Литературно-музыкальная композиция Подвиг и трагедия Ленинграда

«Подвиг и трагедия Ленинграда»
Литературно-музыкальная композиция ко дню снятия блокады

Ведущие ведут программу, чтецы блоками читают стихи, объединённые общей тематикой.

1вед: О люди, люди, если б мы смогли Услышать голос Матери- Земли, Тогда на всей планете навсегда Исчезло б слово страшное: вражда. Тогда на все земные времена
Исчезнет слово страшное: война.
(«Священная война»- запись)
2 вед: Война - самое несочетаемое слово в русском языке: оно не сочетается
с понятиями жизнь, земля, человек... Война - это слезы и смерть.
1вед: Почти 70 лет отделяют нас от последней, самой страшной и кровавой войны. Великая Отечественная! Под таким гордым названием навсегда вошла в историю священная война советского народа против фашистского нашествия.
2 вед: Ужасную участь готовил Гитлер Ленинграду. «Стереть город Петербург с лица земли. Блокировать город и путем обстрела из артиллерии всех калибров и беспрерывной бомбежки с воздуха сравнять его с землей». Для осуществления этого варварского замысла гитлеровское командование бросило к Ленинграду огромные военные силы.
1 вед: На защиту родного города в едином порыве поднялись все его жители. В короткий срок он превратился в город - крепость.
Чтец:
... Я говорю с тобой под звук снарядов,
Угрюмым заревом озарена.
Я говорю с тобой из Ленинграда,
Страна моя, печальная страна...
Кронштадтский злой, неукротимый ветер
В мое лицо закинутое бьет.
В бомбоубежищах уснули дети,
Ночная стража встала у ворот.
Над Ленинградом - смертная угроза...
Бессонны ночи, тяжек день любой.
Но мы забыли, что такое слезы,
Что называлось страхом и мольбой.
Я говорю: нас, граждан Ленинграда,
Не поколеблет грохот канонад,
И если завтра будут баррикады,
Мы не покинем наших баррикад.
И женщины с бойцами встанут рядом,
И дети нам патроны поднесут,
И надо всеми нами зацветут
Старинные знамена Петрограда.
Руками сжав обугленное сердце,
Такое обещание даю
Я, горожанка, мать красноармейца,
Погибшего под Стрельною в бою:
Мы будем драться с беззаветной силой,
Мы одолеем бешеных зверей,
Мы победим, клянусь тебе, Россия,
От имени российских матерей!
Вед 1: С сентября 1941 г. по 27 января 1944 г. город оказался в кольце блокады, в кольце смерти. Немыслимые испытания обрушились на ленинградцев: голод и холод, не было света, хлеба, топлива, энергии, воды...
Вед 2: Фашисты разбомбили продовольственные склады, городу грозила голодная смерть. Суточная норма хлеба составляла 125 грамм! Муки в этом хлебе почти не было, его выпекали из отрубей, мякины, целлюлозы. Хлеб был почти единственным питанием ленинградцев.
Чтец:
Не слышал Ленинград о легком хлебе...
Я не забыл блокадный трудный хлеб;
И посвист «мессершмиттов» в чистом небе,
И город, что в потемках не ослеп.
Весомость помню пайки стограммовой,
И саночки тяжелые в снегу,
И теплый взгляд, и тот мороз суровый,
И девушку, что встретить не смогу...
Тяжелый снег на братских тех могилах,
И тяжесть бомб, и на асфальте кровь –
И с той поры душа принять не в силах
Ни легкий хлеб, ни легкую любовь.
Чтец:
Ленинград, Ленинград, Ленинград!
Да прославится хлеб его черствый,
И безмолвье ослепших громад,
И дыханье крутых баррикад,
И людей непрощающий взгляд,
И сердец возмужавших упорство.
Чтец:
Я как рубеж запомню вечер:
Декабрь, безогненная мгла,
Я хлеб в руке домой несла,
И вдруг, соседка мне навстречу.
- Сменяй на платье, - говорит, -Менять не хочешь, дай по дружбе.Десятый день, как дочь лежит:Не хороню. Ей гробик нужен.
