Методические материалы к уроку «Чарльз Дарвин – создатель эволюционного учения»

Методические материалы к уроку «Чарльз Дарвин – создатель эволюционного учения»
Елистратова И. В.
Кандидат педагогических наук, доцент кафедры естественных наук и физико-математического образования
Нижнетагильский социально-педагогический институт (филиал) Российского государственного профессионально-педагогического университета

Сведения о жизни и творчестве ученых в школьных учебниках в лучшем случае излагаются одним двумя абзацами. При существующем в школе подходе к изучению жизни и творчества ученых, для учащихся остается тайной не только жизнь ученого, но и его цели и научные проблемы, которые он решал.
Изучение биологии в школе осуществляется тогда, когда учащиеся в своем развитии достигают сложного подросткового возраста. В этом возрасте хочется кому-то подражать, на кого-то быть похожим. Очень часто школа этого не учитывает и не предоставляет детям позитивных образцов жизни, зато телевидение, интернет и окружающая жизнь предоставляют в избыточном количестве отрицательные образцы человеческих взаимоотношений. В результате мы имеем то, что имеем: безудержный рост детской преступности, нечеловеческую жестокость детей, проявляемую во взаимоотношениях со взрослыми и сверстниками, безразличие и т.д. Все это порождено тем, что современные дети имеют все в достаточном количестве им не к чему стремиться, они не знают чего хотят от жизни, у них нет мечты. Мы учителя за своими заботами, погоней за достижением стандарта и натаскиванием детей на успешное прохождение ЕГЭ забываем, что знания по биологии не являются самоцелью обучения данному учебному предмету, необходимо развивать и воспитывать детей средствами биологии. В юности очень часто осуществляется выбор не только профессии, но и целей жизни, помочь в этом может изучение биографий великих ученых. А как это было у великих ученых? Какие цели они ставили перед собой? Как работали над их достижением?
Перед каждым из нас рано или поздно встают вопросы: «Зачем я живу? В чем смысл моей жизни?» Исторический опыт человечества показывает, что ответы на эти вопросы бывали самыми разными: одни строили гигантские пирамиды, другие посвящали свою жизнь строгому соблюдению различных правил, третьи стремились к личному обогащению, четвертые уничтожали часть собственного народа, чтобы сделать счастливыми оставшихся Цель у всех была одна: бессмертие, яркий след в истории человечества. Многие добились своей цели: Нерон, Герострат, Калигула, Салтычиха, Гитлер, Ленин, Сталин, Александр Невский, Петр Столыпин, Петр Первый, Екатерина Вторая и т.д.- личности, отражающие и положительные и отрицательные стороны мировой истории, и тех и других мы будем помнить всегда и те и другие достигли своей цели, но разными путями. Со временем какие-то страницы истории останутся только в памяти специалистов, но о ком мы будем помнить всегда? Об ученых-творцах, двигавших прогресс человечества вперед. Они посвятили свою жизнь кропотливой работе, порой тяжелой и трагичной, но результатами их труда пользуется все человечество.
Изучая биографии великих ученых, писателей, композиторов, полководцев, исторических деятелей, мы стараемся понять, в чем состоит секрет их гениальности; почему им удалось создать великие творения, а большинству из нас это недоступно. Конечно, мы ищем в биографиях творцов какие-то особые качества, которых, по нашему мнению, у нас самих нет и быть не может. Порой мы доходим до абсурда, утверждая что гениальность – явление полностью наследственное, и как ни старайся, хоть всю жизнь, все равно ничего не выйдет (2).
Г. С. Альтшуллер и И.М. Верткин проанализировали тысячи биографий творческих личностей и установили, что гениальность творцов не есть нечто непознаваемое, а определяется качествами, воспитать которые в себе вполне доступно каждому (1).
Самовоспитание творческих качеств осуществляется в течение всей жизни человека. Выбирая жизненный путь еще в школе, ученик должен помнить, что недостижимых целей не бывает, бывают люди, которые не могут их достичь. Поэтому успех на пути к цели зависит не от поиска оправданий со ссылкой на непреодолимые препятствия, а от ежедневной работы над собой и поиска решений самых сложных проблем (1).
В свете всего вышесказанного становится актуальным изучение творческих биографий ученых в школьном курсе биологии. Бухваловым В. А. разработана методика организации работы с творческими биографиями ученых. Рассмотрим, как можно использовать изучение биографии ученого для воспитания личностных качеств и творческих способностей у учащихся. Учитель вправе выбрать любую форму предоставления учебного материала, это может быть рассказ, лекция, конференция, семинар или ток-шоу, например, по вопросу «Гений Дарвина – результат наследственности или кропотливого труда?» В какой бы форме не проводилось изучение биографии Чарлза Дарвина для достижения воспитательной цели необходимо придерживаться следующего плана представления биографии ученого на уроке: достойная цель, работоспособность, защита убеждений, научная честность, результаты научной деятельности. В принципе, для достижения воспитательного эффекта, по данному плану можно изучать биографию любого ученого.
Далее мы представляем учителю биологии материалы для проведения урока по изучению биографии Чарлза Дарвина, основной целью которого будет воспитательная цель.
Вступительное слово учителя
О своей долгой жизни сам Чарлз Дарвин однажды сказал в одной фразе: «Я учился, потом совершил кругосветное путешествие, а потом снова учился: вот моя автобиография» (4).
Самое поразительное: если вдуматься поглубже, это действительно так! Жизнь великого натуралиста в самом деле четко делится на три части. Первая – детство и юность. Затем пять лет кругосветного плавания, Великое Приключение, определившее судьбу Дарвина. И, наконец, последние 46 лет – работа. Неустанная, кропотливая, неторопливая работа в полном уединении, чтобы никто не мешал. Тихая, спокойная, размеренная жизнь Но такой они лишь кажется нам теперь – издалека. А начинаешь знакомиться с нею глубже – и поражаешься: сколько в ней скрытого драматизма, какие парадоксы судьбы и неожиданные повороты характера!
