Литературно-музыкальная композиция Внимайте без зависти сей повести душ

Литературно-музыкальная композиция
«Внимайте без зависти сей повести душ».
М. И. Цветаева и Б. Л. Пастернак.
1. В мире, где всяк
Сгорблен и взмылен,
Знаю- один
Мне равносилен,
В мире, где столь
Многого хощем,
Знаю – один
Мне равномощен.
В мире, где всё –
Плесень и плющ,
Знаю – один
Ты равносилен
Мне.
(С. Рахманинов «Элегическое»)

2. Борис Пастернак для меня – святыня, это вся моя надежда, то небо за краем земли, то, чего ещё не было, то, что будет.
3. Февраль. Достать чернил и плакать!
Писать о феврале навзрыд,
Пока грохочущая слякоть
Весною чёрною горит.

Достать пролётку. За шесть гривен,
Чрез благовест, чрез клик колёс
Перенестись туда, где ливень
Ещё шумней чернил и слёз.

Где, как обугленные груши,
С деревьев тысячи грачей
Сорвутся в лужи и обрушат
Сухую грусть на дно очей.

Под ней проталины чернеют,
И ветер криками изрыт,
И чем случайней, тем вернее
Слагаются стихи навзрыд.
Бах «Прелюдия»

4. Пастернак! Вы первый поэт, которого я за жизнь – вижу. Вы первый поэт, в чей завтрашний день верю, как в свой. Вы первый поэт, чьи стихи меньше него самого, хотя больше всех остальных.

5. Какие удивительные стихи вы пишете! Как больно, что сейчас вы больше меня! Вообще – вы – возмутительно большой поэт.

6. Дорогая Марина Ивановна!
Сейчас я с дрожью в голосе стал читать брату Ваше – «Знаю, умру на заре», и был, как чужим, перебит волною подкатывающего рыдания, наконец, прорвавшегося. Вы – не ребёнок, дорогой, золотой, несравненный мой поэт, и, надеюсь, понимаете, что в наши дни означает.

7. Знаю, умру на заре! На которой из двух,
вместе с которой из двух – не решить по заказу!
Ах, если б можно, чтоб дважды мой факел потух!
Чтоб на вечерней заре и на утренней сразу!

Пляшущим шагом прошла по земле – неба дочь!
С полным передником роз! Ни ростка не наруша!
Знаю, умру на заре! – Ястребиную ночь
Бог не пошлет по мою лебединую душу!

Нежной рукой отведя нецелованный крест,
В щедрое небо рванусь за последним приветом.
Прорезь зари – и ответной улыбки прорез
-Я и в предсмертной икоте останусь поэтом!

8. Ты моя безусловность, ты, с головы до ног горячий, воплощенный замысел, как и я, ты – невероятная награда мне за рождение и блуждание, и веру в Бога и обиды.
9. О, как я вас люблю, Марина! Так вольно, так прирожденно, так обогащающее ясно. Так с руки это душе, ничего нет легче, лучше! Так хочется жизни с вами! И, прежде всего, той его части, которая называется работой, ростом, вдохновением, познанием.
10. Стихами, как странами
Чудес и огня,
Стихами, как странами,
Он въехал в меня.

Сухую, песчаную,
Без дня и огня,
Стихами – как странами,
Он въехал в меня.

Внимайте без зависти
Сей повести душ
11. Попытка душу разлучить
С тобой, как жалоба смычка,
Ещё мучительно звучит
В названьях Ржакса и Мучкап.

Я их, как будто это ты,
Как будто это ты сама,
Люблю всей силою тщеты
До помрачения ума.

Чей шёпот реял на брезгу?
О, мой ли? Нет, душою - твой,
Он улетучивался с губ
Воздушной каплей спиртовой.
Как в неге прояснилась мысль!
Безукоризненно, как стон.
Как пеной, в полночь с трёх сторон
Внезапно озарённый мыс.

12. Пастернак – это сплошное настежь: глаза, ноздри, уши, губы, руки. До него ничего не было. Все петли с петель – в жизнь!

13. Я знаю – Вы с неменьшей страстью, чем я, люблю поэзию. Вот что я под этим разумею. Я больше всего на свете люблю правду жизни

14. “Сестра моя – жизнь» - первое моё движение, стерпев всю её от первого удара до последнего – руки настежь: так, чтобы все суставы хрустнули. Я попала под неё как под ливень.
Ливень: всё небо на голову, отвесом: ливень впрямь, ливень вкось- сквозь, сквозняк, спор цветовых лучей и дождевых, - ты непричем: раз уж попал – расти!
- Световой ливень!

15. Я четвертый вечер сую в пальто кусок мглисто-слякотной, дымно-туманной ночной Праги. С мостом то вдали, то вдруг с тобой, перед самыми глазами, качу к кому-нибудь, и прерывающимся голосом посвящаю их в ту бездну ранящей лирики, микеланджеловской раскидистости и толстовской глухоты, которая называется «Поэмой конца» Ты мне напомнила о нашем Боге, обо мне самом, о детстве, о той моей струне, которая склоняла меня всегда смотреть на лирику как на этимологию чувства. С таким волнением её читаешь! Точно в трагедии играешь. Каждый вздох, каждый выдох, каждый нюанс подсказан.

