Рассказ Лескова «Однодум»

Рассказ «Однодум» как художественное воплощение авторской мысли о высшем проявлении нравственности человека.


Летом 1879 года, живя под Ригой, Николай Семенович Лесков написал рассказ «Однодум». Это первое произведение, целенаправленно созданное Лесковым для цикла «Праведники».
В этот период творчества, как отмечает в своих исследованиях Горелов А.А., слово «праведник» означает для Лескова специфическую морально – философскую оценку человека. [15,40-41]. Писатель пересматривает свое отношение к действительности, стремится подвести черту под прошлым и, как представляется Лескову, вполне достигает поставленной цели в пору написания «Однодума».
В 1879 году в газете «Еженедельное новое время» (№37-39) рассказ был опубликован под общим заголовком: «Русские антики. (Из рассказов о трех праведниках). Однодум. (Очерк).» Тексту рассказа предшествовало предисловие, в котором писатель поведал о своем несогласии с «большим русским писателям» (Имеется в виду А.Ф.Писемский), утверждавшим, что «ни в чьей русской душе не видишь ничего, кроме дряни». Чтобы опровергнуть это мнение, Лесков задался целью найти на Руси таких людей, чья жизнь свидетельствовала бы об ином: он пошел искать «праведных, пошел с обетом не успокоиться, доколе не найду хотя то небольшое число трех праведных, без которых несть граду стояние». [49,1,90-92]. Результатом этого поиска и стала знаменитая лесковская галерея праведников.
В 1889 году Лесков издал сборник-цикл «Три праведника и один Шерамур», в который вошли «Однодум», «Пигмей», «Кадетский монастырь», «Русский демократ в Польше», «Шерамур».
Сын писателя, А.Н.Лесков, справедливо отмечал, что «в действительности наблюдение, запоминание и собирание галереи лесковских «праведников» началось с детских, орловских лет писателя. «Однодум» шел первым уже под иконописным ???, уже сравнительно поздно придуманным, но многие просто «хорошие люди», совершавшие раньше или позже кое-какие незаметные подвиги, то попадали в эти святцы, то оставались без кононизации.» [49,91].
Лесковский «Однодум» – тоже плод «наблюдения, запоминания и собирания» писателя. Его прототипом был солигаличский квартальный, о котором вспоминал лексикограф Н.П.Макаров: «Во время моей первой отставки в 1834 или 1835 году я жил у моего дяди Мичурина, в его имении в полутора верстах от Солигалича, и хорошо знал чудака Рыжова, этого воплощения высокой честности и бескорыстия и героя рассказа г. Лескова. [49,90-92].
Возможно, не только легенда о Рыжове была источником вдохновения Лескова. А.Н.Лесков утверждал, что «исток жажды и рвения» писателя – «выбранные места из переписки с друзьями» Н.В.Гоголя. В письмах к Н.М.Языкову последний призывал: «Возвеличь в торжественном гимне незаметного труженика, какие, к чести высокой породы русской , находятся посреди отважнейших взяточников, которые не берут даже и тогда, как все берет вокруг их. Возвеличь и его, и семью его, которая лучше захотела носить старомодный чепец и стать предметом насмешек других, чем допустить своего мужа сделать несправедливость или подлость. Выставь и прекрасную бедность так, чтобы, как святыня, она засияла у всех в глазах и каждому из них захотелось бы самому быть бедным. Ублажи гимном того исполина, какой выходит только из русской земли, который вдруг пробуждается от позорного сна, становится вдруг другим: плюнувшем в виду всех на свою мерзость и гнуснейшие пороки, становится первым ратником добра. Покажи, как совершается это богатырское дело в истинно русской душе; но покажи так, чтобы невольно затрепетала в каждом русская природа и чтобы все, даже в глубоком и низшем сословии, вскрикнуло: «Эх, молодец!» – почувствовали, что для него самого возможно такое дело.» [49,92].
Лесков как будто откликается на страстные слова Гоголя, создавая образы героев – праведников и искренне полагая, что «дело честного писателя – служить тому, чтобы Царство Божие настало на земле как можно скорее и всесовершеннее». [49,92].
