Викторина по рассказам А.П. Чехова

Викторина по рассказам А.П. Чехова Учился работать портнымСтрастно коллекционировал почтовые маркиЛюбимые собаки Бром и Хина Умел создавать фразы, западающие в память. «Краткость-сестра таланта»Говорил, что «учился писать» у ЛермонтоваЧехов входит в тройку самых экранизируемых в мире писателейЧехов посадил у себя в Мелихове сто сиреневых кустовИнтересные факты Я люблю родину, народ, я чувствую, что если я писатель, то обязан говорить о народе, о его страданиях, об его будущем… Под каким псевдонимом появились первые рассказы Чехова? Антоша Чехонте Кем был по профессии Чехов? Врач Где родился Чехов? В Таганроге Как называлось имение под Москвой, купленное Чеховым? Мелихово Кем был один из лучших друзей Чехова из русских писателей?А.С. ПушкинА. А. АхматоваС. А. Есенин Л.Н. Толстой Л.Н. Толстой «…… фамилия»«Смерть……….»«Толстый и ….»«Палата №……»«…………….. сад»Вставьте пропущенное слово «Лошадиная фамилия» «Смерть чиновника»«Толстый и тонкий»«Палата № 6»«Вишневый сад» ЯщерицаДворняжкаГайкаЗубыОвесПисьмоАссоциации Ящерица – «Хамелеон» Дворняжка – «Каштанка»Гайка – «Злоумышленник»Зубы – «Хирургия»Овес – «Лошадиная фамилия»Письмо – «Ванька» - Гм!.. Хорошо... - говорит Очумелов строго, кашляя и шевеля бровями. - Хорошо... Чья собака? Я этого так не оставлю. Я покажу вам, как собак распускать! Пора обратить внимание на подобных господ, не желающих подчиняться постановлениям! Как оштрафую его, мерзавца, так он узнает у меня, что значит собака и прочий бродячий скот! Я ему покажу кузькину мать!.. Елдырин, - обращается надзиратель к городовому, - узнай, чья это собака, и составляй протокол! А собаку истребить надо. Не медля! Она наверное бешеная... Чья это собака, спрашиваю? - Это, кажись, генерала Жигалова! - говорит кто-то из толпы. - Генерала Жигалова? Гм!.. Сними-ка, Елдырин, с меня пальто... Ужас, как жарко! Должно полагать, перед дождем... Одного только я не понимаю: как она могла тебя укусить? - обращается Очумелов к Хрюкину. - Нешто она достанет до пальца? Она маленькая, а ты ведь вон какой здоровила! Ты, должно быть, расковырял палец гвоздиком, а потом и пришла в твою голову идея, чтоб сорвать. Ты ведь... известный народ! Знаю вас, чертей «Хамелеон» И он стал учить ее разным наукам. В первый урок она училась стоять и ходить на задних лапах, что ей ужасно нравилось. Во второй урок она должна была прыгать на задних лапах и хватать сахар, который высоко над ее головой держал учитель. Затем в следующие уроки она плясала, бегала на корде, выла под музыку, звонила и стреляла, а через месяц уже могла с успехом заменять Федора Тимофеича в «египетской пирамиде». Училась она очень охотно и была довольна своими успехами; беганье с высунутым языком на корде, прыганье в обруч и езда верхом на старом Федоре Тимофеиче доставляли ей величайшее наслаждение. Всякий удавшийся фокус она сопровождала звонким, восторженным лаем, а учитель удивлялся, приходил тоже в восторг и потирал руки.— Талант! Талант! — говорил он. — Несомненный талант! Ты положительно будешь иметь успех! Иван Евсеич поднял глаза к потолку и зашевелил губами. Булдеев и генеральша ожидали нетерпеливо.— Ну, что же? Скорей думай!— Сейчас... Васильичу... Якову Васильичу... Забыл! Такая еще простая фамилия ... Кобылин? Нет, не Кобылин. Постойте... Жеребцов нешто? Нет, и не Жеребцов. — Жеребятников?— Никак нет. Постойте... Кобылицын... Кобылятников... Кобелев...— Это уж собачья, а не лошадиная. Жеребчиков?— Нет, и не Жеребчиков... Лошадинин... Лошаков... Жеребкпн... Всё не то!— Ну, так как же я буду ему писать? Ты подумай!— Сейчас. Лошадкин... Кобылкин... Коренной...— Коренников? — спросила генеральша.— Никак нет. Пристяжкин... Нет, не то! Забыл!— Так зачем же, чёрт тебя возьми, с советами лезешь, ежели забыл? — рассердился генерал. — Ступай отсюда вон! «Приезжай, милый дедушка, — продолжал Ванька, — Христом богом тебя молю, возьми меня отседа. Пожалей ты меня сироту несчастную, а то меня все колотят и кушать страсть хочется, а скука такая, что и сказать нельзя, всё плачу. А намедни хозяин колодкой по голове ударил, так что упал и насилу очухался. Пропащая моя жизнь, хуже собаки всякой... А еще кланяюсь Алене, кривому Егорке и кучеру, а гармонию мою никому не отдавай. Остаюсь твой внук Иван Жуков, милый дедушка приезжай». Вонмигласов поднимает колени до локтей, шевелит пальцами, выпучивает глаза, прерывисто дышит... На багровом лице его выступает пот, на глазах слезы. Курятин сопит, топчется перед дьячком и тянет... Проходят мучительнейшие полминуты — и щипцы срываются с зуба. Дьячок вскакивает и лезет пальцами в рот. Во рту нащупывает он зуб на старом месте.— Тянул! — говорит он плачущим и в то же время насмешливым голосом. — Чтоб тебя так на том свете потянуло! Благодарим покорно! Коли не умеешь рвать, так не берись! Света божьего не вижу...— А ты зачем руками хватаешь? — сердится фельдшер. — Я тяну, а ты мне под руку толкаешь и разные глупые слова.... Дура!— Сам ты дура!— Ты думаешь, мужик, легко зуб-то рвать? Возьмись-ка! Это не то, что на колокольню полез да в колокола отбарабанил! (дразнит). «Не умеешь, не умеешь!» Скажи, какой указчик нашелся! Ишь ты... Господину Египетскому, Александру Иванычу, рвал, да и тот ничего, никаких слов... Человек почище тебя, а не хватал руками... Садись! Садись, тебе говорю!— Света не вижу... Дай дух перевести... Ох! (садится). Не тяни только долго, а дергай. Ты не тяни, а дергай... Сразу! «Хирургия»