Юноша, который никак не найдет себе дорогу в жизни и меняет один университет на другой, так что даже близкие начинают считать его бесталанным неудачником, совершает переворот не только в науке, но и в мировоззрении всего человечества! Священник по образованию, он окончательно и навсегда изгоняет из мироздания бога, Творца. Тяжело больной человек, способный плодотворно работать не более двух часов в день, настойчиво и неустанно собирает со всего света горы неопровержимых фактов, чтобы сделать свою теорию неуязвимой, - и трудится над этим 22 года, прежде чем ее обнародовать.
А внешне, в самом деле тихая, спокойная, размеренная жизнь, полностью подчиненная работе. Буря, поднятая Дарвином, охватила весь мир, а он продолжает работать в мирном сельском уединении, превозмогая болезнь, до того весеннего дня, когда перо выпадает из его пальцев навсегда. Над гробом, еще не опущенным в могилу, все неистовей бушуют страсти, вместе со славословиями звучат проклятия.
Вот его портреты в учебниках – величественный старец с окладистой бородой. На ранних портретах бороды еще нет, но все равно вид у него строгий, весьма солидный: огромный лоб, нависшие густые брови, пышные бакенбарды. Такой человек должен изрекать мудрые афоризмы. Разве он способен написать в серьезном деловом письме: «Дайте мне излить мой восторг, иначе я просто лопну!»? (3).
Как понять, что за человек был Чарлз Дарвин и почему его идеи всколыхнули все человечество? Для того чтобы узнать это, давайте последуем по стопам великого естествоиспытателя.
Достойная цель
Нельзя сказать, что Чарлзу Дарвину стало понятно чего он хочет с того момента как он помнит сам себя. Он долго шел к осознанию своей цели в жизни.
В детстве многим, да и самому Чарлзу, казалось, будто никаких особых дарований у него нет. Даже близким людям, хорошо его знавшим, характер Чарлза представлялся неопределенным. Мальчика порой упрекали в бесхарактерности. Однажды отец с горечью сказал ему:
- Ты ни о чем не думаешь, кроме охоты, собак и ловли крыс. Ты опозоришь себя и всю нашу семью!
Благие намерения отца разбивались о бесталанность сына, как волны разбиваются о скалы. Он отдал Чарлза в школу доктора Батлера, пользовавшуюся большой славой. «Ничто не могло бы оказать худшего влияния на развитие моего ума, чем школа д-ра Батлера Школа как средство образования была для меня просто пустым местом Когда я кончил школу, я не был для моих лет ни очень хорошим, ни плохим учеником; кажется все мои учителя и отец считали меня весьма заурядным мальчиком, стоявшим в интеллектуальном отношении, пожалуй, даже ниже среднего уровня Так как дальнейшее пребывание в школе было бесполезным для меня, отец благоразумно решил забрать меня оттуда несколько ранее обычного срока » (4).
У Чарлза Дарвина была такая особенность характера: он никогда не боялся свергать общепринятые авторитеты, но очень не хотел огорчать людей, которых любил, поэтому он покорно подчинился воле отца, пославшего его вслед за старшим братом изучать медицину в Эдинбургский университет.
Тем не менее, призвание рано начало проявляться у Чарлза. Только окружающие, а под их влиянием и он сам, не замечали этого или не принимали всерьез. Мальчик донимал взрослых расспросами о том, как называется каждое растение, встретившееся на пути, тащил в дом все, что находил, - раковины, камни, монеты. «Страсть к коллекционированию, приводящая человека к тому, что он становится настоящим натуралистом, ценителем произведений искусства и ли скупцом, была во мне очень сильной Я был прирожденным натуралистом» (4). Он еще не отдавал себе отчета в том, что любит охоту и рыбную ловлю главным образом за то, что они дают ему возможность общаться с природой. Но ему уже удается проявить себя настоящим исследователем.
В Эдинбурге он сделал свои первые маленькие открытия и дважды в начале 1826 года выступал с научными докладами в местном Плиниевском обществе. Тогда же он познакомился с доктором Робертом Грантом, последователем французского натуралиста Жана Батиста Ламарка. Молодой Дарвин сначала со скепсисом относился к идеям Ламарка. Но затем общение с доктором Грантом заставило его всерьез задуматься об идее эволюции.
Также он с интересом посещал заседания других научных обществ, а также стал брать уроки набивки чучел птиц у старого негра – большого мастера этого тонкого искусства. Только к медицине это не имело никакого отношения.
«После того, как я провел два учебных года в Эдинбурге, мой отец понял или узнал от моих сестер, что мне вовсе не улыбается мысль стать врачем, и поэтому предложил мне сделаться священником» (4). Послушный сын, не желавший огорчать отца, опять возражать не стал, он только попросил дать ему некоторое время подумать. Как истинный ученый, тщательно проштудировав несколько объемистых богословских трудов, согласился. В Кембридже было еще тоскливей, чем в Эдинбурге. «Три года, проведенные мною в Кембридже, были – в отношении академических знаний – настолько же полностью затрачены впустую, как и года, проведенные в Эдинбурге и в школе» (4). «ни одному занятию не предавался я в Кембридже даже приблизительно с такой огромной страстью, ничто не доставляло мне такого удовольствия, как коллекционирование жуков» (4). Он так увлекался во время охоты за ними, что однажды, уже держа в каждом кулаке по жуку, вдруг увидел третьего и решил поймать и его. Чтобы освободить руку, юноша, недолго думая, сунул зажатого в кулаке жука себе в рот. Резкая жгучая боль от едкой кислоты, выпущенной жуком, значительно обогатила познания начинающего натуралиста о повадках жесткокрылых. Но от неожиданности он лишился сразу всей добычи.
