Сценарий театрализованного представления Судьба нам с тобой досталась одна

МУНИЦИПАЛЬНОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБЩЕОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ГИМНАЗИЯ № 3 ГОРОДСКОГО ОКРУГА САМАРА


















СЦЕНАРИЙ
театрализованного представления
«Судьба нам с тобой досталась одна»














Автор сценария:
Дегтярева Л.С.,
педагог-организатор МБОУ Гимназии №3 г.о. Самара











САМАРА
Музык-я парт-ра
Сценарный ход
Световая
парт-ра

Прощание славянки
Занавес закрыт. Звучит марш «Прощание славянки». Лучом световой пушки высвечиваются ведущие по бокам сцены, сначала 1-й ведущий, затем 2-й.
Гаснет свет в зале и на сцене


I ВЕДУЩИЙ:
Какая музыка была!
Какая музыка звучала,
Когда и души и тела
Война проклятая попрала.
II ВЕДУЩИЙ:
Стенали яростно, навзрыд,
Одной-единой страсти ради
На полустанке инвалид,
И Шостакович в Ленинграде.

Пушка


Занавес открывается. На экране – лес. На заднике – на белом полотне изображение берёзы с приросшей к ней винтовкой. Три куба, расписанных под листву или маскировку. На сцене, кружком, как будто у костра, сидят участники представления, одетые по-походному, они с гитарами, играют и тихо поют:
Красный свет


Отшумели песни нашего полка
Отзвенели звонкие копыта,
Пулями пробито днище котелка,
Маркитантка юная убита.
Нас осталось мало:
Мы, да наша боль.
Нас немного и врагов немного.
Живы мы, покуда,
Фронтовая голь.
А погибнем - райская дорога!
Руки на затворе, голова в тоске,
А душа уже взлетела вроде.
Для чего мы пишем кровью на песке
Наши письма не нужны природе.
Спите себе, братцы,
Все придет опять,
Новые родится командиры.
Новые солдаты будут получать
Вечные казённые квартиры.

Красный и жёлтый.


Один из чтецов выходит на авансцену. Продолжает звучать мелодия песни и вокализ.



ЧТЕЦ:
В одном из походов по брянским лесам, мы наткнулись на удивительный след войны. Сорок лет назад какой-то солдат повесил на березу винтовку. Сорок лет она висела на этой березе. Сталь ствола съела ржавчина, ремень сгнил, но ложе приклада приросло к берёзе, стало её частью, и сквозь этот бывший приклад уже проросли, пробились к солнцу молодые веселые ветки. То, что было орудием войны, стало частью природы, мира. И тогда я подумал, что это и есть - мы, мое поколение, выросшее на старых, трудно затягивающихся ранах войны. Война была нашим врагом - личным врагом!

Подсветить берёзу лучом пушки


ЧТЕЦ:
Сегодня, в преддверии Дня Победы, наверное, полагается говорить на темы радостные




ЧТЕЦ:
Но мы не можем не сказать о смерти, слезах, голоде, о холоде и лишениях. Потому что судьба человечества зависит от того, как мы храним память прошлого.



ЧТЕЦ:
Без этой памяти человек обречён. Без неё, без памяти, действительно можно поверить в миф о том, что победу над фашизмом одержали американские и английские союзники.



ЧТЕЦ:
Боле 40 000 000 лет мы, люди, живём на Земле. Казалось бы, с таким огромным опытом и высочайшим уровнем развития, Человечество в состоянии решать все проблемы достойно и без ущерба для жизни на планете



ЧТЕЦ:
Но по-прежнему гремят взрывы, горят дома, рушится жизнь, корчатся в страданиях люди. Вновь и вновь возникает мучительный вопрос: неужели никогда не наступит жизнь без войны?!



ЧТЕЦ:
И всё-таки, совершенно ясно одно: Человечество погибнет, если не научится жить в мире. Мы хотим напомнить всем людям об их ответственности за судьбу Земли



ЧТЕЦ:
А ещё мы хотим попросить не забывать, что фашизм подобен злокачественной опухоли: отцы наши и деды однажды удалили её. Но её метастазы вновь дают знать о себе миру.