А детский - хлеба двести грамм...
Отдай. Ведь ты сама рожала...
И я сказала: «Не отдам».
И бедный ломоть крепче сжала.
- Отдай, - она просила, - ты
Сама ребенка хоронила.
Я принесла тогда цветы,
Чтоб ты украсила могилу.
... Как будто на краю земли,
Одни, во мгле, в жестокой схватке,
Две женщины, мы рядом шли,
Две матери, две ленинградки.
И одержимая, она
Молила долго, горько, робко.
И сил хватило у меня
Не уступить мой хлеб на гробик.
И сил хватило - привести
Ее к себе, шепнув угрюмо:
- На, съешь кусочек, съешь... прости!
Мне для живых не жаль - не думай.
Прожив декабрь, январь, февраль,
Я повторяю с дрожью счастья:
Мне ничего живым не жаль -
Ни слез, ни радости, ни страсти.
Перед лицом твоим, война,
Я поднимаю клятву эту,
Как вечной жизни эстафету,
Что мне друзьями вручена.
Их множество - друзей моих,
Друзей родного Ленинграда.
О, мы задохлись бы без них
В мучительном кольце блокады.
Чтец:
Мне скажут - армия... я вспомню день - зимой,
Январский день сорок второго года.
Моя подруга шла с детьми домой -
Они несли с реки в бутылках воду.
Их путь был страшен, хоть и недалёк.
И подошёл к ним человек в шинели,
Взглянул - и вынул хлебный свой паёк,
Трехсотграмовый, весь обледенелый,
И разломил, и детям дал чужим,
И постоял, пока они поели.
И мать рукою серою, как дым,
Дотронулась до рукава шинели.
Дотронулась, не посветлев в лице...
Не ведал мир движенья благодарней!
Мы знали всё о жизни наших армий,
Стоявших с нами в городе, в кольце.
... Они расстались, мать пошла направо,
Боец вперёд - по снегу и по льду.
Он шел на фронт, за Нарвскую заставу,
От голода качаясь на ходу.
Он шел на фронт, мучительно палим
Стыдом отца, мужчины и солдата:
Огромный город умирал за ним
В седых лучах январского заката.
Он шел на фронт, одолевая бред,
Все время помня - нет, не помня - зная,
Что женщина глядит ему вослед,
Благодаря его, не укоряя.
Он снег глотал, он чувствовал с досадой,
Что слишком тяжелеет автомат,
Добрел до фронта и пополз в засаду
На истребленье вражеских солдат...
Вед: И все же Ленинград жил, оборонялся и не собирался сдаваться. И не было в мире силы, способной сломить волю и мужество ленинградцев.
Чтец:
В теченье этой медленной зимы,
Круша ее железные потемки,
«Мы не уступим. Каменные мы», -
ты говорила голосом негромким.
Все уже ядовитое кольцо.
Враг продолжает дальше продвигаться.
И вот в его угрюмое лицо
Взглянули, как солдаты, ленинградцы.
О город без огня и без воды!
Сто двадцать пять блокадных граммов хлеба!
Звериное урчание беды
С безжалостного, мертвенного неба.
Стонали камни, ахали торцы,
Но люди жили, находили силы,
А те, что погибали, как бойцы,
Ложились тесно в братские могилы.
И, наконец, изнемогла зима,
Открылись заволоченные дали.
Чернеют разбомбленные дома, -
Они мертвы, они не устояли.
Мы вырвались из этой длинной тьмы,
Прошли через заслоны огневые.
Ты говорила: « Каменные мы!»
Нет, мы сильнее камня, мы - живые!
Чтец:
Луна скользит по небу одиноко,
Как по щеке холодная слеза.
И темные дома стоят без стекол,
Как люди, потерявшие глаза.
Но в то, что умер город наш, -
Не верьте! Нас не согнут отчаянье и страх...
Мы знаем от людей, сраженных смертью,
Что означает: «Смертью смерть поправ».
Мы знаем: клятвы говорить не просто.
И если в Ленинград ворвется враг,
Мы разорвем последнюю из простынь
Лишь на бинты, но не на белый флаг!