В Кембридже Дарвин познакомился с выдающимся ботаником профессором Генсло. Как истинный энциклопедист, молодой профессор с одинаковым увлечением и глубоким знанием рассуждал не только о ботанике, но и о насекомых, химии, геологии. Он стал идеалом для Дарвина.
Весной 1831 года Дарвин с грехом пополам сдал экзамены и получил звание бакалавра. Ему оставалось только посвящение в сан, и он станет священником. Но Дарвин всячески оттягивал этот момент. Он был слишком честен для того, чтобы покривить душой. Но, к счастью, этого не понадобилось. Сама Судьба постучала к нему в дверь – в облике старичка почтальона. Профессор Генсло писал, что к нему обратились с просьбой рекомендовать подходящее лицо в качестве натуралиста для экспедиции капитана Фиц-Роя. Она должна нанести на карту восточные и западные берега Южной Америки и Огненной Земли, посетить многие острова Тихого океана и вернуться домой, обогнув Африку. Заманчивое предложение пришло в подходящий момент. Дарвин как раз с увлечением читал книгу великого натуралиста Александра Гумбольдта о его путешествиях и грезил о дальних странах. Он поспешил сообщить, что предложение с радостью принимает.
«Путешествие на «Бигле» было самым значительным событием в моей жизни, определившим весь мой дальнейший жизненный путь» (4). Именно во время этого путешествия Дарвин понял чего он хочет в жизни. «Насколько я в состоянии сам судить о себе, я работал во время путешествия с величайшим напряжением моих сил просто от того , что я страстно желал добавить несколько новых фактов к тому великому множеству их, которым владеет естествознание. Но кроме того у меня было и честолюбивое желание занять известное место среди людей науки». (4) К этой цели он шел всю свою оставшуюся жизнь. Шел трудно, через сомнения, неудачи и головокружительные успехи.
Работоспособность
Движимый великой целью Дарвин неутомимо трудился над ее достижением.
Неизменным спутником в путешествии на «Бигле» у Чарлза Дарвина была книга профессора Чарлза Ляйелля «Основы геологии», в которой он утверждал, что лик Земли непрерывно изменяли не столько внезапные катастрофы, как утверждал Жорж Кювье, а прежде всего медленные, порой слабо заметные постепенные процессы: работа ветра, воды, солнца. Мысль эта заинтересовала и увлекла Дарвина. При первой же возможности он решил проверить еретические идеи Ляйелля – сделал это, когда корабль подошел к острову Сантьяго, самому крупному в архипелаге Зеленого Мыса. Три недели пребывания здесь были для Дарвина насыщенными до предела. Он облазил все горы, обследовал плантации сахарного тростника и кофе, банановые рощи; измерял с помощью матросов толщину царственного баобаба. Он стрелял препарировал и описывал птиц, ловил насекомых, собирал при отливе всякую морскую живность. От его наблюдательных глаз не укрывалось ничего: ни изгиб стволов акациевых деревьев, запечатлевший направление постоянно дующих в одну сторону пассатов, ни пыль, которую он собрал с флюгера на самой верхушке мачты, и пришел к выводу, что ее, несомненно, принес через океан ветер с далеких африканских берегов. Записные книжечки с изображениями льва и единорога на обложках быстро теряли нарядный вид, их страницы он исписывал вкривь и вкось, испещрял торопливыми рисунками и условными значками.
Не меньше хлопот у него было в открытом море. Дарвин забрасывал с кормы планктонную сетку и затем часами, забыв о жгучем солнце, разбирал на палубе причудливую микроскопическую живность, которую она приносила.
Начинающий натуралист работал даже во время шторма. Он сидел за огромным столом в своей каюте: на одном конце Стокс с географическими картами, на другом –Дарвин за микроскопом. Когда становилось совсем невмоготу, он виновато говорил Стоксу:
-Я должен ненадолго перейти в горизонтальное положение, извините, дружок, - и укладывался в полулежачем положении на краю стола. Немного отлежавшись, Чарлз упрямо брался за работу снова.
Он внимательно изучал все, что попадалось на пути: строение горных пород и необычные тропические растения, насекомых и птиц. Он собирал минералы, ловил змей, аккуратно записывал наблюдения за погодой. Он был настоящим натуралистом: вся Натура, как в старину торжественно величали природу, стала объектом его наблюдений.
Дарвин привыкал верить прежде всего своим глазам, он не спешил разделять чью-то позицию, пока сам во всем не разберется и не выработает собственной точки зрения. Он создавал независимые гипотезы и проверял их строго и беспощадно собственными наблюдениями и опытами. Это было главным, чему он научился за пять лет плавания на «Бигле». В последствии его сын Френсис напишет: «Одно качество его умственного склада, по-видимому, было особенно характерным для него и сыграло выдающуюся роль в осуществлении им открытий. Это была способность никогда не проходить мимо исключений, не обращая на них внимания Какой-либо факт, видимо незначительный и несвязанный с осуществляемой в данный момент работой, большинством людей пропускается почти бессознательно Но именно такого рода факты быстро схватывались отцом и становились для него новым пунктом отправления» (3).
В конце концов, он добился своего, опровергнув теорию катаклизмов Кювье и подтвердив справедливость идей Ляйелля. В тех же слоях земли, где он нашел челюсть мегатерия, оказались и древние раковины – совсем как современные. Видимо, животные в далеком прошлом вовсе не погибали все сразу, как уверял Кювье. Из все этого Дарвин делает очень важный вывод: выходит, животный мир менялся постепенно, как и рельеф планеты?
После посещения Галапагосских островов Дарвин в своем черновом рабочем дневнике делает следующую запись « зоология архипелагов вполне заслуживает исследования, ибо такого рода факты подорвали бы неизменность видов» (3). Вот оно – первое свидетельство новых взглядов Дарвина. Из этой скупой дневниковой записи, словно из крохотного зернышка, вырастет великое учение, которое сделает имя Дарвина бессмертным. Но для этого понадобятся еще долгие годы труда и кропотливого собирания миллионов фактов.