ЧТЕЦ:
Бывают минуты, когда я чувствую себя должником перед войной. Мы, я, мое поколение - это те самые люди, за счастье которых воевали и умирали солдаты ВОВ. Имеем ли мы право быть теперь несчастными и неблагодарными транжирами своей жизни? Нет, мы должны жить так, чтобы жизнь наша стоила тех страшных и горьких лет, которые невозможно и нельзя забыть! Слишком велика цена!..



Продолжается песня:



Спите, себе, братцы,
Всё вернётся вновь.
Всё должно в природе повториться:
И слова, и пули, и любовь, и кровь.
Времени не будет помириться.



Все, кто сидел в кружке, поднимаются и плечом к плечу выстраиваются вогнутым в глубину сцены клином. На авансцену выходят ещё участники.



1-й ЧТЕЦ:

Судьба нам с тобой досталась одна,
Одною нас метой метило,
Одним нас ковшом черпнула война
И сонных швырнула в месиво.
2-й ЧТЕЦ:

И выпала нам святая страда,
И грела нас овчиною,
И общая боль нас гнула тогда
И звали её Отчизною.
Полный свет


3-й ЧТЕЦ:

Был горек нам хлеб, и сон был не всласть,
И беды росли над бедами.
Но жгла нас одна великая страсть,
И звали её Победою!




4-й ЧТЕЦ:
Мы звали её, тоскуя о ней,
И знала душа голодная,
Что нету твоей и нету моей,
А есть лишь одна Народная.



ВЕДУЩИЙ: Сегодня мы оглядываемся на те трагические четыре года войны. Мы помним всё! Помним вытоптанные сапогами врага хлебные нивы, выжженные деревни, стёртые с лица земли города, осиротевших детей, вдов. Поклонимся тем, кто принял бой на рассвете, 22 июня 1941 года у стен Брестской крепости... И тем, кто, пройдя через войну, добил врага в поверженном Берлине!



ЧТЕЦ: Мы помним тех мальчиков, которые со школьной скамьи шагнули в пекло.

Свет гаснет


Чтецы уходят со сцены.
Исполняется песня В. Берковского "Вспомните, ребята".
Полный свет


«Рио-рита»
Новая сцена.
Звучит "Рио-Рита". Театрализованная зарисовка "свидание". Он с букетом цветов ждёт, нетерпеливо оглядываясь и прохаживаясь по сцене. На заднем плане слева направо и справа налево проходят люди: семейная пара, студенты с гитарой, школьники с мороженым в руках, девочка прыгает через скакалку. Из-за кулис в глубине сцены появляется Она, тихо подкрадывается к Нему из-за спины и закрывает Ему руками глаза. Он разворачивается, подхватывает её на руки и кружит.
Игра света

На тихом фоне лирической мелодии из «Хоакина»













Лирическая






Дождь
ОНА: Завтра, ты помнишь?..
ОН (протягивая Ей букет): Да. Пятнадцатое июня.
ОНА: Год назад в этот день мы познакомились...
ОН: В сорок пятом году мы будем праздновать пятилетие...
Интересно, что с нами будет в сорок пятом? Не знаю...
ОНА: И я не знаю. Ведь это случится через четыре года. Мы станем старые-старые... Тебе стукнет двадцать шесть, а мне двадцать три. Ты станешь знаменитым конструктором.
ОН: А ты?
ОНА: А я... Я буду любить тебя.
ОН: Тогда за пятнадцатое июня в тысяча девятьсот сорок пятом году! Подбрасывая кепку вверх.
ОНА (подбрасывая букет): Ура! Тысяча девятьсот сорок пять раз ура!
Они садятся на ступеньки перед сценой, взявшись за руки и глядя вдаль. Тишина.
ОН: Как тихо.
ОНА: Как будто во всём мире никого нет.
ОН: Только ты и я.
Шум дождя. Он открывает зонтик и поднимает его над головой.
ОНА: Ты да я, да мы с тобой Дождь идёт. Ты любишь, когда идёт дождь?
ОН: Да.
ОНА: Очень любишь?
ОН: Очень.
ОНА: И я очень. Пусть идёт.
ОН: Пусть.
ОНА: Сейчас где-нибудь на севере страшно. Вьюга, волки, медведи... Ты боишься медведей?
ОН: Нет.
ОНА: Совсем не боишься?
ОН: Совсем.
ОНА: И я. Пусть живут.
ОН: Пусть.
Тёплый свет