Рассказ «Однодум» неизменно и, конечно, неслучайно открывает цикл «Праведники», и образ Рыжова в определенной степени можно рассматривать как художественную иллюстрацию к понятию «праведник». «Праведники - или праведные – название святых, пребывающих в мире не в отшельничестве или монашестве, а в обычных условиях семейной и общественной жизни <> Праведниками так же называются лица «местночтимые, как святые, но еще не канонезированные церковью». [49,92]. Примечательно, что Лесков не только показал праведную жизнь таких людей, но и запечатлел процесс творения легенды о них, вскрывая отношения к ним окружающих. В предисловии он писал: «Куда я ни обращался, кого не спрашивал, все отвечали мне в том роде, что праведных людей не видывали, потому что все люди грешные, а так, кое-каких хороших людей знавали. Я и стал это записывать. Праведны они, - думаю себе, - или неправедны – все это надо собрать и потом разобрать: «что тут возвышается над чертой простой нравственности» и потому «свято Господу». [49,92].
«Однодум» – это рассказ про то, как в крохотном городке, затерявшемся в костромских лесах, жил и чудил удивительный человек, Рыжов, по чину – 14 класса, по должности – квартальный, по свойствам характера – праведник, по направлению ума – философ.
В «Однодуме» еще сильней и ярче звучит мысль Лескова о том, что каждому человеку необходимо жить по общечеловеческим законам, по евангельским заповедям.
Исследователь Столярова в своей работе отмечает, что «высокие правила, которые создает для себя Рыжов «на библейском грунте», - это, в концепции рассказа, результат энергичных усилий его собственной души, устремленной к истине и справедливости. Прирожденный демократизм солигаличского философа обнаруживается, в частности, в том, что его любимым пророком оказывается именно Исайя, который, по библейской легенде, гневно клеймил ханжество богачей, угнетающих бедняков, и стяжал себе огромный авторитет в народе заступничеством за обиженных»[50,198-199].
Следует, однако, отметить, что Рыжов не принимал даров ни от бедных , ни от богатых. Он не делит людей на социальные группы, для него важно какой человек внутри. Поэтому Однодум ведет себя одинаково по отношению ко всем людям. Доказательством этого может служить случай в церкви с Ланским и их дальнейшие взаимоотношения.
Лесков наделяет высшей мерой человеческих возможностей «мелкотравчатого героя» Алексашку Рыжова.
Герой этого рассказа, испытав все тяготы сиротского детства, познав за время своего ученья у дьяка только самые азы грамоты, самостоятельно совершает затем восхождение к высотам духа, в котором он обретает поистине державную независимость. Служба в «пешей почте», во время которой Алексашка Рыжов должен был идти «один через леса, поля и болота», благоприятствует свободному проявлению задатков его натуры. Следуя им, он и становится уже в юношеские годы оригинальным правдоискателем, «судьей», творящим в своем пустом одиночестве суровый и бескомпромиссный суд над «крепкими».
Верный действительности в изображении сложного процесса развития народного сознания, Лесков показывает, что его герой облекает свой суд над сильными мира сего в форму религиозной проповеди. Кроме почтовой сумки он носит с собой еще другую, в которой лежит книга, «имевшая на него неодолимое влияние. Книга эта была Библия. Именно ее читает и перечитывает Рыжов и на ходу, и на отдыхе, ее словами – словами грозного пророка Исайи, шлет проклятия «крепким».
В Солигаличе, где происходит действие, Рыжов слыл чудаком, который начитался Библии. Он был досуж и трудолюбив. «В четырнадцать лет он уже считал грехом есть материн хлеб» [28,II,6] и определился на службу. Алексашка становится разносчиком «пешей почты между Солигаличем и Чухламой». [28,II,7]. Надо заметить, что на эту должность никто не хотел идти, так как «для чуткого христианина представлялось сомнительным: не заключается ли в такой пустой затее, как разноска бумаги, чего-нибудь еретического и противного истинному христианину? [28,II,7].
Став разносчиком почты, Алексашка по сути дела становится странником, который путешествует между Солигаличем и Чухломой. Исполняя свою службу, он на ходу и на отдыхе читает Библию, «имевшую на него неодолимое влияние». [28,II,7]. Начитавшись Библии, Рыжов начинает «прилагать к делу свои библейские воззрения». [28,II,8].
Особенно понравился ему пророк Исайя, его воззрения лежат в основе самого Однодума. Устами пророка Исайи высказывается мысль автора о том, что нужно веру в душе иметь и жить по честности и добру, не устраивать показного отношения к богу. «Измыйтесь, отымите лукавство от душ ваших. Научитесь добро творити ??? [28,II,9].