По приезду домой из путешествия Дарвин ужаснулся – он даже не представлял, сколько научных материалов он переплавил домой в толстых пакетах и аккуратных посылочках. Пять лет он был занят только наблюдениями и сбором коллекций. Теперь предстояло осмыслить и понять все, что он узнал и увидел во время плавания.
К тому же вскоре выяснилось, что из плавания Дарвин вернулся больным человеком. Его постоянно донимали головные боли, слабость, быстрая утомляемость, бессонница, обморочные ощущения, хотя выглядел он крепким и сильным. В связи с этим Дарвину в течение всей своей последующей жизни пришлось соблюдать строгий режим. Работать он мог не более двух часов в день. Удивительно, как Дарвин смог столько сделать вопреки болезни. Кстати сказать, впоследствии медики выяснили, что данное заболевание Дарвин получил благодаря своей неуемной научной любознательности. Он позволил крупному черному клопу-бенчуку полакомиться своей кровью, о чем впоследствии сделал запись в своем дневнике. Оказалось, что данные клопы являются переносчиками опасной тропической болезни, от которой медицина пока еще не нашла надежной защиты.
Так или иначе, осмысливая все привезенные из путешествия материалы, по свидетельству самого Дарвина уже в конце 1838 года у него в общих чертах сложилось учение о происхождении видов путем естественного отбора. Но он не торопится ее публиковать. «Теперь, наконец, я обладал теорией, при помощи которой можно было работать, но я так стремился избежать всякого предубеждения, что решил в течение некоторого времени не составлять в письменной форме даже самого краткого очерка ее». Прекрасно понимая общую беду всех эволюционных идей – недостаток неопровержимых фактов, Дарвин в течении двадцати лет собирает эти неопровержимые факты, чтобы сделать свою теорию по возможности более неуязвимой. Желая собрать как можно больше фактов доказывающих изменяемость видов, Дарвин налаживает связи с учеными, работающими в различных областях науки. Гукер шлет ему пространные сведения о растительности Новой Зеландии, американский ботаник Аза Грей – об альпийских растениях, которые обнаружил у себя на родине. Старого приятеля Фокса Дарвин заставляет наблюдать за полосатостью, порой вдруг возникающей в окраске лошадей. Гексли выписывает ему свежайщие сведения по эмбриологии рыб. Сам Дарвин ведет бесконечные наблюдения в лесу, в оранжерее, знакомится и ведет нескончаемые беседы с селекционерами, штудирует огромное количество книг и журнальных статей. «Когда я просматриваю список всякого рода книг, включая сюда целые серии журналов и трудов, которые я прочитал и из которых сделал извлечения, я сам поражаюсь своему трудолюбию» (4). «Каждый раз, когда я обнаруживал, что мною была допущена грубая ошибка или что моя работа в том или ином отношении несовершенна-величайшим утешением для меня были слова, которые я сотни раз повторял самому себе :»Я трудился изо всех сил и старался, как мог, и ни один человек не в состоянии сделать больше этого» (4).
Для того, чтобы ничего не упустить Дарвин соответствующим образом организовал свой научный труд: «в течение многих лет я придерживался следующего золотого правила: каждый раз как мне приходилось сталкиваться с каким-либо опубликованным фактом, новым наблюдением или мыслью, которые противоречили моим общим выводам, я обязательно и не откладывая делал краткую запись о них, ибо, как я убедился на опыте, такого рода факты и мысли обычно ускользают из памяти гораздо скорее, чем благоприятные. Благодаря этой привычке, против моих воззрений было выдвинуто очень мало таких возражений, на которые я не обратил бы по меньшей мере внимания или не пытался даже найти ответ на них» (4). «Так как в некоторых из моих книг были очень широко использованы факты, наблюдавшиеся другими лицами, и так как я в одно и то же время всегда занимался несколькими совершенно различными вопросами, то могу упомянуть, что завел от тридцати до сорока больших папок, которые хранятся в шкафчиках, на полках с ярлыками, и в эти папки я могу сразу поместить какую-либо отдельную ссылку или заметку. Я приобретал много книг и в конце каждой из них делал указатель всех фактов, имеющих отношение к моей работе; если же книга не принадлежит мне, я составляю извлечение из нее, - у меня имеется большой ящик, наполненный такими извлечениями. Прежде чем приступить к работе над каким-либо вопросом, я просматриваю все краткие указатели и составляю общий систематический указатель, и, беря одну или несколько соответствующих папок, я имею перед собой в готовом для использования виде сведения, собранные мною в течение моей жизни» (4). « при составлении моих больших книг я затрачиваю довольно много времени на общее распределение материала. Сначала я делаю самый грубый набросок в две или три страницы, затем более пространный в несколько страниц, в котором несколько слов или даже одно слово даны вместо целого рассуждения или ряда фактов. Каждый из этих заголовков вновь расширяется и часто переносится в другое место, прежде чем я начинаю писать полностью» (4).
Так, день за днем превозмогая боль и упорным трудом преодолевая свои недостатки Дарвин продолжает трудиться, сначала над созданием, а затем над развитием своей теории. На склоне лет Дарвин в автобиографии исследует свой ум и характер так беспристрастно и деловито, словно описывает какое-то интересное явление природы. О своих достоинства он высказывается скупо и даже с некоторым удивлением: «мой успех как человека науки, каков бы ни был размер этого успеха, явился результатом, насколько я могу судить, сложных и разнообразных умственных качеств и условий. Самыми важными из них были: любовь к науке, безграничное терпение при долгом обдумывании любого вопроса, усердие в наблюдении и собирании фактов и порядочная доля изобретательности и здравого смысла. Воистину удивительно, что обладая такими посредственными способностями, я мог оказать довольно значительное влияние на убеждения людей науки по некоторым важным вопросам» (4).