Взрывы

«Священная война»
Музыка обрывается. Фонограмма взрывов. ОН и ОНА приседают, прикрыв головы руками, затем смотрят друг на друга, сцепившись руками, под звуки «Священной войны» отступают друг от друга. Между ними из глубины сцены по диагонали строем проходят исполнители, одетые в солдатскую форму, они разделяют Его и Её и останавливаются у портала на авансцене. С двух сторон из-за кулис появляются две женщины: одна выносит накидку для Неё, другая – солдатскую форму для Него. Он надевает пилотку и плащ и встаёт в строй. Женщины завешивают кубы чёрным. На экране - Нашествие. В это время звучит текст диктора.
Свет мигает. Гаснет. Зажигается красный


ДИКТОР:
И та, что сегодня прощается с милым, -
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянёмся, клянёмся могилам,
Что нас покориться никто не заставит.



1-й СОЛДАТ:
Когда начинаются войны,
И сыплются первые мины, -
Последних признаний достойны
В теплушки садятся мужчины.
Одною обувкой обуты,
Едины одною заботой



2-й СОЛДАТ:
Теперь они заняты будут
Одною и той же работой.
Теперь они точно поделят
Двухвёрстку земли на квадраты,
И будут по метру в неделю
Ползти на обратные скаты.


Высоцкий
Гаснет свет, исполнители уходят. Звучит фонограмма песни «Мы вращаем землю» В. Высоцкого. Под эту песню на экране демонстрируются кадры военной хроники.
На сцену по одному выходят чтецы нового блока.
Гаснет свет
Работает эпископ


1-й:
А из тех робких неуверенных мальчиков сорок первого в горниле войны выковывались характеры, которыми мы гордимся поныне и будем гордиться вечно. Потому что каждый из них противостоял своим солдатским «Я» не только одному фашистскому солдату или фашистскому подразделению, а всему фашизму в целом, с его миллионной армией и миллионной техникой.



2-й:
Потому что давно была перейдена черта страха, за которой уже ничего не боишься - ни немцев, ни смерти, ни холода. Когда уже не ощущаешь своего "я", а ощущаешь нечто большее: свою личность, ставшую звеном между прошлым и будущим Родины.



3-й:
А поверху мела метель. Белым ковром укрывала землянки и
тропы, заносила притихшие деревни и пепелища, металась по пустым улицам обезлюдевших городов.



4-й:
Но уже горели партизанские костры, и на их свет, укрываясь метелью, пробирались те, кто не считал себя побеждённым. И немцы жались к домам и дорогам, страшась темноты, метели и этого непонятного народа.



5-й:
Ещё не было Хатыни и ещё не погиб в Белоруссии каждый четвёртый. Но этот каждый четвёртый уже стрелял. Стрелял, и эта земля становилась для фашистской армии адом. И преддверием этого ада была Брестская крепость.



6-й: Метель мела от Бреста до Москвы. Мела, заметая немецкие трупы и подбитую технику. И молодые лейтенанты поднимали в атаку роты, и, ломая врага, вели их на запад.



Танцевальный номер «Колокола».
На экране – кадры хроники о брестской крепости.


«Реквием»

Выход чтецов на новый блок.
Свет гаснет


ВЕДУЩИЙ:
На крайнем западе нашей страны стоит Брестская крепость. Совсем недалеко от Москвы: меньше суток идёт поезд. И не только туристы, - все, кто едет за рубеж или возвращается на родину, обязательно приходят в крепость. Не спешите. Вспомните. И поклонитесь. Крепость не пала. Крепость истекла кровью.
Постепенно вводится


1-й:
Историки не любят легенд, но вам непременно расскажут о неизвестном защитнике, которого немцам удалось взять только на десятом месяце войны, в апреле 1942 года. Почти год сражался этот человек. Год боёв в неизвестности, без соседей слева и справа, без приказов и тылов, без смены и писем из дома. Время не донесло до нас ни его имени, ни звания, но мы знаем, что это был русский солдат.



2-й:
Каждый год двадцать второго июня Брестская крепость
торжественно и печально отмечает начало войны. Приезжают уцелевшие защитники, возлагают венки, замирает почётный караул.



