Репин и Мусоргский (история одного портрета).

Елизавета Ежова
кандидат педагогических наук
МОУДО ДШИ п. Развилка, Ленинский район, Московская область
И. Репин и М. Мусоргский (история одного портрета).
Ежова Елизавета Борисовна
Liz-e@yandex.ru Илья Репин вошел в историю русского искусства как крупнейший художник-портретист. Он создал множество портретов людей: разных сословий, разных характеров, разного возраста. Особое место среди многочисленных портретов И. Репина составляют портреты современников – людей искусства, в том числе и музыкального искусства. Известны портреты И. Репина, изображающие:
Антона Григорьевича Рубинштейна - одного из величайших пианистов мира, композитора, педагога, музыкально-общественного деятеля, основоположника профессионального музыкального образования в России;
Павла Михайловича Третьякова - известного московского собирателя картин. Вместе с братом Сергеем Михайловичем он приобретал картины русских художников и таким образом составил самую обширную картинную галерею в России, которая  в 1892 г. вместе со зданием была подарена им городу Москве;
Михаила Ивановича Глинки – русского композитора, основоположника национальной композиторской школы;
Митрофана Петровича Беляева - русского музыкального деятеля, нотоиздателя, пропагандиста русской музыки;
Николая Андреевича Римского-Корсакова – русского композитора, дирижёра, педагога;
Александра Порфирьевича Бородина – русского химика, композитора, общественного деятеля;
Владимира Васильевича Стасова – русского художественного и музыкального критика, историка искусства;
Саввы Ивановича Мамонтова - русского театрального и музыкального деятеля, мецената, основателя Московской частной русской оперы;
Цезаря Антоновича Кюи – русского композитора, музыкального критика;
Александра Константиновича Глазунова – русского композитора, дирижёра, музыкально-общественного деятеля;
и, наконец, Модеста Петровича Мусоргского

Портрет Мусоргского был выполнен всего за 4 дня (4 сеанса) – со 2 по 5 марта 1881 года в Петербурге, в больничной палате Николаевского военного госпиталя. Репин писал портрет и уже заранее знал, что Мусоргский болен неизлечимо, это обстоятельство накладывало на художника особую ответственность и особую сосредоточенность в работе. И хотя, каждый художник заметит быструю работу, но, ни один не скажет, что эта быстрая работа, каким-либо образом, повлияла на качество изображения великого композитора. Наоборот замечают, что некоторые художественные приёмы: широта и свобода письма, осветленность пространства — светлое лицо на светлом же фоне: форма смоделирована градациями цвета, имеют прогрессивный характер, предвосхищая стиль письма художников Валентина Серова и Константина Коровина.
Иван Крамской отмечал: «Этот портрет писан Бог знает как быстро, огненно – всякий это видит. Но как нарисовано всё. Какой рукою мастера, как вылеплено. Как написано! Посмотрите на эти глаза: они глядят как живые, они задумались, в них нарисовалась вся внутренняя, душевная работа той минуты, - а много ли на свете портретов с подобным выражением!» (2).
И, всё-таки, возникает вопрос, как же возникла идея написания этого портрета? В 1881 году И. Репин жил в Москве. О болезни композитора он узнал из газеты и, не раздумывая, сразу бросился к Мусоргскому в Петербург. Они уже давно были знакомы через Стасова. Сразу после знакомства они очень сблизились друг с другом, почувствовали некое родство. То, что их объединяло можно назвать «правдой» в искусстве. Они стремились к одному: изобразить жизнь во всей полноте, перенесённой в искусство. Вот отрывок из письма (1873 года) Мусоргского Репину: «Так вот как, славный коренник! Тройка хотя и в разброде, а все везет, что везти надо. Даже и руки не прикладывая, везет: смотрит и видит, а не только смотрит. За работу возьмется - уж о другой промышляет, что дальше тянет. Так-то, коренник. А «яз» в качестве пристяжной, кое-где подтягиваю, чтоб зазору не было, - кнута боюсь... Я и чую, в которую сторону толкать надо, и везу, тяну свой гуж, и возницы не надо, а ну как препятствие: гуж-то оборвется, ась? аль сам надорвешься. То-то вот: народ хочется сделать: сплю и вижу его, ем и помышляю о нем, пью - мерещится мне он, он один цельный, большой неподкрашенный и без сусального... Только ковырни - напляшешься - если истинный художник. Вот в Ваших «Бурлаках», например (они передо мною воочию), и вол, и козел, и баран, и кляча, и, прах их знает, каких только домашних там нет, а мусиканты только разнообразием гармонии пробавляются, да техническими особенностями промышляют, «мня типы творить». Печально есть. Художник-живописец давно умеет краски смешать и делает свободно, коли бог разума послал; а наш брат мусикант подумает да отмерит, а отмеривши, опять подумает - детство, сущее детство. Ну, удастся мне - спасибо; нет - в печали пребывать буду, а народ из головы не выйдет - шалишь... Мусорянин» (3).
До самого конца Мусоргского, Репин оставался ему преданным другом, именно он первый заговорил о надгробном монументе Мусоргскому. Репин первый внес самую крупную лепту на это: весь тот гонорар, который ему назначен был за портрет. Далее друзья и поклонники М. Мусоргского поддержали И. Репина и также пожертвовали свои гонорары, среди них: композиторы – Н.А. Римский-Корсаков, А.К. Лядов, А.К. Глазунов, архитектор И.С. Богомолов, молодой скульптор  И.Я. Гинцбург и другие деятели искусства.
Репин и Мусоргский родственные души не только во взглядах в искусстве, но и беззаветной преданности искусству без остатка. В конечном итоге, Мусоргский, к сожалению, не оставил после себя детей – продолжателей дела своего, а дети Репина не оправдали надежды своего отца и только расточали его наследие.
Слова Репина можно отнести как к одному, так и к другому Гению искусства – они есть смысл жизни и творчества Великого композитора и Великого художника: «Искусство я люблю больше добродетели… Люблю тайно, ревниво, как старый пьяница, – неизлечимо. Где бы я ни был, чем бы ни развлекался, как бы ни восхищался, чем бы ни наслаждался, – оно всегда и везде в моей голове, в моем сердце, в моих желаниях – лучших, сокровеннейших. Часы утра, которые я посвящаю ему, – лучшие часы моей жизни. И радости, и горести – радости до счастья, горести до смерти – все в этих часах, которые лучами освещают или омрачают все прочие эпизоды моей жизни» (5).
Список литературы:
Абызова Е.Н. Модест Петрович Мусоргский. М., 1986.
http://ilya-repin.ru/master/repin7.phphttp://az.lib.ru/s/stasow_w_w/text_1881_portret_musorgskogo.shtmlhttp://www.nearyou.ru/repin/t81musorg_d.html http://www.bibliotekar.ru/100hudozh/74.htm
Стасов В.В. Избранные статьи о Мусоргском. М., 1952.