Защита убеждений
Дарвин получил богословское образование. Естествознание было сначала лишь его увлечением, и тогда он не видел никаких противоречий между этими науками. «Во время плавания на «Бигле» я был вполне ортодоксален; вспоминаю как некоторые офицеры от души смеялись надо мной, когда по какому-то вопросу морали сослался на Библию как непреложный и авторитетный источник» (4).
Став профессиональным натуралистом и занявшись разработкой эволюционной теории, Дарвин должен был определяться. «Во время моего плавания на «Бигле» я верил в постоянство видов, но, насколько я могу припомнить, смутные сомнения иногда мелькали в моем уме» (4). Сначала он задумался о противоречиях в Ветхом завете, а затем зародившийся червь сомнения и практическая научная работа сделали свое дело и Дарвин перестал верить в Бога. «Я постепенно пришел к осознанию того, что Ветхий завет с его до очевидности ложной историей мира, с его вавилонской башней, радугой в качестве знамения и с его приписыванием богу чувств мстительного тирана – заслуживает доверия не в большей мере, чем священные книги индусов или верования какого-нибудь дикаря Так понемногу закрадывалось в мою душу неверие, и в конце концов я стал совершенно неверующим. Но происходило это настолько медленно, что, что я не чувствовал никакого огорчения и никогда с тех пор даже на единую секунду не усомнился в правильности моего заключения» (4). Однако Дарвин очень переживал о том как отнесутся его родные и друзья к тому, что он собирался объявить всему миру, что бога нет вообще, природа прекрасно обходится и без него, и доказать это. Какой удар нанесут его идеи капитану Фиц-Рою. Как отнесется к ним его любимый учитель – профессор Генсло, страшившийся изменений одного-единственного слова в каком-либо церковном догмате? Как огорчится Эмма, любимая жена, с детства привыкшая верить, будто мир сотворен и управляется всемогущим богом и пропадет без его священного покровительства. Конечно, Дарвин не мог не страшиться. Он был тяжело болен, очень любил жену и дорожил семейным счастьем. Однако истина оказалась дороже и Дарвин продолжает упорно работать над главным трудом своей жизни «Происхождение видов путем естественного отбора». Фактов, собранным им достаточно чтобы твердо утверждать: все обошлось без божественного вмешательства, без хлопот Бесконечной Мудрости.
Дарвин понимал, что его идеи встретят куда больше возражений чем всеми осмеянные «бредни Ламарка». Над Ламарком потешались все же довольно добродушно. Он все-таки не отрицал целесообразности в природе, оставляя лазейку для Бесконечной Мудрости. А теория естественного отбора упраздняет творца совсем, и бог, и мистическая Мудрость становились для развития жизни попросту не нужны. Дарвин знает, что, отстаивая свои еретические идеи ему придется очень нелегко. Он еще не обнародовал их, только осторожно делился некоторыми мыслями в письмах и беседах с друзьями. Но уже появляются предвестники надвигающейся бури. Однако отступать он не собирается, наоборот он укрепляет свои позиции и старается сделать их несокрушимыми собирая новые факты, обдумывая и уточняя их.
24 ноября 1859 года в свет выходит первое издание «Происхождения видов». Весь тираж книги был раскуплен в этот же день. По разному встретили книгу Дарвина ученые. Одни слали ему настолько восторженные письма, что в последствии он писал: «У меня нет никаких сомнений в том, что слишком часто мои труды расхваливались сверх всякой меры»(4). Другие биологи принимали теорию Дарвина с различными оговорками, а приверженцы «божественного творения» призывали теологов поскорее предать его анафеме.
Томас Гексли, который поначалу придерживался совсем иных взглядов, прочитав «Происхождение видов», хлопнул книгой по столу и воскликнул с восхищением и досадой: «Не додуматься до этого – какая же неимоверная глупость с моей стороны!» (3). Гексли станет самым горячим приверженцем и пропагандистом дарвиновского учения. «Надеюсь, Вы ни в коем случае не позволите себе негодовать или огорчаться из-за всех наветов и передержек, какие, если я только не ошибаюсь, теперь на Вас посыплются, -поспешил он написать Дарвину. – Я уже точу свои когти и клюв чтобы быть наготове!» (3). Эти когти и клюв вскоре Дарвину понадобятся.
Хотя Дарвин тщательно избегал прямых высказываний о религии, защитники ее сразу поняли, какой сокрушительный удар наносит их проповедям великая книга. «Верховному разуму не остается более места в природе, или по крайней мере он становится чем-то излишним, без которого очень хорошо можно , а следовательно, и должно обойтись» (3) – в ужасе писал реакционный профессор Московского университета Данилевский.
«Эволюция в науке означала революцию в религии» (3), - писал американский журналист Лео Хенкин.
«Это был взрыв, какого еще не видывала наука,- так долго подготовлявшийся и так внезапно нагрянувший, так неслышно подведенный и так смертоносно разящий. По размерам и значению произведенного разрушения, по тому эху, которое отозвалось в самых отдаленных областях человеческой мысли, это был научный подвиг, не имеющий себе подобного» (3) (Дюбуа-Раймон, выдающийся немецкий физиолог).
Но особенно тяжело было, когда врагами становились люди, которых Дарвин привык уважать и считать близкими себе, - как профессор Седжвик, Когда-то приобщавший его к началам геологии. Седжвик обрушился на Дарвина, объявив его ум «деморализованным», а идеи – «мыльными пузырями и проклиная его теорию «из-за ее непоколебимого материализма» (3). Но нападки только постепенно поднимали боевой дух Дарвина. Это видно по его письмам:
«Я решил бороться до конца» - пишет он в июне 1860 года.
«Теперь я вполне убежден, что наше дело со временем одолеет!» - это Дарвин писал Гукеру 12 июля 1860 года.