3-й:
Каждый год 22 июня самым ранним поездом приезжает в Брест старая женщина. Она не спешит уходить с шумного вокзала, и ни разу не была в крепости. Она выходит на площадь, где у входа в вокзал висит мраморная плита:
С 22 ИЮНЯ
ПО 2 ИЮЛЯ 1941 ГОДА
РУКОВОДСТВОМ ЛЕЙТЕНАНТА НИКОЛАЯ
(ФАМИЛИЯ НЕИЗВЕСТНА)
И СТАРШИНЫ ПАВЛА БАСНЕВА
ВОЕННОСЛУЖАЩИЕ И ЖЕЛЕЗНОДОРОЖНИКИ
ГЕРОИЧЕСКИ ОБОРОНЯЛИ ВОКЗАЛ



4-й;
Целый день старая женщина читает эту надпись. Стоит возле неё, точно в почётном карауле. Уходит. Приносит цветы. И снова стоит, и снова читает. Читает одно имя. Семь букв: «Николай». Шумный вокзал живёт привычной жизнью. Приходят и уходят поезда. Дикторы объявляют, что люди не должны забывать билеты, гремит музыка, смеются люди. И возле мраморной доски стоит старая женщина. Не надо ей ничего объяснять: не так уж это важно, где лежат наши сыновья. Важно только то, за что они погибли.



Вокальный номер «Журавли»
На экране – журавлиный клин в небе.



На экране – мемориальные скульптуры, скорбящая мать, вечный огонь.


«Реквием»







«Метроном»
I ВЕДУЩИЙ: Если каждого советского человека, погибшего в схватке с фашизмом, почтить минутой молчания, придётся молчать тридцать лет. У всех матерей не хватит слёз, чтобы оплакать каждого не вернувшегося с войны сына, каждую не вернувшуюся дочь. Так давайте почтим память всех, не вернувшихся с войны минутой молчания.
Минута молчания

Красный свет


II ВЕДУЩИЙ: Война с фашизмом унесла не только жизни солдат и офицеров. Самое чудовищное то, что в пекле войны погибло 13 миллионов детей. Это невозможно забыть, невозможно простить. Мы хотим напомнить вам об этих невинных жертвах тех страшных лет.



Три удара колокола
Затемнение. Медленно бьют колокола. На каждый удар на авансцене появляются чтецы, которые высвечиваются лучом прожектора.
На экране – фото с Нюрнбергского процесса.



ЧТЕЦ:
Стенограмма трибунала,
Лихолетию - предел!
В стенограмме грому мало,
Дым зато глаза проел.
Много дыма, много чада.
Что там чудится сквозь чад?



Это дети, это чада
Стонут и кровоточат.
От чего сегодня вдруг
Всё в глазах одна картина -
В рыжем кителе детина
Рвёт дитё из женских рук?



ЧТЕЦ:
Фотография на вклейке-
За оградою, как в клетке,
Люди-нелюди сидят,
Всё гляделками глядят.
Геринг с кожею отвислой,
Кальтенбруннер с рожей кислой,
Риббентроп, как жердь прямой -
Что с них спросишь, боже мой?
Что им дети? Что им мать
Обезумевшая? Что им
Наши сёла с бабьим воем?
Им бы губы поджимать.



ЧТЕЦ:
Тёмен, тёмен их закон,
Тёмен, как очки на Гессе,
Ну, загнали их в загон, -
Что им грады? Что им веси?
Это сколько ж надо спеси,
Чтоб детей швырять в огонь?!










По сцене с двух сторон навстречу друг другу проходят две женщины в чёрном, они тянут за собой красную ткань , которой застилают кубы.
Подаётся свет. На сцене Учитель, присевший на куб. У него в руках Петрушка, которого он мастерит. Появляется Конрад Вольф - оберштурмбанфюрер СС.
На экране – вид лагеря смерти.



ВОЛЬФ: Сегодня я хочу вывезти ваш приют на дачу.
УЧИТЕЛЬ (ошеломлённо): На дачу?
ВОЛЬФ: Прекрасный живописный уголок. Холмы, рощи. Длинная речка с коротким названием Буг.
УЧИТЕЛЬ: Треблинка?!
ВОЛЬФ (ходит взад-вперед по авансцене): Не беспокойтесь: газовые камеры оформлены у нас как души. Кафельные души. И краны совсем как настоящие. Только из них идёт не вода, а газ. И много-много разноцветных резиновых игрушек: зелёные лягушки, розовые лебеди. Как в старых добрых немецких сказках про зверей. Обычно дети веселятся до последней секунды. Хлопают этими игрушками по голове, по спинам.... Газ имеет вкусный запах только что вскипевшего молока.
УЧИТЕЛЬ (отступая от Вольфа): А если кто-нибудь из детей будущий Шиллер?!
ВОЛЬФ: Поймите, дети - это только черновики. Каждый ребёнок – это ещё только черновик человека. Неудачные черновики выбрасывают, сжигают. Они не должны становиться достоянием.