Чтец:
И та, что сегодня прощается с милым,
Пусть боль свою в силу она переплавит.
Мы детям клянемся, клянемся могилам,
Что нас покориться никто не заставит!
Вед: Война оставила в Ленинграде страшные следы. За время блокады от голода умерло свыше 640 тысяч ленинградцев, десятки тысяч истощенных людей скончались во время эвакуации. Смерть пожинала страшные плоды.
Чтец:
Что тяжелее тех минут,
Когда под вьюгой одичалой
Они
На кладбище везут
Детей,
Зашитых в одеяла...
Когда ночами снится сон,
Что муж - навстречу.
По перрону.
А на дороге почтальон
И не с письмом,
А с похоронной.
Когда не можешь есть и спать
И кажется, что жить не надо...
Но ты - жива.
И ты опять
Идешь
На помощь Ленинграду.
Идешь, сжимая кулаки,
Сухие губы стиснув плотно.
Идешь.
И через грудь платки,
Крест - накрест,
Лентой пулеметной...
Чтец:
Я к ним подойду. Одеялом укрою,
О чем - то скажу, но они не услышат.
Спрошу - не ответят...
А в комнате трое
Нас в комнате трое, но двое не дышат.
Я знаю: не встанут.
Я все понимаю...
Зачем же я хлеб на три части ломаю?
Чтец:
Девчонка руки протянула
И головой - на край стола.
Сначала думали - уснула,
А оказалось - умерла...
Никто не обронил ни слова.
Лишь хрипло, сквозь метельный стон,
Учитель выдавил, что снова
Занятья - после похорон.
Чтец:
Я к другу шел. Шестой этаж,
Мучительное восхожденье,
Ведут в дом ленинградский наш
Обледенелые ступени. На ощупь...
Пальцы обожгло последней спичкой.
Заполярьем повеяло через стекло.
Я в дверь промерзшую ударил.
Над остывающим отцом
Склонился сын; к чему здесь речи?
Спи, старый труженик, в своем
Заслуженном военном френче,
Отгоревав, отвоевав...
Наш каждый дом - как поле боя.
Я не имел на это прав,
Но сына я позвал с собою.
За жизнь сражаться - нам приказ.
Отца погибшего без нас
К прощальной снарядят дороге.
Поцеловав в последний раз,
Сын молча замер на пороге
И вышел. Пышных похорон
Мы в Ленинграде не справляли.
«Не будет город покорен!» -
Мы нашим мертвым обещали.
Чтец:
Был «язык» до зарезу нужен штабу полка.
На нейтралке ни холмика, ни леска..
Только дымка апрельскою ночью река.
Кровь морзянкой стучит все сильнее в висках.
Нам, двум ленинградцам, обещает комбат,
За успех на неделю отпустить в Ленинград .. .
Теплый ствол автомата, ватник мокрый насквозь,
Над речонкой ракеты ярко - белая гроздь.
Мы вдвоем уходили. И вернулись вдвоем.
Не был другом второй, был второй - «языком».
До чего же ты краток, армейский доклад!
Я комбату Володькин протянул автомат,
Обещание точно выполняет комбат –
За себя и за друга две недели подряд.
Не на отдых идут за погибших, а в бой
Я сказал, что мне хватит недели одной.
Писарь вывел старательно: смертью храбрых в бою...
До сих пор извещенье я дома храню,
Потому что кому ж отдавать мне его?
У Володьки теперь на земле никого.
Никого. И любимую он не знает в лицо.
Кто бы вышел Володю встречать на крыльцо.
...Одноклассники, однополчане, друзья,
Поредевшая в долгих сраженьях семья.
Мы когда - нибудь вместе, как в собственный дом,
К нашим первым наставникам в школу придем.
Фотографии тронут года желтизной,
А Володя на них будет снова живой.
И географ, он вспомнит, конечно, наш класс,
Скажет: « Вовка был самый способный из вас».
А сейчас... лишь бугор забинтован пургой.
И Володька со мной и уже не со мной.
ЧтеМне кажется:
Когда гремит салют,
Погибшие блокадники встают.
Они к Неве
По улицам идут,
Как все живые.