16. Не довспомнивши, не допонявши,
Точно с праздника уведены
- Наша улица! – Уже не наша
-Сколько раз по ней - уже не мы
Завтра с западу встанет солнце!
- С Иеговой порвёт Давид!
-Что мы делаем! – Расстаемся.
- Ничего мне не говорит.
Сверхбессмысленнейшее слово:
Рас-стаёмся. – Одна из ста?
Просто слово в четыре слога,
За которыми пустота.
Звук, от коего уши рвутся,
Тянутся за предел тоски
Расставание – не по-русски!
Не по-женски! Не по-мужски!
Не по-божески! Что мы – овцы,
Раззевавшиеся в обед?
Расставание – по-каковски?
Даже смысла такого нет,
Даже звука! Ну, просто полый
Шум – пилы, например, сквозь сон.
Расставание – просто школы
Хлебникова соловьиный стон,
Лебединый. Но как же вышло?
Точно высохший водоём –
Воздух! Руку о руку слышно.
Расставаться – ведь это гром
На голову Океан в каюту!
Океании крайний мыс!
Эти улицы слишком круты:
Расставаться – ведь это вниз,
Под горуДвух подошв пудовых
Вздох Ладонь, наконец, и гвоздь!
Опрокидывающий довод:
Расставаться – ведь это врозь.
Мы же – сросшиеся
17. Оттого-то я и проговариваюсь. И пишу. Ты такая прекрасная, такая сестра моя жизнь, ты прямо с неба спущена ко мне; ты впору последним крайностям души. Ты моя и всегда была моею и вся моя жизнь – тебе.
18. Борис Пастернак! Как его мало понимают – даже любящие! Всё его творчество, каждая строка – борьба за суть, когда кроме сути, высвобождающейся через слово, никому нет дела ни до чего.

19. Во всем мне хочется дойти
До самой сути.
В работе, в поисках пути,
В сердечной смуте.
До сущности протекших дней,
До их причины,
До основанья, до корней,
До сердцевины.
20. У ваятеля может остановиться рука – резец
У художника может остановиться рука – кисть
У музыканта может остановиться рука – смычок
У поэта может остановиться только сердце.
Кроме того: поэт видит неизваянную статую, ненаписанную картину, слышит несыгранную музыку.
21. Поэзия! Греческой губкой в присосках
Будь ты, и меж зелени клейкой
Тебя б положил я на мокрую доску
Зелёной садовой скамейки
Расти себе пышные брыжи и фижмы,
Вбирай облака и овраги.
А ночью, поэзия, я тебя выжму
Во здравие жадной бумаги.

22. Мой любимый вид общения – потусторонний: сон, видеть во сне. И второе: переписка. Письмо как некий вид потустороннего общения. Ни то, ни другое – не по заказу: снится и пишется не всегда, когда нам хочется – письму – быть написанным, сну – быть увиденным.

23. Мне снилось начало лета в городе Я находился в мире, полном страсти к тебеЯ любил тебя так, как в жизни только думал любить.
Ты была абсолютно прекраснаТы была и во сне, и языком, отрывающимся у всего того, к чему всю жизнь обращается поэт без надежды услышать ответ.
24. Здравствуй, Борис! Шесть утра. Всё веет и дует. Я только что бежала по аллее к колодцу и всем сердцем здоровалась с тобой. Так я живу с тобой, утра и ночи, вставая в тебе и ложась в тебе.
25. А потом будет лето нашей встречи. Я люблю его за то, что это будет встреча со знающей силой, то есть то, что мне ближе всего, и что я только в музыке встречал, в жизни же не встречал никогда.

26. Я буду терпелива и свидания буду ждать как смерти, отсюда моё;

Терпеливо, как щебень бьют,
Терпеливо, как смерти ждут,
Терпеливо, как вести зреют,
Терпеливо, как месть лелеют,
Буду ждать тебя (пальцы в жгут).
Так монархини ждёт наложник,
Терпеливо, как рифмы ждут,
Терпеливо, как руки гложут,
Буду ждать тебя ( в землю взгляд,
Зубы в губы. Столбняк. Булыжник.)
Терпеливо, как негу длят,
Терпеливо, как бисер нижут.
Скрип полозьев, ответный скрип
Двери: рокот ветров таёжных,
Высочайший пришёл рескрипт:
-Смена царства и въезд вельможе.
И домой:
В неземной –
Но мой.

27. Я мог бы и должен был скрыть от тебя до встречи, что никогда теперь не смогу разлюбить тебя, что ты моё единственное, законное небо и жена до того законная, что в этом слове от силы , в него нахлынувшей, начинает мне слышаться безумие
Я от бессмыслицы стал путать два слова: я и ты.

28. Борис, я с тобой боюсь всех слов, вот причина моего не-писания. Ведь у нас, кроме слов, нет ничего, мы на них обречены. Каждое наше письмо – последнее. Одно – последнее до встречи, другое – последнее навсегда. Душа питается жизнью, - здесь душа питается душойбезысходность.

29. Не суждено, чтобы сильный с сильным
Соединились бы в мире сём.
Так разминулись Зигфрид с Брунгильдой,
Брачное дело решив мечом.
В братстве ненависти союзной
-Буйволами! – на скалу – скала
С брачного ложа ушёл, не узнан,
И не опознанною – спала.
Порознь! – даже на ложе брачном –
Порознь! – даже сцепясь в кулак-
Порознь! – на языке двузначном –
Поздно и порознь – вот наш брак!
Но и постарше ещё обида
Есть: амазонку подмяв, как лев,
Так разминулися : сын Фетиды
С дщерью аресовой Ахилленс
С Пенфезилеей. О вспомни – снизу
Взгляд её сбитого седока
Взгляд! Не с олимпа уже – из жижи
Взгляд её – всё ж ещё свысока.
Что ж из того, что отсель одна в нем
Ревность: женою урвать у тьмы.
Не суждено, чтобы равны с равным
Та разминовываемся мы.


Основной шрифт