УЧИТЕЛЬ: Черновики? Значит, вы тоже когда-то были черновиком? И вы полагаете, что получилось очень удачно, когда вас переписали набело: уверены, что вы достояние?
ВОЛЬФ: Я, надеюсь, доктор, вы понимаете, что дети не должны знать, что их ждёт? Это было бы бесчеловечно. Я хочу, чтобы вы проводили детей до ворот Треблинки. Чтобы вы проделали этот путь, которого вы так боитесь. И тогда
УЧИТЕЛЬ: Я получу вашу пулю?
ВОЛЬФ: О нет. Тогда вы проводите до ворот Треблинки второй эшелон детей. Потом третий и так дальше.



На экране – газовые камеры, трубы крематориев, газовые камеры.
По центральному ходу к сцене идут Млада и Млодек. Учитель, увидев детей, старается развлечь их.




УЧИТЕЛЬ:
Дети!
Почему вы такие грустные?
Разве дети должны идти и думать
о себе,
о жизни,
о других детях?..
Дети всегда должны хохотать,
ходить на голове,
играть в салочки,
сосать леденцы,
прыгать и веселиться!..




Учитель разыгрывает кукольное представление с куклой-Петрушкой



УЧИТЕЛЬ:
Я король Матиуш I. Эй, слушай мой приказ! В нашем королевстве праздник! И все гости танцуют полонез. Слышите? Какую прекрасную музыку играет наш придворный оркестр? Тра-ля-ля-ля-ля!
МЛОДЕК: Какой оркестр? Это вы сами спели
МЛАДА: Нет, оркестр, слышите?
Начинает звучать музыка.
Площадка заполняется танцующими детьми в маскарадных костюмах.




МЛАДА: Я натанцевалась до упаду. А где мой веер? Ваше Высочество, принесите мне мой веер. Я его где-то потеряла
УЧИТЕЛЬ-КУКЛА: Ну, что же вы стоите, как чурбан?
МЛОДЕК: Ах, веер! Вот! Пятернёй обмахивает Младу.
МЛАДА: Спасибо, это мой самый любимый веер. Его прислала моя кузина. Благодарю вас. Теперь вы можете пригласить меня на танец.
УЧИТЕЛЬ-КУКЛА: Смотрите, а теперь это полонез с мороженым.
У всех в руках появляется мороженое.




МЛОДЕК: Интересно, оно сливочное или клубничное?
Гости в маскарадных костюмах протягивают мороженое детям.
МЛАДА: Нет-нет, благодарим вас. Оно пересахаренное.
Гости пробуют мороженое и делают гримасу отвращения.
МЛАДА: Вот видите, ваше величество! Вы должны объявить выговор своим поварам.




УЧИТЕЛЬ-КУКЛА:
Ладно, мы отправляемся к королевским поварам.
в большую комнату,
выложенную кафелем.
Там будут сверкающие краны,
большие розовые лебеди
и зелёные лягушки величиной с подушку.
Этими игрушками
можно колотить друг друга по голове,
и совсем не будет больно.
А, наоборот,
очень-очень смешно!
И вдруг разнесётся вкусный запах
только что вскипевшего молока!
Что же вы молчите, дети?..


«Звезда»
Звучит музыка из рок-оперы Рыбникова «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты». Учитель вместе с детьми делает шаг вперёд и замирает в центре сцены. Свет гаснет. На фоне музыки из-за кулис и из зала появляется траурная процессия со свечами. Проходят по сцене, образуя круговое движение, останавливаются, замкнув в кольце Учителя с детьми. Четыре женщины в чёрном обращаются к зрителям.
На экране – кадры с маленькими узниками лагерей.
Светит один прожектор


1-я:
Дети движутся к Треблинке,
К лагерю смерти.
Люди, вы это терпите?
Люди, люди, не смейте!
Люди, станьте же гневными!
Люди, так не бывает:
Спят в округе деревни,
а детей убивают!