Только не поют:
Не потому,
Что с нами не хотят,
А потому, что мертвые
Молчат.
Мы их не слышим,
Мы не видим их,
Но мертвые
Всегда среди живых.
Идут и смотрят,
Будто ждут ответ:
Ты этой жизни
Стоишь или нет?
 Вед: Всему миру известна печальная история 11 - летней ленинградской школьницы Тани Савичевой. Большая дружная семья Савичевых жила на Васильевском острове. Блокада отняла у девочки родных и сделала ее сиротой.
Из дневника Тани Савичевой.
«Женя умерла 28 декабря в 12 часов утра 1941 году» «Бабушка умерла 25 января в 3 часа дня 1942года» «Лека умер 17 марта в 5 часов утра 1942 года»
«Дядя Вася умер 14 апреля в 2 часа ночи1942года» «Дядя Леша умер 10 мая в 4 часа дня 1942 года» «Мама умерла 13 мая в 7.30 часов утра 1942 года» «Савичевы умерли все. Осталась одна Таня»
Чтец:
Этот дневник на процессе Нюрнбергском
Был документом, страшным и веским,
Плакали люди, строчки читая,
Плакали люди, фашизм проклиная.
Танин дневник - это боль Ленинграда,
Но прочитать это каждому надо.
Словно кричит за страницей страница:
«Вновь не должно это все повториться!»
Вед: При первой же возможности Таню Савичеву вывезли в Горьковскую область с детским домом. Но крайнее истощение, нервное потрясение сломили девочку, и она вскоре умерла. На ее могиле был поставлен памятник.
Вед: Вся страна помогала Ленинграду в его героической борьбе. По Ладожскому озеру проложили автомобильную трассу. От нее зависело спасение жителей города. Народ назвал ее «Дорогой жизни». В ноябре 1941 года по еще не окрепшему льду пошли первые грузовики с мукой. Водители работали в сложнейших условиях: цепенящая стужа, непрерывные бомбежки и артобстрелы.
Чтец:
И было так: на всем ходу
Машина задняя осела.
Шофер вскочил, шофер на льду.
Ну так и есть, мотор заело.
Ремонт на 5 минут - пустяк,
Поломка эта - не угроза,
Да рук не разомкнуть никак:
Их на руле свело морозом.
Чуть разогнешь - опять сведет.
Стоять! А хлеб? Других дождаться?
А хлеб - 2 тонны? Он спасет
16 тысяч ленинградцев.
И вот в бензине руки он
Смочил, поджег их от мотора,
И быстро двинулся ремонт
В пылающих руках шофера.
Вперед! Как ноют волдыри,
Примерзли к варежкам ладони.
Но он доставит хлеб, пригонит
К хлебопекарне до зари.
16 тысяч матерей
Пайки получат на заре –
125 блокадных грамм
С огнем и кровью пополам.
О, мы познали в декабре:
Не зря «священным даром» назван
Обычный хлеб,
и тяжкий грех
Хотя бы крошку бросить наземь.
Вед: Из кадров фронтовой кинохроники.
Ленинградские матери провожали своих детей в эвакуацию из блокадного города. Катер отошел от берега, и матери увидели, как на него спикировал стервятник со свастикой. Они видели, как гибли их дети, и ничем не могли помочь... Лишь белые панамки плыли по воде... Такое не должно повториться!
Вед: Суровая зима 1943 года. Над городом, зажатым в тиски блокады, нависла смертельная опасность. Страна с болью в сердце ждала сообщений из осажденного Ленинграда.
В эти полные тревоги дни из казахского аула в предгорьях Алатау раздался пламенный голос народного акына Джамбула. «Ленинградцы, дети мои!» -взывал поэт, вдохновляя стойких борцов к мужеству.
«Ленинградцы, гордость моя!» - набатом звучали по всей стране строки, рожденные горячим сердцем акына и еще раз доказавшие великую и нерушимую силу дружбы народов.
Вед: Из воспоминаний:
«Пусть в кольце, но город жил!
Работали не только фабрики и заводы, но и радиостанция, даже публичная библиотека. Тогда-то Дмитрий Шостакович написал знаменитую 7-ю «Ленинградскую симфонию».