30 июня 1860 года в тихом университетском Оксфорде произршел шумный диспут, вошедший в историю, и собравший около 1000 человек любопытствующих. Достопочтенный епископ Оксфордский Самуэль Вильберфорс намеревался окончательно сокрушить и уничтожить безбожное учение Дарвина, защищать которое собирались Гексли и Гукер. Епископ славился как духовный оратор, не брезговавший, впрочем, весьма сомнительными демагогическими приемами, за что и получил прозвище «Скользкий Сэм». Он постарался оправдать ожидания слушателей и произнес весьма эффектную речь, щедро пересыпанную насмешками по адресу Дарвина. Впрочем, его возражения против изменчивости видов были все те же, давно опровергнутые Дарвином. Закончил свою речь епископ заявлением: теория Дарвина должна быть всеми осуждена, потому что она «отвергает Творца и несовместима с полнотой Его славы» (3). Напоследок епископ метнул последнюю, убийственную, по его мнению стрелу в Томаса Гексли, поинтересовавшись по какой линии – бабушки или дедушки – тот происходит от обезьяны. Гексли кратко изложил суть теории Дарвина, отметил грубейшие ошибки, допущенные «Скользким Сэмом», а на последний выпад епископа ответил, что предпочел бы иметь в качестве предка обезьяну, чем болтливого человека, вмешивающегося в научные споры, о которых не имеет никакого представления. После этого диспута вопрос о происхождении видов перешел из сферы религиозной в сферу науки, а Дарвин в 1864 году получил медаль Копли – высшую награду лондонского Королевского общества.
От того, что сам Дарвин ни в каких диспутах участия не принимал, постепенно возникла легенда, будто он уклонялся от споров, всколыхнувших весь мир. Однако это миф. Публично он действительно не выступал, предоставив это Гексли и другим своим сторонникам помоложе и покрепче здоровьем. Но в письмах к ним и к другим ученым Дарвин умело направлял всю борьбу, ободрял и вдохновлял своих соратников, подсказывал им, советовал, как лучше ее вести, нанося противникам неотразимые удары. Один из ученых писал: «Дарвин побеждает всюду. Он нахлынул как наводнение, сметая любые преграды одной лишь силой фактов и достоверности» (3). Борьба достигла такого накала, что в Германии противники Дарвина выпустили подленькую медаль, изобразив на ней великого ученого с ослиными ушами.
Идеи Дарвина победно завоевывали весь мир. Сам Дарвин писал: «До настоящего времени (1876 г.) в Англии разошлось шестнадцать тысяч экземпляров, и если учесть, насколько трудна эта книга для чтения, нужно признать, что это большое количество. Она была переведена почти на все европейские языки, даже на испанский, чешский, польский и русский Она была переведена также на японский язык и широко изучается в Японии. Даже на древнееврейсчком языке появился очерк о не , доказывающий, что моя теория содержится в Ветхом Завете! И число рецензий было очень большим; в течение некоторого времени я собирал все, что появлялось в печати о «Происхождении видов» и других моих книгах, связанных с ним, и число рецензий (не считая появлявшихся в газетах) достигло 265, - тогда я в отчаянии бросил это дело. Появилось много самостояткльных этюдов и книг по этому вопросу, в Германии стали регулярно издаваться каталоги или библиографические справочники по «Дарвинизму»» (3).
Какая глубокая ирония видится в том, что окончательно изгнал бога из природы богослов по образованию.
Научная честность
Победа теории естественного отбора была бы невозможна без кристальной научной честности ее создателя. Честность – это, то качество, которое, наверно, более всего ценится в человеке, особенно если этот человек ученый. Для настоящего ученого научная честность превыше всего, ради нее он и работает. Чарлз Дарвин обладал этим редким человеческим качеством.
Поразительным проявлением научной честности было отношение Чарлза Дарвина к своему сопернику по научной работе Альфреду Уоллесу. В сентябре 1855 года, просматривая только что вышедший номер «Анналов естественной истории», Дарвин наткнулся на статью «О законе, регулирующем появление новых видов». Автор ее утверждал, что с течением времени биологические виды под воздействием изменчивости преобразовываются в новые виды, хоть немного, но отличающиеся от первоначальных. Дарвин поразился насколько четко и ясно излагались идеи, занимавшие его на протяжении последних 20 лет. Вскоре после того как Дарвин прочел статью Уоллеса, он получил от него письмо. Уоллес сетовал, что его статья никого не заинтересовала, и просил Дарвина помочь ему разобраться в некоторых вопросах о разновидностях и выведении пород домашних животных. Дарвин тут же послал ему большое любезное письмо, ответил на все вопросы, похвалил статью. В своем письме Дарвин честно сообщил, что уже двадцать лет занимается вопросом «о том, чем и каким способом разнятся друг от друга виды и разновидности», готовит свой труд к печати, «но не предполагает его напечатать его ранее, чем черед два года» (3).
По просьбе Уоллеса Дарвин переслал его статью Ляйеллю и приложил к ней свое письмо: «По-моему, она вполне заслуживает внимания . Верните мне, пожалуйста, его рукопись; он не пишет, что просит меня опубликовать ее, но я, конечно, тотчас же напишу и предложу послать ее в любой журнал . Надеюсь, Вы одобрите очерк Уоллеса, так что я смогу передать ему сказанное Вами» (3).
Ляйелль по-дружески предупреждал Дарвина о том, что его могут таким образом опередить. На что Дарвин ответил: «Ваши слова о том, что меня опередят, полностью оправдались Я ненавижу саму идею писать ради приоритета, хотя, конечно, мне было бы досадно, если бы кто-нибудь напечатал мои теоретические взгляды раньше меня » (3). Однако, внимательно изучив очерк Уоллеса, Дарвин обнаружил довольно существенные расхождения с ним во взглядах. До осознания самого главного Уоллес дойти не успел и, кроме того, его выводы не были подкреплены тем великим множеством неопровержимых фактов, какие кропотливо собрал Дарвин за двадцать два года работы. Так что первенство Дарвина никогда ни у кого не вызывало сомнений. Его всегда признавал и подчеркивал и Уоллес.