Я из дальней истории,
Я из дальней России,
Ярославна, которая
На стене голосила.

Плач мой больше не музыка,
Плач мой - колокол, колокол!
У меня не по мужу
Нынче сердце расколото.
Вы прислушайтесь, люди,
Люди, так не бывает!
Где-то пьют, где-то любятся,
А детей убивают!

Не за грош, не за денежку
Жилы детские настежь.
А за то, что поделены
Нынче люди на масти.
Люди, где ваша совесть?
Бабы, где ваши вопли?..



2-я:
Я Норвегия, Сольвейг.
Край мой в облаке, в облаке.
Я не женщина. Песня.
Я само утешение.
Но накинуты петли
На детские шеи.

Плач мой больше не музыка.
Плач мой - колокол, колокол.
У меня не по мужу
Тоже сердце расколото.

Люди, встаньте, как горы!
Горы - к ярусу ярус.
Люди, вот ваше горе!
Люди, где ваша ярость?
Разве дети снежинки,
Чтобы просто растаять?
Люди, люди, скажите,
Вы не троллями стали?
Люди, это неправда,
Люди, так не бывает:
Вы и слева и справа,
А детей убивают?!

Что вы все, онемели?
Иль беды не постигли?..



3-я:
Я Фламандия, Неле,
Я - жена Уленшпигеля.
Плач мой больше не музыка.
Плач мой - колокол, колокол.
У меня не по мужу
Тоже сердце расколото.

От Саара до Брюкена
Небо дымом застелено,
Спят немецкие бюргеры
На двуспальных постелях.
Люди, как это можно?
Люди, так не бывает.
Спят на Рейне и в Мозеле,
А детей убивают.

Разве мир это пустошь?
Как могло так случиться?!
Пятилетних Клаасов
Пепел в сердце стучится!





Мир преступностью мечен!
Плачьте, немки, мы требуем!
Или греют вас печи
Освенцима и Треблинки?

Никуда вам не деться!
В мире плач пребывает.
Плачьте, немки, по немцам,
Что детей убивают!
Красноморды от рома
И от пламени, пламени!







4-я:
Отрекаюсь от рода!
Отрекаюсь от племени!
Я была Маргаритой.
Отрекаюсь от Фауста.
Потому что горит он,
Тот огонь над Маутхаузеном!
Знаю, это не сказка -
Баба я, не волчица -
Пятилетних Клаасов
Пепел в сердце стучиться.
Бабы, бабы, вы правы.
Бабы, так не бывает:
Люди слева и справа,
А детей убивают.

Это брат мой и муж мой.
Плач мой грозен, как колокол!
Только разве он нужен,
В этом мире расколотом?
Плачем кровь не отмоется...
Бабы, это бывает:
Где-то пасторы молятся,
А детей убивают.
Перестаньте, не смейте!
Пусть захлопнутся требники,
Если лагерем смерти
Стала польская Треблинка!
Никуда нам не деться,
Бабий плач пребывает,
Плачут немки по немцам,
А детей убивают!




Процессия образует живой коридор, по которому дети, взявшись за руки, выходят на авансцену, в это же время Вольф выходит на середину сцены и протягивает Учителю пропуск.




ВОЛЬФ: Благодарю вас учитель. Вот ваш пропуск. Вы можете возвращаться.
Учитель автоматически берёт пропуск.
МЛАДА (оборачиваясь): Ну, пан учитель, что же вы?
УЧИТЕЛЬ: Сейчас, дети, сейчас! Я с вами. Рвёт пропуск.



Колокол
Учитель снова берёт детей за руки, замирает, преодолевая себя, делает рывок вперёд и уводит их по «коридору» останавливаясь на ступеньках перед сценой. Удар колокола. Вся процессия единым движением закрывает лица скрещенными руками.
На экране – кадры хроники – маленькие узники лагерей смерти.




Свет мигает


ВОЛЬФ: Идиот! Для тебя был только один выход отсюда. Ты забыл о своей национальности?


Колокол.
«Звезда»
Снова колокол. Световой пушкой высвечиваются дети с Учителем.