«И Рыжов, - как пишет Аннинский, - начинает жить по заветам Исайи, по праведным заветам. Он начинает жить прямо по евангелию, буквально, буквалистски, даже буквоедски Вся сложность жизни, - по мнению исследователя, - у него вытеснена одной думою: жить буквально по праведным заветам – режет он правду-матку сильным мира сего. А те спускают ему все – как чудаку, юродивому.» Но с этим высказыванием Аннинского можно согласиться частично, так как Рыжов, вдохновленный высокой библейской проповедью, на скромном посту квартального делает все возможное для реализации евангельских заповедей, его доброе сердце обращено к людям.
Рыжов становится квартальным Солигалича. Городничий, назначая его на эту должность, сделал ему только одно внушение:
«- Бей без повреждения и по касающему моего не захватывай.»[28,II,11]. Став квартальным, Рыжов начинает выполнять праведные заветы. Он не терпит ленности и посылает будошников в огороды гряды полоть. «И учредиловь это дело, как указал Рыжов, и было оно приятно в очах правителя и народа, и обратило к Рыжову сердца людей благодарных.» [28,II,12-13].
Больше всего поразило всех то, что Рыжов от даров любых отказывался и не брал взяток. Рыжов говорил: «За усердие благодарю, а даров не приемлю.» [28,II,14]. Пратопопица так оценивает эту его странность: « – Вот бы кому пристало у алтаря стоять.» [28,II,14].
Городничий и протопоп хотят узнать, отчего у Рыжова эти странности. Протопоп, исповедовав его, узнает, что «даров он не приемлет по одной вредной фантазии Библию начитался. Всю – всю прочел.» [28,II,15]. И после этого к Рыжову стали милостивее. «На Руси все православные знают, что кто Библию и «до Христа дочитался», с того резонных поступков строго спрашивать нельзя, но зато этакие люди что юродивые, - они чудесят, а никому не вредны, и их не боятся.» [28,II,16]. С этого времени все странности Однодума приписывались тому, что он Библии начитался.
Но чем больше мы читаем этот рассказ, тем сильнее убеждаемся в том, что Рыжов живет праведно и никакой он не чудак, а самый что ни на есть правильный человек. В образе Однодума Лесков опять выражает свою идею о том, что каждый должен жить праведными заветами, должен научиться творить добро.
Рыжов, исполняя должность городничего, не изменяет своим заповедям. «Он не брал взяток на городничестве, как не брал их на своем квартальничестве. Образа жизни своей и отношения к людям Рыжов тоже не менял, даже не садился на городничего стул перед зерцало, а подписывался «за городничего», сидя за своим изъеденным столиком у входной двери.»[28,II,20].
Из рассказа мы узнаем, что Ланской «предпринял объезд всей губернии, затрепетавшей странным трепетом от одних слухов о его «надменной фигуре.» [28,II,19].
Дело в том, поясняет писатель, что «Ланской уважал в людях честность и справедливость и сам был добр, а также любил Россию и русского человека, но понимал его барственно, как аристократ, имевший на все чужеземный взгляд и западную мерку.» [28,II,20], к тому же отличался чванливостью и вел себя в разъездах по губернии как сатрап.
Все в губернии готовились к встрече Ланского. Рыжов же не приемлет показухи, он ничего не перекрашивает, не ломает, не чистит. «На все предложенные прожекты отвечал:
- Не должно вводить народ в убытки. – Требование же насчет мундира Рыжов отражал тем, что у него на то нет достатков и что, говорит, имею, - в том и явлюсь: богу совсем нагишом предстану. Дело не в платье, а в рассудке и совести, по платью встречают – по уму провожают.» [28,II,25].
Описание стычки кострамского губернатора, обласканного императором с безвестным Солигаличским квартальным – лучшие страницы «Однодума».
При всей широте своих взглядов Ланской проявляет себя в момент приезда в Солигалич как завзятый аристократ, всемогущий правитель края. Он прикатил в Солигалич в карете «с фарейтером, украшенном медными бляхами,» – Рыжов, как подобало градоначальнику, встретил его у заставы, впервые в жизни облаченный в позаимствованную у заседателя «мундирную пару».