Это не единственный пример научной честности Дарвина. Вскоре после выхода его труда «Происхождение видов путем естественного отбора» стало понятно, что учение Дарвина представляет собой, пожалуй, единственный в истории науки пример фундаментальной теории, построенной на примерах. Для этого потребовался совершенно особый, независимый и оригинальный склад ума, который, в последствии, Дарвин скромно назовет «порядочной долей изобретательности и здравого смысла» (4). Однако страстная честность не позволяла ему скрыть, как далеки еще проблемы, поднимаемые им в книге, до полного разрешения, как много еще неясных вопросов. Он не только не умалчивает о каверзных и трудных вопросах, он внимательно рассматривает и обсуждает их. Если вопрос оказывается слишком сложным и природа не дает на него внятного ответа, Дарвин честно в том признается. Это делает его доказательства и выводы особенно убедительными и неопровержимыми. Позднее, восхищаясь его книгой, Уоллес скажет, что Дарвин никогда не стремился к временной удаче, успех сам послушно следовал за ним – неколебимый и прочный (3).
Дарвин внимательно читал все статьи и заметки в газетах о своей книге. Если они заслуживали хоть малейшего внимания, Дарвин непременно делал на вырезках пометку: «Иметь в виду при следующем издании» (3). На каждую интересную статью или письмо Дарвин старался непременно ответить: «Разрешите мне поблагодарить Вас за любезность, с какой Вы часто ссылаетесь на мои труды, и еще за большую любезность, с какой Вы не соглашаетесь со мною » (3). Друзья часто упрекали его в том, что он слишком подчеркивает возражения против его взглядов и тем самым делает очень серьезную ошибку, на что Дарвин возражал: « истина заставляет меня писать так, как я писал, и я склонен думать, что это – хорошая политика» (3).
Результаты научной деятельности
Наверно, ни один ученый в мире не сделал столько для науки, сколько сделал Чарлз Дарвин, особенно если учитывать его здоровье. Попробуем дать краткий обзор результатов научной деятельности Дарвина.
1. Первое крупное обобщение, сделанное ученым относится ко времени его путешествия на «Бигле». Изучая остров Сант-Яго Дарвин получил материал, который позволил сделать вывод о природе океанических островов. Дарвин показал, что как континентальные так и островные вулканы связаны с крупными разломами земной коры, с трещинами, образовавшимися в процессе поднятия горных цепей и материков.
2. Второе обобщение Дарвина относится к проблеме вековых движений земной коры. На протяжении геологических периодов громадной длительности материк Южная Америка испытывал неоднократные поднятия и опускания, которые чередовались с периодами относительного покоя. Дарвин в общих чертах обрисовал картину происхождения Патагонской равнины и постепенного выветривания Кордильер.
3. Наиболее оригинальной геологической работой Дарвина была его теория происхождения атоллов, или кольцевых коралловых островов. Его биогенная теория построена на идее, что береговой риф возводился кораллами на побережье материка или острова, испытывающих опускание. Слой кораллов, опустившийся на глубину более 50 метров вымирает и остаются только их известковые постройки.
4. В четвертичных отложениях пампасов Южной Америки Дарвин открыл большую группу вымерших гигантских неполнозубых. Он нашел также ископаемые остатки громадного копытного животного – токсодона, зубы которого напоминали зубы грызунов, гигантского верблюдообразного животного, - макраухения, близкого по строению тела к ламе и гуанако, зуб вымершей лошади и много других форм. Дарвин открыл мелкорослого страуса, так называемого «нанду Дарвина», обитающего в южной части Патагонии. Он наблюдал вселенцев из Северной и Центральной Америки (очковый медведь, гривистый волк, пампасный олень, хомякообразные грызуны и другие). Эти материалы не могли не навести Дарвина на мысль, что континент Южная Америка в течение долгого времени был изолирован от Северной Америки и что изоляция существенно повлияла на протекание эволюционного процесса у разных представителей южноамериканской фауны.
5. В течение восьми лет Дарвин занимался изучением усоногих раков и в 1854 году создал капитальный труд по систематике современных и вымерших форм этой группы животных.
6. После путешествия Дарвин начал вести систематические записи по эволюции. С 1827 по 1839 годы он создал серию записных книжек, в которых набросал в кратком и отрывочном виде мысли об эволюции. В 1842 и 1844 гг. он в два приема изложил в кратком виде набросок и очерк о происхождении видов.
7. В 1854-1855 гг. Дарвин вплотную приступает к работе над эволюционным сочинением. К лету 1858 года он написал десять глав этого сочинения. Сам Дарвин оценивал объем этого сочинения в 3-4 тома. Но этот труд не был закончен, так как после получения рукописи А. Уоллеса, в которой были изложены основы теории естественного отбора, Дарвин был вынужден начать писать краткое извлечение из своего начатого и незаконченного труда и с не свойственной ему поспешностью завершил работу за 8 месяцев. 24 ноября 1859 года было издано «Происхождение видов путем естественного отбора, или Сохранение благоприятствуемых пород в борьбе за жизнь».
Во всем мире бушевали страсти, шла борьба за Дарвина, за дарвинизм, с одной стороны, против дарвинизма с другой стороны. Гудели аудитории, волновались ученые и публицисты, одни клеймили Дарвина, другие им восхищались, а Дарвин продолжал работать в своем Дауне.
8. В 1868 г. Выходит большой труд Дарвина по теории искусственного отбора «Изменение домашних животных и культурных растений». В этой книге Дарвин задался вопросом о том, каким образом могут фиксироваться благоприятные уклонения в потомстве, и выдвинул «временную гипотезу пангенезиса». Гипотеза предполагала передачу с помощью гипотетичечских частиц – «геммул» - благоприобретенных свойств от органов тела к половым клеткам и была данью ламаркизму. Дарвин и его современники не знали, что в 1865 году чешский естествоиспытатель аббат Грегор Мендель открыл законы наследственности.