УЧИТЕЛЬ: Сегодня в мире есть только две национальности:
люди и фашисты. Вы очень ловко делаете фашистов! Вы
берёте нормального здорового парня, даёте ему автомат в
руки и говорите: тебе можно всё! Потому сегодня «ЧЕЛОВЕК» – это звучит больно.
У участников процессии медленно опускаются руки. По очереди они делают шаг вперед на своих словах, образуя коридор в перспективе.
Только красный


ЧТЕЦ: Поэтому я хочу стать криком, воплем! Все знают,
как чертовски не хочется умирать. Когда ещё пять шагов –
и всё, ноги почему-то перестают идти. Сами. Ты им
приказываешь: идите! А они притворяются, что не слышат!
Но если ты их всё-таки заставишь проделать эти пять
шагов – вся твоя жизнь становится криком.
Плюс жёлтый


ЧТЕЦ: И тогда люди оборачиваются и спрашивают?: «Что
случилось? Чья это жизнь так кричит?». И тогда я вправе
спросить: «Люди, почему вы не слышите просто криков и
просто воплей? Почему обязательно должна закричать
чья-нибудь жизнь, чтобы вы обернулись?
Плюс все остальные


ЧТЕЦ: Человек самоуверен. Он никогда не подумает, что его собственная жизнь может закричать точно так же. Но раз
уж вы обернулись, я вам скажу:
Я знаю, что человеческая жизнь
должна не кричать, а петь.
Но разве эта песня
должна стать колыбельной для совести?




ЧТЕЦ:
Совесть любит поваляться в постели!
Но каждое утро
в шесть часов сорок пять минут
наши обугленные рты
станут шептать ей:
Мы были!
Мы были!
Мы были!





Три удара колокола
И если совесть этого не услышит,
Наш тихий шёпот
станет воплем Хиросимы.



ЧТЕЦ:
Люди, не надо!
Нельзя, чтобы убивали детей!
Нельзя, чтобы гадили в душу!
Мы были!
Мы были!
Мы были!



«Звезда»
ЧТЕЦ:
Если вам весело,
остановите на минуту веселье,
прошу вас!
Разве люди должны всегда хохотать,
ходить на голове,
играть в салочки,
сосать леденцы,
прыгать и веселиться?




ЧТЕЦ:
Иногда люди должны сесть и подумать.
Головы для того, чтобы думать!!
А совсем не для того,
чтобы летать,
как пустые футбольные мячи.
От сапога к сапогу.
ВСЕ:
Мы были!
Мы были!
Мы были!










Свет убирается


Две женщины стягивают с кубов красную и чёрную ткань. В глубине сцены появляется женщина в белом платье. Она раздвигает полотнище с берёзой (или полотнище поднимается вверх на блоках), за ним - детская колыбель. Над ней, на крыше предполагаемого дома, гнездо с аистами.








Колокол
ВЕДУЩИЙ: Доброму человеку не много надо
Только тихое время. Без войны. Он и хлебом накормит
всех, и детей воспитает, и песню добрую сложит, и землю
цветами украсит. Дайте ему это время! Не трогайте вы его!
Не додумались люди ещё, что на земле на всех нас – одна душа, что начинать воевать – против себя же воевать, что начинать убивать – себя же убивать. Одна, ведь, душа.
Остаётся только один жёлтый





Свет гаснет


Женщина качает колыбель и напевает протяжную колыбельную.
На экране высвечивается икона А. Рублёва «Троица».
Только УФО

Перезвон колоколов
Все участники выходят на финал.
Радужные огни


На экране – гнездо аистов на крыше дома . Звучит мелодия песни "Аист на крыше".
Все участники исполняют финальную песню.
Полный свет


Сценарий составлен педагогом-организатором Дегтяревой Л.С.
В сценарии используются стихи: «Сверстнику», «Ночные чтения» Д. Сухарева, «Музыка» А. Межирова, «Клятва» А. Ахматовой, «Старинная солдатская песня» Б. Окуджавы, «Баллада о мужчинах» Г. Поженяна.
Используются отрывки:
из пьесы «Берёзовая ветка» Ю. Визбора,
из пьесы «Таня» Арбузова,
из пьесы «Варшавский набат» В. Коростылёва,
из повести Б. Васильева «В списках не значился».
В спектакле звучит музыка Б.Окуджавы, А.Рыбникова из рок-оперы «Звезда и смерть Хоакина Мурьетты».








13PAGE 14215


13PAGE 141015




Заголовок 1Заголовок 215