Все двинулись к собору: «На площади показалась борзо скачущая тройкой почтовая телега, в которой с замечательным достоинством возвышался Рыжов.., обдавая целыми облаками пыли следовавшую за ним шестириком коляску и легкий тарантасик. В этом тарантасе ехали чиновники. Ланской помещался в карете один.» [28,II,28]. Когда кортеж остановился, губернатор поднялся по соборным ступеням к поджидавшему там протопопу, окропившему его святой водой. «Сановник приложился ко кресту, обтер батистовым платком попавшие ему на надменное чело капли и вступил первый в церковь. Все это происходило на самом виду у Александра Афанасьевича и чрезвычайно ему не понравилось, - все было «надменно». Неблагоприятное впечатление еще более усилилось тем, что, вступив в храм, губернатор не наложил на себя креста и никому не поклонился – ни алтарю, ни народу, и шел как шест, не сгибая головы к амвону.
Рыжов все шел и шел следом за губернатором и вдруг неожиданно схватил его за руку и громко произнес:
- Раб божий Сергий! Входи в храм господень не надменно, а смиренно, представляя себя самым большим грешником, - вот как!
С этим он положил руку губернатору на спину и, степенно нагнув его в полный поклон, снова отпустил и стал навытяжку.» [28,II,29].
Однодум, совершая «акт дерзновенного бесстрашия», дает в церкви публичный урок вельможе, заставляя его в пояс поклониться алтарю и народу.
Многие знатоки жизни той эпохи поначалу сочли данный рассказ невероятным. Слишком огромная пропасть разделяла тогда всемогущего губернатора и ничтожного квартального, чтобы последний мог совершить столь безумный поступок. Но этот знаток забывает, что для Рыжова нет различий между людьми по их сословной принадлежности, для него все равны, все должны быть одинаково почтенны, и смиренны, и добры.
Согласно Лескову, умный Ланской в соборе никак не отреагировал на нанесенное ему оскорбление, но у себя на квартире тотчас стал собирать сведения о Рыжове К счастью для Рыжова отзывы о нем были благоприятные – все в голос говорили, что он усердный и смирный служака, честнейший человек, и взяток совсем не берет.
« – Так это совсем удивительный человек! – воскликнул Ланской и велел позвать к себе Рыжова»[28,II,31].
Когда после своего дерзкого поступка в церкви Однодум предстает перед губернатором Ланским, он так объясняет ему свое неизменное спокойствие:
« – А какое же зло можно сделать тому, кто на десять рублей в месяц умеет с семьей жить?
Я мог велеть вас арестовать.
В остроге сытей едят.» [28,II,31].
Ту же спасительную привычку к труду и самоограничению проявляет в рассказе и жена Однодума- «простая досужая женщина, верная и покорная, с которою библейский чудак мог жить по-библейски»
В этой мужественной привычке к самоограничению, по мысли писателя, не только сказывается тяжелый быт народа, но и находит свое воплощение его практическая мудрость, такт и безошибочное нравственное чувство.
Ланской указывает Рыжову на его странные поступки, на что тот отвечает: «всякому то кажется странно, что самому не свойственно.» [28,II,31]. Ланской также узнает, что Рыжов никогда не лжет, так как «ложь заповедно запрещена.» [28,II,32]. Рыжов потряс губернатора своей откровенностью, честностью. Губернатор знакомится со страницами философского труда Рыжова, который назывался «Однодум». И это знакомство приводит Ланского к мысли, что Рыжов умеет пророчествовать. На страницах своего философского труда Однодум пророчит божье наказание царям, издающим указы и постановления, ущемляющие интересы бедных. Именно благодаря этому осознанному «посвящению» себя в народные заступники он предстает перед нами человеком чрезвычайно четкой нравственной ориентации, не допускающим в своих поступках никаких послаблений «сильным мира сего».
Прошло довольно времени, повествует писатель, как вдруг в Солигач «пришло известие совершенно невероятное и даже в стройном порядке правления невозможное: квартальному Рыжову был прислан дарующий дворянство владимирский крест – первый владимирский крест, пожалованный квартальному.» [28,II,34].
Вся жизнь Однодума Рыжова была подчинена «священному писанию и совести» [28,II,34], верному служению делу добра. Как и у других праведников Лескова, у Однодума вера его в его душе, в его сердце, и все его «чудачества», «странности» от его истинной праведности. Образ Рыжова – художественное воплощение национального характера, в котором подчеркнута его основная черта – религиозность. «Живой дух веры» помогает квартальному оставаться самим собой в любых ситуациях, при любых обстоятельствах.
