются символом необыкновенной женской привлекательности, несущей погибель. Ещё одно упоминание о Лорелее есть в строке «И в распущенных косах русалочки?..». Бальмонт также говорит о том, что люди, не задумывающиеся о смерти, «несчастны» и «жалко-бездомны». Поэт только предполагает, как может выглядеть иная сторона.
Интересен тот факт, что в один ряд он ставит и Клеопатру, и Лорелею. У Бальмонта тоже наблюдается трансформация образа. Для него Лорелея становится символом совмещения коварства и красоты, вечной женственности, зовущей и влекущей, но не всегда несущей радость.

БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК

Блок А. А. Собр. соч.: В 8 т./ Под общ. ред. В. Н. Орлова и др. М.; Л., 1960. – Т.5. - 363 с.
Булгаков С. Н. Первообраз и образ: Сочинения: В 2 т. – М.: Искусство; – СПб.: Инапресс, 1999. – Т. 1: Свет невечерний: Созерцания и умозрения. – 416 с.
В стране легенд: Легенды минувших веков в пересказе для детей/ Пересказали В. Маркова, Н. Гарская, С. Прокофьева; Примеч. и общ. ред. В. Марковой; Худож. Л. Фейнберг. – М.: Дет. Лит., 2004. – 343с.
Введение в литературоведение: литературное произведение: основные понятия и термины: Учебное пособие для вузов / Под. ред. Л.В.Чернец. – М.: Изд. центр «Академия», 2008. – 254 с.
Гейне Г. Избранные произведения (на немецком языке) / Сост. А.А.Гугнин. М.: Худож. лит., – 2000. – 525 с.
Городецкий Л. Текст Мандельштама в сопоставлении с традиционным еврейским дискурсом // Вестник Пермского университета. Российская и зарубежная филология. 2010. - Вып. 4(10). – 145-151 с.
Костина А.В. Массовая культура как феномен постиндустриального общества. - М.: Едиториал УРСС, 2008. – Изд. 4-е изд., перераб. и доп. – 352 с.
Лупанова И.П. Современная литература и ее критики // Проблемы детской литературы. – М., 2005. – С. 76-90.
Максимов Д. Поэзия и проза А. Блока. – М.: Просвещение, – 2007. – 135с.
Мандельштам О. Собр. соч. в 4 т. – М.: Арт-Бизнес-Центр, 2005. – 400 с.








13 PAGE \* MERGEFORMAT 148515




«ђЗаголовок 415