«Однажды на фасадах, столбах появились плакаты: фотография старика в странном головном уборе и стихи старого неведомого Джамбула: «Ленинградцы, дети мои!» Мы читали и плакали: в далеком Казахстане о нас знают, нас любят и помнят».

Вед: 900 дней в кольце смерти жило около 4 млн человек, среди них более 400 тыс. детей. После освобождения города судьба раскидала их по всему свету. Сегодня их осталось очень мало, ад блокады снится им по ночам. Из воспоминаний участников тех трагических событий:
«Папа и старший брат ушли на фронт и пропали без вести. В сентябре 41 года гитлеровцы разбомбили Бараевские склады, где было всё продовольствие для города, Ленинград оказался под угрозой голодной смерти. Хлебный паёк урезали до 125 граммов. Однажды в городе 3 дня вообще не было хлеба. Мы нашли столярный клей в плитах и съели его. Жевали бумагу, дерево - всё, что поддавалось зубам, лишь бы голод обмануть. В ход шли дуранцы - плитки из опилок, бумаги и ржаной муки».

«Люди гибли целыми семьями. Их хоронили не сразу, а складывали во дворе штабелями. Мороз стоял под 40 градусов, ослабевшим людям вырыть могилу было не под силу. В марте 42-го умер от голода брат, его увезли во «двор ожидания». В апреле умерла мама, брат еще лежал там - видно, дожидался очереди на последнее пристанище».
Чтец:
В блокадных днях мы так и не узнали:
Меж юностью и детством где черта?...
Нам в сорок третьем выдали медали.
И только в сорок пятом -паспорта.
И в этом нет беды... Но взрослым людям,
Уже прожившим многие года,
Вдруг страшно оттого,
Что мы не будем
Ни старше, ни взрослее,
Чем тогда...
Чтец:
Опять война,
Опять блокада,-
А может нам о них забыть?
Я слышу иногда:
« Не надо, не надо раны бередить.
Ведь это правда, что устали
Мы от рассказов о войне.
И о блокаде пролистали
Стихов достаточно вполне».
И может показаться:
Правы.
И убедительны слова.
Но даже если это правда,
Такая правда не права!
Я не напрасно беспокоюсь,
Чтоб не забылась та война:
Ведь эта память - наша совесть,
Она, как сила, нам нужна.
Вед: Час окончательного освобождения города на Неве пробил 27 января 1944 года. В честь долгожданной свободы, в честь жителей и защитников Ленинграда был дан салют: 24 залпа из 324 орудий.
Чтец:
Гремит салют.
Ракеты в воздухе горячем
Цветами пёстрыми цветут
А ленинградцы тихо плачут.
Ни успокаивать пока,
Ни утешать людей не надо.
Их радость слишком велика -
Гремит салют над Ленинградом!
Их радость слишком велика
Но боль заговорила и прорвалась:
На праздничный салют с тобой
Пол- Ленинграда не поднялось!
Рыдают люди и поют,
И лиц заплаканных не прячут.
Сегодня в городе салют!
Сегодня ленинградцы плачут...
Вед: Давайте почтим светлую память защитников, жителей Ленинграда, отстоявших мир и не доживших до наших дней, минутой молчания.
(Все встают. Метроном. Минута мочания.)
Вед: 1 мая 1945 года Ленинграду (первому из 13 городов) была присвоена высшая степень отличия - звание города - героя. За массовый героизм и мужество его защитников, проявленные в Великой Отечественной войне.
Вед: Люди,
Покуда сердца стучатся, -Помните! Какой ценой завоевано счастье, Пожалуйста, помните!
О тех,
Кто уже никогда не споет, Помните!
Детям своим расскажите о них, Чтобы запомнили!
Детям детей расскажите о них,
Чтобы тоже запомнили!
Во все времена бессмертной Земли Помните! Люди Земли!
Мечту пронесите через года
И жизнью наполните!.. Но тех, кто уже не придет никогда.
Заклинаю: Помните!
(звучит запись песни «Журавли»)
Учащиеся возлагают цветы к памятнику.

15