Лесков в своих праведниках показал ценнейшие нравственные качества людей и выразил основную философскую идею о вере, которая, по его пониманию, должна быть в сердце человека и служить добру, честности, отзывчивости к чужому горю и радости.
«Однодум»- типичный лесковский праведник. Праведники проживали «изо дня в день праведно долгую жизнь, не солгав, не обманув, не слукавив, не огорчив ближнего и не осудив пристрастного врага» [40,96]. Лесковские герои “жаждали” «единодушия <> с отечеством», принимая сложившийся миропорядок как творение Бога, принимая, естественно, и государственное устроение, не подвергая сомнению авторитет власти.
Именно поэтому лесковские праведники – патриоты, видящие смысл и основное содержание своей жизни в честном и результативном служении России.
Герои Лескова необыкновенные, чудоковатые, но искренние и цельные. Все они объединены одними и теми же чертами – знанием своего долга, непримиримые ко лжи и лукавству и одухотворенные человеколюбием. Все они упорно, самоотверженно несут «бремя жизни» [28,II,4], и готовы всегда постоять за правду.
Удивительно непохожие друг на друга, они объединены одной, до поры скрытой, но неизменной думой о судьбах Родины. Мысль о России, о народе в переломные минуты духовных исканий с щемящей силою пробуждается в их сознании, возвышая до этического величия их скромные жизненные деяния. все они своему отечеству верно преданы, к своей родине привержены. В глубине России, «на краю света» живет в сердцах незаметных героев любовь к родной земле.
Обо всех подобных людях лучше всего сказал сам Лесков: «Они невероятны, пока их окружает легендарный вымысел, и становятся еще более невероятными, когда удается снять с них этот налет и увидеть их во всей их светлой простоте. Одна одушевлявшая их совершенная любовь поставила их выше всех страхов и даже подчинила им природу, не побуждая их ни закапываться в землю, ни бороться с видениями.» [29,II,98].
Народная нравственность лесковских героев неизменно связана с героическими и добрыми началами, с мощью народного духа.
«У нас есть, - писал Лесков, - которые в буквальном смысле совершали и совершают чудеса, свидетельствующие о необычайной способности русского человека устроять изумительные дела В моих долгих скитаниях по России я видел немало таких людей, а о других слыхал от очевидцев»[34,II,58].
Всех праведников объединяет то, как они обнаруживают «естественные» человеческие порывы деятельности во имя ближнего.
Рыжов, отец Кириак, владыко, иноверцы, поп Савва, староверы – все это лесковские герои, великие своей человечностью «веселые великомученники любви своей ради», «не уходят от мира», но «неразумно лезут в густейшую грязь земной жизни, где погряз человек.» [18,ХХIV,231-232]. В их сознании неизменно присутствуют мечта, искра божья, идеал. Все это отражается в их настроениях в соответствии с духом времени то как святой «завет предков», то как ощущение долга «перед богом и людьми» воплощающего, по существу своему, мысль о вечной народной мечте – справедливости.
Властное стремление к истине, живущей в народе, Лесков полагал основной силой спасения своего отечества от скверны лжи и застоя. Он был убежден, что России, прежде всего «нужен народный человек правдивой души и прямого ясного толка, - не консерватор и не либерал, не самобытник и не западник, а просто человек с прямой и искренней натурою, человек, который не стремился бы ни к какой партии и не боялся бы где бы то ни было сказать в глаза увлекающейся толпе: осмотрись и сумей быть справедливою; вот где правда.» [31,89]. Этот «просто человек с прямой и искренней натурою», с обостренным чувством честности, глубоко личным, страстным и убежденным ощущением долга, с горячей, самоотверженной любовью к России, человек с суровой требовательностью к себе и скромностью в образе жизни своей, по необходимости строгий к людям и вместе с тем полный добродушевного и деятельного к ним сочувствия, непримиримый, когда дело касается его чувства справедливости, воплощающий черты любимого лесковского героя.
Читая рассказы Лескова о праведниках, все больше убеждаешься, что смысл этической позиции автора – органичная связь праведничества и жизни.


13PAGE 15


13PAGE 143215