9. В 1871 году, когда дарвинизм был уже принят в качестве естественнонаучной концепции, выходит книга Дарвина «Происхождение видов и половой отбор», в которой показано не только несомненное сходство, но и родство человека и приматов. Дарвин утверждал, что предок человека может быть найден по современной классификации, среди форм, которые могут быть ниже, чем человекообразные обезьяны.
10. В 1872 году в свет выходит книга Дарвина «Выражение эмоций у человека и животных», в которой на основе изучения лицевых мышц и средств выражения эмоций у человека и животных еще на одном примере доказывает их родство.
11. Все ботанические и физиологические исследования Дарвина были направлены на поиск доказательств естественного происхождения адаптаций под воздействием естественного отбора. Он обнаружил, что деревья склонны иметь цветок одного пола, а появление перекрестного опыления ведет к росту гибридной силы (гетерозису). Роль перекрестного опыления и коэволюции видов (растение – насекомое) было им детально изучено у орхидей.
12. Дарвин развил концепцию о способности к лазанию как адаптации, в результате которой растение достигает света. Такая адаптация была приобретена растениями в ходе борьбы за существование. Дарвин проследил переходы между разнообразными приспособлениями у растений к лазящему образу жизни и установил, что наиболее совершеннойгруппой среди лазящих растений являются усиконосные лианы.
13. В 1881 году, за год до смерти, Дарвин публикует большую работу, посвященную роли дождевых червей в почвообразовании.
Над гробом Дарвина мальчики-певчие пели звонкими голосами: «Прах его почиет в мире, имя его будет жить в веках». Минуло 126 лет бессмертия Дарвина, дарвинизм давно и несокрушимо торжеству во всем мире, но это беспокойное бессмертие.
Дарвин был плодовитым писателем, в своих книгах он описал все направления исследований, которые он когда-либо проводил, но все его исследования так или иначе доказывали идеи, изложенные в «Происхождении видов путем естественного отбора», поэтому данный труд занимает особое место в череде его публикаций. В этом труде заключен весь его опыт натуралиста. В письме своему другу Гукеру ученый писал, что будь у него еще 20 лет жизни, он бы переписал некоторые разделы «Происхождения видов» (5). В этом нет ничего удивительного: с течением лет Дарвин продолжал обретать новые знания и все лучше понимал недостатки своей теории.
Историческая заслуга Дарвина состоит в том, что он вскрыл движущие факторы эволюции и построил эволюционную концепцию, которая дала материалистическое объяснение эволюционного процесса и заложила прочный фундамент для всех последующих исследований в этой области. Развитие науки в прошлом и в нынешнем веке позволило исправить и дополнить учение Дарвина. Биология в ХХ – начале ХХI века развивалась бурно, особенно это касается генетики и молекулярной биологии, достаточно глубоко проникших в тайны наследственности. Биологи задумались: нельзя ли ускорить эволюцию видов, сделать ее направленной. В 1995 году ученые сумели ускорить процессы деления и размножения бактерий в 10 000 раз. В итоге новый вид бактерий появился у них через 4 дня экспериментов (5). Подобные идеи ученых не безопасны, поскольку ошибки, при такого рода вмешательстве, могут иметь гибельные последствия для всего живого на Земле. Сейчас назрела необходимость углубленного исследования в области эволюционной теории для сдерживания тех общественно опасных тенденций в развитии генетики, что появились в последние годы.
Резюме
Энциклопедичность Дарвина, его исключительный авторитет как естествоиспытателя, корректность и дипломатичность, проявляемые им в дискуссиях, внимание к точкам зрения оппонентов и критиков, доброжелательное отношение к ученикам и последователям, почтительность по отношению к старшим коллегам, любовь и уважение к близким, а так же другие высокие достоинства, в немалой степени способствовали утверждению представления о Дарвине как идеале человека и ученого-исследователя, посвятившего всего себя без остатка бескорыстному служению науки. Он достиг своей цели: « добавить несколько новых фактов к тому великому множеству их, которым владеет естествознание» и занял одно из самых достойных мест среди людей науки.

Если мы хотим, чтобы наши ученики не только усваивали знания и умения, но и развивались бы в личностном плане, чтобы на уроках осуществлялось воспитание их личностных качеств и творческих способностей, то фотографии и пары абзаце в текста в учебнике явно недостаточно. Необходимо изучение творческих биографий ученых. Эти биографии показывают, что ни у кого из выдающихся творцов не было идеальной карьеры, абсолютное большинство из них не имели больших денег и материальных благ. Но все они достигли значительных вершин в науке, потому что думали о деле и занимались делом, посвятив этому всю жизнь или большую ее часть. Только так можно достичь успеха, только упорный труд годами и десятилетиями приводит к серьезным результатам. Только в работе над целями жизни человек совершенствуется как личность и постигает смысл жизни. Праздность, легкие деньги, незаслуженный успех развращают людей (2).

Список литературы
1. Альтшуллер Г. С., Верткин И. М. Как стать еретиком. Жизненная стратегия творческой личности [Текст] / Сост. А. Б. Селюцкий. – Петрозаводск: Карелия, 1991. – 365 с.
2. Бухвалов В. А. Творческая биография ученого [Текст] //Биология – приложение к газете «Первое сентября». – 2006. - №23 – С. 41-48.
3. Голубев Г. Н. Всколыхнувший мир: Дарвин. Литературный портрет [Текст] /Г. Н. Голубев. – М.: Молодая гвардия, 1982. – 174 с.
4. Дарвин Ч. Воспоминания о развитии моего ума и характера (автобиография). Дневник работы и жизни [Текст]/перевод с англ. С. Л. Соболя. – М.: Изд-во Академии наук СССР. – 1957. – С. 39-153.
5. 100 человек, которые изменили ход истории: Чарлз Дарвин [Текст] – ООО «Де Агостини» - № 11.
15